ГЛАВА 1

Это было в выходной день, около четырех часов утра. Голова у меня кипела как котел, когда Джейкоби рывком остановил машину перед «Лоренцо» — дешевым отелем, расположенным в Тендерлойне, одном из самых мрачных и убогих районов Сан-Франциско, куда почти не заглядывало солнце.

На улице стояло три патрульных автомобиля, и Конклин, старший офицер, уже огораживал подъезд лентой.

— Ну, что тут у вас? — спросила я.

— Белый парень, лейтенант. Лет шестнадцати, пучеглазый и в меру прожаренный, — сообщил Конклин. — Двадцать первая комната. Никаких следов взлома. Труп лежит в ванне, как и в прошлый раз.

На лестничной площадке пахло мочой и рвотой. Лифтов здесь не было, так же как горничных и коридорных. Местные жители попрятались по своим углам, лишь одна молоденькая проститутка с серой, как пепел, кожей приблизилась к нам и отозвала Джейкоби в сторону.

— Дайте мне двадцать долларов, — попросила она. — Я записала номер машины.

Джейкоби протянул ей десятку и получил взамен клочок грязной бумаги. Повернувшись к портье, он стал расспрашивать о жертве:

— Кто к нему приходил? Номер кредитной карты? Соседи?

Я обошла вокруг спавшего на ступеньках наркомана и поднялась на второй этаж. Дверь в двадцать первую комнату была открыта, и на страже стоял полицейский-новобранец.

— Добрый вечер, лейтенант Боксер.

— Сейчас уже утро, Керести.

— Да, мэм, — кивнул он и отступил в сторону.

В номере — каморке двенадцать на двенадцать футов — было темнее, чем в коридоре. Короткое замыкание выбило пробки, и занавески на окнах белели точно привидения. Я стала пробираться через комнату, стараясь ни на что не наступить и заодно прикинуть, что здесь можно считать уликой, а что нет. Вокруг слишком много вещей и мало света.

Я включила фонарик и посветила на разбитые пузырьки, матрац с засохшей кровью, кучу старой одежды и рассыпанный по полу хлам. В углу помещалось что-то вроде кухоньки с теплой еще плитой и сваленными в раковину лекарствами.

Воздух в ванной комнате был спертым, почти удушливым. Луч фонаря упал на электрический шнур, торчавший из розетки возле раковины и тянувшийся мимо унитаза к ванне.

Проследив за ним, я увидела голое тело. Сердце у меня сжалось. Худенький паренек с тощей безволосой грудью — он полусидел в ванне с выпученными глазами и мыльной пеной, пузырившейся в ноздрях и во рту. Под водой поблескивал старый металлический тостер, к которому был подключен шнур.

— Проклятие, — пробормотала я, когда в комнату вошел Джейкоби. — Опять то же самое.

— Да, прожарился он здорово, — буркнул тот.

Как начальнику отдела по расследованию убийств мне не следовало заниматься оперативной работой детектива. Но в подобных случаях я просто не могла оставаться в стороне.

Еще один мальчишка погиб от электрического тока. Почему? Кто он — случайная жертва или тщательно выбранная цель? Я представила жуткую картину — парнишка бьется в судорогах в переполненной ванне, пока разряд электричества не парализует ему сердце.

Вода на полу намочила мои брюки. Я подняла ботинок и толчком ноги закрыла дверь, уже догадываясь, что мне предстоит увидеть. Створка громко заскрипела на визгливых петлях, не ведавших, что такое смазка.

С обратной стороны двери красовалась намалеванная краской надпись. Во второй раз за последнюю неделю я читала эти чертовы слова:

ВСЕМ ПЛЕВАТЬ

 

ГЛАВА 2

Все могло бы сойти за очередное самоубийство — разве что чуть более зловещее, чем обычно, — если бы не отсутствие баллончика с краской. В соседнюю комнату вошли Чарли Клэппер и его команда и принялись бодро распаковывать оборудование. Я отступила в сторону, чтобы дать фотографу запечатлеть труп, и вытащила шнур из розетки.

Чарли заменил пробки.

— Слава тебе, Господи, — сказал он, когда в номере вспыхнул яркий свет.

Я просматривала одежду жертвы — никаких документов не было, — когда в дверях появилась Клэр Уошберн, моя лучшая подруга и главный судебно-медицинский эксперт города Сан-Франциско.

— Просто ужас, — вздохнула я. Клэр мне ближе, чем родная сестра, это теплый луч света в моей жизни. — Я едва сдержалась.

— От чего? — рассеянно спросила Клэр.

Я сглотнула застрявший в горле комок. Мне многое пришлось повидать на своей работе, но я никогда не могла привыкнуть к убийству детей.

— Надо спустить воду.

В ярком свете мертвый паренек выглядел еще более жалким. Клэр сгорбилась возле ванны, с трудом втиснув в узкую щель свое внушительное тело.

— Отек легких, — произнесла она, кивнув на розовую пену, скопившуюся в ноздрях и уголках губ. Потом обратила внимание на припухшие губы и круги вокруг глаз. — Его слегка «обработали» перед тем, как включить ток.

Я указала на глубокую ссадину, тянувшуюся поперек скулы.

— А это что?

— Хочешь знать мое мнение? След от выключателя на тостере. Похоже, они приложились им к лицу парнишки перед тем, как бросить его в воду.

Рука подростка лежала на краю ванны. Клэр мягко подняла ее и перевернула ладонью кверху.

— Тело пока не окоченело. Он умер менее шести часов назад. Особых примет нет. — Она провела рукой по тусклым волосам мальчика и приподняла его распухшую губу. — Давно не был у зубного. Вероятно, сбежал из дома.

— Наверное.

На минуту мы обе замолчали.

— О чем задумалась, сердце мое?

— О том, что у меня еще один Джон Доу.

Я говорила о бездомном подростке, которого убили примерно в таком же месте десять лет назад, когда я только начинала заниматься расследованием убийств. Один из самых трудных случаев за всю мою карьеру, и я всегда вспоминала о нем с горечью и болью.

— Мы выясним об этом пареньке больше, когда я сделаю вскрытие, — пообещала Клэр.

Джейкоби просунул голову в дверь.

— Свидетель говорит, что это был «Мерседес», — сообщил он. — Черного цвета.

В прошлый раз на месте преступления тоже видели «Мерседес». Я улыбнулась, почувствовав прилив надежды. Да, я все принимала близко к сердцу. Хотела найти мерзавца, который убил мальчишек, и засадить его за решетку прежде, чем он сделает это снова.

 

ГЛАВА 3

После кошмара в отеле «Лоренцо» миновала неделя. В лаборатории все еще просеивали бесконечный мусор, найденный в двадцать первой комнате, а три цифры в номере машины, который якобы заметила свидетельница, оказались либо ошибкой, либо выдумкой. Каждое утро я просыпалась в скверном настроении, размышляя о том, что у меня по-прежнему нет ни одной зацепки.

Убитые дети не выходили у меня из головы, когда я направлялась на дружескую встречу в кафе «У Сьюзи» — симпатичное заведение с яркими стенами, размалеванными в тропические цвета, и острой, но вкусной карибской кухней.

Для меня и моих подруг — Джилл, Клэр и Синди — это место стало чем-то вроде уютной штаб-квартиры. Мы говорили обо всем начистоту, не обращая внимания на звания и ранги и экономя бездну времени на бюрократической волоките. Вчетвером мы могли раскрыть трудное дело, не вставая из-за стола.

Я увидела Синди и Клэр на «нашем месте» в дальнем углу зала. Клэр слушала Синди и заливалась смехом, что случалось довольно часто. Клэр любила посмеяться, а Синди, которую считали первоклассным уголовным репортером в «Кроникл», была прекрасной юмористкой. Джилл, разумеется, отсутствовала.

— Я тоже хочу послушать, — произнесла я, опустившись на стул рядом с Синди.

На столе стояли графин с «Маргаритой» и четыре бокала, два из них пустые. Я налила себе коктейль и взглянула на своих подруг, чувствуя, как между нами устанавливается почти мистическое взаимопонимание — результат многолетних общения и дружбы.

— Кажется, тебе нужно срочное переливание, — сострила Клэр.

— Верно. Если не возникнет проблем с четвертой группой.

Я глотнула ледяной напиток и стала листать толстую газету, лежавшую возле локтя Синди, пока не нашла небольшую заметку, затерянную вместе с прогнозом погоды на семнадцатой странице: «Расследование убийства в Тендерлойне».

— Думала, это вызовет больше интереса, — пробормотала я.

— Смерть в трущобах редко попадает в заголовки новостей, — сочувственно заметила Синди.

— Знаете, что странно? — воскликнула я. — Складывается впечатление, что у нас слишком много информации. Семь тысяч страниц. Волосы, ткань, образцы бесполезной ДНК с ковра, который не чистили с тех пор, как Никсон ходил в школу. — Я прервала свои жалобы, чтобы снять с головы резинку и встряхнуть волосами. — И хотя фактов у нас столько, что можно поставить на уши Тендерлойн, все, что мы имеем, — это одна жалкая зацепка.

— Дерьмовое дельце, Линдси, — согласилась Синди. — Шеф держит тебя за задницу?

— В том-то и дело, что нет. — Я постучала пальцем по маленькой заметке. — Как говорит убийца, всем плевать.

— Спусти пар, малышка, — посоветовала Клэр. — Рано или поздно ты разберешься с этим парнем. Так всегда случается.

— Ладно, хватит об этом. Джилл намылила бы мне голову за нытье.

— Она говорит: «Все в порядке», — хмыкнула Синди, кивнув на пустой стул.

Мы подняли бокалы и чокнулись.

— За Джилл! — произнесли мы.

Синди наполнила бокал Джилл, и мы обнесли его по кругу в память о Джилл Бернхардт, помощнице прокурора и нашей замечательной подруге, погибшей несколько месяцев назад. Нам ее безумно не хватало, и мы не скрывали это. Через пару минут официантка Лоретта принесла еще кувшин «Маргариты».

— Ты сегодня в ударе, — заметила я Синди, которую распирало от желания выложить новости.

Она познакомилась с новым парнем, хоккеистом, игравшим за «Акул» из Сан-Хосе, и теперь сияла от удовольствия. Клэр и я начали выпытывать у нее подробности, но тут музыканты заиграли регги, и скоро мы уже громко распевали песню Джимми Клиффа, постукивая кольцами по своим бокалам.

Когда я с головой погрузилась в переулки Маргаритавилла, у меня зазвонил мобильник. Это был Джейкоби.

— Выходи на улицу, Боксер. Я в квартале от тебя. Мы напали на след «Мерседеса».

Конечно, следовало ответить: «Поезжай один, моя смена закончилась», — но это было мое дело. Я бросила на стол несколько купюр, поцеловала на прощание девочек и помчалась к двери. Кое в чем убийца ошибался. Не всем было наплевать.

 

ГЛАВА 4

Я открыла дверцу нашего скромного серого «шевроле» и села рядом с водителем.

— Куда едем? — спросила я у Джейкоби.

— В Тендерлойн, — ответил он. — Там видели черный «Мерседес». Не слишком подходящая машина для такого места, правда?

Раньше детектив Уоррен Джейкоби являлся моим напарником. Мое повышение по службе он пережил спокойно, хотя был на десять лет старше меня и считался более опытным сотрудником. Иногда мы работали вместе, и я обращалась с ним как с другом, а не подчиненным.

— Я немного поддала в кафе.

— Пиво?

— «Маргарита».

— Немного — это сколько? — Он повернул ко мне свою большую голову.

— Полтора бокала, — ответила я, не упомянув про третий, который выпила за Джилл.

— Сможешь работать?

— Конечно. Я в порядке.

— Но за руль тебе лучше не садиться.

— А я и не собиралась.

— На заднем сиденье есть термос.

— Кофе?

— Нет. Ты можешь туда пописать, если хочешь, ведь у нас нет времени на туалет.

Я рассмеялась и взяла горячий кофе. Джейкоби был мастер грубоватых шуток. На углу Шестой и Мишн-стрит я заметила на платной стоянке черный «Мерседес».

— Уоррен, кажется, это наш приятель.

— Ты глазастая, Боксер.

Если не считать крутого скачка в моем кровяном давлении, на Шестой улице все было спокойно. Квартал состоял из обшарпанных магазинчиков с грязными витринами и пустых зданий, сдававшихся внаем. Несколько бродяг бесцельно слонялись по обочине или спали возле баков с мусором. Один из них тупо разглядывал роскошную машину.

— Надеюсь, никто не собирается угнать ее, — пробормотала я. — Это все равно, что поставить «Стейнвей» на свалку.

Я позвонила в участок, и мы заняли позицию недалеко от «Мерседеса». Введя в компьютер номер машины, я почти мгновенно получила результат. Автомобиль зарегистрирован на доктора Эндрю Кэйбота по адресу Телеграф-Хилл.

Я связалась с мэрией и попросила Кэппи проверить Кэйбота по базе данных НЦИП, а потом перезвонить мне. Мыс Джейкоби приготовились ждать. Кто бы ни был этот доктор Кэйбот, он заехал в странное место. Обычно полицейское наблюдение — дьявольски нудное занятие, но сейчас я от нетерпения барабанила пальцами по приборной доске. Что за тип Эндрю Кэйбот? И какого черта он тут делает?

Минут через двадцать появилась машина для уборки улиц — ярко-желтая громадина, похожая на механизированного броненосца с оглушительным ревом и мигающими огоньками на бортах. Как обычно, она тяжело поползла вдоль тротуара. Бродяги начали разбегаться от бешено вращающихся щеток. Взметенный с тротуара мусор завертелся в тусклом свете фонарей.

Чистильщик протащился мимо, заслонив нам обзор, а когда исчез, мы с Джейкобом увидели, как в «Мерседесе» закрываются дверцы.

Автомобиль тронулся с места.

— Ну, пошло веселье, — усмехнулся Джейкоби.

Мы задержались на несколько секунд, чтобы пропустить бордовую «тойоту». Я сообщила по радио: «Мы преследуем черный «Мерседес», номер Кристофер Зоя Вашингтон Два Шесть Чарли, направляется по Шестой улице на север к Мишн-стрит. Просим поддержки в районе… а, черт!»

Вместо того чтобы плавно отделиться от бордюра, «Мерседес» вдруг рванул с места и на полном ходу помчался по улице обдав нас с Джейкоби комками свежей грязи.

 

ГЛАВА 5

Пока я с открытым ртом смотрела на огоньки машины, стремительно удалявшейся в ночную тьму, бордовая «тойота» аккуратно причалила к обочине и припарковалась прямо перед нашим бампером, загородив выезд.

Я схватила микрофон и заорала в громкоговоритель: «Немедленно освободите улицу! Прочь с дороги!»

— Вот дерьмо, — сказал Джейкоби.

Он высунул из окна «мигалку», включил сирену и резко вырулил на проезжую часть, задев «тойоту» по заднему крылу.

— Молодчина, Уоррен.

Мы пронеслись по перекрестку на Говард-стрит, и я объявила «код 33», чтобы очистить эфир от лишних разговоров.

— Мы направляемся на север по Шестой улице, к югу от Маркет-стрит, преследуем черный «Мерседес». Всем патрульным машинам, находящимся в нашем районе, просьба оказать помощь.

— Цель преследования, лейтенант?

— Арест подозреваемого в убийстве.

В моей крови зашкаливал адреналин. Мне не терпелось сцапать беглеца, и я молилась, чтобы мы не сбили по дороге кого-нибудь из прохожих. Перекресток на Мишн-стрит Джейкоби проскочил на красный свет, почти не сбавив скорость. В рации перекликались голоса патрульных, сообщавших о своем местонахождении.

Я надавила на воображаемые тормоза, когда на углу Маркет-стрит Джейкоби едва не протаранил чей-то «шевроле». Центральная улица города была забита автомобилями, трамваями и автобусами.

— Давай вправо! — крикнула я Джейкоби.

На развилке «Мерседес» резко затормозил и свернул на Тейлор-стрит. Мы почти повисли у него на «хвосте», но в темноте не могли разглядеть ни водителя, ни пассажира.

Шофер «Мерседеса» повернул на Эллис-стрит и промчался мимо отеля «Коронадо», где произошло первое убийство. Похоже, ему хорошо был знаком этот район. Он знал его как свои пять пальцев.

Обе машины неслись с сумасшедшей скоростью, визжа на поворотах тормозами, улицы мелькали как в калейдоскопе, а от воя сирены закладывало уши. Со всего маху, взлетев на склон холма, мы зависли в воздухе и после головокружительной паузы шлепнулись назад на землю. Но все напрасно — возле Ливенуорт дорогу перегородила пробка, и мы потеряли «Мерседес».

Я снова схватилась за микрофон и возблагодарила Бога, когда в рации раздался голос:

— Мы его видим, лейтенант. Черный «Мерседес» движется на запад по Терк-стрит, скорость семьдесят пять миль в час.

Еще один патруль заметил его на Хайд-стрит.

— Кажется, он направляется к Полк-стрит, — буркнула я.

— Да, я тоже так думаю, — произнес Джейкоби.

Мы уступили главную дорогу патрульным полицейским, обогнули «Кримс-Крамс пэлэс» и рванули на север по Полк-стрит. От нее во все стороны расходились тупиковые аллеи. Я заглядывала в каждый переулок, пока мы пролетали мимо Уиллоу, Эллис и Олив-стрит.

— Смотри, вот эта сволочь! — крикнула я Джейкоби. «Мерседес», виляя на спущенной шине, проскочил театр «Братьев Митчелл» и свернул на Ларкин-стрит.

Джейкоби поддал газу, и я обеими руками вцепилась в приборную доску. «Мерседес» почти потерял управление, с трудом увернулся от стоявшего на обочине фургона, вылетел на тротуар и врезался в почтовый ящик. Металл заскрежетал по днищу, и автомобиль застыл, задрав нос кверху и едва не свалившись в сточную канаву.

Капот открылся, и оттуда повалил дым от перегретого радиатора. В воздухе потянуло жженой резиной и сладким запахом антифриза.

Джейкоби остановил машину, и мы бросились к «Мерседесу», выхватывая на ходу оружие.

— Руки за голову! — заорала я. — Быстро!

Беглецов вдавило в кресло подушками безопасности. Когда подушки сдулись, я разглядела их лица. Белые ребята, лет тринадцати или пятнадцати, оба перепуганные до смерти.

Мы с Джейкоби подскочили к дверцам и прицелились в разбитое стекло — а детишки заревели в голос.

 

ГЛАВА 6

Сердце прыгало у меня в груди, и я кипела от ярости. Доктора Кэйбота в машине явно не было, разве что мы имели дело с новым Дуги Хаусером. В «Мерседесе» сидели наркоманы, угонщики или идиоты — а может, все сразу.

Я продолжала держать на мушке левое окно.

— Поднимите руки. Вот так. Коснитесь ими потолка. И ты тоже!

Слезы градом лились по щекам водителя — я с изумлением увидела, что это девочка. Короткая стрижка с розовыми «перьями», чистое лицо без пирсинга и макияжа — современный вариант панка по версии журнала «Севентин», точнее, его неумелая копия. Когда она подняла руки, я заметила, что ее черная футболка усыпана стеклянной крошкой. Шею девчонки украшала цепочка, на которой болтался жетон с ее именем.

Врать не стану, я наорала на нее. Эта дикая гонка нас чуть не угробила.

— Какого черта ты делаешь, Сара?

— Прости-ите, — захныкала она. — Я… у меня только ученическое удостоверение. Что вы со мной сделаете?

Я не поверила своим ушам.

— Ты удирала от полиции, потому что у тебя нет прав? О Господи!

— Он нас убьет, — пробормотал второй подросток, тощий мальчишка, висевший на ремнях безопасности.

У него были огромные карие глаза и светлая челка. Нос бедолаги кровоточил, видимо, от резкого удара надувной подушкой. Лицо залито слезами.

— Прошу вас, не говорите папе! Отпустите нас домой. Скажите, что машина была украдена или что-нибудь такое. Пожалуйста! Папа нас убьет.

— Интересно, с какой стати? — насмешливо спросил Джейкоби. — Может, ему не понравится новый узор на капоте тачки, которая стоит шестьдесят тысяч долларов? Держите руки на виду и медленно выходите из машины.

— Не могу. Я застрял! — захныкал мальчишка. Джейкоби вздохнул.

— Вот черт! — В его голосе звучала озабоченность.

Я убрала оружие в кобуру. Вдвоем нам с большим трудом удалось открыть исковерканную дверцу. Сунув руку в салон, я выключила зажигание, и мы помогли ребятишкам выбраться из автомобиля.

— Покажи мне удостоверение, Сара! — потребовала я.

Я хотела знать, был ли ее отцом доктор Кэйбот и почему они так его боялись.

— Оно там, — промолвила Сара. — В моем бумажнике. Джейкоби стал вызывать «скорую помощь», но девочка внезапно сунула руку в карман куртки и достала предмет, от которого моя кровь застыла в жилах. Я успела крикнуть:

— Пистолет! — И в следующий момент грохнул выстрел.

 

ГЛАВА 7

Время как будто застыло, распавшись на отдельные мгновения, хотя на все ушло не более минуты.

Пуля ударила меня в левое плечо и отбросила, развернув на месте. Следующий выстрел угодил в бедро. До меня еще не дошло, что происходит, когда мои ноги подкосились, и я рухнула на землю. Подняв руку, я потянулась к Джейкоби, который смотрел на меня с ошеломленным видом.

Мое сознание оставалось абсолютно ясным. Я видела, как мальчишка стрелял в Джейкоби — бах, бах, бах. Потом он приблизился к моему напарнику и пнул его ногой в голову. Девочка сказала:

— Пойдем, Сэмми. Надо отсюда убираться.

Никакой боли не было, лишь гнев. Голова работала четко и быстро, как всегда. Подростки про меня забыли. Я нащупала на поясе свой девятимиллиметровый «глок», крепче сжала рукоятку и села на асфальт.

— Брось оружие! — крикнула я, направив ствол на Сару.

— Сдохни, сучка! — завопила она в ответ.

С перекошенным от страха лицом девчонка вскинула маленький револьвер и сделала три выстрела. Я услышала, как пули отскакивали вокруг меня от мостовой.

Попасть в цель из пистолета не так-то просто, но я точно следовала инструкции. Прицелилась в центр силуэта — прямо в грудь — и дважды спустила курок: вжик-вжик! Сара застонала и повалилась на спину. Я попыталась подняться, но мне удалось только встать на одно колено.

Мальчик с окровавленным лицом все еще держал в руке свой пистолет. Он прицелился в меня.

— Брось оружие! — приказала я.

— Ты убила мою сестру!

Я взяла его на мушку и снова выстрелила дважды — вжик, вжик. Мальчишка выронил оружие и согнулся пополам. Из его груди вырвался жуткий крик.

 

ГЛАВА 8

На Ларкин-стрит воцарилась мертвая тишина. Потом вдруг сразу хлынуло море звуков. Громкий рэп, звучавший из радио где-то в середине улицы. Слабые стоны мальчика. Нарастающий рев сирен.

Джейкоби не шевелился. Я окликнула его, но он не ответил. Отцепив от пояса мобильник, я дрожащими руками набрала номер.

— Нападение на полицейских. Жертвы среди гражданских лиц. Срочно пришлите «скорую»…

Дежурный забросал меня вопросами — местонахождение, номер полицейского значка, опять адрес.

— Лейтенант, с вами все в порядке? Ответьте, Линдси.

Звуки затихали и гасли. Выронив телефон, я положила голову на странно мягкий тротуар. Я убила подростков. Детей! Перед мысленным взором возникли их испуганные лица. Боже, что я натворила!

Под ногами и затылком стали растекаться лужицы горячей крови. Я заново прокручивала в голове ситуацию. Надо было поставить их у машины. Надеть наручники. Тщательно обыскать. Держаться начеку. Быть профессионалом!

Мы совершили непростительную глупость, и расплатой за это будет смерть. Я почувствовала, как приятная темнота заволакивает мое сознание, и закрыла глаза…

 

ГЛАВА 9

Человек сидел в неприметной серой машине, стоявшей на обочине Оушн-Колони-роуд, в самом комфортабельном районе Халф-Мун-Бэй, штат Калифорния. Водитель выглядел неброско и не привлекал к себе внимания, хотя то, чем он занимался, было незаконно. Он не имел права вести слежку за особняком с белыми колоннами в колониальном стиле и с роскошными автомобилями на подъездной аллее.

Наблюдатель поднес к глазам крошечную фотокамеру размером со спичечный коробок — современное устройство с гигабайтом памяти и десятикратным «зумом». Включил «увеличение» и щелкнул затвором, запечатлев через окно сидевшую в кухне семью, которая беспечно поглощала диетический завтрак из зерновых хлопьев.

Ровно в 8.06 Кэтлин О'Майли распахнула входную дверь. Кэтлин была в школьной форме, с алым рюкзаком и с двумя наручными часами — по штуке на каждом запястье. Длинные золотисто-каштановые волосы сияли на солнце. Наблюдатель сфотографировал девочку, которая села в черный «лексус» и включила радио, настроенное на рок-волну.

Положив камеру на приборную доску, мужчина достал из ящичка синий блокнот и начал что-то записывать в него аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Было очень важно правильно зафиксировать информацию. Факты прежде всего.

В 8.09 дверь открылась снова. Доктор Бен О'Майли был в легком шерстяном костюме и красном галстуке, подпиравшем туго накрахмаленный воротничок рубашки. Повернувшись к жене Лорели, он поцеловал ее в щеку и зашагал по огибавшей особняк дорожке.

Все шло точно по графику. Камера жужжала, снимая кадр за кадром.

З-з-зт, з-з-зт, з-з-зт.

Доктор бросил мусорный мешок в голубой бак, стоявший на обочине дорожки. Он втянул носом воздух и оглядел улицу, не обратив внимания на серую машину. Потом присоединился к дочери. Через минуту «лексус» вырулил на Оушн-Колони-роуд и направился на север.

Наблюдатель закончил свои записи и убрал блокнот и фотокамеру в ящик. Теперь он видел их невооруженным глазом — свежевыглаженную форму и белые носочки девочки, оживленную улыбку на ее хорошеньком лице. Зрелище было настолько трогательное, что у мужчины навернулись слезы. Она казалась такой радостной и живой рядом с отцом, заурядным доктором, облаченным в серую одежду.

Впрочем, наблюдатель знал, что у доктора О'Майли есть замечательное свойство. Ему нравилась его хирургическая точность. И он сильно на нее рассчитывал.

Главное — никаких сюрпризов.

 

ГЛАВА 10

В моей голове зазвучал голос: «Эй, Линдси!» Я рывком очнулась, схватилась за пистолет, но обнаружила, что не могу сдвинуться с места. Надо мной склонилось темное лицо, подсвеченное мутно-белым светом.

— Сахарная фея, — пробормотала я.

— Меня называли и похуже, — рассмеялась женщина. Это была Клэр. Я лежала на ее столе — значит, со мной все кончено.

— Клэр… Ты меня слышишь?

— Отлично слышу, золотко. — Она наклонилась и нежно прижала меня к себе. — С возвращением.

— Где я?

— В Центральной городской больнице. Это послеоперационная палата.

Туман начал рассеиваться. Я вспомнила мрак и холод на Ларкин-стрит.

— Джейкоби, — прошептала я, глядя на Клэр. — Он не выкарабкался?

— Его поместили в палату интенсивной терапии. Ребята с ним работают. — Клэр улыбнулась. — У тебя гости, Линдси. Поверни голову.

Это потребовало невероятных усилий, но я посмотрела направо и увидела его симпатичное лицо. Мужчина был небрит, с потемневшим от тревоги и усталости лицом, но от одного вида Джо Молинари на сердце у меня запели соловьи.

— Джо! Ты же уехал в Вашингтон!

— А теперь я здесь, малышка. Примчался, как только обо всем услышал.

Он меня поцеловал, и я почувствовала слезы на его щеках. Мне хотелось объяснить, что творится у меня в душе.

— Джо, девочка мертва. Господи, какой ужас!

— Насколько я знаю, у тебя не было выбора. Грубая щетина Джо скользнула по моей щеке.

— Номер моего пейджера рядом с телефоном. Линдси, ты меня слышишь? Я приду завтра утром.

— А? Что ты сказал, Джо?

— Постарайся немного поспать, Линдси.

— Хорошо, Джо. Я только…

 

ГЛАВА 11

Сиделка Хизер Грейс — не знаю, есть ли на свете ангелы, но, кажется, она была одним из них, — придержала мою каталку, когда я подъехала к кровати Джейкоби. Яркий послеполуденный светлился в окна палаты интенсивной терапии и растекался по синему линолеуму. В грудь Джейкоби попали две пули. Одна прострелила легкое, вторая задела почку; от удара башмаком у него был сломан нос, а лицо приобрело оттенок баклажана.

За последние дни я уже в третий раз навещала друга, но все мои попытки взбодрить его ни к чему не привели. Джейкоби по-прежнему пребывал в мрачном настроении. Когда я села рядом, он спал, но потом в его распухших веках появились маленькие щелочки.

— Привет, Уоррен.

— Привет, красотка.

— Как себя чувствуешь?

— В полном дерьме.

Он болезненно закашлялся, и я сочувственно кивнула.

— Не бери в голову, дружище.

— Мы облажались, Боксер.

— Знаю.

— Я постоянно думаю об этом. Даже во сне. — Он замолчал, потрогав повязки на носу. — Мальчишка меня чуть не укокошил, пока я стоял, держась за свой член.

— А я считала, это был мобильник.

Он даже не улыбнулся. Плохой признак.

— Непростительная глупость.

— Мы поступили так, как подсказывало сердце.

— Сердце? Какого дьявола! В следующий раз надо больше шевелить мозгами.

Разумеется, он прав. Я слушала Джейкоби, кивая, и мысленно добавляла кое-что к его словам. Например, как я буду себя чувствовать, когда опять возьму в руки оружие? Смогу ли стрелять? Или стану колебаться? Я налила Джейкоби стакан воды и поставила его на соломенный кружок.

— Это я во всем виновата. Нужно было надеть на них наручники и…

— Перестань, Боксер. Мы действовали вместе. Кроме того, ты спасла мне жизнь.

В дверях появился новый посетитель: шеф полиции Энтони Траччио — аккуратно причесанный, в отлично выглаженном костюме и с коробкой конфет в руках. Он напоминал подростка, который шел на первое свидание. Правда, сходство было не таким уж большим.

— Джейкоби, Боксер! Рад, что застал вас вместе. Как дела, ребята?

Я ничего не имела против Траччио — он был хороший парень и вел себя нормально, хотя мы с ним не очень ладили. Шеф немного постоял, покачиваясь, потом приблизился к кровати Джейкоби.

— У меня есть новости.

Мы сразу насторожились.

— В «Лоренцо» обнаружили отпечатки пальцев детей Кэйбота. — В глазах шефа блеснул огонек. — Сэм Кэйбот признался.

— Господи Иисусе! Не может быть, — выдохнул Джейкоби.

— Клянусь здоровьем матери. Парнишка сказал сиделке, что они с сестрой придумали игру с подростками, сбежавшими из дома. Она называлась «Пуля или ванна».

— Сиделка даст показания? — спросила я.

— Разумеется. Она сама мне об этом сообщила.

— «Пуля или ванна»? Вот ублюдки! — Джейкоби фыркнул. — Игра!

— Но теперь с играми покончено. В спальне девочки нашли записи и вырезки с разными криминальными историями. Она была помешана на убийствах. Короче, давайте поправляйтесь и ни о чем не беспокойтесь, ладно? Это подарок от ребят. — Шеф протянул мне конфеты и открытку с надписью «Выздоравливай», под которой стояло множество подписей. — Все вами гордятся.

Мы побеседовали еще пару минут, передав благодарность нашим друзьям из полиции. Когда шеф ушел, я пожала руку Джейкоби. Оказаться вместе на волосок от смерти — это сближает больше, чем любая дружба.

— Они получили по заслугам, — произнесла я.

— Ага. Можно пить шампанское.

Я не стала с ним спорить. То, что дети Кэйбота оказались убийцами, ничего не меняло в происшедшем. И намерение, о котором я размышляла последние дни, только укрепилось.

— Джейкоби, я подумываю о том, чтобы бросить это дело. Уйти с работы.

— Да ладно тебе. Ты мне это говоришь?

— Я серьезно.

— Никуда ты не уйдешь, Боксер.

Я расправила одеяло на его кровати и нажала кнопку вызова, чтобы сиделка отвезла меня в палату.

— Спи крепко, напарник.

— Угу. И ни о чем не беспокойтесь — так он сказал?

Я наклонилась и — впервые в жизни — поцеловала его небритую щеку. Я знала, что ему больно, но Джейкоби расплылся в улыбке.

 

ГЛАВА 12

День был ясным и красивым, как картинка из альбома школьника. Яркое желтое солнце. Щебет птиц и теплый воздух, пропитанный благоуханием цветов. Даже стриженые деревья у больницы, которые три недели назад я видела голыми и серыми, теперь стояли в шапках свежей зелени.

Погода была чудесной, но она не вязалась с моим мрачным и гнетущим чувством, будто что-то в мире обстоит не так. Что это — паранойя или предчувствие неминуемой расплаты?

Кэт выкатила свой зеленый «субару-форестер» на больничную аллею, и я увидела, как мои племянницы на заднем сиденье прыгают и размахивают руками. Как только я села на переднее кресло, настроение у меня сразу поднялось. Я даже запела: «Какая дивная погода, какой прекрасный день…»

— Тетя Линдси, не знала, что ты поешь, — послышался за спиной голос шестилетней Бриджид.

— Конечно, пою. В колледже я постоянно распевала и играла на гитаре, верно, Кэт?

— Да, мы даже звали ее Лучшая Двадцатка, — отозвалась сестра. — Не человек, а музыкальный автомат.

— Какой автомат? Который стреляет «бах, бах, бах»? — спросила трехлетняя Мередит.

Мы рассмеялись, и я объяснила:

— Это такой большой CD-плейер, он проигрывает записи. — А потом мне пришлось рассказывать, что такое записи.

По дороге я опустила окно, и ветер слегка трепал мои длинные волосы, пока мы мчались по Двадцать второй улице к красивым викторианским зданиям, расположенным на склоне Потреро-Хилл.

Кэт спросила о моих планах, но я лишь пожала плечами. Я находилась на больничном с «производственной травмой» и, если не считать внутреннего расследования по делу о недавней перестрелке, располагала уймой времени, которое можно было употребить на что-нибудь полезное. Например, навести порядок в доме иди разобрать пачки фотографий, пылившихся в старых коробках из-под обуви.

— У меня есть идея получше. Поживи пока у нас, — предложила Кэт. — На следующей неделе мы уезжаем в Аспен. Переезжай к нам, прошу тебя! Пенелопа будет в восторге от твоей компании.

— Какая Пенелопа?

Девочки на заднем сиденье захихикали.

— Какая Пенелопа? Наш хороший друг!

— Ладно, подумаю, — пообещала я.

Мы свернули налево к Миссисипи и остановились перед голубым домом в викторианском стиле, который я считала своим.

Кэт помогла мне выйти из машины, а Синди уже бежала сверху по ступенькам вместе с Прекрасной Мартой.

Обезумевшее от радости животное едва не сбило меня с ног, бросилось лизаться и залаяло так громко, что Синди почти не слышала, как я благодарила ее за заботу о моей собаке.

На прощание я помахала всем рукой и стала карабкаться по лестнице, мечтая о горячей ванне и спокойном сне в своей постели, как вдруг в дверь позвонили.

— Ну вот! — громко проворчала я.

Что я подумала? Что посыльный принес цветы.

Я опять спустилась вниз и распахнула дверь. На пороге стоял незнакомый юноша в куртке цвета хаки и футболке с эмблемой «Санта-Клары» на груди. В руках он держал конверт. Мне сразу не понравилась его елейная улыбка.

— Линдси Боксер?

— Нет, вы ошиблись адресом, — съязвила я. — Она живет где-то в Арканзасе.

Но юноша продолжал невозмутимо улыбаться, и я поняла — расплата уже близка.

 

ГЛАВА 13

— Кусай! — сказала я Марте.

Она посмотрела на меня и помахала хвостом. Колли понимают множество команд, но слово «кусай» среди них не значится. Я выхватила конверт у юноши, и он поспешно отступил, вскинув руки. Я с грохотом захлопнула дверь своей тростью.

Наверху я вытащила из конверта бумажку — это была судебная повестка — и направилась на террасу, откуда открывался превосходный вид на залив. Здесь я осторожно присела на стул. Марта пристроилась у моего здорового бедра, и я поглаживала ее по голове, зачарованно глядя на сверкающую воду. Через несколько минут я не выдержала и развернула документ. В глазах зарябило от всяких «жалоб», «исков» и «претензий», за которыми почти терялся смысл текста. Наконец мне удалось разобраться, что к чему. Доктор Эндрю Кэйбот додавал на меня в суд за «противоправные действия, превышение должностных полномочий и халатное отношение к работе, повлекшее за собой смерть». Он просил в течение недели начать предварительные слушания, а до этого наложить арест на мой банковский счет, квартиру и любую собственность, которую я могла утаить от следствия.

Кэйбот привлекал меня к суду!

От возмущения меня обдало и холодом, и жаром. Мысленно я переиграла всю сцену заново. Да, я совершила ошибку, поверив этим детям, но при чем тут «превышение полномочий»? Или «противоправные действия»? Или «халатность на работе»?

Черт возьми, они были вооружены!

Они стреляли в меня и Джейкоби, застигнув нас врасплох. Прежде чем открыть огонь, я потребовала бросить оружие. Джейкоби свидетель. Это была классическая самооборона. Все ясно, как Божий день!

И все же я испугалась. Более того, это повергло меня в ужас.

Я уже видела заголовки газет. Пресса поднимет страшный шум — несчастные дети убиты полицейским. Публика будет в бешенстве. На канале криминальных новостей из меня сделают пугало.

Надо срочно звонить Траччио, организовывать защиту, собираться с силами. Но я не могла двинуться с места. Меня словно приковало к стулу, парализовав тайным страхом, что я забыла нечто главное.

Какую-то очень важную деталь.

 

ГЛАВА 14

Я проснулась в холодном поту, сбив все простыни в комок. Выпив тайленол и небесно-голубую таблетку валиума, которые прописал мне врач, стала разглядывать сетку светотени, сотканную на потолке уличными фонарями. Потом, осторожно повернувшись на здоровый бок, я взглянула на часы: 00.15. Значит, я проспала всего час. Впереди бесконечная ночь.

— Марта, иди сюда.

Собака прыгнула на постель и удобно устроилась в теплом закутке, который я ей освободила. Скоро ее лапы стали подрагивать во сне — наверное, она гналась за какой-нибудь овечкой, — а я принялась размышлять о словах Траччио, которые, судя по всему, являлись модифицированной версией его призыва «ни о чем не беспокоиться».

Звучало это примерно так:

— Тебе потребуются два адвоката, Боксер. Микки Шерман будет представлять тебя от имени полиции, но ты должна найти себе еще защитника на тот случай… в общем, если тебе инкриминируют какие-нибудь поступки, выходящие за рамки твоих служебных обязанностей.

— И что тогда? Я должна сражаться в одиночку?

Я ждала, когда лекарства притупят мое сознание и наведут спасительную дремоту, но ничего подобного не происходило. Раз за разом я прокручивала в голове события последнего дня, вспоминая беседу с Шерманом и встречу со своим личным адвокатом, мисс Кастеллано. Молинари настойчиво ее рекомендовал мне — а мнение высокопоставленного сотрудника МВБ что-нибудь да значит.

Рассуждая здраво, мне было не в чем себя упрекнуть — я сделала все, что в моих силах. И все-таки предстоящая неделя обещала быть напряженной. Мне хотелось чем-нибудь отвлечься.

Я стала размышлять о доме Кэт. До сих пор я была в нем лишь однажды — два года назад, когда она переехала туда сразу после развода, — но ее жилище произвело на меня неизгладимое впечатление. Халф-Мун-Бэй — райское местечко всего в сорока минутах от Сан-Франциско. Широкий залив окружают песчаные пляжи и густые леса, из окна открывается чудесный вид на океан, а если учесть, что сейчас июнь, ничто не помешает мне растянуться на солнечной террасе Кэт и выбросить мрачные мысли из головы.

Я решила, что не следует ждать завтрашнего утра. В четверть первого я позвонила сестре. Ее голос был хриплым от сна:

— Линдси, конечно, приезжай. В любое время. Я пришлю тебе ключи по почте.

Я начала дремать, мечтая о райской жизни в Халф-Мун-Бэй, но постоянно просыпалась от нервных толчков и вскакивала с бешено стучавшим сердцем. Предстоявшая явка в суд маячила передо мной как привидение, и я не могла сосредоточиться ни на чем ином.

 

ГЛАВА 15

Грозовые тучи, висевшие над зданием суда на Макаллистер-стрит, 400, хлестали по улице проливным дождем. Моя трость осталась дома, и я поднималась на крыльцо по скользким ступенькам, держась за плечо Микки Шермана, адвоката города Сан-Франциско. Я чувствовала, что на него можно опереться не только в этом.

По дороге мы прошли мимо доктора Эндрю Кэйбота и его поверенного Мейсона Бройлза, которые давали интервью журналистам, закрывавшимся черными зонтами. К счастью, никто не догадался повернуть камеру в мою сторону.

Я бросила на Бройлза быстрый взгляд. Насупленные брови, роскошная черная шевелюра и волчья ухмылка. Услышала, как он сказал что-то про «зверства лейтенанта Боксер», и поняла, что ему не терпится проглотить меня со всеми потрохами. Доктор Кэйбот стоял с видом человека, окаменевшего от горя.

Микки толкнул огромную дверь из стекла и стали, и мы вошли в вестибюль. Микки — опытный юрист, мастер своего дела, пользовавшийся общим уважением за бульдожью хватку, профессиональное чутье и особый шарм. Он любил выигрывать дела, и ему часто удавалось это.

— Не бойся, Линдси, — успокоил он меня, стряхивая с зонта капли дождя. — Этот парень работает на публику. Не позволяй ему себя запугивать. У нас здесь много друзей.

Я кивнула, но меня мучила мысль, что по моей вине Сэм Кэйбот до конца жизни угодил в инвалидную коляску, а его сестра на веки вечные отправилась в фамильный склеп. Их отцу не нужны ни моя квартира, ни мой смехотворный банковский счет. Он желал меня просто уничтожить. И для этого у него имелся подходящий человек.

Мы с Микки поднялись на второй этаж, воспользовавшись черной лестницей. Зал С, где через несколько минут должно было начаться главное действие, представлял собой маленькую комнату с серыми стенами и окном, выходившим в переулок.

Я нацепила полицейский значок на лацкан темно-синего костюма — мне хотелось выглядеть как можно официальнее, хотя я была без формы, — и села рядом с Микки, вспоминая его последние инструкции: «Когда Бройлз начнет тебя допрашивать, не пускайся в объяснения. Говори: «Да, сэр; нет, сэр», — и больше ничего. Он попытается тебя спровоцировать, чтобы изобразить вспыльчивой и нервной, способной сгоряча открыть огонь».

Я всегда считала, что могу держать себя в руках, но теперь меня распирало от злости. Какого черта, разве я допустила какой-нибудь промах? Нет, я стреляла без промаха! Меня снова охватили уныние и беспомощность. Я уже слышала, как собиравшиеся в зале перешептываются за моей спиной: «Вот она, та женщина, застрелившая детей».

Внезапно на мое плечо легла чья-то уверенная рука. Я оглянулась и едва не расплакалась, увидев Джо. Крепко сжав его ладонь, я заметила своего второго защитника — американку японского происхождения с неправдоподобными именем и фамилией — Юки Кастеллано. Мы поздоровались, и она села рядом с Микки.

Гул в зале затих, и судебный пристав объявил:

— Всем встать!

Мы поприветствовали судью Розу Алджерри, которая заняла свое кресло. Алджерри могла отклонить иск, выпустив меня из зала с радостным сердцем и высоко поднятой головой. Или дать ход делу, начав судебное разбирательство, которое грозило лишить меня всего, что я любила в жизни.

— Как самочувствие, Линдси? — спросил Микки.

— Лучше не бывает.

Он уловил иронию в моем тоне и тронул меня за руку. Через минуту мое сердце громко заколотилось. Мейсон Бройлз встал, чтобы начать процесс.

 

ГЛАВА 16

Адвокат Кэйбота одернул манжеты и молчал так долго, что воздух в зале напрягся, как гитарная струна. Кто-то из зрителей нервно кашлянул.

— Обвинение вызывает судебно-медицинского эксперта доктора Клэр Уошберн, — провозгласил, наконец, Бройлз.

Моя лучшая подруга вышла для дачи показаний. Мне хотелось помахать ей рукой, улыбнуться, подмигнуть — подать какой-то знак, — но я могла лишь молча смотреть на то, что происходит. Бройлз немного поразмялся, забрасывая свидетельницу легкими вопросами, а потом игра пошла всерьез.

— Вы проводили вскрытие Сары Кэйбот вечером десятого мая? — спросил Бройлз.

— Да.

— Какие повреждения вы обнаружили?

Все взгляды обратились к Клэр, которая спокойно сверилась со своим кожаным блокнотом.

— Две огнестрельных раны, расположенных близко друг к другу в области груди. Первая пуля прошла навылет примерно шестью дюймами ниже левого плеча и двумя с половиной дюймами левее грудины.

Показания Клэр имели для меня огромное значение, но мои мысли невольно перенеслись в прошлое. Я снова стояла на темном пятачке Ларкин-стрит. Сара вытащила из куртки пистолет и спустила курок. Я упала на спину и растянулась на асфальте.

«Брось оружие!»

«Сдохни, сучка!»

Потом я выстрелила дважды, и Сара рухнула в нескольких ярдах от меня. Да, я убила эту девочку, и хотя выдвинутые против меня обвинения были абсурдны, совесть говорила мне — виновна!

Клэр описала второй выстрел, угодивший Саре в грудную клетку.

— Мы называем такие повреждения «К-пять», — произнесла Клэр. — Пуля прошла сквозь околосердечную сумку, пронзила сердце и застряла в четвертом грудном позвонке. Там я обнаружила металлический предмет диаметром девять миллиметров.

— Спасибо, доктор Уошберн. У меня больше нет вопросов к свидетелю, ваша честь.

Микки положил ладони на стол и поднялся с места.

— Доктор Уошберн, Сара Кэйбот умерла мгновенно?

— Практически да. Примерно через два удара сердца. Обе пули пробили его насквозь.

— Понятно. Скажите, доктор, вы обнаружили какие-нибудь признаки того, что убитая накануне стреляла из пистолета?

— Да. Я заметила небольшое потемнение в основании ее указательного пальца, которое свидетельствует о недавнем выстреле.

— Почему вы думаете, что это след от выстрела?

— А почему вы думаете, что ваша мама — это ваша мама? — ответила Клэр, и ее глаза сверкнули. — Потому что она на нее похожа, верно? — Когда смех затих, она добавила: — Кроме того, я сфотографировала это пятно, зафиксировала его в отчете и провела тестовый выстрел, результаты которого были обработаны в лаборатории. Все это позволило мне сделать окончательный вывод.

— Могла ли убитая выстрелить в лейтенанта Боксер после того, как сама подверглась нападению?

— Я не вижу, каким образом мертвая девочка могла в кого-то стрелять, мистер Шерман.

Микки кивнул.

— Вы провели баллистическую экспертизу тех выстрелов, которые привели к смерти Сары Кэйбот?

— Разумеется. Пули были выпущены снизу вверх под углом сорок семь и сорок девять градусов.

— Что ж, давайте подведем итог, доктор Уошберн. Сара Кэйбот первой стреляла в лейтенанта Боксер, и та открыла ответный огонь, уже лежа на земле, правильно?

— На мой взгляд, именно так все и произошло.

— Как вы считаете, это можно назвать противоправными действиями, «превышением должностных полномочий и халатным отношением к работе»?

Судья поддержала гневный протест Бройлза. Микки поблагодарил Клэр и сказал, что вопросов больше нет. Он вернулся ко мне с улыбкой. Я немного расслабилась и даже выдавила ответную улыбку. Но слушания только начались.

Когда я увидела взгляд Мейсона Бройлза, по моей спине побежал холодок. В нем читалось явное предвкушение реванша. Адвокату Кэйбота не терпелось вызвать следующего свидетеля.

 

ГЛАВА 17

— Пожалуйста, назовите свои имя и фамилию, — обратился он к стоящей на трибуне женщине, маленькой брюнетке чуть старше тридцати.

— Бетти Данджело.

На ее переносице сидели огромные очки в роговой оправе, и она поглядывала сквозь них на меня и Бройлза. Я переглянулась с Микки Шерманом и пожала плечами. Эта женщина была мне абсолютно незнакома.

— Кем вы работаете?

— Младшей медсестрой в Центральной городской больнице.

— Вы дежурили в приемном отделении вечером и ночью десятого мая?

— Да.

— Вы брали кровь у присутствующего здесь ответчика — лейтенанта Боксер?

— Брала.

— С какой целью?

— Ее собирались оперировать, извлекать пулю и все такое. Состояние было тяжелым. Она потеряла много крови.

— Да, да, я знаю. — Бройлз отмахнулся от ее замечания, как от назойливой мухи. — Расскажите об анализе крови.

