Мистика в действии Серое облако судьбы, выплывающее из темного скопления облаков, медленно поглощало тех, кто пытался Марго навредить. Они все исчезали, уезжали, одним словом ей больше не мешали. Она сидела на личном антикварном стуле рядом с малышом, сидящем в высоком стуле для малышей, и кормила его из ложечки. Он ел, открывал живописно свой ротик, немного вымазывался, растворимой кашей, но ел.

Жизнь продолжалась без Алексашки, без Егора Сергеевича, они оба ушли в ее прошлое. Она не жаловалась, просто некому было жаловаться, не у кого было что-либо просить. Она кормила ребенка и думала, а, где находиться белое облако судьбы, которое ей принесет в дом помощника.

Кто бы, сомневался, что в дверь позвонят! Естественно, позвонил в дверь Самсон Сергеевич. Она вытерла рот малышу, взяла его на руки и пошла, открывать дверь.

– Привет, соседка! Гостей не ждешь?

– Всегда жду! С ребенком играть будешь? Других развлечений не предвидится.

– А как с ним играть?

– Ему скоро спать, так, что читай маленькому книжку, он уснет от твоих монотонных и умных звуков.

– Давай, мамочка, книжку, почитаю, если не разучился, я на своем языке давно не читал.

Самсон Сергеевич стал читать детскую книжку, действительно с иностранным привкусом, язык шевелился у него с лишними звуками, но ребенку понравилось, он пытался проговаривать отдельные звуки, маленькие слова, и до нее доносился дуэт двух местных иностранцев.

Марго вымыла посуду, приготовила чай для взрослых, сделала бутерброды, поставила их на полминуты в свч печь.

Ребенок, довольный новым чтецом, уснул, а Самсон Сергеевич, довольный, что справился с заданием, пришел к ней на кухню.

– Заданье выполнил, что дальше?

– Садись, ешь, пей, – сказала она и сама села за кухонный стол, оставив более удобное место для гостя.

Он взял теплый бутерброд, горячий чай с лимоном, и вдруг улыбнулся всеми своими, великолепными зубами:

– Марго, мне нравиться быть с тобой! Тихо и уютно, и словно ничего больше и не надо.

– А больше мне и предложить тебе нечего! От Алексашки нет известий. Инесса Евгеньевна ко мне практически не приходит, один раз позвонила и все.

Родственников в этом городе у меня нет.

– А как жить будешь? Одна, с ребенком?

– Живу и дальше проживу.

– Нет, это все неправильно, завтра возьмем мальчика, велосипед с ручкой для взрослых, и пойдем гулять, вдруг, чего надумаем? А сейчас, спасибо за чай, я, пожалуй, пойду домой, – сказал он и вышел, словно белое облако растаял в тумане вечера.

Она еще раз убрала со стола, с блуждающей улыбкой на губах, без мыслей о будущем, ей очень хотелось спать. Она уснула, спал малыш.

Самсон Сергеевич пришел домой, посмотрел на свою большую квартиру, с темной, великолепной мебелью, роскошной для него одного. Он лег и стал рассматривать зверей, изображенных на всех выступах мебельного гарнитура, в какой-то момент, ему показалось, что деревянные звери сбились в стадо и поскакали в его сторону, что было дальше, он не увидел, уснул.

Прохладное утро не радовало прогулочной погодой. Темно-серые облака отпугивали мысли о прогулке. Самсон Сергеевич поежился, встал, посмотрел в окно, кусочек неба солнечного дня не обещал. Он прошел по квартире, к которой еще не успел привыкнуть, посмотрел на вырезанных из дерева зверей, и подумал, что напрасно он купил эту мебель.

Звери вызывали смутные чувства в его душе, тревожили ее, видимо, поэтому такую мебель практически никогда не выпускали в промышленных вариантах, а он купил.

Ему казалось, что все звери смотрят на него и просят кушать, открывают голодные рты, скалят зубы. Он тряхнул головой, чтобы сбросить эту чертовщину, но звери оставались на своих местах, они сидели на шкафах, комоде, на спинках стульев, они лепились по периметру стола. Самсон Сергеевич стал всматриваться в вырезанных из дерева зверей, под его взглядом они становились все реальнее, и даже агрессивнее.

