Детство

Хельмут Йозеф Михаэль Коль родился 3 апреля 1930 г. в городе химии Людвигсхафене на Рейне. Его отец Иоганн Каспар был типичным представителем межвоенного поколения чиновников. Для семьи и знакомых он являлся примером следования идеалам своего сословия, показывая прилежность в труде, чувство долга, преданность государственной идее. Материальные возможности членов семьи были довольно ограничены, даже если учесть, что крестьянское хозяйство дедушки Хельмута в Нижней Франконии позволяло Иоганну Колю не покупать некоторые продукты питания. После смерти тещи, весной 1932 г., Иоганн Коль с семьей поселился в ее большом доме в Фризенхайме, и ему не надо было больше платить за жилье. Однако, несмотря на то что семья содержала домашний скот, имела фруктовый сад и огород, это не давало существенной прибавки к ее бюджету и не позволяло ей жить, не думая о завтрашнем дне.

Цецилия Коль, мать Хельмута, постоянно старалась подешевле купить то, чего не было в собственном саду. Она шла на рынок тогда, когда торговцы уже свертывали свои лотки и готовы были уступить в цене. «Каждый из нас, — вспоминает Коль, — должен был экономить буквально на всем. Очень рано я научился знать меру во всем, трезво оценивать обстоятельства, кое в чем себя ограничивать, а в чем-то себе и отказывать». Зато дни рождения Хельмута отмечались широко: дом был полон гостей — приходили его товарищи по школе, которых мать очень баловала. Подарки дарились на Рождество и в дни рождения. Обычно это были практичные вещи: носки, рубашки, джемперы. В день причащения Хельмут получил в подарок карманные часы, с условием, что он не будет ими пользоваться, пока не станет взрослым. В 1935 г. отец привез ему из города подержанный велосипед, стоивший «целых 8 марок».

Хельмут Коль

В доме царил дух христианства — а точнее, уважения к католическим заповедям, которые никому не навязывались. Родители отличались либеральным умонастроением. Им было чуждо чувство религиозной и национальной исключительности. Образ жизни определялся лишь материальными условиями.

Начало карьеры

После окончания школы в 1950 г. Хельмут изучал общественные и политические науки во Франкфурте-на-Майне и Гейдельберге. Защитив в 1958 г. диссертацию по истории политических партий Пфальца, он несколько месяцев работал референтом в одной из фирм Людвигсхафена. Но его влекла карьера политика. Еще в 1946 г. Коль стал одним из учредителей молодежной организации ХДС «Молодой союз» в Людвигсхафене. В 1947 г. он вступил в ХДС, занимал различные посты в молодежной организации ХДС и в самой партии. В 1953 г. Коль стал членом секретариата ХДС в Пфальце, в 1954-м — заместителем председателя «Молодого союза» этой земли. Он быстро поднимался по ступеням карьеры. В 1954 г. стал членом земельного правления ХДС, в 1959-м — председателем районной организации ХДС в Людвигсхафене, депутатом ландтага, членом правления фракции в ландтаге Рейнланд-Пфальца и членом его финансово-бюджетной комиссии, в 1960 г. — председателем фракции в муниципалитете Людвигсхафена, а в октябре 1961-го — заместителем председателя фракции ХДС в ландтаге.

Уже в студенческий период Коля «Молодой союз» ХДС доставлял партии в Рейнланд-Пфальце немало забот. Его представители требовали от партии отказа от двойных мандатов и предоставления молодым силам возможности для самостоятельной политической деятельности. Коль предпринял ряд шагов на окружном и земельном уровнях, чтобы помешать только «старикам» принимать решения по перспективам будущего развития страны. Молодое поколение начало проявлять все большую самостоятельность во внутриполитических вопросах и оказывать влияние на принятие решений по проблемным и кадровым вопросам. Оно энергично выступало против коррупции и семейственности, бунтовало против засилья «стариков» в партии.

В апреле 1959 г. Коль без труда попал в ландтаг: сказалась поддержка друзей в партии и его известность в Рейнланд-Пфальце. Местные лидеры ХДС Петер Альтмайер и Вильгельм Боден не выносили этого выскочку: в их глазах он был слишком молод и беспечен.

Коль получил репутацию политического деятеля прагматического склада, способного к осуществлению серьезных экономических и социальных преобразований. Его быстрому продвижению во многом способствовали семейное положение и воспитание, обеспечивавшие оптимальную для местной ситуации «дозировку» консервативных элементов с либеральными и даже левыми. Как выходец из семьи католиков, он стал своим человеком среди клерикальных активистов, создававших первые организации ХДС и его молодежное объединение в провинции.

Коль сразу установил хорошие связи с крупным капиталом. В 1958 г. он поступил референтом в управление всемирно известной химической монополии БАСФ и продолжал оставаться в этой должности в течение десяти лет, тем временем быстро продвигаясь по партийной и административной лестнице. Только став в 1969 г. премьер-министром земли, Коль оставил службу в БАСФ.

В конце 60 — начале 70-х гг. христианские демократы Рейнланд-Пфальца по инициативе Коля осуществили ряд мер в области экономики. Была модернизирована инфраструктура, расширена дорожная сеть для соединения с основными магистралями.

Возросло число промышленных предприятий, виноделие как основная отрасль дополнилось смежными производствами.

Вместе с тем крупных социальных реформ не проводилось. В 1968 г. Коль выступил с обещанием добиться «устранения социальных неурядиц», но дальше некоторого улучшения положения с детскими садами дело не продвинулось. Христианские демократы ставили себе в заслугу также «административную реформу». Она выразилась в устранении некоторых ставших архаичными административных единиц и несколько упростила управление.

Главной реформой, благодаря которой в ХДС сложилось мнение о Коле как о «левом», была отмена крохотных конфессиональных школ в Рейнланд-Пфальце. Эти школы, почти сплошь католические, стали к тому времени явным анахронизмом, но тем не менее горячо отстаивались частью клира. Добившись роспуска этих школ, Коль вызвал раздражение рьяных клерикалов, обрушившихся на «красного» премьера.

