Сомали. Конец июля 1993 года.

Безлюдный район в тридцати километрах южнее Могадишо

Из города мы выехали, когда стрелки часов приближались к часу ночи. Наш грузовой пикап «ниссан» был загружен ещё днём. Я лично проверил груз: боеприпасы, пулемёты, два ручных огнемёта, пара двадцатилитровых канистр с водой и столько же с бензином аккуратно лежали в багажнике. Несколько человек из охраны генерала Айдида проводили нас до окраины города, а дальше мы уже ехали самостоятельно. Я вёл джип с выключенными фарами. Луна была довольно яркой, поэтому особых трудностей езда, тем более по пустынной местности, не вызывала, так что до нужного места мы добрались безо всяких приключений. Я и мой друг, Димка Сокольников, заняли свои огневые позиции ровно в два часа ночи. Разработанная нами операция пока развивалась по намеченному плану.

Утро наступило довольно быстро, но мы успели установить в окопах пулемёты, загнать пикап в укрытие и накрыть свои огневые позиции специальными маскировочными полотнами. В принципе это был обычный брезент, который, благодаря таланту моего напарника, приобрёл абсолютную схожесть с местностью, если смотреть сверху. Поэтому быть обнаруженными воздушной разведкой мы нисколько не опасались. С земли же наши позиции также были совершенно невидимы.

Кстати, нужно сказать, что мы с Димычем очень постарались, когда делали эти инженерные сооружения, именно сооружения, так как назвать по-другому то, что мы сделали, было невозможно. Почти в течение целого месяца я и мой друг каждую ночь выезжали из Могадишо, рискуя нарваться на засаду мобильного патруля американских войск или, того хуже, на местных бандитов. Хотя мы являлись личными советниками весьма влиятельного полевого командира, генерала Мохаммада Айдида, но ведь не будешь же каждому сомалийцу с автоматом объяснять, что мы, белые, приехали в их страну для того, чтобы помочь в их борьбе. К тому же не все местные жители были сторонниками генерала, поэтому попадись мы к ним, они были бы рады передать нас американцам или расправиться тут же на месте, предварительно ограбив.

С военными патрулями союзных войск, коих в Сомали было, что гороха в мешке, тоже встречаться не хотелось. Думаю, они не поверили бы никаким нашим объяснениям, обнаружив в кузове пикапа оружие, лопаты, доски и всякие столярные и плотницкие инструменты. Правда, генерал предлагал нам охрану, но мы всегда отказывались. Я и мой напарник не страдали повышенным самомнением относительно своих возможностей отбиться в случае опасности от патрулей, но именно в целях безопасности мы не брали с собой лишних людей. Слишком уж секретная задумывалась нами операция, чтобы о ней знали посторонние лица. В её замысел и так было посвящено достаточное количество людей, а потому и возникали опасения, что каждый лишний человек — дополнительная вероятность утечки информации.

Ждать до вечера было долго. День тянулся чрезвычайно долго. Я сидел в своём окопе, лишь изредка наблюдая за дорогой через специально оставленные для этой цели маленькие щели между брезентом и землёй. У нас с Димкой конечно же были с собой радиотелефоны, но мы с ним чётко соблюдали режим радиомолчания. Не хватало ещё, чтобы нашу болтовню случайно засекла служба радиоперехвата на американской военной базе, до которой отсюда было ровно тридцать два километра. Подставить под удар всю нашу тщательно разработанную операцию мы не могли и не имели права, слишком уж много сил было затрачено на её подготовку, и люди, которых мы привлекли к ней, очень верили нам и в наш успех.

Время до вечера оставалось ещё много. Я уже в который раз проверил исправность пулемёта, аккуратно завернул автомат в свою куртку, дабы песок не попал в затвор, и прилёг на бруствер окопа. Случайно оказавшийся в рюкзаке какой-то англоязычный журнал был прочитан мной до последней строчки. Я взглянул на рацию. Она молчала. Часы показывали четыре пополудни.

«Нет ничего хуже, чем ждать», — пришла в голову невесёлая мысль. Но что можно поделать, если такова была моя профессия, в которой одним из необходимых условий для достижения успеха считалось умение терпеливо и настойчиво ждать. Но меня временная безделица не утомляла, ибо прошло слишком мало времени с того момента, как закончилась моя военная служба. А ведь всего лишь чуть более года назад я был действующим офицером спецназа армейской стратегической разведки и проходил службу в управлении, в котором, наверное, мечтал послужить любой мальчишка в годы моей юности. Правда, о нашем учреждении мало кто чего знал, хотя и часто слышали, ведь в начале 1990-х годов о нём стали очень много говорить. Все, кто служил в том управлении, называли его «Двойкой», некоторые — «Аквариумом», причём с большой буквы, а официально оно именовалось Вторым главным управлением Генерального штаба, более известное как ГРУ.

Я перевернулся на живот и посмотрел на дорогу. Горизонт был пуст.

«Димка сейчас тоже наверняка прильнул к окулярам бинокля и наблюдает за дорогой», — усмехнувшись, подумал я про напарника, который находился недалеко от меня, метрах в двухстах левее.

Димка Сокольников — мой лучший друг, бывший прапорщик и бывший спецназовец. Правда, он, вечный оптимист, всегда говорил, что бывших спецназовцев не бывает, и, наверное, был прав. Я и сам, оказавшись за порогом армейской службы и лишившись привычного образа жизни, честно скажу, очень скучал на гражданке по своей работе.

Пусть эти мои слова не покажутся кому-то неискренними, эдакой бравадой, но я безмерно тосковал по службе, особенно по нашим выматывающим до седьмого пота тренировкам. Мне часто вспоминались наши утомительные многочасовые марш-броски через болота и лес, через реку и поле, и от этих воспоминаний вдруг начинали приятно ныть, словно уставшие от того долгого и давнишнего бега, ноги. Слёзы чуть ли не наворачивались на глаза при воспоминании о тактических учений, когда командир по радио вдруг отдавал приказ: «Вынести раненого!», роль которого исполнял обычный кожаный мешок весом 80 килограммов, набитый песком. Может быть, «ностальгия» по службе заставила нас согласиться на поездку за тысячу километров от родного дома в далёкую африканскую страну?..

Солнце палило нещадно. Под брезентом было неимоверно жарко. Я сделал несколько глотков из армейской фляжки, но вода в ней была тёплая и потому нисколько не утолила жажды, а даже, напротив, захотелось попить ещё. Но делать этого было нельзя, иначе от воды потом невозможно будет оторваться, причём желание пить будет усиливаться. Мы через это проходили. Я смочил губы, прополоскал рот и воду выплюнул на песок, который моментально впитал в себя влагу.

Иногда, правда, сквозь наблюдательные щели в моё убежище задувал лёгкий ветерок, но случалось это не так часто, как хотелось бы. Я вновь взглянул на часы. Маленькая стрелка приближалась к пяти. Время текло необычайно медленно, как обычно это происходит, когда приходится ждать. Рация продолжала безмолвствовать. Я ждал условного сигнала.

Наш человек с американской военной базы, расположенной в столичном аэропорту, должен был послать нам сообщение, получив которое мы приступили бы к завершающему этапу операции. Однако трубка молчала. Правда, вчера информатор позвонил по мобильному телефону, по которому можно было связаться только со мной, и сказал, что груз в Могадишо прибыл, всё идёт по графику и марш колонны планируется на вечер 16 июля. Вот почему мы с Димкой и заняли загодя свои позиции.

Я немного волновался. Не знаю, чем занимался мой напарник, но нервы у Сокольникова были железными. Он, скорее всего, делал наброски рисунков. В последнее время Димка вообще не расставался с карандашом и большой папкой, в которой в наши школьные года хранились обычно листы плотной бумаги для уроков черчения, и рисовал каждую свободную минуту. Меня же Господь таким талантом не одарил, поэтому, чтобы хотя бы как-то скоротать время, я лёг на спину, смочил водой грудь и закрыл глаза. Воспоминания нахлынули сами собой, помимо моего желания…

* * *

В назначенное время я прибыл в Главную военную прокуратуру. Возле входа меня встретил строгого вида капитан. В его сопровождении я поднялся на второй этаж. Он подвёл меня к двери, на которой висела красная табличка с надписью, сделанной золотыми буквами: «Начальник отдела по расследованию особо тяжких преступлений полковник юстиции Паутов А.В.». Капитан осторожно постучал.

— Разрешите, товарищ полковник?

— Да, да!

— Входите! — пропустил меня капитан и тихо прикрыл за мной дверь.

Такое обращение было довольно непривычным. До вчерашнего дня со мной работали следователи Генеральной прокуратуры, а они особо не церемонились, ибо прилагали все усилия к тому, чтобы инкриминировать мне весьма серьёзную статью «Незаконный переход государственной границы», от которой оставалось два шага до «Государственной измены», предусматривавшей очень суровое наказание. Подписку о невыезде я дал сразу же после выхода из госпиталя, а потом меня даже на один месяц упекли в следственный изолятор.

Следователь тогда попутно с моим делом очень пытался выбить из меня показания на некоторых, пусть уже бывших, но высокопоставленных генералов военной разведки. Я же на все его вопросы отвечал, что нельзя же меня судить за несовершённое преступление, ведь СССР перестал существовать, а вместе с ним не стало и той границы, в рамках которой находилось государство. Следователь ничего не отвечал, а просто отправлял меня в камеру, предлагая ещё раз серьёзно подумать о себе и о своих близких. Вскоре я был отпущен.

Произошло это очень необычно. Мне просто отдали мои вещи и выставили вон за ворота изолятора. Прошла неделя после освобождения и вдруг новый вызов к следователю, но на этот раз в военную прокуратуру. Не буду кривить душой, но шёл я на ту встречу с очень тяжёлым сердцем, ибо понимал, что из кабинета следователя вновь могу загреметь на тюремные нары, но…

Полковник Паутов был довольно приветлив. Он вышел из-за стола мне навстречу и предложил сесть в кожаное кресло, а сам занял место напротив. «Необычное начало допроса. Может, ещё и стаканчик нальёт?» — с сарказмом подумал я, чуть насмешливо поглядывая на следователя. Полковник, видимо, имел богатый опыт работы, потому как абсолютно правильно понял мои мысли.

— Нет, Александр Владимирович, сейчас, к сожалению, не могу предложить вам что-нибудь выпить, ибо пригласил по делу, — глядя мне прямо в глаза, сказал он совершенно спокойно.

— Не сомневаюсь, гражданин полковник, — ответил я, — не о жизни же поговорить вызывают в прокуратуру?

— Я понимаю вас, товарищ полковник! — не обращая внимания на мой тон, сказал начальник отдела по раскрытию тяжких преступлений. Я был немного удивлён столь корректным к себе обращением. Тем временем полковник Паутов продолжал: — Ваше дело попало ко мне. Его передали из Генеральной прокуратуры, так как посчитали, что это наша прерогатива расследовать преступления, совершённые военнослужащими. Я ознакомился с материалами дела и не нашёл в них состава преступления, предусмотренного статьями, которые вам инкриминировались. Это относится и к вашему подчинённому, прапорщику Сокольникову. Если пожелаете, то можете обжаловать ваше увольнение из армии, чтобы быть восстановленными на военной службе.

— Не стоит, товарищ полковник, — тихо ответил я, — как говорится, невозможно ступить в одну и ту же реку дважды.

— Искренне поздравляю! — сказал Паутов и после небольшого замешательства, так как был не уверен в моём положительном решении, протянул руку. Я ответил крепким рукопожатием. Видимо, он сильно переживал, ибо сразу же как-то легко вздохнул, улыбнулся и быстро подошёл к небольшому шкафу. Открыв дверцу, он вытащил оттуда бутылку коньяка и два больших гранёных стакана. Поставил всё это на стол.

— Вот теперь можно и выпить!

Он налил по полному стакану. Я молча поднял посудину и, ни слова не говоря, залпом выпил до дна крепкую тёмно-коричневую жидкость.

* * *

Зуммер радиотелефона сработал неожиданно. Я быстро схватил трубку, нажал кнопку ответа и тихо, будто меня мог услышать кто-то из посторонних, сказал:

— Да!

— Здесь Дед, — услышал я в наушнике позывной, которым приказал своему информатору называть себя, — сегодня приглашаю на ужин. Заказ сделан минуту назад. Стол накрыт на семь человек. Себе я заказал баранину, для гостей три бифштекса и три ростбифа.

В трубке раздались короткие гудки. У несведущего человека этот разговор, даже не разговор, а всего лишь небольшое сообщение не вызвало бы никаких подозрений. Да в нём, собственно говоря, и не было-то ничего странного. Ну что такого, если один человек приглашает другого на ужин? Даже, если бы это сообщение перехватили соответствующие службы, они не поняли бы сразу, о чём идёт речь. Ведь для расшифровки им понадобилось бы немало времени, чтобы изучить, проанализировать и сопоставить множество событий и случаев, произошедших в последние несколько дней или часов, а может, недель или даже месяцев. Но такое было нереально. Я совершенно не беспокоился на этот счёт.

Однако для меня смысл сообщения имел очень важное значение. Из него стало ясно, что колонна, которую мы ждали, уже вышла с военной базы, и она состояла из семи машин: трёх армейских джипов, трёх лёгких бронетранспортёров и одного автомобиля с грузом.

Я взял радиотелефон и нажал кнопку вызова. Нужно было связаться с напарником. В принципе можно было этого и не делать, ибо я чувствовал Димку на расстоянии. Долгие годы совместной службы и большое количество боевых операций развили в нас такое небывалое человеческое качество, вернее, особенность понимать без слов, даже не видя друг друга. Но тем не менее следовало продублировать готовность Сокольникова. Уверенность была хорошим качеством, но нельзя было уповать в таких серьёзных делах на интуицию, когда можно связаться по телефону. Итак, услышав в наушнике голос своего напарника, я коротко сказал:

— Сообщение пришло. Ждём!

— Понял! — подтвердил Сокольников одним словом и отключил связь. Однако этого было вполне достаточно, чтобы понять: мой друг также готов к встрече.

Ждать долго не пришлось. Облако пыли, поднимаемое колёсами автомобилей, уже появилось на горизонте. Этот пылевой столб был виден издали, хотя колонна находилась за несколько километров от места засады. Машины приближались. Максимум через полчаса колонна должна была достичь того самого рубежа, где мы с таким невероятным терпением ожидали её, ведь к встрече именно этой колонны я и Димка начали готовиться ещё десять месяцев назад…

Конец августа 1992 года. Подмосковье.

Дача генерала Корабелова

Сегодня я встал пораньше, вернее, меня разбудил мой друг Димка Сокольников. Он заехал ко мне по пути на работу.

— Здорово, Саня! Не разбудил? — прокричал он, весело входя в коридор. — Ты не забыл о нашей дате? Я обязательно заскочу к часикам двенадцати, и мы вместе махнём к генералу на дачу. Он мне ещё вчера позвонил. А с тобой ему связаться не удалось! Жди!

— Хорошо, Димыч! — улыбнулся я.

Он тем временем открыл холодильник, достал оттуда бутылку холодного «Боржоми» и с удовольствием пил из бутылки большими глотками холодную воду. Сегодня у нас с Димкой был небольшой праздник, даже можно сказать, второй день рождения.

— Всё! Побежал! — сказал Димка и поставил минералку на стол. Дверь захлопнулась. Я взглянул на часы. Стрелки показывали шесть тридцать. Мы собирались сегодня поехать на дачу к генералу Корабелову, нашему бывшему начальнику. Вещи ещё вчера были собраны, продукты закуплены и сложены в отдельную сумку. Времени до полудня оставалось много.

Я подошёл к окну и стал смотреть на спешивших куда-то ранним утром людей. Английский сеттер Теодор тихо дотронулся до моей руки своим холодным носом, как бы напоминая, что пора идти гулять, уж если так рано проснулся. Он смотрел на меня тёмными выразительными глазами и так сильно вертел хвостом, что, казалось, ещё немного, и он у него отвалится.

— Пошли, пошли, дружочек! — сказал я. Услышав мои слова, Теодор весело побежал в коридор.

Мы уже были на пороге, когда зазвонил телефон. Постояв немного в раздумьях, я снял трубку.

— На проводе!

— Здравствуй, Саня! Как дела, здоровье? — раздался в трубке знакомый бас генерала Корабелова, моего бывшего начальника.

— Благодарю, товарищ генерал, за беспокойство! Ничего. Вы как себя чувствуете? — ответил я.

— «Ничего», Саня, так не отвечают! «Ничего», Саня, это пустое место! Понял?

— Тогда — у меня всё хорошо! — засмеялся я.

— А что ты так со мной официально — «товарищ генерал»? — поинтересовался Корабелов. — Случилось что?

— Да нет, всё нормально!

— Ну и прекрасно! А у тебя сегодня с Сокольниковым вроде как праздник?

«Вспомнил!» — обрадовавшись, только и успел подумать я, как генерал, словно угадав мои мысли, сказал:

— Конечно, Саня, помню! И буду всегда помнить тот август!.. Я вот что звоню. Ты бы взял своего друга и заехал бы ко мне на дачу часикам этак к двум, к обеду? А то забыли совсем старика!

— Ну, как же забыли, Иван Фёдорович? Мы же у вас третьего дня были! — удивлённо воскликнул я.

— Были, были… Помню. Ну, так три дня ведь прошло! Давайте, приезжайте. Да и дело к вам есть одно. Очень важное!..

Своей последней фразой генерал меня буквально заинтриговал. В принципе я любил ездить на дачу к Корабелову. Его жена была очень приветливой и хлебосольной хозяйкой. Компании у генерала собирались всегда шумные, весёлые и многочисленные. К нему с удовольствием приезжали и молодые, и старые, ибо все знали, что на даче Корабеловых можно очень интересно провести время, ибо люди к ним приезжали интересные.

Димка Сокольников заехал за мной, как и обещал около двенадцати. Часа через два мы уже подъезжали к даче генерала. Семья Корабеловых была почти в полном сборе. Внуки чистили пойманных карасей, а супруга Ивана Фёдоровича тут же жарила их на большой чугунной сковороде в большом количестве подсолнечного масла. Стол был накрыт в яблоневом саду. Погода стояла отменная. Генерал Корабелов, поглядывая на часы, подошёл к нам и сказал: «Сейчас прибудет сюрприз!»

— Что за сюрприз, Иван Фёдорович? — спросил Сокольников.

— Увидишь! — загадочно ответил Корабелов.

Только он сказал эти слова, как у калитки его дачи остановилась чёрная «Волга» с проблесковым маячком синего цвета на крыше. Из-за кустов сирени мне не было видно, что за важный гость прибыл к генералу. Долго ждать не пришлось. Мы услышали характерный скрип открываемой калитки и в тот же момент увидели идущего навстречу нам человека. На его глазах были большие солнечные очки, но что-то знакомое показалось мне в его походке. Через секунду я уже узнал незнакомца. Это был полковник Климов, помощник — сейчас наверняка уже бывший — Председателя КГБ СССР. Именно после встречи с ним, Климовым, произошли в 1991 году невероятные события…

* * *

Август 1991-го выдался для меня крайне неудачным. Наверное, потому, что именно тогда, летом, я — полковник Павлов, командир диверсионно-разведывательного отряда Главного разведывательного управления Генерального штаба, был убит при исполнении особо важного задания.

Для меня, как, впрочем, и для моих боевых товарищей, вся та давняя история началась с того, что руководству КГБ стало известно об одном секретном объекте ЦРУ США на территории Турции, где под видом обычной турбазы работала тайная лаборатория. На ней проводились исследования очень мощного препарата с психотропным характером действия, способного влиять на человеческое сознание. Этому веществу даже было дано звучное название «ген деструктивного поведения».

Эксперты ЦРУ прочили большое будущее применению данного препарата. Они считали, что разрабатываемое в лаборатории вещество в ближайшем будущем сможет стать даже одним из видов оружия массового воздействия. Препарат был опасен тем, что, накапливаясь в организме, он вызывал у человека желание к разрушению с дальнейшим закреплением этого желания в виде условного рефлекса. Но главное заключалось в том, что стремление к деструктивному поведению могло передаваться по наследству.

В 1991 году ни у кого не возникало сомнения, против какой страны США в первую очередь применит такое оружие. Руководство КГБ тогда приняло решение уничтожить секретную лабораторию. Для выполнения этого задания через территорию третьей страны в Турцию была направлена группа майора Лугового из подразделения специального назначения «Вымпел». Однако ЦРУ от источников в Москве стало известно о предстоящей операции. На маршруте следования группы Лугового была устроена засада, и майор со своими офицерами погиб.

Август 1991-го в Москве был насыщен бурными политическими событиями. Комитет госбезопасности в то лето вообще находился под пристальным вниманием президента и демократической общественности, а потому был не в состоянии провести повторную операцию. Тогда помощник Председателя КГБ, полковник Климов, решил на свой страх и риск обратиться за помощью к начальнику военной разведки генералу Корабелову. Вот так отряд, которым я командовал, был привлечён к выполнению секретного задания.

Мы тогда проникли на объект и уничтожили лабораторию, ликвидировав при этом и самого разработчика психотропного препарата. После этого моя группа в соответствии с планом стала отходить к нашей государственной границе. Но нам это сделать не удалось. На наш след вышло спецподразделение «Дельта Форс», которое начало преследование моей группы, всячески стараясь не допустить её прорыва на территорию СССР. С тяжёлыми боями мы отходили по горным перевалам, стараясь уйти от погони. Я и мои товарищи дрались ожесточённо, отвергая любое предложение сдаться в плен…

Войны без потерь не бывает. Вскоре я остался совершенно один. Мой заместитель, майор Алексей Чернышёв, умер от тяжёлого ранения два дня назад, а лучший друг, прапорщик Сокольников, погиб только что, буквально минуту назад. Его насмерть сразил вражеский снайпер метким своим выстрелом, попав точно в горло. Тело Сокольникова находилось рядом со мной. Шансов уцелеть у меня практически не было. До государственной границы СССР оставалось всего каких-то три с небольшим километра, но дойти до неё я не мог. Мой коленный сустав разнесло в клочья точным выстрелом из снайперской винтовки, а вторым — я был смертельно ранен в грудь. После этого мне оставалось только уповать на помощь, нет, не Всевышнего, а бойцов своего отряда и пограничников. Я ведь прекрасно понимал, что мои ребята обязательно придут, должны были прийти, дабы вытащить всех нас из той передряги, в которую мы угодили. Да и генерал наш не мог позволить себе бросить своих офицеров на произвол судьбы. А по-другому тогда и быть не могло, мы жили совершенно иными законами, когда честь солдата, чувство долга и узы воинского братства считались такими ценностями, за которые не жалко было отдать собственные жизни.

Почти целый час я отбивался от наседавшего противника, втайне надеясь, что помощь всё-таки подоспеет. Но её, однако, всё не было и не было, а посему, отстреливаясь, я крыл про себя всех матом: и врагов, и своих. Ну не мог я поверить, что в нашей стране за столь короткое время с восемнадцатого по двадцать пятое августа 1991-го, когда мы находились на задании, произошли столь разительные перемены, что не привидятся и в страшном сне. Естественно, мне не было известно, например, о том, как ранним утром двадцать третьего августа начальнику Управления, генералу Корабелову, фельдъегерь правительственной связи доставил указ, подписанный одновременно сразу двумя Президентами, СССР и России. В нём говорилось, что генерал снят со своей должности и отправлен в отставку. Ему предписывалось в течение одного дня сдать все свои дела и документы преемнику и покинуть управление. Начальник разведки всегда ожидал момента своего увольнения на пенсию, но сегодня приказ поступил как-то неожиданно, и главное заключалось в том, что весьма не вовремя. Но один день у генерала в запасе всё-таки был, а поэтому можно было что-то сделать, вернее, успеть сделать за те несколько часов, когда он ещё оставался начальником Главного разведывательного управления Генерального штаба ВС СССР.

Корабелов взял в руки указ, прочитал его, в задумчивости взглянул в окно и отложил документ в сторону. Решение как действовать возникло моментально, и он, не откладывая его в долгий ящик, тут же взялся за дело. Генерал позвонил в отряд специального назначения. Трубку поднял мой заместитель, подполковник Владислав Стэнлер.

— Владислав, твои ребята готовы? — вместо приветствия спросил генерал. Он доверял полностью своим офицерам, ибо лично беседовал с каждым кандидатом перед зачислением того в отряд. А своим первым впечатлениям от встречи с человеком начальник управления очень доверял и ни разу, кстати, за всё время службы не ошибся.

— Так точно, товарищ генерал! — ответил подполковник.

— Прекрасно! Вот что, сынок! Сразу хочу тебя предупредить, что меня уже сняли с должности, но на пенсии я только с завтрашнего дня, поэтому сегодня я ещё пока твой начальник. Ты меня понял? Бери двадцать человек самых надёжных и толковых и срочно вылетай на Кавказ. Времени у меня нет, чтобы задачу тебе лично ставить. Пакет я тебе пришлю с нарочным. После прочтения бумагу мою уничтожь! Там твой командир с Дедом и Седым работает. Они сейчас, видимо, выходят с сопредельной территории. Операция, что проводил Павлов, прошла успешно. Как складывается на данный момент обстановка, мне не известно. Но думаю, там возникли трудности. Им очень тяжело, Влад, поэтому надо бы обязательно помочь и обеспечить переход через границу. Приказывать я тебе могу только сегодня! Особенно акцентирую твоё внимание на этом аспекте, понял? Завтра твоей группе работать придётся на свой страх и риск, помочь я вам уже не смогу! Усёк, Владислав?

— Понял, Иван Фёдорович!

— События, сам видишь, какие в стране складываются! Эти деятели кашу заварили крутую. Послушались говоруна нашего нобелевского и влезли, тот теперь в кусты, а эти в тюрьму. Сейчас такая вакханалия и чехарда начнётся, что только держись! Все же ведь министерские портфели бросятся делить, чтобы потом воровать и грабить было легче!! Нелояльных чиновников будут увольнять, а назовут всё реформой. Мы, то бишь военная разведка, тоже под этот каток попасть можем! Как перспективы? Не страшно? Или напугал? Ну?.. Согласен? Ведь всё должно пройти в ажуре! Тихо и без лишнего шума!

— Иван Фёдорович, зачем же вы так меня и всех нас обижаете? Я и мои ребята вроде повода не подавали сомневаться в нашей порядочности.

— Прости, Владислав, обидеть тебя не хотел! Старею, а со старостью глупость приходит. Извини! Тогда успехов тебе! Самолёт мой возьмёшь, пока его у меня не отобрали. А потом никто ведь не знает, что меня уже сняли, так что попользоваться какое-то время своим служебным положением я ещё смогу. Да, телефон запиши одного человека. Он помощником у председателя КГБ, тоже содействие окажет.

— Спасибо, Иван Фёдорович. Вам хорошего отдыха на пенсии, если позволите, заеду после к вам на дачу, доложить ведь надо будет. Не волнуйтесь! Командира и ребят вытащим! Сами поляжем, но их выручим.

— Не говори глупостей, Владислав! Поляжем, погибнем… Самим надо обязательно вернуться! Вы ещё понадобитесь! Времена смуты и мятежей не вечны…

— Понял, товарищ генерал!

— Добро, Владислав, договорились!

— До свидания!

Этим же вечером, когда генерал Корабелов инструктировал моего заместителя, в кабинете начальника пограничного отряда, полковника Багдасарова, раздался телефонный звонок. Он ждал весьма важную информацию и сразу же снял трубку с аппарата. Ещё пару дней назад ему позвонил однокашник по училищу полковник Климов, который занимал важный пост в Москве, и предупредил, что с сопредельной территории будут выходить какие-то очень серьёзные ребята из армейского спецназа. Климов попросил оказать всяческое содействие офицеру, который прибудет на днях из столицы для обеспечения выхода спецназовской группы ГРУ с турецкой стороны.

— Степан, нашим ребятам там очень нелегко, поэтому подсоби им, возможностей у тебя для этого хватит! Договорились, однокашник? Да, и ни о чём их не расспрашивай!

— Ну, об этом мог и не предупреждать! — с обидой в голосе ответил начальник отряда.

За много лет службы в органах государственной безопасности он привык к тому, что не всех можно и нужно спрашивать. Агентурная и диверсионная работа — дело весьма серьёзное и на дух не переносит посторонних, особенно чужих ушей, а любопытных глаз с длинным языком в особенности. Полковник Багдасаров был не новичок на границе. Ему много раз приходилось делать «окна» для прохода нужных людей.

Офицер спецподразделения ГРУ, которого Багдасаров ждал со дня на день, приехал не один, а с группой в двадцать человек. Они познакомились и быстро нашли общий язык, так как профессионалам своего дела не требовалось для установления личных контактов много времени. Начальник отряда приблизительно знал, что от него потребуется. Подполковник Стэнлер немного дополнил имевшиеся сведения. На той стороне работала группа спецназа армейской разведки, и по её возвращении следовало обеспечить переход офицеров ГРУ с сопредельной территории через государственную границу. Сделать это надо было максимально осторожно, дабы не привлечь внимание турецкой пограничной службы.

Начальник отряда успел только развернуть на столе карту с участком границы, на котором следовало ожидать мою группу, как телефон в его кабинете призывно загудел.

— Багдасаров, слушаю! — ответил полковник.