Что же я такое купил? – подумал он, – надо бы продать этот антиквариат чистой воды куда подальше, или вывести его на дачу, туда, где стояла Гранатовая мебель.

Надо же было в эту мебель вложить деньги, привезенные из-за границы!? Сразу отдал их, а теперь и к женщине пойти не с чем, и еще местный бизнес не развернул.

Вот с этого бы и начинал, а то его звери замучили. Ситуация складывалась не для прогулок на пластмассовом велосипеде с ручкой для взрослых. Надо было найти более опытного человека, и Самсон Сергеевич решил поехать к дядьке, Кириллу, тот пока еще жил на даче.

Новая машина Самсона Сергеевича довезла его до дачи, за забором слышны были крики и женские ругательства. Он подошел к камере внешнего наблюдения, нажал на кнопку, ворота разошлись в стороны по рельсам, глубоко, вкопанным в землю, он на машине въехал на территорию дачи.

У фонтана стояли Стрекоза и Инна. Мать посмотрела, на выходящего из машины, Самсона Сергеевича и спросила:

– Завтракать будите? Я его через десять минут принесу в холл, второго этажа, там любит обедать Кирилл Николаевич.

– Хорошо, – сказал Самсон Сергеевич, закрывая машину маленьким пультом управления.

Дядька и племянник вновь сели за стол переговоров. Вопрос вновь шел об антикварной мебели.

– Дядя Кирилл, мне надо избавиться от антиквариата в моем доме! Насколько это возможно без потери, вложенных денег?

– Самсон, зачем купил эту мебель, спрашивать у тебя бесполезно, купил, значит хотелось. Продать дорого трудно, один комплект на юг отправили. Тоня звонила, говорит, народ боится в этих дорогих апартаментах всякой чепухи, чертовщины и прочего.

Первой жительницей этих дорогих комнат, была некая Лиана, так она заплатила за трое суток, а прожила в них минут двадцать, если не меньше. Сама Тоня ничего странного в мебели не находит. Я к чему говорю, она второй комплект не купит.

– Круто, ничего себе! А я вчера смотрел на зверей, да чуть не свихнулся.

– Я так скажу, эта мебель действует на художественные натуры, на тех, кто сам готов выдумать, что угодно. Нужно искать богатых людей без признаков художественности в мыслях. Понял? Ничего ты не понял. Можно мебель продать назад Лере, она возьмет без слов. Она в этом разбирается, сама дома антиквариат не держит, считает, что у старой мебели есть духи.

– Вот наговорил! Теперь домой не пойду, у тебя останусь на даче, правда, я пообещал Марго погулять с ней и ее ребенком.

– Не лез бы ты к Марго, не ровен час, Алексашка явиться, худой, тощий и полный сюрпризов.

– Он в меня уже метал нож, да я надел свинцовую майку, нож отскочил.

– Так зачем лезешь к его Марго? Муж у нее парень смекалистый, еще чего выдумает.

Отдай мебель в магазин, и зачем купил квартиру в ее доме?

– Достали, опять уеду туда, откуда приехал.

– Я добрый, разрешаю, твою мебель со зверями вернуть в музей этой дачи, возьму бесплатно.

– Вот, действительно добрый дядя! Согласен! Вдруг миражи антиквариата требуют вернуть мебель на место?

– Это ты хорошо подметил, а если предположить, что душа Егора ходит по своему музею, мебель ищет, а ее нет?

– Чего ты меня пугаешь? Получается, что я ограбил душу Егора? Своего единственного брата? Чушь, какая-то, а жутко становиться. Поставлю я мебель, для его души, но тогда получается, что на даче, будет жить приведение!

– Куда деваться? Дача выполнена под мини замок, а в замках приведения всегда жили. Он сразу, еще при строительстве этого мини замка, думал о музее!

– Уговорил, привезу своих зверей, взамен янтарной мебели, сниму свой грех перед душой брата Егора Сергеевича.

Мебель с вырезанными из дерева, зверями, неплохо вписалась в комнаты, предназначенные для янтарного гарнитура, словно бы она там всегда стояла.

Инна, подаренную ей собачку Кириллом Николаевичем, привезла ему на дачу.

Маленькая собачка обладала звонким лаем, чем очень надоела молодой хозяйке.