— Анализ крови — обычная практика. Надо было подготовить ее к переливанию и…

— Мисс Данджело, я читал медицинский отчет о состоянии ответчика в тот вечер. Это довольно объемистый документ. — Он бросил пачку бумаг на свидетельскую кафедру и постучал по ней пальцем. — Это ваша подпись?

— Да.

— Прошу вас обратить внимание на подчеркнутое место. Свидетельница дернула головой, словно почуяв какую-то опасность. Сотрудники приемных отделений работают в одной команде с копами и считают своим долгом вставать на их защиту. Я не сразу сообразила, что медсестра пытается уклониться от вопросов Бройлза.

— Вы можете объяснить мне, что это такое? — спросил адвокат у Бетти Данджело.

— Где? Вот тут? Вы имеете в виду ETON?

— Это означает этиловый спирт, не так ли?

— Может быть.

— Может быть? У вас есть другие варианты?

— Нет. Это этиловый спирт.

— А что значит 0.8?

— Это… измерение.

Бройлз улыбнулся и понизил голос:

— Оно указывает на содержание спирта в крови, не правда ли?

— Да.

— Мисс Данджело, это показатель уровня спирта в крови, и значение 0.8 говорит о том, что человек пьян, — я прав? Отвечайте — да или нет?

— Да.

Мне показалось, что на мою голову обрушился кузнечный молот. Эти чертовы «Маргариты» в кафе «У Сьюзи»! Кровь отхлынула от лица, и я едва не упала в обморок. Микки повернулся ко мне, и его взгляд ясно говорил: «Почему ты мне не сказала?» Все, что я могла, — это смотреть на него в немом отчаянии.

Убийственное недоверие в его глазах пригвоздило меня к месту, но в следующий момент он вскочил и зашагал к свидетельнице, полагаясь на то единственное оружие, которое у него еще осталось, — собственные мозги.

 

ГЛАВА 18

В зале С было всего двенадцать рядов кресел и ни одной скамьи присяжных. В этом помещении все было на виду. Зрители затаили дыхание, когда Микки приблизился к свидетельнице. Он поздоровался с Бетти Данджело, которая облегченно вздохнула после того, как Бройлз выпустил ее из своих когтей.

— У меня к вам пара вопросов, — промолвил Микки. — Насколько я знаю, в больницах часто используют спиртовые тампоны для обработки ран. Может, именно этот спирт обнаружили в крови?

Медсестра едва не расплакалась.

— В приемном отделении применяются только тампоны без спирта, чтобы избежать таких ошибок.

Микки нахмурился и повернулся к судье. Ему был нужен перерыв, и он получил его. Репортеры кинулись к дверям, и когда в зале стих гул, я от всей души извинилась перед Шерманом.

— Я тоже дал маху, — сухо пробормотал он. — Прочитал отчет и не заметил этот чертов спирт.

Я объяснила Микки, что когда Джейкоби позвонил в кафе, мое дежурство уже закончилось. Я сказала, что выпила немного, и хотя в машине меня развезло, бешеная гонка выбила из меня остатки хмеля.

— Ты часто пьешь за ужином, Линдси? — спросил Микки.

— Да. Несколько раз в неделю.

— Тогда понятно. Для тебя это было обычным делом. Потом ты испытала шок. В тебя стреляли, ранили, едва не убили. Ты застрелила человека, и все остальное вылетело у тебя из головы. В подобных случаях большинство людей блокируют свои воспоминания. В общем, ты неплохо справилась, если учесть, через что тебе пришлось пройти.

Я вздохнула:

— И что теперь?

— По крайней мере, мы знаем, что у них есть. Если они вызовут Сэма Кэйбота и дадут мне разобраться с этим маленьким ублюдком, у нас появится хороший шанс.

Помещение снова наполнил ось людьми, и Микки приступил к работе. Баллистическая экспертиза подтвердила, что пули, попавшие в мое тело, выпущены из оружия Сары Кэйбот. Кроме того, у нас имелись показания Джейкоби, записанные в больнице на видеопленку. Он выступал свидетелем защиты.

Преодолевая боль, Джейкоби сообщил о том, что произошло вечером десятого мая. Прежде всего, он описал аварию.

— Я звонил в «скорую помощь», когда услышал, выстрели? — продолжил он. — Обернувшись, увидел, что лейтенант Боксер лежит на земле. Сара Кэйбот выстрелила в нее дважды, когда у лейтенанта не было в руках оружия. Затем мальчишка пальнул в меня из револьвера. — Джейкоби осторожно потрогал перевязанную грудь. — Это последнее, что я заметил перед тем, как отключиться.

Показания Джейкоби пришлись очень кстати, но вряд ли они сумели бы перевесить мои «Маргариты».

Теперь мне мог помочь только один человек. Тот, который носил мою одежду и сидел в моем кресле. Мои раны сразу заныли, и я почувствовала тошноту и слабость. Я понятия не имела, удастся ли мне себя спасти или все станет еще хуже.

Микки бросил на меня подбадривающий взгляд. Спокойно, Линдси. Мое имя эхом разнеслось в зале, и я поднялась на трясущихся ногах.

Шерман вызывал меня на свидетельское место.

 

ГЛАВА 19

Раньше мне много раз приходилось быть свидетельницей, но я никогда не выступала в роли обвиняемой. Все эти годы я защищала общество от преступников, а теперь из меня сделали его врага. В моей душе все переворачивалось от гнева, но я должна была держать себя в руках.

Я подошла к кафедре, поклялась на потрепанной Библии и вручила судьбу в руки своего защитника.

Микки сразу перешел к делу:

— Линдси, вы были пьяны вечером десятого мая?

Вмешалась судья:

— Мистер Шерман, прошу вас обращаться к своему клиенту по фамилии.

— Хорошо. Лейтенант Боксер, вы были пьяны в указанное время?

— Нет.

— Давайте уточним детали. В тот вечер вы находились на дежурстве?

— Нет. Моя смена закончилась в пять часов пополудни.

Микки подробно расспросил меня о том, что происходило вечером, и я выложила все начистоту. Призналась, что выпила в кафе полторы порции коктейля, и вскоре мне позвонил Джейкоби. Когда мы с ним встретились, я сказала, что чувствую себя «в порядке», и это было правдой.

Микки поинтересовался, почему я ответила на вызов, хотя моя смена уже закончилась, и я произнесла:

— Потому что я считаю себя копом двадцать четыре часа в сутки. Если напарник говорит, что нужна моя помощь, я еду.

— Вы нашли разыскиваемую машину?

— Да.

— Что случилось дальше?

— Сидевшие в ней люди попытались скрыться, и мы бросились вдогонку. Через восемь минут автомобиль потерял управление и попал в аварию.

— Когда вы обнаружили, что Сара и Сэм Кэйбот нуждаются в медицинской помощи, у вас возникло ощущение опасности?

— Нет. Мы увидели детей. Я решила, что они угнали машину или натворили еще каких-нибудь глупостей.

— Что вы сделали?

— Детектив Джейкоби и я убрали оружие и постарались им помочь.

— В какой момент вы снова достали пистолет?

— После того как задержанные открыли огонь по мне и детективу Джейкоби и я потребовала, чтобы они бросили оружие.

— Спасибо, Линдси. У защиты больше нет вопросов.

Я обдумала свои показания и пришла к выводу, что все прошло не так уж плохо. Мой взгляд скользнул по залу, и я заметила, как Джо улыбнулся и кивнул мне со своего места. Микки обратился к Мейсону Бройлзу:

— Можете приступать.

 

ГЛАВА 20

В зале воцарилась мертвая тишина, тянувшаяся так долго, что мне хотелось закричать. Старый трюк, и Бройлз владел им в совершенстве. По рядам прокатился ропот, пока судья Алджерри наконец не постучала молоточком, призывая адвоката к действию.

Он подошел к кафедре, и я взглянула ему прямо в глаза.

— Скажите, лейтенант Боксер, что должны делать полицейские при задержании преступников?

— Достать оружие, отвести подозреваемых от машины, обезоружить их, надеть наручники и держать ситуацию под контролем.

— Так вы и поступили, лейтенант?

— Мы подошли с оружием в руках, но увидели, что пассажиры не могут выбраться из автомобиля. Поэтому мы убрали пистолеты, чтобы помочь им вылезти наружу.

— Это явилось нарушением инструкции, не так ли?

— Мы обязаны были оказать им помощь.

— Да, я знаю. Вы хотели проявить заботу о «детишках». Но процедуру задержания нарушили. Вы это признаете?

— Послушайте, я сделала ошибку! — выпалила я. — Ребят тошнило, они истекали кровью. Машина могла загореться и…

— …ваша честь?

— Прошу вас ограничиться простым ответом на вопросы, лейтенант Боксер.

Я резко откинулась на спинку кресла. Мне часто приходилось видеть, как Бройлз работает в суде, и я помнила, что он умеет давить на слабые места свидетелей.

То же самое он проделал и со мной.

Я все еще винила себя за то, что не надела на детей наручники, а Джейкоби, несмотря на свой двадцатилетний стаж, допустил аналогичный промах. Но, черт возьми, каждый может делать лишь то, что может!

— Давайте, перефразируем вопрос, — мягко продолжил Бройлз. — Вы всегда стараетесь следовать инструкциям для полицейских?

— Да.

— И эти инструкции допускают появление на работе пьяной?

— Протестую! — воскликнул Микки, вскочив. — Мы знаем, что свидетельница пила, но никто не утверждал, что она была пьяной.

Бройлз улыбнулся и повернулся к судье.

— У меня больше нет вопросов, ваша честь.

Моя спина вспотела. Спускаясь с кафедры, я забыла про раненую ногу и вспомнила о ней после того, как бедро пронзила острая боль. Я с трудом доковыляла до своего места, чувствуя себя разбитой и измученной.

Микки попытался подбодрить меня улыбкой, но я знала, что и ему сейчас невесело.

Его брови были нахмурены.

 

ГЛАВА 21

То, как Мейсон Бройлз интерпретировал события десятого мая, превратив меня в главного преступника, повергло меня в шок. Этот пройдоха отлично выполнил свою работу, и я едва сдерживалась, чтобы не вспылить, пока он произносил заключительную речь.

— Ваша честь, — сказал он, — Сара Кэйбот мертва, потому что ее убила Линдси Боксер. Она же виновата в том, что тринадцатилетний Сэм Кэйбот на всю жизнь остался инвалидом. Ответчица сама признала, что не следовала служебным инструкциям. Конечно, мои клиенты тоже вели себя неправильно, но подростки легко теряют голову. Работники полиции — другое дело, они призваны хладнокровно действовать в самых трудных ситуациях. Однако лейтенант Боксер этого не сделала, поскольку была пьяна. Говоря коротко, если бы она просто хорошо выполнила свою работу, трагедии удалось бы избежать, и мы бы не сидели сейчас в этом зале.

Слова Бройлза вызывали у меня ярость, однако я не могла не признать, что они довольно убедительны и на месте зрителей я бы тоже встала на его точку зрения. Когда Микки вышел для произнесения заключительного слова, кровь стучала у меня в ушах с силой ударной установки.

— Ваша честь, не лейтенант Боксер вложила оружие в руки Сары и Сэма Кэйбот. — В голосе Шермана звучало искреннее возмущение. — Пострадавшие сделали это сами. Они без малейшего повода открыли огонь по полицейским, и моя клиентка была вынуждена защищаться. Если она в чем-то и виновна, то лишь в том, что проявила доброту к гражданам, которые ее не заслуживали. Ваша честь, справедливость требует снять все обвинения с этого достойного офицера и вернуть к исполнению своих обязанностей без малейшего ущерба для его безупречного послужного списка.

Микки закончил выступление раньше, чем я ожидала. После его последних слов возникла внезапная пауза. Когда он вернулся на свое место, по залу пошла какая-то мышиная возня — шуршание бумаг, шарканье подошв, постукивание пальцев по клавиатурам ноутбуков.

Я схватила под столом руку Шермана и стала молиться. Господи, прошу Тебя, пусть она закроет это дело.

Судья водрузила на нос очки, ее лицо оставалось бесстрастным. Потом я услышала ее голос — сдержанный и слегка усталый:

— Я согласна с тем, что в сложившейся ситуации ответчица сделала все, что было в ее силах, однако меня беспокоит алкоголь в крови. Погиб человек. Сара Кэйбот мертва. У меня достаточно оснований, чтобы передать дело в суд.

 

ГЛАВА 22

Я в оцепенении слушала, как Алджерри назначает дату первого заседания на несколько недель вперед. Вскоре судья покинула зал, все встали, и меня окружила тесная толпа. Замелькали люди в полицейской форме, зрители, отводившие от меня глаза, и журналисты, которые совали микрофоны мне под нос. Я все еще держала Микки за руку.

Этого не должно было случиться. Мы не должны были проиграть.

Шерман помог мне подняться и начал прокладывать путь через толпу. Джо поддерживал меня сзади. Наконец все четверо — включая Юки Кастеллано — пробились в коридор и направились к лестнице.

— Когда выйдешь на улицу, держи голову кверху, — предупредил меня Микки. — Все станут орать: «Почему вы убили эту девочку?» — но ты просто медленно иди к машине. Не улыбайся, не хмурься, не позволяй им сбить себя с толку. Ты не совершила ничего плохого. Возвращайся домой и не отвечай на телефонные звонки. Я заеду к тебе позже.

Когда мы появились на крыльце, дождь закончился и тусклый день клонился к вечеру. Сотни людей собрались вокруг здания суда, желая поглазеть на полицейского, убившего девочку-подростка.

Микки и Юки отделились от нас, чтобы поговорить с прессой, и я понимала, что теперь мысли Шермана сосредоточатся на том, как защитить честь города Сан-Франциско и его полиции.

Мы с Джо вошли в сгрудившуюся вокруг толпу и двинулись в сторону переулка, где нас ждала машина. Я услышала громкие голоса, выкликавшие «Убийца детей, убийца детей!», и град вопросов, которые летели в меня, точно камни:

— О чем вы думали, лейтенант?

— Что вы чувствовали, когда стреляли в подростков?

Я узнала лица знакомых телерепортеров: Виктора Смита, Сандры Дюнн, Кит Морли, — все они брали у меня интервью, когда я выступала свидетельницей в громких судебных процессах. Теперь я старалась не замечать их и смотрела мимо наставленных на меня видеокамер и самодельных плакатов с надписью: «Полицейское насилие. Виновна!»

Я шла, высоко подняв голову и ни на шаг, не отставая от Джо, пока мы не добрались до черного седана.

Как только дверцы захлопнулись, водитель рванул с места и вырулил на Полк-стрит. Потом он резко развернул автомобиль и помчался в сторону Потреро-Хилл.

— Бройлз меня прикончил, — сказала я Джо.

— Судья тебя видела, она знает, с кем имеет дело. Жаль, что ей пришлось принять такое решение.

— На меня смотрели копы, Джо, — копы, которые со мной работают, для них я должна служить примером! На какое уважение я могу теперь рассчитывать?

— Линдси, все здравомыслящие люди в этом городе на твоей стороне. Что бы там ни говорили, ты отличный полицейский и прекрасный человек.

Пытаясь меня утешить, Джо добился того, чего не удалось Мейсону Бройлзу, — он заставил меня расплакаться. Я положила голову ему i ia плечо и залила слезами его синюю рубашку. Джо обнял меня и прижал к себе.

— Все в порядке, — пробормотала я. Джо протянул мне платок, и я вытерла глаза. — Это все чертова аллергия. Всегда плачу от тополиного пуха.

Молинари рассмеялся и крепче обнял меня за плечи. Мы пересекли Двадцатую улицу, впереди уже показались дома в викторианском стиле.

— Будь моя воля, прямо сейчас ушла бы с работы, — вздохнула я. — Но тогда все подумают, что я действительно виновата.

— Эти подростки были преступниками, Линдси. Никакой суд не решит дело в их пользу.

— Клянешься?

Джо промолчал. Я знала, что он полностью мне доверяет, однако не в его духе давать клятвы, которые он не мог выполнить.

— Тебе уже надо возвращаться? — спросила я, помолчав.

— Боюсь, что да. Как бы мне ни хотелось остаться. Работа в правительстве почти не оставляла Молинари времени на наши встречи.

— Когда-нибудь и у меня будет личная жизнь, — мягко добавил он.

— Да. И у меня тоже.

Что это было — обещание? Пустая надежда? Я снова положила голову на его плечо. Мы взялись за руки, наслаждаясь последними минутами вдвоем — быстрыми минутами перед долгими неделями разлуки, — и не говорили ни слова, пока не поцеловались на прощание возле моей двери.

Только вернувшись в свою тихую квартирку, я ощутила, до какой степени измотал меня сегодняшний день. Мышцы болели от постоянных усилий держать себя в руках, а впереди была полная неопределенность. Вместо того чтобы обелить меня в глазах общества и вернуть мне веру в себя, эти слушания оказались лишь репетицией перед новым разбирательством.

Я чувствовала себя как усталый пловец, который из последних сил дотянул до спасительного берега. Взяв Марту, я легла на большую мягкую кровать, натянула одеяло до подбородка и погрузилась в сон.

 

ГЛАВА 23

Первые лучи солнца уже пробивались сквозь облака, когда я затолкала в багажник последний чемодан и села за руль своего «иксплорера». Мне не терпелось выбраться из города, и Марта разделяла мои чувства — она с удовольствием высунула голову из окна автомобиля и размахивала хвостом.

В будний день утренние пробки на дорогах обычное дело, поэтому я сразу повернула на юг и по пути стала вспоминать свой последний разговор с шефом Траччио.

— На вашем месте я бы удрал отсюда куда-нибудь подальше, — заметил он. — Теперь ваши служебные обязанности под вопросом, так что считайте это внеочередным отпуском и отправляйтесь отдыхать.

Я поняла, что он хотел сказать. До тех пор пока мое дело не решено, начальство предпочитало сплавить меня с глаз долой.

Желаете, чтобы я убралась из города?

Конечно, сэр. Как прикажете, сэр.

В моей голове вихрем роились мысли по поводу недавних слушаний в суде — и страхи насчет будущих, еще предстоявших впереди. Потом я вспомнила про свою сестру Кэт и ее любезное приглашение, которое она бросила мне, словно спасительный круг. Господи, до чего же это кстати!

Минут двадцать я ехала по широкой и прямой дороге, проложенной среди гигантских валунов. Справа тянулся скалистый берег океана, а слева к небу вздымались зеленоватые горы.

— Эй, Бу! — Я назвала Марту ее уменьшительным прозвищем. — Мы едем на каникулы. Ты знаешь, что такое каникулы?

Марта повернула свою очаровательную мордочку и посмотрела на меня влюбленными глазами, затем опять высунула нос в окно и стала с любопытством обозревать окрестности. Она вырвалась из своей клетки — почему бы и мне не сделать то же?

Я взяла с собой кое-какие вещи — полдюжины книг, их мне давно хотелось прочитать, сборник видео с любимыми комедиями и старую акустическую гитару, на которой иногда бренчала последние двадцать лет.

Солнце все ярче заливало полотно дороги, и мое настроение немного поднялось. Погода стояла чудесная, весь день был впереди. Я включила радио и покрутила настройку, пока не нашла канал со старым рок-н-роллом.

Ведущий словно прочитал мои мысли и поставил хиты семидесятых и восьмидесятых — волшебное время моих школьных дней, когда мы с девчонками шатались по окрестным барам. Теперь опять было лето и долгие каникулы — которые, возможно, никогда не кончатся. Я прибавила громкость.

Музыка меня взбодрила, и я стала распевать старые шлягеры, подтягивая лос-анджелесскому року и мурлыча «Любовную игру» и «Отель "Калифорния"». Когда Спрингстин захрипел «Рожденный летать», я от восторга вцепилась в руль, ощущая, что душой и телом сливаюсь с песней. Даже моя Марта начала подвывать под «Пустые баки» Джексона Брауна.

Только тут до меня дошло.

Я тоже ехала с пустыми баками. Мигающий значок на приборной доске отчаянно сигналил о том, что у меня кончилось горючее.

 

ГЛАВА 24

Я остановилась у маленькой автозаправки почти на самой границе Халф-Мун-Бэй. Ее держал частный владелец, каким-то чудом ухитрившийся избежать поглощения крупной нефтяной компанией и сохранить это местечко — захолустное заведение с оцинкованным навесом над бензоколонками и написанной от руки вывеской: «Человек на Луне».

Пока я вытаскивала из машины свою раненую ногу, ко мне, вытирая руки ветошью, подошел молодой парень с рыжей шевелюрой. Поговорив с ним о бензине, я двинулась к стоявшему неподалеку автомату с прохладительными напитками. По дороге я оглядела захламленный двор, где вперемежку с зарослями сорняков громоздились стопки изношенных покрышек и всякая пляжная рухлядь.

Поднося к губам ледяную колу, я заметила стоявший в тени гаража автомобиль — и мое сердце пустилось вскачь.

Это был бронзовый «понтиак-бонневилл» восемьдесят первого года, как две капли воды похожий на машину, которую купил мой дядя Дуги, когда я училась в средней школе. Подойдя ближе, я заглянула в салон и подняла капот. Аккумулятор слегка заржавел, пару проводов перегрызли мыши, но в остальном все выглядело вполне прилично.

Мне в голову пришла новая идея.

Протянув пареньку кредитную карту, я ткнула большим пальцем за плечо и спросила:

— Эта старушка продается?

— Красивая машина, верно?

Автозаправщик усмехнулся из-под пыльной кепки. Сунув планшет под мышку, он провел по карте считывающим устройством и дал мне подписать квитанцию.

— Мой дядя купил такую же модель, когда ее только выпустили.

— Правда? Сейчас это уже классика.

— Она на ходу?

— Почти. Я над ней работаю. С трансформатором все в порядке, надо лишь поменять стартер, генератор и еще кое-какие мелочи.

— Я сама не прочь повозиться с двигателем. Может, договоримся?

Паренек опять усмехнулся — похоже, ему понравилась эта мысль. Он спросил, сколько я заплачу, и я показала четыре пальца.

— Да ладно вам, — сказал он. — Эта малышка стоит тысячу, а то и больше.

Я растопырила пятерню.

— Пять сотен баксов за кота в мешке.

Заправщик надолго задумался, будто прикидывая, насколько сильно я желаю заполучить автомобиль. Я уже собиралась поднять цену, когда он ответил:

— Хорошо, но только никаких гарантий. Берите то, что есть.

— Инструкция прилагается?

— Да, лежит в «бардачке». Могу подкинуть еще торцовый ключ и пару отверток.

— По рукам.

Мы обменялись ударами ладоней, потом стукнулись кулаками и крепко пожали руки.

— Кстати, меня зовут Кит Говард.

— А меня — Линдси Боксер.

— Куда доставить эту развалюху, Линдси?

Я не удержалась от улыбки. Как говорят юристы — качество на риске покупателя. Я назвала адрес сестры и объяснила, как туда добраться:

— Поезжайте вверх по холму, потом поверните на Мира-монтес и Си-Вью. Справа увидите голубой дом, второй от конца улицы.

Паренек кивнул.

— Послезавтра вас устроит?

— Вполне, — согласилась я, забравшись в свой «иксплорер».

Кит приосанился и бросил на меня заигрывающий взгляд.

— Мы раньше нигде не виделись, Линдси? Я рассмеялась.

— Нет, но спасибо за вопрос.

На меня запал парень с автозаправки! И это притом, что я годилась ему… ну, скажем, в старшие сестры. Кит тоже рассмеялся.

— Ладно, Линдси, но если вам понадобится домкрат или еще что-нибудь такое — обязательно позвоните.

— Непременно, — пообещала я, хотя не собиралась делать ничего подобного.

Но, трогаясь с места, я все еще улыбалась и напоследок посигналила ему «рожком».

 

ГЛАВА 25

Си-Вью-авеню — цепочка тупиковых улиц, которая тянется вдоль крутой излучины залива, отрезанная от него полосой прибрежной зелени. Когда я открыла дверцу машины — из нее тут же выскользнула Марта, — меня едва не сбил с ног густой аромат садовых цветов и океанской свежести.

Минуту я стояла, глядя на симпатичный дом сестры — жизнерадостный, со множеством маленьких балконов и мансард и с великолепными подсолнухами, торчавшими вдоль дворовой изгороди, — потом сунула руку в нишу над оконной перемычкой и, нашарив ключ, вошла в жилище Кэт.

Внутри ее дом представлял собой уютное нагромождение книжных полок вперемежку с мягкой мебелью и чудесными видами из окон. Я ощутила, как мое тело расслабилось, и во мне с новой силой вспыхнуло желание немедленно уйти с работы.

Я могла бы поселиться в доме вроде этого. Просыпалась бы здесь по утрам, думая о жизни, а не о смерти. Это возможно, разве нет?

Подойдя к окну, выходившему на заднюю веранду, я раздвинула шторы и увидела во дворе детский домик. Он был выкрашен той же тускло-голубой краской, что и основное здание, и обнесен оградой из белого штакетника. Я спустилась по ступенькам к нему следом за Мартой, которая бежала, уткнувшись носом в землю.

Что-то подсказывало мне, что нам предстоит знакомство с Пенелопой.

 

ГЛАВА 26

Пенелопа оказалась упитанной вьетнамской свинкой черной масти. Она подбежала ко мне, громко хрюкая, и я погладила ее сквозь колышки ограды.

— Привет, толстуха, — сказала я.

— Привет, Линдси.

К домику Пенелопы была прикреплена бумажка, и я вошла в загон, чтобы ознакомиться с «Правилами поведения в свинарнике», написанными от имени самой хозяйки:

«Дорогая Линдси, вот что ты должна знать обо мне:

1) Я люблю, когда мне дважды в день дают свиную похлебку и миску чистой воды.

2) Мне также нравятся помидоры, персики и крекеры с арахисовым маслом.

3) Пожалуйста, общайся со мной так часто, как только сможешь. Я обожаю загадки и песенку из мультфильма «Губка Боб — квадратные штаны».

4) На всякий случай: моего врача зовут доктор Монхил, он живет в городе. Еще у меня есть две приходящих няни, Кэроли и Эллисон Браун. Эллисон — моя лучшая подруга. Телефоны ты найдешь в кухне.

5) Не пускай меня в дом, ладно? А то потом мне здорово достанется.

6) Если почешешь мне шейку, я исполню три твоих желания. Все, что захочешь».

Вместо подписи внизу стояли большой крестик и напечатанное на принтере копытце. Серьезный список, ничего не скажешь! У Кэт всегда было чувство юмора.

Щедро накормив Пенелопу, я переоделась в джинсы и спортивный свитер, взяла гитару и вышла с Мартой на веранду. Как только я взяла несколько аккордов, пьянящий запах роз и соленая влага океана живо напомнили мне мой первый приезд в Халф-Мун-Бэй.

Тогда стояла такая же погода. В воздухе остро пахло морем, и я работала над своим первым делом об убийстве.

Молодого парня нашли в номере захудалого отеля в Тендерлойне.

На нем были только белая футболка и один носок. Он лежал, широко раскрыв синие глаза, аккуратно причесанный, с огромной дырой, зиявшей поперек распоротого горла и почти отделившей его голову от туловища. Перевернув тело, я увидела, что кожа на одной ягодице содрана мелкими полосками, словно его долго хлестали плетью.

Труп зарегистрировали как «Джон Доу № 24», и вначале я не сомневалась, что мы быстро найдем убийцу. Футболка Джона Доу навела нас на «Спиртовку», ресторанчик для туристов, расположенный в Мосс-Бич к северу от Халф-Мун-Бэй.

У нас имелась только одна эта зацепка, и хотя я прочесала весь город и его окрестности, она никуда не привела.

Теперь, десять лет спустя, убийство «Джона Доу № 24» по-прежнему было не раскрыто, а преступник не опознан и не найден. Но для меня это дело навсегда осталось чем-то большим, чем папка с документами. Оно засело во мне, как старая рана, которая начинает ныть к плохой погоде.

 

ГЛАВА 27

Я собиралась пообедать в городе, когда на мою лужайку шлепнулась пачка свежих газет. Подобрав почту, я бегло просмотрела новости, и сердце у меня екнуло. Один из заголовков гласил: «Полиция освободила главного подозреваемого в деле о двойном убийстве в Кресент-Хайтс». Я прочла всю статью от начала до конца.

«После того как 5 мая Джейк и Элис Далтри были найдены мертвыми в своем доме в Кресент-Хайтс, шеф полиции Питер Старк заявил, что Антонио Руис признался в совершении убийства. Но сегодня Старк сообщил, что признание подозреваемого не соответствует фактам. По его словам, «с мистера Руиса полностью сняты все обвинения».

Свидетели утверждают, что тридцатичетырехлетний Руис, подсобный рабочий калифорнийской электрогазовой компании, в момент убийства не мог находиться в доме Далтри, поскольку в это время он трудился на своем рабочем месте на глазах у множества сотрудников.

Мистера и миссис Далтри обнаружили с перерезанным горлом. Полиция не отрицает, что перед смертью супружескую чету могли подвергнуть пыткам».

Руис, подрабатывавший в доме Далтри, утверждал, что его признание было вынужденным. В конце статьи журналист снова цитировал Старка, заявившего, что «полиция продолжает рассматривать другие версии».

От последних слов мне стало еще хуже. Когда копы говорят, что «рассматривают другие версии», это значит — «мы сели в лужу». А моя полицейская душа желала знать все — как, почему и, главное, кто? На вопрос «Где?» мне уже ответили.

Кресент-Хайтс был одним из маленьких городских поселков, рассыпанных вдоль шоссе. Он находился на окраине Халф-Мун-Бэй, всего в пяти или шести милях от меня.

 

ГЛАВА 28

«Пять минут на все. И ни секунды больше». Наблюдатель отметил время в блокноте и вышел из серого фургона на Оушн-Колони-роуд. В это утро на нем была желто-бурая форма контролера — комбинезон с красно-белыми нашивками на груди. Потуже натянув козырек кепки, он похлопал себя по карманам — в левом лежала фотокамера, в правом складной нож — и сунул под мышку планшет и тюбик с клеем.

Наблюдатель торопливо прошагал по узкой дорожке, тянувшейся вдоль дома О'Майли. Остановился возле подвального окна, натянул резиновые перчатки и с помощью стеклореза и присоски вытащил из рамы прозрачную панель. Мужчина подождал, пока перестанет лаять соседская собака, и полез в подвал.

Вот и все. Он уже внутри.

Лестница из подвала вела наверх и дальше через незапертую дверь в кухню — просторное помещение с дорогостоящей техникой и роскошной посудой. Рядом с телефоном лежал листочек с кодами сигнализации. Наблюдатель их запомнил.

Спасибо, док. Вот болван!

Он достал из кармана миниатюрную камеру, настроенную на быструю трехкадровую съемку, и стал наводить ее на стены кухни. З-з-зт, з-з-зт, з-з-зт. 3-з-зт, з-з-зт, з-з-зт.

Наблюдатель снова поднялся по лестнице и увидел, что дверь в спальню распахнута. Он постоял в дверях, разглядывая вещи девочки: ее кровать с тяжелым балдахином, сборчатые покрывала палевого и лавандового цветов. Плакат группы «Крид», фотографии диких животных.

Кэтлин, Кэтлин… милая ты девочка.

Мужчина навел камеру на туалетный столик и — з-з-зт, з-з-зт — заснял губную помаду, духи и открытую коробку с тампонами. Он глубоко вдохнул стоявший в детской запах, провел пальцем по расческе и вытащил застрявший в зубчиках золотисто-рыжий волос.

Выйдя из комнаты Кэтлин, наблюдатель перешел в соседнюю — спальню родителей, более просторное помещение, затянутое яркого цвета драпировками и пропитанное запахом сухих духов.

В изголовье кровати стоял огромный плазменный телеэкран. Наблюдатель открыл ночной столик, пошарил в ящиках и нашел несколько пачек фотографий, перевязанных резиновыми лентами. Раскрыв одну, развернул снимки веером, словно колоду карт. Он собрал карточки и бросил их обратно в ящик. Потом нацелил объектив на стены и сделал панорамный снимок комнаты, непрерывно жужжа камерой.

В этот момент он заметил, что в шкафу блестит маленькая точка — стеклянный «глазок» размером меньше пуговицы. Мужчина застыл на месте.

Неужели засветился?

Он рывком распахнул шкаф и увидел прикрепленный к задней стенке видеомагнитофон. Кнопка записи была не включена.

Аппарат не работает.

Наблюдатель с облечением вздохнул. На него накатило что-то вроде вдохновения. Вооружившись камерой, он быстро сфотографировал все комнаты на втором этаже, запечатлел каждую нишу, каждый уголок и торопливо спустился в подвал. На все ушло четыре с половиной минуты.

Выбравшись на улицу, мужчина обмазал края стекла клеем и вставил обратно в раму. Клей продержится до следующего визита — когда он вернется в дом, чтобы пытать и убивать хозяев.

 

ГЛАВА 29

Едва я открыла дверь на улицу, как Марта натянула поводок и потащила меня наружу, на обжигающее солнце. Пляж был недалеко, и мы как раз направились туда, когда краем глаза я заметила какую-то черную собаку, стремительно приближавшуюся ко мне и Марте. Моя дурочка тут же вырвала свой поводок и помчалась вскачь.

Я заорала, но мой крик оборвался от резкого удара в спину. Я шлепнулась на землю, и что-то — или кто-то — навалилось на меня сверху. Какого дьявола?

Кое-как выпутавшись из клубка плоти и металла, я вскочила и приготовилась к схватке.

Проклятие! На меня налетел велосипедист. Парень с трудом поднялся с земли. Ему было лет двадцать с небольшим, тонкие волосы взъерошены, на одном ухе болтались очки в розовой оправе.

— Софи-и! — завопил он вдогонку двум собакам, во весь дух несшимся в сторону прибоя. — Софи, нет!

Черная собака залаяла и оглянулась на велосипедиста, который поправил очки и посмотрел на меня с озабоченным видом.

— Простите, ради Бога. Вы в порядке? — спросил он. Бедняга явно боролся с заиканием.

— Пока не знаю, — пробормотала я, тяжело дыша.

Мне пришлось ковылять вслед за Мартой, которая уже виновато трусила обратно, прижав уши, будто боялась, что ее побьют.

Я провела рукой по ее шерсти в поисках укусов, почти не слушая велосипедиста, уверявшего, что его Софи совсем щенок и не хотела ничего плохого.

— Слушайте, давайте я возьму машину и отвезу вас в больницу, — предложил он.

— Что? Нет, спасибо. Я в порядке.

Марта тоже не пострадала. Но я была раздражена и намеревалась устроить взбучку этому парню. Впрочем, никто не застрахован от инцидентов, правда?

— Что у вас с ногой?

— Не обращайте внимания.

— Вы уверены, что…

Велосипедист пристегнул Софи и представился:

— Боб Хинтон. Если вам нужен хороший адвокат, вот моя карточка. Мне правда очень жаль.

— Линдси Боксер. — Я взглянула на его визитку. — Мне действительно нужен хороший адвокат. На меня только что наехал какой-то парень с волкодавом.

Велосипедист нервно улыбнулся:

— Раньше я вас здесь не видел.

— Рядом живет моя сестра Кэтрин. — Я указала на синий дом.

Поскольку нам с Бобом было в одну сторону, мы направились по песчаной дорожке, петлявшей среди зарослей травы. По дороге я рассказала, что решила несколько недель погостить у сестры, прервав свою работу в полиции.

— Так вы коп? Что ж, место для вас самое подходящее. В последнее время у нас происходят жуткие преступления. Убийства.

Меня сразу бросило в жар и холод. Лицо вспыхнуло как пламя, а сердце превратилось в лед. Убийства! Это как раз то, от чего я пыталась убежать. Мне хотелось немного отдохнуть, прийти в себя. Кем бы ни был этот забавный адвокат, я не собиралась обсуждать с ним подобные темы.

— Мне пора идти, — пробормотала я, подтянув к себе Марту, чтобы она не отставала от меня ни на шаг. — Будьте осторожнее! — бросила я через плечо. — И смотрите, куда едете.

Я вскарабкалась на песчаный холм, стараясь поскорее избавиться от Боба Хинтона. С глаз долой. Из сердца вон.

 

ГЛАВА 30

Вода была слишком холодной, чтобы плавать, поэтому я села на песок и стала смотреть на горизонт, где водянисто-голубой залив сливался с пенистой громадой Тихого океана. Марта носилась взад-вперед по пляжу, выбрасывая из-под лап песок, а я наслаждалась теплым солнцем и легким ветерком, как вдруг что-то твердое уперлось мне в спину. Я оцепенела. Сердце замерло у меня в груди.

— Ты убила эту девочку, — произнес чей-то голос. — Зачем ты это сделала?

Я не сразу поняла, кто говорит. Мои мысли закружились вихрем, пытаясь найти имя, причину, правильный ответ. Я передвинула руку назад, чтобы успеть схватить оружие, и краем глаза заметила лицо подростка. В его глазах пылала ненависть. И страх.

— Не двигайся! — крикнул мальчик, крепче прижав ствол к моей спине. Я почувствовала, что обливаюсь потом. — Ты убила мою сестру. Убила ни за что!

Я вспомнила пустые глаза Сары Кэйбот, когда она рухнула на землю.

— Прости, мне очень жаль, — промолвила я.

— Пока нет, но очень скоро ты и вправду пожалеешь. И запомни вот что. Всем плевать!

Утверждают, что нельзя услышать попавшую в тебя пулю, но это ложь. Удар свинца, пробившего мой позвоночник, поразил меня как гром. Я упала на песок, парализованная выстрелом. Я не могла ни двигаться, ни говорить, и кровь струей хлестала из меня на пляж, растворяясь в ледяной воде залива.

Но как, когда, почему это произошло? Существовала причина, и эта причина была во мне. Я сама совершила главную ошибку.

Надо было надеть на них наручники. Вот что мне следовало сделать.

С этой мыслью я открыла глаза. Я лежала на боку, вцепившись руками в песок. Марта стояла рядом и дышала мне в лицо.

Нет, не всем плевать.

Я села и обвила руками ее шею, зарывшись лицом в густую шерсть.

Остаток сна еще сидел во мне как острая заноза. Не надо обладать большим умом, чтобы понять его значение. Кошмар последнего месяца не выпускал меня из лап. Я застряла в нем по уши, как в трясине.

— Все в порядке, — успокоила я Марту. Это называется — лгать в лицо.

 

ГЛАВА 31

Предоставив Марте пугать прибрежных птичек, я растянулась на песке и погрузилась взглядом в небо, представляя, что парю под облаками вместе с чайками. Печальное прошлое и неясное будущее занимали мои мысли, когда я опустила голову и увидела его фигуру.

Мое сердце дрогнуло. Он щурился на блеск воды, на лице сияла ослепительная улыбка.

— Привет, красотка!

— О Господи. Тебя выбросило прибоем?

Он помог мне встать. Мы поцеловались, и я почувствовала, как от его тела исходит жаркое тепло.

— Как тебе удалось вырваться? — спросила я, крепко прижав его к себе.

— Ты не поняла. Я здесь на работе. Защищаю береговую линию от возможного проникновения террористов, — усмехнулся он. — Порты и пляжи — мои главные объекты.

— А я думала, твоя работа — каждое утро выбрать правильный цвет для террористической угрозы.

— Ну да, и это тоже. — Он показал мне галстук. — Видишь? Желтый.

Мне нравилось, когда Джо шутил над своей работой, ведь иначе она выглядела слишком мрачной. На самом деле наша береговая линия состояла из сплошных дыр, и Джо прекрасно знал это.

— Не надо меня соблазнять, — произнес он, когда мы снова поцеловались. — У меня и так трудная работа.

Я рассмеялась.

— Если станешь думать только о службе, превратишься в зануду.

— У меня для тебя кое-что есть, — промолвил Джо, когда мы проходили мимо пристани. Он достал из кармана сверток и протянул мне. — Я сам упаковал его.

Тонкая шелковая бумага была крест-накрест перевязана скотчем, и Джо нарисовал на свободных местах крестики и нолики. Я развернула сверток и вытащила блестящий медальон с серебряной цепочкой, змейкой свернувшейся на моей ладони.

— Что-то вроде охранного амулета, — пояснил Джо.

— Милый, это же Кокопелли! Как ты догадался? — Я поднесла маленький диск к глазам, внимательно разглядывая изображение.

— Просто заметил у тебя дома индейскую посуду.

— Господи, как здорово! То, что мне сейчас нужно.

Я повернулась к нему спиной, чтобы он помог мне застегнуть длинную цепочку. Джо откинул мои волосы и поцеловал меня в шею. От прикосновения его губ и шершавой кожи в нежное местечко меня бросило в дрожь. Я быстро повернулась к нему лицом и утонула в его объятиях. Следующий поцелуй был куда более страстным и глубоким. Я с трудом оторвалась от Джо.

— Почему бы тебе не снять одежду? — предложила я.

 

ГЛАВА 32

Спальня для гостей в доме Кэт была дымчато-розовой, с широкой кроватью у окна. Джо бросил пиджак на стул, за ним последовали джинсовая рубашка и желтый галстук. Я подняла руки, и он мягко снял через голову мой легкий топ. Я прижала ладони Джо к своей груди, чувствуя, что от его прикосновений делаюсь абсолютно невесомой. Потом мои трусики упали на пол, и я тяжело задышала. Джо закончил раздеваться и присоединился ко мне на кровати. Он был дьявольски хорош собой. Через мгновение мы сплелись в объятиях.

— Линдси, у меня есть для тебя еще кое-что, — сказал Джо. То, о чем он говорил, было очевидно. Я рассмеялась, уткнувшись ему в шею.

— Нет, не это, — добавил Джо. — Я вот о чем.

Я открыла глаза и увидела, что он указывает на маленькие буквы, аккуратно написанные шариковой ручкой поперек груди. Он начертал на своем сердце мое имя: «Линдси».

— Ты милый, — пробормотала я с улыбкой.

— Нет, я романтик, — возразил Джо.

 

ГЛАВА 33

Секс никогда не был главным в моих отношениях с Молинари. Джо занимал слишком много места в моей жизни, чтобы подходить для роли человека, с котором можно просто весело провести время. Но за это мне приходилось платить большую цену. В те редкие дни, когда нам удавалось видеться, мы ощущали себя невероятно близкими друг к другу. А на следующее утро он улетал в Вашингтон, и я не знала, когда мы встретимся снова — и какой будет эта встреча.

Говорят, люди влюбляются лишь тогда, когда готовы к этому. Была ли я готова? В моей жизни уже был мужчина, к которому я испытывала столь же сильные чувства, но он умер ужасной смертью.

А что думает Джо? Однажды он обжегся на разводе. Сможет ли он опять кому-нибудь доверять?

Теперь, когда я лежала в его объятиях, мое сердце разрывалось между страхом перед болью неминуемой разлуки и желанием очертя голову броситься в свою любовь.

— О чем ты думаешь, Линдси?

— О тебе. Только о тебе.

Я крепко прижала его к себе, стараясь вернуться в настоящую минуту. Мы стали целовать и ласкать друг друга до тех пор, пока каждый миллиметр разделявшего нас расстояния не стал казаться нам невыносимым, и мы бурно слились вместе, составив совершенное и цельное единство. Я застонала от желания и зашептала Джо, какой он чудесный и замечательный.

— Я люблю тебя, Линдси, — пробормотал Джо.

Я повторяла его имя и говорила, что люблю, люблю его, пока волны наслаждения не захлестнули меня с головой, и я забыла про все свои страхи и тревоги. Затем мы долго отдыхали, чувствуя, как успокаивается наше дыхание и как ласково и послушно мир лежит в наших руках, — и вдруг в дверь позвонили.

— Вот черт! — воскликнула я. — Сделаем вид, что никого нет дома.

— Лучше открыть, — мягко возразил Джо. — Может, это за мной.

 

ГЛАВА 34

Перекатившись через Джо, я накинула на плечи его рубашку и приблизилась к двери. На пороге с выжидательной улыбкой стояла симпатичная женщина лет пятидесяти, в платье от Лили Пулитцер. Для свидетеля Иеговы она выглядела чересчур стильной, а для федерального агента — слишком жизнерадостной.

Незнакомка представилась как Кэроли Браун.

— Я живу на Кабрилло-хайуэй, примерно в миле к северу отсюда. Знаете голубой дом с сетчатой оградой?

— Знаю. Это школа?

— Да.

Наверное, я отвечала резко, но мне было неловко от своих растрепанных волос и мятого лица, раскрасневшегося от любовной лихорадки.

— Чем могу помочь, мисс Браун?

— На самом деле — доктор Браун, но можете называть меня Кэроли. А вы Линдси, правильно? Мы с дочерью помогаем вашей сестре присматривать за Пенелопой. Это вам.

Она протянула мне большое блюдо, закрытое алюминиевой фольгой.

— Ах да! Кэт о вас говорила. Простите. Я бы пригласила вас в дом, но…

— Не надо извиняться. Я вовсе не собиралась наносить визит. Просто доставила подарок от Феи-булочки. Добро пожаловать в Халф-Мун-Бэй.

Я поблагодарила Кэроли, после чего мы обменялись парой фраз, и она двинулась к своей машине. Подобрав утреннюю газету, я вернулась в дом и по пути просмотрела первую страницу. Сегодня воскресенье, индекс «НАСДАК» упал на десять пунктов, расследование убийства в Кресент-Хайтс не сдвинулось с места. Казалось невероятным, что этих людей могли убить в таком чудесном месте.

Я рассказала Джо об ужасном преступлении и сдвинула алюминиевую фольгу.

— Шоколадный торт, — объявила я. — От Феи-булочки.

— Фея-булочка? Вроде пасхального зайца?

— Кажется, да. Что-то в этом духе.

Джо бросил на меня мечтательный взгляд.

— Знаешь, а она тебе идет. Я имею в виду рубашку.

— Спасибо, дружище.

— Но без нее ты будешь еще лучше.

Я улыбнулась, поставила блюдо на стол, потом медленно расстегнула пуговицы и сбросила рубашку с плеч.

 

ГЛАВА 35

— В детстве у меня тоже была такая свинка, — сообщил Джо, когда вечером мы подошли к домику Пенелопы.

— Брось! Ты же из Бруклина.

— Ну и что, в Бруклине есть задние дворики. Нашу хрюшку звали Альфонс Пиньоль, мы кормили его пастой и обжаренным салатом, приправленным чинзано. Он это обожал.

— Ты все выдумал!

— Ничего подобного.

— И что с ним стало?

— Пошел на жаркое нашим бруклинскими язычникам. Под яблочным соусом.

Джо заметил недоверие на моем лице.

— Ладно, я соврал. Когда я поступил в школу, мы перевезли его на ферму в штат Нью-Йорк. Сейчас я тебе кое-что покажу.

Он потянулся к граблям, стоявшим возле домика, и Пенелопа сразу же принялась сопеть и хрюкать. Джо стал издавать такие же звуки.

— Поросячья латынь, — пояснил он, улыбнувшись. Джо перекинул грабли через забор и почесал Пенелопе спину. Свинка упала на колени, перевернулась на спину и в восторге задрала копытца к небу.

— Не устаю удивляться твоим талантам! — воскликнула я. — Кстати, теперь ты можешь загадать три желания.

 

ГЛАВА 36

На закате дня Джо, я и Марта поужинали на большой веранде с видом на залив. Я приготовила по маминому рецепту жареных цыплят под соусом барбекю, а на десерт подала мороженое — вишневый Гарсиа и чанки-манки. Мы просидели за столом несколько часов, слушая по радио музыку и глядя на язычки свечей, колыхавшиеся в прибрежном ветерке.

Ночью мы постоянно просыпались и тянулись друг к другу, чтобы целоваться, шутить и заниматься сексом. Мы сидели в кровати, ели шоколадный торт и мечтали вслух, а потом засыпали, так и не разомкнув объятий.

На рассвете зазвонивший у Джо мобильник разрушил идиллию. Молинари сказал:

— Да, сэр. Я готов. — И отключил связь.

Он снова обнял меня и прижал к себе. Я поцеловала его в шею.

— Когда за тобой приедут?

— Через пару минут.

Джо знал, что говорил. У меня было всего сто двадцать секунд, чтобы увидеть, как он оденется в темной комнате при свете одинокого луча, который падал сквозь жалюзи на его грустное лицо.

— Не вставай, — сказал он, когда я попыталась слезть с кровати.

Джо натянул мне одеяло до подбородка и стал покрывать поцелуями мое лицо — глаза, щеки, губы.

— Кстати, я загадал три желания.

— Какие?

— Нельзя рассказывать заранее, но одно из них — вишневый Гарсиа.

Я рассмеялась и поцеловала его в щеку.

— До встречи, Линдси.

— До встречи, Джо.

— Я позвоню.

Я не стала спрашивать — когда.

 

ГЛАВА 37

Ранним утром все трое собрались в «Кофе бин» и устроились на каменной террасе, выходившей на затянутый дымкой океан. Кроме них, в кафе никого не было, и они вели напряженный разговор, обсуждая предстоящее убийство. Человек в синих джинсах и черной кожаной куртке — сообщники звали его Факт — повернулся к остальным и сказал:

— Ладно, а теперь повторите еще раз для меня.

Мужчина по прозвищу Лоцман добросовестно прочел записи в блокноте, перечислив привычки обитателей дома, распорядок дня и все, что ему удалось узнать о семье О'Майли.

Другой парень, по прозвищу Охотник, одобрительно кивнул головой. О'Майли были его находкой, и собранные Лоцманом сведения лишь подтвердили, что чутье не подвело его. Он стал насвистывать какой-то старый блюз, но осекся под взглядом Факта.

