ГЛАВА 80
В час пик я ехала «домой» — в квартиру Джо, пробираясь по запруженному машинами шоссе, когда зазвонил мой сотовый. Я выдернула телефон из футляра на бедре и услышала, как Юки кричит в трубку:
— Линдси! Он меня преследует!
— Кто? Кто?
— Этот урод Джейсон Твилли!
— Так, успокойся и объясни толком, что значит «преследует».
Я резко вывернула руль на перекрестке Таунсенд и Седьмой. Если повернуть направо, дорога приведет прямо к моему бывшему дому на Хилл-стрит, и сейчас мне казалось, что я плыву против течения.
Голос Юки звучал пронзительно.
— Преследует — означает, ходит по пятам, куда я, туда и он. Десять минут назад Твилли оказался на пассажирском сиденье моей машины!
— Сломал замок твоей «акуры», что ли?
— Не знаю. Я ее, по-моему, не закрыла. Я тащила пятьдесят фунтов…
Сигнал сотового пропал. Я нетерпеливо нажала скоростной набор, получила исходящее сообщение о том, что Юки снова в сети, отсоединилась и набрала снова.
— Пятьдесят фунтов чего?! — крикнула я, перекрывая трескучие помехи.
— Пятьдесят фунтов коробка с папками весит, вот чего. Я уже вставила ключ в замок, и тут изнутри его рука распахивает мне дверцу!
— До этого случая ты говорила Твилли оставить тебя в покое?
— Да елки-палки, несколько раз!
— Тогда он незаконно оказался в твоей машине, — сказала я, внаглую втиснувшись на соседнюю полосу в обход прокатного авто, водитель которой раздраженно просигналил и показал мне средний палец. — Ты готова подтвердить свою жалобу под присягой? Подумай, Юки, он журналист, ситуация неминуемо получит огласку.
Несколько секунд в трубке царила пауза, прерываемая электрическим треском: Юки представила последствия шумихи в прессе.
— Но этот тип просто больной, Линдс. Он говорит со мной, будто я персонаж его книги. У него извращенный ум, он бывает откровенно опасен. Сегодня он забрался в мою машину, а завтра мне чего ожидать?
— Ладно. — Я затормозила у обочины, вынула блокнот и записала все, что сказала мне Юки. — С утра придешь в гражданский суд, получишь постановление о запрете Твилли к тебе приближаться. Но лучше всего немедленно написать заявление в полицию.
— Завтра утром? Линдси, Джейсон Твилли хочет напугать меня до полусмерти, и у него это получается!
ГЛАВА 81
Когда я поднялась в номер Твилли на пятом этаже отеля «Сент-Реджис», он ждал на пороге с кривой ухмылкой на физиономии, растрепанными волосами и в расстегнутой рубашке навыпуск. В конце тускло освещенного коридора хлопнула дверь пожарного выхода — видимо, журналиста в спешке покинула гостья, берущая почасовую оплату.
Я показала Твилли мой значок. Он никак не мог оторвать глаза от острого выреза майки, затем оценил покрой моих джинсов и не торопясь вернулся к моему лицу. А я разглядывала дорогую обстановку: обитые кожей стены, диван у окна с великолепным видом на Сан-Франциско. М-да, весьма и весьма.
— Работаете под прикрытием, сержант? — широко улыбнулся Твилли.
Его поведение пугало Юки, но бесило меня.
— По-моему, мы с вами незнакомы, мистер Твилли. Я сержант полиции Линдси Боксер. — Я протянула ему ладонь. Он схватил ее и потряс, а я потянула его руку на себя, вывернула вверх и завела ему за спину, ткнув журналиста физиономией в стену. — Вторую руку, быстро! — приказала я.
— Вы что, шутите?
— Другую руку! — Я надела Твилли наручники, быстро и бесцеремонно обыскала. — Вы арестованы за преступное посягательство. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде… — Договорив до конца права Твилли, я добавила, отвечая на его вопрос: — А это все в связи с вашим незаконным проникновением в машину помощника прокурора округа Юки Кастеллано. Она написала заявление в полицию, и завтра к полудню появится предписание, запрещающее вам к ней приближаться.
— Ого! Вот это да! Ничего себе — из мухи слона сделали! У нее же руки были заняты, я ей дверцу машины открыл!
— Своему адвокату расскажете! — отрезала я, крепко взяв Твилли повыше локтя, а в другой руке держа сотовый, готовясь вызывать подкрепление.
— Подождите. Неужели Юки заявила, что я ее преследую? Это же чушь! Признаюсь, я ее немного провоцировал, оказал некоторое психологическое давление, чтобы малость завести, но я же журналист, мы так работаем! Слушайте, если я совершил ошибку, прошу прощения. Давайте поговорим! Пожалуйста!
Я проверяла личное дело Твилли — мерзавец оказался чист как стеклышко. Мой гнев вдруг улегся, и я на несколько мгновений оказалась в свободном полете. На первый раз вполне достаточно строгого предупреждения. Зря я надела наручники на этого медиапроститутку, насчет которого Синди предостерегала Юки.
Это грозит обернуться крупными неприятностями.
Я уже представляла, как Твилли расписывает «полицейское насилие» телевидению — Ларри Кингу, Такеру Карлсону, «Доступу в Голливуд». Плохо будет Юки, плохо будет мне, зато Твилли получит колоссальную рекламу.
— Сержант?
Так, пробуем переиграть.
— Хотите избежать появления в суде, мистер Твилли? Оставьте Юки Кастеллано в покое. Не садитесь рядом с ней в зале, не ходите за ней в супермаркетах, не лезьте к ней в машину, квартиру, офис, и тогда мы на время забудем об этом инциденте. Но если Юки подаст новую жалобу, я вас арестую. Вам все понятно?
— Абсолютно. Кристальная ясность.
— Вот и прекрасно.
Сняв наручники, я повернулась уходить.
— Подождите! — Твилли кинулся в соседнюю комнату с обоями в синюю полоску и кроватью под балдахином и схватил ручку и блокнот с письменного стола с гнутыми ножками. — Я хочу убедиться, что все понял правильно. — Он быстро настрочил что-то на листке и прочел мою речь слово в слово. — Отменный спич, сержант. Как вы считаете, кто должен играть вас в кино?
Он валял передо мной дурака.
Я вышла из номера Твилли с ощущением, что мне влепили в лицо пирожком с дерьмом. Так и было, причем постаралась я сама. Черт бы все побрал! Может, я попала в щекотливую ситуацию и перестаралась с наручниками, но это не значит, что Джейсон Твилли не сумасшедший.
И что он не опасен.
ГЛАВА 82
Съев купленный в «Ле Солей» ужин, в десять мы с Джо были в постели, но в начале четвертого я проснулась. Цифры на потолке менялись, отсчитывая время, а досадливые мысли не давали уснуть.
Меня разбудило воспоминание об издевательском шутовстве Твилли, но его насмешливое лицо исчезло, сменившись скрюченными обгоревшими телами на столе Клэр. Я вновь увидела перед собой пустые глаза десятилетней девочки, осиротевшей из-за безымянного подонка, который сейчас, наверное, тоже лежит без сна и планирует новое чудовищное шоу.
Сколько же еще людей умрут, прежде чем мы выйдем на след?
Неужели он победит нас в этой безумной игре?
