Фалин чуть не задохнулась от неожиданности и смущения. Она никак не предполагала, что он не спит. Что касается его замечания по поводу опасности, поджидающей ее в мужской спальне, — она не раз слышала, что мужчины по утрам особенно активны в сексуальном плане, но никогда не видела живого подтверждения этому загадочному феномену. До сегодняшнего утра.

— Но ведь уже пора завтракать! — заявила она. Жалкое оправдание, но он застал ее врасплох.

Его глаза насмешливо блеснули:

— Вот именно.

Фалин опасливо попятилась. Поразительно, как один человек мог выглядеть таким диким и таким сексуальным одновременно?

— Как насчет яиц и бекона? — сладким голосом предложила она.

Бренд одобрительным взглядом окинул ее короткую рубашку и голые ноги:

— А как насчет завтрака в кровати? Прямо сейчас?

— Я буду завтракать внизу.

Фалин повернулась и направилась по коридору к своей комнате, чувствуя, что он смотрит ей вслед. Она надеялась, что ее рубашка все же не очень прозрачная, иначе это может оказаться опасным, учитывая утреннее настроение Бренда.

У нее были все основания для беспокойства, учитывая, с каким чувством Бренд наблюдал за ней. У него было ощущение, что он получил удар под дых. И все из-за вчерашнего. Еще одно такое испытание, и он станет инвалидом.

— Оставь мне немного, — крикнул он.

Бренд не собирается бежать за ней и насильно тащить в кровать, как бы ему этого ни хотелось. Если они когда-нибудь займутся любовью, то она должна будет сама прийти к нему, подчиняясь собственному желанию. Она должна забыть о благоразумии и осторожности и полностью довериться ему. И если этого не произойдет, то не произойдет ничего.

— Фалин, ягодка, что там с тобой произошло? Ты совсем слилась с природой или подхватила какую-нибудь тропическую болезнь?

Громкий, четкий голос Вэйла звучал так близко, как будто она находилась вместе с ним в его офисе в Нью-Йорке. И он был, как обычно, полон сарказма.

Фалин вздохнула. Пару дней назад она послала ему фотографии и с нетерпением ждала его звонка. Но она рассчитывала услышать хоть какую-нибудь похвалу.

— Я в порядке, — солгала она. Если не считать безумных дней, проведенных в обществе нервного тигра и бессонных ночей под одной крышей с его хозяином.

— В порядке! — насмешливо фыркнул он. — Прелесть моя, твой голос словно скрипка Страдивариуса. А твои фотографии, — последовала длительная пауза, — они потрясающие!

Фалин довольно улыбнулась:

— Здорово получилось, правда?

Вэйл резко рассмеялся:

— Здорово?! Ты смеешься?! Да они просто классные, просто умопомрачительные! Но проблема в том, что я не могу послать их в «Эко». Они посмеются мне в лицо.

Фалин опешила от этих слов:

— Но почему? Ты же сказал, что они классные.

— Не то слово, ягодка. Но ты все-таки работаешь не для разворота в «Космополитене», а для журнала о природе. А природа значит природа. Деревья, животные. Никаких людей. Тарзана придется убрать.

— Тарзана?

— Ну да, твою модель. Этого парня с тигром. Я не знаю, где ты там его раздобыла, дорогуша, но я прекрасно понимаю, почему ты так увлеклась съемками. У него потрясающее тело. Но тебе все равно придется распрощаться с ним. Посылай его ко мне в Нью-Йорк, детка. Я гарантирую ему не меньше десяти штук в месяц.

Фалин закусила губу, стараясь сдержаться и не заорать в трубку. Она не хотела спорить с Вэйлом, ей просто хотелось расплакаться от обиды.

— Никакая он не модель, Вэйл. Это дрессировщик тигра. Дикарь-Вестон, сумасшедший отшельник, помнишь?

Последовала долгая пауза. Она услышала, как тяжело дышит Вэйл:

— Так это и есть Вестон? Владелец ранчо? Фал, прелесть моя, ты даже в большей опасности, чем я предполагал.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — с негодованием сказала она.

Она представила, как Вэйл улыбается своей самодовольной улыбкой.

