ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
Я много раз бывал с детьми в Музее авиации и космонавтики, но никогда не видел ничего подобного. Когда мы подъехали, здание его выглядело снаружи мрачно, зловеще, если не считать ярко освещенного кафетерия со стеклянными стенами. За ними мы увидели сидевших за столиками десятки потрясенных людей, ждавших, когда их отпустят домой. «Свидетели», — понял я. Как потом выяснилось, они все до единого видели этим вечером жуткое происшествие. Хуже всего, что половину из них составляли дети, некоторым было всего два-три года.
Полицейские на Седьмой улице возле музея и сада скульптур Хиршхорна отсекали большую толпу репортеров и фотографов, поэтому нам удалось избежать встречи с этими стервятниками.
Джил Кук, один из наших детективов, встретил нас: Бри, Сэмпсона и меня — у входа в кафетерий. Подбежал к Бри, размахивая поднятой рукой:
— Детектив Стоун, директор музея хочет поговорить с вами перед…
— После! — бросила Бри на ходу. Она работала, ей было не до пустяков. Мне нравилось, как она действует, как держит под контролем место убийства.
Джил Кук следовал за ней, как побитый пес, ищущий объедков.
— Директор велел передать вам: он собирается на встречу с прессой.
Бри остановилась и повернулась к нему:
— О Господи, Джил. Где он?
Кук указал вправо и потом не отставал от нас с Сэмпсоном. Мы прошли через затемненную выставку самолетов — летательные аппараты в натуральную величину свисали с потолка словно гигантские игрушки. Очень кинематографично — совсем во вкусе нашего маньяка-убийцы. Своими действиями он все больше и больше напоминал мне Кайла Крейга. Театральностью, жестокостью. Он изучал преступления Кайла Крейга?
— Имя жертвы — Абби Курлеве. Возраст тридцать три года. Белая, туристка из Франции. Хуже всего, она была на пятом или шестом месяце беременности, — сказал Кук Сэмпсону и мне.
Убийство произошло в кинотеатре трехмерного изображения. В течение дня там показывали музейные материалы, но иногда по вечерам и популярные голливудские фильмы. Преступление было совершено во время моего выступления в Балтиморе. А потом я получил записку: «Ошибаешься, умник. Я не психопат!.. увижу тебя в округе Колумбия, где кое-что происходит».
Он изо всех сил старался поиздеваться над нами — и у него это получалось. И как будто еще дразнил нас после каждого убийства. Кто была та женщина в Балтиморе? Гонщица, втянувшая меня в безнадежную погоню лишь для того, чтобы скрыться на И-95.
Беременная жертва, гостья из другой страны — притом более «цивилизованной», — привлечет особое внимание прессы, и это еще не все. Убийца совершил публичную казнь в национальном учреждении. После одиннадцатого сентября это означало новый уровень напряженности для всего — освещения в прессе, общественной паранойи, нажима на полицию с требованием покончить с убийцей, пока не погиб еще кто-нибудь. До того, что это почти невозможная задача, дела никому не было. Сколько лет потребовалось, чтобы взять Убийцу с Грин-Ривер? А Зодиака разве взяли?
Мне даже не хотелось думать, где теперь может объявиться убийца.
Сейчас мне нужно было увидеть труп.
Даже два.
Матери и ребенка.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
— Будь он проклят! — гневно выругался Сэмпсон вполголоса. — Сукин сын. Гнусный ублюдок!
Эта сцена убийства была особенно отвратительной, нервирующей. Люди приходили сюда семьями развлекаться. В кинозале были высокие стены, подсвеченные направленными светильниками. Ряды сидений с высокими спинками круто поднимались, словно в современной версии старого медицинского демонстрационного зала, вплоть до трупа.
Жертва, очевидно, была убита у основания экрана высотой с пятиэтажный дом. Мне это казалось странным, но так сказал Джил Кук, и до сих пор в его словах никто не сомневался. Может быть, не следовало и мне. Пока.
Тело несчастной женщины лежало вверх лицом. Руки ее были связаны за спиной, и даже издали я видел, что рот у нее заклеен серебристой клейкой лентой. Совсем как в «Риверуоке». Я разглядел на ее руке и обручальное кольцо.
Подойдя поближе, я увидел, что клейкая лента на губах потемнела от лишенной выхода крови. Видимо, после внутренних повреждений. Белое платье мадам Курлеве потеряло цвет и выглядело ржаво-коричневым. Очевидно, удары ножом наносились один за другим.
Рядом с изувеченным телом лежал большой брезентовый рюкзак. По краям отверстия были вделаны металлические кольца. В них была продета толстая веревка.
Очередной подарок от ПУ? Очередная, никуда не ведущая нить?
Кровавые пятна и несколько отверстий на брезенте подтвердили мне то, о чем я уже интуитивно догадывался: женщина получала удары ножом, находясь в рюкзаке. Злобный убийца оставил Абби Курлеве внутри, мертвой или умирающей. Медики вытащили ее в надежде спасти жизнь, но было уже слишком поздно.
Подняв рюкзак и осматривая его в поисках отметок, я обнаружил выцветшую черную надпись «ПОЧТОВАЯ СЛУЖБА США» и длинный ряд цифр, нанесенных по трафарету.
Это что, его последний телефонный номер? Или цифры означают что-то другое? О чем хочет нам сказать ПУ на сей раз? И он ли совершил это убийство? Или его подражатель?
Свидетели уже показали, что на преступнике была синяя форма и фуражка. Может, это такая шутка убийцы — он стал для нас «почтальоном».
Я направился к дальней двери, через которую вошел преступник, и оттуда стал представлять ход событий, как их описал детектив Кук. Убийце требовалось захватить мадам Курлеве врасплох, ему необходимо было время, чтобы связать ей руки, заклеить рот и надеть рюкзак на голову. Засохшая кровь на черепе говорила об ударе, нанесенном тупым орудием, видимо, недостаточно сильном, чтобы женщина потеряла сознание. Убийце это и не требовалось. Женщина в сознании была эффективней для его цели — для представления.
Да и свидетели видели шевеление в рюкзаке, когда убийца вытащил его на всеобщее обозрение.
Я снова подошел к телу убитой и оглядел пустой зал. Зрители находились ближе к преступнику, чем во время других убийств, поэтому действовать ему требовалось быстро. Не было времени ни для долгих речей, ни для отвратительной рисовки. Он не мог предстать перед публикой звездой. Так что же было особенно привлекательным в этом месте, этой публике, этой француженке?
Воздействие на зрителей наверняка являлось главным образом визуальным. Убийца выкрикнул: «Доставка с нарочным!» — а потом принялся действовать: с полдюжины злобных взмахов ножом, достаточно большим, чтобы его было видно с заднего ряда.
Я посмотрел на мадам Курлеве, потом на лежащий рядом с ней пустой рюкзак.
Внезапно у меня мелькнула новая мысль. Что еще может быть внутри почтового рюкзака?
Я открыл его со страхом перед тем, что могу обнаружить. В конце концов моя рука коснулась плоского кусочка пластика. Там определенно что-то было. Что?
Я вытащил эту вещь. Что за черт? Это было удостоверение почтальона. Поверх изначальной фотографии была наклеена другая. Имя тоже было изменено. Теперь оно читалось «Стэнли Чейзен».
Фотография совпадала с предварительным описанием внешности, которое мы получили: белый старик, видимо, семидесяти с лишним лет, седой, нос картошкой. Высокий, крепкого сложения.
— Кто такой Стэнли Чейзен? — спросил стоящий рядом Сэмпсон.
— Видимо, никто, — ответил я. И тут меня осенило. Я понял, что делает убийца. Это плод воображения ненормального мерзавца. Он придумывает для себя роли, потом поочередно играет их. И все персонажи в его сознании — убийцы.
И что? Он хочет, чтобы мы ловили их всех?
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
Из Музея авиации и космонавтики я вышел только в пять утра, и рабочий день мы еще не закончили. Бри и я отправили Сэмпсона домой, к жене и малышу, а сами поехали обратно в Балтимор — там было еще много писанины и требовалось разобраться в ситуации, если удастся.
По пути мы говорили о сообщнице ПУ в «Бест вестерн» — водительнице синей спортивной машины. Нанял он ее только на этот вечер? Или она все время помогала ему в убийствах? Пока что сказать точно ничего было нельзя, но эта езда по И-95 навела нас на ряд мыслей, некоторые из них связывались с Кайлом Крейгом и его побегом из флорентийской тюрьмы.
Возвратившись наконец к «Бест вестерн», мы с Бри пообнимались немного в машине, но и только. Потом вошли в отель. Звонить домой мне было рано, поэтому я ждал — как оказалось, слишком долго. Когда наконец позвонил, услышал автоответчик.
Я решил говорить беспечно, в полную противоположность своему настроению.
— Привет, цыплятки, это папа. Я работал все утро напролет, но вернусь домой во второй половине дня. Обещаю. Похоже, вечер будет подходящим для похода в кино. Если, конечно, кто-нибудь захочет пойти со мной.
«И если меня не свалит сон».
Бри подняла усталый взгляд от бумаг и улыбнулась мне:
— Должно быть, ты очень утомлен. Ты очень хороший отец, Алекс.
— Стараюсь быть хорошим. Но я определенно неважный отец.
— Нет, хороший. Можешь мне поверить. У меня был плохой.
В конце концов я притащился домой на Пятую улицу только в четвертом часу. Нужно принять душ, что-нибудь наскоро съесть, и я снова в форме. Может быть, вздремну часок-другой.
Вылезая из машины, я увидел вытянутое лицо Дженеллы. Она стояла на переднем крыльце, глядя, как я иду по дорожке. Когда наши взгляды встретились, она не шевельнулась и не заговорила.
— Что происходит? — спросил я, поднявшись по ступенькам. — Что-то стряслось?
— Да, папа, стряслось. Дэймиен удрал.
Что? Может, с бессонницы я толком не расслышал Дженеллу?
— Удрал? Как это понять? Где он?
— Ушел из дома пять часов назад и до сих пор не вернулся. Никому не сказал, куда идет. Ни слова. Нана сходит с ума.
Это было на него не похоже. Ничего подобного он никогда не делал.
— Пять часов назад? Дженни, что происходит? Что я здесь упускаю?
Дженни сурово посмотрела на меня:
— Сегодня приезжал тренер по баскетболу из Кашинга — хотел с тобой поговорить. Тебя не было. Тренер из частной школы в Массачусетсе.
— Дженни, я знаю, что такое Кашинг.
Тут на крыльцо вышла Нана. Маленький Али на полшага отставал от бабушки.
— Я разговаривала с его друзьями и их родителями, с которыми смогла связаться. Его никто не видел, — сказала она.
Я вынул сотовый телефон:
— Позвоню Сэмпсону. Мы можем…
Нана оборвала меня:
— Я уже разговаривала с Джоном. Он занялся поиском.
Тут телефон в моей руке зазвонил. На идентификаторе абонента появилось имя Сэмпсона.
— Джон?
— Алекс, я нашел Дэймиена.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
— Где он? Где ты? — Меня не отпускало беспокойство. Кайл Крейг угрожал моей семье. ПУ сообщил, что наблюдает за нами.
— Мы в школе Соджорнер Трут. Он весь день бродил по городу, потом пришел сюда побросать мяч в корзину. Мы поговорили. Он уже готов ехать домой. Будем там через несколько минут.
