— Нет ничего хуже ожидания, не так ли?

— Что ты сказал?

Встрепенувшись, бездумно смотревшая в окно гостиной Рейчел повернулась к подошедшему сзади Гейбриелу. Наконец до нее дошел смысл сказанных им слов.

— Да, конечно. — Он был прав: нет ничего хуже ожидания. — Ты говорил мне это, когда я шла сдавать экзамен или на прием к дантисту.

— Это ты всегда ненавидела, — сказал Гейбриел с легкой усмешкой.

— И до сих пор ненавижу.

Под глазами у него пролегли тени, как будто Гейбриел, подобно ей самой, провел бессонную ночь. Но она была уверена: если это и так, то совсем по другим причинам.

— Ты тогда говорил, что нет ничего хуже ожидания, потому что в реальности все бывает гораздо проще, чем в воображении. И обычно оказывался прав.

— Обычно?

— На этот раз мне даже не хочется, чтобы это начиналось, потому что, как только похороны закончатся, я больше уже ничего не смогу сделать для Грега.

— Да, это тяжело, — согласился Гейбриел. — Как переносит все это твоя мать? — Заметив мелькнувшее в ее глазах удивление, он нахмурился: — Что ты на меня так смотришь, Рейчел! Я вполне способен посочувствовать ей. Кроме того, моя спальня находится рядом с ее.

Конечно, если мать опять проплакала всю ночь, как и все предыдущие ночи со дня аварии, то надо было быть глухим, чтобы не услышать этого.

— Утром она выглядела немного лучше, — сказала Рейчел. — Думаю, необходимость что-то делать пошла матери на пользу. Я обещала позвать ее, когда прибудут машины, но до этого она хотела побыть в одиночестве.

— Я понимаю твои чувства.

Рейчел, желая найти менее интимную тему для разговора, вспомнила, что он пришел в гостиную после телефонного звонка.

— Это была твоя мать? — Совсем недавно она узнала, что после распада семьи мать Гейбриела переехала жить в Австралию.

— Да. Она хотела сказать, что думает обо всех нас и скорбит месте с нами.

— Очень мило с ее стороны, — ответила Рейчел, не в силах скрыть своего удивления от слов «обо всех нас».

Гейбриел понял, что было у нее на уме.

— Моя мать совсем не в обиде на тебя и Лидию, Рейчел. Все это случилось так давно, семь лет назад. Кроме того, она прекрасно знала, что собой представляет Грег. Поэтому, несмотря ни на что, она собиралась быть на похоронах. Да она и была бы, если бы не падение.

Но никто и не ожидал, что твоя мать прилетит из Австралии со сломанной лодыжкой. Хотя мне очень жаль. Я хотела бы познакомиться с ней.

— Ей тоже этого хотелось, — с какой-то странной интонацией произнес он и окинул взглядом строгое черное платье Рейчел. — Я уверен, увидев тебя, она был бы просто поражена. Ты выглядишь весьма… элегантно. — Если судить по тону, это был вовсе не комплимент. — Сегодня никаких драгоценностей?

Рука Рейчел машинально потянулась к ничем не украшенной шее.

— Мне казалось, что это не будет соответствовать обстоятельствам.

— Соответствовать… Любимое словечко отца… вернее, одно из любимых. Но разве это не соответствует обстоятельствам: надеть драгоценности на похороны ювелира? К тому же ты знаешь, что отец ненавидел черный цвет. Он находил его отвратительным и годящимся только служить фоном для создаваемых им ожерелий и брошей, оттеняя их совершенство. Ты должна надеть что-нибудь из того, что он любил.

— Ты уверен?

Рейчел и сама сначала думала поступить именно так, но не рискнула последовать инстинктивному желанию. На похоронах будет много народа: друзья Грега, деловые партнеры, престижные заказчики, и ей не хотелось сделать что-нибудь, что могли посчитать признаком дурного вкуса.

— Совершенно уверен. Иди… — Взяв Рейчел за плечи, он повернул ее к двери и подтолкнул. — Иди наверх и выбери что-нибудь действительно стоящее. И носи с гордостью… в память об отце.

Позднее Рейчел спрашивала себя, не было ли предложение Гейбриела намеренной хитростью, имеющей целью отвлечь ее, чем-нибудь заполнить кажущиеся бесконечными минуты ожидания того, чего она так боялась.

