— Маккензи! — услышал он глубокий, мелодичный голос леди Кири. Потом быстрые шаги. Аромат сирени и специй, шорох ткани, когда она опустилась на колени рядом с ним. — Он ранен!

Очнувшись после глубокого обморока, Мак, скривив губы, подумал: что может быть хуже для мужского тщеславия, чем свалиться без сознания при виде собственной крови на глазах у хорошенькой девушки, на которую он хотел произвести впечатление?

Маккензи был слишком слаб, чтобы открыть глаза, тем более подняться с холодного пола. Но он уже мог слышать и ощущать запах.

— Едва ли он серьезно ранен, — сказал невозмутимый, как всегда, Керкленд, хотя в голосе у него слышалась тревога.

Опустившись на колени, он со знанием дела произвел осмотр. Минуты две Керкленд ощупывал его, потом изрек:

— У него в предплечье резаная рана, но это, по-моему, все. — Он принялся перевязывать чем-то безжизненную руку Мака. — Маккензи всегда плохо реагировал на вид собственной крови.

Мак был уверен, что леди Кири рассмеется. Ему хотелось бы оказаться без сознания, чтобы не слышать этого.

Но вместо этого она задумчиво сказала:

— Однажды в Индии один армейский хирург рассказывал мне, что потеря сознания при виде крови — не такое уж редкое явление. Частенько в обморок падают самые крупные и сильные мужчины. — Мягкая ручка легла на его лоб.

Мак попытался заговорить и выдавил из себя хриплый шепот:

— Какая успокаивающая мысль. — Он с усилием открыл глаза. Кири убрала с его лба руку, но продолжала, склонившись, смотреть на него, и ее милое личико выражало беспокойство, но не панику. Нужную степень беспокойства. Женская истерика была бы здесь лишней.

— Принцесса Шарлотта… Боже милосердный! — Он попробовал сесть. — Наследница трона была здесь, и ее пытались похитить! С ней все в порядке?

— Да-да, в полном порядке. Через несколько минут леди Кири и мисс Кларк-Таунсенд сопроводят ее в Уоруик-Хаус, — сказал Керкленд. — Они воспользуются экипажем Эштона без опознавательных знаков, в котором прибыли сюда. С ними поедут двое наших охранников.

Мак потер лоб, пытаясь сложить воедино отдельные кусочки произошедшего.

— Проклятие! Теперь, когда я узнал, кого они собирались похитить, я начинаю кое-что понимать, — пробормотал он. — За всем этим стоят французы, и они предпримут еще одну попытку.

— Это подтверждает то, что я узнал от одного из похитителей, прежде чем он умер, — сказал Керкленд.

Поняв, что нельзя терять времени, Мак, опираясь одной рукой о стену, поднялся на ноги, соображая, что необходимо сделать. Его взгляд упал на два трупа, лежавших на полу. Один был крупным, здоровенным парнем, другой — ниже ростом и более субтильного телосложения. На обоих были дорогие черные вечерние костюмы.

В главном коридоре раздались голоса. Кири подняла голову.

— Это Сара. Теперь мы отвезем принцессу домой.

— Подождите! — сказал Мак, обдумывая что-то. — В качестве сопровождения, пожалуй, достаточно мисс Кларк-Таунсенд. А вы, леди Кири, задержитесь, пожалуйста, нам надо поговорить. Мы должны быть уверены, что вы благополучно доберетесь до дома. — Он снова взглянул на лежавшие на полу трупы. — И еще. Не говорите никому обо мне. Насколько вам известно, я все еще преследую похитителей.

Керкленд задумчиво взглянул на него:

— Что у тебя на уме?

— Может быть, пустяки, но все же мне хочется кое-что обсудить.

Когда все ушли, Мак сердито взглянул на трупы, подумав, так ли уж удачен его план. Он надеялся, что заговорщики начнут активные действия не сегодня и не завтра, однако события этой ночи оставили у него неприятное чувство.

Возвратившись в кабинет, Кири увидела, что Шарлотта описывает свое похищение Саре, которая слушает ее словно завороженная. Теперь, когда Шарлотта была в безопасности и подкрепилась двумя порциями бренди, она наслаждалась происходящим. Таких волнующих событий у нее, судя по всему, никогда в жизни не бывало. Кири лишь надеялась, что принцессе не придет в голову попробовать повторить подобное приключение.

Войдя в кабинет, Кири сказала:

— Ваше высочество, пора возвращаться, пока вас не хватились. Сара, ты проводишь ее? Нам с лордом Керклендом надо кое-что обсудить.