Левизна Коля в годы его пребывания на руководящих постах в Рейнланд-Пфальце проявлялась лишь в узких границах. Осенью 1968 г. он осудил правительство большой коалиции за отказ от «должной твердости» по отношению к движению «новых левых». Коль уже в конце пребывания у власти большой коалиции стал настаивать на необходимости организационного обновления ХДС. Осенью 1968 г. журнал «Шпигель» писал, что «Коль слывет главой крыла реформаторов, которые хотят сделать из совокупности кружков нобилей и группировок по интересам организационно и политически крепко сплоченную партию».

Тогда же он заявил, что партия христианских демократов «должна отвечать критериям современного массового общества», иначе она «лишится будущего». Заняв в 1973 г. пост председателя ХДС, Коль поставил целью создание активного и дееспособного аппарата. Он провозгласил принцип, по которому каждый член союза должен быть прежде всего активистом партии и ее деятельным сотрудником. Одновременно была развернута крупная кампания вовлечения в ХДС новых членов. С наибольшим размахом она велась в 1973–1975 гг., когда в партию было принято 130 тыс. новых членов. За четырехлетний период численность партии увеличилась на 46,8 % и достигла 700 тыс. человек.

Прилив свежих сил существенно изменил структуру партии. Ко времени Мангеймского съезда 1977 г. уже 70 % членов были моложе 50 лет, половина — моложе 45 лет, тогда как прежде в ХДС преобладали пожилые люди. Удалось расширить прием в партию протестантов: если среди членов партии их было около 30 %, то доля вступающих в партию в этот период достигла 41 %. Впервые за много лет в начале 70-х гг. усилился приток в ХДС наемных работников.

В середине 70-х гг. ХДС выдвинул концепцию нового социального вопроса. Союз четко заявил о своей претензии на оказание особого покровительства тем социальным слоям, которые он относил к «неорганизованным» группам населения, — это были «престарелые, матери с детьми или неработоспособные, как правило, бессильные перед организованными союзами». ХДС, выдвигая новый социальный вопрос, предполагал необходимость оказания помощи со стороны государства значительным по численности социальным группам и, следовательно, предусматривал расширение социальной функции государства и повышение его роли в экономике.

Начало эры Коля

На протяжении ряда лет Коль был не только самым молодым, но и самым недооцененным политиком в ФРГ. Это неудивительно, поскольку он не обладал ни внешним лоском, ни элегантными манерами — необходимыми, по мнению многих, атрибутами политика. Сразу бросалось в глаза, что он вырос в провинциальной глубинке Рейнланд-Пфальца.

Сложив с себя в 1976 г. полномочия министра-президента в Майнце и перебравшись в Бонн, Коль поставил на карту все. Свою вторую политическую карьеру он начал более чем уверенно. Его никогда не обескураживали временные неудачи. Если в 1971 г. он проиграл борьбу за пост председателя партии Райнеру Барцелю, то со второй попытки в 1973 г. без особых усилий достиг своей цели. Однако Коль вызывал тогда, скорее, иронию, чем восхищение, тем более что его оппонент в ХСС Штраус чинил ему всевозможные препятствия, угрожая расколом и произнося ругательные речи, рефреном которых были слова: «Он никогда не будет канцлером, ибо совершенно неспособен занимать этот пост. У него полностью отсутствуют необходимые для этого качества». Когда же Коль все-таки стал канцлером, Штраус назвал его «политическим увальнем». Но Штраус упустил один момент, который имел решающее значение в борьбе за пост канцлера: Коль принадлежал к другому поколению — он был на 15 лет моложе Штрауса и понимал, что время работает на него и против Штрауса, и умел использовать это в политических целях.

Сказав во время визита в Израиль о «благе позднего рождения», он подчеркнул, что относится к поколению, которое не несет ответственности за ужасы Второй мировой войны.

Угроза Штрауса отделиться от ХДС стала «холостым выстрелом», и Штраус вынужден был замолчать, когда Коль пригрозил «организовать поход» на Баварию во главе ХДС, если ХСС попытается стать отдельной федеральной партией. Кроме того, Коль понимал, что власть можно завоевать только из центра, а не с крайнего фланга. Поэтому в 1980 г. он спокойно выдвинул неисправимого баварца в кандидаты на пост канцлера против Шмидта, зная, что Штраус потерпит поражение. Бесцеремонный Штраус мог бы поучиться у Коля, как нужно тактично устранять соперника. «Баварский лев» отличался вспыльчивостью, нетерпимостью, непредсказуемостью. В своих действиях он руководствовался эмоциями, а не рассудком, хотя и отличался огромным умом. Председатель ХСС всегда бросался в крайности, занимая непримиримую позицию. Коль, напротив, старался лавировать, проявляя осмотрительность. В глазах избирателей он выглядел более уравновешенным, несколько простодушным, но зато более надежным.

Поворот 1982 г.

Смена правительства Шмидта в октябре 1982 г. путем выдвижения конструктивного вотума недоверия имела привкус незаконности, ибо в этом не участвовало население страны. Поэтому фракции в бундестаге согласились на досрочные выборы в парламент, чтобы избиратель сам определился, политику каких партий он поддерживает.

Предвыборная борьба носила скоротечный характер. ХДС/ХСС сконцентрировался на внутренних проблемах, выдвинув лозунг «Прогресс возможен только с нами. Работу, мир и безопасность может гарантировать только ХДС!» В кризисе обвинялась исключительно СДПГ. Твердая решимость следовать курсом НАТО на ракетное довооружение обосновывалась необходимостью обеспечить безопасность ФРГ перед лицом «советской военной угрозы». Что же касается СвДП, то все предвыборные маневры лидеров этой партии были направлены на то, чтобы отобрать часть консервативных избирателей у ХДС и обеспечить себе место в бундестаге.

Иначе обстояло дело с СДПГ, которая очутилась перед лицом многих острых проблем. Ее кандидат Ханс-Йохан Фогель не имел такой популярности, как Шмидт. У партии отсутствовала четко выраженная и поддерживаемая всеми членами программа, и прежде всего в области внешней политики. Мощное анти-ракетное движение поставило ее на грань раскола. Наконец, предвыборная борьба осложнялась тем, что конкуренты обвиняли СДПГ в развале экономики и ужасающем росте безработицы. К тому же ее позиции ослабли из-за выхода на политическую арену партии «зеленых», возникшей на волне экологического и антиракетного движения, которая притягивала к себе голоса всех недовольных.

Выборы 1983 г.