Я думала об огне, пожравшем мой дом, имущество, ощущение безопасности. Я думала о Джо и о том, как сильно его люблю. Он переехал в Сан-Франциско, чтобы нам вместе строить жизнь; вот мы и шли сквозь огонь и воду, вместе и в горе, и в радости. Отчего же я не могу поймать его на обещании пышной итальянской свадьбы и стать его женой?
Через несколько месяцев мне будет тридцать девять.
До скольких же лет мне еще дожидаться?
Я слушала мерное дыхание Джо, и вскоре колотящееся сердце стало биться ровнее. Я начала засыпать. Отвернувшись, я обняла подушку — и матрац дрогнул, потому что Джо повернулся ко мне, обнял и прижался, подсунув свои колени под мои.
— Плохие сны?
— Угу. Сразу забылась, но когда проснулась, в голову полезли мысли о мертвецах.
— О мертвецах вообще или о реальных?
— О реальных, — вздохнула я.
— Хочешь поговорить?
— Я бы не против, но они утянулись в яму, откуда вылезли. Прости, я не хотела тебя будить.
— Все нормально. Постарайся заснуть.
Только через секунду я догадалась, что мне брошен вызов.
Джо отвел волосы с моей шеи и поцеловал в ямочку пониже затылка. Я задохнулась от острого возбуждения, пронзившего тело от этого поцелуя.
Сегодня я никак не ожидала от себя подобной реакции.
Я перевернулась на другой бок, посмотрела Джо в глаза, увидела блеск его зубов в синем свете часов, привлекла его к себе и страстно поцеловала, силясь получить ответ, который не могла отыскать в себе. Джо потянулся меня обнять, но я отвела его руки.
— Нет, позволь мне.
Отложив все тревоги, я стащила с Джо трусы, переплела наши пальцы и прижала его руки к подушкам. Он застонал, когда я медленно опустилась на него и замерла, целуя его, сводя с ума, и пустилась на нем вскачь, пока ни он, ни я не могли больше сдерживаться ни секунды. Словно потянуло назад воду во время отлива — меня долго не отпускали сладкие волны удовольствия.
Я рухнула Джо на грудь, все еще сидя на нем верхом, и ощутила щекой его сильно бьющееся сердце. Он погладил меня по спине, и я сказала, что люблю его. Помню, он поцеловал меня в лоб, натянул мне на плечи одеяло, и я задремала, еще когда Джо оставался во мне.
О Господи!
Как же мне с ним хорошо!
ГЛАВА 83
Юки разглядывала Джуни Мун, когда та клялась говорить правду и только правду.
В принципе подсудимым выступать не обязательно. Отказ от дачи показаний воспринимается негативно, но и согласие редко помогает делу, поэтому адвокат рискует, приглашая своего клиента в свидетельское кресло. Как бы хорошо ни было все отрепетировано, невозможно заранее знать, смутится ли обвиняемый, или разволнуется, или засмеется в неподходящий момент, или еще каким-нибудь способом восстановит присяжных против себя.
И все-таки Дэвис вызвала Джуни Мун для допроса, и жители Сан-Франциско вместе с наблюдавшими за процессом гражданами по всей стране затаили дыхание, желая услышать, что она скажет. Белая блузка на Джуни висела, простая синяя юбка западала у бедер. В заключении она похудела, и сильно, а когда Джуни подняла правую руку принести присягу, Юки заметила отчетливые синяки на предплечье.
В зале послышались приглушенные ахи и шепот. И Юки поняла, почему Дэвис рискнула всем и пригласила клиентку для дачи показаний: Джуни не выглядела ни шлюхой, ни садисткой.
Она походила на жертву.
Джуни поклялась говорить правду, поднялась к месту свидетеля и села, положив руки на колени, доверчиво улыбнувшись подошедшей Дэвис.
— Как поживаете? — спросила адвокат.
— Вы имеете в виду — в тюрьме?
— Да. С вами все в порядке?
— Да, мэм. Все хорошо.
Дэвис кивнула.
— Сколько вам лет, Джуни?
— В следующем месяце будет двадцать три.
— А когда вы вышли на панель?
— В четырнадцать, — тихо ответила Джуни.
— Как так получилось?
— Отчим надоумил.
— Вы хотите сказать, что ваш отчим сделал из вас проститутку? Что он был вашим сутенером?
— Ну, можно, наверное, и так назвать. Он занимался со мной сексом, как мне исполнилось двенадцать. А потом стал приводить своих друзей, и они тоже спали со мной.
— Вы когда-нибудь заявляли в полицию об изнасиловании или жестоком обращении?
— Нет, мэм, он сказал, что таким образом я плачу за жилье.
— Ваш отчим сегодня здесь?
— Нет, он умер три года назад.
— А ваша мать? Где она?
— Она отбывает срок за распространение.
— Понятно, — сказала Дэвис. — Джуни, вы достаточно умная девушка. Неужели вам обязательно быть проституткой? Разве вы не могли стать официанткой или продавщицей? Или работать где-нибудь в офисе?
Джуни кашлянула и тихо сказала:
— Заниматься сексом — все, что я умею, и я в принципе не против. Словно бы каждый день на короткое время у меня появляется близкий человек.
— Секс сближает вас с незнакомцами?
Джуни улыбнулась:
— Да, на какое-то время у меня хорошо на душе.
Дэвис помолчала, давая присяжным время проникнуться трагедией беззащитного юного существа, и мягко произнесла:
— Джуни, скажите, пожалуйста, жюри: вы когда-нибудь занимались сексом с Майклом Кэмпионом?
— Нет, ни разу в жизни.
— Так почему вы сказали полиции, что у вас был секс?
— Мне хотелось сделать им приятно, вот я и сказала то, что они ожидали услышать. Я… Ну, в общем, я такой человек.
— Благодарю вас, Джуни. Свидетельница ваша, — кивнула Дэвис Юки.
ГЛАВА 84
У Юки возникла мысль — решительная, простая и очевидная.
Сидевшая в свидетельском кресле Джуни казалась такой хрупкой и беспомощной, что лучше всего будет сейчас сказать — у обвинения нет вопросов, отпустить Джуни Мун в зал, а в заключительной речи порвать ее на части.
Ники Гейнс передал Юки записку от Рыжего Пса. Она взяла ее, когда судья Бендинджер нетерпеливо щелкнул резиновым браслетом у себя на запястье:
— Мисс Кастеллано, вы будете допрашивать свидетельницу?
Паризи писал кратко и сильно — всего четыре слова: «Иди и обставь ее».
Юки покачала головой и прошептала Рыжему Псу, перегнувшись через Гейнса:
— Лучше бы нам это пропустить.
Паризи нахмурился:
— Мне что, самому выйти?
Вот вам и очевидная мысль. Рыжий Пес сказал свое слово. Юки встала, взяла со стола фотокопию бланка подтверждения, что права задержанному разъяснены, и подошла к свидетельнице.
— Мисс Мун, — начала она без предисловий, — это признание прав. Вы помните этот бланк?
— Да, кажется.
— Вы умеете читать и писать, не правда ли?
— Да.
— Хорошо. Эта форма была вам вручена сержантом Линдси Боксер и инспектором Ричардом Конклином в отделении полиции девятнадцатого апреля. Здесь сказано: «Прежде чем мы начнем задавать вам вопросы, вы должны уяснить свои права. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде». Вот здесь инициалы. Это ваша подпись?
Джуни вгляделась в документ:
— Да.