Факт был щуплого телосложения, но, похоже, имел немалый вес в компании.

— Ты хорошо поработал, — согласился он. — Но у меня возникли кое-какие сомнения.

Лоцман заволновался. Он оттянул воротник джемпера и стал торопливо рыться в фотографиях. Прижав пальцем один снимок, Лоцман вооружился авторучкой и начал обводить конкретные детали.

— Неплохо для начала, — заметил Охотник, решив вступиться за товарища.

Но Факт раздраженно махнул рукой:

— Только не надо пудрить мне мозги. Говорите дело. — И добавил: — Закажем что-нибудь.

На террасе появилась официантка Мэдди в тугой безрукавке и приспущенных на бедрах джинсах под кругленьким животиком.

— Вот кого я называю трясопузками, — сострил Охотник, глядя на девушку со смесью вожделения и насмешки.

Мэдди ответила ему бледной улыбкой и разлила кофе по чашкам. Потом вытащила свой блокнот и приняла заказ Факта — яичница с беконом и свежая булочка с корицей.

Лоцман и Охотник взяли тоже самое, но в отличие от Факта едва притронулись к еде. Они продолжали тихо разговаривать. Размышляли, как обойти препятствия. Обсуждали варианты.

Факт внимательно слушал, разглядывая утренний туман, — и через некоторое время план был полностью готов.

 

ГЛАВА 38

Утро выдалось ярким и красивым, как пляжный коврик. Я ужасно жалела, что Джо не мог разделить его со мной.

В ответ на мой свист Марта прыгнула в машину, и мы направились в город за продуктами. Проезжая по Кабрилло-хайуэй, я заметила знак: «Школа «Бэйсайд», управление охраны детства, штат Калифорния».

Справа у обочины вырос большой голубой дом. Повинуясь внезапному импульсу, я свернула на парковочную площадку. Некоторое время я сидела за рулем, разглядывая здание, детский городок и высокую ограду из проволочной сетки. Потом вышла из автомобиля, заперла его на замок и зашагала по дорожке из гравия к внушительной дубовой двери.

На звонок ответила очень толстая черная женщина чуть старше тридцати.

— Здравствуйте, — сказала я. — Я ищу доктора Браун.

— Входите. Она сейчас в преподавательской. Меня зовут Майя Эббауд. Я учительница.

— А кто учится в этой школе? — спросила я, двинувшись вслед за ней по темному узкому коридору, за которым оказалась лестница.

— В основном беспризорники — их присылают сюда со всего штата. Можно сказать, здешним ребятам повезло.

Поднявшись, мы увидели ряд небольших классов, холл с телевизором и группы учеников, от самых маленьких до почти взрослых. Конечно, это мало напоминало «Оливера Твиста», но все-таки вид бездомных детишек, лишенных крова и семьи, навел меня на грустные мысли.

Мисс Эббауд покинула меня на пороге светлой и просторной комнаты со множеством окон, где я увидела Кэроли Браун. Она тут же вскочила и поспешила ко мне.

— Линдси! Рада вас видеть.

— Я проезжала мимо и… в общем, решила извиниться за свой неласковый прием.

— О, перестаньте. Я застала вас врасплох, и мы незнакомы. Хорошо, что вы приехали. Хочу вас кое с кем познакомить.

Я предупредила, что не могу остаться надолго, но она заверила, что это займет всего минуту.

Мы спустились на детскую площадку, и моя спутница подвела меня к симпатичной темноволосой девочке лет восьми, которая сидела за столиком под тенистым деревом и играла в «Могучих рейнджеров».

— Это моя дочь Эллисон, — представила Кэроли. — А это тетя Бригид и Мередит, ее зовут Линдси. Она детектив.

Кэроли подчеркнула последнее слово, и девочка взглянула на меня с интересом.

— Я вас знаю. Вы заботитесь о Пенелопе, верно?

— Да, Эли, но лишь на несколько недель.

— Пенелопа красавица, правда? К тому же она умеет читать мысли.

Эллисон рассказывала о своей четвероногой подружке, пока мы втроем шагали к автостоянке.

— Круто, что вы полицейский, — сказала она, взяв меня за руку.

— Ты считаешь?

— Конечно. Это значит, что вы умеете решать проблемы.

Пока я раздумывала над ее фразой, девочка взволнованно сжала мои пальцы и бегом бросилась к машине. Марта лаяла и размахивала хвостом, пока я не выпустила ее наружу. Она сразу начала танцевать вокруг Эллисон и слюнявить ее поцелуями.

Мы с трудом оттащили от девочки собаку, и я обсудила с Кэроли, когда мы сможем встретиться. Помахав на прощание из открытого окна, я подумала: «Кажется, у меня появился новый друг».

 

ГЛАВА 39

Лоцман нервно вцепился в руль автомобиля, ожидая, когда Лорели О'Майли выйдет на крыльцо. Его совсем не радовала перспектива снова забираться в дом. Наконец эта безмозглая толстуха появилась на улице и заперла входную дверь, чтобы отправиться за ежедневными покупками. Она села в маленький красный «Мерседес» и помчалась по Оушн-Колони-роуд, не взглянув по сторонам.

Лоцман вышел из своей машины. Он был в свободных брюках, спортивной крутке и темных очках — примерно так мог одеваться сотрудник телефонной фирмы. Лоцман быстро направился к дому.

Как и в прошлый раз, Лоцман присел у подвального окна и надел перчатки. С помощью ножа поддел стеклянную панель с засохшим клеем, вынул ее из рамы и спрыгнул внутрь. Не теряя времени, взломщик поспешил к лестнице и поднялся в спальню О'Майли. Он залез в шкаф, раздвинул вешалки с одеждой и изучил стоявшую на полке видеокамеру.

Вытащив из камеры пленку, Лоцман положил ее в карман, потом наугад взял еще одну кассету из валявшейся рядом кучки и с трудом подавил в себе желание аккуратно расставить остальные. Напоследок он забрал из ночного столика пачку фотографий.

Лоцман находился в доме всего две минуты и двадцать секунд, когда наверху хлопнула входная дверь. Во рту у него мгновенно пересохло. За время его наблюдений никто не возвращался домой в этот час. Лоцман забрался в шкаф и спрятался за подолами широких юбок. Он протянул руку и закрыл дверь.

Мягкий ковер почти заглушил шаги, и Лоцман вздрогнул, когда ручка двери внезапно повернулась. У него не было времени для раздумий. Шкаф открылся, одежда раздвинулась — и свет упал на Лоцмана, съежившегося у стенки, словно вор.

Лорели О'Майли громко охнула и схватилась за сердце. Ее лицо потемнело.

— Я вас знаю, — пробормотала она. — Что вы здесь делаете?

В руке мужчины блеснул нож. Лорели увидела его и издала истошный крик. У Лоцмана не осталось выбора. Он прыгнул вперед, и тонкое лезвие вонзилось женщине в живот, оборвав пуговицы с шелкового платья. Лорели отпрянула, но Лоцман, точно страстный любовник, крепко прижал ее к себе.

— О Боже, зачем вы это делаете? — прошептала она. У нее стали закатываться глаза.

Лоцман ухватился ладонью за ее затылок и воткнул лезвие поглубже, распоров всю брюшную полость. Кровь не брызнула — она хлынула наружу, как вода из рваного пакета. У Лорели подогнулись ноги, и она рухнула прямо в шкаф.

Присев на корточки, мужчина прижал пальцы к ее сонной артерии. У женщины задрожали веки. Еще немного, и ей конец.

Ему едва хватило времени, чтобы выполнить все необходимое. Он задрал ее юбку, снял с себя ремень и начал хлестать женщину по ягодицам, пока Лорели О'Майли не умерла в собственном платяном шкафу.

 

ГЛАВА 40

С самого начала все пошло наперекосяк. Лоцман сидел в автофургоне, припаркованном на Келли-стрит напротив двухэтажного дома, где находился офис доктора. Он покосился на Охотника, который сидел в соседнем кресле. Потом снова стал рассматривать автостоянку. Его взгляд с беспокойством скользил по редким прохожим и машинам на парковочной площадке.

Когда на улице появился доктор Бен О'Майли, Лоцман толкнул локтем Охотника. Они переглянулись. Пора. Лоцман вышел из фургона. Он почти бегом бросился к доктору и настиг его раньше, чем тот сел в свой джип.

— Доктор, доктор, ради Бога! Мне нужна ваша помощь.

— В чем дело, сынок? — Доктор обернулся с удивленным и немного раздраженным видом.

— Моему другу плохо! Я не знаю, что с ним. Какой-то спазм или сердечный приступ. Прошу вас, помогите!

— Где он?

— Там, в машине! — Лоцман указал на стоявший неподалеку грузовой фургон. — Скорее, умоляю вас!

Лоцман бросился назад, оборачиваясь на ходу, чтобы убедиться, следует ли за ним доктор. Когда они приблизились к фургону, он настежь распахнул переднюю дверцу и отступил в сторону, продемонстрировав скорчившуюся в кресле фигуру.

Доктор нагнулся и подался вглубь, чтобы приподнять веко у Охотника. Он вздрогнул, когда ему в шею уперся острый нож.

— Влезай, — приказал Лоцман.

— И чтобы ни звука, — добавил Охотник с обезоруживающей улыбкой. — Или мы убьем всю твою семью.

 

ГЛАВА 41

Лоцман слышал, как связанный доктор перекатывается в фургоне, пока они мчались по ухабистой дороге.

— Может, здесь? — спросил он у Охотника.

Посмотрев в боковое зеркальце, он свернул с шоссе, въехал в небольшой просвет между деревьями и нажал на тормоза.

Охотник вылез из кабины, распахнул заднюю дверь фургона и посадил доктора на пол.

— Ну все, док, пора, — сказал он, сорвав клейкую ленту с его рта. — Желаешь сказать последнее слово? Или обойдешься так?

— Господи, что я могу сказать? — выдохнул доктор О'Майли. — Это вы мне скажите. Что вам нужно — деньги? У меня есть деньги. Наркотики? Берите все, что хотите.

— Очень глупо, док, — покачал головой Охотник. — Даже для тебя.

— Не делайте этого, прошу вас, — взмолился доктор. — Помогите мне, пожалуйста!

— Помогите мне, пожалуйста! — передразнил его Лоцман.

— Что я вам сделал? — всхлипнул О'Майли.

Грубый толчок вышвырнул доктора на обочину дороги.

— Все намного проще, чем ты думаешь, — добродушно произнес Охотник, наклонившись к уху доктора. — Просто подумай о тех, кого ты любишь… и скажи «прощай».

Бен О'Майли даже не увидел камня, который обрушился ему на голову.

Охотник раскрыл нож и вздернул голову доктора, ухватившись за его седые волосы. Аккуратно, точно разрезая дыню, он полоснул ему по горлу. После этого Лоцман снял ремень и стал хлестать по ослепительно белым ягодицам доктора О'Майли, оставляя на них багровые подтеки.

— Ну что, нравится? — усмехнулся он, тяжело дыша над умирающим.

Охотник стер с ножа отпечатки пальцев, использовав рубашку жертвы. Затем он зашвырнул камень и нож как можно дальше, в самую гущу зеленых зарослей, покрывавших склон холма.

Чуть позже они вместе взяли доктора за руки и за ноги и перетащили на скалистый обрыв возле дороги. Раскачав обвисший труп, они на счет «три» сбросили его вниз. Через секунду оба услышали, как мертвец покатился вниз и затрещал в густом кустарнике, пока не затих где-то далеко внизу, на самом дне ущелья, — там, где, как они рассчитывали, убитый пролежит до тех пор, пока койоты не растащат его по косточкам.

 

ГЛАВА 42

Я сидела на веранде, подбирая новую мелодию на гитаре, когда меня отвлек ужасающий грохот на дороге. Это был огромный тягач, с жутким ревом тащившийся по Си-Вью-авеню. Я с раздражением взглянула на грузовик и увидела, что он везет «понтиак-бонневилл» восемьдесят первого года.

Мой «понтиак-бонневилл».

Водитель помахал мне рукой.

— Эй, дамочка, принимайте груз.

Ну да, это был он — человек на Луне. Парень с бензозаправки. Я с улыбкой смотрела, как Кит орудует рычагами, спуская автомобиль на землю. Когда машина встала на все четыре колеса, он вылез из кабины и направился ко мне, раскачиваясь на ходу.

— С чего вы взяли, что сможете починить эту развалину? — поинтересовался Кит, присев на ступеньки.

— Мне уже приходилось ремонтировать машины, — ответила я. — В основном патрульные.

— Значит, вы механик? — Он присвистнул. — Матерь Божья. То-то я сразу заприметил в вас родственную душу.

— Вообще-то я коп.

— Врете!

— Нет, не вру. — Я рассмеялась, увидев округлившиеся глаза парнишки.

Он протянул мускулистую руку к моей гитаре и, буркнув: «Можно?» — взялся за гриф.

Не стесняйся, приятель.

Кит поставил гитару на колени и, взяв несколько аккордов, выдал что-то вроде душераздирающего кантри в духе «Меня бросила моя подружка». Он сыграл это с таким комическим надрывом, что я не удержалась от смеха. Паренек изобразил шутливый поклон и вернул мне гитару.

— Ну а вы что играете? — спросил он.

— Акустический рок и блюзы. Сейчас я как раз разучиваю новую песню. Пытаюсь подобрать мотив.

— У меня есть идея. Почему бы нам не обсудить это за ужином? Я знаю неплохое местечко на Мосс-Бич.

— Спасибо, Кит. Это отличное предложение, но я уже занята. — Моя рука потянулась к подаренному Джо медальону и сжала фигурку Кокопелли.

— Должен признаться, вы разбиваете мне сердце.

— Ничего, как-нибудь переживешь.

— Нет, правда. Я полностью сражен. Красавица, да еще разбирается в технике. Чего еще желать от девушки?

— Ну все, Кит. — Я похлопала его по руке. — Покажи мне мою новую машину.

Мы вместе спустились с веранды, и подошли к автомобилю. Я провела рукой по гладкому крылу, открыла дверцу и села на водительское место.

В салоне было просторно и уютно, а приборная доска сияла всевозможными дисками и циферблатами.

— Прекрасная покупка, Линдси, — заметил Кит, облокотившись на крышу автомобиля. — Я бы не стал продавать вам рухлядь. Инструменты лежат в багажнике, но если возникнут проблемы, вы всегда можете мне позвонить.

— Непременно.

Парень смущенно улыбнулся, стянул свой головной убор, встряхнул рыжими кудрями, снова водрузил кепку на голову и пробормотал:

— Берегите себя, ладно?

Я помахала ему на прощание, и он уехал. Потом я вставила ключ в мою новую малышку и включила зажигание. Мотор не завелся. Он не заревел, не завыл и даже не чихнул.

«Понтиак» был мертв, как распластанная на шоссе лягушка.

 

ГЛАВА 43

Я составила список недостающих деталей и провела остаток дня, надраивая свой «понтиак-бонневилл» с помощью чистящей жидкости, которую Кит оставил мне в багажнике. Превращение темно-бурого металла в сияющую бронзу приводило меня в восторг.

Я все еще наслаждалась своей работой, когда из проезжавшей мимо машины выбросили вечернюю почту. Я подхватила ее на лету и заслужила одобрительный возглас почтальона: «Классный бросок!»

Развернув местную газету, я наткнулась на огромный черный заголовок:

ЖЕНА ДОКТОРА ЗАРЕЗАНА В СВОЕМ ДОМЕ. ЕЕ МУЖ ИСЧЕЗ.

Оцепенев посреди лужайки, я начала читать:

«Сегодня днем в собственном доме на Оушн-Колони-роуд была убита Лорели О'Майли, супруга доктора Бена О'Майли. По предположениям полиции, убийство произошло во время неудачной попытки ограбления. Падчерица жертвы.

Кэтлин, 15 лет, после возвращения из школы обнаружила тело мачехи в ее спальном гардеробе. Доктор О'Майли, уважаемый врач и давний житель нашего поселка, пропал без вести.

Начальник полиции Питер Старк обратился к людям, собравшимся возле полицейского участка, с просьбой сохранять спокойствие и бдительность.

«Судя по всему, Лорел и О'Майли была убита человеком, который уже совершил в нашем поселке несколько ужасных преступлений, — заявил Старк. — Пока мы не можем разглашать детали следствия, но я заверяю, что полиция сделает все для поиска убийцы».

Отвечая на вопросы репортеров, Старк сказал: «В последний раз доктора О'Майли видели около полудня. Он отправился на обед, но не вернулся в офис и не позвонил. В настоящее время полиция не считает его подозреваемым».

Свернув газету, я невидящим взглядом уставилась на уютные особнячки Си-Вью-авеню. Инстинкт полицейского во мне вопил во весь голос. Я была копом без дела, копом без работы. Читать об убийствах в газетах — чепуха. Информацию надо получать из первых рук.

Бросив полировать машину, я вернулась в дом и заказала групповой звонок.

Мне вдруг ужасно захотелось поболтать с девчонками.

 

ГЛАВА 44

Первой на линии появилась Клэр, и ее мягкий голос согрел мне душу.

— Привет, куколка. Как отдыхаешь? Щеки зарумянились? Спишь крепко?

— Я стараюсь, пташка, но у меня в голове искрит от напряжения.

— Линдси, ты просто обязана расслабиться на всю катушку. Чего бы только я не отдала за недельку отдыха!

Через минуту присоединилась Синди — как всегда, она была оживлена и полна энергии.

— Линде, нам тебя не хватает. Скукотища жуткая!

— Эх, вот бы вас сейчас сюда, — вздохнула я. — К голубому морю и желтому песку. Кстати, Джо заезжал ко мне на ночку.

Синди поделилась новостью о втором свидании с перспективным хоккеистом, а я рассказала про Кита, рыжеволосого парня с автозаправки.

— Он чуть старше двадцати, чем-то похож на Брэда Питта. И положил на меня глаз.

Вмешалась Клэр:

— Детки, выболтаете, как две скучающие замужние дамы.

— Хотела бы я так скучать, как ты со своим Эдмундом, — съязвила Синди. — Вот было бы здорово!

Все эти поддразнивания и смешки живо напомнили мне о наших вечеринках в кафе «У Сьюзи».

Как обычно бывало в таких случаях, разговор зашел о деле.

— А что там с этими убийствами у вас в округе?

— Довольно скверная история. Весь город стоит на ушах. Несколько недель назад убили молодую пару, а сегодня утром зарезали женщину — буквально в миле от меня.

— Я слышала новости, — вставила Синди. — Кровавое дельце.

— Верно. Все это сильно смахивает на серийные убийства, и меня просто бесит собственная беспомощность. Мне бы съездить на место преступления, пошерстить улики. А я сижу и ничего не делаю.

— Ладно, вот тебе кусочек информации, — произнесла Клэр. — Я выудила его из нашей базы данных. Ты говоришь о супружеской чете из Кресент-Хайтс, правильно? Так вот, перед смертью обоих высекли.

Похоже, я на мгновение отключилась, вспомнив про «Джона Доу № 24». Его тоже подвергли порке.

— Их высекли? Клэр, ты уверена?

— Абсолютно. Следы на спине и ягодицах.

Запищал звонок с другой линии, и, взглянув на фамилию звонившего, я мгновенно погрузилась в прошлое. Пробормотав: «Подождите, девочки», — я переключилась на второй канал.

— Линдси, это Кастеллано. Ты можешь со мной поговорить?

Хорошо, что на соседней линии меня ждали Клэр и Синди. Мне необходима была передышка, чтобы подготовиться к беседе с адвокатом насчет перестрелки на Ларкин-стрит. Юки сказала, что перезвонит утром, и я снова вернулась к подружкам, но настроение упало.

За прошедшие дни мне удалось забыть почти обо всем на свете — кроме судебного разбирательства, на котором решалась моя судьба.

 

ГЛАВА 45

Лоцман шел по береговой тропинке, петлявшей в траве при свете молодого месяца. Он был в черном спортивном костюме и шерстяной шапочке; в руках держал маленькую камеру с десятикратным зумом. Понаблюдав за юной парочкой, занимавшейся любовью на песке, Лоцман перевел объектив на жилые дома, которые стояли в нескольких сотнях ярдов от него, на другом конце Си-Вью-авеню. Его интересовал конкретный дом — прибрежный коттедж с щипцовой крышей, широкими окнами и раздвижными дверями на веранду. Он видел, как лейтенант Линдси Боксер расхаживает по гостиной.

На ней была только легкая белая футболка, волосы стянуты в узел на затылке. Она говорила с кем-то по телефону, теребя на шее узкую цепочку. Лоцман ясно видел очертания ее груди, полной и крепкой.

Хорошие сиськи, лейтенант.

Он был в курсе, кто такая Линдси, чем она занимается, почему попала в Халф-Мун-Бэй. Но ему хотелось знать больше. Например, с кем она беседует по телефону. Может, с тем темноволосым пареньком, который провел у нее прошлую ночь, а потом укатил в черном лимузине с правительственными номерами? Лоцмана очень интересовал этот парень — кто он такой и вернется ли обратно. Еще он намеревался выяснить, где Линдси прячет свое оружие.

Лоцман делал кадр за кадром — как она улыбается, хмурится, распускает волосы. Как, зажав трубку между плечом и подбородком, поднимает руки — грудь ходит ходуном под тонкой тканью — и опять туго завязывает узел.

Пока он смотрел, в комнате появилась собака и легла у раздвижной двери, уставившись наружу — ему показалось, что прямо на него.

Через минуту Лоцман вернулся по тропинке к пляжу, где все еще целовалась молодая парочка, и зашагал прямо по траве к парковочной стоянке. Забравшись в салон, вытащил из «бардачка» блокнот и перелистал его до закладки с аккуратной надписью «Линией».

Лейтенант Линдси Боксер.

Тусклого света фонарей едва хватило, чтобы сделать новую заметку.

Он написал: «Ранена. Одинока. Вооружена и опасна».

 

ГЛАВА 46

Солнце начинало подрумянивать утреннее небо, когда меня разбудил оглушительный звонок. Я нащупала телефон и взяла трубку.

— Линдси, это Юки. Надеюсь, я тебя не разбудила? Звоню из машины, и у меня почти нет времени, но мне надо с тобой поговорить.

Юки всегда энергична и стремительна; девяносто миль в час — ее стиль.

— Выкладывай, — пробормотала я, плюхнувшись обратно на кровать.

— Сэм Кэйбот выписался из больницы, вчера я допросила его под присягой, — быстро заговорила Юки. — Он отказался от признания в убийствах в отеле, но это уже проблема окружного прокурора. Что касается тебя, он утверждает, что ты выстрелила первой и промахнулась, а им с сестрой пришлось защищаться. Наглое вранье. Все прекрасно это понимают, но мы в Америке. Он может плести все, что ему захочется.

Я испустила вздох, похожий на стон. Юки продолжила:

— Наша главная проблема в том, что эта чертова вонючка не парень, а слезовыжималка. Прикован к креслу, шея в гипсе, губы дрожат. Невинное дитя, на которого наехал…

— Злобный и гнусный полицейский, — вставила я.

— Я хотела сказать — на которого наехал грузовик, но не важно. — Она рассмеялась. — Короче, надо встретиться и пообщаться. Есть какие-нибудь предложения?

Мой календарь был девственно чист на несколько недель вперед. У Юки, наоборот, весь ближайший месяц поминутно расписан встречами, допросами и судебными разбирательствами. Наконец мы выбрали время за пару дней до начала процесса.

— В прессе по-прежнему шумиха, — добавила Юки. — Мы намекнули, что ты уехала к своим друзьям в Нью-Йорк, так что пока можешь спать спокойно. Линдси, ты меня слышишь?

— Да, слышу, — отозвалась я, разглядывая жужжавший на потолке вентилятор.

— Я советую тебе расслабиться, пока можно. Сиди тихо и не высовывайся. А остальное предоставь мне.

Вот и отлично.

Приняв душ, я надела парусиновые брюки и розовую футболку, после чего прошлась с чашкой кофе по двору. Потом я положила завтрак в корытце Пенелопы, приговаривая:

— Сколько ботвиньи скушают свиньи, если свинушки — большие толстушки?

Женщина-полицейский беседует со свиньей. С ума сойти.

Вернувшись на продуваемую ветерком веранду, я все еще размышляла над словами Юки. Сидеть тихо и не высовываться! Хороший совет, но что мне делать, если меня буквально раздирает от желания «высунуться»? Если я не могу просто так сидеть на месте, а хочу куда-то лететь, с кем-то бороться, кого-то защищать?

Это было выше моих сил.

Я свистнула Марте и завела «иксплорер». Мы помчались по дороге, и я уже точно знала, куда ехать, — в дом на Кресент-Хайтс, где убили молодую пару.

 

ГЛАВА 47

— Плохая собачка, — буркнула я Марте. — Снова ищешь неприятностей на свою голову?

Марта скосила на меня влажные карие глаза, помахала хвостом и уставилась на мелькавшие вдоль дороги валуны.

Пока я ехала по шоссе, меня трясло от возбуждения. В трех милях к югу я свернула к Кресент-Хайтс — симпатичным домикам, расположенным на склоне холма в самой дальней части Халф-Мун-Бэй. Под колесами машины захрустел гравий, и я увидела место преступления. Свернув на обочину, я выключила двигатель.

Это был чудесный дом с желтыми дощатыми стенами, тремя мансардами под острой крышей и заросшим цветами садом. Возле решетчатой изгороди стояла аккуратная поленница в форме улитки, а на самодельном почтовом ящике красовалась выведенная от руки надпись: «Далтри». По периметру двора тянулось полмили желтой пластиковой ленты, преграждавшей путь в это воплощение американской мечты.

«Место преступления. Вход только с разрешения полиции».

Глядя на уютный коттедж, я попыталась представить ужасную смерть хозяев, но не сумела. Убийства не происходят в таких местах. Что заставило преступника выбрать именно этот дом? Как он сюда попал — случайно или у него была конкретная цель?

— Сидеть, — приказала я Марте и вышла из машины.

Со времени убийства миновало пять недель, поэтому место преступления уже никто не охранял. Теперь на него мог глазеть кто угодно — нельзя было только входить в дом, — и я повсюду видела следы непрошеных гостей: отпечатки ног на клумбах, окурки возле дорожки, пивные банки на лужайке.

Нагнувшись под желтой лентой, я прошла в открытые ворота и стала обходить вокруг дома Далтри, внимательно оглядываясь по сторонам.

Под кустами остался брошенный кем-то баскетбольный мяч. На задней веранде валялась детская кроссовка, мокрая от ночной росы. Я заметила, что одно подвальное окно вынуто из рамы и стоит рядом, прислоненное к стене дома, — вероятно, это было место взлома.

С каждой минутой мое сердце стучало все быстрее. Я тайком бродила по месту преступления вместо того, чтобы обследовать его с опергруппой, — от этой мысли мне становилось не по себе, словно случившееся здесь не имело ко мне отношения, и я лезла не в свое дело. В то же время я напряженно размышляла над тем, что Клэр сказала мне по телефону прошлой ночью.

Значит, чета Далтри с Кресент-Хайтс не первые, кого преступник высек перед смертью. Н о кто еще мог заниматься подобным зверствами? И не связано ли это как-то с моим нераскрытым делом — «Джоном Доу № 24»?

«Сиди тихо и не высовывайся». Вспомнив совет Юки, я рассмеялась.

Вернувшись в «иксплорер», я похлопала по спине свою лохматую подругу, и машина рванула с места, выбрасывая гравий из-под колес.

До центра Халф-Мун-Бэй было не более десяти минут езды. Еще немного, и я увижу дом О'Майли.

 

ГЛАВА 48

На Оушн-Колони-роуд стояли патрульные мамины. Надписи на их дверцах свидетельствовали о том, что местные копы получили долгожданную помощь. К ним прислали полицию штата. Проезжая мимо дома, я увидела, что полицейский охраняет вход, а его напарник допрашивает посыльного. Детективы и оперативники сновали между улицей и домом. На соседней лужайке разместилась палатка журналистов, и один из местных репортеров вел прямую трансляцию из Халф-Мун-Бэй.

Припарковавшись в конце квартала, я подошла к особняку и смешалась с толпой зевак, глазевших на действия полиции с противоположной стороны улицы. Это был неплохой наблюдательный пункт, и я решила постоять здесь, чтобы оценить ситуацию и сделать предварительные выводы.

Начать с того, что это были совершенно разные дома — они различались, как небо и земля. Кресент-Хайтс смахивал на типичный поселок «синих воротничков» с их простоватыми коттеджами, отделенными от моря шумной полосой шоссе. А Оушн-Колони-роуд размещалась в частных владениях и граничила с полем для гольфа. Особняки О'Майли и их соседей буквально утопали в роскоши и наглядно демонстрировали преимущества власти и богатства. Что могло быть общего между людьми, обитавшими в столь разных местах?

Я разглядывала элегантный дом О'Майли с его стильной архитектурой, шиферной кровлей и стрижеными деревцами, стоявшими в кадках у подъезда, а в голове у меня вертелись прежние вопросы. Что привлекло сюда преступника? Почему он выбрал именно этот дом? Потом я взглянула на зашторенные окна второго этажа, где Лорели О'Майли зарезали в собственном шкафу. Ее высекли, как других?

Очевидно, вид у меня был такой сосредоточенный, что это привлекло внимание полиции. Ко мне уже направлялся молодой коп — взволнованный паренек с румянцем во всю щеку.

— Мисс, мисс, постойте! Мне надо задать вам несколько вопросов.

Вот дьявол. Если я покажу ему свой значок, он проверит меня в базе данных. Я воображала свежие новости: «Лейтенант Линдси Боксер, полиция Сан-Франциско, оказалась на месте преступления». Через двадцать минут пресса затрубит в трубы и разобьет лагерь на лужайке Кэт.

Я сделала невинное лицо.

— Простите, сэр, я просто проходила мимо. Уже ухожу. Помахав рукой, я развернулась и торопливо направилась к «иксплореру». Проклятие. Я все-таки попалась.

Когда я проезжала мимо дома, коп уже записывал номера моей машины.

 

ГЛАВА 49

Небольшая пивная «Баклан» — чучело этой элегантной птицы висело под самым потолком — оказалась уютным заведением. В нем имелись некрашеная стойка, шесть сортов пива, громкая музыка и толпа шумных посетителей.

Оглядевшись по сторонам, я заметила Кэроли Браун за столиком возле стойки. Она была в черных слаксах и ярко-розовом свитере, на шее сверкал золотой крестик.

Костюм Феи-булочки после работы.

В тот же момент Кэроли увидела меня и, просияв улыбкой, жестом предложила присоединиться. Протолкавшись сквозь толпу, я приблизилась и обняла свою новую подругу. Нам подали крепкий эль и лапшу с моллюсками; не прошло и десяти минут, как мы оживленно беседовали. Кэт часто рассказывала обо мне Кэроли, поэтому она хорошо знала о моей злосчастной перестрелке и недавних неладах с законом.

— Я плохо оценила ситуацию, поскольку они были детьми, — объяснила я Кэроли. — Но когда они начали стрелять в меня и моего напарника, пришлось уложить их.

— Скверная история, Линдси.

— Сама себе не верю. Убить ребенка! В жизни не думала, что способна на такое.

— Они тебя вынудили.

— Мы ловили преступников, Кэроли. Эта парочка убила двух молодых ребят, а когда мы их прижали, у них остался лишь один выход. Просто мне не приходило в голову, что дети из хорошей семьи могут докатиться до подобной жизни.

— Да, я тебя понимаю. Хотя, судя по моему опыту работы в школе, психологически травмированные дети могут появиться в любой семье.

Не успела Кэроли произнести эти слова, как в голове у меня что-то вспыхнуло. Я вдруг увидела себя маленькой девочкой, которая спасается бегством в свою спальню и в испуге прячется за комод. А в дверях, покачиваясь, с надменным видом возвышается мой отец. «Я научу тебя, как со мной разговаривать!» Господи, я сама являлась травмированным ребенком.

Усилием воли я заставила себя вернуться в уютный зал «Баклана».

— Ну а как твои дела на личном фронте? — спросила Кэроли. — Одинока? Разведена?

— Разведена с парнем, которого считала своим братом, — ответила я, радуясь, что она сменила тему. — Но если меня уговорить, могу рискнуть снова.

— Кажется, теперь все ясно, — произнесла Кэроли с улыбкой. — Когда я заявилась со своим тортом, ты находилась не одна, верно?

Вспомнив, как открыла дверь в рубашке Джо, я невольно рассмеялась. Я уже собиралась выложить Кэроли все начистоту, когда заметила за ее спиной какую-то возню. Я и раньше наблюдала за веселой компанией, распивавшей за стойкой пиво. Вскоре двое из троих ушли. Оставшийся мужчина был поразительно хорош собой — темные вьющиеся волосы, правильное лицо, тонкие очки без оправы, модные брюки и тенниска от Ральфа Лорана.

Бармен протер стойку тряпкой, и я услышала, как он спросил:

— Будешь еще одну?

— Если честно, я бы не отказался отведать вон той сногсшибательной брюнетки. А блондинка вполне сойдет за аперитив.

Хотя эти фразы сопровождала милая улыбка, я сразу почуяла неладное. Внешне мужчина выглядел как преуспевающий банкир со спортивным прошлым, но выражался как смазливый сутенер.

Я стиснула зубы, когда он развернулся на высоком стуле и в упор уставился на меня.

 

ГЛАВА 50

Машинально я составила его словесный портрет: белый мужчина, на вид лет сорок, рост выше шести футов, особых примет нет, не считая большого шрама между большим и указательным пальцами правой руки — наверное, когда-то сильно порезался ножом.

Он встал со стула и направился к нам.

— Сама виновата, не надо было на него смотреть, — пробормотала я Кэроли.

Когда он подошел, я демонстративно отвернулась, однако незнакомца это не смутило.

— Как дела, дамочки? Вы обе чертовски очаровательные особы. Я просто не мог остаться в стороне.

— Спасибо, — промолвила Кэроли. — Очень мило с вашей стороны.

Она повернулась к нему спиной.

— Меня зовут Деннис Эгнью, — невозмутимо продолжил он. — Конечно, вы меня не знаете, но это легко поправить. Можно я к вам подсяду? Напитки за мой счет.

— Большое спасибо, Деннис, — отозвалась я, — но нам и вдвоем неплохо. Сегодня у нас девичник.

Лицо мужчины внезапно потемнело, как случается с электричеством, когда падает напряжение в сети. Но через секунду он опять заулыбался:

— Бросьте, дамы, со мной вам будет еще лучше. Честное слово! Даже если вы из тех девчонок, которым не нравятся парни, я не против. Просто посидим вместе.

В Деннисе Эгнью была какая-то странная смесь мягкости и грубости, но мне быстро надоело и то, и другое.

— Вот что, Деннис, — сказала я, вытащив из сумочки свой значок и сунув его ему под нос. — Я полицейский офицер, и это частная беседа. Ясно?

На виске мужчины запульсировала вена, и он с оскорбленным видом расправил плечи.

— Совершенно ни к чему размахивать удостоверением, офицер. Особенно перед людьми, которых не знаете.

Вернувшись к стойке, Эгнью оставил на ней несколько купюр и бросил на нас злобный взгляд.

— Мы еще встретимся. Я буду за вами приглядывать. Он вышел из бара, громко хлопнув дверью.

— Отличный выстрел, Линдси. — Кэроли сложила из пальцев пистолет и сдула с указательного пальца воображаемый дымок.

— Господи, что за куча дерьма, — вздохнула я, — Ты видела выражение его лица? Он не мог поверить, что мы отшили его. Кем он себя считает — Джорджем Клуни?

— Похоже на то, — кивнула Кэроли. — Зеркало и мамочка всю жизнь твердили ему, что он неотразим.

Забавная шутка! Мы громко рассмеялись и чокнулись бокалами. С Кэроли я чувствовала себя в своей тарелке; мне казалось, мы знакомы лет сто. Беседа с ней помогла мне забыть не только про Денниса Эгнью, но и про все трупы и убийства в моей жизни, и даже про грядущий суд.

Я помахала рукой официантке и попросила принести еще две кружки эля.

 

ГЛАВА 51

Спрятав под переднее сиденье новый нож, Охотник вышел из машины и направился в придорожный магазинчик. Воздух внутри был охлажден кондиционером, а в высоких холодильных камерах блестели ледяные банки с содовой и пивом.

Он с радостью заметил невысокую темноволосую женщину, стоявшую в очереди перед кассой. На ней был дорогой спортивный костюм от Фила.

Женщину звали Аннемари Сардуччи, и Охотник знал, что она только что закончила вечернюю пробежку. Сейчас она купит импортную минералку и отправится домой, чтобы поужинать с семьей в большом доме с видом на залив.

Вообще он знал о ней очень много: например, сын Аннемари торговал наркотиками в классе, она гордилась своей стройной фигурой, трахалась с тренером по фитнесу и безумно завидовала сестре Джулии, которая играла роль в каком-то дешевом сериале, снимавшемся в Лос-Анджелесе.

Еще ему было известно, что она ведет в Интернете свой блог под псевдонимом Плакучая Роза. В последние месяцы Охотник являлся ее самым преданным читателем. Он даже оставил запись в ее гостевой книге: «Мне нравится твой взгляд на вещи. Охотник».

Пройдя в угол магазина, Охотник взял бумажный стаканчик, наполнил его крепким черным кофе из электрического кофейника и присоединился к очереди. Он встал сразу за миссис Сардуччи и даже слегка толкнул ее локтем, как бы невзначай скользнув ладонью по груди.

— Ох, простите, — извинился он. — Здравствуйте, Аннемари.

— Добрый вечер, — буркнула она, бросив на него безразличный взгляд.

Миссис Сардуччи протянула пятерку хмурой девушке за кассой, взяла сдачу за минералку и молча двинулась к выходу.

Охотник смотрел, как она идет к двери, энергично покачивая бедрами. Через пару часу он прочитает ее онлайновый дневник и узнает про все ее эксцентричные причуды, которые она тщательно скрывала от своих знакомых.

Еще увидимся, Плакучая Роза.

 

ГЛАВА 52

Когда Кэроли позвонила по телефону и попросила пару часов приглядеть за Эллисон, я хотела отказаться: «Прости, но из меня никудышная няня». Но она не дала мне договорить.

— Эли скучает по вашей свинке! — перебила Кэроли. — Если ты позволишь ей навестить Пенелопу, она не станет тебе мешать, а я тем временем поставлю пломбу. Ты меня очень выручишь.

Через час Эллисон выскочила из машины своей матери и вприпрыжку бросилась к входной двери. Ее шелковистые волосы блестели двумя черными гроздьями — одна слева, другая справа, — а в одежде все было нежно-розовым, включая маленькие кроссовки.

— Привет, Эли.

— Я принесла яблоки, — сообщила она, едва не втолкнув меня в дом. — Пойдем скорее.

— Ладно, — кивнула я, стараясь изобразить энтузиазм.

Не успела я открыть заднюю дверь, как Пенелопа кинулась к ограде и принялась громко хрюкать и визжать. Эллисон отвечала ей точно такими же звуками. Я уже начала бояться, что соседи вызовут сотрудников зоопарка, когда девочка обернулась ко мне с сияющим лицом:

— Мы говорили на поросячьем.

— Я так и подумала, — ответила я с улыбкой.

— Нет, это настоящий язык, — серьезно возразила Эллисон. Она почесала Пенелопе спину, и та плюхнулась на землю, вскинув все четыре конечности в знак полного восторга. — Когда Пенелопа была маленькой, она жила в огромном доме на берегу моря, где собирались свинки со всего света, — продолжила девочка. — Там они всю ночь говорили на поросячьем, а днем им делали педикюр, который назывался хрюникюр.

— Ты уверена?

— Свиньи гораздо умнее, чем считают люди, — убежденно заявила Эллисон. — Пенни знает множество вещей. Вы не представляете, какая она умная.

— Надо же, не знала, — пробормотала я.

— Если хотите, можете покормить Пенелопу яблоками, — предложила Эли. — А я пока покрашу ей ногти.

— Полагаешь, стоит?

— Да, она это очень любит.

Эллисон заверила, что свинью вполне можно пустить на заднюю веранду, и мы приступили к делу. Я давала Пенелопе зеленые яблоки, которые она уплетала за обе щеки, а Эли развлекала нас беседой и разрисовывала ее раздвоенные копытца розовым лаком для ногтей.

— Вот и все, Пенни. — Девочка сияла от гордости. — Теперь надо дать им просохнуть. Молодчина! — Она повернулась ко мне. — А что может делать Марта?

— Вообще-то у колли тоже свой язык. Марта понимает команды и умеет пасти овец.

— Покажите!

— Ладно, если найдешь здесь хоть одну овечку.

— Вы шутите?

— Конечно. Но знаешь, что мне больше всего нравится в Марте? Она работает моим напарником и предупреждает о появлении плохих парней и о прочих непорядках в городе.

— У вас есть пистолет? — На хорошеньком личике Эли появилось заговорщицкое выражение.

— Есть.

— Ухты! И пистолет, и собака! Вы крутая, Линдси. Наверное, вы самый крутой человек, которого я когда-либо встречала.

Я не выдержала и рассмеялась. Эли была очень милой и смышленой девочкой. Я сама удивлялась, что так сильно привязалась к ней за такой короткий срок. В Халф-Мун-Бэй я приехала затем, чтобы обдумать всю свою жизнь. Теперь передо мной вдруг предстала яркая картинка — я, Джо, дом и маленькая девочка.

Меня все еще занимала эта неожиданная мысль, когда на заднем дворе появилась Кэроли — с немного перекошенным лицом и новокаиновой улыбкой. Я не могла поверить, что миновало уже два часа. Мне ужасно не хотелось расставаться с Эли.

— Буду тебя ждать, — пробормотала я, обняв ее на прощание. — Приезжай в любое время.

 

ГЛАВА 53

Я стояла на улице и махала рукой, пока машина Кэроли не исчезла за поворотом. Но когда они уехали, подспудные мысли, донимавшие меня в глубине сознания, быстро вырвались наружу.

Перетащив в гостиную ноутбук, я устроилась в мягком кресле и загрузила базу данных НЦИП. Через пару минут я выяснила, что доктор Бен О'Майли, сорока восьми лет, несколько раз задерживался за превышение скорости, а пять лет назад его арестовали за вождение в пьяном виде. Он дважды женился и оба раза овдовел.

Его первой женой была Сандра, мать их дочери Кэтлин. В 1994 году она повесилась в собственном гараже. Вторая миссис О'Майли, урожденная Лорели Брин, погибла вчера в возрасте тридцати девяти лет. В девяносто восьмом полиция оштрафовала ее за мелкую кражу в магазине.

После этого я набрала имена Элис и Джейка Далтри, и на меня обрушилось целое море информации. Они женаты уже восемь лет и оставили после себя двух сыновей — мальчиков-близнецов в возрасте шести лет. Я живо вспомнила их уютное гнездышко в Кресент-Хайтс, вид на серебристый залив, брошенный мяч и детскую кроссовку. Потом я снова сконцентрировалась на экране.

До женитьбы на Элис Джейк был плохим парнем. Я просмотрела его послужной список: вымогательство денег у проститутки и подделка подписи своего отца на пенсионных чеках. Но в последние восемь лет все было чисто, и Джейк работал на полной ставке в одной из городских пиццерий.

На его тридцатидвухлетнюю жену Элис я не нашла ни одной записи. За всю жизнь она ни разу не проехала на красный свет и не помяла чужую машину, паркуясь у супермаркета.

Несмотря на это, она была мертва.

И что все это значило?

Я позвонила Клэр, и она взяла трубку после первого же звонка. Мы сразу перешли к делу.

— Клэр, можешь подкинуть мне немного информации? Я хочу найти связь между убийствами О'Майли и супругов Далтри.

— Без проблем, Линдси. Я запущу сравнительный поиск в медицинской базе данных. Что-нибудь получится.

— Заодно посмотри и Сандру О'Майли. Она умерла в 1994-м, самоубийство.

Мы еще немного поболтали с Клэр, обсуждая ее мужа Эдмунда и кольцо с сапфиром, которое он подарил ей на годовщину свадьбы. Затем я рассказала про девочку Эли, свободно говорившую на поросячьем языке.

Наконец я повесила трубку, чувствуя себя так, словно надышалась чистым и бодрящим горным воздухом. Я собиралась закрыть ноутбук, когда мое внимание привлекла одна деталь. После того как Лорели О'Майли привлекли к суду за кражу пары двадцатидолларовых серег, ее защищал адвокат Роберт Хинтон.

Я знала Боба Хинтона.

Его визитная карточка лежала в моих шортах с того самого утра, когда он на всем ходу врезался в меня на велосипеде.

За этим парнем был должок.

 

ГЛАВА 54

У Боба Хинтона был крошечный офис, приютившийся на Мэйн-стрит между «Старбаксом» и банком. Надеясь застать его в субботу, я толкнула стеклянную дверь и увидела лысеющий череп Боба. Он сидел за широким столом и читал «Сан-Франциско икзэминер».

Боб нервно дернул головой и взмахнул рукой, опрокинув чашку кофе. Перед тем как газета исчезла под кофейной гущей, я заметила на первой странице фотографию. На ней был изображен светловолосый мальчик, сидевший в инвалидном кресле.

Сэм Кэйбот. Мой маленький ночной кошмар.

— Простите, Боб, я не хотела вас пугать.

— Вам н-не за что извиняться, — заикаясь, ответил Хинтон. Он поправил очки в розовой оправе и стал промакивать стол бумажными салфетками. — Садитесь, пожалуйста.

— Спасибо.

Боб спросил, как идут мои дела в Халф-Мун-Бэй, и я ответила, что почти постоянно занята.

— А я как раз читал о вас, лейтенант, — пробормотал он, вытирая газетный лист комком бумаги.

— Теперь все живут как под микроскопом, — заметила я с улыбкой.

Я объяснила Бобу, что меня заинтересовали убийства, происходившие чуть ли не на соседней улице, и спросила, что он может о них рассказать.

— Я знал Лорели О'Майли, — произнес Боб. — Однажды даже представлял ее в суде. Тогда она отделалась легким штрафом. — Он усмехнулся. — С Беном я почти не знаком. Люди говорят, что он как-то связан с убийством Лорели, но я не верю. Не могу представить, чтобы он поднял руку на мачеху Кэтлин. Она и так едва оправилась после смерти матери.

— Копы всегда в первую очередь подозревают мужа.

— Да, я знаю. У меня есть друзья в полиции. Я вырос в Халф-Мун-Бэй, — добавил Боб, — и начал здесь практиковать сразу после окончания юридической школы. Мне нравится быть маленькой рыбкой в маленьком пруду.

— Вы скромничаете.

Я указала на развешанные по стенам фото, на которых Хинтон пожимал руки губернатору и другим высокопоставленным лицам. Рядом в аккуратных рамочках помещались его награды и дипломы.

— А-а, это… — Боб пожал плечами. — Просто раньше я работал на общественных началах в качестве назначенного судом опекуна — оказывал юридические услуги детям, пострадавшим от насилия или брошенным родителями. Защищал их права в суде и все такое.

— Весьма похвально, — улыбнулась я.

Мне все больше нравился этот симпатичный паренек, и я заметила, что его отношение ко мне тоже потеплело. После эпизода с чашкой он ни разу не заикнулся.

Хинтон откинулся в кожаном кресле и кивнул на фотографию, запечатлевшую церемонию награждения в мэрии. Боб пожимал руку человеку, который протягивал ему блестящую дощечку.

— Видите этого парня? — Адвокат указал на мужчину, сидевшего в ряду гостей на сцене. — Рэй Уиттакер. Он и его жена Молли жили в Лос-Анджелесе, но лето проводили здесь. Пару лет назад их убили в собственной постели. Линдси, вам известно, что всех этих людей засекли до смерти?

— Да, — отозвалась я.

На минуту я почти полностью отключилась, задумавшись о новых преступлениях. Как давно действует убийца? И что значит порка?

Потом я снова вернулась к реальности и услышала, что Боб все еще продолжает говорить о Уиттакерах:

— …очень милые, общительные люди. Он работал фотографом, она — статисткой в Голливуде. Короче, полная бессмыслица. Все жертвы были прекрасными людьми, а потом их детям пришлось переселяться в приют или к родственникам, которых они едва знают, — это настоящая трагедия. Бедные дети, я о них очень беспокоюсь. — Он покачал головой и тяжело вздохнул. — Обычно я стараюсь не думать о подобном после работы, но у меня плохо получается.

— Да, мне это знакомо, — пробормотала я. — Если у вас есть свободная минутка, я могу рассказать вам историю, которую мне уже десять лет приходится таскать домой с работы.

 

ГЛАВА 55

Хинтон встал из-за стола и подошел к кофеварке, стоявшей на канцелярском шкафчике. Он налил нам по чашке кофе.

— Времени у меня более чем достаточно, — промолвил адвокат. — Все равно мне не нравятся цены в «Старбаксе». — Он улыбнулся. — Так же, как и тамошняя публика.

Я пригубила теплый напиток с порошковым молоком и поведала о своем первом деле.

— Мы нашли его в грязном отельчике на Мишн-стрит. Мне и раньше приходилось видеть трупы, Боб, но к этому зрелищу я была абсолютно не готова. Мальчишке лет семнадцать, может, чуть больше. Когда я вошла в комнату, он лежал на спине, раскинувшись в луже застывшей крови. С ног до головы его покрывали мухи. Живое одеяло из копошащихся мух.