Вопреки советам Штрауса и невзирая на сопротивление президента Карла Карстенса, Коль обеспечил себе вместе со СвДП большинство в бундестаге посредством вотума недоверия, а в марте 1983 г. в результате новых выборов получил необходимую легитимность. Это был смелый и рискованный шаг, но Колю сопутствовала удача. Он давно уже имел связи со свободными демократами и в отличие от Штрауса никогда не мечтал об абсолютном большинстве. Для него было совершенно очевидно, что без партнеров ему многого не добиться.

Ханс-Дитрих Геншер иронично описывает в своих «Воспоминаниях», как гладко произошла передача власти: «Теперь правительство Коля/Геншера могло продолжать работу на фундаменте, заложенном правительством Шмидта/Геншера. Успешный итоговый баланс правительства Шмидта/Геншера обеспечил хорошие стартовые условия для правительства Коля/Геншера».

На выборах 6 марта 1983 г. блок ХДС/ХСС получил 48,8 % голосов (на 4,3 % больше, чем в 1980 г.) и 244 места; СвДП, измена которой Шмидту не прошла партии даром, понесла потери: число ее мандатов сократилось с 53 до 34. 25 мест потеряла и СДПГ, которая в борьбе против канцлера сама себя загнала в угол, бесконечно меняя председателей (Фогель, Рау, Энгхольм, Шарпинг, Лафонтен). Впервые в бундестаг вошла партия «зеленых», которая набрала 5,6 %. Таким образом, правящая коалиция не только получила мандат доверия со стороны избирателей, но и смогла укрепить свое представительство в бундестаге.

Колю благоприятствовало то, что он пришел к власти в период оживления мировой конъюнктуры. Ему удалось приостановить рост государственной задолженности, стабилизировать цены, снизить налоги. Если в 1982 г. превышение доходов над расходами составляло 12,4 млрд марок, то в 1988 г. — уже 82,5 млрд. Резко вырос экспорт ФРГ: с 427,7 млрд марок в 1982 г. до 567,8 млрд в 1988 г. Выросли и социальные расходы: с 525 млрд марок в 1982 г. до 660 млрд в бюджете 1988 г. В 1982 г. безработные могли получать пособие в течение 12 месяцев, а в 1988 г. — на протяжении 32. Но безработица оставалась острой проблемой и не опускалась в 80-е гг. ниже двух миллионов человек. С другой стороны, во второй половине 80-х гг. рост производительности труда привел к увеличению заработной платы и потребительского спроса. В прессе заговорили о создании «общества двух третей», т. е. такого общества, в котором две трети населения преуспевают, а одна — вынуждена влачить жалкое существование.

В политическом отношении 80-е гг. характеризовались крупными скандалами, заставившими говорить о кризисе партийной демократии. Так, в 1984 г. разразился скандал, связанный с подкупом концерном Флика высокопоставленных лиц за освобождение от части налогов. В результате свои посты покинули лидер парламентской фракции ХДС Барцель и министр экономики Ламбсдорф. Это вновь оживило дискуссию о влиянии узких экономических интересов отдельных концернов на принятие политических решений, а также на допустимость финансирования политических партий из касс крупных монополий.

В период деятельности правительства христианско-либеральной коалиции в 1982–1990 гг. ему удалось в значительной мере стабилизировать экономическую ситуацию в стране (несмотря на устойчиво высокий — около 2 млн человек — уровень безработицы) и за счет поощрения деятельности мелких и средних предприятий вывести страну на первые позиции в мире по важнейшим экономическим показателям.

К началу 1989 г. ФРГ была мировым лидером по валютным запасам. Она вышла на второе место после США по запасам золота, которого у нее насчитывалось в 1989 г. 2960 тонн (в США — 8145 тонн). Западноевропейская интеграция принесла ей большие выгоды в вывозе капиталов и товаров. На рубеже 90-х гг. она направляла в страны-члены ЕС 53 % своего совокупного общественного продукта. Если учесть экспорт ФРГ в страны Европейской ассоциации свободной торговли (в тот период в нее входили Норвегия, Финляндия, Исландия, Швеция, Швейцария и Австрия), то эта цифра составит целых 69 %. Почти у всех европейских партнеров было пассивное сальдо внешнеторгового баланса в их торговле с ФРГ.

Коль как личность

Вскоре после выборов одна из самых авторитетных и респектабельных немецких газет «Франкфуртер альгемайне цайтунг» 15 июля 1983 г. опубликовала ответы Коля на ее вопросы:

«— Что для вас величайшее несчастье?

— Война.

— Где вы хотели бы жить?

— В воссоединенной Германии как части свободной Европы.

— Ваш любимый герой в истории?

— Граф Штауффенберг (он совершил покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. — А.П.).

— Ваш любимый герой в литературе?

— Дон Кихот.

— Ваши любимые художники?

— Шагал и Пурман.

— Какие качества цените вы выше всего в мужчине?

— Мужество и надежность.

— В женщине?

— Чувство материнства, ум и обаяние.

— Какой из способностей вы дорожите больше всего?

— Способностью сохранять хладнокровие.

— Ваше любимое занятие?

— Беседы с друзьями.

— Кем бы вы хотели быть?

— Крестьянином.

— Главные черты вашего характера?

— Уверенность в себе и надежность.

— Что вы больше всего цените в друзьях?

— Верность и открытость.

— Наиболее презираемые вами качества?

— Вероломство и фальшивость.

— Образ, наиболее презираемый вами в истории?

— Диктатор.

— Какую из реформ вы цените наиболее высоко?

— Законодательное обеспечение гражданских прав и свобод». Ответы Коля, как бы к ним ни относиться, говорят о нем как о неординарной личности.

Коль немало сделал для развития культуры. При его содействии для церкви Святого Стефана в Майнце были куплены девять фресок Марка Шагала. Он был удостоен звания почетного доктора университетов Тель-Авива и Мэриленда. Коль любил читать книги по истории и истории культуры — до него этим отличались лишь Кизингер и Брандт.

