— А сейчас он меняется? — осведомилась Джесси.

— Это было бы плохо, — заявил Шон. — Мы не хотим, чтобы это произошло, пока не пройдет действие наркотиков. Я говорил кое с кем их тех, кто был в вашем доме, когда он вырвался. Тогда он тоже был под наркотиками.

— Перестань ее пугать! — рявкнула я. — С ним все будет в порядке. К тому же, не думаю, чтобы он менялся.

На самом деле ощущение верволчьей Силы исчезло. И я понятия не имела, что происходит с Адамом.

Рубашка Адама, грязная, изорванная и запятнанная кровью, выглядела не белой, а скорее серой. Совсем серой. Он сильно вспотел, и ткань прилипала к телу, четко очерчивая сильные мышцы спины и плеч. Я даже видела бугры на спине. Рубашка чуть светилась холодным флюоресцирующим светом, и Адам сильно дрожал. Я не могла определить, в сознании ли он.

Убрав пистолет в кобуру, я подошла к нему.

— Адам, — позвала я, потому что он лежал спиной ко мне: нельзя заставать вервольфа врасплох. — Адам, что с тобой?

Не удивительно, что он не ответил.

Я присела, прикоснулась к влажной материи, и Адам схватил меня за талию — движение было таким стремительное, что он неожиданно оказался лежащим на спине. Не помню, чтобы я видела, как он перевернулся. Глаза его были желтыми и холодными, но хватка — не сильной.

— Ты в безопасности, — сказала я ему, пытаясь сохранять спокойствие. — Джесси здесь, она тоже в безопасности. Мы приведем тебя в форму, а потом уберемся отсюда.

— Это серебро, — ужаснулся Шон. — Поэтому его рубашка посерела. Ё… то есть, черт побери! Он выделяет с потом серебро.

Адам слегка поморщился при словах Шона. Его сверкающие золотые глаза, ледяные и горячие одновременно, удерживали мой взгляд. Мне следовало опустить глаза — но, кажется, это не соревнование в доминировании. Он словно использовал мой взгляд, чтобы выбраться из той пропасти, куда его заставили погрузиться наркотики. Я старалась не мигнуть, чтобы не разрушить заклятие.

— Мерси? — Он говорил хриплым шепотом.

— C'est moi, c'est moi. Да, это я. — Реплика показалась слишком мелодраматической, хотя я не была уверена, что он понял, на что я намекала. Напрасно сомневалась: Адам рассмеялся.

— Надеюсь, ты цитируешь Ланселота, а не Гиневру.

— Оба они были глупы, — сказала я. — Артуру следовало в качестве наказания поженить их и благополучно жить в свое удовольствие. «Камелот» мне нравится только из-за музыки[Речь идет о мюзикле по роману Теренса Уайта «Король былого и грядущего». — Прим. перев. ]…

Эта болтовня подействовала. Пульс Адама замедлился, теперь он дышал глубоко и ровно. Когда его глаза станут нормального цвета, наши неприятности закончатся. Конечно, если не считать такой мелочи, как склад, полный врагов. Но, как я всегда говорю, по одной неприятности за раз.

Адам закрыл глаза, и мне показалось, что я забыта: но он по-прежнему крепко держал меня за руку, словно боялся, что я уйду.

— У меня страшная головная боль, — сказал он, — и такое чувство, будто меня раздавило паровым катком. Джесси в безопасности?

— Все хорошо, папа, — откликнулась Джесси, хотя подчинилась моему жесту и не подошла. Он мог говорить спокойно, но запах и то, как настойчиво он удерживал меня, создавали противоположное впечатление.

— В синяках и испугана, — уточнила я. — Но в остальном невредима.

Я поняла, что на самом деле не знаю, что с Джесси, и бросила на нее тревожный взгляд.

Она произвела слабую имитацию своей обычной улыбки.

— Все хорошо, — произнесла она снова, обращаясь на этот раз ко мне.

Адам облегченно вздохнул.

— Объясни, что происходит.

Я сообщила ему краткую версию — и все равно на это потребовалось время. Когда я рассказывала ему о вторжении Дэвида Кристиансена в мой дом, он закрыл глаза, словно ему было больно держать их открытыми. Еще до того как я закончила, он начал беспокойно ворочаться.

— Кожа сползает.

— Это серебро тебя тревожит. — Мне следовало догадаться раньше. Коснувшись свободной рукой его рубашки, я показала серый налет на указательном пальце. — Я слышала, как с потом выходят пули, но серебро — никогда. — Начала помогать ему снять рубашку и тут же поняла, что он не может бегать голым, когда здесь Джесси. — У тебя нет запасной одежды, Шон? Это серебро жжет ему кожу.

— Может надеть мою, — ответил Шон. — Но сходить за сменой я не могу: я на дежурстве.

Я вздохнула.

— Придется отдать мои спортивные брюки. Футболка у меня длинная, доходит до икр.

Мы с Шоном как могли быстро раздели Адама, рубашкой вытерли серебро с кожи и накрыли моими брюками и зеленой футболкой Шона. Адам сильно дрожал к тому времени, как мы закончили.

Термос расплескал свое липкое содержимое по всему полу, когда я его уронила, но и сам термос, и кофе уцелели. Я попросила Джесси давать отцу кофе так быстро, как он сможет глотать, и с некоторым трудом она справилась. Когда кофе исчез, она, не моргнув, скормила ему сырой бифштекс из мешка на липучке.

