Начало политической деятельности

Густав Бауэр недолго находился на авансцене политической жизни и во время своего канцлерства показал себя сдержанным, скромным и простым, поэтому его биография до сих пор не вызывает особого интереса у историков.

О ранних годах Бауэра известно немного. Он родился 6 января 1870 г. в восточнопрусском городке Даркемен на речке Ангерапп, который лежал на полпути между Инстербургом и Гольдапом. Первые семь лет жизни Бауэр провел в Даркемене и затем поступил в народную школу в Кёнигсберге, после окончания которой в 14 лет начал самостоятельно зарабатывать средства на жизнь. Он был учеником в бюро и писарем в коллегии адвокатов, со временем став ее секретарем. При выборе этой должности не последнюю роль могла сыграть профессия отца, который был судебным исполнителем.

Возможно, инвалидность Бауэра (при ходьбе он пользовался протезом) могла стать причиной его особого интереса к проблемам социальной защиты трудящихся. Засилье же юнкерства в его родных местах вызывало у него постоянную антипатию к крупным аграриям.

Без сомнения, Бауэр, который неоднократно менял место работы, хорошо знал условия труда служащих бюро и их отношения с работодателями. Молодой Густав пришел к выводу, что для этой профессиональной группы должна быть создана своя организация, близкая социалистическому движению свободных профсоюзов. Однако тогдашние союзы служащих в Германии стояли в стороне от собственно профсоюзной деятельности. Они создавали отраслевые организации для образовательных целей, общения, социальной поддержки. Кроме того, служащие бюро относились больше к средним слоям, чем к рабочему классу, даже если они чувствовали себя «пролетариями в белых воротничках». В 1895 г. Бауэр основал «Союз служащих бюро», став его председателем. Кроме того, он издавал и редактировал журнал союза, выражавший близкие к социал-демократическим взгляды.

Основание союза было для Бауэра столь же важным делом, как и его профессиональная карьера. Уже в 23 года он стал начальником бюро, т. е. в поразительно короткое время достиг желанной цели. Но при всей целеустремленности дальнейший успех для него в условиях немецкой общественной системы едва ли был возможен.

До 1902 г. Бауэр, который переехал в Берлин, вел профсоюзную работу и руководил адвокатским бюро. В процессе долгой подготовки закона о страховании для служащих он полностью занялся профсоюзной работой. С 1903 г. трудился в Центральном рабочем секретариате свободных профсоюзов, представляя интересы инвалидов и пострадавших в результате несчастных случаев. Его активность получила признание и открыла ему путь в руководство немецкого социалистического профсоюзного движения. В 1908 г. Бауэр стал вторым председателем генеральной комиссии профсоюзного движения, во главе которой стоял Карл Легин.

В 1911 г. Бауэр женился на Хедвиг Мох. В этом же году рейхстаг принял закон о страховании служащих, за который он так долго боролся. Несомненно, Бауэр целеустремленно продвигался вперед и многого добился в движении профсоюзов. Но как много было у него друзей? Конечно, между восточнопрусскими социал-демократами, которые действовали в Берлине, существовала тесная связь, но вызывает сомнение, что у Бауэра были дружеские отношения с земляками Гаазе и Криспином, принадлежавшими к левому крылу партии.

Когда один из лидеров СДПГ, тоже восточный пруссак, Отто Браун в 1909 г. создал в Берлине «Союз сельских рабочих», Бауэр на Учредительном собрании изложил точку зрения генеральной комиссии. Он ратовал за деполитизацию союза, чтобы не давать органам власти никакого повода для вмешательства.

Среди членов партии Бауэр не пользовался популярностью из-за своего характера. Историк рабочего движения Хедвиг Вахенхайм писала: «У Бауэра не было привлекательности большой личности, он был сухим парнем, который с примитивной бесцеремонностью говорил то, что думал. Он заявил Розе Люксембург, что организации вредят ее речи, а ее собрания, кроме того, плохо посещаются».

Столкновение Бауэра с Розой Люксембург произошло в 1913 г. на съезде партии, когда Бауэр изложил отношение руководства профсоюзов к политической массовой забастовке, с помощью которой даже относящийся к правому крылу Людвиг Франк хотел добиться отмены прусского трехклассного избирательного закона. Бауэр полагал, что даже при отклонении равного избирательного права социалистическое движение все равно усилится, так как на выборах 1912 г. его влияние стало намного сильнее, чем когда-либо раньше. Конечно, прусское избирательное право является позором, который необходимо устранить, считал Бауэр, но все же это не является жизненно важной проблемой и поэтому профсоюзы отказываются обсуждать вопрос о забастовке. Как и другие профсоюзные лидеры, он полагал также, что интеллигенты придают слишком большое значение этой проблеме, которая не очень интересует рядовых членов партии. Однако если раньше Бауэр считал сторонников массовой политической забастовки лишь «сотрясателями воздуха», то с начала 1914 г., когда в Пруссии обострилась политическая ситуация и право заключения коалиций оказалось под угрозой, он изменил свое отношение к забастовкам или, по крайней мере, выразил новую позицию руководства профсоюза. Теперь он уверял, что профсоюзы не станут препятствовать СДПГ в жесткой предвыборной борьбе и поддержат даже самые крайние методы, которые применит партия.