Газеты и журналы отзывались о Коле в основном благожелательно. Консервативная пресса давно видела в нем «наследника Аденауэра». Либеральные издания чаще всего противопоставляли его Штраусу, Дреггеру и другим более реакционным политикам ХДС. Самые популярные журналы — «Шпигель» и «Штерн», которые сам Коль ядовито именовал «гамбургской клоакой», — писали о нем как о крупном государственном и партийном деятеле, что было равнозначно неплохой рекламе. Даже социал-демократическая пресса, критикуя Коля, проявляла сдержанность и проводила различие между ним и более правыми деятелями в ХДС/ХСС. В то же время наряду со стереотипными характеристиками, подчеркивающими его лидерство, в прессе всегда встречались и не столь хорошие оценки. Так, к Колю надолго прилип ярлык провинциала, чувствующего себя неуютно в столичном Бонне. Жителей севера Германии коробил его пфальцский выговор. Неуклюжесть манер и массивность фигуры укладывались в стереотип «черного великана» (его рост — 193 см, размер обуви — 46, вес — почти 120 кг).

Благожелательная пресса делала упор на таких качествах Коля, как энергия, целеустремленность, практическая хватка, умение работать с людьми, пренебрежение к бумажной волоките, стремление решать вопросы быстро путем личных бесед, коммуникабельность и готовность к компромиссам.

Ни один из ведущих политиков ФРГ 80-х гг. не проявил такого умения работать с иностранными журналистами, такой открытости и готовности к диалогу, как Коль. Съезды партии он как председатель ХДС не начинал без проведения накануне целого вечера с прессой. Весь журналистский корпус в Бонне знал, что такие приемы — уникальная возможность для каждого поговорить с лидером консерваторов за кружкой пива. Коль был всегда внимателен к зарубежным корреспондентам.

Существенно укрепились позиции Коля благодаря ряду удачных внешнеполитических акций. В октябре 1988 г. он сумел превзойти Аденауэра, когда нанес политически более значимый визит в Москву, чем его предшественник в 1955 г. Такая задача была трудной. Коль старался, чтобы поездка в СССР стала не только результативной, но и исторической. Своим знаменитым чутьем канцлер угадал, как важен для него этот момент. Здесь проявилось его умение сосредоточиваться на главном. Затем весной 1989 г. Коль на удивление всему миру проявил твердость и занял самостоятельную позицию в вопросе о ядерных ракетах малой дальности, потребовав их сокращения, несмотря на недовольство Великобритании и давление Вашингтона. Этот мужественный шаг, отвечавший настроениям населения ФРГ, укрепил его авторитет.

Звездный час Коля

Если бы итоги эры Коля пришлось подводить в начале 1989 г., они выглядели бы достаточно скромно, так как в этот период Коль казался еще не очень успешным канцлером. Его популярность пала до самой низкой отметки, и, представлялось, он уже готов был подать в отставку с помощью своих заклятых друзей-врагов — генерального секретаря ХДС Хайнера Гайслера и премьера Баден-Вюртемберга Лотари Шпета.

Результаты опросов свидетельствовали о закате звезды канцлера. Лишь 27 % были довольны его работой. Но тут разразились неожиданные события. В начале 1989 г. никто не мог предположить, что объединение двух Германий произойдет совсем скоро. Сам канцлер позже не раз признавался в своем полном неведении относительно грядущих событий. Однако в сложившейся ситуации Коль действовал абсолютно правильно. Он строго придерживался основных принципов внешней политики ФРГ и не обращал внимания на призывы к соглашательству, исходившие из левого лагеря. Вплоть до краха режима Хонеккера Коль категорически отказывался от попыток дестабилизации восточно-германской системы. Он делал ставку не на революцию, а на эволюцию. Даже когда бегство из ГДР приняло массовый характер, а в ее экономике наметился крах, он занимал позицию осторожного наблюдателя и не проявлял активности даже в те ноябрьские дни, когда все уже было ясно.

После открытия внутригерманской границы в ноябре 1989 г. демонстрации в ГДР стали проходить под лозунгом «Мы — один народ!» — и это был призыв к скорейшему объединению. Десятки тысяч людей возвращались из поездок в ФРГ убежденными, что ГДР нужна не реформа, а присоединение к ФРГ. События разворачивались стремительно. 1 декабря 1989 г. из Конституции ГДР исчезла статья о руководящей роли СЕПГ, а 7 декабря начал работу круглый стол правительства и оппозиции с целью выработать основы будущего государственного устройства ГДР.

Еще 8 ноября, выступая в бундестаге, Коль пообещал ГДР обширную экономическую помощь, если до этого «будет проведена принципиальная реформа политических и экономических отношений». Первостепенными пунктами этой реформы являлись отказ СЕПГ от монополии на власть, разрешение деятельности независимых партий и проведение свободных выборов. Но 28 ноября неожиданно и для боннских партий, и для мировой общественности Коль изложил перед бундестагом разработанный в его ведомстве план, состоящий из десяти пунктов, по «преодолению раскола Германии и Европы». Основная идея этого плана состояла в создании сначала конфедерации двух германских государств, а затем и их федерации. Канцлер ничего не говорил о сроках объединения, но создавалось впечатление, что речь идет о сравнительно долгом процессе.

Вместе с тем Коль ясно дал понять, что процесс объединения двух немецких государств должен увязываться с общеевропейским процессом объединения. Это уточнение канцлера было сделано для того, чтобы успокоить общественное мнение европейских стран, в которых стали поговаривать о призраке «четвертого рейха». Оппозиция в бундестаге в принципе одобрила план, но выразила недовольство единоличной инициативой канцлера. Коля критиковали также за то, что он совсем не упомянул о гарантиях установления западной польской границы.

Руководство ГДР тоже негативно отнеслось к плану Коля заявив, что он ведет к дестабилизации обстановки. Ее новый лидер Ханс Модров представил Народной палате свое «правительство мира и социализма» и пообещал провести реформы политической системы, экономики, образования и управления. Модров заявил, что оба немецких государства должны проводить политику «добрососедства и сосуществования для создания договорного сообщества».

Понимая озабоченность всех стран стремительными изменениями в отношениях между двумя германскими государствами, Коль и Модров 19 декабря 1989 г. впервые провели в Дрездене официальную встречу. Несмотря на усилившиеся тенденции к немедленному объединению, они высказались за создание в начале следующего года договорного сообщества двух государств.