Я тревожилась, потому что Адам был очень пассивен; в таком состоянии я его никогда не видела. Сэмюэль говорил, что длительное действие серебра повышает чувствительность. Я вспомнила о головной боли Артура и его припадке и понадеялась, что смена обличия поможет ему выздороветь.

— Знаешь, — задумчиво произнес Шон, — если Джерри хотел, чтобы он через месяц сразился с главным волком, он не слишком хорошо о нем заботился.

Я взглянула на него и в этот момент услышала, как открылась дверь.

— Эй, Моррис, — начал вошедший незнакомый мужчина, — босс зовет тебя и…

Он увидел Адама и Джесси, замолчал и потянулся за оружием.

Если бы все зависело от меня, мы все были бы мертвы. Я и не подумала достать свой револьвер, только глазела пораженно: я поняла, что Шон не закрыл дверь. Трижды быстро щелкнул пистолет Шона — в районе сердца вошедшего появился почти правильный красный треугольник, причем шума было не больше, чем если бы кто-то открыл бутылку с шипучкой. Шон стрелял из малокалиберного автоматического пистолета с глушителем.

Наемник медленно опустился на колени, потом рухнул лицом вниз. Я наконец выхватила свой револьвер и прицелилась.

— Нет, — остановил Адам. — Подожди. — Он посмотрел на дочь. — Ты сказала, что не ранена — это правда?

Джесси решительно кивнула.

— Только синяки.

— Хорошо, — кивнул Адам. — Мерси, мы постараемся как можно больше оставить в живых: мертвые ничего не расскажут, а я хочу точно знать, что происходит. Мы уйдем задолго до того, как он излечится настолько, чтобы представлять опасность. Оставьте его.

— Он не мертв? — спросил Шон. — Капитан говорит, что вервольфов можно убить свинцом.

Не привыкнув иметь дела с вервольфами, люди Кристиансена не держали серебряных пуль, а мой запас был ограничен. Серебряные пули дороги, а я обычно не охочусь на вервольфов. Только у Коннора есть пистолет, который может стрелять пулями моего калибра. И я отдала ему с полдюжины своих 9-миллиметровых пуль.

— Нужно попасть в позвоночник серебром, если хочешь убить вервольфа, — сказала я Шону. — И даже тогда… — Я пожала плечами. — Серебряные пули дают раны, которые не так быстро заживают, и вервольф может истечь кровью.

— Черт возьми. — Шон бросил последний взгляд на окровавленного вервольфа, в которого он стрелял. Потом взял свой телефон и набрал несколько номеров подряд. — Это сообщит всем, что мы начали. — Он спрятал маленький прибор в карман джинсов. — Нам пора двигаться отсюда. Если повезет, они решат, что это где-то далеко, и не обратят внимания на мои выстрелы. Но скоро хватятся Смитти, и когда это произойдет, нас здесь не должно быть.

И он принялся организовывать наш отход.

Я убрала СИГ в кобуру и достала «магнум». Для него у меня нет кобуры, придется нести в руке. Дополнительный магазин я сунула в бюстгальтер: просто лучшего места не было.

Мы оттащили раненого вервольфа от двери, затем Джесси и Шон поставили Адама на ноги. Шон — потому что он самый сильный из нас, Джесси — потому что я умею стрелять лучше нее. Я вышла первой.

Эта часть склада была расположена отдельно от главного помещения. Офисы располагались в секции, занимавшей в ширину только половину здания, и подо мной оказалась цементная площадка, достаточно широкая, чтобы по ней рядом прошли два грузовика. Перегнувшись через перила, чтобы посмотреть, что происходит внизу, я определила, что поблизости никого нет, но остальная часть здания из-за высоких штабелей ящиков была видна мне плохо.

Как только остальные оказались на лестничной площадке, я спустилась ниже, на второй этаж, откуда могла охранять их. По плану Шона мы должны были попробовать довести Адама до машин. У одного из людей Джерри есть классический грузовик «шевроле»; Шон сказал, что завести его, закоротив провода, — быстрее, чем вставлять ключ в зажигание.

Я пыталась дышать тише, чтобы лучше слышать, но на складе было тихо, раздавались только звуки шагов моих товарищей; но у меня звенело в ушах так, что это могло скрыть приближение целой армии.

Рядом с офисами располагалась гаражная дверь, высокая, двойной ширины, того типа, что позволяет пропускать прицепы. Шон пояснил, что дверь закрыта снаружи, а мотор, открывающий ее, Джерри расстрелял, когда решил держать Джесси в офисах: он хотел контролировать доступ к ней. Поэтому нам придется идти к другой стороне склада и выйти через единственную незакрытую маленькую дверь.

Ожидая внизу и наблюдая за складом, где в этом лабиринте ящиков может спрятаться дюжина вервольфов и еще останется множество укрытий, я думала о последних словах Шона: «Он прав. Если бы Джерри хотел, чтобы Адам убил Брана, — ему Адам нужен был бы в хорошей форме. А в нынешнем состоянии Брану потребуется несколько секунд, чтобы прикончить Адама».

Сэмюэль говорил мне, что Джерри не глуп. Так, может, именно такой результат ему нужен?