К тому времени, как она выбрала показавшееся ей подходящим украшение, машины похоронной процессии уже стояли у двери. Еле успев накинуть пальто и надеть шляпу, Рейчел взяла мать под руку и повела ее вниз.

Только при виде Гейбриела, стоящего у дверец катафалка, в голову ей пришла неожиданная и тревожная мысль: сегодня, в первый раз в жизни он лицом к лицу столкнулся с реальностью личной потери. Гейбриел был бледен как смерть, и казалось чудом, что он еще стоит на ногах. Темно-карие глаза, потемневшие почти до черноты, предательски блестели.

— Гейб… — Рейчел, боясь встретить резкий отказ, тем не менее протянула к нему руку, но он стиснул ее в пожатии, в котором было больше тепла, чем неприязни.

К тому времени, когда они прибыли в церковь, Гейбриел, по всей видимости, уже справился с волнением. Судя по хранимому им напряженному молчанию, Рейчел решила, что он полностью погружен в себя, и была крайне удивлена, увидев, как, выйдя из машины, Гейбриел предложил Лидии опереться на его руку.

Но еще больше ее удивило то, что, немного помедлив, мать приняла предложение и даже выдавила из себя слабую улыбку. Мгновением позже Гейбриел повернулся к Рейчел и тоже взял ее под руку. Все время службы и церемонии похорон он находился радом. Не отходил он от них и потом, когда все вернулись в дом, где должны были состояться официальные поминки.

— Если бы я мог избавить тебя от этого, то сделал бы все, — пробормотал Гейбриел из-за спины Рейчел, когда она остановилась перед дверью, с беспокойством глядя на толпу приглашенных. Но кто-то должен выступить в роли хозяйки, а Лидия явно не в состоянии больше держаться, так что я отправил ее наверх отдохнуть.

— Может быть, мне стоит…

Рейчел повернулась было к лестнице, но он остановил ее, приобняв за плечи.

— Нет, не надо, — резко возразил он. — Миссис Рейнолдс понесла ей поднос с чаем и одну из таблеток, прописанных доктором. Время от времени она будет наведываться к ней, так что ты там не нужна. Ты не должна бояться…

— Бояться? — с яростью процедила она сквозь стиснутые зубы. — Я вовсе не боюсь!

Голова Рейчел гордо поднялась, спина распрямившись, глаза засверкали. Стряхнув руку Гейбриела и изобразив на лице вежливую, формальную улыбку, она направилась к собравшимся. Но минут двадцать спустя, поймав на себе взгляд вездесущих карих глаз и заметив легкий, одобрительный кивок головы, Рейчел усомнилась, не стала ли она в очередной раз объектом тщательно продуманного манипулирования с его стороны. Должно быть, эта мысль читалась на ее лице настолько ясно, что Гейбриел решил прийти ей на помощь.

— Все в порядке? — В руках у него были два бокала белого вина, один из которых он протянул Рейчел. — Мне кажется, что тебе это не помешает.

Но Рейчел сконцентрировала все внимания на его вопросе.

— Разумеется, со мной все в порядке! Ты ведь специально спровоцировал меня?

— Тебя просто нужно было подтолкнуть, — ответил он, устало улыбнувшись. — Только не понимаю, чего так пугаться. Ты вполне можешь справиться с приемом нескольких избранных друзей…

— Нескольких друзей! Гейб, все совсем не так и ты это прекрасно знаешь! — Рукой, держащей бокал, Рейчел указала на переполненную гостиную, чуть не пролив вино на прекрасно сшитый костюм Гейбриела. — Здесь так много людей из бизнеса, и большинство с мировой известностью. Кроме того, заказчики твоего отца, а они просто обязаны принадлежать к самым богатым и влиятельным слоям общества, если уж им оказалось по карману покупать украшения фирмы Грега. Я даже вижу пару членов королевской фамилии. Может быть, по-твоему, это и есть несколько избранный друзей, но я не принадлежу к их кругу. В конце концов, какова бы ни была моя любовь к Грегу, для всех них я просто дочь его любовницы.

Она сказала что-то не то. Явно не то. Рот Гейбриела сжался, на скулах выступили желваки, пальцы, держащие бокал, так побелели, что Рейчел испугалась, как бы хрупкое стекло не треснуло.

— Дочь его вдовы! — резко поправил он ее после нескольких секунд напряженного молчания.

