Жизнь так прекрасна, что удары по голове прямые или косвенные, дело постоянное.

Татьяна пришла на работу, ее пульт управления светом и цветом, стоял под какой-то решеткой над головой, из которой безбожно дул мартовский, холодный ветер. По ее просьбе решетку закрыли, но появилась резь в глазах. Актрису в этот день снимали самую известную и нервную, угодить ей было баснословно трудно, сбрасывать с ее возраста тридцать – сорок лет без большого скандала было невозможно. Свет постоянно падал ни так как ей надо. Татьяну замучили до сильной головной боли, но актрису сняли с ее четвертой молодостью на сцене.

Дома сын затеял разборку по поводу денег. Увидев мать, он ринулись к ней со словами:

– Мама, ты не сказала еще, о своем разговоре со следователем!

– Влад, Жора действительно был рядом с твоим отцом, но не он его убил. Стечение обстоятельств. Дело повторно поднимать не будут.

– Мама, а деньги наши? Про них ты не говорила?

– Нет, не говорила и деньги наши. Говори, что надо, и мы купим, а сейчас я буду спать, очень болит голова.

Они разошлись по комнатам, и все стихло.

Татьяна выпила таблетки, немного поела и легла, прикрыв глаза. Сквозь дрему донесся оглушительный телефонный звонок. Машинально сквозь сон она взяла телефонную трубку:

– Татьяна, я тебя люблю! Я скучаю, я приехал, – говорил в трубку бодрым голосом Борис.

Детектив оставил его в покое, и от этого он был просто счастлив, а для полного счастья ему не хватала жены, бывшего партнера по бизнесу.

– Борис, можно не сегодня?

– Можно, Татьяна, встретимся завтра, я найду тебя.

Она положила трубку. Сон прервали. Татьяна встала и пошла на кухню, готовить ужин. На запах готовой пищи выбежал сын, они дружно сели за стол.

– Мама, кто звонил? Борис? Что ему от тебя надо?

– Хочет меня видеть.

– Обойдется. Мама, мы сегодня танцевали на соревнованиях по бальным танцам, жаль, что ты нас не видела, мы классно танцуем, но нам нужны новые костюмы.

– Будут тебе новые костюмы, пойдем в ателье и закажем.

– Не надо заказывать, есть магазин, а в нем есть отличные тряпки.

– Хорошо, купим там, но через день.

– Понятно, мама, у тебя встреча.

– Угадал.

Иван Семенович взял у Бориса вещественное доказательство в виде бриллианта, и не стал даже охранника тревожить, и с миром уехал из Холодного города. Борис на радостях, что дело прикрыли, заказал у ювелира бриллиантовую капельку на золотой цепочке для Татьяны. Вот с этим подарком и появился Борис к Татьяне, и сразу на шею надел ей свой подарок. Она вскрикнула от неожиданности, но, посмотрев, что висит на груди, улыбнулась и поцеловала Бориса в мягкую, бритую щеку. Дальше был сценарий любовных отношений двух довольных жизнью людей, на пушистом покрывале.

Дома сын заметил, что у матери на шее алмазный блеск появился.

– Мама, класс, ты уже алмазами берешь?

– Борис подарил.

– И ежу понятно, что он.

– Может нам с ним пожениться?

– Мама, ты шутишь? Не, я не согласен.

– Может, и шучу, а может, и нет.

Свой вклад в вещественные доказательства, по делу убийства Герасима, внесла Агнесса, она принесла Баху пять бриллиантовых пшенок, он посмотрел на них своим опытным взглядом, и сразу определил, что алмазная пшенка, не из серии алмазов Бориса. Его алмаз совсем другой, другой свет, другая обработка граней, но дареному коню в зубы не смотрят, и он отпустил ее с миром, а с ней и ее сообщников, даже не вызывая их, это был его метод получения дополнительно заработка. Дома Иван Семенович из бриллиантов составил ромашку: в центре крупный бриллиант от Бориса, и пять лепестков от Агнессы, и, подумав своей умной головой, пошел к знакомому ювелиру заказывать брошь, под названием, 'Золотая ромашка'.

Ювелир краем глаза посмотрел на бриллианты и без труда узнал, чьи они, и откуда у господина Баха появилась такая роскошь. Он узнал пять пшенок от Агнессы, и крупный бриллиант от Бориса, но тактично промолчал, за работу и за золото назначил свою цену. Вот на этом месте задумался Бах, и подумал с кого бы еще взять вещественные доказательства, чтобы окупить работу и золото. Он предложил ювелиру все оплатить по окончанию работы над золотой ромашкой. Ювелир не спорил, он согласился подождать. Господин Бах перебирал в голове народ из команды Агнессы Ивановой, и очень ему захотелось вызвать Жору, и тот явился, не запылился. Бах рассказал ему про все, что о нем знал.