Однако 13 февраля 1990 г., когда Модров с некоторыми министрами прибыл с визитом в Бонн, политическая ситуация изменилась. Выборы в ГДР были перенесены с 6 мая на 18 марта, и правительству Модрова, по общему мнению, оставалось работать всего четыре недели. Просьба Модрова о кредите в 18 млрд марок была отклонена, но было решено создать комиссию, которая займется подготовкой к образованию валютно-экономического союза. Таким образом, в Бонне уже не рассматривали правительство Модрова как равноценного партнера, а ожидали создания первого демократически избранного правительства ГДР.

Между тем у руководителей других стран было немало опасений по поводу скорого германского объединения. Естественно, что больше всех беспокоилась Москва. М. Горбачев не раз заверял Кренца и Модрова, что СССР твердо стоит на стороне ГДР, видя в ней важного гаранта мира и стабильности в Европе. Советский Союз демонстративно напомнил о своих правах победителя и добился того, что впервые за 18 лет послы четырех держав встретились в доселе пустовавшем берлинском здании Контрольного совета — этом символе оккупационного режима, чтобы обсудить возможности совместного курса в проблеме объединения Германии. Впрочем, Горбачев не раз повторял, что будущее Европы в конечном счете «решит история», однако, как выяснилось позднее, в советском МИДе еще в 1987 г. обсуждали вопрос, надолго ли сохранится раскол Германии.

Однозначно позитивно оценивало возможное объединение ГДР и ФРГ американское правительство. Президент США Джордж Буш уже в октябре заявил, что не разделяет опасений некоторых европейских стран по поводу объединения Германии. Немного позднее американское правительство официально высказалось за право немецкого народа на самоопределение и воссоединение, но при этом выдвинуло два условия: объединенная Германия должна оставаться членом НАТО и признать линию по Одеру-Нейсе как окончательную германо-польскую границу.

Хельмут Коль и Рональд Рейган

Франция и Великобритания весьма прохладно отнеслись к возможному объединению западных и восточных немцев, — они опасались гегемонии Германии в Европе. Президент Франции Франсуа Миттеран не оспаривал права немцев на самоопределение, но считал эту проблему «неактуальной». Вскоре после падения Берлинской стены он обсуждал новую ситуацию с Горбачевым, а в конце года посетил ГДР, чтобы прозондировать обстановку.

Еще решительнее была настроена Маргарет Тэтчер — британская «железная леди». В конце февраля 1990 г. она заявила, что объединение Германии может произойти только с согласия всех 35 стран, подписавших в 1975 г. Хельсинкское соглашение, а через месяц пригласила нескольких крупных британских историков для консультации по поводу возможных опасностей, которые могут исходить от объединенной Германии.

В начале 1990 г. в Москве наконец осознали, что ход событий уже не изменить. Когда 30 января Модров вновь посетил Горбачева, то услышал от него, что «никто и никогда принципиально не ставил под сомнение объединение немцев», но все участники этого процесса должны «действовать с полной ответственностью».

Вернувшись в Берлин, Модров объявил, что принимает план Коля, так как «объединение двух германских государств уже стоит на повестке дня». Однако он заметил, что объединенная Германия должна быть нейтральной страной. Когда же Коль и Геншер 10 февраля прибыли в Москву, то Горбачев заявил им, что сроки и путь объединения — это дело только самих немцев. Хотя вопрос о военном статусе Германии оставался все еще открытым, было ясно, что путь к объединению свободен.

Весной 1990 г. неутихающие демонстрации в ГДР проходили под разными лозунгами, в том числе и под таким: «Придет немецкая марка — мы останемся, не придет марка — мы пойдем к ней!» Западная марка уже давно была в ГДР валютой первого класса, а марку ГДР иронично называли «алюминиевым чипом». Под знаком валютного объединения в основном и велась предвыборная борьба. Всего за несколько недель под сильным западногерманским влиянием сформировалась совершенно новая партийная система. Поскольку Социал-демократической партии Германии после ее объединения с коммунистами в ГДР не существовало, то теперь ей пришлось создавать эту партию заново. Четыре блоковые партии — Христианско-демократический союз, Либерально-демократическая партия, Национально-демократическая партия Германии и Демократическая крестьянская партия Германии — освободились от своего скомпрометированного поддержкой Социалистической единой партии Германии руководства и установили тесные связи с западногерманскими партиями ХДС и Свободной демократической партией. Появилась братская партия и у баварского ХСС — консервативный Немецкий социальный союз (НСС). ХДС, НСС и движение «Демократический прорыв» образовали избирательный блок «Альянс за Германию». Либеральные группы создали «Союз свободных демократов». Еще несколько движений объединились в «Союз-90». Особняком стояла резко уменьшившая свой состав СЕПГ, которая получила теперь новое название — Партия демократического социализма (ПДС). Всего избирательную кампанию начали 24 партии, движения и объединения.

Важнейшей темой обсуждений участников избирательной кампании были сроки и темпы объединения. Против объединения теперь выступали только мелкие левые группы. ПДС выдвинула лозунг постепенного объединения в соответствии с объединением Европы. «Альянс за Германию» настаивал на скорейшем объединении, а точнее — на вхождении ГДР в Федеративную Республику на базе статьи 23 Основного закона ФРГ, для чего не нужно было изменять конституцию. СДПГ склонялась к объединению по статье 146, что означало создание новой общегерманской конституции, но не исключала и более короткого пути к объединению.

В экономической программе все партии поддерживали принцип социального рыночного хозяйства, но с различным смыслом. «Альянс за Германию» требовал немедленного введения немецкой марки, СДПГ высказывала некоторые опасения, различные гражданские движения отстаивали сохранение социальных гарантий, прежде всего права на труд, а ПДС выступала за «народную собственность».

По расчетам специалистов лучшие шансы на победу имела СДПГ, поскольку Саксония и Тюрингия всегда были «красными бастионами», а рабочие составляли большинство избирателей. Тем неожиданнее стала триумфальная победа на выборах «Альянса за Германию», получившего 48,1 % голосов избирателей (причем только одна входящая в него партия ХДС набрала 40,8 %). СДПГ получила лишь 21,9 %.

Хельмут Коль и Борис Ельцин

Причины такого результата выборов понять нетрудно: избиратели проголосовали за немедленное объединение страны без всяких условий. Символом этой политики являлся канцлер Коль, который олицетворял собой надежность и уверенность. Конечно, его обещания за короткий срок превратить бывшую ГДР в «процветающую землю» были слишком оптимистичными (так, канцлер обещал не допустить повышения налогов). Но лидер СДПГ Оскар Лафонтен был таким пессимистом, что избиратели стали побаиваться его мрачных прогнозов. А третье место на выборах ПДС (16,4 % голосов) объясняется не только большим количеством среди избирателей бывших партийных функционеров, но и тем, что в ГДР было немало людей, которым неплохо жилось при прежнем режиме. Теперь они не видели в туманном будущем никаких радужных перспектив.