Во время рассказа у меня сдавило горло; вся эта сцена так ярко предстала у меня перед глазами, словно я стояла посреди номера, мысленно повторяя: «О Боже, унеси меня отсюда». Я хлебнула отвратительного кофе и заговорила дальше:

— Из одежды на нем были только два предмета — обычный носок, какие тысячами продают по всей стране, и футболка из «Спиртовки». Вы знаете это заведение?

Боб кивнул:

— Думаю, ни один турист, побывавший в Халф-Мун-Бэй с 1930 года, не пропустил его.

— Вот именно. Отличная зацепка, правда?

— Как он умер?

— Ему перерезали горло. А на ягодицах багровели кровавые следы, как от плетки. Знакомая картина, верно?

Боб слушал меня очень внимательно, и я продолжила рассказ. Сообщила, как мы несколько недель прочесывали город и Халф-Мун-Бэй.

— Никто его не знал, Боб, ни одна живая душа. У полиции не было отпечатков его пальцев, а в комнате, где он жил, наследила толпа людей. Мы не нашли ни одной улики. Никто не объявил парня в розыск, не забрал его тело. Конечно, обычная история — в тот год у нас было двадцать три таких невостребованных трупа. Но я до сих пор помню выражение его лица — невинное, как у ребенка. Рыжеватые волосы, ярко-синие глаза… — Я помолчала. — И вот теперь, столько лет спустя, опять начались эти убийства.

— Знаете, что меня больше всего удивляет, Линдси? Когда я думаю о том, что преступник может жить в этом городе…

Зазвонивший телефон не дал ему договорить.

— Роберт Хинтон, — ответил он.

В следующее мгновение он побледнел. Наступило молчание, прерывавшееся только бормотанием Боба:

— Так… так… так… — Наконец он сказал: — Ладно, спасибо, что сообщили, — и повесил трубку. — Звонил мой друг из «Гэзетт», — пояснил он. — Игравшие в лесу детишки нашли тело Бена О'Майли.

 

ГЛАВА 56

Родители Далтри жили на окраине Поло-Аль-то, в получасе езды к юго-востоку от Халф-Мун-Бэй. Я припарковала «иксплорер» рядом с кремовым одноэтажным домом под пологой крышей — точь-в-точь таким же, как десятки других зданий на Брайтон-стрит.

На мой звонок вышел толстый неопрятный мужчина с копной седых волос, в брюках на завязочках и фланелевой рубашке.

— Мистер Ричард Далтри?

— Нам ничего не нужно, — буркнул он и захлопнул дверь.

Ладно, меня еще и не так отшивали, приятель. Я вытащила значок и позвонила снова. На сей раз дверь открыла маленькая женщина в ситцевом платье и с выкрашенными хной волосами.

— Чем могу помочь?

— Лейтенант Линдси Боксер, полиция Сан-Франциско, — представилась я, показав значок. — Я расследую одно нераскрытое убийство.

— Но при чем тут мы?

— В моем деле есть кое-что общее со смертью Джейка и Элис Далтри.

— Меня зовут Агнес, я мать Джейка, — пробормотала женщина, открыв дверь. — Простите моего мужа. Мы пережили ужасное горе. Он до сих пор не может прийти в себя.

Я последовала за хозяйкой в дом, где крепко пахло ароматической мастикой, а кухня выглядела так, словно в последний раз ее обновляли еще до покушения на Рейгана. Мы присели за красный пластиковый стол, и я увидела в окно маленький дворик, где два мальчугана копошились с игрушками в песочнице.

Пережитые Агнес страдания отпечатались на ее согбенных плечах и изборожденном морщинами лице. Ей явно хотелось поговорить с человеком, который согласится выслушать ее историю.

— Расскажите мне, что случилось, — попросила я. — Все, что вам известно.

— Джейк был своенравным ребенком, — промолвила женщина. — Не плохим, конечно, просто очень упрямым. Но после встречи с Элис он быстро повзрослел. Они безумно любили друг друга и мечтали иметь детей. А когда родились мальчики, Джейк изо всех сил старался быть хорошим отцом. Он обожал своих ребят, лейтенант, желал, чтобы они его уважали. Вообще Джейк был добрым, они с Элис жили, душа в душу, а потом…

Агнес остановилась и всхлипнула, держась за сердце. Очевидно, она намеревалась рассказать об убийствах, но не могла вымолвить ни слова.

Хозяйка молча сидела, уставившись на стол, пока в кухне не появился ее муж. Он бросил на меня мрачный взгляд, взял из холодильника пиво, хлопнул дверцей и ушел.

— Ричард все еще на меня сердится, — вздохнула Агнес.

— За что?

— За одну скверную вещь.

Я уже отчаялась что-либо услышать. Протянув руку, я погладила ее по ладони, и на глазах Агнес мгновенно навернулись слезы.

— Расскажите, — произнесла я мягко.

Женщина схватила со стола салфетку и прижала ее к щекам.

— Я должна была забрать мальчиков из школы, — продолжила она. — По дороге я заехала к Джейку и Элис, чтобы узнать, не нужно ли им сока или молока. Джейк был совсем голым, лежал в прихожей. А Элис я нашла на лестнице.

Она замолчала, и я подбодрила ее взглядом.

— Я вытерла кровь, — добавила Агнес, качая головой. Она посмотрела на меня так, будто боялась, что ее саму могут высечь. — Потом я натянула на них одежду. Я не хотела, чтобы все увидели их голыми.

— Вы уничтожили улики, — пробормотала я.

— Но мальчики не должны были видеть их… такими.

 

ГЛАВА 57

Вероятно, еще месяц назад я бы этого не сделала. Тогда я была слишком озабочена работой, чтобы думать о подобном. Но теперь я встала и заключила Агнес в объятия. Она уткнулась головой в мое плечо и заплакала навзрыд. Мне вдруг стало все понятно. Агнес не получала никакого утешения и сочувствия от мужа. Ее плечи сотрясались от рыданий, и я чувствовала, как вся ее боль передается мне, словно мы были давно знакомы, и я любила ее семью так же сильно, как она сама.

Меня так тронуло горе этой женщины, что я невольно вспомнила все свои личные потери: маму, Криса, Джилл.

В глубине дома послышался дверной звонок. Я все еще обнимала Агнес, когда ее муж снова появился в кухне.

— Там пришли за вами, — буркнул он, побагровев от гнева.

— За мной?

Ожидавший меня в гостиной человек выглядел как этюд в коричневых тонах: рыже-терракотовый костюм, галстук в бурую полоску, пышные каштановые волосы и темно-карие глаза. Только лицо у него было красным. Он пылал от ярости.

— Лейтенант Боксер? Я Питер Старк, шеф полиции Халф-Мун-Бэй. Вы должны следовать за мной.

 

ГЛАВА 58

Я оставила «иксплорер» на площадке возле полицейского участка, который выглядел как крытый шифером барак. Питер Старк вышел из своей машины и захрустел по гравию к подъезду. По пути он хмуро оглянулся, проверяя, следую ли я за ним.

На этом его любезности закончились.

Первое, что я увидела, войдя в кабинет Старка, — красовавшийся над столом девиз: «Делай то, что должен, и делай хорошо». Потом я заметила все остальное: пачки документов на каждом свободном пятачке пространства, старые факсы и копиры, множество пыльных фотографий, криво развешанных по стенам и изображавших Старка рядом с мертвыми животными. На канцелярском шкафчике лежал недоеденный сандвич с сыром.

Шеф полиции снял пиджак и повесил его на крючок за дверью. У него была широкая грудная клетка и огромные ручищи.

— Садитесь, лейтенант. Мне о вас уже все уши прожужжали, — пробормотал Старк, копаясь в кипах телефонных сообщений.

С тех пор как мы вышли из дома Далтри, он ни разу не посмотрел мне в глаза. Я сняла со стула мотоциклетный шлем, переложила его на пол и села у стола.

— Какого черта вы творите? — спросил Старк.

— Простите?

— С чего вы взяли, что можете являться сюда без спроса и лезть в мои дела? Вы отстранены от службы, не так ли, лейтенант?

— При всем уважении, шеф, я не понимаю, к чему вы клоните.

— Хватит меня дурачить, Боксер. Ваша репутация хорошо известна. Я не знаю, почему вы стали палить в тех детишек, — может, просто так…

— Послушайте, я…

— Или были испуганы, у вас сдали нервы — мне на это наплевать. В любом случае теперь на вас смотрят очень косо. Вам ясно?

Я отлично поняла намек. Старк был старше меня по званию, и если он напишет рапорт, обвинив меня в несоблюдении субординации и отказе выполнять прямой приказ, мне несдобровать. Однако я попыталась сохранить невозмутимый вид.

— Мне кажется, местные убийства связаны с моим старым делом, — промолвила я. — У преступника тот же самый почерк. Почему бы нам не помочь друг другу?

— Я не хочу слышать ни про какое «мы». Вы вне игры, Боксер. Не лезьте туда, куда вас не просят. Оставьте в покое моих свидетелей. Гуляйте на свежем воздухе читайте книги, занимайтесь спортом. Делайте что желаете. Но чтобы я о вас больше не слышал.

Когда я заговорила снова, мой голос был натянут так, что воздушный акробат легко мог бы пройти по нему в противоположный конец комнаты.

— Если честно, шеф, на вашем месте я бы больше думала о том психопате, который расхаживает по вашим улицам. Я бы спросила себя — как мне поймать мерзавца? И, наверное, я бы даже обрадовалась, если бы какой-нибудь опытный детектив, успешно расследовавший не одно убийство, предложил мне свою помощь. Но похоже, мы по-разному смотрим на такие вещи.

По выражению лица Старка я догадалась, что набрала несколько очков, и решила воспользоваться моментом, чтобы с достоинством удалиться.

— Вы знаете, где меня искать, — заявила я и с гордым видом зашагала к выходу.

В ушах у меня явственно звучал голос адвоката: «Расслабься, Линдси. Сиди тихо и не высовывайся». Прекрасный совет, Юки, Может, мне еще взять в руки арфу?

Я резко завела мотор и вырулила со стоянки на дорогу.

 

ГЛАВА 59

Я ехала по Мэйн-стрит, бормоча под нос и придумывая, как бы получше отбрить шефа полиции, как вдруг заметила, что датчик топлива отчаянно сигналит: «Линдси! Пора заправиться!»

Я свернула к «Человеку на Луне» и прокатилась под окнами заправки, а когда Кит так и не появился, вышла из машины и направилась к его магазинчику.

Распахнув дверь ремонтного бокса, я услышала «Верхом на буре» группы «Дорз». На стене справа висел календарь, где на последней «Мисс Июнь» не было ничего, кроме гребенки в волосах. Чуть выше помещалась чудесная коллекция — редкие и красивые фигурки, снятые с капотов «бентли», «ягуаров» и «мазерати», водруженные, словно охотничьи трофеи, на деревянные подставки. В кольце автомобильной шины дремал толстый рыжий кот.

Полюбовавшись на красный «порше», я обратилась к торчавшим снизу джинсам и ботинкам Кита.

— Отличная тачка, — похвалила я.

Кит вынырнул из-под машины, и на его чумазом лице расплылась улыбка.

— Классная штучка, правда? — Он вылез из смотровой ямы, вытер руки о ветошь и убавил звук. — Привет, Линдси. У тебя проблемы с «понтиаком-бонневиллом»?

— Никаких проблем. Поменяла свечи и генератор — теперь мотор урчит, что твой сосед.

— Его зовут Пушок, — сообщил Кит, почесав кота за ухом. — Работает сторожем. Пару лет назад прибыл сюда на карбюраторе какого-то грузовика.

— О Боже.

— Да, он торчал на нем от самого Энсино. Обжег себе все лапы, но сейчас опять как новенький — правда, приятель?

Кит поинтересовался, не хочу ли я заправиться, и я ответила, что хочу. Мы вместе вышли на теплое послеполуденное солнце.

— А я видел тебя вчера по телевизору, — заявил заправщик, когда в баке «иксплорера» зажурчал бензин.

— Врешь.

— Нет, честно. Твой адвокат выступал в новостях, а затем тебя показали в полицейской форме. — Кит усмехнулся. — Значит, ты и вправду коп.

— А ты сомневался? Он пожал плечами.

— Вообще-то я тебе и так поверил. И потом, это не важно. Коп ты или просто приехала отдохнуть — какая разница?

Я хмыкнула, и Кит весело рассмеялся. Вскоре я рассказала ему о деле Кэйботов — в общих чертах, без нервов и эмоций. Кит проявил сочувствие и вел себя более мило, чем этот чертов Старк. Мне даже понравилось с ним беседовать. Как я его назвала — Брэдом Питтом?

Он открыл капот, достал масляный щуп и поднял на меня ярко-голубые глаза. Мы смотрели друг на друга так долго, что я разглядела темно-синюю каемку вокруг его радужной оболочки и рассыпанные внутри коричневые крапинки, похожие на золотую пыль.

— Нужно долить масла, — услышала я. Мои щеки покраснели.

— Конечно. Давай.

Кит открыл канистру с маслом и стал заливать его в мотор. Другую руку он небрежно засунул в задний карман джинсов.

— Кстати, не удовлетворишь мое любопытство? — спросил он. — Расскажи мне о своем парне.

 

ГЛАВА 60

Стряхнув напавший на меня столбняк — что бы он ни значил, — я стала рассказывать Киту о Джо: какой он замечательный, умный, благородный и веселый.

— А работает он в Вашингтоне, в министерстве внутренней безопасности.

— Впечатляет, — хмыкнул Кит. Потом он сглотнул слюну и спросил: — Ты его любишь?

Я вспомнила лицо Джо, подумала, как сильно мне его не хватает, и кивнула.

— Повезло этому Маникотти.

— Молинари, — поправила я с улыбкой.

— Все равно ему крепко повезло, — повторил Кит, захлопнув капот машины.

К гаражу подъехал черный седан с номерами прокатной фирмы.

— Вот черт, — буркнул Кит. — «Мистер Порше» прибыл, а автомобиль еще не готов.

Пока я доставала свою кредитку, «Мистер Порше» вылез из арендованного автомобиля и показался в поле моего зрения.

— Эй, Кит! — крикнул он. — Как дела, приятель?

Я знала этого парня! На ярком солнце он выглядел немного старше, но это был тот самый надоедливый тип, который клеился ко мне и Кэроли в «Баклане». Деннис Эгнью.

— Минутку, сейчас я подойду, — отозвался заправщик.

Не успела я спросить, кто этот засранец, как Кит поспешил к офису, а Эгнью тем временем неторопливо направился ко мне. Он остановился на расстоянии плевка, тяжело оперся на капот моей машины и бросил на меня пронизывающий взгляд. На его губах появилась вкрадчивая улыбка.

— Сели на мель, лейтенант? Или просто любите молодое мясо?

Пока я обдумывала достойный ответ, за его спиной вырос Кит.

— Ты назвал меня мясом? — спросил заправщик, встав рядом со мной. На саркастическую ухмылку Эгнью он ответил сияющей улыбкой. — У тебя есть на меня виды, грязный старикан?

Мужчины мерили друг друга взглядами. В воздухе повисла зловещая пауза.

Потом Эгнью снял руку с капота.

— Ладно, мясо. Пойдем, посмотрим мой автомобиль. Кит подмигнул и вернул мою кредитку.

— Не пропадай надолго, Линдси. Хорошо?

— Конечно. Ты тоже.

Я села в машину и завела мотор, но еще немного посидела за рулем, глядя, как Эгнью шагает за Китом к мастерской. С «Мистером Порше» явно было что-то неладно, но что именно и почему — это мне предстояло выяснить.

 

ГЛАВА 61

Ночь прошла скверно. Я постоянно просыпалась от бессмысленных и ярких слов. Утром я уныло протащилась в ванную комнату и стала яростно надраивать зубы. Меня грызли раздражение и злость, и я прекрасно знала почему. Своими угрозами Питер Старк лишил меня всякой возможности ухватиться за те зацепки, которые могли раскрыть убийство «Джона Доу № 24». Если я права, убийца Джона до сих пор ходит по улицам Халф-Мун-Бэй.

Какое-то время я слонялась по кухне с чашками и тарелками, кормила Марту, готовила кофе и ела диетические хлопья. Краем глаза я поглядывала на маленький кухонный телевизор, передававший последние новости, как вдруг на его экране замигали красные буквы: «Срочное сообщение. Прямой эфир».

Мрачного вида молодая женщина, вероятно, местный телерепортер, появилась перед красивым деревянным домом, отгороженным от улицы лентой. Ее голос с трудом перекрывал шум толпы, теснившейся вокруг камеры: «Сегодня в половине восьмого утра Аннемари и Джозеф Сардуччи были найдены мертвыми в своем доме на Аутлук-роуд. Полуголые и исполосованные тела родителей обнаружил тринадцатилетний сын Антонио, который, судя по всему, сам не пострадал. Несколько минут назад мы говорили с шефом полиции Питером Старком».

Место преступления исчезло, и на экране появился Старк, окруженный журналистами возле полицейского участка. Вокруг него теснилось море людей. Из толпы торчали микрофоны с логотипами крупнейших телеканалов. Сцена была похожа на осаду или штурм.

Я прибавила звук.

«Шеф Старк, это правда, что тела Сардуччи превратили в кровавое месиво?»

«Шеф! Один вопрос! Кто обнаружил трупы — Тони Сардуччи? Ребенок сам нашел своих родителей?»

«Эй, Пит, у вас есть подозреваемые?»

Я в оцепенении смотрела, как Питер Старк пытается сохранять невозмутимость. Он мог сказать правду или солгать, что было одинаково плохо, но главное — успокоить публику и не дать убийце полезной информации. Точно такое же выражение я видела на лице шефа Муза, когда в округе Колумбия появился «снайпер».

«Я могу сообщить следующее, — заявил Старк. — Убиты двое людей, и есть основания полагать, что преступник тот же самый, что и раньше. Мы активно занимаемся данным делом. Как только у нас появится что-либо существенное, мы немедленно проинформируем общественность».

Схватив стул, я придвинула его к телевизору и плюхнулась на сиденье. Мне приходилось видеть много смертей, но это дело задело меня за живое. Раньше я даже не предполагала, что способна на подобные эмоции. Наглость преступника привела меня в такое бешенство, что я начала дрожать.

Я присоединилась к толпе у полицейского участка через Интернет. Когда на моем тридцатидюймовом «Сони» появилась мерцающая фигура Старка, я вскочила с места и буквально завопила ему в лицо: «Кто это сделал, шеф? Кто, черт возьми, убивает всех этих людей?»

 

ГЛАВА 62

Когда я подъехала, из дома выносили трупы. Поставив автомобиль между двумя патрульными машинами, я взглянула на ультрасовременный особняк из стекла и красной древесины. Толпа зевак раздалась в стороны, чтобы пропустить санитаров, которые спустились по ступенькам с носилками и втолкнули два мешка с телами в заднюю дверцу «скорой помощи». Хотя я никогда не знала Аннемари и Джозефа Сардуччи, от этого зрелища у меня сжалось сердце.

Я протолкалась сквозь сгрудившихся у крыльца людей и поднялась к входной двери, где с небрежным видом стоял полицейский. Приветливая улыбка и цепкий взгляд выдавали в нем профессионала. Я невозмутимо предъявила свой значок.

— Шеф внутри, лейтенант.

Я позвонила в дверь. Звонок сыграл первые такты из «Времен года» Вивальди. Питер Старк вырос на пороге, и его брови резко сошлись над переносицей.

— Какого дьявола вы тут делаете? — процедил он сквозь зубы.

Я ответила правду:

— Хочу помочь вам, черт возьми. Можно войти? Секунды две мы смотрели друг на друга через дверь, потом Старк прищурился:

— Вам когда-нибудь говорили, что вы настоящая заноза в заднице? — Он отступил в сторону, впуская меня внутрь.

— Конечно, говорили. Спасибо.

— Не надо меня благодарить. Я звонил своему другу в городской полиции. Чарли Клэппер считает вас хорошим копом. Обычно он не ошибается. Постарайтесь не огорчать меня.

— Вряд ли что-нибудь способно огорчить вас еще больше, чем сейчас.

Я прошагала мимо Старка через холл и вошла в гостиную с огромными окнами, выходившими на залив. Она была обставлена в аскетичном скандинавском стиле — прямые линии, плетеные коврики и абстрактные картины. Хотя Сардуччи были уже мертвы, мне показалось, что их души все еще живут в этих вещах. Мысленно разложив по полочкам всю обстановку, я заметила, что в ней чего-то не хватает. Отсутствуют следы взлома. Но тогда как сюда попал преступник? Я повернулась к шефу:

— Может, объясните, что здесь произошло?

— Ублюдок забрался через чердачное окно, — буркнул Старк.

 

ГЛАВА 63

В спальне было не холодно, но как-то неуютно, будто ее долго продували сквозняком. Окна распахнуты настежь, и жалюзи потрескивали на ветру, точно кости болтавшихся скелетов. Скомканные простыни, забрызганные яркой кровью, сияли ледяной голубизной и придавали комнате еще более холодный вид.

Полдюжины оперативников сновали на месте преступления, упаковывая вещи в полиэтиленовые пакеты, прочесывая шерстяной ковер и снимая со всех предметов отпечатки пальцев. Если не считать крови, спальня была в идеальном порядке.

Позаимствовав у криминалистов хирургические перчатки, я подошла к бюро и внимательно рассмотрела большую фотографию семьи Сардуччи. Аннемари была маленькой и симпатичной. Джо, добродушный великан, с гордостью обнимал сына и жену.

Кому понадобилось убивать этих людей?

— Аннемари перерезали горло, — услышала я голос Старка. — У нее почти отвалилась голова.

Он кивнул на мокрый от крови коврик у кровати.

— Она упала здесь. Джо в тот момент в постели не было. Старк показал, что пятна крови Аннемари равномерно тянутся вдоль кровати и нигде не прерываются.

— Никаких следов борьбы, — заметил он. — Что касается Джо, его убили в ванной комнате.

Я проследовала за шефом по светлому ковру и увидела выложенную белым мрамором уборную. Кровь заливала только одну сторону комнаты, там же по стене тянулась широкая красная полоса, расположенная примерно на уровне коленей. Жидкость все еще стекала и собиралась на полу в густую лужицу. На том месте, где лежал Джо, остались очертания его тела.

Я нагнулась, чтобы получше рассмотреть. Старк обрисовал мне, как, по его мнению, могли происходить убийства.

— Когда преступник вошел в спальню, женщина находилась одна. Наверное, он зажал ей рот ладонью и спросил: «Где муж?» А может, просто услышал шум воды в туалете. С Аннемари он покончил быстро. Затем направился к Джо. Тот услышал, как открылась дверь, и спросил: «Это ты, милая?» Потом поднял голову: «Постойте, вы кто? Что вам нужно?»

— Это кровь из его шеи. — Я указала на широкую полосу поперек стены. — Убийца поставил жертву на колени, чтобы держать ее под контролем. Джо был сильным парнем.

— Ну да, — устало подтвердил Старк. — Он заставил его встать на четвереньки, подошел сзади, схватил за волосы и… — Шеф чиркнул пальцем по горлу.

Старк ответил на несколько моих вопросов. Ничего не украдено. Мальчик не слышал ни звука. Друзья и соседи уверяют, что Сардуччи были дружной семьей и не имели врагов.

— Точь-в-точь как Далтри, — добавил Старк. — Или О'Майли. Никакого оружия, ни одной зацепки, полный порядок с финансами и абсолютное отсутствие мотивов. Жертвы не были знакомы друг с другом.

Лицо шефа стало вдруг беззащитным. На мгновение я заглянула ему в душу — и увидела в ней боль.

— Единственное, что их объединяет, — это брак, — пробормотал он. — Ну и что с того? Восемьдесят процентов пар в Халф-Мун-Бэй женаты. Весь этот чертов городок, перепуган до смерти. Включая и меня.

Внезапно Старк замолчал. Он отвел взгляд, поправил рубашку и пригладил волосы. Вид у него был такой, словно шеф полиции пытался привести себя в порядок и скрыть охватившее его отчаяние. Потом он посмотрел мне в лицо.

— А вы что думаете, лейтенант? Если хотите меня чем-нибудь поразить, сейчас самое время.

 

ГЛАВА 64

Я не видела тела жертв, а данные из лаборатории вряд ли могли появиться раньше чем через несколько дней. Но я не стала обращать внимание на горький сарказм Старка и сообщила ему то, что подсказывала мне интуиция.

— Преступников было двое, — заявила я. Старк дернул головой, и с его губ слетело:

— Чепуха!

— Подумайте сами, — продолжила я. — Нет никаких следов борьбы, верно? Но почему Джо, не попытался обезвредить преступника? Ведь он крепкий парень, настоящий великан. Представьте, что все было так. Джо заставили выйти из спальни, угрожая ему ножом, — и он не стал сопротивляться. Почему? Потому что в это время второй убийца находился в комнате с Аннемари.

Шеф окинул взглядом помещение, пытаясь заново оценить обстановку и увидеть все происходившее моими глазами.

— Покажите мне детскую, — попросила я.

Едва заглянув к Антонио Сардуччи, я поняла, что он умный паренек. В комнате стояли полки с книгами, мощный компьютер и террариум, полный ухоженных тварей. Но больше всего меня поразили следы, оставшиеся на ковре перед столом в том месте, где обычно находился стул. Кто-то его передвинул. Зачем?

Я увидела стул возле двери. Мне сразу вспомнился коп, стоявший у подъезда, и моя мысль сделала неожиданный скачок. Мальчик не слышал ни звука. А если бы услышал? Я показала на стул Старку.

— Кто-нибудь его передвигал? — спросила я.

— Сюда вообще никто не заходил.

— Значит, я ошиблась. Убийц было не двое, а трое. Двое занимались делом. А третий сторожил мальчика на тот случай, если он проснется. Преступник сидел на этом стуле.

Старк быстро вышел из детской, спустился в холл и вернулся с молодой женщиной из опергруппы. Она подождала, пока мы покинем комнату, и заклеила лентой вход.

— Не могу в это поверить, лейтенант, — покачал головой Старк. — Нам хватало и одного психа.

Я покосилась на шефа. Он ответил, на мой взгляд, и улыбнулся.

— Не надо меня цитировать, — добавил он, — но я только что сказал «нам».

 

ГЛАВА 65

Из дома Сардуччи я вышла уже ближе к вечеру. Двигаясь на юг по Кабрилло-хайуэй, я обдумывала свой визит на место преступления и последовавшую за ним беседу с шефом. Когда он подтвердил, что Сардуччи были высечены так же, как и жертвы остальных убийств, я объяснила, что у меня давние счеты с этими преступниками. Я рассказала ему о «Джоне Доу № 24». Разумеется, прямых связей между Джоном Доу и преступлениями в Халф-Мун-Бэй не было, но я не сомневалась, что права. Десять лет работы в отделе по расследованию убийств научили меня, что образ действий преступника может меняться, но его почерк всегда остается неизменным. А комбинация порки и перерезанного горла — редкая, почти уникальная подпись.

На перекрестке зажегся красный, и я остановилась в нескольких кварталах от особняка Сардуччи. Взглянув в зеркальце заднего обзора, я увидела мчавшийся сзади красный спортивный автомобиль. Я ждала, что он вот-вот остановится, но машина даже не притормозила. Я едва верила своим глазам. Уставившись в зеркало, я смотрела, как автомобиль несется прямо на меня. Я начала сигналить, но машина по-прежнему быстро увеличивалась в размерах. Что происходит, черт возьми? Водитель заболтался по мобильнику? Он меня видит или нет?

В моей крови резко подскочил адреналин, и время стало медленным и вязким. Дав газ, я резко крутанула руль, вылетела с дороги на лужайку, сбила садовую тележку и чуть не врезалась в ствол сосны.

Потом, рванув заднюю передачу и выплевывая из-под колес газон, я выскочила обратно на шоссе. Мой «иксплорер» взревел и помчался за стремительно удалявшимся маньяком, который едва не снес мне заднее сиденье. Водитель даже не остановился посмотреть, что случилось позади. Чертов ублюдок мог меня убить!

Я не упускала из виду красную машину и скоро узнала ее изящный силуэт. «Порше».

Мое лицо горело от ярости и страха. Я выжимала все из своего мотора, не отрываясь от «порше», ловко вилявшего между машинами и постоянно перемахивавшего через двойную линию. Когда я в последний раз видела этот автомобиль, Кит как раз заливал мне масло.

Это машина Денниса Эгнью.

Мы одним махом проскочили несколько десятков миль. Я все еще сидела на «хвосте» у «порше», теперь он несся вверх по холмам на Сан-Матео и дальше к югу на Эль-Камино-Риал, старое шоссе, тянувшееся вдоль железнодорожной магистрали. Потом, не посигналив фарой, «порше» резко свернул в узкий переулок.

Я рванула за ним, взвизгнув на повороте тормозами, и остановилась на почти пустой автостоянке. Заглушив мотор, я немного успокоилась и огляделась по сторонам.

Меня окружала кучка дешевых магазинчиков, торговавших всякой всячиной — запчастями для машин, старыми вещами, выпивкой. В конце переулка торчал квадратный блочный дом с красной неоновой вывеской в окне: «Логово друзей. Горячие девочки, живой стриптиз».

У обклеенного пестрыми афишами подъезда стояла машина Денниса Эгнью. Закрыв «иксплорер» на замок, я прошла ярдов двадцать к порномагазинчику. Открыла дверь и шагнула внутрь.

 

ГЛАВА 66

«Логово друзей» оказалось безобразным местечком, где в глаза бил резкий свет, а на стенах мигали неоновые лампочки. Слева громоздились обычные игрушки для порновечеринок: фаллоимитаторы, разноцветные презервативы, плетки и всевозможные человеческие выпуклости из мягкого пластика и резины. Справа стояли автоматы с напитками и бутербродами — закуска для любителей «клубнички», которые сидели по видеокабинкам, пуская слюну и крепко держась за свои «джойстики».

Шагая по узкому проходу между полок с кассетами, я ловила на себе десятки взглядов. Кроме меня, здесь не было ни одной женщины, и мне почудилось, что в таком месте я бы более естественно смотрелась нагишом, чем в блейзере и слаксах.

Я собиралась подойти к продавцу, когда возле моего локтя выросла темная фигура.

— Линдси?

Я дернулась — и увидела на губах Денниса Эгнью сладкую улыбку.

— Чем обязан такой честью, лейтенант?

Заблудившись в лабиринте стеллажей и стоек с бесчисленной порнухой, я поняла, что у меня, как у бычка на бойне, есть только один путь — вперед.

В кабинете Эгнью было много электрического света, но ни одного окна. Он уселся за пластиковый стол, имитировавший полированное дерево, и предложил мне расположиться на старом черном кожаном диванчике.

— Спасибо, я постою. Это не займет много времени, — пробормотала я, машинально окинув взглядом обстановку.

Все стены были увешаны фотографиями полуголых красоток с дарственными подписями «Рэнди Лаву» и рекламными кадрами из порнофильмов, где тот же Рэнди Лав совокуплялся с разными партнершами. Тут же помешалось несколько любительских снимков Эгнью в компании с какими-то улыбчивыми парнями в дорогих костюмах.

Сопоставив физиономии плечистых ребятишек с досье из полицейского архива, я узнала в них несколько бандитов. Сегодня двое или трое из них были уже мертвы.

Еще через пару секунд я сообразила, что владелец «порше» и молоденький Рэнди Лав на фотоснимках — одно лицо. Деннис Эгнью был мужской порнозвездой.

 

ГЛАВА 67

— Итак, лейтенант, чем могу служить? — спросил Деннис.

Он продолжал улыбаться, перекладывая на столе бумаги и играя лежавшими перед ним колечками для пениса — тасуя их в руках, пересыпая с ладони на ладонь и выстраивая в столбики, как монеты.

— Не знаю, какого черта тебе нужно, — процедила я, — но там, откуда я приехала, тараны запрещены.

— Послушайте, Линдси. Вы не против, если я буду называть вас Линдси? — Эгнью скрестил руки на груди и наградил меня одной из своих ослепительных улыбок. — Я понятия не имею, о чем вы говорите.

— Чепуха. Двадцать минут назад ты едва не превратил меня в лепешку. Просто чудо, что никто не погиб. Я была на волосок от смерти.

— Невероятно! Вы меня с кем-то перепутали. — Эгнью нахмурился и покачал головой. — Я бы обязательно заметил. Наверное, вы просто приехали сюда, чтобы со мной увидеться.

Мне хотелось убить его. Мало того, что у него была скоростная машина, на которой он разъезжал как полоумный, так этот мерзавец еще и насмехался.

— Видите этих девчонок? — продолжил Деннис, ткнув большим пальцем на свою «доску почета». — Знаете, почему они снимаются в порнушках? У них такая низкая самооценка, что они получают удовлетворение, когда унижаются перед мужчинами. Разве это не смешно? А теперь взгляните на себя. Приехав сюда, вы унизили себя. Ну и как, получили удовлетворение?

— Ах ты, чертов поганец! — закипела я, чувствуя, что вот-вот задушу эту вонючку.

Но тут за моей спиной раздался голос:

— Отлично. Если ты пришла устраиваться на работу, я к твоим услугам.

Обернувшись, я увидела коротышку в дешевом зеленом пиджачке, кое-как застегнутом на толстом пузе. Он стоял в дверях, опершись на косяк, и разглядывал меня с ног до головы. Таким взглядом легко можно сорвать одежду вместе с кожей.

— Рик Монте, это лейтенант Линдси Боксер. Она занимается расследованием убийств в Сан-Франциско, — пояснил Эгнью. — Сейчас находится в отпуске, по крайней мере, так она утверждает.

— И как вам отдыхается? — обратился Рик к моему бюсту.

— Прекрасно, но я в любой момент могу сделать свой визит официальным.

Не успев договорить до конца эту фразу, я пожалела о своих словах. Я отстранена от службы и не имею права вести дела. Я преследовала человека на своей машине. У меня нет ни одного свидетеля, и стоит кому-нибудь из этой парочки на меня накапать, я получу дисциплинарное взыскание.

А это совсем не то, что мне нужно накануне судебного процесса.

— Не понимаю, чего вы так расстроились, — произнес Деннис масленым тоном. — Я не сделал вам ничего плохого.

— В следующий раз, когда мы увидимся, — процедила я, — развернись и иди в другую сторону.

— Ох, простите. Я неправильно вас понял. Я считал, это вы меня преследуете.

Меня так и подмывало ему ответить, но я сдержалась. Деннис прав. Он мне ничего не сделал. Даже ни разу не обругал.

Я покинула кабинет Эгнью, проклиная себя за то, что сунулась в это злачное место. Мне хотелось поскорее удрать на улицу, и я быстро зашагала к выходу, но на моем пути встал дюжий парень с татуированными бицепсами и прической в стиле «рыбий хвост».

— Прочь с дороги, приятель! — рявкнула я, пытаясь проскользнуть мимо.

Верзила раскинул руки, загородив собой весь магазин. Он оскалил зубы.

— Давай, крошка, иди к Рокко, — хрипло пробурчал он.

— Все в порядке, Рокко, — раздался голос Эгнью. — Эта дама у меня в гостях. Я провожу вас, Линдси.

Через минуту я добралась до двери, но Деннис привалился к ней спиной и загородил мне выход. Он стоял так близко, что я в упор видела его лицо — каждую пору кожи, каждую жилку в налитых кровью глазах. Эгнью сунул мне в руки видеокассету.

На обложке был изображен Рэнди Лав в эпическом творении «Долгая жаркая ночь».

— Посмотрите на досуге. На обороте я записал свой телефон.

Я оттолкнула его руки, и кассета полетела на пол.

— Убирайся, — сказала я.

Он отступил, и я с трудом протиснулась в открывшуюся дверь. Эгнью с усмешкой смотрел мне вслед, держась за свою мошонку.

 

ГЛАВА 68

Когда я проснулась на следующее утро, улыбочка Эгнью все еще стояла у меня в глазах. Я потащилась с кофе на террасу и через несколько минут забыла обо всем на свете, с головой уйдя в начинку своего «понтиак-бонневилла».

Пока я возилась с клапанами и измеряла зазоры с помощью калибра, к дому подкатил автомобиль. Хлопнула дверца.

— Линдси, ты здесь? Привет. А я думала, тебя проглотило это бронзовое чудище.

Вынырнув из-под капота, я вытерла руки замшевой тряпицей и бросилась обнимать Синди и Клэр. Наши вопли и визги разбудили спавшую на веранде Марту, которая радостно спрыгнула на землю и присоединилась к нам.

— Мы были по соседству, — объяснила Клэр, когда первые восторги стихли. — Решили заехать и посмотреть, как твои дела. Что это за монстр? Я думала, такие «пожиратели бензина» давно списаны в утиль.

— Не обижайте мою малышку, — рассмеялась я.

— Она ездит?

— Порхает, как бабочка.

Синди и Клэр вручили мне подарок — обвязанную лентами корзинку с косметикой из «Нордсторм», — и после дружного голосования мы решили отправиться в поездку на моем автомобиле.

Я с жужжанием опустила окна, машина плавно тронулась, и в наших волосах заиграл дувший с моря ветерок. Когда мы проехали мимо соседей Кэт и стали подниматься в гору, Клэр протянула мне пакет.

— Вот, чуть не забыла. Джейкоби просил передать.

Это был большой конверт из коричневой бумаги. Накануне я звонила Джейкоби и просила его найти что-нибудь на Денниса Эгнью, также известного как Рэнди Лав.

Я рассказала Синди и Клэр обо всем, что произошло между мной и Эгнью: как мы встретились с ним в «Баклане», потом столкнулись у гаража Кита и едва разминулись на перекрестке. В заключение я в подробностях описала свою кошмарную поездку в «Логово друзей».

— Он так и сказал? — переспросила Синди, когда я процитировала слова Эгнью насчет женщин, которые «получают удовлетворение, унижаясь перед мужчинами». Ее щеки порозовели, а в глазах блеснул огонь. — Похоже, этот парень просится за решетку.

Я со смехом добавила:

— Знаешь, у него есть своя «доска почета», как у Тони в «Бада-Бинг». Куча фотографий с подписями от гангстеров и порнозвезд. Просто потрясающе. Клэр, открой его, пожалуйста.

Клэр вытащила из конверта три листка. Они были скреплены степлером и сопровождались запиской от Джейкоби.

— Прочти вслух, если можно, — попросила Синди, перегнувшись с заднего сиденья.

— Ничего особенного — драки, вождение в нетрезвом виде, бытовое насилие, хранение наркотиков и небольшой срок в тюрьме Фолсом. А вот это уже интереснее, Линдси. Пять лет назад ему предъявили обвинение в убийстве первой степени. Дело закрыли.

Я взяла записку, написанную от руки Джейкоби: «Жертва была подружкой Эгнью. В суде его защищал Ральф Бранкузи».

Что ж, теперь все ясно. Бранкузи считался адвокатом высокого класса. Только богатый человек мог позволить себе его услуги. Кроме того, Бранкузи считался любимым адвокатом гангстеров.

 

ГЛАВА 69

Вернувшись к дому, мы обнаружили, что у обочины стоит машина, а нам навстречу шагает шеф полиции Питер Старк. Он выглядел мрачнее тучи и хмурил брови, затравленно озираясь по сторонам.

— В чем дело, шеф? Что-нибудь случилось?

— Патологоанатомы собираются вскрывать Сардуччи, — пробормотал он, щурясь на солнце. — Вот официальное приглашение.

Мне с трудом удалось скрыть волнение. Обернувшись, я представила Старку своих подруг.

— Доктор Уошберн, судмедэксперт. Вы не против, если она тоже поприсутствует?

— Почему бы и нет? — усмехнулся Старк. — Чем больше помощи, тем лучше. Я учусь на своих ошибках, верно?

Синди не сразу сообразила, что ее в число приглашенных не включили. Конечно, кому нужна пресса?

— Ну и ладно, — добродушно промолвила она. — Я посижу одна. У меня есть ноутбук и незаконченная статья. Будем считать, что я больна проказой.

Мы с Клэр снова сели в автомобиль и поехали за машиной Старка.

— Ура! — воскликнула я, сияя от радости. — Шеф подключил меня к делу.

— Не понимаю, как я на это согласилась? — Клэр сокрушенно покачала головой. — Ты делаешь страшную глупость, а я тебе потакаю. Тебе бы надо сидеть на веранде да попивать джин с тоником, водрузив задницу на кресло, а ноги — на подлокотники.

Я рассмеялась.

— Признайся, тебя тоже зацепило? Ты не можешь устоять.

— Слушай, ты спятила.

Клэр бросила на меня озабоченный взгляд. Мое веселье ее не радовало.

— Линдси, ты меня убиваешь. Я серьезно. Но это твой выбор, крошка.

Черед десять минут мы свернули с главного шоссе и въехали в Мосс-Бич.

 

ГЛАВА 70

Морг находился в подвале Сетонского медицинского центра. В выложенной белой плиткой комнате было холодно и чисто, как в отделе супермаркета, где хранят замороженные продукты. В глубине помещения гудел кондиционер.

Я поздоровалась с двумя парнями из опергруппы — один складывал одежду жертв в бумажные пакеты, а другой недовольно бормотал что-то про бюрократическую волокиту. Меня подвели к стоявшему посреди зала секционному столу, и я увидела молодого ассистента, который орудовал над Сардуччи шлангом и губкой. Заметив меня, он выключил воду и отошел в сторону.

Джозеф и Аннемари лежали рядом, голые и беззащитные на ярком свете. Если не считать безобразных ран на горле, их тела были совершенно не тронуты, а лица казались круглыми и нежными, как у детей.

Голос Клэр вернул меня в мир живых.

Обернувшись, я увидела седовласого человека в синем халате, пластиковом переднике и с сеткой на голове. Выглядел он как-то скособоченно, а губы кривились на одну сторону, как у больного, пережившего инсульт.

— Линдси, это доктор Билл Рамос, судебный патологоанатом. Билл, это лейтенант Линдси Боксер из отдела по расследованию убийств, полиция Сан-Франциско. Вероятно, ее старое дело как-то связано с этими убийствами.

Пока мы с Рамосом обменивались рукопожатиями, появился Питер Старк.

— Док, расскажите ей то, что говорили мне по телефону. Рамос хмыкнул:

— Может, лучше показать? — Он обернулся к помощнику: — Эй, Самир, я хочу взглянуть на спину женщины. Помоги мне перевернуть ее.

Самир скрестил лодыжки Аннемари, доктор ухватил и потянул ее за левое запястье. Вдвоем они перевалили труп на правый бок.

Я уставилась на семь отметин — каждая примерно три дюйма в длину и три четверти дюйма в ширину, — которые крест-накрест пересекали ягодицы женщины.

— Для подобных ударов нужна недюжинная сила, — заметил Рамос. — При этом они почти незаметны. Хорошо, Самир, а теперь мистера Сардуччи.

Доктор и ассистент повернули мужчину на бок, и его голова беспомощно откинулась.

— Ну вот, смотрите, — продолжил Рамос, — опять то же самое. Множество бледных вмятин прямоугольной формы, все закрытого типа. Не похоже на те ярко-багровые полосы, которые получаются при ударах по живому телу, и в то же время отличается от желтых, как пергамент, ссадин, появляющихся на уже мертвых тканях.

Доктор взглянул на меня, чтобы убедиться, поняла ли я его слова.

— Допустим, вы ударили меня в лицо, потом два раза выстрелили в грудь. Кровяного давления не хватит, чтобы на коже образовались большие синяки, но если сердце успеет сократиться хотя бы раз, кое-что на лице все-таки появится. Рамос взял скальпель и сделал небольшой надрез поперек бледной полосы. — Видите этот коричневатый слой под следами ссадин? Мы называем его четко обозначенной фокальной аккумуляцией крови. Картина абсолютно ясная. Вы согласны, доктор Уошберн? — Он повернулся к Клэр. — После того как преступник перерезал сонную артерию, сердце остановилось почти мгновенно — но только почти. Жертва была еще жива, когда ее подвергли порке. Удары наносились ку мортем, то есть незадолго или непосредственно в момент смерти. Убийца хотел, чтобы мужчина понимал, что с ним происходит.

— Похоже, наличные счеты, — пробормотал Старк.

— Вы правы. Преступники ненавидели своих жертв. В комнате воцарилось молчание.

— Ссадины на Джо, не такие широкие, как у Аннемари, — заметила Клэр.

— Верно, — кивнул Рамос. — Их нанесли другим предметом.

— Например, поясом, — вставила я. — Может, для порки использовали разные ремни?

— Вполне вероятно, — согласился доктор.

Клэр выглядела одновременно сосредоточенной и грустной.

— О чем ты думаешь? — спросила я.

— Не хочу тебя расстраивать, но это мне кое-что напомнило. Точно такие же ссадины были на твоем Джоне Доу.

 

ГЛАВА 71

В полночь Лоцман покинул пляж и отправился в глубь суши. Забравшись на песчаный холм, он прошагал с четверть мили по заросшей бурьяном пустоши и свернул на восток. Скоро он увидел дорогу, тянувшуюся вдоль залива. Лоцман уже двинулся к нужному дому, как вдруг споткнулся о поваленное дерево. Он перелетел через ствол и с силой шлепнулся на живот, распластавшись на сухой траве. Мужчина быстро вскочил и похлопал себя по нагрудному карману — камера исчезла.

— Черт, черт, черт! — зашипел он от досады.

Он встал на четвереньки и стал шарить по земле, чувствуя, как прохладный ветерок сушит пот на его лице.

Вскоре Лоцмана охватило отчаяние. Наконец он нашел свою драгоценную камеру — она валялась на земле объективом вниз. Осторожно сдув с нее грязь, Лоцман навел устройство на дома и взглянул в видоискатель. Линзы покрывала мутная сетка царапин.

Вот дерьмо!

Выругавшись себе под нос, Лоцман взглянул на часы — было четырнадцать минут первого — и двинулся к дому Линдси. Теперь, когда его мощные линзы стали бесполезны, ему придется подбираться гораздо ближе.

Лоцман перелез через ограду поля и вышел на ярко освещенный тротуар. В конце улицы стояли два дома; в том, где жила Боксер, ослепительно горели окна.

Нырнув в тень, он пробрался через задний двор и осторожно подкрался к живой изгороди под окнами гостиной. С бьющимся сердцем Лоцман выпрямился и заглянул внутрь.

Вся компания была в сборе: Линдси в своей форменной футболке и рейтузах; Клэр, чернокожая криминалистка из города, в золотом халате; и Синди, с пучком пышных волос на голове и в шенилевой рубахе, закрывавшей все, кроме тапочек и брючин розовой пижамы.

Женщины оживленно говорили о чем-то, иногда разражаясь смехом, а потом снова принимая серьезный вид. Вот бы узнать, о чем они беседуют.

Лоцман перебрал в памяти все последние события, факты, обстоятельства. Стул в комнате ребенка. Конечно, это им ничего не даст, но все-таки он сделал промах.

Можно ли идти дальше? У них еще полно работы.

Внезапно на него навалилась страшная усталость. Руки задрожали, в груди саднила боль. Он почувствовал, что не выдержит здесь больше ни минуты. Лоцман оглянулся по сторонам, убедился, что никто из соседей не выносит мусор и не выгуливает собаку, пересек двор и вернулся на улицу. Перелез через ограду и направился по тропинке к пляжу.

С Линдси Боксер пора что-то решать.

И решать серьезно.

Не надо забывать, эта женщина — коп.

 

ГЛАВА 72

На следующее утро я проснулась раньше всех, одержимая одной мыслью, которая звенела у меня в голове не хуже будильника. Выпустив Марту, включила кофеварку и села за ноутбук. Я вспомнила, что Боб Хинтон говорил мне про двух людей, убитых в Халф-Мун-Бэй два года назад: Рэя и Молли Уиттакер. Он сказал, что они приезжали на лето. Рэй был фотографом, а Молли работала статисткой в Голливуде. Я залезла в базу данных НЦИП и посмотрела, что на них есть. Когда встали мои гостьи, я все еще пребывала в шоке.

Подождав, пока они оденутся и выпьют кофе, я выложила им все, что узнала про Рэя и Молли Уиттакер.

— Они оба занимались порнографией. Рэй снимал камерой, а Молли работала с детьми. Там были девочки, мальчики, все без разбору. Супругов арестовали, но на суде их признали невиновными. Угадайте, кто был адвокатом? Ральф Бранкузи.

Клэр и Синди видели меня насквозь. Они бросились меня уговаривать, призывая быть осторожной и не забывать, что при всех своих благих намерениях сейчас я всего лишь гражданское лицо. Конечно, вполне логично попытаться установить связь между Уиттакерами и Деннисом Эгнью, однако лезть в драку на чужой территории и без поддержки — значит, напрашиваться на неприятности.

Я раз двадцать ответила им «знаю, знаю» и клятвенно заверила, что буду хорошей девочкой.

Когда мы прощались на крыльце, Клэр протянула руку и погладила меня по щеке.

— Может, тебе лучше вернуться домой? — предложила она.

— Ладно, — кивнула я, — решим.

Подруги заключили меня в жаркие объятия, словно уже не чаяли со мной увидеться, и меня это растрогало. Потом машина Клэр задом попятилась к дороге, и Синди высунулась из окна.

— Я позвоню тебе вечером. Ради Бога, помни о том, что мы сказали. Хорошо подумай, Линдси.

Я послала им воздушный поцелуй и вернулась в дом. Моя сумочка висела наддверной ручке; покопавшись в ней, я достала мобильный телефон, значок полицейского и пистолет.

Через минуту я уже заводила свой «иксплорер».

