На следующее утро в восемь зазвонил телефон.

— Сэм придет в больницу к одиннадцати, — сообщил ей Феликс удивительно холодным тоном и, услышав ее «отлично», тут же повесил трубку.

Странно, вчера все было так хорошо. Перед уходом он быстро поцеловал ее. И в его поцелуе было столько нежности, что, когда около десяти вечера к ней заехал Билл за готовой партией штор, она все еще светилась от счастья.

— Ой, какая ты довольная! — сказал он. — Интересно, а тот парень, что выходил из твоей калитки, когда я подъехал, имеет к твоей радости какое-нибудь отношение?

Джози тут же радостно выложила Биллу все о Феликсе и Сэме, о том, что они наметили на завтрашний день. Она даже призналась ему в том, что отвесила Феликсу оплеуху при первой встрече.

Билл расхохотался.

— Представляю, как вы будете смеяться, рассказывая об этом эпизоде вашим детям через много лет!

Его слова вернули Джози к реальности. Она бурно запротестовала в ужасе от того, что Билл мог подумать что-то не то.

Но он только смеялся и, в конце концов, сказал:

— Конечно, конечно. Джули будет в восторге от твоего рассказа!

Наконец Билл умчался, прихватив с собой партию уже пошитых Джози штор.

После его ухода девушка с облегчением вздохнула — слава богу, ей оставалось пошить занавески всего для одной комнаты, и она надеялась, что успеет справиться с работой к завтрашнему вечеру.

Но не тут-то было. Она поспешила к рабочему столу и, проверив свои измерения, убедилась в том, что штора, над которой она работала накануне, выкроена неверно. Джози ужасно расстроилась и метнулась к телефону.

— Джули! Ради бога, извини меня, но я испортила одну занавеску. У тебя есть в запасе еще немного такого же материала?

— Не волнуйся! — Похоже, подругу эта новость не слишком огорчила. — Этот материал оказался таким популярным, что я прикупила на всякий случай еще парочку рулонов.

— Отлично! Кто-нибудь сможет мне его утром забросить или мне заехать самой?

Джулия громко окликнула кого-то и через минуту сказала:

— Тебе повезло, наш компаньон Клайд завтра как раз едет в твою сторону, так что жди его около девяти утра…

После звонка Феликса позвонила миссис Иствуд. Ее интересовало состояние Джозефа. Джози стала подробно ей обо всем рассказывать, но тут раздался звон дверного колокольчика. Девушка наскоро попрощалась с миссис Иствуд и побежала открывать дверь. Конечно же, это оказался Клайд, и он проявлял явное нетерпение. Джози открыла ему гараж, куда он быстренько свалил привезенный материал, и помахала ему на прощание. При этом она, конечно же, не заметила свидетеля этой сцены — соседа, который в это же самое время садился в свою машину…

Было уже почти одиннадцать часов, когда Джози бежала по коридору больницы, надеясь, что Сэм еще не приехал. Она с облегчением перевела дыхание, увидев рядом с Джозефом только Феликса. Поглядев на нее, он встал.

— Что-нибудь случилось? Почему так поздно?

Видя встревоженное лицо Джозефа, Джози заставила себя улыбнуться и наклонилась, чтобы поцеловать его.

— Да нет, все нормально, — произнесла она, а затем обратилась к Джозефу: — Феликс… Доктор Круз уже рассказал тебе о наших планах, дорогой?

Джозеф кивнул, а Феликс произнес ледяным тоном:

— Я надеялся сначала переговорить с вами, Джози, — в коридоре послышался голос мисс Ховард, — но слишком поздно. Постарайтесь не попасть впросак!

В этот момент сестра Ховард ввела в палату Сэма. Он остановился в дверном проеме и окинул присутствующих подозрительным взглядом.

— А, мистер Уоллес, входите же! — любезно произнес Феликс. — Мой пациент вчера был чем-то очень расстроен. Уверен, это какое-то недоразумение, но я все же собрал маленький семейный совет, чтобы все выяснить, поскольку не могу позволить моему пациенту нервничать.

Сэм напустил на себя важный вид.

— Очень рад тому, что вы так поступили, док. — Он грустно улыбнулся. — Я сам всегда бываю страшно огорчен, когда мы с отцом не можем найти общий язык.

Джози закусила нижнюю губу, чтобы не назвать Сэма лжецом и лицемером.

Феликс бросил на нее предостерегающий взгляд и показал на стул, стоящий рядом с кроватью Джозефа.

— Итак, мистер Уоллес, позвольте мне еще раз удостовериться в том, о чем вы сообщили вчера сестре Ховард: что человек, который был здесь с вами, — адвокат моего пациента и что вы хотели, чтобы ваш отец подписал кое-какие бумаги.

