Совсем неожиданно Иван Васильевич, занялся тем, что стал собирать из мелких камушков маленькие замки, осмелев, предложил мне сделать бриллиантовый замок, из мелких бриллиантов. Посмотрела я внимательно на поделки отца, вспомнила, что от тетушки, его родной сестры, остались мелкие алмазы, и предложила отцу сделать маленький замок из необработанных алмазов. Размером с пшенку.

Отец всерьез отнесся к заданию, долго разглядывал камушки сквозь очки, но не обычные, а выполненные, в виде маски, сразу на два глаза. Удивительно, но замок рос день ото дня, и становился все выше и выше своими миниатюрными башенками.

Однажды пришел даже Свифт посмотреть на творение тестя.

Иван Васильевич без смущения подбирал самые мелкие алмазы, смотрел на грани, созданные природой и случайной обработкой в разные времена, склеивал призрачный замок. Свифт пришел в восторг от бриллиантового замка, его самого потянуло на творчество. Приехал Боргис с новой серией алмазов и всю мелочь передал отцу.

Неожиданно отец оказался на гребне всеобщего интереса. О замке потихоньку заговорили, потекла новость и в другие округа. Потенциальные покупатели просили выслать фото нового сокровища мира. Замок сняли со всех сторон, появилось предложение вынести его продажу на всемирный аукцион. Для замка изготовили фундамент с подсветкой яркими светодиодами, светодиоды загорались по определенной программе, маленькая плата с микросхемой находилась в фундаменте замка.

Выключили свет и включили подсветку. Свет, преломленный в гранях замка, слепил своей неожиданной красотой. Все, кто работал со мной, присутствовали при включении подсветки под великолепным замком. Возгласы восторга слились в шуме удовольствия. Свифт пришел к мнению, что тесть сделал ночник для сильно избранных людей, но промолчал. Замок отдали на аукцион. В зале выключили свет и включили подсветку. Зал замер, потом оглушительно захлопал. Продали бриллиантовый замок по цене весьма внушительной, близкой по цене к целым алмазам.

А отец получил за это новый комплект мелких алмазов, теперь он решил сделать макет солнечной короны.

Первые заморозки сопровождались нежным, розово-голубым небом. В другое время года, такое чудо на небе я не наблюдала. Всего второй раз в жизни я видела такую красоту, и то считанные минуты утром, да еще с определенной высоты. Словно в небе растаяло женское и мужское начало и светило своим заревом любви.

Офисная жизнь успокаивает, я покинула съемочные площадки. Татрина отучилась на курсах бухгалтеров и стала работать в моей фирме. Заграничная жизнь притихла, я и Свифт прошли свой сексуальный, востребованный возраст.

Нежные отношения со Свифтом у меня были всего два раза и длились считанные минуты.

Мне хотелось удержать мгновенья счастья, но они растаяли в жизни так, же быстро, как исчез розоватый цвет неба. Призрак счастья манил своей человеческой теплотой отношений, и растворялся в обычной, повседневной жизни. Я вошла в офис своей фирмы, коснувшись ключом электронного замка. Свифт сидел за столом с компьютером, глаза наши встретились, вот и все приветствие супругов.

– Свифт, как дела с новым ювелирным украшением?

– Не хватает двух камней в изделии, хочу заменить их, камнями меньшими размерами.

Айстра, есть другая задача, садитесь за стол, обсудим.

Стол для гостей стоял в стороне от стола Свифта. За стол можно было сесть с двух сторон, разложив все прорисовки нового украшения. Я прорисовала эскизы нового изделия, уяснила поставленную перед собой задачу, и решила обговорить все вопросы со Свифтом. Потом взять все, что нужно из этого натюрморта и унести к себе на стол, словно добычу. За своим столом я могла вспомнить слова мужа, достать чистый лист бумаги и рисовать, рисовать прорисовки нового изделия. И лишь, когда проявиться мысль на листе, вновь встретиться и обговорить результат поиска нового ювелирного шедевра. И вся любовь, одна совместная работа. Заставка компьютера открывала свои тайны, при легком нажатии клавиши или мышки. На экране появлялся перечень разработанной, конструкторской документации на ювелирные изделия. Я находила чистые форматки, они получали новые названия, номера, и новое изделие начинало рождаться в зеленых и белых линиях на черном фоне компьютера.

