Он развернулся и начал спускаться по столбу. В этот раз он не сворачивался в клубок. Он вытягивался на всю длину и смотрел прямо в глаза каждой встречной гусенице. Он обмирал от разнообразия и красоты, потрясенный тем, что никогда этого прежде не замечал. Он шептал каждой из них:

«Я был наверху. Там ничего нет». Большинство не обращали внимания. Они были намерены добраться до верха. А один сказал:

— Ну да, зелен виноград… Да он просто неудачник. Готов поспорить, что он никогда не был наверху!

Но кое-кто был потрясен и даже перестал ползти, чтобы получше расслышать. И один из таких прошептал в беспокойстве:

— Не говори этого, даже если это правда. На что еще мы можем рассчитывать?

Ответ Полосатого потряс всех, включая его самого:

— Мы можем летать! Мы можем превратиться в бабочек! Там, на верхушке Столба, ничего нет, и все это не имеет смысла!

И когда он услышал самого себя, он наконец, понял, что на самом деле значило это стремление на верх, которое он ошибочно понимал как инстинкт карабкаться. На самом деле, чтобы попасть туда, можно было лететь, а не ползти. И Полосатый вглядывался в каждую гусеницу, дрожа от радости, что там, внутри, может быть бабочка. Но ответ был даже хуже, чем прежде. Он увидел страх в глазах. И никто уже не останавливался, чтобы послушать или поговорить. Эта счастливая, замечательная новость была слишком хороша, чтобы быть правдой. А если это и не было правдой? Надежда, озарявшая для него Столбополз, померкла. Все показалось запутанным и ненастоящим. Путь вниз был таким бесконечно долгим. И видение бабочки блекло. Сомнения затопили Полосатого. Столб казался ему устрашающих размеров. Он боролся почти вслепую. Ему казалось неправильным сейчас перестать верить — но и верить казалось невозможным. Один из его соседей ухмыльнулся:

— Как мог ты поверить в такую историю? Наша жизнь — это земля и ползание по ней. Посмотри на нас, червей! Мы не можем быть бабочками. Извлекай все возможное из жизни гусеницы!

«Быть может, он и прав, — вздохнул Полосатый, — у меня нет никаких доказательств. Выдумал ли я все это только потому, что мне это было настолько необходимо?»

И, страдая, он продолжил свой путь вниз, ища глаза, которые бы позволили ему еще раз прошептать:

«Я видел бабочку. В жизни есть Нечто Большее.»

И вот однажды, в конце концов, он оказался у подножья.