ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ

Теперь они были великолепны. Поистине.

Меньше всего ожидали появления Кайла Крейга на Елисейских полях, но он находился в Париже, возможно, его самом любимом городе на свете. Определенно входящем в первую тройку. С Римом и Амстердамом. Может быть, Лондоном. Он полагал, что сейчас вновь испытывает жгучую тоску по свободе, желание совершать неожиданные поступки, удовлетворять любую прихоть, в конце концов — убивать снова. Пытать. Выражать свою ярость новыми способами.

Последние несколько вечеров он ужинал в лучших ресторанах мира — «Тейлеван», «Ле Сек» в отеле «Георг V», находящемся рядом с отелем «Принс де Галле», где он остановился. Каждый ужин обходился ему не дешевле четырехсот евро, но его это нисколько не заботило. Денег у него было более чем достаточно, и разве не для этого существуют «каникулы»? Отдохнуть от работы, от крысиных гонок, убийств. Дать себе время подумать, составить планы.

В этом отношении отель «Принс де Галле» был для него самым подходящим местом. Этот отель находится на живописной авеню Георга V, всего в нескольких кварталах от Елисейских полей. Он очень красивый — преимущественно в стиле ар деко, с великолепными люстрами, лучше которых нигде не увидишь. Но особенно ему нравился бар «Ридженси» в английском стиле, там много кожи, черного дерева и бархата. Некогда в этом отеле останавливался Элвис Пресли, теперь там обитал Кайл Крейг.

Утром можно было ходить по музеям — его любимыми были музеи Орсе и Оранжери, где выставлялись импрессионисты. Может, сегодня он еще пойдет в Лувр, посмотреть только «Мону Лизу», и совершит долгую прогулку вдоль Сены, где будет много думать — и кое-что планировать.

Одно решение Кайл принял твердо: он не позволит ПУ сделать Алекса Кросса своей добычей. Нет, Алекс Кросс принадлежит ему, как принадлежит и семья Кросса — Нана, Дженелла, Дэймиен и маленький Алекс-младший. Этот план владел его умом не один год.

И возможно, только возможно, он прольет немного крови до того, как покинуть Париж. Это его искусство, такое же прекрасное и значительное, как все созданное так называемыми старыми мастерами. Он новый мастер, разве не так? Безупречный для этого варварского века. В духе времени. Никто никогда не делал этого лучше — уж ПУ определенно.

Кайл увидел хорошенькую молодую женщину в облегающей серой блузке, черной юбке и высоких сапожках, с длинными золотисто-каштановыми волосами. Она подметала тротуар перед маленькой картинной галереей. Взад-вперед, взад-вперед — очень расторопная женщина. И слишком привлекательная, чтобы работать метлой.

Поэтому Кайл остановился у галереи, вошел внутрь — и она предоставила ему возможность осматриваться несколько минут. Совершенно независимая — истинная француженка. Неудивительно, что он так обожает Францию.

Наконец она появилась рядом с ним:

— Вам нужна помощь?

Кайл улыбнулся, и глаза его вспыхнули. Он заговорил с ней по-французски:

— Вы детектив? Меня выдают одежда, прическа?

— Нет, как ни странно, обувь.

Он засмеялся:

— Вы говорите это из духа противоречия.

Наконец засмеялась и она.

— Возможно.

— Это не смешно, — сказал он ей потом. Это было не смешно. Он убивал ее больше часа. А затем использовал ее метлу — не обычным способом, не для подметания, метловищем вперед.

А потом баснословный прощальный ужин в «Ателье де Жоэль Робушон».

Аххх, Париж! Чудесный город.

 

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТАЯ

Эта связь с Монтаной была большим прорывом в деле — если повезет, — тем самым, в котором мы нуждались. Сведения о Тейлоре Белле начали скапливаться быстро. Он был братом покойного Майкла Белла. В то время как Майкл пытался сделать карьеру актера в Голливуде, Тейлор зарабатывал на жизнь, будучи проводником на реке и мастером на все руки; жил он в Скалистых горах, в хижине, которую построил сам. В городке Бэбб с населением в пятьсот шестьдесят человек у него была репутация тихого, вполне приличного человека, не то чтобы нелюдимого, но большей частью предпочитавшего одиночество. О какой-то постоянной спутнице жизни не сообщалось.

Более существенным было то, что Тейлор унаследовал от брата почти миллион долларов, жил на эти деньги около полугода, потом закрыл счет и получил несколько десятков подписанных кассиром чеков на разные суммы в последний день, когда его видели в Монтане. В чем тут было дело? И где Тейлор теперь?

Бри, Сэмпсон, Анджали и я устроили селекторное совещание с ведомством шерифа округа Глейшер; в нем принимал участие старший агент Кристофер Форрест из отделения ФБР в Солт-Лейк-Сити; Джон Эбейт, старший агент по делу ПУ здесь, в Вашингтоне, тоже присоединился к нам.

— Каково состояние вашего дела по розыску без вести пропавшего человека? — спросил Эбейт по громкой связи.

— Дело, разумеется, открыто, но я бы не сказал, что оно движется. Этот человек либо мертв, либо скрывается. — У заместителя шерифа из Монтаны Стива Миллза неожиданно оказался английский акцент. Ну и что из того?

— Форрест, чем располагаете вы? — властно спросил Эбейт. — Сообщите нам о Белле все, что можете.

— Насколько мы знаем, он порвал связь с миром. Его счет в «Верзон» заранее оплачен в декабре, включая минуты, которые он не использовал, непонятно по какой причине. И есть кредитная карточка «Виза», совершенно неиспользуемая.

— В его распоряжении было около миллиона долларов, — напомнил Сэмпсон.

— Из хижины он взял всего несколько вещей, — снова заговорил Миллз, — телефон, бумажник, кое-что из одежды. Да и оставил не так уж много. Он жил просто. Уединенно и все такое.

— Мне он кажется не похожим на человека, который пользуется сотовым телефоном, — сказал я.

— Альтернатива этому — проводной телефон дома, — заметил Миллз. — Я тоже сомневаюсь, чтобы он много пользовался сотовым.

— Так вот, кто-то им пользовался. — Патель посмотрела на лежавшее перед ней сообщение. — Вчера, в два часа дня.

— Кто-то? — переспросил Кристофер Форрест. — У вас есть причина полагать, что это не он?

— Нет. Просто у нас нет веских доказательств, что это он, — ответила Бри.

— Очень странное стечение обстоятельств, если не он, — удивился Миллз. — Вам не кажется?

— Согласна. — У Патель это прозвучало слегка раздраженно: она потеряла счет проведенным на работе часам.

— Что еще скажете о Белле? — спросила Бри. — Когда мы сможем получить его фотографию?

— Получайте, — ответил Форрест. — Я только что отправил ее вам.

Нажав несколько клавиш, Патель вывела изображение водительских прав Тейлора Белла и перевела на экран зала для совещаний.

Я вспомнил, что встречался с его братом в Калифорнии, и первым моим впечатлением было — лесоруб, но подделывающийся под калифорнийских рок-музыкантов. Тейлор ни под кого не подделывался. Его каштановые волосы и густая борода были косматыми, но не неряшливыми. В правах указывались рост — шесть футов три дюйма — и вес — двести двадцать фунтов.

— Как думаешь, Бри? Узнаешь его? Может, он быть тем репортером из АП?

Она, сощурившись, посмотрела на права и, помедлив, ответила:

— Может он так изменить внешность? Да, вполне вероятно. Тот репортер был высоким. Возможно, шесть футов три дюйма.

— Что говорит тебе интуиция?

Теперь она не стала медлить:

— Говорит, что мы нашли подонка, которого искали. И как я уже сказала, его конец близок.

 

ГЛАВА СОТАЯ

Едва весть о возможном подозреваемом по имени Тейлор Белл дошла до кабинета начальника полиции, нам тут же приказали немедленно «обнародовать» эту информацию. Легко сказать — сделать гораздо труднее.

Само собой, мы должны были что-то сказать журналистам. Если произойдет еще одно убийство, а мы скрыли то, что знали, не будет иметь значения, почему мы решили молчать. И дальнейшее расследование серьезно пострадает.

С другой стороны, наш подозреваемый определенно получит эти сведения. Выдавать полную информацию о том, что мы знаем и чего не знаем, было бы непоправимой ошибкой.

Что же нам делать?

Наш компромисс представлял собой быструю, незапланированную пресс-конференцию на ступенях Дэли-билдинга. Никто из нас не хотел этого делать, но альтернативы, на которую согласился бы начальник, не существовало. Ему требовалось объявить о «прогрессе» в деле, не принимая во внимание возможные последствия для расследования.

В восемь часов того вечера Сэмпсон и я разговаривали с репортерами, но лишь назвали Тейлора Белла нашим главным подозреваемым и сказали, что пока ни на какие вопросы отвечать не будем.

Бри оставалась в стороне от телекамер. Ей не хотелось, чтобы тема нападения на нее продолжала муссироваться.

Потом мы все трое отправились наверх на чрезвычайное совещание. Трудно было представить, что это дело продвигается, но оно продвигалось. А ПУ как будто хотелось этого.

Во всяком случае, кому-то определенно хотелось.

 

ГЛАВА СТО ПЕРВАЯ

Наверху нас ждала расширенная группа почти со всеми детективами из отдела расследования серьезных преступлений и по меньшей мере с одним представителем из всех полицейских участков города.

По кругу передавали конверт, куда собирали деньги для семьи Пирсолла, а я стоял перед аудиторией, готовясь говорить и отвечать на все вопросы, на какие смогу. Подождал несколько минут, пока этот печальный, гнетущий сбор закончится, потом начал:

— Постараюсь закончить как можно быстрее. Знаю, что вы хотите вернуться на улицу. Я тоже. — Поднял снимок Белла. — Это Тейлор Белл. Мы распространим копии данной фотографии. Очень может быть, что этот человек — ПУ. После одиннадцатичасовых новостей фотография Тейлора Белла станет самой известной в Вашингтоне, а может быть, во всей стране. Проблема заключается в том, что Белл ни в коем случае не будет выглядеть именно так. Нет проблем только с его ростом. Шесть футов два или три дюйма. Изменить этого он не сможет.

Один из полицейских второго участка поднял руку:

— Доктор Кросс, если это месть за брата, как думаете, почему он не взялся непосредственно за вас?

Я кивнул. Это был хороший вопрос, чтобы отвлечься.