— Товарищ полковник, — услышал он голос дежурного офицера, — на участке второй заставы происшествие. Наряд сержанта Конурова докладывает, что в двух километрах от государственной границы идёт ожесточённый бой. Визуально наблюдается применение вертолётов огневой поддержки, одна вертушка уже сгорела. Сержант убеждён, что это действуют не местные пограничники, а морские пехотинцы США. Всего задействовано четыре вертолёта, ведётся очень интенсивный огонь из миномётов. Слышны также звуки выстрелов из подствольников. Какие будут распоряжения?

— Продолжайте вести наблюдение и докладывайте мне обстановку каждые пять минут! — коротко бросил Багдасаров дежурному офицеру и повернул голову в сторону своего московского гостя. — Ну что скажешь, Владислав? Это ваши ребята выходят?

— Думаю, что они! — быстро, без тени сомнения в голосе, ответил подполковник Стэнлер.

— Да не может этого быть! Слишком уж круто работают. Это, наверное, курды бунтуют! Ведь у ваших ребят нет зенитных средств! — засомневался начальник отряда.

— А зачем им зенитные средства?

— А как же тогда вертолёт сбили?

— Так и сбили! Ты нашего командира не знаешь и Деда с Седым! Они кого хочешь завалят, хоть стратегическую ракету в полёте, хоть спутник на орбите!

— Ну-ну! — недоверчиво начал полковник Багдасаров, но разговор офицеров вновь прервал звонок. Начальник отряда поднял трубку.

— Товарищ полковник, мы засекли на нашей частоте работу радиомаяка. Пеленг соответствует месту, где идёт боестолкновение, — взволнованно доложил дежурный офицер с заставы.

— Значит, так, Владислав, это точно ваша разведгруппа прорывается. Мои бойцы готовы. Поднимай своих ребят! И надо решать, чего будем делать и как действовать!

— А как ты собираешься нас туда доставить? Своим ходом два километра по горам будем идти в лучшем случае три-четыре часа! — неожиданно сказал подполковник Стэнлер.

— Это точно, если не больше! — удручённо ответил полковник Багдасаров. — У меня есть одна вертушка, но этого мало. Надо в вертолётный полк звонить, я сейчас попробую договориться с командиром, ты пока посиди, Влад!

— Я-то посижу, вот только ребята наши там погибают.

— Да, всё ясно, что же я не понимаю? Только учти, мне головой своей и погонами придётся отвечать за переход границы, — ответил полковник, снимая трубку и набирая номер дежурного по вертолётному полку.

— Так ты не докладывай об этом инциденте своему руководству. В Москве сейчас у демократов полный бардак и туман в голове на почве эйфории от одержанной победы, поэтому никто не узнает. Если свои, конечно, доброжелатели не донесут. У тебя доброжелатели есть?

— А у кого их нет? А турки? Думаешь, смолчат? Да им американцы только моргнут, они тут же завоют так, что в самом дальнем кремлёвском уголочке услышат. Будут кричать, что мы, дескать, суверенитет нарушили и права их попираем. Шума создадут много, поверь мне! — начальник отряда хотел ещё что-то сказать, но не успел, зазвонил телефон. Стэнлер услышал, как телефонист доложил полковнику, что есть связь с вертолётчиками.

— Дежурный по полку? Хорошо! Соедини-ка ты меня с вашим командиром! Да! Да! Доложи, что полковник Багдасаров, начальник погранотряда, желает лично переговорить по весьма важному делу, которое не терпит отлагательства.

Пока дежурный соединял с командиром вертолётного полка, начальник отряда решил, пользуясь небольшой паузой, сказать пару слов о человеке, которому звонил: «Мужик он хороший! В Афганистане воевал долго, боевой лётчик, Герой Советского Союза, короче, мировой парень! Такой, как он, полетит хоть к чёрту на куличи!

— А фамилия его как? — спросил, неожиданно насторожившись, подполковник Стэнлер. — Часом не Сафин Марат Фархадович?

— Точно, Сафин! — ответил начальник отряда.

— Кстати, у нас в Афгане он проходил под прозвищем «татарин» или Фархадыч!

— Точно! И мы его так же за глаза зовём!

— Ну-ка дай мне трубку!

— А ты, что, знаком с ним?

— Знаком, знаком! Это наш парень, спецназовский лётчик! Он с нами полгода летал! — коротко объяснил Стэнлер своё желание переговорить с командиром вертолётного полка. Тем временем к телефону, по-видимому, подошёл сам полковник Сафин, и Владислав громко крикнул в трубку: — Здорово живёшь, Маратик! Не хвораешь, «татарин» мой дорогой? Узнаёшь, Фархадыч? Это Стэнлер!.. Узнал, чертяка?.. Прекрасно живу!.. И дети нормально!.. Потом поговорим, потом! Сейчас надо командира выручать… Какого командира?.. Вот тебе и на?! Моего, конечно!.. Здесь, здесь он!.. Да, да, Павлов!.. Да!.. Саня с ребятами выходит. С ним сейчас и Дед, и Седой… Ну, второго ты не знаешь, хотя видел. Помнишь, мы из Пакистана десантников расстрелянных вывозили, а один жив оказался?.. Вот именно тот!.. Да, они с сопредельной территории сейчас идут. Бой у них там тяжёлый идёт. Поможешь?.. Только границу нарушать придётся. Кишка от страха не порвётся? — громко хохотнул Стэнлер и, обернувшись к командиру погранотряда, спросил: — Славик интересуется, как пограничники? Позволят ли границу нарушить?

Багдасаров кивнул в ответ, и подполковник ГРУ радостно прокричал в трубку:

— Славик! Пограничный начальник даёт «добро!» Говорит, что открывает для пролёта «зелёную улицу». Когда вертолёты будут? Через двадцать минут? Успеешь? Прекрасно! Тогда жду!

— Не жду, а ждём! — неожиданно поправил Стэнлера начальник отряда, полковник Багдасаров. — Я тоже с тобой полечу, Влад! А то ведь после этой самодеятельности снимут меня с должности, и будет жутко обидно, вроде как не за что! А так хоть с вами пролечусь да повоюю, как в молодости. Я ведь тоже в Афгане служил, в группе «Каскад», слышал?

— А то! Приходилось иногда вместе работать. Ребята комитетовские лихо воевали, зарекомендовали себя там неплохо, уважали мы их!

Вообще нужно сказать, что офицеры рисковали очень многим. В первую очередь они рисковали своими жизнями, своей служебной карьерой, но в тот момент они менее всего задумывались о своих земных проблемах, ибо более всего думали о том, как спасти своих товарищей. Я не знал, что полковник Багдасаров, будучи по рождению настоящим горцем, перед вылетом сказал моему заместителю, что самая главная его цель в жизни не стать подлецом и не перешагнуть ту черту, за которой начинается для солдата бесчестие. «Этому и сыновей своих учу!» — тихо, но очень серьёзно произнёс он тогда эти слова.

Как и обещал командир полка, ровно через двадцать минут шесть десантных «вертушек» Ми-8 и четыре боевых вертолёта огневой поддержки Ми-24 приземлились около погранотряда. Полковник Сафин подошёл к ожидавшим его в полной боевой готовности офицерам, поздоровался, обнял подполковника Стэнлера и тут же изложил им свой замысел действий: «Влад, ты со своими ребятами и ты, Степан, со своими идёте в середине строя на четырёх транспортных бортах. Я со своим ведомым пойду первым, штурман полка будет замыкающим. Через границу проходим тихо, на минимальной высоте и максимальной скорости. Подходим, и я с ходу атакую их вертолёты, затем вступает в дело штурман со своим ведомым, после высаживаем ваши группы и с воздуха поддерживаем вас огнём. Работать надо быстро и аккуратно, пока они не очухались. На всё и про всё не более получаса. Как мой план?»

— План отличный, только, Фархадыч, мы должны уложиться в пятнадцать минут, — добавил Стэнлер.

— Как скажешь, Владислав! По машинам! — сказал командир полка и побежал к своему вертолёту.

Винтокрылые машины с бойцами моего отряда и пограничниками на борту взмыли в воздух и в сопровождении четырёх боевых «двадцатьчетвёрок» или «крокодилов», как мы их нежно называли в Афгане, устремились на сопредельную территорию.

Расстояние до места боя в два километра вертолёты покрыли за одну минуту.

— Николай, — передал Сафин своему ведомому, — я захожу первым и атакую. Постараемся со стороны солнца. Беру на прицел ведущего и после сразу отваливаю, ты готовься завалить второй вертолёт.

— Понял, командир!

— Иваныч, — обратился полковник к штурману полка, — ты работаешь сразу за нами. Заходишь с противоположной стороны, добиваешь вертушки и уходишь на второй круг. Времени у нас в обрез! Ребята из ГРУ, что на борту транспортников, очень шустрые, работают быстро, поэтому постарайся не затягивать время, чтобы не сорвать им работу.

— Ясно!

Наши лётчики с ходу атаковали американские вертолёты. Им удалось сбить все вражеские машины. Транспортные вертушки высадили десант, который тут же вступил в бой и отогнал морских пехотинцев на значительное расстояние от того места, где намечалось провести поиски моей группы. Радиомаяк здорово помог ребятам. Они быстро засекли его работу и вскоре обнаружили наши тела. Операция по эвакуации заняла буквально пять минут. В общей сложности на всю работу было затрачено всего лишь двенадцать с половиной минут. На свою территорию возвращение прошло без потерь, правда, четыре пограничника были легко ранены, но их жизни ничего не угрожало, поэтому ребят даже не стали отправлять в госпиталь, а направили в местный лазарет.

Все офицеры моего отряда, пограничники и лётчики были очень расстроены нашей гибелью. Они ведь так старались, но жизнь есть жизнь, да и ведь смерть не выбирает… Меня и Димыча уже хотели отправлять в морг, но как это иногда бывает, в дело вмешался случай, который кардинально изменил всю ситуацию.

Что побудило тогда дежурного фельдшера, молодого солдата первого годы службы, подойти к нашим телам, не знал никто, да и сам он объяснить не смог.

Он просто проходил мимо наших тел и задержался на секунду, а потом возьми да и приложи стетоскоп к моей груди, то ли ради любопытства, то ли… непонятно. И сделал солдатик это именно в тот момент, когда ещё живое моё сердце вдруг совершило свой редкий удар, может быть, последний удар, как бы подавая сигнал, взывая к помощи, мол, не умер ещё мой обладатель. Вот такое случайное совпадение многих обстоятельств и произошло в тот миг на взлётной полосе приграничного аэродрома.

— Товарищ полковник! — непонятно к кому обратился испуганный фельдшер, может, к начальнику отряда, а может, к командиру вертолётного полка. — Вот этот человек жив! — указывая на меня чуть дрожавшим указательным пальцем и в растерянности немного отступая назад, сказал вполне уверенным голосом, после чего смутился и замолчал. Слова солдата произвели шок на всех присутствовавших.

— Что ты сказал, сынок? — спросил парня начальник отряда. Фельдшер пожал плечами и не так уже категорично, как секунду назад, произнёс: — Мне кажется, что этот человек жив! У него сердце бьётся!

— А ну-ка проверь второго, на всякий пожарный, — приказал Багдасаров своему солдату. Тот подошёл к прапорщику Сокольникову и начал прослушивать его.

— Что там, сержант? — нетерпеливо спросил подполковник Стенлэр и другие офицеры.

Солдат слушал недолго, но моим ребятам те секунды показались часами. Наконец он поднял голову и, чуть не плача, с обидой в голосе, переживая, что ему могут вдруг не поверить, сказал:

— И этот тоже жив, так мне кажется! Но я же не врач, могу и ошибиться! Извините!

— Почему не верим? Верим! Радоваться надо, что они живы, парень! Ты молодец! Ты замечательный человек и будешь прекрасным врачом! — обнял его за плечи подполковник Стэнлер, а командир вертолётного полка уже давал команду лётчику, чтобы тот готовил борт для вылета в окружной госпиталь.

— Как тебя звать, сержант? — вновь спросил Стэнлер, молодого солдата.

— Миша!

— А фамилия?

— Соседов!

— Держи, Миша Соседов, на память! — Владислав снял с шеи бинокль и протянул его растерявшемуся сержанту.

Вот так завершилась наша операция. А тот бой действительно оказался для нас последним, потому как после него ни я, ни прапорщик Сокольников уже не вернулись в свой отряд.

Мы провалялись в госпиталях почти полгода. После выздоровления прапорщика Сокольникова уволили сразу же и без лишних разговоров, как говорится даже без выходного пособия. На прощание один полковник из кадровиков так прямо ему и сказал: «Скажите спасибо, что вас увольняют тихо и без шума, а так “отдыхали” бы сейчас в тюрьме на нарах несколько лет. Никому не позволено ходить за границу без особого на то разрешения. А мы вас, кстати, туда не посылали».

Димка, конечно, вспылил. Нет, он не бил по лицу офицера, а просто легко схватил его за шею, а руки у прапорщика Сокольникова были будь здоров, поэтому полковника того долго откачивали, но всё обошлось. Димка долго без работы не ходил. Он не пошёл в охрану и в прочие структуры, а увлёкся живописью, ведь всё-таки кровь знаменитого предка художника заявила о себе.

Моё же выздоровление шло крайне медленно. Раны были слишком тяжелые. Вначале мне вообще даже хотели ампутировать ногу, но один молодой военврач доказал своим старшим коллегам преждевременность такой операции, и я был спасён от инвалидности. Он изготовил мне замечательный протез вместо разбитой в клочья коленной чашечки, долго «колдовал» над моим суставом, но на ноги поставил, хотя мне и пришлось учиться ходить заново. Ранение в грудь было не опасно, пуля в миллиметре прошла от сердца, серьёзно ничего не повредив, если, конечно, не считать поломанных рёбер, но это были пустяки.

Очнулся я первый раз недели через две. Почти четырнадцать дней врачи боролись за мою жизнь, когда мне пришлось практически пребывать на грани смерти. За жизнь моего друга Димыча, который несколько дней метался в бреду, эскулапы тоже сражались очень даже упорно, ведь он провёл в реанимации почти неделю. Военные хирурги вытащили нас с того света, но после этого наши приключения не закончились, ибо начались самые наши удивительные, но теперь уже злоключения.

Первым человеком в своей больничной палате, которого я увидел, придя в себя после операции, был, как это не покажется странным, следователь прокуратуры. Он нам доходчиво и толково объяснил, что против меня и Димки по факту незаконного перехода государственной границы возбуждено уголовное дело. Мы ведь не вникали во все дипломатические нюансы новой власти, но оказалось, что Министерство иностранных дел суверенной республики Турции под давлением США предъявило нашему послу ноту протеста по поводу нарушения границы. Действительно, советские вертолёты нарушили границу и углубились на территорию Турции почти на три километра. Нам ведь было неведомо, что, уходя на задание из одной страны, мы вернёмся назад в совершенно другую.

Короче говоря, оргвыводы последовали незамедлительно: начальника погранотряда, полковника Багдасарова, сняли с должности, многих офицеров-пограничников понизили в звании, а некоторых даже уволили. Был также изгнан из армии и командир вертолётного полка, Герой Советского Союза полковник Сафин, провоевавший в Афганистане долгих четыре года и сделавший более 800 боевых вылетов. Выгнали со службы и моего заместителя подполковника Владислава Стэнлера, которому начальник управления уже после увольнения в отставку отдал приказ выехать на Кавказ и обеспечить моей группе переход через границу. Влад, конечно, мог тогда отказаться, ибо в стране уже к тому времени всё поменялось, но он этого не сделал.

Отряд наш ровно через год расформировали в связи с проведением реформы в армии. Да и вообще всё наше управление основательно сократили, ведь мы не собирались больше ни с кем воевать, а именно такая установка легла в основу новой государственной военной доктрины. Вскоре с политической карты мира пропало и государство под названием СССР.

На пенсию меня отправили весьма неожиданно, так как возраст в 35 лет позволял ещё служить. К тому же я тогда только вернулся из санатория, где полностью восстановил своё здоровье. Военно-врачебная комиссия была пройдена мной очень легко, никаких ограничений. Вот как раз после неё, помню как сейчас, я и был вызван к себе одним большим начальником для доверительной и душевной беседы.

Он пригласил меня за столик, налил коньяку, мы выпили, долго разговаривали о том и сём, а затем он меня вдруг спросил: «А что, полковник, где была бы ваша группа в дни августа?» Я долго не задумывался, а ответил ему чисто по совести: «Мы все без исключения выполнили бы единожды принятую присягу, а присягали мы, товарищ… как вам известно, на верность одной стране! Переприсягать же — это не через яму перепрыгнуть и не перчатки сменить».

— Стало быть, если бы в августе ваш отряд был в Москве, я не сомневаюсь, на чьей стороне выступили бы вы лично, — буравя меня своими бесцветными глазами, чуть разочарованно сказал генерал.

— Вы правильно не сомневаетесь, я не меняю своих убеждений и не изменяю присяге!

Начальник тот, услышав мой совершенно откровенный ответ, недовольно поморщился, и уже к вечеру мне зачитали приказ об увольнении на пенсию.

Я после увольнения некоторое время пребывал в небольшом отчаянии, ибо неожиданно, как говорится, в одночасье, оказался вдруг без любимой работы. Офицеры отряда также почти все уволились. Многие из них первое время бедствовали в прямом смысле слова, но ни один из них, бывших моих подчинённых, как бы тяжело им ни было в те трудные годы реформ, никто не замарал себя сотрудничеством со структурами сомнительной репутации. Почему я так уверенно говорю об этом? Потому как знаю, что ребята из армейской разведки не понаслышке знали, что такое честь офицера.

Времена наступили очень трудные. Реформа была в полном разгаре. Моей военной пенсии еле хватало на оплату квартиры и немного оставалось на еду. Идти подрабатывать охранником я считал для себя неприемлемым, так как для этой «ответственной» работы ещё не подготовился морально. Торговать на рынке и ездить за товаром в Польшу, а тем паче в Турцию, моя личная совесть также ещё не созрела.

— Что за чушь?! Сторожей и вахтёров стали называть охранниками и сотрудниками службы безопасности. Никогда у нас не была такая работа престижной и денежной. Внутри страны должен быть строгий порядок во всём, тогда и всяким там фирмам, что при попустительстве властей обворовывают людей, не придётся потом скрываться от своих «кредиторов» за спинами охранников, — приблизительно так отвечал я на все многочисленные предложения от всяких структур занять должность начальника охраны. Да и жена, с которой мы прожили уже вместе пятнадцать лет, в этих вопросах была со мной солидарна…

* * *

Вот такую ситуацию закрутил почти год назад полковник Климов. Свою часть задачи он тогда выполнил прекрасно. Однако что произошло с ним после того, как мы вернулись из Турции, нам было неизвестно, так как пришлось долго восстанавливать своё здоровье. Его неожиданный приезд сейчас на дачу генерала действительно явился для нас сюрпризом. Однако Иван Фёдорович всегда умел удивлять.

— Клим?! — удивлённо воскликнул Сокольников.

— Какими судьбами? Мы про тебя и думать забыли! Что же ты не подал весточку? Как добрался и всё прочее? — в голосе Димки стали прослушиваться лёгкие саркастические нотки, а это было весьма опасное предзнаменование того, что настроение его может легко испортиться. Мой друг был человеком очень импульсивным, эмоциональным, а потому очень резким в своих суждениях и словах. Сокольников никогда и никому не стеснялся говорить, что белое — это белое, а чёрное белым или даже серым быть никогда, даже чуть-чуть не может. Я уже понял, какой будет следующая фраза моего друга, а поэтому постарался опередить Сокольникова. Сделав шаг навстречу гостю, я первым протянул ему руку. Крепкое рукопожатие перешло в дружеское объятие. Климов осторожно похлопал меня по спине и спросил: «Ну, Батя, как здоровье?»

— Здоровье отличное! Тьфу, тьфу, тьфу! — я трижды сплюнул через левое плечо, взглянув при этом на Сокольникова. — Ну а ты как, Володя?

Димка поприветствовал полковника немного прохладно. Я чувствовал, какие вопросы сейчас вертелись на языке моего друга. Мне было понятно, что Димка обязательно задаст их Климову, но я хотел, чтобы это было сделано чуть позже. В воздухе повисла тревога, но жена генерала Корабелова вовремя пришла на помощь. Будучи мудрой женщиной, она тут же уловила лёгкую напряжённость и необъяснимую враждебность Димки по отношению к прибывшему гостю, а потому быстро пригласила всех к столу. Алла Викторовна, так звали супругу генерала, самолично разлила по рюмкам холодную из запотевшей после холодильника бутылки водку и предложила выпить за встречу. Сорокаградусный русский национальный напиток сделал своё основное дело. Напряжение, возникшее первоначально, как-то само по себе исчезло, словно его и не было.

Мы не особенно долго сидели за столом, но вкусить прекрасных суточных щей из кислой капусты, свежих малосольных огурчиков, вкуснейшего салата из мясистых, крымских помидоров и сладкого ялтинского лука, жареных карасей всё-таки успели. Разговоры были самые общие: о жизни, о детях, внуках и конечно же с переходом к политике. Потом жена генерала ушла, прекрасно понимая, что её супруг собрал нас всех вместе для какого-то важного разговора. Корабелов посмотрел ей вслед, довольно улыбнулся и сказал:

— Ну что, ребятушки? Опять встретились?

После этих слов Иван Фёдорович решительно отставил в сторону вторую початую бутылку водки. Я сразу понял, что предстоит какой-то весьма серьёзный разговор и его инициатором является Климов.

Димка в это момент тихо покашлял. Он всё-таки не отказался от своего намерения о чём-то потолковать с нашим гостем. Сокольников только хотел уже было открыть рот, чтобы задать Климову давно вертевшиеся на языке вопросы, но бывший начальник управления не дал ему это сделать.

— Слушай, Дед, — назвал он его по прозвищу, — чтобы снять все твои вопросы, вначале послушай меня! — генерал говорил таким тоном, что Димка не осмелился перебивать. — Уголовное дело, которое возбудили против вас, именно благодаря стараниям Климова забрали из генпрокуратуры и передали военным. Ну а там нашлись честные ребята, которые его закрыли. Это — во-первых. Во-вторых, Клим сейчас генерал. Ну и, в-третьих, у него к вам есть дело.

— Генерал, значит… — многозначительно сказал Димка и замолчал. Однако пауза долгой не была. — Служишь новому режиму? Молодец! Звание, вон, получил! Так какого же хрена мы там погибали? Алёшка детей своих сиротами оставил? Генерал, значит? Ты передал хотя бы руководству страны ту отраву, из-за которой мы жизни свои положили и здоровье?

— Докладывать было некому, — спокойно ответил Климов. — Разбежалось тогда, в августе девяносто первого, всё моё руководство.

— Ладно, Дед, ты горячку-то не пори! Сам знаешь, как всё тогда было. Страну развалили. Вас еле-еле из-под расстрельной статьи вытащили. А Климов не режиму служит, а стране и народу нашему. Если такие, как он, честные люди будут уходить из органов государственной безопасности, тогда всё по ветру пойдёт, в распыл да в разнос то бишь, и страна в том числе. Короче, Димыч, прекрати! Человек вновь приехал, чтобы у вас помощи попросить или посоветоваться, а ты с претензиями, как сварливая старуха, ей-богу!

Видимо, генеральская речь произвела на моего друга впечатление. Нужно сказать, что Димка умел слушать неприятную для себя критику, анализировать, правильно её воспринимать и, главное, не обижаться. Вот и сейчас, посидев немного и подумав, он тихо сказал:

— Извини, брат! Был не прав, погорячился!

Генерал Климов понимающе улыбнулся и крепко пожал протянутую Сокольниковым руку. Иван Фёдорович также обрадовался, что при его участии опасный инцидент был задавлен в зародыше, не успев перерасти в крупный скандал.

— Что за дело? — вступил теперь в разговор я, почувствовав, что пришла моя очередь взять инициативу в свои руки.

— Я не хочу сейчас вдаваться в детали. Если станет интересно, то, естественно, сразу же все необходимые документы и материалы вам будут представлены. Итак… — начал Климов, — после августовских событий девяносто первого года Первое главное управление КГБ демократы здорово прошерстили. Не все сотрудники разведки приняли новую власть, за что и были изгнаны со службы…

— Знакомая история… — вставил Димка.

— Но у ребят из главка остались во многих странах очень хорошие позиции. Это было как бы вступление, а теперь перехожу к сути дела. До девяностых годов у нас были прекрасные отношения с Сомали. Советские военные специалисты создали там практически с нуля новую армию…

— Клим, давай по существу! — тут уже не удержался я.

— Да, да, — поддержал меня Корабелов, — наши ребята были в Сомали. Они там помогали готовить части спецназа и сами проходили тренировки в условиях пустынной местности.

— Прежде чем говорить о деле, вот, прочтите эти документы, — сказал Климов и протянул мне тонкую папочку красного цвета.

— Интересно, — ответил я, развязывая тесёмки.

Внутри папки лежали два обычных листа, отпечатанных на принтере. В правом верхнем углу стояла надпись «для служебного пользования». Ниже шёл текст следующего содержания:

«Сов. секретно

Исх. 344/43

ИНФОРМАЦИОННО-АНАЛИТИЧЕСКОЕ

УПРАВЛЕНИЕ ПГУ КГБ СССР

В ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ЦК КПСС

ИНФОРМАЦИОННАЯ ЗАПИСКА

Ядерная программа Израиля была начата ещё в 50-х годах прошлого столетия по специальному распоряжению премьер-министра страны Бен-Гуриона. С этой целью в 1952 году под контролем министерства обороны была создана Комиссия по ядерной энергии.

В 1956 году Израиль заключил секретное соглашение с Францией о постройке плутониевого ядерного реактора. Один из ведущих французских специалистов в этой области Френсис Перрин подтвердил в 1986 году, что в течение двух лет в конце 50-х годов Франция и Израиль производили совместные работы по проектированию атомной бомбы. Реактор для получения оружейного плутония начали возводить в отдалённом уголке пустыни Негаев, около населённого пункта Димона. Этот крупномасштабный проект включал в себя сам ядерный реактор и ряд надземных и подземных сооружений, расположенных на участке местности площадью в 28 кв. км. Строительство данного объекта осуществляли 1550 израильских и французских рабочих. По разработанному проекту одна из французских компаний построила для израильтян завод по выделению плутония. По сведениям Федерации американских учёных, для тайной доставки в Израиль из Норвегии тяжёлой воды — ключевого компонента плутониевого реактора, были задействованы все самолёты военно-транспортной авиации ВВС Франции.

В 1958 году строительство израильского комплекса ядерных исследований зафиксировали американские разведывательные самолёты У-2. Однако в 1962 году президент Кеннеди получил от Бен-Гуриона заверения, что строящийся реактор будет использован только для производства электроэнергии. Хотя в Димоне к этому времени уже работало предприятие по производству оружейного плутония, но президент США удовлетворился словами премьер-министра Израиля. В мае того же года атомный объект посетила группа американских специалистов, но комиссия ничего не обнаружила, что можно было бы инкриминировать, как производство запрещённого оружия.

К началу 1967 года, как раз накануне Шестидневной войны с арабскими государствами, в Израиле уже были собраны два ядерных устройства. А с 1970 года по информации французского специалиста Перрина Тель-Авив уже стал производить сборку от трёх до пяти ядерных зарядов в год.

Карл Деккет, служивший в конце 60-х годов заместителем директора ЦРУ по науке и технологии, сделал вывод, что в Израиле имеется тщательно разработанная программа по производству оружия массового поражения. На эту мысль его подтолкнули длительные беседы с профессором Эдвардом Теллером, создателем американской водородной бомбы, который несколько раз посещал Тель-Авив и открыто поддерживал его ядерную программу. Свой доклад Карл Деккет представил директору ЦРУ Ричарду Хелмсу, но не получил никакого ответа от вышестоящего начальника. А в 1969 году президент Ричард Никсон вообще отдал распоряжение своей администрации прекратить американские инспекции на израильские ядерные объекты.

В течение нескольких последних лет в мировых средствах массовой информации периодически возникали скандалы, в которых Израиль обвиняли в секретных закупках и хищении ядерных материалов в США, Великобритании, Франции, ФРГ и других странах, а также попытках приобретения технологий двойного назначения. Так, например, в 1986 году в Соединённых Штатах на одном из секретных заводов в штате Пенсильвания было обнаружено исчезновение более 100 кг обогащённого урана. После самого тщательного расследования стало вполне очевидно, что в деле похищения ядерного материала замешаны спецслужбы Израиля. А некоторое время спустя Тель-Авив под давлением мировой общественности даже был вынужден признать факт закупки и незаконного вывоза из США критронов [2]Критрон — устройство двойного применения, как гражданского, так и военного; используется в копировальной технике, и применялось в системе детонации первых американских ядерных бомб.
.

По сведениям наших источников на сегодняшний день Израиль обладает 150–200 ядерными боеприпасами. Тель-Авив имеет пятый или шестой ядерный арсенал в мире, занимая место после России (более 8000 единиц), США (более 7000), Китая (более 400), Франции (около 350), Англии (185) и оставив далеко позади себя такие страны, как Индия и Пакистан.