Сара, которая, подобно Кири, частенько видела Керкленда в Эштон-Хаусе, возразила:

— Я не должна уезжать без Кири, лорд Керкленд.

— Я лично привезу ее в Эштон-Хаус, — пообещал тот.

Сара взглянула на Кири, и та подтвердила:

— Со мной будет все в порядке. Проводи принцессу домой.

— Хорошо, — не без колебания согласилась Сара, — но, когда вернешься, зайди ко мне в комнату, чтобы сказать, что ты вернулась, как бы поздно это ни было.

— Обещаю. — Кири присела в реверансе, прощаясь с принцессой Шарлоттой. — Надеюсь, у нас будет возможность встретиться снова, ваше высочество, — произнесла она.

— Не могут же они держать меня в клетке вечно, — заявила Шарлотта. — Буду с нетерпением ждать возможности встретиться с вами публично, леди Кири, — произнесла принцесса.

Принцесса и Сара уехали в сопровождении двух расторопных охранников, разыскавших Сару и экипаж. Оставшись с Керклендом, Кири спросила у него:

— Вы имеете хоть малейшее понятие о том, что затевает Маккензи?

— Могу лишь догадываться, но нам лучше подождать и послушать, что скажет он сам, — проговорил Керкленд, направляясь к двери. — Я схожу за ним.

Когда он ушел, Кири устало опустилась в кресло — начали чувствоваться последствия драки с похитителями.

Когда оба мужчины вернулись в кабинет, Маккензи был чрезвычайно серьезен, а Керкленд даже мрачен. Кири снова открыла шкафчик.

— Бренди для обоих? Или что-нибудь другое?

— Я выпью немного шотландского виски, — сказал Маккензи, — а Керкленд способен впитать в себя практически любое количество бренди.

Кири налила виски для Маккензи, бренди для Керкленда и рюмочку кларета для себя, чувствуя, что было бы неразумно продолжать пить крепкие спиртные напитки. Когда все уселись, она спросила:

— Почему вы оба выглядите такими мрачными, хотя похищение удалось предотвратить? И о чем вы хотели поговорить со мной, мистер Маккензи?

— Видите ли, леди Кири, вы находились ближе всех к похитителям. Вы можете их описать? — спросил он.

Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить.

— Ну… у вожака светло-русые волосы, начинающие редеть, он довольно высокого роста… Мне он показался джентльменом и даже немного денди.

Маккензи кивнул:

— В том, как он двигался, было что-то знакомое. Возможно, он бывал раньше в «Деймиене». Больше вы ничего не заметили?

— Он пользовался одеколоном, изготовленным фирмой «Лезер» в Сент-Джеймсе, — сказала Кири. — Он называется «Алехандро». Запахи несколько меняются от соприкосновения с кожей, но если бы мы встретились снова, я, наверное, смогла бы узнать его по запаху.

Мужчины переглянулись.

— Вы действительно смогли бы это сделать? — удивился Маккензи.

Она кивнула.

— Не исключено, конечно, что запах этого одеколона изменится точно так же от соприкосновения с кожей другого мужчины, но «Алехандро» стоит баснословно дорого, поэтому пользуются им не многие. А при весьма ограниченном числе пользователей маловероятно, что запах одеколона изменится абсолютно так же и на ком-нибудь другом.

Поскольку мужчины все еще поглядывали на нее с сомнением, она поднялась и подошла к Керкленду.

— От вас пахнет туалетной водой «Имперская», бренди и тайнами. — Она заглянула в его ошеломленные глаза. — В запахе воды «Имперская» акцент сместился в сторону гвоздичного масла.

— А как пахнут тайны? — спросил он.

— Тьмой. Глубиной. Как дно моря, где таятся странные существа. — Она улыбнулась. — Запах «Имперской» воды способствует созданию образа беспечного джентльмена, каким вам хотелось бы казаться в глазах общества. Запах человека может меняться с часу на час и даже с минуты на минуту, но у каждого всегда имеется присущая ему одному основа, которая воспринимается так же отчетливо, как голос.

— Вы заставляете меня нервничать, леди Кири, — задумчиво произнес Керкленд.

— Он уже соображает, каким образом можно было бы использовать эту вашу способность, — заметил Маккензи.

Она рассмеялась и повернулась к Маккензи.

— От вас пахнет розмарином, кровью, виски и бедой.

Маккензи улыбнулся:

— Ну а что вы можете сказать о других похитителях?

Она вернулась в свое кресло и, закрыв глаза, стала думать.