Юки зачитала весь перечень полностью, останавливаясь на каждом пункте и обстреливая Джуни беглым огнем вопросов:
— Вы это понимали? Это ваши инициалы?
Раз, раз, раз.
После каждого вопроса Джуни внимательно смотрела на листок и отвечала:
— Да.
— А здесь, внизу, отказ от прав. Здесь сказано, что вы понимаете свои права, что не хотите адвоката, что к вам не применялись угрозы, что вас не принуждали. Вы это подписали?
— Да, мэм, подписала.
— Вы сказали полиции, что Майкл Кэмпион умер в вашем доме и вы избавились от его тела?
— Да.
— Вас обманывали или запугивали в полиции?
— Нет.
Юки подошла к столу обвинения, положила лист, получила одобрительный кивок от Паризи и повернулась к подсудимой:
— Почему вы сделали признание?
— Я хотела помочь полиции.
— Я в замешательстве, мисс Мун. Из желания помочь хорошим людям вы сперва сказали, что никогда не встречались с мистером Кэмпионом, затем сообщили, что он умер у вас на руках, добавив, что отвезли части его тела в мусорный контейнер, а теперь заявляете, что все придумали, чтобы доставить полиции удовольствие, потому что вы такой вот человек. Так в какую же ложь нам поверить, мисс Мун?
Джуни быстро взглянула на своего адвоката, затем уставилась на Юки и заговорила несвязно, заикаясь. Ее губы дрожали, по бледному лицу катились слезы. Задыхаясь, она выговорила:
— Простите… Я не… Я не знаю, что сказать.
Женский голос из зала, прямо за столом защиты, пронзительно выкрикнул:
— Довольно!
Юки обернулась на голос, как и все в зале суда. Говорила Валентина Кэмпион, жена бывшего губернатора, мать погибшего юноши. Она стояла, опираясь на плечо своего мужа.
Юки показалось, что вся кровь отхлынула у нее к ногам.
— Не могу смотреть, что она делает с бедным ребенком, — бросила Валентина Кэмпион мужу, выбралась мимо него в проход и под взглядами двух сотен людей, вытягивавших шеи, чтобы ее увидеть, вышла из зала суда.
ГЛАВА 85
Всю ночь Юки металась, как выброшенный на песок тунец, и утром ее тоже бросало в жар при воспоминании, как сперва чертов начальничек принудил ее к выступлению, а потом Валентина Кэмпион толкнула под поезд.
За время процесса люди сближаются, возникают довольно странные привязанности. Юки это знала. Но чтобы миссис Кэмпион защищала подсудимую? Помрачение на нее нашло, не иначе. Она что, не понимает, что обвинение на ее стороне, что Юки пытается добиться справедливости для ее сына?
Шум голосов в зале стал громче, когда на свое место прошла Диана Л. Дэвис с донельзя самодовольным видом. Небось вчера потеряла счет тостам, отмечая победу, подумала Юки.
Когда Джуни Мун ввели в зал под конвоем, Дэвис встала, и не садилась, пока не присела ее клиентка, но через секунду бейлиф громко объявил:
— Встать, суд идет!
Послышался приглушенный свистящий звук от десятков одновременно встающих людей. Судья, хромая, подошел к своей скамье. Цепочкой потянулись присяжные, роняя сумки и занимая места. Судья Бендинджер обратился к присяжным, напомнив свои инструкции, и спросил Юки, готова ли она к заключительной речи. Юки ответила, что да.
Но в душе она в этом была не уверена.
Юки собрала свои записи, встала, высокая в туфлях от Джимми Чу, и прошла к кафедре. Разложив перед собой записи, она заставила себя позабыть про всех, кроме присяжных. Она проигнорировала бесстрастную громаду Паризи, издевательскую улыбку Твилли, высокомерие Дэвис и жалкую хрупкость подсудимой. Она не посмотрела даже на Синди, которая с заднего ряда показала ей сразу оба больших пальца.
Поставив на подставку большую фотографию Майкла Кэмпиона, Юки повернула ее к жюри и помолчала, давая каждому из них вглядеться в лицо мальчика, которого любили и поминали в вечерних молитвах люди разных стран.
Напомнив, таким образом, присяжным, что это процесс по поводу смерти Майкла Кэмпиона, а не печальная история проститутки, которая дала ему умереть, Юки взялась за бортики кафедры обеими руками и начала вдохновенную речь.
ГЛАВА 86
— Леди и джентльмены, Джуни Мун — проститутка. Всякий раз, приступая к работе, она нарушает закон. Ее клиентура в основном состоит из старшеклассников, не достигших возраста правомочности согласия на половые отношения. Но то, чем она зарабатывает себе на жизнь, не делает ее виновной в предъявленных нами обвинениях. Судите ее как любого другого человека. Перед законом мы все равны. Так работает система.
Мисс Мун обвиняется в сокрытии доказательств и убийстве второй степени.
Перед началом процесса я уже говорила, что для доказательства убийства нам достаточно доказать злой умысел, то есть когда поведение и действия человека продиктованы черствым или злым сердцем.
Как понимать, что такое черствое или злое сердце?
Мисс Мун сказала полиции, что проигнорировала мольбы Майкла Кэмпиона о помощи, оставила его умирать, а затем скрыла преступление, расчленив тело молодого человека и избавившись от него.
Вы в состоянии разрезать человека на куски? — спросила Юки у присяжных. — Вы представляете себе, что такое расчленить труп? Мне и цыпленка нелегко разделать. Каково же кромсать на части человека, жившего, дышавшего, говорившего всего несколько часов назад, того, с кем вы делили постель? Какую душу, какой характер, какое сердце надо иметь, чтобы так поступить, кем надо быть? Разве эти действия не подходят под определение черствого и злого сердца? Подсудимая сделала признание, когда считала, что запись допроса не ведется и она выйдет сухой из воды. Но Джуни Мун рассчитала неправильно. Признание есть признание, леди и джентльмены, будь то на пленке или нет. Мы твердо придерживаемся мнения, что подсудимая искренне признала свою вину.
Обвинение поставило себе цель доказать нашу правоту. У вас могли остаться вопросы без ответов — это нормально, так устроен человек, — но ваша задача признать подсудимую виновной в отсутствие обоснованных, а не всяческих сомнений.
Голос Юки зазвенел, когда она произнесла:
— Мы не знаем, где находится тело Майкла Кэмпиона. Все, что нам известно, — последний человек, видевший его живым, сидит на этом стуле. Повторяю еще и еще раз: Джуни Мун призналась, и это, леди и джентльмены, все, что вам нужно, чтобы признать ее виновной и воздать справедливость Майклу Кэмпиону и его семье.
ГЛАВА 87
Еще никому не удалось узнать, что за «Л.» у Дианы Л. Дэвис. Строили догадки, что это нечто экзотическое — Лорелея или Летиция, но поговаривали, что Дэвис прибавила несуществующий инициал, чтобы добавить себе таинственности.
Юки казалось, что «Л.» означает «летальная».
Произносить заключительную речь Дэвис вышла в розовом с черной отделкой костюме от «Шанель», вызывавшем воспоминания о Джеки Кеннеди, однако пронзительный, жесткий голос Дэвис разрушал иллюзию.
