Наше агентство давно пользуется автомобилями одной арендной компании согласно ежегодно заключаемому договору.

На следующее утро я ехал на одном из них в раскаленном потоке транспорта, направляясь в офис на Касс-стрит. Там находилась моя приемная со скрипучим, обитым кожей диванчиком и парой кресел, а также скромный кабинетик, в котором стояли стол, шкаф для бумаг и старинный, разболтанный «ундервуд». Само здание выглядело мрачным и древним. Лестницы всегда поскрипывали под моим весом.

Воздух в офисе оказался спертым и горячим. Я открыл окно, но это почти не помогло. Духота окутала город подобно шерстяному шарфу. В помещение ворвались шум проезжающих машин и пароходные гудки с Гиллсборо-Ривер, которая разрезала Тампу на две части.

Приступать к работе не хотелось. Голова все еще побаливала в том месте, куда долбанул вчера Расс. Несмотря на плотную повязку, охватывающую запястье, рана, полученная, когда я разрезал шнур, противно ныла. От Иви никаких новых известий не поступало.

Газеты оказались полны сообщений о вчерашнем происшествии. Возможно, сейчас где-то в городе пара золотых глаз жадно впитывает в себя набранные крупным шрифтом заголовки. Я представил, как парень начинает разомлевать от удовольствия, от сознания собственной силы, власти, способности быть богом, решающим, кому жить, а кому нет… пока не наткнется на описание моего спасения.

Для туристов сегодня выдался характерный для Флориды чудесный солнечный день. Я соединился по телефону с диспетчерской службой агентства, продиктовал несколько докладов, после чего все внимание посвятил двери приемной, вдруг тихо приоткрывшейся и так же бесшумно затворившейся. Мое первое впечатление от вошедшей женщины было благоприятным. Она оказалась смуглой, высокой, хорошо сложенной. Возраст — немного за тридцать.

Незнакомка остановилась на пороге, осторожно, но отнюдь не робко переминаясь с ноги на ногу. На ней был надет светлый в полоску костюм, в руках она держала сумочку.

— Мистер Риверс? — Голос у женщины звучал мягко и слегка глухо.

— Да.

— Мое имя Вероника Найт. Мне необходимо поговорить с вами.

Черты ее лица были четкие, свидетельствующие о спокойном характере, однако у меня возникло чувство, будто я смотрю на медленно текущий и срывающийся в пропасть поток воды. Рот женщины казался немного широким, с пухлыми, цвета натурального виноградного вина губами. Блестящие черные волосы собраны в пучок на затылке, а большие темные глаза напомнили мне предсмертный взгляд Ины Блэйн.

— Очень жаль, мисс Найт… Я не ошибся, именно мисс?

— Да.

— В данный момент я не принимаю заказов.

— Я так и полагала. Утром мне попалась сегодняшняя газета, поэтому я и пришла к вам. Уверена, вас заинтересует то, о чем я должна рассказать вам. Уделите мне десять минут, пожалуйста.

Несколько мгновений я изучал лицо Вероники Найт.

— Хорошо. Проходите.

Женщина последовала за мной в кабинетик. Я предложил ей стоящий возле стола жесткий стул с прямой спинкой. Она опустилась на него, и я, обойдя стол, тоже сел.

Пальцы посетительницы судорожно стиснули сумочку.

— Теперь, когда я здесь, трудно решить, с чего начать.

Подобное утверждение встречалось в моей практике несчетное количество раз.

— Успокойтесь, — привычно произнес я. Новым клиентам обычно требуется пара наводящих вопросов, чтобы почувствовать себя непринужденно в разговоре с частным детективом. — Если газетные сообщения привели вас сюда, значит, вы имеете какое-то отношение к вчерашнему происшествию.

— Д-да…

— Вы знаете Расса Лепперта?

— Нет.

— Верно. Не похоже, чтобы вы водили знакомства с подобными личностями. Но я должен был задать этот вопрос.

— Понимаю, мистер Риверс. Мое беспокойство касается Джерла.

Хорошо знакомое мне выражение появилось в глазах женщины. Чувство тревоги стремительно нарастало в ее душе. Она должна была выговориться перед кем-нибудь, и сейчас ей уже не требовались наводящие вопросы, кроме коротких замечаний, обозначающих мое внимание.

Посмотрев на свои стиснутые пальцы, женщина сказала:

— Джерл… Джерл Эдкок. Хотя я никогда не была замужем, у меня есть, так сказать… сын. Джерл. Я… стала воспитывав мальчика двенадцать лет назад после гибели его родителей. В то время ему было семь.

Глядя на нее, я подумал, что она, видимо, очень серьезно относится к своим обязанностям приемной матери, и это приносит ей много беспокойства. Правда, пока я еще не понял из-за чего — то ли из-за нелегкого характера Джерла, то ли из-за слабой нервной системы женщины.

— Джерл исчез позавчера вечером, — продолжала она. — Только, пожалуйста, мистер Риверс, не советуйте мне обратиться в полицию. Я уже обзвонила все отделения и больницы. Мальчик не арестован и не ранен. К тому же… учитывая некоторые факты, связанные с его исчезновением, я хотела бы говорить, не боясь огласки.

— Понятно. Откуда он исчез?

— Из нашего дома в Коллинз-Хейтс.

Коллинз-Хейтс назывался район на берегу бухты, который ассоциировался у меня с покачивающимися у причалов белоснежными яхтами, роскошными «кадиллаками», плавательными бассейнами и светлыми комнатами с мягко гудящими кондиционерами. Сироте Джерлу здорово повезло с усыновлением.

— Его выгнали из дома?