Собака лаяла в ответ любой собаке, чей лай доносился до квартиры, где она жила.

Она лаяла на любой хлопок лифта. Она лаяла ночью, если кто просыпался. Иногда лаяла просто так, иногда от возмущения, но всегда звонко и пронзительно. Собачка на даче немного боялась простора, и лаяла от страха, перед большим пространством.

Еще она полюбила скулить и лаять под дверями, где поставили мебель с вырезанными зверями. В остальное время собачка любила стоять рядом с человеком, принимающим пищу. Выпросить кусочек недозволенной пищи – это было ее любимое занятием. Есть собачий горох ей меньше всего хотелось…

Освободив себя от собаки, Инна проколола язык, подвесив на него украшение, чем вызвала натуральный гнев своей мамы Стрекозы. Мать от возмущения и ругательств заходилась в крике, она долго ругала и кричала на Инну, эти крики и слышал Самсон Сергеевич, подъехав к даче. Результатом прокола языка был домашний арест Инны до начала школьных занятий, мать запретила ей жить у отца Прохора Степановича, свобода закончилась дачным заточением, и Инна вынуждена была общаться с маленькой, лающей собакой.

Девочка первая поняла, что собака у музейных дверей лает наиболее звонко, до боли в ушных перепонках. Она сказала об этом Кириллу Николаевичу, тот в шутку или всерьез, ответил, что за дверями живет настоящее приведение и тревожит чуткую душу собачки.

Инна шутку поняла буквально, она взяла ключи от музейных комнат у матери, и одна без собачки зашла в смежные комнаты, в которых стояла темная мебель. Девочка села на стул, посмотрела на карнизы мебели, украшенные вырезанными из дерева зверями, она вынуждена была запрокинуть голову, и эта голова у нее медленно закружилась. Она потеряла сознание.

Собачка бродила по даче и скулила, она искала свою маленькую хозяйку, и первая обнаружила приоткрытую дверь в музей. Шустрый носик пролез в приоткрытую дверь, вскоре все здание огласилось звонким, счастливым даем собаки, нашедшей свою хозяйку. Острые зубки ухватили джинсы и стали дергать их из стороны в сторону, пытаясь заставить посмотреть на него девочку, но она молчала, тогда собака залаяла так оглушительно, что на ее зов прибежала Стрекоза Ивановна. Она увидела лежащую на стуле дочь, закричала в унисон собаке, взяла ее на руки, откуда только силы взялись, и вынесла ее из комнаты, но донесла только до дивана в холле первого этажа. На шум подошел Кирилл Николаевич.

– Стрекоза, что случилось с Инной?

– Сознание потеряла и в себя не приходит!

– Она таблетки пила?

– Да, она ведь себе язык проколола, неизвестно какой иголкой, я ее заставила вынуть украшение, язык мы продезинфицировали, у нее ангина еще началась, я добавила ей антибиотиков, да еще ее занесло в этот музей!

– Врача вызвать?

– Да не хочется, хотя непонятно почему она потеряла сознание? Я ее нашла из-за лая собаки, в музее, на стуле.

– А снотворные ты ей не давала?

– Антибиотики плюс таблетки от аллергии на эти антибиотики, и больше ничего, от них она сознание никогда не теряла, слабость могла появиться, но не больше, хотя сонливость не исключается.

– Да спит она, проснется, посмотрим, что дальше делать, пусть тут спит, я рядом посижу, книгу почитаю.

– Спасибо, Кирилл, а я пойду, музей закрою, ключи от комнаты Инна так в руке и зажала.

Стрекоза вынула из руки дочери ключи и пошла в музейную комнату, дверь была открыта настежь, она заглянула внутрь комнаты и свалилась на пол…

Кирилл сидел рядом с девочкой и о Стрекозе не беспокоился. Собака дремала рядом с Инной.

Прохор Степанович, знал, что Инна находится на даче. Его неудержимо потянуло к Марго. Он пошел пешком к ее дому. У соседнего подъезда разгружали из машины новую мебель, а на скамейке детской площадке, с ручкой детской коляски в руках, сидела Инесса Евгеньевна. Он сел рядом с ней.

– Привет Инесса, кто это у вас мебель новую привез?