— Нет. Я приеду к тебе, — сказал я, не знаю почему. Просто чувствовал, что так нужно. Я хотел поехать к Дэймиену, не наоборот.
— Папа, можно, и я поеду?
Али поднял на меня взгляд, протянув ко мне ручки; в любопытных карих глазах была готовность к очередному маленькому приключению.
— Сейчас нет, малыш. Я скоро вернусь.
— Ты всегда так говоришь.
— Да. И всегда возвращаюсь. По крайней мере в конце концов.
Я поехал в школу, ту, куда ходили Дэймиен и Дженни и куда скоро пойдет Али.
Дэй и Сэмпсон играли вдвоем в баскетбол на площадке с потрескавшимся полом. На Дэймиене были брюки цвета хаки и нарядная голубая рубашка, надетая, видимо, для встречи с тренером. Из заднего кармана свисал красно-черный галстук. Когда я подошел к площадке, он легко переигрывал Сэмпсона.
Я взялся за цепную изгородь.
— Отличный бросок.
Дэймиен среагировал спокойно — даже холодно — и не взглянул на меня.
Сэмпсон согнулся и оперся руками о колени, по его лицу струился пот, и не только потому, что было жарко.
Дэймиен играл хорошо, лучше, чем раньше. Он стал выше и работал с мячом гораздо быстрее, чем прежде. Я только сейчас осознал, что уже давно не видел его игры.
— Я следующий, — сказал я Сэмпсону.
Тот поднял указательный палец, давая понять: он выходит из игры.
— Все, игра окончена, — произнес Дэймиен.
Он вышел в калитку неподалеку от моей машины, и я взял его за руку. Мне нужно было, чтобы Дэймиен взглянул на меня: он так и сделал. Глаза его походили на кинжалы. Острые, глубоко режущие.
— Дэймиен, я извиняюсь за сегодняшнее. Ничего поделать не мог.
— Если у вас все в порядке, я ухожу, — сказал Сэмпсон.
Он хлопнул Дэймиена по спине и ушел. Большой Человек знает, когда появиться и когда уйти.
— Давай сядем. — Я указал на каменные ступени школы. Дэймиен неохотно сел рядом со мной. Я видел, что он зол, но, может, и смущен. Мы почти никогда не злились друг на друга. Дэймиен — хороший парень, даже замечательный, и я почти всегда гордился им. — Хочешь начать?
— Ладно. Где ты был, черт возьми?!
Я выбил мяч из его руки и прижал к ступеням.
— Ни в коем случае не обращайся ко мне так. Разговор у нас будет, но уважительный.
Я нахмурился; Дэй никогда не узнает, как мне было больно слышать его слова. Возможно, он хотел расквитаться со мной. Я понимал это. Но все же так нельзя.
— Извини, — пробормотал он не совсем искренне.
— Дэймиен, из-за этого дела мне буквально дохнуть было некогда. Всю ночь и все утро. Я совсем не спал — и кое-кто погиб. Это не твоя забота, но произошло убийство. Люди в Вашингтоне гибнут, и моя обязанность это прекратить. Я извиняюсь, но, видимо, проблему придется решать нам вместе.
— Для меня это было очень важно. Как твоя работа для тебя.
— Я знаю. И сделаю все необходимое, чтобы исправить ситуацию. Если нам придется ехать на встречу в Кашинг, мы поедем. Идет?
Мне хотелось сказать ему очень многое, начиная с того, что для меня самое важное — его счастье, пусть он, возможно, и думает несколько иначе, — но я подавил это желание, не стал ничего усложнять.
Дэймиен смотрел в землю, поглаживая мяч. Наконец он поднял взгляд.
— Ладно. Это было бы замечательно.
Мы встали и пошли к машине. Когда Дэймиен распахнул дверцу, я сказал в завершение:
— То, что ты удрал таким образом, никому ничего не сказав, в нарушение наших домашних правил, заставил тревожиться бабушку…
— Да, я сожалею об этом.
— Я тоже. Потому что теперь ты будешь сидеть дома.
— Знаю. — Дэймиен расположился в машине рядом со мной.
Когда мы подъехали к дому, я сказал:
— Забудь о сидении дома. Только извинись перед бабушкой.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
Существовала нить, очень нужная копам, кусочек грубой действительности, о котором им никогда не узнать. А если б узнали, черт возьми, он был бы уже мертв!
ПУ воспользовался телефоном-автоматом в Виргинии для связи с номером, по которому звонил почти каждое воскресенье. Теперь он был настоящим, успешным изгоем, и не стоило идти на бессмысленный риск, звонить по сотовому, особенно на данный номер — какой-нибудь умный или удачливый коп мог проследить его, хоть это и представлялось сомнительным. Разве существуют умные копы?!
Он услышал знакомый голос, вызвавший у него зубовный скрежет.
— Сегодня в Медоу-Гров отличный день. Куда направить ваш звонок?
— В шестьдесят второй номер, пожалуйста.
— Никаких проблем.
В трубке щелкнуло, потом раздался звонок. Всего один, трубку тут же сняли.
— Алло. Кто это?
— Привет, мама. Догадайся.
— О Господи, даже не верится, что это ты. Откуда звонишь? Ты все еще в Калифорнии?
Разговор всякий раз начинался так. В определенном смысле это облегчало им общение.
— Да. Собственно, я стою на углу Голливудского бульвара и Вайн-стрит.
— Не сомневаюсь, что там очень красиво. Красиво, так ведь? Хорошая погода, кинозвезды, Тихий океан, все прочее.
— Да. Сущий рай. Я привезу тебя сюда в скором времени. Как у тебя дела? Есть все, что нужно?
Она понизила голос до шепота:
— Знаешь эту цветную девчонку, которая приходит убираться? Кажется, она крадет мои драгоценности.
— Ммм.
Этого не могло быть. Он давно уже продал последнюю драгоценность матери. Таким образом начал актерскую карьеру и какое-то время продолжал.
— Но обо мне не беспокойся. Расскажи о себе. Все. Я очень радуюсь, когда ты звонишь. Твои брат и сестра почти не звонят.
Акцент матери сильно действовал ему на нервы уже хотя бы потому, что он избавлялся от него упорным трудом. В отличие от родителей он всегда стремился стать известным человеком, оторваться от своего скромного начала. И теперь он достиг вершины: таких, как он, больше не существовало. Он стал уникальным.
— Мама, говорил я тебе, что скоро на экраны выйдет замечательный фильм. Его будут смотреть все. Во всяком случае, так считают на студии «Парамаунт пикчерс».
Он услышал в трубке резкий вдох.
— Не может быть!
— Это так, ма. Там снимались я, Том Хэнкс и Анджелина Джоли.
— О, мне она очень нравится. Какая она в реальной жизни? Скромная или заносчивая?
— Очень скромная. Любит своих детей. Мама, я показал ей твою фотографию и все рассказал о тебе. Кстати, это она сказала мне, что нужно позвонить тебе.
— Ооо! Ты не шутишь? Меня просто дрожь берет. Анджелина Джоли! И Том Хэнкс! Я знала, что ты своего добьешься. Ты такой решительный.
Этот телефонный звонок, это притворство были несложным делом. Это самое меньшее, что он мог сделать для матери, или самое большее. Он не собирался приезжать к ней, как это недавно сделал Кайл Крейг в Колорадо.
— Подожди, я расскажу обо всем твоему отцу. Ты знаешь, что у него скоро день рождения, правда?
Она поражена безумием, разве не так? Мать помнит день рождения своего мужа, но забыла, что он застрелился двадцать с лишним лет назад. Ему стало трудно дышать от этого разговора.
— Послушай, мне нужно скоро быть на съемочной площадке, и я с тобой прощаюсь.
— Ладно, дорогой, я понимаю. Приятно было услышать твой голос. Продолжай сражать там всех насмерть, слышишь?
Он невольно засмеялся.
— Да, мама. Именно это я и буду делать. В твою честь, мама. Я устрою им ад!
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
В четверг около полудня позвонила Бри, и я услышал совсем не то, что хотел.
— Алекс, не сердись, но в эти выходные я никак не смогу вырваться. Буду работать без перерыва. Извини. Мне очень жаль. — Мы надеялись наверстать упущенное в той прерванной поездке за город, но Бри, конечно, была права: время для этого неподходящее, учитывая шумиху из-за ПУ. Не говоря уж о том, что Кайл Крейг снова на свободе и о его возможном местонахождении ничего не известно. — Может, встретимся вечером за выпивкой? Скажем, в девять в «Шератон суитс» в Старом городе. Помнишь этот отель?
— Помню, конечно, и буду там. «Шератон суитс». Девять часов.
Теперь все были слегка расстроены, но особенно мы двое. По делу ПУ мы работали усерднее, чем когда-либо, но пока что располагали только вопросами без ответов и несколькими жуткими убийствами. Как он организовал ту сцену в Балтиморе и убийство в музее одновременно? Кто та загадочная женщина, что помогала ему в Балтиморе? Что означали цифры на почтовой сумке?
И что произойдет, если он вновь захочет отличиться? Даже не «если», а «когда»? Все это и не давало нам покоя.
Отель «Шератон суитс» в Александрии был для нас памятным местом. Однажды мы провели там совершенно особенный вечер. Находится он в центре исторического Старого города, почти рядом с Потомаком. Для завершения дня место хорошее, и я с нетерпением ждал встречи с Бри.
Незадолго до девяти часов я зашел в бар «Плавник и копыто» внутри отеля и заказал холодного разливного пива.
Молодой бармен, дородный и дружелюбный, с густыми усами, оглядел меня:
— Вы Алекс?
Сердце у меня екнуло. Незнакомцы почти никогда не сообщают полицейским хороших вестей.
— Да.
— Тогда, значит, это для вас.
Он протянул мне конверт с логотипом отеля. Я узнал почерк Бри и вскрыл письмо прямо у стойки. Там было написано: «Алекс, планы меняются».
Кроме письма я обнаружил в конверте карточку-ключ от номера.
— Приятного вечера, Алекс, — сказал бармен с улыбкой, наводящей на мысль, что Бри сама отдала ему конверт. — Не сомневаюсь, что так и будет.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Я поднялся лифтом на третий этаж и постучал в дверь номера 3Б. Все было совершенно таким, как мне помнилось. И даже воздух так же приятно благоухал. Однако когда Бри в блузке и джинсах открыла дверь, я удивился. Честно говоря, ожидал несколько меньшего.
— Надеюсь, ты не против небольшой импровизации, — сказала Бри и протянула мне стакан красного вина. Запах у него оказался пряным — зинфандель? Собственно говоря, мне было не важно, что это за вино.
Я начал целовать Бри, и моя рука тут же полезла к ней под блузку. Руки ее обвились вокруг меня. Я услышал за спиной хлопок двери, и мы оказались обособленными в кремово-голубом интерьере номера. Отлично! Будем оставаться отрезанными от мира как можно дольше.
Шторы были уже опущены, постель разобрана — все как надо.
— Постель выглядит привлекательно. И спать в ней приятно. Я помню.
— Раздевайся, Алекс, — сказала с усмешкой Бри. — И даже не думай о сне.
Я поглядел на нее, держа стакан с вином у рта.
— Ты что, спешишь?