— Один был темноволосый, и от него пахло… Может быть, француз? Любитель чеснока, который пользуется венгерской туалетной водой. Другой был очень крепкий, как боксер. От него пахло как от работяги, который не очень любит мыться. — Открыв глаза, она сказала: — Извините, больше мне ничего в голову не приходит. Может быть, потом мне вспомнится что-нибудь еще. Ну а вы, джентльмены, что узнали?

— Здоровяк дрался как профессиональный боксер, — сказал Маккензи. — Левым кулаком он работает сильнее, чем правым. Я бы узнал его стиль, если бы увидел снова.

— Человек, которому я выстрелил в лицо, возможно, тоже когда-то был боксером, — заметил Керкленд. — В том, как он двигался, было что-то знакомое. Я попытаюсь вспомнить его имя. Что-нибудь еще?

— Когда я гнался за остальными тремя, они разговаривали между собой по-французски, — сказал Маккензи. — Похищение не было случайным. Это часть далеко идущего плана, хотя его подробностей я не знаю. Знаю лишь, что они намерены повторить попытку.

— Что может быть нужно французам от шестнадцатилетней девушки? — спросила Кири.

— Об этом можно только догадываться, — ответил Керкленд, наморщив лоб. — Но судя по тому, что услышал Мак, и по информации, которую перед смертью успел сообщить мне раненый похититель, заговорщики надеются, что, если французы возьмут в заложницы принцессу Шарлотту. Британия, возможно заключит мир с Францией, чтобы обеспечить возвращение принцессы в целости и сохранности.

Кири аж поперхнулась кларетом.

— Неужели они думают, что мы капитулируем?

— Не капитулируем, а заключим мир, — поправил ее Керкленд. — Войска Наполеона в этом году потерпели серьезное поражение на Пиренейском полуострове. Поэтому император, возможно, приветствовал бы договор, согласно которому Британия прекращает враждебные действия, если французские войска будут полностью выведены из Испании и Португалии. Естественно, Франция при этом сохранит свои другие завоеванные территории.

— Но даже если предположить, что Британия пойдет на это, другие противники Франции не согласятся послушно признать французские завоевания, — усомнилась Кири.

— Британия однако, была самым упорным противником Наполеона. Впрочем, — задумчиво проговорил Маккензи, — инициатором заговора, возможно, является не сам Бонапарт. Мне казалось, убийство никогда не было его стилем. Не исключено, что в основе этого лежат чьи-то честолюбивые надежды на то, что переворот укрепит их собственные позиции.

— Существует ли хоть малейший шанс, что похищение принцессы подтолкнет Британию к заключению мира с Францией? — спросила Кири. — Шарлотта весьма популярна среди народа. Принимая во внимание, что и у королями у принца-регента плохо со здоровьем, она может в любой момент унаследовать трон.

— Многие не поддерживают идею войны, но правительство твердо намерено разгромить Наполеона, — медленно произнес Керкленд, — Во всяком случае, заговорщики относятся к своему плану серьезно и, по-видимому, хорошо подготовились. В следующий раз их попытка может увенчаться успехом.

— Или они случайно убьют принцессу. — добавил Маккензи.

— Ее необходимо защитить! — взволнованно воскликнула Кири.

— Резиденция принцессы, Уоруик-Хаус, — место небезопасное, — сказал Керкленд. — К тому же у заговорщиков, по всей видимости, имеется информатор среди ее обслуживающего персонала. Возможно, этот человек и подбросил принцессе Шарлотте идею посетить маскарад в «Деймиене». Похитители были заранее извещены о том, когда она намерена ускользнуть из дома и какого цвета домино будет на ней надето.

— Не исключено также, что кто-то здесь, в «Деймиене», действует заодно с ними, — предположил Маккензи. — Похитителям не только удалось ускользнуть от внимания охранников, но они также знали, как обойти здание, чего не может знать человек посторонний.

— Если среди людей принцессы имеется предатель, он может помочь похитителям проникнуть даже в Уоруик-Хаус! — ужаснулась Кири.

Керкленд кивнул:

— Ей придется перебраться в более безопасное место. Возможно, в Виндзорский дворец, где проживают король, королева и ее тетушки. Она не любит там жить, но дворец защищен гораздо лучше, чем Уоруик-Хаус.

Кири с отсутствующим видом вынула из ножен кинжал и, обдумывая сказанное, вертела его в руке. Не поднимая глаз, она сказала:

— Я подозреваю, что вы оба занимаетесь какими-то тайными делами. Такими, например, как шпионаж.

— Некоторые вопросы лучше не обсуждать, — заметил Керкленд.

Маккензи покачал головой:

— Лучше расскажи леди Кири обо всем, иначе она попадет в беду, пытаясь собственными силами удовлетворить свое любопытство.