Так вот в чем дело! Ему не нравилось, что Лидия жила здесь в качестве любовницы, он считал это оскорблением для своей матери и предпочитал видеть ее в качестве второй миссис Тернан. Но мог ли человек, весь день выказывавший матери неподдельное внимание, питать к ней прежнюю враждебность?

— Но ведь никто еще не знает о бракосочетании, — пробормотала Рейчел вполголоса, не желая быть услышанной стоящими поблизости людьми. — Мы не делали публичного заявления.

— Скоро узнают, — отрезал он. — Когда завтра вскроют завещание, то ни у кого не останется никаких сомнений. И если этот брак законен…

— Если! — Рейчел пришла в такой гнев, что забыла обо всякой осторожности. Излишне громкий возглас привлек к себе внимание, что заставило ее вновь понизить тон: — Что ты хочешь этим сказать? Разумеется, он законен! Если хочешь знать…

— Тем больше у тебя причин показать собравшимся здесь, как ты ценишь их внимание, — спокойно перебил Гейбриел, словно не замечая ее гнева. — Не бойся, я помогу. Пойдем, я представлю тебя…

И он двинулся сквозь толпу, даже не оглянувшись, чтобы убедиться, идет ли она за ним. И у него были на то причины, сердито подумала Рейчел. Если не устраивать неприличную сцену, то другого выхода у нее просто не оставалось. Вновь изобразив на лице все ту же вежливую улыбку, она двинулась следом…

Казалось прошла целая вечность, прежде чем дом опустел. Даже с поддержкой Гейбриела — а верный своему слову, он не оставлял ее ни на секунду — день дался ей так тяжело, что Рейчел была рада, когда с облегчением закрыла дверь за последним гостем.

— Слава богу, все позади!

Высказавший ее мысли вслух, Гейбриел снял пиджак, небрежно бросил его на ближайшее кресло и, рухнув на кушетку, со вздохом облегчения пригладил руками волосы. За пиджаком последовал темный шелковый галстук.

— У меня нет совсем ничего общего с некоторыми клиентами отца или его друзьями! С ними чертовски трудно разговаривать. Не хотел бы я еще раз подвергнуться столь суровому испытанию.

И, однако же, почему-то решил, что она должна пройти через эти муки вместе с ним, раздраженно подумала Рейчел. Если уж с него достаточно, то с нее тем более.

— По крайней мере, с этим покончено. Куда ты, черт возьми, идешь?

Раздраженная как вопросом, так и тоном, которым он был задан, Рейчел резко повернулась:

— Посмотреть, как там мама. Она осталась одна…

— С ней все в порядке. Миссис Рейнолдс поднималась к ней несколько минут назад и нашла ее спящей. Судя по тому, как твоя мать выглядела нынче утром, она проснется не скоро, но это пойдет ей на пользу. Так что не стоит беспокоиться. Можешь отдохнуть. — И Гейбриел похлопал рукой по кушетке.

Отдохнуть! Рейчел только фыркнула. Она совсем выбилась из сил и мечтала только об одном — оказаться в постели и уснуть. А перспектива оказаться один на один с Гейбриелом почти заставляла ее желать, чтобы кто-нибудь из присутствовавших на похоронах вернулся обратно.

— Мне кажется, было бы неплохо выпить чаю, — указал он на чайный поднос, стоящий на столике рядом, когда Рейчел в нерешительности замерла между кушеткой и дверью. — Садись. Обещаю, что не буду кусаться.

Мысль о чае звучит соблазнительно, призналась она самой себе. Но если он начнет говорить что-нибудь не то, сделает хоть одно замечание насчет законности брака матери, то содержимое ее чашки попадет ему на голову.

— Кроме того, мне кажется, что нам надо поговорить.

— Ты так думаешь? — устало поинтересовалась Рейчел, сосредоточив все свое внимание на стоящем перед ней подносе и наливая чай с такой аккуратностью, как будто от этого зависела ее жизнь. — О чем же?

— Во-первых, о твоем необыкновенном таланте, — ответил Гейбриел. — Мне очень нравится твой кулон. Ты сделала его сама? Ей, осторожно, чашка уже полна!

Рейчел со стуком поставила чайник на стол, но вовсе не потому, что услышала в его голосе насмешку по поводу чуть было не пролитого чая. Гораздо больше ее поразило то, что он похвалил ее работу.