— Леди и джентльмены, вы помните, о чем я спрашивала в начале процесса? — скорее потребовала ответа, чем спросила Дэвис. — А где же мясо? Вот самое важное. Где тело? Где ДНК? Где признание? Где доказательства? Обвинение пытается убедить нас, что человек признался в преступлении, полиция берет его под стражу, но не записывают на видео его признание, и что, все это просто так? Нам говорят, что нет следов крови, нет тела — и это тоже ничего не значит? Простите, но здесь что-то не то. — Дэвис положила руки на барьер, отделяющий скамью присяжных. — Неладно что-то в датском королевстве. Выдающийся психиатр мисс Пейдж, выступая на процессе, высказывала мнение, что Джуни Мун оговорила себя из-за рекордно низкой самооценки — ей просто хотелось порадовать полицию. Доктор Пейдж отметила, что мисс Мун страдает чувством вины, поскольку занимается проституцией и подсознательно пытается обелить себя в глазах окружающих.
Леди и джентльмены, позвольте рассказать вам секрет самооговоров. Всякий раз, когда совершается громкое преступление, специалистам, работающим на «горячих линиях», приходится выслушивать множество ложных признаний. В похищении ребенка Линдберга признались сотни людей, десятки заявляли детективам, что убил Черный Георгин. Может, вы помните вызвавшее международную сенсацию признание Джона Марка Карра в убийстве Джонбенэ́ Рэмси через десять лет после ее смерти. А ведь он этого не делал!
Люди берут на себя вину, даже когда их оправдывает экспертиза ДНК, представляете? Причины такого поведения трудно понять нам с вами, но хороший следователь должен уметь отличить самооговор от признания.
Признание Джуни Мун было ложным.
В этом деле примечательно отсутствие доказательств. Если бы так называемую жертву звали, скажем, Джо Блоу, не было бы, пожалуй, даже обвинительного заключения, не говоря уже о судебном процессе. Но Майкл Кэмпион — политическая знаменитость, а мисс Мун находится в самом низу социального тотемного столба, и шоу началось. Но здесь не шоу-биз, леди и джентльмены. Мы находимся в суде-е-е! — взревела Дэвис. — Поэтому я прошу вас призвать на помощь здравый смысл и обратиться к фактам и доказательствам. Тогда вы признаете Джуни Мун невиновной в выдвинутых против нее обвинениях. Точка.
ГЛАВА 88
В «Сьюзи» я попала уже в восьмом часу, когда веселье в баре достигло кульминации. Я не узнала сопровождаемую ритмичным позвякиванием песню, которую наигрывал ансамбль, но пелось там о солнце и сверкающем Карибском море.
На секунду мне захотелось переехать на Ямайку и открыть там лавочку на пару с Джо. Будем пить знойный фруктовый май тай и лакомиться на пляже жаренной на гриле рыбой.
Подойдя к столику, я едва не столкнулась с Лоррейн, уже уносившей блюдо с куриными косточками. Она приняла у меня заказ на «Корону» и бросила на стол меню. Клэр заняла длинную сторону стола — это у нее называлось сидеть за двоих, — а Синди и Юки примостились напротив. Юки прижималась к стене как раздавленная букашка.
Она выглядела проигравшей.
Я подтянула стул и спросила:
— Что я пропустила?
— Юки сказала прекрасную речь, — похвасталась Синди.
— Дэвис от нее камня на камне не оставила, — пробубнила Юки.
— Балда! Ты сказала лучшую заключительную речь, ты великолепно справилась, — возразила Синди.
Мне даже просить не пришлось. Едва мы заказали ужин, Юки пустилась очень точно передразнивать Диану Л. Дэвис с ее дурацким: «А где же мясо, где же мясо?»
Когда Юки задохнулась и остановилась, Синди сказала:
— Начинай опровержение, Юки. И говори как с трибуны.
Юки засмеялась — с истерическими нотками, вытерла слезы салфеткой, осушила бокал с «Маргаритой».
— Ненавижу ждать вердикт, — сказала она.
Мы засмеялись. Синди уговаривала Юки, пока та не сдалась и вскоре тоже увлеклась рассказом: глаза блестят, руки летают — в общем, снова прежняя Юки.
— Имело ли место преступление? Леди и джентльмены, именно по этой причине подсудимая находится здесь. Обвинительное заключение ей вынесло Большое жюри не из-за ее социального положения в сравнении с покойным. Полиция, знаете, не дротик бросает в телефонный справочник. Джуни Мун не сама вызвала представителей закона, чтобы сделать ложное признание; отрабатывая поступившую информацию, следователи вышли на последнего человека, видевшего Майкла Кэмпиона живым. Тем человеком была Джуни Мун, и она призналась в этом!
— Хорошо, детка, — промурлыкала Клэр.
Юки улыбнулась и продолжила:
— У нас нет тела Майкла Кэмпиона, но за месяцы, прошедшие после его встречи с мисс Мун, он ни разу не позвонил домой, ни разу не воспользовался кредиткой или сотовым, не подал весточки родителям или друзьям, что с ним все в порядке. Майкл бы так не поступил, не таким он был юношей. Так где же Майкл Кэмпион? Джуни Мун нам все сказала: он умер, его тело расчленили и выбросили в мусорные контейнеры. И сделала это она, Джуни Мун. Точка.
— Видите? — улыбнулась Синди. — Она была великолепна.
ГЛАВА 89
Поздним вечером после вылазки в «Сьюзи» мы с Клэр сидели у нее на кровати, устроив вечеринку в пижамах. Эдмунд был на гастролях с симфоническим оркестром Сан-Франциско, а Клэр заявила, что меньше всего хочет рожать одна.
Я смотрела на нее, лежавшую на огромном блине, в который превратился суперматрац из пены, «запоминающей» форму тела, под полновесными 260 фунтами Клэр.
— Мне уже некуда увеличиваться, — говорила она. — Это невозможно. Я с двумя мальчишками такой огромной не становилась, отчего же эта мелкая девчушка превратила меня в пузатое чудовище, проглотившее планету?
Я засмеялась, подумав, что двадцать лет назад, родив первенца, Клэр носила одежду на несколько размеров меньше, чем когда зачинала Руби Роуз. Но озвучивать догадку не стала.
— Что тебе принести? — спросила я.
— Что-нибудь из морозилки.
— Вас понял, — улыбнулась я и через минуту вернулась с упаковкой «Чанки манки» и двумя ложками.
— Жестоко называть мороженое «Чанки манки», если после него в это самое и превращаешься, — приговаривала я, забираясь на кровать.
Клэр засмеялась, сняла крышку, и мы принялись по очереди запускать в контейнер ложки.
— А как у тебя с Джо? — спросила она.
— В смысле?
— В смысле совместной жизни, дура! Ты собираешься остепениться, жить с ним семьей, как женатые люди делают?
— Вот нравится мне, как ты с ногами лезешь в суть проблемы.
— Да ладно, тоже мне, хрупкое создание!
Я ткнула ложкой в ее сторону — туше, подруга, — и заговорила. Клэр в общих чертах знала о моем неудачном браке, о романе с Крисом, которого застрелили при исполнении служебного долга, поэтому я рассказала о моей сестре Кэт, которая после развода осталась с двумя маленькими детьми и в отвратительных отношениях со своим бывшим, сохранив, однако, хорошую работу.
— А посмотреть на тебя, пушинка, в твоем пятикомнатном домике для взрослых. У тебя прекрасный муж, двое замечательных детей, которые уже оперились и разлетелись, и хватило мужества завести третьего.