— Ты теряешь свой профессионализм из-за какой-то деревенщины в драных джинсах. Конечно, он очень красив — настоящий Адонис. Но редактор ждет от тебя фотографии диких животных, а не слащавые плакаты. Что у них там, вода какая-то особенная или воздух? Что с тобой случилось?

Фалин молча слушала, наматывая на палец шнур от телефона, жалея, что Вэйл так далеко от нее. С каким бы удовольствием она сейчас задушила его этим самым проводом. Но она не могла не согласиться с ним. Вэйл прав — она действительно потеряла свой профессионализм.

Конечно, она не должна была делать Вестона центральной фигурой всех фотографий. Но так случилось, что он стал центральной фигурой в ее мыслях, и аппаратура просто равнодушно зафиксировала этот факт. К тому же Фэнг по-прежнему боялся ее и камеры и потому не подпускал ее ближе чем на двадцать футов.

Она вздернула подбородок:

— Я все поняла, Вэйл. Не волнуйся.

Он тяжело вздохнул в ответ:

— Но я волнуюсь, Фал. Это так непохоже на тебя. Заканчивай поскорее работу и сматывайся оттуда, пока этот абориген не решил принести тебя в качестве девственной жертвы или что-нибудь в этом роде.

Фалин горько улыбнулась:

— Боюсь, у него мало шансов.

— Ну хорошо, по крайней мере, ты девственна в мыслях, ягодка, а этот парень, судя по всему, способен на что угодно.

— Он не маньяк, Вэйл. Он едва дотронулся до меня. — Фалин виновато подумала, что не могла сказать ему правду.

Та ночь около бассейна была для нее самым чудесным опытом, какой у нее когда-либо был с мужчиной. Фалин понимала, что Бренд проявил нечеловеческое самообладание. Ей хотелось, чтобы он повел себя как маньяк и овладел ею пусть даже грубо, несмотря на все ее страхи. По крайней мере, теперь бы она так не мучилась.

— Значит, в этом проблем не будет? Хорошо. Тогда убери объектив от Тарзана и наведи его на кошечек. Понятно?

Повесив трубку, Фалин поняла, что настала пора действовать. Ей необходимо сделать хорошие фотографии этого тигра.

В первую очередь ей нужно было превратить Бренда из мешающего ей работать препятствия в главного помощника. Он должен помочь ей советом. В конце концов, он — дрессировщик, имеет биологическое образование. В его красивой голове было достаточно мозгов, и сейчас самое время применить их по назначению.

На следующий день за завтраком она с надеждой спросила его:

— Работа у меня что-то не ладится. Что ты мне посоветуешь?

Бренд сделал большой глоток кофе, внимательно поглядывая на нее поверх чашки. Она это серьезно? Неужели она наконец решила довериться ему? Неужели она в конце концов приоткрыла створки раковины? Он давно ждет этого. Впервые Фалин сделала попытку уничтожить возникший между ними барьер.

— У меня есть пара мыслей, — осторожно сказал он. — Но боюсь, тебе они не понравятся.

— Например?

— В первую очередь, забудь про камеру.

— Забыть про…

— Вот именно. И не смотри на меня так. Я предупреждал, что тебе это может не понравиться.

— Но камера…

— Может подождать. Сначала надо разобраться с тобой.

— Со мной.

Бренд заколебался, опасаясь своей прямотой уничтожить тот небольшой прогресс, которого они добились. Но он знал, Фалин достаточно смелая, чтобы услышать правду. Это должно пойти только на пользу.

— Я думаю, что ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Дело вовсе не в Фэнге и не в твоей аппаратуре. Дело в тебе. В твоем страхе.

Она не стала с ним спорить, лишь задумчиво произнесла:

— Я понимаю.

Бренд надеялся, что так оно и есть. Это было важно для них обоих. Он хотел помочь Фалин. Он так же, как и она, очень хотел, чтобы ее фотографии наконец удались.

У него были на это свои причины. Бренд знал, что не будет иметь ни минуты покоя, пока мисс Истбрук не вернется к себе в Нью-Йорк. Чем скорее это произойдет, тем лучше, пока они не привязались друг к другу окончательно. Если это, конечно, еще не слишком поздно. Даже если она немедленно уедет отсюда, Бренд сомневался, что сможет вернуться к прежней жизни.