— Вы очень проницательны, — усмехнулась Кири. — Мое любопытство действительно возбуждено, а это бывает опасно.

Смирившись с неизбежным, Керкленд сказал:

— Как вам известно, у меня имеется большой торговый флот. За последние годы мои суда начали перевозить не только товары, но и военные разведывательные данные.

— Вся серьезная работа — на нем. Я всего-навсего курьер, — вступил в разговор Маккензи. — Клуб «Деймиен» специально создан для того, чтобы оправдать мои связи с контрабандистами, которые регулярно бывают во Франции. Это позволяет Керкленду обмениваться посланиями с британскими агентами на континенте. В ту ночь, когда мы с вами встретились, я как раз приезжал, чтобы забрать такое послание.

— Маккензи недооценивает свое значение, — усмехнулся Керкленд. — Он разработал контрабандистские маршруты таким образом, чтобы можно было принимать и передавать послания, а «Деймиен» превратил в модный клуб, завсегдатаями которого являются дипломаты и правительственные чиновники высокого ранга. Иногда под воздействием выпитого они говорят больше, чем следовало бы.

— А он, как заботливый хозяин, расхаживает по клубу, решает возникающие проблемы и иногда слышит кое-что полезное, — с некоторой иронией сказала Кири.

Когда Кири стала снова вкладывать кинжал в ножны, Маккензи спросил:

— Это тот нож, который вы позаимствовали у одного из контрабандистов, не так ли? Орнамент на его рукоятке напомнил мне другой нож, который я когда-то видел. Позвольте взглянуть?

Кири передала ему оружие, повернув рукояткой вперед.

Мак внимательно вгляделся в замысловатый орнамент на рукоятке, потом взял нож в обе руки и сильно повернул рукоятку — в одну, потом в другую сторону. Она разделилась на две части. Внутри обнаружилась полость, в которой лежал туго свернутый кусочек бумаги.

Кири охнула.

— Я и понятия не имела, что здесь тайник!

Маккензи раскатал записку и пробежал глазами написанное.

— Похожее на французский шифр. А ты что думаешь, Керкленд?

Его друг внимательно исследовал аккуратные ряды букв.

— Ты прав, причем с этим шифром мне уже приходилось работать. Твои шустрые контрабандисты не брезгуют никакой работой. Подожди минутку, я попробую расшифровать написанное.

Маккензи понюхал тайничок и рукоятке.

— Здесь все еще сохранился запах. Вы можете определить, что это за запах, леди Кири? — спросил он, передавая ей обе части кинжала.

Она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на запахе.

— Запах очень слабый. Я смогла бы определить точнее, если бы вы дали мне записку.

Керкленд протянул ей послание. Она снова туго свернула его и понюхала. И вдруг широко раскрыла глаза:

— Одеколон «Алехандро», причем его запах изменен абсолютно так же, как у главаря похитителей.

Маккензи тихо присвистнул.

— Если ваш чуткий носик не ошибается, то похитители тоже пользуются услугами контрабандистов для передачи посланий во Францию и оттуда. Может быть, главарь находился в пещере, когда мы там были?

Кири задумалась.

— Возможно, но я не помню никого, кто пахнул бы или двигался бы как главарь. Вы были там единственным мужчиной, который выглядел как джентльмен.

— А может, его там и не было, — отозвался Мак, — Интересно, кто же из контрабандистов является его курьером. Некоторые из них за деньги способны продать мать родную.

Керкленд снова уставился в послание.

— Проклятие! Извините меня за несдержанность, леди Кири. Этот заговор гораздо серьезнее, чем мы предполагали, Они не просто хотят похитить принцессу Шарлотту. Они ставят целью убийство принца-регента и по возможности большего числа его братьев.

— Но это ввергло бы Британию в хаос! — воскликнула Кири.

Маккензи, кажется, был потрясен не меньше Кири.

— Трудно себе представить, что может произойти, когда король сошел с ума, принц-регент и большинство королевских герцогов убиты, а наследница трона находится в плену во Франции!

— Даже сами заговорщики не способны предугадать, что произойдет, если они достигнут своих целей, — мрачно сказал Керкленд. — Вся Британия ополчится на Францию. Даже малые дети будут швырять в них камнями. И эта война не закончится, пока Париж не падет и Наполеон не будет закован в цепи.

— Однако, как ни глупа их политика, это не означает, что заговорщикам не удастся убить принца-регента и нескольких королевских герцогов. А потому их следует остановить, — подвел итог Керкленд.

— Тебе придется задействовать для этого всех твоих людей, — вздохнув, сказал Маккензи. — А мне, пожалуй, лучше умереть.