Мне пришло в голову, что очень многое не имеет смысла, если Джерри не глуп — а Сэмюэль очень хорошо оценивает характеры. Дэвид, кажется, считает, что кровавая баня в доме Адама помогла Джерри избавиться от соперников, но одновременно она привлекла внимание Маррока. Это произошло бы, даже если бы я не отвезла к нему Адама. Нападение на дом Альфы — нерядовое событие. К тому еще эта плата вампирам. Возможно, я раскопала это дело раньше, но если бы вмешался Бран, рано или поздно он бы об этом узнал.

Если бы я подыскивала того, кто бросит вызов Марроку, я бы не стала похищать дочь кандидата, чтобы он меня возненавидел. Если бы я пользовалась подпольными методами и не была уверена, что мой кандидат победит, я постаралась бы скрыть все следы, чтобы Бран ничего не мог узнать — а у Брана заслуженная репутация того, что умеет узнавать все.

Джерри сделал все, только что не вывесил плакат, на котором написано: «Смотрите, что я делаю!» — и если он не глуп, то сделал он это нарочно. С какой целью?

— Мерси. — Шепот Шона вернул меня к настоящему. Они спустились, и я преграждала им путь.

— Прости, — ответила я тем же беззвучным шепотом. Я шла на несколько шагов впереди, оглядывая по пути ящики, мимо которых мы проходили. Двигались мы медленно. У Адама были проблемы с ногой, простреленной при первом нападении, а Джесси слишком невысока, чтобы на пару с Шоном — он почти шести футов ростом — образовывать удобные костыли. Я что-то услышала — или мне показалось, что услышала, — и остановилась. Но когда звук не повторился, я решила, что это звенит у меня в ушах. И не успела сделать трех шагов, как Сила прокатилась по мне подобно теплому сладкому ветру.

— Стая здесь, — сказал Адам.

Я никогда раньше не чувствовала их так, но мне никогда не приходилось сталкиваться со всей стаей, действующей с единой целью. Возможно, так и должно быть, а может, дело в том, что я стою рядом с Альфой стаи.

Адам остановился и закрыл глаза, он глубоко дышал. Я почти видела, как силы вливаются в него. Вот он распрямился, приняв на себя весь свой вес.

Джесси тоже смотрела на отца. Только Шон продолжал наблюдать за окружающим, и его расширившиеся глаза заставили меня обернуться.

Если бы вервольф занялся мной, я была бы мертва. Но он выбрал самого сильного из нас и пролетел мимо, как снаряд, отбросив меня на груду ящиков. «Смит и Вессон» вылетел у меня из руки, но не выстрелил, ударившись о землю. Я слышала, как хрустнула кость руки, почувствовала острую боль, упала на пол и повернулась так, что могла видеть Адама, на которого набросился волк.

Джесси закричала. Шон опустошил свой пистолет, не задержав волка. Тогда парень вытащил длинный нож и замахнулся, но вервольф нанес ему быстрый боковой удар, на который не способен ни один волк. Как и я, Шон упал на ящики и откатился на пол.

Я с трудом встала и взяла в левую руку кинжал Зи. Не знаю, почему не стала доставать свой СИГ: может, стремительное нападение слишком ошеломило меня. Если не считать этой недели, все насилие в моей жизни происходит только в школе боевых единоборств.

Я двинулась вперед, и в это мгновение что-то красное пронеслось мимо меня. Еще один вервольф. У меня хватило времени подумать, что нам все-таки не повезло, но вервольф ухватил первого волка за загривок и отбросил от Адама.

Рыжий волк на этом не остановился, он уже был на серо-коричневом звере, едва тот успел приземлиться. Адам был весь в крови, но прежде чем я смогла подойти к нему, его раны закрылись в потоке Силы, от которого пахло стаей. Он вскочил на ноги, выглядя лучше, чем с самого вечера понедельника.

Я с опозданием вспомнила, что у меня есть еще один револьвер, выронила кинжал Зи, достала СИГ и ждала, когда волки разъединятся настолько, чтобы я могла стрелять. Теперь я видела, что рыжий зверь выше и стройней обычного вервольфа, как будто его растили для бега, а не для схваток.

— Я не хочу, чтобы он умер, если это возможно, — сказал мне Адам, хотя и не попытался отнять у меня пистолет.

— Этот должен умереть, — ответила я, потому что узнала запах. Это был тот, кто ударил Джесси по лицу.

У Адама не было возможности спорить, потому что в это мгновение серо-коричневый волк оказался наверху в борющейся паре и я трижды нажала на курок. Это не магнум, но даже девятимиллиметровая пуля причиняет немало ущерба, если попадает в череп с расстояния в пятнадцать футов.

Адам что-то говорил. Я видела, как шевелятся его губы, но в ушах у меня ревело, как прибой на морском берегу. Один из недостатков хорошего слуха — слишком чувствительные уши, о чем волкам с их способностью к быстрому исцелению не приходится беспокоиться.

Адам, должно быть, понял, что я его не слышу, потому что постучал по пистолету и поднял бровь, задавая вопрос. Я посмотрела на упавшего вервольфа, потом на Джесси. Адам проследил за моим взглядом, и лицо его стало холодным и жестким. Когда он протянул руку, я отдала ему СИГ.

Он, нисколько не хромая, направился к вервольфу. Одной рукой схватил мертвого волка и стащил его со второго; тот тут же вскочил и стоял, опустив голову; выглядел он ошеломленным. Адам взялся за нижнюю челюсть рыжего волка, очевидно, проверяя степень ущерба. Очевидно, удовлетворенный, он повернулся к его противнику и опустошил пистолет в его тело. Я видела, как Адам щелкнул пальцами, и рыжий волк встряхнулся всем телом, словно вышел из плавательного бассейна, потом подошел и сел у ног Адама, как хорошо натренированная собака. Джесси подняла кинжал и вложила мне в ножны, а Шон медленно встал. Он перезарядил свое оружие и положил свою руку на мою сломанную.

