Осенняя сырость бродила среди редкой желтой листвы, упрямо висящей на мокрых деревьях. Небо цвета серой сырости угрюмо смотрело на остатки цветной осени.
Лизка вышла на крыльцо дома, напоминая, не оторванную листву. Она прицепилась к Вирталию, как банный лист и стала серой, как это невыразительное небо.
Настроение нисколько не отличалось от общей атмосферы очередного потепления. Ей захотелось покинуть гостеприимный дом и уйти в прошлую жизнь репортажей о театральной жизни режиссера Панина. Мир изобретателя ее порядком утомил.
Поддакивать его техническим мыслям – она была не в силах, не ее это сфера обсуждений, прямо скажем – не ее!
Лизка вернулась в дом, собрала вещи и вновь вышла на крыльцо, под редкие капли дождя. Она решительно вышла за ворота особняка и покатила саквояж навстречу судьбе. Но судьба не спешила посылать ей шикарный лимузин, мимо проехала забрызганная маршина, неопределенной наружности. Она замахала рукой. Маршина остановилась, в ней сидел варлета такой же бурый, как поздняя осень. Лизка плюхнулась на сиденье рядом с шофером. Он согласился довести ее до города. Его угрюмое настроение угнетало Лизку, она не выдержала и спросила:
– У вас что-то случилось?
– Не знаю, что и сказать, вы что-нибудь слышали о пансионате ' Здоровый миг'?
– Первый раз слышу.
– Вам повезло.
– А в чем дело? – вполне заинтересованно спросила Лизка.
– Мой отец ради месяца жизни в этом пансионате продал свою прекрасную дачу, я подъехал к даче, а в ней уже чужие варлеты. А посетителей к отцу не пускают. По телерфону я с ним говорил минуту, больше – нельзя. Голос у него молодой и здоровый.
– Если ему хорошо, то вы – то почему горюете?
– Все хуже, чем можно представить, я уже навел справки об этом пансионате. Там лечат новой методикой, варлета одевают в ткань, которая собирает в себя остатки здоровых клеток варлета, в результате варлет становиться здоровым абсолютно, но на короткое время, пока не израсходуется его личный запас здоровых клеток в организме. Никакого чуда, только переадресация здоровья.
– Отец был очень болен?
– Да. На ладан дышал. Ему прислали приглашение в пансионат, обещая полное здоровье, но за определенную цену. Он согласился. Я узнавал – из этого пансионата 'Здоровый миг' никто не возвращается, там живут, пока хватает денег.
Цены за жизнь – запредельные. Отец просит еще месяц жизни. Но у меня нет второй дачи, где взять деньги я не знаю, и теперь чувствую себя садистом. Он говорит, что он там молод, счастлив и здоров, что у них всегда тепло.
– И у меня нет дачи, а здесь я гостила, – печально сказала бедная Лизка.
– По вашему виду и не скажешь, что у вас деньги есть.
– А отец уже не вернется из пансионата?
– Нет, таково условие хозяйки пансионата. Варлет использует свое последнее здоровье до полного нуля, поэтому он и здоров, что мобилизуются все здоровые клеточки организма, чтобы почувствовать себя напоследок здоровым и счастливым варлетом.
– Так, тогда зачем вашему отцу еще деньги, если за месяц его здоровье превратиться в полный ноль? Ему донора прицепят?
– Нет, доноры здесь не используются, это наказуемо в округе Варлет. Используют клетки некой биологической массы, есть даже биологические роботы, в виде летучих мышей.
– С летучими мышами я знакома. То есть вместо денег можно дать этих биологических мышей? Я знаю, где они обитают.
– Я и сам знаю, у Нирфы этих мышей полно.
– Получается, что прекрасная Нирфа всю частную собственность округа прибирает к своим рукам?
– Доехало! Кстати, мы приехали, вам выходить. Меня зовут Архип, чтобы вы знали…
– Сколько с меня?