— Я бы и не надела ничего другого — особенно в такой день.

— Я это понял. Не представляю себе отца, создающего нечто столь эффектное и почти экзотическое… Разве только по специальному заказу.

— Да, ты прав, — согласилась она, невольно просияв. — Эта вещица совсем не в его стиле.

Нельзя реагировать слишком бурно, совсем как в девичестве, одернула себя Рейчел, внутренне содрогнувшись. Тогда я не могла даже спокойно сидеть в его присутствии.

— То, что я делаю для себя, вряд ли подошло бы для фирмы Тернана. Заказчики Грега весьма ортодоксальны, если не старомодны. Им нужны камни чистой воды, золото и серебро высокой пробы и очень традиционная работа. Лишь иногда… — она тяжело вздохнула, — лишь иногда у меня появлялась возможность изготовить что-нибудь хоть немного отличное, то, работа на чем меня увлекала по-настоящему…

Гейбриел кивнул, и при виде появившегося на его лице выражения сочувствующего понимания, Рейчел остро ощутила свою близость к нему.

— Не потому ли вы так часто спорили с отцом? — спросила она неожиданно для себя самой. — И не по этой ли причине ты уехал в Штаты?

— Частично, — осторожно ответил он, глядя на дно чашки, как будто там скрывался какой-то секрет. — Были и другие причины.

Рейчел хотелось спросить еще кое-чего, но инстинкт предостерег ее, и она перешла к более безопасной теме:

— Однако тебе всегда хотелось, чтобы фирма вела более рискованную политику. Помнишь те африканские украшения?

Это случилось дней через пять после того, как мать прервала их разговор. Рейчел начала расспрашивать Гейбриела об Африке, и этот разговор привел к тому, что он показал ей фотографии.

Поначалу она стремилась лишь провести с ним побольше времени, привлечь его внимание. Но вскоре поняла, почему он так увлекся культурой народов Африки, а когда Гейбриел показал ей образцы туземных украшений, была просто очарована ими.

— Я тогда просто не могла поверить своим глазам. Никогда в жизни не видела ничего подобного. Именно в тот момент мне захотелось стать ювелиром.

Она даже призналась в своем желании Гейбриелу, краснея и ожидая, что он только посмеется. Но вместо этого получила от него одобрение.

— Отец всегда утверждал, что у тебя есть талант, — сказал Гейбриел. — Он рассказывал, что однажды увидел тебя лепящей из пластилина в возрасте пяти или шести лет и понял…

— Когда, когда? — Рейчел не могла поверить услышанному. — А я и понятия не имела, что он знал меня такой маленькой! Мать никогда не говорила этого.

— Вряд ли это широко рекламировалось. — Гейбриел криво усмехнулся. — Естественно, моя мать и я сам узнали о существовании Лидии — и тебя тоже — только семь лет назад. — Он осторожно поставил чашку на поднос. — Но отец, очевидно, познакомился с вами гораздо раньше… А над чем ты работаешь сейчас? — продолжил Гейбриел, явно желая сменить предмет разговора. — Что-то необычное, вроде этого кулона?

— Браслеты. На первый взгляд вроде бы простые, но крайне выразительные по форме. Хочешь посмотреть?

— Они у тебя здесь?

— Да, наверху, в моей комнате.

— Тогда принеси их, а я пока приготовлю свежего чая.

Его интерес был столь очевиден, что Рейчел почти летела вверх по лестнице. Точно так же она чувствовала себя в юности, когда ей удавалось привлечь к себе внимание обожаемого Гейбриела. Это случалось не часто, ведь взрослого и повидавшего виды двадцатишестилетнего молодого человека вряд ли могли заинтересовать ее школьные дела. Но когда Рейчел поступила в художественный колледж, все переменилось.

Во-первых, она уже не была обязана носить старомодную и малопривлекательную школьную форму, а могла надевать то, что ей нравилось. Так как Грег великодушно снабжал ее суммами, о каких Рейчел прежде и не мечтала, то она оказалась в состоянии удовлетворить свой вкус к простым, но элегантным фасонам и хорошим тканям. Короткая, аккуратная стрижка тоже была забыта. Вместо нее появились бронзового цвета локоны ниже плеч…

Тогда из пары сделанных Гейбриелом замечаний и по блеску, появлявшемуся иногда в его глазах, Рейчел поняла, что наконец-то он начинает видеть в ней не ребенка, а вполне взрослого человека. Но не более того. В его жизни были женщины старше ее, более лощеные и дорого одетые, меняющиеся с почти пугающей регулярностью, иногда даже прежде, чем она успевала узнать их имена, не говоря уже о том, чтобы посчитать их за серьезных противниц.