Новая Народная палата начала работу 5 апреля 1990 г. Ее президентом была избрана врач Сабина Бергман-Поль (ХДС). Парламент внес два изменения в конституцию: из преамбулы было убрано определение, что республика «является социалистическим государством рабочих и крестьян», и был упразднен

Государственный совет. Главой государства теперь являлся президент, как и в первые годы существования ГДР.

Тотчас после выборов начались сложные переговоры между партиями о формировании правительства. СДПГ вначале отказалась войти в кабинет министров. Наконец было образовано правительство из представителей «Альянса за Германию», либералов и социал-демократов. Его главой стал лидер партии ХДС юрист Лотар де Мезьер, бывший заместитель Модрова. Основной целью работы правительства он назвал скорейшее объединение страны.

12 сентября 1990 г. в Москве министры иностранных дел четырех победивших держав, ФРГ и ГДР подписали договор об окончательном урегулировании германского вопроса, который, по сути, подвел черту под Второй мировой войной. Действие всех прав союзных держав прекращалось, существующие границы признавались окончательными, Германии предлагалось в течение трех-четырех лет сократить вооруженные силы до 370 тыс. человек, а СССР обязывался вывести с территории Германии свои войска к концу 1994 г., причем Германия выделяла на это (в частности, на строительство в России жилья для военнослужащих) 12 млрд марок.

Германский бундестаг пополнился 144 депутатами из новых федеральных земель

Огромной заслугой канцлера Коля было то, что объединение Германии произошло мирным путем и с согласия всех соседних государств, что признавала даже оппозиция.

В полночь со 2 на 3 октября 1990 г. в Берлине перед зданием рейхстага взвился черно-красно-золотой флаг. В небо взлетали ракеты и воздушные шары, гремел салют — немцы праздновали воссоединение своей родины. Отныне 3 октября стало праздником — Днем германского единства. Националистических амбиций на этом празднике не было. Сразу после торжеств началась подготовка к первым общегерманским парламентским выборам, которые состоялись 2 декабря 1990 г.

Воссоединенная Германия превратилась в третье после Испании и Франции по территории и первое по численности населения западноевропейское государство.

Кризис социального государства

С начала 90-х гг. усложнились политические, экономические и финансовые условия сохранения и дальнейшего развития Германии как образцового социального государства. Финансирование реконструкции восточных земель привело к сокращению социальных статей бюджета. К тому же прогрессировал процесс старения нации, когда на 100 человек населения стало приходиться 20 пенсионеров. Все это неизбежно вело к негативным последствиям. Поскольку пенсионные взносы уже не покрывали требуемых расходов, доля которых в 90-е гг. превысила треть валового национального продукта, государство стало жить в долг.

В связи с этим развернулась дискуссия о «переустройстве социального государства». Предприниматели настаивали на том, что сложившуюся систему социального обеспечения (ранее признанную образцовой) стало невозможно финансировать, а потому социальные выплаты необходимо снизить до приемлемого уровня. В целом разделяя такие оценки, правительство пыталось ввести некоторые социальные ограничения, но против этого решительно выступили профсоюзы и, разумеется, оппозиционные партии. Они логично заявили, что сокращение социальных расходов приведет к росту социальной напряженности и политической нестабильности в стране.

Для ведущей в немецкой экономике автомобильной промышленности особенно трудным стал 1993 г., когда производство снизилось на четверть. Крупнейший в отрасли концерн «Фольксваген» оказался перед необходимостью сократить 30 тыс. рабочих мест. Представлявший интересы рабочих профсоюз предложил вместо этого сократить рабочую неделю до четырех дней и ввести гибкий график работы. После трудных переговоров, на которых самым спорным стало требование дирекции уменьшить соответственно рабочему времени и заработную плату на 20 %, удалось добиться компромисса. С января 1994 г. сокращалась рабочая неделя, снижалась заработная плата, но увольнения отменялись. Однако аналогичные соглашения в других секторах экономики достигались редко, хотя обоюдные уступки позволяли бы поддерживать относительно высокий уровень занятости в целом по стране.

Хельмут Коль в Эрфурте

В 1994 г. проходили выборы депутатов Европарламента, бундестага и ландтагов восьми земель. Кроме того, избирался и федеральный президент ФРГ. В мае им стал кандидат от партийного блока ХДС/ХСС Роман Херцог, бывший до этого президентом Конституционного суда.

К этому времени ситуация для Коля сложилась неблагоприятно. Эйфория от объединения сменилась раздражением. В новых землях росло недовольство безработицей и тяжелым материальным положением, в старых — негодовали по поводу намерения правительства ввести с 1 января 1995 г. дополнительную «надбавку солидарности» в размере 7,5 % к налогу на заработную плату, подоходному налогу и налогу на доходы юридических лиц. В Бранденбурге, Саксонии и Саксонии-Анхальт в земельных выборах не участвовало 45 % избирателей, а из пришедших на избирательные участки в этих землях 10–12 % проголосовало за ПДС. Такая ситуация означала, что более половины восточных немцев выразили отрицательное отношение к власти. В то же время западные немцы винили правительство Коля в том, что из-за его политики восточногерманское население живет за их счет.

Положение действительно было сложным. Безработица охватила 3,7 млн человек и продолжала расти. На состоявшихся в пяти землях выборах партнер блока ХДС/ХСС по коалиции Свободная демократическая партия нигде не смогла набрать 5 % голосов, и ее представители не попали в ландтаги. Опросы общественного мнения показывали, что по популярности социал-демократический кандидат в канцлеры, премьер земли Рейнланд-Пфальц Рудольф Шарпинг, значительно опережал Коля.

Но к лету 1994 г. рейтинг Коля и его партии начал быстро повышаться. В итоге на состоявшихся 16 октября выборах партийная коалиция ХДС/ХСС и СвДП всего на 0,3 % опередила оппозиционные им партии — СДПГ, «Союз-90», «зеленых» и ПДС. В бундестаге правительственное большинство составило всего 10 депутатов.

