Глава 1

Смерть появилась, как всегда, вовремя.

— Сикс.

Ее тонкая фигура выступила из тумана.

Смерть не была ни высокой, ни тучной, но ее подавляющее присутствие заставляло застыть на месте и заметить ее. Длинные почти белые волосы спадали ниже талии, словно придавая ее силуэту яркую ауру. Покрытый копотью черный плащ окутывал ее фигуру от шеи до пят, оставляя открытыми лицо, волосы и серебристо-серые глаза, мерцавшие во тьме. Эти всевидящие, всезнающие глаза в упор смотрели на Сикса, и по выражению лица Смерти ничего нельзя было прочесть.

Такое же бесстрастное, ничего не выражающее лицо было и у Сикса. Он опустил голову, быстро, как будто кивнул.

— Миледи.

За все то время, что Сикс знал ее, он не помнил, чтобы Смерть ему улыбалась. Вот и сейчас, глядя прямиком на Сикса, она не стала улыбаться. Смерть не тратила время попусту, занимаясь только тем, чем она и являлась по своей природе. Ни минуты она не посвятила бы чему-то другому, кроме работы, даже несмотря на то, что в ее руках была вечность.

Переходя к делу, Смерть повела маленькими изящными руками, раздвигая плотную завесу тумана, и у их ног развернулась сцена.

Сквозь туман и темноту по залитому лунным светом тротуару пробиралась стройная фигурка.

Сикс напрягся, сосредоточившись на своей цели.

Душа, помеченная для него. Помеченная его числом.

Она шла по улице целеустремленными шагами. Уверенная походка подсказала ему, что она молода. Профиль нельзя было рассмотреть, отчасти из-за густых вьющихся рыжих волос, ниспадавших ниже ее плеч. Сиксу не нужно было видеть лица, чтобы знать, что перед ним — женщина, молодая, стройная и, вполне вероятно, красивая.

Прищурившись, следя глазами за проворной фигуркой, которая прошла еще один квартал, Сикс впитывал информацию, мысленно отмечая каждую деталь, которую посылала прямиком ему в мысли Смерть, молча стоявшая рядом.

Женщина. Белая. Тридцать два года. Не замужем. Год назад удалили аппендикс. Аллергия на молочные продукты. Пристрастие к кофеину. Сто тридцать фунтов. Пять футов два дюйма. Настоящее имя: Шелби Моррисон.

— Она здорова, — вдруг выпалил Сикс.

— Она опаздывает к сроку. Она должна родиться снова на следующей неделе. — Торжественно сияющие серые глаза встретились с глазами Сикса. — Сделай все быстро.

Он коротко кивнул. Спорить со Смертью бессмысленно. Если не сегодня, то завтра она получит свое.

Из ста жнецов, работавших только в этом штате, Сикс не знал никого, кто ослушался бы приказа. Они завершали цикл, чтобы мог начаться новый.

Смерть исчезла, растворившись в тумане, и путь Сикса обрел ясность — миссия не могла быть ошибкой.

Он закрыл глаза, сконцентрировавшись на том, чтобы обрести материальную форму — свое физическое тело — и призвать ветра, которые унесут его вниз.

Сикс был шестым жнецом — одним из самых старших на этой территории. Собирать души было его призванием.

* * *

От неожиданности Шелби выронила теплую кофту, которую только что достала из чудовищных размеров сумки. Словно из ниоткуда, из-за угла появился мужчина и преградил ей путь. Она вполне могла вписаться в него. И хотя столкновения не произошло, ее сердце норовило выскочить из груди.

Он как будто смутился, потом, не говоря ни слова, поднял с тротуара кофту и вручил ей.

— Похоже, это ваше.

Шелби затаила дыхание, глядя на черную кофту, а потом на незнакомца, который мог бы составить отличную конкуренцию этой самой кофте, если бы критерием оценки была темнота. Он, должно быть, сбежал из музея — его тело выглядело твердым и идеальным, как у скульптур, которые ей доводилось видеть. Джинсы обтягивали сильные ноги, абсолютно черная футболка-поло как будто с трудом налезла на широкие мощные плечи. Его лицо скрывала тень, но в тусклом свете уличных фонарей Шелби рассмотрела квадратные, немного упрямые скулы и маленькую ямочку на подбородке. В общем, что и говорить, мужчина был весьма… симпатичным.

Почти черные глаза ярко сверкали из-под густых темных ресниц, а вот волосы были действительно абсолютно черными. Они мягкими волнами спускались до самого воротника, где капельку завивались, придавая ему в целом очень-очень привлекательный вид.

— Простите, вы меня напугали, — проговорила Шелби, сжимая протянутую кофту дрожащей рукой.

Прижав ее к груди, она поправила на плече ремень сумки. Ступор прошел, и когда испуг стал рассеиваться, ее ошеломило другое чувство. Слабость. Волна чистейшего, восхитительного облегчения. Словно только что она встретила старого доброго друга, которого ждала целую вечность.

Он смотрел на нее молча, не шевелясь и по-прежнему мешая ей пройти. Казалось, он ждал, что она что-то сделает.

— Вы это наденете? — спросил он.

Шелби едва помнила, как ее зовут, не говоря уже о том, что минуту назад ей было холодно. Внезапный порыв холодного ветра налетел и, судя по всему, полетел себе дальше, потому что сейчас ей было вполне тепло. Даже больше, чем просто тепло.

— Я… ну, в общем, мне…

— Позвольте мне помочь вам.

И не успела она возразить, как он забрал у нее кофту, распахнул ее и зашел ей за спину.

Шелби и не думала, что он окажется таким джентльменом. Как только он встал позади нее, ноздри Шелби наполнил его запах, впитываясь в легкие. Его близость тревожила ее больше, чем можно было ожидать. В животе потеплело, колени задрожали. Макушкой она чувствовала его дыхание, разметающее волосы. И когда Шелби снова вздрогнула, то была абсолютно уверена, что это не от холода.

Она нервничала, держа сумку то в одной, то в другой руке, пока просовывала руки в рукава.

— С-спасибо, — пробормотала Шелби.

Поначалу он не произнес ни звука, а только похлопал ее по плечам, расправляя кофту, как это мог бы сделать ее старший брат. Но ничего братского не было в том, как он наклонился и шепнул ей на ухо:

— Ну вот. Теперь вам тепло?

Сексуальный. Притягательный. А его голос — чистый шелк.

По спине поползли мурашки, и Шелби жалобно выдавила:

— Да, спасибо.

Она себя просто не узнавала, новым было и то томительное ощущение, которое растекалось по ее телу. Желание прильнуть к нему и закрыть глаза становилось все сильнее и сильнее с каждой секундой. Она боролась с этим совершенно неприличным порывом, думая о том, что бокал вина, выпитый ею за несколько минут до того, как она вышла на улицу, наконец, ударил в голову.

Было поздно, и улицы в этом жилом районе, расположенном в самом центре Финикса, были практически пусты. Через дорогу целовалась какая-то парочка, видимо, на прощание. Руки девушки гладили спину парня, его руки гладили ее. Где-то на соседней улице был слышен шум автомобилей, и впервые в жизни Шелби показалось, что этот звук успокаивает, словно колыбельная.

— Хотите, я провожу вас куда-нибудь? — спросил незнакомец низким, глубоким, по-настоящему греховным голосом.

И хотя ей очень хотелось согласиться, этот вопрос заставил Шелби вспомнить, что последнее, что нужно интеллигентной тридцатидвухлетней женщине, которая еще собирается пожить на этом свете, — это чтобы какой-то незнакомец провожал ее до дома. Ну и куда делся ее голос, чтобы она могла ему об этом сказать? И почему, о боже, почему эти обжигающие руки до сих пор у нее на плечах? Из-за них Шелби не могла пошевелиться и чувствовала, что вот-вот пустит корни в тротуар.

Наступив сомнениям на горло, она откашлялась:

— Нет, со мной все в порядке. Честное слово. Спасибо.

Как бы там ни было, а Шелби была далека от того, что можно назвать «в порядке». Голова шла кругом. Не хватало воздуха. Прямо как какая-то кисейная барышня, которой срочно требуется пузырек нюхательной соли.

Вместо того чтобы просто опустить руки, он провел ладонями вниз по ее рукам. Медленно. В этом прикосновении было столько нежности, что все ее чувства вмиг достигли апогея. Соски заострились. В руках и ногах приятно покалывало. Внизу живота образовался тугой узел.

Шелби была потрясена до глубины души.

— Так, ладно, спокойной вам ночи, — быстро проговорила она и пошагала прочь, не оглядываясь.

* * *

Сикс смотрел, как она уходит, сжав кулаки. Ладони горели от прикосновений к ней, и даже через то расстояние, которое она так спешила проложить между ними, он слышал, как отчаянно быстро бьется ее сердце.

И тогда Сикс понял, что с ней будет трудно.

Жнецы всегда были проницательны. Им ничего не стоило найти слабые места у своей цели, на которые можно было воздействовать, чтобы заставить ее уступить, а затем освободить ее душу и дать ей возможность продолжить свой путь. Для этого были необходимы определенные знания и чувствительность. Стоя у нее за спиной, положив руки ей на плечи, Сикс искал тонкие струнки ее души, за которые можно было потянуть. Так кукловод управляет своими куклами. Обычно это происходило так медленно и осторожно, что ни один человек в мире не заметил бы.

Но здесь Сикс встретил сопротивление.

На какое-то мгновение она как будто уступила, ее тело вспыхнуло от его прикосновений. Когда тепло разлилось внутри нее, его собственное тело ответило резким толчком. Мышцы, которые в течение многих десятилетий оставались в оцепенении, запульсировали жизнью.

Как жаль. Жаль, что такое красивое женское тело будет потрачено впустую только потому, что ее нужно было забрать именно сейчас. Все знания о вселенной, которые он собрал за время своего существования, грозили кануть в Лету.

Никогда раньше Сикс не испытывал жалости. Это чувство было просто удивительным, таким же, как и те будоражащие ощущения, которые она заставила его испытать. И он спросил себя: почему вообще он должен о чем-то жалеть?

Он знал порядок вещей. Все имело свое начало и свой конец, и этот цикл был непрерывным. У многих душ, узнавших о своей миссии, каждая следующая жизнь была намного лучше предыдущей. Впереди их всегда ждало нечто более великое, потому что у вселенной на каждую душу были свои великие планы. Теперь ему было интересно, какая жизнь ожидает Шелби Моррисон. Родится ли она мужчиной? Или женщиной? В какой стране будет жить? Будут ли ее любить родители? Будут ли у нее братья и сестры?

Сикс тряхнул головой. От этого любопытства никакой пользы. Жнецов не посвящали в то, что будет после. Их мнение все равно ничего не значило. Вселенная мудра, и Сикс должен просто доверять ей и думать о том, как забрать душу Шелби, чтобы она могла продолжить свой путь.

— Проклятье! — послышался тихий голос.

Сикс тут же переключил все внимание на него. В половине квартала от того места, где он стоял, Шелби присела и принялась собирать рассыпавшиеся по тротуару вещи, заталкивая их обратно в сумку. Стоявший неподалеку уличный фонарь купал ее тело в мягком свете, и Сикс не мог припомнить ни одного ангела, на которого было бы так же приятно смотреть.

Широкими шагами он направился к ней. Но стоило ему приблизиться, как она застыла, а ее рука замерла над упаковкой бумажных салфеток.

— Обычно я не такая неуклюжая, — сказала она, убирая от лица вьющийся огненно-рыжий локон и глядя на него снизу вверх невероятно зелеными глазами. — Думаю, все потому, что уже поздно.

Он присел рядом с ней и стал собирать оставшиеся вещи, засовывая их одну за другой в сумку.

— Что все это такое? — спросил Сикс тихим голосом, в котором сквозило благоговение.

— Ой, лучше вам не знать, — ответила она, немного смутившись. — «Клинекс» спасает, когда у меня насморк от аллергии. Портмоне. Помада. Крем. «Пьюрелл». Жвачка. Мятные леденцы. Расческа. Зеркало… Вам, наверное, ужасно скучно.

— Нет. — Он был очарован тем, как она говорит, как двигаются ее губы, как поднимаются ресницы, когда она встречается с ним взглядом, и опускаются, когда она опять смотрит на вещи, исчезающие в сумке.

— Мужчинам намного проще. Моему брату достаточно прихватить кредитку, как его и след простыл.

Сикс, как завороженный, смотрел на ее маленькие руки, которые двигались с выверенной точностью. Ее кожа казалась гладкой и блестящей, как фарфор. Он хотел прикоснуться к ней, чтобы собственными пальцами почувствовать, какая она наощупь.

— Клянусь, я не знаю, как все это здесь оказалось, — проговорила она. — Ну ладно, признаю: я сама все это засунула в сумку, но понятия не имею когда.

Сейчас, не будучи настороженной и испуганной, как несколько минут назад, она выглядела просто великолепно. Сейчас, когда он не пытался вытащить ее душу из тела, которое ей подарили в этой жизни.

Ее губы были чуть приоткрыты, а глаза горели любопытством. Сикс подумал, что черты ее лица чарующие, притягательные, прекрасные. Кончик ее носа был немного вздернут, а на переносице рассыпались бледные, едва заметные веснушки. В ней бурлила потрясающая энергия, которой не было у тех, кто уже устал от жизни. Не отдавая себе отчета, он испытывал удовольствие от яркого ощущения, рожденного ее близостью, от того, как легко и тепло ему было рядом с ней.

Поддавшись порыву, Сикс протянул руку и погладил ее теплую щеку. Его душа уже слишком давно была вдали от тела. Казалось, прошла вечность с тех пор, как он испытывал удовольствие от чего-то такого простого, как прикосновение. Щека была гладкой и шелковистой, и Сикс поймал себя на том, что ему интересно, такова ли ее кожа наощупь и в других местах.

Он не смог удержаться и провел большим пальцем по влажной нижней губе Шелби.

— Ничего страшного, — шепнул он, снова поражаясь тому, какая восхитительная у нее кожа. И в самый неожиданный момент почувствовал, как им овладело желание.

— Я становлюсь болтливой, когда… Когда я нервничаю, может показаться, что я…

— Помолчи, — перебил он, продолжая пожирать взглядом ее губы. Они казались бархатными. Такие розовые. Сочные.

Она резко втянула носом воздух.

— Хорошо.

Сиксу хотелось поцеловать ее. Притянуть ее лицо поближе и почувствовать эти восхитительные губы своими, попробовать ее на вкус. Одним поцелуем он мог убить ее. Выпить до дна ее дыхание. И он понял, что хочет и ее губы, и ее душу.

— Прошу прощения, но разве мы знакомы? — вдруг спросила Шелби.

Она замерла, словно статуя, а ее взгляд гипнотизировал Сикса.

Он сглотнул.

— Нет.

Кто бы ни забирал ее душу в конце ее прошлых жизней, Сикс был уверен, что это был не он.

Она рассмеялась. Смех ее был настолько богатым и мелодичным, что Сиксу захотелось собрать его обеими руками, чтобы сохранить эту музыку, как в музыкальной шкатулке, только чтобы еще раз услышать его.

— Знаю-знаю, — сказала Шелби, махнув рукой, как будто решила, что ее вопрос был самым глупым из всех возможных.

Она поднялась на ноги, и он сделал то же самое. Теперь он стоял рядом, оказавшись выше ее больше, чем на голову.

Не зная, что делать со своими руками, Сикс засунул их в задние карманы джинсов и сказал:

— Я провожу тебя.

За секунду до того, как она кивнула в ответ, он заметил неуверенность в ее глазах.

— Это недалеко, — сказала Шелби, — меня даже провожать незачем, разве что… — Они уже начали свой путь, когда она опять махнула рукой, закусив губу. — Не обращай внимания.

— Скажи мне, — попросил он и, не задумываясь, что делает, стащил сумку с ее плеча и повесил на свое.

Казалось, ее удивило то, что он сделал. И явно не обрадовало.

— У меня там ни цента, если хочешь знать.

Он весело улыбнулся:

— Я не собираюсь обворовывать тебя.

— О, — произнесла она и ужасно мило залилась краской.

Они снова пошли по улице.

— Так о чем ты говорила? — напомнил Сикс.

Шелби Моррисон заинтриговала его. Как зачарованный, он не мог отвести глаз от ее профиля.

— А, да. В общем, мы с подругой устроили вечеринку. — Она криво усмехнулась, а Сикс подумал, что в жизни не видел улыбки, красивее этой. — Скажем так, ей эта вечеринка нравилась больше, чем мне. Я могла бы вызвать такси, конечно, но мне так хотелось поскорее уйти оттуда, что я просто не могла ждать, пока такси приедет. — Она слабо пожала плечами. — Да и живу я недалеко.

Сикс вглядывался в тротуар, почему-то испытывая отвращение к самой мысли о том, чтобы задать этот вопрос:

— Как его зовут?

 

Глава 2

Шелби резко остановилась и распахнула глаза.

— Откуда ты узнал?

Ее реакция вызвала у Сикса улыбку.

— Я был поблизости, — ответил он, пожимая плечами.

Шелби тряхнула головой и пошла быстрее. Она понятия не имела, почему говорит ему все это и почему чувствует себя так, будто знает его всю свою жизнь. И в тот же момент поняла, что сейчас самое время заткнуться.

— Я живу за углом, — сообщила она.

Оказалось, чтобы добраться до дома, ей потребовалось вдвое больше времени, чем обычно. А может быть, это просто рядом с ним так казалось. Его присутствие подавляло. Как будто она всю дорогу на собственных плечах тащила его огромное тело. Внезапно единственным, о чем она могла думать, стала ее мягкая удобная кровать.

— Можно мне мою сумку? — пробормотала Шелби, глядя, как он снимает ее с плеча.

Веки отяжелели. Открывать глаза было все труднее. Прекрасно понимая, что он наблюдает за ней, Шелби сунула руку в недра сумки в поисках ключа и сделала несколько шагов к своему дому, но едва переставляла ноги. День выдался длинный и утомительный. Вино и то, что произошло вечером, определенно подействовало на нее. Она так устала, что даже не могла вспомнить, когда в последний раз уставала так же сильно. Может быть, ей нужно попить витамины.

Дрожащей рукой Шелби вытащила ключ, открыла дверь и повернулась к нему лицом. Его взгляд огнем обжег ее.

Ноги подкосились. Легким не хватало воздуха.

Сильная рука поймала ее и прижала к широкой твердой груди. Где-то внутри нее рос холод, проникающий в кости.

— Прости, мне надо…

Разум затуманился, черты его лица стали расплывчатыми. Шелби хотела освободиться из его объятий, но обнаружила, что вцепилась руками в сильные плечи, чтобы не упасть.

— У меня т-так кружится голова, и мне… мне так холодно…

Он склонился и прошептал ей в волосы:

— Тише, тише, не борись со мной.

Он крепче прижал к себе Шелби, и оказалось, что ее тело идеально подходило ему, легко приспосабливаясь к его изгибам и впадинам, удобно прижимаясь к широкой груди и крепким бедрам.

С ней явно было что-то не то.

Истерика норовила захлестнуть ее с головой, сердце неистово билось в груди, воздух обжигал горло и легкие. Она не могла дышать, не могла говорить, не могла думать.

— Пожалуйста. Умоляю…

Шелби понятия не имела, о чем просит, только чувствовала, что она в отчаянии, чувствовала себя… беспомощной.

Казалось, их ноги соприкасались везде, где только можно. На самом же деле его длинные крепкие ноги с обеих сторон поддерживали ее собственные, готовые подвести Шелби в любой момент. Когда она выгнулась в слабой попытке вырваться из его рук, что-то большое и твердое уперлось ей в живот. И она прекрасно знала, что это такое.

— Пожалуйста, мне…

Ее грудь тесно прижималась к его груди, а талия была словно приклеена к нему. Она продолжала бороться с холодом внутри себя и с руками, обнимавшими ее.

— Отпусти меня.

— Шшш. — Он еще сильнее обнял ее, и настойчивая твердая выпуклость вжалась в низ ее живота. Шелби чувствовала на лице его горячее дыхание, а потом ощутила легкое прикосновение его губ к своим. — Шшш.