Но после тога как Рейчел исполнилось восемнадцать, на Рождество, ей удалось заманить Гейбриела под ветку омелы и потребовать от него традиционного поцелуя.

Какое-то ужасное мгновение, видя, что он медлит, Рейчел ожидала получить отказ, но наконец Гейбриел пожал плечами.

— Пеняй на себя! — засмеялся он, наклоняясь к ней.

Сначала поцелуй обещал быть легким, почти шутливым, и Рейчел решила, что на большее ей рассчитывать нечего. Но стоило их губам соприкоснуться, словно щелкнул выключатель, и по каждому нерву, по каждой клеточке ее тела как будто прошел сильный электрический импульс.

Гейбриел, казалось, тоже почувствовал эффект этого ошеломляющего первого контакта. Изменив своим первоначальным намерениям, он принялся осыпать ее легкими, мучительно короткими поцелуями, способными лишь раздразнить, возбудить голод, не утоляя его.

Когда девушка протестующе застонала, он гортанно рассмеялся. Но смех тут же стих, когда Рейчел взяла инициативу на себя, раскрыв губы, чтобы встретиться с ним языками. В висках гулко забился пульс, едва она почувствовала, как Гейбриел отвечает, как проникает внутрь, словно пробуя ее на вкус…

— Рейчел!

Взяв за плечи, Гейбриел отодвинул ее от себя и поднял голову. Борьба, которую он вел с самим собой, затрудняла дыхание, мешая ему говорить.

— Дорогая, — наконец вымолвил он. — Мне, кажется, это зашло слишком далеко. Ты не понимаешь, что делаешь, что предлагаешь…

— Понимаю, еще как понимаю! — воскликнула Рейчел.

Инстинктивно чувствуя силу своей женской привлекательности, она вновь шагнула вперед, намеренно проводя языком по верхней губе, все еще сохраняющей вкус его поцелуя. При виде того, какое впечатление произвело на Гейбриела это легкое движение, возбуждение ее возросло еще больше.

— Гейб…

В этот момент громко и пронзительно зазвонил телефон, нарушая хрупкую тишину комнаты.

— Не подходи! — взмолилась она, когда молодой человек повернулся на звук. — Пожалуйста, не отвечай!

— Рейчел, поверь, будет гораздо лучше, если я сделаю это. Во-первых, в любой момент могут войти твоя мать или мой отец. Во-вторых, ты слишком молода. У меня нет привычки совращать детей, как бы они ни были соблазнительны!

Совращать детей! Эти слова доставляли ей боль, даже несмотря на прошедшие годы. Но тогда они просто уничтожили ее, унизили и ошеломили. Ничего не понимая, Рейчел поклялась, что больше никогда в жизни не будет разговаривать с Гейбриелом.

Но, уже попав на крючок его мужского обаяния, она, подобно наркоману, уже не могла отказаться от источника наслаждения. И неважно, как часто голос разума подсказывал ей, что гораздо умнее было бы найти себе кого-нибудь другого, более подходящего по возрасту, в чьей компании Рейчел могла бы избавиться от разъедающего душу наваждения, она просто не слушала его.

Недостатка в кандидатах на роль заместителя Гейбриела не было. После поступления в художественный колледж ее просто засыпали приглашениями в клубы, кинотеатры, на вечеринки и обеды. Но ни в ком из молодых людей не было его тонкого шарма, его привлекательной наружности, его завораживающей сексуальности. И ко дню своего девятнадцатилетия Рейчел поняла, что больше не может скрывать свои чувства.

День ее рождения… Включив свет в комнате, которая теперь стала ее мастерской, Рейчел почувствовала, как сжалось сердце. Тогда она выглядела совсем по-другому…

— Подумай об этом, дура! — с яростью сказала Рейчел самой себе. — Вспомни, как все было. И может быть, тогда сможешь раз и навсегда избавиться от заразы.

Но, несмотря на все попытки отогнать от себя воспоминания, Рейчел понимала, что не в состоянии сделать этого. Они уже всплывали в памяти…