Трудную победу консервативно-либеральной коалиции аналитики записали прежде всего в актив канцлера Коля. Его популярность возросла и в связи с тем, что 31 августа 1994 г. немецкую землю покинули последние части Российской армии. Но выборы отчетливо высветили и трудную для канцлера проблему. По существу, союзница демохристиан СвДП потерпела поражение, получив 6,9 % голосов избирателей и потеряв в бундестаге 32 места. Партия прошла в бундестаг лишь потому, что за либералов из коалиционных соображений проголосовало много сторонников блока ХДС/ХСС. Сам же христианский блок получил поддержку только 41,5 % избирателей, что было наихудшим результатом за все выборы с 1949 г. Вместо СвДП третьей политической силой постепенно становились «зеленые», которые на этих выборах на 0,4 % опередили свободных демократов и прошли в парламент.

Ключевую роль в структурной перестройке экономики новых федеральных земель сыграло попечительское ведомство.

К концу 1994 г., к моменту прекращения своей деятельности, оно приватизировало около 15 тыс. предприятий. При этом доходы от приватизации составили 66 млрд марок и были заключены соглашения о капиталовложениях на сумму в 211 млрд марок. Было решено также создать свыше 1,5 млн новых рабочих мест. Это особенно важно, так как перестройка экономики болезненно сказалась на сфере занятости. Именно поэтому с момента объединения федеральное правительство начало выделять значительные финансовые средства на создание новых рабочих мест.

Из 8 тыс. предприятий на востоке Германии конкурентоспособными были по западным меркам всего лишь 10 %. Производительность труда там была в 2, а то и в 3 раза ниже, чем в западных землях. Что же касается затрат на объединение, то некоторые эксперты называли сумму в 2 трлн марок. И все же активная деятельность людей на местах, усилия предпринимателей, огромные финансовые средства и гигантские организационные усилия привели к тому, что по темпам экономического роста новые земли заняли одно из ведущих мест в Европе.

В целом общеэкономическое развитие Восточной Германии шло по восходящей линии. В 1992–1995 гг. объем валового внутреннего продукта увеличивался в среднем на 7,3 % в год. Тем не менее правительство Коля за четыре года пребывания у власти в объединенной Германии, несмотря на обещания, не справилось с поставленными задачами, и прежде всего в сфере внутренней политики. Это сказалось на итогах парламентских выборов, состоявшихся 16 октября 1994 г. Блок ХДС/ХСС получил 41,5 %, СвДП — 6,9, СДПГ — 36,4, «Союз 90/Зеленые» — 7,3, ПДС — 4,4 %. Вместе с тем христианские демократы удержались у власти благодаря доверию населения, которое понимало, что за четыре года невозможно коренным образом реформировать новые земли и полностью интегрировать их в западногерманскую политико-экономическую систему.

Задачи, вставшие перед правительством Коля в 1995–1998 гг., мало отличались от тех, которые следовало решить в прошедший период. В них, однако, было одно принципиальное различие: в случае очередного фиаско Колю и его команде еще одного срока отпущено не будет хотя бы потому, что канцлер и так уже побил все рекорды политического долголетия и на ХДС/ХСС все больше начинал давить груз моральной усталости от многолетней правительственной ответственности.

Позиции Коля ухудшились. Нарастали экономические трудности, выросли налоги и цены, число безработных перевалило за 4 млн. Пресса писала, что «черный великан», который находился у власти уже 15 лет (т. е. дольше любого германского канцлера, кроме Бисмарка), исчерпал все свои возможности и просто устал, как и его партия, от бремени власти. Коля не без основания упрекали и в том, что Германия с его подачи вкладывает чересчур много средств в ненадежную и непредсказуемую Россию, где в 1998 г. 40 % всех зарубежных инвестиций были немецкими. В такой ситуации финансовый обвал в России 17 августа 1998 г. больно ударил и по Колю и стал козырем для его критиков и соперников. Но надо отметить при этом, что начиная с 1983 г. доля голосов, подаваемых за ХДС/ХСС, медленно, но неуклонно снижалась на каждых выборах.

В 1995–1998 гг. правительство продолжило усилия по модернизации условий жизни в Восточной Германии при введении жестких условий экономии средств на западе страны, в том числе за счет социальной сферы. Для того чтобы сбалансировать огромные расходы, которые потребовались для подъема новых земель, и не допустить бесконечного разрастания кредитов, полученных федерацией (на обслуживание долгов уходило почти 20 % федеральных средств), с января 1995 г. в Германии была введена дополнительная «надбавка солидарности» в размере 7,5 % к налогу на заработную плату, подоходному налогу и к налогу на доходы юридических лиц (с 1997 г. эта надбавка начала постепенно снижаться). Эта мера вызвала крайнее недовольство среди западной части населения страны и новую волну психологического отчуждения к жителям бывшей ГДР, которых откровенно начали называть «нахлебниками».

До конца 1995 г. в новых землях было модернизировано свыше 3 млн квартир, построено заново — около 80 тыс.; в 1996 г. на реконструкцию транспорта в новых землях было выделено дополнительно 10 млрд марок. Более того, к 2002 г. акционерное общество «Германские железные дороги» обязалось инвестировать около 70 млрд марок, чтобы довести железные дороги на востоке страны до уровня запада. Компания «Дойче телеком АГ» к 1997 г. обеспечила телефонами 95 % всех домашних хозяйств.

Важной мерой, нацеленной на обеспечение будущего, должна была стать налоговая реформа: упрощение системы налогообложения с целью стимулирования экономической активности. Однако осуществить эту реформу, как и сократить уровень безработицы, правительству Коля уже не довелось.

В 1995 г. в зарубежных средствах массовой информации неоднократно указывалось на опасность нестабильной политической обстановки, прежде всего в Восточной Германии. Жители ФРГ и других стран были потрясены актами насилия в отношении иностранцев, выходками «бритоголовых». Зачастую они имели правоэкстремистскую окраску. Однако благодаря мерам, принятым немецкими властями и почти всеми крупными общественными объединениями, удалось переломить ситуацию. Земельные выборы в 1995–1996 гг. показали, что ксенофобия и правый экстремизм не имеют в Германии больших шансов.