— Нисколько. — Бри села в мягкое кресло и стала наблюдать. Глаза ее блестели. — Можешь тянуть время, если хочешь. Пожалуйста. Только сними что-нибудь.
И я стал делать то, что сказано. Расстегну одну пуговицу — один поцелуй, сниму брюки — два, в таком вот духе.
Потом Бри встала из кресла, подошла и обняла меня.
— Пойми это правильно — я по-прежнему нисколько не спешу.
В конце концов мы повалились на кровать, она была действительно уютной.
— А ты что же? — спросил я. Бри до сих пор не сняла ничего.
— О, я тебя догоню. В конце концов. Уж не спешишь ли ты почему-то?
Бри легла поперек меня, протянула руку и открыла дверцу тумбочки. Что там?
Она достала оттуда то, чего я меньше всего ожидал: две веревки.
Гм, интересный ход событий. Сердце у меня зачастило.
— Это для тебя или для меня? — спросил я.
— Скажем, для обоих.
Я доверял Бри, разве не так? Никаких сомнений, никаких подозрений. Ну, может, возникла парочка вопросов. Несколькими движениями она привязала к кровати мою левую руку, крепко, но не больно. Потом поцеловала меня. За успокоительным поцелуем в губы последовал второй, более крепкий. Знал ли я Бри по-настоящему?
— Здесь становится жарко, или это я так распалился?
— Надеюсь, становится.
Она привязала к кровати и мою правую руку. Вязать узлы Бри умеет.
— Потому ты и пошла служить в полицию? Ты помешана на власти, детектив Стоун?
— Возможно, доктор Кросс. Мы скоро это выясним, так ведь? Сейчас ты выглядишь очень привлекательно.
— Раздевайся. Твоя очередь.
Она поиграла большими карими глазами. И должен сказать, мне стало это нравиться — что бы оно такое ни значило.
— Скажи «пожалуйста».
— Пожалуйста. Но нельзя ли нам это слегка ускорить?
— Слегка, вот как? Не знаю, уместно ли сейчас это слово.
Первым делом Бри сняла блузку — медленно, — затем джинсы, оставив голубой кружевной, туго заполненный лифчик и такого же цвета трусики, которых я раньше не видел: в тон ласкающему глаз убранству номера.
Я хотел потянуться к ней, но мне мешали веревки.
— Иди сюда, Бри. Поцелуй меня. Пожалуйста, поцелуй. Только поцелуй.
— Поцеловать — и только, вот как? Я должна верить этому?
В конце концов она поцеловала меня — но лишь после того, как неторопливо прошлась пальцами по всему моему телу. Я обвил ее ноги своими. Ничего больше сделать не мог. Мне очень хотелось обрести свободу действий, но я был не совсем против того, что ее лишен. И определенно распалился на детектива Бри Стоун, начинал спешить уже не слегка.
— Надо же. — Она улыбнулась. — Это действует даже лучше, чем я ожидала. Нужно приезжать сюда почаще.
— Согласен. Что, если каждый вечер?
Наконец Бри легла на меня, губы ее находились в дюйме от моих; горячие груди касались моей груди; видеть ее глаза так близко было приятно.
— Хочешь, чтобы я развязала эти отвратительные веревки?
Тяжело дыша, я кивнул:
— Да.
— «Да» — и все?
Ее ногти мягко прошлись по моей груди, потом по ногам, потом между ног. Я содрогался от ее прикосновений, но ничего не мог с этим поделать. Даже если б хотел.
— Да, пожалуйста! Тут дело во власти?
— Нет, доктор Кросс. В доверии. Ты мне доверяешь?
— Стоит ли?
— Не отвечай вопросом на вопрос.
— Да. Доверяю. Разумно ли это?
— Очень разумно. Только так мы и можем быть вместе.
Я засмеялся.
— Да, я хочу быть вместе. Прямо сейчас.
— Хочешь, вот как?
— Вижу, ты устраиваешь пытку.
— Угу.
Потом Бри двумя быстрыми рывками развязала веревки, освободила мои руки. На меня произвело бы впечатление то, как она разобралась с узлами, но мои мысли были заняты другим. Я перевернул Бри, поцеловал и вошел в нее. Глубоко-глубоко.
— Помедленнее, — прошептала она. — Растяни это.
Лишь потом до меня дошло, что Бри все время хотелось именно этого. Растягивания.
Мы оба оказались в выигрыше. Оба забыли обо всем этом творящемся в столице безумии.
Может, мы были готовы к тому, что наверняка произойдет в дальнейшем. Может быть, и нет. Но тогда это никакого значения не имело.
— В номере есть быстрый доступ к Интернету. Все удобства, на какие только можно надеяться. Узнаем, что делается в мире? — спросила Бри после первого раза.
— Нам определенно… не нужно… ничего узнавать.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
На другой день рано утром знаменитый Кайл Крейг вошел в ворота Чикагского университета. Оделся он, по его мнению, под идущего на занятия профессора: в брюки защитного цвета с кроссовками, синюю хлопчатобумажную рубашку с вязаным галстуком и серый вязаный жилет. Нашел эту одежду несколько комичной. Представить только, что он учит уму-разуму молодежь Америки. Господи! Эта мысль долго веселила его, хотя и никого больше.
Веб-сайт университета он уже изучил, поэтому пошел прямиком в большую библиотеку. Просмотрел несколько справочных файлов и вскоре оказался в читальном зале для преподавателей. На сей раз Кайл решил быть более осторожным, укрыть сообщение в фотографии. Процесс стенографирования он изучил в тюрьме, строя планы на будущее.
«Мой добрый друг! Надеюсь очень скоро появиться в ваших краях. Для меня это будет приятной прогулкой по памятным местам и уникальной возможностью оценить твою работу с более близкого расстояния. Как-никак ты творишь историю. Творим мы оба. Все идет прекрасно. Если хочешь личной встречи, я буду на месте, обозначенном „X“, в полночь, во вторую субботу с нынешнего дня.
Если тебя там не будет, я все пойму. Ты ведь занятой человек. И притом весьма одаренный артист. Я восхищаюсь твоей работой и с нетерпением жду очередного представления».
Кайл Крейг перечел написанное, потом нажал кнопку «отправить». Подумал: «Если он не поймет, что за место, обозначенное „X“, то не заслуживает встречи со мной».
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Кайл дважды менял такси по пути к отелю рядом с Мичиган-авеню, где снимал номер. Его будоражило теперь очень многое, даже пребывание на воле в Чикаго, всегда бывшим его любимым городом, более чистом и жизнерадостном, чем Нью-Йорк, Лос-Анджелес или Вашингтон.
Сидя в третьем, последнем такси, ехавшем по оживленной Мичиган-авеню, он в очередной раз подумал: «Свобода — потрясающая вещь!» Особенно после времени, проведенного в камере площадью семь на двенадцать футов флорентийской тюрьмы. Жизнь в этой тюрьме представляла собой жестокое и необычное наказание, похожее на медленное, мучительное удушение, растянувшееся на годы. Флорентийская тюрьма с максимальной изоляцией буквально давила насмерть заключенных словно живое существо.
Но теперь он на свободе.
И у него имелись важные дела, не последним из которых было осуществление восхитительного плана мести всем, кто в прошлом причинял ему зло. Всем! Еще до тюрьмы он старался отомстить людям, которые его обидели, и эта его привычка никоим образом не изменилась. Но на осуществление задуманного им плана могли уйти годы. Как-никак этот план был настоящий шедевр.
На минуту ему вспомнился ПУ. Кайл впервые узнал об этом убийце, когда еще служил в ФБР. Тот жил и действовал на Западном побережье — был актером, исполнял незначительные роли и иногда совершал убийства. Кайл связал убийства в Сакраменто, Сиэтле и Лос-Анджелесе с этим актером. Переписывался с ним по электронной почте. Но потом сам неожиданно попался. И узнал только в тюрьме, сколько у него фанатов и подражателей. Это было объяснимо. Все знали, где теперь находился Вдохновитель, и несколько умных голов нашли способ установить с ним контакт.
Но хватит древней истории. Она скучна, думал Кайл, сидя в несущейся машине. Ему не терпелось убить хотя бы кого-нибудь, но, увы, у него был жесткий график, который следовало соблюдать.
В отеле на него никто не обратил ни малейшего внимания. Подумать только — ни почтения, ни пренебрежения. Это хорошо. Хорошо ли? Он остригся наголо и сейчас был в одной из полудюжины лежавших в чемодане протезных масок.
Кайл подошел к двери номера — с мыслью о ПУ и планах относительно его, — вставил в замок ключ-карточку и услышал, что внутри кто-то есть.
Кто это? Какой-то посетитель? Крейг повесил на двери табличку «Не беспокоить».
Достал пистолет, маленькую «беретту», которую легко было скрыть под великоватой одеждой.
Да, там определенно кто-то есть. Интересный ход событий. Кто? Алекс Кросс? Нет, совершенно невозможно. ПУ? Здесь, в Чикаго? Сомнительно. Чикагские копы? Это более вероятно.
Кайл вошел и увидел уборщицу, молодую негритянку, слушавшую свой айпод и забывшую обо всем на свете, и кто мог бы ее винить? Она была недурна собой. Полногрудая, с длинными стройными ногами, работала на ковре босиком. У нее была гладкая кожа. Волосы, заплетенные тугой косичкой. Господи, как ему этого недоставало — как он мечтал об этом в тюрьме по нескольку раз в день.
— Извините, — произнесла негритянка, увидев Кайла.
Теперь он сунул пистолет сзади за пояс. Ни к чему пугать бедняжку до полусмерти.
— Ничего, ничего. Заканчивай свое дело. — Он спрятал пистолет в кобуру под жилетом. Вместо него Кайл достал пешню. Потрогал пальцем острие. — Ты слишком красива для того, чтобы убираться в номерах. Извини, если это звучит оскорбительно. В последнее время я забыл о хороших манерах.
Не глядя на него, девушка заикаясь произнесла:
— Я п-потом. Я в-вернусь.
— Нет, не вернешься. Жизни после смерти не существует. — Потом прошептал: — В честь меня, — и ударил ее пешней в грудь, дважды, ради симметрии, ради искусства, ради удовольствия. Подумал: «Она напоминает мне одну из подружек Алекса Кросса». И снова нанес удар.
Перед тем как уйти из номера, Кайл оставил еще одну незначительную нить — фигурку знаменитого преступника Джесси Джеймса.
Джесси Джеймс! Поймет ли это кто-нибудь?
Кто-нибудь в здравом уме?
ГЛАВА ВОСЬМИДЕСЯТАЯ
Нана клянется, что все хорошее случается одновременно по два и по три раза. Но я такого не припомню. В последнее время ничего хорошего почти не происходит.
Утром я поговорил с редактором Тэсс Ольсен в одном нью-йоркском издательстве, потом с ее личной помощницей в Мэриленде и смог получить копию заявки на книгу, которую Ольсен собиралась написать о Кайле Крейге. Несколько строчек из тридцатистраничного текста были для меня особенно интересны.
Ольсен писала:
«Мне важно обрести доверие Кайла Крейга, чтобы он поверил, что я буду писать лестную книгу, подробно описывать его ловкость и блеск ума.
Основываясь на наших встречах во флорентийской тюрьме, я совершенно уверена, что смогу это сделать. Кайлу Крейгу я нравлюсь. Я уже могу это утверждать. Я знаю психологию преступника не хуже, чем кто бы то ни было.