— Во-первых, я бы сказал, что он взялся за меня, только не в том смысле, что ты имеешь в виду. Чем больше он может приблизиться к тем, кто его ищет, тем сильнее его эмоциональное удовлетворение. Думаю, это продолжение того удовольствия, какое он получает, совершая убийства перед зрителями. Но пока что это лишь обоснованная догадка. Наверняка мы не знаем. Во-вторых, я еще не убежден, что тут месть. Это предстоит выяснить. Если на то пошло, я бы сказал, что, возможно, он старается преуспеть там, где потерпел неудачу его брат, и использует брата, чтобы направить нас по ложному пути. Может даже, чтобы убедить себя, что служит не только своему самолюбию. Но на самом деле все дело в нем. Не в мести за брата — в его громадном самолюбии.

Лиза Джонсон, одна из наших младших детективов, подняла взгляд от записей:

— Как мог узнать Белл, что это дело поручено вам? Когда он начал, вы еще не вернулись в полицию. Это ведь так?

На вопрос ответила Бри:

— Лиза, даже если Алекс вначале не был привлечен, из-за связи с Майклом Беллом его бы в конце концов привлекли. И имей в виду, что нас привели к этой связи.

— Значит, вы думаете, что он использовал сотовый телефон специально? — уточнила Джонсон. — Я правильно поняла?

— Совершенно верно. Я думаю, что он ничего не делает без причины, — сказал я. — Если мы потеряем какую-то нить, он создаст новую. Чем больше он сможет создать, тем больше удовлетворит свою потребность.

— Потребность убивать и скрываться? — спросил кто-то сзади.

— Я имел в виду потребность превзойти нас любой ценой, оконфузить нас. До сих пор он делал именно это.

 

ГЛАВА СТО ВТОРАЯ

Попозже в тот вечер, словно подчеркивая все, что происходило до сих пор, ПУ прислал мне прямой ответ, словно бы говоривший: «Готов ты или нет, а я бросаю тебе вызов!»

Я был дома, работал на компьютере. Из-за родственной связи Майкла и Тейлора Беллов я заинтересовался, взаимодействовали ли друг с другом ранее известные братья-убийцы. Разузнал о Дэнни и Ларри Рейнсах — оказалось, те порознь совершали убийства в шестидесятых — семидесятых годах. Потом в Рочестере было дело братьев-близнецов Спахальски. Один из них признался в двух убийствах и подозревался по крайней мере еще в двух, но его брат уже отбывал срок за одно, совершенное гораздо раньше.

То есть ничто, помимо кровного родства, не указывало на какой-то дополнительный уровень связи между братьями-убийцами, и это не давало мне никакой зацепки в случае с братьями Белл.

Существовала также нераскрытая загадка с женщиной в Балтиморе. Черт возьми, кто она? И что сталось с ней после тех автомобильных гонок? Есть у ПУ сообщник? Или, возможно, наставник в лице Кайла Крейга?

Я вошел в свою электронную почту в управлении, чтобы отправить туда кое-что из того, что узнал.

Когда почта открылась, я обнаружил новое сообщение. Притом неприятное.

«Чего я хочу, детектив Кросс? Да? Признаться, я удивлен, что вы еще спрашиваете? Ну что ж, я объясню это как можно яснее.

Я ХОЧУ, чтобы вы поплатились за то, что сделали с моим братом. Это обоснованно, вы не находите?

Я ХОЧУ, чтобы вы вспомнили, что никогда не пытались понять его до того, как убить. Точно так же вы не понимаете меня и никогда не поймете.

Я ХОЧУ показать вам, что вы далеко не такой мастер этой игры, как мните о себе. Это относится ко всем вам, судебным психиатрам. И психотерапевтам — ужасным мошенникам, как, возможно, вы знаете.

И Я ХОЧУ, чтобы вы поняли еще вот что: эта игра всегда будет вестись только по моим правилам.

И она закончится, как я захочу и когда захочу.

Еще вопросы есть?

Т.Б. или не Т.Б.?»

Первым делом я отправил сообщение ПУ Анджали Патель с просьбой срочно заняться им. Она ответила, что, несмотря на позднее время, проблемой это не будет. Патель работала только по делу ПУ.

Потом я позвонил Бри и дважды прочел ей это сообщение.

— Так ты веришь ему? — спросила она, когда я умолк. — Его версии о мести?

— Нет, совершенно не верю. А ты?

— С какой стати нам верить? Все прочее у него было ложью. А что скажешь о его подписи?

Это был вопрос! Мы точно не знали, является ли ПУ Тейлором Беллом или играет его роль. Кто все же такой Тейлор Белл? Точнее, кем он был до того, как начались убийства, ну или до того, как мы сунулись в эту петлю?

— Право, мне хочется повидать его хижину, — сказал я и потом уже ухватился за эту мысль. — Порыться там.

— У меня тоже есть такое желание, но оно невыполнимо. Нам нужно срочно завершать это дело.

— Мы можем вылететь в пятницу, а вернуться в воскресенье.

Бри ответила не сразу. Думаю, сперва она сочла, что я шучу. Потом засмеялась:

— Не хочешь ли ты сказать, что мы проведем там выходные вместе?

 

ГЛАВА СТО ТРЕТЬЯ

Кайл Крейг наконец вернулся в Вашингтон. Он прекрасно отдохнул и был готов действовать. Все шло по встречному курсу, и он не мог дождаться финального столкновения. Или, точнее, столкновений.

Кто бы в Лас-Вегасе поставил на него, когда он оказался в этой колорадской преисподней? Но он вышел победителем, несмотря на, казалось бы, нулевые шансы; он делал так всю жизнь.

Перед тем как ехать в округ Колумбия, Кайл купил в Мэриленде подержанную машину. Маленький «бьюик» был удивительно быстрым. И притом не выделялся в потоке автомобилей. Угонщики машин в Вашингтоне не обратят на него внимания — это тоже кое-чего стоило.

Часа два ранним утром, с четырех до шести, если быть точным, он ездил по городу, притворяясь туристом, любителем достопримечательностей и вспоминая, как был здесь агентом ФБР. Проехал по Первой улице, мимо Верховного суда, здания сената, Капитолия, даже отдал честь статуе Свободы на его куполе. Замечательный город! По-прежнему один из его любимых, хотя и уступает Парижу. Во всяком случае, на его взгляд. Он всегда восхищался французами и их оправданным презрением к американцам, ко всему американскому.

Наконец Кайл выехал на Пенсильвания-авеню и проехал мимо здания имени Эдгара Гувера — Главного управления ФБР. Здесь он одержал многочисленные победы, когда служил агентом, затем большим начальником — усердно разыскивал трусливых подлых убийц, особенно серийных. По иронии судьбы ни у кого не было больше закрытых дел, даже у Алекса Кросса.

И вот он снова здесь, чувствующий, как старая злоба струится по его жилам, готовый снова привести этот город в ужас. Совсем как в прежние дни.

У него имелся ноутбук «Сони-Вайо», и можно было войти в Интернет прямо из машины. В мире техники произошло много интересного, пока он находился во флорентийской тюрьме. Он это упустил благодаря Алексу Кроссу и нескольким людям из Бюро, предавшим его.

Кайл включил ноутбук.

Потом отстукал:

«Я в городе. Немного взволнован. Если у тебя нет более важных дел, вспомни о нашей встрече в субботу вечером. Я верю, что вместе мы можем быть великими. Место обозначено „X“»

Он не стал добавлять: «Теперь ты против меня». Думал, что ПУ это ясно.

— Однако мы должны все же увидеться. Просто обязаны.

 

ГЛАВА СТО ЧЕТВЕРТАЯ

Худшее еще впереди! Кайл помнил эту броскую фразу с давних времен, до того как его арестовал Алекс Кросс. Он только что убил совершенно непочтительного репортера уголовной хроники из «Вашингтон пост» и жену этого надменного ублюдка. Собирался превзойти великие умы своего времени — Гэри Сонеджи, Джеффри Шейфера, Казанову, с которым он действовал, так сказать, в роли соавтора. Больше всего Кайл хотел возвыситься — достигнуть величия в своем деле — и следовал своей мечте.

Неожиданно он вспомнил еще кое-что, нечто очень мучительное со времени ареста. Алекс Кросс выбил ему два передних зуба! Как же Кайл выглядел, когда был в конце концов схвачен! На фотографиях, которые появились в газетах и журналах по всему миру. Во всех телепередачах.

Вдохновитель!

Беззубый.

Словно какой-то дебил.

Словно бродяга, изгой.

А эта женщина! Она насмехалась над ним публично. Сказала в лицо, что он больше никогда не увидит солнца. Хвасталась, рисовалась перед всевозможными свидетелями. Даже написала напыщенную и занудную книгу, которую такая же скучная «Вашингтон пост» провозгласила «шедевром об уголовном правосудии».

И вот этот краснокирпичный дом колониальной архитектуры в Ферфаксе, где живет судья Нина Вулф. Гонорары за лицемерие были не столь большими, так ведь?

Кайл пошел к дому — и на ходу достал маленький баллончик. Начал его яростно встряхивать. Он был в ярости и имел на это все права. Судья Нина Вулф отняла у него четыре года жизни.

Больше никаких сомнений — его время настало.

ПУ теперь вчерашняя новость.

Начинаем.

Все правильно.

Немедленно.

Он снова в главной роли.

Только он.

И Кайл с помощью баллончика начертал сообщение.

 

ГЛАВА СТО ПЯТАЯ

Мне позвонила Монни Доннелли — исследователь-аналитик и мой добрый друг в Квонтико, — может быть, потому, что знала: я достаточно близок с судьей Ниной Вулф. Мы вместе работали во время суда над Кайлом Крейгом. Потом я помог ей с написанием книги. Нина — любящая мать трех девочек-подростков. Ее муж Джордж — добродушный человек и достаточно забавный, чтобы быть эстрадным комиком. Он превосходная пара бесстрастной по натуре Нине.

И на тебе — такая беда, такой ужас у них в доме. Разумеется, я знал, кто являлся убийцей Нины Вулф, хотя и надеялся ошибиться. Думал, что есть незначительная вероятность того, что судью убил ПУ, а не Кайл Крейг, но это было, конечно, игрой фантазии.

Приехал я в Фэрфакс в два часа ночи. Обнаружил десятки легковых и грузовых машин, у большинства были включены проблесковые маячки на крышах. Соседи тоже не спали — во всех домах, мимо которых я проезжал, почти все окна ярко светились, словно испуганные глаза.

Как печально — такой район. Мирный, красивый. Люди стараются жить в согласии, с достоинством. Неужели даже этого слишком много? Очевидно, да.