После выборов 1912 г. Бауэр стал депутатом рейхстага. Чтобы укрепить еще слабое в рядах социал-демократии крыло служащих, а также повысить свою роль в профсоюзах, он баллотировался в надежном избирательном округе Бреслау VI.

Когда в 1913 г. европейские социалистические парламентарии встретились в Берне, чтобы договориться о тесном сотрудничестве, которое должно было способствовать их совместным действиям прежде всего в периоды кризиса, Бауэр входил в социал-демократическую делегацию Германии.

Тем не менее в партии Бауэр имел как сторонников, так и противников. Дело дошло даже до того, что один из лидеров левого крыла Георг Ледебур потребовал его исключения из партии. В ноябре 1913 г. на заседании правления партии Бауэр, более реалистично, чем большинство членов партии, оценивая обстановку, заявил, что борьба СДПГ против войны не будет иметь никаких шансов, если пролетариат под воздействием милитаристской пропаганды будет охвачен воинственным пылом. Саму войну он рассматривал как вооруженное столкновение между закрытыми экономическими областями, рабочие которых в случае победы окажутся даже в лучшем положении, чем раньше, поскольку их зарплата возрастет, а безработица снизится.

В годы войны

В августе 1914 г. оказалось, что Бауэр был прав, когда говорил о неминуемом взлете патриотического воодушевления. Разумеется, он и сам относился к тем социал-демократам и профсоюзникам, которые одобрили военные кредиты. Так же как в 1913 г., когда Бауэр потребовал от членов профсоюза не поддерживать забастовку гамбургских судостроителей, наносившую вред профсоюзу металлистов, так и теперь он настаивал на соблюдении полной дисциплины всеми членами партии. Поэтому создание самостоятельной левой НСДПГ он подобно Эдуарду Давиду рассматривал как желательный процесс, способствующий очищению партии. Бауэр был также согласен с необходимостью исправления границ в пользу Германии, хотя, конечно, не в тех масштабах, которых требовали ярые пангерманцы.

Неудивительно и то, что он одобрил условия Брестского мира, хотя его одобрение уже не имело никакого значения, так как с конца 1917 г. он входил в руководство бессильного «Народного союза за свободу и Отечество», созданного в противовес агрессивной Отечественной партии. Когда в конце 1916 г. появился закон «О вспомогательной службе Отечеству», фактически вводивший обязательную трудовую повинность, Бауэр отвечал за переговоры профсоюзов с правительством и Верховным командованием. Однако он не воспользовался той благоприятной ситуацией, когда в принятии этого закона правительство зависело от позиции СДПГ, и не добился улучшения социального положения хотя бы инвалидов войны.

В начале 1917 г. Бауэр потерпел неудачу, пытаясь заставить немецкую гражданскую администрацию в Бельгии прекратить принудительный труд и высылку бельгийских рабочих в Германию. Вопреки горячим призывам ему не удалось даже после Февральской революции в России добиться отмены закона о вспомогательной службе. Бауэр хотел сохранить уже достигнутое положение профсоюзов, которые правительственными органами официально были признаны партнером по переговорам.

Бауэр вновь не раз предостерегал от забастовок, которые непременно начались бы при сохранении предпринимателями и военными ведомствами их неуступчивой позиции. В октябре 1918 г. Бауэр возглавил только что созданное имперское ведомство труда и вошел как статс-секретарь в кабинет Макса Баденского. Ему казалось, что это вершина его политической карьеры, но вершина была еще впереди.

Путь в канцлеры

Современники отзывались о Бауэре по-разному. Видный социал-демократ Фридрих Штампфер подчеркивал его деловой и трезвый характер, в то время как Отто Браун назвал его «послушным инструментом» Эберта — близкого друга Бауэра.

Какую позицию занимал Бауэр по отношению к октябрьским реформам 1918 г., сказать трудно. Он принял участие только в 5 из 45 заседаний кабинета принца Макса и выступал всего два раза. Пожалуй, самый большой вклад в работу кабинета Бауэр внес своим категорическим возражением против абсурдного предложения занять альпийские перевалы Тироля немецкими войсками, чтобы сохранить контроль над ними Германии.