Должно быть, я застонала, но следующее, что помню: я стою на коленях, опустив голову, и у меня на шее — широкая теплая ладонь. Меня окутал богатый экзотический запах Адама, он дал мне силы успокоить взбунтовавшийся желудок. Не думаю, чтобы я полностью потеряла сознание, но была близка к этому.

Когда я подняла голову, рыжий волк сунул нос мне в лицо и лизнул длинным языком в щеку, прежде чем Адам легонько стукнул его. Я поднялась с помощью Адама, но держалась на ногах самостоятельно.

Я протянула Адаму свежую обойму, и он перезарядил пистолет — хотя улыбнулся, видя, что я достала обойму из лифчика. Думаю, он был рад, что я не слышу, что он сказал. Он спрятал СИГ в мою кобуру, подобрал мой револьвер и отдал мне. Потом посмотрел на Шона, который успокаивающе помахал рукой.

Когда мы двинулись к выходу, рыжий волк рядом со мной успокаивал меня больше пистолетов. Не в том дело, что он эффективней: его присутствие означает, что стая близко. Нужно только встретиться с ней — и мы в безопасности.

Я посмотрела на Адама. Он выглядел здоровым, словно и не был ранен. Я слышала, что Альфа может брать Силу у стаи, но не понимала, почему это сработало здесь и не сработало в доме Уоррена.

Шон вышел в дверь первым, рыжий волк сразу за ним. Была ночь, и убывающая луна стояла высоко в небе. Адам придержал для меня и Джесси дверь открытой, потом вышел на автостоянку, как человек, заходящий в собственную гостиную.

Вначале я никого не увидела, но потом из-за машины; появилась едва заметная неясная фигура, потом еще одна и еще. Стая Адама молча собиралась вокруг него. Большинство были в виде волков, но Уоррен и Даррил сохранили человеческий облик. Оба были в темном и оба вооружены.

Уоррен взглянул на рыжего волка, нашего спасителя, и приподнял бровь, но молчания не нарушил. Он осмотрел Адама и прикоснулсяк щеке Джесси с кровоподтеком.

— Уоррен, — сказал Адам негромко таким голосом, который не разносится далеко. — Отведешь мою дочь и Мерседес в безопасное место?

В другое время я бы заспорила с Адамом. В конце концов, кто кого освобождал? Но у меня ужасно болела рука, и вообще я свою норму убийств на сегодня выполнила. Единственная радость — в ушах больше не звенело. Пусть Адам со своей стаей заканчивает дело, а я готова отправляться домой.

— Я не хочу тебя оставлять. — Джесси взяла отца за руку.

— Отвезу ее к себе. — Уоррен успокаивающе улыбнулся. — Сможешь по пути домой заехать и забрать ее. — Более тихим голосом он обратился к Джесси: — Я побуду с тобой, пока отец не приедет. Со мной ты в безопасности.

— Хорошо. — Джесси резко, отрывисто кивнула. Очевидно, поняла, что отец не хочет, чтобы он видела, как он разделается с ее похитителями.

— Но у меня нет машины, — сказал Уоррен Адаму. — Мы пробежали полетом вороны три мили, прежде чем добрались сюда.

— Шон. — Я старалась говорить так же тихо, как все остальные. — Здесь вроде есть старый грузовик, который можно завести, закоротив провода. Где он? Я его заведу, а Уоррен нас увезет.

— По другую сторону склада, где стоят все машины, — ответил он.

Я пошла одна, но Уоррен и Джесси скоро меня догнали. Грузовик оказался единственной машиной на дальней стороне склада. Припаркованный в центре слабо освещенной одним из фонарей склада площадки стоял «Шевроле 69», выкрашенный блестящей темной краской. Кто-то очень расстроится, потеряв любимую игрушку, — если переживет гнев Адама. Но это не моя проблема. Моя проблема — завести машину со сломанной правой рукой. Руку я прижимала к боку, но долго я так не выдержу. Боль становилась все сильнее, и у меня начала кружиться голова.

— Можешь закоротить провода в машине? — с надеждой спросила я Уоррена, подходя к грузовику.

— Боюсь, что нет.

— А ты, Джесси? Она подняла голову.

— Что?

Умеешь заводить машину без ключа? — снова спросила я, и она покачала головой. От нее пахло страхом, и я вспомнила, как она цеплялась за отца.

— Сегодняшний охранник, — произнесла я.

Она удивленно посмотрела на меня, потом вспыхнула, плечи ее обвисли.

— Он больше никому не причинит беспокойства.

— Это был напавший на отца вервольф? — Я не могла понять выражения ее лица. — Поэтому ты его убила? — Джесси неожиданно нахмурилась. — И поэтому папа так в него стрелял. Откуда он знал? Ведь он был без сознания, а ты ничего ему не говорила.

— Мне и не нужно было говорить, — ответила я и попыталась объяснить ей, как в ситуации полного взаимопонимания достаточно одного жеста, чтобы Адам все узнал. — К тому же он видел мое лицо.

Я протянула Уоррену свой «магнум», чтобы освободить руку.