– Брат Егора Сергеевича, Самсон Сергеевич, отвез твой антиквариат на дачу, а сам купил новую мебель.

– Значит антикварная мебель со зверями на даче?

– А, что в этом удивительного?

– Ничего удивительного, мебель я сам делал, она без мистики, но в нее вделали пластины с вырезанными зверями. Эти деревянные пластины из тайги привез твой Алексашка, сделаны они мастерски, но в них есть нечто нетривиальное, присущее старой антикварной мебели, в них есть мистический дух, я сам на себе испытал, когда смотрел этот законченный комплект. Мужик я крепкий, но мне здорово повело голову! Я теперь боюсь за своих женщин, мне тревожно стало. Инесса, смотри на этого Самсона, а я поехал на дачу. Тьфу, пока дождусь рейсового автобуса! Слушай, отвези меня на своей машине на дачу Кирилла!

– Прохор Степанович, ты в лице изменился! Конечно, я отвезу тебя, держи коляску, сознание сам не потеряй, сейчас схожу за ключами и подъеду на машине.

Кирилл услышал гудки машины у ворот дачи, но никто ворота не открывал. Он сам встал, посмотрел на спящую девочку, и пошел к пульту управления у входа в здание, увидел лицо Инессы Евгеньевны и Прохора Степановича в сером экране, открыл ворота. Они проехали на территорию дачи. Он вышел к ним навстречу:

– Чем, я обязан вашему приезду?

– Кирилл Николаевич, Прохор Степанович о своих женщинах беспокоится! – ответила Инесса Евгеньевна.

– И правильно, Инна потеряла сознание в музее и спит, а Стрекоза где-то затихла, даже вам ворота не открыла.

– Где они? – хрипло спросил Прохор Степанович.

– Идемте со мной, – ответил Кирилл Николаевич и повел гостя за собой.

Инна спала на диване в холле, собачка открыла глаза, приглушенно гавкнула и вновь легла рядом с Инной.

– А Стрекоза где?

– Она взяла у дочери ключи от музея, и больше, я ее не видел.

– Пошли в музей.

В дверях музея лежала Стрекоза.

Прохор Степанович поднял ее на руки, как пушинку, и резко закрыл дверь в музей:

– Кирилл, не ходи туда, не знаю почему, но дверь эту не открывайте!

– А вдруг там кто есть?

– Думаю, нет. Вас много было на даче людей? Трое? Я всех видел. Твоего племянника видел полчаса назад, он новую мебель привез, Инесса стоит внизу у фонтана с ребенком, больше здесь быть никого не должно. Ладно, куда Стрекозу нести?

– Неси в холл к Инне, там два дивана стоят, там флюиды хорошие.

– Флюиды – это важно.

Он положил ее на второй диван, посмотрел на ее лицо, лицо выражало остановившийся ужас, но она дышала, а вот лицо замерло в маске страха.

– Прохор Степанович, что ж ты такую страшную мебель делаешь? – спросил в сердцах Кирилл Николаевич.

– Кирилл, я делаю нормальную мебель, без фокусов, но моей мебели делают прививки антиквариата, и результат выходит за рамки моего понимания.

– Может нам закрыть дачу, да по домам разъехаться? Сентябрь скоро.

– Это хороший вариант, – ответил Прохор Степанович, – но Стрекозе и Инне надо проснуться, и рассказать нам, что с ними в музее произошло.

– А если им вспоминать не захочется? Давай Стрекозу с ними оставим, а сами в музей пойдем, посмотрим, что там, – предложил Кирилл.

– Так, ты лучше ответь, у тебя на даче приведения есть? – спросил Прохор Степанович.

– Ты, знаешь, мы об этом недавно говорили с Самсоном Сергеевичем и пришли к выводу, что душа Егора Сергеевича вполне может быть приведением музея.

– Так, зачем мы туда пойдем? Пусть там Егор Сергеевич и обитает, он сам себе музей – мавзолей строил.

– Прохор Степанович, мы продали Гранатовый комплект на юг, а в музее стоит комплект со зверями.

– Вон, оно что! Я об этом что-то знаю, но целиком мысль в голове не держал, этот ваш музейный обмен, он ведь мог душе Егора Сергеевича не понравиться! Его убил Алексашка, этих зверей привез Алексашка!