В сентябре 1979 года американские разведывательные спутники в районе Индийского океана недалеко от побережья Южной Африки обнаружили признаки атмосферного испытания ядерного оружия. Однако администрация Белого дома не стала предавать огласке полученные сведения. Но через некоторое время из-за утечки информации во влиятельной газете “Вашингтон пост” была напечатана статья о проведении Израилем в зоне Индийского океана испытаний трёх ядерных устройств, предназначенных для оснащения артиллерийских снарядов. В газетной статье, в частности, говорилось: “…это был 42-й случай, когда разведывательный спутник зафиксировал подобный сигнал, причём в 41 предыдущем эпизоде также были выявлены атмосферные ядерные испытания…”

Нельзя не учитывать стойкое желание Тель-Авива уклониться от присоединения к Договору о нераспространении ядерного оружия, хотя Израиль и является членом международной организации МАГАТЭ, но инспекторы данной организации к инспектированию израильских ядерных объектов не допускаются. Так же руководство страны подписало Конвенцию о физической защите ядерных материалов, но, однако, не ратифицировало этот важный документ».

Кроме этих двух листов в папке находились копии нескольких статей из различных зарубежных газет, но более всего из арабских. Во всех статьях говорилось об успешной работе таможенной службы и органов государственной безопасности, которые смогли предотвратить контрабандную доставку большого контейнера с урановой рудой. Далее шли названия портов, где был арестован груз, описывались заслуги работников таможни и полиции, но не указывалось главное, куда направлялись контейнеры. Хотя по расположению городов, в которых груз был задержан, конечный адрес хорошо угадывался.

Я внимательно прочитал документ и передал его Сокольникову. Пока Дмитрий знакомился с информацией, мы все сохраняли молчание. Наконец он закончил читать.

— Конечно, любую другую страну американцы за такие исследования поставили бы на уши. Наверняка пригрозили бы санкциями ООН, напустили бы всяких страшилок, короче, постарались бы напакостить, — подвёл Сокольников итог прочитанному документу. — Однако я что-то не понимаю, при чём здесь Сомали? — задал он, немного подумав, вполне резонный вопрос.

— В этом-то всё и дело, — тут же ответил Климов. — Нашими геологами на территории Сомали были обнаружены весьма большие запасы урановой руды. Статьи все эти были написаны, когда у власти находился генерал Барре, сейчас его нет. А район, где расположены разведанные залежи, теперь контролирует самый влиятельный полевой командир, генерал Айдид. Советниками по безопасности у него работает один наш бывший сотрудник. Человек он очень опытный. Так вот он сообщил, что американцы сейчас прилагают все усилия, чтобы убрать Айдида. Наш сотрудник провел там одну весьма удачную операцию — организовали «подставу». Человек из ближайшего круга генерала сделал предложение американцам выдать им Айдида. Вначале цель данного мероприятия была довольно обычной — внедрить своего человека к американцам для получения информации. На большой успех особенно не надеялись. Думали, что если наш человек попадёт хотя бы на военную базу, то и это очень хорошо. Но парни из ЦРУ сильно заинтересовались им. Специалисты из Лэнгли очень плотно поработали с нашим человеком и согласились выдать запрошенную им сумму за выдачу генерала, а это… только не упадите, — вполне серьёзно предупредил нас Климов, — это более сорока миллионов долларов.

— Сколько, сколько, сколько? — скороговоркой переспросил Димка.

— Более сорока миллионов, причём половину они готовы выплатить золотыми слитками, — повторил Климов ещё раз ошеломившие нас цифры.

— Ну а от нас-то ты чего хочешь? — поставил, как всегда, прямой вопрос Сокольников.

— Помогите реализовать полученные результаты! — высказал довольно неожиданную для нас просьбу Климов.

— А как ты, Володя, себе это представляешь? Что мы должны сделать? — спросил я генерала госбезопасности. — Почему ты своих ребят к этому делу не привлечёшь? Ты — генерал сейчас, у тебя имеются оперативные возможности и необходимы средства. А мы с Димкой — всего лишь обычные пенсионеры Министерства обороны. И ты прекрасно понимаешь, каким нынче потенциалом обладает пенсионер в нашей стране? Никаким! Вернее одним — желанием постараться не умереть с голоду! Сложно? Но зато правдиво!

— Всё правильно, Александр! Только одно не учёл, я лицо официальное, и никто не позволит мне действовать против американцев. Друзья мы сейчас с ними! Друзья! К тому же там, у Айдида в Сомали, такой же, как и вы, молодой пенсионер работает, но он хороший оперативник, а для реализации задуманного нужны спецназовцы. Свои подразделения я притянуть не могу, да и нет их сейчас.

— Да если бы и были, я и не пошёл бы сейчас никуда с ними, с этими твоими ребятами из спецназа! — вдруг заявил Димка.

— Это почему? — удивился генерал Климов.

— А потому, что они не офицеры. Они до 1991 года, до августа, были солдатами, а потом превратились в предателей и перевёртышей! Присягу нарушили! Ведь подписывались под словами «я, гражданин Советского Союза, вступая в ряды Вооружённых сил, принимаю присягу и торжественно клянусь…» и так далее. А кому они в верности клялись, позволь спросить? Вот именно! Кому клялись, того и предали! Не бросились защищать страну, народ. Трусы они! Не пошёл я бы сними никуда!

— А я с тобой не спорю, Дима! — ответил Климов. — Вот это ещё одна причина того, что за помощью обращаюсь именно к вам.

Лично я был в полном недоумении от этой просьбы. Мой взгляд невольно остановился на Иване Фёдоровиче. Но по его глазам я понял, что он не удивлён.

«Значит, Климов уже имел с ним беседу? — возник моей голове вопрос, ответ на который был очевиден. — Корабелов наверняка имеет какие-то планы!»

Димка Сокольников неожиданно усмехнулся, довольно громко хмыкнув при этом. Такое его поведение было мне очень хорошо знакомо. Я тут же понял, что ему в голову пришла какая-то весьма оригинальная мысль, и он готов поделиться ею с окружающими. Я не ошибся в своих предположениях, да и кому, как не мне, было знать Димку Сокольникова.

— Реализовать это дело можно одним способом: забрать у ЦРУ деньги, которые они выделили на сие мерзкое мероприятие, — сделал неожиданное предложение Сокольников.

— Ну, так вы согласны? — спросил Климов, как бы не услышав Димкиного предложения. — Без людей вашей профессии наш сотрудник там ничего не сможет сделать. Он, кстати, и запросил у меня оказать ему содействие специалистами из спецназа. Если вы берётесь, то, естественно, придётся вылететь в Сомали. Билеты, документы и прочие необходимые в таких случаях атрибуты будут вам представлены. Деньги за работу вам заплатят очень большие. Только аванс равен ста тысячам долларов.

— Вот тебе и на! Так хорошо всё начиналось, а здесь, оказывается, Саня, нас в наёмники вербуют. Не ожидал, товарищи генералы! — удивлённо заговорил Димка.

— Не будь дураком, Дед! Идея — это замечательно! — разозлился Корабелов, а потому и назвал Димку по прозвищу, которое тот получил ещё в отряде ГРУ. — Наёмники за деньги воюют на любой стороне. А вам за работу заплатят, как советникам и специалистам! Считай, что едешь в командировку и это командировочные! А то — наёмники! Бесплатно же туда ехать несерьёзно. Ведь вам голову в петлю совать придётся, да и семья должна как-то жить, пока вы будете находиться в отъезде. Сумму эту определил сам генерал Айдид и через своих советников довёл до нашего сведения. У меня с ним есть связь.

— Ну что, — недолго думая, ответил Димка, — можно, конечно, попробовать!

И после этих слов я вдруг увидел, как заблестели глаза моего друга. Это было и неудивительно, ведь Сокольников вновь попадал в свою стихию, в ту обстановку постоянного напряжения, дикого выброса адреналина, о чём постоянно вспоминал, думал и мечтал. Говорят, что люди, жившие непрерывно в экстремальном состоянии становятся похожими на наркоманов, ибо не могут обходиться без привычного образа жизни. Не знаю, может быть, так оно и есть, но, честно скажу, настроение у меня после того разговора с Климовым сразу улучшилось. Петь хотелось. Я вдруг обрадовался, что мне не придётся идти первого сентября в школу, ходить между партами и проверять тетрадки с домашними заданиями, заниматься с учениками, повторять с ним одни и те же правила грамматики по несколько раз за вечер.

— В финансовых средствах никакого лимита и отчёта! — проговорил Климов.

— А что дома сказать? Как залегендировать свой отъезд? Ведь не на месяц же придётся уезжать? — вновь поставил сложный вопрос Сокольников. — А друзья, знакомые, сослуживцы? Что говорить? Куда едем? Кем?

— Вот это, пожалуй, самое сложное, — ответил я.

— Это не ваша забота! Подумаем. Я подумаю над этим вопросом. Уверен, что приемлемое решение будет найдено. В принципе оно уже у меня есть, но надо ещё кое-что утрясти. Ну, всё ребята! Рад был с вами увидеться. Мне пора! — сказал Климов. Он пожал нам руки и быстрым шагом направился к калитке, где его ждала чёрная «Волга», на которой пару часов назад генерал приехал в дачный посёлок «Звёздочка», где проживал бывший начальник ГРУ.

Декабрь 1992 года. Могадишо.

В штабе генерала Мохаммада Фараха Айдида

Генерал Климов обещание своё выполнил. Он всё устроил, как нельзя лучше. Для всех своих родных и близких я, как специалист по безопасности, был принят на работу в Международную общественную организацию по оказанию гуманитарной помощи. Мне там положили довольно высокий оклад, выплатив сразу же солидный аванс. Одно было неудобство для семьи — это мои долгие командировки в страны Азии и Африки. Сокольникову также придумали неплохую легенду. Он в качестве начальника охраны должен был выехать на полгода во Вьетнам, где начинало работу одно совместное предприятие. И ему так же, как и мне, выплатили очень крупный аванс. Первым по нашей легенде в командировку убыл Сокольников, а спустя два дня уехал я.

До столицы Сомали мы добирались обходным путём, поэтому и затратили на путешествие почти целую неделю, но всё закончилось для нас без особых приключений. Вначале из Москвы на самолёте «Аэрофлота» с документами на вымышленные имена и с туристической визой в паспорте я и Димка долетели до Каира, где и встретились в одной из гостиниц. В столице Египта мы вместе пробыли пару дней, немного отдохнули и затем, взяв напрокат автомобиль, переехали в Сирию. В Дамаск я и Сокольников приехали около полудня. В гостинице «Аль-Карун» нам заранее были зарезервированы номера. Но отдыхать нам долго не пришлось. Через два часа после нашего прибытия мне позвонили от портье и сказали, что на моё имя пришёл пакет. Я быстро спустился вниз. Молодой араб, сидевший в вестибюле, направился мне навстречу с большим конвертом в руках.

— Вы прибыли из Каира? — спросил он.

— Да! — коротко ответил я.

— Наверное, устали? На автобусе путешествовать очень утомительно.

— Нет, я приехал на машине.

— Это ваш красный «фольксваген» стоит у гостиницы?

— Нет! У меня белый «ауди».

После всех этих ничего не значивших для обычного прохожего фраз молодой араб отдал мне пакет. Я дал парню пять долларов и вернулся в свой номер.

Через минуту ко мне вошёл Сокольников. Он подсел ко мне за стол, и мы вскрыли конверт. В нём находились пара новых польских и венгерских паспортов со всеми необходимыми визами и прочими отметками. Заплатив за номер на два дня вперёд, мы тем же вечером на обычном туристическом автобусе пересекли границу Сирии и прибыли в Амман, столицу Иордании. Уже оттуда я и Сокольников направились в аэропорт, взяли билеты и на самолёте ночным рейсом убыли в Аден. Теперь, находясь на территории Йемена, от Сомали нас отделял только Аденский залив. В порту мы наняли небольшой прогулочный катер и отправились в море порыбачить. Удалившись от берега на несколько миль, владелец судна по нашей просьбе бросил якорь. Естественно, что раскидывать рыболовные снасти мы не собирались. Через полчаса ожидания к катеру подошло морское военное судно, на которое мы благополучно перебрались. Владелец катера получил от нас дополнительную плату и, не задав ни одного лишнего вопроса, довольный отправился домой. Он привык, что его часто нанимали именно для работы, выходящей за рамки закона. Мы, скорее всего, были для него обычными контрабандистами или наркокурьерами.

В сомалийский порт Берберу мы прибыли на следующие сутки. Судно причалило к пирсу, около которого не было ни одной лодки. Когда по трапу мы сошли на берег, то увидели, что там нас ожидали три машины и многочисленная охрана. В городе, правда, находился небольшой контингент миротворческих сил ООН, но ему было не по силам навести порядок, поэтому даже днём на городских улицах раздавалась частая стрельба. Без какого-либо таможенного досмотра и пограничного контроля мы покинули причал. Чёрные крепкие парни в чёрной униформе, в надетых на глаза солнцезащитных очках и вооружённые автоматами, взяв нас в плотное кольцо, быстро провели в стоявший неподалёку джип. С нами никто из их них не сел, все они быстро загрузились в стоявшие по соседству машины.

В нашем джипе кроме водителя находился ещё один человек, белый. Он сидел на переднем сиденье. Я сразу подумал, что это наш коллега, и не ошибся в своём предположении. Мужчина лет сорока пяти, как только мы сели, обернулся и по-русски сказал:

— Добро пожаловать! Как добрались?

— Нормально! Без задержек и накладок, — ответил за двоих Сокольников.

— Меня зовут Джахонгир, — представился наш коллега, — как понимаете, это псевдоним. Настоящее моё имя неизвестно даже генералу Айдиду. Да ему это и не важно, для генерала главное — профессионализм. Вот для вас ещё документы. — Джахонгир протянул нам синенькие книжечки. Это были удостоверения сотрудников организации ООН по гуманитарной помощи, выписанные одно на имя Себастьяна Сократеса, а другое — на Слободана Любечича.

— Оперативно работаете! — похвалил коллегу Сокольников.

— Стараемся! — улыбнувшись, ответил тот. — В Могадишо вам ещё документы справим! Будете у нас журналистами.

— Документы чистые? — поинтересовался Димка.

— Обижаешь, начальник! — в унисон Сокольникову сказал наш коллега по разведке. — Шифровка на вас пришла. Центр сообщил, что к нам едут суперпрофессионалы-диверсанты. Ваша помощь, ребята, нам сейчас очень нужна. Но об этом после, как доедем до Могадишо. Генерал Айдид сам желает поговорить с вами о предстоящей операции. Конечно, она отдаёт немного авантюризмом, но замысел не плох. Вот только исполнителей нет.

— Посмотрим, посмотрим! — неторопливо ответил Димка.

— Ну а как там, дома? Два года уже не был, — спросил нас Джахонгир.

— Хреново дома! Всё разваливается. Ваша служба, наша, да и вообще всё, всё, всё! Говорить даже противно. Деньги обесценились! Жить не на что! Люди в полном шоке пребывают… А президент пообещал под поезд лечь, руки себе отрубить, если жизнь народа ухудшится. Короче, полная параша дерьма! Страна дышит предательством! — как-то зло и резко обрисовал Сокольников. Советник генерала понял, что это у Димки больная тема, а потому не стал продолжать разговор. После небольшой паузы он спросил:

— Как вас, ребята, называть?

— Савл! — одним словом ответил я. Димка взглянул на меня с удивлением.

— Ну, если ты себе выбрал такое имя, то мне следует взять псевдоним «Симон». По крайней мере это логично, — рассудил Сокольников.

— Хорошо! — кивнул наш спутник. — Как скажете. Центр охарактеризовал вас как опытных специалистов. Если не секрет, кратко изложить можете, где пришлось побывать?

Димка усмехнулся. По первым словам нашего коллеги он понял, что тот не имеет и не имел никогда никакого отношения к спецназу, ибо говорил как обычный штатский человек. Ну, откуда ему было знать, что спецназовцы не могут где-то «побывать, так как они только «работают».

— Что разрешено, то расскажу, — начал я после небольшой паузы. — Мы работали против «рейнджеров», «зелёных беретов», пришлось как-то и с «Дельта Форс» столкнуться. Правда, с «морскими котиками» не встречались. Не пришлось как-то на океанских просторах работать.

— Ну и как? — до того сидевший к нам в полуоборота полностью обернулся в нашу сторону Джахонгир.

— Ну что сказать? — вступил в разговор Сокольников. — Экипированы они здорово, грамотно упакованы. На 100 тысяч долларов барахла в год на каждого. Тактически подготовлены хорошо, теоретически — неплохо. Физически крепкие ребята. Но, как говорилось у нас в отряде, у «Дельта Форса» много форса, то бишь амбиций выше головы. Да вот только один недостаток у них имеется: трудностей они не любят, воевать хотят с комфортом и чтобы обязательно не убили, а если бы вдруг ранили, то как бы понарошку, легко. Страховка опять же у них огромная, льготы там всякие, нам такие даже не снились. К тому же они сами себе так сильно нравятся, что не могут даже представить, как это по ним могут стрелять да ещё попадать! Там считают, что так ведь в жизни не бывает. Короче, слабоваты они против нашего солдата, даже самого обычного солдата-срочника второго года службы, я уже не говорю про десантников и морпехов. В Анголе вместе с кубинскими товарищами вылавливали наёмников. Ну а дальше было всё по списку: Ливан, Эфиопия, Голанские высоты… Помню, израильтянам как-то хорошо дали прикурить, ну и после — Афганистан. Такой послужной список генерала Айдида устроит?

— Думаю, да! — коротко ответил советник генерала.

Поездка до Могадишо заняла у нас почти двое суток. Она была скучной и утомительной. Ничего необычного в дороге не произошло, ведь это район контролировался частями повстанческой армии генерала Айдида. Машины мчались по довольно неплохому шоссе. За окном тянулся однообразный пейзаж пустынной местности. Я полулёжа сидел на заднем сиденье и в полудрёме вспоминал свою первую поездку в Могадишо…

* * *

В столице Сомали мне как-то пришлось побывать. Это случилось в 1983 году. В составе группы офицеров армейской разведки я приезжал в Могадишо для проведения краткосрочных курсов подготовки сомалийского спецназа. За три месяца, что мы там провели, занятия проводились каждый день по восемь — двенадцать часов. Поэтому город мне удалось увидеть только два раза, первый — когда самолёт делал посадку и второй — когда мы улетали домой. С высоты птичьего полёта Могадишо смотрелся очень живописно. Древний белокаменный город, протянувшийся вдоль Индийского океана на несколько километров, изобиловал старинными мечетями, шикарными виллами, оставшимися от колонизаторов, дворцами, арками. Но по мере удаления от центра столицы начинали появляться бедные строения, а на самих окраинах города и вовсе были видны одни только нищие лачуги и бедные хибары. Правда, пару раз нас специально провезли через столицу, когда мы возвращались с занятий. Было это ранним утром, когда пение муэдзина зазывало благочестивых мусульман на утреннюю молитву. Жизнь в столице Сомали нам показалось размеренной и спокойной, очень отличающейся от московской, стремительной и бегущей.

* * *

Нынешний вид Могадишо меня удивил и даже немного расстроил. Не было уже видно шика белокаменных строений и дворцов, они пропали, как, впрочем, пропали здания и виллы в центре города, превратившись в ободранные полуразрушенные строения. Война не пощадила никого и ничего.

Штаб генерала Айдида располагался в северных окрестностях Могадишо. Это была небольшая вилла, которая находилась недалеко от моря. Из сада, окружавшего дом, вела асфальтированная дорожка на причал, где у пирса покачивался на волнах большой катер с мощным двигателем и приличным вооружением: 23-миллиметровая спаренная зенитная пушка и три пулемёта, один из которых был крупнокалиберный.

Генерал Айдид принял меня и Димку в своём кабинете. Он встретил нас очень радушно. Каждого обнял, словно мы были знакомы с ним тысячу лет, но таков уж был мусульманский обычай, и в принципе он мне нравился.

— Как добрались до Могадишо? — после всех традиционных мусульманских приветствий спросил генерал. В это момент в комнату вошла девушка и внесла на подносе всё необходимое для чая и длинного разговора: печенье, конфеты, сигареты и минеральную воду. Поставив перед нами на столе чашки и сладости, она покинула кабинет. На потолке беззвучно работали лопасти большого вентилятора, создавая лёгкую прохладу.

— Итак, товарищи, начнём? — предложил Мохаммад Айдид. — Или вы хотите есть? Я распоряжусь, чтобы накрыли в столовой!

— Спасибо, товарищ генерал! Мы плотно позавтракали! Думаю, на несколько часов работы нас хватит! — ответил я. Генерал, видимо, обладал чувством юмора, поэтому он одобряюще улыбнулся.

— Хорошо! Прошу, товарищ Джахонгир! Начинайте! — Айдид дал слово своему советнику по безопасности. Наш коллега чуть помолчал и начал докладывать.

— Я думаю, в Москве вас немного ввели в суть дела, потому как без понимания того, куда и для чего вам предстоит ехать, вы бы здесь не находились. Итак, почти полтора года назад мы организовали американцам «подставу». В принципе нами, когда я ещё являлся офицером внешней контрразведки ПГУ, разрабатывалась такая операция в бытность СССР, но в силу известных вам обстоятельств её пришлось отложить. Однако спустя некоторое время такая необходимость возникла снова. Когда же Вашингтон начал готовить ввод в Сомали под эгидой ООН своих войск, мы вновь решили вернуться к этому замыслу. Наработки все остались, и мы решили рискнуть. Всё прошло удачно. Первоначально служба безопасности генерала была заинтересована только в том, чтобы получать сведения относительно планов военного командования Объединённой группировки. Но нашего человека перехватили люди из ЦРУ. Такого успеха мы просто не ожидали. Американцы заглотили нашу приманку. Они долго проверяли человека, используя все свои возможности, и согласились на его предложение выплатить деньги за услугу сдать им генерала Айдида. Вот именно на этой стадии операции у нас и возникли трудности. Как теперь реализовать наш успех? Генерал предложил взять деньги, даже не взять, а отобрать их у американцев.

— Позвольте мне спросить генерала? — вступил в разговор Сокольников. — Почему вдруг ЦРУ так быстро согласилось дать требуемую сумму, ведь сорок миллионов — очень большие деньги? Не думаете, что они сами ведут против вас игру? Что если они перевербовали вашего человека? Такое может быть?

— В принципе, конечно, может, но исключено! — твёрдо ответил Айдид.

— Почему?

— Он предан мне, и этим сказано всё. К тому же он поклялся на Коране! А потом это мой племянник!

— Но он же может погибнуть? — вновь задал, может быть, не вполне корректный вопрос Димка.

— Он солдат! — тихо ответил генерал. — Я тоже когда-нибудь погибну.

— Согласен, — кивнул Сокольников.

«А что тут возразить?» — подумал я.

Наш коллега тем временем дождался окончания диалога между Сокольниковым и генералом Айдидом и после этого решил продолжить свой доклад.

— По нашему замыслу деньги они должны привезти сюда. Это требование людей, которые будут сдавать генерала, то есть деньги на «товар». Американцы согласились на наши условия и готовы передать доллары и золото, но только после того, как генерал Айдид, — Джахонгир улыбнулся при этом генералу, — будет находиться в их руках.

— Зачем они согласились на это? Ведь проще провести войсковую операцию, например, и, простите, генерал, но убить вас или пленить, чем платить такие большие деньги? Мой вопрос не должен казаться вам циничным или нетактичным, но спросить об этом необходимо. Мы должны понять логику действия американцев, даже ход их рассуждений, иначе не добьёмся нужного нам результата! — теперь уже в разговор вступил я. Мои вопросы, скорее всего, адресовались генералу, нежели его советнику.

— С декабря прошлого года они сделали более десяти попыток меня убить, но потерпели неудачу, — ответил генерал. — Но я тоже не сидел сложа руки, и теперь командующий группировкой, генерал Балчер, сам ищет со мной встречу, чтобы начать переговоры о заключении перемирия. Мои отряды не дают американцам спокойно жить на нашей земле. В принципе я согласен заключить с ним договор о временном прекращении огня. Пусть американские солдаты везут в наши деревни гуманитарную помощь: хлеб, зерно, масло и другое продовольствие и медикаменты. Сомалийцы голодают, умирают наши дети, и вина за это, я считаю, лежит на плечах американцев. Это президент Рейган приказал развязать войну в Сомали. Вы же, наверняка, товарищ Савл, знаете, для чего он это сделал, чтобы вывести нашу страну из-под влияния СССР. Мы ведь ещё десять лет назад были очень большими друзьями.

— Я что-то не понимаю, генерал, — вступил в разговор Сокольников, — если прекращение огня заключается скорее в интересах американцев, тогда зачем им вас ликвидировать, да ещё за такие большие деньги?

Мохаммад Айдид усмехнулся:

— Ваши геологи нашли здесь залежи урана. Руда очень богатая. При президенте Саиде Барре её бесконтрольно и контрабандно вывозили. И не без помощи высоких покровителей в США. Вы спросите: куда вывозили? Я не могу точно ответить, но предположительно в две, а может, три страны — это Израиль, ЮАР и Пакистан. После падения режима Барре рудники находятся под контролем моих отрядов. Туда сейчас никто не может даже носа сунуть. Я перекрыл пути вывоза урана. Вот вам и причина!

— С этого и надо было начинать! ЦРУ любит работать в тех местах, где пахнет большими деньгами. Ребята там не очень принципиальные. Помните скандалы с продажей оружия в Иран, поставка наркотиков в обмен на оружие, финансирование контрас в Никарагуа? — для меня уже было вполне очевидно, что ЦРУ глубоко заглотило «наживку», подготовленную нашим коллегой-разведчиком. Теперь они никогда не откажутся от своей идеи за деньги убрать генерала. И никакой демократией и прочей подобной чепухой здесь и не пахло. Одни только разговоры о свободе и правах. А по сути — всё дело было только в уране, то бишь самые обычные меркантильные и шкурнические интересы. Выгода и прибыль, и других здесь нет. Вот тебе и весь закон свободного рынка.

— Ладно! Американцев надо наказывать! Слишком они распоясались! — твёрдо заявил Сокольников.

— Генерал, но вы понимаете, что эта забава не из дешёвых? — сказал я, спокойно глядя в глаза Айдиду.

— Если вы о гонораре, то…

— Нет, речь сейчас о другом! Хотя и материальная сторона дела также важна. Но о ней после, а сейчас конкретно об операции. Ведь для проведения подобной боевой специальной операции потребуется оружие, финансы, оборудование и прочие средства. Это всё у вас имеется?

— Товарищи, если дело только в этом, то можете не беспокоиться. Любое снаряжение, оружие и оборудование, которое будет необходимо, я прикажу доставить в ваше распоряжение. Никакого лимита и ограничений!

— Хорошо, — удовлетворившись ответом генерала, кивнул я в знак согласия.

— Но ещё одно! — добавил в конце разговора Сокольников, до того сидевший молча и внимательно слушавший наши разговоры. — Все наши просьбы вашим окружением и подчинёнными должны воспринимать как ваш личный приказ. На всё время нашего пребывания здесь прошу также и вас выполнять наши рекомендации относительно безопасности и передвижения. Вы согласны, генерал?

Мохаммад Айдид улыбнулся, он хорошо знал русских, а потому ответил по-русски: «Как это говорится у вас? Замётано! Ваши распоряжения моим людям будут восприниматься ими как мои!»

Могадишо. Февраль 1993 года

На следующий день, хорошенько отдохнув и наконец выспавшись после длительного переезда, я и Димка спустились со второго этажа, где нам были предоставлены две комнаты, в столовую. Там нас уже ожидал Джахонгир.

— Доброе утро! Как отдохнули? — поприветствовал он нас.

— Спасибо, коллега, нормально! — ответил Сокольников.

Мы сели за стол. Завтрак времени много не занял, да и не привыкли мы рассиживаться за едой. Быстро съев яичницу с жареной колбасой, пару бутербродов и запив всё это большой чашкой кофе, мы отправились в кабинет генерала Айдида.

— Он распорядился, чтобы мы работали у него, — сказал Джахонгир. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, мы неожиданно столкнулись с высоким, довольно приятной наружности, негром. Он вежливо поздоровался с нами и даже посторонился, когда мы проходили мимо него. Я обратил внимание на то, что наш странный незнакомец очень внимательно смотрит на нас, будто старается запомнить. Его пронзительный и долгий взгляд ощущался мной даже после того, как мы зашли в кабинет и закрыли за собой дверь.

— Джахонгир, что это был за человек? — спросил я.

— Начальник службы безопасности генерала, полковник Азиз Халил, — ответил тот. — Генерал привык доверять родственникам. А полковник Халил как раз и приходится ему то ли двоюродным племянником, то ли четвероюродным братом. Я точно не знаю. А что, не понравился вам Халил?

— Да как-то очень уж внимательно он смотрел на нас, словно лица хотел запомнить. Хотя, может, показалось? Но бывает так, знаете, когда человек не нравится с первого взгляда, какая-то антипатия к нему возникла. Объяснить причину этого просто не могу, — попытался я обосновать причину своей внезапно возникшей неприязни к человеку, которого сегодня утром увидел впервые в своей жизни.

— Разберёмся, Савл! — спокойно сказал Сокольников.