Дорога до города пролетела незаметно, и я очнулась от своих мыслей только перед главным управлением полиции.

Шеф сидел в кабинете за компьютером, с чашкой кофе в руке и упаковкой сахарных пончиков на соседнем кресле.

— Эта еда вас убьет, — заметила я.

Он убрал коробку и предложил мне сесть.

— Смерть от пончиков — не такая уж плохая вещь. С чем приехали, лейтенант?

— Вот с этим. — Я развернула лист с «послужным списком» Денниса Эгнью и бросила его на заваленный бумагами стол. — Рэя и Молли Уиттакер высекли, не так ли?

— Да, они были первыми жертвами.

— Что показало следствие?

— Ничего такого, что можно доказать. Но мы уже давно следим за этим парнем. — Он взял листок и, почти не глядя, вернул обратно. — Про Денниса Эгнью нам известно все. Он наш главный подозреваемый.

 

ГЛАВА 73

На закате дня я сидела на веранде и перебирала струны гитары, когда в конце улицы вспыхнули фары, и к дому медленно подъехал автомобиль. Не успела я подойти к машине, как шофер выскочил на улицу и открыл заднюю дверцу.

— Дай угадать, — пробормотала я, чувствуя, что мои щеки пылают в темноте ярче фонаря. — Ты случайно оказался по соседству?

— Верно. — Джо обнял меня за талию. — Хотел сделать тебе сюрприз.

— Тебе звонила Клэр?

— Клэр и Синди, — уточнил он, смущенно рассмеявшись. — Может, съездим куда-нибудь поужинать?

— Лучше я приготовлю ужин дома.

— Хорошо.

Джо постучал по крыше, и автомобиль уехал.

— Иди ко мне, — прошептал он, притянув меня к себе, и поцеловал так крепко, что в моих жилах мгновенно загорелось пламя.

Я в очередной раз поразилась, как обычный поцелуй может вызвать такой пожар, и еще успела смутно подумать: «Ну вот, старая история. Еще одна романтическая пауза на пять минут…» — но тут Джо взял мое лицо в свои ладони, поцеловал снова — и все мои протесты исчезли без следа. Мы вошли в дом, и я ногой захлопнула дверь.

Стоя на цыпочках и обняв его за шею, я пятилась до тех пор, пока каким-то образом не оказалась на кровати. Джо медленно стал снимать с меня одежду — сначала туфли, потом все остальное — и целовал каждую клеточку моего тела, пока не добрался до самых губ.

Боже, его поцелуи расплавят во мне все, кроме Кокопелли.

У меня перехватило дыхание, и я рванулась к Джо, но он куда-то исчез.

Открыв глаза, я увидела, что Молинари раздевается. У него великолепное тело. Крепкое, стройное и смуглое. И все это мое! Меня переполняло блаженство. Пять минут назад я собиралась весь вечер смотреть «Закон и порядок». А теперь это! Я раскинула руки, и Джон накрыл меня собой.

— Господи, — пробормотал он, — как я по тебе скучал.

— Молчи! — выдохнула я.

В припадке страсти я стала кусать его верхнюю губу, затем впилась в него жадным поцелуем и обвила ногами его бедра.

Через час, когда мы покинули спальню, на улице была глухая ночь. Марта постукивала хвостом, недвусмысленно требуя: «Пора есть», — и я устроила ей хорошую кормежку.

Потом я приготовила сладкий овощной салат, сдобрив его горчичным винегретом и кусочками сыра, и поставила на огонь пасту, пока Джо шинковал в томатный соус мяту, чеснок и базилик. Воздух наполнил дивный аромат.

Мы поужинали в кухне, обмениваясь последними новостями. Джо вполне мог сойти за диктора «Си-эн-эн». Он сообщал о жутких взрывах, панике в аэропортах и политических неурядицах — в тех рамках, какие полагались простым смертным. Пока мы мыли посуду, я выложила ему максимально урезанную версию своих столкновений с Деннисом Эгнью. Он выслушал мою историю, сжав губы.

— Будем считать, что я ничего не говорила, — улыбнулась я, поцеловав его в бровь и долив ему вино в бокал.

— Будем считать, что я не схожу с ума из-за того, что ты подвергала себя такой опасности.

Черт, почему все забывают, что я коп? И между прочим, неплохой. Первая женщина-лейтенант в Сан-Франциско — и так далее, и тому подобное.

— Как ты относишься к Кэри Гранту? — спросила я. — Кэтрин Хэпберн тебя заводит?

Мы устроились на диване и стали смотреть «Воспитание крошки» — одну из самых сумасбродных комедий в моей коллекции. В эпизоде, где Кэри Грант ползает за терьером с гигантской костью в зубах, я покатилась со смеху, и Джо сделал то же самое, крепко прижав меня к себе.

— Не удивляйся, если застукаешь меня за чем-нибудь подобным с Мартой.

Меня снова разобрал смех.

— Я люблю тебя, Линдси.

— И я тебя, Джо.

Ночью я лежала в его объятиях без сна и думала: «Боже, до чего же хорошо. Я никогда не смогу им насытиться».

 

ГЛАВА 74

На следующее утро Джо щурился на ярком солнце, готовя на кухне яичницу с беконом. Я разлила по чашкам кофе, и он прочитал в моих глазах немой вопрос.

— Я останусь у тебя, пока мне не позвонят. Если хочешь, постараюсь помочь тебе с этими убийствами.

Мы погрузились в «иксплорер» — Молинари за руль, Марта на мои колени — и двинулись в путь. Пока Джо огибал стоявшую у бухты оранжерею Сардуччи, я посвятила его во все подробности данного дела.

Мы повернули на Кресент-Хайтс и спустились по вьющейся как змея земляной дороге к маленькому домику Далтри.

Недавние убийства полностью опустошили этот райский уголок. Лужайка буйно заросла травой, окна и двери были заколочены досками, а на ветках кустов, как желтые птички, трепетали обрывки полицейской ленты.

— Сардуччи были из другого социального класса, — заметил Джо.

— Верно. Вряд ли эти убийства как-то связаны с деньгами.

Дорога круто пошла вниз, и через пять минут мы въехали в Оушн-Колони — небольшой поселок рядом с полем для гольфа, где жили и где умерли О'Майли. Я указала Джо на красивый белый дом в колониальном стиле. Теперь в палисаднике торчала дощечка с надписью «Продается», а возле подъезда стоял «линкольн».

Остановившись на обочине, мы увидели молодую блондинку в розовом платье от Лили Пулитцер, которая только что вышла из дома и заперла входную дверь. Она заметила нас и расплылась в накрашенной улыбке.

— Привет, я Эмили Харрис из риэлторского агентства «Пасифик хоум», — представилась она. — Простите, дом открыт только по воскресеньям. Я бы могла показать его вам но у меня срочная встреча в городе и…

Увидев мое разочарованное лицо, мисс Харрис бросила на нас оценивающий взгляд.

— Ладно. Потом опустите ключ в почтовый ящик, договорились?

Мы вышли из машины, и я взяла Джо под руку. Старательно изображая супружескую пару, которой приспичило срочно купить новый особняк, мы поднялись по лестнице и открыли дверь.

 

ГЛАВА 75

Внутри дом был тщательно вычищен, отделан и заново окрашен — настоящая конфетка для покупателей с толстым кошельком. Я заглянула в главный холл и направилась вслед за Джо на второй этаж. Войдя в спальню, я увидела, что он рассматривает гардероб.

— Здесь на уровне глаз была маленькая дырочка — видишь Линдси? Теперь ее заделали. — Джо колупнул пальцем твердую замазку.

— «Глазок»?

— Нуда, в шкафу, — хмыкнул Молинари. — Тебе не кажется это странным? Разве что О'Майли делали домашнее кино.

У меня в голове мгновенно замкнулась цепь между самодельным порно и карьерой Рэнди Лава. Интересно, полиция нашла пленку? А если нашла, то, что из этого следует? Если взрослые любят поразвлечься перед камерой, здесь нет ничего противозаконного.

Шагнув к перекрашенному гардеробу, я сдвинула в сторону вешалки и придержала их рукой, чтобы они перестали болтаться. В задней стенке шкафа виднелась свежая замазка. Я ткнула в нее пальцем, и сердце у меня екнуло. Дыра шла насквозь и выходила в другую комнату. Я схватила одну из вешалок и распрямила проволоку, чтобы воткнуть ее в отверстие.

— Джо, посмотри, где она торчит?

Мне пришлось ждать, пока он потянет проволоку с той стороны, и все это время я будто держалась за живой нерв. Молинари вернулся через несколько секунд.

— Там вторая спальня. Пойдем, тебе надо посмотреть.

В соседней комнате осталась кое-какая мебель — кровать под гофрированным пологом, туалетный столик, настенное зеркало. Джо указал мне на сквозную прорезь, скрытую под завитком на деревянной раме.

— Не могу поверить, Джо. Это же комната их дочери. Неужели эти ублюдки шпионили за Кэтлин? И снимали ее на камеру?

На обратном пути я невидящим взглядом смотрела в окно машины. Меня преследовала мысль о странном потайном отверстии. Какими людьми были О'Майли? Зачем они следили за своим ребенком? Может, камера помогала им приглядывать за Кэтлин, когда она была маленькой? Или дело обстоит гораздо хуже?

Я долго ломала голову, пытаясь перебрать все мыслимые и немыслимые варианты. Но в конечном счете все сводилось к одному вопросу: «Как это связано с убийствами?»

 

ГЛАВА 76

Домой мы вернулись около полудня. В спальне моих племянниц во всю стену висела пробковая доска, и мы решили использовать ее, чтобы подытожить известные нам факты об убийствах. Я нашла пару маркеров и цветной картон, а Джон притащил два маленьких пластиковых стула.

— Итак, что нам известно? — произнес он, прилепив к доске желтый листок.

— Судя по косвенным уликам, убийц трое. Криминалисты говорят об использовании разных ножей и поясов, что подтверждает мою версию насчет нескольких преступников, но на этом все. У нас нет ни отпечатков пальцев, ни волос, ни кусочков ткани, ни образцов ДНК. Можно подумать, что на дворе сороковые годы. Опергруппа не дала нам ни одной зацепки.

— А как насчет характерных признаков? Что объединяет все убийства?

— Спроси что-нибудь полегче, — пробормотала я, поглаживая стоявший на столе хрустальный шар. — Старк говорил, что все жертвы состояли в браке. И тут же добавил, что это ничего не значит. Восемьдесят процентов местных жителей женаты.

Джо написал на листочках имена жертв.

— Продолжай, — сказал он.

— У всех убитых были дети, за исключением Уиттакеров. Уиттакеры занимались детской порнографией, а Кэтлин О'Майли снимали на камеру. Но это просто домыслы. Можно предположить, что убийства как-то связаны с парнями из местной порноиндустрии, а через них — с организованной преступностью, но и тут все высосано из пальца. А мой Джон Доу вообще не вписывается в общую картину.

— Вероятно, первое преступление было чисто импульсивным, — предположил Джо. — А потом убийства стали преднамеренными.

— Хм-м, — протянула я, рассеянно глядя на окно, где по подоконнику стелились зеленые усики и стебли сладкого картофеля. — Вполне может быть. Допустим, Джона Доу убили в состоянии аффекта. А затем преступник — или преступники — решил надолго уйти в тень. Почерк тот же самый. Но какая между ними связь?

— Пока не знаю. Давай, суммируем то, что у нас есть.

— Мы имеем восемь сходных убийств в радиусе десяти миль. У всех жертв перерезано горло, кроме Лорели О'Майли, которой вспороли живот. Все восемь — плюс Джон Доу — подверглись порке. Мотивы неизвестны. Есть подозреваемый — бывшая порнозвезда и законченный наглец.

— Мне надо позвонить, — промолвил Джо.

 

ГЛАВА 77

Когда Молинари закончил разговаривать с ФБР, я взяла маркер, и Джо сообщил мне все, что ему удалось узнать.

— Все жертвы чистые — ни судимостей, ни чужих фамилий, ни связей с Эгнью. Теперь что касается «Логовадрузей». Рикардо Монтефьоре, он же Рик Монте, привлекался к суду за драки, сводничество и непристойное поведение в общественных местах. Рокко Бенуто — вышибала в твоей порнолавочке — серьезнее. У него срок за хранение огнестрельного оружия, и второй — за ограбление магазинчика в Нью-Джерси. Без оружия.

— Не тянет на серийного убийцу. Джо продолжил:

— Все трое вхожи в мелкие гангстерские шайки. Посещают их вечеринки, поставляют девочек. Что до Денниса Эгнью, ты знаешь о его процессе в 2000 году.

— Его вытащил Ральф Бранкузи. Молинари кивнул.

— Жертвой явилась начинающая порноактриса из Урбаны, штат Иллинойс. Двадцать с лишним лет, наркоманка, несколько раз арестовывалась за проституцию. Она была одной из подружек Эгнью, а потом пропала без вести.

— Пропала без вести? То есть тело не нашли?

— Увы, Линдси. Не нашли.

— Значит, мы не знаем, было ли у нее перерезано горло.

— Верно.

Я подперла ладонью подбородок. Меня очень угнетало, что я так близко стою к разгадке кошмарной тайны и не могу сделать ни шага. Но связь между убийствами существовала. Моего Джона Доу убили десять лет назад, Уиттакеров двумя годами позже, Далтри — полтора месяца назад. А потом два двойных убийства за одну неделю.

Джо присел рядом со мной на стул. Он взял меня за руку, и мы стали рассматривать прилепленные к доске листки. Когда я заговорила, мой голос звучал так зловеще, словно мы сидели не в детской, а в большой пещере.

— Они торопятся, Джо. Пока мы здесь сидим, они задумывают новое убийство.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я это чувствую.

 

ГЛАВА 78

Я проснулась от резкого телефонного звонка. Схватив трубку, обнаружила, что Джо уже ушел, а вместо его одежды на стуле лежит записка.

— Джо?

— Это Юки, Линдси. Я тебя разбудила?

— Нет, я уже встала, — соврала я.

Минут пять мы поговорили в обычном для нее гоночном темпе, и когда я повесила трубку, сна уже не было ни в одном глазу. Я прочитала милую записку Джо, натянула на себя что-то спортивное, надела на Марту ошейник, и мы отправились на прогулку.

На пляже задувал легкий свежий ветерок. Не успели мы отойти от дома, как я услышала свое имя. Навстречу мне бежала маленькая фигурка.

— Линдси, Линдси!

— Эллисон! Привет, малышка.

Темноглазая девочка с разбегу заключила меня в крепкие объятия и бросилась обнимать Марту.

— Ты здесь одна?

— У нас пикник, — ответила она, указав на кучку зонтиков в другом конце пляжа.

Когда мы приблизились, я услышала, как дети распевают «Оле-оле-оле», и увидела шагавшую к нам Кэроли.

Мы поцеловались, и Кэроли представила мне «своих» детишек.

— Что это за дворняжка? — спросил десятилетний мальчуган с рыжей копной на голове.

— Она не дворняжка. Прекрасная Марта — бордер-колли.

— На Лесси не похоже, — усомнилась кудрявая, как барашек, девочка с глазами цвета спелой вишни.

— Конечно, нет. Бордер-колли — другая порода. Эти собаки живут в Англии и Шотландии и делают очень важную работу, — объяснила я. — Они пасут коров и овец.

Все взгляды с любопытством устремились на меня, и даже Марта подняла голову, словно догадавшись, что я говорю о ней.

— Люди обучают их разным командам, но бордер-колли вообще очень умны и просто обожают свою работу. Они любят всех животных в стаде и стараются заботиться о них.

— Марта знает команды! Линдси, покажи нам, пожалуйста, — стала упрашивать меня Эллисон.

Я улыбнулась:

— Кто хочет быть овечкой?

Большинство детей рассмеялись, но четверо ребят и Эллисон вызвались добровольцами. Я попросила «овечек» разбежаться по берегу и сняла с Марты ошейник.

— Марта, возьми! — крикнула я, и собака бросилась за улепетывавшей от нее пятеркой.

Дети громко завизжали и попытались скрыться, но не тут-то было. Марта быстро и уверенно нагнала всю группу, пригнула голову и, не спуская глаз с ребят, стала облаивать их с разных сторон, пока они не сбились тесной кучкой.

— Гони! — скомандовала я, и овчарка развернула малышей, но часовой стрелке и направила к воде. — Кругом! — И Марта под общий смех и восторженные крики погнала всю компанию обратно к скалам. — Назад! — бросила я, и моя умная собачка стала описывать вокруг детей круги, пока не собрала их в «стадо» и не повела, хохочущих и сияющих от радости, к зонтикам. — Сидеть, Марта! — приказала я. — Хорошая работа. Молодец, девочка.

Марта разразилась довольным лаем. Дети начали хлопать и свистеть, а Кэроли принесла нам чашечки с апельсиновым соком и румяные тосты. Когда волнение немного улеглось, я отвела подругу в сторону и рассказала ей о своем разговоре с Юки.

— Окажи мне услугу, — попросила я.

— Все, что захочешь, — отозвалась Кэроли и добавила: — Знаешь, из тебя бы получилась отличная мать.

 

ГЛАВА 79

Попрощавшись с Кэроли и детишками, мы с Мартой забрались на холм и направились через пустошь к Мирамонтес-стрит. Когда мы добрались до тротуара, я увидела, что примерно в сотне ярдов от меня стоит мужчина и наводит на нас маленькую камеру.

Он стоял так далеко, что я заметила лишь блестящие линзы, оранжевую рубашку и бейсболку, низко натянутую на глаза. Рассмотреть получше не успела. Как только мужчина понял, что я его вижу, он развернулся и быстро зашагал прочь.

Конечно, это мог быть кто угодно — местный паренек, снимавший вид на бухту, проныра-репортер из желтой прессы или просто плод моего разыгравшегося воображения, — но мне стало не по себе.

Похоже, кто-то за мной следил. И этот парень не хотел, чтобы я его заметила.

Вернувшись в дом, я разобрала постель и упаковала свои вещи. Накормила Пенелопу и налила ей воды.

— Хорошие новости, Пенни, — сказала я чудо-свинке. — Кэроли и Эллисон за тобой присмотрят. Тебя ждет куча сладких яблок.

Я сунула в сумочку записку Джо и, внимательно оглянувшись по сторонам, взялась за ручку двери.

— Домой! — бросила я Марте.

Мы забрались в «иксплорер» и двинулись в сторону Сан-Франциско.

 

ГЛАВА 80

Часов в семь вечера я входила в ресторан «Индиго», новое заведение, недавно открывшееся на Маккалистер-стрит всего в двух кварталах от здания суда, — одно это должно было лишить меня всякого аппетита. Миновав обшитый деревом бар, я шагнула в просторный зал, где метрдотель проверил меня по списку и проводил к столику, за которым Юки изучала какие-то бумаги.

Обняв ее, я почувствовала, что безумно рада нашей встрече.

— Как дела, Линдси?

— Превосходно, если не считать того, что в понедельник начнется суд.

— Мы выиграем процесс, — заверила меня Юки. — Можешь не беспокоиться.

— Прости, что усомнилась, — улыбнулась я.

Мне не хотелось, чтобы Юки догадалась, что творится у меня в душе. Микки Шерман убедил власти, что моим представителем в суде должна быть женщина, а мисс Кастеллано — «как раз то, что нужно для такой работы».

Жаль, что у меня не было его уверенности.

Мы встретились в конце рабочего дня, но Юки выглядела свежей и полной сил. Самое главное — она выглядела молодой. Я машинально сжала своего Кокопелли, пока моя двадцати восьмилетняя защитница заказывала ужин.

— Итак, что я пропустила после отъезда? — поинтересовалась я.

Отодвинув в сторону морского окуня с пюре из дикой моркови — блюдо, изготовленное по рецепту местного шеф-повара, — я взялась за салат из фенхеля, кедровых орешков и эстрагона.

— Если честно, я очень рада, что тебя не было в городе, поскольку здешние акулы буквально глотали слюну, — ответила Юки.

Я заметила, что девушка смотрела прямо на меня, а ее руки безостановочно двигались над тарелкой.

— Все газеты и телеканалы набиты воплями разгневанных родителей… Ты видела «Прямой эфир в субботу вечером»?

— Ни разу в жизни.

— Для информации — там была одна пародия, где тебя изобразили как Грязную Гарриет.

— Ну, это уж слишком, — пробормотала я, нахмурив брови. — Я не заслужила такой чести.

— Дальше будет еще хуже, — продолжила Юки, накручивая на палец свой длинный локон. — Судья Ачакозо одобрила присутствие телевизионщиков в зале суда. Кроме того, я получила список свидетелей со стороны истца. Показания даст Сэм Кэйбот.

— И что тут плохого? Сэм признался в убийствах электрическим током. Мы можем это использовать!

— Боюсь, что нет, Линдси. Его адвокаты подали ходатайство об аннулировании признаний Кэйбота на том основании, что мальчик сделал их в отсутствие родителей. Слушай, — добавила Юки, заметив мрачное выражение моего лица, — мы не знаем, что Сэм скажет на суде, хотя я все равно с ним разберусь, обещаю. Но мы не можем оспорить показаний Кэйбота из-за его признаний. Его слово против твоего, однако… Он тринадцатилетний мальчик, а ты — пьяный коп.

— И ты говоришь, что я «могу не беспокоиться»?

— Да, потому что правда возьмет свое. Присяжные — тоже люди, многим из них часто приходилось выпивать. Уверена, они решат, что ты имела полное право на выпивку, да что там — просто обязана была пропустить стаканчик. Ты хотела помочь этим детям, Линдси. А это совсем не преступление.

 

ГЛАВА 81

— Не забудь, что процесс начнется, как только ты переступишь порог суда, — предупредила меня Юки, когда мы шли по тихой вечерней улице.

Добравшись до гаража на Ван-Несс-стрит, мы спустились в лифте в подземный зал, где Юки оставила свой темно-серый лимузин.

Через минуту машина уже мчалась по Голден-Гейт-авеню к моему любимому кафе, хотя на всякий случай я дала себе зарок не пить ничего, кроме кока-колы. Береженого Бог бережет.

— В суд приезжай на чем-нибудь попроще. Никаких патрульных машин или новеньких внедорожников, ясно?

— У меня есть старый «иксплорер» с разболтанной дверцей. Пойдет?

— Схватываешь налету, — рассмеялась Юки. — Как раз то, что нужно. На предварительное слушание оденься построже. Темный костюм, полицейский значок на лацкане, никаких украшений. Когда на тебя насядет пресса, отвечай вежливой улыбкой, но молчи как рыба.

— Потому что ты все скажешь за меня?

— Верно, — кивнула Юки, и мы подъехали к кафе «У Сьюзи».

Когда я вошла в зал, на меня нахлынула теплая волна. Оркестр наяривал веселую мелодию, публика бурлила от восторга, а сама Сьюзи, облаченная в ярко-розовый саронг, отплясывала зажигательный лимбо на танцплощадке. Мои подружки помахали мне из-за «нашего» столика в конце зала.

Я представила им Юки Кастеллано, и все обменялись рукопожатиями. По напряженным лицам девочек я поняла, что предстоящий процесс беспокоит их не меньше, чем меня. Поздоровавшись с Юки, Клэр заметила:

— Мы с Линдси лучшие друзья, и, конечно, вы в курсе, что я буду свидетелем от обвинения.

— А я работаю в «Кроникл», — с серьезным видом добавила Синди, — и мне придется забрасывать ее у здания суда очень неприятными вопросами.

— И потом разорвать ее на мелкие кусочки вместе с прочей журналистской братией? — хмыкнула Юки.

— Вот именно.

— Не бойтесь, я сумею о ней позаботиться, — заверила мой адвокат. — Схватка будет жаркой, это точно, но мы выиграем ее.

Все четверо, точно по команде, скрестили руки над столиком.

— Вперед, к победе! — проскандировала я.

Мы облегченно рассмеялись, и Юки, сняв пиджак, покосилась на «Маргариту», которую Клэр налила всем, кроме меня.

— Ни разу не пробовала, — протянула она с сомнением.

— Самое время, мисс Советчик, — улыбнулась Клэр. — Только пей медленно и со вкусом, ладно? А теперь, — продолжила она, — расскажи нам о себе. С самого начала.

— Ладно, тогда как насчет моего имени? — спросила Юки, облизав с губ соль. — Вы должны знать, что японцы и итальянцы — как лед и пламя. Возьмем, например, еду: если у одних сырые кальмары с рисом, то у других — спагетти и мидии под луковым соусом! — Ее смех зазвенел как колокольчик. — Когда моя мама, скромная, миниатюрная японка, встретилась на вечеринке с моим будущим папой, огромным и страстным итало-американцем, это было чистой воды волшебство. И вот представьте, — Юки выстреливала в нас сотней слов в минуту, — мой папа ей говорит: «Давай поженимся, пока мы еще влюблены друг в друга». Что они и сделали через три недели после первой встречи! А я появилась девять месяцев спустя.

Юки объяснила, что в консервативных японских семьях до сих пор существует предубеждение против смешанных браков, и ее родителям пришлось переехать в Калифорнию, когда ей исполнилось шесть лет. Но позже она часто вспоминала, что ей пришлось пережить в первые годы в школе, где местные дети издевались над полукровкой.

— Я решила стать адвокатом, увидев по телевизору Перри Мейсона, — со смехом заявила Юки. — На юрфаке у меня были одни пятерки — я не хвастаюсь, просто хочу, чтобы вы знали, — и после университета меня сразу взяли в «Даффи и Роджерс». Мне кажется, мотивация — главный двигатель наших успехов, так что вы должны меня понять. Я всегда старалась доказать себе что-то и никогда не останавливалась на достигнутом. Просто хорошего мне недостаточно. Я хочу быть лучшей. Что до вашей подруги, — а теперь и моей тоже, — то уверена, что Линдси невиновна. И я намерена это доказать.

 

ГЛАВА 82

Хотя Юки предупреждала меня насчет ажиотажа в прессе, то, что я увидела на следующее утро перед зданием суда, повергло меня в шок. Прилегающие улочки были забиты передвижными телестанциями и спутниковыми тарелками, а густая толпа зевак окружала их с четырех сторон, словно враждебная стена, блокируя все подходы к мэрии.

Я оставила машину в гараже на Ван-Несс-стрит, в трех кварталах от суда, и попыталась пробраться к месту пешком. Не тут-то было. Репортеры сразу заметили меня и бросились наперерез, тыча в лицо микрофонами и камерами и забрасывая вопросами, из которых я едва понимала половину.

Толкотня и давка, громкие вопли, обвинения, дикий шум толпы — от всего этого голова пошла кругом. Меня захлестнули горечь и обида. Какого черта, ведь я хороший коп! Почему все эти люди, которых я всегда защищала, теперь накинулись на меня?

Вик Смит из КОРН-ТВ знал меня по громкому процессу Грязной Гарриет: толстый коротышка с железной хваткой ловко выпытывал у людей подноготную, успевая выпотрошить их прежде, чем они что-нибудь заметят. Один раз Вик брал у меня интервью, и я хорошо знала его манеру, поэтому, когда он вкрадчиво спросил: «Вы обвиняете Кэйботов в том, что они заварили всю эту кашу?» — я едва не сорвалась.

Я уже хотела подкинуть ему пару злобных реплик для шестичасового блока новостей, когда кто-то крепко схватил меня за руку. Я дернулась и увидела своего друга-полицейского.

— Конклин! — выдохнула я. — Слава Богу.

— Давай за мной! — бросил он, потащив меня сквозь толпу к линии оцепления, где полиция расчистила узкий проход к подъезду.

Через минуту меня окружили дружеские рукопожатия, кивки и ободряющие возгласы, которые подняли мне настроение.

— Мы с тобой, Линдси!

— Держись, лейтенант!

На ступеньках подъезда я заметила Юки и поспешила к ней. Конклин передал меня адвокату, и мы дружно надавили на массивную дверь подъезда. Поднявшись по мраморной лестнице на второй этаж, мы вошли в красивый и просторный зал, обшитый вишневыми панелями.

Все головы повернулись в нашу сторону. Расправив свежевыглаженный воротник, я пригладила волосы и прошествовала вместе с Юки по ковру к столику защиты. Небольшая передышка помогла мне привести себя в порядок, но внутри меня все еще кипело.

Как я могла до такого докатиться?

 

ГЛАВА 83

Юки стояла возле столика, пока я усаживалась на стул рядом с седовласым Микки Шерманом. Он привстал и пожал мне руку.

— Привет, Линдси. Выглядишь отлично. Как самочувствие?

— Превосходно, — улыбнулась я.

Однако мы оба сознавали, что на моем месте ни один человек не чувствовал бы себя превосходно. На карту поставлена моя карьера, а если мне не повезет с присяжными, моя жизнь превратится в ад. Доктор и миссис Кэйбот требовали возмещения ущерба в размере пятидесяти миллионов долларов. Значительная часть из них приходилась на долю города Сан-Франциско, но все равно в случае проигрыша мои финансы окажутся в плачевном состоянии и на меня поставят клеймо второй Грязной Гарриет.

Когда Юки заняла свое место, шеф Траччио перегнулся через перила и похлопал меня по плечу. Это был неожиданный жест, и он меня тронул. По рядам прокатился говорок — в зал вошла «убойная команда» истца и распределилась по местам на противоположной стороне прохода.

Через минуту появились доктор и миссис Кэйбот — тощий как щепка мужчина и светловолосая женщина с измученным лицом, — они сели за столик позади своих адвокатов. Глаза обоих мгновенно устремились на меня.

Эндрю Кэйбот напоминал живую скалу, окаменевшую от ярости и скорби. На лице Евы Кэйбот застыло безысходное горе. Из-за меня она потеряла дочь, а ее сын навсегда стал инвалидом. Ее серые с красным ободком глаза неотрывно смотрели на меня, и я читала в них отчаяние и гнев. Кэйбот ненавидела меня от всей души. Она желала мне смерти.

Прохладная рука Юки легла на мою ладонь и заставила оторваться от взгляда Евы Кэйбот. Но репортеры уже успели запечатлеть нашу безмолвную дуэль.

— Всем встать! — провозгласил судебный пристав.

В зале раздался приглушенный шум, и публика стояла, пока судья Ачакозо — невысокая женщина в очках — не спеша, шествовала к своему креслу. Потом я почти без сил рухнула на стул.

Все мои страхи воплотились в явь.

Суд идет.

 

ГЛАВА 84

Отбор присяжных занял почти три дня. На вторые сутки, не выдержав лавины телефонных звонков и осаждавших мой дом журналистских полчищ, я собрала вещички и вместе с Мартой перебралась в квартиру Юки, в хорошо охраняемую многоэтажку на Крест-Ройал-стрит.

А шумиха в прессе набирала обороты с каждым днем. Репортеры перемывали косточки кандидатам и кормили публику детальными сведениями о жизни будущих присяжных, не забывая обвинять нас в расовой ангажированности. Если честно, меня саму воротило от того, как обе стороны отсеивали или принимали кандидатов на основании их реальной или воображаемой предубежденности против моей особы. Когда мы отклонили четырех чернокожих и латиноамериканцев, я решила поговорить об этом с Юки.

— Разве тебе самой не пришлось страдать от расовой дискриминации?

— Расизм тут ни при чем, Линдси. Мы отвергли этих людей, потому что они предвзято относятся к полиции. Иногда человек сам не понимает своих мотивов, пока не спросишь его об этом прямо. А кое-кто обманывает нарочно, надеясь урвать свои пятнадцать минут славы, если процесс окажется громким. И вообще отсев присяжных — наше законное право. Доверься нам. Если мы сейчас дадим слабину, то проиграем еще до начала суда.

Позже в тот же день обвинение без объяснения причин дало отвод трем белым служащим — двум немолодым женщинам, смотревшим на меня так благожелательно, словно я была их родной дочерью, и пожарному по фамилии Макгои, который всем своим видом показывал, что не стал бы возражать, даже если бы я выпила целую бочку «Маргарит».

В конце концов, обе стороны остались не слишком, довольны результатом, но дело было сделано, и двенадцать присяжных — плюс три дублера — заняли свои места. В два часа дня Мейсон Бройлз встал с места, чтобы произнести вступительную речь.

Даже в страшном сне я не могла вообразить, в каком виде это исчадие рода человеческого рода представит меня в деле Кэйботов.

 

ГЛАВА 85

Мейсон Бройлз выглядел хорошо выспавшимся и готовым к схватке. Чисто выбритый, в темно-синем костюме от Армани и свежей бледно-голубой рубашке, подходившей в тон глазам, он решительно встал из-за стола и обратился к присяжным и суду, не заглядывая в бумажки:

— Ваша честь, дамы и господа! Если мы хотим понять, что произошло ночью десятого мая, давайте представим, что могло руководить двумя подростками в тот вечер. Их родителей не было дома. Случайно они нашли ключи от новенького «Мерседеса» своего отца и решили немного прокатиться. Конечно, это нельзя назвать хорошим поступком, но дети есть дети. Саре было пятнадцать лет. Восьмикласснику Сэму — всего тринадцать.

Бройлз отвернулся от присяжных и взглянул на своих клиентов, как бы говоря: «Смотрите, вот они, несчастные жертвы жестоких полицейских». Потом снова обратился к присяжным и продолжил речь:

— За рулем сидела Сара Кэйбот. Они проезжали через Тендерлойн — опасный район с высоким уровнем преступности, — и у них была роскошная машина. Вдруг за ними увязался другой автомобиль. Сэм Кэйбот утверждает, что ни он, ни его сестра понятия не имели, что их преследуют полицейские. Да и откуда им было знать? Детишки не сомневались, что имеют дело с бандитами. Будь Сара Кэйбот сейчас жива, она бы рассказала, как испугалась погони и попыталась сбежать, но не справилась с управлением и врезалась в столб. А когда сообразила, что имеет дело с полицией, то испугалась еще больше — потому что удрала от детективов, разбила машину и не имела водительских прав. И потому что ее маленький братик пострадал и аварии. А еще потому, что у полицейских было оружие. Н о Сара Кэйбот — девочка с незаурядными способностями и блестящим будущим, опережавшая в учебе сверстников и имевшая коэффициент интеллекта в сто шестьдесят баллов, — эта бедная девочка уже ничего не скажет, ведь она мертва. Она мертва, поскольку обвиняемая, лейтенант Линдси Боксер, совершила чудовищную ошибку и дважды выстрелила Саре в сердце. А еще через секунду лейтенант Боксер открыла огонь по Сэму Кэйботу — умному, очаровательному малышу, капитану футбольной команды, школьному чемпиону по плаванию, отличному спортсмену и всеобщему любимцу.

По залу разнеслись приглушенные вздохи публики, пораженной нарисованной Бройлзом драматической картиной. Вскоре воцарилось молчание, и адвокат неподвижно застыл в центре зала, выдерживая должную паузу и почти гипнотизируя присутствующих своим дьявольским ораторским искусством, которым он в совершенстве овладел за годы юридических баталий.

Сунув руки в карманы и опустив голову, Бройлз с отрешенным видом разглядывал блестящие носы своих ботинок, точно заново переживая только что описанную им трагедию. Казалось, он горячо молится, хотя я была уверена, что он в жизни не прочитал ни одной молитвы. Но я могла лишь молча сидеть и смотреть на непроницаемое лицо судьи, пока Бройлз держал в руках завороженный зал.

Наконец, решив, что выкопанная им яма достаточно глубока, он бросился в последнюю атаку:

— Дамы и господа, скоро вы услышите, что в тот злосчастный вечер лейтенант Боксер закончила дежурство и пила спиртное, однако села в патрульную машину и начала стрельбу. Вы также узнаете, что у Сары и Сэма Кэйбот тоже имелось оружие, и хотя лейтенант Боксер была достаточно опытна, чтобы обезоружить двух испуганных детей, в этот вечер она нарушила все мыслимые и немыслимые правила. Вот почему лейтенант Боксер ответственна за смерть Сары Кэйбот, замечательной девочки, чья жизнь оборвалась в одно ужасное мгновение. На совести лейтенанта Боксер страдания Сэма Кэйбота, искалеченного по ее вине. Дамы и господа! После того как вы выслушаете показания свидетелей, мы просим вас признать лейтенанта Линдси Боксер виновной в противоправных действиях и превышении должностных полномочий, повлекших за собой смерть Сары Кэйбот и увечье Сэма Кэйбота. Разумеется, подобные потери невозместимы, но мы требуем, чтобы ответчица выплатила пятьдесят миллионов долларов на пожизненное лечение Сэма Кэйбота, а также в качестве компенсации за страдания, перенесенные им и его семьей. Кроме того, мы настаиваем на выплате еще ста миллионов долларов в виде штрафных убытков, чтобы напомнить полиции округа и всей страны о недопустимости подобных действий. Пьяным полицейским не место на наших улицах!

 

ГЛАВА 86

Слушая, как Сэма Кэйбота, этого хладнокровного психопата, превращают в спортивного героя, я едва верила своим ушам. Чемпион по плаванию? Капитан школьной команды? Да какая, к черту, разница? А как же те убийства, которые он совершил? Как насчет пуль, которые он выпустил в Уоррена Джейкоби?

Я изо всех сил старалась сохранять спокойный вид, а слово уже предоставили Юки Кастеллано.

— Десятое мая было пятницей, и для лейтенанта Линдси Боксер это означало конец тяжелой трудовой недели, — начала моя защитница звонким, мелодичным тоном, который наполнил зал. — Накануне в Тендерлойне произошло два убийства, и лейтенант была обеспокоена необыкновенной жестокостью этих преступлений и почти полным отсутствием улик.

Юки приблизилась к скамье присяжных и положила руку на перила, по очереди вглядываясь в каждого из сидевших за барьером заседателей. Все внимательно смотрели на хрупкую молодую женщину с миловидным лицом и ясными карими глазами и вслушивались в каждое ее слово.

— Как человек, возглавлявший отдел по расследованию убийств в полиции Сан-Франциско, лейтенант Боксер отвечала за любую насильственную смерть в этом городе. Но последние случаи задели ее особенно глубоко, ведь жертвами стали беззащитные подростки. В тот вечер лейтенант Боксер уже закончила дежурство и ужинала со своими друзьями, когда ей позвонил детектив Уоррен Джейкоби. Раньше он был напарником лейтенанта Боксер, и поскольку дело оказалось очень сложным, они работали над ним вместе. Детектив Джейкоби сообщил лейтенанту, что главная зацепка полиции — черный «Мерседес», который оба раза видели возле места преступления, замечен недалеко от Маркет-стрит. На месте лейтенанта Боксер многие сказали бы: «Хватит, я уже не на работе. Мне совсем не хочется всю ночь таскаться в патрульной машине». Но лейтенант лично занималась данным делом и мечтала поймать преступников раньше, чем они опять станут убивать. Сев в автомобиль, моя подзащитная сообщила детективу Джейкоби, что немного выпила, однако чувствует себя вполне нормально. Дамы и господа, обвинение очень часто употребляет слово «пьяный», но это не соответствует истине.

— Протестую, ваша честь. Замечание ничем не аргументировано.

— Протест отклонен. Сядьте, мистер Бройлз.

— На самом деле, — заявила Юки, вернувшись на середину зала, — лейтенант выпила чуть более бокала. Она не теряла над собой контроль, говорила четко, сохраняла ясный разум и твердую походку. Алкоголь в ее крови лишь немного превышал уровень, допустимый при вождении машины. Но лейтенант Боксер даже не сидела за рулем. И ее полтора бокала не имеют никакого отношения к тому, что случилось позже той же ночью. Господа присяжные, офицера полиции обвиняют в том, что она напрасно выстрелила в девочку из табельного пистолета. Но во время процесса вы узнаете, что вооружена была не только лейтенант Боксер. Так называемые жертвы не только имели при себе оружие, но применили его первыми. Они стреляли в полицейских, и стреляли на поражение.

 

ГЛАВА 87

Мейсон Бройлз в ярости вскочил.

— Возражаю, ваша честь! Зашита, издевается над пострадавшими и выходит за рамки дела. Под судом находятся не Сэм и Сара Кэйбот. Обвиняется лейтенант Боксер.

— И совершенно зря! — резко возразила Юки. — Моя подзащитная не совершила ничего дурного. Ровным счетом ничего. Она находится здесь лишь потому, что семья истца обезумела от горя и желает отомстить за свои страдания — как угодно и любыми способами.

— Протестую! Ваша честь! Утверждения бездоказательны.

— Протест принят. Мисс Кастеллано, постарайтесь вести себя сдержаннее.

— Да, ваша честь. Простите.

Юки подошла к столику и стала просматривать свои записи. Затем спокойно повернулась к залу.

— В ту ночь, когда многоуважаемые Сэм и Сара Кэйбот пытались убежать от полиции, они мчались по переполненным улицам на скорости семьдесят пять миль в час, не обращая внимания на прохожих. Это — преступление. У них было оружие — это тоже преступление. После того как Сара Кэйбот вдребезги разбила машину своего отца, ей и ее брату помогли выбраться из обломков два сердобольных полицейских, которые не только убрали в кобуру свое оружие, но и попытались оказать им помощь, хотя это не входило в их служебные обязанности. Баллистическая экспертиза доказала, что пули, извлеченные хирургами из детектива Джейкоби и лейтенанта Боксер, были выпущены Сэмом и Сарой Кэйбот. Офицеры полиции ничем не спровоцировали стрельбу. Когда лейтенант Боксер уже полумертвая лежала на земле, потеряв свыше сорока процентов крови, она приказала задержанным бросить оружие. В ответ Сара Кэйбот выстрелила в нее еще три раза, но, к счастью, промахнулась. Только после этого моя подзащитная открыла ответный огонь. Если бы любой другой на ее месте — банкир, пекарь или букмекер — попытался бы защитить свою жизнь таким же образом, никакого суда не было бы вообще. Но когда речь идет об полицейском, каждый готов разорвать его на мелкие…

— Протестую!

Но протестовать было поздно. Каменное лицо доктора Кэйбота исказилось от бешенства. Он вскочил и шагнул вперед, словно хотел вцепиться Юки в горло. Мейсон Бройлз задержал своего клиента, но весь зал уже бурлил как котел, и судья Ачакозо раздраженно постучала молоточком.

— Я закончила, ваша честь, — сказала Юки.

— Еще нет. С этого момента заседание становится закрытым. Судебный пристав, очистите зал. Адвокаты, прошу пройти в мой кабинет, — распорядилась судья.

 

ГЛАВА 88

Когда суд возобновился, глаза Юки сверкали ярче обычного. Вид у нее был такой, будто полученная от судьи взбучка вполне стоила тех дополнительных очков, которые она заработала благодаря вступительной речи.

Бройлз вызвал свою первую свидетельницу — Бетти Данджело, медсестру из городской больницы, которая оказала мне первую помощь после перестрелки. Данджело неохотно повторила то, что уже заявила на предварительном слушании: алкоголь в моей крови превышал допустимый уровень.

Следующей вызвали мою подругу Клэр Уошберн. Она объяснила, что является главным судебно-медицинским экспертом города Сан-Франциско, и занималась вскрытием трупа Сары Кэйбот.

— Доктор Уошберн, вы установили причину смерти Сары Кэйбот?

Клэр принесла с собой схематичное изображение человеческого тела, чтобы показать, в какие места попали пули.

— Да, я обнаружила два огнестрельных ранения в области груди. Пуля номер один ударила в левую верхнюю часть грудной клетки, вот здесь. Она прошла между третьим и четвертым ребрами, пробила верхнюю долю левого легкого, проникла в околосердечную сумку, разорвала левый желудочек и застряла в грудном столбе с левой стороны. Пуля номер два, — продолжила Клэр, постучав указкой по наглядному пособию, — попала в грудину на пять дюймов ниже левого плеча. Она прошла сквозь сердце и остановилась в четвертом позвонке.

Присяжные заворожено следили за описанием того, как мои выстрелы пронзили сердце Сары Кэйбот, но как только Бройлз закончил, инициативу перехватила Юки.

— Доктор Уошберн, под каким углом пули вошли в тело? — спросила адвокат.

— Снизу вверх. Точнее, под углами сорок семь и сорок девять градусов, — ответила Клэр. — Оружие находилось чуть выше уровня земли.

— Доктор, Сара Кэйбот умерла мгновенно?

— Да.

— То есть она была настолько мертва, что не могла выстрелить после того, как в нее стреляла лейтенант Боксер?

— Что значит — «настолько мертва»? Человек либо мертв, либо нет, мисс Кастеллано. Других вариантов я не вижу.

Юки покраснела.

— Хорошо, я перефразирую вопрос. Поскольку Сара Кэйбот умерла мгновенно, а две пули из ее оружия попали в лейтенанта Боксер, значит ли это, что Сара Кэйбот стреляла первой?

— Да. Это единственно возможное объяснение.

— И еще одно, — добавила Юки таким тоном, точно эта мысль только что пришла ей в голову. — Вы проводили анализ крови у мисс Кэйбот?

— Да, через несколько дней после вскрытия.

— Что вы обнаружили?

— Я нашла в крови метамфетамин.

— То есть она приняла наркотик?

— Да, большую дозу.

— Какое действие оказывает метамфетамин? — спросила Юки.

— Это мощный стимулятор мозга, вызывающий самые разнообразные эффекты. В лучшем случае — эйфорию, состояние блаженства. Но при длительном применении возникают побочные симптомы вроде паранойи, суицидных склонностей и агрессивных мыслей.

— А как насчет агрессивных поступков?

— Вполне вероятно.

— Спасибо, доктор Уошберн. У меня больше нет вопросов к свидетелю, ваша честь.

 

ГЛАВА 89

Показания Клэр меня ободрили, но ненадолго. Мейсон Бройлз вызвал доктора Роберта Гелфанда. На трибуну взошел усатый шатен в светло-голубом костюме, который дал обычную клятву и принялся описывать ужасные повреждения, нанесенные моими выстрелами Сэму. Использовав примерно такой же рисунок, что и Клэр, доктор Гелфанд показал, как первая пуля прошла через брюшную полость и застряла в позвоночнике.

— Она парализовала тело Сэма ниже пояса, — пояснил доктор, покручивая усы. — Вторая пуля попала в основание шеи, раздробила третий позвонок и парализовала все, что находится ниже шеи.

— Доктор Гелфанд, — произнес Бройлз, — Сэм Кэйбот сможет когда-нибудь ходить?

— Нет.

— Сможет ли он заниматься сексом?

— Нет.

— Сможет ли он дышать самостоятельно и жить полноценной жизнью?

— Нет.

— Он до конца жизни прикован к инвалидной коляске, не так ли?

— Совершенно верно.

— Я закончил, ваша честь! — бросил Бройлз, вернувшись на свое место.

— У защиты нет вопросов к свидетелю, — подала голос Юки.

— Обвинение вызывает Сэма Кэйбота, — объявил Бройлз.

Мы с Юки обменялись тревожными взглядами и повернулись к входу. Дверь распахнулась настежь, и молодая сиделка вкатила в зал инвалидное кресло — дорогое, сияющее хромом устройство известной фирмы, почти то же, что «кадиллак» среди машин.

Сэм Кэйбот, совсем маленький и тощий в своем галстучке и спортивном пиджачке, не имел ничего общего с тем жестоким преступником, который ради потехи убил двух человек и едва не прикончил Джейкоби. Я сама узнала его с трудом — по особому томному взгляду с поволокой.

Подросток уставил на меня свои карие глаза, и мое сердце сжалось от боли и сострадания. Я инстинктивно перевела взгляд на дыхательный аппарат, жужжавший под креслом Сэма. Это была большая металлическая коробка со всевозможными датчиками и индикаторами, от которой к левой щеке мальчика тянулась пластиковая трубка. Перед лицом Сэма находился электронный синтезатор речи.

Младший Кэйбот отвернулся от меня и обхватил губами воздушный шланг. Респиратор под креслом издал неприятный всасывающий звук, и в легкие мальчика пошел сжатый воздух. То же самое повторялось через каждые три или четыре секунды, когда Сэм делал новый вдох.

Сиделка подкатила кресло к свидетельской трибуне.

— Ваша честь, — произнес Мейсон Бройлз, — поскольку мы не знаем, сколько времени уйдет на дачу показаний, я прошу подключить респираторный аппарат к электрической розетке, чтобы сэкономить батарейки.

— Да, конечно, — кивнула судья. Обслуживающий техник протянул к розетке длинный оранжевый провод и сел позади Эндрю и Евы Кэйбот.

Сэм находился теперь прямо передо мной. Я видела его напряженную шею и голову, откинутую назад и прижатую к креслу с помощью специальной эластичной ленты. Больше всего это напоминало какое-то средневековое орудие пытки, и я не сомневалась, что именно так его воспринимал сам Сэм.

Судебный пристав, высокий молодой мужчина в зеленой форме, приблизился к подростку:

— Пожалуйста, поднимите правую руку.

Сэм Кэйбот повел в сторону широко раскрытыми глазами. Он глотнул еще немного воздуха и сказал что-то в коробку синтезатора. Аппарат издал странный, неестественно звучащий звук.

— Я не могу, — произнес Сэм.

 

ГЛАВА 90

В голосе Сэма не было ничего человеческого, но юное лицо и изможденный вид мальчишки делали его самым хрупким и уязвимым существом из всех, сидевших в зале.

В публике раздались сочувственные вздохи, а пристав повернулся к судье Ачакозо:

— Ваша честь?

— Произнесите клятву, пристав.

— Вы клянетесь говорить правду и только правду, да поможет вам Бог?

— Клянусь, — ответил Сэм Кэйбот.

Бройлз улыбнулся Сэму и выдержал паузу, чтобы дать присяжным осознать весь ужас положения, в котором оказался его клиент.