Она вздохнула, и ее мышцы расслабились. С ним было так хорошо. Так хорошо… Леденящий холод продолжал наполнять ее, заставляя прижиматься к нему все теснее и теснее в поисках тепла. Ее грудь почти расплющилась об его, а сердце билось в бешеном ритме. Он стал еще теплее, и его кожа обжигала ее вдруг вспотевшие ладони.

Голос незнакомца превратился в чувственный горячий шепот:

— Освободись.

Его теплые губы накрыли ее губы, требуя и уговаривая их приоткрыться. Шелби дрожала, но ей каким-то образом удалось найти силы, чтобы лизнуть кончик его языка. Он на мгновение замер, потом издал глубокий грудной звук, и поцелуй стал глубже, требовательнее, когда его язык погрузился в ее рот. В тот миг, когда он погладил влажным горячим языком ее небо, бурлящее в нем тепло затопило ее.

Тело Шелби как будто заново обрело силу, оно пело, когда он целовал ее. Он не просто изучал ее. Сильные, требовательные движения языка будили в ней голод, отчаянное желание узнать, какой он на вкус.

Шелби еще никогда не испытывала такого отчаяния. Ей казалось, будто ее жизнь зависит от того, что происходит, будто она умрет, если он не будет ее целовать, попросту перестанет существовать, если она не будет целовать его в ответ и не возьмет то, что предлагал его рот, и даже больше.

Шелби не уступала ему в ненасытности, ее язык не знал стеснения, пока она лизала его, пила его. Он был сладким, согревающим, и ее тело, еще несколько секунд назад скованное холодом, не просто отогревалось, а явно вознамерилось растаять прямо здесь и сейчас. Руки Шелби прошлись верх по его рукам и схватили его за плечи, а затвердевшие соски терлись о его грудь. Он издал стон, не отрываясь от нее, и отголоски этого звука завибрировали где-то внутри нее.

Краем затуманенного сознания Шелби пыталась подсчитать, сколько шагов отделяют их от спальни, но ей казалось, что даже один шаг — это слишком много. Она хотела — нет, ей нужно было почувствовать его. Почувствовать, как этот сильный и нежный незнакомец, чьи поцелуи почему-то стали такими же важными, как следующий вдох, заполняет ее изнутри.

Не прерывая поцелуя, Шелби простонала ему в рот, ее рука скользнула по его шее и легла на затылок, а пальцы запутались в его волосах.

Он застыл, а потом так резко оторвался от нее, что Шелби даже моргнула, чтобы сфокусировать взгляд. Она чувствовала его тяжелое прерывистое дыхание у себя в волосах, а потом он прижался лбом к ее лбу и хриплым голосом тихо произнес:

— Иди в дом.

Шелби так и сделала. Она едва не споткнулась на пороге, быстро закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Разум метался в диких попытках осознать, что только что произошло. С одной стороны, ей хотелось распахнуть дверь, затащить его в дом и разорвать на лоскутки его одежду, а с другой, она была в шоке от самой себя. От того, что сделала. От того, что все еще хотела сделать.

* * *

На улице Сикс спустился по ступеням, дошел до фонаря, прислонился к нему и сполз на тротуар, вытянув ноги.

Убить ее.

Это было так просто. Ему даже не нужно было прикасаться к ней, чтобы сделать это. Он собирал души последние сто двадцать лет. Ему нужно было только вытащить ее из тела. Для этого хватило бы одного взгляда, одного поцелуя или одного молчаливого приказа — заставить себя хотеть ее смерти больше, чем она сама хотела жить.

Это так просто, но так сложно с ней.

Сикс уловил тот момент, когда она усилием воли заставила себя сопротивляться ему. Душа Шелби была сильнее, чем многие из тех, что он собирал раньше, и ей было вполне комфортно в этом теле. Только дурак бы не понял, что ей не хотелось покидать его. Сикс, конечно, был готов к сопротивлению, но уж точно не к своему собственному.

Он уже держал ее душу, убедился в том, что она слабеет с каждым шагом. И к тому моменту, когда она добралась до двери своего дома, ее душа была готова к тому, чтобы он вытащил ее из тела.

Сикс понятия не имел, почему колебался.

Он остановился на полпути. И это совершенно не в его духе. Целуя Шелби, он мог выпить ее жизнь до последней капли. Ей уже не хватало кислорода. Еще чуть-чуть — и работа была бы сделана. Но вместо этого Сикс вложил в поцелуй самого себя, как будто его собственная жизнь зависела от этого. Его переполняло горячее желание трогать и целовать ее повсюду. Он хотел ее. Хотел ее всю — и душу, и тело.

Его поглотило желание почувствовать ее, узнать, насколько сладкие ее губы и такое ли мягкое и податливое ее тело, каким оно казалось. Ему хотелось целовать ее больше, чем когда-либо хотелось забрать чью-то душу. Сикс совершенно не был готов к тому, какую бурю чувств пробудит в нем соприкосновение их языков. Внезапно одного ее сладкого рта стало мало, и ему захотелось большего. Он думал, что вкус ее дыхания заставит его выпить ее до дна, но раз попробовав ее, потерял над собой контроль.

Тело, которым он пользовался миллион раз, чтобы миллион раз выполнять одну и ту же работу, было так чертовски переполнено жизнью, что Сикс мог поклясться — в этом теле не осталось места для него самого, и его душу с минуты на минуту просто вынесет из него. Даже сейчас его душа с трудом оставалась в этом теле, с которым раньше не было никаких проблем. Больше ста лет. Но так было до Шелби Моррисон.

Заканчивай, жнец.

Закончи то, что начал. Тебе не нужно чувствовать. Не нужно ни о чем думать. Сделай свою работу. Забудь тот день, когда ты поцеловал Шелби Моррисон — и потерял себя.

* * *

Шелби протяжно застонала, когда будильник прозвенел так громко, что она готова была поспорить на миллион — чертова штука сидела прямо у нее в голове. Категорически отказываясь открывать глаза, она протянула руку к тумбочке и стукнула по будильнику, чтобы выключить его. Лицо незнакомца всплыло в мыслях, и она вспомнила его руки, обнимающие ее, его обжигающие темные глаза, вглядывающиеся в ее лицо, его поцелуи. Невероятные, восхитительные поцелуи, от которых она даже сейчас…

Шелби резко села на кровати и открыла глаза.

— Я его не целовала.

Ну ладно, может, и целовала. И что с того? Ничего особенного.

Она незамужняя взрослая женщина, чьи гормоны работают, как часы. Судя по всему, даже лучше, чем как часы. Вчера они, конечно, разыгрались не на шутку, но в целом беспокоиться не о чем. Она ведь не переспала с ним и ничего такого не сделала. Хотя очень хотела. Мало того, была к этому готова, даже умоляла об этом.

Нет, нет и еще раз нет. Она не учудила бы такого.

Не стала бы целоваться с незнакомцем. Не стала бы умолять его. Да она никого ни о чем бы не умоляла, черт возьми! Гордость была их семейной чертой. И Шелби была такой же гордой, как все ее братья и сестры.

Надо признаться, ханжой она не была никогда. Но любила продумывать свои действия наперед до мелочей, чтобы избежать неудобных ситуаций вроде той, в которую вляпалась вчера. Планы. Да, Шелби нравилось планировать свою жизнь. И сейчас она планировала срочно забыть о том, что произошло вчера ночью.

Ну серьезно. Неужели можно захмелеть от одного-единственного бокала вина? Надо было вообще не пить.

И все-таки это было странно. Если бы Шелби все приснилось, его лицо не было бы таким четким в ее памяти. А она помнила каждую деталь. Широкие скулы, малюсенькая ямочка на подбородке. Прямой нос и темные брови, под которыми блестели почти черные глаза. Его присутствие заставляло верить в его магнетическую, невероятную силу. Но это не пугало, а наоборот. Рядом с ним Шелби чувствовала себя как за каменной стеной. Защищенной.

За какие-то доли секунды она, замерзшая до мозга костей, превратилась в натуральный пожар. Шелби не помнила, чтобы когда-нибудь еще испытывала такое сильное сексуальное возбуждение. Даже когда была совсем юной, и уж точно ничего подобного не чувствовала в течение последних нескольких лет. Она была слишком занята своим магазином, чтобы думать о свиданиях. А ее бывший, Фрэнк, с которым она недавно порвала, напрочь отбил всякое желание завязывать отношения. Подруга Шелби и ее партнер по бизнесу Оливия называла Фрэнка исключительно Фрико — и это прозвище как нельзя лучше подходило ему. Определенно, после Фрэнка у Шелби не было ни малейшего желания с кем-то встречаться. Разве что она найдет кого-то особенного. Такого, как вчерашний незнакомец.

Он был похож на настоящего киллера. И вдобавок от его голоса у Шелби по коже пробегали мурашки, а в его темных глазах она просто тонула.

В какой-то момент она так ослабела, что решила: всему виной тот злополучный бокал вина. Но это дезориентирующее ощущение быстро сменилось чистой, всепоглощающей, ошеломительной страстью, лавой разлившейся по ее венам.

Даже сейчас ее тело было словно оголенный нерв, а соскам было больно от того, как о них терся шелк ночной сорочки. Внизу живота все пульсировало так сильно, будто там у Шелби было еще одно сердце. Однако впереди был трудный день, черт бы его побрал. И это отнюдь не радовало.

Шелби глубоко вздохнула, откинула простынь, которой укрывалась, и свесила ноги с края кровати. Утренние процедуры привели ее в чувство. Она выпила кофе, поболтала по телефону с мамой, попутно листая журнал по флористике, потом приняла душ. Через час она, полностью одетая и готовая к новому дню, уже шла в свой магазин.

Кто-то весьма крупного телосложения наблюдал за ней с другой стороны улицы. Шелби на мгновение закрыла глаза, пребывая в полной уверенности, что уже видела эту могучую фигуру с широкими плечами. Но когда она открыла глаза, человека уже не было.

Тряхнув головой, Шелби перевесила тяжеленную сумку на другое плечо и пошла дальше.

— Приветик! — поздоровалась Олли, которая стояла, прислонясь к витрине их магазина. В руках у нее было по стакану кофе из Старбакса. — Держи. Твой латте.

Все еще преследуемая образом того, кого увидела минуту назад, Шелби схватила стакан с шапкой из пены и прижала его к груди. Олли помахала рукой у нее перед глазами:

— Эй, ты что, спишь еще?

Шелби выпрямилась и попыталась улыбнуться.

— Нет, уже проснулась.

— Хорошо, потому что наши холодильники приказали долго жить.

Шелби простонала, качая головой.

— Супер, — проворчала она и пошла за Олли внутрь. — И тебе доброго утречка.

Однако, едва Шелби вошла в магазин, как тут же выскочила, чтобы посмотреть на улицу, заполоненную автомобилями и спешащими по тротуару людьми. Все было в порядке. Никаких причин нервничать и покрываться холодным потом. Никаких причин чувствовать себя как на иголках.

Она коротко выдохнула, убеждая себя, что сегодня самый обычный, ничем не примечательный день. С вышедшими из строя холодильниками для цветов.

 

Глава 3

Три дня Сикс следил за ней.

Он решил, что, отступив на время и понаблюдав за ней, улучит наилучший момент, чтобы забрать ее душу. Но такой момент все не наступал. Шелби Моррисон постоянно куда-то торопилась. Каждое утро она выходила из дома и мчалась по улице шесть кварталов до цветочного магазина на Центральной авеню. Как выяснилось, магазин принадлежал ей. После этого Сикс видел ее только урывками. И так до самого вечера. Люди заходили в магазин с пустыми руками и пустыми лицами, а выходили, улыбаясь, такие же живые и наполненные разноцветьем красок, как и цветы в их руках.

Несколько раз в течение дня из-за угла появлялся грузовичок с логотипом магазина «Цветочная поляна» и останавливался перед витриной. Из-за руля выскакивал молодой человек, чтобы загрузить в кузов дневные заказы. Несколько раз за день Шелби выбегала из магазина вслед за ним, давала последние инструкции и провожала отъезжающий грузовичок веселым криком:

— Спасибо, Макс!

Каждый раз, когда она появлялась на улице и солнце высвечивало красноватый оттенок ее волос, Сикс чувствовал, как жар поднимается от кончиков пальцев ног к животу и дальше — к шее. Ощущение нельзя было назвать приятным. Как, впрочем, и неприятным. Просто странное, отвлекающее чувство. И совершено незнакомое.

В магазине вместе с Шелби работала еще одна женщина — брюнетка с чересчур пухлыми губами и огромными карими глазами, которые придавали ей испуганный вид. Но Сикс едва обратил на нее внимание.

Он полностью сосредоточился на Шелби. Потому что она была его целью. А вовсе не по какой-то другой причине. Он следил за ней, перемещаясь с места на место, чтобы оставаться незамеченным. Сначала он стоял, прислонившись к одному из припаркованных поблизости автомобилей, наклонив голову, чтобы избежать разоблачения. Потом нашел оставленную кем-то на крыше машины газету и делал вид, что читает ее, прикрывая лицо. Иногда он смотрел поверх страниц, чтобы увидеть ее через витрину, и несколько раз едва не попался, но вовремя успевал снова прикрыться широкими газетными страницами. Каждый раз, когда Шелби скрывалась за дверью «холодной» комнаты (где, как предполагал Сикс, они хранили свежие цветы), он обнаруживал, что ходит кругами, барабанит пальцами по капоту машины, похлопывает себя по бедрам, проводит руками по волосам и до скрежета стискивает зубы. Почему-то несколько минут ее отсутствия длились словно целую вечность. А то и две.

И Сикс спрашивал себя снова и снова, почему не зайдет в этот маленький магазинчик и не закончит свою работу сию же секунду.

Потому что тогда она увидит его. Вот почему. Один короткий взгляд — и она вспомнит об их поцелуе. И начнет размышлять. А вдруг он ее преследует? Вдруг он псих? Или извращенец? Проклятье! Он сам виноват, что, когда у него был шанс, не довел дело до конца. А теперь не мог решить, как к ней подойти, и уж тем более не собирался вытаскивать ее душу из тела издалека. Потому что ему почти до боли хотелось еще раз заглянуть в ее зеленые глаза и услышать сладкий, мягкий звук ее последнего дыхания.

Черт возьми! Он давно должен был покончить с этим делом. Три дня на одну душу — это слишком долго. За это время двадцать первый жнец собрал четыре души плюс душу сенатора, и другие прозвали его за это Тормозом. Впереди Сикса ждал четвертый день. Еще один, и его назовут Тормозом-Всех-Времен-и-Народов. Он был на сто процентов уверен: если до сих пор Смерть и не заметила задержки в его работе, то через день-два обязательно заметит.

Чувствовал себя Сикс странно. Как будто был не в себе.

Он никогда раньше не находился в этом теле так долго. Оно предназначалось исключительно для работы. Похожее на человеческое, но созданное из ветра и земли и наполненное энергией вселенной, это тело было безжизненным, как любой рабочий инструмент, идеально подходящий только для своей работы. Теперь оно превратилось в настоящую обузу — оно не только выглядело и дышало, как любое человеческое тело, но и начинало чувствовать себя так же.

Это был сущий ад.

От недосыпания Сикс устал и ослабел, а живот просто скрутило в узел от голода. Раньше еда не была необходимостью. Он расправлялся с заданиями до того, как телу требовалось поесть, и оставлял его в покое до следующего задания. Но сегодня, когда наступил третий вечер и он проследил, как Шелби возвращается домой на переднем сиденье грузовичка с логотипом магазина, Сикс понял, что дальше так продолжаться не может.

Он потеряет это тело, если не накормит его чем-нибудь как можно скорее. Мысль о том, чтобы использовать это тело как-то иначе, чем он делал это раньше, вызывала отвращение. Тем не менее, приняв решение, Сикс пошагал по забитой людьми и машинами центральной улице города в поисках первого попавшегося бара-ресторана. Он быстро нашел то, что искал — дешевый на вид бар, где надеялся получить еду в обмен на какую-нибудь работенку.

Если ему повезет.

* * *

Внутри заведения ревела музыка. Воздух был пропитан запахами табака, пота и пива. Войдя внутрь, Сикс остановился, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь мутную завесу дыма, а потом направился прямиком к лысеющему мужчине за стойкой.

Старик не сводил с Сикса глаз, вытирая руки о полотенце, висевшее у него за поясом.

— Я ищу какую-нибудь работу в обмен на еду. Если это возможно, конечно.

Брови старика поползли вверх, а лоб покрылся глубокими морщинами, пока пристальный взгляд изучал рост и фигуру Сикса, словно оценивая его работоспособность.

— Ронда! — крикнул он через плечо.

— Я убираю! — рявкнул в ответ голос откуда-то из-за столов.

Толстая ладонь стукнула по стойке.

— У меня тут джентльмен, который жаждет тебе помочь. Если хочешь, иди сюда и пристрой его куда-нибудь!

И Сикса пристроили. Всего за пару минут он понял, что работа, которую ему тут предложили, совершенно не трудная по сравнению с его привычными обязанностями. Собирать грязные тарелки и укладывать их в раковину не требовало никаких умственных усилий, никакого планирования. А еще это занимало совсем мало времени. Как и вытирать столы. Однако эта работа не могла отвлечь Сикса от мыслей. Оказывается, он мог вполне эффективно водить тряпкой по столу, и не прекращая думать о Шелби. И о том, что должен сделать.

Так продолжалось до тех пор, пока в баре не остался один-единственный пьяный и, очевидно, убитый горем клиент, который крутил в руках стакан с выпивкой. Сикс шлепнулся на табурет около полуночи, а его желудок проурчал от голода уже в сотый раз за сегодняшний вечер.

В тот же миг, когда тарелка появилась у него под носом, он набросился на еду. Откусил огромный кусок бургера, потом еще один и принялся громко жевать, с трудом проталкивая еду по пищеводу. Рядом с тарелкой с глухим стуком приземлился бокал пива, расплескав жидкость по стойке.

— Держи. Похоже, тебе это необходимо.

Сикс глянул на официантку и обхватил пальцами запотевший бокал. Официантка была темноволосой женщиной средних лет, и, если судить по очевидным попыткам исправить размазанный по лицу макияж, она готова была идти домой.

— Спасибо, — просто сказал Сикс. Ему на самом деле ужасно хотелось пить.

— Итак, — проговорила она, усаживаясь на табурет напротив и оглядывая Сикса сощуренными глазами, — проблемы с девушкой?

Сикс фыркнул и покачал головой:

— Скорее, проблемы на работе.

— О-ой, уволили что ли?

— Могут и уволить, — ответил он, пожав плечами, и едва не рассмеялся над собственными словами.

Это было неслыханно. Отстранить жнеца от работы. Просто смешно! Но если так будет продолжаться и дальше, одному Богу известно, чем все это закончится. Жнецы, не собирающие души, — это же просто нелепица какая-то.

Откинувшись на ярко-красную спинку табурета, официантка накрутила на палец длинный темный локон, продолжая изучать Сикса взглядом из-под полуприкрытых век.

— Ясно, — произнесла она. — Хочешь об этом поговорить?

Несколько секунд он смотрел на нее в упор, удивляясь, каким образом вообще сюда попал. Он был в баре. Смотрел на незнакомку, которую не нужно было забирать. И вдобавок ко всему, страшно хотел излить ей душу.

— Нет, — наконец сказал он, еще раз глотнул холодного пива и вернул бокал на стол. — Простите, мне нужно идти. Но спасибо вам.

Он вышел из бара, точно зная, что теперь делать. Три слова с каждым длинным уверенным шагом все четче и четче звучали в его мыслях.

Забрать Шелби Моррисон. Забрать Шелби Моррисон. Забрать. Шелби. Моррисон.

* * *

Сикс шел к ее дому в полной темноте глубокой ночи. Дверь, разумеется, была заперта, но не надо было сворачивать горы, чтобы открыть ее. Щелчок пальцами и немного концентрации. Той самой концентрации, которой он не пользовался почти четыре дня.

Какая пустая трата его способностей!

В доме его встретила тишина. Сикс тихонько прикрыл за собой дверь и, взявшись за перила, медленно и уверенно пошел по лестнице. Темнота была его другом. Он чувствовал себя более комфортно в темноте, чем на свету. Она позволяла господствовать инстинктам, и Сикс прекрасно знал, что инстинкты не подводят так, как зрение.

Он позволил этому старому другу провести себя по лестнице, по коридору второго этажа, пока не добрался до закрытой двери. Секунду Сикс постоял перед ней, а потом открыл.