Я вылез из машины в конце глухого переулка и пошел пешком. Потом побежал трусцой — возможно, потому, что мне нужно было бежать. Может, я даже хотел убежать — в какой-то более здравой части мозга, — но приближался к дому Вулф: как всегда, меня притягивали опасность, смерть и несчастье.

И тут я остановился. По телу прошел холодок. Я еще не добрался до дома, но уже увидел первое жуткое изображение. Оно было у меня прямо перед глазами.

Крейг знал, что я приеду и увижу это, так ведь?

На крыше машины Вулфов, черном «мерседесе», ярко краснел «X».

Второй «X» был на парадной двери, почти сверху донизу.

Только я знал, что это не буквы. Это были кресты! И предназначались они именно мне.

Журналисты выкрикивали вопросы из-за полицейского оцепления, делали бесчисленные снимки машины и дома.

— Это ПУ, так ведь? — услышал я. — Что ему нужно здесь, в Виргинии? Он расширяет сферу деятельности?

«Нет, — подумал я, но промолчал. — Кайл Крейг не расширяет сферу деятельности. Он возвращается домой. И его жертва выбрана».

Нет — его жертвы. Кайл всегда мыслил широко.

 

ГЛАВА СТО ШЕСТАЯ

Кайл пощадил Джорджа Вулфа с тремя детьми, и я задавался вопросом почему. Может, из-за своей исключительной целенаправленности. Ему нужна была судья Нина Вулф, и только она. И что он предпримет дальше? Долго мне придется ждать, чтобы он появился у меня на пути? Или, может, в моем доме?

В восемь часов утра у меня был назначен сеанс с Сэнди Куинлен, но она не появилась. Из-за этого все происходившее расстраивало меня еще больше. Теперь и моя практика разрушалась, летела у меня на глазах ко всем чертям.

Кроме того, я был обеспокоен. Сэнди еще никогда не пропускала сеансов, поэтому я ждал в кабинете до половины девятого. Потом и Энтони Демао не явился на сеанс. Что происходит с ними? Они теперь вместе? Что еще может стрястись сегодня?

Я ждал сколько мог, потом позвонил Бри и сказал, что скоро заеду за ней. Мы во второй половине дня вылетали в Монтану через Денвер, чтобы обыскать хижину Тейлора Белла. Мы считали, что должны увидеть его жилье, осмотреть все, что он там оставил.

Выходя из здания, я едва не столкнулся с Сэнди Куинлен. Она стояла на тротуаре перед дверью. Была одета во все черное, обливалась потом и тяжело дышала.

— Сэнди, что происходит? — Я старался сохранять хладнокровие. — Где ты была?

— О, доктор Кросс, я боялась, что не застану вас. Извините, что не позвонила. — Посмотрела, сощурившись, на меня, потом жестом предложила отойти к бровке. — Я должна была сказать вам… я уезжаю.

— Куда уезжаешь?

— Возвращаюсь в Мичиган. Мне в Вашингтоне не место, и, честно говоря, я напрасно приехала. То есть если б даже я познакомилась с кем-то, что толку, если я ненавижу этот город, так ведь?

— Сэнди, давай назначим еще встречу до твоего отъезда. В понедельник. Мне нужно уезжать, иначе бы мы встретились в выходные.

Она улыбнулась с таким уверенным видом, какого я у нее раньше не замечал. Потом покачала головой.

— Доктор Кросс, я просто пришла проститься. Мое решение твердо. Я знаю, что мне делать.

— Что ж, тогда все отлично. — Я протянул руку для пожатия, но она обняла меня. Мне показалось — странно, принужденно, почти театрально.

— Открою вам секрет, — прошептала она. — Мне жаль, что я не познакомилась с вами иным образом. Не как с психотерапевтом. — Потом Сэнди встала на цыпочки и поцеловала меня в губы. Глаза ее расширились, думаю, мои тоже, и она покраснела. — Даже не верится, что я это сделала, — выпалила она словно девочка-подросток.

— Что ж, все бывает в первый раз. — Я мог бы рассердиться, но какой смысл? Она возвращается в Мичиган: может, это и к лучшему.

После краткого неловкого молчания Сэнди указала большим пальцем через плечо:

— Проводите меня к моей машине?

— Моя стоит на другой стороне улицы.

Она застенчиво потупилась:

— Тогда пойдемте к вашей машине?

Я невольно засмеялся.

— Всего доброго, Сэнди. Удачи в Мичигане.

Она прощально помахала пальцами, потом слегка подмигнула:

— И вам удачи, доктор Кросс.

 

ГЛАВА СТО СЕДЬМАЯ

В это время ПУ играл новую роль — детектива Джеймса Корнинга. Он отложил камеру наблюдения и уставился в окно своей машины, как сделал бы любой глупый коп. Он только что сфотографировал Алекса Кросса, целующего свою пациентку Сэнди Куинлен — разумеется, это имя не настоящее. Сэнди Куинлен была просто очередной ролью. Как Энтони Демао. И детектив Джеймс Корнинг.

Корнинг вел слежку за Кроссом и Бри всю неделю. Приближаться к ним было неразумно, но основные приходы и уходы проследить оказалось легко.

Теперь он двигался за Кроссом до автостоянки неподалеку от его кабинета, а потом до многоквартарного дома на Восемнадцатой улице, где жила Стоун.

Они вышли вместе через десять минут. У Стоун была небольшая сумка, она путешествовала налегке, на что способны мало кто из женщин. Джеймс Корнинг не прекращал слежки, пока не понял, что они едут в Национальный аэропорт имени Рейгана. Так-так. Его это нисколько не удивило.

У въезда в гараж аэропорта он снова пристроился за ними. Кросс нашел место на третьем ярусе, а Корнинг не остановился. Он поставил машину на четвертом ярусе и нагнал Кросса и Стоун на пути к терминалу.

Джеймс Корнинг оставался позади в толпе, чтобы его случайно не заметили.

Они зарегистрировались в компании «Американ эйрлайнз», и он догадался, куда они вылетают. Логичным выбором был Денвер. Он подождал, когда они спустятся по эскалатору и исчезнут из виду, потом вернулся в кассовый зал.

Корнинг показал полицейский значок второму человеку в очереди:

— Прошу прощения, подождите чуть-чуть. Полицейская работа. — И показал документы агенту компании у стойки: — Я детектив Корнинг, управление столичной полиции. Мне нужны кое-какие сведения о двух пассажирах, которых вы только что зарегистрировали. Стоун и Кросс.

Получив нужную информацию, Джеймс Корнинг купил пончик, есть который не собирался. Он требовался для плана. Важный реквизит. И забавный. Он отправился обратно в гараж.

На третьем ярусе Корнинг остановился у машины Кросса, вставил в пончик совершенно новый сотовый телефон, загнул верх пакета и приклеил его скотчем к низу водительской дверцы. Проходящим он был не виден, но Кросс наверняка его заметит, когда прилетит вместе со Стоун.

В воскресенье, в четыре тридцать, рейсом 332 из Денвера.

Возможно, ПУ вернется, чтобы встретить их.

 

ГЛАВА СТО ВОСЬМАЯ

Бри и я вылетели в Денвер в пятницу, а на другое утро — в Калиспелл, штат Монтана. Обратный самолет вылетал рано в воскресенье, поэтому у нас был всего один день, чтобы разузнать как можно больше о Тейлоре Белле, о том, что происходило в этих северных лесах, и о том, какие у Белла могли возникнуть планы.

Дорога из Калиспелла в Бэбб привела нас в Ледниковый национальный парк. Я давно хотел повидать его и разочарован не был. На «Ведущей к солнцу дороге» мы то прижимались к горной стене, то смотрели с нее вниз. Это было и страшно, и прекрасно, и романтично — будь у нас с Бри побольше времени. Как-то раз она взглянула на меня и сказала:

— Где есть желание, там есть и возможности!

Мы добрались до Бэбба в субботу чуть позже полудня. Заместитель шерифа Стив Миллз любезно согласился не ждать нас в своей конторе в Кат-Банке, а сам приехал к нам. Таким образом мы были избавлены от пути примерно в семьдесят пять миль по извилистым местным дорогам, который занял бы больше часа.

Держался Миллз непринужденно, дружелюбно и ответил на наш первый вопрос, не дожидаясь его:

— Я познакомился со своей женой, когда приехал сюда в отпуск из Манчестера. И где — на рыбалке. Двенадцать лет назад — и ни разу не захотел вернуться, — сказал он на превосходном английском. — Это место если овладеет тобой, то уже не отпустит. Вы поймете, я совершенно уверен.

Мы ехали за Миллзом по Восемьдесят девятому шоссе, мимо резервации индейцев племени черноногих к оконечности Нижнего озера.

Оттуда Миллз свернул на не обозначенную на карте грунтовку и проехал по ней полторы мили, и тут мы увидели справа совершенно заросшую дорогу.

Ее перегораживали два полицейских барьера, один из них валялся на земле. Мне стало любопытно, насколько действенными оказались бы они против телекомпаний и бог весть кого еще.

Высокий пырей терся о бока машины, когда мы проезжали по дороге несколько сот ярдов до расчищенного участка земли площадью примерно в акр.

Хижина Тейлора Белла, конечно, была не роскошной, но и не развалюхой Унабомбера. Белл обил ее настоящим красным кедром, и она превосходно вписывалась в ландшафт. Хижина была маленькой, стояла в изгибе текущей на запад реки с превосходным видом на дальние горы.

Я прекрасно понимал, почему человек мог избрать это место для жилья — если он не нуждается в общении и, возможно, живет убийствами.

 

ГЛАВА СТО ДЕВЯТАЯ

На двери хижины замка не было. Миллз ждал нас снаружи, и когда мы вошли, то поняли по запаху почему. Там гнила смесь еды и всяческих отбросов, возможно, уже несколько месяцев. Вонь стояла невыносимая.

— Вот тебе и уголок рая на земле. — Бри приложила к носу платок, словно это была сцена давнего убийства. Может, и была.

Главная комната представляла собой кухню-столовую-гостиную — венецианское окно в задней ее части выходило на реку. Вдоль боковой стены располагался верстак, заваленный инструментами и несколькими десятками рыболовных мушек в разных степенях завершенности. На стене висел небольшой набор удилищ.

Всю мебель, не считая двух кожаных кресел, Тейлор Белл, видимо, изготовил сам, в том числе два сосновых книжных шкафа.

— О человеке можно многое понять по его книгам. — Миллз наконец решил присоединиться к нам. Он стоял перед шкафами, разглядывая их содержимое. — Биографии, биографии. Космология. Художественной литературы нет. Вам это что-нибудь говорит?

