Труп господина Д. обнаружила его собственная жена, когда вернулась в десятом часу утра из Красногорска от своей дальней родственницы. В последнее время она часто не ночевала дома, пользуясь полной свободой, которую предоставил ей муж. Он сказал однажды, полгода назад: «Мы уже достаточно долго живем вместе. Необходимо какое-то разнообразие». Нет, он не намекал на развод. О разводе не было и речи. Они вполне устраивали друг друга, хотя детей так и не завели. Восемь лет без детей - это, конечно, удивляло, хотя у господина Д. имелась дочь от первого брака. Кто сказал, что семья без детей не может быть счастливой? Никаких скандалов, ссор, недомолвок, подозрений… А если захотелось разнообразия, какой в этом грех?
Господина Д. звали Игорем. Последние пять-шесть лет, кроме жены Алины да старухи-матери, никто не звал его по имени. Преуспевание в бизнесе, позволившее сделать политическую карьеру, укрепило за ним почтительное обращение «господин». Поначалу этот анахронизм забавлял Игоря - что-то вроде очередной клички приклеившейся ненароком. Мало ли их было в жизни? Но постепенно господин Д. привык и даже стал гордиться столь почетным званием.
Алина сразу догадалась, что он мертв. Муж сидел в кресле с открытыми глазами, уставившись куда-то вдаль. Ей показалось, что он смотрит на музыкальный центр. В компакт-проигрыватель был загружен диск группы «Гэзеринг», с солисткой Аннеке ван Гирсберген. Еще Алина заметила на письменном столе «паркер», который муж всегда держал в кармане делового костюма. Открытый «паркер» на столе, и никаких бумаг, никакой записки.
Пустяк, конечно, но ей это показалось странным. Она так и сказала следователю: «Игорь дорожил «паркером» и пользовался им в крайних случаях, когда требовалась какая-нибудь важная подпись».
Впрочем, следствие было тут же прекращено, как только стали известны результаты экспертизы. Смерть наступила примерно в восемь часов вечера из-за остановки сердца. Не исключено, что господин Д. испытал шок, но это лишь предположение.
Когда мужчина тридцати семи лет отроду, в расцвете сил отдает Богу душу, это кажется невероятным. А если учесть, что мужчина богат и по молодости лет не составил завещания, рано или поздно возникает вопрос: «А кому была выгодна его смерть?»
- А действительно, кому?
Вопрошающий был примерно одних лет с господином Д. Коренастый брюнет, только-только начавший лысеть. Грубоватые черты лица выдавали человека прямолинейного и мужественного. Он гладил руку Алины, покоящуюся у него на колене, и время от времени приговаривал: «Ну-ну, не стоит так убиваться».
Алина впервые дала волю слезам. На похоронах она ни разу не вздохнула. На поминках сидела изваянием. Не то что некоторые. Например, дочь Игоря, восемнадцатилетняя истеричка, устроила показательные выступления, завопила в морге: «На кого ты нас покинул?!» Можно подумать, это случилось два дня назад! А на кладбище, когда Алина целовала покойника в лоб, процедила сквозь зубы: «Свела отца в могилу, сучка!» Процедила так, что слышали все.
Теперь, в присутствии близкого человека, Алина могла расслабиться. Иван уже два года был ее любовником. В отличие от мужа, она давно разнообразила свою скучную семейную жизнь. И тот роковой вечер провела не в Красногорске, у дальней родственницы. Господину Д. никогда не приходило в голову проверять жену. «Полная свобода или никакой свободы!» - любил говаривать он.
- Его смерть была выгодна всем! - всхлипывала женщина. - Понимаешь? Всем!
Когда она волновалась, у нее появлялся легкий эстонский акцент, как у ее матери, и Алина будто пела, растягивая гласные. Иван обожал эту длинноногую шатенку. Скорбное отчаяние придавало особую красоту ее чуть раскосым, васильковым глазам.
- Дочери он прекратил платить алименты два года назад. И она остро нуждалась в деньгах. Он с детства избаловал эту стерву подачками. Дарил дорогие побрякушки. А после того как развелся с первой женой, охладел. И я его прекрасно понимаю. Дочь закатывала ему безобразные сцены, обзывала последними словами и даже грозилась убить.
- Убить отца?
Иван сам приходился отцом двум не очень любезным и даже нагловатым подросткам, но такими словами в его семье не бросались.
- Знаешь, Ваня, мне почему-то все время кажется, что его убили, - призналась вдова господина Д.
- Каким образом?