То, что она спала, было ему на руку. Поразительные зеленые глаза больше не будут отвлекать его, и он, наконец, выполнит задание. Были и другие души, которые нужно было забрать, и задержка в его деле была непростительна.

Сикс сразу увидел ее. Она спала, растянувшись на кровати и уткнувшись лицом в подушку. Ночная сорочка задралась до самой талии, оголив ягодицы.

Сикс резко втянул носом воздух. Ее прелестная округлая маленькая попка была последним, что он ожидал увидеть. И, тем не менее, именно ее он сейчас созерцал во всей красе. То, что было на ней, с трудом можно было назвать трусиками. Образ аппетитных ягодиц шикарно дополнялся длинными обнаженными ногами с точеными лодыжками. От этого вида просто дух захватывало. Не говоря уже о ее коже, кажущейся в темноте спальни молочно-белой и нежной, словно взбитые сливки.

И в очередной раз за эти нескончаемые три дня тело Сикса предало его. Кровь с силой прилила к члену, увеличивая его до таких размеров, что Сикс всерьез стал опасаться, что сломает к чертям молнию на джинсах.

Да помогут ему небеса, если он думал, что все будет легко и просто!

Занавески были сдвинуты, но лунный свет проникал из-за краев, играя светом и тенью на ее коже. Память подвела Сикса. Он не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь так сильно хотел попробовать что-то на вкус, как сейчас хотел попробовать ее кожу. Облизать ее. Всю. Как… пес. Сверху вниз и обратно, пока на ней не останется ни одного сухого местечка.

Она перевернулась на спину, тихонько вздохнув и тяжело уронив сбоку от себя руку. Через равные промежутки ее грудь медленно приподнималась с каждым вдохом. Огненно-рыжие волосы разметались по подушке.

Сикс не сводил с нее взгляда, боясь дышать и зная, что выбор только один: сейчас или… сейчас.

Он осторожно подошел к кровати, стараясь не шуметь. Комната была простой, чисто женской, с кучей плюшевых игрушек. На полке над кроватью были расставлены книги. Огромная набитая вещами сумка — ее постоянная спутница — занимала стул у окна.

Сикс внимательно разглядывал каждый изгиб стройного тела на кровати, как будто перед его глазами развернулся великолепный пейзаж, который ему никогда прежде не доводилось видеть. Ему ужасно хотелось прикоснуться к ней, провести пальцами по впадинкам и возвышенностям, погладить ладонями изящные линии ее фигуры и изучить каждый укромный уголок, чтобы узнать, что же он может там найти. Но он не станет прикасаться к ней. Только для того, чтобы убить.

Он мог положить руку ей на сердце и остановить его. Просто взять и остановить ее сердце. Прямо сейчас. Да, сейчас.

Он пришел сюда не для того, чтобы глазеть на нее. Он пришел за ее душой.

Собираясь выполнить, наконец, свое задание, Сикс наклонился и тяжело сглотнул. Его рука зависла над ее грудью.

Сейчас она казалась спокойной, совсем не той суетящейся с бьющей через край энергией женщиной, которую он видел в течение последних трех дней. Теперь, когда она была так близко, Сиксу казалось, что она еще красивее, чем ему запомнилось.

Хотя, наверное, именно такой он ее и помнил. Вот только ему совсем не хотелось помнить.

Она была прекрасна. Для него она была самым прекрасным, что он видел с тех пор, как… что он когда-либо видел вообще. Нежное овальное лицо, маленький веселый курносый носик, а губы… Сикс не мог смотреть на них, не испытывая желания снова попробовать их на вкус. Он заставил себя перевести взгляд на ее шею, стараясь не замечать ее изящных линий и соблазнительной ямочки у основания.

Проклятье, жнец! Помни, кто ты.

Решительно стиснув зубы, Сикс положил руку на ее сердце. Мягкая грудь заполнила его ладонь. Целиком. Каждая клеточка его тела напряглась.

Бесконечно тянулись минуты, а Сикс даже не шевельнулся. А потом, не подумав, что творит, слегка сжал пальцы. Грудь оказалась действительно мягкой и податливой, сосок превратился в твердый бугорок, который он ощущал ладонью даже сквозь тонкую ткань ее ночной сорочки.

О, Боже! Какая она приятная наощупь!

Член набух, запульсировал и болезненно вжался в джинсы, а кровь все продолжала и продолжала приливать к нему. Стараясь не обращать внимания на мучительно сильное возбуждение, сковавшее низ живота, Сикс закрыл глаза и сосредоточился на ее душе.

Все. Тебе пора. Ты свободна. Будь свободной и лети навстречу своей судьбе.

Ее сердце отозвалось бешеным стуком под его ладонью. Быстрее, быстрее, быстрее… Потом пропустило удар, и сердцебиение начало замедляться. Сикс чувствовал, как ее энергия собирается у него в руке. Ладонь стала такой горячей, что, дотронься он до чего-нибудь еще, наверняка бы расплавил.

Его член, казалось, жил собственной жизнью. Он горел и пульсировал, отвечая на ее близость так же, как горела и пульсировала его ладонь над ее сердцем. И Сикс не мог заставить себя не вглядываться в ее лицо, словно хотел запомнить каждую черточку.

Внезапно он заметил, что она пытается открыть глаза. Длинные ресницы задрожали, а потом явили взору Сикса поразительные глаза, глядящие прямо на него.

Ее взгляд пронзил его, словно копьем, розовые губы приоткрылись в безмолвном вдохе.

— Что… Почему…

В следующий же миг она притихла и выгнулась дугой под его рукой, издав тихий, переполненный страстью стон, и Сикс буквально физически почувствовал болезненный удар такого сильного возбуждения, какого даже и представить не мог.

Она прикусила нижнюю губу, глаза ее затуманились, и Сикс подумал, что эту горячую, восхитительную женщину создали для любви. Ее тело извивалось, как будто она была под мужчиной. Нет, не под мужчиной — под жнецом. Под ним.

Сикс стиснул зубы, стараясь выбросить эти мысли из головы и чувствуя, как его воля борется с ее.

— Уходи, тебе пора, маленькая, — проговорил он, не дыша. Голос вышел каким-то рваным, а тон даже ему самому показался полным отчаяния.

Сикс понял, что долго так не протянет. Ему было ужасно сложно противостоять жестокому, ослепляющему желанию поцеловать ее. Поцеловать не как жнец, а как мужчина. Господи, как же ему этого хотелось! Хотелось так сильно, что ему казалось, будто от борьбы с самим собой кости внутри этого тела вот-вот сломаются.

— Уходи, — сухо выдавил он, — прошу тебя.

На мгновение ее тело напряглось, глаза на долю секунды распахнулись, прежде чем закрыться. Длинные ресницы замерли на молочно-белой коже ее лица.

— Это ты, — мечтательно выдохнула она.

Одно тихое слово произвело на него такой эффект, как будто она прокричала его прямо в ухо Сиксу. Она так произнесла «ты», словно он был кем-то давно знакомым, кем-то дорогим для нее.

Сикс резко убрал руку. Ладонь горела. Сердце выбивало тысячу ударов в минуту. Он был потрясен до глубины души. Чувства, переполняющие его, вышли из-под контроля.

Основной инстинкт взял верх.

Он хотел буквально растерзать ее. Съесть ее. Сорвать эту штуку из почти прозрачной ткани и провести языком между ее грудями. Хотел покрыть ее. Хотел, чтобы длинные ноги обвились вокруг его бедер. Хотел наполнить ее тело тем, что сейчас грозило взорваться на тысячи кусков. Он хотел поиметь ее. Сильно, грубо. И прямо сейчас.

Ужаснувшись собственным мыслям и чистому, яростному вожделению, которое охватило его, Сикс сделал шаг назад, потом еще один, глядя, как пульс у основания ее горла пытается вернуться в нормальный ритм.

С ним было что-то не так. Каждый сумасшедший удар ее сердца эхом отдавался у него в груди. На каждое ее прерывистое дыхание он отвечал тем же. Он был возбужден. И вовсе не тем, что должен был забрать ее душу.

От сильнейшего физического влечения Сикс был готов закричать и разорвать служившее ему тело собственными руками.

Он выскочил из ее комнаты, осознавая, что инстинкты предали его. Он не узнавал себя. Казался себе чудовищем.

И среди горящих в его голове мыслей одна жгла его, словно огонь. Сикс со всей серьезностью осознал: пока он будет пытаться ее убить, она будет пытаться вдохнуть в него жизнь.

 

Глава 4

Наступил день. Ее первая свадьба. Шелби едва держалась на ногах, капризничала и нервничала так, как нервничала бы любая на ее месте. В то утро она сидела за столом на кухне перед чашкой кофе, глядя на поднимающийся над ней пар.

Всю ночь она не сомкнула глаз. Ворочалась в постели, листала журналы. Потом просто лежала, глядя в потолок и пытаясь разложить по полочкам спутанные мысли. Когда ей, наконец, удалось уснуть, она снова видела во сне его. И снова проснулась с больной головой и повышенной чувствительностью в самых неожиданных местах.

В последнее время Шелби почти не знала отдыха. В течение дня у нее покалывало в позвоночнике, и она чувствовала, что что-то не так. Ей казалось, что за ней следят, и Шелби начала подозревать, что Фрэнк опять ее преследует. Хотя вполне вероятно, у нее начала развиваться паранойя.

Она снова просмотрела свои записи по свадебной церемонии. В сотый раз проверила список. Пятьдесят четыре овальных букета в серебряных вазочках в качестве основного акцента декора. Две высокие серебряные вазы в форме конуса для буфета. Три хрустальные цилиндрические вазы для стола жениха и невесты. Семьдесят дюжин белых роз. Четыреста восемьдесят эустом. Девятьсот пятьдесят гвоздик. Все учтено и подготовлено. Цветы охладили заранее.

Макс еще никогда ее не подводил. Этот парень был пунктуальнее будильника. Шелби знала, что, придя в магазин, найдет его там в полной готовности загрузить грузовик, отвезти заказ по адресу и, как это бывало тысячи раз, спасти день, если будет нужно. Да, все было прекрасно. У нее были Макс, Олли и… куча нервов.

Ну, допустим, беспокойство было объяснимо: пятьсот человек будут оценивать результаты ее трудов. Пятьсот человек будут смотреть на букеты, зная, что все сделано в «Цветочной поляне». Пятьсот человек сегодня вечером будут решать, иметь в будущем дело с ее магазином или нет.

В животе у Шелби как будто копошились черви. Даже кофе не помогал, поэтому она добавила еще одну ложку, чтобы сделать его крепче. Ей никогда даже в голову не приходило, что она может так нервничать. А теперь она очень сомневалась, что эти нервные завихрения в животе когда-нибудь прекратятся.

По крайней мере, она уже начала пить витамины. Шелби больше не чувствовала слабости с той самой ночи, которой, как она пыталась себя убедить, никогда не было. Она пребывала на пике активности и была готова сделать все, что угодно, лишь бы эта свадьба прошла на ура.

Приняв ванну, Шелби влезла в джинсы, натянула старую мягкую белую футболку и обула видавшие виды кроссовки. Волосы она собрала в хвост на затылке, прихватила свою раздутую, как воздушный шарик, сумку, в которой, одному Богу известно как, вмешались тысячи вещей, и вышла на улицу.

Больше часа спустя Шелби ехала рядом с Максом в загруженном до предела цветами грузовичке. Прислонившись лбом к окну, она закрыла глаза, чтобы подумать. О нем.

В последнее время она частенько о нем думала. Мысли как будто сами обращались к нему, наполняя тело приятными воспоминаниями. О том, каким он был. О том, что он заставлял ее чувствовать. О том, как она хотела, чтобы он был настоящим, а не плодом ее воображения.

Вчера ночью он опять приснился ей. На этот раз он был у нее в спальне и одной огромной горячей ладонью трогал ее грудь. Его глаза горели, словно тлеющие угли, а на красивом лице — без сомнений, слишком красивом, чтобы быть настоящим, — застыло напряженное выражение. Тогда Шелби открыла рот, чтобы спросить, почему на ней до сих пор имеется одежда. И это из всего множества вопросов, которые она могла ему задать. Глупый сон. Глупая мечта. Глупая дурочка Шелби.

— Что с тобой, Шел? — неожиданно спросил Макс, обеими руками держась за руль. — Ты сегодня какая-то тихая.

Шелби улыбнулась ему и призналась:

— Кажется, я перенервничала. Кстати, как твой ребятенок?

Макс усмехнулся:

— Толстеет.

— Вот и славненько.

* * *

Пятизвездочный отель возвышался на сорок пять этажей. Его ошеломительную красоту дополняли высокие изогнутые пальмы, разбросанные вокруг здания. В целом создавалось впечатление, что отель стоит посреди пустыни. Проехав по великолепной широкой подъездной дорожке, грузовик остановился, и Шелби выскочила на улицу, чтобы придержать двери черного входа.

Она принялась считать, деловито отмечая в списке каждую выгруженную Максом партию цветов. Когда он исчез внутри с кипой целлофановых рулонов на плече, Шелби воспользовалась моментом, чтобы произвести кое-какие расчеты.

Через несколько минут Макс появился в крутящихся дверях и обеспокоенно заявил:

— Тебя Олли зовет. Говорит, это срочно.

Шелби уставилась в теплые шоколадно-карие глаза Макса, переваривая новость. На языке Олли «срочно» могло означать как пустяк, вроде сломанного ногтя, так и катастрофу масштабов цунами.

Последнее, что нужно было Шелби в этот очень важный для нее день, — это что-то «срочное». Сунув список в сумку, она шепотом выругалась и понеслась по холлу отеля к залу, где должна была состояться церемония.

Она так спешила поскорее добраться до двойных дверей, ведущих в зал, что неожиданно налетела на выросшую перед ней прямо из ниоткуда стену. Стену из мускулов. Шелби застыла, как статуя, ее взгляд двинулся вверх, к широкой шее с кожаным шнурком на ней, и остановился на жестком загорелом лице. Его лицо. Лицо из ее снов.

— Ты, — выдохнула она.

Он улыбнулся, и Шелби услышала голос, который прокатился по телу волной нежнейшей ласки:

— Я.

Сердце мое, ну что ж ты так колотишься? Но пустившееся вскачь сердце только ускоряло и ускоряло и без того бешеный темп.

— Ты, — повторила Шелби и осторожно шагнула назад. — Из той, другой ночи.

Он сделал шаг вперед.

— Я. Из той, другой ночи.

О боже, значит, это был не сон. Желание ущипнуть себя или потрогать его, чтобы убедиться, что она не спит, стало почти нестерпимым.

— Ты же… — начала Шелби, но не договорила, проглотив слова «поцеловал меня».

Она замолчала, вспомнив о том, что ей снилось прошлой ночью, и зная, что это невозможно. Но ведь он сказал, что это был он. Из той, другой ночи.

Все это было очень-очень странно. Неужели у нее амнезия или что похуже? В понедельник первым делом она пойдет к врачу. Эти внезапные головокружения, ощущение, что она не может сделать вдох, и противное чувство беспомощности начинали ее беспокоить.

Двойные двери открылись, чтобы впустить рабочих, и им обоим пришлось посторониться и дать пройти нескольким мужчинам.

— Ну что ж, — произнесла Шелби, наклонив голову, и, поскольку говорить о таинственных ночах и незабываемом поцелуе она не собиралась, то сцепила руки в замок и, поддельно улыбнувшись, продолжила: — Ты здесь из-за приготовлений к свадьбе?

Этим его губам вообще стоило бы запретить улыбаться.

— Я здесь из-за тебя, — мягко ответил он.

Шелби этого не слышала.

Нет-нет, не слышала. Она точно знала — это игра воображения. А то, что у нее тряслись колени, — наверняка просто побочный эффект от витаминов.

— Не уверена, что понимаю, о чем ты, — осторожно сказала она.

— Шел! Вот ты где!

Да благословит Бог лучших подруг, которые не дают тебе выставить себя полной дурой.

И, словно прочитав ее мысли, Олли схватила Шелби за локоть и быстренько потащила ее прямо через двери. Шелби опомнилась только тогда, когда они пробежали уже ползала.

Этим утром Олли выглядела потрепанной. Шелби была уверена, что на подруге пижама — фланелевые штаны с принтом, изображающим мороженое, и рубашка на пуговицах говорили сами за себя, причем весьма красноречиво. Олли всегда ревностно относилась к субботам. Она ненавидела рано вставать, потому что ее пятничные вечера всегда превращались в грандиозные вечеринки, в отличие от вечеров Шелби, которые она проводила дома.

Давняя подруга и партнер по совместительству остановилась перед круглым столом, заваленным розами. Ее бровь беспокойно поползла вверх.

— Розы еще не полностью расцвели. Что, черт побери, нам теперь делать?

— Они же не в холодильниках, — рассеянно отозвалась Шелби, — так что расцветут в мгновение ока.

Так и не взглянув на бутоны, она бросила взгляд через плечо и замерла, заметив, что он все еще там. И смотрит на нее.

Само воплощение мужественности — и смотрит прямо на нее. Его тело просто кричало «Я — мужик!». Громко и бесцеремонно. А то, как ее собственное тело реагировало на него, можно было смело назвать вульгарным. Без обиняков. Шелби была уверена, что весь зал видит, как затвердели ее соски под старой белой хлопчатобумажной тканью сто раз постиранной футболки. Но она ничегошеньки не могла с этим поделать, пока он там торчит. И выглядит так, как он и выглядит.

Потертые джинсы почти любовно обтягивали каждый дюйм мускулистых длинных ног. Плечи даже шире, чем она помнила. Узкая талия. Крепкие бедра, которые (о, она знала наверняка) просто обалденно смотрятся сзади.

Ужаснувшись тому, какой оборот приняли ее мысли, Шелби резко отвернулась, но Олли успела проследить за ее взглядом и теперь открыто рассматривала его, очевидно пребывая в полушаге от того, чтобы начать пускать слюни. Ее рука инстинктивно сжала локоть Шелби.

— О Боже. Кто это?

Разыгрывать из себя идиотку было поздно — Шелби прекрасно знала, кого имеет в виду Олли, и вдруг почувствовала дискомфорт от того, что все еще находится с ним под одной крышей, в одном штате и в одной стране.

— Просто парень, которого я случайно встретила на днях, — сказала она так, словно это ничего не значило, словно она не целовала именно того парня, на которого сейчас обратила внимание Олли.

— Он смотрит на тебя, — проговорила подруга с таким видом, как будто только что сделала монументальное открытие.

Шумно втянув носом воздух, Шелби схватилась за край стола, чтобы не грохнуться прямо на месте. Между ее бровями залегла складка.

— Господи, я знаю, — проговорила она. — Клянусь, я чувствую его взгляд.

— Он придет сегодня на свадьбу?

— Нет, — нахмурилась Шелби. — С чего вдруг?

— Не знаю. Просто решила, что это ты его позвала. Я же позвала Пола, помнишь?

Шелби так быстро покачала головой, что почувствовала головокружение:

— Ну, нет, я бы не смогла.

Олли по-прежнему глазела на него, но теперь сузив глаза, как детектив на допросе.

— А он все еще на тебя пялится.

— Тсс, тихо. Прекрати это говорить! Из-за тебя я нервничаю.

Подруга раздраженно фыркнула, как будто они уже миллион раз проходили через это.

— Ну ладно. Почему бы тебе не пойти и не поговорить с ним?

— Я как раз этим и занималась, пока не нарисовалась ты и не утащила меня сюда!

— Так возвращайся. Я понятия не имела, что вы… Ну, ты поняла, — сказала Олли, выдернула из рулона гвоздику и принялась рассматривать ее в ожидании вердикта.

Шелби мрачно вздохнула. Этого дня она ждала всю свою жизнь и не станет тратить его на флирт. Она должна довести эту свадьбу до конца, чего бы то ни стоило. И Олли тоже. Поэтому Шелби снова обратила внимание на стол:

— Давай сосредоточимся на цветах, договорились?

Но Олли, похоже, даже не расслышала ее — она наклонилась и практически просвистела ей на ухо:

— Он выглядит так, будто готов съесть тебя с потрохами, подружка.

И, судя по своим внутренним ощущениям, Шелби была уверена, что ей это понравится. Она закрыла глаза, борясь с собой и с бушующим внутри нее желанием. И это именно сегодня! Из всех дней в году.