Глаза Сэма затравленно забегали.

— Я не совсем уверен в том, что сказал именно это. — Он проигнорировал усмешку старшей сестры. — На самом деле тот человек — мой адвокат, и я хотел, чтобы он присутствовал во время обсуждения с отцом некоторых частных проблем.

— Не могли бы вы рассказать нам, что же это за проблемы? — настаивал Феликс.

— Нет, определенно я не буду этого делать! Я же только что дал вам понять: эти дела касаются только нас с отцом!

— Н-е отцом!

Сэм удивленно уставился на Джозефа. Его лицо пошло красными пятнами.

— Тогда отчимом!

— Н-нет!

Сэм открыл было рот, но тут Феликс спросил:

— Что именно вы имеете в виду, мистер Макмиллан?

— Ну, конечно же, я его пасынок, — фыркнул Сэм. На лице его появилась злая усмешка. — Я и не предполагал, в каком ужасном состоянии находится ваше сознание, отец!

— Никогда… никогда… — Слова не давались Джозефу, и он сжал руку племянницы, как бы моля ее о помощи.

— Джозеф хочет сказать, что юридически он никогда не усыновлял Сэма, — сказала Джози тихо.

— Это так, сэр?

Джозеф с готовностью закивал, и Феликс повернулся к Сэму:

— Ну что ж, теперь, когда мы выяснили этот вопрос, может, вы скажете нам, что же все-таки хотели обсудить вчера?

Сэм молчал.

Феликс немного подождал и продолжил:

— Может, вам будет интересно узнать, что я сегодня имел весьма интересную беседу с джентльменом, который вас вчера сопровождал. — Сэм резко вскочил со стула. — Сидите, мистер Уоллес.

Теперь Джози поняла, почему сам Феликс остался стоять. При его росте и широких плечах выглядел он довольно-таки внушительно. Прямо-таки устрашающе.

— Позвольте заметить, мистер Уоллес, — очень вежливо произнес Феликс, — что ваши суждения о нем были несколько ошибочными. — Глаза его встретились с глазами Джози, и она заметила в них тщательно скрываемую веселость. — Вчера он звонил мне, потому что был озабочен тем, что вы можете снова попытаться заставить беспомощного человека подписать генеральную доверенность на ведение всех его дел.

Джози чуть не задохнулась. Оторвав взгляд от рассерженного лица Феликса, она увидела, что Джозеф улыбается.

— Не… совсем… беспомощного, — с триумфом выпалил он.

— Вы правы, мистер Макмиллан, — улыбнулся Феликс. — Извините меня.

— Но он ведь не в состоянии самостоятельно вести свои дела, — хорохорился Сэм.

— Да нет, в состоянии, — лукаво произнесла Джози. Она обернулась к дядюшке: — Думаю, мне следует сообщить ему о доме, дорогой.

Джозеф нахмурился, затем кивнул и медленно произнес:

— И о тебе… тоже.

В глазах Джози появилась грусть. Это означало окончательный разрыв Джозефа с сыном своей умершей супруги, и она знала, чего он будет ему стоить.

— Ты совершенно в этом уверен? — тихо спросила она.

— Да… уверен… — твердо произнес Джозеф, и Джози почувствовала за него гордость — в голосе его не было ни малейшей дрожи!

— Во-первых, о доме. Насколько я понимаю, ты выставил его на продажу? — спросила девушка.

Сэм напрягся.

— Не имеет значения, как я об этом узнала. В любом случае скрыть это от меня тебе бы не удалось. Ты ведь все равно начал бы показывать его возможным покупателям. Не так ли?

На лице Сэма появилось победное выражение.

— Джозеф сказал, что готов подписать для меня все нужные бумаги, — прорычал он. — Тогда я понял, что он, вероятно, подпишет для меня что угодно, если это правильно препод… — внезапно он осекся.

— Это было с твоей стороны довольно-таки большой шалостью, Джозеф, — сказала Джози и затем, глядя на лукавое выражение его лица, рассмеялась. — Ах ты, старый проказник!

Она повернулась к Феликсу.

— Мне очень жаль, что тем вечером в ресторане я не могла тебе всего рассказать, но…

— Ты же ведь дала слово Джозефу, — закончил он за нее, печально улыбнувшись. — Но ради всего святого, скажите же нам, наконец, что вы с ним задумали.