– Нисколько, я бы взял биологическими, летучими мышами.
Лизка махнула на прощание рукой и, пройдя сквозь серую пелену погоды, исчезла в подъезде своего дома. Ее никто не ждал, в доме царило запустение. От сырости в углу комнаты проступили пятна плесени. Но это была ее квартира, и она решила ее привести в порядок. Она посмотрела в зеркало. Увидев свое отражение, она решила, что бывало и хуже.
Глерб сидел в новом кабинете корпорации 'Прибор Z'. Это он придумал пансионат 'Последний миг' со слов варлетки микробиолога. Идея принадлежала этой женщине, она на себе провела все испытания нового третьего вещества, но право на изобретение отдала Глербу, поскольку сама стала первой жертвой санатория.
Она прожила три месяца в санатории, не имея сбережений, пока из нее вытягивали все сведения о биологических веществах. Ей не давали умереть, пока она все знанья не передала Глербу, за ситуацией следила сама Нирфа. Когда микробиолог касалась стены праха, ее непременно возвращали к здоровым людям, но последний раз ее уже не вернули и она, пройдя сквозь стену, осталась в ней замурованной. С другой стороны выступил ее портрет с ее именем. Нет, она не была замурованной заживо, в ней не было жизни, ее давно уже не было, последние знания ее мозга жили три месяца в биологической массе под видом ее тела. Эта масса не проходила сквозь стену, а сливалась под стеной и использовалась по назначению.
Так, что Глерб жил вовсе не за счет ума Осира, он и сам кое-что творил в жизни округа. В его кабинет ворвалась Лизка, обтянутая джинсами и свитером.
– Глерб, вы, что творите! – закричала она с порога.
– О, сбежавшая невеста! Давно я тебя не видел!
– Я о вас такое узнала!
– Могла бы и не узнавать, я о себе все знаю.
– Вы так спокойно об этом говорите?
– Кстати о чем мы говорим? – нарочито спокойно спросил Глерб.
– О пансионате 'Здоровый миг'!
– Прости, но в названии все сказано, мы даем возможность уйти в лучший мир при последних остатках жизни. Варлет не страдает, он счастлив, он просто растворяется в небытии. Тебя бы туда просто не взяли, ты бы там всем надоела!
– Я не о себе, я о людях!
– Варлеты тебя просили о них слово замолвить? Или тебя родственники замучили?
– Да, я разговаривала с варлетом, чей отец находиться в пансионате месяц. И этот месяц заканчивается.
– Лизка, я не Бог, я его помощник, не более того.
– Если помощник, то почему ваша услуга такая дорогая?
– Это последняя услуга, варлеты платят, а мы их деньги пускаем в дело. Так, это я тобой недоволен! Ты – сбежала, а твой жених Ферликс пристроился к моей жене Надрежде! Это намного хуже! Шла бы ты к нему, и мне бы лучше стало!
Лизка, от услышанных слов, потеряла дар речи и выскочила из кабинета. Она села на трамвай и поехала к Ферликсу.
Господин Ферликс лежал по обыкновению и смотрел лениво на экран телевизора.
Вторжение Лизки не нарушило его благодушного состояния, словно его мозги и чувства были заторможены.
– Ферликс, ты нашел себе любовницу?! – завопила с порога Лизка.
– Ой, как громко! Ты чего кричишь?
– Мне Глерб сказал, что ты у него жену забрал!
– Я Надрежду Константиновну в любовницы не брал! Она моя секретарша по связи с Глербом ем. Слушай, Лизка, ты своего Вирталия куда дела?
– Ушла от него!
– А он об этом знает или не догадывается?
– Это его дело! Ой, Ферликс, ты зачем обложился голубоватыми стекляшками? – удивилась Лизка.
– Это до тебя – меня Спироза Ивановна навещала и принесла аквамарины, для того, чтобы они меня от лени вылечили.
– Святая варлетка! Тебя невозможно вылечить от лени! Я-то уж это точно знаю!