Он быстро допил свой кофе и поднялся из-за стола, жестом предлагая ей следовать за ним.

Фалин снова заколебалась:

— Но я не понимаю, как…

Бренд подошел к ней, схватил ее за плечо и потянул за собой.

— Доверие, киска. Ты должна мне доверять.

Доверие? Это было почти невозможно. Она уничтожила это чувство в себе в тот день, когда Скотт ушел от нее. А теперь Бренд требует, чтобы она снова доверяла — но кому? Четырехсоткилограммовому непредсказуемому животному? Отшельнику, который понятия не имел о реальной опасности?

Она посмотрела на него, надеясь увидеть в его глазах поддержку. Бренд не улыбался, не говорил пустых слов о том, что все будет в порядке, но его спокойный решительный взгляд помог ей собраться с мыслями. Он был уверен в себе, в ней, и потому не было необходимости в словах. Бренд обладал способностью общаться без помощи слов, и тот взгляд, которым он окинул ее, говорил: «Идем со мной. Тебе нечего бояться».

Фалин оставила сумку со снаряжением в доме и последовала за ним. Они быстро прошли через лес, не обменявшись по дороге ни единым словом, и подошли к вольеру Фэнга как раз в тот момент, когда первые лучи прорезали темные заросли.

Развалившись на земле, огромная дикая кошка зевала и потягивалась после крепкого сна, но, когда они подошли ближе, вскочила на ноги. Большие глаза с любопытством поглядывали на Фалин.

Бренд остановился и повернулся к Фалин, сложив на груди руки:

— У меня есть следующее предложение: снимай рубашку.

— Рубашку? — Фалин нервно рассмеялась, не уверенная, серьезно ли он говорит.

Она, по крайней мере, надеялась, что это всего лишь очередная шутка.

Но Бренд даже не улыбнулся, продолжая напряженно смотреть на нее.

— У тебя какие-то очень своеобразные понятия о доверии, — запротестовала она.

— Ничего не поделаешь.

Фалин не шевельнулась. Она не могла этого сделать.

— Как хочешь, — сказал он. Его голос был ровным, спокойным, бесстрастным.

Поднеся руку к воротнику, Фалин взялась за верхнюю пуговицу.

— Ты мне не хочешь объяснить, для чего все это?

Бренд задумчиво провел рукой по подбородку:

— Тебе это поможет?

Фалин кивнула.

— Я смотрел сегодня утром на твой костюм, и мне пришло в голову, что тебе нужно одеться во что-нибудь другое. Например, надеть мою рубашку. Мне кажется, что тогда Фэнг спокойнее отнесется к тебе.

Фалин в недоумении посмотрела на него:

— Я ничего не поняла. Какая ему разница? Или ты считаешь, что у него белый — любимый цвет? — Она взглянула на хлопковую рубашку Бренда. Тигр, разбирающийся в моде? Что-то маловероятно. Чего же тогда добивается Бренд?

— Помнишь, я говорил тебе о запахе? — терпеливо спросил он. Его лицо было абсолютно непроницаемым.

Фалин покраснела. Помнит ли она? Еще бы, она уже всю неделю пытается забыть про этот вечер.

— Конечно, — ответила она как можно спокойнее.

— Фэнг очень чувствителен к запахам. У него тонкий нюх, не такой, как у человека. Так что, если ты наденешь мою рубашку, то он будет чувствовать мой запах, а к нему он уже привык. Тогда он постепенно привыкнет и к тебе.

Фалин медленно кивнула, не имея ничего возразить против этого.

— Я думаю, стоит попробовать, — согласилась она.

— Видишь, а ты не верила мне.

Фалин расстегнула верхнюю пуговицу.

— Может быть, ты отвернешься?

— Я могу, но нет ничего такого, чтобы я не видел раньше. Видел и наслаждался. Не нужно стесняться красивого тела. Не прячь его от меня.

Фалин глубоко вдохнула и начала расстегивать остальные пуговицы. Ей казалось, что это будет длиться вечно, тем более под пристальным взглядом Бренда. Сознание того, что он наблюдает за ней, заставляло ее руки дрожать. Ее охватило смущение. Но вместе с тем она почувствовала странное радостное возбуждение, доселе неизвестное ей.