– Так, что, говоришь, Алексашка убил Егора? А говорили Егор Сергеевич самоубийца, сам спрыгнул с крыши, так мне и Самсон Сергеевич говорил, добавив, что он был лунатиком.

– Сорвалось с языка, я не знал, что вы этого не знали!

– Прохор Степанович, а ты откуда это знал?

– Честно? Да я сам скинул Егора Сергеевича с крыши, но он уже был мертв, – сказал Прохор Степанович и протянул, – ну, кто меня за язык тянет это говорить?

– С кем я рядом сижу?! – завопил Кирилл Николаевич.

– С кем? С мужем своей любовницы! Чем ты не доволен? У меня выхода не было.

Пришлось выручить Марго, к которой ворвался в квартиру Егор Сергеевич, а ее муж, Алексашка и запустил нож от ревности в его спину. Все мы тут одни миром мазаны.

– Да, лучше не копать, – протянул Кирилл другим тоном.

– Так и я о том же! В этом музее дух Егора Сергеевича бродит. Перебродит – станет тише, зайдем в музей, но не сегодня.

– Страх – то, какой! Нет, дамы проснуться – поедем домой!

– Я схожу за нашатырным спиртом, должен он быть в аптечке в машине, да все и уедем отсюда.

Вскоре все покинули дачу, Инна свою собачку себе забрала, домой.

Кирилл, вернувшись в город, навестил Леру, директора антикварного магазина, он решил сказать ей о мистичности мебели, которую она продает.

Лера спросила:

– Кирилл Николаевич, родной мой покупатель! Что ли мы с тобой не знакомы? Чем ты не доволен, скажи.

– А чего говорить, вся твоя мебель с мистическим уклоном получается.

– Так, за этот довесок надо бы цену поднимать, мебель настоящая, антикварная!

– Настоящая мебель, говоришь? А человек посмотрит и в обморок падает!

– Знаешь, что господин хороший, не нужна мебель, вези назад – куплю.

– Не могу, последний комплект со зверями облюбован духом Егора Сергеевича и не подпускает никого в комнату.

– Вот это да! Вот это дощечки из тайги!

– Чему радуетесь, не пойму?

– Уникальности изделия.

– Лучше бы обычную мебель продавали! – сказал Кирилл Николаевич и покинул офис.

Лера Михайловна задумалась, значит, получилась у нее антикварная мебель, а младший Селедкин настоящий, потомственный мастер!

Она вызвала Виталика Селедкина и вручила ему премию, внушительного размера.

У того глаза округлились, а Лера сказала одно слово:

– Заслужил!

Виталик ушел, а Лера подумала о том, что пора бы новую диковинку выдумать на свою голову и на голову покупателя. Она вызвала Прохора Степановича, тот явился хмурый, страшный, а Лера ему – премию. Он расплылся в улыбке.

– Проша, говоришь, здорово у нас получилось с мебелью со зверями? Я поняла, что произошло на даче, здесь Кирилл был. Новую мебель надо делать!

– А кого пугать будем?

– Конкретный вопрос, лучше бы спросил, что делать и из чего? Делай базовый комплект.

– Чем украсишь?

– Не знаю, пока не знаю. Знаю! Свободен!

– Страшная вы женщина, хотите добыть новую рассаду для мистики?

– Самой мне не хочется добывать, я ленивая трусиха, кого бы послать добыть то, не зная что? А я знаю кого, все, спасибо.

Лера основательно задумалась, и подумала, что это под силу Алексашке и Родьке, но Алексашка уехал и молчит, это значит, что у него все в порядке.

Лера позвонила Родьке:

– Родион, привет, родной, зайди за зарплатой, тебе причитается.

Он нутром почувствовал, что она что-то замышляет, но пришел, взял деньги, посмотрел на директора, она не заставила себя долго ждать и предложила:

– Есть дело на юге, место уточнишь у Кирилла Николаевича, твоя задача найти рассаду для мистики для нового комплекта мебели. Родя, дело серьезное, вот тебе деньги на дорогу, адрес уточнишь. Все, – и она отвернулась от Родьки, словно его и не было.

Он не обиделся, пошел выполнять задание, шурша новыми деньгами, и довольно улыбаясь.