— Нет, но он покинул его в сильной ярости, и с тех пор о нем ничего не слышно. Я должна узнать, где он, чем занимается, что вообще с ним произошло.

Женщина открыла сумочку.

— У меня с собой его фотография.

Она протянула мне снимок, который, судя по всему, вынула дома из рамочки. С первого взгляда Джерл Эдкок производил впечатление избалованного юноши. Старые няньки обычно характеризуют такие чада как "очень хороший мальчик, культурный и нежный". У него было круглое, усыпанное веснушками лицо, голубые глаза, мягкий подбородок с ямочкой, добродушная улыбка, курносый нос и лихой чуб рыжих волос. При более внимательном рассмотрении я заметил в линиях губ признаки раздражительности, а в кротких, широко поставленных глазах нехорошую усмешку. Казалось, передо мной фотография маски, под которой скрыто истинное, пока еще загадочное лицо. Я запомнил самые характерные приметы юноши и вернул снимок женщине. Она взяла его и сказала:

— Пока я еще не связываю исчезновение Джерла с описанным в утренних газетах событием.

— Вы правы, пока не стоит.

— Но скоро выяснится, что это так и есть. Боюсь, очень скоро.

Следующим предметом, вынутым из сумочки, оказалась плоская круглая жестяная коробка. Руки женщины сильно дрожали, когда она протянула ее мне. Я открыл коробку. Внутри лежала катушка шестнадцатимиллиметровой кинопленки. Доставая фильм, я взглянул на Веронику Найт. Похоже, она собиралась упасть в обморок, но хотела преодолеть дурноту и отчаянно пыталась во что бы то ни стало не потерять сознание. Я отмотал немного пленки и стал рассматривать ее при льющемся из окна раскаленном свете дня. В кадрах оказались изображения двух человек — молодого парня и девушки. Они держали друг друга в предварительных объятиях, сигнализирующих о том, что дальше действие будет грязнее, чем все фривольные сцены, снятые когда-либо в Голливуде.

— Джерл? — спросил я.

Вероника Найт кивнула. Краска залила ее лицо.

— А девушка?

— Ина Блэйн. — Голос женщины дрогнул. Губы растянулись в фальшивой улыбке. — Позавчера вечером исчез Джерл. Вчера убили Ину Блэйн.

— Это сделал сумасшедший по имени Расс Лепперт, — напомнил я.

Она посмотрела на меня. Красивые бусинки влаги появились в уголках ее глаз, скатились по нежной оливковой коже и пересекли верхнюю губу.

— Джерл знал Лепперта? — спросил я.

— Я слышала, как один раз мальчик говорил о нем. Понимаете…

— Вы не должны рассказывать об этом больше никому, мисс Найт.

— Джерл упомянул имя Лепперта однажды вечером на прошлой неделе. Он очень упрямый, мистер Риверс. Последние два года его вдруг стал сильно раздражать мой интерес к тому, где он бывает, чем занимается, в каких компаниях вращается. Я стала настаивать, чтобы мальчик говорил мне, куда уходит. Совсем недавно он сказал, что направляется на встречу с одним хорошим парнем, которого зовут Расс, наверняка имея в виду Лепперта"

— Необязательно, хотя…

— Нет, нет, все абсолютно точно. Едва мальчик ушел, зазвонил телефон, и мужской голос попросил Джерла. Я сказала, что его нет, и поинтересовалась, кто спрашивает. Мужчина ответил: «Неважно». В трубке слышалась громкая музыка, голоса, а потом кто-то крикнул: "Эй, Лепперт, ты собираешься болтать весь вечер?"

— Вы не знаете, откуда он звонил?

— Нет. Он почти сразу дал отбой.

Музыка и голоса. Девятнадцатилетний юноша отправляется на вечеринку к Лепперту. Стив Иви сказал, что одной из особенностей больного мозга Расса является его тяга к молодежи. Возможно, в обществе юнцов он более отчетливо сознает свою силу и власть. В наш век лохматых битников и просто скучающих подростков Лепперт мог стать для них солидным авторитетом и развлечением. Еще Иви сказал, что Лепперту для убийства не нужны мотивы. На этот раз дело, похоже, обстоит не совсем так. Верзила в беседе с Иной Блэйн упоминал про кино. Теперь я был уверен, что один из таких фильмов лежал на столе передо мной. Где-то должны находиться и остальные серии. Если я не хочу признать существование каких-то законов, управляющих случайными совпадениями, то мне придется отбросить все сомнения насчет слов Лепперта о кино. Итак, у меня есть пленка, о которой говорил Расс. Где-то рядом с ней может оказаться мотив убийства Ины… И меня. Последнее, к счастью, не состоялось. Лента фильма растянулась, связав между собой жизни многих людей, в том числе и мою. Ради своего благополучия и безопасности я должен узнать как можно больше об этих связях.

Кончик пленки выскользнул из моих пальцев. Когда я поднял голову, передо мной снова оказалось спокойное, симпатичное, оливкового цвета лицо. Вероника Найт изучающе смотрела мне в глаза, отчаянно пытаясь держать себя в руках. Затем она отклонилась немного вправо. Было хорошо видно, как замешательство и тысячи вопросов терзают ее мозг. Посетительница выглядела очень одинокой и испуганной, словно ее давно преследует какой-то таинственный призрак. Однако в глазах женщины угадывалась большая сила и решимость. Я физически ощутил это, и когда она еще раз взглянула на меня, все определилось само собой.

— Я хочу помочь вам, — произнес я. На мгновение мне показалось, что Вероника Найт собирается зарыдать и испортить этим дело, но она сдержалась.

— Спасибо, — тихо сказала женщина, выпрямившись на стуле.