Закоротить провода машины одной рукой — это заняло у меня больше времени, чем с ключом, к тому же я работала в неудобной позе, стараясь уберечь сломанную руку. Но наконец двигатель завелся — что-то гораздо более мощное, чем первоначально было здесь под капотом, — и я поняла, что слух мой полностью восстановился.

— Никогда раньше не слышала, чтобы ты ругалась, — произнесла Джесси голосом, уже похожим на обычный. — Ну, не так ругалась.

— Это особо ценные слова. Без них ни один механик в мире не может работать, — пошутил Уоррен. Его руки очень осторожно и бережно помогли мне выбраться из машины. Он протянул мне револьвер и, когда я неловко взяла его, тут же отобрал, убедился, что он на предохранителе и снова отдал. Он открыл пассажирскую дверцу и помог Джесси сесть, потом подал руку мне. Я сделала к нему шаг, и тут что-то привлекло мое внимание.

Вначале я подумала, что это звук, но только потому, что устала. Это было волшебство. Не волчья магия и не волшебство малого народа.

И тут я вспомнила про Елизавету.

«Сэмюэль знает о ней», — сказала я себе, но уже решила, что никуда не поеду: никто из вервольфов не почувствует ее колдовство, пока не будет слишком поздно, а Сэмюэль может не осознавать, как важно, чтобы Адам был в курсе, что Елизавета работает на Джерри.

Елизавета Аркадьевна Вишневецкая не просто колдунья. Она самая сильная колдунья на всем северо-западном побережье США.

Мне нужно предупредить Адама.

— Отвези Джесси к себе домой, — попросила я Уоррена. — Накорми, заставь выпить несколько галлонов апельсинового сока, укрой одеялом. А мне нужно остаться.

— Почему?

— Потому что если Бран выведет волков из укрытия, ведьма Адама потеряет свой доход.

— Елизавета?

Послышался выстрел, за ним второй и третий.

— Увози Джесси, я предупрежу Адама. Здесь Елизавета, и она создает какое-то заклятие.

Он мрачно взглянул на меня.

— Как мне остановить грузовик?

«Боже его благослови, он не собирается спорить».

— Просто рассоедини провода.

С другой стороны склада раздались четыре выстрела. Они как будто доносились со стороны дома с заколоченными окнами.

— Будь осторожен, — сказала я.

Он поцеловал меня в лоб, не касаясь моего измученного тела, и сел в кабину.

Я следила, как он дает задний ход, включает фары и уезжает: Джесси в безопасности.

Я всегда была способна ощутить волшебство любого типа: волчье, малого народа или ведьм. Это необычно. Чарльз, когда услышал об этом, велел мне держать это в тайне. Теперь, в свете того, как отреагировали вампиры, узнав, кто я, мне подумалось, что в совете Чарльза кроется гораздо больше, что я подозревала.

По словам Стефана, я каким-то образом неподвластна волшебству вампиров, но я не такая дура, чтобы перенести это на колдовство ведьм. Обнаружив волшебство, я не представляла, что делать, — но займемся вторым делом, когда закончим первое.

Медленно повернувшись кругом, я смогла определить направление. Пульс колдовства напоминал теплый ветер в лицо. Я сделала два шага к нему — и заклинание исчезло, превратилось в ничто. Все, что я точно знала: здесь Елизавета, и она где-то передо мной. Самое правильное — найти Адама и предупредить его, поэтому я двинулась назад к складу.

Со времени моего ухода положение изменилось. С Адамом — рыжий волк по-прежнему сидел у его ног — оставалось всего с полдюжины волков. Шон, внук Дэвида, и еще несколько незнакомых мне людей держали под прицелом группу, распластавшуюся на земле, раскинув руки в стороны.

Когда я к ним подходила, Дэвид и Даррил привели еще одного и уложили рядом с остальными.

— Это все люди, серж, — сказал Дэвид. — Пару мертвых мы оставили в доме. Но волки разбежались, и я не смог найти след Джерри, хотя начал с того места, где встречал его в последний раз. Его запах исчез.

— Адам, — позвала я.

Он повернулся ко мне, и в это мгновение прозвучал выстрел и рыжий волк неожиданно дернулся. Выстрел был не очень громкий: должно быть, небольшой калибр.

— Ложись! — крикнул Дэвид, падая на землю. Его люди присели, по-прежнему не сводя оружия с пленных. Волк рядом с Адамом постоял немного и рухнул, словно тоже послушался Дэвида, — но я видела, что в боку у него торчит шприц, и поняла, что в него попал заряд из транквилизационного ружья.

Адам остался стоять. Он закрыл глаза и поднял вверх лицо. Вначале я не сообразила, что он делает, но потом осознала, что лицо его освещает луна; она только что встала — точно половина диска.

Даррил, прижимаясь к земле, приблизился к Адаму. Он остановился возле лежавшего волка и вытащил шприц.

— Бен в порядке, — произнес Даррил, держа наготове пистолет и вглядываясь в окружающую темноту.

Бен — это рыжий волк. Тот самый Бен, убийца-психопат из Лондона. Это он нас спас. Спас Адама дважды.

Прозвучал еще один выстрел. Адам взмахнул рукой, и шприц упал к его ногам, не причинив вреда. Глаза Адама по-прежнему были закрыты.

— Серж, Мерси, — прохрипел Дэвид. — Ложитесь!