По-моему, Кайл Крейг верит, что когда-нибудь выйдет из этой тюрьмы. Он строит планы на будущее.
Он даже дошел до того, что сказал мне, что невиновен. Возможно ли это?»
Кайл определенно одурачил ее… и что дальше? Он организовал ее убийство? Может, преступники в Вашингтоне погубили Тэсс Ольсен, чтобы почтить таким образом Крейга? Возможно ли это?
В любом случае тут наверняка существовала какая-то связь, это была одна из нескольких реальных нитей, ведущих к задержанию ПУ. Или даже Кайла Крейга.
Я снова решил пересмотреть все имеющееся в этом деле. И начал с находок в квартире Тэсс Ольсен.
Холлмаркская открытка — наконец-то я понял! Мне вспомнилось, что штаб-квартира этой фирмы находится в Канзас-Сити. Штат Канзас, город Канзас-Сити — КС.
КС — Кайл Крейг.
Тут же стали ясны еще несколько нитей.
В квартире убитой в Айова-Сити женщины была оставлена статуэтка «Разведчик». Кайл Крейг был подозреваемым в этом убийстве. «Разведчик» — знаменитая статуя, установленная в Канзас-Сити.
В кухне его матери была оставлена бутылка соуса для барбекю Артура Брайента. Артур Брайент владеет известным рестораном в Канзас-Сити.
Наконец мы сделали какой-то прорыв, даже если убийцы специально оставили нам эти нити.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
О следующем ходе ПУ мы узнали меньше чем через три дня. После того как я принял утренних пациентов — в том числе ветерана Энтони Демао: он вернулся и выказывал во время нашей беседы легкое раздражение, — я позвонил Бри в Дэли-билдинг. Мой письменный стол в Дэли был заполнен материалами по делу ПУ, но большинство их, к сожалению, оказалось связано с никуда не ведущими нитями. На тот день мы планировали перебрать все и отправить в архив ненужное, чтобы обратить свои усилия туда, где они могли принести какую-то пользу.
Сделать это не удалось.
Около половины третьего на моем столе зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал знакомый голос.
— Детектив Кросс? Это Джин Филлипс из газеты «Пост». Я хотела узнать: видели вы уже последнюю электронную почту и не хотите ли прокомментировать ее?
— Нет, не видел.
Джин раньше сообщала мне полезные сведения, поэтому я решил продолжить с ней разговор.
— Поверьте, это вам нужно знать. Может, я не буду класть трубку, пока вы проверяете входящую корреспонденцию?
Внезапно я почувствовал, что не стоит сейчас разговаривать с репортером из «Вашингтон пост» по поводу того, что увижу.
— Я перезвоню вам.
То, что я обнаружил спустя несколько секунд, потрясло меня. Сообщение от ПУ было отправлено на электронную почту мне, Бри и, похоже, почти всем отделам новостей, телеканалам и радиостанциям в округе Колумбия. Он удостоверил его, как обычно, изображением своей последней телефонной карточки, вставленным в текст.
Сообщение было написано в знакомом язвительном стиле.
«Детективы!
Думает ли кто-то, кроме меня, что вы не уделяете этому делу должного внимания? По моему подсчету, у ПУ шесть очков, у полиции — ноль. Да-да, я сказал „шесть“. Или, может, пять с половиной — поскольку эта жертва еще не совсем мертва.
Я нашел этого жалкого подражателя без вашей помощи, что было не трудно — требовалось только немного подумать, однако больше, чем думаете вы. Подозреваю, что на большее вы и не способны.
Но я сделаю для вас вот что. Через час вы получите еще одно сообщение — с адресом. Там найдете этого подражателя, и если вам повезет, он еще будет жив. Я пока не принял решения. Мертвый или живой? Мертвый или живой? Увидим.
Теперь понимаете, почему люди так боятся меня? Я превосхожу вас, и они это знают. Это ваша проблема. И всегда будет вашей. Снова и снова. В течение многих лет, потому что я планирую заниматься этим долгое время. А вы тем временем делайте то, что у вас лучше всего получается: сидите и ждите, что я сделаю дальше.
А пока…
Живите и дальше, ублюдки».
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
Бри позаботилась о том, чтобы почти все свободные полицейские машины в городе были зарезервированы. Я позвонил Сэмпсону, сказал, чтобы он ждал нашего звонка. Хотел связаться с Кицем и узнать, можем ли мы проследить, откуда поступает электронная почта, но услышал автоответчик, а у его помощника — тоже. Я отвечал на звонки суперинтенданта Дэвиса, из управления, из мэрии, а потом Наны. Сообщение ПУ уже передавали по радио. Конечно. Он оповестил всех, кого мог.
Нам сообщили с нижнего этажа, что на улице нас ждет целая армия журналистов.
В конце концов Бри и я перестали отвечать на звонки. Мы сидели в кабинете и ждали, как этому мерзавцу и хотелось. Вкладывали силы в изучение последней электронной почты, искали скрытый смысл, какие-то симптомы его душевного состояния — все, что могло нам пригодиться, лишь бы снова не прийти к неверным выводам.
Образ действий ПУ был в основном тем же. Его сообщение представляло собой особый вид маскировки — электронный, — но исходило из того же нарциссического сознания. ПУ был глубоко обеспокоенным человеком, но это не означало, что он не получал от своих действий своеобразного удовольствия.
Стрелки часов показали три.
Потом четыре.
Потом пять.
ПУ явно играл с нами, говорил понятным языком: «Здесь моя власть». Мы с Бри в конце концов начали сомневаться: поступит ли еще одно электронное сообщение.
Поступило оно в половине шестого.
Сообщение, которого мы ждали, состояло из нескольких слов. Он знал свое дело.
«Угол Девятнадцатой и Индепенденс-авеню. Сейчас».
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
У меня никогда еще так не сводило живот: во всяком случае, я ничего подобного не припомню. ПУ был самодостаточным мерзавцем, но теперь я не сомневался, что ко всякому этому делу приложил руку Кайл Крейг, и я не понимал, почему и с какой целью. Черт бы его побрал!
Поездка на угол Индепенденс-авеню и Девятнадцатой улицы представляла собой устроенный папарацци кошмар вроде того, который, возможно, стал причиной смерти принцессы Дианы и Доди Аль-Файеда в темном и жутком туннеле в Париже. Мы ехали через город по диагонали к юго-востоку, завывали сирены, и нас все время сопровождало невероятное окружение. Черт возьми, мы походили на дудочников в пестрых костюмах, за которыми гнались крысы, хотевшие сделать нашу фотографию и опубликовать ее в таблоиде «Нэшнл инкуайрер». Если они считали, что мы не будем останавливаться и штрафовать их за нарушение правил дорожного движения, то были правы.
Когда мы подъехали, на месте происшествия уже находились шесть нарядов полиции, они закрыли ближайшие перекрестки для пешеходов и машин.
Но где, собственно, место происшествия? Что здесь произошло?
Никаких явных нитей. Этот район представляет собой смесь промышленных и жилых зданий. Два ряда недавно подновленных домов тянулись по Девятнадцатой и Индепенденс от северо-западного угла. Я вспомнил, что недавно читал об этом районе в газете: здесь сплошь яркие краски и прямые углы. Дополнительный эффект для визуальной драмы, за который наверняка ухватился чертов убийца. Этот мерзавец делал фильм. Прокручивал все в своем воображении.
Новая школа Святой Колетты находилась по одну сторону улицы, здание арсенала — по другую. Требовалось охватить громадную территорию — гигантский стог, в котором роль иголки играет чье-то тело. Или, дай Бог, на сей раз жертва жива. Возможно ли это? Может, ПУ захотел сменить поступь?
Подъехало еще более дюжины полицейских машин, и я перестал их считать. Я задался вопросом: когда подъедут Киц и его люди? Нам требовались техники ФБР, вся помощь, какую возможно получить.
Первым делом мы занялись жилыми зданиями: разбились на группы по двое и стучались в каждую дверь по всей улице. Все остальное, в том числе противодействие возможным массовым беспорядкам, требовалось отложить. Сцена уже стала слишком хаотичной — телегруппы следовали за нами шаг за шагом, вели съемку со всех углов.
Вскоре один из полицейских в форме окликнул нас:
— Детективы! Здесь что-то есть. Детективы!
Бри и я побежали смотреть, что там такое. Дом был ярко-желтым, с большими окнами, выходящими на Девятнадцатую улицу. Парадная дверь была приоткрыта и сильно повреждена вокруг ручки. Было похоже, что туда недавно кто-то вломился.
— Для меня годится, — сказала Бри. — Достаточная улика незаконного вторжения. Пошли.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
Мы вошли осторожно, бесшумно, вместе с одним из местных полицейских, испуганным парнем по фамилии Дилалло. Остальные полицейские в форме остались снаружи, чтобы не пускать особенно ретивых репортеров или дерзких соглядатаев.
В доме стояла полная тишина. Воздух был застоявшимся, душным от жары — ни открытых окон, ни кондиционера. Обстановка современная, как и внешняя отделка. В гостиной слева я увидел кресло «Эймс», красный лакированный стол, в столовой за ней — сетчатые стулья. Пока никаких улик, но я чувствовал: здесь что-то произошло.
Я стал подниматься по лестнице с железными перилами и толстыми деревянными ступенями, под ногами они не издавали ни звука. Дом был очень тихим — мертвецки тихим, невольно подумал я и устрашился того, что мы могли здесь найти.
Где были на сей раз зрители? Это что, новый трюк? Устроенный специально для нас?
Куполообразный световой люк щедро пропускал солнечные лучи, и я почувствовал, как по спине ползут струйки пота.
Наверху лестница поворачивала к открытому коридору, из которого виден первый этаж. Дверь слева оказалась закрыта, в открытую, поближе ко мне, была видна пустая ванная. Во всяком случае, под этим углом зрения выглядела пустой.
Однако по-прежнему никаких людей — ни живых, ни мертвых.
Я услышал, что внизу подъехали еще полицейские, их уже образовалась целая толпа. Нервозные шепотки, разговоры по рации. Пронзительный голос Дилалло — кто-то назвал его Ричардом.
Внизу в коридоре появилась Бри. Показала знаком, что ничего не обнаружено, и я жестом пригласил ее подняться.
— Тебе одиноко? — спросила она.
— Без тебя всегда. — Когда Бри поднялась, я указал на дверь спальни: — Закрыта только она.
Я приготовился к тому, что мы могли обнаружить, и ворвался в комнату. Навел «глок» на дальний угол, повел стволом влево, вправо.
Я не понимал, что испытываю — разочарование или облегчение. В спальне не было ничего такого, чему там не место. В одном углу стояла аккуратно застеленная кровать. В открытом чулане висела женская одежда.
Черт возьми, что мы упускаем? Мы на углу Индепенденс и Девятнадцатой, так ведь?
И тут мы услышали негромкий шум быстро приближавшегося вертолета. Через несколько секунд он завис прямо над домом.
— Это на крыше? — спросила Бри.
Я поднял взгляд и только тут понял, что световой люк можно открыть.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
— Нам нужна лестница! — крикнула Бри полицейским внизу. — Срочно.
Я видел черные следы на стене, где, вероятно, стояла лестница для подъема на крышу. Но теперь лестницы не было. Кто-то ее унес.