— О, Господи! — в отчаянии прошептала она.

— Ну же, Шел! Или и пофлиртуй с этим парнем.

Шелби сделала глубокий вдох, из последних сил хватаясь за остатки здравого смысла.

— Олли, ну ей-богу, я его даже не знаю.

— Вот тебе и повод для свидания — познакомиться с ним поближе.

Ну конечно, Олли в этих дела была настоящим экспертом. Она предпочитала проводить ночи со случайными незнакомцами, а не впускать кого-то в свою жизнь надолго и всерьез, в то время как Шелби находила больше удовольствия в том, чтобы узнать кого-то по-настоящему. Впрочем…

Он не был незнакомцем. По крайней мере, уже не был.

Она могла не знать его имени, не знать, кто он и откуда, но (ради всего святого!) она знала его поцелуй. Знала, как хочет получить еще один. И еще дюжину его поцелуев.

— Олли, прямо сейчас я не могу ни о чем думать. Дай мне просто… — И вдруг, приняв решение, Шелби вытянула руки над цветами и, прищурившись, заявила: — Займись этим.

— Ладно. Пойду и займусь другим столом. — Но прежде, чем отойти, Олли наклонилась к самому уху Шелби и прошептала: — Кстати, о парне. Он глаз не сводит с твоей задницы.

Шелби резко выпрямилась — эти слова вызвали в ней волну возмущения, раздражения и… похоти.

Стряхнув наваждение, она сдвинула брови и попыталась сосредоточиться на цветах, но безуспешно.

Да, да и еще раз да. Она спиной чувствовала горячий пристальный взгляд. Ну и тем, что пониже спины, тоже. Ноги и руки дрожали.

По залу туда-сюда ходили мужчины — двигали столы, расставляли золотистые кованые стулья в «стиле тиффани», а все мысли Шелби занимал только один. Только Он.

Она еще раз украдкой взглянула на него. Он стоял, прислонившись к стене, согнув одну ногу в колене и сложив на груди руки, и следил взглядом за Шелби. Сердце и легкие изо всех сил боролись за внимание хозяйки, стараясь выполнять привычные функции, но, надо признать, справлялись они плохо.

Хотя Шелби изо всех сил притворялась, что по уши в работе, она ежеминутно оглядывалась на него, чтобы во второй, третий, десятый раз убедиться, что… да, он все еще был там. И ей все труднее и труднее было думать о чем-то еще, кроме того, чтобы снова и снова проверять, на месте ли он. И да, да и еще раз да. Он стоял у стены, глядя на нее так, будто в зале не сновали туда-сюда десятки людей и не на чем было больше остановить взгляд. Он смотрел на нее и только на нее. Постоянно. Всякий раз, когда она бросала на него взгляд.

* * *

Спустя два часа Шелби поняла, что больше не может выносить напряжения, вызванного его присутствием. Мало того, что ее трясло все утро, так она еще и чувствовала себя ужасно неуверенно, постоянно поправляла прическу и жалела, что надела старые и застиранные шмотки. Может, знай она заранее, что он будет здесь, надела бы свое симпатичное… Вы только послушайте ее!!!

Шелби выбросила эустому, которую собиралась воткнуть в букет для центра стола, и сказала себе:

— Все. Больше не могу. НЕ. МОГУ. ТАК. БОЛЬШЕ.

Сделав глубокий вдох, она развернулась на пятках и решительно направилась к нему. Добравшись до него за несколько шагов, Шелби открыла рот, чтобы начать говорить, и тут же закрыла его.

— Ты следишь за мной, — вдруг выпалила она и снова закрыла рот, чтобы не взболтнуть еще какую-нибудь глупость.

Он весело улыбнулся:

— Это могло быть совпадением.

— Серьезно? Каждый раз, когда я оглядываюсь, ты… — ее щеки залились румянцем, а голос стал чуть тише, — смотришь на меня.

Его пронизывающий взгляд опустился к ее ногам.

— Так и есть. Я смотрю на тебя.

Тихие слова, произнесенные им, возымели действие на все тело Шелби. Его странное влияние чувствовалось везде. Но в больше степени где-то в области сосков. Не говоря уже о том, что творилось у нее между ног, где, ясное дело, подобно лаве, разливалось тепло.

Я здесь из-за тебя.

Я. Здесь. Из-за. Тебя.

Оооох, он когда-нибудь прекратит это говорить? Или, точнее, она когда-нибудь перестанет повторять эти слова в мыслях? Шелби перебросила волосы за плечо, испытывая какое-то тревожное чувство.

— Так, ладно, имя у тебя есть?

— Сикс.

— Сикс? — переспросила она, приподняв бровь.

— Да.

— Просто Сикс? — Он кивнул, и она улыбнулась, подумав, что в жизни не слышала более странного имени. — Ну, тогда, Сикс, меня зовут…

— Я знаю, как тебя зовут, Шелби. — Его низкий хриплый голос перевернул все внутри нее.

— О.

Она понятия не имела, как с ним разговаривать, когда он вот так на нее смотрит. От сканирующего взгляда его темных глаз Шелби превращалась в желе. В жидкую массу, в неопытную девчонку и — чего греха таить — в похотливую девку. И все это одновременно. Нет-нет, она не собиралась умирать на месте. Наоборот, чувствовала себя живой, как никогда, а кипящая кровь просто бурлила в венах.

Даже губы помнили его — их покалывало от воспоминаний о его поцелуе.

— Итак, чем занимаешься по жизни? — спросила Шелби исключительно для того, чтобы поддержать разговор, потому что повисшая между ними тишина становилась все более оглушительной.

Надо признать, он был действительно странным. Может, даже безработным. И Шелби еще предстояло узнать, почему он преследует ее. Он был таинственным, необычным и, похоже, весьма скрытным. Но перед ним невозможно было устоять. Он играл на самых сокровенных ее струнах, словно гениальный музыкант на своем инструменте. А под гипнотической силой его глаз Шелби вообще готова была забыть обо всем на свете. Кстати, как там его зовут? Где он живет? Где родился? Что у него с прошлым? Что значат все эти маленькие кусочки жизни, которые составляют человека, когда он сам здесь и на него можно просто смотреть?

И опять Шелби испытала странное чувство, что она знает его, знала его раньше и каким-то образом догадывалась, что он придет к ней.

Он смотрел на нее из-под густых колючих ресниц, и создавалось впечатление, что его взгляд не пропускает ни одной мельчайшей детали.

— Ты любишь цветы, — вдруг проговорил он.

Она бросила взгляд на зал, но на самом деле не заметила ни одного человека.

— Да, я флорист. Люблю цветы. Мне нравится создавать из них… Тебе нравится то, что ты здесь видишь?

 

Глава 5

То, на что смотрел Сикс, ему просто не могло нравиться еще больше.

Она — вот все, что он замечал и хотел видеть.

На лбу и щеках у нее выступили капельки пота, выбившиеся из хвоста волосинки прилипли к скулам и шее. Он хотел убрать их назад, но боялся к ней прикоснуться, потому что не доверял самому себе. Особенно сейчас, когда она выглядит такой красивой и такой соблазнительной. Тем более, что он все утро провел, наблюдая за ней и спрашивая себя снова и снова, какого черта в штанах так узко и почему затвердевшему члену так адски больно. Нет, он не будет к ней прикасаться. Только для того, чтобы убить. А убивать ее прямо сейчас у него не было ни малейшего желания.

Может быть, позже. Сегодня вечером.

— Мне лично очень нравится, как мы поработали, — сказала Шелби. — А ты что думаешь?

Проследив за ее взглядом, блуждающим по залу, а затем снова заглянув ей в глаза, Сикс понял, что Шелби ждет его мнения. Он почувствовал себя так, будто ему задали вопрос на миллион в одном из тех телешоу, которые так нравятся людям. Но хуже всего было то, что он понятия не имел, какой ответ будет правильным.

Он был воплощением своей работы. Он — Сикс, шестой жнец, строго выполняющий приказы ради конечного результата. Он — инструмент вселенной. Все в мире существовало по какой-то причине, а не ради удовольствия жнеца. И не ему было высказывать свое мнение — нравится ему что-то или нет, никого не волновало. Но теперь… он спросил себя, нравятся ли ему цветы. И нравится ли ему то, что с ними сделала Шелби.

Черт возьми, да. Ему нравилось все это.

— А хочешь, покажу тебе свои любимые? — спросила она и, не дав ему ответить, убежала, а потом вернулась, держа в руке цветок с едва распустившимся бутоном, протянула его Сиксу и улыбнулась. — Это эустома. Очень изящный цветок, по-моему. Простой и непритязательный. У него даже запаха нет. Его можно добавить к любым другим цветам, и он не испортит общий аромат композиции. Я люблю соединять эустомы с розами. Кстати, тебе не кажется, что с розами никогда не попадешь впросак?

Боясь, что сломает цветок или, хуже того, убьет его, Сикс держал его за стебель двумя пальцами, глядя на шелковистые белые лепестки, тонкие, словно кружево, и внезапно почувствовал приятное ощущение.

— Мне очень нравится, — кивнул он, посмотрел на Шелби и вдруг подумал, может ли его сердце улыбаться так же, как сейчас улыбался его рот. Сиксу казалось, что может. — Красивые.

* * *

Ослепленная его улыбкой, Шелби улыбнулась в ответ, на мгновение отвлеклась, когда мимо проплыла Олли, а потом пробормотала какой-то вопрос. Но так неразборчиво, что пришлось быстро повернуться к нему и, пока не передумала, выпалить как на духу:

— У тебя есть семья?

— Я не из здешних мест, — ответил он и вернул ей цветок.

Шелби была несколько разочарована его лаконичными ответами, но, судя по всему, он был не особенно разговорчивым.

Как бы там ни было, у него было предостаточно других замечательных качеств и черт.

Ну, вот взять хотя бы его рот. Самый удивительный, самый красивый рот на свете. У Шелби покалывало губы от одной мысли о том, какой он на вкус, от воспоминаний, как его губы прижимались к ее губам.

— Мне нужно вернуться к работе, — сказала она и уже повернулась, чтобы сделать то, что и собиралась, как он схватил ее за запястье и заглянул в самую глубину ее глаз.

— Когда ты заканчиваешь?

— Я… Это зависит от обстоятельств. Но к шести зал должен быть идеальным. Гости начнут съезжаться после восьми, а я… Ну, мне нужно будет переодеться. Это свадьба подруги. Вообще-то это первая свадьба, которую обслуживаем мы с Олли. Обычно мы имеем дело с менее грандиозными событиями. — И, не в силах себя остановить, Шелби добавила: — Хочешь прийти?

У него был такой ошеломленный вид, будто она попросила его станцевать при всех стриптиз.

Видя выражение его лица, Шелби поспешила объяснить:

— Я понимаю, что совсем тебя не знаю, но это не значит, что я не хочу узнать… ну, ты понял. Я хочу. — Его рука инстинктивно сжалась у нее на запястье. Занервничав, Шелби улыбнулась, чтобы успокоить и себя, и его. — Это избавит тебя от необходимости преследовать меня, разве нет?

Он не ответил, но продолжал держать ее за руку, и это нервировало Шелби еще больше. Она пошевелила рукой, чтобы освободить ее, и подсознательно попыталась стереть из памяти ощущение его горячих пальцев на своей коже.

— Мне пора, — тихо сказала Шелби.

— Да.

— Да?

— Да. Я приду. На свадьбу.

Шелби не смогла сдержать восторга, и он в мельчайших деталях нарисовался у нее на лице:

— Супер! — И учитывая ее состояние, она не смогла придумать ничего более остроумного, чем: — У т-тебя есть костюм? Дресс-код официальный.

— Найду.

Наверняка он будет великолепен в костюме. На нем даже старые джинсы смотрелись невероятно. И Шелби была уверена: не будь эта черная футболка именно на его потрясающих плечах, то выглядела бы простой черной тряпкой. Даже одежда на этом восхитительном мужчине выглядела съедобной.

Шелби тряхнула головой, избавляясь от назойливых мыслей, обняла себя руками и улыбнулась ему:

— Будет весело.

А теперь, Шел, шевели поршнями и принимайся за работу!

Но ей совсем не хотелось уходить, как будто она ждала, что он скажет что-нибудь еще. Он целую минуту смотрел на Шелби, потом шагнул к ней. Его лицо приблизилось, и она опустила глаза, чтобы скрыть волнение. Он поцеловал ее. Каждое мгновение этого поцелуя было таким острым, что Шелби как будто ощутила его всем телом. И снова почувствовала все то же, что и в прошлый раз. Тепло. Слабость. И какую-то саднящую боль.

Почему он поцеловал ее той ночью? Неужели она действует на него так же, как он на нее?

Секунда превратилась в вечность, но Шелби не могла найти в себе сил, чтобы уйти. Или посмотреть вверх. Да вообще хоть что-нибудь сделать. И похоже, все дело в нем. Это из-за него она готова превратиться в кисейную барышню и хлопнуться в обморок в любой момент. Поэтому она просто стояла, смотрела на то, как поднимается и опускается ее собственная грудь от тяжелого дыхания, и ждала, когда он что-нибудь скажет.

Еще одну долгую-долгую секунду он стоял не шевелясь.

Потом приподнял ее лицо за подбородок.

— Мне от тебя кое-что нужно, Шелби. — Его колено протиснулось между ее ног. Он наклонился к ней, приблизив губы к ее губам почти вплотную. Она перестала дышать и закрыла глаза, греясь в его теплом дыхании. — И я думаю, ты знаешь, что это.

— Я… прости, но мне кажется, что нет, не знаю.

Гладкие. Теплые. Сочные. Его губы прикоснулись к податливым, готовым на все губам Шелби и принялись ласкать их. Каждый уголок. Каждый изгиб. Каждую линию. Он скользил губами по ее губам так медленно, что было почти больно ждать каждого нового прикосновения. Даже когда она приоткрыла рот чуть шире, его губы продолжали гладить и ласкать ее губы, нежно, словно уговаривая. Их дыхание перемешалось.

Его руки на мгновение обняли ее за плечи, а потом он отстранил ее от себя. Шелби снова утонула в его глазах — в глубоком омуте теплой, согревающей тьмы.

— Ты знаешь. Сегодня вечером.

О Господи, он имел в виду секс. Теперь она поняла. Его слова теплой волной дрожи прошлись по ее спине и сгустились где-то внизу живота, превратившись в горячий тугой узел.

Возбуждение, в котором пребывало ее тело, означало только одно — да. Полное согласие на все, чего он хотел. На все, чего хотела она. Да, да и снова да всему на свете.

* * *

Сикс закрыл глаза и постарался стереть из мыслей образ самого себя, гарцующего посреди поля с одуванчиками в погоне за ее юбками. Он и так уже выставил себя на посмешище. Во рту пересохло, как будто там образовалась пустыня, черт бы ее побрал. К тому же, у него была работа.

— Увидимся вечером, — тихо проговорил Сикс перед тем, как заставить свои ноги двигаться, и направился в холл.

Замечательно! У него свидание с его же целью. И он убьет ее, обрядившись в костюм.

Как ему теперь раздобыть этот гребаный костюм?

На улице духота жаркого дня обволокла Сикса, словно кокон, пока он стоял и смотрел на машины, подъезжающие к отелю и отъезжающие от него. Носильщики и коридорные в накрахмаленных ярко-красных ливреях суетились, встречая приезжих, выгружая багаж и принимая на руки маленьких собачонок и кошек. Решение проблемы пришло само собой.

Как только блестящий и отполированный до блеска «ягуар» остановился на подъездной дорожке, Сикс обошел машину и открыл дверь со стороны водителя.

— Спасибочки, юноша, — проговорила пожилая дама, вылезая из авто, и сунула ему в руку несколько купюр.

Сикс небрежно кивнул, захлопнул за ней дверь и улыбнулся.

Теперь он сможет взять костюмчик напрокат.

 

Глава 6

Шагая по холлу отеля к залу, где должна была состояться свадьба, в костюме и с источавшим потрясающий аромат цветком в руке, Сикс осознал ситуацию, в которой оказался. Идиотская — иначе и не скажешь.

У входа в зал он остановился. Мягкие звуки классической музыки наполняли помещение, смешиваясь с тихими голосами и смехом. Сикс еще раз посмотрел на неизвестный ему цветок, который держал в руке. Он купил его в газетном киоске за углом. Цветок был красным и обладал сладким ароматом. Как будто Сикс собирался на школьный выпускной. Может ли жнец еще больше выставить себя на посмешище?

Осознав всю свою глупость, он стиснул зубы и раздавил цветок в кулаке, пока не почувствовал, как каждый лепесток увядает в его руке. Когда он, наконец, разжал пальцы, на ладони лежала лишь жалкая горстка пепла. Сикс присел, положил ладонь на ковер и подождал, пока весь пепел не впитался в его пальцы.

Потом поднялся и покачал головой. Какого черта он делает? Как он мог подумать, что может прийти сюда, улыбаться и танцевать с цветочной барышней, как обычный человек? Как будто он не был жнецом. Душой, созданной служить Смерти.

Сикс испытывал отвращение к самому себе.

Вспомнив о своей миссии, он резко развернулся и направился было в холл, но, сжав кулаки, остановился. Успокойся. Ты — шестой жнец, один из самых старших на этой территории. Ты собирал души королей и королев, губернаторов и президентов, старых и молодых, мужчин и женщин. Ты. Сможешь. Это. Сделать.

И ты это сделаешь.

Больше никаких отсрочек.

По изящно обставленному и украшенному помещению ходили люди. Кое-кто уже занял свои места, другие гости обходили столы, приветствуя друзей. Воздух вибрировал, наполненный волнением и живой музыкой, которую играла группа музыкантов у стены напротив и которая создавала неповторимую атмосферу торжественности. Центр каждого круглого стола украшали белые, бежевые и зеленоватые цветы, над накрахмаленными белыми льняными скатертями поблескивали серебристые вазоны со свисающими вниз букетами. Все элегантно и в то же время просто, невычурно.

Однако глаза Сикса видели только Шелби. Она стояла у высокого арочного окна в окружении группы людей и улыбалась. От одного ее присутствия у него перехватило дыхание.

Проклятье!

Сикс застыл, как вкопанный, а мимо него протискивались в зал люди. Он не мог отвести от нее взгляд. Ему даже пришлось сунуть палец за жесткий воротник и эту смешную черную бабочку, чтобы сглотнуть.

Ее волосы, уложенные назад, сбегали атласными рыжими прядями по спине ниже талии, открывая свету люстры и ламп изящные плечи и шею. Платье соблазнительно обтягивало талию и бедра, легкими волнами спускаясь к ногам. Оно было светло-зеленым, бледнее, чем ее поразительные глаза, но резко контрастировало с огненными волосами. Тонкие бретельки совсем не скрывали идеальных плеч, а шелковистая ткань чуть ниже заманчиво приоткрывала полушария соблазнительной груди.

Которая внезапно стала единственным, на чем мог сосредоточить взгляд Сикс. Он жалел, что не может быть кем-то другим — каким-нибудь богом, например, чтобы смотреть на эту грудь и видеть ее сквозь платье. Чтобы узнать, такие ли круглые эти полушария, какими кажутся на вид, и какого оттенка у нее соски. Он тут же вспомнил, как прикасался к этой груди, и изо всех сил сжал руки в кулаки. К горлу подкатил ком размером с мячик для гольфа, а в штанах образовалось кое-что побольше.

Каким будет вкус этих грудей, если он лизнет их?

Неистовый голод, словно сорвавшийся с цепи зверь, завладел им. Как, пропади все пропадом, он должен выполнить свою работу, если один взгляд на нее переворачивает все внутри?

Она поднесла к губам бокал с шампанским и чуть запрокинула голову. В этот момент их взгляды встретились. Увидев ее блестящие зеленые глаза, Сикс чуть не рухнул на колени.

* * *

Шелби с трудом вдохнула. Бокал замер у губ, а рука, державшая его, задрожала. Он все-таки появился и принес с собой волнение, нараставшее внутри нее. Разговоры вокруг Шелби отошли на второй план, как будто стали фоном, а каждая пора, каждый атом и каждая клеточка ее тела настроились на него и только на него. Без сомнений — он был самым потрясающим мужчиной в главном зале отеля «Grand Kata». Да что там! Самым восхитительным мужчиной из всех, кого она встречала за свою жизнь. Он был просто чертовски привлекательным, и Шелби вдруг осознала, что составляет список его достоинств.