Она вытянула блузку из шорт и, расстегнув наконец последнюю пуговицу, неуверенно подняла глаза на Бренда.

— Теперь отступать поздно, — сказал он. — Первый шаг самый трудный.

Фалин слегка распахнула блузку, открывая его взгляду белоснежное кружево белья, прикрывавшего грудь. Раздался легкий вздох. Ее? Бренда? Фалин уже не могла бы сказать, чей именно; их тела были словно единое целое, настолько хорошо они чувствовали друг друга.

— Ты удивительно смелая и красивая женщина.

Его слова придали ей уверенности, с облегчением Фалин почувствовала его поддержку и восхищение, по мере того как она постепенно стягивала блузку с плеч, а потом и совсем сняла ее. Она стояла перед ним, подняв голову, одетая только в шорты и в лифчик. Ее поза выражала уверенность и спокойствие, но на самом деле ее колотило от волнения.

Прошло несколько напряженных секунд, Бренд словно очнулся ото сна и быстро снял с себя рубашку. Он помог ей надеть ее и с нежностью, поразившей ее, аккуратно застегнул все пуговицы.

Ощущение на себе его рубашки было для нее таким же странным, как ощущение собственной наготы.

Ткань еще хранила тепло его тела, от нее исходил слабый терпкий запах, такой мужской, непривычный и опьяняющий. Но еще более опьяняющим был вид его обнаженного тела, красивого и сильного.

Фалин перевела взгляд на Фэнга, пытаясь отвлечься от созерцания крепких мускулов и гладкой кожи Вестона.

— Все в порядке? — спросил Бренд.

Фалин кивнула. Как ни странно, она чувствовала себя хорошо, даже больше чем хорошо. Она ощущала себя свободной, бесстрашной, счастливой.

Она прижала руки к груди и сделала глубокий вдох, наслаждаясь приятным запахом, исходившим от рубашки, и свежим ароматом утреннего леса.

— Для начала я могу вывести его на поводке, — предложил Бренд, — но рано или поздно его все равно придется снять.

Фалин покачала головой. Тигр в ошейнике и на поводке! Это совсем не то, что ждали от нее в редакции. Если бы ей нужны были фотографии животных в клетке или фотографии, сделанные на безопасном расстоянии, она могла бы с таким же успехом это сделать в зоопарке. Но ее цель была другой.

Ей нужно было отснять уникальные кадры крупного плана хищника в естественных условиях. И был только один способ сделать это. Довериться.

— На этот раз я готова, — сказала она спокойно. — Давай выпустим Фэнга.

Бренд открыл дверь загона, и Фэнг выбежал на лужайку. Фалин провела руками по ткани рубашки, как бы желая впитать уверенность и спокойствие. Она не знала, как тигр отреагирует на идею переодевания, но ей самой это уже помогло. Она была в состоянии спокойно дышать, когда Бренд приблизился к ней с резвящимся Фэнгом у его ног.

Огромные желто-зеленые глаза, настороженно сверкая, смотрели на нее. Он был так близко от нее, что Фалин могла разглядеть мускулы, перекатывающиеся под лоснящейся гладкой шкурой.

Тигр выглядел настолько красивым, что Фалин невольно забыла про свой страх и протянула руку, чтобы дотронуться до него. Фэнг подозрительно обнюхал ее, щекоча ладонь длинными усами.

Фалин не пошевелилась и не отдернула руку. Бренд стоял рядом, положив руку на шею тигра, и Фалин знала, что в случае опасности он придет ей на помощь. Но она также знала, что это не понадобится. Что-то изменилось в ней, и Фэнг сразу же это почувствовал.

Ее глаза на мгновение встретились с глазами Бренда, и она улыбнулась. В этот момент Фалин почувствовала, как что-то мокрое и шершавое коснулось ее руки. Она посмотрела вниз и рассмеялась, увидев, что Фэнг облизывает ей руки.

— Спасибо, — нежно сказала она, — но я уже принимала сегодня душ.

Она протянула другую руку и почесала Фэнга за ухом, так, как делал это Бренд.