— Ну, видишь ли, счет за ту шикарную частную клинику в Сиднее оказался очень велик. А Джозеф не позволил мне за него заплатить. Тогда мы выработали компромиссное решение. Если бы я купила его дом, взяв кредит…

— Ты! — Сэм вскочил с места, опрокинув стул. — Что ты такое болтаешь? Откуда у такой сиротки, как ты, деньги на покупку такого огромного дома, да еще на берегу озера? Он стоит, по крайней мере…

— Полмиллиона долларов? — холодно спросила Джози, назвав именно ту сумму, которую Сэм указал в рекламном буклете.

— Это правда, Джози? Дом теперь принадлежит тебе? — тихо спросил Феликс.

На секунду их глаза встретились, и Джози внезапно показалось, что в его взгляде она прочла восхищение, смешанное с изумлением.

— Да, мне.

Сэм грязно выругался.

— Мистер Макмиллан, таких выражений я у себя в отделении не могу потерпеть, так что разрешите нам выпроводить вашего гостя из палаты, — ледяным тоном произнесла мисс Ховард.

— Мне показалось, что Джозеф хотел, чтобы вы сообщили нам что-то еще, Джози, — заметил Феликс.

Джози взглянула на Джозефа, и он ободряюще стиснул ее руку.

— Когда… когда мне исполнилось восемнадцать лет, я должна была получить свидетельство о рождении. Именно тогда Джозеф сказал мне, что является моим настоящим отцом. Имя Джозефа значилось в свидетельстве, — просто сказала она, и глаза ее наполнились слезами — так живо вспомнила она тот замечательный день!

— Я… я… так боялся, — с трудом произнес Джозеф.

— Он думал, что я возненавижу его. Сюда замешана история нашей семьи, которую… которая не касается никого, кроме нас. — Сквозь слезы девушка улыбнулась Джозефу. — Но к тому времени я уже успела его полюбить и восприняла это известие как самый большой подарок в жизни.

Джози наклонилась, чтобы обнять отца. Когда же она снова выпрямилась, то обнаружила, что в комнате больше никого нет, кроме Феликса. К ее радости, на его лице было написано огромное облегчение.

— И это означает, дорогая, что нет никаких сомнений в том, что ты являешься ближайшей родственницей моего пациента. — Джози кивнула, и он с усмешкой продолжил: — Значит ли это, что у меня есть запрет ближайшего родственника моего пациента на визиты к нему определенного лица?

— Конечно, есть!

— Тогда мне хотелось бы обсудить с вами еще одно дело, сэр, но если вы чувствуете себя усталым, то с этим можно и подождать.

Джози с тревогой посмотрела на своего отца, но потом улыбнулась.

— Вероятно, сегодня он будет спать гораздо лучше, чем раньше, но должна признать, что с тех пор, как он находится в вашей больнице, я ни разу не видела его таким оживленным.

— Ну, в таком случае я хотел бы поговорить с вами обоими о ближайшем будущем.

Джози напряглась, а с лица ее отца исчезла улыбка.

— Сестра Ховард и я считаем, что с тех пор, как с вами начали заниматься восстановительной гимнастикой, мистер Макмиллан, в вашем состоянии произошли некоторые изменения к лучшему. Мы убеждены — очень плохо, что вы ни разу не лежали в хорошем реабилитационном отделении. И знаете, — он перевел глаза с дочери на отца, — в Ньюкасле есть прекрасное реабилитационное отделение, я могу попытаться организовать там для вас место.

— Нет! — крикнула Джози.

— Послушайте, это совсем не инвалидный дом. Там прекрасные специалисты по восстановительной терапии — во всех ее областях. — Феликс провел рукой по волосам, чуб его растрепался, и внезапно он стал совсем похож на озорного мальчишку, так что у Джози дух захватило. — Я смотрю, что вы оба можете быть упрямыми как ослы. Сразу видно, что вы папа с дочкой!

И Феликс расхохотался. Неожиданно его лицо стало серьезным.

— Послушайте, мистер Макмиллан, я делаю все, что в моих силах, чтобы стало возможно ухаживать за вами в домашних условиях. Поймите только, что если вы не постараетесь стать немного более независимым, то Джози не сможет со всем справиться.

Лицо Джозефа отражало напряженную работу мысли. Через некоторое время он медленно кивнул.

— И как же долго, по вашему мнению, ему придется там пробыть? — с испугом спросила Джози.

Феликс облегченно вздохнул.

— Сейчас я могу только сказать, что дольше, чем если бы Джозеф попал туда сразу после инсульта. Процесс реабилитации довольно длительный и может тянуться от нескольких месяцев до года и даже более того.

— Так долго?

— Боюсь, что да, — с сожалением сказал Феликс. — Дело в том, что необходимо постоянно тренировать мозг. Но прошу вас, не думайте, что по некоему мановению волшебной палочки паралич в ваших мышцах пройдет, — добавил он. — Самое главное — научиться более эффективно использовать то, чем вы располагаете. Ну, так как, поедете туда, Джозеф?