Без нее до люка не достать, даже если б я встал кому-то на плечи.
Мы с Бри поспешили наружу — положение вещей от журналистов уже не скрывали. К первому вертолету присоединились еще два. Они кружили над домом как стервятники. Соседи, прохожие и несчетное количество репортеров теснились на дорожке и на улице. Какой помехой все это будет, когда мы доберемся до главного.
— Очистите всю прилегающую территорию, — сказал я ближайшему полицейскому. — Тут дело нешуточное. Здесь побывал ПУ!
После этого мы с Бри разделились, и я протиснулся сквозь толпу к первой телевизионной машине с радиомачтой, какую смог найти. Это была машина Четвертого канала, стоявшая перед арсеналом на другой стороне улицы.
Когда я подбежал, какая-то женщина-репортер уже что-то торопливо говорила возле нее перед телекамерой. Я прервал ее на полуфразе.
— Среди этих вертолетов есть ваш? — Я кивнул на небо.
Женщина, привлекательная пепельная блондинка лет двадцати, тут же возмутилась:
— А кто вы такой?!
Кем бы я ни был, ее оператор уже повернулся, чтобы поймать меня в кадр.
Я не стал объясняться с этой женщиной. Прошел мимо нее и открыл дверцу машины.
— Столичная полиция! — Я показал значок удивленному технику, пившему «Старбэк» за пультом управления. — Мне нужно видеть все, что заметно с вашего вертолета.
Техник сделал глоток и указал на один из экранов. На синей полоске внизу была надпись «Прямой эфир».
«Вот его зрители», — внезапно понял я.
До этого мне было любопытно, как вступит в действие очередной план ПУ. Теперь стало ясно. Это увидит каждый, кто смотрит телевизор. Мерзавец все тщательно спланировал.
Я взглянул на часы — было несколько минут седьмого, время вечерних новостей. Так вот почему убийца не спешил отправлять электронную почту!
Вертолет с камерой находился не так близко, чтобы можно было разглядеть каждую деталь на крыше, но там определенно лежал труп. Я почти не сомневался, что это мужчина: темные брюки, светлая рубашка и как будто текущая из шеи кровь. Однако лицо выглядело странно искаженным.
Неподалеку от него на крыше лежала складная лестница.
— Скажи своему оператору в вертолете, пусть даст панораму крыши, — обратился я к технику. — Прошу, поскорее.
— Не выполняй его указаний!
Молодая женщина-репортер сунула в машину голову с копной пепельных волос. Стало тесно.
— Выполняй, если не хочешь за решетку, — сказал я технику. — Я упрячу вас в камеру. Обоих.
Он кивнул и заговорил в шлемофон:
— Брюс, дай панораму крыши, ладно? Спуститесь пониже, если можно. Это требование полиции.
Ничего, кроме тела, на крыше не было видно. Во всяком случае, под этим углом обзора камеры.
— Снова на тело! — отрывисто приказала женщина за моей спиной. — Это прямой эфир.
— Алекс! — крикнула с тротуара Бри. — Мы нашли лестницу. Давай поднимемся туда.
Я взглянул на экран еще раз и увидел, что рука жертвы шевелится. Движение было легким, но заметным.
Я поспешно выскочил из машины, едва не сбив с ног мисс Четвертый канал.
— Бри! Он еще живой!
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
Я поднялся на крышу первым, затем Бри, следом за ней двое нервозных фельдшеров со «Скорой помощи». После быстрого осмотра вокруг фельдшеры бросились помогать жертве — как мы надеялись, еще живой.
Возле люка лежал деревянный настил. Дальше тянулся рубероид, и тело лежало на нем. Под солнцем от крыши шел пар. Испарения поднимались и возле тела: я увидел, что лужа крови стала значительно больше.
— Похоже, дело плохо, — простонала Бри.
— Да.
Меня особенно нервировала маска на лице жертвы. Вот почему он выглядел так странно на картинке с вертолета. На нем оказалась карикатурная маска Ричарда Никсона — такая же, что была на убийце на мемориальном парковом шоссе Джорджа Вашингтона.
— Почему я думаю, что это не подражатель?! — крикнул я на ухо Бри, перекрывая шум круживших над нами вертолетов. — Или что подражатель вообще существует?!
Она кивнула:
— Ты, похоже, прав.
Мы снова подумали одно и то же. Так называемые подражатели-убийцы представляли собой хвастовство ПУ. И сейчас мы поняли это — при телекамерах на вертолетах. Весь мир видел, как убийца и рассчитывал, что он снова одержал верх над нами.
— Он жив? — спросил я ближайшего фельдшера. С тех пор как мы поднялись на крышу, я не видел, чтобы жертва шевелилась.
— Давление крови упало. Пульс сто двадцать! — ответил он. Его партнер требовал по рации тележку для перевозки.
— Сними с него маску! — приказала Бри.
Это было легче сказать, чем сделать. Очевидно, латекс на затылке расплавился на горячей крыше. Наконец фельдшеру удалось срезать маску спереди.
Когда он снял латекс, появилось знакомое лицо.
Бри ахнула, и я схватил ее за руку, отчасти для поддержки, в которой, впрочем, нуждался сам.
Киц!
Агент ФБР, оказавший нам такую помощь с компьютером, был смертельно бледен, усеян крупными каплями пота, с закрытыми глазами.
Я опустился на колени подле Брайана Кицмиллера. Тампоны на шее не могли сдержать кровотечения. Это было печальное, ужасающее зрелище.
— Киц! — Я слегка сжал его руку. — Это Алекс. Помощь близка.
Пальцы его дрогнули, он был еще жив.
Наконец глаза его открылись, и сперва показалось, что он в растерянности.
Однако, увидев, что это я, он попытался сказать что-то. Его распухшие губы шевельнулись, но если он и издал какой-то звук, я не смог его расслышать.
— Держись, — сказал я ему. — Теперь мы с тобой. Ты поправишься. Держись, Киц.
Он снова попытался что-то сказать, но из его уст не вышло ничего внятного.
Киц дважды моргнул — казалось, с громадным усилием, — потом глаза его закатились. Фельдшеры делали свое дело, но когда появилась тележка, все было кончено.
Кица не стало. И умер он перед телекамерами, в точности как планировал ПУ.
Я повернулся к Бри. Мысль у меня лихорадочно работала.
— Киц моргнул дважды. Двое убийц?
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Прежде чем появились вертолеты полиции и телевидения, ПУ прошел по двум секциям крыши, затем быстро спустился по шатким малярным подмостям на общественную автостоянку за домом, где будет в безопасности.
Его сегодняшнее снаряжение составляли портативный компьютер и фотокамера в черной сумке на плече, но такая нагрузка была ему вполне по силам. Он оказался на высоте и определенно вошел в новую роль и в новый сюжет.
Он снял латексные перчатки, потом достал из кармана серебряную зажигалку. Через несколько секунд перчатки представляли собой ком расплавленной резины на бетоне. Пусть копы попытаются снять отпечатки и выйти на него.
Все остальное у него оставалось прежним: длинные белокурые, заплетенные в косичку волосы, светлая бородка в тон отбеленным бровям, карие контактные линзы, очки в стальной оправе и кепка бейсбольной команды «Соке», надетая задом наперед.
Он решил, что сегодня будет носить имя Нейл Стивенс. Будет фотографом из Ассошиэйтед Пресс, приехавшим из Чикаго. Фотокамера представляла собой совершенно новую «лейку». Здесь было все в порядке. Теперь он будет наблюдать, как события дойдут до высшей точки. Увидит всех игроков вблизи, проверит их реакцию в затруднительных обстоятельствах. Никто не мог бы сделать это качественнее, даже Кайл Крейг в его лучшие дни.
Когда он вышел к месту события со стороны Эй-стрит, этот квартал на Девятнадцатой улице напоминал цирк Барнума и Бейли. Он влез на бампер стоявшего автомобиля и сделал несколько снимков широкоугольным объективом — полицейских машин, растянувшихся вдоль квартала, машин «скорой помощи», грузовика спецназа на автостоянке арсенала, дюжины или больше машин радио и телевидения. Местных жителей было примерно несколько сотен. Они слонялись взад-вперед по улице, пытаясь понять, что же, черт возьми, происходит!
Узнали ли копы уже что-нибудь? Удалось им что-то понять? Вскоре все они начнут благодарить Бога, что это случилось не с ними.
Да, жалкие умишки подвергнутся вечером уничтожающей критике. Он один из лучших, разве не так? На одном уровне с Кайлом Крейгом.
Когда появились вертолеты, копы на земле оттеснили людей в безопасное место. Алекс Кросс был там, Бри Стоун — тоже. Эта дамочка становится слишком высокого мнения о себе. Наверное, пора как-то ее осадить.
Это могло бы стать очередным сюжетом.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
Нейл Стивенс, журналист из АП, теснился плечом к плечу с другими корреспондентами: все они соперничали за самый удачный снимок на той стороне дома, где был обнаружен труп агента ФБР. Разумеется, он уже сделал самый лучший снимок — лицо Брайана Кицмиллера крупным планом. Широко раскрытые глаза, кровь хлещет из шеи, как у зарезанной свиньи.
— Потрясающая сцена, правда? — обратился к нему смуглый коротышка с фотокамерой. — Невероятная история, верно? Освещаешь с самого начала?
«Можно сказать и так», — подумал ПУ.
— Я только что приехал в город, — сказал он, гнусавя по-чикагски. «Талька што приехл в гарад». Ему нравились такие детали. В них заключались мастерство и удовольствие. — Делаю материал о детективах и месте преступления. Это моя задача. Людям нравятся материалы с места преступления. Этот поворот событий просто…
— Удачное совпадение?
Убийца ответил на циничную улыбку этого человека такой же.
— Насколько я понимаю, да. Мне повезло.
— Вот они идут! — выкрикнул кто-то, и Нейл Стивенс из АП поднял фотокамеру вместе со всеми.
Дверь в доме на другой стороне улицы открылась. Детективы Кросс и Стоун вышли первыми, впереди выносимого тела. Оба выглядели обозленными — и на телефото это было хорошо видно.
Щелк! Отличный средний план двух противников. Потерпевших поражение, но не совсем побежденных. Во всяком случае, еще державшихся на ногах.
Кросс выглядел особенно злым. Его руки и рубашка были в крови Кицмиллера.
Щелк!
Еще один классический снимок.
Оба подошли к еще одному копу — Джону Сэмпсону, другу Кросса, — стоявшему на тротуаре. Стоун что-то сказала на ухо этому здоровенному болвану — щелк! — и Сэмпсон покачал головой. Очевидно, не мог поверить услышанному. Возможно, тому, что на крыше лежал Брайан Кицмиллер.
Щелк, щелк, щелк!
Стоявший рядом коротышка между тем без умолку трепал языком; несносный болтун.
— Говорят, Кросс один из наших лучших детективов. Похоже, на сей раз он слегка оплошал.
— Судя по его виду, так? — неохотно отозвался Нейл Стивенс и продолжил снимать крупным планом лица каждого из трех детективов как можно аккуратнее. Не особенно художественно, но материал хороший. Все реально.
Потом отступил слегка назад и мастерски снял всех троих на один кадр.
Щелк, щелк, щелк!
