Прусско-национальный монархист

Вестфальский католик Брюнинг всю жизнь являлся убежденным прусско-национальным монархистом. Его консервативные убеждения дополнились во время Первой мировой войны солдатскими ценностями: героическое исполнение долга, преданность отечеству. В 1934 г. он писал в эмиграции: «…жизнь должна жертвоваться ради идеалов моей страны и человечества». Консервативное мировоззрение Брюнинга сформировалось уже в молодости.

Генрих Брюнинг родился 26 ноября 1885 г. в зажиточной торговой семье в Мюнстере. Его отец сравнительно рано оставил крестьянский труд и стал виноторговцем после того, как ему удалось скопить небольшой капитал. Будучи виноторговцем, он приумножил свой капитал, пользуясь тем покровительством, которое оказывали благочестивой семье Брюнинга многочисленные в Вестфалии католические монастыри и католические организации.

Отец Генриха умер через полтора года после рождения сына. Мать воспитывала мальчика в консервативно-католическом духе. Большое влияние оказал на него старший брат Герман Йозеф, ставший позднее католическим миссионером. С младшей сестрой Марией, работавшей затем в отделе соцобеспечения в Мюнстере, он был тесно связан всю жизнь. У всех троих так и не было своих семей.

Худой, бледный, рано испортивший себе зрение и потому закрывающий утомленные глаза очками, не находящий долго себе места в жизни и упорно откладывающий окончательный выбор профессии, будущий канцлер бесшумно передвигался по мрачным коридорам провинциальных университетов Германии. Все товарищи Брюнинга отмечали в нем необыкновенное трудолюбие и терпение. Материальная обеспеченность освобождала

Брюнинга от необходимости спешить с окончанием образования, он несколько раз менял университеты и факультеты: в Мюнхене посещал лекции на юридическом факультете, в Страсбурге изучал философию, в Бонне слушал лекции по истории. В начале 1915 г. он защитил диссертацию об экономическом значении британских железных дорог.

Генрих Брюнинг

Сразу же после этого Брюнинг пошел добровольцем на фронт и навсегда остался верным духу солдатского братства. Командиры 30-летнего молодого лейтенанта-пулеметчика вспоминали, что никто не умел так хорошо, как Брюнинг, выбирать засады или прикрытия, из которых можно было бы спокойно наблюдать за противником. Никто не умел так выдержанно и спокойно ждать, пока цепи неприятеля приблизятся на такое расстояние к пулеметам, которое позволит нанести врагу сокрушительный удар.

Поражение Германии в войне и революцию 1918 г. Брюнинг воспринял как личную и национальную катастрофу.

Особенно хорошую школу политического искусства прошел Брюнинг под руководством лидера христианских профсоюзов Адама Штегервальда, сначала как его личный секретарь, а с 1920 г. — как секретарь христианских профсоюзов. Здесь он научился столь важному в Германии искусству фракционных переговоров, умению находить компромиссы.

В период экономического кризиса 1929 г. и нестабильной политической ситуации на сцену выступили военные, которые стремились положить конец угрозе растущей поляризации общества на враждебные друг другу силы. В начале 1930 г. военный министр Грёнер и статс-секретарь его министерства генерал Курт фон Шлейхер, человек невиданной изворотливости и беззастенчивый интриган, пришли к убеждению, что следует создать новое правительство из людей, не связанных никакими обязательствами перед партиями и лояльных по отношению к президенту.

Генералы сошлись на кандидатуре Генриха Брюнинга, который пользовался в партии Центра большим авторитетом, имел консервативные социально-экономические воззрения, а в рейхстаге всегда поддерживал предложения армейского руководства. Брюнинг разделял враждебное отношение Шлейхера к социал-демократии, а как убежденный католик был готов на авторитарное решение трудных общественных проблем.

Именно Шлейхер сумел убедить Гинденбурга в необходимости назначить канцлером Брюнинга, к католическому вероисповеданию которого президент, будучи протестантом до мозга костей, питал недоверие. Но козырным тузом Шлейхера стало солдатское прошлое Брюнинга, который в годы войны командовал пулеметной ротой и за храбрость был награжден Железным крестом первой степени. Это возымело успех. 30 марта 1930 г. Брюнинг стал канцлером коалиционного правительства.