Я поняла, что по-прежнему стою, слегка наклонившись к Адаму, который продолжал слушать луну. Я уже собралась было присесть, как велел Дэвид, как вдруг Адам запрокинул голову и завыл; из человеческой глотки исходил волчий вой.

Несколько мгновений звучал этот невероятный звук, потом затих в тишине, но не враждебной. Скорее это была тишина перед началом охоты. И когда Адам завыл снова, ему ответили все волки, которые его услышали.

Мне неудержимо захотелось завыть тоже, но, как и мои дикие братья, я хорошо знала, что нельзя петь с волками.

Когда Адам воззвал в третий раз, Даррил и Дэвид отбросили оружие и начали меняться. Лунный призыв плыл меж деревьев, и я чувствовала, как, захваченные им, все волки меняют форму. Слышала болезненные крики тех, кто сопротивлялся перемене, и ворчание тех, кто поддавался.

Адам стоял в лунном свете, который казался ярче, чем несколько мгновений назад. Он открыл глаза и посмотрел на лунный диск. И на этот раз использовал слово.

— Придите, — сказал он.

Он произнес это негромко, но каким-то образом его голос, как и песня, разнесся по покинутой лесной территории, как гром, мощный и непреодолимый. И волки пришли.

Они появлялись по одному и по двое. Одни приближались веселыми прыжками, другие — с опущенными хвостами, так, словно их тащат. Некоторые еще находились в процессе перемены: их тела были неестественно вытянуты и изогнуты.

Двери склада распахнулись, и оттуда, шатаясь, вышел человек, прижимая руку к груди. Это был охранник, в которого стрелял Шон. Слишком слабый, чтобы измениться, он все равно ответил на зов Адама.

И меня затронул этот призыв. Я сделала шаг вперед, не глядя под ноги, и споткнулась о палку. Восстановила равновесие, но от резкого движения заболела рука, и боль прочистила голову, как доза нашатыря. Я обратной стороной ладони вытерла слезящиеся глаза и снова ощутила безошибочный запах колдовства.

Не обращая внимания на призыв Адама и на боль в руке, я побежала, потому что в ночном воздухе, насыщенном Силой, я почувствовала смертоносное заклятие, на котором было имя Адама. У меня не было времени отыскивать колдунью: заклятие уже действовало. Все, что я могла сделать, — броситься наперехват, точно как Бен бросился наперехват шприцу.

Не знаю, почему у меня получилось. Позже мне говорили, что не должно было. Когда заклятию дают имя, оно действует как управляемый снаряд, а не как лазерный луч. Оно должно было обойти меня и ударить в Адама.

Но ударило в меня и прошло насквозь потоком перьев, заставив задрожать и ахнуть. Потом заклятие остановилось, и я словно стала магнитом: рекой расплавленного металла, все колдовство устремилось ко мне. Это была река смерти, и она шептала мне: «Адам Хауптман».

У нее прорезался голос. Но не голос Елизаветы, хотя тоже мне знакомый. Мужской. Колдуном оказался внук Елизаветы Роберт.

Колени мои под тяжестью голоса Роберта подогнулись, с огромным напряжением я принимала на себя имя Адама, чтобы колдовство остановилось на мне. Мне показалось, что я дышу огнем, и я поняла, что мое вмешательство не продлится долго.

— Сэм, — прохрипела я. И, словно по моему зову, он сконцентрировался из воздуха, оказавшись передо мной. Я ожидала увидеть его, как и всех остальных, в волчьем облике, но нет.

Он взял мое лицо в ладони.

— Что случилось, Мерси?

— Колдовство, — сказала я и увидела в его глазах понимание.

— Где она?

Я покачала головой и с трудом выдохнула:

— Это не она. Роберт. Это Роберт.

— Где? — снова спросил он.

Я собиралась ответить ему, что не знаю, но рука моя поднялась и указала на крышу дома с заколоченными окнами.

— Там. Сэмюэль исчез.

И как будто мой жест как-то подействовал, поток колдовства многократно усилился. Я упала, прижалась лицом к холодной земле, надеясь, что это помешает огню, пылающему внутри меня, сжечь и кожу. Закрыла глаза — и увидела Роберта, сидящего на крыше.

Он потерял свою красоту, лицо его исказилось от усилий и покрылось красноватыми пятнами.

— Мерседес. — Он вдыхал мое имя в колдовство, и я почувствовала, как поток меняет направление, как борзая, которой дали понюхать другой платок. — Мерседес Томпсон.

Мерседес, довольно шептало заклинание. Он дал смерти мое имя.

Я закричала от боли: по сравнению с ней боль в руке казалась совершенно незаметной. Даже сквозь пожирающий огонь я расслышала пение, поняла, что в заклятии Роберта есть ритм, и начала двигаться в соответствии с ним, негромко напевая мелодию. Музыка заполнила мои легкие, потом голову, на мгновение заглушив огонь. Я напряглась в ожидании. И тут Сэмюэль остановил поток волшебства. Думаю, я потеряла сознание, потому что очнулась на руках Сэмюэля.

— Они все здесь, кроме одного, — сказал Сэмюэль.

— Да. — В голосе Адама звучала сила лунного призыва.

Я зашевелилась, и Сэмюэль отпустил меня. Мне все же пришлось прислониться к нему, но я устояла на ногах. Только Адам, Сэмюэль и я стояли.

Их было не так много, как могло показаться. Стая бассейна Колумбии невелика, стая Джерри еще меньше — но теперь все они сидели вокруг нас, как группа сфинксов, и ждали приказа Адама.