— Не бойся, — подбодрил он Сэма. — Просто говори правду. Расскажи, что произошло той ночью.

Адвокат задал свидетелю несколько «разогревающих» вопросов, умолкая всякий раз, когда мальчик тянулся к воздушной трубке. Сэм отвечал короткими, ломаными фразами, длина которых зависела от количества воздуха, наполнявшего его легкие. Бройлз спросил, сколько ему лет, где он живет и в какую школу ходит, после чего перешел к главной теме:

— Сэм, ты помнишь, что случилось ночью десятого мая?

— Я этого не забуду… до конца своей жизни, — ответил Сэм, регулярно прикладываясь к трубке и отрывисто бросая слова через синтезатор. — Сколько бы я ни пытался… мне не удается выбросить его из головы… тот день, когда она убила мою сестру… и сделала меня калекой.

Юки вскочила и воскликнула:

— Протестую, ваша честь!

— Молодой человек, — нахмурилась судья, — я понимаю, что сейчас вам нелегко, но постарайтесь прямо отвечать на поставленный вопрос.

— Что ж, Сэм, давай вернемся к той ночи десятого мая, — невозмутимо продолжил Мейсон Бройлз. — Сообщи нам, что тогда произошло.

— Много всякого, — промолвил Сэм. Он глотнул очередную порцию воздуха. — Правда, я не помню… не все помню хорошо. Мы взяли папину машину… и очень испугались… Мы услышали сирены… У Сары не было водительских прав… Потом вдруг надулась подушка безопасности… А дальше все, что я запомнил… это как та женщина… как она стреляет в Сару… я не знаю почему.

— Хорошо, Сэм. Что случилось дальше?

— Я увидел вспышку, — произнес мальчик, не отводя от меня глаз. — И моя сестра… ее убили.

— Да, мы знаем. Сосредоточься, Сэм. Ты помнишь, когда лейтенант Боксер выстрелила в тебя?

Подросток задергал головой, насколько ему позволяла закрепляющая лента. Потом он разрыдался. Его душераздирающие всхлипы, усиленные динамиком речевого синтезатора, прерывались звуком всасываемого воздуха и превращались в какой-то неестественный вой.

Ничего более страшного мне не приходилось слышать. Я чувствовала, как по моей спине бегут мурашки. Не сомневаюсь, что остальные испытывали то же самое.

Мейсон Бройлз подскочил к своему клиенту, выхватил из кармана носовой платок и вытер Сэму глаза и нос.

— Хочешь, мы сделаем перерыв?

— Нет… сэр… я в порядке, — просвистел динамик.

— Я закончил, ваша честь.

Бройлз развернулся и бросил на нас взгляд, полный вызова и торжества.

 

ГЛАВА 91

Юки подошла к тринадцатилетнему убийце, который съежился в своем кресле и выглядел еще более слабым и жалким.

— Тебе немного лучше, Сэм? — спросила она, слегка нагнувшись и упершись ладонями в колени, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Да, спасибо… уже лучше.

— Очень хорошо. — Юки выпрямилась и отошла назад. — Постараюсь быть краткой. Почему в ночь десятого мая вы отправились в Тендерлойн?

— Я не знаю, мэм… за рулем была Сара.

— Вы оставили машину возле отеля «Бальбоа». Зачем?

— Мы собирались купить газету… посмотреть, что идет в кино.

— По-твоему, в «Бальбоа» есть газетный киоск?

— Кажется, есть.

— Сэм, ты понимаешь разницу между правдой и ложью?

— Конечно.

— И ты помнишь, что обещал говорить только правду?

— Да.

— Отлично. Скажи нам, почему в ту ночь у тебя и Сары было оружие?

— Просто мы… мы взяли его у папы, — пробормотал подросток. Он сделал паузу, чтобы вдохнуть воздух и, вероятно, лучше обдумать свой ответ. — Я нашел пистолет в ящичке для перчаток… мне показалось, что эти люди… хотят убить нас.

— Вы не видели, что вас преследует полиция?

— Я был испуган… автомобиль вела Сара… и все происходило очень быстро.

— Сэм, ты кололся в тот вечер?

— Что?

— Я про метамфетамин. Ну, ты знаешь — «лед», «стекло», «мел»?

— Я не употребляю наркотики.

— Ладно. Ты помнишь, как произошла авария?

— Не очень.

— А как лейтенант Боксер и детектив Джейкоби помогали вам выбраться из машины?

— Нет, у меня глаза залила кровь… нос сломан… а потом я вдруг увидел пистолеты… и они начали стрелять.

— Ты помнишь, как выстрелил в детектива Джейкоби? Глаза мальчика расширились. Он не ожидал этого вопроса? Или вспомнил, как все происходило?

— Я боялся, что он… на меня набросится.

— Значит, ты помнишь, как стрелял в него?

— Он хотел меня арестовать, разве нет?

Юки подождала, пока Сэм глотнет воздуха.

— Сэм, почему ты стрелял в детектива Джейкоби?

— Не знаю… не помню.

— Ты наблюдаешься у психиатра?

— Да, мэм… потому что мне было очень трудно… я парализован… эта женщина убила мою сестру.

— Хорошо, тогда объясни мне вот что. Ты говоришь, лейтенант Боксер убила твою сестру. Разве ты не видел, что Сара выстрелила в лейтенанта первой? И что лейтенант Боксер лежала на земле?

— Я запомнил по-другому.

— Сэм, ты понимаешь, что даешь показания под присягой?

— Я говорю правду, — пробормотал мальчик и снова всхлипнул.

— Хорошо. Ты когда-нибудь был в отеле «Лоренцо»?

— Протестую, ваша честь! Вопрос не относится к делу.

— Мисс Кастеллано?

— Сейчас я все объясню. Позвольте задать еще вопрос.

— Продолжайте.

— Сэм, тебе известно, что в настоящее время ты являешься главным подозреваемым в уголовном деле, касающемся нескольких убийств?

Подросток отвернул голову от Юки и просипел своим неживым, пропущенным через динамик голосом:

— Мистер Бройлз…

Его голос угас вместе с выдохом из легких.

— Протестую! Утверждение не обосновано, ваша честь! — выкрикнул Бройлз, но его возглас заглушил молоточек судьи Ачакозо, попытавшейся утихомирить зал. — Требую вычеркнуть вопрос из протокола! — продолжал вопить Бройлз. — Ваша честь, присяжные не должны учитывать…

Судья пыталась восстановить порядок в зале, когда Сэм Кэйбот возбужденно завертел головой. Его глаза вращались из стороны в сторону.

— Я хочу воспользоваться поправкой, — произнес мальчик и сделал глубокий вдох. — Пятой поправкой на основании…

В этот момент под инвалидным креслом оглушительно завыл сигнал тревоги. Показания датчиков на аппарате искусственного дыхания упали до нуля, и среди публики раздались испуганные возгласы.

Эндрю Кэйбот вскочил с кресла и толкнул вперед своего помощника.

— Сделайте что-нибудь! Ради Бога!

Сидевшие в зале затаили дыхание, пока техник, опустившись на колени, крутил настройки и перезапускал устройство. Наконец сигнализация умолкла. Сэм всосал глоток спасительного воздуха, и по рядам пронеслось громкое «У-уф!». Зал наполнился облегченным говором и шумом.

— У меня больше нет вопросов! — крикнула Юки, перекрывая гомон.

— Объявляю заседание закрытым. — Судья Ачакозо постучала молоточком по столу. — Мы продолжим завтра в девять.

 

ГЛАВА 92

Когда помещение опустело, Юки немедленно бросилась к судье:

— Ваша честь, я требую отменить это разбирательство как нарушающее нормы правосудия.

Судья Ачакозо кивнула, приглашая ее подойти поближе. Микки Шерман и Бройлз со своим помощником поспешили вслед за ней.

Я услышала громкий голос Юки:

— Эта чертова сирена настроит против нас присяжных.

— Вы намекаете, будто обвинение намеренно включило, как вы выразились, «эту чертову сирену»? — поинтересовалась судья.

— Конечно, нет, ваша честь.

— Мистер Бройлз?

— Простите за грубость, ваша честь, но от дерьма никто не застрахован. То, что увидели присяжные, — реальный случай из жизни Сэма Кэйбота. Дыхательный аппарат время от времени выходит из строя, и мальчик может умереть. С этим" приходится мириться. Я не думаю, что указанное обстоятельство может повлиять на настроение присяжных больше, чем сам факт увечья моего клиента или смерть его сестры.

— Согласна. Мисс Кастеллано, ваше ходатайство отклонено. Слушание состоится завтра, как мы и запланировали.

 

ГЛАВА 93

Не знаю, кто из нас был обескуражен больше — я или моя защитница. Мы быстро спустились по пожарной лестнице, и вышли через боковую дверь на Полк-стрит, оставив Микки общаться с прессой. Юки не могла оправиться от шока.

— Это был не допрос, а сущий кошмар, — пробормотала она упавшим тоном. — Когда включилась сигнализация, все мои старания пошли коту под хвост. Я буквально слышала, как все спрашивают: «Господи, что она сделала с этим несчастным мальчиком?»

Мы направлялись к гаражу, выбирая самые темные и пустые закоулки. Я остановила свою спутницу, когда та попыталась перейти через улицу на красный свет.

— О Боже, о Боже! — повторяла Юки, воздевая руки к небу. — Что за дьявольская насмешка? Что за отвратительный спектакль?

— Перестань, Юки, ты все сделала правильно, — попыталась я успокоить девушку. — Присяжные слышали тебя. Подростки отправились в Тендерлойн, хотя им там нечего было делать. Они взяли с собой оружие. Ты сказала, что Сэм подозревается в убийстве и будет привлечен к суду. Его отпечатки пальцев обнаружили на ванне, где погибла последняя жертва. Он и Сара виновны в его смерти, Юки. Сэм действительно преступник. Присяжные должны это знать.

— Сомневаюсь, что они мне поверили. Сэму до сих пор не предъявили обвинения, поэтому я не имела права говорить, что он подозреваемый. Присяжные вполне могли подумать, что я нарочно провоцирую свидетеля, стараясь сбить его с толку. Что я, в общем, и сделала.

Мы пересекли Опера-плаза, дорогой квартал со множеством новых ресторанов, магазинов и кинотеатров на нижних этажах. Стараясь не привлекать внимания, спустились в подземный гараж и после недолгих поисков обнаружили «акуру» Кастеллано.

Как только мы пристегнули ремни, адвокат завела машину, и она тронулась с места. Я уже размышляла о завтрашнем дне.

— Ты уверена, что мне нужно дать показания? — спросила я у Юки.

— Конечно. И Микки полностью со мной согласен. Узнав тебя получше, присяжные проникнутся к тебе симпатией. Ты обязательно должна выступить.

 

ГЛАВА 94

На следующее утро маленькая кухня Юки выглядела темной и серой от грозовых туч, скопившихся над городом. Странно, но именно такой Сан-Франциско — пасмурный и хмурый — нравился мне больше всего.

Я выпила чашку кофе и покормила Марту. Потом мы вместе отправились на короткую прогулку по Джонс-стрит.

— Быстрей, Бу, — торопила я собаку, чувствуя сгустившийся в воздухе туман. — Сегодня будет трудный день. Твою мамочку линчуют.

Через двадцать минут за нами заехал Микки. Мы прибыли в суд без четверти восемь, пока у подъезда не успела собраться огромная толпа.

В зале Б Микки Шерман и Юки сидели рядом, шептались, оживленно жестикулируя и обсуждая подробности вчерашней схватки. Я отрешенно смотрела в окно, глядя, как дождь поливает мокрую улицу, и электронные часы на боковой стене отсчитывают долгие минуты.

Кто-то прикоснулся к моей руке.

— Честно говоря, вчерашняя история с сигнализацией — худшее, что случалось со мной в суде, — произнес Шерман, наклонившись ко мне через плечо Юки. — Вряд ли Бройлз все подстроил, однако не удивлюсь, если это он отключил шнур.

— Ты шутишь?

— Я ничего не утверждаю, но сейчас нам надо компенсировать ущерб. Представить дело в ином свете и внушить суду следующее. Во-первых, этот паренек — жуткий тип, даже в инвалидном кресле; а во-вторых, ты — отличный коп.

— Не волнуйся насчет своих показаний, — добавила Юки. — Когда готовишься заранее, речь звучит ненатурально. Просто расскажи им, что произошло. Услышишь трудный вопрос — держи паузу и думай. Главное, не делай виноватое лицо. Ты хороший полицейский, и пусть все это осознают.

— Ладно.

Зал постепенно заполняли зрители в мокрых плащах, они толпились в проходах и стряхивали брызги с зонтиков. Вскоре появилась команда обвинения и с грохотом поставила на стол свои портфели. Бройлз приветствовал нас вежливым кивком, почти не скрывая радости. Еще бы, он чувствовал себя в своей стихии. Спутниковое телевидение, толпы журналистов. Все хотели пообщаться с великим адвокатом.

Краем глаза я заметила, как Бройлз жмет руку Эндрю Кэйботу и целует в щеку его супругу. Он даже помог сиделке подкатить кресло Сэма. Этот человек действительно управлял всем — так, может, и вчерашним трюком тоже?

— Хорошо спал, Сэм? Молодчина! — ободряюще бросил Бройлз клиенту.

На мой взгляд, кошмар только начинался. Звук всасываемого через трубку воздуха, жестоко и неумолимо напоминавший о моем поступке, действовал на меня так угнетающе, что я сама едва могла дышать.

Внезапно дверь распахнулась, и двенадцать «добропорядочных граждан» в сопровождении трех дублеров прошествовали через зал и заняли свои места. Через минуту появилась судья, державшая в руках бумажный стаканчик с кофе, и заседание объявили открытым.

 

ГЛАВА 95

Юки Кастеллано, спокойная, собранная и симпатичная в серо-голубом костюме, вызвала первого свидетеля — полицейского диспетчера Карлу Рейз. Расспросив о служебных обязанностях Карлы, она перешла к ее дежурству в ночь десятого мая. Затем Юки прокрутила запись наших радиопереговоров во время гонки: четыре с половиной минуты громких выкриков с названиями улиц и ответные возгласы из патрульных машин.

Неразборчивые обрывки фраз, перемешанные с треском и помехами в эфире, сразу перенесли меня в тот драматичный вечер, когда мы мчались по полутемным улочкам, преследуя подозреваемых в черном «мерседесе».

Чуть позже с пленки раздался голос Джейкоби, вызывавшего «скорую помощь» для двух пассажиров в разбитой машине, — и вдруг его оборвали короткие хлопки выстрелов. От этих звуков я буквально подскочила на месте. Мои руки покрылись потом, а тело начала колотить дрожь.

Еще через секунду я услышала свой слабый голос: «Нападение на полицейских. Жертвы среди гражданских лиц…»

Карла Рейз с тревогой отозвалась: «Лейтенант, с вами все в порядке? Ответьте, Линдси».

— Я думала, мы ее потеряли, — сообщила Карла со свидетельской трибуны. — Линдси у нас очень ценят.

Мейсон задал Рейз несколько вялых вопросов, и Юки вызвала Майка Харта из отдела баллистической экспертизы, который подтвердил, что извлеченные из моего тела пули были выпущены из оружия Сары, а те, что попали в Джейкоби, — из пистолета Сэма Кэйбота.

Бройлз не стал допрашивать Майка, и Юки пригласила Уоррена Джейкоби.

Когда я увидела, как мой старый друг и напарник идет через зал, на глазах у меня навернулись слезы. Он очень похудел, и ему с трудом удавалось держаться на ногах. Морщась от боли, Уоррен кое-как доковылял до свидетельского места и поднялся на трибуну.

Юки дала ему прийти в себя и выпить стакан воды. Затем она задала Уоррену несколько общих вопросов насчет того, как долго он работает в полиции, в том числе — в отделе по расследованию убийств.

— Детектив Джейкоби, как давно вы знаете лейтенанта Боксер?

— Около семи лет.

— Вам приходилось работать с ней раньше?

— Да, мы три года были напарниками.

— Вы можете вспомнить случаи, когда она применяла огнестрельное оружие?

— Такое иногда случается.

— Как, по-вашему, она действует в критических обстоятельствах?

— Превосходно. Хотя каждый раз, когда выходишь на дежурство, — это уже критические обстоятельства. Никогда не знаешь, что произойдет в следующий момент.

— Детектив Джейкоби, когда вы заехали за обвиняемой вечером десятого мая, от нее пахло алкоголем?

— Нет.

— Вам известно, что она пила спиртное?

— Да. Она сама мне это сказала.

— С какой целью?

— Чтобы я знал, что при желании могу выставить ее из машины.

— Как вы считаете — ведь вы проработали вместе много лет, — в тот вечер Боксер полностью контролировала свои поступки?

— Разумеется. Я не заметил ничего особенного.

— Если бы вы почувствовали, что она не сумеет выполнять свои обязанности, то взяли бы ее с собой?

— Ни в коем случае.

Юки подробно расспросила Уоррена обо всех событиях той ночи, начиная с нашей встречи у кафе и заканчивая последним моментом, который он запомнил.

— Я был очень рад, когда мы вытащили детишек из машины. Из бака могло потечь горючее, и тогда все завершилось бы очень плохо. Я связался с нашим диспетчером, Карлой Рейз, и сообщил, что Сэм Кэйбот сломал нос о подушку безопасности и у ребят могут быть внутренние повреждения. Безмозглая скотина.

— Простите, детектив?

— Говорю — я вел себя, как безмозглая скотина, потому что, пока я звонил в «скорую помощь», этот маленький говнюк стал в меня стрелять.

Мейсон Бройлз, разумеется, сразу заявил протест, и судья сделала Джейкоби замечание. Я была в восторге, что Уоррену хватило смелости назвать Сэма говнюком. Когда шум в зале утих, Юки задала моему напарнику последний вопрос:

— Детектив, вам известно, какова репутация лейтенанта Боксера среди сотрудников полиции?

— Коротко? Она чертовски хороший коп.

 

ГЛАВА 96

Бройлз мало сумел выудить из Джейкоби во время перекрестного допроса. Уоррен отвечал «да» и «нет» и не реагировал на провокации Мейсона, который пытался обвинить его в том, что он нарушил инструкции и плохо выполнял свои обязанности.

— Я сделал для этих подростков все и благодарю Бога, что ваш клиент оказался плохим стрелком, — заявил Джейкоби. — Иначе сейчас я был бы уже мертв, а не давал свидетельские показания.

Когда судья объявила перерыв, я нашла на третьем этаже укромный уголок за автоматом с кока-колой и позвонила Джо. Наш мысленный поцелуй перекрыл три часовых пояса. Молинари извинялся зато, что застрял посреди сложного расследования, связанного с угрозами терактов в нескольких аэропортах от Майами до Бостона, и поэтому не может приехать ко мне в Сан-Франциско.

Я перекусила холодным сандвичем с ветчиной и наспех глотнула кофе, после чего вернулась на свое место рядом с Юки. Заседание снова объявили открытым.

Наступил момент, которого я боялась. Юки вызвала меня как свидетеля. Я поднялась на трибуну, она встала прямо передо мной, заслонив собой семью Кэйботов, и ободряюще улыбнулась.

— Лейтенант Боксер, как вы относитесь к полицейским инструкциям и правилам?

— Очень уважительно.

— Правда ли, что в ночь десятого мая вы были пьяны?

— Нет. Я ужинала с друзьями. Когда мне позвонил Джейкоби, я пила второй бокал.

— Ваша смена уже закончилась?

— Да.

— Вам не запрещается пить не на службе, верно?

— Конечно.

— Но как только детектив Джейкоби посадил вас в свою машину, вы опять оказались на работе. Так?

— Да. Я не сомневалась, что сумею выполнять свои обязанности. Точно так же я думаю и теперь.

— Разве вы не говорили, что стараетесь не нарушать инструкции?

— Да, но возникают обстоятельства, которые в правилах не предусмотрены. В подобных случаях приходится действовать по ситуации и полагаться на личные знания и опыт.

Юки продолжала задавать вопросы, и я рассказала всю историю до того момента, как мы с Джейкоби открыли исковерканный автомобиль и освободили Кэйботов.

— Я допустила ошибку, потому что увидела детей. Мне казалось, им очень плохо.

— Почему вы так решили?

— Они оба плакали, особенно Сэм. У него кровоточил нос, его рвало, и он обращался ко мне с просьбами.

— С какими именно?

— Он просил: «Не говорите моему отцу. Он меня убьет».

— Что вы сделали потом?

— Детектив Джейкоби уже сказал — нам пришлось вытащить их из машины. Существовала опасность, что бензобак взорвется. Я спрятала в кобуру оружие, чтобы покрепче ухватиться за дверь, и мы освободили пассажиров.

— Продолжайте, лейтенант.

— Как только они вышли, я должна была надеть на них наручники. Но я считала их жертвами аварии. Когда я попросила Сару показать права, она вытащила из куртки пистолет и выстрелила в меня два раза, в плечо и в бедро. Я упала.

— Где в это время находился детектив Джейкоби?

— Он звонил в «скорую помощь».

— Где было его оружие?

— В кобуре.

— Вы уверены?

— Да. Он звонил по телефону. Оружие было в кобуре. В момент выстрела я успела ему крикнуть: «Пистолет!» Он обернулся и увидел, как я падаю. Затем Сэм Кэйбот дважды выстрелил в детектива Джейкоби.

— Вы хорошо это помните, лейтенант? Вы не теряли сознания?

— Нет, я все видела.

— А детектив Джейкоби — он потерял сознание?

— Да. Я подумала, он убит. Сэм Кэйбот пнул его ботинком в голову, а он даже не шевельнулся и не пытался защититься.

— Значит, вы видели, как Сэм Кэйбот ударил его ботинком в голову? Продолжайте.

— Наверное, они решили, что я мертва, и больше не обращали на меня внимания.

— Протестую. Свидетель делает предположения.

— Протест принят.

— Просто расскажите нам, что вы видели и слышали, — обратилась ко мне Юки. — У вас хорошо получается.

Я опустила голову и попыталась сосредоточиться.

— Сара сказала Сэму, что им надо убираться. Я вытащила пистолет из кобуры и крикнула Саре Кэйбот, чтобы она бросила оружие. Она назвала меня «сучкой» и выстрелила несколько раз. Тогда я открыла огонь.

— Что случилось дальше?

— Сара упала на землю, а Сэм стал кричать, что я убила его сестру. Я потребовала, чтобы он бросил оружие на землю, но он отказался. Я выстрелила в него.

— Лейтенант, вы хотели причинить вред этим детям?

— Господи, конечно, нет. Я была бы счастлива, если бы никто из них не пострадал.

— По-вашему, если бы у Сары и Сэма Кэйбота не было оружия, трагедии можно было бы избежать?

— Протестую! — крикнул Бройлз. — Защита подталкивает к выводам свидетеля.

Судья откинулась в кресле и уставилась в потолок через толстые очки. Наконец, приняв решение, она вернулась в прежнюю позицию.

— Поддерживаю.

— Линдси, правда ли, что за десять лет работы в отделе убийств вы получили тридцать семь благодарностей за удачно проведенные аресты, а также пятнадцать персональных поощрений и двадцать поощрений и наград за безупречную службу?

— Не могу поручиться за число, но — да, что-то в этом роде.

— Иными словами, полиция Сан-Франциско полностью согласна с мнением детектива Джейкоби. Лейтенант Боксер — чертовски хороший коп!

— Протестую. Защита делает необоснованные выводы.

— Спасибо, Линдси. Я закончила, ваша честь.

 

ГЛАВА 97

Я забыла о Юки, как только она повернулась в другую сторону. Воспоминания о той ужасной ночи нахлынули на меня, как старая болезнь. Механические вдохи Сэма свистели в ушах, как соленая вода, хлеставшая по открытой ране, а зал суда казался мутным морем лиц, отражавшим мои страдания и боль.

Члены семьи Кэйботов — я узнала их по внешнему сходству с Сарой и Сэмом — смотрели на меня с нескрываемой злобой. В зале сидели десятки полицейских, мужчины и женщины, с которыми я работала много лет. Мои глаза остановились на Джейкоби, пытавшемся подбодрить меня взглядом. Он поднял большой палец, я попыталась улыбнуться, но ко мне уже приближался Мейсон Бройлз.

Адвокат обвинения не стал тратить время на любезности.

— Лейтенант Боксер, когда вы открыли огонь по моему клиенту и его сестре, это была стрельба на поражение?

Я старалась осознать смысл его вопроса, чувствуя, как у меня в голове стоит какой-то звон. Была ли это стрельба на поражение? Да. Но разве я собиралась их убить?

— Простите, мистер Бройлз. Не могли бы вы повторить вопрос?

— Попробую его перефразировать. Если инцидент произошел именно так, как вы его описывали, и Сара и Сэм действительно отказались положить оружие на землю, почему вы не постарались их просто обезвредить? Например, выстрелить в руку или ногу?

Я заколебалась, стараясь представить эту сцену. Сара стоит с револьвером в руке и смотрит на меня сверху вниз. Во мне сидят две пули. Я лежу на тротуаре. Чувствую боль. Шок. Стыд.

— Лейтенант?

— Мистер Бройлз, это была самозащита.

— Великолепно. Вы отличный стрелок, не правда ли? Даже когда выпьете.

— Протестую! Обвинение высмеивает подзащитную.

— Протест принят. Держите себя в рамках, мистер Бройлз.

— Да, ваша честь. Лейтенант, объясните мне вот что. Вы два раза попали в сердце Сары — а это довольно маленькая цель, не так ли? Вы что, не могли ее просто ранить? Или выбить из руки оружие?

— Ваша честь! Обвинение задает риторические вопросы.

— Я закончил, ваша честь. Мы уже поняли, что произошло, лейтенант. — Бройлз усмехнулся. — Мы прекрасно это поняли.

 

ГЛАВА 98

Юки взяла слово:

— Прошу повторного допроса.

Получив кивок судьи, она быстро подошла ко мне.

— Линдси, когда вы стреляли в Сэма и Сару Кэйбот, ваша жизнь была в опасности?

— Да.

— Что в таких случаях предусматривают инструкции? Как надо действовать по правилам?

— В случае непосредственной угрозы полицейский должен стрелять, целясь в центр живой массы. Огонь прекращается после устранения опасности. Такие выстрелы часто приводят к смертельному исходу. В критических ситуациях полицейский не имеет права рисковать — он может промахнуться. Тогда преступник продолжит стрельбу и причинит вред вам или другим людям.

— Есть иные варианты поведения в подобных обстоятельствах?

— Нет. Никаких.

— Спасибо, лейтенант. Теперь мы действительно поняли, что произошло.

Я с облегчением покинула трибуну и на подгибающихся ногах вернулась к своему месту. Судья объявила, что заседание закрыто.

— Увидимся завтра в девять, — добавила она.

Юки, Шерман и несколько адвокатов образовали вокруг меня «буферную зону», благодаря которой мне удалось выбраться через заднюю дверь и проскользнуть в поджидавший на улице черный «линкольн».

Сквозь дымчатые стекла я увидела разъяренную толпу, она размахивала плакатами с моим портретом и надписями «Грязная Гарриет» и «Коп из преисподней».

— Ты отлично справилась, Линдси, — заметил Микки, обернувшись с переднего сиденья и похлопав меня по руке.

Но его карие глаза не улыбались, а нижняя часть лица превратилась в каменную глыбу.

— Не понимаю, какого черта я замялась. Я… я просто не знала, что ответить.

— Ничего страшного. Мы с Юки собираемся поужинать. Надо поработать над ее заключительной речью. Составишь нам компанию?

— Если я вам не нужна, лучше подбросьте меня до дома. Не хочу вам мешать.

Юки дала мне ключи от квартиры, и я стала смотреть на пролетавший за окнами знакомый город. Я понимала, что все закончено. Эта злосчастная пауза выдала меня с головой.

Присяжные ушли из зала с убеждением, что я стреляла в подростков с намерением убить их.

И они были абсолютно правы.

 

ГЛАВА 99

Резкий звук будильника вырвал меня из тисков кошмара. Я долго лежала неподвижно, съежившись на кровати и пытаясь собраться с мыслями, пока дребезжание звонка не стихло, сменившись глубокой тишиной. Потом я взяла с ночного столика мобильник и откинула крышку, но никаких сообщений не было.

Ровно в шесть, продрав глаза и ворча под нос, я стала разгребать вещи Юки и вскоре нашла свой спортивный костюм и кроссовки. Торопливо одевшись, я нацепила на Марту ошейник, и мы выбежали в зябкий полумрак.

Еще дома я заранее прикинула свой маршрут, не сомневаясь, что на ровной местности две мили для меня — пара пустяков. Но когда мы потрусили по Джонс-стрит, занывшие мышцы сразу напомнили мне, как я ненавижу бегать.

Спустив Марту с поводка, чтобы она не путалась у меня под ногами и, чего доброго, не утащила куда-нибудь в канаву, я стала прибавлять ходу. Дорожка пошла вниз, и я все больше наращивала темп, пока мое тело не стало ломить.

Ощущение не из приятных, но мне хотелось выбить из головы назойливые мысли о суде и переключиться на более терпимую физическую боль. Не обращая внимания на стонущие мышцы, я продолжала крепко впечатывать подошвы в тротуар, и подставлять потное лицо встречному ветерку, который постепенно рассеивал предрассветные сумерки, переходившие в тусклое утро.

Никуда не сворачивая, я бежала по Джонс-стрит, пока не миновала Валлехо-стрит и не поднялась на Рашн-Хилл. Сверху открылся чудесный вид на остров Эйнджел и зловещий Алькатрас с поблескивавшим на вершине маяком.

Здесь в моем настроении что-то изменилось — словно с плеч свалился тяжкий груз и вместо страха, и тревоги появилась неожиданная бодрость. Охваченная чем-то вроде легкой эйфории, я свернула на Хайд-стрит и перемахнула по дороге через небольшую стену. Справа широкой дугой раскинулась Ломбард-стрит, сбегавшая с холма к Ливенуорт. На одном из перекрестков я остановилась и изобразила бег на месте, размахивая руками и от души радуясь, что час пик еще не наступил, и на улицы не вывалила утренняя толпа, которая вот-вот заполонит все тротуары.

Светофор переключился на зеленый, и я помчалась дальше. Теперь меня окружала самая красивая часть города — великолепные старые особняки и живописный залив, который пока окутывал утренний туман. Когда мы с Мартой были уже возле китайского квартала, сзади завизжали тормоза, и у обочины остановилась полицейская машина.

— Мисс, пожалуйста, пристегните поводок к ошейнику.

Мое радужное настроение вмиг испарилось, и я оглянулась на подъехавший патруль. Тяжело дыша, подозвала к себе Марту.

— Вот черт. Лейтенант, это вы?

— Доброе утро, Николо. — Я поприветствовала молодого офицера и кивнула сидевшему рядом водителю. — Привет, Фридман.

— Мы на вашей стороне. — Фридман покрутил головой и хмыкнул. — Это я не в смысле дорожного движения. Просто мы здорово по вам скучаем, лейтенант.

— Спасибо, — улыбнулась я. — Рада слышать. Особенно сейчас.

— А насчет собачки можете не волноваться.

— Нет, Николо, ты абсолютно прав — собаку надо пристегнуть.

— Что, соблюдаете правила?

— Такая уж у меня натура.

— Ладно. Желаем удачи, лейтенант.

— Спасибо, ребята.

Фридман проехал мимо, на прощание, посигналив фарами. Я ухватилась за поводок Марты, покрепче намотала его на руку и повернула в сторону холма, чтобы вернуться на Джонс-стрит.

Когда я вошла в прихожую Юки, от моей хандры не осталось и следа. Горячий душ окончательно привел меня в чувство. Завернувшись в одно из огромных полотенец Юки, я стерла с зеркала банную испарину. Минуту смотрела на себя оценивающе. Кожа розовая и гладкая. Глаза ясные и чистые. Если не считать задержек с Мартой, пробежка прошла совсем неплохо. Я в отличной форме. Чем бы ни закончился мой процесс, я все равно останусь тем, кто я есть.

Даже Мейсон Бройлз не сможет у меня этого отнять.

 

ГЛАВА 100

Когда в зале воцарилась тишина — слышалось лишь тяжелое дыхание Сэма Кэйбота, — Мейсон Бройлз встал из-за стола и, уставившись на экран своего ноутбука, выдержал драматичную паузу. Потом он приблизился к присяжным заседателям и, поприветствовав их в своей ел ей но вкрадчивой манере, начал заключительную речь:

— Думаю, все мы согласны с тем, что у полиции очень трудная работа. Говоря откровенно, я бы на такую работу не пошел. Полицейским приходится ежедневно сталкиваться с преступниками и принимать решения в сложных и опасных ситуациях, когда счет идет буквально на секунды. Я уверен, что, поступая на службу, лейтенант Боксер сознавала, что ей предстоит. Она поклялась соблюдать закон и защищать граждан нашего города. Проблема в том, что некоторые поступки можно совершать только на трезвую голову.

В конце зала кто-то громко закашлялся, и Бройлз умолк, сунув руки в карманы и терпеливо ожидая тишины.

— Мы слышали, как лейтенант Боксер выступала вчера вечером, и я заметил одну любопытную деталь: она признает то, чего не может отрицать, и отрицает то, чего не может признать. Подсудимая отрицает, что не имела права садиться в полицейскую машину. Она отрицает, что ей не следовало исполнять свои обязанности после нескольких бокалов спиртного. Но лейтенант Боксер вынуждена признать, что нарушила инструкции. И она не может не признать, что убила Сару Кэйбот и разрушила жизнь ее брата Сэма. Дамы и господа, полицейские правила созданы именно для того, чтобы избежать ужасных перестрелок вроде той, что случилась в ночь десятого мая. И появились они вовсе не после этого трагического инцидента. Нет, их придумали очень давно и с тех пор постоянно применяли на практике. Любому копу — по крайней мере живому копу — хорошо известно, что к подозрительным автомобилям надо подходить с оружием в руках и не давать их пассажирам ни единого шанса усомниться в том, что вы настроены серьезно. А потом следует разоружить подозреваемых так, чтобы никто не пострадал.

Бройлз подошел к своему столику и глотнул воды из высокого бокала. Мне хотелось выскочить и закричать, что все это вранье и передергивание фактов, но я словно приросла к месту и лишь пожирала взглядом обвинителя, который, покосившись на камеру, поставил на стол бокал и вернулся к скамье присяжных, полностью поглощенных его речью.

— Сэм и Сара Кэйбот были трудными, непослушными детьми, вольно обращавшимися с законом. Они без разрешения взяли автомобиль отца и попытались сбежать от полиции. Им не хватало здравомыслия и, вероятно, доброго совета. Я убежден в одном — несмотря на их ум, эти подростки нуждались в защите больше любого взрослого, который мог бы оказаться на их месте. Но лейтенант Боксер не обеспечила им эту защиту, потому что нарушила элементарные полицейские правила. Она решила, что может служить закону и порядку в пьяном виде. Результаты ее поступка налицо — одаренная девушка мертва, а талантливый юноша, перед которым открывалась большая жизнь, до конца дней обречен, оставаться в инвалидном кресле.

Бройлз сложил руки в молитвенном жесте — признаюсь, выглядело это очень трогательно. Он опустил голову, и его последние фразы прозвучали как скорбный вздох.

— Мы не можем вернуть Сару Кэйбот, — произнес он. — Что касается Сэма, вы сами видите, что стало с его жизнью. Увы, наша судебная система не в силах возместить нанесенный им ущерб, но в вашей власти вознаградить Сэма Кэйбота и его родителей за перенесенные страдания и боль. Дамы и господа, уважаемые присяжные, я прошу вас принять верное решение и взыскать в пользу моего клиента пятьдесят миллионов долларов. Дело не только в Кэйботе и его семье. Дело во всех семьях и во всех жителях нашего города. Лишь признав Линдси Боксер виновной, мы можем быть уверены в том, что такая трагедия больше не повторится.

 

ГЛАВА 101

Юки закрыла свой ноутбук и вышла на середину зала. Она обратила к присутствующим свое красивое лицо и поздоровалась с присяжными. Я стиснула руки под столом, пытаясь забыть, что Мейсон Бройлз только что наговорил.

— В этом деле слишком много эмоций, — начала Юки. — С одной стороны, мы стоим перед лицом трагедии, которая навсегда изменила жизнь семьи Кэйботов. С другой стороны, хорошего полицейского несправедливо обвиняют в том, что он явился причиной этого несчастья. Поскольку нас всех захлестывают эмоции, и речь идет о совсем юных существах, я хочу еще раз напомнить вам фактическую сторону дела, чтобы, вынося свое решение, вы руководствовались фактами, а не чувствами. А факты заключаются в том, что любой коп, если он закончил службу и решил пропустить пару стаканчиков с друзьями, не совершает ничего дурного. Копы тоже люди. И хотя предполагается, что полицейские должны быть на страже двадцать четыре часа в сутки, лейтенант Боксер имела полное право сказать детективу Джейкоби, что ее дежурство уже закончилось. Но моя подзащитная принимала свою работу близко к сердцу и не могла не последовать зову долга, — продолжила адвокат, — что, в конечном счете, и поставило ее под удары критики. Вы много раз слышали, как обвинение называло лейтенанта Боксер пьяной. В действительности дело обстоит иначе. Если в ее крови и содержался алкоголь, это было одним из обстоятельств инцидента, но он отнюдь не его причина. Пожалуйста, заметьте эту разницу. Ночью десятого мая лейтенант Боксер не совершила ни одной ошибки, вызванной замедленной реакцией или неправильной оценкой ситуации. Ее единственный просчет был вызван тем, что она проявила много сочувствия к истцам. Главная причина смерти и увечий Сары и Сэма Кэйбот — они сами. В ту ночь два богатых испорченных подростка не нашли ничего лучше, как отправиться на жестокую и безумную прогулку, повсюду сея разрушения и смерть: сначала другим людям, а потом и самим себе. Безрассудное поведение Сэма и Сары Кэйбот, их безответственность и агрессивность — вот что вызвало трагедию той ночи. Дамы и господа, не моя подзащитная применила избыточную силу, а они. И это ключевой и самый важный факт.

Юки замолчала, и на мгновение мне показалось, что она забыла свою речь. Но, рассеянно потрогав висевшее на шее ожерелье, девушка опять повернулась к скамье присяжных, и я поняла, что моя защитница просто собиралась с мыслями.

— Обычно, когда полицейских привлекают к суду, получается что-то вроде дела Родни Кинга или Эбнера Лойма: коп или слишком быстро спустил курок, или избил подозреваемого, или нарушил чьи-нибудь права. Но Линдси Боксер обвиняют в противоположном. Она убрала оружие в кобуру, поскольку дети Кэйбот казались беспомощными, и им угрожала реальная опасность. И что же — обвинение пытается превратить ее добрые человеческие чувства в халатное отношение к работе! Простите, но это полная чепуха. Лейтенант точно следовала правилам, когда приблизилась к машине с оружием в руках. И только потом, увидев, что дети пострадали от аварии, решила оказать им помощь. По-моему, это хороший поступок. Детектив Джейкоби — еще один опытный работник, коп с двадцатипятилетним стажем — последовал ее примеру. Вы сами слышали его. Вместе с лейтенантом он вытащил подростков из машины и попытался вызвать «скорую помощь». Скажите, разве не такого поведения мы ждем от наших полицейских? А если бы кто-нибудь из вас попал в подобный инцидент? Если бы это были ваши дети? Но вместо того чтобы поблагодарить офицеров, Кэйботы вытащили оружие и попытались убить их. Выстрелив в Джейкоби, Сэм пнул его ботинком в голову. Почему они были так злы и агрессивны? Может, из-за наркотиков? Или им просто нравилось убивать? Не знаю. Зато мы знаем, что лейтенант Боксер была тяжело ранена и открыла огонь для самозащиты. Это факт. А защищать себя обязан каждый полицейский. Дамы и господа, вы слышали слова Линдси Боксер: она отдала бы все на свете, лишь бы Сара Кэйбот осталась жива, и никто бы из детей не пострадал. Но правда в том, что трагедия десятого мая случилась вовсе не из-за ее ошибки. Наоборот, подзащитная сделала все, чтобы ее предотвратить.

На мои глаза навернулись слезы благодарности. Какое красноречие, сколько искренности и чувства! Я прикусила нижнюю губу и дослушала концовку речи.

— Дамы и господа, уважаемые присяжные! За эту неделю вы терпеливо выслушали множество показаний и свидетельств, выдержали тяжелый натиск прессы. Вам было нелегко. Мы просим признать лейтенанта Линдси Боксера виновной — но только в том, что она является хорошим полицейским; мы все должны гордиться милосердным, преданным и самоотверженным служителем закона. И мы просим признать ее невиновной в тех вопиющих и несправедливых обвинениях, которые были выдвинуты против нее.

 

ГЛАВА 102

— Как насчет того, чтобы показаться перед публикой? — спросил Микки, взяв меня под руку. — Сегодня пятница, заседание отложат до понедельника. По-моему, сейчас самое подходящее время, чтобы поболтать с прессой.

Я протиснулась между адвокатами в коридор и спустилась по мраморной лестнице к выходу на Макаллистер-стрит. Помещение суда находилось под углом к соседним зданиям и выходило на просторный перекресток, обрамленный миниатюрным парком.

После царившего внутри полумрака меня ослепило яркое солнце. Как и в прежние дни, улица была заполнена людьми, и вдоль обочины сплошным рядом стояли фургоны с телевизионщиками и спутниковыми тарелками. Мне показалось, что я попала на площадь в день суда над О’Джей Симпсоном. Собравшаяся вокруг толпа была так же раздражена и взбудоражена, а в воздухе носилось ощущение скандала. Очевидно, мой процесс не был таким уж выдающимся событием, чтобы включать его в мировые сводки новостей, но на фоне котировок акций или местных выборов я вполне могла сойти за хит сезона.

Пресса накинулась на нас, как гончие на зайца. Микки уже приготовил заявление, но ему не дали его озвучить.

— Мистер Шерман, как долго продлится совещание присяжных?

— Не знаю, но я уверен, что в любом случае с лейтенанта Боксер снимут все обвинения.

— Лейтенант Боксер, если присяжные проголосуют против вас…

— Это очень маловероятно, — вмешалась Юки.

— Мисс Кастеллано, вы впервые выступаете в таком громком деле. Как, по-вашему, вы хорошо справились?

В пятнадцати шагах от нас такая же толпа окружила Мейсона Бройлза, его помощников и их клиентов. Камеры снимали, как сиделка поднимает Сэма Кэйбота на деревянный трап и завозит его в фургон. Репортеры кинулись к ним, забрасывая вопросами Сэма и отмахиваясь от его отца, который пытался защитить мальчика.

Я заметила в толпе Клэр. Она с трудом проталкивалась ко мне сквозь плотный строй зевак. Глядя на нее, я не обратила внимания, что у Микки звонит мобильник. Его рука легла мне на плечо. Лицо Шермана стало серым.

— Есть новости от судебного секретаря, — прошептал он мне в ухо. — У присяжных появилась пара вопросов.

Мы начали пробиваться сквозь толпу, прокладывая путь к машине Микки. Юки и я сели на заднее сиденье, а Шерман занял место рядом с водителем.

— Что они желают узнать? — спросила Юки, как только захлопнулась дверь.

Автомобиль медленно тронулся по улице, направляясь к Редвуд-стрит.

— Присяжные просили уточнить, сколько алкоголя было в крови Линдси, — промолвил Микки.

— О Господи, — простонала Юки. — Неужели они на это клюнули?

— А еще? — насторожилась я. — Ты говорил про пару вопросов.

Микки заколебался. Ему явно не хотелось отвечать, но деться было некуда.

— Они спросили, есть ли какие-нибудь ограничения по сумме, которую следует взыскать с ответчицы.

 

ГЛАВА 103

Мне показалось, что на меня обрушился чудовищный удар. В животе все перевернулось, а к горлу подкатила желчь. Я не раз воображала, что со мной будет в случае поражения в суде: скучная работа в частном секторе, чтение книжек на песчаном пляже… Но я не ожидала, что само известие об этом поразит, мня как гром. Юки пробормотала:

— Господи, это моя вина. Не надо было говорить: «Признайте ее виновной в том, что она хороший коп». Что за дурацкая идея! Мне представлялось, что это ловкий ход, но я ошиблась.

— Ты отлично справилась, — глухо произнесла я. — Твое выступление тут ни при чем.

Я съежилась в углу, обхватив себя за плечи и опустив голову. Шерман и Юки продолжали беседовать. Микки пытался уверить ее в том, что не все потеряно, но его голос хрипел у меня в ушах, как заезженная пластинка.

Все, что я могла, это мысленно повторять одну фразу: «Как же так? Как же так?»

 

ГЛАВА 104

Когда я снова сосредоточилась на их разговоре, Шерман объяснял что-то Юки:

— Судья передала им справку из больницы и записи, сделанные приемной медсестрой. Насчет ограничений суммы сказала, что они могут не беспокоиться. Это ее прерогатива, и она сама вынесет решение.

Микки устало провел ладонью по лицу.

— Юки, ты проделала отличную работу, я серьезно. Не верю, что присяжные купились на штучки Бройлза, — пробормотал он. — Просто невероятно. Мы сделали все, что сумели.

У Кастеллано зазвонил телефон.

— Присяжные вернулись в зал, — сообщила она. — Они готовы огласить вердикт.

Я похолодела. Слово «вердикт» всплыло у меня перед глазами, и я впилась в него взглядом, надеясь найти что-нибудь обнадеживающее в каждой букве. Еще во время учебы в университете нам объяснили, что «вердикт» происходит от латинского «говорить правду». Но станет ли он правдой, на сей раз? По крайней мере, все в городе подумают именно так.

Микки попросил водителя развернуться, и через несколько минут мы опять пробивались сквозь толпу и бежали по ступенькам в здание суда, выкрикивая на ходу:

— Без комментариев, без комментариев!

Шерман, Юки и я заняли свои места в зале Б, а представители обвинения устроились напротив.

В этот момент я услышала свое имя, донесшееся до меня словно из другого мира. Я оглянулась через плечо.

— Джо!

— Я только что прилетел, Линдси. Прямо из аэропорта.

Мы потянулись друг к другу и сплели пальцы между сидевшими сзади зрителями. Потом мне пришлось отпустить его руку и отвернуться.

Телевизионщики приготовили камеры, и судья вместе с присяжными появился в зале. Миновал час с тех пор, как они ушли на перерыв.

Судебный пристав объявил, что заседание открыто.

 

ГЛАВА 105

Присяжные долго поправляли свою одежду, раскладывали сумки и устраивались на местах. Наконец все успокоились. Я заметила, что лишь двое из двенадцати посмотрели в мою сторону.

Я тупо слушала, как судья спрашивает присяжных, пришли ли они к какому-нибудь решению. Старшина, пожилой афроамериканец, Арнольд Бенуа, одернул пиджак и объявил:

— Да, ваша честь.

— Пожалуйста, передайте его приставу.

Я услышала, что дыхание Сэма Кэйбота участилось, и сама с колотящимся сердцем наблюдала, как судья просматривает полученный листок.

— Прошу всех присутствующих соблюдать порядок и спокойствие, независимо от того, что скажет старшина, — произнесла судья. — Итак, мистер Бенуа, огласите приговор.

Бенуа вытащил очки из кармана пиджака, раскрыл их и аккуратно посадил на нос. Потом он стал читать:

— «Мы, присяжные по вышеуказанному делу, признаем подсудимую лейтенанта Линдси Боксер невиновной по всем пунктам обвинения».

— Решение единогласно?

— Да.

Я была так поражена, что не верила своим ушам. Мысленно повторяя слова старшины, я почти не сомневалась, что судья вот-вот аннулирует вердикт. Но Юки крепко схватила меня за руку, и, увидев ее сияющее лицо, я поняла, что мне это не померещилось. Меня действительно оправдали.

Внезапно раздался громкий голос:

— Нет, нет! Не может быть!

Это был Эндрю Кэйбот — он вскочил с места и вцепился в стоявший впереди стул, на котором сидел бледный и хмурый Мейсон Бройлз. Адвокат обвинения попросил подсчитать голоса присяжных, и судья ответила согласием. Один за другим присяжные поднимались с места и оглашали свое решение.

— Невиновна.

— Невиновна.

— Невиновна…

Я слышала это слово, но до последней секунды не могла осознать его значения. Шерман и Юки обнимали меня, и казалось, что меня куда-то уносит волной безмерного облегчения и радости. Еще мгновение — и я утону в блаженстве.

Наверное, только получив свободу, можно понять, что такое счастье.

 

ГЛАВА 106

Когда мы с Мартой покидали дом, над головой висело мрачное пасмурное небо. Включив радио, я поймала прогноз погоды, и машина потащилась по перегруженным транспортом улицам, направляясь к выезду из города. Пока мы ползли по Потреро-стрит, я думала о шефе Траччио. Вчера мы встретились в суде, и он предложил мне вернуться на работу, повергнув меня в такое смятение, словно речь шла о любовном свидании. Все, что от меня требовалось, — кивнуть и согласиться.

Уже сегодня утром я могла бы сидеть на своем рабочем месте, разгребать наваленные на столе бумаги и шпынять подчиненных за нерешенные дела. И дальше все пошло бы, как всегда. Шеф говорил очень настойчиво, однако я отказалась наотрез.

— У меня еще не закончился отпуск. Мне надо отдохнуть.