— Я за год с ним разобраться не смог! Скользкий фрукт, однако! Знаю, что подворовывает гуманитарную помощь, деньги куда-то перечисляет, но доказательств у меня пока нет. Только косвенные улики. Но вы с ним будьте очень осторожны. Поменьше, или лучше вообще не говорите с ним о предстоящей операции. Я смог убедить генерала, чтобы не информировать полковника Халила о нашей «подставе». Знаете, сколько мне пришлось доказывать Айдиду целесообразность конспирации нашего агента? Еле убедил! — говорил советник, одновременно осматривая кабинет генерала. Затем он вытащил из портфеля небольшое устройство, поставил его в центр комнаты и включил.

— Проверяешь наличие «жучков»? Думаешь, Азиз установил «подслушку»? — поинтересовался Димка.

— Да! — коротко ответил наш коллега.

— Зачем же тогда было так подробно нас инструктировать? А если полковник Халил всё слышал? — задал я вполне резонный вопрос.

— Пусть знает и слышит! Тогда он предпримет какие-то шаги, а я его накрою. Нет ничего! — ответил Джахонгир, закончив проверку. — Просто Халил шёл от кабинета, поэтому я и подумал, что он мог оставить здесь «закладку». Но боится, не рискует ещё своего босса подслушивать. Год всего у генерала, и полгода как начальник охраны.

Мы сели за небольшой журнальный столик. Советник убрал устройство в портфель и присоединился к нам. Наше совещание длилось долго, почти до полудня. Мы обсудили довольно много важных вопросов, связанных с предстоящей операцией. Нужно сказать, что офицер КГБ поработал отлично. По его сведениям руководить захватом лидера повстанцев, генерала Айдида, должен был некий мистер Сэм Вильямс. Он занимал весьма важный пост в системе ЦРУ, был заместителем начальника Контрразведывательного центра. Конечно, полученная информация являлась очень ценной, но ещё большей ценностью стало то, что советник генерала передал нам на связь одного весьма интересного американского журналиста по имени Джек Оуэн.

— Парень он простой, — начал давать Джахонгир психологический портрет журналиста. — Как и всякий американец, любит выпить на дармовщинку. Жутко, просто патологически ненавидит ЦРУ. Я с ним встречался, мы много и долго беседовали, и мне стало понятно, что он знаком с этим самым Сэмом Вильямсом. Джек несколько лет назад вёл журналистское расследование деятельности некоторых сотрудников ЦРУ, которые нелегально, прикрываясь своими документами, контрабандно перевозили в США кокаин. Одним из замешанных в этом грязном деле являлся Сэм Вильямс, работавший под именем давно умершего человека. Джек Оуэн был очень зол, что тогда этому прохвосту, как он называл Сэма Вильямса, удалось выкрутиться. На наше счастье оказалось, что Джек ни на минуту не прерывал своего расследования. Его хватке и скрупулёзности мог бы позавидовать любой оперативный сотрудник. Оуэн долго копал и раскопал на сотрудника ЦРУ мистера Вильямса весьма интересный материал, а именно, что этот высокопоставленный чиновник имеет весьма порочные наклонности. Однако эта информация, которую получил Джек, была только устной, и у него нет никаких документальных подтверждений, чтобы обвинить Сэма Вильямса в растлении детей. Делает он это в Акапулько, выезжая туда на уик-энд. Проверить слова журналиста я не смог, — закончил советник генерала.

— Что ж, тогда эту информацию придётся проверять нам. Если достоверность слов журналиста относительно церэушника подтвердится, то это будет половина нашего успеха. Ведь всё равно других возможностей выйти на человека, занимающегося планированием операции по захвату генерала Айдида, у нас нет. Поэтому надо готовиться к поездке в Мексику, — заключил я. — Да, и ещё, Джахонгир! Как можно, не вызывая подозрений, встретиться с Джеком?

— Ничего сложного! Он часто бывает в пресс-центре, офицерском казино на военной базе и в баре международного клуба. Документы у вас надёжные, аккредитацию журналистскую вы имеете, поэтому можете, не опасаясь, передвигаться по городу. Сейчас я дам распоряжение, чтобы вам выдали машину, — сказав это, советник генерала снял трубку и кому-то позвонил. Через минуту, когда мы вышли из дома, перед входом стояла бежевого цвета «тойота».

* * *

Международный клуб мы нашли очень быстро. Нам даже не пришлось плутать по улицам Могадишо, хотя самостоятельно оказались в нём впервые. Свою первую поездку несколько лет назад я не брал в расчёт, так как тогда мне не пришлось самому сидеть за рулём автомобиля, как сейчас.

Правда, перед поездкой в город мы довольно подробно ознакомились с расположением улиц по карте. Кроме того, советник генерала снабдил нас очень хорошими качественными цветными фотографиями. На них были изображены различные объекты, которые мне и Димке предстояло посетить. Джахонгир разложил фотографии на столе и комментировал каждую из них.

— Это пресс-центр на военной базе. Я снял его с трёх точек. Там командующий группировкой генерал Балчер раз в неделю, обычно по четвергам, встречается с журналистами. Джек Оуэн бывает на этих встречах часто, почти всегда. Вот здесь — международный клуб. Он находится в фешенебельном районе, так называемого «Нового города». В бар этого заведения Джек приходит очень часто, практически не пропускает ни одного вечера. В ресторане клуба собираются дипломаты, журналисты, представители ООН и прочие нужные люди. Он парень общительный и весьма легко сводит знакомства.

— Сегодня он тоже там будет? — поинтересовался Сокольников.

— Думаю, обязательно! Позавчера, например, он там был. И вчера мой человек его видел в баре, — ответил советник генерала.

Время было раннее. Вечер ещё не наступил, и поэтому в ресторане было немноголюдно. Всего лишь несколько человек сидели в зале, да две чернокожие девицы за стойкой бара. Джахонгир очень хорошо описал нам внешность журналиста, поэтому мы, как только вошли в зал ресторана и за дальним столиком увидели человека, то без особого труда опознали в нём Джека Оуэна.

— Привет, Джек! — сказал Димка, присаживаясь рядом. Тот удивлённо посмотрел на Сокольникова. Но Димку это не смутило, а потому он продолжил, как ни в чем не бывало: — Смелый ты парень, Джек! Здорово в прошлый четверг своими вопросами загнал в угол командующего генерала Балчера.

Димка блефовал. Он не был в прошлый четверг на пресс-конференции, так как на прошлой неделе мы ещё находились дома, в Москве. Но зато наш бывший коллега по спецслужбе, а ныне советник Айдида, присутствовал на той встрече с командующим Объединённой группировкой. Сокольников своей фразой сразу привлёк к себе внимание журналиста, а своим восхищением получил и его расположение. Джек Оуэн даже не успел ничего ответить, как к столику подошёл я. В руках у меня была большая бутылка виски. Я поставил её на стол.

— Дэн, — обратился ко мне Сокольников, — вот тот парень, про которого я тебе рассказывал. Ты ведь в прошлый четверг не был в пресс-центре. Скажу честно, Джек там задал хорошего перцу генералу Балчеру.

— Ну, так давайте выпьем за Джека! — сказал я, наполняя стаканы светло-коричневой жидкостью. Журналист сразу осушил свой, и Димка тут же налил ему снова, почти полный. Вначале мы болтали о разных пустяках, обменивались новостями. Джек Оуэн был в хорошем настроении, а мы ему так понравились, что он даже не поинтересовался у нас, откуда мы приехали и какое печатное издание представляем. Он здорово разошёлся и начал рассказывать весьма пикантные истории из жизни некоторых высокопоставленных военных и сотрудников ЦРУ. Вообще этот парень оказался для нас настоящим кладом. Он патологически ненавидел всех тех, кто работал в американской разведке, ибо считал их источником своих бед и несчастий.

— Слушай, Джек, а ты случайно не слышал такое имя, как Сэм Вильямс? — внезапно без всяких лишних слов спросил я журналиста. Он только хотел отхлебнуть из стакана виски, но, услышав произнесённое мной имя, остановился. Его рука замерла в воздухе на полпути ко рту. Джек оказался далеко не таким простачком, каким его можно было поначалу представить.

— Ребята, кто вы? — спросил он, пристально глядя мне в глаза.

— Журналисты, Джек, такие же, как и ты! — ответил за меня Сокольников.

— Ладно, считайте, что я вам поверил, — усмехнулся он, — да в принципе какая для меня разница, кто вы и откуда? Главное, чтобы вы прижали этого толстого ублюдка!

Оуэн хлебнул из стакана и за двадцать минут выложил нам про Сэма Вильямса всё, что знал. Он довольно подробно рассказал, как тот из Латинской Америки, прикрываясь ЦРУ как ширмой, отправлял в Штаты кокаин, как использовал для этого подставную фирму, зарегистрированную на имя давно умершего человека, но по его подлинным документам. Джек детально изложил нам и свою историю, когда его под давлением ЦРУ выгнали из весьма влиятельной газеты, как к нему с угрозами приходил сам мистер Вильямс.

— Только всё это самая настоящая мура, на которую его не подцепишь! — подвёл итог своему рассказу Джек. — А ведь вам, парни, надо его подловить, чтобы, как это у вас говорится, завербовать? Правильно я догадался?

Журналист обладал определённым чутьём. Наш друг Джахонгир верно сказал, что Джек вполне смог бы стать прекрасным оперативником. Он действительно был очень наблюдательным и блестяще умел анализировать ситуацию. Мы же в принципе ничего ему не говорили, даже не ставили наводящих вопросов, а он по одной моей фразе, в которой прозвучало имя Сэма Вильямса, сделал вывод о нашей принадлежности к спецслужбам. Я ничего не стал отвечать и разубеждать тоже не стал, а просто сказал:

— Джек, вы бы нам очень помогли, и мы за это были бы очень признательны, если бы изложили, что же тогда не является настоящей мурой?

— Деньги мне не нужны! — коротко ответил журналист. — Я хочу отомстить этому подонку, вот и всё! Ну а вашу признательность, думаю, можно оценить в две бутылки виски! — после этих слов Джек поднял принесённую мной бутылку и потряс ею перед моим лицом. Она была пуста.

— То, что Сэм Вильямс когда-то торговал кокаином и оружием, можно забыть! Ведь он этим занимался под «крышей» ЦРУ, а эта организация умеет следы заметать. А вот у меня есть на него кое-какой материал, от которого ему плохо будет. Он не только может места лишиться, но и в тюрьму загреметь. Этот толстяк — тайный педофил! Он два раза в месяц летает в Мексику, в Акапулько, предаваться своей грязной похоти. Там есть одно заведение под названием «Голубая лагуна», прямо под стать увлечению её клиентов, — Джек сделал небольшую паузу, чтобы налить виски. Потом он сделал большой глоток и продолжил: — Так вот, в этой самой «Голубой лагуне» есть мальчики в возрасте от 9 до 13 лет. Стоимость услуг довольно недорогая, ведь детишек берут из очень бедных семей. Вот в этом заведении Сэм и развлекается два раза в месяц. Я проследил за ним до самого порога «Голубой лагуны», ну а дальше пройти не смог. Ведь надо быть клиентом этого заведения, а просто так туда не пускают. Охрана стоит: здоровенные такие мордовороты. Поэтому у меня и нет фотографий утех мистера Вильямса. Вот на это увлечение его можно очень даже крепко подцепить! — сделал окончательный вывод Джек, закончив свой рассказ.

После этого он замолчал, мы тоже ничего не говорили и ни о чём не спрашивали журналиста.

— Ребята, а вы коммунисты? Никогда не приходилось встречаться с настоящими живыми коммунистами, — вдруг совершенно неожиданно для нас после затянувшейся паузы сказал Джек.

— Почему ты думаешь, что мы коммунисты? — удивлённо спросил Сокольников.

— Я даже полагаю, что вы русские, — пьяным шёпотом проговорил журналист.

— И как же ты догадался, Джек? — засмеялся я, стараясь перевести всё в шутку.

— Очень просто, парни! Вы явно не кубинцы, на китайцев, сами понимаете, тоже не похожи. Остаётся СССР. А кто не боится пойти против ЦРУ? А?.. — подмигнув, спросил Джек.

— Так ведь СССР уже нет! — подсказал Димка.

— СССР нет, но коммунисты остались! — уверенно заявил журналист. — Впрочем, для меня совершенно не важны ваши политические убеждения. Я сам симпатизирую Фиделю Кастро…

Мы ещё посидели в ресторане с полчаса, а потом ушли, оставив Джека Оуэна в компании чернокожей девушки, которая, как только мы встали из-за стола, сразу же подсела к нему. К тому времени в баре уже было полно народу.

На следующий день я обратился к генералу Айдиду с просьбой выделить нам средства для поездки в Мексику. Естественно, что после разговора с журналистом у нас возникла необходимость слетать в Акапулько.

— Понял! Что ещё вам нужно? — ответил генерал, выслушав мои доводы.

— Цифровые видеокамера и фотоаппарат, телекамера с оптико-волоконным кабелем, микрофон направленного действия и далее по списку, — я отдал генералу лист бумаги, на котором мы вместе с Димкой подробно написали наименования всего того, что нам было необходимо в столь далёкой поездке.

— Хорошо. С этим проблем не будет!

Спустя три дня мы отправились в путь. От Сомали до Мексики нам пришлось добираться на перекладных, а потому на дорогу мы затратили почти целую неделю.

Конец февраля 1993 года.

Западное побережье Мексики. Акапулько

В аэропорту Акапулько было довольно многолюдно. Из Штатов на уик-энд прилетело много гостей. Наш рейс из Бразилии немного задержался, поэтому нам пришлось проходить таможенный и пограничный контроль вместе с американцами. Должен сказать, что проблем с нашими документами не возникло, ведь они были подлинные, поэтому через сорок минут после приземления мы уже выходили из аэропорта. На стоянке такси было очень много свободных машин.

Найти бордель, в котором предавались утехам всякие развратники, особого труда не составило. Водитель такси, понимающе ухмыльнулся, как только я упомянул название заведения. «Голубая лагуна» находилась возле самого побережья.

Фотографию Сэма Вильямса дал нам на прощание журналист. Но мы её с собой не взяли, ибо хорошо постарались запомнить лицо нужного для нас человека. Весь день, меняя друг друга, нам пришлось провести в небольшом кафе напротив борделя. Уик-энд заканчивался, а мистера Вильямса мы так и не увидели.

— Значит, это не тот выходной, на который он приезжает, — сделал вполне резонный вывод мой напарник.

Всю неделю до следующего уик-энда мы провели на пляже. Дни нашего незапланированного отдыха пролетели быстро.

Наступивший выходной принёс нам удачу. Как всегда я занял своё место в кафе, заказал завтрак, не торопясь поел, потом развернул газету. В принципе меня не интересовали местные новости, но нельзя же было просто сидеть и ничего не делать. Через минут пять ко мне присоединился Димка. Он пришёл позавтракать.

Долго ждать не пришлось. По-видимому, нужный нам человек прибыл самым ранним рейсом. Я сразу узнал в полном мужчине человека, которого мы сильно желали увидеть, даже несмотря на то, что он немного изменил свою внешность. Сэм Вильямс не сразу зашёл в «Голубую лагуну». Он прошёл в магазин, остановился около прилавка и стал что-то выбирать.

— Вот же старый развратник, — усмехнувшись, сказал Димка, подсевший ко мне за столик, — жену имеет, дочку, сукин сын! Слушай, и что они находят хорошего? Я бы лично, будь диктатором, таких педрил сразу вешал на городской площади при большом стечении народа!

— Так у них, в Штатах, строго с этим делом. За растление малолетних детишек наказание очень даже большое предусмотрено, вплоть до пожизненного. Думаю, мы его сегодня заарканим, козла сивого! — пообещал я своему напарнику, ибо был уверен на все сто процентов в успехе нашего предприятия.

Мы продолжали сидеть в небольшом кафе, расположенном как раз напротив заведения, куда постоянно входили молодые, старые и даже весьма пожилые мужчины. Мне даже надоело за те несколько часов, что был вынужден провести около борделя, видеть эти слащаво-довольные физиономии многочисленных посетителей, когда они покидали «Голубую лагуну».

— Знаешь, что я думаю, Саня? Мир летит куда-то в пропасть. Ну не должно быть такого разврата, ведь это противоречит нормальному человеческому разуму, да и природе самого человека! А ведь эта зараза и к нам придёт, и к нашим детям будут ходить вот такие гнусы и подонки, для которых извращённое удовольствие является вполне обычным делом. Они сейчас радуются, что нас победили! Но подожди! Им ещё аукнется эта победа. Кто теперь остановит этот беспредел? А никто!.. — Димка хотел ещё что-то сказать, но в этот момент из магазина вышел Сэм Вильямс. У него в руке был обычный пластиковый пакет. В нём что-то лежало. Американец прошёл мимо нас и скрылся за дверью борделя. Мы тут же поднялись и двинулись вслед за «объектом». Тот совершенно спокойно, видимо, ничего не опасаясь, стоял возле стойки и разговаривал с каким-то мужчиной: то ли владельцем заведения, то ли портье. Разговор их длился недолго. Хозяин, видимо, получил деньги, и буквально через полминуты мистер Вильямс, весело крутя на пальце ключи, направился в сторону лифта.

Мы вошли в «Голубую лагуну, как только за Сэмом Вильямсом закрылись двери лифта. Хозяин борделя, увидев нас, вначале немного оробел. Наверное, он принял нас за полицейских, так как всех своих клиентов знал в лицо. Но мы быстро развеяли его подозрения. Я достал из кармана банкноту достоинством в сто долларов и положил её перед хозяином заведения.

— Как ваше имя, сеньор? — задал вопрос Сокольников.

— Доминго, сеньоры!

— Сеньор Доминго, будьте так любезны, нам нужен номер на двоих! — говоря эти слова, Димка крепко обнял меня и так игриво посмотрел на хозяина, будто всю жизнь был клиентом данного заведения. Тот понимающе заулыбался кивнул и протянул нам ключ.

— Кстати, сеньор Доминго, простите меня, но скажите, в какой номер направился только что вошедший сеньор? — вновь спросил мой напарник и положил перед хозяином ещё одну банкноту в сто долларов.

— Он обычно всегда занимает восьмую комнату на втором этаже, — спокойно ответил хозяин борделя, убрав деньги в стол.

Димка посмотрел на бирку от ключа, который нам вручил Доминго. На ней стоял номер тринадцать.

— Счастливый номер, — кивнул на ключ Сокольников. — А где он расположен?

— На третьем этаже, как раз над номером того сеньора, о котором вы спрашивали.

— Проводите нас, пожалуйста! — дружелюбно улыбаясь, попросил Дима.

Хозяин заведения, ничего не подозревая и видя в нас только богатых клиентов со своими причудами, стал подниматься на третий этаж. Мы последовали за ним. Сеньор Доминго привёл меня и моего напарника в большой номер. В комнате стояла огромная кровать. Хозяин весело посмотрел на нас и спросил:

— Сеньорам прислать двух мальчиков или сеньоры хотят заняться друг с другом?

— Мы подумаем! — ответил Димка. Я тем временем внимательно осматривал комнату, прикидывая про себя: «Номер Сэма, наверно, имеет такую же обстановку, стало быть, кровать находится чуть левее двери. Это нормально». В коридоре было тихо. Видимо, Димка разговаривал с Доминго в полголоса. Я подошёл к окну и хотел выйти на балкон, но такового не оказалось.

— Сеньор Доминго, а балкона разве нет? — спросил я, открывая дверь в коридор.

— Нет, сеньор, на третьем этаже, к сожалению, балконов нет!

— Тогда дайте нам номер на втором!

— Девиз нашего заведения, сеньоры, выполнять любой каприз клиентов. Прошу за мной! — Сеньор Доминго был в прекрасном расположении духа. С самого утра его бизнес пошёл очень хорошо, это радовало. Хозяин быстро сбегал вниз за ключом. Он предложил нам комнату номер девять. Это нас устраивало.

— Благодарю вас, сеньор! Можете идти, — вежливо улыбнулся хозяину Сокольников.

Как только владелец борделя ушёл, я ту же выглянул на балкон. С него можно было попытаться зафиксировать тайный образ жизни чиновника ЦРУ. Необходимая аппаратура для проведения «фотосессии» находилась у меня в сумке. Я осторожно вынул миниатюрную телекамеру диаметром не более сигареты и длиной около пяти сантиметров, затем присоединил к ней специальный, гибкий оптико-волоконный кабель и подключил его к цифровому фотоаппарату.

Для съёмки всё было готово. Но здесь нас ожидала неудача. Дверь на балконе Сэма Вильямса была чуть приоткрыта. К тому же на окнах находились жалюзи, и они были плотно закрыты. Протиснуть телекамеру в узкую щель мне не удалось. Делать ручной дрелью в стене дырку я не мог, так как шум от сверла мистер Вильямс наверняка услышал бы. Да и нельзя было так рисковать. «Придётся ждать следующего уик-энда, а за неделю мы номер Сэма подготовим так, что его фотографии потом можно будет отправлять на международный конкурс педофилов, если такой будет проводится», — невесело подумал я про себя. Однако у этого плана имелись изъяны. Я и без Димкиной критики насчитал их несколько.

«Ну, во-первых, неизвестно, сколько ждать придётся следующего приезда Вильямса. А что, если у него этот заход уже второй за месяц? Стало быть, для следующего развлечения он может приехать как через неделю, так и через две? Во-вторых, мы оборудуем номер восемь, а он остановится в другом. Такое возможно? Вполне! И что же? Опять ждать неделю-две? Так можно и полгода прожить в Акапулько и все номера оборудовать для съёмки. А потом, американцы ведь готовят операцию по захвату Айдида, и вполне вероятно, что это последняя поездка Вильямса? И вновь он здесь появится, ну скажем, через полгода, или год? Такое возможно? Вполне! — размышлял я, сидя на мягкой двуспальной кровати. — Нет, откладывать и уповать на следующий раз нельзя! Делать съёмку надо сейчас и немедленно».

Я кратко изложил свои мысли Сокольникову и вышел в коридор. Димка сразу понял, что у меня пока ещё нет какого-либо окончательного решения, как осуществить сам процесс съёмки. Неожиданно мой взгляд упал на дверь. Щель между ней и полом была достаточной, чтобы в неё прошёл шнур с видеокамерой на конце.

— Димка, подстрахуй! — беззвучно, одними губами проговорил я, но мой напарник всё понял мгновенно. Он встал около лифта и одновременно взял под контроль лестницу, ведшую на первый этаж. Но не учли мы того, что в конце коридора ещё имелся запасной, на случай пожара, выход. Вот он нас чуть было не подвёл.

Я присел на корточки возле номера, в котором развлекался мистер Вильямс и попытался аккуратно просунуть гибкий провод в щель под дверью. Мне удалась эта сложная операция. Очень осторожно и, стараясь не издавать лишних звуков, я начал наводить телекамеру, подсоединённую к цифровому фотоаппарату, на объект. У меня была возможность на маленьком мониторчике следить за правильностью своих действий.

Мистер Вильямс веселился и озоровал вовсю. Фантазия у него была богатой. «Шалун вы, однако, господин из ЦРУ!» — пришла мне в голову мысль.

Специальная «фотосессия» уже продолжалась минут пять, когда передо мной довольно неожиданно появился сеньор Доминго. Мой напарник в этот момент контролировал лифт и лестницу возле него, а потому находился к хозяину «Голубой лагуны» спиной. Я же сидел на полу и был занят съёмкой и не заметил подошедшего ко мне хозяина.

— Сеньор, что вы делаете? Это ведь… — казалось, удивлению сеньора Доминго не было предела, но договорить он не успел. Сокольников в два прыжка покрыл расстояние от лифта до номера, после чего крепкими пальцами, способными согнуть медный пятак, тут же одной рукой схватил хозяина борделя за глотку, прямо за кадык, а другой крепко закрыл тому рот.

— Пикнешь — удавлю!

Сеньор Доминго не сопротивлялся и не издал ни единого звука. Он даже ничего не успел понять, а тем более что-то сделать, а просто начал оседать на пол. Однако Димка не дал сеньору Доминго упасть. Подхватил его под руки, легко поднял и занёс в наш номер. Там он положил хозяина заведения на кровать, взял из сумки скотч, обвязал им ноги сеньора Доминго, после заклеил его рот пластырем и полностью, вместе с ногами и головой, укрыл простынёй. Я даже не обратил на всё, что происходило рядом со мной, ни малейшего внимания. Мне было некогда, ибо в это самое время продолжал проводить съёмку.

— Саня, заканчивай. Пора уходить! — наклонившись ко мне, в самое ухо прошептал Сокольников. Действительно, было пора. Могли прийти новые посетители, или кто-то из гостей, закончив свои утехи, мог появиться в коридоре. Да и пропажа хозяина была подозрительна, если внизу, скажем, находился кто-то из охранников. Конечно, мы с Димкой не опасались быть застигнутыми врасплох. Задержать нас гости этого сомнительного заведения навряд ли рискнули бы, но если даже и попытались бы, то, думаю, мы сумели бы от них отбиться, но оставаться в заведение было опасно.

Я быстро начал собирать аппаратуру. Мы уже закрывали на ключ свой номер, когда открылась соседняя дверь, и в коридор выглянул мистер Вильямс.

Он подозрительно взглянул на нас и по-испански спросил:

— Что-то случилось?

— Нет, сэр! — ответил Димка по-английски, после чего мы, не оборачиваясь, проследовали к лифту. Меня даже не волновал тот факт, что мистер Вильямс что-то может заподозрить. Для него это уже не имело совершенно никакого значения, слишком было поздно. Ведь я уже запечатлел его подвиги на свой фотоаппарат, а отобрать его у нас в этот момент не смог бы никто.

Вашингтон. Март 1993 года

Первая встреча с нами для мистера Вильямса прошла без каких-либо последствий и неожиданных неприятностей, так как он просто ничего не знал о ней. А вот для второго свидания с ним мне и Дмитрию Сокольникову даже пришлось въехать в Соединённые Штаты. Оказалось, что сделать это весьма просто. В Мексике мы купили в одной фирме два приглашения на какую-то конференцию по проблемам компьютерной безопасности и по паспортам независимой Литовской республики спокойно пересекли границу США. Откровенно говоря, я даже был немного удивлён, что нам так легко удалось оказаться в стране, которая славилась своим строгим режимом пребывания и ещё более строгими правилами пересечения границы.

В Штатах я, как и мой напарник, был впервые. Мы слышали об этой стране много удивительного и необычного. Некоторые мои собеседники просто восхищались Америкой, но нас она разочаровала. В Штатах не обнаруживалось истинного духа свободы, бесшабашности, открытости, искренности. Всё в них было по шаблону. Люди мыслили стандартно, действовали стандартно и жили так же. Американцы вообще действовали, словно какие-то запрограммированные истуканы. Они всячески старались быть похожими во всём и всегда на героев боевиков и прочей киностряпни голливудской фабрики грёз. Поговорить было не с кем и не о чем. За кажущимся фасадом законности и демократии в стране царил самый обычный бардак и жуткие ограничения в поведении всех и везде. Поэтому, наверное, узнать адрес мистера Вильямса, сотрудника секретного ведомства, нам помогла самая обычная телефонная книга. Димка, помнится, тогда засмеялся: «Попробовали бы они у нас найти домашний телефон и адрес сотрудника КГБ или ГРУ, да вообще хоть кого-нибудь, про начальников я вообще молчу!»

Правда, в адресной книге оказалось довольно много людей с именем Сэм Вильямс, но и эта проблема была решена в течение за полдня. Мы взяли напрокат машину, несколько часов покатались по улицам столицы и нашли дом того человека, который нам был нужен. Нам даже в этом деле помог полицейский, дежуривший тогда в районе, где проживал мистер Вильямс.

Толстая стопка фотографий с непристойными проделками высокопоставленного сотрудника ЦРУ лежала наготове. Мы решили конверт не отправлять почтой, а положить прямо в ящик перед домом. Этот хитрый ход предложил Димка, и в его придумке было рациональное зерно.

— Он парень дошлый, всё-таки из контрразведки, сам облапошивал людей, а здесь… — объяснял Сокольников ход своих мыслей, — короче, как только получит он свои фотографии, тут же бросится смотреть штемпель на конверте, а его нет! У нашего Сэма сразу душа в пятку опустится. Ведь он не дурак и должен понять, что конверт ему непосредственно положили в почтовый ящик, а стало быть, злоумышленники, которые это сделали, имеют о нём сведения, если знают адрес. Правильно? Второй конверт я предлагаю выслать непосредственно ему на работу.

— Но это может быть сразу провал! Если кто-нибудь из посторонних людей, например, его секретарь, вскроет конверт? — удивился я.

— А мы не будет вкладывать в конверт фривольные снимки с его безобразиями. Просто положим нарезанную бумагу. Если кто-то посторонний откроет, то ничего страшного не обнаружит. Обычная бумага! Шутка! Даже если и проверят, то ничего ведь не найдут. А вот мистер наш Вильямс поймёт смысл полученного послания. Он сразу догадается, что мы не желаем его топить, а он нам нужен живым и здоровеньким. Ну а после этого мы ему позвоним и назначим встречу. Ты, Саня, пойдёшь с этим развратником на свидание, а я произведу на него психологическую атаку, дабы он понял, что имеет дело с очень серьёзными ребятами, для которых жизнь — копейка и которые его достанут везде. Как мой план?