- Напугали. Ведь может человек умереть от испуга?
- Здоровый мужик, обладающий деньгами и властью, чего-то испугался? Испугался так, что отдал концы?
- При чем здесь деньги? Разве ты ничего не боишься?
- Я-то? - Иван усмехнулся и смущенно потер пальцами нос. - Я был на двух войнах, лапа моя.
- Да разве это имеет значение? - запальчиво воскликнула она. - Можно быть бесстрашным воякой и при этом бояться пауков! Игорь, например, боялся своей матери…
- Ей тоже была выгодна его смерть?
- Еще бы! Ты ведь ничегошеньки не знаешь! Мать Игоря - отпетая алкоголичка. Она начала пить, когда их бросил отец. На сыне вымещала обиду, била его смертным боем, издевалась, как могла. Однажды привязала его веревкой к кровати и оставила так на двое суток. Шлялась по мужикам, а про ребенка забывала. Игорь ее не простил. «Моя мамаша умрет нищенкой, - говорил он. - Даже на похороны не получит ни гроша!» Она-то как раз жива-здоровехонька, а Игоря нет.
- Теперь она тоже наследница? - поинтересовался Иван.
- Разумеется, и дочь, и мать…
Бутылку виски Алина пила в одиночестве, потому что Иван был за рулем. И когда небо в окнах ее многокомнатной квартиры начало бледнеть, она уже едва ворочала языком.
- Только вряд ли это мамаша! - неожиданно встрепенулась вдова.
- Почему ты так уверена, что вообще кто-то был?
- Уверена? Я знаю наверняка! Когда утром вошла в квартиру, стоял одуряющий запах духов… Дорогих духов. Таких, что не выветрились за двенадцать часов, прошедших с момента его смерти…
Иван уложил ее в постель, а сам отправился к жене и детям. Он часто приезжал домой под утро. Фирма, соучредителем которой он являлся, переживала период становления. Жена не роптала. Ведь были времена и похуже. Когда Иван служил в армии и уезжал на войну, они не виделись месяцами.
«Напилась и несет всякую чушь! Игоря убили! Его смерть была выгодна всем! Неврастеничка!»
Он резко затормозил, хотя светофор мигал безразличным желтым глазом. Ивана поразило неожиданное открытие: «А ведь мне тоже была выгодна смерть Игоря!»
Его фирма терпела убытки, и срочно требовались новые денежные вливания. Теперь он может попросить в долг у любовницы. Вдова получит львиную долю наследства.
«Вот значит как, - усмехнулся про себя Иван. - Все мы стервятники! Все мы охочи до падали!…»
Проснувшись в пятом часу вечера, Иван снова прокрутил в голове «пьяный бред» Алины. А потом вспомнил поминки, состоявшиеся накануне. Как ему не хотелось туда идти! Но любовница настояла. Он должен быть рядом с ней. Теперь всегда рядом?
Иван держался в тени, чтобы не привлекать к себе внимания, и это ему отчасти удалось. Отчасти, потому что встретил на поминках Дерябина. Странная встреча. Фронтовой друг выглядел оборванцем на фоне политиков и бизнесменов, превративших поминки в клубную тусовку.
- Ты был знаком с покойником? - удивился Иван.
Тот опустил голову и пробурчал что-то невнятное, из чего Иван разобрал единственное слово «меценат».
До войны Дерябин учился в Суриковском. На фронте исчеркал не один блокнот, а вернувшись домой, написал серию картин, посвященных кавказским войнам. Оказывается, господин Д. Слыл ярым пацифистом. Он купил у Дерябина пару картин, но остальные полотна продавались плохо. Пацифизм в нашей стране нынче не в моде, а за границей интерес к русским художникам давно угас.
Дерябин привел с собой приятеля. Молоденький, женоподобный блондин. Тоже художник или музыкант? Имя его выветрилось у Ивана из головы. Он тогда подумал: «Этих пустоцветов прельстила дармовая жрачка!» И действительно, фронтовой товарищ тут же набросился на еду с жадностью дикого зверя. А вот блондин совсем не ел и даже водку едва-едва пригубил. Интересный экземпляр! Нечто ангелоподобное в компании двух старых вояк. Впрочем, Ивану не было до него никакого дела. Он следил за Алиной. Вдова набралась будь здоров и уныло смотрела на приглашенных. Первая жена господина Д. На поминки не явилась, зато его дочь вылила на присутствующих немало желчи. После чьей-то проникновенной речи она воскликнула: «Мой отец был порядочной скотиной!» И все промолчали. Уж он бы заткнул рот этой стерве! Пусть только явится к Алине со своими дурацкими претензиями! Он задерет пигалице юбку и отлупит солдатским ремнем!