— Два одиноких волка, те, что старше и более доминантны, убежали после твоего первого призыва, — сообщил Сэмюэль. — Остальные ответили. Теперь они твои. Тебе остается только позвать Джерри.

— Он не придет, — ответил Адам. — Не может. Он не одинокий волк. Он принадлежит Марроку.

— Позволишь помочь тебе?

Луна отражалась в глазах Адама, и хоть он оставался человеком, глаза у него были волчьи. Я почуяла запах его реакции на вопрос Сэмюэля. Сидящие волки тоже почуяли его и отозвались низким рычанием. Волки — звери, никому не позволяющие действовать на своей территории.

Адам вытянул шею, и я услышала легкий щелчок.

— Буду благодарен, — негромко произнес он. Сэмюэль протянул руку, и Адам сжал ее. Он распрямился и снова поднял лицо к луне.

— Джерри Уоллес из стаи Маррока, призываю тебя к ответу. Встань перед твоими обвинителями.

Должно быть, Джерри был очень близко, потому что много времени ему не понадобилось. Как и Сэмюэль, он оставался в человеческом облике. Остановился на краю круга волков.

— Джерри, старый друг, — сказал Сэмюэль. — Пора. Подойди сюда.

Мягкий тон этих слов не скрывал от меня их силы — и от Джерри тоже. Он опустился на четвереньки и пополз среди ожидающих неподвижных волков, покорно опустив голову. Больше он не сопротивлялся.

Приблизившись к нам, он остановился. Я подумала, что он взбешен — как бесилась бы я, если бы кто-нибудь заставил меня действовать против воли. Или испуган. Но я не вервольф. Единственное чувство, которое я уловила, была покорность. Он проиграл и знал это.

Адам пригнулся и положил руку на плечо Джерри.

— Почему?

— Из-за отца, — ответил Джерри. Лицо его было спокойным, голос сонным, его прочно держал в своей власти лунный призыв. — Он умирал: рак. Я говорил и говорил. Просил и умолял. Пожалуйста, папа, стань волком — это замечательно. Думаю, отец просто устал, когда согласился. Бран это сделал — потому что я не перенес бы. Но отец не смог смириться с тем, каким стал, потому что не хотел быть хищником. Не хотел быть таким, как я.

Адам посмотрел на него.

— Мне казалось, то хочешь помешать Брану открыться перед людьми.

Джерри вытер лицо.

— Бран сказал, что если бы мой отец не был таким доминантам, он не смог бы противиться волку. Но чем больше отец сопротивлялся, тем слабей становился его контроль. Он едва не убил мою сестру.

— Джерри. — Голос Сэмюэля звучал твердо. — Какое отношение это имеет к Адаму?

Джерри поднял голову. Он не мог встретиться взглядом с Сэмюэлем или Адамом, поэтому обратил свой взор на меня.

— Когда сражаешься, волк и человек сливаются. Нужен только один раз. Только один, и отец стал бы цельным.

— Он не хотел, чтобы Адам сражался с Браном, — неожиданно осознала я. — Правда, Джерри? Поэтому тебя не беспокоило все серебро, которым твои люди его накачивали. Ты хотел убить его?

Он посмотрел на меня глазами своего отца и ответил:

— Адам должен умереть.

— Тебя не волнует решение Брана вывести вервольфов из укрытия? — спросил Сэмюэль. Джерри улыбнулся ему.

— Я поддерживаю это решение с того времени, как открылись другие. Но мне для осуществления моих планов нужны были деньги. Есть много волков, которые не хотят, чтобы об их существовании знали, и они готовы за это платить.

Все стало неожиданно ясно. Сэмюэль прав: Джерри не глуп — он гений!

— Покупка новых волков у Лео в Чикаго, эксперименты с наркотиками, нападение на дом Адама — все это должно было достигнуть двух целей, — сказала я. — Показать Брану, что за всем этим стоишь ты, и доказать твоему отцу, что это не ты.

Он кивнул.

— Адам должен был умереть. — Я ощупью определяла ход событий. — Но сам ты не мог его убить. Поэтому ты оставил его в руках наемников, когда он был еще под действием наркотиков. Поэтому ты держался в стороне от склада, надеясь, что твои наемники накачают Адама таким количеством серебра, что он умрет.

— Да. Адам должен был умереть, но не от моей руки, чтобы я мог иметь возможность посмотреть в глаза отцу и заявить, что я не убивал Адама.

Я начала дрожать, потому что было холодно и потому что моя рука, которая в последние несколько минут вела себя удивительно порядочно, вдруг снова заболела.

— Не Адам должен был сразиться с Браном, по твоему замыслу. Это должен был сделать твой отец. Ты рассчитывал, что Бран явится к нему, как только поймет, что ты творишь.

— Отец звонил мне сегодня днем. Бран рассказал ему о транквилизаторе и еще, что за нападением на Адама могу стоять я. Мой отец знает, что я хочу, чтобы волки вышли из укрытия. Он знает, как я отношусь к экспериментам над животными и к тому, что некоторые Альфы эксплуатируют своих новых волков. Он никогда не поверил бы, что я мог бы убить Адама.

— Если бы Адам умер, Бран пришел бы к твоему отцу, прежде чем убить тебя, — заметил Сэмюэль.

Джерри рассмеялся.