Жора спросил:

– А, где доказательства, гражданин детектив?

– Вас видели два человека, при необходимости они все подтвердят на суде.

– Гражданин, детектив, а есть возможность разойтись красиво?

– Запросто, господин, Жора, с вас вещественное доказательство в виде тех купюр, что вы взяли из сумки Герасима.

– Всех денег у меня нет, а, сколько вас устроит?

Иван Семенович назвал сумму, которую ему сказал ювелир, плюс транспортные расходы на поездку на север, которую кто-то должен был окупить наличными.

– Господин, начальник, да без проблем, – и Жора из сумки на животе вынул стопку купюр, живот его при этом сильно не уменьшился.

Детектив Бах подписал его бумагу на выход, и отпустил с миром. Осталось подумать, кому подарить золотую ромашку с алмазными лепестками. Ему хотелось любви и домашнего счастья, и он был намерен сделать предложение одной женщине, он бы с удовольствием подарил Агнессе, но она была занята. По фильмам Агнессы ему очень понравилась Жанна, но она дочь Жоры, а из него он только что вынул деньги. А не сделать ли предложение самой Татьяне? – подумал Бах для полноты ощущения собственной власти над людьми. – Надо просмотреть ее связи в этом деле.

Подумал – сделал. Слежка за Татьяной вновь привела к Борису. Все свои люди в этой алмазной страны, и свободных баб нет, – последний раз подумал о них детектив Иван Семенович, и решил не дарить золотую ромашку с алмазными лепестками ни одной женщине, даже своей верной помощнице Норе.

Детектив Иван Семенович проявил свои способности в жизни Агнессы и Татьяны. Он сидел в своем агентстве, смотрел на сосны за окном и радовался жизни. Нерпа сидела рядом и сверкала бриллиантовыми гвоздиками в ушах, купленными в соседнем магазине. Ваня понимал, что дамок с алмазами в реальную жизнь вернуть трудно, но он и не торопился. Я решила, что буду снимать фильм по роману, весьма известному.

Роман так далек от меня, что лучшего лекарства от любви не придумать. Я читала разные версии романа, поскольку автор публиковала его в процессе творчества, и пришла к выводу, что снять его денег хватит, даже если серий будет штуки четыре.

Большое кино, большие актеры и я уже не хотела всех знакомых собирать на одной съемочной площадке. Тема романа не из – тех, что часто встречается, но видимо с ней, можно и поработать. Я занялась своим любимым делом, на роман надо было написать сценарий, и я стала обрабатывать его дома на компьютере.

Все знакомые прослышали, что я занялась новым фильмом, и стали мне звонить, и предлагать свои услуги на участие в фильме. Я никому ничего не обещала, а писала сценарий и вживалась в образы будущих героев фильма. Свифт пришел в себя и тоже попросил себе роль, но я посмотрела на него отрешенно и сказала, что его снимать не буду, у меня на него сил нет, и вообще я сценарист, а не режиссер – постановщик, эти функции в этом фильме я на себя не возьму, но буду его продюсером.

Свифт рассердился и сказал, что уйдет в охранники работать, на что я ответила, что, вряд ли его возьмут в охрану, если только на склад. Еще я заметила новый бриллиант на его руке, весьма мужской, ювелирный квадрат всегда идет мужчинам, и не унижает их мужества.

– Ладно, Свифт, найдется тебе роль и ни одна, не отдам тебя в охрану, можешь пригласить всех, кого знаешь по нашим съемкам, подберем роли для всех, но учти, если мне не хватит денег, твой бриллиантовый квадрат в Х карат уйдет в кино.

– Агнесса, да я на все согласен.

– Милый, а кто тебе подарил сие сокровище?

– Золотце, не скажу.

– И правильно, звони всем, собирай Жору, Жанну, Бориса будем роли разбирать, я тоже буду играть в этом фильме, и наша дочь получит свою первую роль.

– Мамочка, я тоже буду сниматься? Я тебя люблю!

– Вот и хорошо! – сказала я и почувствовала, что больше всего на свете я люблю семью, а Герасим ушел в прошлое, как чудесный сон из сказки.

Свифт передернулся, как будто его руки коснулась другая женщина, встряхнул головой и улыбнулся мне и дочке Агнессе:

– Иду звонить.