Он перестал снимать и просто несколько секунд наблюдал за их лицами через видоискатель. Прикончить в конце концов всех троих сразу? Или, может, постепенно — по одному.
Стоун.
Сэмпсона.
Кросса.
Он еще не решил. Спешить некуда — лучше наслаждаться ходом дел, а к решительным действиям приступить, когда придет время. Как бы ни складывались обстоятельства, итог будет один и тот же: труп, труп, труп. И он станет легендой — на одном уровне с самыми лучшими.
— Говоришь, только приехал в город? — Коротышка вообще не умолкал. — Значит, еще не разговаривал ни с кем из них?
— Нет еще, — ответил Нейл Стивенс. «Нет шло». — Но предвкушаю этот разговор.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ
Надежда и оптимизм прискорбно умирают всякий раз, когда происходит что-то трагическое и непредвиденное, как в данном случае. Казалось, убийство Кица открыло в моей душе еще больше пространства для ненависти. Но все, что можно было сделать, — поскорее найти убийцу или убийц и прекратить весь этот ужас.
И мы стали работать над делом еще усерднее. Для начала Бри, Сэмпсон и я остались в доме на Девятнадцатой улице до поздней ночи. Собрали, какие только могли, улики на месте преступления, но, честно говоря, толку от них оказалось мало. В доме все было чисто. Выяснилось, что владельцы дома уехали на месяц. Никто из соседей не заметил ничего необычного. Никто не видел ПУ до или после того, как он убил Брайана Кицмиллера.
Я вернулся домой около половины четвертого утра, поспал несколько часов, потом заставил себя подняться и начал все заново. Первым делом нужно было повидать родителей Кица, но я использовал утреннюю пробежку в управление для обдумывания всего, что было у меня на уме. Потом еще раз. И еще раз.
Что я упускал? Убийца совершенствовался — это было ясно: совершенствуется почти каждый успешный серийный убийца, — вопрос только как. Конечно, его методы улучшались, становились более сложными. Вот и вчера он получил все, что хотел, — не только грандиозное освещение в прессе, но даже прямой эфир.
Статус его все время растет. Вот что менялось наиболее драматично. Это мне стало ясно, когда я бежал по направлению к Моллу и легкие начинало жечь. С каждым убийством рейтинг ПУ рос, он получал над нами все больший перевес. Это означало, что время работает против нас.
Я по-прежнему думал об убийце как о мужчине, но это могло быть ошибкой. Возможно, мужчина и женщина действовали вместе, оставляя нам путеводные нити.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТАЯ
Мне казалось, что я веду двойную жизнь, — может, потому, что так оно и было. После встречи с Сэнди Куинлен в то утро я принял Энтони Демао, решив, что устрою ему как можно больше сеансов. Я все еще не знал, как обстоят дела между ними после той сцены в приемной.
И облегченно вздохнул, когда при ее уходе они не обратили друг на друга внимания. Сэнди выглядела смущенной! Энтони казался равнодушным. Я остался доволен, потому что эта связь не была нужна ни ей, ни ему. Она выглядела порочной.
Как только Сэнди ушла, поведение Энтони начало меняться. Он был явно взволнован.
Несмотря на жару, Энтони пришел в длинных брюках и камуфляжной куртке — та была плотно запахнута, когда он вошел в кабинет и плюхнулся на кушетку.
Потом Энтони встал и принялся расхаживать по комнате. Ходил он быстро, держа руки в карманах и что-то бормоча под нос.
— Что происходит? — пришлось мне спросить в конце концов. — Ты как будто взволнован.
— Так думаешь, док? Мне опять снился сон две ночи подряд. О Басре. Проклятая пустыня, война, вся эта мерзость, понятно?
— Энтони, сядь. Пожалуйста.
Он уже пытался поговорить со мной о Басре, но сказал недостаточно для того, чтобы я понял его состояние. Я догадывался, что на войне с ним случилось что-то жуткое, но не знал, что именно.
Когда Энтони в конце концов тяжело опустился на кушетку, я увидел у него под курткой выступ. Понял, что это такое, и выпрямился, сердце у меня колотилось.
— Ты вооружен?
Он положил руку на выступ.
— Пистолет не заряжен, — отрывисто ответил Энтони. — Это не проблема.
— Дай, пожалуйста, его мне. Здесь нельзя находиться с пистолетом.
Энтони, сощурившись, посмотрел на меня:
— Я же сказал: он не заряжен. Не веришь? Да и у меня есть разрешение носить пистолет.
— Только не здесь. — Я встал. — Все. Уходи.
— Нет-нет. Вот, возьми его. — Энтони полез под куртку и вытащил «Кольт-9». — Бери эту треклятую пушку!
— Медленно возьми его за рукоятку двумя пальцами. Положи на журнальный столик. Другую руку держи на месте.
Энтони уставился на меня как-то по-новому, словно только сейчас что-то понял.
— Ты что, коп?
— Делай то, что я попросил, ладно?
Он положил «кольт» на журнальный столик. Убедившись, что пистолет не заряжен, я запер его в ящик стола. Сделал вдох и медленно выдохнул.
— Итак, хочешь рассказать мне о своем сне? О Басре? Что там с тобой произошло?
Он кивнул. Потом начал говорить — и снова расхаживать по комнате. Но по крайней мере был безоружен.
— Он начался как всегда… этот сон. По нас открыли огонь, и я бросился в траншею. Как всегда. Только на этот раз я был не один.
— Ты говоришь о Мэтте? — спросил я. Мы уже дошли до Мэтта в рассказах о его сне.
— Да, он был там со мной. Нас было только двое. Мы отбились от своей части.
Мэтт являлся его другом, я уже слышал о нем. Они вместе водили грузовик с боеприпасами, но, кроме этого, я ничего не знал.
— Он был изувечен, док. Обе ноги были разорваны в клочья. Мне пришлось тащить его за руки. Больше ничего я поделать не мог.
Он уставился на меня, прося взглядом о помощи.
— Энтони, ты говоришь о своем сне или о том, что действительно тогда произошло?
Тут его голос понизился до шепота:
— В том-то и дело, док. Кажется, я говорю о том и другом. Мэтт вопил, как дикое раненое животное. И когда я услышал этот вопль во сне, мне показалось, что я слышал его раньше.
— Мог ты помочь ему?
— Нет, в том состоянии Мэтту не мог бы помочь никакой медик.
— Так. Что было дальше?
— Мэтт начал говорить: «Я не выживу. Я не выживу». Снова и снова. И все это время по нас стреляли со всех сторон. Не знаю, наши или иракцы. Деваться нам было некуда — ноги у него изорваны в клочья, внутренности вываливаются. А потом он начал говорить: «Убей меня. Убей. Пожалуйста».
Я видел, что Энтони погружен теперь в этот сон, в ужас того, что произошло с ним на войне. И не перебивал его.
— Он достает свой пистолет. Едва может держать его, плачет, потому что не может застрелиться, а я плачу, так как не хочу, чтобы он стрелялся. А минометы бьют со всех сторон. Все небо освещено как Четвертого июля.
Энтони потряс головой и умолк. В глазах его стояли слезы. Я подумал, что понимаю: у него не было слов, чтобы описать это.
— Энтони, ты помог Мэтту покончить с собой?
По его щеке скатилась слеза.
— Я положил руку поверх его руки и закрыл глаза… потом мы выстрелили. Вместе. — Энтони уставился на меня. — Ты веришь мне, правда, доктор Кросс?
— Я должен верить, разве не так?
— Не знаю, — сказал он, и в глазах его вспыхнул гнев. — Ты доктор. Ты должен знать разницу между дурными снами и реальностью. И знаешь, так ведь?
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ
Во время нашего очень странного и странно напряженного сеанса Энтони Демао спросил, не коп ли я, и я не ответил ему. Теперь я сам толком не знал этого. Я по-прежнему помогал столичной полиции, но мое положение было особым. Наверняка я знал одно: я никогда не работал усерднее над делом — а оно с каждым днем казалось все более сложным.
К нашей общей досаде, хотя при таких обстоятельствах это дело обычное, руки у нас были связаны расследованием смерти Брайана Кицмиллера. Киберотдел в Бюро обещал в скором времени новый контакт и полную информацию обо всем, что делал Киц незадолго до смерти, но за этими словами чувствовалось, что в ФБР считают, будто мы виноваты в смерти их сотрудника.
Вот почему Сэмпсон и я на другой день появились на пороге Бет Кицмиллер в Силвер-Спринге, штат Мэриленд. Нам не хотелось беспокоить эту семью в горе, но у нас не было выбора.
— Спасибо, что позволили нам приехать, — сказал я Бет, когда она впустила нас в дом.
Лицо ее было осунувшимся, она выглядела смертельно усталой, но в голосе звучали сила и решительность.
— Брайан погиб, разыскивая этого ужасного, ужасного человека. Делайте все, что нужно. Оставайтесь здесь сколько нужно. Алекс, нам нужно довести это дело до конца. Нужно мне. И моим детям.
Шестилетняя Эмили стояла на верху лестницы и молча смотрела на нас широко раскрытыми глазами. Мужественная девочка, но при виде ее у меня сжалось сердце.
— Мы хотели бы заглянуть в его кабинет, — сказал я Бет. — Я знаю, что он много работал дома.
«И если у кого-то пересеклись пути в Интернете с убийцей, то у Кица», — подумал я, однако не сказал этого вслух.
— Само собой. Сейчас покажу вам его берлогу.
Бет повела нас через несколько раздвижных дверей в заднюю часть уютного особняка колониальной архитектуры, которого Киц больше не увидит. Окна его кабинета выходили на задний двор с качелями и зарослями подсолнухов. Жизнь продолжается. Во всяком случае, для кое-кого. Правда, не для Кица.
Бет встала в дверном проеме.
— Не знаю, найдете вы что-то нужное или нет, но, пожалуйста, ищите где вздумается. Запретных мест нет в нашем доме.
— Это единственный компьютер, которым он пользовался здесь? — спросил Сэмпсон, севший за большой загроможденный письменный стол. Я обратил внимание, что система на удивление простая, только центральный процессор и монитор.
— У него был портативный компьютер из Бюро. Однако я сомневаюсь, что он здесь. Мне он нигде не попадался.
Я поглядел на Сэмпсона. Мы не нашли портативного компьютера ни в кабинете Кица, ни в его машине.
— Вы знаете пароль? — спросил я у Бет.
Она глубоко вздохнула:
— Попробуйте «Гамми уорм». Брайан иногда им пользовался. — Бет робко, страдальчески улыбнулась. — Он так называл Эмили. Иногда и меня.
Сэмпсон отстукал «Гамми уорм».
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ
Это был пароль Кица — по крайней мере на домашнем компьютере, — и пока Сэмпсон интенсивно работал на клавиатуре, я рылся в ящиках стола.
Я обнаружил толстую стопу незаконченных дел, большая часть их касалась серийных убийств и представляла собой ксерокопии оригинальных материалов. Мне стало любопытно, приносил ли он эти «неразрешенные» копии с работы. Киц был фанатом подобных вещей и даже слегка одержимым, но это отчасти и делало его таким хорошим специалистом. Разумеется, мне пришло на ум: Киц служил в ФБР, и Кайл Крейг — тоже. К сожалению, такой ход мыслей делал подозреваемым и меня.