— Чьи биографии? Это у меня первый вопрос. — Я подошел к шкафам.

Там было несколько книг об американских президентах — о Трумэне, Линкольне, Рейгане и Бушах, отце и сыне. Имелись книги и о других мировых лидерах: императоре Хирохито, Маргарет Тэтчер, бен Ладене, Хо Ши Мине, Черчилле.

— Может быть, мания величия? Подходит к ПУ. По крайней мере к тому, что мы о нем знаем.

— Говорите не очень уверенно, — недовольно заметил Миллз, оказавшийся довольно-таки раздражительным типом.

— Что делать, ПУ водил нас за нос с самого начала. Он — игрок.

Спальня Белла была меньше, темнее — притом неприятно влажной. Туалет и раковина находились прямо в комнате, их отделял еще один книжный шкаф. Я не видел ни ванны, ни душа — мыться можно было только в реке. Спальня напомнила мне тюремную камеру — и я снова подумал о Кайле Крейге. Черт возьми, что у Кайла было общего со всем этим?!

Единственным украшением являлись три фотографии в рамках на стене, расположенные вертикально в ряд, что напомнило мне о новом веб-сайте. Верхняя представляла собой старый черно-белый свадебный портрет — очевидно, отца и матери. На средней были две охотничьи собаки.

На нижнем снимке — пятеро человек перед красным пикапом, теперь стоявшим заброшенным снаружи. Я вздрогнул, сразу узнав троих: Тейлора Белла, Майкла Белла и Марти Ловенштейн-Белл, в конце концов убитую мужем. Остальные двое, мужчина и женщина, мне были незнакомы. Женщина держала два пальца в виде буквы «V» за головой Тейлора. Она что же, считала его дьяволом?

— Странно, правда? — сказала Бри. — Они выглядят счастливыми. Ты не находишь?

— Может, они были счастливы. Черт возьми, может быть, он счастлив до сих пор!

Наконец, после нескольких часов изучения каждого дюйма спальни, мы вернулись в главную комнату осмотреть зону кухни. Там была газовая плита с баллоном, очевидно, уже давно разряженным. Полки заставлены наполовину. Большинство продуктов, похоже, закупалось большими партиями — крупы и бобы в пластиковых мешках наряду с чем-то непонятным.

— Он определенно любит горчицу. — Бри открыла холодильник, на дверце которого стояло несколько разновидностей этой приправы. — И молоко.

Там были две полугаллоновых упаковки, одна невскрытая, и я нагнулся поближе, чтобы посмотреть.

— Молоко не в порядке.

— Не только молоко. — Бри снова приложила платок ко рту и к носу.

— Нет, я имею в виду, что одна упаковка датирована тем днем, после которого его никто здесь не видел. — Я распрямился и закрыл дверцу холодильника. — Другая — девятью днями позже. С какой стати ему было покупать еще молоко, если он готовился скрыться?

— И зачем ему понадобилось скрываться так внезапно? Он, похоже, находился здесь в полной безопасности. Кто мог потревожить его?

— Верно. Это другая линия расследования. Какую изберем?

Но этот вопрос почти сразу же стал не важным. Едва я его произнес, зазвонил мой телефон, и все снова переменилось.

 

ГЛАВА СТО ДЕСЯТАЯ

Я посмотрел на определитель номера.

— Наверно, дети, — сказал я Бри и поднес телефон к уху. — Привет из Страны большого неба!

Но услышал:

— Алекс, это я, Нана.

В голосе Наны слышалось напряжение, и от ужаса у меня по спине побежали мурашки.

— Что происходит? С детьми все в порядке? С Дэймиеном?

— У детей все отлично. Что-то… — Она издала дрожащий вздох. — Что-то с Сэмпсоном, Алекс. Джон исчез. Весь день от него ни слуху ни духу.

Эти слова подействовали на меня как ледяная вода. Отвечая на звонок, я ожидал услышать веселые голоса детей: «Привет, папа. Когда вернешься? Привезешь мне что-нибудь?»

А вместо них эта весть.

— Алекс, ты слушаешь?

— Да, слушаю.

Я снова начал отчетливо видеть окружающее. Бри пристально смотрела на меня, недоумевая. Потом зазвонил ее сотовый, она ответила.

Мне показалось, что мы слушаем одну и ту же историю, только из разных источников.

— Дэвис, — одними губами сказала мне Бри. Ей звонил суперинтендант детективов. — Да, сэр, я слушаю.

— Нана, погоди чуть-чуть, — попросил я.

— Сэмпсон поехал в спортзал около полудня. — Бри повторяла мне то, что говорил ей Дэвис. — Машину Сэмпсона только что нашли. А его нет. Алекс, в машине оказалась кровь.

— Сэмпсон жив, — сказал я ей. — Будь он мертв, нам бы уже сообщил ПУ. Ему опять нужны зрители.

 

ГЛАВА СТО ОДИННАДЦАТАЯ

Кайлу уже доводилось контролировать других убийц, в частности умного парня, который именовал себя Казановой и работал в Треугольнике, неподалеку от Университета Северной Каролины и Университета Дьюка. Разумеется, в те дни Кайл еще был агентом ФБР.

Однажды он объяснил свое поведение Алексу Кроссу: «Я делаю то, что хочется делать всем людям. Осуществляю их тайные фантазии, их непристойные грезы… Я не живу по правилам, созданным другими».

Крейг считал, что привлекает тех, кто думает так же, как он.

Теперь у Кайла Крейга были свои соображения о том, как должны идти дела. Он полагал, что ему пора взять на себя руководство, может, даже давно пора. Человек, известный как ПУ, связался с Кайлом, когда он сидел в тюрьме, через адвоката Уэйнрайта, как и другие фанатики. ПУ утверждал, что является его поклонником и учеником — как и Уэйнрайт, — но теперь учителю настало время шагнуть вперед и управлять этой игрой.

«Место, обозначенное „X“. Это должно легко поддаваться понимаю, — думал он. — Особенно для человека, который считает себя очень умным».

Кайл был на месте в субботу за несколько минут до полуночи. Как обещал. Ему было любопытно в нескольких отношениях, что произойдет дальше, и прежде всего хватит ли у ПУ ума, чтобы явиться на место встречи? Это был законный вопрос, но Кайл рассчитывал, что явится: ПУ достаточно умный злодей.

Затем — покажет ли ему ПУ свое лицо? Этот вопрос был несколько сложнее, и Кайл думал, что шансы здесь примерно равные. Все зависело от того, на какой риск способен пойти этот убийца.

Или он покажется в одной из своих театральных личин? «Может, явится в моем облике». Кайл улыбнулся при этой мысли. Потом Кайл задумался совсем о другом: насколько он сумел адаптироваться, выйдя из тюрьмы, к состоянию свободы. Он чувствовал, что сердце его бьется ровно, но все же слегка учащенно.

Так или иначе, он все лучше и лучше контролировал тело и разум.

Потом Кайл кое-что услышал. Здесь кто-то был. Голос раздался за его спиной:

— В честь тебя.

ПУ явился и теперь вышел из ряда тенистых дубов. Ни маски, ни личины. Рослый, крепко сложенный человек, по виду тридцати с лишним лет.

Прямо позади него виднелся дом Алекса Кросса на Пятой улице.

Место, обозначенное «X». Разумеется, имелся в виду дом Кросса.

— Лично познакомиться с тобой и для меня честь, — сказал Кайл, сознавая, что они оба лгут, и задаваясь вопросом: так ли приятна ПУ эта встреча, как и ему?

 

ГЛАВА СТО ДВЕНАДЦАТАЯ

— Я рад, что наконец встретился с тобой. — ПУ казался слегка нервозным, скованным. — Осуществилось все, что ты сказал. Без исключения.

— Да. Я говорил тебе, что выйду из тюрьмы, и вот я здесь. — Кайл тоже выглядел несколько стесненным, но это было лишь притворством.

— Он спит здесь? — ПУ указал на дом Кросса на другой стороне улицы. Он хорошо знал это место, поскольку сделал десятки его снимков со всех сторон.

— На верхнем этаже. Там он обычно работает, решает свои головоломки. Но сейчас он, похоже, не дома. Света наверху нет.

— Да, он в Монтане, ловит меня. Ты думаешь, он понял эту нашу игру? Я считаю, что нет.

— Значит, ты прав. Только не забывай об осторожности. Я бы ни в коем случае не стал недооценивать доктора Кросса. В таких делах он обладает шестым чувством, и он одержим своей работой. Он может застать тебя врасплох.

ПУ не смог сдержать легкой улыбки — жестокой.

— С тобой так случилось? Ты не против, что я задаю такой прямой вопрос?

— Нисколько. Со мной случилось то, что мой злейший враг в конце концов раскусил меня — мою гордость, мое самолюбие, мое высокомерие. Под конец я значительно облегчил Кроссу задачу.

— Ты ненавидишь его, так ведь? Хочешь прилюдно убить?

Теперь улыбнулся Кайл. ПУ раскрывал себя больше, чем следовало.

— Я хочу унизить Кросса. Я хочу испортить его репутацию. Однако ненависти к Алексу у меня нет. Нисколько. Как ни странно, я считаю его близким другом.

ПУ громко засмеялся:

— Не хотел бы я оказаться в числе твоих врагов.

— Да уж. — Кайл Крейг засмеялся тоже. — Тебе не стоит портить со мной отношения.

— Я испортил их? Зашел слишком далеко?

Кайл похлопал убийцу по плечу, давая понять, что между ними все хорошо.

— Теперь расскажи о себе. Я хочу знать все. А потом, — Кайл снова улыбнулся, — расскажешь о своем партнере. Я видел, что кто-то таится в тени. Не хотелось бы стрелять в него, кто бы он ни был. Но я, разумеется, выстрелю.

Из-за деревьев вышла вперед женщина, называвшая себя Сэнди Куинлен.

— В твою честь, — первым делом сказала она великому Кайлу Крейгу.

«Пожалуй, сказала неискренне, а может, и нет? Но конечно, она тоже актриса».

Кайл неторопливо кивнул, потом произнес:

— Теперь расскажите о Джоне Сэмпсоне. Где вы его держите и что спланировали?

 

ГЛАВА СТО ТРИНАДЦАТАЯ

Бри и я примчались в Калиспелл поздно вечером и там узнали, что авиарейсы, на которые мы заранее приобрели билеты, — самый быстрый путь домой. Альтернатив не существовало, во всяком случае, таких, что были нам по карману.