В отличие от других социал-демократов Бауэр в беспокойные ноябрьские дни 1918 г. занимался только профессиональной работой. Но во всяком случае он решительно выступил против требований социализации промышленности, называя ее «бессмысленной» и «предлагаемой умственными путаниками». В кабинете Шейдемана Бауэр занял кресло министра труда и считался там доверенным лицом Эберта. При его участии в марте 1919 г. удалось прекратить забастовки в Руре, Берлине и в Центральной Германии путем переговоров профсоюзов и работодателей. Сам Бауэр руководил этими переговорами. При этом он гарантировал бастующим, что производственные, окружные и центральные рабочие советы будут сохранены и включены в текст конституции как экономические органы.

С отставкой первого республиканского кабинета Бауэр покинул пост министра. Что побудило его затем стать преемником Шейдемана на посту канцлера, остается неясным. Можно предположить, что Эберт воззвал к его партийной дисциплине, чтобы перед лицом тяжелых проблем после подписания Версальского договора проводить политику, общую с таким канцлером, которому он доверял.

В своем правительственном заявлении 22 июня 1919 г. Бауэр говорил об «уничтожающем характере» мирного договора, сопротивляться которому нет никакой возможности. Но канцлер надеялся на постепенную его ревизию в будущем. Он напрасно протестовал против 231-й статьи договора, которая возлагала всю ответственность за войну на Германию.

Бауэр высказывался против «чудесного средства» и «сказки о выздоровлении народа» и призывал вместо этого к энергичному сотрудничеству всех политических сил и к дисциплине. Он настойчиво предостерегал от реакционного «шовинизма» и неприкрытой капиталистической «политики интересов», так как и то и другое было направлено против мира. Это сознание ответственности не принесло канцлеру лавров. Левая и правая оппозиции оказывали ему ожесточенное сопротивление, причем для консервативных групп он являлся совиновником крушения имперской Германии. Левым Бауэр казался не политиком, а всего лишь профсоюзником, который к тому же опирался в проведении своей ревизионистской политики на кайзеровскую армию. Когда он в правительственном заявлении утверждал, что экономическое положение в стране явно изменилось в пользу рабочего класса, это вызвало недоверие даже свободных профсоюзов и СДПГ. Профсоюзы и предприниматели считали опасным стремление Бауэра к государственному вмешательству в конфликты при заключении тарифных договоров.

Только после принятия Веймарской конституции в августе 1919 г. глава кабинета снова стал официально называться рейхсканцлером к негодованию тех политических и общественных групп, которые считали республику только временным кратким эпизодом немецкой истории.

Хотя канцлер теперь не мог определять основные направления политики, Бауэр старался обеспечить коллегиальность работы кабинета, причем он подчеркивал самостоятельность министров в их сфере деятельности, но пресекал превышение ими своих полномочий. Главной задачей он считал урегулирование проблемы репараций (хотя их сумма еще не была установлена) и их по возможности справедливое распределение по различным слоям немецкого общества.

В этом свою роль должна была сыграть предложенная вице-канцлером и министром финансов Эрцбергером реформа финансовой политики, которая вопреки сопротивлению Баварии передала налоговое законодательство в компетенцию Берлина. Это привело к растущим атакам на Эрцбергера, неточные и необдуманные заявления которого о налоговой реформе породили подозрения, что он смешивает политическую деятельность с личными махинациями, и обвинения в коррупции. Суд признал обвинения против Эрцбергера клеветой, но сделал это в такой двусмысленной форме, что тот был вынужден подать в отставку. Однако Бауэр, кажется, не сделал из этого первого крупного скандального процесса Веймарской республики никаких выводов для своей собственной деятельности.

Став канцлером, Бауэр заявил, что теперь вместо бесплодных дискуссий будет проводиться практическая политика. На деле это означало отказ от социализации и экономической демократии. Принятый в январе 1920 г. Закон о производственных советах был жалкой пародией на то, чего требовали рабочие в 1918–1919 гг. Когда во время обсуждения закона начались рабочие волнения, Бауэр вместе с военным министром Носке, не колеблясь, применил военную силу для их подавления.

Канцлер не обращал внимания на то, что большинство офицерского корпуса, не говоря уже о фрейкоре, настроено монархически и относится к республике откровенно враждебно. Результатом этого явился правоэкстремистский путч Каппа-Лютвица в марте 1920 г., когда мятежники вошли в Берлин. Бауэр и часть его министров бежали в Штутгарт.

Республику спасла только всеобщая забастовка, парализовавшая всю жизнь страны. После провала путча Бауэр не стал менять кабинета. На своем посту остался даже Носке, не сумевший удержать генерала Лютвица под контролем. В отставку ушел только демократический вице-канцлер Ойген Шиффер, который вел из Штутгарта переговоры с Каппом, обещая путчистам полную амнистию.