— Ну а ты чего отстаешь в развитии, киса? Дождешься, что Джо решит — ты его не любишь, раз не идешь замуж, и уплывет идеальный мужчина к другой дамочке.
Я шлепнулась спиной на подушки и уставилась в потолок. Я думала о работе, о том, что вкалываю на пару с Ричем по семнадцать часов, и мне это нравится, и как мало времени у меня остается на что-то помимо работы: тайцзи сто лет не занималась, бросила играть на гитаре, даже вечернюю пробежку с Мартой перепоручила Джо.
Я представляла, как радикально все изменится, если я выйду замуж и рожу ребенка, если появятся люди, которые будут переживать за меня всякий раз, как я выхожу из дома. Черт, а если меня подстрелят на службе?
Но я автоматически подумала об альтернативе.
Неужели я в самом деле хочу всю жизнь быть одна?
Я уже собралась все это выложить Клэр, но подруга, не вытерпев затянувшейся паузы, перехватила инициативу.
— Ничего, разберешься. — Она звонко закрыла пустой контейнер и положила ложку на блюдце лиможского фарфора на тумбочке. — Поразмыслишь и начнешь действовать. До тебя дойдет, что тебе важнее.
Ох, дойдет ли?
Отчего Клэр уверена, что я блуждаю как потерянная, не зная толком, как жить?
ГЛАВА 90
Кафе «Флер дю жур», всего в трех кварталах от Дворца правосудия, очень популярно по утрам среди полицейских. В полседьмого утра запах свежеиспеченного хлеба над цветочным рынком заставляет водить носом в поисках источника. Джо, Конклин и я сидели за маленьким уличным столиком с видом на цветочные торговые ряды. Никогда еще не находившись в обществе сразу Джо и Конклина, я чувствовала неловкость, которую совершенно не хочу объяснять.
Джо делился своими мыслями о поджогах с убийствами, которые мы расследовали. Он согласился, что преступник не справился бы с жертвами в одиночку.
— Эти подростки всячески рисуются, показывают, какие они умные, — говорил он. — Quidquid latine dictum sit, altum videtur.
— Что это еще значит? — подняла я бровь. Неужели все знают латынь, кроме меня?
Джо сверкнул улыбкой.
— «Все сказанное на латыни кажется глубокомысленным».
Конклин кивнул. Взгляд его карих глаз был сегодня особенно остер. Я знала эту собранность: так он допрашивал подозреваемых. Рич пристально рассматривал Джо, надеясь, наверное, что мой бойфренд, сделавший завидную карьеру в системе охраны правопорядка, действительно предложит какую-то стоящую версию.
Или, к утешению Конклина, окажется дураком.
Джо, в свою очередь, наверняка тоже оценивал Ричи.
— Они, безусловно, умны, — сказал Конклин. — Может, даже умнее нас.
— Помните дело Леопольда и Лёба? — Джо откинулся на спинку стула; официант поставил перед ним блины с клубникой, обошел стол и выставил передо мной и Конклином сандвичи с яйцом.
— Что-то знакомое, — сказал Рич.
— В 1924 году двое умных подростков, из социально привилегированных семей и социопатов, захотевших выделиться, решили кого-нибудь убить в качестве интеллектуального экзерсиса. Хотели, видите ли, посмотреть, получится у них или нет.
Мы внимательно слушали.
— У Леопольда был очень высокий ай-кью, около двухсот. И у Лёба не менее ста шестидесяти. Они выбрали и убили первого попавшегося школьника, но при всех своих блестящих способностях сделали сразу несколько идиотских ошибок.
— Стало быть, вы считаете, у наших схожий мотив? Хотят посмотреть, сойдет им это с рук или нет?
— Да, у меня такое ощущение.
— «Крим-ТВ» стало школой для целого поколения преступников, — сказал Конклин. — Они научились подбирать за собой окурки и стреляные гильзы. Эти парни проявляют крайнюю осторожность. Улики, которые мы находим, оставлены специально…
С этого момента я вдруг перестала слушать, засмотревшись на жесты сидевших со мной за столом мужчин. Джо, развернувшись всем корпусом к Конклину, убеждал его как-то слишком активно. Рич словно бы уступал и соглашался с высказанной версией, не считая, однако, мнение Джо сколько-нибудь ценным. Оба были очень мне дороги. Я поворачивала голову то к одному, то к другому, словно сидела на теннисном матче в Уимблдоне.
Синие глаза. Карие глаза. Мой любовник. Мой напарник.
Я отложила сандвич с яйцом на край тарелки.
Впервые в жизни мне нечего было сказать.
ГЛАВА 91
Юки сидела за столом обвинения между Ники Гейнсом и Леном Паризи, ожидая, когда соберется суд. Была пятница. Присяжные совещались три дня, и вчера поздно вечером стало известно, что вердикт вынесен. Юки думала — форсировали решение, чтобы к выходным сбросить с себя груз ответственности и напряжение. В таком случае хорошо это или плохо для народа, который представляет сторона обвинения?
Ее трясло как от избытка кофеина, да так оно и было: с шести утра Юки пила кофе кружку за кружкой и ночью спала часа два, не больше.
— Ты как? — спросила она Ники, который дышал ртом, распространяя сильный запах вапораба.
— Хорошо. А ты?
— Замечательно.
Справа от Юки Рыжий Пес что-то строчил в блокноте. Он казался равнодушным, невозмутимым, горой спокойствия. Но это была игра: внутри Паризи клокотал вулкан, набираясь сил между извержениями. Через проход сидела Диана Л. Дэвис, свежая, напудренная, с тщательно уложенными волосами, по-матерински обнимая подзащитную за хрупкие плечи.
Ровно в девять часов бейлиф, жилистый человек в зеленой форме, громко сказал:
— Встать, суд идет!
Юки встала и села вновь после того, как судья занял свое место. Ники закашлялся в носовой платок. Паризи надел на ручку колпачок и сунул в нагрудный карман. Юки сцепила руки перед собой и резко повернулась вправо, когда в стене открылась дверь и цепочкой потянулись присяжные.
Двенадцать мужчин и женщин сегодня выглядели торжественно. Все гладко причесались, убрав волосы. Мужчины были в пиджаках и при галстуках, на женщинах сверкали драгоценности.
Председателю жюри Марии Мартинес было около тридцати. Юки не представляла, чтобы Мартинес, преподаватель социологии и мать двоих детей, согласилась с вердиктом в пользу проститутки, позволившей мальчику умереть и скрывшей его смерть, избавившись от тела.
Мартинес поставила сумку на пол возле стула.
Юки чувствовала, как по спине побежали мурашки. Судья Бендинджер открыл ноутбук, пошутил с судебным репортером — шутку Юки не расслышала, повернулся к собравшимся и сказал:
— Тишина в зале.
Стало тихо. Бендинджер спросил присяжных, вынесли ли они вердикт.
— Да, ваша честь, — ответила Мартинес.
Официальный лист вердикта был передан судье и через несколько секунд возвращен Мартинес. Ники Гейнс снова закашлялся. Паризи дотянулся за спиной Юки и отвесил Гейнсу полновесный щелчок по затылку, досадливо нахмурившись.
— Пусть председатель жюри зачитает вердикт, — попросил Бендинджер.
Мартинес встала, маленькая и тонкая в своем графитово-сером костюме, и кашлянула, прочищая горло.