Таким образом, он, возможно, не вполне отдавая себе в этом отчет, фактически оказался ставленником армии. Аскетичный и замкнутый холостяк безо всякого харизматического излучения, человек строгой самодисциплины, большой работоспособности и определенной внутренней надменности, скромный и честный, Брюнинг был настолько решительным противником коррупции, что иногда его поведение могло показаться даже странным. Например, однажды он отпустил шофера служебной машины домой и вызвал такси для поездки по личным делам, которую ему не хотелось совершать за казенный счет.

Курс Брюнинга

Брюнинг надеялся укрепить государство и вывести его из кризиса, проводя курс жесткой экономии. При этом он прекрасно понимал, что такой курс возможен только при использовании президентом чрезвычайных полномочий. Гинденбург не слишком охотно, но все же согласился на предполагаемые меры, добавив, что они не должны противоречить конституции.

Внешне новый кабинет не слишком отличался от предыдущего, из 13 его членов 7 были министрами и в правительстве Мюллера. Но у него было две особенности: непривычно молодой для Германии возраст министров и участие в кабинете шести бывших фронтовиков.

В своем правительственном заявлении 1 апреля 1930 г. Брюнинг подчеркнул, что его «кабинет образован с целью разрешить в короткий срок те задачи, которые, по всеобщему мнению, являются жизненно необходимыми для государства. Это последняя попытка выполнить их совместно с этим составом рейхстага».

Таким образом, Брюнинг сразу же дал понять, что в случае строптивости рейхстаг будет немедленно распущен.

Уже в апреле канцлер, понимая, что время не ждет, сумел провести через рейхстаг законы о повышении косвенных налогов на 448 млн марок и пошлин на импорт важнейших продуктов питания. В июне правительство представило вторую часть плана экономии государственных расходов. Значительно сокращались пособия по безработице, право на них теряли лица моложе 17 и старше 65 лет, вводились налоги на неженатых мужчин и поголовный налог, что очень обозлило многих депутатов рейхстага, особенно из правых фракций. В итоге парламент отклонил программу кабинета. Тогда Брюнинг обратился к президенту с просьбой утвердить ее чрезвычайным декретом. В ответ рейхстаг потребовал отменить декрет, который действительно был весьма сомнителен с конституционно-правовой точки зрения, ибо статья 48 Конституции могла применяться лишь в случае возникновения угрозы общественной безопасности и порядку, о чем тогда не было и речи.

При Брюнинге в 1930 г. образовался узкий круг промышленников и банкиров, которых, вероятно, собрал его статс-секретарь в имперском министерстве экономики Эрнст Тренделен-бург. Впрочем, часть приближенных канцлера установили с ним связь самостоятельно в надежде повлиять на его политику. Все эти промышленники представляли свои собственные интересы или, точнее, интересы своих концернов. Среди них были Герман Шмиц и Вихард фон Меллендорф из концерна «ИГ-Фарбениндустри». Карл Бош и Карл Дуйсбург, с которыми Брюнинг был дружен много лет, рекомендовали ему этих людей в качестве экономических советников. На политической сцене появился также финансист Роберт Пфердменгес, предложивший Брюнингу воспользоваться его обширными связями. Много лет спустя Пфердменгес стал советником и банкиром Аденауэра.

На первых порах кабинет Брюнинга пытался использовать кризис для того, чтобы с помощью чрезвычайных законов выполнить требования промышленников. Президент, применяя статью 48 имперской Конституции, в значительной мере парализовал рейхстаг. Но тем самым канцлер ослаблял парламент, подрывал демократические основы республики, ставил кабинет в слишком большую зависимость от президента и его окружения. Рано или поздно это должно было привести к самым тяжелым последствиям.

Выборы 1930 г.

В поисках выхода из тупика канцлер предложил Гинденбургу распустить рейхстаг и назначить новые выборы на последний предусмотренный конституцией срок — 14 сентября. И по сей день неясно, каким образом Брюнинг надеялся получить поддержку большинства нового рейхстага, но зато давно известно, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Сам того не желая, канцлер пробил первую крупную брешь в Веймарской конституции и указал путь к власти отъявленным демагогам и злейшим врагам республики. Брюнинг удивительно неверно оценивал ситуацию и общественное настроение, которое все отчетливее склонялось на сторону экстремистских партий справа и слева. Было совершенно очевидно, что новый рейхстаг окажется практически неработоспособным и неконтролируемым, но канцлер, искренне убежденный в правильности своего курса, наивно надеялся на рассудительность и благоразумие избирателей.