Справа на столе, на металлических полках лежали старые справочники и новые каталоги с выставок и показов драгоценностей. На верхней полке стоял цветок, который никогда не цветет. Своими зарослями он скрывал меня от сотрудника, профиль которого иначе маячил бы перед моим лицом. Хороший менеджер, Боргис, но нельзя чтобы наши глаза встречались во время работы, и листва нежно и неназойливо прятала нас друг от друга.

Справа от меня стояла любимая кружка с крышкой. На кружке изображены незабудки, милые цветочки, их и цветами не назовешь, а только нежно, цветочками. За кружкой лежал крокодил стола – темно-зеленая трубка телефона, я меньше всего пользовалась услугами зеленого крокодила, больше электронной почтой. За спиной стоял старый шкаф, в котором стояли новые папки с рисунками и документацией на бриллиантовые изделия. Старая документация отправлялась в недра шкафа, и не маячила перед глазами, то, что на ней было изображено, давно произведено и спрятано покупателями, где-нибудь от подземелья до небес. В офис зашла Татрина, весьма симпатичная женщина. Она раздала листочки с заработной платой, остановилась рядом с Боргисом. Он для нее обладал некой притягательной силой.

Они оба излучали улыбки, светились от радости общения. Она не задерживалась рядом с объектом своего обожания, и ушла на свое рабочее место. Татрина для Боргиса всегда облачко мимолетного счастья. Взгляд мой возвращается на свой стол, работаю сосредоточенно. Случайно мой взгляд поднялся над компьютером, и я увидела небо с белыми клубами облаков, и вновь взгляд возвратился к работе.

В офисе царит тишина, все работают, за стеклянной стеной слышно голос менеджера фирмы, вдруг голос его усиливается, и он почти кричит:

– Матвей, почему вы не приходите на работу? У вас прогулы и нет больничного листа.

В ответ раздается мужское бурчание. Матвей оказался для фирмы рождественским подарком, устроился в декабре на работу, взяли его, как специалиста по обработке бриллиантов, но он превзошел все ожидания. Весьма интересный мужчина, достаточно высокий, хорошо откормленный, с седыми волосами и не лысый, произвел вначале на всех приятное впечатление. Его рабочее место находилось слева от Свифта. На рабочем столе стоял станок, на полке расположены приборы для контроля готового изделия. Его дело состояло в том, чтобы вести работу нескольких изделий фирмы.

День он начинал с телефонных разговоров.

– Алло, – говорю я, – встретимся в 16 часов у магазина…

Или:

– Галочка, здравствуй, милая, как дела? Ты, знаешь…

Свифт смотрел на соседа слева и не знал, чем от него отгородиться, но это твердо знал Матвей, он передвигал шкафы, переставлял приборы. В течение трех месяцев воздвигал крепость из подсобных предметов. Внутри крепости появился старый столик, покрытый стеклом, на стекле стоял любимый телефон. Перед глазами на плакате висели ювелирные изделия, производства не той фирмы, на которой он работал. Работать за станком он не любил. Все новые папки Свифта перекладывались в его шкаф. Матвей фильтровал воду в личном, стеклянном фильтре, варил воду в электрическом чайнике, заливал кипяток в свою литровую кружку, кидал в нее много ложек с сахарным песком. Начинался аттракцион: чаепитие в крепости из приборов.

Присвистывая, причмокивая, прихлебывая чай, Матвей таял от удовольствия.

Внутри его крепости проходил стояк с трехфазным током, провода прикрывал металлический кожух. В этом кожухе Матвей сверлил отверстия, чтобы повесить бухту проводов. Одно отверстие у него получилось, при сверлении следующего отверстия, он умудрился попасть в один из проводов. Блеск, треск, запах! Тумблер на 380 вольт, вышел из строя, сгорел шкаф для испытания приборов. Это стало началом конца Матвея.

Свифт смотрел на него, и ему иногда казалось, что он так и остался при социализме, и пропустил перестройку. Весна внесла свои коррективы в поведение Матвея, своей жене Галочке, он только звонил, а жил на даче. Дача героя наказала, сыростью и простудой. Рядом со Свифтом, в трех метрах от него постоянно находился человек с кашлем и насморком, плюс чаепитие, да еще шепот из мини приемника.

Надоело Матвею чахнуть в крепости, ушел он на пару недель, потом совсем исчез из поля зрения Свифта. Как-то пришла Татрина а и сказала, что Матвея надо бы уволить за прогулы, но сам он отказывается увольняться. Мероприятие по увольнению Матвея длилось месяцев пять, включая суд. На его место приходил поработать сам Свифт, он чай не пил на этом рабочем месте, и от него шел тонкий поток флюидов, когда я к нему подходила по работе.