— Присяжные сочли подсудимую Джуни Мун невиновной в убийстве второй степени. Мы сочли подсудимую Джуни Мун невиновной в сокрытии улик…
Переполненный зал суда взорвался громкими восклицаниями, которые перекрыли резкие удары молотка Бендинджера.
— Что она говорит? Что она сказала? — спрашивал Гейнс у Юки, хотя судья уже поблагодарил и отпустил присяжных.
Юки стало дурно, физически плохо. Она проиграла. Проиграла процесс и подвела всех — полицию, прокуратуру, Кэмпионов, даже Майкла. Профессиональным долгом и искренним желанием Юки было добиться справедливости для погибшего парня, а она не смогла.
— Не надо мне было за это браться, — пробормотала Юки и решительно встала. Не глядя на Паризи и Гейнса, она обернулась и сказала Кэмпионам: — Мне очень жаль.
Опустив глаза, Юки пробилась сквозь толпу, заполнившую центральный проход, и вышла из зала суда.
ГЛАВА 92
Она успела заметить, что Твилли поднялся со своего места и пошел за ней. Негодяй! Ускорив шаг, лавируя между плотно стоявшими в коридоре группами людей, Юки распахнула дверь в женский туалет, нашла свободную кабинку, заперлась в ней и долго сидела, закрыв лицо руками, затем вышла к раковине, умылась и надела темные очки.
Выйдя в коридор, она направилась к пожарному выходу. С сильно бьющимся сердцем Юки сбежала по лестнице, все еще не придя в себя от вердикта, шокированная, что жюри сочло Джуни Мун невиновной. Общественность обезумеет, узнав, что Джуни Мун освободили в зале суда. В этом будут винить Юки, и правильно сделают.
Это дело вела она — и проиграла.
Юки открыла входную дверь и, опустив голову, вышла из серого кубического здания в столь же серое утро. На верхней ступеньке Дворца правосудия Лен Паризи рыжей секвойей торчал из толпы репортеров с телекамерами, протягивавших микрофоны и выкрикивавших вопросы.
Юки увидела известных тележурналистов Андерсона Купера, Риту Косби, Диану Даймонд и Бет Карас. Перед включенными камерами Паризи говорил прессе политкорректную ахинею, какую нес бы на его месте любой зам окружного прокурора, перенесший коронарное шунтирование (и с еще одним в перспективе).
В пятидесяти футах на три ступеньки ниже Паризи репортеры осаждали Марию Мартинес и присяжных.
До Юки долетела фраза Мартинес:
— Нам не давал покоя целый ряд обоснованных сомнений…
Но тут видеокамеры повернулись к огромным стальным со стеклом дверям, откуда вышла Диана Л. Дэвис, по-прежнему обнимая за плечи Джуни Мун.
Юки пробежала оставшиеся ступени и быстро пошла по тротуару, миновав стоявших у машины Коннора Кэмпиона и его жену. Водитель держал открытой дверцу «линкольна», но Кэмпион о чем-то увлеченно разговаривал с Джейсоном Твилли.
Она перебежала Брайант на красный свет, не отрывая глаз от дневной парковки впереди, радуясь своей незаметности в утренней толпе спешащих на работу людей и особенно тому, что Твилли переключился на более крупную рыбу. С ключами в руках Юки подошла к своей «акуре», стоявшей в дальнем углу парковки, когда сзади кто-то окликнул ее по имени. Обернувшись, Юки с неудовольствием увидела, что ее догоняет именно Джейсон Твилли. Полы его темного пальто развевались, как крылья стервятника.
— Юки! Подождите!
Джейсон Твилли снова ее преследовал.
ГЛАВА 93
Юки судорожно вставила ключ в замок и услышала тихий электронный писк, когда машина открылась.
— Юки, подождите!
Она обернулась, одной рукой вцепившись в ремень сумки, а другой в ручку своего портфеля.
— Мне нечего вам сказать, Джейсон. Уходите.
Твилли нахмурился. Вид у него стал угрожающий, словно он не контролировал себя.
— Слушай меня, малышка. Радуйся, что проиграла, потому что Джуни Мун не убивала Майкла Кэмпиона. Я знаю, кто убил.
Что? Что он сказал?
— Посмотрите на меня, Юки. Посмотрите на ме-ня! А что, если это я убил? — Юки быстро села за руль и с силой захлопнула дверь перед носом Твилли. Тот нагнулся и настойчиво постучал в стекло, та-та-та-та, но ничего не добился и в отчаянии повысил голос, повторяя: — Юки, мы с вами не закончили! Не уезжайте!
Юки повернула ключ в зажигании, вдавила в пол педаль акселератора и с визгом покрышек выехала с парковки. Прямо из машины она позвонила Линдси, и ее голос перекрыл шум дороги:
— Джейсон Твилли только что сказал, что знает, кто убил Майкла Кэмпиона. Прямым текстом заявил, что убийца не кто иной, как он. Линдси, я не знаю, что и думать. Глядя на него, я верю.
В зеркале заднего вида был прекрасно виден прокатный «мерседес» Твилли, который держался сзади как приклеенный. Обогнув квартал, Юки проехала на красный свет, резко свернула в переулок и, лишь убедившись, что ее не преследуют, остановила «акуру» на месте для пожарных машин у Дворца правосудия.
Коротко показав удостоверение охраннику, она пробежала через металлодетекторы и быстро пошла по лестнице на третий этаж, в отделение полиции. Задыхаясь, она вышла в коридор и увидела Линдси в дверях.
— Не волнуйся, — сказала Линдси. — Я кое-что придумала.
ГЛАВА 94
Через два часа после отъезда из Дворца правосудия Юки, взяв с собой вещей на сутки, выехала из города, направляясь в Пойнт-Рейес. Проезжая по мосту Золотые Ворота, она старалась выбросить из головы сказанное Твилли, звучавшее в ушах зловещим эхом.
Неужели Твилли действительно убил Майкла Кэмпиона? Но для чего?
И почему он рассказал о происшедшем ей?
Она включила радио, нашла станцию, где передавали классику, подержала палец на сенсорной клавише, увеличив звук, и, завладев ее вниманием, музыка наполнила машину. Юки ехала в «Розовый коттедж» погулять по полосе прибоя и вспомнить, что она не из тех, кто пасует перед трудностями.
Что она не сдастся.
Выехав на шоссе 1, Юки, поддавшись очарованию живописнейшего океанского побережья, выключила радио и опустила стекла, чтобы слышать, как волны с пушечным грохотом разбиваются об огромные скалы внизу. Влажный, пахнущий солью ветер отбросил волосы назад и вызвал краску на щеки. Глядя на синий-синий океан, простиравшийся до горизонта, да что там, до самой Японии, Юки вдохнула полной грудью свежий бриз и медленно выдохнула, чувствуя, как уходит напряжение.
В маленьком городке Олема она свернула с шоссе 1 на перекрестке, проехав мимо череды магазинчиков, и отправилась петлять по сельским дорогам без карты, по памяти. Взглянув на новые наручные часы, Юки убедилась, что всего только полтретьего и солнце она еще застанет.
Табличку «„Розовый коттедж“, четверть мили» почти скрывала буйная придорожная растительность, но Юки вовремя заметила надпись и свернула в лесистую лощину, откуда вверх по склону холма шла немощеная дорога. Разъезженная колея вскоре сменилась подъездной аллеей, делавшей изгиб перед домиком администратора.