Его волосы бросали вызов всем правилам и традициям официальных мероприятий. Они были растрепаны, спускались ниже ушей, а одна непослушная прядь упала на лоб. Брови, такие же черные, как и волосы, словно давали кров пронзительному взгляду. Настоящий цвет его глаз Шелби еще только предстояло узнать. Ямка на подбородке казалась глубже, чем она помнила, но скулы были все такими же широкими и сильными. А его рот… Она отлично помнила вкус этих, казалось бы, отлитых из меди губ, бывших на самом деле мягкими и горячими.

У Шелби кружилась голова, но не от шампанского, а от взгляда этих темных, как полночь, глаз, от одного его присутствия.

Она медленно опустила бокал и, почувствовав, как на губах расплывается улыбка, попыталась придушить ее в зародыше.

Он начал двигаться вперед, и что-то такое хищное мерцало в его взгляде, что Шелби почувствовала себя преследуемой добычей. Внутри нее все перевернулось, щеки запылали, и она почувствовала, что врастает в пол. Шелби отвела взгляд от его глаз, посмотрела через его плечо, и ее глаза тут же наткнулись на другого мужчину.

На дюйм выше Сикса, он был одет во все черное, включая рубашку под пиджаком. В его каштановых волосах затерялись золотистые пряди. А когда Шелби заглянула в его странные янтарные глаза, то почувствовала, как они тянут ее к себе, как пылесос втягивает пыль. Она покачнулась. Рука поднялась к груди и прижалась к сердцу, словно могла заставить его оставаться на месте.

— Вы в порядке? — поинтересовался мистер Томпсон. — Дайте-ка это мне, дорогая. Думаю, вам лучше отказаться от напитков.

Шелби не заметила, когда он успел вырвать бокал из ее пальцев.

— Но я еще даже… — Ее голос оборвался, когда она попыталась сделать такой необходимый сейчас вдох.

— Похоже, ты на взводе, Шелби, — послышался чей-то голос.

— Девушка, с вами все в порядке?

— Думаю, тебе надо прилечь, Шелби.

Ее мир принялся вращаться вокруг своей оси с сумасшедшей скоростью.

— Я…

«Нет!» — кричало что-то в голове Шелби. Она не хотела терять сознание, не хотела рухнуть посреди зала, не хотела снова чувствовать эту слабость. Прямо сейчас на нее, черт побери, смотрел Сикс, а она стоит тут, слабая и жалкая, когда на самом деле ей хотелось выглядеть шикарно и… дышать. Она вдруг остро осознала, что ей просто необходимо оказаться на улице.

О Господи! Мозг пульсировал, череп, казалось, готов был взорваться, легкие горели от нехватки воздуха. Она снова попыталась вдохнуть, но вместо этого из груди вырвались какие-то сдавленные звуки. Шелби подняла руки к горлу в отчаянной попытке дать воздуху свободный доступ к легким.

— Иди сюда, — тихо произнес ей на ухо до боли знакомый, глубокий, богатый баритон.

Сильные руки подхватили ее, и в тот же миг ее окружила стена из чистой силы. Шелби изо всех сил прижалась к этой стене, словно она могла спасти ей жизнь, и вцепилась руками в его воротник.

Он уносил ее из зала, и Шелби удалось сделать маленький глоток воздуха. Звуки праздника становились все тише. Невидящими глазами она уставилась в потолок. Огни ламп над ней слились в одну слепящую вспышку света.

* * *

Сикс прижимал ее к себе так сильно, как только мог, чтобы не сломать ей кости. Заметив первую же дверь по пути, он пинком открыл ее и вошел в пустую комнату. В дальнем углу стоял диванчик в пятне тусклого света, который давал торшер сбоку от него. Сикс подошел к диванчику и осторожно уложил на него Шелби, подсунув ей под голову подушку.

Ее бил озноб. На лбу выступил холодный пот.

— С-сикс?

— Шелби, — отозвался он, присаживаясь рядом с ней, и заключил ее лицо в ладони, стараясь не показывать своих чувств, в то время как чистейшая, жаркая паника росла внутри него. Она боролась со Смертью, и на этот раз не он пытался забрать ее душу. Сикс вообще ни черта не понимал. Его голос стал грубым от волнения: — Посмотри на меня.

Она напряглась и попыталась открыть глаза, но безуспешно.

— Я…

Она все еще держалась за его воротник, и теперь суставы на ее руках побелели от усилий.

— Все в порядке, — прошептал Сикс, — я ничего не делаю.

— Я… не могу… дышать…

Он осмотрел темную комнату. Сердце тревожно забилось. Это был какой-то кабинет. Здесь имелся стол, заваленный какими-то документами, на нем стоял выключенный компьютер. Поблизости никого не было. Никто не смог бы забрать отсюда ее душу. Он слегка сжал ладонями ее лицо.

— Ты можешь, — сказал Сикс. — Дыши. Медленно.

Шелби извивалась под ним, ее спина выгнулась дугой, и ее грудь прижалась к его груди, наполнив его внезапным, неожиданным огнем.

Сикс смотрел на ее губы, на то, как она закусывает их. Смотрел не как жнец, а как мужчина. Он хотел избавить ее от этого беспомощного удушья, хотел стереть с ее губ звуки страха и заставить ее стонать от удовольствия. Он хотел быть единственным, кто заставит ее издавать эти звуки, хотел быть единственной причиной ее неглубокого, рваного дыхания. Хотел заключить ее в объятия и объединить свое тело с ее.

Сикс провел большими пальцами по ее скулам, задев уголки губ. Почему эти звуки заставляют дрожать все внутри него? Ему казалось, он вот-вот взорвется от желания. Теперь он не мог дышать.

— Шшш… С тобой все в порядке. Здесь нет никого, кроме меня. — И сейчас не твоя душа нужна мне.

Так же нежно, как он произнес эти слова, Сикс прикоснулся губами к ее векам, носу, щекам, оставляя нежные отголоски поцелуев по всему ее лицу. Он чувствовал, как она успокаивается, как каждая мышца расслабляется от его прикосновений. Он не знал, почему продолжал целовать ее. Почему закрыл глаза и прижался губами к ее виску, а потом к уху. Почему целовал ее до тех пор, пока она не стала задыхаться по другой причине — из-за его поцелуев. А может, он все прекрасно знал.

Он хотел делать это. Хотел до такой степени, что ощущал физическую боль от этого желания. Никогда раньше ему не было так больно. А сейчас он ужасно хотел оказаться внутри нее. Почувствовать, как она обвивает его руками и ногами, и дать ее разгоряченным внутренним мышцам почувствовать всю длину того, что из-за нее стало таким твердым.

Сикс терял над собой контроль. Руки тряслись, но все никак не могли оторваться от ее лица. Ноги стали ватными, и если бы он стоял, наверняка бы грохнулся на пол. Он слышал, как стало выравниваться ее дыхание и снова сбилось, когда он уткнулся носом в ее шею. Он провел губами вверх до ее виска, потом к уху и погрузил в него язык. Она резко вдохнула и вцепилась в его плечи, впиваясь пальцами в его кожу под одеждой.

Он прикусил мочку ее уха и пробормотал:

— Тебе лучше?

Она задрожала и, положив руки ему на спину, прижала ближе к себе.

— Да… О да…

Стоило ему коснуться ее губ, как в животе что-то перевернулось. Сикс запечатлел короткий сухой поцелуй на ее губах, потом отстранился и посмотрел в ее полуприкрытые глаза:

— Так лучше?

— Да.

Еще один, всего один раз…

Он решился на еще один поцелуй. На этот раз его губы были приоткрыты, он коснулся ее губ и провел по ним языком.

— Лучше? — снова спросил он хриплым голосом.

— Да, — выдохнула она, обвивая руками его шею и прижимаясь грудью к его груди.

— О Боже, Шелби… — вырвалось у Сикса за секунду до того, как он снова приник к ее губам.

И этот поцелуй был совсем другим. Он приоткрыл рот, заставляя Шелби подчиниться, и ее рот, влажный, нетерпеливый, послушно принял его лидерство.

Целуя ее, он с трудом сдерживался. Теперь он не сидел рядом, а лежал на ней, их тела соприкасались повсюду. Шелби обвила ногами бедра Сикса, его длинный твердый член удобно устроился у нее между ног. Каждый раз, когда она двигалась под ним, он терся о нее, и каждый его нерв горел от ошеломительного удовольствия, которое вызвали эти прикосновения. Он провел руками по ее ребрам и жадно прижался губами к шее.

Ему хотелось съесть по кусочкам ее кожу, сладкую, влажную и гладкую, словно подогретое масло.

Он понятия не имел и даже никогда не задумывался о том, какое наслаждение может подарить такая простая вещь, как поцелуй, какое великолепное чувство рождает женщина, извивающаяся под ним, каким слабым и одновременно сильным он становится от ее сводящей с ума близости.

К члену прилил поток крови, и он запульсировал, прижатый к Шелби между ее ног. Мошонка натянулась так, что Сиксу хотелось кричать. Он с трудом сдержал себя, и из его груди вырвалось низкое рычание. Потом провел руками вверх по шелковистой ткани платья и накрыл ладонями ее груди. Сикс не помнил, чтобы когда-то еще испытывал такое пьянящее чувство свободы — свободы чувствовать, прикасаться, пробовать на вкус… Это кружило голову, заставляло задуматься, почему он раньше не хотел быть человеком и почему его душа не желала возвращаться к жизни на земле.

Хреновые мысли.

— Обычно… я так не поступаю, — вдруг услышал Сикс ее дрожащий от возбуждения голос, когда он потерся щекой о ее шею.

Он едва мог дышать, и от этого было трудно говорить:

— Я тоже.

 

Глава 7

Шелби действительно никогда раньше такого не делала. Но это не означало, что сейчас она всей своей душой и телом, самым бесстыдным образом не надеялась на продолжение. Ее руки крепко обнимали его, пальцы гладили спину, чувствуя каждую мышцу под пиджаком и рубашкой.

— Я даже не знаю твоей фамилии. Я вообще ничего о тебе не знаю. Расскажи мне. Расскажи что-нибудь о себе. — Чтобы все это не было похоже на полнейшее безумие. Чтобы я поняла, почему хочу тебя, тогда как ничегошеньки о тебе самом не знаю.

— Я… никто, — хрипло отозвался он, жадно ища ее губы.

Он подарил Шелби жаркий, ошеломительный поцелуй, от которого захватило дух, и снова двинулся к ее уху.

— Сикс, ты женат?

Он поцеловал ее в ухо, обвел языком его контур и прикусил мочку.

— Нет, не женат.

— Разведен?

Теперь его губы едва касались виска Шелби, согревая дыханием ее кожу.

— Нет.

Слава тебе, Господи!

— А как насчет…

— Шшш, — он прижал палец к ее губам, отстранился и посмотрел на нее. — Закрой глаза.

Она облизала губы, все еще чувствуя его вкус, и заметила, что его губы влажные и слегка припухшие.

— Зачем, Сикс?

— Закрой глаза.

Наконец, она послушалась. Сикс несколько долгих секунд вглядывался в тонкие черты ее лица, а потом переместился так, что их тела сложились вместе, словно были двумя частями одной головоломки.

— Вот кто я такой, — произнес он. — Чувствуешь меня?

Шелби потерлась о выпуклость, прижимавшуюся к низу ее живота.

— Да.

— Нет. — Он сжал руками ее тело, лишая Шелби возможности двигаться. — Ты чувствуешь меня — всего меня, не только мое тело? Чувствуешь?

Каждой клеточкой. Она чувствовала все. Жар, исходящий от него, его силу, пульсирующую эрекцию и тяжелое дыхание, вырывающееся из его груди.

— Я… да. Чувствую. Ты… — Великолепен.

— Я Сикс.

Шелби вздрогнула и облегченно выдохнула. Ее глаза все еще были закрыты. Тыльной стороной ладони Сикс провел по ее щеке и улыбнулся, несмотря на то, что она не могла видеть его улыбки.

— Думаю, ты меня ждала, Шелби.

Она открыла глаза и с тоской поняла, что никто и никогда не смотрел на нее так, как сейчас смотрел на нее он. Ей казалось, она вот-вот сломается под ним, и ей нравилось это ощущение. В его глазах бушевала буря, делая их еще темнее и придавая его лицу с угловатыми чертами еще более бескомпромиссное выражение. В отличие от этого выражения, улыбка на его губах была теплой и нежной. И Шелби вспомнила все свои мечты, которым предавалась в юности. Все составленные тогда списки. Каждый пенни, брошенный в фонтан, чтобы сбылось ее желание. Всегда одно и то же. Каждую поставленную в церкви свечу и каждую тихую молитву, которую произносила шепотом почти каждую ночь.

Все женщины, которых она знала, мечтали о том, чтобы найти того самого, единственного, особенного, несравненного. Разумеется, Шелби тоже этого хотела. Да, она ждала его. И он ее не разочаровал. Она знала, что, если когда-нибудь найдет тот свой длиннющий список под заголовком «Мой идеальный мужчина должен быть…», который составила, еще будучи полным надежд подростком, то ей придется потратить немало времени на то, чтобы добавить в него некоторые пункты.

— Да, Сикс, я ждала.

Выражение его лица изменилось, как будто ему не понравилось ее признание. Он покачал головой:

— Ты неправильно меня понимаешь. И принимаешь меня за того, кем я не являюсь.

Убрав упавшую на его лоб прядь волос, Шелби улыбнулась:

— Тогда открой мне какую-нибудь тайну. Расскажи о себе что-то такое, чего еще никто не знает, и я все пойму правильно.

Он долго всматривался в ее лицо, а потом провел пальцем по ее нижней губе.

— Расскажи мне свою тайну.

Шелби закрыла глаза, а его палец продолжал ласкать ее лицо. Она чуть приоткрыла губы, и Сикс снова прикоснулся к ним.

— У меня нет секретов, — почти шепотом проговорила она. — По крайней мере, важных.

* * *

— Шелби?!

Услышав со стороны дверей незнакомый визг, Сикс мгновенно вскочил на ноги.

— Олли! — Голос Шелби был таким же виноватым, каким был весь ее вид.

Она тут же села на диванчике и поспешно натянула подол платья на колени. На голове был полный хаос.

Олли сделала шаг вперед, внимательно изучая развернувшуюся перед ней сцену. Сикс стоял в нескольких футах от дивана, опустив голову и сцепив руки за спиной, а Шелби выглядела, как школьница, которую только что застукали на горячем.

— Ты в порядке, Шел? Я слышала, что тебе стало нехорошо.

Поправляя развалившуюся прическу, Шелби пыталась вернуть себе самообладание.

— Уже все отлично, — сказала она, откашлявшись. — Видимо, это от шампанского.

Испуганные огромные глаза Олли теперь смотрели на Сикса.

— А вы, должно быть, Сикс, — сказала она. — Шелби рассказывала мне о вас.

Он поднял голову и оглядел ее с головы до ног.

— А вы, по всей видимости…

— Олли. — Она улыбнулась, словно извиняясь. Похоже, она только сейчас поняла, что появилась очень не вовремя. — Оставлю вас наедине.

Шелби поднялась, стараясь смотреть на что угодно, только не на него. Простой зеленый ковер на полу наверняка никогда раньше не получал столько внимания.

Сикс тоже избегал смотреть на Шелби, сосредоточившись на торшере позади нее.

— Думаю, нам лучше вернуться, — сказал он.

— Да, — согласилась Шелби.

Они оба направились к двери и чуть не столкнулись по пути. Сикс остановился, шагнул назад, и она, неосознанно сделав то же самое, весело захихикала. Он вытянул руку в приглашающем жесте и усмехнулся:

— После вас.

Их взгляды встретились. Его — темный, с бушующей в них бурей, и ее — сверкающий, словно драгоценные камни. Ее губы блестели от его поцелуев, когда она тихо сказала:

— Спасибо.

— Пожалуйста.

* * *

Пробираясь через зал и пытаясь вспомнить, где ее стол, Шелби чувствовала, как от одного знания, что Сикс следует за ней, ее затапливает тепло. Жених и невеста уже приехали и теперь сидели за длинным столом, глядя на танцующие пары на площадке, с обеих сторон от которой располагались столы для их семей.

Невеста, Дженис, казалась очаровательным видением в белом. Они с Томасом так давно были влюблены, что казалось, так было всегда. Томас был одним из постоянных клиентов Шелби. Каждую неделю он покупал цветы для своей любимой. Всегда одни и те же.

— Маргаритки, — говорил он, — потому что они символизируют дружбу и благополучие. Ей нужны все маргаритки в этом мире.

Олли и Шелби провели Дженис серьезное промывание мозгов, чтобы она позволила им украсить помещение другими цветами. Так или иначе, зал выглядел великолепно, невеста была прелестна, а жених, казалось, был полностью поглощен и восхищен своей невестой.

Некоторые люди уже рождаются с удачей за пазухой.

Отыскав, наконец, нужный стол, Сикс отодвинул для Шелби стул и сел рядом. Она улыбалась, приветствуя людей за их столом, попутно замечая, что их тарелки уже полны едой. Судя по их улыбкам, желудки тарелкам не уступали в наполненности.

Шелби повернулась к Сиксу и заметила, что изящного стула под ним просто-напросто не видно, а он сам повернулся к ней так, словно собирался ее приободрить.

— Ты голоден? — спросила она, надеясь провести с ним пару часов без того, чтобы затащить его в какую-нибудь подсобку и умолять поцеловать ее еще разочек.

Медленная, словно ленивая, кривая усмешка тронула его губы.

— Голоден.

— Тогда пойдем к буфету.

Неожиданно Шелби поняла, что смеется, глядя на то, с каким энтузиазмом Сикс накладывает еду в свою тарелку. Венчала все пирамида из булочек, покачивающаяся при каждом его движении. Сикс продолжал строить эту пирамиду, и Шелби даже подумала, что он непременно засунет пару булочек в карманы про запас.

— Ты же не собираешься все это слопать? — спросила она.

— Еще как собираюсь.

И он говорил правду. Сикс съел все, что было на тарелке, издавая при этом такие звуки, что можно было подумать, будто он голодал целую вечность:

— Ммм… Как вкусно… Очень-очень вкусно!

Шелби смеялась. Еда действительно была вкусной. Цыпленок, говядина, креветки, обжаренные в панировочных сухарях ломтики картофеля, спаржа в сливочном соусе и еще, и еще, и еще… Но от одного вида, как он все это ест, еда казалась еще аппетитнее.

Весь вечер Шелби наблюдала за людьми с улыбками на лицах, за молодоженами, смотрела, как невеста кормит жениха со своей ложки, заставляя его всякий раз весело посмеиваться. Цветочные композиции, созданные руками Шелби, были повсюду — прекрасные и изящные, как и пришедшие на этот праздник люди. Если сегодня ночью она умрет, то заберет все это с собой — удовлетворение от своей работы, знание, что ей все удалось, и гордость за себя и свое дело. Она обслуживала свадьбу, и эта свадьба была великолепна.

Шелби казалось, что ничто не могло добавить ложки дегтя к этой бочке меда, пока какая-то барышня за столом напротив не начала ощипывать цветы. Она беседовала со своим кавалером, кокетливо надувая губки и хлопая ресницами, пока ее пальцы рассеянно выдирали лепестки из эустом.

Откинувшись на спинку стула, Шелби смотрела на это варварство с открытым ртом, не в силах дышать. Столько усилий, и все ради того, чтобы эта кокетливая дурища…

— Все в порядке, — послышался голос Сикса, который внимательно изучал глазами ее профиль. — Все прекрасно.

Положив руку ей на колено, он мягко сжал его пальцами. Шелби поразилась тому, как легко он понимает ее, в то время как даже ее собственной матери это удается далеко не всегда. «Шелби, ты зациклилась на этих своих цветочках, — сказала бы она. — Шелби, прекрати составлять свои дурацкие списки, они ничем тебе не помогут… Шелби, найди себе приличного мужчину…»

Ее матери Сикс бы понравился.

— Спасибо, — сказала она ему, чувствуя, как сердце наполняется нежностью.