— Вы…

Джозеф нахмурился, очевидно, нужное слово ускользало от него. Потом он пожал плечами и сложил губы, как при поцелуе.

— Любовь? — прошептала Джози.

Джозеф немного поколебался, а после кивнул. Он наставил палец на Феликса, потом перевел его на свою дочь и тихо прошептал:

— Вы ее любите?

— Джозеф! — в ужасе воскликнула девушка.

Она отлично сознавала, что лицо ее залила краска, и не смела и глаз поднять на врача. Внезапно лицо Джозефа просветлело, и Джози наконец рискнула взглянуть на Феликса.

На его лице ничего нельзя было прочитать.

— Думаю, Джозеф спрашивает, забочусь ли я о тебе, Джози, и о нем, — хрипло сказал он. — И, конечно же, он прав. Забочусь. Я забочусь о всех своих пациентах. — Феликс помолчал. — Ну что ж, я должен идти. Мы дадим вам знать, как только место освободится. Возможно, это произойдет не раньше чем через неделю, — сухо заметил он — В клинику Ньюкасла всегда длинная очередь…

После его ухода дочь и отец переглянулись.

— Любишь? — опять прошептал Джозеф.

Она никогда не умела ему лгать. Девушка кивнула, а на глазах ее выступили слезы.

Отец взял ее за руку и привлек к себе. Джози прижалась щекой к его груди — как жаль, что она уже не та девчонка, которую он когда-то наставлял на путь истинный!

— Но он, похоже, меня презирает, Джозеф. Я не могу его понять. То он ужасно добрый и милый, а то… Кроме того, — твердо произнесла она, — если каким-то чудом он все же… полюбит меня, я не смогу связать свою жизнь с человеком, который не будет ставить меня по значимости на первое место. — Джози взглянула на отца — он хмурился, и она заставила себя улыбнуться. — Ну же, успокойся, дорогой. Со мной все будет хорошо.

Она попробует как-нибудь справиться со своими чувствами. Но ее несчастное сердце подсказывало ей, что это будет непросто…

На следующий день они не видели Феликса, но сестра Ховард намекнула на то, что место в реабилитационном отделении освободится не раньше чем через две недели.

Джози никак не могла понять, почему он сам не сказал ей о том, что уезжает и вернется не раньше понедельника. Она не могла избавиться от чувства обиды, хотя, конечно, он не считал ее настолько близкой, чтобы сообщать о своих планах. Потом она внушила себе, что все ее метания выглядят просто смешно. Ведь он ясно дал ей понять, что рассматривает ее всего лишь как дочь своего пациента и еще… ну, скажем, как несколько докучливую соседку.

Чтобы как-то отвлечься от гнетущих мыслей, Джози прилежно занялась шитьем и в рекордный срок покончила со шторами.

Весенние деньки были все еще солнечными, но в воздухе появилась прохлада. Воскресное утро Джози, нежелающая пропускать особенно теплый для этого времени года день, провела в саду. Вскоре она увидела, что ее давняя недоброжелательница и соседка миссис Джонс украдкой за ней подглядывает. Что ж, возможно, настал момент, когда Джози следует бросить ей открытый вызов. Она сняла садовые перчатки и решительно зашагала по траве в сторону изгороди. И что же? Сгорбленная, седовласая женщина повернулась к ней спиной и поспешила в дом, захлопнув за собой дверь.

Джози остановилась. А может, и не стоит ссориться с ней? Теперь Феликс наверняка убедился в том, что она не… не потаскушка. Так он, кажется, ее назвал? Или?..

Наконец наступил вечер, и, выглянув в окно, Джози увидела в доме Феликса свет.

Неожиданно ей безумно захотелось увидеть его. Ей действительно надо кое-что у него спросить, убеждала она себя, робко идя по дорожке, разделяющей два дома.

На пороге дома появился не Феликс, а молодая и очень красивая женщина. Ее лицо обрамляли густые каштановые волосы.

— Чем могу быть вам полезна? Если вам нужен доктор Круз, то он в данный момент принимает душ. Мы только что приехали после выходных.

— О, извините. Я соседка мистера Круза.

Лицо женщины претерпело драматические изменения. Она вздернула подбородок, а карие глаза ее превратились в глыбы льда.

— Я хотела его кое о чем спросить, но это, безусловно, может обождать до завтра. Извините, что… что побеспокоила вас.

— Так определенно будет лучше, — услышала Джози ледяной голос, а затем дверь захлопнулась буквально перед ее носом.

В эту ночь Джози почти не спала. Она с отчаянием думала о том, что еще никогда-никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой и несчастной.