Фэнг отреагировал на это даже лучше, чем она предполагала. Он с шумом плюхнулся на землю у ее ног и игриво перевернулся на спину, подставляя ей свое тело для дальнейших ласк.

Бренд усмехнулся, увидев, как быстро сдался Фэнг, купившись на женскую нежность.

— Я не виню тебя, мой мальчик, — печально произнес он. — Этой женщине трудно сопротивляться. Но постарайся хоть немного сохранять достоинство. Не забывай — ты же король джунглей!

Фалин засмеялась и, присев на корточки, почесала Фэнга под подбородком. Он откинул голову назад и зафыркал, что Фалин расценила как выражение удовольствия.

Бренд с наигранным отвращением наблюдал за этой сценой:

— Ни капли гордости! Хищник называется! Ему не хватает только распустить слюни. Вы всегда оказываете такое влияние на мужских особей, мисс Истбрук?

Фалин вспыхнула, но ничего не ответила. Если бы Бренд только знал, что она испытывала к нему. Она продолжала смотреть на Фэнга, не оборачиваясь к Бренду, чтобы не выдать свои чувства.

Бренд присел на землю рядом с ней и протянул тигру палку. Внимание Фэнга тут же переключилось на нее, а мысли Фалин невольно обратились к восхитительному мужскому телу.

Физическое притяжение между ними становилось сильнее с каждым днем. Но Фалин внезапно осознала, что затронуто не только ее тело, но и сердце.

Бренд научил ее чему-то новому, заставил ее решиться на риск, не боясь последствий, и доказал, какими прекрасными они могут быть. Фалин доверилась Бренду, вверив ему свою безопасность. Он помог ей преодолеть страх перед животным. И хотя теперь Фэнг казался ей совсем не таким ужасным, сердце по-прежнему подсказывало, что перед ней не кошка, а свирепый хищник, и забывать об этом не следовало.

Но Фалин гораздо больше боялась другой опасности. Опасно забыть об осторожности и впустить Бренда в свой внутренний мир. Опасно утонуть в глубине этих янтарных глаз и навсегда потерять свободу.

Она улыбнулась, наблюдая, как Бренд и Фэнг катаются по песку, отнимая друг у друга палку. Теперь она не чувствовала себя лишней, но это не доставляло ей облегчения. Наоборот, это ее пугало. Ведь рано или поздно ей придется покинуть их и вернуться в Нью-Йорк.

Бренд наконец вырвал палку из челюсти тигра и подбросил вверх, чтобы Фэнг поймал ее, но тот даже не обратил на нее внимания. Вместо этого он развалился около Фалин, слегка тронув ее лапой и потеревшись мордой о ее руку.

«Почеши вот здесь, — словно говорил он. — Вот здесь, под ухом».

— Предатель! — пробормотал Бренд.

Он лег рядом с ними на землю и, подперев рукой голову, наблюдал, как она ласкает тигра, с выражением, очень похожим на зависть.

Фэнг снова зафыркал к очевидному неудовольствию хозяина.

— Это безнадежно, — покачал головой Бренд.

— Разумеется, это не безнадежно, — раздался совсем рядом чей-то незнакомый голос.

Фалин обернулась и увидела, как неизвестный ей мужчина постепенно приближается к ним. Высокий, загорелый, темноволосый.

— Это приступ так называемой щенячьей любви. Если только можно применить этот термин к Фэнгу. — Он весело подмигнул Бренду.

Бренд застонал и изобразил на лице отчаяние:

— Это мнение профессионала, доктор Райдер?

Доктор окинул Фалин долгим одобрительным взглядом и прибавил:

— Это и мое личное мнение. Не могу обвинить Фэнга в отсутствии хорошего вкуса.

Фэнг, явно хорошо знавший доктора, спокойно продолжал валяться на земле, не обращая на гостя внимания, но Бренд, услышав последнее замечание, напрягся.

Он поднялся, чтобы пожать приятелю руку:

— Нет, мы не можем винить Фэнга. Но я знаю твои вкусы, Маршалл, и советую тебе держать свое личное мнение при себе.

Удивленно вскинув брови, Маршалл перевел взгляд с Бренда на Фалин и обратно, обратив внимание и на ее странный выбор одежды, и на обнаженный торс Бренда.