— Толково придумано! — согласился я с Димкиными доводами. Теперь оставалось только этот план перевести в реальные действия.

Ровно через неделю Сэм Вильямс дал своё согласие работать на нас. Наша работа в Штатах закончилась.

Сомали. Конец июля 1993 года.

В тридцати километрах южнее от Могадишо

Колонну, которая сейчас пылила в паре километров от нас, мы ждали целых полгода. Событий за это время произошло много, всяких и разных. В течение шести месяцев — казалось, срока небольшого — мы с Димкой Сокольниковым выполнили огромный объём работы, и всё это было проделано с одной лишь целью: знать точное время, когда колонна с долларами и золотом выйдет с американской военной базы в Сомали. Но, однако, наша работа была выполнена только наполовину, и теперь мы ждали груз, дабы отработать оставшиеся пятьдесят процентов.

Машины с каждой минутой приближались.

«Наконец-то! — подумал я. — Затратить впустую столько физических и эмоциональных сил, было бы обидно и несправедливо. Теперь только бы не подвело наше устройство».

Вообще же тот взрывной механизм, что мы установили на пути следования колонны, можно было бы считать произведением инженерного искусства.

Мы придумали довольно простое устройство — что-то типа противотанковых надолбов. То есть из коротких деревянных колышков, установленных под небольшим наклоном, мы изготовили нечто, напоминавшее самые обычные грабли. Правда, колышки у нас скорее походили на поленья, ибо диаметром были сантиметров десять, а то и пятнадцать. Механизм мы немного прикопали, дабы с вертолёта или другого летательного аппарата его случайно не обнаружили. При наезде колеса на данное устройство от оказываемого на него давления освобождался специальный стопор. Основное бревно, которое мы прозвали «грабли», выходило из зацепа, скатывалось в небольшое углубление и занимало необходимое положение. Колышки, вбитые в него, вставали под углом 45 градусов относительно полотна дороги. Машина на полной скорости упиралась в них бампером или передним мостом и делала кувырок через капот.

Это устройство уже использовалось нами однажды в Афганистане. Тогда мы так же устраивали засаду на одного главаря банды и успешно захватили его в плен. Но на этом наша хитрость не заканчивалась. Перед каждым механизмом, а их было сделано два, мы установили противотанковые мины. Их закопали на таком расстоянии от препятствия, чтобы в момент столкновения с ними джипов мины находились бы точно посередине под самым днищем автомобилей. Рассчитывали мы очень точно. Ошибку допустить было нельзя — ведь от любой, даже малейшей, неточности зависел не только успех всей операции, но и наши жизни.

Вот по этой причине на оборудование места засады и подготовку огневых позиций я и Димка затратили почти два месяца. Почему так много? Да просто работали только вдвоём, исключительно по ночам и всего лишь четыре часа, ибо до восхода солнца старались убрать весь строительный мусор, если таковой появлялся, разбросать накопанный песок и удалиться как можно дальше, дабы нас не засекла американская воздушная разведка. От помощников мы отказались сразу, так как доверяли исключительно самим себе, действуя по принципу: «Меньше знают, дольше проживём!..»

Колонна тем временем приближалась. Машины шли с большим интервалом, поднимая сплошную пелену пыли. Это было и хорошо, и плохо. С одной стороны, солдаты после нашего нападения окажутся в сложном положении, ибо ничего не смогут увидеть в пыли. Но и для нас пылевое облако создаст плотную завесу, из-за которой трудно будет вести прицельную стрельбу.

Однако у нас, бесспорно, было больше плюсов по сравнению с теми, кто находился в колонне. Но я сейчас думал совершенно о другом, мысли были о том, что мы всё-таки сумели загнать американцев на нужный для нас маршрут, именно загнать, сделав для них эту дорогу ловушкой.

Сейчас наступал самый сложный момент операции. Ведь в точно назначенное время по моему сигналу в городе должны были начаться нападения на военные объекты, включая и главный штаб Объединённой группировки. Конечно, было сложно синхронизировать действия людей, удалённых друг от друга на десятки километров, но во мне сидела твёрдая уверенность в том, что всё должно получиться.

Пока ситуация развивалось по намеченному плану. Я приложил бинокль к глазам и направил его на колонну. В головном джипе, высунувшись из него по пояс, кто-то стоял у пулемёта. Этот кто-то также осматривал местность в бинокль. Мне хорошо было видно, как он настороженно всматривается вдаль.

— Не туда глядишь, командир! — сделал я замечание своему коллеге из армии вероятного противника. Состав колонны мне был известен. Наш информатор успел сообщить, что впереди будут двигаться два армейских джипа, а за ними именно та машина, которая нам была нужна.

Колонна приближалась, и моё сердце с её приближением начинало биться чуть учащённо. Так у меня происходило всегда в предчувствии боя. Нервишки немного, приятно как-то, поигрывали. Даже захватывало дух, как в детстве, когда, раскачавшись на качелях, взлетаешь вверх и затем срываешься вниз. Но то был не страх, а скорее предчувствие опасности, азарт охотника, дождавшегося наконец добычу.

Двигавшийся впереди «хаммер» тем временем достиг точки, от которой до установленного нами препятствия оставалось не более пятидесяти метров. Все необходимые расчёты были сделаны нами заранее, чтобы не промахнуться во время огневой атаки. Мы просчитали поправки для стрельбы практически на все скорости движения машин, и даже расставили, заметные только для нас, ориентиры. Колонна шла на предельной скорости. Я нажал кнопку вызова на своей мобильной радиостанции и, получив ответный сигнал, тихо произнёс:

— Работаем! Скорость — шестьдесят.

Специальный радар, установленный у меня в окопе, показывал скорость движения колонны.

— Понял! — коротко подтвердил получение приказа и данных для стрельбы Сокольников.

Одновременно с этим я повторно дважды надавил большим пальцем на клавишу включения радиотелефона. Сигнал с него ушёл на специальный пиропатрон, после взрыва которого всё наше инженерное сооружение должно было бы прийти в действие.

Пыль, конечно, немного нам мешала. Она тучами поднимались из-под колёс машин в небо. К тому же когда передний джип уткнулся в препятствие, а после то же самое произошло и со вторым «хаммером», да к этому ещё сработали мины под их днищами, то вообще сплошная пелена из песка и дыма заслонила собой обе машины. Я с трудом увидел в клубах пыли и чёрной гари перевернувшиеся армейские джипы. Но это мне уже не особенно мешало. Длинная очередь моего шестиствольного авиационного пулемёта пошла в сторону машин. Криков и стонов слышно не было, ибо звуки выстрелов и каких-то глухих взрывов, видимо, рвались бензобаки, заглушали всё. Пока я расправлялся с двумя «джипами», Димка расстреливал другие два автомобиля, следовавшие в конце колонны.

Видимо, солдаты в бронетранспортёрах о чём-то догадались. Но успеть что-либо предпринять для своей защиты, они не смогли. Два выстрела из переносных огнемётных комплексов сделали своё дело. Промахнуться со ста метров для нас практически было невозможно. Бэтээры загорелись, словно две больших свечи. Остальное мы уже доделывали из пулемётов. Я взглянул на часы. С начала операции прошло четыре минуты.

— Контроль! — ушла от меня по рации команда. Передав приказ, я рванулся из окопа и бегом направился к стоявшему в двадцати метрах замаскированному джипу. Димка в этот момент с автоматом наперевес со всех ног устремился к горевшим машинам.

Боковым зрением я успел увидеть, как мой напарник неожиданно остановился и выпустил короткую очередь в направлении уничтоженной колонны. Ноги у меня остановились сами по себе, так как было непонятно, что же произошло и почему Сокольников вновь выстрелил. Я начал уже было разворачиваться, дабы рвануться на помощь другу, но Димка, поняв мои намерения, резко поднял левую руку вверх и затем столь же быстро опустил её. Мне этого знака было достаточно, он означал, что с Сокольниковым всё в порядке и он просит не задерживаться.

Я продолжил свой бег к укрытию, где под брезентом стоял джип. Уже через тридцать секунд наш «ниссан» взревел мощным двухсотсильным двигателем и, выбросив из-под колёс тучу песка, словно от радости предстоящей езды, рванулся из надоевшего ему полевого «гаража». Я, до отказа нажимая на педаль газа, на скорости почти сто километров в час, как заправский гонщик, подлетел к разбитой американской технике и резко затормозил.

Пока я подгонял джип, Димка осматривал головные автомобили на наличие оставшихся в живых американских морских пехотинцев. Я с пистолетом в руке аналогичную работу стал проделывать с другого конца колонны. В том, что мы никого не обнаружим уцелевшими, у меня сомнений не возникало, но проверить всё-таки было нужно, дабы потом случайно не получить пулю в спину. На всё у нас ушло ещё минут пять, не более.

Бронированный «инкассаторский» автобус — цель всей нашей операции — находился почти в середине колонны, поэтому мы к нему подошли практически одновременно. Правда, Димка опередил меня на какое-то мгновение, но и того времени ему хватило, чтобы приладить к дверному замку и двум петлям мягкую как пластилин взрывчатку. Затем он быстро воткнул во все три заряда детонаторы и достал из кармана зажигалку.

Во время работы мы обычно старались говорить как можно меньше, а потому Сокольников только кивнул мне, мол, всё готово. Я быстро сделал пару шагов в сторону, а Димка тем временем поджёг короткие бикфордовы шнуры, рассчитанные на несколько секунд горения. Сам он укрылся, отойдя за переднюю часть автобуса. Первый взрыв грохнул через пять секунд, два последующих — почти одновременно ещё через секунду.

Вывороченная вместе с замком дверь, медленно раскачиваясь и скрипя, повисла на одной нижней петле. Димка хотел рвануться в салон автомобиля, но я на всякий случай резко поднял правую руку вверх, чтобы чуть притормозить его прыть: «Мало ли что может случиться?»

Наверное, сработало шестое чувство, ибо из развороченного автомобильного чрева открыли автоматный огонь. Видимо, кто-то из охранников, находившихся внутри, остался жив. Он полагал, что нападавшие тут же попытаются проникнуть в автомобиль, а потому надеялся положить сразу всех, но просчитался. Ему не удалось нас подстрелить.

Ситуация внезапно обострилась и грозила затянуться. Нам никак нельзя было долго задерживаться. По моим расчётам в штабе группировки уже могли понять, что с колонной что-то произошло, и выслать для проверки вертолёты. Правда, наступала ночь, но это навряд ли смогло задержать американцев. У них имелись вертолёты, оборудованные приборами для ночных полётов, и подготовленные к таким полётам экипажи. К тому же нападение на штаб группировки, которое было запланировано, уже закончилось. Правда, судя по тому, что во время засады на помощь погибавшей колонне никто не пришёл, можно было сделать вполне утешительный для нас вывод, что нападение на штаб Объединённой группировки прошло удачно. Но время шло.

Нам уже пора было уходить, однако сделать это без ценного груза, который перевозился в автомобиле, мы не могли. Вот же незадача! Перед нами сейчас находился инкассаторский автобус, но мы не могли войти в него, так как изнутри охранники отстреливались из автомата. По информации от нашего человека мы знали, что в автомобиле находилось три его человека. Два сотрудника внутри салона и один в качестве водителя.

Я взглянул на своего напарника. Димка меня тут же понял. «Если стреляет один, значит, второй охранник погиб или ранен, ведь автомобиль во время нашего обстрела здорово пострадал, и пули кое-где пробили его бронированную обшивку. Шофёр также, вполне вероятно, погиб или контужен», — красноречиво своим взглядом подтвердил Сокольников ход моих рассуждений. И кивнул мне. Я понял его предложение.

Мы осторожно приблизились к открытой двери и встали по бокам. Димка поочерёдно, начиная с указательного, выбросил из своего сжатого кулака три пальца, и как только вверх взметнулся безымянный, мы с двух сторон одновременно открыли кинжальный огонь внутрь автомобильного салона. Рикошетирующие от металлической обшивки пули со свистом вылетали наружу и затем со столь же специфическим визгом уходили вверх, или зарывались в песок перед нашими ногами. Опорожнив магазины своих автоматов, я и Димка спокойно заглянули в салон. Там лежали три распростёртых тела.

— Симон! Подгоняй «ниссан»! — коротко бросил я Сокольникову. Мы, кстати, даже будучи наедине, не называли друг друга настоящими именами. Это была наша давнишняя привычка, выработанная годами совместной службы и долгих командировок. Димка в ответ на мой приказ кивнул и бросился к джипу. Двигатель автомобиля не был отключён, а потому я даже не успел вытащить из инкассаторского автобуса два специальных ящика с деньгами и золотом, как Димка подогнал джип.

— Что будем делать с ним? Нельзя же своих бросать? — спросил Сокольников, указывая на тело человека из окружения генерала Айдида. Он был в автобусе и погиб во время нашего нападения.

— Правильно! С собой возьмём! — Мы вдвоём осторожно внесли тело погибшего в багажник «ниссана», туда же поместили ящики с долларами и золотыми слитками. Более нас здесь ничего не задерживало. Операция прошла успешно. Можно было возвращаться в город.

Пригород Могадишо. Поздний вечер

До Могадишо мы добрались без задержек в дороге. И только когда наш джип уже подъезжал к окраинам столицы, я обратил внимание на то, что в районе, где мы организовали засаду на колонну, закружились американские вертолёты. Их хорошо было видно издали по включённым бортовым прожекторам, шарившим в районе засады в поисках нападавших.

Улицы города были, как всегда, безмолвны и пустынны. В Могадишо обычно никто не осмеливался выходить из дома после наступления темноты. В это время по городу могли разъезжать на автомобилях только военные патрули или полиция, или бандиты. Одни искали мародёров и террористов, другие, наоборот, рыскали в поисках, кого бы ограбить.

— Слушай, Савл, — обратился Сокольников, — что-то мне не по себе!

— Почему? — удивился я.

— Не знаю, но неспокойно как-то. Всё у нас очень здорово и складно прошло! Без сучка, как говорится, и задоринки! — продолжил Димка свою мысль.

— Так радуйся! — посоветовал я.

Мой ответ, по-видимому, прозвучал излишне оптимистично, поэтому Сокольников громко фыркнул. Я очень давно знал Димыча, и эта его привычка мне была хорошо известна. Он всегда вёл себя несколько вызывающе, когда чувствовал опасность, и нужно сказать, что нюх у него на всякого рода неожиданности действительно был уникальным. Мне довелось неоднократно убедиться в способностях моего друга предвидеть разные ловушки и западни. Вот и сейчас, когда я услышал громкое хмыканье своего напарника, то сразу остановил машину.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Чёрт его знает?.. Но не нравится мне эта наша скорая удача! Ты подумай, что у нас в багажнике? Подумай!.. Более сорока миллионов баксов! Нас двое. А про операцию ведь знали не только мы, — начал Сокольников развивать свою мысль, но я сразу понял, куда он клонит, а потому спросил:

— Ты хочешь сказать, что нас попытаются… — однако договорить начатую фразу я не успел, ибо Димкины подозрения стали трансформироваться в реальную действительность.

Из-за ближайшего угла выскочил грузовой джип «тойота». Хотя машина приближалась к нам с потушенными фарами, но даже в темноте было видно, что в его кузове на треноге установлен крупнокалиберный пулемёт. Когда до нашего автомобиля оставалось метров сорок, на крыше кабины подъезжавшего джипа вдруг вспыхнули четыре прожектора. Это было сделано специально, чтобы ярким светом ослепить нас. Нужно сказать, что нападавшие добились своего, наверное, поэтому мы и не увидели, как сзади к нам тихо-тихо подобрался ещё один автомобиль.

— Что же ты раньше-то ничего не сказал? — то ли с укором, то ли, наоборот, с одобрением прозвучал мой вопрос.

— Да, сам не знаю. Старею!.. Ладно, что теперь говорить! Что будем делать, командир? — в сложных ситуациях Димка всегда называл меня так, как делал это в армии.

— По обстоятельствам! — рявкнул я, ибо рассуждать времени не было.

Вспоминая после многих лет тот давний случай, я не мог понять, почему тогда нас не расстреляли сразу, без лишних слов и разговоров? Вместо того чтобы из пулемёта, что стоял на джипе, превратить нас в фарш, нападавшие затеяли с нами какую-то непонятную игру, то ли хотели показать свою власть, то ли ещё чего-то?.. Это была глупость с их стороны, за которую им пришлось заплатить очень высокую цену. Ну а нам тогда просто повезло. Именно повезло, ведь без счастливого случая, фортуны — спросите любого спецназовца, он вам расскажет много интересного по данному поводу, — не проходит ни одной боевой операции.

Итак, мы сидели в своём пикапе в свете ярких прожекторов в совершенном неведении, сколько же человек подъехало к нам и кто они. Я, правда, про себя прикинул, что за пулемётом наверняка один человек, да в кабине «тойоты» пусть четыре, итого получалось пятеро.

— Симон, — одними губами проговорил я, — их минимум пять, четверо — с автоматами. Многовато для двоих!

— А ты позади нас ещё один джип видел? — также шёпотом откликнулся Сокольников.

— Вот же чёрт подери! — я бросил взгляд в зеркало заднего вида. Действительно, позади стоял ещё один автомобиль, а это, стало быть, дополнительно минимум пять человек. «Итого десять!» — пришла в голову невесёлая мысль.

— Кто они? — вновь спросил я своего напарника.

— Не знаю, Савл! Может быть, люди Айдида? Ведь он обещал, что вышлет нам навстречу своих ребят.

— Хотелось бы надеяться!

Тем временем из впереди стоявшего джипа вышли два человека. Их лиц мы увидеть не могли, так как прожектора находился у них за спиной. Однако заметить в их руках автоматы удалось. Я бросил взгляд в зеркало заднего вида. Машину, стоявшую позади, никто не покинул.

— Выйти из машины и положить руки на капот! — на довольно ломанном английском языке приказал один из тех, что вышел из первой машины.

— Спокойно, Симон! Если нас сразу не застрелили, то ещё подёргаемся! — сказал я, после чего мы вышли из кабины и выполнили требование неизвестного.

— Вы кто? — спросил Сокольников, когда человек, по-видимому, старший, подошёл к нам поближе. Но вместо ответа Димка получил сильный удар прикладом автоматом по спине.

— Вопросы задаю я! — прокричал незнакомец так громко, будто мы могли его не услышать. — Что вы здесь делаете?

— Катались по вечернему городу! — ответил я, и тут же почувствовал сильную боль чуть пониже спины. Неизвестный носком своего ботинка от души пнул меня по мягкому месту. Было не очень больно, терпимо, но я специально застонал, и даже чуть присел. Эту хитрость я использовал для того, чтобы хотя бы краешком глаза увидеть, что делает напарник ударившего меня человека. Тот в это время стоял рядом и наблюдал, положив ствол автомата на левую руку. Это, пожалуй, была ещё одна их роковая ошибка. Нельзя подходить к противнику на расстояние вытянутой руки, чтобы тому было удобно добраться до его оружия или просто убить. Но они не знали и не могли знать этих элементарных правил поведения разведчика, ибо не служили в спецназе ГРУ.

В этот момент один из бандитов, или кем они там себя считали, вышел из автомобиля, стоявшего позади нашего «ниссана». Он заглянул к нам в багажник и что-то прокричал, Услышав его, старший передёрнул затвор своего автомата. Я понял, что нас сейчас начнут убивать. Однако выстрелить он не успел. Димка неуловимым движением перехватил правой рукой ствол его оружия, отвёл в сторону, дабы я не получил бы пулю от случайного выстрела, и резко, со стороны можно было подумать, что ладонью левой руки, ударил своего противника по горлу, которого, правда, не коснулся. Но бандит тем не менее выронил автомат и, схватившись за шею, начал медленно оседать на землю. Его напарник даже не успел удивиться или что-то понять, ибо сам рухнул рядом со своим главарём, обливаясь кровью и поддерживая руками вываливающиеся из распоротого живота кишки. Ну откуда нападавшие могли знать, что мы, как офицеры армейского спецназа, в совершенстве владеем приёмами рукопашного боя с применением холодного оружия. Нам понадобилось ровно полсекунды, чтобы отточенными, словно бритва, короткими ножами завалить этих двух здоровенных негров.

Далее мы действовали уже, надеясь только на интуицию и на случай, опираясь на логику действия противника, используя неожиданность и наше взаимопонимание. Я схватил валявшийся на земле автомат и, практически не целясь, длинной очередью выстрелил по впередистоявшему автомобилю. Лобовое стекло спустя секунду превратилось в решето. Прожектора на кабине «тойоты» погасли. Наступила полная темнота.

Димка в это время работал по второй группе бандитов. Он так же схватил автомат убитого им противника, но вот стрелять Сокольников стал по джипу, что находился позади нас. В темноте мы никого не видели и потому стреляли интуитивно и практически наугад. Да, собственно говоря, ни Димка, ни я, не старались попасть в кого-нибудь конкретно, ибо мы преследовали совершенно другие цели и добились своего.

Всё произошло за считанные секунды. Пулемётчик с «тойоты», видимо, пришёл в себя. С перепугу он открыл просто бешеный огонь по нашему «ниссану». Но вот только нас-то там уже не было. Я успел откатиться метра на два в сторону, как, впрочем, и мой напарник. По вспышкам огня пулемёта поразить противника для меня было уже делом простым. Димке даже не пришлось добивать тех, кто находился у нас в тылу. Их расстрелял из своего крупнокалиберного оружия тот самый стрелок, который находился в «тойоте». Мне было хорошо видно, как пули с убойной дистанции в сорок-пятьдесят метров прошивали наш «ниссан» насквозь, будто того и вовсе не было на их пути. За пару секунд пулемётчик успел сделать не только из нашего пикапа дуршлаг, но и изрешетить автомобиль, что стоял позади нас.

Я взглянул на часы. Эта привычка: фиксировать время боя, — осталась у меня со службы, когда после проведения операции иногда возникала необходимость подробно изложить её детали, а для такой работы необходим был чёткий хронометраж событий. Итак, стрелки часов показывали, что прошло не более трёх минут. Оставаться на месте было опасно, ведь сюда могли подъехать ещё кто-нибудь, даже американский патруль, так как мы находились недалеко от фешенебельного столичного квартала, который назывался Новым городом.

— Тебе не кажется, что нас здесь ждали? Вот только почему сразу не обстреляли? — отряхивая пыль с рубашки и брюк, спросил Димка.

— Ты лучше подумай, почему нас не расстреляли из засады? — вопросом на вопрос ответил я своему напарнику.

— Савл, надо уходить, — сказал Димка, — потом подумаем над этим вопросом.

Американские патрули заглядывали в этот район крайне редко, но не стоило испытывать судьбу ещё раз, коли она нам и так благоволила.

Мы осмотрели наш автомобиль. Он был полностью разбит. Из пробитого радиатора на асфальт вытекла охлаждающая жидкость, и потому заводить двигатель не имело никакого смысла, ибо через минуту его всё равно бы заклинило. Тогда мы решили взять джип нападавших, к тому же в его кузове был установлен пулемёт, который мог нам ещё пригодиться. Быстро, перетащив из своего «ниссана» оружие и ящики с деньгами и золотом, я сел за руль, а Димка встал за пулемёт. Машина завелась с полуоборота. Мы только успели заехать в ближайший переулок, как на перекрёсток на своих армейских «хаммерах» выскочили американцы. Подозрения, что нас ждали неслучайно, возникли и у меня, и у Сокольникова одновременно. Американские патрули, которых мы в этой части города никогда не то чтобы не встречали, но даже и не видели и не слышали, только усилили нашу уверенность в том, что нас предали.

— Как думаешь, Симон, кто нас заложил? — спросил я своего напарника, уверенно ориентируясь в ночном городе. В моей голове тут же возникло решение, возвращаться в штаб генерала Айдида совершенно другим маршрутом.

— Как только вернёмся, сразу же установим, Савл! Думаю, круг людей, посвящённых в детали нашей операции, довольно узкий. Найдём! — твёрдо, нисколько не сомневаясь в том, что найдёт предателя, заявил Димка. Мы почти добрались до места, когда Сокольников усмехнулся и тихо сказал: «Хотелось бы мне сейчас взглянуть на лица американцев, когда они никого не обнаружили. Я думаю, им наверняка обещали нас, а не кого-то другого».

* * *

Конечно, мы не знали, о чём говорили американские офицеры, прибывшие на место, где нас ожидала засада, но нужно сказать, что Димкино предположение было недалеко от истины, когда он заявил, что им действительно обещали передать за солидное вознаграждение двух иностранных военных специалистов. Кстати, о том, что мы русские, кроме генерала Айдида, не знал никто, даже его ближайшие помощники не имели представления, откуда, из какой страны, прибыли в Могадишо два белых человека, пользующихся необыкновенным доверием их главнокомандующего.

Итак, спасшись от неожиданного нападения, мы пересели в другой автомобиль и поехали в один из кварталов города, где этой ночью должен был ждать нас генерал Айдид. Нужно сказать, что он никогда дважды не ночевал в одном и том же месте, может быть, поэтому его и не могли никак поймать ни американцы, ни «голубые каски».

Не включая фар, чтобы не привлечь к себе внимания каких-нибудь других бандитов или просто мародёров, которые после полуночи буквально наполняли город, мы довольно быстро и на этот раз без приключений добрались до нужного место. Я осторожно загнал машину под навес, сделанный из обычных жердей, покрытых сверху сухим тростником, и собирался уже выйти из кабины, как рядом со мной, скрипнув тормозами, остановился джип. Эта машина мне, кстати, была хорошо знакома. На ней обычно ездил начальник охраны генерала полковник Халил. Он был каким-то дальним родственником Айдида и потому получил столь высокий пост, хотя по своим профессиональным качествам не заслуживал его. В окружении генерала имелись и более толковые ребята, но Халил как-то сумел, используя свои родственные отношения, втереться в доверие к Айдиду. Именно поэтому вёл он себя очень высокомерно. Но мы с Димкой считали Азиза, так звали начальника охраны, «липовым» полковником, а по-другому было невозможно, ибо о военной службе, не говоря уже о специальной подготовке, он имел весьма туманное представление. Этот полковник не нравился ни мне, ни тем более Сокольникову. Как-то с первой нашей встречи у нас возникла к Халилу неприязнь, которую мы старались внешне не проявлять, но общались с ним крайне редко, только по мере необходимости. Однако начальник охраны, зная о наших отношениях с генералом и о распоряжении того воспринимать все наши просьбы, как его личные, был ко мне и к Димке весьма внимателен и предупредителен. В принципе у нас с ним не возникало никаких трений, но шестым своим чувством я ощущал, что его доброжелательность всего лишь маскировка, а на самом деле он нас ненавидит и только ждёт удобного случая, чтобы с нами расправиться. Димка с моими предчувствиями и опасениями был согласен. Мы с ним как-то пару раз разговаривали на данную тему. Хотя…

— Может быть, эти подозрения всего лишь плод нашего воображения? А? — спрашивал я своего друга.

— Поживём — увидим! — неопределённо отвечал Димыч. — Но я ему не доверяю! — вновь говорил он после короткого раздумья. — А почему? Не знаю! Да и Джахонгир о нём говорил, помнишь? Ненадёжный, скользкий тип!

Не нравился нам полковник Халил, а потому меня и насторожил внезапный его приезд, ведь он обычно всегда был рядом с генералом и старался никогда не покидать своего шефа, опасаясь, как бы кто и чего не наговорил лишнего Айдиду. Поэтому тот факт, что Халил куда-то отъезжал, весьма меня удивил, ибо я даже не мог представить, что же за причина заставила полковника оставить генерала одного, пусть даже на очень короткое время.

«Видимо, обстоятельства были очень важными для нашего полковника, коли он осмелился оставить шефа одного», — пришла мне в голову мысль. Я боковым зрением посмотрел на Димку. Тот спокойно стоял в кузове за пулемётом, и только белки его глаз изредка сверкали в лучах луны, а всё остальное было скрыто под маской. У меня на лице также была надета чёрная маска, мы это сделали на всякий случай, когда покидали место, где на нас напали. Кстати, именно этот необъяснимый поступок, натянуть шапку с прорезями для глаз и рта до подбородка, оказал нам весьма хорошую услугу, ибо в темноте полковник Халил просто не узнал нас, не разобрал, кто же сидит за рулём автомобиля. Это было его роковой ошибкой.

Начальник службы безопасности выскочил из кабины своего джипа разъярённый словно лев. Он кинулся к нашему автомобилю, из-за чёрной маски не признав во мне иностранного советника своего босса. Полковник Халил схватился за ручку двери и с такой силой рванул её на себя, что чуть не сорвал с петель.

— Что случилось, Зафар? Почему ты не дождался меня? — прошипел со злобой начальник охраны, стараясь не сорваться на крик.

— Так это твои люди устроили на нас засаду? — спросил я полковника, медленно стягивая маску. Надо было видеть в этот момент лицо Халила. Его физиономия вытянулось, челюсть от неожиданности, что увидел перед собой именно того, кто должен был бы сейчас лежать бездыханным телом где-то на окраине города в яме с мусорными отходами, отвисла чуть ли не до самой груди. Рука начальника охраны потянулась к пистолету, его помощник, поняв, что дело принимает весьма неожиданный оборот, быстро выскочил из кабины с автоматом наперевес. Однако он даже не успел сделать одного шага, как тут же рухнул на землю под колёса собственного автомобиля. Я застрелил помощника Халила, практически не целясь, держа пистолет у бедра, но вогнав пулю шофёру точно в переносицу. Полковник не видел, как был застрелен его подчинённый, но зато почувствовал на своей шее, чуть пониже затылка, укол острого Димкиного стилета.