Однако Гитлер выдвигал на первый план другое. Он обещал сделать Германию вновь могучей державой, разорвать постыдный Версальский договор и отказаться от уплаты репараций, «железной метлой» вымести коррупцию и «дать по рукам» денежным тузам, особенно если они евреи, обеспечить каждого немца куском хлеба и работой. Что могло быть привлекательнее для миллионов обездоленных людей?

Шансы Гитлера на успех были велики, но и сам фюрер был удивлен исходом выборов. Он рассчитывал примерно на 50 мест, а получили нацисты 107 мандатов, став сразу второй после СДПГ фракцией. Им отдали голоса 6,4 млн людей, т. е. на 5,5 млн больше, чем два года назад.

Результаты выборов означали, что правительство никоим образом не может рассчитывать в рейхстаге на необходимое для принятия важных законов большинство в две трети парламентариев. Фракции нацистов и коммунистов, хотя и с противоположных позиций, в унисон и с порога заявлявшие «нет» любым предложениям буржуазного правительства, фактически блокировали работу парламента.

Задающие тон лидеры Немецкой народной партии из кругов тяжелой промышленности уже в конце июня пришли к заключению, что Брюнинг не может предложить ничего, кроме корректировки старых законов, а потому вынесли решение об отзыве из правительства своих представителей. Постепенно Гинденбург стал понимать, что и новый канцлер не может оградить его от коалиционных склок и политических неприятностей. В результате хорошие прежние отношения между ним и канцлером начали постепенно ухудшаться. Таким образом, в сентябре 1930 г., когда состоялись новые выборы рейхстага, Брюнинг уже не пользовался таким неограниченным доверием Гинденбурга, как прежде.

Брюнинг продолжал цепляться за правительственную Декларацию от 16 октября 1930 г., обнародованную в рейхстаге. Большую часть этой программы он с помощью Гинденбурга осуществил, издав 1 декабря свой первый чрезвычайный закон, направленный на «обеспечение устойчивости экономики и финансов». Канцлер открыто пошел по пути все больших уступок крупным промышленникам и разрыва с профсоюзами. Такая политика была чревата огромными опасностями в условиях ухудшения экономической ситуации.

Весной 1931 г. число безработных в Германии снова резко подскочило. Все оптимистические прогнозы правительства, сделанные в пропагандистских целях, оказались ложными. Вместо 2 млн безработных, как это предполагали Брюнинг и его советники, уже в феврале их оказалось 4,9 млн. Правда, летом число безработных удалось сократить на миллион. Но и оставшиеся 3,9 млн безработных стали катастрофой, последствия которой было трудно предвидеть. Однако Брюнинг не думал об этих последствиях. Главным, как ему казалось, было то, что миллион рабочих вновь удалось включить в производственный процесс. Он исходил из того, что кризис уже прошел кульминационную точку. Однако все расчеты канцлера оказались несостоятельными.

Летом 1931 г. в Германии разразился тяжелейший финансовый кризис, приведший к полному банкротству таких сверхгигантов, как «Данат-банк» и «Дрезднер-банк». Теперь уже нельзя было отрицать, что страну постигла экономическая катастрофа. Имперский кабинет был вынужден мобилизовать многомиллионные суммы, полученные из средств налогоплательщиков, чтобы спасти германскую банковскую систему от окончательного краха. Наконец-то и Брюнинг осознал масштабы и возможные последствия кризиса, а осознав, предпринял все возможное для того, чтобы предотвратить крушение всей экономической системы в стране. В этой обстановке группа промышленников — хозяев предприятий рейнской тяжелой промышленности — обратилась к Гинденбургу с требованием заставить Брюнинга преобразовать кабинет и включить в него нацистских министров. Рейхспрезидент отказался выполнить это требование, но пред-дожил Брюнингу расширить кабинет за счет правых министров, исключая, правда, членов нацистской партии. Правый кабинет был образован в начале октября 1931 г.

Падение Брюнинга

Брюнинг, сознавая, что его кабинет оказался самым непопулярным за все время республики, тем не менее упорно продолжал свой курс жесткой экономии, за который и получил прозвище канцлер Голод. Вновь была снижена заработная плата рабочих и государственных служащих, но одновременно их взносы в фонд страхования по безработице повышались до 6,5 % заработка, а дотации государства в этот фонд значительно уменьшались. Однако на затянутом тучами экономическом небосклоне по-прежнему не было ни малейших признаков того, что сквозь них пробьется солнечный луч хозяйственного оживления.