Мать господина Д. сидела по правую руку от Алины. Она выглядела дряхлой старухой, хотя ей не было и шестидесяти. Опьянев с первой же рюмки, старуха пребывала в полном отупении, словно под гипнозом. Она бубнила что-то себе под нос. Кажется, пела колыбельную.
Иван тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Теперь, сутки спустя, поминки казались дурным сном.
- Как ты? - поинтересовался он, услышав в телефонной трубке голос Алины.
Мог бы не спрашивать. Она опять растягивала гласные, а значит, была пьяна. Из трубки доносились музыка и звон посуды.
«С обеда сидит в кабаке и надирается, как последняя…» - додумать он не успел, потому что Алина вдруг заговорила быстро и взволнованно:
- Нам надо встретиться. Прямо сейчас. Есть новости. Целых две. Мне необходима твоя помощь. Буду ждать тебя на старом месте.
«Старым местом» они называли скверик в Большом Трехсвятительском, напротив монастыря. Там они впервые поцеловались два года назад. А нынче придется просить деньги у любимой женщины. И тоже впервые.
Иван не заставил себя ждать. Алина, как он и предполагал, находилась в состоянии легкого опьянения. А круги под глазами говорили о том, что после его отъезда она спала недолго.
- Скверно выглядишь, лапа моя! - не стал кривить душой бывший солдат.
- Это комплимент? Учтиво с твоей стороны! - Она закурила, и он увидел, как дрожат ее пальцы.
- Что случилось?
- Не догадываешься? Эта сука, дочь Игоря, нанесла мне ранний визит! Ей, видите ли, нужна память об отце, и она замахнулась ни много ни мало на коллекцию картин Игоря. Ты представляешь?
- Я в этом ни черта не понимаю. Там есть что-то ценное?… - Он хотел добавить: «…кроме картин моего фронтового дружка Дерябина».
- Что-то ценное?! - взревела Алина. - Там есть даже Ватто и Фрагонар! Коллекция стоила ему целого состояния! Я сказала этой мерзавке, что, по закону, приобретенное в браке имущество, достается жене. Но мои доводы ее не остановили. Она вздумала меня совестить. Мол, я лишила ее отца и должна расплачиваться. Я с ней расплатилась. Кулаками.
- Вы подрались?
- Не то слово! Мы готовы были убить друг дружку!
- И ты теперь нисколько не сомневаешься, что в тот вечер именно она приходила к Игорю?
Алина на секунду задумалась, а потом покачала головой.
- У нее совсем другие духи. И потом, я вспомнила кое-что. Когда позвонила ее матери, чтобы сообщить о смерти Игоря, та воскликнула: «А Людка-то у меня на соревнованиях! Успеет ли вернуться к похоронам?» Людка, оказывается, спортсменка. Академическая гребля, мать твою! Железное алиби, усек?
- Тут еще требуются доказательства! - махнул рукой Иван.
- Уже не требуются. Это точно не она. Вот, посмотри! - Алина достала из своей сумочки вещицу, в которой Иван не сразу распознал заколку для галстука. Сам он галстуков не носил, а потому не пользовался подобными штуками. - Горничная сегодня впервые после смерти Игоря убирала квартиру. Эта заколка валялась под кроватью в нашей спальне.
- Ну и что?
- А то, болван, что это всего-навсего стальная заколка, а Игорь покупал исключительно платиновые изделия! Даже серебро и золото презирал!
- Вот как?
Он вдруг понял, что их отношения разладились. И, возможно, теперь навсегда. Измена господину Д. при жизни вовсе не означает, что ему будут изменять еще и посмертно. Ивану стало страшно от собственной прозорливости.
- Это был мужчина, - заключила она.
- А как же духи?
- Может, мне показалось? - Алина неожиданно вздрогнула, словно прикоснулась к чему-то омерзительному, - Я боюсь оставаться на ночь в собственной спальне! Мне все время кажется, что кто-то отпирает дверь! А что, если у хозяина заколки имеется ключ от моей квартиры?
- Ты слишком эмоциональна, - попытался успокоить ее Иван.