— Не дури, полковник! Заколю, как свинью! — грозно прошептал Сокольников на самое ухо полковника.

Начальник службы безопасности почему-то сразу поверил в искренность его слов. Он не стал сопротивляться и спокойно дал связать себе руки. Мы оставили его лежать на дворе, а сами вошли в дом.

Генерала Айдида на месте не оказалось. Он покинул виллу пару часов назад, сообщив, кстати, нам о своём решении заранее. Но мы специально прибыли именно сюда, чтобы проверить свои подозрения и посмотреть, кто же приедет вслед за нами. Пока я петлял по узким закоулкам города, добираясь на указанное место, в моей голове созрел план, основанный на внезапной догадке, осенившей в дороге.

— Симон, — сказал я, — ты обратил внимание, что в машинах нападавших ни у кого не было раций?

— Ну и что?

— Я думаю, что нас ждали — это, во-первых. Людей выслали на маршрут нашего движения с чётко поставленной задачей.

— Можно согласиться, но с трудом, — ответил Сокольников. — Что ещё?

— Во-вторых, джип, на котором мы едем, мне знаком. Я его видел. Эта машина из охраны генерала.

— Существенное замечание! — кивнул Димка.

— В последние дни начальник охраны очень интересовался нашими делами. Ты сам мне об этом говорил.

— Говорил…

— Ну и последнее! Сейчас там американцы. Халил наверняка видел, как они подъехали — ведь сам вызвал. Как ты думаешь, куда поедет полковник Халил, не обнаружив на месте засады «тойоту»? Наш «ниссан» там, а одной его машины охраны нет!

— Он поедет на какое-то условное место, где должен встретиться со своими людьми, — ответил Димка.

— Правильно! А если он их там не обнаружит? То будет искать и наверняка придет на виллу, где должен был сегодня ночевать генерал. Шеф его оттуда уехал и нам сообщил, а люди Халила, которых он отправил убивать нас, об этом не знают!

— В твоих рассуждениях есть логика, Савл! Нужно теперь только проверить её правильность. Кстати, заодно надо будет у него спросить, что случилось с Джахонгиром. От него уже давно нет никаких известий. Да, и генерал выказывал беспокойство по поводу отсутствия советника по безопасности. Думаю, Халил к этому делу имеет отношение, — отозвался Сокольников.

— Причём самое непосредственное, — уверенно, без тени сомнения заявил я.

Судя по дальнейшим событиям, мои догадки оказались верными, ведь вслед за нами приехал именно тот человек, которого мы в принципе и ожидали.

Проверив виллу и убедившись, что на ней никого нет, Сокольников и я осторожно втащили полковника Халила в дом. В комнате было темно и тихо. Свет зажигать мы не стали. Времени у нас было немного, а посему я сразу приступил к делу. Насчёт нападения на нас было всё ясно, поэтому мой вопрос явился полной неожиданностью для начальника охраны.

— Где Джахонгир? — коротко спросил я полковника Халила, сорвав с его губ скотч. В моей душе ещё теплилась надежда, что наш коллега жив и здоров. В том, что его похитил полковник и спрятал где-то в многочисленных лачугах, расположенных в трущобах старого города, сомневаться не приходилось. Я не думал, что Халил передал Джахонгира в руки американцев. Ведь если бы он это сделал, то наш источник уже сообщил бы нам об этом, да и сами штатники не удержались бы от соблазна оповестить мир о том, что задержали военного советника славянской внешности, возможно русского, даже вероятно коммуниста, ну начали бы вещать прочую чепуху. Однако в лагере американцев была полная тишина.

— Ты слышал вопрос? — вмешался в допрос Сокольников. Но полковник продолжал молчать.

— Хорошо, Халил! Не пожалей только! — угрожающе прошептал мой напарник. Димка вообще был сторонником применения жёстких мер в разговоре с врагом, а поэтому он вытащил из кармана коробок со спичками, достал из него одну штуку и начал ножом заострять тот из её концов, на котором отсутствовала сера. Полковник вначале с удивлением наблюдал за действиями Сокольникова, но, когда он увидел десять заострённых спичек, и когда Димка перевернул его на живот, начальник охраны наконец понял, что его ожидает. Мой напарник тем временем вновь заклеил Халилу рот, достал из кармана зажигалку и положил на камень, как раз прямо напротив глаз полковника. Нам довольно часто приходилось видеть, как начальник безопасности допрашивал пленных. Он особо с ними не церемонился, и любимой его пыткой было загнать под ногти допрашиваемых остро заточенные спички и после поджечь их. Сейчас начальнику охраны на собственной шкуре предстояло испытать, что же чувствует истязаемый им человек. Видимо, перспектива таких мучений его не обрадовала, а потому он замычал что-то заклеенным ртом, заизвивался на полу, как червяк, закрутился, завертелся.

— Ты, Халил, ещё не знаешь, с кем связался! Думаешь, что только тебе позволено истязать людей? — сказал Димка таким угрожающим тоном, что даже у меня по спине пробежали мурашки. — Говори, сволочь, где сейчас Джахонгир? Или…

Далее Сокольников продолжать не стал, а просто взял одну из спичек и, казалось, с силой вогнал её под ноготь среднего пальца полковника. Тот закричал так сильно, что даже скотч не заглушил жуткий крик страха и нестерпимой боли. Правда, следовало сказать, что Сокольников только имитировал пытку. Он всего лишь на миллиметр втиснул спичку под ноготь полковника, но и этого было вполне достаточно, чтобы начальник охраны всё нам рассказал. Обычно люди, сами пытающие других, не терпят даже самой незначительной боли, являясь, по существу, трусами и мерзавцами. Полковник Халил был человеком именно из такого разряда, вернее сказать, не человеком, а существом.

— Я скажу, скажу! Я всё скажу! — сразу же, как только со рта сорвали клейкую ленту, начал торопливо, сильно дрожавшим голосом говорить начальник охраны.

Полковник сдержал слово. Через полчаса езды по узким переулкам города мы подъехали к небольшому двухэтажному строению. Оно такое одно возвышалось среди убогих низких хижин и маленьких лачуг.

— Халил, не вздумай дурить! Сразу пристрелю! — предупредил я нашего пленника. Он кивнул в знак того, что понял. От стены дома тем временем отделилась тень и направилась к машине. В темноте громко лязгнул затвор. Полковник глухо крикнул что-то на местном наречии, и я увидел, как человек, шедший к нашему автомобилю, опустил ствол автомата. Мы с полковником подошли к охраннику. Халил о чём-то с ним поговорил, тот развернулся на месте и направился к дому. Сокольников по моему сигналу спрыгнул из кузова на землю и двинулся следом. Впереди шёл охранник, за ним — я и затем полковник Халил. Димке же предстояло следовать в конце, сколько бы человек впереди него ни находилось. Он всегда был замыкающим, а это место в нашем отряде специального назначения отводили самым толковым, подготовленным и надёжным бойцам. Почему? Да ведь именно замыкающий контролирует передвижение всех и, стало быть, страхует своих товарищей на случай внезапного нападения.

Всё шло как обычно. Небольшая заминка произошла перед тем как войти в здание. Начальник охраны чуть нарушил порядок передвижения. Когда мы были в метре от дверного проёма, полковник Халил неожиданно на полшага обогнал меня, затем резко оттолкнул в сторону шедшего впереди охранника и что-то на непонятном нам языке крикнул в темноту открытой двери. Его попытка ударить меня ногой оказалась неудачной, я успел отскочить в сторону.

Паники или замешательства не было, но маленькая задержка возникла, а этого времени как раз и хватило начальнику охраны, чтобы сделать один шаг и скрыться за дверью. Мне стало понятно, что нас разделяет всего мгновение от смерти, ибо я услышал, как в темноте коридора лязгнули затворы.

«Сейчас начнут стрелять!» — мои мысли в тот момент были только о Сокольникове, ведь это он через секунду примет своей грудью первые пули из тёмного зева открытой двери. Я нисколько не сомневался, какой приказ отдал Халил своим подчинённым. Надо было что-то срочно предпринимать.

Охранник, которого полковник оттолкнул в сторону, ударившись об угол дверного проема, вначале немного опешил, но затем быстро пришёл в себя. Он уже начал поднимать ствол автомата. Я даже увидел почти в кромешной темноте, как его палец начинает давить на спусковой крючок. Вот сейчас пройдут какие-то доли секунды, и его автомат изрыгнёт длинную очередь пуль, которые изрешетят меня, а моего друга убьют те, кто будет стрелять из дома.

Решение созрело мгновенно. Оно даже обогнало мысль. Я действовал, не думая, чисто механически, но однако успел схватить левой рукой охранника за шиворот, резко дёрнуть на себя и затем развернуть его так, чтобы он своим телом закрыл дверной проём. Нужно сказать, мне удалось совершить этот сложный манёвр очень удачно и весьма вовремя, так как только охранник оказался между Сокольниковым и дверью, из коридора начали стрелять. Пули с чмокающим звуком входили в человеческое тело, сыгравшего роль щита.

Однако охранник не только прикрыл Димку и спас его и меня от гибели, но опять-таки оказал нам помимо своей воли ещё одну очень важную услугу. Ведь, умирая, охранник продолжал давить на спусковой крючок. Сработал, как говорится, обычный посмертный рефлекс. Нервные рецепторы закончили то, что человек начал делать ещё при жизни. В течение тех считанных секунд, что я держал уже мёртвого бандита перед дверью, его автомат продолжал стрелять. Из коридора до моего слуха донеслись крики, стоны, какой-то грохот и шум. Мне стало понятно, что там есть раненые и убитые. Тем временем Сокольников в два прыжка оказался у машины и занял место за пулемётом.

— Ложись! — раздался его громовой крик. Я резво бросился на землю, чтобы не закрывать ему сектор стрельбы. Буквально сразу же, как только я упал и заполз под днище джипа, Димка открыл ураганный огонь из крупнокалиберного пулемёта, установленного в кузове «тойоты». Бронебойные и зажигательные пули с расстояния пяти метров прошивали стены здания насквозь. Штукатурка и кирпичи брызгами каменной крошки разлетались во все стороны. Димка тщательно обработал первый этаж и переключился на второй. Нам было известно, что человек по имени Джахонгир, которого мы искали, находится в подвале здания, а потому не жалел патронов.

Вскоре весь дом представлял собой весьма печальное зрелище, так как от него практически остались одни стены, да и те напоминали решето.

— Работаем, Савл! — громко крикнул Сокольников, будто я мог его не услышать. Это было неудивительно, ибо стрельба из тяжёлого пулемёта немного оглушила моего напарника.

Мы почти одновременно рванулись к дверному проёму. Самой двери не было. Её ошмётки валялись на земле. Держа в правой руке фонарь и сжимая левой рукоятку висевшего на плече автомата, я шагнул в темноту коридора. Кругом валялись куски кирпича, дерева, пустые гильзы и прочий мусор. На земляном полу около лестницы, ведущей на второй этаж, лежали два распростёртых тела. Рассматривать, кто из них кто, было некогда, времени мы имели не так много, ведь в любое время полковнику Халилу могла подоспеть помощь.

Искать вход в подвал долго не пришлось. Я уже довольно много времени провёл в Сомали, дабы запомнить, что у аборигенов он традиционно находится под лестницей. Так оказалось и на этот раз.

Метровая хлипкая дверь была закрыта. Одного удара ногой хватило, чтобы она слетела с петель. Не входя внутрь, я осветил помещение фонарём. Вниз вела небольшая деревянная лестница. Подвал был неглубоким, так как луч света выхватил из темноты земляной пол.

— Подстрахуй, Симон! — чуть обернувшись, приказал я и спрыгнул вниз. Конечно, с моей стороны это был немного безрассудный поступок, ведь я спокойно мог получить пулю в живот, если в подвале остался кто-то живой из людей полковника Халила. Затаившись в темноте, он спокойно застрелил бы и меня, и Димку, но моё шестое чувство и логические рассуждения подсказывали, что там всё чисто. Не буду, однако, утомлять читателя объяснениями хода моих мыслей, но скажу одно: уверенность, что мы перебили всю охрану, была железной!

Оказавшись внутри подвала, я медленно повёл лучом фонаря влево и сразу же обнаружил лежавшее на полу неподвижное тело. Одного взгляда на него было достаточно, дабы понять, что это именно тот человек, которого мы искали. Я подошёл к Джахонгиру и наклонился над ним. Он лежал с закрытыми глазами и, казалось, не дышал. Я взял его за запястье. Пульс не прощупывался. Мне стоило большого труда взвалить тяжёлое бесчувственное тело на себя. Потолок подвала был довольно низким, поэтому приходилось идти на полусогнутых ногах. Сделав пару шагов до лестницы, я громко позвал Димыча: «Симон, принимай!» Сокольников встал на колени, наклонился, вытянул руки и подхватил тело Джахонгира под мышки. Димка легко вытянул нашего коллегу на поверхность.

Я уже собирался выбираться из подвала, как неожиданно до моего слуха донёсся вначале тихий голос, больше похожий на стоны, а затем уже кто-то на очень плохом английском языке попросил о помощи, сказав всего лишь два слова: «Help me!» Я остановился, прислушиваясь, уж не померещилось ли мне.

— Ты слышал, Савл? — спросил мой напарник.

«Уж, если слова о помощи достигли Димкиного уха, а он всё-таки находится наверху, то, стало быть, мне не показалось», — подумал я и посветил фонарём в направлении, откуда донеслась мольба о помощи.

Действительно, в дальнем углу подземелья лежал человек. Мне стоило большого труда рассмотреть его, ибо чёрная кожа пленника сливалась с цветом земляного пола, на котором он лежал. Я подошёл к человеку, наклонился над ним. Узник не подавал признаков жизни, но как только свет фонаря упал на его лицо, он тут же еле-еле приоткрыл глаза. Говорить пленник не мог. Он был изнеможён и настолько слаб, что даже был не в силах пошевелить рукой. Я легко подхватил узника на руки. Он практически ничего не весил, хотя ростом был не менее моего.

— Помочь? — прокричал сверху Сокольников.

— Справлюсь! — коротко ответил я, уже выбираясь на поверхность.

Мы уложили тело Джахонгира и незнакомого чернокожего человека в кузов «тойоты». Помочь нашему коллеге мы уже ничем не могли. Это стало сразу понятно, когда Димка вытащил его на улицу, и мы смогли при свете мощного фонаря рассмотреть увечья нашего коллеги. Его пальцы были распухшими и чёрными, от них шло зловоние, видимо, уже началась гангрена.

— Как же над ним, должно быть, издевались?! — покачивая головой, тихо, почти шёпотом, произнёс Димка.

Я взглянул на руки мёртвого сотрудника КГБ и подумал, что действительно пытали его долго и мучительно. Полковник Халил был хорошим мастером палаческих дел.

— Классный был разведчик! — вновь тихо сказал Сокольников. — Честный офицер, стойкий и преданный… Знаешь, Савл, я всегда относился к ребятам из Комитета с уважением. Не знаю, почему их наши армейские недолюбливали. Вот он погиб, а ведь мы даже не знаем его настоящего имени и, главное, не узнаем. Наверняка, он имел семью, друзей, знакомых, маму с папой. Что им скажут? Где их муж, отец и сын? А?.. Тоже, поди, как и мы, выехал в командировку в качестве специалиста по мониторингу. Семья даже проститься не сможет.

— Такая уж у нас работа, — отозвался я, — мы с тобой тоже, вполне вероятно, умрём под чужим именем. Профессия у нас необычная. Конечно, жаль, что лежать нашему парню придётся в неродной земле. Но с генералом Айдидом надо будет переговорить, может, как-нибудь удастся отправить тело в Россию? Хотя маловероятно.

— Когда хоронить будем? — спросил Сокольников.

— Ну не сейчас, конечно! Вначале давай доберёмся до Айдида. И так задержались. Доложим… Потом с этим парнем, — указал я на еле живого пленника, — надо что-то решать. Если ему не оказать срочную помощь, то он умрёт! Видишь, как истощён?

При ярком свете луны было хорошо видно, что пленник представляет собой практически скелет, обтянутый одной кожей. Полковник Халил не жалел никого: ни своих, ни чужих.

* * *

Приблизительно где-то за неделю, дней за десять до проведения операции, мы в очередной раз уехали в пустыню для подготовки позиций. Работы оставалось ещё очень много, поэтому надо было поторапливаться. Я и мой напарник, Димка Сокольников, вернулись тогда под самое утро, еле успев до восхода солнца. Машина немного забарахлила в пути, видимо, песок попал в топливо и забил бензонасос. После этого мы, прежде чем выезжать на работу, стали процеживать бензин через марлю, чтобы какая-либо случайность не нарушила бы наши планы и не сорвала так тщательно планируемую операцию. Вот как раз в тот момент, когда Сокольников фильтровал топливо, к нам подошёл наш коллега по имени Джахонгир. Настоящего его имени не знали, как, впрочем, он наши. В разведке не принято задавать вопросы, и если тебе сказали, что человека зовут хоть Буратино, то так и следует его называть.

— Здорово, ребята! — в полголоса сказал Джахонгир. Вокруг никого не было, но тем не менее мы удивлённо вскинули вверх брови, когда услышали обращение к себе на родном языке. Обычно все наши разговоры велись исключительно на английском, даже если рядом не находилось никого из посторонних. Однако Джахонгир был чем-то так сильно расстроен или взволнован, что пренебрёг этим правилом и обратился к нам на русском языке. Он даже вытащил из кармана пачку сигарет с намерением закурить.

— Осторожно, дружище, — тихо ответил я ему, — не сожги нам машину. Бензин ведь!

— Да, да! — сказал Джахонгир и спрятал сигарету обратно в пачку.

— Что случилось, братишка? — спросил Сокольников, отставив в сторону канистру с бензином.

— Будьте внимательны и предельно осторожны с полковником Халилом! — без всяких прелюдий выпалил наш коллега.

— Это с начальником личной охраны Айдида? — уточнил Димка.

— Да! Помните, я вам ещё при первой нашей встрече говорил, что он весьма хитрый и скользкий человек. Так вот, у меня появились данные, что он работает на израильскую спецслужбу.

— Так давай его тряхнём хорошенько! У меня, поверь, он расскажет всё, даже то, что не знает! — предложил Сокольников.

— Ну, моя информация ещё не проверена, а генерал ему очень доверяет, ведь он не только его охранник, но и родственник. Короче, материал уж кое-какой имеется: разворовывание гуманитарной помощи, похищение и продажа людей и прочее, хотя здесь это преступлением не считается. А вот уран — совершенно другое дело. Там большими деньгами пахнет, стало быть, к генералу подкрадываются через его ближайшее окружение. Это вполне вероятно. Ведь не могут же американцы и их подельники иметь только один вариант устранения Айдида. Нужен и запасной вариант. На Фиделя Кастро, вон, семьсот попыток покушения было сделано.

— А ты генералу об этом рассказал? — поинтересовался я.

— Пока ещё нет!

— А почему?

— Ну, я же говорил, что доверяет он Халилу. А потом доказательств у меня пока ещё нет. В общем, так, ребята! Я отъеду на неделю или две, а вы тут будьте поосторожней! А то, не дай бог, попадёте в западню, хотя Халил ничего о подготовке операции не знает, но вертится вокруг вас, выспрашивает всё, вынюхивает. Кроме нас троих, кстати, деталями предстоящего мероприятия никто не ведает, ну ещё генерал. Но он чётко выполняет мои рекомендации и держит язык за зубами. Деньги такие не хочет терять. Короче, через дней десять — двенадцать встретимся. Ваша помощь мне очень понадобится. Да, если со мной что-то случится, ну вдруг я пропаду, исчезну, то со всеми вопросами к полковнику Халилу.

— А может, всё же тряхнуть его? — вновь предложил Сокольников. — Зачем рисковать?

— Пока нельзя! Силой можно, что угодно из человека выбить! Повременим! Я отъеду по делам, постараюсь кое-что накопать, а потом уже будем решать!

— Ну, смотри!

— Да, ребята, чуть не забыл! Будьте повнимательнее, за вами может ходить «хвост». Халил очень интересуется вашими личностями. Он даже обратил внимание, что вы ходите в рубашках с длинным рукавом, хотя бывает очень жарко.

— Ладно, примем к сведению, — ответил Димка.

— Ребята, а почему вы действительно носите рубашки с длинными рукавами и шорты никогда не надеваете? Неужели не жарко? — вполне искренне удивился Джахонгир.

— Жарко, братишка, очень жарко! — засмеялся Сокольников.

— Так почему же…

— А потому… — Димка на одной ноге чуть приподнял штанину. На голени Сокольникова в специальной кожаной сбруе помещались два коротких обоюдоострых кинжала. Под рукавами наших рубашек также в ножнах находились ножи.

— Теперь понятно! — улыбнулся бывший полковник КГБ.

На том разговор закончился. Наш коллега попрощался и ушёл. Димка закончил процеживать бензин, залил его в бак. Ещё через пару минут мы погрузились в пикап и уехали в пустыню копать окопы и оборудовать позиции. И никто из нас в тот вечер не знал, что беседа та с нашим коллегой по разведке была последней и что спустя пару недель мы обнаружим его истерзанное долгими и мучительными пытками бездыханное, мёртвое тело в тёмном вонючем подвале…

* * *

Вначале Азиз Халил решил, что надо бежать из страны сразу же после того, как американцы высадили свой десант на побережье. За год он сделал себе неплохую карьеру и сколотил довольно приличное состояние. Будучи дальним родственником генерала, Халилу удалось довольно легко возглавить службу безопасности Айдида. Он имел довольно неплохое образование: проучился два года на медицинском факультете университета, поэтому на фоне других соплеменников выглядел весьма респектабельно.

Поначалу Халилу очень нравилось быть рядом с генералом, ведь тот не только назначил Азиза своим главным охранником, но и сразу присвоил ему звание полковника. Халил пользовался большим влиянием и возможностями. Буквально через пару месяцев он открыл счёт на очень приличную сумму в весьма надёжном банке одной из арабских стран. Обстановка в Сомали в то время его устраивала. Генерал контролировал большую часть страны, и потому полковник Халил, используя своё положение, мог делать всё, что ему захочется. Казнить или миловать было в полном ведении бывшего недоучившегося студента, выходца из бедной крестьянской семьи.

Но американцы нарушили все его планы. После высадки десанта они устроили настоящую охоту за генералом. Спокойная жизнь для Айдида и его окружения закончилась. Генерал был вынужден скрываться, каждый раз ночевать на новом месте и даже днём порой переезжать из одного дома в другой. Такая жизнь быстро надоела полковнику, да и слишком опасна она была для здоровья, ведь засаду на Айдида теперь устраивал не только его давний соперник за власть, генерал Али Мохаммед Мехди, но и американские морские пехотинцы. Несколько раз их пытались обстрелять ракетами с вертолётов, но им всегда везло, ибо машина, в которой находился генерал, всегда следовала другим маршрутом, и потому американцы били по пустому месту.

Конечно, полковник Халил догадывался, что противник ошибается неслучайно, а просто американцев кто-то дезинформируют относительно передвижения генерала Айдида, но в этом он своей заслуги не видел.

Да и вообще после появления американцев в стране сложилась совершенно другая обстановка, которую вновь испечённый полковник просто не понимал. Ведь ещё пару месяцев назад, когда в Сомали находились одни только «голубые каски» ООН, его обязанностью было ехать впереди машины генерала и разгонять толпы нищих и бедняков, шатающихся в поисках работы и пропитания по городу. Искать среди сторонников генерала изменников и предателей — также было одним из любимых занятий Халила. Особенно он любил пытать пленников. Используя свои знания недоучившегося врача, полковник мог развязать язык любому человеку и заставить рассказать даже то, о чём тот не имел ни малейшего представления, а уж выбить признание в измене или шпионаже для Азиза Халила вообще было делом плёвым.

Однако вскоре всё изменилось. С появлением в окружении генерала некоего советника под именем Джахонгир буквально спутало все карты полковника. Нет, он продолжал оставаться влиятельным человеком, его боялись, уважали, но Халил уже не решал вопросы, связанные с передвижением своего шефа. Этими делами вдруг начал заниматься новый советник генерала. Нужно сказать, что справлялся он со своими обязанностями очень неплохо, ибо американцы даже ни разу не то чтобы обстреляли, но их вертолёты и близко не пролетели рядом с джипом генерала.

Полковник было попытался узнать, откуда же прибыл новый столь умный советник, но тот, когда его об этом спросил Халил, не стал отвечать, а вежливо перевёл разговор на другую тему и в дальнейшем всегда уходил от ответа на вопрос о своей принадлежности к какой-либо стране. Кроме того, что советник генерала был белым, а стало быть, европейцем или американцем, Халил ничего другого узнать не смог. Теперь генерал Айдид советовался и планировал все мероприятия только вместе с Джахонгиром.

Полковник даже толком не знал, откуда приехал в их страну этот новый советник. Халил злился, но поделать ничего не мог. А тут вдруг на его голову свалились ещё мы, двое неизвестных, но также неожиданно влиятельных парней. Азиз не мог долго терпеть своего нового положения. Полковник обязан был что-то предпринять, дабы вернуть былое расположение генерала. Хотя, конечно, все эти неприятности можно было пережить, ведь в принципе влияние Халила нисколько не уменьшилось. Он так же спокойно мог арестовать кого угодно, бросить в подвал, заковав в наручники, да и бизнес его шёл неплохо. Львиную долю гуманитарной помощи, что приходила в Сомали, доставалась группировке генерала Айдида. Сам генерал, конечно, старался контролировать её распределение, но в основном этим занимался Халил и его люди. Доходы полковника росли очень быстро.

Однажды, когда Азиз выезжал по делам в Иорданию, к нему там подошли два неизвестных парня и предложили за хорошие деньги обеспечивать безопасность проводки конвоя с грузом урановой руды по территории, контролируемой повстанческими отрядами генерала Айдида. Они прямо так и сказали:

— Нам известны все ваши счета, господин Халил. Известно также, как и откуда поступают на них деньги. Думаем, что генерал не одобрил бы вашего бизнеса. Но нас не интересует, как вы разбогатели. Хотя красть продовольствие у своих соотечественников некрасиво. Но дело в том, что после того, как генерала Барре не стало, Айдид перекрыл канал транспортировки урановой руды из Сомали. Мы хотели бы восстановить «урановый путь». У вас, господин полковник, есть только один выход — это принять наше предложение о сотрудничестве. Поверьте, ваш личный банковский счёт после каждой удачной проводки конвоя по территории страны пополнится в разы. В дальнейшем вам, по-видимому, придётся убрать генерала.

— Как это — убрать? — сразу не восприняв последнюю фразу, переспросил Халил, ибо мыслил уже совершенно о другом, во сколько же раз может увеличиться его доход.

— Убрать, это означает убить, дабы занять его место! — ответил один из незнакомцев. — Ну, на эту тему мы поговорим с вами, господин Халил, в следующий раз. Инструкции получите перед отъездом.

С теми людьми полковник встречался ещё пару раз, когда выезжал в Иорданию и Йемен. В последний свой приезд Халилу поручили конкретное дело. Он должен был начать подготовку к устранению генерала. Ему даже выделили для этого весьма солидную сумму в долларах, ведь не мог же он сам на глазах у своих подчинённых застрелить Мохаммада Айдида. Да его в ту же секунду разорвали бы на мелкие клочки. Полковнику нужно было найти человека, который бы убил генерала, а уж после Халил развернулся бы на полную мощь: к заговорщикам и предателям у него не нашлось бы снисхождения.

— У генерала есть один советник, так у него нюх, словно у собаки! — пожаловался однажды полковник своим новым покровителям.

— Откуда он? — поинтересовался один из них.

— Не знаю! А тут ещё двое с полгода назад приехали, потом уехали, потом снова вернулись. Чего-то готовят, а что — мне не говорят.

— Господин Халил, постарайтесь как-нибудь сфотографировать этих советников. Оплата будет отдельная!

Полковник стал искать удобный случай, чтобы выполнить поручение, но у него никак не получалось запечатлеть нас на фотоплёнку. Он нервничал, а тут ещё советник Джахонгир стал к нему придирчив и внимателен. Халил испугался и решил действовать, не дожидаясь своего разоблачения.

Окрестности Могадишо.

Штаб генерала Айдида. Раннее утро

Как это ни покажется странным, но к дому, в подвале которого была оборудована тайная тюрьма полковника Халила, никто не прибыл из службы охраны. Стрельба, что мы устроили, напоминала общевойсковой бой, и звуки её разносились по всей ближней округе. Такой шум не могли не услышать. Но с американцами было ясно: ночью они в очень уж тёмные и глухие места сомалийской столицы не смели соваться, так как городские трущобы не были у них в фаворе. «Но вот почему не пришла подмога полковнику?» — на такой вопрос мог быть один ответ, и он был единственным.

— Значит, об этом застенке знали только самые преданные полковнику Халилу люди, — сделал вывод Сокольников, и, кстати, он не ошибся.