Администратор, высокая блондинка Пола Воган, обрадовалась возвращению Юки в «Розовый коттедж». Они обменялись любезностями, пока Воган, проведя кредиткой Юки через щель аппарата, связывалась с банком. В ожидании ответа Пола сказала:
— Видела вас по телевизору. Какая досада, что вы проиграли!
Юки подняла глаза:
— У вас здесь есть где заказать еду? «Фермерский домик» доставляет заказы?
Через несколько минут она вошла в «Розовый коттедж», бросила сумки в большей из двух спален и открыла раздвижную дверь на террасу. Справа от коттеджа проходила тропа в Медвежью долину, изгибисто поднимаясь на четыре сотни футов по лесистому склону горы, откуда открывался прекрасный вид на океан.
Юки ходила по этой тропе вместе с Линдси.
Натянув джинсы и походные ботинки, Юки, щелкнув замками портфеля, достала свой новый «смит-вессон» и сунула в карман ветровки, положив в другой карман мобильный телефон. Но не успела она отправиться на прогулку, как в дверь настойчиво постучали.
Успокоившееся было сердце снова забилось в бешеном ритме.
ГЛАВА 95
Джейсон Твилли тоже успел переодеться — в брюки из хлопчатобумажного твида и темно-синий свитер. На плече висела кожаная сумка. Городской красавец, словно сошедший со страниц «Города и деревни». Даже его асимметричная улыбка утратила угрозу.
— Что вы здесь делаете, Джейсон?
Юки приоткрыла дверь дюйма на четыре, только чтобы видеть, с кем говорит, и сжала пистолет в кармане, чувствуя силу этой маленькой игрушки.
— Юки, вы же понимаете: если бы не симпатизировал вам от всей души, я бы обиделся. Большую часть жизни я бегаю от женщин, а вы постоянно захлопываете дверь у меня перед носом.
— Как вы меня нашли?
— Дождался, пока вы отъедете от дома, и проследил за вами. Вовсе не трудно. Слушайте, я извиняюсь за утреннюю грубость. — Он вздохнул. — Просто у меня проблема. Я взял большой аванс под эту книгу и уже потратил деньги.
— Неужели?
— Да, делал ставки на спортивных матчах. Грешен, не брезгую азартными играми. — Твилли добавил в улыбку мальчишеского очарования. — Честно говоря, маленькая слабость в последнее время обросла проблемами как снежный ком. Если не вдаваться в подробности, серьезные люди хотят получить свои деньги. Им нет дела, что мой роман грозит провалиться.
— Это не мои проблемы, Джейсон.
— Подождите, подождите, выслушайте меня! Я не могу вернуть аванс, и у меня долги. Все, что мне нужно, чтобы удачно закончить книгу о Майкле Кэмпионе, — ваше интуитивное заключение, впечатления непосредственного участника, ваши собственные слова…
— Вы что, шутите? И это после всего дерьма, которое вы на меня выплеснули? Мне нечего вам сказать, Джейсон.
— Юки, ничего личного, только бизнес! Я до вас пальцем не дотронусь, клянусь. Мне нужен всего один несчастный час вашего времени! Да вы и сами только выиграете — вы же искренний, горячо преданный своему делу обвинитель, а маленькая шлюха с каменным сердцем увела у вас обвинительный приговор. Юки, вас же ограбили!
— А если у меня нет желания беседовать на эту тему?
— Тогда мне придется придумывать за вас, а это трудно, и неудачно выйдет. Не заставляйте меня умолять до ночи!
Юки достала из кармана пистолет.
— Это триста пятьдесят седьмой, — сказала она, показывая «смит-вессон» Твилли.
— Вижу. — И улыбка Твилли превратилась в широкую ухмылку, а затем в смех. — Бесценная вещь.
— Приятно, что я вас насмешила.
— Юки, я репортер, а не бандит какой-нибудь. Но идея отличная. Берите свой пистолет. Видит Бог, как я хочу, чтобы в моем обществе вы ощущали себя в полной безопасности. Вы не против маленькой прогулки?
— Маршрут выберу я. — Юки вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь.
ГЛАВА 96
Идя рядом с Твилли по лесной тропинке, Юки сжимала в кармане рукоятку пистолета. В основном говорил журналист, спрашивая ее мнение о присяжных, об адвокате, о вердикте. На минуту он вновь стал неотразимым мужчиной, который так нравился Юки всего несколько недель назад, но она помнила, кто он на самом деле.
— Я считаю, вердикт просто взят с потолка, — сказала Юки. — Не представляю, что́ я могла сделать иначе.
— Это не ваша вина, Юки. Джуни невиновна, — дружелюбно произнес Твилли.
— Откуда вам знать?
Они дошли до голой безлесной вершины, где на поверхность выходили скальные породы. Отсюда открывался лучший в мире вид на Келхэм-Бич и Тихий океан.
Твилли сел на скалу. Юки присела в нескольких футах от него. Твилли открыл сумку, достал две бутылки воды, свернул пробку с первой и протянул бутылку Юки.
— А вам не кажется странным, что на предполагаемом месте преступления не нашлось ни единой улики?
— Ну и что, такое бывает. — Юки жадно приложилась к бутылке.
— В полицию информация поступила через анонимный звонок?
— Откуда вы знаете?
— Я же книгу пишу о Майкле Кэмпионе, я за ним по пятам ходил. В ту ночь я ехал за ним до дома Джуни. Когда Кэмпион зашел к Джуни Мун, я несказанно обрадовался: Майкл Кэмпион спит с проституткой — какая сочная деталь для романа! Я дождался, когда он вышел от нее — живой. Разумеется, я не мог знать, что его никто больше не увидит.
— Хм, — с сомнением хмыкнула Юки.
Она ожидала услышать от Твилли имя убийцы Майкла или признания, что это дело его рук, но тут ей показалось, что ее голова наполняется пластиковой пеной.
Что происходит?
В глазах потемнело. Голос Твилли выходил изо рта, делаясь то громче, то тише. Что с ней? Что говорит Твилли?
— Вам плохо? — спросил он. — Что-то вид у вас странный.
— Я в порядке, — ответила Юки, едва не падая от головокружения и тошноты. Она обеими руками схватилась за камень, на котором сидела, и держалась изо всех сил.
У нее же есть пистолет!
Который час?
Она же вроде должна следить за временем?
ГЛАВА 97
Твилли ухмылялся, вдруг оказавшись очень близко от нее — огромный нос, зубы как у хеллоуинской тыквы, странно тягучая речь. Эти эластичные звуки вдруг показались Юки интереснее, чем смысл того, что говорил журналист.
«Соберись, — повторяла она про себя, — соберись».
— Повторите!
— Когда Майкл пропал, — терпеливо напомнил Твилли, — полиция ничего не нашла — ни улик, ни подозреваемых. Я ждал несколько месяцев.
— Так.
— История с исчезновением Кэмпиона начала выдыхаться, и я сделал то, что должен был сделать. Выполнил свой гражданский долг, так сказать. Я стукнул куда надо, дал полиции подозреваемую. А что, абсолютно законно — я же видел Майкла на пороге дома шлюшки Джуни Мун.
— Это… вы сделали?