Поэтому мы сняли номер в мотеле, где почти не спали. Мы не могли сейчас ничем помочь Сэмпсону, и это угнетало нас, особенно меня. Мы с Джоном дружили с детства, потому из-за случившегося у меня было тяжело на душе. Но все-таки я находился с Бри, и мы спали обнявшись.

Наконец в воскресенье мы прилетели в округ Колумбия — нервозные, но полностью сосредоточенные. Выйдя из аэропорта, я позвонил Билли Сэмпсон, сказал, что подъедем к ней через двадцать минут. По пути к машине связался с суперинтендантом Дэвисом. Он лично контролировал это дело. Дэвис — тоже друг Джона.

— Пока вы летели, кое-что произошло, — сказал суперинтендант. — Этот мерзавец устраивает сегодня веб-трансляцию.

— Какую веб-трансляцию? В какое время?

— Всех подробностей мы еще не знаем. Около двух часов поступило сообщение по электронной почте — распространенное так же, как предыдущее. — Это означало, что оповещена вся пресса. — Он дал адрес своего сайта и сообщил, что устроит прямую передачу.

— Мы с Бри постараемся приехать как можно быстрее. Но сперва повидаем Билли Сэмпсон. Это более-менее по пути. Не выключайте компьютер! Пусть этот тип ведет трансляцию. Нам нужно узнать, что он затевает.

— Согласен. Возможно, другого способа увидеть это у нас нет.

Мы оба поняли, что под «этим» Дэвис имеет в виду убийство Сэмпсона и жуткий публичный спектакль, в который оно должно превратиться.

Я прекратил разговор с Дэвисом, едва мы подошли к машине.

— Что он сказал? — спросила Бри.

Ответил я не сразу — сосредоточенно смотрел на пакет, приклеенный скотчем к водительской дверце.

Белая бумага, серебристый скотч. Я уже раньше видел что-то очень похожее.

— Бри, слушай меня. Иди осторожно ко мне. Держись позади меня.

Бри подошла и взглянула.

— Господи. Это взрывчатка?

— Не знаю что. — Я достал фонарик и наклонился, чтобы видеть получше. — Может быть что угодно.

Но когда из пакета послышался некий звук, мы поспешно отскочили.

 

ГЛАВА СТО ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Через несколько секунд мы поняли, что этот звук представляет собой телефонный звонок и телефон находится в пакете.

Я разорвал белую бумагу, и в руке у меня оказались крошки от пончика и черная «Моторола». Я понял, что пончик представлял собой насмешку над неудачливым полицейским.

Вместо номера абонента на телефоне оказалась фотография Сэмпсона с завязанными глазами. На щеке его была широкая рана и засохшая кровь. Я глубоко вдохнул, чтобы гнев не переполнил меня, пока я не отвечу на звонок.

— Белл?

— Кросс? — передразнил меня ПУ.

— Где он?

— Я говорю. Ты слушаешь. Оба достаньте свои телефоны и держите их на виду двумя пальцами.

— Нет, ты слушай меня. Я хочу поговорить с Сэмпсоном до того, как буду что-то делать.

Наступила пауза, послышалось шарканье ног, затем приглушенный голос:

— Это для тебя.

Затем я услышал ясный голос Сэмпсона, который невозможно спутать ни с каким другим:

— Алекс, не делайте этого!

— Джон!.. — выкрикнул я.

Но заговорил снова ПУ:

— Телефоны в воздух. Оба.

Я повернулся и осмотрел гараж. Кто-то определенно наблюдал за нами и передавал информацию, но я нигде никого не видел.

— Теперь или никогда, доктор Кросс. Вам ни к чему, чтобы я прекращал разговор. Поверьте. Ни к чему.

— Бри, достань свой телефон. Держи его на виду.

Этот человек заставил нас положить сотовые телефоны под задние колеса моей машины, потом сесть в нее.

— Теперь сдай машину, назад. Раздави телефоны. Потом выезжай из гаража и сворачивай направо.

— Куда нам ехать?

— Никаких вопросов. Поезжай. Быстро! Время уходит.

Я услышал хруст раздавленных сотовых телефонов.

— Черт, — пробормотала Бри. Она злилась не из-за телефонов, из-за того, что мы выполняем указания ПУ.

Едва мы выехали на улицу, Бри что-то написала и показала мне.

«Черный „хайлендер“, вашингтонские номера. Женщина. Третья машина за нами»

Я увидел в зеркало заднего обзора «хайлендер» и женщину за рулем. Длинные темные волосы. Темные очки. Больше ничего было не разглядеть.

— Белл, кто у меня на хвосте? Моя приятельница из Балтимора?

В телефоне послышался тяжелый удар и громкий стон Сэмпсона.

— Будешь получать только этот ответ. Есть еще вопросы?

Я не ответил.

— Хорошо соображаешь. Теперь у ближайшего светофора сворачивай налево и помалкивай, пока я не спрошу твоего мнения.

 

ГЛАВА СТО ПЯТНАДЦАТАЯ

Я бы, наверно, отстранил от работы другого полицейского, если б он делал то, что делали мы, но жизнь Сэмпсона была в опасности, и я не видел иного выхода. Несколько минут мы с Бри ограничивались жестами и записками, а ПУ выкрикивал указания.

Черный «хайлендер» с женщиной за рулем держался за нами, не отставая больше чем на длину двух машин.

Бри написала:

«Представляешь, куда мы едем?»

Я покачал головой. Едва заметно.

«Как мы вывернемся?»

Снова едва заметное покачивание головой.

«В машине есть оружие?»

Я вздохнул, потом покачал головой снова.

В Монтану мы отправились без пистолетов. Может быть, ПУ об этом догадывался: упоминания об оружии не было, когда мы бросили телефоны.

Он направил нас в Вашингтон. На Массачусетс-авеню, затем на Седьмую улицу, начинавшуюся от Капитолийского холма.

Во время периодов молчания мысли у меня метались. Куда он направляет нас? И что произойдет, когда мы туда приедем?

С Седьмой улицы мы свернули на Джорджия-авеню, миновали кампус университета и продолжили путь. Почему эта часть города? Почему все это происходит?

Между Колумбия-Хайтс и районом Петуорт мы свернули в торговую улочку низкого пошиба с полудюжиной закусочных и авторемонтных мастерских. Белл приказал сбавить скорость и быть внимательным.

— Поверь, я очень внимателен.

Я смотрел на номера домов, когда мы проезжали мимо ямайской пирожковой, маникюрной, заправочной станции, ломбарда, потом мимо одного из нескольких пустых демонстрационных залов.

— Номер три три три семь, — сказал ПУ. — Видишь его?

Я видел. Поверх объявления в окне «СДАЕТСЯ ВНАЕМ» было оранжевое полотнище с надписью «СДАНО».

— Сверни в следующий переулок, войдешь в здание с той стороны, — приказал Белл. — Никаких дешевых трюков. Я не могу обещать того же.

 

ГЛАВА СТО ШЕСТНАДЦАТАЯ

Я проехал по узкому переулку с одной полосой движения к маленькой автостоянке за домом, где хватило бы места для трех машин. Когда мы вылезли, я увидел, что черный «хайлендер» загораживает въезд в переулок — или выезд из него, это уж как смотреть.

Водитель наблюдал за нами с угрожающим и таинственным видом. Я почти не сомневался, что это женщина, но пока не все оказывалось так, как я предполагал.

Бри и я пошли к зданию и обнаружили обшарпанную зеленую стальную дверь. Она была открыта и подперта половинкой шлакоблока. Внутри — огражденная бетонная лестница. Это слегка походило на съемочную площадку фильма «Пила».

— Спускайтесь по лестнице, — сказал ПУ. — Вперед. Крепитесь.

Под еще одной дверью у подножия лестницы была видна удивительно яркая полоска света.

— Белл, что здесь внизу? — спросил я. — Куда мы идем?

— Когда войдете, закройте за собой дверь. И непременно входите. Иначе тут же произойдет жуткий несчастный случай — с вашим другом.

Мы с Бри переглянулись. Было самое время действовать, но я не мог.

— Выбора у нас нет, — сказала Бри. — Пошли. Если появится какой-то шанс, используем его.

Я стал спускаться первым.

Стены были шлакоблочными, без перил. Стоял какой-то сернистый запах, я ощущал его на кончике языка. Когда мы подошли к двери, я взялся за ржавую ручку, но та не поворачивалась, поэтому я толкнул дверь, и она распахнулась.

И тут…

В глаза мне ударил свет кинопрожектора. Я вгляделся, как только мог, и увидел, что это один из прожекторов на треногах, освещавших каждый уголок сырого подвала.

— Вот ваш парень! — сказал ПУ.

Сэмпсон сидел привязанным к стулу с руками за спиной. Глаза его были заклеены серебристым скотчем. Когда он повернулся на звук открываемой двери, я увидел на его лице жуткую рану, продолжавшую кровоточить. Более того, кровью Сэмпсона на стене за его спиной были намалеваны буквы «ПУ». На них ушло много крови.

Справа от Джона стояли два пустых стула, и возле каждого на полу лежали свернутые кольцом веревки.

Кто-то, предположительно ПУ, стоял в стороне. В одной руке он держал видеокамеру, в другой — пистолет; то и другое было направлено на нас. Его лицо находилось в темноте, он оставался загадкой до последней минуты. Но теперь он раскроется, так ведь?

От видеокамеры тянулся провод к столу из досок на козлах, заставленному оборудованием. Я увидел портативный компьютер, открытый на знакомой вебстранице, но с некоторым отличием. Где раньше было изображение заполненного помехами телеэкрана, теперь появилось прямое телеизображение меня и Бри, глядящих на себя.

ПУ неторопливо отвел голову от видоискателя камеры к нашим лицам. Увидев, что я наблюдаю за ним, он сказал:

— Добро пожаловать в мою студию.

 

ГЛАВА СТО СЕМНАДЦАТАЯ

— Сэмпсон, ты хорошо себя чувствуешь? — спросил я. — Джон? Джон?!

Наконец он слабо кивнул:

— Лучше быть не может.

Судя по его виду, это было не так. Он сильно сутулился, серую майку и спортивные брюки покрывали темные пятна.

— Хорошо сказано, детектив Сэмпсон, — резко произнес ПУ. — Создается впечатление, что я не единственный искусный трагик в этом помещении.

— Это мой «глок»? — Бри не сводила глаз с пистолета в руке ПУ.

— Да, он самый. Отличная пушка. Не помнишь, как Нейл Стивенс отнял его у тебя? Да-да, это был я. Уж что-что, а играть роли я умею.