- Как бы не так! Я по-эстонски хладнокровна, тебе ли этого не знать? Но смерть Игоря удивляет всех, кто его знал. Совершенно здоровый человек, тридцати семи лет отроду, не может просто так взять и умереть! Я в это не верю! И вот улика! - Она все еще держала на ладони заколку. - Кроме всего прочего, сейчас, в кафе, я почувствовала слежку. За мной следят, Иван. Это точно. Этого парня я уже где-то видела. Совсем молоденький блондин. Среднего роста. Кожа такая нежная, девичья. Он сидел за соседним столом и не спускал с меня глаз. А потом проводил до самого сквера. Может быть, он и сейчас где-то поблизости…
- Совсем молодой, говоришь? - Иван напряженно думал, будто пытался что-то припомнить.
- Пацан! Взгляд почти набожный, но я-то знаю, чего можно ждать от такого взгляда! Такие овечки способны на многое!
- Вот что, лапа моя! - Иван наконец принял решение. Это было понятно по его уверенному голосу и по тому, как заиграли желваки на скуластом лице. - Я все беру на себя: пацана, заколку, причину смерти Игоря… А ты постарайся хорошенько выспаться, договорились?
Они расстались куда теплее, чем встретились. Алина даже поцеловала на прощание, в знак благодарности. Ивану же хотелось получить в благодарность кое-что другое, о чем он пока умолчал. Но, кажется, путь выбран верный.
Недолго раздумывая, Иван поехал в Митино. Там, в Восьмом микрорайоне, господин Д. снял огромную квартиру под мастерскую художника Дерябина. На поминках фронтовые друзья обменялись адресами.
Ему открыла пожилая женщина. По всей видимости, мать художника. Сам же творец издавал оглушительный храп. Он спал на раскладушке перед незаконченным трехметровым полотном.
Иван поморщился от перегарного духа, заполнившего и без того душную комнату. «Не пришел еще в себя после поминок, - заключил он. - А с мастерской-то, пожалуй, придется распрощаться, если не найдет нового мецената. Им точно буду не я!»
И тут он обратил внимание на незаконченную картину. Это ж надо такое выдумать! Мечеть. На переднем плане лежит мулла с перерезанным горлом. Чуть поодаль пять солдат насилуют женщину кавказского типа. В дальнем углу едва намечена фигура Христа. Он сидит на корточках, обхватив руками голову.
Примерно в такой же позе оказался Иван, присев на единственный табурет. Ничего подобного на войне он не видел, хотя рассказывали всякое. Стоит ли всему верить? Дерябин определенно сбрендил. Или это аллегория? Кто поймет этих пустоцветов, с их больной фантазией?
«И Алина сбрендила! - перескочил он в своих мыслях от картины к любовнице. - Никто не убивал ее драгоценного мужа! И нет никакой слежки! А с парнем я разберусь!»
Несмотря на оптимистический настрой, Иван почувствовал страшную тяжесть в груди и осознание того, что жизнь потихоньку начала покидать его бренное тело.
Он растолкал спящего художника, но тот с трудом понимал, где находится. Пришлось с помощью мамаши поставить творца под контрастный душ.
- Чего приперся? - был первый осмысленный вопрос художника.
- Мне нужен адрес и телефон твоего друга, с которым ты был на поминках.
- На хрена тебе Виталик?
- Его тоже облагодетельствовал меценат? Он рисует на ту же тему? - Иван с презрением кивнул на незаконченное полотно.
- Кто тебе сказал, что Виталик художник? Он - артист! Выступает в новомодном, очень престижном театре. Это триумф пластики и глупости одновременно. Сейчас в каждом театре полно того и другого. Устроил его, разумеется, Игореша. Что правда, то правда! Полгода назад я их познакомил…
«Полгода назад Игорь заявил Алине, что им необходимо разнообразие…»
- И мальчик, надо сказать, оправдал надежды патрона…
«Заколка от галстука под кроватью и запах духов…»
- Он немного странной ориентации, это да. Может, у них что-то и было. Черт их разберет! Когда Игореша помер, Виталик на стены лез от горя. Прямо как девица, потерявшая возлюбленного…
Домашний телефон Виталика не отвечал, и пришлось звонить ему на мобильный. Парень совсем не удивился тому, что его хочет видеть по срочному делу человек, с которым он едва знаком. Или ему некогда было удивляться?
- Сейчас у меня репетиция, - сообщил он. - Освобожусь через сорок минут. Приезжайте прямо в театр. Я буду ждать вас на вахте.
Они встретились в одиннадцатом часу вечера, когда уже совсем стемнело и потягивало ночным, сентябрьским холодком. Молча пожали друг другу руки, и Виталик пригласил его в свою гримерную.