– Как громко ты кричишь! Тише, пожалуйста.
– А, где твоя секретарша?
– Ее вызвал муж по работе.
– Понятно, мы одни впервые после свадьбы!
– Ты еще бы о свадьбе вспоминала! Лизка, забери эти зеленовато-голубые камни в золоте. Они мне ни к чему.
– А если Спироза аквамарины назад затребует?
– Нет, она мне их принесла, у нее только брошь осталась на синем пиджаке.
Лизка тут же стала надевать на себя аквамариновые украшения, чем позабавила Ферликса, он даже с постели поднялся. Она крутилась у зеркала, он закрутился рядом с ней. И они дружно свалились на постель. Свадебную ночь еще никто не отменял. Сначала лениво, потом все азартней они проникали в суть друг друга, сбрасывая лишнюю одежду.
Гоша Винтов проник в общество пансионата 'Здоровый миг'. Варлеты, как варлеты на отдыхе. Никто ни на что не жаловался, все вели размеренный образ жизни, они ходили на танцы, плавали, гуляли по парку, и были счастливы. Питание их выглядело несколько странно, но никто этого не замечал. Гоша ходил среди людей и не мог найти себе друга, они ускользали от него, словно призраки первого года существования. Он не мог их подслушать, они ничего серьезного не обсуждали.
Заметно было, что эти варлеты больше любили полулежать, чем что-либо делать.
Плавали они лениво, танцевали вообще тихо.
Вся территория пансионата была покрыта лежанками разного вида. Гоша посмотрел на небо и увидел плохую под него подделку, он знал, что сейчас поздняя осень, но здесь было лето обыкновенное. Деревья зеленели, птицы пели, варлеты ходили без теплой одежды, в каких-то развевающихся одеждах без пуговиц и молний. Ему нестерпимо захотелось выйти на улицу. Он почувствовал приторный запах непонятного чего. Он осознал, что рядом с ним варлеты на исходе жизни.
Гоша нажал на телерфоне вызов Нирфы, она не сразу взяла трубку, услышав, что с ним никто не идет на связь, она не удивилась и разрешила воспользоваться служебным выходом из пансионата, набрав секретный код на двери. Когда Гоша попытался покинуть территорию, к нему прицепился один из контингента. Отвязаться от него Гоша не смог, и они вдвоем вышли из пансионата сквозь герметичное вещество.
Гоша попытался втолкнуть варлета в развевающихся одеждах назад, но тот уперся нечеловеческой силой и не вошел назад в сферу. Нирфа сама вышла навстречу двум прибывшим из сферы. Она посмотрела на варлета, сопровождавшего Гоши:
– Дарвин, ты селен! Тебе осталось жить одни сутки, а ты выскочил из сферы! Тебе сейчас станет плохо!
– Нирфа, не прогоняй назад! Я жить хочу!
– Все хотят! Как ты смог выйти, этого я понять не могу? – сетовала Нирфа.
– Его зовут Дарвин? – удивился Гоша. – Это он известный биолог округа Варлет?
– Да, это он всемирно известный варлет. Он был неизлечимо болен и уже не вставал, и вот такой фокус выкинул.
– Я на самом деле здоров! – сказал Дарвин. – Проведите медицинский осмотр.
– Придется. Гоша, а ты не зря сходил в сферу, вывел интересный экспонат. Дарвина осмотрят, если он здоров, то его выпустят в мир живых.
Дарвин захватил при жизни еще женщину микробиолога в этом пансионате. Они вдвоем много беседовали, легко понимая друг друга. На прощание микробиолог подарила ему маленький кристалл аквамарина, и сказала, что если он захочет выйти из сферы, должен всегда держать в руке этот камень, он не даст опуститься и в нужный момент выведет на свободу. Дарвин изучал входы и выходы, он заметил здоровый румянец на щеках Гоши и решил с ним покинуть пресловутую сферу.