Горизонт розовато-красноватый на фоне серо-голубого неба, не так нежен, как вчера. И личный мужчина несколько утратил нежность в обращении со мной, первозданная нежность, будь ты замужем, или то случайная любовь, бывает раз, или крайне редко. Все остальное в любви – поиски первого чувства, а сам секс это уже так, механический процесс поиска наслаждения, это – то самое розово-красное небо на фоне серо-голубой сферы неба и деятельности человека.

Иногда бывает так, что любое спокойствие дороже наслаждения, выжить бы, не до любви, и счастьем в такой миг является отсутствие угнетающих мыслей. Вот и все небо, проза в жизни побеждает любовное начало человека.

Татрина развлекалась игрой в карты на компьютере. Среди бухгалтеров это наиболее почетное развлечение, по этому поводу над ней подтрунивал менеджер Боргис. Она красиво обижалась и опускала глаза в свои многочисленные бумаги. Иногда он ее смешил, и она звонко смеялась. Закат отличается от рассвета перевернутой картинкой цвета розоватого и голубоватого. На рассвете снизу голубоватое небо, сверху розоватое, на закате снизу розоватое сверху голубоватое небо.

В офис зашли Алиса и Влад.

– Мать, ну и скука в вашем офисе! – сказал Влад матери Татрине.

– Мамочка, и, правда, ну чем вы тут занимаетесь? – спросила Алиса у меня.

Я и Татрина переглянулись и промолчали, ожидая продолжения вопросов.

– Ладно, господа бриллиантовые, вы наши! – продолжил Влад. – Дело в том, что есть потрясающий заказ для сонной компании.

Все с интересом посмотрели на Влада.

– Вот, уже проснулись! Я пошутил, – сказал Влад и замолчал.

Люди вздохнули, махнули на него рукой, отвернулись.

– Да никому ваши бриллианты не нужны, неужели вы этого не понимаете! – прокричала Алиса.

Я с осуждением посмотрела на дочь.

Свифт посмотрел на дочь.

– Вы зачем сюда пришли? Портить нам настроение? – спросил у Влада Свифт.

– Нет, мы с Алисой придумали бриллиант счастья, – ответил Влад.

– Подробнее, пожалуйста! – попросил Свифт.

– Папа, ты же знаешь, что из-за крупных бриллиантов люди умирают, и люди вообще бояться их покупать, напуганы историями, – заговорила Алиса, – а мы предлагаем выпустить маленькое ювелирное изделие, выполненное по типу гвоздика для ушей.

Все украшение размером с пуговицу или точнее с копейку, чем-то похожую на глаз: в центре алмаз – пшенка, мама так их называет, вокруг маленькие сапфиры, и последнее кольцо выполнено, из турмалиновой крошки!

– Алиса, но кто эту глупость купит? Где ее носить?

– Вы, что, тупые, это же флаг в миниатюре! У нас в округе, что патриотов не найдется? Стоить все будет около 10 тысяч рублей. Все удовольствие! А какой эффект! Внедрить в общество через рекламу и все. Мамуля. Давно ты рекламы не снимала. Мы клип придумали!

В это время в офис пришел детектив Иван Семенович.

– О, все в сборе! Все свои люди. Кого здесь наказать? Алмазная фирма и без рекламы! Так, а вы знаете, кто убил Жбору?

– Интересно бы узнать, – сказала я.

– Влад убил Жбору! По его заказу сделаны рождественские гирлянды. Мотив у него серьезный: Жбора несколько раз покушался на его отца! Жбора нанес предпоследний удар по голове Гербаима! Последний удар ему нанес Боргис! Гербаим от его удара ударился о железные прутья перил, а потом его ударил охранник, охранник Боргиса!

От этого удара Гербаим ударился о каменные ступени. Жманна, дочь Жборы, убила вашей алмазной пулькой знаменитую актрису Зинаиду! Алмазы для пулек ей давал Боргис! В общем, ваш офис можно решеткой окружить.

– Господин детектив, вам, когда на пенсию?

– Завтра, граждане!

– Черный алмаз за свободу слабо взять?

– Маловато будет, я еще молодой.

– Мы вам подарим знак: лучший сыщик округа! Мы его только, что разработали, – сказал Влад.

– Вот теперь хватит. Алмаз сейчас, знак подождет.