И если до сих пор Шелби не знала наверняка, то сейчас отчетливо поняла: она не захотела бы разделить этот особенный для нее день ни с кем на свете, кроме него.

В полной уверенности, что все ее чувства отразились во влюбленном по уши взгляде, Шелби была рада, что его внимание приковано к чему-то у противоположной стены зала. Одним внезапным резким движением он сдвинул свой стул назад и на секунду задержал руку на ее колене:

— Извини, я на минуту.

* * *

Все огни ада горели в животе Сикса, пока он шел через зал. Последний человек, которого он ожидал увидеть на этой свадьбе, спокойной походкой направлялся к нему. Она была похожа на хладнокровную светскую львицу, в мерцающем коричневом вечернем платье, которое соответствовало обстановке.

На вечеринку пожаловала Смерть.

Ноги и плечи Сикса напряглись, когда он инстинктивно приготовился защищаться, глядя, как она обходит столы и приближается к нему.

— Я хочу знать, почему мои глаза видят некую молодую особу на этой вечеринке, когда ее душу давным-давно пора было забрать.

Сикс смотрел ей прямо в глаза, стиснув челюсти.

— Я не знаю ответа на этот вопрос.

Она поджала губы, как будто его слова показались ей отвратительными.

— Ты потратил впустую много времени. — Смерть бросила взгляд за плечо, и Сикс увидел, на кого она смотрит. — Этим делом займется восьмой.

Сделав один быстрый шаг, Эйт оказался рядом со Смертью. Его тело было большим и мощным, он слыл в своих кругах одним из самых безжалостных жнецов. Сиксу хватило одного взгляда на него, чтобы понять, что недавно произошло.

— Это был ты, — сухо проговорил он. — Ты пытался забрать ее душу.

— Это моя работа. И, как я слышал, твоя тоже. — Вместо того чтобы заметить горящий взгляд Сикса, Эйт принялся смахивать несуществующие пылинки с рукавов пиджака. — И я прекрасно справлялся со своей работой, пока ты не влез, как какой-то… — Он оторвался от рукавов и посмотрел на Сикса. — Как какой-то влюбленный тупица Ромео, скажем так. Решил стать героем дня?

— Она моя цель, — процедил сквозь зубы Сикс и снова уставился на Смерть.

Восьмой жнец был жестоким и самым быстрым убийцей в истории. То, на что Сикс тратил час, у Эйта занимало всего несколько минут.

— Миледи, — начал Сикс, глубоко вздохнув, — вы назначили ее мне.

— И ждала, что ты сделаешь все быстро, — прошипела в ответ Смерть.

— Если вы хотите, чтобы все было по-быстрому, — вставил Эйт, — вам стоит отдать ее мне.

Сикс и раньше не знал, с чем сравнить раздутое до невероятных размеров эго восьмого жнеца. Разве что с Марсом, или даже вообще со всей галактикой. Кроме того, он узнал, что Эйт собирает души и помещает их в качестве трофеев в своем собственном уголке вселенной.

— Теперь я назначаю ее тебе, — сказала ему Смерть, а затем, скрестив руки на груди, бросила вызывающий взгляд на Сикса: — Она больше не твоя цель.

— Я это сделаю, — заверил ее Сикс, — дайте мне еще один день.

Он напрягся еще больше, когда Смерть повернулась к Эйту, как будто собиралась обсудить это с ним.

— Я это сделаю, — снова сказал Сикс, чувствуя, как страх затягивается в тугой узел внутри него.

Я заберу ее, буду с ней нежным, покажу, что ей нечего бояться, и буду последним, кого увидят ее поразительные зеленые глаза.

Смерть слегка наклонила голову набок и, коротко кивнув, посмотрела прямо на него:

— Ладно. Один день, Сикс.

Он скрестил пальцы за спиной.

— Да.

Эйт фыркнул:

— Зачем давать ему целый день, когда я могу сделать это за каких-нибудь…

— Она моя! — прорычал Сикс, двинувшись к мужчине, явно превосходившему его в размерах.

Имея слишком быстрый ум и острый глаз, чтобы просто не заметить собственнический блеск в его глазах, Эйт удивленно улыбнулся:

— Я всегда выполнял приказы, Сикс. И если ты не сможешь, то тебе, черт возьми, прекрасно известно, что я смогу.

— Мне, черт возьми, прекрасно известно, что ты…

— Хватит, мальчики, — вмешалась Смерть, подняв руки, и посмотрела на Сикса. — Один день, Сикс. Это все, что у тебя есть. И то только потому, что ты никогда не подводил меня прежде.

Для того, кто чисто внешне выглядит почти юным, уверенный взгляд Смерти помрачнел так, что этот контраст казался ошеломительным. Она уже давно устала от обязанностей, возложенных на ее слишком хрупкие плечи.

— Ну ладно, — сказал Эйт, поправляя воротник и посылая улыбки нескольким глазевшим на него женщинам. — Значит, потом в моем распоряжении будет вся ночь?

— Можно подумать, тебе хватит одной ночи, — усмехнулась Смерть и положила руку на сгиб его локтя. — Ну что же, мы пришли, увидели, теперь мы уходим. Доброй ночи, Сикс.

Не говоря больше ни слова и не оборачиваясь, Смерть пошла по залу под ручку со своим восьмым жнецом.

Сикс не знал, сколько времени простоял на месте, потерявшись в мыслях и утопая в своем собственном аду.

Один день. Всего лишь один день.

* * *

— Потанцуй со мной, Сикс.

Шелби была уже рядом, ее щеки пылали, когда она, едва дыша, обеими руками пыталась потащить его за собой.

Сикс затормозил буквально пятками и покачал головой:

— О нет. Нет-нет-нет.

— Ну же! У тебя получится!

Если Смерть сейчас наблюдала за ним, он никак не мог сделать то, чего хотела Шелби. Он отчаянно пытался придумать удобоваримое оправдание для отказа, когда перед Шелби вырос блондин-имбецил, едва не пролив ей на грудь свой коктейль:

— Шелби Моррисон! Самая любимая моя девушка на всем белом свете!

Все веселье как рукой сняло. Шелби побледнела, как простыня, и, прижавшись к Сиксу, кисло выдавила:

— Фрэнк.

То, как она произнесла это имя, не оставляло сомнений — этот человек ей не нравился. Сикс и сам решил, что нравится тут нечему. Мужик выглядел помятым, как будто его только что переехал трактор, и вонял, как целая козлиная ферма. Имбецил отвесил поклон:

— К твоим услугам, дорогуша.

Шелби отпустила руку Сикса, но он тут же схватил ее ладонь, словно заявляя на нее права, и крепко сжал.

— Я… Кажется, я тебя здесь не видела, — сказала она, и Сикс подумал, знает ли Шелби вообще о том, какую власть имеет над этим человеком. — Не знала, что ты тоже приглашен.

— А меня и не приглашали, — язвительно ответил Фрэнк, выпрямляясь во весь рост и насмешливо глядя на Сикса, явно думая, что выглядит внушительно по сравнению с ним. — Ну и кто новый трахарь?

— У меня таких не имеется, — заявила Шелби, и ее голос слегка дрогнул в унисон с рукой, которую держал Сикс. — Пойдем, Сикс, пусть Фрэнк вдоволь посмеется над своими дурацкими шутками.

— Если ты свалишь, мне не над кем будет смеяться, вот так-то, — заявил Фрэнк, преграждая ей путь.

— Ты пьян, Фрэнк.

— И что? Зато я пришел. Ты совсем страх потеряла? Или ослепла? Я слышал, ты меня избегаешь!

Быстрым движением Сикс обвил рукой талию Шелби и, прижав к себе, прошипел ей на ухо:

— Этот человек тебе досаждает?

Ее слабый кивок — вот и все, что ему было нужно, чтобы наслать на этого подонка смертельный ураган.

Сикс знал, что не должен устраивать сцен, особенно когда где-то рядом Смерть. Вдобавок он должен был помнить, кто он такой. Однако мужик явно напрашивался. Тот факт, что он доставляет Шелби неудобства, заставлял Сикса чувствовать горечь желчи во рту, его кулаки сжались, требуя немедленной встречи с челюстью этого имбецила. Тело дрожало от усилий, которые требовались для того, чтобы сдержаться и не сделать этого. Вместо этого он посмотрел в стеклянные голубые глаза, проникая в самое его нутро со следующим вдохом, и резко тряхнул его прогнившую душу.

У Фрэнка перехватило дыхание, он споткнулся, сделав шаг назад, и ухватился за спинку стула, чтобы не упасть. Сикс не отпустил его. Он продолжал сверлить его взглядом, вытаскивая из него остатки воздуха, пока ублюдок не рухнул на колени.

Заметив, что Шелби готова прийти на помощь к задыхающемуся Фрэнку, Сикс мягко оттолкнул ее назад и покачал головой:

— Не надо. С ним все в порядке.

Глаза Шелби недоуменно распахнулись, потом она скрестила руки на груди и одарила его проницательным взглядом:

— Почему мне кажется, что ты в этом как-то замешан?

— Люди говорят, что посеешь, то и пожнешь.

Они смотрели в глаза друг другу, и через несколько секунд оба улыбнулись.

— А знаешь, я почти готова назвать это свиданием, — сказала она.

Как бы он ни старался и как бы ни хотел, чтобы этот вечер длился целую вечность, Сикс знал, что должен сделать. Он нежно провел пальцами по ее щеке, глазами прослеживая их путь. Его пугало то, что должно произойти. Он был уверен, что убивая ее, сломается сам.

— Я провожу тебя домой.

Шелби кивнула, в ее глазах светились доверие и желание.

— Встретимся у выхода? Я только попрощаюсь с Олли и Дженис. И с Максом, он тоже где-то здесь.

Сиксу хотелось запрокинуть голову и завыть от безысходности и внезапно охватившей его мучительной тоски. Но он просто кивнул, развернулся и пошагал к выходу.

* * *

Никогда раньше он не хотел защитить душу, никогда не испытывал такой связи с другим живым существом. Но самое главное — он никогда не испытывал и сотой доли того ужаса, который все рос и рос в его душе.

И все из-за нее. Только из-за нее.

Все еще в замешательстве от бури эмоций и от столкновения с Фрэнкенштейном, которое даже с натяжкой нельзя было назвать дружелюбным, Сикс нашел Эйта стоявшим у входа, прислонившись спиной к стене.

— Где Смерть? — спросил Сикс, не заметив ее поблизости.

— Откуда мне знать? — отозвался Эйт. — Она сказала ждать, вот я и жду.

Сикс подошел к нему и повернулся так, чтобы видеть зал.

— Хочешь душу? — спросил он, кивком указывая на уже пришедшего в себя и добравшего до буфета алкаша Фрэнка, который пытался завязать с кем-то разговор. — Парень попросту напрашивается.

Эйт отлепился от стены, и его янтарные глаза засветились странноватым внутренним светом, когда остановились на цели.

— Правда что ли?

— Ага.

— Тот самый парень, который собрался сожрать весь буфет?

— Он самый.

Эйт казался уже готовым сделать то, о чем они говорили, но внезапно тряхнул головой, словно прогоняя охватившее его желание забрать душу имбецила.

— Ты знаешь, что говорит Смерть о том, чтобы забирать души досрочно. — Он одарил Сикса тяжелым взглядом. — Он же потом будет тусоваться в этом зале годами. А Смерть этого терпеть не может.

Две долгих минуты они стояли плечом к плечу в полной тишине, наблюдая за тем, как Фрэнк, натыкаясь на женщин по всему залу, посылает их матом куда подальше.

Эйт расстроенно вздохнул:

— Его время еще не пришло. Разве что Смерть сама отдаст приказ.

Верно. Сикс не собирался с этим спорить. Он продолжал молчать, пока Эйт раздумывал. Внезапно восьмой жнец сунул руки в карманы плаща и снова высунул их, как будто не мог придумать, чем их занять.

— Как только его пометят, я заберу его немедленно, — сказал он наконец.

Сикс кивнул, удовлетворенный этим предложением.

Наступила еще одна молчаливая пауза, после чего Эйт размял пальцы и проговорил:

— Ты же знаешь, я сейчас в настроении поработать.

Сикс подавил желание улыбнуться. Все жнецы знали, что их восьмой коллега любил свою работу. Не только процесс изъятия души из тела, но и вызов, который могло представлять каждое задание, подтверждением чему были его многочисленные успехи. В то время как другие приносили одну или две души в день, Эйт приносил дюжины, а в особо плодовитые вечера и того больше. Его послужной список был идеальным.

Что и говорить, Эйт был лучшим в своем деле.

Прямо у них на глазах Фрико толкнул очередную танцующую женщину и послал ее на все буквы алфавита, а когда она споткнулась, пытаясь побыстрее оказаться как можно дальше от него, гаденько рассмеялся. Брови Эйта сошлись на переносице:

— Черт! Ненавижу таких ублюдков.

— Да уж, — кивнул Сикс.

Эйт и сам порой превращался в ублюдка, и все же сейчас Сикс был с ним согласен на все сто.

Качая головой и укоризненно прищелкивая языком, Эйт похлопал Сикса по спине:

— Ни слова больше. Я нашел себе душонку. — Он шагнул к своей цели, потом вдруг обернулся и широко усмехнулся: — А теперь попрощайся со своим новым другом.

Сикс бросил последний взгляд на Фрэнка:

— Пока-пока, ублюдок.

Эйт заразительно рассмеялся:

— Если память мне не изменяет, цель есть не только у меня. И тебе лучше самому позаботиться о своей.

Коротко кивнув друг другу, каждый из жнецов сосредоточился на своей собственной цели.

 

Глава 8

— Хочешь зайти? — Шелби вздрогнула, услышав, как произнесла эти слова вслух.

С тем же успехом она могла спросить «Хочешь заняться сексом?», все и так было очевидно.

Пока темные глаза оценивающе смотрели на нее, ожидание казалось бесконечным. Он стоял на ступеньках ее крыльца, словно отказываясь даже пошевелиться. Шнурок на шее чуть сдвинулся, когда он сглотнул и произнес:

— Да.

Шелби очень надеялась услышать именно это. И теперь, услышав, превратилась в комок нервов. У нее в животе будто целая стайка бабочек затеяла сабантуй. Дрожащей рукой она включила свет в гостиной и пошла вперед, поднимая с пола разбросанные повсюду журналы.

— Прошу прощения за беспорядок, — извинилась Шелби, ненавидя себя за то, что опять впадает в приступ болтливости. — Я была занята всеми этими приготовлениями к свадьбе.

— А мне нравится.

* * *

Сикс еще раз обвел взглядом комнату и понял, что это место ему не просто нравится, а очень нравится. Ее дом был полон красок. На диване в беспорядке валялись оранжевые, красные и зеленые подушки, на стенах висели цветные фотографии и картины, изображающие всевозможные цветы. Закрытое комфортное пространство по сравнению с тем необъятным, безграничным местом, где существовал Сикс, казалось уютным и приглашающим.

Он стоял посреди гостиной и смотрел, как Шелби разувается и распускает волосы. Затем она босиком направилась в кухню, и при каждом шаге ее рыжие волосы покачивались, свободными волнами спускаясь по спине.

Сикс был до чертиков рад, что она в нескольких футах от него, иначе бы услышала его резкий вдох. Божественные волосы, обнимающие ее плечи, выглядели так, что пальцы Сикса покалывало от желания запутаться в них. Мужчина мог бы спрятать лицо в этой густой огненной массе. Мужчина мог бы вдохнуть пьянящий аромат этих волос. Мужчина — но Сикс не был человеком. Он был жнецом. И прямо сейчас пребывал на грани безумия.

Он перехватил взгляд, который украдкой бросила на него Шелби из-за барной стойки на кухне.

— Хочешь чего-нибудь выпить?

Да. Твои губы. Твое дыхание. Твою душу.

Она выгнула бровь:

— Сикс?

— Нет, — сказал он, откашлявшись, и добавил: — Спасибо.

Он чувствовал, что она как на иголках, и от этого сам начинал нервничать. Четыре ночи на земле. Четыре короткие ничтожные ночи на земле заставили его сомневаться, что он снова когда-нибудь сможет выполнять свою работу.

— Кое-кто из гостей на свадьбе был тебе знаком, верно? — спросила Шелби, наливая себе стакан воды.

Он повел бровью, не уверенный в том, что правильно расслышал ее.

— Блондинка и мужчина с ней.

— Да.

Поставив графин на стойку, она поднесла стакан к губам и сделала маленький глоток.

— Старые друзья?

Кого Сикс не хотел обсуждать с ней прямо сейчас, так это Смерть. Впрочем, и Эйта тоже. Решив отвлечься, он подошел к одной из картин на стене.

— Не совсем.

* * *

— Ох, так она твоя бывшая подружка?

Вы только послушайте ее! Говорит, будто ревнивая бывшая жена.

Он перестал изучать картины на стене и поглядел прямо на нее:

— Она мой босс.

— О!

Шелби поставила стакан, чувствуя, как потеют руки и звенят натянутые нервы. У нее не было секса уже довольно долго. В ней бурлили возбуждение и предвкушение, и в этот момент она поняла, как все это неуместно. Сикс говорил мало, но при этом молча разглядывал ее, как ястреб свою добычу. Шелби хотелось, чтобы он что-то сказал и разрядил накалявшуюся обстановку, ну или хотя бы поцеловал ее еще раз, чтобы помочь расслабиться.

— Значит, у тебя есть работа?

Явно не желая отвечать на ее вопрос, он подошел к окну, отодвинул простые тонкие занавески и выглянул на улицу. Глядя на его широкую спину и уверенную позу, Шелби спросила себя, правильно ли вообще его понимает. Ей вдруг пришло в голову, что он, возможно, и не хочет спать с ней. Может, он выглядел таким жестким и напряженным потому, что пытался найти способ сказать ей, что ему все это неинтересно. Точно. У нее, видимо, галлюцинации. И он совсем не хочет секса. Вероятно, он просто хочет… уйти.

Шелби вышла из кухни, пересекла гостиную и остановилась у него за спиной, пытаясь понять, что же такого он увидел на улице, что так привлекло его внимание.

— Если не хочешь об этом говорить, то и не надо, — мягко сказала она. — И если хочешь уйти, то, пожалуйста, не думай, что тебе нужно придумывать для этого какой-то предлог.

Он так резко повернулся к ней, что Шелби едва не отшатнулась от неожиданности. Его руки запутались в ее волосах, заставляя откинуть голову.

— Поцелуй меня. — Его глаза потемнели еще больше, в них горело что-то алое, горячее и жестокое. — Поцелуй меня, Шелби Моррисон. Покорись мне.

Покорись мне.

Эти слова, казалось, пришли откуда-то из прошлого, из книг по истории, из древних войн, но она знала, что это значит. И она сдалась, обхватила руками его плечи и поднялась на цыпочки, чтобы прижаться губами к его губам.

Его мягкие губы приоткрылись. Теплые, влажные, сладкие. Он сжал руками ее волосы и издал низкий грудной звук, когда она осмелилась скользнуть языком в его рот.

По его телу прошла дрожь, когда он в ответ глубоко погрузил свой язык в ее рот, исследуя каждый его уголок. Его язык был повсюду, так глубоко, что она будто сердцем чувствовала каждое его движение.

* * *

У Сикса голова шла кругом, и он совершенно определенно терял над собой контроль. Он чувствовал, что вот-вот упадет, потому что пол шатался у него под ногами. Она расцветала перед ним, как ее цветы под солнцем. Нежные губы были податливыми, а тело льнуло к нему. Ее душа покорно ждала, когда он заберет ее. Однако он колебался, не мог выпить ее душу, не мог освободить ее. Потому что знал.

Знал, что влечение к ней будет преследовать его всегда, если перед тем, как она уйдет, он не познает ее, не узнает, каким будет ее тело в его руках.

Он должен был узнать ее, чувствовал отчаянное желание открыть ее для себя, запомнить каждый дюйм этого тела, которое уже надолго пережило отведенное ему время. Целуя ее, он хотел еще немного — еще немного ее губ, ее тела. Еще немного ее самой.

Она просунула руки ему под пиджак и провела ими по рубашке. Он стал осторожнее целовать ее, нежнее, его язык уменьшил нажим, но продолжал повсюду исследовать ее рот. Он оторвался от нее лишь на мгновение, чтобы прошептать:

— Я хочу тебя.