В поисках выхода из сложившейся обстановки канцлер решил прибегнуть к рецепту Бисмарка: уладить внутренние проблемы дипломатическим путем. Он намеревался добиться окончательной отмены репараций, мораторий на которые объявил американский президент Герберт Гувер в июне 1931 г., а также надеялся договориться на предстоящей конференции по разоружению о военном паритете Германии с другими европейскими державами в том случае, если они откажутся снизить свои вооружения до уровня Германии.

В марте 1931 г. в прессе появились сообщения о предстоящем заключении австро-германского таможенного союза. Примечательно, что теоретически такой проект выглядел вполне реальным, но в отличие от тактики Штреземана об этом плане было объявлено безо всякого предварительного дипломатического зондирования. Это являлось чистой импровизацией, необдуманным броском вперед в стиле Вильгельма II. Поскольку такой союз означал возможное в дальнейшем государственное объединение двух стран, то понявшие это обстоятельство Франция и Чехословакия заявили категорический протест. Более того, Франция потребовала немедленного возврата всех краткосрочных кредитов, чтобы таким образом заставить Берлин отказаться от проектируемого союза. За этим дипломатическим поражением последовал явный рост недоверия западных держав к политике Германии. В итоге авторитет Брюнинга заметно упал, хотя козлом отпущения стал министр иностранных дел Юлиус Курциус, вынужденный уйти в отставку.

Четырьмя днями позже, 7 октября, Брюнинг, будучи уверен в том, что сам он будет вновь назначен канцлером, заявил Гинденбургу об отставке всего кабинета.

Хотя новый состав кабинета готовился уже давно, переформирование правительства вызвало почти неразрешимые трудности. Часть финансовых магнатов и крупных промышленников все еще питали большое недоверие к выступавшим с псевдосоциалистическими лозунгами нацистам и хотели посмотреть, как они поведут себя в оппозиции. А возникший второпях план ввести Гитлера в правительство под руководством лидера националистов Гутенберга сорвался из-за того, что нацистский лидер претендовал на нераздельную власть. При этих условиях не могло быть сомнения в том, что и второй кабинет Брюнинга будет иметь переходный характер, а именно выполнять свои обязанности лишь до тех пор, пока не будет достигнуто соглашение между гугенберговскими закулисными лицами и Гитлером по вопросу о распределении правительственной власти.

Надеясь каким-то чудом стабилизировать ситуацию, убежденный сторонник восстановления монархии Брюнинг разработал план отмены с согласия рейхстага и рейхсрата предстоящих в 1932 г. президентских выборов, что означало автоматическое продление полномочий Гинденбурга. Канцлер полагал, что после этого он сможет получить согласие рейхстага на провозглашение монархии одного из сыновей наследного принца, а престарелому президенту отвести роль регента, а это, по мнению Брюнинга, выбьет почву из-под ног нацистов. Но Гинденбург и слышать не хотел ни о каком другом императоре, кроме самого экс-кайзера, и в конце концов объявил, что будет бороться за свое переизбрание.

После этого канцлер, а затем и президент встретились с Гитлером, наотрез отказавшимся поддержать план Брюнинга. А президент, на которого он произвел жуткое впечатление, заявил Шлейхеру, что этот «богемский ефрейтор» годится только в министры почты, чтобы облизывать марки с изображением Гинденбурга.

Гинденбург резко охладел и к Брюнингу, которого еще совсем недавно называл «лучшим канцлером после Бисмарка». Старый аристократ не мог простить канцлеру того, что он не сумел добиться отмены выборов, на которых фельдмаршалу пришлось соперничать с коммунистом и с ефрейтором, настолько бездарным, что за все годы «великой войны» так и не сумел выбиться хотя бы в фельдфебели. Неприязнь Гинденбурга к Брюнингу заметно усилилась, когда тот предложил для улучшения социально-политической ситуации национализировать за солидную компенсацию несколько «дышавших на ладан» юнкерских поместий и передать их безземельным крестьянам. Юнкерство буквально завалило президента, как раз приехавшего отдохнуть в свое поместье Нойдек, жалобами на «аграрный большевизм» Брюнинга, которого следует немедленно сместить с поста канцлера.