В штаб генерала Айдида мы прибыли, когда уже солнце начинало появляться над горизонтом. По пути нам встретились люди из охраны генерала. Они посматривали на нас явно не очень дружелюбно, но никаких враждебных и агрессивных действий не предпринимали. Охранники, видимо, узнали джип своих же коллег, однако не понимали, как он мог оказаться у нас, ведь они видели, что мы ездили совершенно на другой машине. Правда, один из сотрудников службы безопасности около ворот, когда мы проезжали внутрь двора, приблизился к нашему автомобилю, вроде как для осмотра, и тихо, еле шевеля губами, проговорил:

— Полчаса назад прибыл полковник Халил. Он очень был испуган и раздражён. Сразу прошёл к генералу.

После этих слов охранник убрал с дороги металлическую ленту с шипами, освободив проезд.

— Слышал? — повернулся я к Сокольникову.

— Слышал! — коротко ответил он.

— Везучий оказался, гадёныш! Сбежал-таки… — выругался я в полголоса.

— Ну и хрен с ним! Сейчас достанем этого ублюдка! Ведь подозрения в том, что он сливает информацию и ведёт двойную игру, фактически подтвердились. Смерть Джахонгира тому доказательство. Халил и его, наверное, из-за этого убрал. Видимо, всё-таки расколол полковника чекист! Нам-то он сказал, что отъедет, а на самом деле видишь, как получилось?! — посетовал Димка.

Мы стояли во дворе перед домом и недоумевали странному поведению охранников. По тому, как они на нас смотрели, чувствовалось, что в штабе было неспокойно. Какая-то тревога летала в воздухе. Ситуация напоминала перенасыщенный соляной раствор, когда самое даже лёгкое его сотрясение вызывало кристаллизацию. Мы, естественно, догадывались, кто был источником столь нервозной обстановки. Охранники ходили какие-то напряжённые и даже немного напуганные, поглядывая на нас и держа палец на спусковом крючке своих автоматов. В их глазах чётко просматривались огоньки какого-то необъяснимого ужаса. Я понимал, что достаточно одного нашего неверного или резкого движения, даже громкого или грубого слова, чтобы началась стрельба.

— Командир, что будем делать? — неожиданно, давно уже забытым обращением, вернувшимся из ушедших лет, спросил меня Сокольников. Нет, Димка не волновался, не боялся, он даже не нервничал, ибо был совершенно спокоен. Уже только по его обращению ко мне: «Командир!», — я моментально понял, что он предлагает нанести упреждающий удар, нежели погибать самим по глупой случайности. В принципе охраны вокруг нас было не так уж и много, человек десять, не более. С таким количеством мы бы справились за считанные секунды, ведь на нашей стороне была внезапность, скорость и годами наработанные боевые навыки и взаимопонимание. Вот и сейчас это взаимопонимание сработало на славу, и Димка по моему внешнему спокойствию понял, что стрельбы не будет.

«Конечно, Халил прибежал к генералу и наплёл ему невесть что, — рассуждал я про себя о сложившейся ситуации. — Наврал, что мы, дескать, напали на него и его охрану, всех перебили, может быть, даже торговались с американцами о продаже им генерала… Что-нибудь сказал о том, что все белые люди ненавидят негров и прочее. Охрана видела своего прибежавшего начальника всего в крови. К тому же Халил уверен, что нас убили, поэтому говорить можно что в голову взбредёт».

Мы спокойно стояли в центре двора и ловили на себе беспокойные взгляды людей. Вообще поведение охранников вызывало удивление. Внезапно меня осенило.

«Точно! И как же я раньше не догадался. Ведь сомалийцы люди весьма суеверные, — пришла неожиданная мысль, — начальник пришёл и сказал им, что белые советники погибли, а мы тут как тут, и живые. Они вполне могут полагать, что видят не людей, а призраков и злых духов. Конечно, они сейчас нас боятся! Вот именно поэтому их нельзя ни пугать, ни волновать. Надо не показывать им своей враждебности. Они нас много раз видели вместе с генералом, поэтому надо делать вид, что мы ничего не заметили и действовать, как обычно».

Я не торопясь направился к автомобилю, чувствуя направленные мне в спину автоматы, и взял из кузова один металлический кейс с деньгами. Второй, что был с золотом, с трудом вытянул и поставил на землю Димка. Как ни в чем не бывало, мы, перебросив автоматы за спину, немного постояли, перевели дыхание после разгрузки. Затем рядом с железными ящиками мы осторожно уложили тело Джахонгира и еле дышащего второго пленника.

— Эй! — окликнул я одного охранника. — Вот этому парню нужна помощь.

После этого мы с Димкой, взяв чемоданы с долларами и золотом, направились прямо к генералу. Айдид встретил нас в своём кабинете. Он был несколько удивлён, когда увидел меня и Сокольникова.

— Мой начальник охраны сообщил, что вы убиты… — начал было генерал, но Димка довольно бесцеремонно перебил:

— Как видите, мы живы, генерал! Где Халил?

— Вышел от меня буквально пару минут назад, — нисколько не обидевшись на несколько грубоватый вопрос своего советника, ответил Айдид.

— Генерал, вызовете полковника к себе немедленно! — тоном, не терпящим возражений, то ли приказал генералу, то ли попросил его мой напарник. Айдид, видимо, понял, что дело принимает весьма серьёзный оборот, поэтому приоткрыл дверь и крикнул одному из охранников:

— Азиза ко мне! Быстро!

Пока искали полковника Халила, я в двух словах рассказал генералу всё, что произошло с нами после того, как мы, успешно закончив операцию в пустыне и забрав у американцев их ценный груз, отправились обратно в город. Мне и пяти минут хватило, чтобы сообщить Айдиду, где нас впервые встретили и как мы обнаружили пропавшего его советника по безопасности. А вскоре выяснилось, что второй пленник, который был спасён нами, оказался начальником разведки генерала. Правда, исчезновение этого человека Айдид первоначально связывал с его предательством, но, оказалось, что это было ошибкой. Полковник Халил по каким-то одному ему известным причинам упрятал в свою тайную тюрьму и начальника разведки.

Довести мой рассказ до конца не дал охранник, посланный на поиски полковника Халила. Он вернулся очень взволнованный и сообщил, что полковник взял бронированный джип генерала и уехал. Его не хотели выпускать, но он направил машину на забор, протаранил его и, пробив брешь, на большой скорости умчался в сторону центра Могадишо.

— Всё понятно! — зло ответил генерал. — Эй, Ахмед, сообщи всем нашим людям, что бывшего полковника Азиза Халила можно расстрелять на месте, если он вдруг им попадётся на пути.

Он ещё хотел отдать какие-то распоряжения, но Сокольников не дал ему договорить.

— Генерал, нам надо немедленно уходить! — сказал Димыч. — Вполне вероятно, что через полчаса этот дом обстреляют ракетами, или американцы высадят здесь десант морских пехотинцев, а может, и рейнджеров.

Мы быстро собрались и вышли из кабинета. Во дворе нас уже ожидали охранники. Машины стояли наготове, кроме бронированного генеральского джипа, угнанного полковником Халилом.

Могадишо. Район Нового города.

Бар международного клуба

Мне и Сокольникову довольно часто приходилось бывать в новой части города, в котором проживали дипломаты, государственные чиновники и просто богатые сомалийцы. У нас были на этот случай подготовлены очень хорошие документы прикрытия, полученные вполне легальным способом. Но обычно при выезде в Могадишо мы пользовались журналистскими удостоверениями. Я представлял одно независимое европейское информационное агентство, а Димка являлся моим телеоператором. Наш коллега, работавший у генерала советником по безопасности, сразу же после того, как мы прибыли в Могадишо, снабдил нас этими бумагами, по которым можно было свободно перемещаться по столице и даже проходить в пресс-центр Объединённой группировки.

Прошла почти неделя после проведения нами спецоперации. Нам было хорошо известно, что в городе и его окрестностях большими силами проводились довольно интенсивные поиски злоумышленников, напавших на американскую колонну. Нас даже несколько раз проверяли на блокпостах и останавливали патрули военной полиции. Правда, на все наши вопросы, что же произошло, никто не отвечал, но было видно: американские военные власти пребывают в весьма возбуждённом состоянии.

Однажды нам повезло присутствовать на еженедельной встрече генерала Кеннета Балчера с журналистами. Так на этой пресс-конференции чувствовалось, что командующий очень расстроен. Как ни старался он сохранить в тайне происшествие, но новость о нападении на американский конвой быстро разошлась среди журналистов, и генералу пришлось отдуваться, отвечая на каверзные и острые вопросы прессы и телевидения. Однако внятного ответа получено не было, а потому случай с гибелью роты морских пехотинцев в журналистской среде обрастал самыми невероятными слухами. Правда, один вывод вся пишущая публика сделала. Журналисты согласились с тем мнением, что командующего скоро заменят.

Итак, военная база США в Сомали бурлила: офицеры, солдаты, персонал и даже местные служащие все обсуждали гибель колонны и строили догадки о пропаже какого-то очень ценного груза. Мы сразу же после окончания конференции вышли из зала пресс-центра и направились к автомобильной стоянке, когда в толпе военных я заметил Сэма Вильямса. Он меня не увидел, так как был занят разговором с незнакомым полковником в форме офицера военной полиции. Высокопоставленный чиновник из ЦРУ был чем-то взволнован. Это было видно по его раскрасневшемуся лицу. Вскоре неизвестный полковник и Сэм Вильямс повернулись к нам спинами и двинулись в сторону здания, в котором находился штаб командующего.

Я вытащил из нагрудного кармана трубку мобильного телефона и набрал номер. Мне не составляло особого труда незамеченным двигаться следом за мистером Вильямсом и его спутником, так как народа около ангара, где располагались корреспондентские пункты различных агентств, было довольно много. Я наблюдал за своим информатором и потому сразу заметил, как вздрогнул Сэм Вильямс, когда в его кармане зазвонил телефон.

— А он молодец! — прошептал Сокольников, который также заметил Сэма и наблюдал за ним. — Трубочку нашу с собой носит. Ну так правильно делает, ведь деньги-то ещё не получил, а хочется…

Тем временем Сэм Вильямс, видимо, извинившись перед собеседником, отошёл немного в сторону, так как прекрасно понял, кто ему сейчас звонит.

— Хеллоу, Сэм! Как ваши дела, старина? С кем это вы так любезно разговаривали? — поинтересовался я.

— Полковник Дилан, из военной полиции, приехал для проведения расследования происшествия, — спокойно ответил мистер Вильямс. Нужно сказать, что вёл он себя хорошо, как и следовало опытному разведчику. Не стал озираться по сторонам, искать меня глазами, хотя тут же догадался, что я нахожусь где-то рядом.

— Встретимся сегодня вечером, в пять часов, в баре международного клуба, — коротко сказал я и дал отбой.

— Один пойдёшь? — спросил Димка.

— Конечно!

— А не боишься какого-нибудь подвоха? Ведь этот пресловутый мистер Вильямс — калач ещё тот, тёртый и перетёртый.

— Так ведь миллион Сэму понесу. Не думаю, что он собирается меня сдать. Он теперь заинтересовал в дальнейшем сотрудничестве с нами, тем паче, что мы ему платим наличными деньгами, — ответил я. — А потом ты меня будешь страховать на всякий случай.

— Добро! — спокойно сказал Сокольников, и по его короткому ответу я понял, что он не имеет серьёзных возражений против моего плана на сегодняшнюю встречу.

* * *

Около пяти часов вечера, а точнее, без пятнадцати минут до назначенного часа, мы на сером «форде», взятом в гараже генерала Айдида, беспрепятственно миновали блок пост и въехали в Новый город. Опасаться нам было нечего, номера на наш автомобиль люди генерала получили вполне официально в столичной дорожной полиции, а по документам мы приобрели его в пункте проката автомашин, о чём и говорилось в бумагах, заблаговременно подготовленных ещё при жизни нашим погибшим товарищем.

В Новом городе как всегда в этот предвечерний час было тихо и спокойно. Отголоски гражданской войны сюда только доносились и то изредка. Жизнь в данной части столицы Сомали шла размеренно и мирно. За порядком здесь усердно следили американские военные патрули и местная полиция. Этот фешенебельный район не находился под контролем генерала Айдида, но он всегда был в курсе всех дел, что происходили здесь. Служба разведки генерала действовала хорошо. Советник, бывший полковник Первого главного управления Комитета государственной безопасности СССР, сумел прекрасно организовать агентурную работу. Негласные сотрудники разведки находились практически повсюду, во всех государственных учреждениях и частных предприятиях работали люди генерала, занимая не самые высокие должности, но имеющие доступ к нужной информации.

— Да… не хватает нам сейчас нашего коллеги из комитета, — с сожалением сказал Сокольников.

Мы не торопясь, но и не слишком медленно, подъехали к международному клубу. Осмотрелись. Ничего подозрительно вокруг не было, хотя в саду за забором мог бы запросто укрыться целый взвод солдат.

— Вроде всё спокойно, — сказал я, загоняя машину на стоянку. — Короче говоря, действуем, как договорились. Я встречаюсь с Сэмом, а ты тем временем зайдёшь в бар и сядешь за стойкой так, чтобы контролировать входную дверь и запасной выход. Действуем по обстановке, если чуть что… Но будем надеяться, что всё пройдёт нормально.

Сокольников молча выслушал меня. Хотя мы обсуждали мою нынешнюю встречу с американским «товарищем» почти полдня, он терпеливо воспринимал мои инструкции. Это было неудивительно, ведь серьёзным делом занимались, в котором не могло быть мелочей, так как иногда даже самая незначительная непродуманная деталь приводила к провалу очень тщательно разработанных операций.

Я вышел из машины и направился к клубу. Возле входа меня встретил строгий охранник из местных, но, увидев мою аккредитационную карточку журналиста и к тому же получив щедрые чаевые, приветливо распахнул дверь. Я вошёл в прохладный полумрак коридора. Под потолком беззвучно работали вентиляторы. Из бара доносились звуки музыки и весёлый смех. Дипломаты и чиновники начинали свой очередной развлекательный вечер после трудового дня. «Что-то рановато сегодня!» — пришла в голову мысль.

Мистера Вильямса я увидел сразу, как только вошёл в зал. Да и его, столь колоритного мужчину, похожего на борца сумо, невозможно было не заметить. Он сидел за дальним столиком один и медленно попивал через соломинку какой-то напиток тёмного цвета. В баре находилось ещё несколько человек, которые были уже изрядно навеселе. На то, чтобы оценить обстановку, понадобилось ровно пять секунд. Компания молодых людей и местных девушек не вызвала у меня никаких подозрений. Я спокойно прошествовал мимо них и присел к столику Вильямса.

— Сэм, хорошо выглядите! — улыбнулся я.

— Стараюсь! — коротко ответил он. Сэм был явно не в духе. Поэтому я решил не тянуть с долгими расспросами, а сразу обрадовать своего человека в ЦРУ солидным гонораром за оказанную им услугу.

Деньги, ровно миллион долларов, лежавшие в портфеле, произвели на Сэма Вильямса вполне предсказуемое впечатление. Когда я открыл кейс, его лицо даже немного вытянулось, хотя, как опытный разведчик, он старался не выдавать своих переживаний. Однако в этот момент не смог удержаться от возникших эмоций.

— Миллион?! — то ли убеждая самого себя, то ли спрашивая меня, одними губами прошептал мистер Вильямс. Глаза его уставились в одну точку, и этой точкой было содержимое портфеля.

— Да, сэр. Как обещал! — в тон ему ответил я. Захлопнул крышку и передвинул портфель Сэму. Тот спокойно взял его и положил к себе на колени, при этом быстро окинул взглядом зал ресторана, но ничего подозрительного не заметил. Загулявшая компания продолжала веселиться, и на нас никто не обращал ни малейшего внимания, так как мужчины были заняты исключительно молоденькими чернокожими красотками. Да и почему мы должны были бы вызвать чей-нибудь интерес? Два обыкновенных человека, похожих на дипломатов или журналистов, или ещё каких-то важных приезжий чиновников, сидели за столом, выпивали, разговаривали, обсуждали итоги дня и прочее.

— Мы сдержали своё слово, Сэм! Думаю, наше сотрудничество на этом деле не закончилось? Или вы желаете его прекратить? — спросил я своего информатора.

— Да! — одним словом ответил Вильямс.

— Я не понял, Сэм. Да — это «да», или «нет»? Выражайтесь конкретнее!

— Будем продолжать сотрудничество! — с трудом выдавил Вильямс неприятную ему фразу. И внимательно окинул меня взглядом.

— Не волнуйтесь, Сэм, у меня нет звукозаписывающей аппаратуры, — успокоил я, — всё, что может вас скомпрометировать, у нас уже давно имеется.

После этих слов наступила небольшая пауза в нашем разговоре. Я специально дал время мистеру Вильямсу переварить увиденное и услышанное.

— Ну что нового? — Мой вопрос, казалось, прозвучал вполне обыденно, но чиновник ЦРУ понял его правильно.

— Полная паника! Президент в ярости. Кстати, он отдал приказ моему шефу провести акцию по физическому устранению генерала Айдида. Общее руководство операцией будет осуществлять директор ЦРУ. Ему предоставлена возможность привлекать любые силы и средства для её успешного проведения. Вполне вероятно, что для операции будет привлечена группа «Дельта Форс» и непосредственно её действиями здесь станет руководить генерал Ричард Стоун, командующий силами специального назначения.

— Что ж, это интересная и весьма своевременная информация, дружище! Через пару дней я вновь позвоню. Встречу, думаю, можно провести в пресс-центре генерала Балчера. Я журналист, поэтому моя короткая беседа с вами не вызовет никаких вопросов. Ведь уже ни для кого не является секретом, что вы из ЦРУ.

— К сожалению, это так!

— А что за полковник был с вами?

— Керк Дилан, следователь из Управления военной полиции. Прибыл из Вашингтона с весьма большими полномочиями от самого президента Клинтона. Очень опасный человек, дотошный такой служака. Копает очень глубоко и, по-моему, под меня. Докладывает напрямую своему боссу, имеет через электронную почту связь с директором ФБР. Не нравится он мне!

— Да, исчерпывающий психологический портрет.

— Вы зря иронизируете! Он имеет твёрдое убеждение, что «крот» находится не в штабе командующего Балчера, а в центральном аппарате ЦРУ. К тому же следователь полагает, что по колонне работали не местные повстанцы, а профессионалы.

— Интересный вывод! Но для этого не надо быть следователем, любой военный скажет, что такую акцию способны провести только подготовленные люди, — пожав плечами, ответил я Вильямсу. Если честно сказать, его откровения меня не удивили, и он понял это. Видимо, его задела моя реакция. Тогда высокопоставленный чиновник ЦРУ решил меня удивить.

— Вам знакомо имя полковника Чада Дентена? Не приходилось ли встречаться с ним, ну, скажем, в Турции? Пару лет назад там была разгромлена одна наша секретная лаборатория. Поначалу наше руководство полагало, что нападение на объект совершила большая группа советского спецназа, а на самом деле лабораторию уничтожили три человека. Одним из них были вы. — Вильямс, не мигая, уставился прямо мне в глаза.

— А почему вы так решили? — стараясь не выдать волнения, поинтересовался я.

— Почерк! Очень много совпадений в характере действий и здесь, и там. Например, дерзость, смелость, профессионализм, неординарность, инициатива, нестандартность и прочее. Если раньше я ещё сомневался, то сейчас абсолютно уверен, что вы — русский и что именно вы тогда были в Турции. Разве не так?

Я не стал комментировать его слова — ни отрицать сказанное, ни подтверждать. Нужно отдать должное, Сэм оказался очень толковым и опытным разведчиком. Он прекрасно знал, что для людей нашей профессии стрелять и драться — не самое главное качество для достижения успеха, ибо победа в нашей работе всегда достигалась умением анализировать факты и события, делать правильные выводы, чтобы затем принять нужное решение. Однако пора было заканчивать разговор. Я начал уже подниматься из-за стола, когда Вильямс попросил меня задержаться на минуту.

— Хочу предупредить, что в военной контрразведке появился человек по имени Азиз Халил. Он утверждает, что является полковником и служил у генерала Айдида начальником охраны. Его информацию сейчас очень тщательно проверяют. В случае подтверждения этого человека попытаются использовать. Кроме того, от наших коллег из МОССАДа, пришло сообщение, что им удалось завербовать одно высокопоставленное лицо из окружения Айдида. По-моему, это один и тот же человек.

— А где он, этот полковник Халил? В тюрьме? На конспиративной квартире?

— Его не стали прятать. Вначале подержали пару дней в камере на военной базе, а затем отпустили. Выплатили, правда, небольшую сумму и поселили в гостиницу «Плаза» под присмотром местных полицейских. Военные в последнее время навербовали много народу, но результат работы их агентуры крайне неэффективный. Полно всякого сброда, желающего просто подзаработать. Так вот он болтает, что генерал Айдид вообще окружил себя бывшими советскими офицерами из КГБ и они, дескать, строят все козни против американских и союзных войск.

— Спасибо, Сэм! Ваша информация очень полезна.

— Да, и ещё. Не знаю, правда, интересно ли вам будет, но на всякий случай сообщаю, что Клинтон по просьбе моего босса имел беседу с вашим президентом.

— И вы, Сэм, знаете, о чём была та беседа?

— Представьте себе, да! Клинтон попросил отозвать всех русских советников из Сомали, если они там ещё работают, и не оказывать никакой помощи генералу Айдиду!

Я поблагодарил Вильямса за информацию, поднялся из-за стола и вышел из ресторана. Сокольников раньше меня покинул клуб. Он уже сидел в машине, когда я проходил через ворота. Димка лихо подрулил к тротуару и остановился возле меня.

— Ну, как прошла встреча! — поинтересовался мой друг, когда я опустился на переднее сиденье «форда».

— Всё нормально! У тебя как?

— Тоже всё о’кей, как говорят наши друзья-американцы! — весело отозвался Сокольников.

— Знаешь, Симон, — почему-то довольным тоном сказал я, — не удивлюсь, если когда-нибудь узнаю, что о нас с тобой беседовали два президента. Ну, не конкретно, конечно, о тебе и обо мне, а вообще…

— Чего-то ты загадками говоришь, — с лёгким изумлением покосился на меня Димка.

— Ладно, поехали! Приедем «домой», посвящу во все детали разговора с мистером из ЦРУ. Скажу пока одно, надо ждать наших старых знакомых из «Дельты».

— Встречу организуем жаркую?

— Потом поговорим! — ответил я, взглянув на часы.

Стрелки показывали без десяти минут семь часов вечера. Нам надо было успеть как-то незаметно покинуть Новый город, ну так, чтобы не нарваться при выезде из него на военные патрули или местных полицейских. Ведь нас тогда сразу могли бы задержать, так как было бы весьма подозрительно, что два белых человека на ночь глядя выезжают за пределы фешенебельного и безопасного района. Мы ехали по безлюдной улице, и мне вдруг пришла в голову мысль: «Интересно, что же предпринял после звонка Клинтона наш президент?»

Правда, для нас содержание разговора было не столь важным, мы же не являлись государственными служащими и потому не представляли в Сомали никого, кроме самих себя. На наше пребывание в Могадишо беседа двух президентов совершенно не оказала какого-либо серьёзного влияния, однако оперативной работе некоторых наших спецслужб значительно повредило.

Россия. Москва. Кремль.

Кабинет президента

Глава государства быстрым шагом, ни на кого не глядя, прошёл через приёмную в свой кабинет. Все присутствовавшие встали. Генералы замерли по стойке смирно, вытянув руки по швам, гражданские чиновники также не отстали от своих военных коллег, вытянувшись в струнку и втянув животы. Однако президент даже ни с кем не поздоровался, а просто вместо приветствия кивнул всем. Это была плохая примета, которая свидетельствовала о том, что хозяин Кремля находился в крайне плохом расположении духа. Чиновники, собравшиеся в столь ранний час в приёмной главы государства, были ещё вчера предупреждены об экстренном сегодняшнем совещании. Они приехали за полчаса до назначенного времени и, пока ожидали приезда президента, тревожно перешёптывались между собой, ибо терялись в догадках, с какой же целью их всех вызвали в Кремль.

Президент плотно закрыл за собой дверь кабинета. Действительно, настроение у него было отвратительным. В последнее время ему вообще всё не нравилось. Его бывшие коллеги по межрегиональной депутатской группе, как только он занял свой высокий пост, начали вовсю критиковать его, президента. И продолжалось это почти полгода, а вот сейчас они умоляли его принять самые строгие и жёсткие меры в отношении парламента. Испугались, что придётся отвечать за свои дела. Да, ошибался он в некоторых людях. Вот и получилось теперь, что те, кого выдвигал на высокие посты, выступили против него.

«Ну, ничего. Я им головы-то поотрываю! Ишь, что удумали: мне, президенту, перечить! Импичментом каким-то грозят! Совсем распоясались, понимаешь… Да, надо распускать Верховный совет к чёртовой матери! Новые выборы и новая конституция с новыми для меня полномочиями», — раздражённо думал глава государства.

В кабинет, осторожно постучавшись, вошёл начальник службы безопасности. Президент оторвал взгляд от многочисленных бумаг, лежавших на столе и требовавших его подписи и резолюций.

— Ну что ещё? — недовольно спросил глава государства.

Своему безопаснику президент доверял, как самому себе. Они были вместе уже несколько лет, с того самого времени, как его, тогда ещё секретаря обкома партии из далёкого уральского города назначили на должность руководителя московских коммунистов, одновременно избрав на ближайшем пленуме кандидатом в члены политбюро ЦК КПСС. Понравился новому Генсеку жестокий стиль его руководства, вот и пригласили в столицу наводить порядок. У себя в родном городе он всех держал в «ежовых» рукавицах. Да и сам, вспоминая те давние времена, разве он мог ослушаться приказа вышестоящего чиновника? Да никогда! Вон, когда из Москвы только намекнули, что неплохо было бы снести дом одного бывшего купца, в котором была расстреляна семья последнего российского императора, то это пожелание было исполнено сию же минуту. Правда, сейчас тем злосчастным домом его часто попрекают.

— У тебя нет ничего?.. — спросил президент начальника охраны.

— Что? — не понял тот.

— Не прикидывайся! — буркнул глава государства. Ему жутко хотелось выпить. Выезжая из дома, он тяпнул стаканчик, но столь маленькая порция настроения не улучшила, даже напротив, захотелось выпить ещё.

— Не время сейчас! — укоризненно покачал головой безопасник. — Все собрались, пора начинать. У вас ещё сегодня дел полно! — напомнил он.

— Знаю, знаю!.. — недовольно буркнул президент. — Ну, давай, приглашай!

В кабинет по одному стали входить допущенные на совещание чиновники и генералы. Глава государства окинул всех строгим взглядом. Здесь присутствовали все руководители силовых ведомств и спецслужб.

— Садитесь! — сказал президент.

Когда все заняли свои места, в кабинете воцарилась тишина. Все ждали, что скажет хозяин Кремля, но тот молчал. Это было недоброе начало. Многие из присутствовавших знали, что обычно после стол длительной паузы последует настоящая гроза. Однако масштабов нынешней кремлёвской бури они не знали, и даже не догадывались о ней. Правда, только один человек мог предположить, в чём заключалось недовольство хозяина. Это был начальник охраны, но он не посчитал нужным поделиться своими соображениями с коллегами по государственной службе.

Вчера президенту звонили из Вашингтона. О чём хозяин Кремля говорил с главой Белого дома, было не известно, но настроение президента после той беседы по телефону резко ухудшилось.

Президент сидел за столом и молча тяжёлым взглядом посматривал на подчинённых. Наконец он поднялся, прошёлся по кабинету из угла в угол и вновь сел.

— Я хотел бы спросить руководителей разведки, на каком основании и по чьему распоряжению вы занимаетесь самодеятельностью? — громко, чуть растягивая слова, грозно спросил президент. Сидевшие напротив друг друга директор Службы внешней разведки и начальник Главного разведывательного управления Генерального штаба переглянулись, ибо не поняли, к кому из них предназначался вопрос.

— Не совсем понятно, Николай Борисович, — спокойно ответил руководитель СВР. Он был человеком сугубо гражданским, а потому мог позволить себе не соблюдать воинскую субординацию. К тому же директор СВР давно состоял на государственной службе, лично знал многих политических деятелей и довольно хорошо разбирался во всех хитросплетениях подковёрных интриг кремлёвских обитателей.

— А что такого непонятного я сказал? — тут же начал выходить из себя президент. Он вообще терпеть не мог, когда ему кто-то в чём-то возражал. — Ваши службы вмешиваются в такие дела, срыв которых может повлечь за собой обострение международной обстановки. У нас сейчас в мире нет врагов! Это понятно? Холодная война давно закончилась! Она ушла вместе с коммунизмом! Всё!!! Теперь Америка и Россия — друзья и партнёры, но не соперники, а тем более не враги! Это же прописные истины! Что же здесь непонятного?

— Всё ясно! Но конкретнее претензии вы можете высказать? — вновь спросил директор СВР. Генералы, присутствовавшие на совещании, еле заметно вздохнули и посмотрели на него удивлённо и вместе с тем с небольшим восхищением и даже уважением, ибо такого вольного обращения к президенту они себе никогда не смогли бы позволить.