О первом деле, в которое заглянул, я слышал раньше. Кто-то вламывался ночами в загородные мэрилендские дома и душил женщин в постели. Никаких краж, никакого вандализма — только жестокие убийства. Их на протяжении пяти месяцев было три, по одному на каждой седьмой неделе.
В следующем деле под кодовым названием «Картограф» вкратце обрисовывалась серия убийств из одного и того же пистолета. Жертвами, очевидно, оказывались случайные люди — объединяло их только место проживания. Убийства, пока что их было четыре, совершались на уличных перекрестках, стрельба велась по прямой линии, идущей через северо-запад округа Колумбия.
Потом я нашел досье, которое Киц составил на Кайла Крейга. Оно включало в себя даже сведения о том, как я взял Кайла. Киц использовал все старые дела Крейга, в том числе расследование, ведущееся в то время, когда он был арестован.
Когда я нашел дело ПУ, там были в основном старые сведения об убийствах на территории Вашингтона — карты местности, копии сообщений об убийствах, результаты лабораторных анализов, протоколов допросов. Почти ничего нового или полезного. И ничего, связывающего напрямую ПУ с Крейгом.
— Как дела у тебя? — спросил я Сэмпсона. — Нашел что-нибудь? Хорошее или плохое?
— Здесь много материала. У него есть «Текнорати», «Блогдекс», «Пабсаб»… Алекс, это следящие программы. При нужной настройке он мог найти любого, кто высказался в блоге или вошел на чужой сайт.
— Ну и как нам выяснить, что было известно Кицу? Где он это хранил?
Сэмпсон побарабанил пальцами по столу.
— Можно просмотреть его интернет-историю, возможно, есть сайты, на которые он часто заходил. Пожалуй, начну оттуда. — Через несколько минут Сэмпсон внезапно откинулся на спинку кресла Кица и свистнул сквозь зубы. — Черт побери, Алекс! Иди сюда.
Я уставился на экран через его плечо.
— Знакомо выглядит? — спросил он. — Надеюсь, что да.
Сэмпсон вывел длинный перечень сайтов. Названия многих мне были уже знакомы, но не они привлекали мое внимание. В дополнение к сайтам с названиями перечень включал в себя десятки номеров. При более внимательном взгляде я увидел, что это на самом деле один номер, повторяющийся снова и снова, разделенный по-разному точками и слэшами.
«344.19.204.411
34.41.920.441/1
34.419.20.44/11
344.192.04.411…»
Перечень продолжался и после цифр на экране, но мы нашли интересующий нас таинственный номер — с почтовой сумки в музее.
— Алекс, это ай-пи-адрес. Веб-сайт. Во всяком случае, Киц, видимо, считал так.
— Почему он не сказал нам об этом? Сэмпсон, что здесь происходит?
— Может, не нашел нужной комбинации. Может, еще не искал. Или сайт был бездействующим.
— Существует только один способ все выяснить. Давай начнем сверху и дойдем до конца перечня.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ТРЕТЬЯ
Бри Стоун стояла совершенно одна на крыше дома на Девятнадцатой улице, глядя на лужицу крови Кицмиллера, превратившуюся под палящим солнцем в черное, покрытое трещинами пятно. В голове у нее возникали ненужные вопросы: «Киц, ты очень страдал? На тебя напали неожиданно? Была у тебя возможность сопротивляться? Хоть какая-то? Знал ты, кто это сделал?»
Это были неизбежные вопросы, человечные, но для данного расследования ненужные. Ей требовалось сосредоточиться на методах убийцы, а потом найти все улики, какие он мог оставить.
Вечером приедут биотехники для очистки «желтого дома». Владельцы его должны вернуться на другой день. Это был последний осмотр, ее последний шанс найти какую-то улику, которую вскоре уничтожит повседневная жизнь.
Все указывало на то, что убийца поднялся через световой люк и спустился по малярным подмостям позади дома. Осмотр трупа Кица выявил ссадины на руках и волокна на рубашке — следы веревки, на которой его поднимали. В крови обнаружили несмертельную дозу хлоралгидрата — это указывало на то, что он был без сознания: пока что единственная хорошая новость.
Следов крови в доме не обнаружено. Горло Кицу перерезали здесь, на крыше, незадолго до появления полиции. Убийца, видимо, имел возможность рассчитать время.
«Этот мерзавец решил позвонить в последнюю минуту. Он все спланировал, в том числе и смерть Кица вскоре после нашего приезда».
Бри прижала к затылку костяшки пальцев. Пульсирующая головная боль, с которой она проснулась, никак не проходила. И надетая на ней темная рубашка представляла собой неудачный выбор. Она уже вся пропиталась потом.
Бри пошла к подмостям, мимо кучи сигаретных окурков, которых раньше там не было: это означало, что кто-то сюда приходил. Алекс называл таких «психотуристами», жалкими подонками, которых привлекают сцены серийных убийств. И черт возьми, это было, пожалуй, наиболее сенсационное дело за последние десять лет, к сожалению для всех причастных к расследованию.
Бри посмотрела с крыши вниз. Автостоянка в это время дня была почти пустой. Именно на ней обнаружили белую «камри» Кица.
Убийца либо ушел пешком, либо его ждала машина.
То есть… если вообще покинул место преступления.
Покинул ли?
Или остался понаблюдать, набраться воспоминаний?
Всегда, совершая преступление, он потом слонялся поблизости?
Это убийство он совершил втайне — интересное отклонение для ПУ. Его аудитория, правда, оказалась на сей раз очень большой, но и более абстрактной — где-то у телевизоров. Бри задалась вопросом: хотелось ли — требовалось ли — ему повидать «живых» зрителей, собравшихся на Девятнадцатой улице? Она была готова биться об заклад, что этот мерзавец так и сделал.
А женщина, которая была его сообщницей в Балтиморе? Она находилась здесь? Принимала во всем участие с самого начала? Что их объединяет? Они любовники? Бывшие пациенты какой-то психиатрической больницы? И что связывает их с Кайлом Крейгом?
Бри села на край крыши, потом наконец спустилась по подмостям, осторожно, потому что ощущала легкую слабость — слишком много стресса, мало сна и мало Алекса. Через несколько секунд она была на земле.
Оттуда Бри заставила себя идти по наиболее вероятному пути убийцы, по переулку до Эй-стрит, потом обратно к Девятнадцатой.
Теперь там было тихо, особенно по сравнению с позавчерашним днем. Перед домом стояла одна полицейская машина. Хауи Пирсолл, полицейский, привезший ее сюда, находился на пассажирском сиденье. Хауи — ее друг, хороший человек, только не самый честолюбивый на свете.
Приезд вместе с ним был предосторожностью, но Бри не воспринимала ее всерьез. Скорее она защищала бы Хауи, чем наоборот. Увидев, что подходит начальство, он встал, выпрямился и что-то стряхнул с рубашки.
— Вольно, рядовой. Обойдемся без этого. Извини, Хауи, что я так долго.
— Как там дела?
— Хауи, там нет никаких дел. Подожди, я сейчас вернусь.
Она пошла по дорожке и сорвала с двери полицейское объявление. С местом преступления покончено.
— Прошу прощения, детектив! — Человек на газоне позади нее появился словно бы из ниоткуда. Что он делал здесь, черт возьми? — Я Нейл Стивенс из АП. Хотел задать вам несколько вопросов.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ЧЕТВЕРТАЯ
Нейл Стивенс, вернее, ПУ, хотел расстрелять Бри Стоун прямо перед домом. Выхватить из-под жилета «Магнум-357». Бам! Тупая женщина-детектив лежит на дорожке мертвой. Потом шлепнуть и вяло слоняющегося у машины копа в форме.
Но нет. Это не было даже репетицией, тем более представлением. Однако может быть сюжетной основой на будущее. И легким развлечением. Как-никак детектив Стоун была холодной красоткой. И любовницей Алекса Кросса. Отлично! Для него это было важно.
Стоун продолжала идти к машине.
— Заявлений делать не буду, — сказала она, даже не взглянув на него.
Важная стерва, притом посредственный детектив! Это ясно. Копы большой опасности не представляют. Разве что коллективно.
Он придвинул к груди висевшую на ремешке «лейку».
— Тогда снимок по-быстрому?
Больно нужна ему эта фотография. ПУ хотелось, чтобы Стоун увидела его — в той роли, которую он играл сегодня. В роли Нейла Стивенса.
Теперь его зрителем была Бри Стоун. Но она даже не смотрела на него. Подняла руку и села в машину — так обращаются с марионеткой.
— Вперед, — сказала она копу за рулем, и они отъехали от бровки. Конец интервью.
Нейл Стивенс крикнул ей:
— Выдался скверный день, детектив Стоун?!
Это требовалось по роли — прощальный выкрик бесцеремонного журналиста. Он не был даже уверен, что она его слышала, пока полицейская машина внезапно не затормозила. Потом проехала несколько футов к тому месту, где он стоял.
Бри Стоун вылезла и быстро оглядела его. Теперь она обращала на него внимание. Но хорошо ли это?
— Как, вы сказали, ваша фамилия? Я не расслышала.
— Стивенс. Из Чикаго. Ассошиэйтед Пресс. — Сейчас самым худшим было бы отступление. Поэтому он подошел поближе. Так поступил бы Нейл Стивенс — по сюжету. — Я оставил вам сегодня утром сообщение на автоответчике. — Он не оставлял. — Собственно, я надеялся сделать материал о вашей группе, пока нахожусь в Вашингтоне.
Он делал это искусно, но положение его становилось неважным. Логика слегка хромала, не казалась ему безупречной.
Стоун, должно быть, тоже так подумала.
— Можно взглянуть на ваши документы?
Что делать теперь? Он подошел еще ближе и протянул удостоверение. Уголком глаза он видел другого копа — обе руки по-прежнему на руле. Пистолет Стоун лежал в кобуре на правом бедре, рядом со значком. Она у него в руках — в этом он не сомневался. Он мог убить ее прямо здесь, прямо сейчас. И знал, что сделать это нужно.
Она снова взглянула на него, лицо ее было более спокойным, чем прежде.
— Что ж, ладно. Можно по-быстрому съездить в управление. Я представлю вас тем, кто там будет. Что скажете?
Говорила она почти убедительно. «Ты едва не одурачила меня, детектив». Но по ее тону ПУ понял все, что ему нужно, а главное — что ему нужно действовать, иначе он сгорел.
Он ударил кулаком Бри Стоун по виску. «Черт, крепкая голова для женщины». Выхватил из кобуры ее «глок» и выстрелил в другого копа прямо через окошко. Потом для верности выстрелил в обмякшее тело еще раз. И снова повернулся к Стоун.
Она лежала, явно сильно травмированная, но в сознании. Одна ладонь была прижата ко лбу, между пальцами сочилась кровь. Бри пыталась дотянуться до него. Он поддел ее ногой и перевернул на спину.
— Не двигайся! — прокричал ей в лицо. Он вытянул руку с пистолетом, дуло находилось в нескольких дюймах от ее глаз. — Посмотри на меня, Бри. Вспоминай мою гнусную рожу. И при каждом воспоминании будешь сознавать, какая ты бестолочь. И ты, и твой главный любовник Алекс Кросс. Ты же сейчас встретилась с ПУ.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЯТАЯ
Я помчался, чтобы находиться вместе с Бри, в палату неотложной помощи больницы Святого Антония — именно там мою жену Марию объявили мертвой, и я не мог прогнать эту жуткую, отвратительную мысль. Когда я вошел туда, Бри накладывали швы. Сказали, что пришлось чуть ли не силой тащить ее в палату. К сожалению, Хауи Пирсолл был мертв. Убит еще один полицейский.