Он сказал, что понимает, но я в этом сильно сомневалась. Я сама не знала, чего хочу, и возникало ощущение, что я никогда не смогу это понять, если не разберусь с убийствами в Халф-Мун-Бэй.

Теперь они стали частью моей жизни.

Интуиция подсказывала, что если я не оставлю своих попыток и буду настойчиво преследовать выбранную цель, то в конце концов выясню, кто убил Джона Доу и всех остальных. Сейчас это было единственное, что волновало меня всерьез.

Когда мы выехали из города, я повернула на южное шоссе, опустила окна и настроилась на другой канал.

К десяти утра мои волосы уже буйно развевались на ветру, а Сью Холл ставила мои любимые старые хиты на 99.7 FM.

«Дождя нет, и утро просто замечательное, — тараторила она. — Сегодня первое июля, в городе чудесный жемчужно-серый туман. Туман — самое лучшее, что может быть в Сан-Франциско, правда?»

Из радио полилась волшебная песня: «Лети, как орел». Я стала подпевать в полный голос, чувствуя, как музыка кислородной струей будоражит кровь и уносит душу за пределы озонового слоя.

Я свободна.

Мой кошмарный процесс быстро удалялся в зеркальце заднего обзора, а будущее простиралось впереди, как открытое шоссе.

В восемнадцати милях от города Марта потребовала остановиться, и я свернула на парковку. Здесь стояла одна из тех деревянных лачужек, которые «Тако белл» построили в шестидесятые годы, пока местные власти не сообразили, что к чему. Теперь на одном из красивейших мест побережья торчало самое жалкое и убогое здание в мире.

До сих пор автострада пролегала высоко над берегом, но возле закусочной спустилась к самому прибою. Узкая гряда скал отделяла стоянку от пляжа, и дальше до самого горизонта парила темно-синяя масса океана.

Купив неизбежные чурро в сахарной пудре и стакан черного кофе, я пристроилась на высоком валуне. Поглощая пищу, смотрела, как смуглые серферы мчатся верхом на пенистых волнах и Марта с лаем носится по песчаной полосе, пока солнце рассеивает утренний туман.

Запечатлев в памяти этот восхитительный момент, я позвала Марту в машину. Через двадцать минут мы уже въезжали в Халф-Мун-Бэй.

 

ГЛАВА 107

Я приблизилась к гаражу «Человека на Луне» и сигналила до тех пор, пока Кит не вышел из домика. Стянув с головы пыльную бейсболку, он тряхнул рыжей шевелюрой, снова натянул кепку, широко улыбнулся и зашагал ко мне.

— Так-так, смотрите, кто приехал. Женщина года! — воскликнул Кит, трепля по голове Марту.

— Она самая, — рассмеялась я. — Наконец-то все закончилось.

— Да уж, наслышаны. Сэма Кэйбота показывали в новостях. До чего жалкий у него был вид! На минуту я даже испугался за тебя, но, слава Богу, теперь все позади. Прими мои поздравления.

Я поблагодарила за сочувствие и попросила наполнить бак. Пока Кит выполнял заказ, я вытащила из ведерка резиновый скребок и почистила стекло.

— Чем думаешь заняться, Линдси? Вернешься на работу в большом городе?

— Пока нет. Я чувствую, что не готова…

Не успела я договорить, как к перекрестку с ревом подлетела какая-то красная торпеда. Резко затормозив, водитель взглянул на меня, снова поддал газу и исчез из виду. Я находилась в городе всего пять минут, а Деннис Эгнью опять ворвался в мою жизнь.

— Надо забрать у сестры мой «понтиак-бонневилл», — продолжала я, провожая взглядом «порше». — И у меня здесь остались кое-какие незавершенные дела.

Кит обернулся и увидел, что я смотрю на машину Эгнью.

— Никогда не мог этого понять, — пробормотал он, вставив шланг в бак и качая головой. — С этим человеком лучше не связываться. Почему женщины всегда ищут неприятности?

— Ты шутишь, — усмехнулась я. — Думаешь, меня интересует этот парень?

— Разве нет?

— Вообще-то да. Но в ином смысле. Это чисто профессиональный интерес.

 

ГЛАВА 108

Когда мы подъехали к дому Кэт, Марта перескочила на переднее кресло и залаяла как сумасшедшая. Я еще не успела остановить машину, как она выскочила из окна и запрыгала перед дверью на крыльце, возбужденно размахивая хвостом и скуля от нетерпения.

— Спокойнее, Бу! — бросила я вдогонку. — Веди себя прилично.

Я погремела ключами и открыла дверь, Марта сразу влетела в дом.

Я позвонила Джо и оставила ему сообщение: «Молинари, я в доме Кэт. Позвони, когда сможешь». Потом набрала номер Кэроли и сообщила автоответчику, что она и Эллисон могут сдать свое дежурство в качестве поросячьих нянек.

Остаток дня я провела, убираясь в доме и размышляя об убийствах в Халф-Мун-Бэй. На обед я приготовила спагетти с консервированным горошком и решила, что утром надо будет купить немного зелени.

Перетащив ноутбук в комнату своих племянниц, я устроилась за их письменным столом. Сладкий картофель успел подрасти на пару дюймов, но наши записи на пробковой доске не изменились. Бумажки и каракули, с помощью которых мы описали зверские преступления в домах Уиттакеров, Далгри, Сардуччи и О'Майли, по-прежнему никуда нас не вели. То же самое можно сказать об одиноком листочке с моим Джоном Доу.

Я запустила компьютер и вошла в национальную базу данных ФБР. Так называемая ПУППЛ — Программа учета преступлений против личности — была создана с одной целью: помочь силам правопорядка собрать и отсортировать разрозненные кусочки сведений, связанных с серийными убийствами. К хранившейся в электронной форме информации прилагалась мощная поисковая система, а свежие данные регулярно поступали из полицейских участков со всей страны.

Я набрала на клавиатуре несколько ключевых слов, пытаясь выловить что-нибудь подходящее из огромной системы данных. Но что бы я ни пробовала: «предсмертная порка», «убийство супружеских пар в постели», «перерезанное горло», — на меня обрушивалось целое море документов. Разгрести их не было возможности. После нескольких часов работы у меня зарябило в глазах, и, «усыпив» свой ноутбук, я растянулась на одной из детских кроваток, чтобы немного отдохнуть.

Когда я проснулась, за окнами стояла кромешная тьма. Мне почудилось, что меня что-то разбудило. Какой-то легкий, но тут же затихший шум. Таймер на видеомагнитофоне показывал 2:17, и меня преследовало смутное, но неотвязное чувство, будто за мной кто-то наблюдает.

Пару минут я вглядывалась в темноту, и перед глазами у меня маячили очертания красной машины. За отпечатавшимся на сетчатке «порше», будто огненный шлейф, тянулись вереница неприятных сцен с участием Денниса Эгнью. Недоразумение в «Баклане», ссора у заправки Кита. Авария, которую я едва избежала на дороге.

Эгнью не выходил у меня из головы. Это был единственный способ объяснить навязчивое чувство слежки. Я уже хотела перебраться в свою спальню, чтобы добрать остатки сна, коша ночную тишину взорвали оглушительный треск и звон разбитого окна. Осколки стекла градом посыпались в комнату.

Пистолет! Черт возьми, где мой пистолет?

 

ГЛАВА 109

Марта соображала быстрее меня. Она спрыгнула на пол и нырнула под кровать. Через мгновение я последовала за ней, быстро перекатываясь по ковру и лихорадочно вспоминая, куда спрятала оружие. Потом я вспомнила. Оно лежало в сумочке в большой гостиной — как и ближайший телефон. Дурацкая беспечность! Я попала в ловушку в детской комнате. Мне казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет у меня из груди.

Слегка приподняв голову, я осмотрела все помещение при зеленоватом свете электронных часов. Мой взгляд ощупывал каждый предмет, каждую деталь обстановки, пытаясь найти что-нибудь пригодное для самообороны. Вокруг валялись десятки кукол и большие мягкие игрушки, но не было ничего похожего на бейсбольную биту или хоккейную клюшку, которой можно нанести удар. Я не могла даже швырнуть телевизором, поскольку тот был намертво прикручен к стене.

Приподнявшись на локтях, я протянула руку и заперла задвижку на двери. В следующий момент снова загремели выстрелы, и автоматная очередь прошила переднюю часть дома вместе с пустой гостиной и комнатой в конце коридора. Только тут до меня дошло, куда метил нападавший.

В той стороне находилась моя спальня.

Я протащилась вперед на животе, ухватила снизу стул, наклонила его вперед и подперла спинкой дверную ручку. Затем опрокинула второй стул, сунула в щель под шкафом и с треском отломила ножку. Стиснув в руке деревяшку, я скорчилась возле стены.

Надеяться было почти не на что. Не считая, собаки под кроватью, я могла защищаться лишь обломком стула.

Если кто-то ворвется в эту комнату и попытается меня убить, мне конец.

 

ГЛАВА 110

Я ждала, что в коридоре вот-вот послышатся шаги, дверь распахнется настежь, и я наброшусь на своего противника, пытаясь вышибить из него мозги деревянной палкой. Но таймер на панели продолжал отсчитывать минуты, а в доме по-прежнему ничего не происходило. Адреналин в моей крови понемногу схлынул. Его место заняла ярость.

Осторожно встав, я прислушалась к тишине за дверью, ничего не услышала и, выскользнув из детской, стала пробираться по длинному коридору, прячась за стенами и створками дверей. Добравшись до гостиной, я схватила лежавшую на диване сумочку, быстро сунула руку внутрь и сжала рукоятку пистолета.

Слава Богу!

Набирая 911, я вглядывалась в окно сквозь щели жалюзи. На улице было безлюдно, но на лужайке перед домом мерцало что-то блестящее. Или мне показалось? Я названа дежурному свою фамилию, должность, номер полицейского значка и рассказала о стрельбе на Си-Вью-авеню, дом 265.

— Есть пострадавшие?

— Нет, все в порядке. Но я прошу сообщить об этом шефу Старку.

— Я уже вызвала полицию. Ждите опергруппу.

 

ГЛАВА 111

Скоро я услышала вой сирен и увидела полицейские мигалки. Как только к дому подъехала первая патрульная машина, я открыла дверь, и Марта проскочила вперед меня на улицу. Она бросилась на лужайку к какому-то узкому блестящему предмету, похожему на змею. Собака стала обнюхивать находку.

— Марта, что там такое? Что ты нашла, девочка моя?

Я присела на корточки рядом с колли, и появился шеф полиции Питер Старк. Он подошел к нам с фонариком и посветил на траву.

— Вы в порядке?

— Да, я не ранена.

— Это именно то, что я думаю? — добавил он, глядя на предмет.

Мы вместе стали рассматривать вещицу. Мужской ремень — узкая полоска бурой кожи примерно тридцати шести дюймов в длину и полдюйма в ширину, с массивной квадратной пряжкой, отливавшей тусклым серебром. На вид он не представлял собой ничего особенного — точно такие же пояса можно найти в гардеробах большинства жителей штата. Но, присмотревшись, мы заметили на металле темные коричневые пятна.

— Не может быть, — пробормотала я, почти забыв про недавнюю атаку и угрозу близкой смерти. — Это было бы слишком здорово. — Я взглянула на шефа Старка. — Я хочу сказать — если бы мы действительно нашли улику.

 

ГЛАВА 112

На обочине уже стояли три патрульные машины. В рациях бубнили голоса и потрескивали помехи, а по всей Си-Вью-авеню зажигались окна и на улицу выходили заспанные и испуганные жители в пижамах и ночных рубашках. Дворик перед домом затопило ярким электричеством, и копы один за другим выскакивали из автомобилей, чтобы посовещаться с начальством и разойтись по своим местам. Двое стали собирать гильзы, а детективы в штатском приступили к опросу свидетелей.

Я отвела Старка в дом, и мы вместе осмотрели разбитые окна, исковерканную мебель и нашпигованную пулями кровать.

— Есть догадки, кто это мог сделать? — спросил Старк.

— Никаких. Каждый мог видеть мою машину во дворе, но я никому не сообщала о своем приезде.

— Кстати, а зачем вы приехали?

Я все еще соображала, как получше ответить, когда снаружи послышались голоса Кэроли и Эллисон. Молодой коп с красными оттопыренными ушами шагнул в дом и доложил о новых посетителях.

— Не пускайте их сюда, — распорядился Старк. — Черт, неужели никто не огородил улицу?

Полицейский густо покраснел и покачал головой.

— Какого дьявола? Правило первое — ограничить доступ к месту преступления. Приступайте!

Я двинулась за патрульным на крыльцо и увидела Кэроли и Эллисон, которые тут же заключили меня в крепкие объятия.

— Один из наших ребят прослушивает полицейскую волну, — произнесла Кэроли. — Я примчалась, как только узнала, что произошло. Господи, Линдси! Твои руки…

Я посмотрела на себя. Осколки стекол порезали запястья, и по ним текла кровь, намочившая рукава рубашки. На вид все казалось страшнее, чем было на самом деле.

— Все в порядке, — успокоила я Кэроли. — Несколько царапин. Не волнуйся.

— Ты ведь не останешься здесь, правда, Линдси? Это полное безумие. — Кэроли смотрела на меня с болью и тревогой. — У меня в доме полно свободных комнат.

— Хорошая идея, — заметил подошедший Старк. — Отправляйтесь с подругой. А я вызову криминалистов, и они пошерстят у вас в доме, пока вы не вернулись.

— Не беспокойтесь. Мне и тут хорошо, — ответила я. — Это дом моей сестры, и я останусь в нем.

— Ладно, как хотите. Но не забывайте, что это наше дело, лейтенант. Вы не на службе. Нам не нужны ковбойские перестрелки, ясно?

— Ковбойские перестрелки? Вы о чем?

— О том, что здесь произошло. Кто-то пытался вас убить, разве нет?

— Верно. Спасибо, что предупредили. Шеф пригладил растрепанные волосы.

— Я оставлю одну патрульную машину. До утра, а может, и позже.

Пока я прощалась с Кэроли и Эллисон, Старк сходил к автомобилю и вернулся с бумажным пакетом для вещдоков. Подцепив ремень авторучкой, он переместил его в пакет, а я с оскорбленным видом направилась в дом и захлопнула за собой дверь.

Скоро я улеглась в постель, но сна не было ни в одном глазу. Копы бродили по дому, громко разговаривая и хлопая дверями, и в голове у меня царил полный кавардак. Я рассеянно гладила дрожавшую рядом Марту. Кто-то расстрелял мой дом и оставил визитную карточку. Это предупреждение, чтобы я держалась подальше от Халф-Мун-Бэй? Или меня просто хотели убить?

И что будет дальше, когда они узнают, что я жива?

 

ГЛАВА 113

Меня разбудило бившее в окно утреннее солнце. Открыв глаза, я увидела голубые обои, фотографию мамы над комодом — и все вспомнила. Я лежала в спальне Кэт, потому что в два часа ночи дом исполосовали выстрелы, пробив спинку кровати чуть выше того места, где должна была находиться моя голова. Марта настойчиво тыкала меня мокрым носом, пока мне не пришлось вылезти из постели. Натянув на себя кое-что из вещей сестры — выцветшие джинсы и коралловую блузку с рюшами и глубоким декольте, — я взглянула в зеркало. И цвет, и покрой явно не в моем стиле. Причесавшись и почистив зубы, я вышла в гостиную.

Парни из опергруппы ковырялись в стенах, и я угостила их горячим кофе с тостами, заодно поинтересовавшись, как дела. Оказалось, нападавший выпустил двенадцать пуль тридцать восьмого калибра, равномерно распределив их по гостиной и свободной спальне, а одной угодив в окошко детской. Все гильзы обнаружены и упакованы в пакеты с ярлычками, отверстия от пуль сфотографированы. Криминалисты уже собирали вещи. Через час вещдоки отправят в лабораторию.

— Все в порядке, лейтенант? — спросил один из экспертов, высокий тощий паренек с большими карими глазами и улыбкой до ушей.

Я оглядела следы разрушений, дырявые окна и штукатурку на полу.

— Не совсем, — вздохнула я. — Тут уйма работы. Мне придется выметать мусор, вставлять стекла и вообще что-то делать с этой… катастрофой.

— Кстати, я Арти, — произнес парень, протянув руку.

— Очень приятно.

Я ответила рукопожатием.

— Мой дядя Крис работает в ремонтной фирме. Он мигом вычистит это местечко, раз, два и готово. Вас он обслужит без очереди. Вы одна из наших.

Я поблагодарила и пообещала подумать. Потом взяла Марту, прихватила сумочку и вышла через черный ход. Покормив мисс Свинку, я приблизилась к патрульной машине и заглянула в окно.

— Вас зовут Нунан, верно?

— Да, мэм.

— Дежурите?

— Да, мэм. Мы тут посидим, если вы не против. Все наши ребята за вас переживают, лейтенант. И шеф тоже. Скверная история.

— Спасибо за заботу.

Я говорила совершенно искренне. В дневном свете вчерашняя атака выглядела особенно зловеще. Одно из двух — либо кто-то подъехал сюда на автомобиле и открыл огонь через окно, либо подошел к дому и начал палить из автомата.

Нервы у меня шалили, и я решила уехать куда-нибудь, пока не возьму себя в руки. Около машины я так сердито звякнула ключами, что Марта поджала хвост и опустила уши.

— Нам нужна зелень, — сообщила я собаке. — Как насчет того, чтобы устроить небольшую прогулку?

 

ГЛАВА 114

Марта прыгнула за заднее сиденье. Я пристегнулась и повернула ключ в замке. Мотор завелся со второй попытки, и я направила элегантный автомобиль к городу. Моей целью был бакалейный магазинчик на Мэйн-стрит, но, лавируя по запутанным переулкам недалеко от дома, я вдруг заметила, что за мной следует голубой «таурус». Он с зеркальной точностью повторял все мои маневры и явно не намеревался отставать.

По спине у меня пробежали мурашки. Неужели слежка. Или просто я так разнервничалась, что постоянно чувствую себя мишенью на полигоне?

Свернув с автострады на Мэгнолья-стрит, я выскочила на Мэйн-стрит и промчалась вдоль торговых лавочек — «Музыкальная хижина», «Лунные новости», «Еда и заправка». «Таурус» исчез, и я попыталась убедить себя, что он мне мерещился, но через пару кварталов он появился снова.

— Держись крепче. Сейчас будет весело, — сказала я Марте, которая, высунув язык, таращилась в окно.

В конце улицы я сделала резкий разворот и вырулила на шоссе — что-то вроде асфальтового мостика между Халф-Мун-Бэй и остальной частью Калифорнии. На двухполосном полотне движение ускорилось, и мне пришлось встроиться в плотный поток машин, мчавшихся со скоростью пятьдесят миль в час. Желтая двойная линия быстро убегала вдаль — впереди было не менее пяти миль по прямой до того участка, где дорога огибала водохранилище и выходила на скоростную магистраль.

Я стремительно неслась вперед, почти не замечая пролетавшие слева холмы, поросшие густым кустарником, и высокий крутой скат, убегающий куда-то вниз. За спиной вплотную двигались три автомобиля, а чуть дальше маячил голубой седан.

Нет, я не спятила. За мной действительно «хвост». Чего они хотят — запугать меня до смерти? Или кто-то выжидает удобного момента, чтобы стрелять наверняка?

На углу шоссе со Скайлайн-бульвар стояла забегаловка — придорожное заведение с вынесенными на улицу столиками и посыпанной гравием парковкой. Не давая сигнала поворота, я резко выкрутила руль вправо. Мне хотелось съехать в сторону и пропустить «таурус» вперед, чтобы посмотреть, кто там сидит, и запомнить его номер. А заодно избавиться от слежки.

Но вместо того чтобы намертво вцепиться в грунт, как всегда делал «иксплорер», автомобиль заюлил на скользкой гальке и выбросил меня обратно на шоссе — поперек раздельной линии, в гущу встречного движения. Вероятно, «таурус» действительно проехал мимо, но мне было уже не до него. Вцепившись в руль неуправляемой машины, я увидела, что приборы на панели не горят. Тормоза и гидроусилитель не работали, генератор сдох, мотор перегрелся, и я крутилась, как волчок, посреди дороги.

Черный грузовик с ревом проскочил мимо, едва не смахнув меня в кювет. Водитель высунулся в окно и проорал какие-то ругательства, но я была безумно счастлива, что мы разминулись, и мысленно расцеловала его в обе щеки.

Когда машина застыла на обочине, вокруг столбом стояла пыль, и я ничего не видела за лобовым стеклом. Выбравшись из автомобиля, я привалилась к дверце. Руки у меня дрожали, а ноги стали мягкими как вата. Гонка с преследованием закончилась. Но я знала, что это — временная передышка.

Кто-то держал меня под прицелом, и я не знала, кто и почему.

 

ГЛАВА 115

Я достала мобильник и набрала номер «Человека на Луне».

— Кит, это Линдси, — сообщила я автоответчику. — У меня маленькая авария. Сможешь меня забрать?

Хозяин гаража снял трубку, и я продиктовала свои координаты. Через двадцать минут, показавшиеся мне вечностью, на дороге появился его дребезжащий грузовичок. Кит взял на буксир мою машину, я забралась к нему в кабину, и «понтиак-бонневилл» бесславно пустился в обратный путь.

— Линдси, это автомобиль-люкс, — укорил меня Кит. — Виражи надо выделывать на других машинах. Черт, ему уже стукнуло двадцать лет!

— Знаю. Долгая пауза.

— Отличная блузка.

— Спасибо.

— Нет, правда, — настаивал он, и я рассмеялась. — Тебе надо чаще носить такие вещи.

В своем гараже Кит откинул капот автомобиля.

— Ха. У тебя порвался ремень вентилятора, — сообщил он.

— Ха. Я так и думала.

— Тебе известно, что эту проблему можно легко решить с помощью колготок?

— Известно. Но, как ни странно, в моем походном наборе инструментов их не оказалось.

— Слушай, у меня идея. Ты не хочешь перепродать мне эту машину? Я заплачу на сто баксов больше.

— Дай-ка подумать… Нет.

Кит засмеялся и предложил подвезти меня домой. Я согласилась. Поскольку правда все равно должна выплыть наружу, я сообщила ему то, чего еще не знати ни мои подруги, ни даже Джо. Я рассказала про обстрел дома.

— И теперь ты полагаешь, что за тобой кто-то следит? Линдси, почему бы тебе отсюда не уехать? Я серьезно.

— Я не могу бросить это дело об убийствах. Особенно сейчас, когда кто-то всадил дюжину пуль в дом моей сестры.

Кит бросил на меня соболезнующий взгляд и поглубже натянул козырек бейсболки, небрежно управляя своим грузовичком.

— Тебя когда-нибудь называли упрямой?

— Еще бы. У копов это считается хорошим качеством. Разумеется, он прав. Я сама не понимала, что мной движет — отвага или глупость.

В любом случае сдаваться я не собиралась.

 

ГЛАВА 116

Весь подъезд к дому Кэт заполнили машины. Во дворе стояли мой «иксплорер», патрульный автомобиль, грузовик стекольной фирмы с надписью «Мы делаем окна» и большой темно-синий фургон, украшенный логотипом «Домашний мастер».

Поблагодарив Кита, я направилась к крыльцу вместе с семенившей сзади Мартой и вошла в дом, где обнаружила высокого мужчину с маленькими усиками и черной шевелюрой, который аккуратно вычищал диван. Выключив пылесос, он буркнул: «Дядя Крис», — и мы обменялись рукопожатиями.

— К вам рвалась толпа репортеров, ~ заметил он. — Я сказал, что вы не вернетесь, пока дом не приведут в порядок. Это ничего?

— Замечательно. Великолепно.

— Еще гут был шеф Старк. Просил позвонить ему.

Я проигнорировала сорок семь новых сообщений на автоответчике, двинулась в кухню и набрала номер полицейского участка. Мне ответила дежурная.

— Шеф беседует с прессой, — произнесла она. — Он может вам перезвонить?

— Буду очень рада.

— Хорошо, я передам, лейтенант.

Я повесила трубку и направилась в комнату своих племянниц.

Одеяла валялись на полу. Окно разбито вдребезги, а один из побегов сладкого картофеля беспомощно вытянулся на ковре. Разламывая стул, я сильно повредила детский шкафчик, и разбросанные вокруг мягкие игрушки, казалось, смотрели на меня с упреком.

А если бы здесь были дети? Что тогда, Линдси?

Придвинув уцелевший стул к пробковой доске, я села на него верхом и уставилась на свои листочки. Мой взгляд застыл на той записи, которая тревожила меня больше всего.

Иногда самые очевидные факты остаются незаметными, даже если разглядываешь их в упор.

Но теперь меня словно обожгло — потайные отверстия в шкафу О'Майли.

Я быстро переоделась и отвела Марту в гости к Пенелопе. «Ведите себя смирно». Через минуту мой «иксплорер» аккуратно обогнул стоявший у дома грузовик и выехал на улицу.

Я направлялась в город.

 

ГЛАВА 117

Лоцман сидел в голубом «таурусе» и мчался на север в сторону автострады, проходившей через Хиллсборо. Его мысли крутились в разных направлениях, но больше всего о Линдси Боксер.

Размышления о Линдси вызывали в нем разные эмоции: своеобразную гордость за лейтенанта, восхищение ее настойчивостью, нежеланием сдаваться, способностью держать удар, железной целеустремленностью и крепкой хваткой. Однако то, что она по-прежнему оставалась их проблемой, было плохой новостью. Главным образом для нее.

До сих пор убийство не входило в их планы. Убить копа, тем более такого копа, значит спровоцировать мощную облаву. Вся полиция Сан-Франциско бросится на поиски преступника. Вероятно, к ним присоединится ФБР.

Лоцман притормозил у поворота на Траутдэйл-драйв, и его маленькая быстрая машина съехала с главного шоссе. Мили через полторы он свернул направо возле госпиталя Пенинсьюла и потом еще раз в южном направлении к Камино-Риал.

Через пару кварталов Лоцман увидел автозаправку и вошел в примыкавший к ней магазин. Послонявшись, купил кое-какие мелочи — бутылку минералки, соевый батончик, свежую газету. Возле кассы он заплатил смазливой продавщице четыре двадцать за покупки и добавил двадцатку за бензин. На улице Лоцман развернул газету и пробежал взглядом передовицу.

«Дом детектива расстрелян из автомата».

Статью украшала фотография Линдси в полицейской форме, а справа в отдельной колонке помещалась информация о деле Кэйботов. Сэму Кэйботу предъявили обвинение в двойном убийстве, «продолжение читайте на второй странице».

Лоцман аккуратно положил газету на переднее сиденье и заполнил бак. Затем он завел мотор и двинулся к дому. Надо поговорить об этом с Фактом. Может, не стоит убивать Линдси так же, как других. Наверное, лучше сделать так, чтобы она просто исчезла.

 

ГЛАВА 118

Бывший офис доктора О'Майли размещался в двухэтажном кирпичном доме на Келли-стрит — об этом свидетельствовала медная дощечка с его фамилией рядом с входной дверью. Нажав кнопку звонка, я поежилась. Шеф наверняка намылит мне голову за то, что я лезу в его дела без спроса, — но, черт возьми, должна же я что-нибудь предпринять. Лучше извиниться потом, чем попросить разрешения и получить отказ.

Прозвучал зуммер, и я толкнула дверь. Слева находилась приемная — небольшая комнатка с мягкой мебелью и соболезнующими открытками, развешанными в несколько рядов по стенам. За стойкой спиной к окну сидела немолодая женщина с седеющими волосами, собранными в старомодный «флип».

— Лейтенант Боксер, полиция Сан-Франциско, — произнесла я, показав свой значок.

Я объяснила, что работаю со старым делом над убийством, которое имеет сходство с безвременной кончиной доктора О'Майли.

— Нас уже допрашивала полиция. — Секретарша настороженно взглянула на мой значок, к которому я добавила обворожительную улыбку. — Это продолжалось несколько часов.

— Я займу у вас пару минут.

Женщина закрыла окошко и открыла боковую дверь.

— Меня зовут Ребекка Фэлкон, — представилась она. — Входите.

В комнате за перегородками сидели пожилые сотрудницы.

— Минди Хеллер, наша медсестра. — Секретарша указала на сильно накрашенную блондинку в белом халате, которая смахивала с блюдца крошки недоеденного кекса. — Гарриет Шварц, офисный менеджер. — Это относилось к толстой женщине, сидевшей за стареньким компьютером. — Мы все работали с доктором Беном, пока это не случилось.

Я пожала им руки, еще раз назвала свое имя и объяснила, зачем я здесь.

— Сочувствую вашему горю, — добавила я. — Полиции пригодятся любые мелочи, все, что может пролить свет на преступление.

— Хотите знать правду? — спросила Гарриет Шварц. Она отвернулась от компьютера и откинулась в кресле, скрестив руки на груди. — Наш доктор был похож на рисунок Пикассо. Клубок линий, в которых едва угадывается человек. А в промежутке — зияющая пустота, где…

Минди Хеллер перебила:

— Он был неплохим врачом, но жутким скрягой и занудой. И не особенно любезен с теми, кто вкалывал на его галерах. — Она бросила многозначительный взгляд на коллег. — Короче, он был большим придурком, но я не думаю, что его убили из-за этого.

— Ясно. Значит, вы считаете О'Майли случайными жертвами?

— Конечно. Они просто подвернулись под руку. Именно это мы постоянно твердим.

Я спросила, не было ли среди других убитых пациентов доктора О'Майли, но мне тут же заткнули рот.

— Мы не можем обсуждать такие проблемы без соответствующих санкций, — гордо заявила мисс Хеллер. — Но я уверена, шеф Старк расскажет вам все, что вы хотите.

Нуда, еще бы.

Я написала на листочке номер моего мобильника и положила его на стол Гарриет Шварц. Потом рассыпалась в благодарностях за оказанную помощь, но на душе у меня было скверно. Не важно, каким начальником был доктор О'Майли, хорошим или плохим, это ни на шаг не продвигало меня в поисках.

Я уже открыла дверь на улицу, когда кто-то схватил меня за руку. Обернувшись, я увидела запыхавшуюся Ребекку Фэлкон.

— Мне надо с вами поговорить, — произнесла она. — С глазу на глаз.

— Мы можем где-нибудь встретиться?

— Да, в «Кофейной компании Халф-Мун-Бэй». Вы знаете, где это?

— Небольшое кафе в конце Мэйн-стрит? Ребекка кивнула:

— Да. Я обедаю в половине первого.

— Хорошо, я вас подожду.

 

ГЛАВА 119

Мы сидели за маленьким столиком рядом с туалетами, почти упершись коленями друг в друга. Перед нами стояли кофе и салаты, но Ребекка ничего не ела. Беседа у нас не клеилась. Секретарша теребила на шее золотой крестик и хмурила брови.

Я догадывалась, почему она колеблется. Ей хотелось рассказать все начистоту, но она боялась, что об этом узнают ее подруги.

— На самом деле мне ничего не известно, понимаете? — пробормотала она. — Во всяком случае, об убийствах. Просто я заметила, что в последнее время у доктора возникли какие-то проблемы.

— Почему вы так решили?

— Он постоянно ходил мрачнее тучи. Один раз даже накричал на пациента, что случалось крайне редко. Когда я спрашивала, что случилось, Бен отвечал, что все в порядке.

— Вы знали Лорели?

— Конечно. Бен познакомился с ней в церкви, и, честно говоря, я очень удивилась, узнав, что он на ней женился. Думаю, он втайне страдал от одиночества, а она вовремя подсуетилась. — Ребекка вздохнула. — Лорели была глупой простушкой. Она обожала ходить по магазинам. У нее не было врагов.

— Интересное наблюдение, — отозвалась я.

Этого замечания оказалось достаточно, чтобы ободрить Ребекку и побудить ее выложить то, что ей хотелось.

Она взглянула на меня так, будто стояла на краешке трамплина и смотрела на плескавшийся далеко внизу бассейн. Наконец она перевела дух и прыгнула в воду.

— Вы когда-нибудь слышали о первой миссис О'Майли? — спросила секретарша. — Сандра, прежняя жена Бена, покончила с собой. Она повесилась в собственном гараже.

 

ГЛАВА 120

По спине у меня пробежал холодок — что-то вроде внезапного предчувствия.

— Да, — кивнула я. — Я читала про ее самоубийство. Что вам об этом известно?

— Все произошло неожиданно, — покачала головой Ребекка. — Никто не думал… я хочу сказать — мы понятия не имели, что она так подавлена.

— Почему Сандра свела счеты с жизнью?

Ребекка запустила вилку в салат «Цезарь», но отложила ее в сторону.

— Трудно сказать наверняка. Доктор был нем как рыба, но я догадывалась, что он относился к ней отвратительно.

— В каком смысле?

— Бен унижал ее. Обращался с ней как с пустым местом. Когда я слышала, как он с ней разговаривает, у меня все сжималось внутри. — Ребекка съежилась, опустив голову и сгорбив плечи.

— Она когда-нибудь жаловалась?

— Нет. Не в ее духе. Сандра была мягкой, вежливой, уступчивой. Она промолчала, даже когда он завел связь на стороне.

Колесики у меня в голове вращались все быстрее, но по-прежнему на холостом ходу. Секретарша с отвращением скривила губы.

— Он встречался с этой женщиной много лет, даже после того, как женился на Лорели. Я уверена. В день его смерти она звонила к нам офис.

— Ребекка, — произнесла я, стараясь не выдавать нетерпения, — Ребекка, как ее зовут?

Секретарша откинулась в кресле и покосилась на двух мужчин, проходивших мимо нас. Когда дверь за ними закрылась, она подалась вперед и прошептала:

— Эмили Харрис.

Эти имя и фамилия были мне знакомы. Я сразу вспомнила ее накрашенные губы и розовое платьице.

— Та, что работает в риэлторском агентстве «Пасифик хоум»?

— Она самая.

 

ГЛАВА 121

Я вошла в длинный, узкий кабинет со множеством столов и увидела Эмили Харрис на рабочем месте. Она растянула хорошенький ротик в приветливой улыбке, а потом, узнав меня, улыбнулась еще шире.

— О, привет, — протянула Эмили. — Кажется, пару недель назад я видела вас с мужем возле дома на Оушн-Колони-Роуд?

— Да. Лейтенант Боксер, полиция Сан-Франциско. — Я сунула ей под нос свой значок.

Лицо женщины сразу напряглось.

— Я уже беседовала с полицией.

— Отлично. Значит, вас не затруднит сделать это еще раз. Я пододвинула к столу свободный стул и села рядом.

— Если не ошибаюсь, вы и доктор О'Майли были близкими друзьями, — промолвила я.

— Не вижу ничего дурного. У него были проблемы в семье, но я не угрожала его браку и уж подавно не имела никакого отношения к его убийству.

Мисс Харрис машинально раскладывала на столе блокноты, ручки и бумаги. Аккуратно, с дотошной педантичностью. Все вещицы по своим местам. Что творилось в голове этой чистюли? И что она знала о чете О'Майли?

— Вы занимаетесь продажей его дома?

— Господи, но это не причина, чтобы кого-нибудь убивать! Вы с ума сошли? Я продаю десятки зданий в городе.

— Не волнуйтесь, мисс Харрис. Никто не обвиняет вас в убийстве. Просто мне нужно собрать больше информации о жертвах, чтобы раскрыть старое дело.

— Ладно. Честно говоря, в последнее время у меня не в порядке с нервами.

— Понимаю. Вы уже продали дом?

— Нет, но я нашла покупателя.

— Отлично. Как насчет того, чтобы показать мне особняк, мисс Харрис? Я хочу задать вам пару вопросов и надеюсь, что вы на них ответите. Вероятно, вы поможете раскрыть убийство Бена О'Майли.

 

ГЛАВА 122

После моего последнего визита в доме на Оушн-Колони-роуд почти ничего не изменилось — лишь на столике теперь лежали рекламные проспекты «Пасифик хоум», а в вазах появились свежие цветы.

— Давайте поднимемся наверх, — предложила я мисс Харрис.

Пожав плечами, она сунула ключи между лилиями и направилась к лестнице. Когда мы поравнялись с большой спальней, Эмили невольно отпрянула от двери.

— Я не хочу входить в эту комнату, — пробормотала она, скользнув взглядом по зеленым обоям и чистому бледно-зеленому ковру.

Я могла представить сцену убийства почти так же ярко, как она. Всего три недели назад окровавленное тело Лорели О'Майли лежало примерно в десяти футах от того места, где мы стояли.

Эмили Харрис тяжело сглотнула и неохотно двинулась за мной к стенному шкафу. Я показала ей на свежую замазку вокруг отверстия в двери и оставшийся на ней отпечаток пальца Джо.

— Что, по-вашему, это значит? — спросила я.

Мисс Харрис помрачнела, и ее голос зазвучал на полтона ниже:

— По-моему, это значит полное дерьмо. Все ясно, разве нет? Он снимал на видео, как они занимаются любовью с Лорели. Бен уверял меня, будто больше не спит с ней, но он врал. — Она вдруг всхлипнула и прижала к глазам голубой платочек, который торопливо вынула из сумочки. — О Боже, — прошептала она еле слышно. Потом, высморкавшись и прочистив горло, громко добавила: — Мои отношения с Беном никак не связаны с убийством. Мы можем отсюда уйти?

Нет уж. Все, что я знала об Эмили Харрис, свидетельствовало об одном — действовать надо здесь и сейчас. Лучшего момента не подыскать.

— Мисс Харрис…

— Зовите меня Эмили. Мы говорим о личных делах.

— Хорошо, Эмили. Мне бы очень хотелось услышать вашу версию всей этой истории.

— Ладно. Вам известно о Сандре?

Я кивнула, и женщина сразу выпалила, словно где-то внутри у нее замкнуло цепь:

— Неужели вы полагаете, мне было безразлично, когда я узнала, что она покончила с собой? — Эмили вытерла распухшие глаза, но из них снова хлынули слезы. — Бен утверждал, что у Сандры не в порядке с головой, поэтому он не может ее бросить. Но после того как она повесилась, я не виделась с ним целый год. А вскоре появилась эта Лорели. Чертова принцесса. Бен считал, что чем быстрее он женится, тем лучше для Кэтлин. Что я могла поделать? У меня самой был муж.

— И вы опять стали встречаться?

— Да, чаще всего у меня. Пару раз в мотелях. Самое смешное, что Лорели было совершенно плевать на Кэтлин. Но мы с Беном веселились, как могли. Играли в разные игры. Он называл меня Камиллой, а я его — Чарльзом. Его Королевским Высочеством. Это было очень мило. Я по нему так скучала. Бен любил меня, я уверена.

«Насколько эта грязная и жалкая скотина была способна кого-нибудь любить», — подумала я. Открыв дверь шкафа, я произнесла:

— Взгляните сюда, Эмили.

Я показала ей второе отверстие в задней стенке.

— Дыра идет насквозь в другую комнату — в спальню Кэтлин.

Эмили охнула и всплеснула руками.

— Господи, никогда этого не видела… Понятия не имела… Мне надо идти, — пробормотала она и, развернувшись, бросилась вон из комнаты. Я услышала, как ее каблучки застучали по ступенькам.

Мне удалось перехватить Эмили внизу, когда она схватила со стола ключи и выскочила на крыльцо.

— Эмили, постойте!

— С меня хватит! — выкрикнула она, тяжело дыша и стараясь вставить ключ в замок, чтобы запереть дверь. — Это ужасно, невыносимо. Как вы не понимаете? Я любила его!

— Да, конечно, — согласилась я. Проводив ее к машине, я встала рядом с дверцей, пока она заводила двигатель. — Скажите, Бен знал Денниса Эгнью?

Эмили отпустила ручной тормоз и повернула ко мне заплаканное лицо.

— Что? Что вы сказали? Он продавал записи этому ублюдку?

Не дожидаясь ответа, она взялась за руль и надавила на газ.

— Будем считать, что это было «да»! — бросила я вслед удалявшемуся автомобилю.

 

ГЛАВА 123

В конце Си-Вью-авеню я проехала мимо патрульной машины и вскинула руку в знак приветствия. Потом свернула направо к дому Кэт и поставила «иксплорер» рядом с «понтиаком-бонневиллом». Судя по всему, в мое отсутствие Кит починил эту старую малышку и привез ее обратно.

Впустив в дом Марту, и угостив ее печеньем, я занялась записями на автоответчике. Самые важные помечала в своем блокноте. Джо, Клэр и Синди беспокоились за меня и просили перезвонить. Под четвертым номером шло сообщение от Кэроли Браун, которая приглашала меня пообедать в ее школе. Затем следовала весточка от шефа Старка — голос у него звучал нервно и устало: «Боксер, мы получили данные криминалистов по тому ремню. Перезвоните».

Старк и я весь день обменивались телефонными депешами. Выругавшись себе под нос, я записала его номер на листочке и взяла трубку.

— Подождите минутку, лейтенант, — отозвался дежурный офицер. — Я поищу его.

На другом конце линии забормотала полицейская рация. В нетерпении я стала барабанить пальцами по кухонному столу и досчитала до семидесяти девяти, пока не услышала голос шефа:

— Да, Боксер.

— Быстро у вас работает лаборатория, — заметила я. — Ну, что вы нашли?

— Быстро не означает хорошо. На ремне нет отпечатков пальцев. Там вообще ничего нет, кроме коровьей ДНК. Ублюдок капнул на пряжку бычьей кровью.

— Проклятие!

— Вот именно. Полное дерьмо. Линдси, мне пора идти. Начальство ждет моего отчета.

Старк повесил трубку, и я от души пожелала ему удачи.

Выйдя на веранду, я взяла пластиковый стул и закинула ноги на перила, как советовала Клэр. В такой позе я могла созерцать носы своих сандалий и весь соседний двор вплоть до синей линии горизонта.

В моей голове вертелись мысли о найденном на лужайке ремне и о пятнах крови, которые снова никуда не привели. Одно было совершенно ясно: преступники не пытались убить меня. Подброшенный ремень был предупреждением и попыткой запугать. Но с какой стати я их так беспокоила? Раньше мне не удалось раскрыть убийство Джона Доу, а теперь, десять лет спустя, я с головой увязла в этом деле. Тем временем преступники находились где-то рядом и с усмешкой наблюдали, как я беспомощно копаюсь во всяких «как» и «для чего».

Мы все еще не знали кто.

Мы не знали почему.

Мы не знали, где они нанесут следующий удар.

А в остальном это было плевое дельце.

 

ГЛАВА 124

Семья — язва современного общества, где его худшие пороки культивируются и расцветают с новой силой. Так считал Лоцман, по крайней мере, сегодня вечером.

Открыв дверь, он проскользнул в красивый особняк с лепным фасадом, стоявший в дальнем конце Клифф-роуд. Четы Фарли не было дома, богатства и привилегии сделали их такими самоуверенными, что они даже не заперли замок.

Холл вел в застекленную кухню, озаренную последними лучами солнца. Пока это лишь разведка, напомнил себе Лоцман. Надо уложиться в пять минут. И ни секундой больше. Он достал из кожаной куртки фотокамеру и, нацелив объектив на высокие стеклянные панели, быстро защелкал затвором.

З-з-зт, з-з-зт, з-з-зт.

Потом торопливо прошел в большую гостиную, выступавшую из фасада дома и парившую над горным склоном. Янтарный свет зари наполнял вечерний лес, придавая косматым эвкалиптам вид человеческих существ, каких-то дремучих стариков, которые внимательно следили за каждым его шагом. Казалось, они понимают и одобряют все, что он делает.

«Только разведка», — мысленно повторил Лоцман. Ситуация очень усложнилось, чтобы продолжить задуманное.

Он вернулся к задней лестнице и стал подниматься к верхним спальням, отмечая самые скрипучие ступени. На втором этаже оказалось несколько комнат — Лоцман заглядывал в каждую и делал снимки, запоминая детали. Это походило на обыск в доме преступника.

Мужчина мельком взглянул на часы и шагнул в главную спальню. Миновало почти три минуты. Он быстро открыл шкафы, вдохнул запах дорогих духов и закрыл дверцы.

Сбежав по лестнице в кухню, Лоцман уже хотел уйти, как вдруг вспомнил про подвал. Время еще есть.

Он открыл дверь и спустился вниз. С левой стороны размещался винный погреб, прямо находилась прачечная. Его взгляд метнулся вправо. Здесь, почти скрытая глубокой тенью, виднелась дверь с кодовым замком. Лоцман прекрасно разбирался в кодовых замках. Для него это была пара пустяков. Он осторожно покрутил диск влево, пока не почувствовал легкого сопротивления, затем вправо и влево. Замок щелкнул, и дверь открылась.

В нос мгновенно ударил запах химикатов: проявитель, закрепитель, жидкость для фиксажной ванны. Лоцман поспешно вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Он нащупал на стене выключатель, и в комнате вспыхнул красный свет.

Это была только безобидная разведка, одна из многих, ничего особенного.

Но то, что Лоцман увидел, потрясло его до глубины души.

 

ГЛАВА 125

Уже на подходе к зданию я почувствовала, что в воздухе пахнет томатным соусом. В граненых окнах сверкал ослепительный закат, и я прищурилась, дернув за подвешенное к двери медное кольцо. На пороге появился смуглолицый мальчуган лет двенадцати.

— Добро пожаловать, дама из полиции, — объявил он.

— Ты Эдди, верно?

— Эдди-на-обеде, — засмеялся мальчик. — Как вы догадались?

— Просто у меня хорошая память.

— Еще бы, вы ведь полицейский!

Дети, сидевшие в «обжираловке» — большой открытой комнате с видом на шоссе, — встретили меня веселым гомоном.

Мы обнялись с Кэроли, и она усадила меня во главе стола.

— Это место для почетных гостей, — объяснила моя подруга.

Эллисон немедленно заняла стул слева от меня, еще одна девочка — рыжеволосая малышка Ферн — отвоевала себе правый, и я почувствовала, что меня с радостью приняли в новую «семью».

Пока тарелки с макаронами и греческим салатом активно перемешались на столе и вслед за ними летали ломти свежего хлеба, детишки забрасывали меня вопросами и шутками, на которые я отвечала по мере сил.

— Когда вырасту, — прошептала Эллисон, — я хочу быть похожей на тебя.

— А знаешь, чего я хочу? Чтобы, когда ты вырастешь, я была бы похожа на тебя.

Кэроли засмеялась и хлопнула в ладоши.

— Хватит наседать на Линдси! — воскликнула она. — Пусть бедная женщина немного поест. И учтите, это наша гостья, а не повод отлынивать от обеда.

Моя подруга встала, чтобы принести из шкафчика бутылку колы, и, наклонившись, шепнула мне на ухо:

— Ты не возражаешь? Они очень тебя любят.

— И я тоже их люблю.

Когда тарелки были вымыты и дети поднялись наверх для своих занятий, мы с Кэроли взяли по чашке кофе и вышли на крытую веранду рядом с игровой площадкой. Устроившись в удобных креслах, мы смотрели на густеющие сумерки и слушали пение сверчков. В этот вечер мне было особенно хорошо с Кэроли, и я радовалась, что в городе у меня есть близкая подруга.

— Есть что-нибудь новое насчет ночной атаки? — озабоченно спросила Кэроли.

— Пока нет. Помнишь парня, который приставал к нам в «Баклане»?

— Денниса Эгнью?

— Да. Он меня здорово достает. Кстати, шеф Старк спит и видит, как бы сцапать его за убийства.

Кэроли взглянула на меня с удивлением.

— Правда? Никогда бы не подумала. Разумеется, он мерзкий тин, — добавила она после паузы, — но убивать… это совсем другое дело.

— То же самое говорили о Джеффри Дамере, — усмехнулась я.

Некоторое время мы молчали, размышляя о недавних преступлениях; я рассеянно барабанила пальцами по креслу, а Кэроли смотрела прямо перед собой, скрестив руки на груди.

— Здесь довольно тихо, правда? — вскоре спросила она.

— Да, просто удивительно. Обожаю это место.

— Постарайся поскорее поймать маньяка, ладно?

— Слушай, Кэроли, если у тебя появится хоть малейший повод для беспокойства, даже самый глупый и смешной, немедленно звони в 911. А потом набери мой номер, ладно?

— Хорошо, Линдси. Спасибо. — Помолчав, Кэроли добавила: — В конце концов, их всегда ловят, правда?

— Да, почти всегда, — ответила я, немного покривив душой. На самом деле самые умные из них не попадаются — о них вообще никто не знает.

 

ГЛАВА 126

Я спала урывками, безнадежно путаясь в кошмарной мешанине из бешеной стрельбы, безликих киллеров и изуродованных трупов. Утро выдалось серым и хмурым, но Марта требовала прогулки, поэтому я наспех натянула спортивный костюм и, спрятав кобуру под курткой, потащилась вместе с ней на пляж.

С запада уже тянулись дождевые тучи, грозовое небо висело почти над самой бухтой, и мелькавшие под ним морские птицы напоминали допотопные аэропланы времен Первой мировой войны.

Несколько закаленных бедолаг трусили по берегу или бесцельно бродили у прибоя, но все они были далеко, и я спустила Марту с поводка. Она с азартом кинулась к стайке птиц, мгновенно разлетевшейся во все стороны, а я в неспешном темпе двинулась на юг.

Не успела я пробежать и четверти мили, как полил дождь. Отдельные капли превратились в сплошной поток и забарабанили по мокрому песку, затвердевшему на беговой дорожке. Оглянувшись, я поискала взглядом Марту, потом вернулась и увидела, что она семенит примерно в сотне ярдов за мужчиной в желтом дождевике.