— Я все помню, подонок. Ты не такой хороший актер, как мнишь о себе.

— Возможно. Но все же создавшееся положение доказывает, что и не совсем плохой, разве не так?

— Что все это значит? — спросил я, стараясь замедлить ход событий и, может быть, даже получить от ПУ несколько ответов.

— О, я уверен, что ты понял почти все, доктор Кросс. Для этого ты достаточно умен, верно?

— А если б я сказал: Джорджия-авеню, тридцать три тридцать семь?..

— Разумеется, без толку. Никто ничего не видит и не слышит — пока. — ПУ посмотрел на видеокамеру, потом снова на меня. — Прямая трансляция эффектная штука, но я не идиот. Детектив Стоун, ложись ничком, руки вдоль туловища. Кросс, — он указал на средний стул, — садись. Дай отдохнуть ногам.

— Может быть…

Он выстрелил в стену над самым плечом Сэмпсона.

— Я сказал: садись.

Я повиновался, и тут наверху послышались шаги. Кто-то размеренно прошел по полу и стал спускаться по какой-то близкой лестнице. Не той, по которой спустились мы с Бри, — там был другой вход.

ПУ неотрывно держал видеокамеру наведенной на меня. Я догадался, что он хочет заснять на пленку мою реакцию. В дальнем конце комнаты открылась дверь. Мне не было видно, кто там, — пока.

— Почему так долго? — спросил ПУ.

— Извини. Надо было поставить в надежном месте машину. Район не из лучших.

Тут я понял, кто это. В комнату вошла женщина, которую я знал как Сэнди Куинлен. Она сняла темный парик и очки, в которых вела «хайлендер», и теперь выглядела такой, какой я привык ее видеть. За исключением глаз. Они оглядывали меня так, словно мы никогда не встречались.

При виде Сэнди Куинлен я тут же узнал еще кое-кого и проникся невольным уважением к ПУ.

— Энтони! — Это был не вопрос, а констатация факта.

Теперь, глядя на ПУ, я видел сходство. Он мастерски гримировался и был талантливым актером. Следовало отдать ему в этом должное.

Он слегка поклонился.

— Я все-таки хороший актер, разве не так? Большей частью играл в театрах. Нью-Йорк, Сан-Франциско, Нью-Хейвен, Лондон. Во многих смыслах я больше всего горжусь тем, как сыграл Энтони и разыграл тебя, доктор Кросс. Как говорится — смеясь тебе в лицо!

— Значит, ты Тейлор Белл? — спросил я.

Этот вопрос как будто слегка удивил его. Или он снова играл?

— Этот бедняга сошел с ума. Приехал в округ Колумбия, убил многих людей. В том числе детектива, убившего его брата. Потом исчез с лица земли. Никто больше его не видел.

— Ты убил Белла в Монтане? — осведомилась Бри.

— Скажу вот что. — Он повертел «глоком». — Давайте сперва подготовимся к передаче. Потом я покажу вам, что произошло с Тейлором Беллом. Я полностью сотрудничаю с полицией.

Сэнди стояла рядом с ним. Он демонстративно поцеловал ее и отдал ей пистолет. Затем видеокамеру. Что дальше?

— Улыбайтесь, — сказала она, — или делайте что хотите. Только будьте естественными. Самими собой. — Сэнди согнула ноги в коленях для удобства съемки и стала наводить камеру, пока на экране портативного компьютера не появились Сэмпсон, Бри и я. — Отлично, я снимаю отсюда. Как только будете готовы, начнем. Это будет прямая трансляция. Мы включаем камеру. И… начали.

 

ГЛАВА СТО ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Энтони Демао — я знал его только под этим именем — медленно подошел ко мне сзади, и я невольно напрягся.

— Чего не видишь, о том не думаешь. — Он засмеялся. — Или, может быть, я ошибаюсь, док?

Неожиданно веревка врезалась мне в запястья, ПУ натянул ее и отвязал. Затем продел через кольцо в полу, видеть которое я не мог, и затянул. Это устройство не позволяло мне встать или хотя бы распрямиться. Вот почему Сэмпсон так горбится, понял я.

Все воспроизводилось в реальном времени на экране портативного компьютера напротив меня. Я подумал, как много людей сейчас это смотрят, и понадеялся, что Наны и детей среди них нет.

Закончив привязывать меня, а затем Бри, он взял у Сэнди «глок» и встал посреди комнаты. Заткнув пистолет сзади за пояс, он полуприсел и завел руки за спину, словно они были связаны, как у нас. Черт возьми, чем он теперь занимается?

Лицо его скривилось в жуткой гримасе. Потом он громко всхлипнул. И продолжал всхлипывать. «ПУ актерствует, — понял я внезапно. — Играет новую роль. Кто он на сей раз?»

ПУ определенно играл не себя. Притворялся жалким, плачущим.

— Почему вы так обходитесь со мной? Не понимаю. Пожалуйста, позвольте мне встать. Я не убегу, даю слово. Пожалуйста, прошу вас. Прошу вас! — Внезапно пистолет появился из-за спины Энтони, и он приставил дуло к своей голове. Теперь он заговорил как ПУ: — Если хотите остаться в живых, мистер Белл, продолжайте говорить.

— Это ты закрыл счет Белла в банке, верно? — спросила Бри, опередив меня.

— А перед этим сыграл Тейлора Белла в продовольственном магазине, — добавил я. Этим объяснялись молоко и двойной запас других продуктов, которые мы обнаружили в холодильнике в монтанской хижине.

Энтони распрямился и повернулся из стороны в сторону, демонстрируя бороду, нос, густые нависшие брови.

— Отличная гримировка, так ведь? Я снял формы прямо с лица Тейлора Белла.

— Господи! — Бри, казалось, сильнее всех испытывала отвращение. — Ты заставляешь меня стыдиться принадлежности к человеческому роду.

— Подождите, у меня есть для вас еще роль. Отличная. Смотрите, детективы. — Он замолчал. Придал лицу страдальческое выражение, но это было лицо другого человека, не Белла. ПУ сгорбился, энергии поубавилось, а голос — которым он говорил на сеансах психотерапии — стал низким, южным, с другим тембром. — О Господи, я убил своего лучшего друга. Мэтью, кореш, мне очень жаль. Очень, очень жаль. Что мне теперь делать? — Речь его постепенно замедляется, акцент усиливается, пока не становится карикатурным. — Я всего лишь несчастный ветеран с психиатром, который не отличит синдром войны в Заливе от паршивой краснухи. — Он холодно взглянул на меня. — У меня все это есть на пленках, доктор Кросс. Я сделал звукозапись всех наших сеансов у тебя под носом. И несколько фотографий. Вас обоих. Когда она целовала тебя перед твоим кабинетом и говорила, что хотела бы познакомиться с тобой в других обстоятельствах.

— Открою вам секрет. — Сэнди вновь проигрывала ту сцену между нами возле моего кабинета. — Мне жаль, что я не познакомилась с вами иным образом.

Я вспомнил тот поцелуй и то, как Сэнди предложила мне жестом подойти к бровке, — очевидно, чтобы Энтони сфотографировал нас.

— Теперь, может, скажете, зачем все это? — спросил я.

— Потому что никто, кроме нас, не сделает того, что делаем мы. Или, может, потому, что мы почти десять лет работали в театре и едва зарабатывали на квартплату. Или потому, что увидели твой блеск, уже бывший блеск, и тоже захотели блеснуть. — Он умолк и несколько секунд смотрел на меня. — Тебе это хотелось услышать, доктор Кросс? Поможет это тебе отнести нас к какой-то категории, чтобы лучше понять?

— Возможно. А в том, что ты сказал, есть хоть какая-то правда?

Он рассмеялся, Сэнди тоже.

— Нет. Ни словечка. — ПУ сделал паузу. — Может ли такой человек, как я, не преуспевать в жизни? У меня есть деньги, теперь есть и слава. Даже Кайл Крейг — наш фанат, а мы — фанаты Крейга. Это тесный мир. Кайл Крейг — наш герой, как Банди и Гэси. И Гари Сонеджи. Когда Кайл оказался во флорентийской тюрьме, мы нашли способ установить контакт. Ему хотелось узнать все о наших планах; нам о его — тоже. Нас много, док. Тех, кто убивает, и тех, кто жалеет, что не может этого делать. Адвокат Кайла тоже был фанатом. Надо сказать, преданным. А теперь Кайл Крейг следит за нашей историей, как мы следили за его. Он сейчас здесь, в Вашингтоне. Это возбуждающе, ты не находишь?

 

ГЛАВА СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Я смотрел на представление ПУ: это было намеренное актерство, но здесь происходило еще кое-что, в то время для меня гораздо более интересное, напоминавшее о поездке в горный парк Катоктин.

Руки Бри упорно работали за спиной, почти невидимо. Она старалась развязать веревку на запястьях — я видел это на экране компьютера и понимал, что нужно привлекать к себе внимание Сэнди и Энтони.

— Ты говоришь о славе, но ведь тебя никто не знает. Все аплодисменты за твою игру до сих пор срывал Тейлор Белл. Не ты. И уж точно не Сэнди, — сказал я так, словно для меня это было действительно важно.

— Но теперь ситуация изменилась и все это, — он обвел рукой комнату, — лишь сегодняшняя демонстрация. После того как мы закончим, когда люди увидят эту историю, все начнется сначала. Возможно, с новым партнером-копом. Или с журналистом из службы новостей. С ведущим информационной программы. С большой шишкой из «Вашингтон пост» или «Ю-Эс-Эй тудей».

— А ты знаешь, что не первый устраиваешь нечто подобное? Колин Джонс? Майами, девяносто пятый год?

И тут его самодовольная маска дала легкую трещину.

— Никогда о нем не слышал.

— Вот-вот. Колин Джонс был знаменитым примерно пять минут. А он гораздо лучше делал свое дело, чем вы оба.

Энтони стоял, сложив на груди руки и покачивая головой. Я видел, что он разозлился на меня.

— Ты никчемный психолог, понятно? К чему ты все это говоришь? Чтобы я не убил тебя?

— Нет, но радости у тебя от убийства поубавится.

Тут все решала уверенность, не техника психотерапии, не факты: я все придумывал на ходу. И спросил:

— А что скажешь о Ронни Джессапе? Три убийства, все показаны с места событий. Он даже использовал собственное имя. Слышал когда-нибудь о Ронни Джессапе? А ты, Сэнди?

— Нет, но слышала, что ты скоро умрешь. — Она усмехнулась. — И не могу этого дождаться.