Возвратившись в Берлин, Гинденбург сразу же вызвал рейхсканцлера для доклада о положении в стране. В то время как Брюнинг говорил о предстоящих успехах в переговорах с западными державами об отмене ограничений вооружения Германии, Гинденбург вдруг потянулся за своими очками, взял со стола лист бумаги и, резким тоном перебив Брюнинга, прочел ему несколько фраз, в которых говорилось, что, во-первых, он, Гинденбург, больше никаких чрезвычайных распоряжений подписывать не будет, а во-вторых, запрещает канцлеру производить какие-либо персональные изменения правительства. По другим свидетельствам, Гинденбург, закончив читать бумагу, набросился на Брюнинга: «Мне сказали, вы обижаете дворянство. Это не годится! Мне сказали, у вас в кабинете министры с большевистскими планами. Это никуда не годится!»

В воскресенье, 29 мая, Гинденбург в категорической форме предложил Брюнингу уйти в отставку, но остаться в новом кабинете министром иностранных дел, чтобы довести до конца переговоры о вооружениях. Оскорбленный Брюнинг, который, по его словам, «находился в ста метрах от цели», ответил отказом и немедленно подал прошение об отставке. Возможно, в этот момент он вспомнил пророческое предупреждение генерала Грёнера: «Единственное, на что вы всегда можете твердо рассчитывать, это — измена старого господина».

Вместе с падением Брюнинга фактически гибла и Веймарская республика, хотя ее предсмертная агония длилась еще восемь месяцев.

Эмигрант

После увольнения Брюнинга его политическая карьера практически закончилась. Он сыграл лишь незначительную роль на политической арене весной 1933 г., когда решался вопрос о самороспуске партии Центра. После того как Центр вопреки позиции Брюнинга одобрил закон о предоставлении правительству чрезвычайных полномочий, а председатель партии прелат Людвиг Каас поспешил в Рим, чтобы подготовить заключение конкордата между католической церковью и национал-социалистической Германией, негодующий Брюнинг 6 мая 1933 г. вышел из руководства партии.

13 июня 1933 г. в беседе с британским послом сэром Хорасом Рэмболдом Брюнинг дал свой прогноз дальнейшего развития событий. Гитлер, считал он, не сможет справиться как с проблемой безработицы, так и с радикальными элементами в собственной партии. Ему придется с помощью рейхсвера и полиции обезглавить беспокойные штурмовые отряды. Но в Германии не наступит хаос, пока будут существовать армия, полиция и «Стальной шлем». Впрочем, добавил Брюнинг, неизвестно, что может случиться после смерти или отставки Гинденбурга. Наилучшим выходом было бы, по мнению Брюнинга, восстановление конституционной монархии.

Вторая долгая жизнь Брюнинга, жизнь в эмиграции, началась с его бегства в Голландию в мае 1934 г. Перед началом Второй мировой войны он беспрестанно разъезжал по Голландии, Великобритании и Швейцарии, нигде не находя себе места, пока в 1936 г. не переехал в США. С 1937 по 1952 г. Брюнинг являлся профессором политических наук в Гарвардском университете. Он избегал публично высказывать свое мнение о национал-социалистической Германии, чтобы не повредить своему отечеству; с другими эмигрантами, особенно левыми, почти не поддерживал отношений. В глубине души Брюнинг до конца жизни так и остался эмигрантом.

Попытка Брюнинга возвратиться в Западную Германию эры Аденауэра принесла разочарование. С 1951 по 1954 г. он без особого успеха преподавал политические науки в Кёльнском университете. К западногерманскому обществу всеобщего благоденствия он мог отнестись только отрицательно, как и к внешней политике Аденауэра, ориентация которой на Запад законсервировала, по его мнению, раскол Германии.

После смерти сестры Марии Брюнинг вернулся в США. Он скончался 30 марта 1970 г. в Норвиче в штате Вермонт.

Литература

Herz-Eichenrode D. Wirtschaftskrise und Arbeitsbeschaffung. Konjukturpolitik 1925/26 und die Krisenpolitik Brünings. Frankfurt; New York, 1982.

Jochmann W. Brüningss Deflationspolitik und der Untergang der Weimarer Republik // Industrielle Gesellschaft und politisches System. Festschrift für Fritz Fischer zum 70. Geburtstag. Bonn, 1978.

Lohe E. Heinrich Brüning. Göttingen, 1969.