Я намеревалась бежать дальше, подставив лицо хлещущему дождю, но неожиданно мое внимание привлек громкий лай. Марта почти вцепилась в ноги тащившемуся за мной парню. Она его пасла…

— Марта, назад! — закричала я.

Эта команда должна была вернуть ее ко мне, но собака меня как будто не услышала. Она стала отгонять незнакомца под прямым углом, направляя его к поросшим травой дюнам.

Только тут я поняла, что Марта вовсе не валяет дурака. Она пыталась защитить меня.

Вот черт!..

За мной опять «хвост»!

 

ГЛАВА 127

Я крикнула:

— Эй! Стойте, иначе она вас укусит!

Ни собака, ни человек не обратили на меня внимания. Я бросилась к ним, но мчаться вверх по крутому склону было так же трудно, как бежать под водой. Наконец, согнувшись в три погибели и цепляясь руками за песок, я почти на четвереньках забралась на травянистую возвышенность рядом с Френч-Бич. Порыв ветра набросил мне волосы на глаза, и на секунду я почти ослепла.

Пока я смахивала с лица мокрые пряди, ситуация вышла из-под контроля. Я огляделась, но следивший за мной парень куда-то исчез. Сукин сын! Ему снова удалось удрать.

— Мар-та-а-а!

Краем глаза я заметила сквозь пелену дождя желтое пятно, маячившее позади. Марта находилась рядом с ним. Парень попытался пнуть ее ногой, но промахнулся и бросился к площадке для пикника.

Я достала свой девяти миллиметровый «глок» и заорала:

— Стоять! Полиция!

Человек в дождевике быстро обогнул пластмассовые столики и во весь дух помчался к автостоянке, где стоял пестро размалеванный грузовичок. Марта не отставала от незнакомца ни на шаг, рыча и хватая его за ноги, не давая ему добраться до машины.

Я снова крикнула:

— Полиция! — И кинулась вдогонку, крепко сжимая пистолет.

Как только мы оказались на расстоянии выстрела, я приказала:

— На колени! Держать руки на виду. Теперь на песок, лицом вниз. Быстро!

Незнакомец повиновался, и я в два шага оказалась рядом. Дождь лил как из ведра. Я сорвала с мужчины капюшон и приставила дуло к затылку. Рыжие кудри были мне хорошо знакомы, но в первый момент я отказывалась верить своим глазам. Паренек поднял голову и оглянулся. Его лицо было разгневанным и злым.

— Кит! Какого черта? Что ты делаешь?

— Ничего, ничего, все в порядке. Я просто хотел предупредить тебя.

— Предупредить? Почему ты мне не позвонил? Сердце громко стучало у меня в ушах — бум, бум, бум!

Боже, у меня опять в руках оружие. Как тогда…

Я рывком раздвинула Киту ноги, обыскала карманы и нашла девятидюймовый охотничий нож, подвешенный в ножнах на ремне. Вытащив острый клинок, я отбросила его в сторону. Ситуация с каждой минутой становилась все хуже.

— Это, по-твоему, «ничего»?

— Слушай, Линдси, дай мне объяснить.

— Сначала объясню я. Ты арестован.

— За что?

— За ношение холодного оружия. Ты имеешь право хранить молчание. Все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя. Если у тебя нет адвоката, его назначат бесплатно. Ты понял свои права?

— Все совсем не так, как ты думаешь!

— Ты понял свои права?

— Да. Понял.

Я сунула руку в карман и достала мобильный телефон. Кит шевельнулся, словно желая вырваться. Марта оскалила зубы.

— Лежи тихо, Кит. Я не хочу в тебя стрелять.

 

ГЛАВА 128

В полицейском участке нас провели в так называемый бокс — небольшую камеру для допросов, облицованную грязно-серой плиткой. Старк уже успел поведать мне о своих сомнениях.

Кита Говарда он знал не первый год и всегда видел в нем хорошего автомеханика, которого волновали лишь стабильный заработок и подержанные машины.

Однако шеф решил довериться моему чутью, и слава Богу, поскольку я заметила взгляд Кита, от которого у меня душа ушла в пятки. Точно такое же бездушное выражение я видела у многих социопатов.

Мы с Китом расположились за обшарпанным металлическим столом друг против друга, оба в вымокшей насквозь одежде. Питер Старк стоял в углу, прислонившись спиной к стене. Снаружи за стеклом толпились другие копы, надеясь, что на сей раз я не ошиблась, и скоро они получат нечто более весомое, чем охотничий нож и мои догадки.

После ареста Кит сильно сдал и теперь выглядел моложе своих двадцати семи лет.

— Мне не нужен адвокат, — буркнул он, скорчившись на стуле. — Да, я за тобой следил. Девчонки всегда знают, когда нравятся парням. Ты сама все понимаешь, так что просто скажи им об этом, ладно?

— Значит, ты выслеживал меня? Это твое объяснение?

— Не выслеживал, а следил. Большая разница, Линдси.

— К чему ты клонишь? Зачем за мной следить?

— Ты знаешь зачем! Кто-то пытался убить тебя.

— Поэтому ты стрелял в дом моей сестры?

— Я? Да ни за что на свете, — пробормотал Кит и потер пальцем переносицу. — Ты мне нравишься… и всегда нравилась. А теперь ты хочешь свалить все на меня.

— Хватит размазывать сопли, парень! — рявкнул Старк. Он подошел к Киту и шлепнул его ладонью по затылку. — Будь мужчиной. Что ты натворил?

Кит почти согнулся пополам. Он уронил голову на стол и начал мотать ею из стороны в сторону, разразившись такими душераздирающими стонами, что мог бы разжалобить даже стены камеры.

Но для меня все его вопли и всхлипы ничего не значили. Однажды я уже купилась на чужие слезы и не собиралась повторять свою ошибку.

— Вот что, дружище, не надо нас расстраивать, — произнесла я резким тоном. — У тебя большие неприятности, так что хватит валять дурака. Расскажи нам, что ты сделал, и мы замолвим за тебя словечко перед прокурором. Я помогу тебе, Кит, обещаю. Но сначала скажи мне правду. На твоем ноже остались следы крови?

— Не-е-ет, — захныкал Кит. — Я не сделал ничего плохого.

Мне удалось расслабить мышцы на лице. Я улыбнулась и положила ладонь на руку Кита.

— Наверное, тебе будет удобнее, если мы снимем с тебя наручники.

Я взглянула на Старка, и тот кивнул. Шеф достал из кармана ключи и открыл замок. Кит выпрямился. Размяв руки, он расстегнул свой дождевик и бросил его на спинку стула. Потом стянул надетый под ним свитер.

Если бы я стояла, а не сидела за столом, то наверняка грохнулась бы на пол.

Кит был в оранжевой футболке с логотипом «Спиртовки», ресторанчика для туристов на шоссе в Мосс-Бич.

Такую же мы увидели на «Джоне Доу № 24», когда десять лет назад нашли его окровавленный труп.

 

ГЛАВА 129

Кит заметил, что я уставилась на его футболку.

— Что, нравится? — спросил он веселым тоном, будто мы беседовали с ним в гараже. — Настоящая классика. «Спиртовка» их уже не выпускает.

Может, и так, но ее копия лежала в хранилище улик. Я обрушила на него град вопросов:

— Где ты был позапрошлой ночью, Кит? У тебя есть оружие? О чем ты хотел предупредить меня? Скажи мне хоть что-нибудь, чтобы я могла тебе поверить.

Кит отвечал сначала вызывающе, потом уклончиво, затем слезливо и, наконец, замолчал. Через пару часов Старк перехватил инициативу и спросил, знал ли он жертв недавних преступлений. Говард признал, что был знаком со всеми. Точно так же, как почти с каждым жителем Халф-Мун-Бэй и с любым автомобилистом, заправлявшимся на его колонке.

— У нас есть свидетель. — Старк уперся руками в стол и бросил на Кито пронизывающий взгляд. — Он видел, как ты выходил из дома Сардуччи в ночь убийства.

— Бросьте, Пит. Вы меня смешите. Это слишком глупо. Допрос зашел в тупик. Мы не продвинулись ни на шаг, и Кит в любой момент мог заявить: «Обвините меня в ношении оружия и выпустите отсюда», — чтобы спокойно удалиться, заплатив залог.

Я встала из-за стола и заговорила со Старком через голову арестованного:

— Если честно, шеф, я полагаю, он действительно этого не делал. Вы совершенно правы. Посмотрите на этого беднягу. Психически неуравновешен, не очень умен. Извини, Кит, ты, конечно, смазливый парень, но считать тебя способным на убийство — чистое безумие. Да еще так, чтобы ловко скрыть улики? Нет, невероятно.

— Верно, мы зря теряем время, — подхватил Старк. — Вряд ли такой сопляк мог бы украсть даже пригоршню мелочи в супермаркете.

Кит переводил взгляд с меня на Старка и обратно.

— Я вижу, к чему вы клоните, — пробормотал он. Я продолжила, не обращая на него внимания:

— Насчет Эгнью вы тоже правы. Вот у кого хватит духу выпустить кишки из человека. Смотреть жертве в лицо, наблюдать, как она корчится в агонии, истекает кровью. Да и мозгов у него побольше.

— Точно, — согласился шеф, взъерошив волосы. — Я всегда подозревал его. Только ему это под силу.

— Хватит, — тихо произнес Говард.

Я вопросительно повернулась к Киту.

— Ты ведь знаешь Эгнью, — сказала я. — Как, по-твоему, он мог это провернуть?

Впечатление было такое, будто где-то в глубине прорвало плотину. Сначала пошла легкая дрожь, потом глухой рокот и неудержимая лавина.

— Деннис Эгнью? — процедил сквозь зубы Кит. — Этот тупой актеришка с членом вместо мозгов? Ему повезло, что я его не прикончил. Хотя руки у меня чесались, поверьте.

Кит сжал кулаки и ударил по столу так, что на нем подпрыгнули карандаши и банки с содовой.

— Я намного умнее, чем ты думаешь, Линдси. Мне ничего не стоило убить всех этих людей.

 

ГЛАВА 130

Ни лице Говарда мелькнуло то же злобное выражение, которое я заметила, приставив пистолет к его затылку. Этот Кит был мне совершенно не знаком. Но я хотела узнать его поближе.

— Вы оба ошиблись на мой счет, — продолжил Говард. — Я знаю, вы меня дразните, но это не важно. Мне уже все осточертело. Какая разница? Всем плевать.

Я вздрогнула, услышав последние слова. То же самое Кэйботы писали краской в комнатах, где убивали своих жертв. А десять лет назад эту фразу оставил убийца «Джона Доу № 24».

— Что значит — «всем плевать»?

Говард бросил на меня жесткий взгляд.

— Ты умная девочка, верно? Попробуй догадаться.

— Кит, не морочь мне голову. Ты же знаешь, мне не наплевать. И я внимательно тебя слушаю.

То, что потом записала полицейская видеокамера, было мечтой любого копа. Кит выложил нам все: фамилии, даты, детали, которые мог знать лишь преступник.

Он объяснил, как использовал разные ножи и пояса, сообщил о подробностях каждого убийства, включая то, как ему удалось обмануть Бена О'Майли.

— Перед тем как перерезать горло, я ударил его камнем. А нож выбросил в траву.

Кит излагал факты с дотошной аккуратностью, словно раскладывал на столе пасьянс. Собранных нами сведений хватило бы на несколько пожизненных сроков. Но все-таки мне с трудом верилось, что Говард — единственный виновник кровавой бойни.

— Значит, ты убил Джо и Аннемари Сардуччи? Без сопротивления, без борьбы? Ты Человек-паук?

— Кажется, до тебя стало доходить.

Скрипнув стулом, Кит резко подался вперед и вплотную приблизил ко мне лицо.

— Я их загипнотизировал, — усмехнулся он. — Прости, Линдси, но тебе придется мне поверить. Я работал в одиночку. Скажи об этом прокурору. Да, я Человек-паук.

— Но зачем? Что тебе сделали эти люди?

Говард снисходительно покачал головой:

— Ты не поймешь, Линдси.

— А ты попробуй.

— Нет! — отрезал он. — Разговор закончен.

Кит был прав. Он спокойно пригладил растрепанные волосы, допил последний глоток колы и улыбнулся, будто принимая заслуженные аплодисменты. Мне хотелось согнать с его лица эту гнусную улыбку. Столько смертей, столько крови и никаких причин? Почему он ни, словом не обмолвился о своих мотивах?

Но все-таки успех налицо. С арестованного сняли отпечатки пальцев, записали его в журнал, сфотографировали, заковали в наручники и отвели в КПЗ, чтобы позже отправить под конвоем в Сан-Франциско.

В коридоре я остановила Старка.

— В чем дело, Боксер? Где твоя счастливая улыбка?

— Шеф, мне это не нравится. Он выгораживает кого-то. Я уверена.

— Это только гипотеза. И знаешь что? Я верю этому парню. Он говорит, что гораздо умнее, чем мы считали? Вот и хорошо. Я согласен видеть в нем того ловкого и хитроумного преступника, каким он хочет казаться.

Я усмехнулась.

— Какого черта, Боксер? Он признался. Расслабься. Птичка сидит в клетке. Прими мои поздравления, лейтенант. Отличная работа. Замечательный допрос. Теперь все закончено. Слава Богу, мы его поймали!

 

ГЛАВА 131

Я спала так крепко, что, когда меня разбудил телефон, решила, будто нахожусь в Канзасе. Я нащупала трубку.

— Алло? — прохрипела я.

— Линдси, это я. Прости, что так рано.

— Джо? — Я пододвинула к себе часы: цифры в темноте показывали 5:15. Мое сердце сжалось от тревоги. — Что-нибудь случилось? С тобой все в порядке?

— Да, нормально. — Голос Джо, как всегда, звучал рассудительно и мягко. — А вот у твоего дома собралась толпа.

— Ты наблюдаешь за мной через спутник?

— Нет, просто включил телевизор.

— Подожди-ка, — пробормотала я.

Я подошла к окну и приподняла краешек шторы. На лужайке расположились репортеры. Команды операторов тянула кабели к фургонам телевизионщиков, которые выстроились вдоль дороги.

— Да, я их вижу, — сообщила я, опустив штору. — Меня окружили. Вот черт!

Я опять забралась в постель и прижала к уху телефон, надеясь почувствовать Джо как можно ближе, — например, где-нибудь в соседнем городе.

Минут двадцать мы болтали, обмениваясь через трубку поцелуями и строя планы насчет того, что мы будем делать, когда я вернусь в город. Затем я слезла с кровати, наспех оделась, подкрасилась и вышла на крыльцо.

Репортеры сразу бросились ко мне и сунули под нос охапку микрофонов. Щурясь на яркий свет, я объявила:

— Простите, парни, если вас разочарую, но комментариев не будет. Это дело шефа Старка, так что обращайтесь к нему. Пока, ребята!

Я шагнула обратно в дом и захлопнула дверь под шквальным огнем вопросов. Смеясь, я задвинула засов и выдернула телефонный шнур. Потом направилась снимать свои записи с пробковой доски в детской, но тут в спальне зазвонил мой мобильник — это были Синди и Клэр.

— Все закончено, — сообщила я, повторив слова Старка. — По крайней мере, так мне говорят.

— А что происходит на самом деле, Линдси? — недоверчиво спросила Синди.

— Вижу, тебя не проведешь.

— Да уж. Так в чем дело?

— Не для протокола. Наш парень чертовски гордится, что попал в зал славы великих психопатов и маньяков. Но я не уверена, что он это заслужил.

— Он признался в убийстве «Джона Доу № 24»? — поинтересовалась Клэр.

— А, вот и еще одна умница, — улыбнулась я. — Привет, пташка.

— Ну так что?

— Нет, он не признался.

— Как это понимать?

— Сама не знаю, Клэр. Мне всегда казалось, что тот, кто убил Джона Доу, расправился и с остальными жертвами. Вероятно, я ошиблась.

 

ГЛАВА 132

Мы с Мартой устроились на заднем сиденье патрульной машины — место, где мне приходилось бывать нечасто. Опустив окно, я расстегнула пуговицы на крутке и следила за тем, что происходит на Мэйн-стрит. В каждом переулке мелькали репетирующие уличные оркестры, компании бойскаутов и пожарников, которые превращали грузовые платформы в передвижные сцены. Люди на приставных лестницах развешивали над дорогой транспаранты и иллюминацию, с каждого фонаря свисали праздничные флаги. В воздухе витал запах горячих сосисок. Наступило Четвертое июля.

Мой новый приятель, офицер Нунан, забрал нас у входа в полицейский участок, где Старка окружила гигантская толпа журналистов и зевак.

Пока я пробивалась к автомобилю, из подъезда появился майор Хефернон — в шортах-хаки, белой тенниске и нахлобученной на лысину рыбацкой шляпе. Пожав мне руку, он сказал:

— Надеюсь, вы всегда будете проводить свои отпуска в Халф-Мун-Бэй, лейтенант. — Он постучал по микрофону, и толпа на площади затихла. — Минутку внимания. Я хочу поблагодарить всех, кто сюда пришел. Сегодня у нас День независимости. — Голос майора дрогнул от волнения. — Мы опять свободны — для мирной и спокойной жизни. — Он поднял руку, чтобы остановить аплодисменты. — Дамы и господа — начальник полиции Питер Старк.

Шеф вышел на площадку в полной полицейской форме — с начищенными пуговицами, сияющей бляхой и пистолетом в блестящей кобуре. Когда он пожал руку Хефернону, его губы дрогнули и расплылись в улыбке. Он прочистил горло и склонился к микрофону:

— Мы арестовали человека, подозреваемого в ужасных преступлениях, которые терроризировали жителей нашего города. Он во всем признался.

Публика ответила ему восторженными криками, кое-кто даже пустил слезу. Из толпы выбежал мальчишка и протянул шефу бенгальский огонь.

— Спасибо, Райан. Этот малец — мой сынок, — растроганно объяснил Старк. — Подожди немного, ладно?

Он прижал к себе ребенка и, положив руку на его плечо, продолжил речь.

Старк сказал, что полиция выполнила свою работу, и теперь все зависит от прокуратуры и судебной власти. Он поблагодарил меня за «неоценимую помощь, оказанную следствию», и под дружный смех публики передал своему сыну ленточку с медалью. Один из патрульных подержал бенгальский огонь Райана, пока тот вешал медаль на шею Марты.

Это была ее первая награда.

— Хорошая собачка, — улыбнулся шеф.

Старк поименно перечислил всех награжденных сотрудников из его команды и выразил общую благодарность полиции штата, остановившей «преступника-одиночку, отнимавшего жизни у невинных граждан».

Что касается меня, то поимкой убийцы я полностью восстановила свою репутацию. Я снова стала «чертовски хорошим коном». Моей радости мешало лишь одно — тревожное чувство, шевелившееся где-то в сердце. Оно вело себя точь-в-точь как мальчишка Старка, который размахивал игрушкой и тянул за рукав отца, требуя внимания.

Мне не давала покоя одна простая мысль. А если преступник не был одиночкой?

 

ГЛАВА 133

Ночью я едва не оглохла от грохота фейерверков и петард, которые одна за другой взлетали над Пиллар-Пойнт и пышно расцветали в небе. Сколько я ни натягивала на голову подушку, спать под канонаду было невозможно. Моя храбрая собачка забилась под кровать и дрожала, поджав хвост.

— Все в порядке, Бу. Не бойся. Скоро все закончится. Когда я наконец заснула, меня разбудил металлический звон ключей, загремевших во входной двери. Марта его тоже услышала, быстро выскочила в коридор и разразилась громким лаем.

Кто-то пытался войти в дом. Дальше все происходило очень быстро.

Я схватила пистолет, сняла предохранитель, скатилась с кровати на ковер и ползком двинулась к прихожей. Нащупывая по дороге стены, я стала отсчитывать двери от спальни до гостиной, и вдруг сердце у меня подскочило к горлу — в дверном проеме возникла темная фигура. Лежа на полу, я вскинула перед собой оружие и заорала:

— Стоять, чертов ублюдок! Руки за голову, быстро! Раздался сдавленный крик.

Лунный свет упал на испуганное лицо моей сестры. Она держала на руках ребенка, который зашелся от громкого плача. Я сама едва сдержала крик. Вскочив, я торопливо щелкнула предохранителем и опустила руку.

— Кэт, это я. Прости. Назад, Марта, назад!

— Линдси? — Кэт шагнула ко мне, поправляя на руках маленькую Мередит. — Твой пистолет заряжен?

Шестилетняя Бриджид робко прижалась к матери. Она закрыла лицо мягкой игрушкой и ударилась в громкий рев. Руки у меня тряслись, а в ушах бешено стучала кровь. Боже милостивый. Я едва не убила собственную сестру…

 

ГЛАВА 134

Я отложила пистолет и порывисто обняла Кэт и Мередит.

— Прости, — выдохнула я. — Прости, ради Бога.

— Я звонила тебе раз двадцать, — пробурчала мне в плечо сестра и отодвинулась. — Ты ведь меня не арестуешь?

Я взяла на руки Бриджид, прижала к себе, поцеловала в мокрую щеку и в кудрявую головку.

— Мы с Мартой не хотели тебя испугать, милая.

— Ты останешься с нами, тетя Линдси?

— Только на одну ночь, солнышко мое.

Кэт включила свет и увидела на стене следы от пуль.

— Ты не брала трубку, — пробормотала она. — А на ответчике нет свободной памяти.

— Это все из-за журналистов. — Сердце по-прежнему колотилось в горле. — Извини, что я вас напугала.

Сестра протянула руку и потрепала меня по щеке.

— Ты действительно очень страшный полицейский. Вместе с Кэт я отвела девочек в детскую, где нам удалось немного успокоиться, а мои племянницы перестали хлюпать носами. Мы переодели их в пижамы и уложили на кровати.

— Я слышала новости, — произнесла сестра, как только мы закрыли за собой дверь. — Это правда? Ты поймала того парня, и преступник — Кит? Я знала Кита. Он мне нравился.

— Мне тоже.

— А что это за машина у подъезда? Похожа на автомобиль дядюшки Дуги.

— Верно. Это для тебя.

— Неужели? Ты серьезно?

— Подарок от жильца. Прими его, Кэт.

Мы крепко обнялись. Мне хотелось сказать: «Теперь все будет хорошо. Мы поймали этого ублюдка». Но я лишь проговорила:

— Завтра устроим пробную поездку.

Пожелав сестре спокойной ночи, я забрала Марту и вернулась в спальню. В темноте щелкнула выключателем и застыла на пороге.

Мне опять захотелось крикнуть.

 

ГЛАВА 135

На моей кровати сидела Эллисон, дочка Кэроли. То, что она оказалась здесь, само по себе было достаточно пугающе, но вид девочки встревожил меня еще больше. Она была босиком, и одной ночной рубашке и плакала навзрыд.

Опустив пистолет, я бросилась к Эллисон, упала рядом на колени и схватила ее за плечи.

— Что случилось, милая? Почему ты здесь?

Восьмилетняя малышка всхлипнула и, прильнув ко мне, горячо обняла за шею. Она сотрясалась от рыданий. Я прижала ее к себе и стала забрасывать вопросами, почти не давая ей времени ответить.

— Тебе плохо? Что случилось, Эллисон? Как ты сюда попала?

Девочка пролепетала:

— Дверь была открыта, и я вошла.

Ее захлестнула новая волна плача, причину которого я не могла понять.

— Эллисон, поговори со мной, — попросила я, отодвинувшись и быстро осмотрев девочку.

Ее ноги были в свежих ссадинах и испачканы землей. Дом Кэт стоял в миле от школы, на противоположной стороне шоссе. Значит, она пришла сюда пешком. Я снова стала задавать вопросы, но девочка точно окаменела. Она жалась ко мне и захлебывалась слезами.

Не теряя времени, я натянула поверх пижамы джинсы, обулась в кроссовки, повесила на плечо кобуру с «глоком» и прикрыла ее кожаной курткой.

Потом завернула Эллисон в теплый шерстяной свитер и понесла ее к двери.

— Не бойся, — сказала я плачущей девочке. — Мы идем домой.

 

ГЛАВА 136

Машина Кэт стояла позади моего «иксплорера», загораживая выезд на шоссе. Зато «понтиак-бонневилл» был свободен, и его бронзовый нос смотрел прямо на улицу. Пристроив Эли на заднем сиденье, я села за руль и повернула торчавший в замке ключ. Мотор мягко заурчал. Под треск ослепительных ракет я выскочила на шоссе и уже собиралась повернуть на север к школе Кэроли, когда сзади послышалось громкое «Нет!».

Взглянув в зеркальце заднего обзора, я увидела бледное лицо Эллисон и ее широко раскрытые глаза. Она показывала на юг.

— Ты хочешь, чтобы я поехала туда?

— Пожалуйста, Линдси. Скорее!

Нотки отчаяния в ее голосе ударили меня, как электрический ток. Я развернула автомобиль на юг и давила на газ до тех пор, пока на одном из перекрестков не услышала, как Эли прошептала:

— Поверни здесь.

Бесконечная пальба и грохот пиротехники продолжали выматывать мне душу. Я была сыта по горло перестрелками и от каждой вспышки вздрагивала, как от пулеметной очереди. Несколько минут мы мчались по грязной и извилистой Клифф-роуд, увеличивая скорость. Машину заносило на поворотах, как старую карету. В моих ушах звучал укоризненный голос Кита: «Линдси, это автомобиль-люкс».

Просвистев сквозь темную, как ночь, эвкалиптовую аллею, автомобиль вылетел на открытое место. Впереди и слева возвышался круглый дом, прилепившийся к склону холма. Я взглянула в зеркальце.

— Что теперь, Эллисон? Куда ехать?

Эллисон показывала на круглое строение. Она закрыла ладонями глаза. Ее голос был едва слышен:

— Здесь.

 

ГЛАВА 137

Я съехала с дороги на обочину и подняла голову, чтобы взглянуть на особняк — трехэтажную башню из стекла и камня. На нижнем этаже вспыхивали какие-то маленькие огоньки. Фонари, догадалась я. Остальной дом тонул во мраке.

Внутри явно были чужаки. Я пошарила в карманах куртки, и по спине у меня пробежал неприятный холодок — мой мобильник остался дома. Я вспомнила, что, уходя, оставила его на столике возле кровати.

Плохая новость…

У меня не было ни рации, ни огневой поддержки, ни даже бронежилета. Соваться в одиночку прямо в лапы к преступникам не самая лучшая идея.

— Эллисон, мы должны вернуться за помощью, — пробормотала я.

— Нет, Линдси. Тогда все погибнут.

Я коснулась ее лица. Губы девочки были сжаты, а стоявший в ее глазах страх разрывал мне сердце.

— Ложись на сиденье, — произнесла я. — Жди меня здесь и не двигайся, пока я не вернусь, ладно?

Она послушно уткнулась лицом вниз. Я ободряюще похлопала ее ладонью по спине. Потом вышла из машины и закрыла дверцу.

 

ГЛАВА 138

Склон холма заливал яркий лунный свет, и лежавшие на земле густые тени напоминали бездонные провалы. Я метнулась к кустам на обочине дороги, обогнула открытую лужайку и очутилась с задней стороны дома. Перед большими деревянными воротами стоял роскошный джип. Взявшись за дверную ручку, я почувствовала, как она легко повернулась у меня в руке, и скользнула внутрь особняка.

Из темного холла я стала на ощупь продвигаться дальше, пока не попала в просторную кухню. Дальше находилась главная гостиная — огромный зал, наполненный лунным блеском. Прижимаясь к стенам, я стала осторожно обходить длинные диваны и тяжелые кадки с пальмами и пампасовой травой. Подняв голову, заметила вспышку фонаря на лестничной площадке.

Выхватив пистолет, я взлетела наверх через две ступеньки, присела за перилами и замерла на месте. Сквозь шум дыхания мне послышалось невнятное бормотание в дальнем конце коридора. Вдруг воздух разорвал пронзительный крик. Я бросилась вперед, рванула дверную ручку и распахнула дверь.

Мой взгляд мгновенно охватил всю сцену. Посреди комнаты стояла двуспальная кровать. На постели сидела женщина, прижавшись спиной к высокому изголовью. Рядом возвышалась фигура в черном и держала около ее горла нож.

— Руки вверх! — заорала я. — Брось нож!

— Слишком поздно, — прозвучал голос. — Убирайся ко всем чертям.

Я нащупала на стене выключатель и зажгла свет. То, что я увидела, было чудовищно и невероятно. У кровати с ножом в руке стояла Кэроли Браун.

 

ГЛАВА 139

Кэроли собиралась убить эту женщину… На мгновение я застыла, не веря своим глазам. Потом что-то толкнуло меня изнутри, и я завопила со всей силы:

— Назад, Кэроли! Руки за голову!

— Линдси, — промолвила моя подруга спокойным тоном, — я прошу тебя уйти. Что бы ты ни сделала, она уже мертва. Ты не сумеешь остановить меня.

— Последнее предупреждение! — бросила я, взведя курок. — Положи нож, или я тебя убью.

Кэроли отвела глаза от хнычущей женщины и смерила взглядом разделявшее нас расстояние, прикидывая, сможет ли она перерезать горло жертве, прежде чем я вышибу ей мозги.

В голове у меня промелькнула та же мысль.

— Ты совершаешь большую ошибку. — В голосе Кэроли звучало сожаление. — Я хорошая, Линдси. А та дрянь, что ты видишь перед собой, Мелисса Фарли, — полное дерьмо.

— Брось нож на ковер, — распорядилась я.

Я так крепко сжала «глок», что у меня побелели костяшки пальцев. Но смогу ли я нажать на курок?

— Ты в меня не выстрелишь, — заявила Кэроли.

— Боюсь, ты забыла, что я коп.

Кэроли хотела добавить что-то, но ее остановило выражение решимости на моем лице. Я готова была выстрелить, и моя подруга поняла это. Она устало улыбнулась. Нож выпал из ее руки и глухо стукнул о ковер.

Я отбросила его ногой под шкаф и приказала Кэроли опуститься на пол.

— На колени! Руки вперед!

Я уложила ее лицом вниз, обыскала, но не нашла ничего, кроме тонкого кожаного пояса, обернутого вокруг талии. Я велела ей сцепить руки за спиной и скрестить лодыжки.

Потом посмотрела на женщину, сидевшую на кровати.

— Мелисса? Вы в порядке? Позвоните 911. Сообщите, что здесь едва не произошло убийство и мне срочно нужна помощь.

Мелисса потянулась к телефону на столике, не сводя с меня завороженных глаз.

— Мой муж, — прошептала она. — Он там, в ванной комнате, вместе с Эдом.

 

ГЛАВА 140

Я проследила за взглядом Фарли и увидела рядом с кроватью дверь. Створка медленно открылась, и в спальню тихо вошел мужчина в забрызганных кровью очках. Пока он двигался ко мне, я успела рассмотреть его. Мокрая от крови черная футболка. Ремень, снятый с пояса и болтавшийся на блестящей пряжке. Большой охотничий нож, зажатый в правой руке.

Все мои мысли сосредоточились на ноже, вернее, на том, где он окажется в следующую минуту.

— Брось оружие! — крикнула я. — Брось, или я стреляю! Мужчина мрачно усмехнулся с видом человека, готового на все. Он продолжал надвигаться на меня, подняв окровавленный нож.

Я собралась и сконцентрировала внимание на главной цели. На том, что представляло реальную угрозу. Кэроли находилась сзади, и это было плохо. Мужчина с ножом тоже это понимал. Его губы раздвинулись в улыбке.

Он произнес с запинкой:

— П-поднимайся! Мы возьмем ее.

Я попыталась представить, что произойдет, если я спущу курок. Враг находился в десяти футах от меня. Даже если я попаду ему в грудь, прямо в сердце, он все равно успеет прыгнуть.

Преступник шагнул еще ближе. Я подняла оружие, положила палец на спусковой крючок, но неожиданно Мелисса Фарли сорвалась с кровати и бросилась в ванную комнату.

— Нет! — закричала я. — Оставайтесь на месте!

— Мой муж ранен!

Я не услышала, как сзади открылась дверь. Даже не увидела, как кто-то вошел в комнату. Но в следующий момент она была уже рядом.

— Бобби, не надо! — воскликнула Эллисон. В комнате воцарилась мертвая тишина.

 

ГЛАВА 141

Человек, которого Эллисон назвала Бобби, застыл на месте. Потом он попятился, и в его глазах мелькнула растерянность.

— Эллисон, почему ты не дома?

Бобби! С моих глаз словно упала пелена, и я мгновенно вспомнила его лицо. Боб Хинтон, местный адвокат, налетевший на меня на велосипеде. Но у меня уже не было времени соображать, как и почему он оказался здесь.

Эллисон, как сомнамбула, выступила на середину комнаты. Она шагнула к Бобу Хинтону и обвила его руками. Я хотела остановить ее, но Хинтон быстро обнял девочку и крепко прижал к себе.

— Сестричка, — прошептал он, — напрасно ты сюда пришла. Ты не должна это видеть.

От напряжения у меня подгибались ноги, а палец на спусковом крючке стал влажным от пота. Я все еще держала Хинтона на мушке. Продолжая целиться, я немного сдвинулась в сторону, но он тут же повернулся и поставил Эллисон перед собой. Я поняла, что он пытается прикрыться девочкой.

— Боб! — произнесла я как можно искреннее. Мне хотелось, чтобы он мне поверил. — Тебе выбирать. Но если ты сейчас не положишь нож и не встанешь на колени, клянусь, я вышибу тебе мозги.

Боб наклонился и спрятал лицо за головой Эллисон, используя ее как щит. Я знала, что в следующий момент он приставит нож к ее горлу и потребует бросить оружие. Мне придется это сделать.

Однако произошло то, чего я не ожидала: Хинтон прижался щекой к Эллисон, и на его лице появилась глубокая печаль.

— Ах, Эли, Эли! Ты еще очень маленькая, чтобы понять. Эли покачала головой:

— Я все знаю, Бобби. Ты должен сдаться. Я расскажу про вас Линдси.

В дверях ванной комнаты замаячило что-то красное: оторвав взгляд от девочки, я увидела Мелиссу Фарли. Она была почти в обмороке, а ее ночная рубашка набухла от темной крови.

— «Скорую», — простонала она. — Вызовите «скорую», прошу вас. Эд еще жив.

 

ГЛАВА 142

Через десять минут за окнами завыли сирены, и на ночной дороге вспыхнули фары подъехавших машин. В небе слышался рокот вертолета.

Мелисса Фарли вернулась в ванную комнату к своему мужу.

— Эллисон, — попросила я, — будь добра, спустись вниз и открой дверь полиции.

Хинтон крепко держал девочку в руках. Она взглянула на меня широко раскрытыми глазами. Ее губы дрожали, с трудом сдерживая плач.

— Иди, милая, — пробормотала лежавшая на полу Кэроли. — Не бойся, все будет хорошо.

Стоявший в десяти шагах Боб вдруг обмяк, будто у него исчезла последняя надежда. Он резко сжал плечи Эллисон, и я ахнула. Затем он выпустил ребенка.

Как только Эли выбежала из комнаты, мой гнев вырвался наружу:

— Кто вы такие, черт возьми? Что о себе возомнили?

Шагнув к Бобу Хинтону, я вырвала у него из руки нож и приказала положить руки на стену. Зачитала ему правило Миранды и обыскала с ног до головы.

— Тебе ясны твои права?

Хинтон ответил хриплым смехом:

— Яснее некуда.

В карманах Боба нашлись стеклорез и маленькая фотокамера. Я заставила его лечь на пол и села рядом на кровать, держа на мушке Хинтона и Кэроли.

Я не сводила с них глаз, пока на лестнице не загремели тяжелые шаги.

 

ГЛАВА 143

Около четырех утра нас привезли в полицейский участок. Шеф Старк уже сидел с Бобом Хинтоном в комнате для допросов, где Боб подробно рассказывал обо всех убийствах, которые он, Кэроли и Кит совершили в Халф-Мун-Бэй.

Кэроли отвели в кабинет Старка и посадили за его захламленный стол, на котором разместился старенький кассетник «Сони». Детектив принес нам поднос с чашечками кофе и занял пост в дверях, а я приступила к допросу Кэроли.

— Тебе лучше поговорить с моим адвокатом! — сухо бросила моя подруга.

— Ты имеешь в виду Боба? Подожди немного. Как раз сейчас он закладывает тебя шефу, и нам не хочется прерывать его.

Кэроли вежливо улыбнулась. Она смахнула с воротника выбившуюся прядь волос и скрестила на груди руки. Воцарилось молчание.

Кэроли была моим хорошим другом. Мы часто беседовали по душам. Я сама просила ее позвонить, если ей понадобится помощь. Я обожала ее дочь. Теперь она сидела передо мной — холодная, трезвая и полная достоинства.

— Тебе нужен другой адвокат? — предложила я.

— Не важно, — отмахнулась она. — Какая разница?

— Хорошо. Тогда, может, поговоришь со мной?

Я включила магнитофон, назвала время и дату записи, свою фамилию и должность, номер моего полицейского значка, полное имя и фамилию подозреваемой. Перекрутила назад пленку и проверила, все ли записалось. Убедившись, что устройство работает нормально, я откинулась в кожаном кресле Старка.

— Давай, Кэроли. Я тебя слушаю.

Минуту она сидела, собираясь с мыслями и благоухая духами «Донна Каран», — красивая и обаятельная, как всегда.

— Линдси, — мягко начала она, — ты должна понять, что этим людям следует винить самих себя. Уиттакеры снимали детское порно. Далтри морили голодом своих детей. Они состояли в какой-то дурацкой секте, которая требовала не кормить подростков твердой пищей.

— Тебе не приходило в голову, что можно обратиться в службу помощи детям?

— Думаешь, я этого не делала? Сто раз. Но Джейк и Эллис были не дураки. Они забивали едой все полки в кухне, но никогда не кормили своих детей.

— А доктор О'Майли и его жена? В чем их вина?

— Доктор торговал собственным ребенком через Интернет. В ее комнате стояла камера. Эта дурочка Лорели все знала. И Кэтлин тоже знала. Я очень надеюсь, что ее дед и бабка помогут ей. Жаль, что у меня уже не будет такого шанса.

С каждым словом, сказанным этой женщиной, я все глубже проникала в ее бесконечный нарциссизм. Кэроли и ее соратники решили устроить крестовый поход против всех обидчиков детей в Халф-Мун-Бэй и организовали его в полном соответствии с юридическими нормами — с собственным судом, присяжными и исполнителями приговора. В их действиях имелись логика и правда.

Если забыть о том, что они делали.

— Кэроли, ты убила восемь человек.

Нас прервал стук в дверь. Детектив приоткрыл створку и выглянул наружу. Я увидела в проеме шефа Старка. Его лицо было серым от усталости. Я вышла к нему в коридор.

— Звонили из больницы, — сообщил он. — Хинтон все-таки добил жертву.

Я вернулась в кабинет, села в мягкое кресло.

— Уже девять, Кэроли. Фарли только что скончался.

— Слава Богу! — откликнулась Кэроли. Когда вы заглянете в сарай во дворе Фарли, вам захочется наградить меня. Супруги Фарли занимались контрабандой мексиканских девочек. Они продавали их для секса по всей стране. Позвонив ФБР, Линдси. Это серьезное дело.

Ошеломив меня последней новостью, Кэроли слегка расслабилась. Она подалась вперед и промолвила:

— Давно хотела сказать тебе одну вещь. Она касается только тебя. Помнишь Джона Доу? Его звали Брайн Миллер. Это я его убила.

 

ГЛАВА 144

Я не верила своим ушам. Она убила моего Джона Доу!

Десять лет я не могла отвязаться от этой смерти. Кэроли была близка с моей сестрой. Получалось, что все это время я и убийца Джона Доу ходили рядом, пока наши пути не пересеклись в этой комнате.

— Кажется, приговоренным к смерти дают покурить. Можно, Линдси?

— Да, да, конечно, — пробормотала я. — Кури сколько хочешь.

На канцелярском шкафчике лежала нераспечатанная упаковка «Мальборо». Разорвав обертку, я достала пачку и небрежно бросила на стол вместе с коробком спичек.

Я пыталась сохранять невозмутимый вид, но мне очень хотелось услышать о мальчике, чью гибель я переживала и носила в себе столько лет.

— Спасибо, — кивнула Кэроли.

Прекрасная учительница, мать, защитница детей.

Она сорвала с пачки целлофановую пленку, сняла верхний вкладыш из фольги и вытащила сигарету. Ярко сверкнула спичка, и в воздухе запахло серой.

— Киту было двенадцать, когда он пришел в нашу школу, — произнесла она. — Столько же, сколько моему сыну Бобу. Оба были отличные ребята. Умные, способные.

Кэроли подробно описала появление Брайна Миллера — мальчика постарше, бродягу, сбежавшего из дома, который быстро завоевал ее доверие и стал воспитателем в их школе.

— Брайан постоянно насиловал их обоих, Боба и Кита, — не только телом, но и духом. У него был складной десантный нож. Он пригрозил, что превратит их в девчонок, если они заикнутся о том, что он с ними сделал.

На щеках Кэроли сверкнули слезы. Она помахала рукой, словно расплакалась только от дыма. Чашка с кофе задрожала. В комнате слышалось тихое шипение пленки, продолжавшей крутиться в магнитофоне.

Когда Кэроли возобновила рассказ, ее голос стал тише. Я наклонилась вперед, чтобы не упустить ни слова.

— Как только Брайан получил от мальчиков все, что ему хотелось, он исчез и унес с собой лучшее, что в них было, — невинность, достоинство и чистоту.

— Почему ты не позвонила в полицию?

— Я звонила. Но когда Боб рассказал мне обо всем, прошло уже много времени. Да и полицию не особенно интересовали беглецы из моей школы. Миновало много лет, прежде чем на лице Кита снова появилась улыбка. А с Бобом было еще хуже. Когда он вскрыл себе вены, я поняла: надо что-то делать.

Кэроли крутила ремешок своих ручных часов — грациозный, чисто женский жест, — но на ее лице было столько же гнева и страдания, как и десять лет назад.

— Продолжай, — пробормотала я. — Я слушаю, Кэроли.

— Я нашла Брайана в захудалом отеле в Тендерлойне. Он торговал своим телом. Я угостила его хорошим обедом и вином. Мне удалось вспомнить, что когда-то Брайан мне очень нравился, и он на это купился. Он решил, что мы друзья. Я вежливо попросила объяснить, что произошло. Он сказал, что у него с мальчиками была «романтическая любовь». Представляешь? — Кэроли рассмеялась и постучала сигаретой об алюминиевую пепельницу. — Я пошла в его номер вместе с ним. По дороге купила ему кое-какие вещи: футболку, книгу, всякие мелочи. Как только он повернулся спиной, я накинулась на него. Полоснула ему по горлу его собственным ножом. Брайан даже не понял, что случилось. Он попытался закричать, но я перерезала ему голосовые связки. Пока он корчился в агонии, я выпорола его своим ремнем. Это было здорово, Линдси. Последнее, что он увидел, — мое лицо. Последнее, что он услышал, — мой голос.

В моей памяти снова всплыло лицо «Джона Доу № 24», но теперь рассказ Кэроли превратил его в живого человека. Меня не волновало, было ли правдой все, что она о нем сообщила, — в моих глазах он по-прежнему оставался жертвой, которую казнили без суда и следствия.

Напоследок меня ждало еще одно открытие — насчет надписи «Всем плевать», которую Кэроли сделала на стене номера отеля. В то время надпись мелькала во всех газетах. Десять лет спустя вырезки из газет нашли в коллекции криминальных историй, которую собирала Сара Кэйбот. Они с братом попросту украли эту фразу.

Я перебросила блокнот к Кэроли и протянула ей авторучку. Она взяла ее и гордо вскинула красивую голову.

— Я готова заплатить за то, что сделала для тех детей. Все это — ради них.

— Да, Кэроли. Я слышала твою историю.

— Линдси, кто-то должен был спасти их. Я стала этим человеком. Я хорошая мать.

Мы взглянули друг на друга сквозь сигаретный дым.

— Я разделяю твою ненависть к людям, издевавшимся над невинными детьми, — промолвила я. — Но убийство — нет. Мне никогда этого не понять. Как и то, что ты могла поступить так с Эллисон.

 

ГЛАВА 145

Я шла по мрачной и темной Голд-стрит, пока не увидела большую неоновую надпись «Бикс». Звуки рояля возбуждающе неслись из открытого подъезда, выложенного блестящим кирпичом.

Огромные потолки, сигаретный дым над плавно изогнутыми стойками, мебель красного дерева и отделка в стиле арт-деко — все это напоминало голливудский вариант подпольного ночного клуба времен «сухого закона».

Я обратилась к метрдотелю и узнала, что пришла первой.

Он проводил меня по лестнице на второй этаж и усадил в одну из кабинок — мягких удобных диванчиков в форме подковы, которые возвышались над танцплощадкой. Я заказала себе «Темную грозу» — смесь черного рома с имбирным пивом — и прихлебывала ее до тех пор, пока не увидела лучшую подругу.

— Эй, я тебя знаю! — воскликнула Клэр, усевшись рядом и заключив меня в объятия. — Ты та девчонка, которая раскрыла кучу убийств, даже не попросив о помощи своих друзей.

— И выжила, чтобы обо всем этом рассказать.

— С большим трудом, как мне говорили.

— Постойте! — перебила Синди, скользнув в кабинку с другой стороны. — Я тоже хочу послушать. Ты не против, если мы превратим это в репортаж? Например, в эксклюзивное интервью от признанного аса-детектива?

Я чмокнула ее в щечку.

— Обсуди это с нашей пресс-службой, — сказала я.

— Вот зануда! — рассмеялась Синди, ответив на мой поцелуй.

Клэр и Синди заказали себе экзотические напитки, которыми славился бар, и через несколько минут к нам присоединилась Юки, приехавшая из офиса. Она по-прежнему была в строгом деловом костюме, но в ее смолисто-черных волосах теперь пылала одна яркая красная прядь.

Нам подали устрицы и креветки-фейерверк, и официант подкатил особый столик, на котором был сервирован тонко нарезанный бифштекс по-татарски. Пока на столе расставляли блюда и напитки, я сообщила о том, что произошло в круглом доме на холме.

— Я чуть не спятила, увидев там собственную подругу, — добавила я. — Оказалось, все это время она меня дурачила.

— Что заставляет усомниться в твоей интуиции, — вставила Клэр.

— Верно. Сестру она тоже обманула.

— Думаешь, Кэроли нарочно за тобой приглядывала, зная, что ты расследовала убийство Брайана Миллера?

— Скорее всего. Держи друзей близко, а врагов — еще ближе.

Юки провозгласила тост:

— За «Джона Доу номер двадцать четыре»! Его дело закрыто!

— Дело закрыто! — подхватили мы и звонко чокнулись бокалами.

Потом мы заказали филе из морского ангела, жареного ската со спаржей, спагетти с лобстером по-мэнски и ростбиф блэк ангус и, запивая все это изысканным вином, принялись одновременно рассказывать друг другу сразу несколько историй — каждая свою.

Синди работала над статьей о незадачливом грабителе, который написал записку с требованием «упаковать все деньги» на обороте собственной банковской квитанции.

— Он оставил документ на стойке и удрал с деньгами, — продолжила Синди. — А когда вернулся домой, его уже ждали копы. Это будет жемчужиной в моей коллекции «Сто самых глупых преступлений».

— Могу подкинуть тебе еще кое-что, — вмешалась Юки. — Мой клиент — пасынок одного из наших боссов, так что защищать его придется. — Она улыбнулась, покручивая свой багряный локон. — Так вот, однажды к нему в дом нагрянули копы, искавшие одного грабителя. Мой парень пригласил их войти — об ограблении он ничего не слышал, — а потом объявил: «Можете искать, где хотите, только не на чердаке». — Юки глотнула жермен-робэн и бросила на нас лукавый взгляд. — Судья выписал ордер на обыск, и копы обнаружили на чердаке плантацию марихуаны. На гидропонике, с искусственным освещением. Приговор объявят на следующей неделе, — закончила она под общий смех.

Разговор перескакивал с одной темы на другую, а я наслаждалась тем, что вернулась в нашу компанию. Вместе мы были одной дружной семьей, где каждый понимал друг друга с полуслова, — в том числе и Юки, которую мы единодушно приняли в наш кружок за то, что она спасла мою шкуру.

Мы уже собирались заказать десерт, когда я увидела знакомого парня. Он, прихрамывая, направлялся в нашу сторону.

— Боксер, — произнес Джейкоби, не обращая внимания на моих подруг, — мне срочно нужна помощь. Машина ждет.

Я застыла с поднятым бокалом. У меня заколотилось сердце, а перед глазами замелькали автомобильные гонки и пальба из пистолетов.

— Что случилось? — пробормотала я.

Джейкоби наклонился ближе, но вместо того чтобы зашептать что-нибудь на ухо, поцеловал меня в щеку.

— Да ничего, — ответил он. — Сначала я хотел устроить сюрприз с тортом, но твои девчонки меня отговорили.

— Спасибо, Джейкоби. — Я с облегчением рассмеялась и взяла его за руку. — Давай присаживайся и попробуй наш десерт.

— С удовольствием.

Нам пришлось сдвинуться в угол диванчика, чтобы детектив смог влезть в кабинку. Официант принес охлажденный «Дом Периньон» — спасибо Джейкоби, — и когда бокалы были наполнены, мои старые и новые друзья провозгласили следующий тост:

— За Линдси Боксер. С возвращением!