Энтони двумя широкими шагами подошел ко мне и ударил по лицу рукояткой пистолета.

— Продолжай, доктор Кросс!

Он стоял передо мной, готовый ударить снова, но я понял: ему не нужно, чтобы я терял сознание.

Я здесь для того, чтобы смотреть!

Я сплюнул на пол кровь.

— Мадлен Первис. Бостон, пятьдесят восьмой год.

— Ладно, все. Я ввожу политику затыкания рта.

Он бросился к столу с «оборудованием», снова заткнув пистолет за пояс, и взял рулон клейкой ленты. С громким треском оторвал кусок, потом снова пошел ко мне.

Я отвернулся, не затем, чтобы помешать ему, а чтобы он занял более удобное положение. Либо одно, либо другое. Либо Бри готова, либо нет.

Когда Энтони подошел ко мне вплотную, руки Бри взлетели из-за спины.

Сэнди тоже это увидела:

— Брат, берегись!

Брат? Они брат и сестра? Такого поворота я не предвидел. Наверно, из-за той сексуальной сцены на кушетке в моем кабинете. Но может, они и любовники?

 

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТАЯ

Кем бы ни был Энтони, он повернулся к Бри, когда она выхватила пистолет из-за его пояса, и сильно ударил ее наотмашь по лицу. «Глок» выстрелил, но пуля не попала в Энтони, а Бри упала на бок и ударилась о стену позади ее перевернутого стула.

Внезапно в руке Сэнди появился пистолет, и он был наведен на меня.

Бри сумела лежа выстрелить в нее. Дважды! Обе пули попали Сэнди Куинлен в грудь. Рот ее широко раскрылся, и, думаю, она стояла с пистолетом в руке уже мертвой. Потом рухнула, и меня это не обрадовало. Я провел с Сэнди много времени; думал, что знаю ее, хотя и не знал. В любом случае она была моей пациенткой.

Я силился встать, тянул изо всех сил кольцо в полу, и оно начало поддаваться. Оно должно было поддаться!

Бри выстрелила снова.

Один из прожекторов взорвался, когда Энтони проходил под ним. Он удирал — бежал пригнувшись. И смеялся. Играл еще одну роль? Или был самим собой?

Я поднялся, напрягая ноги, и веревка наконец подалась. По крайней мере ослабла настолько, что я смог высвободить руки.

И потом побежал за Энтони.

— Вызови подкрепление! — крикнул я Бри.

Черная «Моторола» лежала на полу. Сэнди Куинлен — тоже, глаза ее были широко раскрыты, из двух ран текла кровь, они находились так близко друг к другу, что выглядели почти как одна.

Я подбежал к лестнице и тут же услышал наверху звон разбиваемого стекла. Энтони — ПУ — спасался бегством. Через несколько секунд я поднялся в пустой демонстрационный зал.

Дверь на улицу по-прежнему была на замке, но витрина представляла собой осколки стекла. Я увидел старый деревянный стул, валявшийся на тротуаре.

Я пролез через дыру в витрине. Снаружи толпились люди, глядя на меня как на персонажа из фильма ужасов. Один ребенок указал в конец квартала.

— Белый человек, — сказал он.

Я увидел Энтони, бегущего со всех ног по другой стороне улицы. Он оглянулся и тоже увидел меня, потом юркнул в какое-то заведение справа от него.

— Позвоните в полицию! — крикнул я тому, кто услышал бы и, может, помог. — Это ПУ! — добавил я. И побежал по тротуару за ним.

 

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Энтони заскочил в захудалый ресторанчик, торгующий навынос мексиканскими блюдами. Столиков в зале не было: какая-то сильно потрясенная старуха валялась на полу, а тощая кассирша прижималась к стене, похожая на собственную тень.

Я обежал вокруг стойки и толкнул качающуюся дверь, ведущую в кухню.

Температура мгновенно поднялась градусов на двадцать. Двое поваров закричали мне по-испански.

Слишком поздно — я увидел Энтони, подбегавшего ко мне справа. Чугунная сковородка прожгла мне рубашку, жгучая боль поднялась по руке прямо в мозг.

Я машинально нанес ответный удар другой рукой, апперкот в висок, потом ударил ПУ по горлу.

Он выпустил сковородку, я схватил ее. Ткнул ею в лицо Энтони, потом выпустил ее, чтобы не сжечь кожу ладони. Он с криком попятился, почерневшая кожа протезной маски обвисла возле одного уха. Оба повара завопили, будто это их обожгли.

Энтони остановился рядом с плитой. Схватил другую сковородку и выплеснул шипящее масло с овощами в мою сторону. Я уклонился от кипящего жира, а Энтони побежал к задней двери.

По пути он свалил посудную полку. Тарелки и поварские принадлежности с грохотом разлетелись повсюду. Шум, хаос, осколки.

— Моя сестра убита! — крикнул он мне.

Что это означало? Что теперь он разозлился по-настоящему?

Я схватил кухонный нож и бросился за ним.

 

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Выскочив в длинный широкий переулок — подъезд для доставки продуктов, — я услышал сирены, завывающие где-то поблизости. Может, это подкрепление, может, кто-то быстро понял, что я здесь с ПУ.

Переулок тянулся позади нескольких зданий, справа от меня был тупик, слева, примерно в пятидесяти ярдах, оживленная улица — добежать до нее Энтони не успел бы.

Где же он прячется? Он должен находиться поблизости. Но где?

Я открыл мусорный бак, в лицо мне ударила волна отвратительного запаха. Я быстро наклонился и уверился, что Энтони там нет.

Вдоль стены находились еще три мусорных бака. По другую сторону стояли пыльные ржавые машины. Я присел, посмотрел. Под машинами ПУ не было. Где же он?

Я заметил его уголком глаза — и как раз вовремя. Едва уклонился, и лезвие просвистело мимо моего лица. Энтони находился за одним из баков и был вооружен ножом. Выглядел он уверенным, пугающе спокойным, учитывая создавшиеся обстоятельства, словно играл очередную роль.

Я не был спокойным: нож не мое оружие. Но, кроме кухонного ножа, у меня ничего не имелось.

Он снова атаковал меня. Лезвие пронеслось мимо моего лица, едва не задев плоть. Он попытался полоснуть меня снова, снова и снова.

Я сделал короткий ложный выпад в его сторону, и он засмеялся.

— Думаю, мне это понравится, — сказал ПУ. — Понравится наверняка. Я обучен рукопашному бою. А ты, доктор Кросс?

Он снова ткнул ножом в мою сторону. Я отскочил, и ПУ промахнулся. Но не намного — примерно на дюйм.

Лицо Энтони стало напряженным, вены пульсировали, но глаза оставались веселыми. Он играл со мной. ПУ нарочно промахивается? Растягивает удовольствие?

— Как жаль, великий Алекс Кросс, что у нас нет зрителей.

— Почему же? На сей раз, ПУ, я твой зритель, — послышался голос.

Мы оба повернулись — и увидели Кайла Крейга.

 

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Голос Кайла звучал бодро, почти радостно. Радовался он тому, что видит нас? Что мы его видим?

— Какое приятное зрелище! Великий ПУ — великий Алекс Кросс. Наконец сошлись в смертельном поединке. Кухонными ножами? Я бы заплатил деньги, чтобы это видеть. Но мне платить не нужно. Так ведь?

ПУ держал нож наготове, но украдкой бросал взгляды на Кайла.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Любуюсь твоей работой, разумеется, — ответил Кайл, как будто вполне искренне. — Как любовался бы любой из твоих фанатов, если бы мог. Они бы выстроились на улице в двадцать рядов, чтобы это видеть. Я следовал за тобой. С тех пор как мы встретились у дома Кросса.

— Думаешь, я не понимаю твоего сарказма? — проворчал ПУ.

— Если б не понимал, это было бы пустой тратой слов. Будь осторожен с доктором Кроссом. Следи за ним. Он может искромсать тебя. Это хитрый тип.

— Где ему! — категорично заявил ПУ. — Здесь он мне не ровня. И ты тоже.

— Сейчас ты, так сказать, ранил меня, — укоризненно произнес Кайл.

Я ничего не говорил никому из них. По-прежнему искал какой-то выход. Я плохо владею ножом, но быстро двигаюсь. Может быть, это как-то поможет мне, спасет меня. Но теперь приходилось беспокоиться и из-за Кайла. Как он оказался здесь, какая у него сейчас связь с ПУ?

— Кросс сосредоточен на бое. Ты — нет, — поучал Кайл ПУ со стороны. — Вот и все, что я хочу сказать. Прими это к сведению.

ПУ снова взглянул на меня:

— Ладно. Я убью Кросса. В честь тебя.

«В честь тебя»? Что это должно значить? Потом ПУ снова сделал выпад и промахнулся, но на сей раз намерение у него было серьезным. Еще один взмах, и он порезал мне руку. Кровь хлынула на рубашку и стала капать на тротуар.

— Это уже лучше, ПУ, — подбодрил его Кайл, голос которого вдруг стал гортанным. — Теперь вперед! Уложи его! Убей мерзавца!

ПУ начал тяжело дышать через рот. Может, это явится для меня преимуществом? Я передвинулся по кругу влево, потом стал менять направления. В этом не было никакой логики, только инстинкт.

Когда я двигался в обратную сторону, он снова с силой взмахнул ножом. Промахнулся! Зато я попал ему в руку колющим ударом. Теперь из раны ПУ хлынула кровь. Скверное дело — бой на ножах.

Кайл зааплодировал. Он медленно хлопал в ладоши, но больше не высказывал ободрений ПУ.

Я снова двинулся по кругу, но уже быстрее. Резко менял направления. Потом пошел в обратную сторону.

Внезапно ПУ зарычал низким голосом и бросился на меня. Я повернулся влево, на какую-то секунду моя спина была открыта. Но он этим не воспользовался. Я продолжал быстро поворачиваться, описал полный круг. Потом уперся правой ногой и нанес колющий удар ножом вверх под его руку. Лезвие пробило плоть. И в конце концов вошло в грудь.

ПУ застонал почти также громко, как рычал секундой раньше.

— Тупой сукин сын!

Потом повалился на спину, и его широко раскрытые глаза уже ни на что не смотрели.

Я отвернулся от ПУ и взглянул на Кайла.

У меня был нож.

У него — пистолет.

— Неважный противник, так ведь? — усмехнулся Кайл.