— Да, я. И, словно в ответ на мои молитвы, Джуни Мун призналась. Елки-палки, иногда даже мне казалось, что она совершила убийство. Но вы ее не посадили, запоров мне кульминацию. Настоящий убийца Майкла на свободе. А я по уши в долгах, мне как минимум переломают ноги, поэтому я придумал иной способ обеспечить роману драматическую развязку. Твой выход, малышка. Ты же вроде как любишь драму и поэзию?
В небе над головой Твилли Юки увидела вспышки ярких цветов и силуэты, которые не могла узнать. В ушах стоял какой-то свист: не то шумела кровь, не то через подлесок ломилось стадо кабанов. Что происходит?
— Что… со… мной?
— А у вас нервный срыв, Юки, из-за острой депрессии.
— У меня?
— У вас, у вас. Вы просто раздавлены случившимся.
— Не-е-ет, — выдавила Юки и попыталась встать, но ноги ее не держали. Она взглянула Твилли в глаза, ставшие большими и темными, как черные дыры.
Где пистолет?
— Вы смертельно подавлены, Юки. Вы сами сказали мне это утром на парковке. Сетовали, что в вашей жизни нет любви, что ваша мать погибла, потому что вы не спасли ее, и добавили, что не переживете поражения на процессе.
Он настойчиво внушал ей эту мысль.
— Безу-умие, — протянула она.
— Безумие, да еще какое! Вас же засняли, Юки. Тысячи людей видели, как вы выбежали из зала суда, — говорил Твилли. Каждое слово звучало отчетливо и властно, но не имело смысла. — Вот в таком ключе я изложу, как вы выбежали на парковку, а когда я вас догнал, сказали, что готовы руки на себя наложить от такого позора. Ну, как это принято у японцев, харакири ваше.
— Не-е-ет.
— Да, малышка. После ваших слов я разволновался и поехал за вами.
— Вы-ы-ы?
— Я-а-а. А вы показали мне пистолет, с помощью которого собрались покончить с жизнью, дав моему роману остро необходимый мегаваттный финал.
Пистолет! Пистолет! Рука казалась сделанной из мягкой резины. Юки не могла оторвать пальцы от скалы, на которой сидела. В темноте вспыхивали странные огни.
— Я ннне-е-е зна-а-ала-а…
Она начала заваливаться на бок, но Твилли грубо вздернул ее обратно на камень, схватив рукой повыше локтя.
— Обвинитель проиграла дело и разделалась со своей незадавшейся жизнью. Этот выстрел принесет мне сотни тысяч! Понятно? Бах, и аккуратная дырочка в виске, а на мой банковский счет падает нехилая сумма — благодаря вашему драматическому, трагическому, кинематографическому концу. Плюс тут еще и личное, Юки, — я успел вас горячо возненавидеть.
— Который час? — спросила Юки, пытаясь смигнуть звездочки, плясавшие у Твилли на лице.
ГЛАВА 98
Я запаниковала.
Радиотрансляция из передатчика в наручных часах Юки шла громко и четко, и вдруг все оборвалось! Вышли из зоны приема, что ли… Я схватила Конклина за локоть, остановив на маленькой полянке, откуда тропки расходились в трех направлениях.
— Я потеряла сигнал!
— Подождите, — сказал Конклин в свой микрофон полицейским спецназовцам, которые шли через лес частой цепью.
Вдруг статические помехи прекратились. Я не слышала Юки, но голос Твилли звучал металлически четко:
— До приезда сюда я планировал дать тебе полетать. С этого утеса. Расправить крылышки. Но теперь я уверен: ты застрелишься, Юки.
Крик Юки был высоким, пронзительным, без слов.
Твилли угрожает убить ее! Почему Юки не стреляет?
— Наверх! — крикнула я Конклину.
От вершины нас отделяли по меньшей мере две сотни ярдов. Две сотни! Мне было уже не важно, услышит нас Твилли или нет. Я побежала.
Колючие кусты цеплялись за одежду, ветки деревьев хлестали по лицу. Споткнувшись о корень, я нырнула и схватилась за дерево, чтобы не упасть. Легкие горели. Впереди между деревьями на фоне звездного неба я видела силуэты, но Твилли был так близко к Юки, что я не решилась стрелять.
— Твилли! — заорала я. — Отойдите от нее немедленно!
С гребня горы раздался выстрел.
Господи, нет! Юки!!!
Вспугнутые птицы сорвались с деревьев, словно кто-то выстрелил крупной дробью, когда эхо выстрела прокатилось по склону. Шестеро спецназовцев и мы с Конклином выскочили из леса на каменную площадку на гребне холма. Там я и нашла Юки, стоявшую на коленях, уткнувшуюся лбом в землю.
Пистолет был у нее в руке.
Я опустилась на колени и потрясла ее за плечи:
— Юки, поговори со мной! Скажи что-нибудь! Пожалуйста!
ГЛАВА 99
Твилли стоял с поднятыми руками.
— Слава Богу, вы появились, сержант. Я пытался ее остановить, но ваша подруга твердо настроилась покончить с собой.
Я обняла Юки. В воздухе стоял запах сгоревшего пороха, но я не нашла ни крови, ни раны. Выстрел пришелся мимо.
— Юки, это я, дорогая моя, я здесь.
Она застонала. Голос и вид у нее были полусонные. Спиртным не пахло. Неужели наркотики?
— Что с ней?! — заорала я на Твилли. — Что ты с ней сделал?
— Ничего. Я ее нашел в таком состоянии.
— Ты арестован, сволочь! — сказал Конклин. — Руки за спину.
— А на каком основании, можно узнать?
— Попытка убийства сойдет?
— Да вы что, я к ней не прикоснулся!
— Знаешь, а ведь у Юки был передатчик. Ты ее напоил, чтобы сбросить со скалы. Мы все записали.
Конклин застегнул наручники достаточно туго, чтобы Твилли взвизгнул. Я вызвала медицинский вертолет и сидела, держа Юки в объятиях.
— Линдси? — позвала Юки. — Я же… все записала… на часы… да?
— Да, милая. — Я обнимала подругу, неизмеримо счастливая, что она жива.
Одновременно я думала о том, что у нас в результате получилось. Твилли задержан за покушение на жизнь Юки, но следили мы за ним из-за намека, который этот мерзавец позволил себе утром в разговоре с ней: что это он убил Майкла Кэмпиона.
Сказанное им за последние десять минут противоречило его более ранней версии.
Конклин, стоявший рядом, рассуждал вслух:
— Стало быть, это была ловушка. Он чем-то напичкал Юки, чтобы написать кровавый эпилог своей книжки.
— Так он сказал, этот псих.
И ведь план Твилли почти удался! Но теперь ему самому светит достойный… эпилог. Арест, суд и — надежда умирает последней, — возможно, обвинительный вердикт.
Юки пыталась говорить, но изо рта у нее вырывались несвязные, отрывистые звуки.
Ей было трудно дышать.
— Что он тебе дал, Юки? Ты знаешь, какой наркотик?
— Вода.
— Врачи дадут тебе попить, подожди чуть-чуть.
Голова Юки лежала у меня на коленях, когда над головой раздался стрекот вертолета.
Я опустила глаза, закрываясь от ветра, и увидела отблеск на тропинке. Я закричала, перекрывая шум винтов:
— Твилли подсыпал что-то в воду! Ты это хотела сказать, Юки? Это было в воде?
Она кивнула. Через секунду Конклин уже складывал в пакеты улики — две пластиковые бутылки с водой, а Юки в специальной люльке поднимали в брюхо вертолета.