Однако подтянуть жизненный уровень на востоке страны до западного (он составил 70–80 %) не удалось, также не удалось поднять здесь производительность труда (примерно она составляла 60 % от западного) и решить проблему безработицы, которая на востоке страны была значительно выше, чем на западе. То, что обещал реализовать Коль за четыре года, осталось невыполненным и за 8 лет его пребывания у власти после объединения страны.

Неудивительно, что итоги голосования на парламентских выборах осенью 1998 г. оказались для блока ХДС/ХСС неутешительными. Население устало от обещаний скорого экономического процветания и проголосовало, скорее, не за новые партии, а против политики правительства Коля, которая за 8 прошедших после объединения лет не претерпела кардинальных изменений. На выборах 27 сентября 1998 г. СДПГ получила 40,9 %, ХДС/ХСС — 35,1, СвДП — 6,2, «Союз-90/Зеленые» — 6,7, ПДС— 5,1 %.

К власти в Германии пришла «красно-зеленая» коалиция (коалиция СДПГ и партии «Союз-90/Зеленые»), а канцлером был избран Герхард Шрёдер.

После ухода

После ухода положение Коля оказалось достаточно сложным. В 1998–2000 гг. он оставался почетным председателем ХДС, но покинул этот пост в связи с новым скандалом по делу о незаконном финансировании партии. Против него и руководства ХДС было начато расследование. Из-за этого в феврале 2000 г. и преемник Коля на посту председателя ХДС Вольфганг Шойбле ушел с этой должности, но был выдвинут кандидатом на выборах 2002 г. Новым же лидером партии была избрана представительница восточных земель, физик по профессии Ангела Меркель, женщина с весьма претенциозным характером, занимавшая в кабинете Коля посты министров по делам женщин и молодежи, а затем — по охране окружающей среды.

4 июля 2001 г. 71-летний Хельмут Коль, бывший канцлер Германии, руководивший страной 16 лет и воссоединивший две Германии, в одном из берлинских ресторанов праздновал с адвокатами свою победу: Берлинский суд запретил публиковать материалы досье, собранного на него агентами Штази. Задержавшись в суде, он решил не возвращаться домой в Людвигсхафен и переночевал в берлинской квартире. Однако уже на следующий день радость Коля сменилась горем: 5 июля 2001 г. покончила с собой его жена Ханнелоре, страдавшая редким заболеванием, при котором организм не переносит не только солнечного света, но и яркого света вообще. Крупнейшие газеты мира излагали свои версии: одни винили в случившемся самого Коля, не уделявшего жене должного внимания, другие — врачей, просмотревших пациентку, явно склонную к депрессии.

Ханнелоре Коль ушла из жизни вскоре после 41-й годовщины свадьбы. С будущим мужем она познакомилась на школьных танцах, когда ей было пятнадцать лет, а ему восемнадцать. Роман между ними начался на занятиях танцевального кружка. Мужем и женой они стали лишь двенадцать лет спустя, в 1960 г. Только тогда Хельмуту удалось убедить Ханнелоре в искренности своих чувств. По ее словам, для этого ему понадобилось написать около двух тысяч любовных писем.

16 лет Ханнелоре Коль была первой леди Германии. Исключительная дисциплинированность, никаких жалоб, вечная улыбка по протоколу, безупречный внешний вид. Она находилась как бы в тени своего мужа, создавала ему надежный тыл и всячески ограждала частную жизнь семьи от прессы.

Женщина очень умная, свободно говорившая на английском и французском языках, дипломированный переводчик, она всю свою жизнь посвятила мужу и сыновьям Вальтеру и Петеру. Она обладала отменным чувством юмора и нередко скрашивала своими шутками слишком чопорные ужины, которые канцлер давал для близких друзей. А мужа ей пришлось «делить» со всей страной. «Полное одиночество дома, когда ужин готов, а он никак не приходит и только снова и снова звонит, что задерживается… После 4–5 часов такого ожидания можно разве что от собаки требовать, чтобы она все равно радовалась приходу хозяина, — сказала однажды Ханнелоре. — Вот и я научилась этому у нашей собаки».

На улицу Ханнелоре могла выходить из своего «бункера» только к ночи. Сведения о ее здоровье пресса собирала по крохам: непереносимость дневного света, невыносимые боли, прием сильнодействующих лекарств (морфия), бессилие врачей в Германии и за рубежом. Это достаточно противоречиво и не укладывается в клиническую картину одного лишь аллергического заболевания. Скорее, здесь слышен и крик больной души: мне нужна помощь, поддержка, не оставляйте меня одну!

Когда после ухода Коля с поста канцлера разразился скандал с «черной кассой» его партии, то и детище Ханнелоре — Фонд помощи страдающим заболеваниями центральной нервной системы, для которого она собрала более 30 миллионов немецких марок пожертвований, — в прессе обвинили в отмывании денег. В своем опубликованном «Дневнике» Хельмут Коль написал: «Я боялся, что моя жена этого не выдержит». Но она продолжала улыбаться в камеры. А внутри на всю жизнь так и осталась маленькой девочкой, испытавшей страх войны, голод, отсутствие крыши над головой и насилие, девочкой, очень нуждавшейся в защите. «Я была так счастлива, что встретила мужчину сильного, как гора, к которому можно прислониться», — скажет она потом о молодом Хельмуте Коле.

Что именно — болезнь ли сама по себе, одиночество или специфика и превратности жизни в роли жены государственного деятеля — было в конечном счете более весомым в ее решении покончить со всем этим, никто никогда не узнает.

* * *

Бисмарку было 56 лет, когда он стал основателем Германской империи. Хельмуту Колю — 59, когда он возглавил процесс объединения и использовал уникальный шанс, который история предоставила ему как канцлеру Германии. В отличие от Бисмарка он стремился и содействовал рождению не только объединенной Германии, но и объединенной на основе мира и свободы Европы — еще один аспект, который всегда будет связан с его именем.

Как точно заметил биограф Коля историк Вернер Мазер, «только немногих людей удостаивает история возможности увидеть свое место в ее анналах еще при жизни. Хельмут Коль — один из них».

Литература

Мазер В. Хельмут Коль: Биография. М., 1993.

Filmer W., Schwan Н. Helmut Kohl. Düsseldorf, 1990.

Hermann F. Vom Kurfürst zum Kanzler. Personen — Politik — Programm. Bonn, 1976.