 

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Кайл продолжал говорить так, словно был очень рад меня видеть:

— Алекс, я очень обижался, что ты не приезжал во Флоренцию проведать меня. Ты не представляешь, каково там. Тебя сажают в крохотную камеру и держат там двадцать четыре часа в сутки. Это бесчеловечно и совершенно бессмысленно. Я говорю серьезно. Может быть, я сниму глубоко волнующий фильм вроде «Неудобной правды» или «Пути в Гуантанамо». Назову его «Никогда не видеть солнца». Покажу его во всех кинотеатрах здесь, на Востоке. Привлеку на свою сторону все обливающиеся кровью сердца.

— Кайл, ты убил многих. Ты совершал убийства после побега. Сколько на сей раз?

Кайл пожал плечами, потом начал разыгрывать передо мной роль. Он не являлся таким хорошим актером, как Энтони, зато умел убивать.

— Сказать по правде, не давал себе труда считать, но, само собой, в числе жертв была мама. Или мне просто показалось?

— Нет, ты безжалостно убил свою мать.

— Безжалостно убил, вот как? Признаться, я почти не помню этого. Может, был в ярости. Не приведешь ли несколько кровавых подробностей? Я хочу услышать их от тебя, доктор Кросс.

— Потому что я психолог?

— Возможно. Никогда об этом не задумывался.

Я молча уставился на Кайла. Он был человеком, абсолютно лишенным совести. Я задался вопросом: каковы его намерения?.. У него в руках пистолет, что ему мешает застрелить меня?

— Алекс, встань на колени. Просто для пущей безопасности. Мне вспоминается наше обучение в Квонтико.

Я стоял, отказываясь повиноваться.

Кайл вытянул руку с пистолетом, она была совершенно прямой и неподвижной.

— Я сказал: встань на колени. Есть какая-то вероятность, что я тебя не убью. Для того, что я собираюсь сделать, мне может потребоваться зритель.

Это заинтересовало меня. Зритель?

— Кайл, что ты собираешься делать? И какую роль играл для ПУ и его партнерши?

Он улыбнулся:

— Интересные вопросы. Может быть, я на них и отвечу. А теперь — на колени! Алекс, это последнее предупреждение.

Я слегка согнул колени, потом опустился на них. Выбора у меня не существовало. Кайл терпеть не может неповиновения. Это я хорошо знал.

— Ага, отлично. Мне нравится видеть тебя таким. Просителем. Знаешь, я даже жалею, что ПУ не видит тебя.

— Ты мог бы спасти его.

— Может быть. Но может, и нет. Я всерьез думаю, что этот парень хотел смерти. Я изучал его ранние убийства, когда был еще агентом ФБР. Он установил со мной контакт во Флоренции. Думаю, я представлял для него идеальный образ отца. Впрочем, в этом ты разбираешься лучше. Однако я не люблю жить прошлым. И никаких сожалений не испытываю. Ты способен это понять, так ведь?

— Что он имел в виду, когда сказал: «В честь тебя»?

— А-а, это. Разумеется, он был моим фанатом. И эта девица — тоже. Его сестра? Кто знает? Они передавали мне сообщения в тюрьму через моего адвоката. Тоже фаната. Алекс, они все помешанные. Однако он задал тебе хлопот. Я подал ему несколько идей. Футбольный стадион — это я подсказал ему. И разумеется, предложил Тэсс Ольсен. Это было сделано в честь меня. — Кайл подошел и приставил дуло пистолета к моему виску. Рука его ничуть не дрожала. — Я, Кайл Крейг, будучи в душевном и телесном здравии, — сказал он и широко, насмешливо, безумно улыбнулся, — решаю сохранить жизнь Алексу Кроссу. Во всяком случае, на сей раз. — И отступил на шаг. — Я сказал тебе: двадцать три часа в сутки. Я провел там четыре года. И не могу так легко тебя отпустить. Несколько минут страха — ничто по сравнению с тем, что вынес я. Это недостаточная отместка. Далеко не достаточная! Вот увидишь. — Кайл продолжал отступать назад. — Алекс, у меня есть более широкие, лучшие планы насчет тебя. Будь уверен, я стану пытать тебя и членов твоей семьи до смерти. Не пытайся их прятать. Я мастер находить людей. В Бюро это было моей специальностью. Я профессионал, Алекс. Вдохновитель. Помнишь?

— Положи пистолет, Крейг. Медленно, поганый кусок дерьма. Или по-настоящему получишь «отместку».

Это сказала Бри. Я еще не видел ее, но хотел предостеречь.

Относительно Кайла Крейга — почему его ни в коем случае нельзя предупреждать.

Я открыл рот…

 

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

— Бри!

Кайл был в ФБР оперативником, до этого служил в армейских частях особого назначения. Мастерски обращался с ножами, огнестрельным оружием, даже со взрывчаткой. Я знал это по прошлому опыту. С ним не стоило шутить — и его не стоило предупреждать.

Крейг услышал голос Бри и бросился на землю.

Его «беретта» поднялась, ствол был направлен в середину груди женщины. Он держал ее на прицеле, а у меня была единственная мысль: «Убей меня вместо нее».

И тут Бри выстрелила — Кайл Крейг подскочил. От удивления рот у него раскрылся. Глаза расширились.

Кайл не выстрелил в ответ. Он упал с глухим стуком на землю и лежал, одна нога его подергивалась. Наконец он выпустил из руки «беретту». Потом ничего.

Ничего.

Слава Богу, ничего.

Я бросился вперед, отшвырнул ногой его пистолет и присел возле Кайла, которого некогда считал другом и который стал моим злейшим врагом. Глаза его были открыты, он смотрел на меня, прямо в глаза, может быть, в душу. Кайл не отводил взгляда, и я подумал: не умирает ли он, и если да, то сознает ли это?

Потом Кайл заговорил, сказал нечто очень странное, чего я не понял по сей день:

— В честь тебя.

Потом в глубине его горла начался жуткий хрип.

И мне это нравилось. Неприятно, ужасно говорить, но я испытывал облегчение и торжество. Мне нравилось быть зрителем, так нравилось, что я зааплодировал Бри.

А потом Кайл неожиданно встал на четвереньки, затем поднялся на ноги и выхватил другой пистолет из кобуры за спиной.

— Положи пистолет, детектив, — сказал он самым спокойным голосом, какой я только слышал. — Я не хочу убивать тебя сейчас. Пока что. Скажи ей, Алекс.

— Она не послушает.

— Тогда ей конец. Положи пистолет. Черт возьми, если б я хотел убить тебя, то уже нажал бы на спуск.

Бри согнула ноги в коленях и положила пистолет на землю. Кайл нажал на спуск.

Но нарочно промахнулся.

— Знаешь, Бри, — сказал он тем же убийственно спокойным голосом, — конечно, надежней стрелять в грудь, а не в голову, но, — Крейг похлопал себя по груди, — только при отсутствии бронежилета, который я всегда надеваю на такие встречи. И тебе советую. Особенно при такой шикарной груди. — Кайл стал пятиться от нас. Потом улыбнулся: — А-а, какого черта! Извини, Алекс!

Он выстрелил в направлении Бри — дважды — и снова нарочно промахнулся. Потом засмеялся, побежал по переулку и скрылся за первым же углом, все еще смеясь.

Вдохновитель.

 

ГЛАВА СТО ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ПУ был еще жив. Бри и я встретили Нану и детей в Вашингтонской центральной больнице, где врачевали Сэмпсона и Энтони. Сэнди Куинлен не дотянула: умерла до приезда «Скорой помощи».

По словам врачей, у Джона должно быть все в порядке. Ему требовались только швы и уколы. В конце концов мы ушли в комнату ожидания, чтобы Билли и Джаката могли побыть с ним наедине. Однако Билли как будто была не особенно довольна и его состоянием, и моим.

Дети засыпали нас вопросами, Бри и я отвечали как могли. Правда — как всегда, — всех ответов мы не знали сами. Может быть, пока, может, не узнаем никогда. Особенно касавшихся Кайла Крейга.

— И кто же были эти люди на самом деле? Женушка и ПУ? — спросила Дженни. Мне всегда нравилось ее любопытство, но я не знал, как воспринимать ее усиливающийся интерес к уголовным делам. Меньше всего нам нужен был еще один Убийца драконов в нашем доме на Пятой улице.

— Вскоре мы должны узнать больше, — ответил я ей. И Энтони, и Сэнди — во всяком случае, ее тело — дактилоскопировали. Я думал, что они, возможно, объявятся в чьих-то делах, может, даже в старых записях Кайла Крейга времен службы в ФБР.

В конце концов я отправил родных домой, и мы с Бри пошли взглянуть на нашего пленника. Мы наблюдали за Энтони через окошко, когда послеоперационная бригада готовила его для перевозки. Он был примкнут наручниками к койке и все время лежал, глядя в потолок. Я уже видел его в таком состоянии некоторое время назад. Что оно означало? Крушение всех надежд? Какой-то расчет? Просто скуку? Ответ помог бы нам понять: попадет он в тюрьму или в психиатрическую палату.

— Их имена — Эрон и Сара Деннисон. — Я повернулся и увидел Рамона Дэвиса, стоявшего позади нас. — Автоматизированная система идентификации отпечатков пальцев нашла Эрона. Насколько нам пока известно, его разыскивают в двух штатах: в Неваде и Калифорнии. Его подозревают в двух убийствах, по одному в каждом из этих штатов. У его сестры Сары досье чистое. Они выступали на сцене в Лас-Вегасе, Тахо, Сакраменто — главным образом в местных театрах.

— Где они были до приезда в округ Колумбия? Известно это нам? — спросил я суперинтенданта.

— В основном в Лос-Анджелесе. А что?

Я снова посмотрел в окошко на Эрона, не Энтони.

— Просто интересно, была ли какая-то правда в том, что он мне говорил. В Лос-Анджелесе Эрон мог следить за делом Майкла Белла. За делом «Мэри, Мэри». Должно быть, и связывался с Кайлом Крейгом оттуда.

— А что этот вебкаст? — спросила Бри. — Имеем мы какое-то представление, сколько людей его видело?

Дэвис перевел взгляд с ее лица на мое.

— Скажем так: если вы хотите продать свою историю, сейчас самое время.

Мы рассмеялись.

— Он в основном добился чего хотел, так ведь? — сказала Бри. — Как бы там ни было, стал знаменитым. И Сара станет. По крайней мере как ученица Кайла Крейга.

— Надеюсь, оно того стоило, Энтони. — Я отвернулся от окошка, внезапно устав от этого вида и от этого дела.

И вдруг я услышал крик, приглушенный смотровым окошком. И снова взглянул в него.

— Ходячий труп! — выкрикнул Эрон. — Вот кто ты, Кросс.