Бри начала говорить, как только увидела меня:
— Алекс, он совершил сегодня большую ошибку. Этого не должно было произойти, я уверена.
— Он не ожидал увидеть тебя там? Я так не думаю. Но быть полностью уверенными в этом нельзя. Он действует по плану, так ведь?
Бри скривилась от боли при накладке шва. Врач посмотрел на меня, прося взглядом помощи, но она продолжала говорить.
— Однако он использовал эту ситуацию наилучшим образом. Алекс, он насмехался надо мной. Смотри, какую роль он играл — репортер из АП. Представился как Нейл Стивенс. Есть что-то в этом имени? Или в том, что на сей раз он играл роль репортера? Сказал, что он из Чикаго.
— Давай поговорим, когда со швами будет покончено. — Я сжал ее руку.
Бри молчала несколько секунд, потом выпалила:
— Знал ты, что Хауи Пирсолл только что женился? Две недели назад. Жена — учительница в специальной школе.
Я кивнул, пытаясь установить молчание, пока врач не закончит работу.
— Алекс, я больше никого не видела. Там не было никакой женщины. Может, она была разовой соучастницей. Отвлечением. Эй, пожалуйста, осторожнее с этой вязальной иглой!
— Извините, детектив, — сказал врач.
— Не извиняйтесь. Будьте поосторожнее.
Потом мы с Бри разговаривали, сидя в вестибюле.
Мне нужно было сказать ей кое-что такое, чего она явно не хотела слышать.
— Бри, это дело приняло новый оборот, о чем мы знаем. Раз он не убил тебя сегодня, то лишь потому, что это не входит в его план, который он уже составил, в ту роль, которую он намерен сыграть. Мне будет спокойнее, если ты не станешь работать одна до завершения этого дела.
— Алекс, в том доме я была не одна. Я поехала туда с другим полицейским. Он теперь мертв.
— Угу. Понимаю. Извини, что говорил снисходительно. Должен сказать еще кое-что. Я хочу, чтобы ты пожила вместе с нами…
— Нет. Спасибо, Алекс, но я отказываюсь. Не буду переезжать из-за него. Я уже видела этого сукина сына. Мы возьмем его. Уверяю тебя: его конец близок — в огне, если это будет зависеть от меня.
Я вздохнул: сколько раз я говорил то же самое, что и она? Я, собственно, и ожидал, что Бри ответит примерно таким образом. И слишком уважал ее, потому даже не намекнул, чтобы она отошла от данного дела. Все равно последовал бы отказ.
— Алекс, у меня все в порядке. Я здорова. Спасибо, что приехал. Только пошли отсюда. Люди в больницах умирают.
Когда мы шли к моей машине, позвонил Сэмпсон. Голос его звучал возбужденно.
— Алекс, мы нашли этот ай-пи-адрес. Думаю, он был недавно создан. Этот человек открыл новый вебсайт.
— Господи, ты не шутишь? Сейчас отвезу Бри домой и сразу же помчусь туда.
— Прошу прощения? — Бри уже смотрела на меня. — Что бы там ни было, я еду с тобой. Точка. Конец дискуссии.
— Сэмпсон, сейчас мы приедем.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ
Когда мы приехали, в отделе расследования убийств оказалось необычайно тихо — там практически никого не было. Я знал, что почти все работают в городе, ищут ПУ или по крайней мере ведущие к нему нити.
— Бри, как дела?
Сэмпсон встал, уступая ей место, но она осталась стоять, упрямо, твердо. Скала.
— Отлично. Лучше быть не может, Большой человек. Что ты нашел?
Сэмпсон рассмеялся над ее бравадой, затем и мы присоединились к нему.
— Новые хиты этого типа, — объявил Джон. — Давайте покажу вам последний.
Мы смотрели на экран с выведенным новым сайтом. На нем был тот же заголовок, что на прежнем: «МОЯ РЕАЛЬНОСТЬ» — большими белыми буквами на черном фоне.
— Дайте мне шанс, — негромко сказала Бри. — Я смешаю этого гада с дерьмом. Как только увижу.
— Бри, Бри, Бри, — пробормотал я и умолк.
Взяв мышь, я стал прокручивать сайт. На сей раз вместо блога или какого-то текста были одни изображения. Они располагались в две колонки: фотографии известных убийств, его «роли» слева — и соответствующие жертвы справа. Два верхних представляли собой изображения мнимого иракца с видеопленки. За ними шел кадр с Тэсс Ольсен на четвереньках, с застегнутым на шее красным поводком.
Дальше шел ряд фотографий человека, похожего на профессора из «Секретных материалов» из Кеннеди-центра, и фотография Мэтью Джея Уокера, но с зеленым «X» на лице.
Потом появился мнимый подражатель в маске Ричарда Никсона — и две фотографии молодых людей, которых он убил на мосту через парковую дорогу.
Фотография Абби Курлеве представляла собой семейный снимок, показанный во всех выпусках новостей: рядом с женщиной улыбались муж и маленький мальчик. Этот снимок видели во всем мире.
Две последние фотографии оказались зернистыми, нечеткими, но детали все же можно было разглядеть. Бри узнала репортера «Нейла Стивенса» даже в надвинутой на глаза кепке «Соке».
Затем появился Киц.
Глаза и рот его открыты, на подбородке алеют капли крови. Снимок был, очевидно, сделан после того, как было перерезано горло, но до того, как на лицо убийца надел резиновую маску. Мы смотрели на умирающего Кица.
Бри ударила кулаком по столу:
— Черт возьми, чего он хочет?! Это его представление об известности и славе? — Она повернулась и вышла из кабинета. Лучше пусть выпустит пар здесь, чем где-то еще. Я слышал ее шаги, потом бульканье кулера. — Дайте мне минутку! — крикнула она из коридора. — Алекс, я отлично себя чувствую. Просто слегка не в себе.
Сэмпсон толкнул меня в плечо:
— Давай дальше. — Внизу страницы был еще один кадр с прежнего сайта: изображение телевизора с мелькающими на экране помехами. Телевизор был больше прежнего, в остальном выглядел таким же. Под ним надпись «СКОРО ПОЯВЛЮСЬ». — Мерзавец! — выпалил Сэмпсон. — Теперь он все время бросает нам вызов.
Я решил, что этот кадр принесет новое изображение или видео, но вместо этого компьютер открыл бланк исходящей электронной почты. Он был адресован . Очевидно, данный адрес было невозможно проследить, как и все, что этот мерзавец делал.
Бри вернулась и, встав позади меня, стала массировать мне шею и плечи.
— Я вышла из себя. Больше этого не повторится.
— Повторится. Что думаешь об этом? — Я кивнул на экран.
— Что ж, по крайней мере это прямая связь. Мы надеялись на нее, так ведь? С другой стороны, ответ будет означать, что мы по-прежнему играем в его игру. Но может, ответить нужно.
— Сэмпсон?
— Похоже, сейчас мы больше выигрываем, чем теряем.
Я отстукал на клавиатуре первое, что пришло в голову:
«Твой конец близок, жалкий кусок дерьма».
— Алекс? — укоризненно произнесла Бри.
Я уже стирал эту надпись, но по крайней мере рассмешил их. Решил попробовать что-то иное.
Я отстукал:
«Чего ты хочешь?»
Потом откинулся на спинку стула и взглянул на экран.
— Просто. По существу.
— Отправляй, — сказала Бри. — Это законный вопрос.
И я нажал «отправить».
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО СЕДЬМАЯ
Следующая задача была совершенно ясна нам троим: надо привлечь к работе над новым сайтом киберотдел ФБР. Теперь нашим контактом стала Анджали Патель, крохотная женщина от силы пяти футов ростом, с суровыми серыми глазами. Замена Кицу. Мне стало любопытно: долго ли Анджали думала о том, что человек, делавший работу, которую теперь выполняла она, убит?
Мы встретились с ней в ее кабинке на втором этаже здания имени Гувера. На двух экранах перед ней был новый сайт ПУ, и, разговаривая с нами, она управляла им с портативного компьютера.
— Вот такое положение, ребята. Имени «ПУ» нет нигде в его коде, в том числе в метатегах, которые вывели поисковые устройства. Видимо, потому его до сих пор никто не нашел.
— Пока это остается в таком виде, нужно держать сайт включенным, — сказала Бри. — У нас ведется потенциальная связь, ее нельзя нарушать без крайней необходимости.
Уяснив это, Патель продолжала работать.
Через несколько минут она подняла взгляд от компьютера.
— Ребята, здесь вот еще что. Этот сайт представляет собой гибрид в некотором роде. Большая часть содержания была отправлена по обычной программе пересылки файлов, но два изображения, здесь и здесь, — она с помощью мыши обвела кружками фотографии Кица и его убийцы, — отправлены в Интернет с помощью мобильного телефона.
— Его легче проследить? — спросил я с надеждой.
— В этом конкретном случае — да.
Она показала нам листок бумаги. На нем было сообщение «Веризон» с адресом регистрации: «в Бэббе, Монтана».
— Может быть, в конце концов он сделал ошибку. Говорит вам что-нибудь имя Тейлор Белл?
— А должно бы? — спросила Бри.
— Не обязательно. Я просто подумала, что надо сообщить его вам. Телефон, которым пользовался ПУ, очевидно, был украден.
Патель начала поворачиваться снова к компьютеру.
— Минутку! — сказал я.
Я смотрел на сообщение «Веризон».
— Эта фамилия — Белл. Я вел одно дело, когда еще служил в Бюро. По убийствам в Лос-Анджелесе. Оно носило кодовое название «Мэри Смит». Или «Мэри, Мэри».
— Да, я его знаю, — кивнула Патель. — Убийства в Голливуде. Актеров, продюсеров и людей, связанных с кино. Собственно, тогда я впервые услышала о вас.
— Преступником в этом деле был некий Белл. Майкл Белл. Он убил нескольких невиновных людей, а потом едва не убил меня. Как быстро сумеете найти сведения об известных живых родственниках Майкла Белла? — спросил я Анджали. — Я знаю, что у него были дочери.
— Это не должно составить труда.
— И нужно отправить кого-то в дом этого Тейлора Белла в Монтане. Узнать, дома ли он, — внесла предложение Бри.
— Почему ты думаешь, что его не будет? — спросил Сэмпсон.
Бри уже набирала номер на сотовом телефоне.
— Может, потому, что Тейлор Белл здесь, в Вашингтоне.
Анджали предоставила нам несколько свободных столов, и мы с Сэмпсоном выбрали разные нити. Он быстро нашел пятерых Тейлоров Беллов в округе Колумбия, трое из них жили в городе. Было сомнительно, что убийца зарегистрирован здесь, но проверить все-таки следовало.
Я вошел в программу статистики о преступлениях. Сведений по Тейлору Беллу, или Тай Беллу, не было по крайней мере в течение пяти последних лет.
Едва я дошел до этого, как вернулась Бри, все еще прижимая телефон к уху.
— На связи полиция штата Монтана. Догадываетесь, кто исчез три месяца назад? Намекаю. Фамилия рифмуется со словом «беспредел».