- Здесь нам никто не помешает, - вкрадчивым голосом заверил артист. - А дома, знаете ли, родители. - После долгой паузы он добавил: - Я знал, что рано или поздно вы объявитесь. Ведь вы любовник Алины?
- С чего вам такое пришло в голову? - засмеялся Иван.
- Игорь сказал. Он был прекрасно осведомлен. Так что мы с вами в одной лодке.
Что плетет этот молокосос? Господин Д. знал о нем и не размазал его по стенке? Иван едва сдержался, чтобы не выкрикнуть это вслух. И сразу же перешел в контрнаступление.
- Это ваша? - протянул он артисту заколку для галстука.
- Моя. Я потерял ее неделю назад, - признался Виталик.
- А знаете, где вы ее потеряли?
- Догадываюсь.
Ивану показалось, что в глазах у парня заблестели слезы.
- Вы были в тот вечер у Игоря, не так ли?
- Разумеется. Только Игорь уже был мертв. Извините. - Он достал носовой платок, высморкался и вытер слезы. - Мне трудно вам что-то объяснить. Да и нужно ли? Вы все поймете из записной книжки Игоря. Он писал до последней секунды. Я взял ее у него со стола. Не хотел, чтобы менты своими грязными ручищами копались в его душе!
По телу артиста прошла судорога, а из груди вырвалось рыдание. Иван осторожно погладил большим пальцем кожаный переплет записной книжки господина Д. В этот момент он думал о деньгах для своей фирмы, но мысли оказались неуклюжими и внутри не чувствовалось ликования.
- Зачем же отдаете ее? - спросил он, когда Виталик успокоился.
- Она мне, конечно, дорога, как память, но происходит нечто странное. Я перечитал ее несколько раз и не смог избавиться от наваждения. От Его присутствия, понимаете?
- От чего?
- От присутствия Игоря. Он писал, умирая, и словно перенес себя самого в этот блокнот. Поменял оболочку, что ли? Понимаете?
«Ишь как завернул! - усмехнулся про себя Иван. - Только пустоцветы еще верят в чудеса и хотят заставить нас, людей разума, поверить в них».
- Я вижу, что вам не понять! - в отчаянии всплеснул руками Виталик. - И все же, постарайтесь как можно скорее избавиться от этих записей! Лучше всего, сожгите! У меня не хватило духу, а для вас это пустяки…
Иван уже собирался откланяться, как парень вдруг вспомнил:
- Ах, черт! Совсем вылетело из головы! Передайте Алине ключи от ее квартиры. Я сам хотел ей отдать сегодня, когда мы случайно столкнулись в кафе, но не решился, ведь она обо мне ничего не знает. Выглядело глупо, но я не смог побороть свою застенчивость.
На следующий день, ближе к вечеру, Иван позвонил любовнице. Его голос она узнала с трудом. Монотонный, бесстрастный, принадлежащий скорее роботу, а не человеку.
- Тебе не о чем беспокоиться. Заколка принадлежала парню, которому покровительствовал твой муж. Парень за тобой не следит. Просто хотел отдать ключи от твоей квартиры. Они теперь у меня. Верну их, когда приеду.
- Ты уезжаешь?
- На два дня. С друзьями на рыбалку.
- А как же твоя фирма? Сам говорил, что дел невпроворот…
- А, пусть горит синим пламенем. - И он положил трубку.
Известие о смерти Ивана пришло через два дня. Узнав о несчастном случае на рыбалке, Алина воскликнула: «Так не бывает!» И в самом деле, ведь только что умер муж, и вот не стало любовника.
Что случилось, никто толком не мог рассказать. Был сильный туман, и пустая лодка Ивана пришвартовалась к берегу. Друзья-рыболовы не увидели в том большой трагедии. Озерко мелкое, капелюшечное. Иван, будучи прекрасным пловцом, не раз переплывал его от берега до берега. И только на другой день, уже серьезно обеспокоенные исчезновением друга, организовали поиск, вызвали милицию и водолазов. Версия насильственной смерти не подтвердилась, хотя кто-то вспомнил, что в то злополучное утро Иван был не один. В его лодке сидел незнакомец, мужчина средних лет. И что самое удивительное, мужчина был в смокинге. Свидетеля подняли на смех. Виданное ли дело, рыбак в смокинге! Перепил малость дядечка! Вот и мерещится разная ерунда!
Во всяком случае, трупа незнакомца на дне озера не оказалось. А еще через неделю на имя Алины пришла бандероль.