— Конечно, старик, но ты хотя бы представишь меня?

— Фалин Истбрук, — сухо сказал Бренд, кивая в ее сторону, — фотограф из «Эко». Фалин, познакомься, это Маршалл Райдер. Местный ветеринар и мой друг.

Фалин протянула доктору руку и улыбнулась, когда тот, весело подмигнув, поднес ее к губам.

— Должны же вы знать, что мы тут не совсем еще одичали, — очаровательно улыбнувшись, сказал он. — Некоторые из нас еще не забыли, как обращаться с женщинами.

— Некоторые из нас, к сожалению, еще не забыли, как валять дурака, — холодно сказал Бренд. — Ты сюда пришел, чтобы осматривать животных или упражняться в галантности?

— Я разве не могу делать это одновременно? — спросил Маршалл, поглядывая на Фалин таким игривым взглядом, что она не выдержала и рассмеялась.

Бренду это совсем не понравилось.

— Можешь убираться отсюда, если и дальше собираешься демонстрировать свои манеры ловеласа.

Маршалл приложил руки к груди, делая вид, что ранен в самое сердце.

— Какой ужас! А я-то думал, что представляю просто верх учтивости. Ну хорошо! Судя по всему, Дикарь-Вестон сегодня не в настроении. Тогда пошли навестим пантеру, да поскорее, пока мне самому не понадобилась медицинская помощь.

Фалин подошла вместе с ними к клетке, внимательно слушая, как они обсуждают состояние матери и ее детеныша. Бренд держал пантеру на привязи, пока Маршалл осторожно ощупывал поврежденную ногу. Бренд объяснил ей, что с дикими животными нужно общаться как можно меньше. Если слишком сильно приручить их в неволе, то это принесет им только вред, и на свободе им придется заново привыкать к естественной среде.

Понаблюдав за тем, как пантера ходит по клетке, Маршалл заявил о том, что она окончательно поправилась. Настало время отпустить маму и детеныша на свободу. Услышав это решение, Фалин нахмурилась.

Они понравились ей с первого взгляда. Ей гораздо больше приглянулась их красота и грациозность, чем свирепость львов. По сравнению с Фэнгом, который был в два раза больше, пантера казалась просто небольшой кошечкой.

— Может получиться хороший кадр! — сказал Маршалл. — Почему бы не взять с собой Фалин?

— Ты сам тоже хочешь поехать? — без всякого энтузиазма поинтересовался Бренд.

Маршалл скорчил грустную мину, но глаза его смеялись:

— Нет, я занят по горло на этой неделе, свинья заболела, у пуделя диабет — сам понимаешь.

— Да-а, — протянул Бренд.

— Я надену на нее ошейник с радиосигналами и сообщу об этом в Общество защиты животных, может кто-то захочет проследить за ней. Не советую давать ей больше транквилизаторы, это небезопасно. Что касается тебя, Бренд, тебе я их настоятельно рекомендую.

Вестон никак не отреагировал на это саркастическое замечание, а Маршалл, повернувшись к Фалин, посоветовал ей захватить с собой жидкость от москитов.

— Там, где вы окажетесь, их смертная туча. А такому лакомому кусочку, как вы, придется нелегко.

Она улыбнулась:

— Бренд предупредил меня, что здесь полно насекомых, но я пока что-то их не заметила.

— Райдер прав, — подтвердил Бренд. — Тебе стоит продумать хорошенько свой костюм, обязательно что-нибудь с длинными рукавами, брюки и закрытая обувь.

Фалин просияла:

— Значит, ты берешь меня?

Он кивнул:

— Это хорошая возможность сфотографировать пантер. Чем больше людей их увидят в «Эко», тем лучше.

— И когда мы едем?

— Завтра с утра. Советую собраться с вечера, и не забудь взять с собой сменную одежду.

— Сменную одежду? Ты хочешь сказать, что нам придется переночевать там?

Бренд снова кивнул, делая вид, что не замечает ее колебаний.

— Да, если я найду еще один спальный мешок для тебя.

— Спальный мешок?

— Ну да. Мы будем ночевать в лесу.

«Ночевать в лесу, — пронеслось у нее в голове, — с Брендом. Наедине».