Однако волна негодования масс в связи с путчем была столь велика, что по настоянию профсоюзов в конце марта кабинет Бауэра перестал существовать.

После отставки Бауэр в следующем кабинете Германа Мюллера руководил министерством путей сообщения. Выборы в рейхстаг в июне 1920 г., на которых республиканские партии потерпели поражение, стали важной вехой в его политической жизни. На них он выступал как кандидат только от СДПГ. Профсоюзы отказали ему в поддержке. Теперь Бауэр был вынужден жить на депутатское жалование и гонорары от случайной журналистской деятельности.

Когда в 1921 г. под давлением Лондонского ультиматума и предстоящей уступки Верхней Силезии Польше был образован кабинет Вирта, Бауэр вошел в него как вице-канцлер и «рупор Эберта». В целом он играл в кабинете роль внутреннего оппозиционера. Осенью 1922 г. Немецкая демократическая партия, Центр и Народная партия потребовали создания большой коалиции в противовес объединившейся с большинством независимцев СДПГ. Бауэр резко запротестовал против сотрудничества с Народной партией Штреземана, спровоцировав отставку второго кабинета Вирта. Это привело к охлаждению его отношений с Эбертом — сторонником большой коалиции.

Бесславный конец

Бауэр оставался с конца 1922 г. только простым депутатом рейхстага. Но еще в 1920 г., когда он был канцлером, прозвучал первый звонок его будущей личной катастрофы. Тогда Бауэр способствовал въезду в Германию выходца из Польши и живущего в Нидерландах еврейского торговца Юлиуса Бармата. Бауэр за вознаграждение в гульденах и долларах снабжал Бар-мата конфиденциальной информацией, важной для его коммерческой деятельности.

Все это, вероятно, так и осталось бы неизвестным, если бы в конце 1924 г. фирма спекулянта Бармата не обанкротилась. При этом выяснилось, что он незаконно получал кредиты от Прусского государственного банка и даже от имперской почты. Для расследования скандала прусский ландтаг создал комиссию, в которую вошел и Бауэр.

Правая пресса выливала ушаты грязи главным образом на СДПГ, которая именовалась партией «друзей Бармата». Она с удовольствием напечатала письмо Бармата 1923 г., доказывающее его деловые связи с Бауэром, который упорно отрицал их. Однако если даже Бауэр не совершил ничего противозаконного, он нарушил моральный принцип его партии не сотрудничать с капиталистами и не жить лучше народа.

Членов СДПГ охватил праведный гнев. В феврале 1925 г. берлинское правление партии заставило бывшего рейхсканцлера сдать депутатский мандат и исключило его из СДПГ. Правда, съезд партии заменил исключение строгим выговором, но его блестящая в свое время политическая карьера резко и жестко оборвалась. Бауэр превратился в нелюбимого, изолированного члена партии и получил скромную должность в Берлинском жилищном управлении. В мае 1933 г., когда были разогнаны профсоюзы, он провел несколько недель под арестом по подозрению в растрате средств, предназначенных для жилищного строительства. Очевидно, здесь была замешана политическая интрига, так как подозрения не подтвердились. Это был последний случай, когда имя Бауэра появилось в прессе. Он умер близ Берлина в забвении 16 сентября 1944 г.

Густав Адольф Бауэр считается второстепенной фигурой в политике. Однако негативные высказывания современников в его адрес не совсем справедливы. Без сомнения, у него были заслуги в организации профсоюзного движения, в которое он вовлек и служащих. Он энергично выступал за улучшение социальных законов, не боялся брать на себя ответственность в периоды кризиса, когда к этому его призывала собственная партия. Политический взлет Бауэра от скромного профсоюзного работника и партийного функционера до статс-секретаря и рейхсканцлера — феномен, который объясняется не только тогдашней политической ситуацией, но и его страстным честолюбием. Поскольку архив Бауэра не сохранился, трудно дать аргументированные оценки его политики. В памяти истории останется лишь «расплывчатый силуэт» человека, не поднимающегося выше текущих и актуальных проблем. С уверенностью можно только сказать, что Бауэр не был крупным государственным деятелем.

Литература

Miller S. Die Bürde der Macht. Die deutsche Sozialdemokratie 1918–1920. Düsseldorf, 1979.

Golecki A. (Bearb.). Das Kabinett Bauer. In: Akten der Reichskanzlei. Boppard a. Rh., 1980.

Rintelen K.L. Gustav Bauer. Ein undemokratischer Demokrat. Gewerkschaftsführer — Freund Friedrich Eberts — Reichskanzler. Frankfurt; Berlin; Bern, 1993.