* * *

Эти слова прозвучали для нее, как самая прекрасная музыка на свете, как тайна, которую доверили только ей одной. Шелби расстегнула пуговицу на пиджаке, скользнула руками по плечам Сикса, снимая с него пиджак, и прошептала:

— Я знаю.

Она хотела его так, как не хотела ни одного мужчину в жизни. Хотела его так же сильно, как хотела жить.

Всем своим естеством.

— Я тоже хочу тебя, Сикс. Очень хочу.

Его лицо на мгновение исказилось, как будто ему было больно это слышать. Он уткнулся лицом ей в шею и выдохнул:

— Ты не должна мне этого говорить.

Долгую минуту Шелби чувствовала на своей коже его неровное согревающее дыхание. Потом провела пальцами по его волосам и еще ближе прижала его к себе. Он согнулся, как дерево под налетами дикого шторма, и в этот момент показался ей таким уязвимым и потерянным, что ее сердце отдалось глухой болью.

— Мы не должны делать это прямо сейчас, — прошептала Шелби. Эти слова ей дорого дались. В животе все скрутилось, когда она произнесла их. — Может, нам стоит повременить.

Он тут же сдвинулся, прорычав что-то в знак протеста, и его губы прошлись по ее шее. Шелби запрокинула голову, желая большего и облегчая ему доступ к себе, к любой своей части, которую он только захочет получить. Одна сильная ладонь легла на ее затылок, слегка массируя его, в то время как другая спустилась по спине к ягодицам, и твердые пальцы чуть сжались, когда рука нашла то, что искала. Губы его продолжали ласкать ее шею.

— Поцелуй меня, — хрипло сказал он, скользнув губами по ее губам за секунду до того, как отстраниться. Посмотрел на нее и внезапно покачал головой. — Нет, не надо. Не целуй меня.

— Тссс. — Шелби прижала палец к его губам, вспоминая их другой поцелуй той, другой ночью, и слова, которые он ей тогда говорил. — Все хорошо, — прошептала она, и на ее губах заиграла улыбка, когда она прижалась к нему еще крепче. — Не борись со мной.

— О Боже…

Какая бы борьба ни бушевала внутри него, Шелби распознала момент, когда он перестал сопротивляться. Он был полностью поглощен ею, его страсть почти граничила с жестокостью, и Шелби знала, что ничто, абсолютно ничто не способно теперь его остановить. Его руки были повсюду, гладили сверху вниз ее ребра, поднимались по спине. Он целовал ее шею, живот, везде, где мог дотянуться губами, крепко сжимая ее в своих руках.

— Ты так совершенна… Словно создана для меня.

Он поднялся, чтобы снова поцеловать ее, и его большие ладони опять легли на ее ягодицы, поглаживали, сжимали их. Ее собственным рукам чего-то не хватало, они хотели чувствовать его, прикасаться к нему. Затаив дыхание, пока он целовал ее шею и продолжал восхитительную игру руками, она расстегнула пуговицу на его брюках.

Как только Шелби расстегнула молнию, ее рука нащупала гладкий хлопок нижнего белья, скользнула за край и нашла его.

* * *

Когда рука Шелби прошлась по всей длине пульсирующего члена, Сикс резко втянул носом воздух. Он был горячим, твердым, как камень, и готовым к тому, чтобы погрузиться в ее тело.

Застыв, как статуя, Сикс едва выдавил:

— Не делай так.

— Ммм?

Зеленые глаза, искрящиеся озорным светом, смотрели прямо на него, пока маленькая рука двигалась вверх и вниз по всей длине. Сикс перехватил руку, чтобы прекратить эти движения, и заглянул глубоко в глаза Шелби.

— Шелби…

— Ну позволь мне… — промурлыкала она, игриво покусывая нижнюю губу.

Сиксу казалось, что воздух вокруг накалился до предела. Он наклонился, чтобы уткнуться носом в ее шею, и прядь мягких черных волос упала ему на лоб.

— Ты должна кое-что обо мне знать.

— Хорошо.

У него в трусах уже все горело от того, как она опустила руку чуть ниже и принялась поигрывать тем, о существовании чего он даже никогда не задумывался раньше и что теперь налилось и отяжелело.

— Ты… и все это… — Тонкая пленка пота покрыла все тело Сикса, одежда липла к коже, когда он заметил, как поднимается и опускается от дыхания ее грудь. Пришлось сглотнуть, чтобы продолжить: — В общем, все это для меня в новинку.

Повисла неуклюжая тишина.

— Хочешь сказать, что ты…

— Я никогда раньше этого не делал, — быстро сказал он, с трудом дыша и, весьма вероятно, пребывая на грани обморока. Он почувствовал, как с самого кончика сорвалась капелька смазки и потекла вниз прямиком к ее руке. Несмотря на все свои усилия, чтобы сдержаться, его бедра начали двигаться в такт движениям ее ладони. — О Боже… Потрогай меня. Еще…

* * *

Шелби обернула пальцы вокруг него, двигая рукой вверх и вниз. Казалось, ему было стыдно, когда он признался ей в том, что это его первый раз, а у Шелби словно выросли крылья, и сердце переполнилось чувствами.

— Сикс… — начала она, но не смогла договорить. Разве может он быть еще лучше, еще слаще, еще красивее, еще идеальнее?

Она сжала его сильнее, он мучительно простонал и закрыл глаза, не прекращая двигать бедрами навстречу ее руке.

— Это так… приятно…

Наклонившись к ее груди, он прямо сквозь платье лизнул затвердевший сосок. У Шелби вырвался стон, когда влажная ткань потерлась о разгоряченную кожу, а его губы сомкнулись на соске и потянули за него. Колени подогнулись. Каждый дюйм ее тела, казалось, превратился в желе.

— Грудь… — выдохнул Сикс. — Я хочу облизать ее всю. Весь вечер хотел.

Одним пальцем он поддел бретельку на ее плече и потянул вниз, пока не освободил одну грудь. Он так смотрел на сосок, что Шелби вздрогнула, как будто он его потрогал.

— Хочу поцеловать его так, как целовал тебя, — сказал он и накрыл губами ее сосок, обвел его языком и втянул в себя, словно собирался съесть ее живьем.

Каждое движение его сильного влажного языка и каждое посасывание отдавалось глубоко внутри Шелби. Внизу ее живота все просто горело и пульсировало от нетерпения, зависти к тому, чему он сейчас уделял внимание, и готовности ко всему, что он собирается делать.

Член в ее руках, казалось, стал еще больше и тверже, движения его бедер стали резче. Шелби еще никогда в жизни никого не трогала так смело, как сейчас трогала Сикса. Ей казалось, что все мужчины, с которыми она была прежде, были всего лишь репетицией перед встречей с этим человеком, которого невозможно было сравнить ни с кем другим. Здесь и сейчас она не знала стыда и скромности. Только желание. Только необходимость в нем. Только страсть, такую же чистую и настоящую, как каждый удар ее сердца.

— Я… не должен этого делать, — внезапно проговорил Сикс и отстранился.

Он перехватил ее запястье, чтобы вытащить руку Шелби из своих штанов. По его телу прошла дрожь, когда он встретился с ней взглядом. Сикс поднес ее руку к губам и поцеловал с открытой нежностью, потом перевернул и, закрыв глаза, запечатлел нежный поцелуй прямо в центре ее ладони.

— Я здесь не для этого, — тихо проговорил он и коснулся губами нежной кожи на внутренней стороне ее запястья.

По позвоночнику Шелби пронеслась волна чувственной дрожи. Ее колени подкосились, а между ног было влажно от того, что она только что пережила.

— Тогда почему ты здесь, Сикс? Почему преследовал меня? Я думала, ты… хочешь меня.

В его глаза вспыхнули молнии, и взгляд стал тревожным.

— Мне нужна твоя душа.

 

Глава 9

Шелби с трудом устояла на ногах. Эти слова тронули ее. Она сочла их поэтичными, проникновенными и уж точно куда более романтичными, чем «Я хочу тебя трахнуть». О да, Сикс был идеальным. Список становился все длиннее и длиннее и… Да кому есть дело до каких-то там списков?

Медленно-медленно Шелби сделала шаг назад, потом еще один и начала снимать платье.

— Ну так бери. Всю меня.

Тонкие бретельки скользнули с плеч и дальше — по рукам. Мягкая тонкая зеленая ткань обнажила грудь, затем пупок, бедра и, наконец, с едва слышным шелестом платье упало к ее ногам. Шелби отбросила его в сторону, поддев ногой. Она стояла перед ним в одних трусиках, и Сикс мог поклясться, что никогда не видел ничего прекраснее.

— Ты прекрасна. — В его словах было восхищение и благоговение перед ней, ее прелестным телом, ее прекрасной душей, перед всем тем, что делало ее той личностью, которой она была сейчас, в этой жизни. — Сними это, — приказал он почти холодно.

Если бы он не выглядел таким восхищенным, если бы на его лице не было видно голодной страсти и отчаянного желания видеть ее всю, Шелби засомневалась бы. Возможно, даже смутилась бы. Задумалась бы о том, что он о ней подумает, если увидит ее обнаженной. Но сейчас она чувствовала себя способной на все, видя, как блестят его глаза и играют желваки на челюстях.

Шелби медленно взялась пальцами за край трусиков и стянула их по бедрам вниз.

— Я тоже хочу тебя видеть, Сикс.

Похоже, он не был способен ни на что, кроме как смотреть на нее. Сухожилия на шее дернулись, когда он сглотнул, руки подрагивали.

Теперь совершенно голая, Шелби, дрожа от прохладного воздуха в комнате, осторожно шагнула к нему.

— Сикс?

Одну долгую секунду он не шевелился, а в следующую уже схватил оба ее запястья и завел руки ей за спину, прижав Шелби к себе, почти расплющив ее грудь своей. Ее бедра были прижаты к его, а низ живота, изнывающий по его ласке, отчетливо ощущал доказательство взаимности с его стороны.

— Расскажи, что тебе нравится, — тихо проговорил он горячим хриплым голосом. — Скажи, чего ты хочешь.

— Я хочу… этого. — Шелби потерлась о него всем телом, контакт разгоряченной кожи с его одеждой еще больше распалял ее чувства. — Хочу тебя, Сикс. Всего тебя.

— Не могу описать, как сильно я тебя хочу, — грубо сказал он и обхватил руками ее груди — те самые идеально круглые полушария, которые беспощадно дразнили и мучили его весь вечер. — Я все время думал, какие они наощупь. И на вкус.

Он лизнул сосок. Потом приоткрыл рот и втянул его в себя. Каждое сильное движение его губ и языка посылало тысячи искр по венам Шелби, внутренние мышцы пульсировали, заставляя ее истекать густой влагой.

— Сладкая, — шепнул Сикс перед тем, как заняться вторым розовым соском. — Какая же ты сладкая!

Шелби ощущала его эрекцию и кожей чувствовала, как между ними искрит страсть. Она понять не могла, как он мог быть совершенно неопытным в этом деле, и так долго откладывать самое главное. Лично она уже готова была умолять его об этом. Обезумев от страсти, Шелби потянулась к его брюкам и стянула их до середины бедер, но он остановил ее на полпути.

— Сикс! — взмолилась она.

— Шшш, — отозвался он, целуя ее в губы и помогая ей снять с себя штаны полностью.

— Теперь рубашку, — решительно заявила Шелби и принялась за бабочку.

Бабочка отброшена, все пуговицы расстегнуты, и не успел он вытащить руки из рукавов, как она уже гладила обеими ладонями его грудь, чувствуя каждую мышцу под горячей кожей. Его тело было каким-то нереальным, твердым, сильным, идеально сложенным. Шелби запечатлела поцелуй на широкой шее, которую овивал кожаный шнурок, потом присела и поцеловала плоский живот чуть ниже пупка. Затем провела пальцами по шелковистой дорожке из черных волос и поцеловала самый кончик его члена.

Сикс откинул голову и что-то процедил сквозь зубы. Может, выругался, Шелби толком не расслышала. Что-то похожее на «Смерть, забери меня». Но никто и ничто не могло сейчас отнять его у нее.

Рассмотрев в подробностях его член — с гладкой тугой головкой, с темными венами, которые пульсировали от ускоренного тока разгоряченной крови, — Шелби наклонилась к нему и взяла его в рот настолько, насколько могла.

Сикс издал низкое, глубокое, почти звериное рычание. Она положила руки на твердые округлые ягодицы, побуждая его двигаться вместе с ней. На языке оказались первые солоноватые капли, и Шелби простонала, впервые ощутив, наконец, его вкус и жадно желая большего. Найдя ритм, она двигала головой вперед и назад, лаская языком каждый дюйм длинного, пульсирующего члена. Сикс помогал ей, двигаясь в такт, но внезапно издал приглушенный звук и, схватив ее за волосы, заставил подняться на ноги.

Он тяжело дышал, ноздри подрагивали.

— Кажется, я схожу с ума.

Сикс развернул ее, наклонил к спинке стоявшего рядом дивана и проложил дорожку из поцелуев вниз по позвоночнику Шелби. Потом накрыл ладонями ее ягодицы, лизнул каждую, чуть сжал их пальцами и провел языком между ними, коснувшись набухших от дикого желания складок.

Шелби вскрикнула, когда его язык погрузился в нее, и вцепилась пальцами в спинку дивана. Он отозвался каким-то низким звуком, не отрываясь от того, что делал. Отстранившись, он пальцами приоткрыл ее. Шелби тем самым разгоряченным влажным местом чувствовала его обжигающий взгляд.

Она хотела потереться о диван, потому что ей казалось, что она вот-вот взорвется прямо у себя в гостиной.

— Сикс… прошу тебя…

За секунду он уже полностью стянул с себя рубашку, приподнял Шелби и, прижав спиной к своей груди, поцеловал в шею.

— Не хочу пропустить ни дюйма.

— Я никогда не думала, что непорочный девственник может так…

— Шшш, — перебил Сикс и, развернув ее лицом к себе, поцеловал, заставляя замолчать. — Не называй меня так.

— Но ведь это правда.

Презрительно фыркнув, он проговорил:

— Я не считаю себя непорочным. Про меня можно многое сказать, но «непорочный девственник» явно не в этом списке.

— Ты же сам сказал, что…

Ей пришлось замолчать, когда он поднял ее, заставив обхватить себя ногами. Твердый длинный член прижался к влажному готовому для него входу. Его глаза затуманились, взгляд стал тяжелым.

— Забудь, что я говорил, — сказал он. — Откройся мне. Впусти меня в себя.

И, как только он это сказал, Шелби расслабилась. Она обвила руками его шею и послала ко всем чертям всю свою гордость.

— Пожалуйста… не заставляй меня ждать. Кажется, я ждала целую…

— Вечность, — закончил он и резким, длинным толчком вошел в нее так глубоко, что Шелби показалось, она вот-вот разорвется пополам.

Через мгновение он почти вышел из нее, но только для того, чтобы снова погрузиться в нее на всю длину. Шелби вцепилась в его плечи, чувствуя, как он заполняет ее целиком, как растягиваются ее мышцы вокруг него.

— О Боже, — простонала она, — да… да…

Сильные плечи под ее пальцами бугрились мышцами при каждом движении. Глубокие неистовые удары сопровождались диким блеском в темных глазах.

— Я бы умирал ради тебя снова и снова, — прошептал он.

Шелби покрепче сжала его бедрами, с восторгом встречая каждый глубокий толчок и впиваясь ногтями в кожу на плечах.

— Сикс… — сорвалось с ее губ.

— Шелби… — отозвался он.

— О, да, Сикс… да…

* * *

Сикс был адски возбужден. Ее смазка поблескивала на члене каждый раз, когда он выходил из нее, чтобы снова вонзиться в ее тело. Ее внутренние мышцы были тугими, влажными и горячими, как лава. Она стискивала его внутри, до предела увеличивая испытываемое им наслаждение и ведя его к пику.

— Мне кажется, я сейчас взорвусь.

Каждая клеточка его тела кипела, кожа стала влажной от пота, мышцы были на грани, пока он искал выход для своего напряжения.

— Поцелуй меня сейчас же, — пробормотал он, зная: что бы ни случилось завтра, этот миг навсегда будет принадлежать ему одному.

Ему не пришлось просить дважды. Шелби потянулась к нему и пылко поцеловала, все так же радостно приветствуя его внутри себя. Ее ладони гладили мышцы у него на спине, и они напрягались под ее прикосновениями.

Толчки удлинились, член входил в нее до основания. От каждого удара напряжение в животе Сикса росло и росло. Неожиданное, ошеломительное удовольствие становилось все сильнее и сильнее.

Мышцы внутри Шелби начали сокращаться, и в тот же момент Сикс, издав глухой стон, усилил выпады, впиваясь в ее тело глубже, сильнее, быстрее. Она уронила голову ему на плечо. Волны дрожи сотрясали ее тело. В тот момент, когда Шелби испытала оргазм, казалось, ее дыхание остановилось.

Сикс долго не раздумывал. Его собственный оргазм показался ему настоящей лавиной. Внутри нее стало еще теснее от резких спазмов, а он продолжал жесткие удары, прижимая ее к себе с сумасшедшей силой, целуя ее, трогая, чувствуя ее.

Когда их дрожь, одна на двоих, отступила, звенящую тишину в комнате нарушало только их прерывистое дыхание.

Неужели это он несколько минут назад мог только стоять и восхищаться, глядя на нее? Глаза Шелби были закрыты, но на губах играла легкая улыбка, и если мечтательный вздох можно было считать показателем, то ей понравилось все это не меньше, чем ему самому.

Правда была в том, что оргазм был похож на чувство, которое испытывал Сикс, выполняя свою работу. Только на этот раз забирали его душу.

* * *

— Кажется, у меня все-таки имеется один секрет, — сказала Шелби, чем немало его удивила.

Она открыла глаза, которые блестели каким-то новым блеском. А от ее улыбки просто дух захватывало.

— Я никогда раньше не испытывала оргазм, — проговорила она и, заметив его недоверчивый хмурый взгляд, добавила: — То есть не испытывала его с мужчиной.

Губы Сикса дернулись в улыбке. Ее слова почему-то заставили его почувствовать себя важным, значимым.

— Это далеко не единственный способ его получить, — сказал он. Если его голос и прозвучал с некоторой долей самодовольства, то Сикс ничегошеньки не мог с этим поделать.

Шелби захихикала.

— Ни капельки в этом не сомневаюсь. Ну а теперь, может, отпустишь меня, и устроимся на более удобной поверхности?

Как только маленькая ладошка, намного меньше и бледнее его собственной, оказалась в его руке, они в мгновение ока уже были в ее комнате. Шелби отбросила край пухового одеяла и шлепнулась на кровать, глядя, как он обходит комнату и присаживается с другой стороны.

Сикс несколько раз подпрыгнул, словно проверяя кровать на прочность, а потом улегся рядом с Шелби. Ему понравилось, даже очень.

Подтянувшись к изголовью, он положил на кровать ноги и, сложив руки под головой, принялся оглядывать комнату.

— У тебя очень удобная кровать, Шелби.

— Рада, что тебе нравится, — отозвалась она, удовлетворенно улыбаясь. — Полагаю, ты в первый раз в постели женщины?

Он тихо засмеялся, когда Шелби прильнула к нему. Впервые кто-то обнимал его так. Впервые… смертная жизнь казалась такой привлекательной.

Сикс обнял ее за плечи и крепче прижал к себе, а она положила голову ему на грудь, тепло прижавшись к нему щекой. Он смотрел на книжную полку на противоположной стене, но на самом деле не видел ее, потому что его душа была переполнена ощущением полного умиротворения. Было так приятно чувствовать рядом ее гибкое тело и слышать, как бьется ее сердце.

Посмотрев на сияющие рыжие волосы на макушке Шелби, Сикс опустил взгляд и заметил, что она лежит с закрытыми глазами, а ее дыхание стало ровным, размеренным. Он погладил ее по щеке, большим пальцем провел по скуле и признался:

— Мне нравится быть здесь. С тобой. — Уголки его губ изогнулись в улыбке, но ей не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, что он улыбается: это чувствовалось в его голосе, в каждом его прикосновении. — Очень нравится.

— Мне тоже нравится, — отозвалась Шелби и посмотрела на него. — Нравится быть в твоих объятиях. Ну и в моей комнате, ясное дело, — поспешно добавила она и рассмеялась. — И почему я это делаю?

