Я сижу, склонившись над компьютером, и все перепроверяю. Мое сознание плывет, мои веки отяжелели, спина и шея уже вовсю бунтуют. Я упорно не смотрю на часы, висящие на стене, поскольку и так знаю, что маленькая стрелка вот-вот укажет на цифру восемь, а большая — на двенадцать. А еще я знаю, что контрольно-пропускной пункт функционирует уже в течение более десяти часов.

— Еще один час, — говорю я Буксу в микрофон.

— Ты говорила то же самое час назад, — звучит в моем ухе в ответ.

— Еще один час.

Изначально мы планировали убрать контрольно-пропускной пункт в восемь часов утра по восточному стандартному времени — то есть в семь часов по чикагскому времени. Затем я передвинула этот срок на девять часов по восточному стандартному времени, и вот уже эти девять часов почти наступили.

— Автотранспорта на шоссе немного, — говорю я. Небольшая очередь автомобилей скопилась в Род-Айленде на его границе с Коннектикутом, но серьезной пробки явно не будет. — Сейчас воскресное утро. Не похоже, что мы создаем для тамошних автомобилистов большие проблемы.

— Мы не можем блокировать дорогу так долго, Эмми.

— Еще как можем. Мы ведь не кто-нибудь, а ФБР.

Пауза. Возможно, я уже почти выиграла еще один час. «Наш субъект обязательно проедет через этот контрольно-пропускной пункт, рано или поздно, — мысленно говорю я себе. — Обязательно». Но я уже почти готова признать, что в чем-то просчиталась.

— Нет, я снимаю контрольно-пропускной пункт, — говорит Букс таким голосом, как будто он сообщает нам о том, в какой именно момент времени мы умрем.

— Нет! Пожалуйста — еще всего лишь один…

— Нет. Я тебе скоро перезвоню.

— Букс! — кричу я, но связи уже нет. Букс отсоединился. Это правильное решение. Он ведь знает, каково это — спорить со мной. Черт бы его побрал!

Я рывком стаскиваю с себя наушники с микрофоном и швыряю их на свой рабочий стол. Поднявшись на ноги, я тут же чувствую острую режущую боль в спине. Мой взор затуманивается оттого, что я сидела и таращилась на экран компьютера всю ночь. Приходится признать, что мой мозг уже неработоспособен.

Я выхожу в коридор и направляюсь в «боевой штаб» — конференц-зал, откуда вынесли стоявший там длиннющий стол и где сейчас трудятся восемь аналитиков из нашей бригады. Они пришли сегодня утром, в семь часов, и с того самого момента неустанно наводят справки о людях, которых мы останавливали на контрольно-пропускном пункте, то есть о более чем пяти сотнях взрослых белых мужчин.

У меня кружится голова, я плохо соображаю. До меня доносятся звуки оживленного разговора, а затем смех. Смех! Я ускоряю шаг, и вот я уже возле «боевого штаба».

Внутри этого помещения один из двух аналитиков-мужчин стоит перед остальными и делает что-то комическое — похоже, имитирует какой-то дурацкий танец или что-то еще. Когда он замечает меня — а точнее, когда меня замечают все присутствующие в комнате, — улыбки исчезают с лиц и воцаряется неловкое молчание. Войдя в комнату, я смотрю поочередно на каждого из них — смотрю на этих семерых новых аналитиков плюс Софи Таламас. Я чувствую себя каким-то угрюмым родителем, который взял да и приперся на вечеринку, устроенную подростками, вызвав тем самым всеобщее смущение, или же учителем, вошедшим в класс, где ученики стоят на головах, и мне очень не нравится такое ощущение, но я не могу сдержаться.

— Человек, которого мы хотим поймать, — медленно говорю я дрожащим голосом, — снимает скальпы со своих жертв, когда те еще живы. Вы это осознаете? Он ошпаривает их кипятком — опять же, пока они еще живы. Одерните меня, если я сказала что-то смешное!

Все стоят молча, потупив взгляд.

Наконец Софи говорит:

— Мы просто пытались немного выпустить пар, Эмми. Все работают очень напряженно.

— Все работают недостаточно напряженно, — возражаю я. — Он — здесь, — я указываю на один из лэптопов. — Где-то во всех этих сведениях, в какой-то перекрестной ссылке, которую мы еще не проверили, в какой-то базе данных, на каком-нибудь блоге, или в социальной сети, или на веб-сайте фигурирует наш субъект. И найти его — это наша с вами задача. Задача всех тех, кто находится в этой комнате. Он не оставит отпечатков пальцев, чтобы их нашел кто-нибудь из наших знаменитых спецагентов. Он не обронит свой бумажник на месте преступления или где-нибудь по дороге и не сломает ногу, выходя из дома, который он поджег. Он не станет привлекать к себе внимание любопытных соседей. Его найдут отнюдь не агенты, работающие в районе места преступления. Его найдем мы — то есть люди, которые находятся в этой комнате. Аналитики. Поэтому напрягите свои мозги и покажите мне, на что вы способны, потому что этот мерзавец только что улизнул от нас еще на одну неделю!

Я стремительно выхожу из комнаты и направляюсь к лифту. Мне необходимо принять душ и чего-нибудь поесть, прежде чем я продолжу свою работу. Только оказавшись на свежем воздухе, я осознаю, что ключи от автомобиля остались на моем рабочем месте.