— Не думаю. Скорее всего, Бран прибыл бы сюда и прикончил меня на месте. Я надеялся, что так и будет. Слишком много на мне невинной крови. Но когда он сообщил бы отцу о моих преступлениях, тот ему не поверил бы.

— Считая, что Маррок казнил тебя за то, чего ты не делал, Картер бросил бы ему вызов. — В голосе Сэмюэля звучало едва ли не восхищение. — И мой отец не смог бы отказаться.

— А что если бы Бран вначале поговорил с доктором Уоллесом? — осведомилась я.

— Это не имеет значения, — уверенно ответил Джерри. — Отец все равно вызвал бы его: чтобы защитить меня или чтобы отомстить. Еще до того, как стать волком, он был человеком Маррока. Отец уважает Брана и верит ему. На предательство Брана — а отец оценит его поступок только так — может быть только один ответ. Бран может объединить человека и волка в моем отце, сражаясь с ним — ведь отец любит его. Если человек и волк будут противостоять Брану, они будут делать это как единое целое: Бран сам говорил мне, что только это нужно для безопасности моего отца.

— Если бы доктор Уоллес бросил вызов Брану, тот убил бы его, — заметил Адам.

— Колдуны дорого стоят, — прошептал Джерри. — Но есть много волков, которые хотят оставаться непризнанными, и они платили мне, чтобы я сохранял их тайну.

— Ты нанял Роберта, внуку Елизаветы. Он должен что-то сделать, чтобы обеспечить победу твоему отцу.

Я не сомневалась, что Роберт помогает Джерри это за деньги. Просто я не могла себе представить, что он делает это непосредственно.

— Будут искать наркотики, — сказал Джерри. — Но только другой колдун сможет учуять заклинание.

— Я могу, — заявила я. — О Роберте позаботятся. Если твой отец вызовет Брана — умрет не Бран. Джерри чуть осел.

— Тогда прошу о милости, Сэмюэль. Попроси Брана, чтобы мой отец не узнал об этом. Не хочу доставить ему больше боли, чем уже доставил. — У тебя есть еще вопросы? — спросил Сэмюэль у Адама.

Адам покачал головой и встал.

— Сегодня это твой волк или мой?

— Мой. — Сэмюэль сделал шаг вперед. Джерри посмотрел на висящую над нами луну.

— Пусть это произойдет быстро.

Сэмюэль провел пальцами по волосам Джерри — мягким успокаивающим прикосновением. Губы его были печально поджаты: если инстинкт велит починяющемуся волку покоряться, то доминанту он приказывает защищать.

Сэмюэль проделал все настолько стремительно, что Джерри не понял, что произошло: руками опытного врача Сэмюэль сломал ему шею.

Я протянула Адаму пистолет, чтобы освободить руку. Потом взяла кинжал Зи и отдала его Сэмюэлю.

— Это не серебро, но с работой справится.

Я смотрела, как Сэмюэль предпринял все, чтобы Джерри действительно умер. Это было неприятно, но необходимо. И я не стала отводить взгляд.

— Позвоню Брану, как только доберусь до телефона, — сказал Сэмюэль, вытирая кинжал о брюки. — Он позаботится, чтобы доктор Уоллес никогда не узнал, что произошло с его сыном.

Несколько часов спустя Бран и Картер Уоллес ушли в лес. Бран потом рассказывал, что лунный свет блестел на кристаллах снежного наста, который ломался под их лапами. Они пересекли замерзшее озеро и вспугнули самку оленя, махнувшую белым хвостом и исчезнувшую в зарослях, мимо которых они бежали. Бран говорил мне, что звезды усеяли небо одеялом золотистого сияния, напоминающим отблеск городских огней.

Незадолго до того, как первые лучи солнца осветили восточный горизонт, волк, который был Картером Уоллесом, уснул рядом со своим Альфой и больше не проснулся.

* * *

Сэмюэль не убил Роберта, и мы передали его бабушке: сам он, кажется, считал такую судьбу не очень большим облегчением. Елизавета Аркадьевна была очень им недовольна. Не знаю, что больше вызвало ее гнев: то, что он предал Адама, или то, что его поймали.

Сэмюэль решил на некоторое время остаться в Тройном городе. Большую часть времени он потратил на оформление документов, которые сделали бы его медицинскую лицензию действительной для штата Вашингтон. А пока суд да дело, он работал в том же магазине, что и Уоррен, и, кажется, ему это нравилось.

Бран, конечно, не открыл своих волков миру и не покинул их. Он не похож на Серых Повелителей, которые принуждали выходить из укрытия даже тех, кто этого не хотел. Так что большинство волков все еще в укрытии, хотя Бран и нашел своего образцового волка.

Можете включить телевизор или раскрыть газету — и увидите человека, который проник в лагерь террористов, чтобы вызволить похищенного миссионера и его семью.

Миссионер и его жена были уже убиты, но троих детей спасли. На обложке одного из журналов большая цветная фотография. На ней Дэвид Кристиансен держат на руках малышку — светловолосую девочку, которая только-только начинает ходить; на ее перламутровой коже ясно видны синяки. Лицом девочка уткнулась в плечо Дэвида, а он смотрит на нее с такой нежностью, что у меня слезы наворачиваются на глаза. Но лучшая часть снимка — мальчишка с бледным грязным лицом, стоящий рядом. Сначала мне показалось, что он отупел от перенесенных испытаний, но потом я заметила, что он держит Дэвида за руку, и пальцы мальчика побелели, так крепко вцепился он в большую мужскую ладонь.