Обхватив руками ее талию, Сикс усадил ее на себя так, что его член оказался у нее между ног. Накрыв ладонями ее ягодицы и не отрывая взгляда от ее губ, он почувствовал, как голодное желание возвращается. Он сжал пальцами ее плоть и заставил потереться об себя.

— Я опять тебя хочу.

— Сикс, — начала Шелби, заключив его лицо в ладони и почувствовав, как короткая щетина царапает ее кожу. На ее губах играла задумчивая улыбка. — Почему у меня такое чувство, будто я тебя знаю?

Выражение его лица изменилось, помрачнело. Потому что души знают все.

— Как будто я по-настоящему знаю тебя, — продолжала Шелби, — много-много лет. Ты здесь вырос? В какую школу ты ходил?

Сикс поднял голову и потерся губами о ее губы, а затем, прикрыв глаза, прошептал:

— Ты действительно меня знаешь.

А я только что нашел сам себя.

 

Глава 10

Он не ожидал, что окажется здесь. В небытии. Только не сейчас и не так. С пустыми руками. В бешенстве и отчаянии.

Сикс едва сдержал готовые сорваться с губ проклятия.

— Смерть! — позвал он, и многократное сухое эхо вернулось к нему. Тогда он попробовал еще раз, громче: — Смерть!!!

Посреди небытия, полной тьмы и безграничности того места, где обитала Смерть, послышался ее голос:

— Итак. — Фигура Смерти материализовалась, и туман расступился, пропуская ее вперед. В этот раз на ней не было плаща, но черное, как ночь, платье развивалось позади нее вместе с совершенно белыми волосами. — Где моя душа?

— Ее здесь нет.

— Это я вижу, — глубоко вздохнула Смерть. — Но ты не переживай. Она будет здесь. Я ведь говорила, что Эйт позаботится о ней, если ты не сможешь…

— Пожалей ее.

Смерть издала звук, похожий на резкий вдох.

— Если ты ищешь чуда, то пришел не по адресу.

— Пожалуйста, — попросил Сикс, и голос дрогнул от переполнявших его чувств.

— Ее уже ждут.

— Отпусти ее, — снова попросил он, на этот раз намного тише.

Смерть уставилась на него, а потом рассмеялась, закрыв лицо руками.

— Не могу поверить, что вообще обдумываю это. Нет, Сикс. Тебе известен порядок вещей.

— Не забирай ее. Дай ей прожить эту жизнь до конца.

— Это и есть ее конец. А ты позволяешь своим чувствам вмешиваться в работу. Ты не должен этого делать. Это первое правило жнецов: ты должен оставаться безучастным, должен…

— Я знаю правила!

— Тогда почему нарушаешь их?

Ее бровь выгнулась, и озвученная словами проблема четко отобразилась в выражении ее лица. Сикс выпрямился, молчаливо давая ей понять, что не сдастся.

Смерть всплеснула руками:

— Что я скажу другим жнецам? К тому же, Эйт уже спустился за ней.

— Останови его! Сейчас же!

Смерть задохнулась от возмущения. Когда такое было, чтобы жнец отдавал приказы?

— Ты хоть понимаешь, что за все время моего существования — за все время! — ни один жнец не просил меня о таком? Оставить душу в покое по чьей-то просьбе? Должно быть, ты спятил, Сикс.

Сикс заговорил тише:

— Я прошу отпустить не только ее. Мне нужно… Я умоляю тебя отпустить и меня тоже.

Казалось, Смерть поражена. Она тряхнула головой, и ее белесые волосы растрепались.

— Отпустить тебя?

— Я хочу жить внизу. Как человек.

— Много лет назад ты оставил ту жизнь и не хотел возвращаться.

— Теперь хочу.

Смерть так сжала губы, что они потеряли цвет.

— Нет.

— Другие жнецы возвращались, — надавил на нее Сикс.

— Они не были тобой!

Он поднял голову выше, показывая тем самым, что принял решение и уже не отступит.

— Я снова хочу жить.

Смерть сморщила лоб, глядя прямо ему в глаза.

— Тебе придется родиться. Мне нужно найти для тебя тело новорожденного. Таков порядок вещей.

— Нет. Я хочу жизнь с ней. И мне нужно это тело, мое рабочее тело.

— Какой абсурд!

— Ты можешь это сделать, Смерть. Можешь.

— Могу, но не должна! — Она отвернулась. — Скажи мне, почему я должна это сделать? — Ее голос изменился, стал мягче.

— Ты знаешь почему.

— Любовь? — Смерть снова повернулась к нему, и Сикс мог поклясться, что ее губы дрогнули, как будто она хотела улыбнуться, но не знала как. — Каково это?

Каково это — любить? Это чувство переполняло его тело и душу, было таким же великим, непостижимым и волшебным, как сама вселенная.

— Если бы я попытался описать любовь, то не знал бы, с чего начать. Прошу тебя, Смерть. Эйт там, внизу — я должен вернуться. Скажи да.

— Нет.

— Скажи да. Скажи, что отпускаешь ее. И меня.

— Я не собираюсь отпускать своего шестого жнеца. Что, спрашивается, я буду без тебя делать? У тебя легкая рука по сравнению со всеми остальными жнецами во вселенной. Твои цели считают меня милосердной благодаря тебе. Благодаря тебе они любят меня. Ты приносил мне даже самые сложные души и…

— Отпусти нас. Нас обоих.

— Нет, нет и нет!

— Скажи это, черт побери! Я знаю, что ты этого хочешь!

— Да! Да!!! Я отпускаю вас сегодня, но однажды я заберу вас обоих — тебя и Шелби Моррисон!

За этими словами последовала тяжелая тишина, пока они оба пытались осмыслить всю значимость того, что она только что сказала. Смерть отпустила их. Сикс едва сдержался, чтобы не улыбнуться.

— Сделай так, чтобы этот день наступил еще очень и очень нескоро.

И в этот миг он впервые увидел ее улыбку. Кривоватую, полную сухого юмора, но это дало ему возможность восхищаться ею еще больше.

— Я попытаюсь, Сикс. — Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. — Я пошлю за вами двадцать первого, чтобы это действительно растянулось надолго.

— Я думал, что уже украл у него прозвище Тормоза.

Взгляд Смерти стал задумчивым, когда она сказала, глядя на него:

— Сикс, ты же понимаешь, что… твое тело изменится?

— Надеюсь, не очень сильно? — Он усмехнулся, вспомнив, что творил с помощью этого тела. — Похоже, оно ей нравится.

— Мне тоже, — проговорила Смерть и, заметив, как его брови поползли вверх, добавила: — Да! Мне нравится! И не волнуйся, ты едва заметишь перемены. Просто однажды, посмотрев в зеркало, ты поймешь, что состарился.

— Спасибо. Я с нетерпением буду этого ждать.

Смерть рассмеялась.

— Но, Сикс, ты же осознаешь, что в таком случае выбор останется за ней?

— Да.

— Что если она предпочтет тебе меня? Может, она хочет умереть.

Мысль об этом встревожила его больше, чем могла предположить Смерть.

— Тогда я попрошу тебя отправить меня за ней.

— Тем не менее, — продолжала Смерть, — если она захочет остаться, мне придется стереть твои воспоминания. А это может занять несколько дней или даже недель.

— Я понимаю, — кивнул Сикс.

Она чуть приподняла голову, пристально глядя на него.

— Через несколько недель я стану для тебя лишь смутным воспоминанием. Я знаю, что ты забудешь обо мне.

— Сомневаюсь, что смогу забыть. Я ведь всегда буду знать, что ты рядом, верно?

— Но ты не будешь знать, что я очаровательная, симпатичная… женщина.

— Ты ошибаешься, Смерть. Уверен, когда ты придешь за мной, я узнаю тебя. И твоего жнеца.

— Когда я приду, — улыбнулась Смерть, — я позабочусь о вас. О вас обоих.

Сикс погладил ее по щеке. Она была холодной, совсем не такой, как Шелби, но он не убрал руку, осторожно касаясь ее, словно она была бесценной хрупкой вещью.

— Я знаю, Смерть. Ты великодушная благородная леди.

Смерть фыркнула и отстранилась, будто его прикосновение было неприятным.

— Скажи это людям. День ото дня они делают меня все страшнее и страшнее! Они даже не понимают, что я оказываю им огромную услугу. Только представь, если бы у их жизней не было конца. Все одно и то же, никаких изменений, никакого движения вперед… И так целую вечность. От одной мысли об этом меня пробирает дрожь. Им тоже следовало бы это понимать.

— Однажды они все поймут, — тихо отозвался Сикс, и Смерть кивнула.

— Теперь ступай, — сказала она и махнула рукой. — И скажи Эйту, чтобы возвращался ко мне немедленно. Его список становится длиннее, пока мы тут с тобой разговариваем.

Так сразу уходить Сикс не собирался. Он схватил Смерть за плечи и заглянул глубоко в эти знакомые серые глаза, не имея ни малейших сомнений в том, что будет по ней скучать.

— Спасибо, — тихо поблагодарил он.

Смерть не подняла лица и не ответила. Сикс уронил руки и развернулся, чтобы уйти.

— И, Сикс…

— Да?

Смерть помолчала, колеблясь, потому что не привыкла открывать свое сердце, а потом сказала:

— Ты был замечательным жнецом. И я знаю, что ты станешь прекрасным человеком.

Они привычно, по-рабочему, кивнули друг другу, и Сикс в последний раз видел, как женщина, которую боятся все на свете, растворяется в тумане.

 

Глава 11

В воскресенье утром Шелби проснулась с улыбкой на губах, которая испарилась, как только она поняла, что спала одна. Сикс ушел. Она обвела глазами комнату, выбежала в коридор, спустилась по лестнице, заглянула в кухню, в гостиную, в ванную. Все подтвердилось.

Сикс ушел.

Никакие дела не могли избавить Шелби от ужасного сдавливающего грудь чувства. Словно что-то сломалось внутри нее и теперь не подлежало ремонту. Это чувство уже завоевало все ее тело и заставляло сердце отдаваться глухой болью.

Странная опустошенная женщина, в которую превратилась Шелби, безразлично читала стихи, смотрела сопливые мелодрамы или что-то вроде того и сто раз обходила свой дом в надежде, что он оставил ей записку. Адрес. Номер. Фамилию. Или банальную ложь в два слова «Я позвоню». Но о нем напоминал только тяжелый мужской запах, льнувший к простыням, и томительное ощущение внизу живота, которое свидетельствовало о прикосновениях мужчины.

Да, именно поэтому Шелби больше не хотела ни с кем встречаться. А теперь только посмотрите на нее — валяется в постели в обнимку с подушкой, пытаясь проглотить подступивший к горлу комок горечи, вместо того чтобы праздновать большой успех, который получила «Цветочная поляна», обслужив свою первую свадьбу.

Ясное дело, женщина, переспавшая с мужчиной, о котором ничегошеньки не знает, должна быть готова к последствиям. Вполне вероятно, она еще легко отделалась. Разбитое сердце — не самый худший сценарий. В мире полно серийных убийц, мошенников и Бог знает каких психов. Даже Фрэнк мог оказаться божьим одуванчиком по сравнению с тем, какие скелеты могли храниться в шкафу у мистера Таинственного Сикса.

Не будь она такой легкомысленной, то наверняка бы подумала об этом до того, как упасть в его объятия.

И все же Шелби отказывалась думать о Сиксе плохо. Она знала этого человека. Может, ей не были известны такие мелочи, как его любимый цвет или в какую школу он ходил, но она его знала. И, черт возьми, он был идеальным. Почему же он поступил так, как поступают только последние козлы?

Чего ей точно не хотелось, так это оставаться в воскресенье дома, погрузившись с головой в пучину страданий.

Шелби не стала принимать ванную, боясь смыть с себя его запах, но не выпить кофе не могла, иначе не простила бы себя. После этого она надела шорты цвета хаки, темно-оранжевую футболку с треугольным вырезом, обула удобные сандалии и вышла прогуляться в парке.

* * *

По воскресеньям парк был переполнен людьми. Шелби всегда нравилось наблюдать за семьями, пришедшими сюда на пикник, за велосипедистами, за собаками, которых выгуливали их хозяева. Сейчас она пыталась найти во всем этом привычное удовольствия, медленно ступая по асфальтированной дорожке. Солнце грело кожу и чуть-чуть припекало макушку. Увидев знакомую скамейку, которая каким-то чудом оказалась никем не занята, Шелби присела на несколько минут, стараясь выкинуть все мысли о нем из головы и вообще ни о чем не думать.

Занятие оказалось совсем не веселым.

Неподалеку какой-то мужчина прислонился к сучковатому стволу дерева. Шелби заметила его, только когда он отлепился от дерева и пошел к ней. Прикрывая ладонью глаза от слепящего солнечного света, она подумала, что его силуэт ей смутно знаком.

— Шелби Моррисон, — проговорил он, и что-то в незнакомом баритоне встревожило ее.

Это был уже второй незнакомец, знавший ее имя, в то время как она точно не говорила ему, как ее зовут. И Шелби прекрасно знала, что случилось с первым.

Она поднялась на ноги, может, для того, чтобы иметь возможность убежать, и сделала шаг назад. Под ее ногами захрустели опавшие сухие листья.

— Мы знакомы? — нервно спросила Шелби.

— Лично — нет. Но позвольте представиться.

Незнакомец схватил ее за руку, и, как только это случилось, Шелби словно тряхнуло изнутри, парализуя все органы. Глаза широко распахнулись от того, что она никак не могла сделать вдох. Боль пронзила все тело, словно тысячи острых ножей, но даже кричать было бесполезно.

Когда темнота окутала Шелби, она с радостью приняла ее. Потому что в этот самый момент боль прекратилась. Глубокая бархатная ночь поглотила ее.

Шелби окунулась в ощущение покоя и полета. Она как будто плыла в море таком же темном, как глаза Сикса. В мыслях появились разные образы. Мама. Сестры. Брат. Макс и улыбающаяся Олли, которая рассказывает свои остроумные анекдоты. Свадьба. Цветы. Снова цветы. И Сикс. Его поцелуи. Его руки. Его идеально красивое лицо. И каждое слово, которое он шептал ей на ушко прошлой ночью. А потом все это исчезло, вытеснилось совершенной пустотой. Такой необъятной, что ей конца и края не было.

Шелби застонала, отчаянно желая снова увидеть все это — увидеть его и людей, давно имевших свои уголки в ее сердце.

— Привет, Шелби, — четко и ясно услышала она сквозь затуманенные чувства.

Голос принадлежал женщине, определенно уверенной в себе и наделенной властью. Шелби попыталась оглядеться, но вокруг, как и прежде, была полная пустота.

— Г-где я?

Ей не ответили. Пустота заставляла нервничать и, казалось, начала заполнять Шелби изнутри.

— Где я? — снова спросила она, срываясь на крик. — Пожалуйста, ответьте!

— Далеко впереди путь света. Ты его видишь?

Как только эти слова прозвучали, вдалеке показался свет, становившийся все ярче и ярче. Шелби никогда не видела ничего подобного. Этот свет был ярче и яснее солнечного.

— Да, я вижу.

В этом свете крылась невероятная красота, приятное мягкое тепло, и отголоски смеха звенели внутри него.

— Он здесь для тебя. Я спрошу только один раз. Ты хочешь принять его сейчас?

Первой мыслью было согласиться. О да. Свет был прекрасен. Шелби тянуло к нему, и все инстинкты кричали ей ступить на этот путь и следовать за светом. Она осторожно сделала шаг вперед, потом еще один, зная, что идет по воздуху, потому что внизу не было никакой твердой поверхности. Она смотрела только на свет. Он был похож на песню, обещавшую что-то невероятно прекрасное. Шелби всем сердцем верила этому обещанию и в глубине души знала, что все по-настоящему. Но было что-то еще, такое же настоящее и такое же сильное. Что-то чудесное. Что-то такое, чего она хотела, в чем нуждалась. Кто-то, с кем она хотела быть. Шелби остановилась и покачала головой.

— Нет. Я… нет, не хочу. — Пока нет. Не сейчас.

— Нет? Значит, таков твой ответ?

Шелби несколько раз покрутилась вокруг себя, пока не увидела вдалеке размытую фигуру, стоявшую напротив света. Голос как будто стал звучать ближе, когда фигура медленно обрела четкие очертания, и Шелби затаила дыхание при виде говорившей женщины.

— Тогда возвращайся к своей жизни, Шелби Моррисон. Возвращайся к моему жнецу — пока он твой.

Женщина подняла руки, и разноцветные движущиеся спирали собрались вокруг Шелби, закружили ей голову, лишили дыхания, привели в полнейшее отчаяние. А потом она упала.

* * *

Шелби ударилась головой и всхлипнула:

— Нет!

— Шшш. Теперь ты здесь. Со мной.

Сильные теплые руки гладили ее шею, ее лицо.

— Сикс? — Шелби моргнула, села и стряхнула запутавшиеся в волосах листья. — Что случилось?

Он вытащил из ее волос оставшиеся листья и пригладил рукой растрепавшиеся локоны. Его мягкий, как зефир, голос не сказал ничего, что могло бы успокоить ее мчавшееся вскачь сердце.

— Теперь ты здесь, — сказал он и прижался губами к ее лбу.

— Но… Мне показалось, что я… умерла.

Он тихо рассмеялся и чуть отстранился, чтобы посмотреть на Шелби. Его глаза светились нежностью.

— Не думаю, что ты была бы здесь, если бы действительно умерла.

У Шелби вспотели ладони, и она положила руки на колени.

— Ты не понимаешь. Я ее слышала. Мне даже показалось, что я ее видела. Она была… прекрасна.

— Прекраснее, чем ты?

— Да! Да! Она намного красивее!

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, и Шелби вмиг забыла, что собиралась сказать, потому что внезапно его поцелуй стал самым важным на свете. Она обвила руками его шею и пылко поцеловала в ответ. Их губы словно таяли в этом поцелуе. Она чувствовала его сладкий теплый вкус, а от нежного прикосновения его губ каждая мышца в ее теле превращалась в податливое желе.

Тем не менее, мозг Шелби не желал так легко сдавать позиции. Она оттолкнула Сикса с такой силой, что удивила его, и, прищурившись, заглянула в его глаза.

— Где ты был? Из-за тебя я сюда и пришла! Ты ушел, даже не попрощавшись. Я думала, что никогда больше тебя не увижу! — Сказав это, Шелби рывком поднялась на ноги и поразилась тому, как твердо стоит на земле. Похлопав себя по бедрам, чтобы смахнуть пыль с шортов, она впилась в Сикса взглядом. — И, черт возьми, какая у тебя фамилия?

На секунду он задумался, склонив набок голову, а потом улыбнулся:

— Моя фамилия Джонсон. Да. Джонсон. Сикс Джонсон.

— Сикс Джонсон? — недоверчиво переспросила Шелби. Такое необычное имя и такая простая и старая как мир фамилия. Такой красивый и загадочный мужчина для такой затасканной до дыр фамилии, как Джонсон.

— Да, — повторил он. — Сикс Джонсон. К вашим услугам.

Она с сомнением посмотрела на протянутую им руку. Решив поиграть с ним в эту маленькую игру, Шелби пожала большую теплую ладонь.

— Ну что ж, приятно познакомиться, мистер Джонсон.

— О, думаю, мы можем обойтись и без Джонсона, мисс Моррисон.

Сикс обнял рукой ее за плечи, и они пошли по дорожке.

— Вот и славненько, — согласилась Шелби, улыбнулась так широко, как улыбался и сам Сикс, и обняла его за талию.

— Итак, теперь, когда вы знаете обо мне все, что должны знать, как насчет второго свидания, мисс Моррисон?

— Уверена, оно мне очень понравится. Сикс Джонсон…

В уме Шелби уже примерила эту фамилию к своему имени. Шелби Джонсон. Джонсоны. Звучало приятно.

Разумеется, Шелби еще многого не знала о нем, и кое-что из этого наверняка было важным. Допрос с пристрастием уже был внесен в повестку дня сразу после более неотложных дел. Решено: сразу после секса она составит длиннющий список того, что ей нужно о нем выяснить. Однако спешить было некуда. У Шелби имелась куча времени — целая жизнь — на то, чтобы узнать все, что она должна была знать о Сиксе Джонсоне.