— Хорошо! Скажу конкретно. Почему ваши люди работают против наших американских друзей и союзников в Сомали? — выпалил президент.

— Я не могу ничего сказать про военную разведку, но наших сотрудников в Сомали вообще нет и быть не может! — твёрдо заверил директор СВР. После его слов со своего места поднялся генерал-полковник, начальник ГРУ, и также уверенно доложил, что офицеров разведуправления в данной стране не имеется. — И вообще после 1985 года все наши отношения с Могадишо полностью прекращены, — добавил он и хотел ещё что-то сказать, но президент взмахом руки остановил.

— А вот у меня есть сведения, что там работают наши советники! Эти данные из Вашингтона от самого президента США. Билл Клинтон — мой личный друг, а друзья не обманывают. Я верю президенту Америки! — не на шутку разбушевался глава государства. — Я требую немедленно прекратить всякую работу против американцев! И НАТО не трогать! Мне в Берлине канцлер Коль лично обещал, что после вывода наших войск никто и никуда не будет расширяться. Вы что? Хотите рассорить меня со всей Европой и Америкой? Приказываю всем силовым ведомствам и спецслужбам вести себя в рамках закона. КГБ уже давно нет, а вы грезите всё старыми категориями? У нас демократическое государство, с коммунизмом покончено раз и навсегда. Моя цель — слиться с Европой и всем цивилизованным миром. Понятно?

— Если в Сомали и есть специалисты из разведки, то это наверняка бывшие офицеры или ПГУ КГБ, или ГРУ, — вновь вставил фразу директор СВР. — Но те сотрудники, что там работают, уже уволились, — пояснил он, — однако мы не можем запретить им выезжать из страны. Да и закона сейчас такого нет, к тому же они вполне могут выехать через любую из бывших союзных республик СССР. Нельзя же проследить за всеми уволившимися офицерами? Многие ушли, не дослужив до пенсии. Экономическая ситуация в стране сложная, а им ведь семьи надо кормить. Но официально наших офицеров в Сомали нет!

— Ладно. Успокоили… И на том спасибо! Совещание закончено! Но мой сегодняшний устный приказ прошу воспринимать как закон. Запрещаю любые оперативные мероприятия против американцев!

Сомали. Могадишо.

Штаб Объединенной группировки союзных войск

Однако нам ничего не было известно о запрете президента, да он нас не особенно волновал. Сейчас мы думали о том, как покарать бывшего начальника охраны генерала Айдида. Он должен был ответить за смерть нашего коллеги из разведки КГБ.

А полковник Халил тем временем спокойно под охраной полиции проживал в отеле «Плаза». Как только он увидел нас живыми и невредимыми, да к тому же въезжавшими на автомобиле его охранников во двор виллы, где расположился в тот день генерал Айдид, то сразу понял, что через пару минут его обман будет раскрыть и тогда уже ему не удастся вырваться из наших рук.

Полковника Халила не так сильно волновала перспектива держать ответ перед нами, как гнев генерала. Он не сомневался, что мы сумеем доказать факт его предательства, а поэтому, решив не дожидаться печального для себя исхода встречи со мной и Сокольниковым, через запасной выход выскочил во двор с намерением угнать машину и скрыться. Полковника никто не остановил, когда он забрался в генеральский бронированный джип. Охрана давно привыкла, что Халил периодически пользовался этой машиной, садясь вместо водителя, поэтому его действия не вызвали ни у кого подозрений. Однако пока полковник заводил машину, из штаба выскочил один из помощников генерала. Он начал что-то кричать охранникам на воротах. Те моментально перекрыли выезд со двора, положив поперёк дороги железную ленту с шипами. Путь к бегству был отрезан. Тогда полковник Халил нажал до отказа педаль газа и направил бронированный джип прямо на забор.

Пробив в сделанной из кирпича-сырца и обмазанной глиной стене брешь, Халил на полной скорости вырвался за пределы резиденции и скрылся в узких извилистых переулках города. Преследовать его не стали.

Через двадцать минут бешеной гонки по городу полковник подъехал к первому же попавшемуся ему навстречу американскому патрулю и сдался. Он остановил свою машину, подошёл к офицеру и сказал на ломаном английском языке: «Я полковник Азиз Халил, начальник охраны генерала Айдида! Отведите меня к вашему командующему».

Однако, видимо, его плохо поняли, ибо из военного джипа выскочили солдаты и наставили на него дула своих автоматических винтовок. Офицер тем временем приказал Халилу положить руки на капот и расставить ноги. После того как полковник выполнил требование капитана, один из солдат быстро обыскал полковника, подвергнув того унизительной процедуре. Но Азиз понимал, что должен пройти через такой позор. В машине нашли два автомата, а из-за пояса вытащили его пистолет. Затем на руках Халила затянулась петля полиэтиленового шнура, и на голову ему накинули светонепроницаемый холщовый мешок, через который нельзя было ничего увидеть, но зато оставалась возможность нормально дышать.

Азиз, конечно, здорово испугался. Он даже пожалел, что обратился к американцам, так как все мысли полковника в тот миг были о собственной безопасности. Халил вообще тогда почему-то подумал, что его везут на расстрел. Но всё обошлось. Минут через сорок машина остановилась. Халила высадили из джипа и куда-то повели. Затем с его головы сняли мешок, и он увидел, что находится в большом помещении. Полковник тогда не знал, что оказался в тайной тюрьме американского военного ведомства. О ней даже многие высокопоставленные генералы в Пентагоне не имели информации. Сведения о таких тюрьмах были засекречены, так как в них обычно содержались самые важные пленники, и не только сомалийцы.

Полковника Халила провели в маленькую комнату без окон, ведь секретное узилище находилось на глубине двух десятков футов под землёй. Ждать долго не пришлось. Спустя несколько минут к нему в камеру вошёл майор из военной разведки.

— Я майор Роберт Хаксли, офицер Разведывательного управления Министерства обороны, — представился он. — Вы, когда сдались нашему патрулю, сделали заявление о том, что являлись начальником личной охраны генерала Айдида. Так?

— Да! — коротко ответил Халил. — Только говорите помедленнее, а то я не всё понимаю.

Беседа их длилась довольно долго. Майора интересовала самая различная информация. Например, где обычно ночует генерал Айдид, как часто меняет он место своего штаба, какие средства связи имеются в распоряжении мятежников, кто отвечает за поставку вооружений и боеприпасов, по каким маршрутам доставляют в страну оружие и так далее. Но особенно подробно офицер попросил остановиться на одной теме их разговора. Когда речь зашла об иностранных советниках, работавших в штабе генерала, майор как-то сразу напрягся, даже чуть заволновался. Его поведение даже немного удивило пленника. Майор ненадолго замолчал, а потом спросил:

— И сколько всего их было, иностранных советников?

— Три человека!

— Как? Всего трое?! — немного разочарованно переспросил майор Хаксли. — Или вы видели всего лишь трёх человек?

— Всего трое! — уверенно повторил Халил.

— Как их имена, фамилии?

— Не знаю! Они все имели псевдонимы. Их звали Джахонгир, Савл и Симон.

— Хорошо! А из какой они страны?

— Не имею понятия! Они всегда, даже между собой говорили только на английском языке.

— Чем они занимались в штабе генерала? Это вы хотя бы знаете?

— Тот, которого звали Джахонгир, работал у генерала давно, ещё до моего прихода. Он был советником по безопасности и разведке. А вот двое других прибыли больше девяти месяцев назад. Они постоянно куда-то уезжали, причём иногда на довольно длительный срок. Однажды эти двое отсутствовали месяца два-три. Но чем конкретно они занимались, я не знаю, меня не посвящали в их дела. Скажу одно: они имели колоссальное влияние на моего шефа, — последнюю фразу полковник Халил произнёс с нескрываемой злобой.

— Но приблизительно ведь можно определить род их занятий?

— Диверсии, партизанская война…

— Фоторобот советников составить сможете?

— Нет!

— Почему?

— Один уже мёртв! Я его лично убил, — довольно улыбнулся Халил. — А тех двоих не сумею. Они всегда чуть ли не до самой ночи ходили в больших солнцезащитных очках, имеют усы, бороды. А побриться можно в любой момент.

— Но попытаться надо!

— Хорошо, попробую.

— Как они пробирались? Маршрут их следования знаете?

— Нет! Меня не посвящали в такие подробности. Джахонгир мне не доверял. Он сам ездил куда-то на побережье их встречать. Я потом пытался у него узнать, где, но он молчал, собака! — Халил с ненавистью в голосе произнёс последнюю фразу.

Майор Хаксли был опытным офицером, поэтому он сразу понял, что у начальника охраны очень большие претензии к своему бывшему боссу. В конце разговора офицер разведки предложил полковнику остаться пока в комнате.

— Мы должны кое-что проверить, господин полковник. Думаю, скучать вам не придётся. Я распоряжусь, чтобы вас накормили. Да, если вдруг пожелаете, то принесут и выпивку, и даже приведут девочку, — добавил майор, уже на пороге камеры.

Весь разговор с пленником фиксировался на магнитофон, поэтому офицер разведотдела зашёл в соседнюю комнату и взял у дежурного сержанта плёнку с записью.

Майор Хаксли очень торопился. Сведения, полученные от человека, назвавшегося начальником охраны Айдида, были весьма важные, но докладывать вышестоящему начальству офицер не решался, так как посчитал, что полученную информацию действительно стоило перепроверить. Майор служил в Сомали с первых дней оккупации. Он прекрасно знал, что у генерала Айдида неплохо поставлена работа контрразведки, и агенты этой службы активно действуют в городе, снабжая свой штаб необходимой информацией о передвижениях американских и союзных войск.

На сравнительный анализ полученных от Азиза Халила новых сведений с уже имевшейся в распоряжении разведотдела информацией у майора ушло часа четыре. Хотя это можно было сделать и быстрее, но идти с неподготовленным докладом к командующему силами специального назначения, генералу Ричарду Стоуну не хотелось. Роберт Хаксли слышал о крутом нраве главного спецназовца армии США, а потому, прежде чем посетить кабинет начальника, лишний раз всё проверил. Майору понравился подготовленный им доклад. Он нажал кнопку на клавиатуре компьютера. Через минуту текст был распечатан на принтере, а ещё через полминуты Роберт Хаксли, постучав в дверь, входил в кабинет генерала Стоуна.

* * *

Командующий силами специального назначения принял майора довольно холодно. Он даже не пригласил его сесть. Молча прочитал доклад и после небрежно бросил его на стол. Хаксли даже стало немножко обидно, ведь он так старался и надеялся, что генерал похвалит его, но надежда майора не оправдалась. Подготовленный доклад не произвёл на командующего ни малейшего впечатления. Генерал Стоун молчал. Пауза затянулась. Наконец командующий силами спецназа посмотрел на вытянувшегося в струнку офицера.

— Вы свободны, майор, — вместо благодарности пробурчал он себе под нос и отвернулся к окну, словно высматривая кого-то на улице. Роберт козырнул и вышел из кабинета.

Если бы Хаксли мог читать чужие мысли, то узнал бы, что его доклад, напротив, очень понравился генералу. Командующий, прочитав информацию, подготовленную Робертом, даже подумал про себя: «Хороший офицер! Умеет толково излагать в письменном виде свои мысли. Способен делать анализ. Надо подумать о его переводе в мой штаб в аналитический отдел».

Генерал поднял телефонную трубку и набрал номер. Ждать долго не пришлось, и когда на другом конце ответили, Стоун сказал:

— Полковник Строуб, зайдите ко мне и захватите досье с планом предстоящей операции «Охота на Чёрного Ястреба».

Полковник Дик Строуб был заместителем командующего силами специального назначения по оперативному планированию. Его кабинет находился по коридору напротив, поэтому буквально через десять секунд Дик Строуб уже стоял перед своим боссом. Он давно знал шефа. Двадцать лет назад они заканчивали одно военное училище в Вест-Пойнте, но генерал, тогда ещё лейтенант, был старше Строуба на два года.

— Садитесь, Дик, — встретил своего зама генерал, — хотите выпить?

— Спасибо, Ричард! Не откажусь от виски со льдом! — ответил полковник. Так как они давно служили вместе, то и обращение у них друг к другу было приятельским.

— Дик, здесь ко мне приходил майор Хаксли из разведотдела штаба группировки, принёс очень интересные сведения, отчасти совпадающие с нашими. К нам уже поступала информация, что у Айдида имеются иностранные советники, и эти сведения подтвердилось. По косвенным уликам, недоказанным и непроверенным, мы предполагали, что советники, скорее всего, русские. Помнишь, как два года назад в Турции их диверсионная группа после выполнения задания рвалась к границе? Мы думали, их человек двадцать, а на деле оказалось всего трое. Они тогда уничтожили почти взвод спецназа из «Дельты». Так вот, почерк действий при нападении на колонну морских пехотинцев подтверждает, что действовали они.

— Думаю, Ричард, ты прав! — согласился с его доводами полковник Строуб.

— Поэтому нам обязательно надо предусмотреть этот момент при захвате генерала Айдида, а особенно проинструктировать наших парней. Бывший начальник его охраны подробно рассказал, где обычно ночует наш объект. У него имеется два десятка точек дислокации, их следует взять под жёсткий контроль. К тому же агентура РУМО и ЦРУ активизировала свою работу в городе. Они также дадут нам кое-какие новые сведения. Информация уже поступает полным ходом. Не думаю, что объект в состоянии за короткий промежуток времени полностью поменять режим передвижения, отдыха, ночлега и прочее. А потом, как утверждает бывший начальник охраны, он лично ликвидировал советника Айдида по безопасности.

— Ричард, а ты не думаешь, что это дезинформация? Вдруг этот начальник охраны самая обычная «подстава»? Что если нас хотят заманить в ловушку? — спросил Строуб.

— Эту информацию поручено перепроверить ЦРУ! Я лично уже позвонил директору, — довольно грубо отрезал генерал. Он не любил, когда его, казалось, тщательно продуманные предложения, так легко подвергались сомнению. Но не согласиться со своим заместителем командующий Стоун не мог. В принципе полковник был прав, а потому генерал примирительно сказал.

— Дик, ты, конечно, прав! Надо будет ещё раз предупредить на этот счёт ЦРУ. Вообще они отвечают за операцию, мы обязаны выполнить только её военную составляющую.

— Знаешь, Ричард, мне кажется, что можно установить настоящие имена или фамилии русских советников, — вдруг перевёл разговор немного на другую тему полковник. Он ознакомился с докладом майора Хаксли, и ему неожиданно пришла в голову одна интересная идея. Генерал внимательно посмотрел на своего зама. Стоун очень хорошо знал Дика Строуба, поэтому не удивился столь внезапной смене разговора.

— Ну, говори! — коротко бросил генерал.

— Ричард, они взяли себе псевдонимы из Библии. Савл — это настоящее имя апостола Павла, а Симоном звали апостола Петра.

— И что?

— Вполне вероятно, что их русские имена или фамилии как-то созвучны выбранным им псевдонимам.

— Маловероятно, но подумать над этим надо. Подключим специалистов, может, что и получится.

— Установив их настоящие фамилии, составив фоторобот по словам бывшего охранника генерала Айдида, их будет легче найти, если они, например, уже покинули страну. Задача ими выполнена…

— А что если они остались? — перебил своего сослуживца генерал.

— Так это лучше того, если бы они уехали. Мы тогда поставим нашим ребятам задачу захватить не только Айдида, но и его русских советников. Хотя можно попытаться сделать это пораньше.

— Каким образом? — поинтересовался командующий Стоун.

— В докладе со слов бывшего начальника охраны указано, что советники Айдида очень часто выезжали в город. Здесь даже имеются номера и марки автомобилей, которыми они пользовались. А теперь спросим себя: «В качестве кого они могут свободно передвигаться?» Только как журналисты. Надо немедленно вменить в обязанности военных патрулей проверять самым тщательным образом документы всех корреспондентов, журналистов и кинооператоров, аккредитованных в пресс-службе группировки.

Генерал Ричард Стоун и полковник Дик Строуб ещё долго обсуждали предстоящую операцию, на выполнение которой были брошены лучшие силы специального назначения, имевшиеся в распоряжении правительства США. Но только нам тема их разговора и план операции по захвату генерала Айдида были не известны. Нужно сказать, что я и мой друг, Димка Сокольников, вообще-то готовились к отъезду домой, но его внезапно пришлось отменить. Ведь не могли же мы бросить генерала Айдида, когда на него собирались устраивать охоту самые лучшие силы американского спецназа. Хотя я и мой друг прекрасно понимали, какие грозные тучи сгущаются над нашими головами, но были вынуждены ещё задержаться в Сомали до октября месяца. Полковник Строуб не ошибся в своих предположениях относительно наших намерений.

* * *

Бывший начальник охраны генерала Айдида проснулся часов в десять утра, потянулся, разминая затёкшие за ночь руки. Он давно так долго не спал. Гостиница, в которой его поселили американцы, считалась лучшей в новой части столицы. Ему оплатили номер и даже поставили охрану из двух местных полицейских. Полковник прекрасно понимал, что эти двое в случае опасности конечно же не станут из-за него подставляться под пули, но всё равно было чертовски приятно осознавать свою значимость.

Азиз Халил прожил в отеле уже почти целую неделю, но никак не мог привыкнуть не только к шикарной обстановке своего номера, но и к смене образа жизни. Его никто и никак не ограничивал в свободе передвижения, однако майор Хаксли, сотрудник военной разведки, который с ним беседовал, посоветовал не выходить временно на улицу и воздержаться от посещения всяких злачных мест. Он так прямо и сказал: «Я понимаю, что вы соскучились по женскому полу, но здесь девочек можно пригласить и в номер, поэтому воздержитесь покидать гостиницу».

Майор Хаксли по меркам местной жизни оставил Халилу довольно солидную сумму. Бывший охранник этому неожиданному вознаграждению обрадовался, так как денег у него практически не было, ведь все его средства находились на счету одного из отделений иорданского банка, расположенного в Йемене. Но выехать сейчас в эту арабскую страну полковник, естественно, не мог. Однако его это обстоятельство радовало, так как не приходилось тратить собственные деньги, а можно было пожить за счёт американцев. «Пусть раскошеливаются за мои услуги. Без меня им ни генерала, ни его советников никогда не поймать!» — довольный своим нынешним положением размышлял бывший начальник охраны.

Азиз Халил набросил на себя халат и вышел на балкон. Его номер находился на третьем этаже. Прямо под ним был бассейн, голубая прохладная вода которого буквально зазывала искупаться. Полковник уже хотел было покинуть номер и спуститься вниз, как его внимание неожиданно привлекли стоявшие недалеко от главного входа в отель полицейские машины. Среди них даже был один фургон, в котором обычно перевозили трупы. Сердце Халила внезапно ёкнуло, и по непонятной причине перехватило дыхание.

«Что это я так разволновался, будто катафалк внизу за мной приехал?» — подумал полковник, направляясь вниз по лестнице. Халил старался держаться спокойно, но внутри всё буквально дрожало, и он прекрасно понимал причину своего страха. Раздражение полковника усилилось, когда он увидел, что охранники, которые обычно находились за дверью его номера, отсутствовали. Спускаясь на первый этаж, Азиз непроизвольно замедлил шаги и последние две ступеньки преодолел, еле-еле ступая на них ногами. В гостинице царила необычная тишина. Но в отеле всегда было тихо, так как постояльцев проживало не более пяти человек. Халил встречал их изредка в холле или в баре, но ни с кем из них не разговаривал, помня напутствие майора Хаксли не заводить знакомства.

В вестибюле гостинцы полковник увидел начальника местной полиции. Это именно он по просьбе майора из военной разведки дал двух своих парней для охраны Халила. Полицейский кивнул Азизу, как старому знакомому, в знак приветствия и спросил:

— Ничего не слышали прошедшей ночью?

— Нет! А что произошло? — немного взволнованно спросил Халил. Он вдруг почувствовал прилив внезапного страха, причём такого сильного, что, несмотря на жару, по телу пробежал лёгкий озноб.

— Убийство. В номере на втором этаже, что находится под вашим, ночью застрелили американского журналиста и двух проституток. А потом, видимо, чтобы не оставлять свидетелей, убили ночного портье и мальчишку, — спокойно ответил начальник полиции. — Так вы ничего не слышали?

— Нет! Ничего! Спал как убитый! — коротко ответил полковник. Он не обманывал, так как действительно ничего не слышал. Халил вчера здорово напился и заснул, сидя за столом, даже девчонку, как всегда, не стал вызывать.

«Это меня, меня хотели убить! А кого же ещё? — возникла в голове бывшего охранника страшная догадка. — Зачем кому-то стрелять в журналиста, убивать проституток, потом портье, мальчика? Нет, это приходили за мной, но ошиблись… Точно, точно! Эти двое, Савл и Симон!» — билась в голове Халила назойливая мысль.

В приступе паники он даже не подумал, как же профессионалы могли перепутать его, чернокожего человека, с белым американцем? Но у страха, впрочем, как и у глупости, глаза велики. Полковник забегал, задёргался, запаниковал. Если бы вёл он себя спокойно, может быть, и остался бы жить, и прожил бы ещё долго, но, видимо, не судьба…

В голове Азиза в тот момент острой занозой сидела всего лишь одна мысль: «Спастись! Бежать! Скрыться! Спрятаться! Затаиться!» Для спасения собственной жизни ему в голову вдруг пришло: «А что если срочно выехать на военную американскую базу к майору Хаксли?»

По мнению Халила, полную безопасность ему могли обеспечить только там, за проволокой и под охраной морских пехотинцев. Бывший начальник охраны позвонил майору Хаксли, но того не оказалось на месте. Тогда полковник попросил дежурного офицера передать, что звонили из гостиницы «Плаза» по весьма важному вопросу. Халил положил трубку, но не прошло и минуты, как он вновь схватился за телефон и принялся набирать тот же номер, по которому звонил некоторое время назад.

— Скажите майору Хаксли, что полковник Халил просит срочно защиту и выезжает на базу! — выпалил он, как только трубку на том конце провода подняли.

— Что за паника, дружище? — услышал бывший охранник голос майора.

— В гостинице произошло убийство американского журналиста, но это приходили за мной, я чувствую! — прокричал в трубку Халил.

— Успокойтесь! Я сам приеду в отель и заберу вас. Ждите меня! И выпейте виски! Помогает, — услышал Азиз, и в телефоне раздались короткие гудки.

«Какая польза от местных полицейских? Да они тут же смоются, как только в воздухе запахнет жареным!» — раздумывал Халил, лихорадочно собирая необходимые вещи. Он быстро побросал в большую дорожную сумку всё, что успел купить в магазинах: рубашки, джинсы, пару костюмов, нижнее бельё, сигареты.

«Так, что ещё?» — прикинул про себя Азиз, оглядываясь вокруг. На балконе на кресле-качалке лежал его шёлковый халат. Полковник выскочил из комнаты, чтобы забрать его. Он быстро схватил халат в охапку и только собирался вернуться в спальню, как неожиданно услышал:

— Азиз! — раздалось снизу с улицы. Голос был до ужаса знакомый. Полковник обернулся, посмотрел вниз, но никого там не увидел. Возле бассейна не было ни души. Тогда он чуть перегнулся через перила и заглянул за край бокового выступа балкона. На дороге, как раз напротив въезда на автомобильную стоянку, Халил увидел машину. Он узнал не только этот светлый «форд», но и признал в стоявшем около машины человеке советника генерала, известного ему под именем Симон. Полковник не ошибся. Это действительно был Дмитрий Сокольников.

Сердце Халила захолонуло, и даже дыхание перехватило, отчего он жадно глотнул воздух широко открытым ртом. Полковник испугался очень сильно, так как сразу же понял, что сейчас должно произойти. Азиз чисто инстинктивно хотел отпрянуть назад, скрыться в комнате, но не успел. Вспышку выстрела бывший начальник охраны генерала Айдида не увидел, но почувствовал сокрушительный удар в лоб. Ему даже показалось, что миллионы красноватого цвета искр брызнули во все стороны. Девятимиллиметровая пуля попала ему точно в переносицу, оставив после себя небольшое входное отверстие, но при выходе снеся предателю почти весь затылок. Голова полковника откинулась назад, но на пол балкона убитый бывший начальник охраны не упал, а рухнул с высоты третьего этажа на ухоженную мраморную плитку возле бассейна…

Могадишо

На последней встрече Сэм Вильямс сообщил мне, что группа численностью в сто сорок человек из отряда специального назначения «Дельта Форс» должна прибыть в Сомали в самые ближайшие дни. Нам не надо было лишний раз объяснять, что операция по захвату генерала Айдида уже находится в своей начальной стадии. К тому же ещё до встречи в баре международного клуба с высокопоставленным чиновником из Лэнгли агентура генерала, работавшая почти везде, добыла важную информацию о том, что на военную базу уже прибыл генерал Ричард Стоун.

Не нужно было иметь семи пядей во лбу, дабы понять, что командующий войсками специального назначения армии США приехал в Могадишо не на экскурсию и даже не с инспекцией. Кроме того, в городе активизировалась и американская агентура, которая усердно искала людей, имевших прямой выход на генерала и согласившихся быть проводниками, готовыми показать спецназовцам места ночлега, где генерал отдыхает, живёт, и расположение баз, откуда он руководит своими отрядами, местонахождение складов с оружием и боеприпасами.

Над столицей практически весь день барражировали вертолёты. Причём это были не десантные или боевые машины, а специальные вертолёты, напичканные самой различной разведывательной радиоэлектроникой и всякой телевизионной аппаратурой. Вертолёты почти с раннего утра и до позднего вечера летали над городом, стараясь засечь телефонные переговоры мятежного генерала.

Я даже был уверен, что ЦРУ, если всё руководство операцией было возложено на эту тайную спецслужбу, наверняка привлекло к работе по установлению месторасположения Мохаммада Айдида возможности такого могущественного ведомства по разведывательному сообществу США, как Агентство национальной безопасности. По всему чувствовалось, что кольцо вокруг генерала начинает сжиматься.

Уже многие улицы города были перекрыты, и мы не могли свободно проезжать по ним, как это было ещё несколько дней назад. Наши телефоны и радиостанции довольно часто стали отключаться или просто замолкали, попадая в «мёртвые» зоны, которых раньше не было.

Нам следовало предпринять что-то, потому как просто сидеть в штабе, переезжая с одного места на другое без какого-либо активного противодействия, означало обречь самих себя на провал, после которого наступит полная катастрофа. И хотя наша часть работы была выполнена, но мы не могли оставить генерала Айдида один на один с американским спецназом.

В тот день я и Сокольников выехали в Новый город. На его улицах было как всегда немноголюдно. Изредка навстречу попадались одинокие машины-такси, зато почти на всех перекрёстках, собственно там, где их раньше никогда не было, стояли наряды местной полиции. Мы ехали на небольшой скорости. Димка специально не торопился, чтобы случайно не нарваться на американский патруль военной полиции, или хотя бы заметить его издали, дабы успеть свернуть в какой-нибудь первый попавшийся переулок. Хотя документы у нас были в полном порядке, но не хотелось, чтобы их лишний раз проверяли. По опыту мы знали, что проверки иногда по чистой случайности или недоразумению заканчиваются весьма печально, поэтому лишний раз испытывать и так благоволившую к нам судьбу, желания не было.

Мы покрутились возле американской базы, заехали в лагерь, где проживали наблюдатели ООН, пообедали у них в ресторане, перебросились несколькими дежурными в таких случаях словами со знакомыми офицерами миссии и вновь выехали на улицы города. Вообще эта поездка у нас была вроде как рекогносцировка, ведь мы ждали приезда наших «старых» знакомых из подразделения «Дельта Форс», а потому стоило поприслушиваться к разговорам американских солдат и офицеров, которые заходили в казино и любили громко поговорить о своих делах, порой выбалтывая много лишнего.

Мы уже довольно долго находились в районе Нового города. Наша машина могла вызвать подозрение, поэтому пора было возвращаться «домой». За те несколько часов, что мы пробыли на душных улицах столицы, изредка заходя то в ресторан, то с казино, то в какое-нибудь кафе, я здорово устал. Время приближалось к половине второго пополудни.

— Едем назад! — предложил я Димке и немного откинул сиденье назад, чтобы принять чуть расслабленное положение. Мой напарник свернул на улицу, которая вела в нужном нам направлении, но остановился.

— Давай заедем в «Плазу», — неожиданно предложил он.

— Хочешь Халила достать? — тут же угадал я.

— А почему бы и нет? Этот подонок должен в конце концов ответить за убийство Джахонгира! Нашему коллеге и так, видимо, не придётся лежать в родной земле, так хотя бы быть отмщённым. В таком деле месть — дело благородное!

— Согласен. Давай попробуем достать.

Сокольников так резко развернулся, что завизжала резина, а на асфальте остались чёрные полосы.

Гостиница «Плаза» находилась недалеко. Около гостиницы, когда мы к ней подъехали, не было ни души. Димка припарковал машину возле тротуара, поставив её в тень большого куста акации. Мы вышли из «форда» и направились в сторону главного входа в отель. Но, не пройдя и десяти шагов, были вынуждены остановиться. Из ворот гостиничного сада выехала полицейская машина и следом за ней — фургон, называемый в народе «труповозкой». Мы не были наивными людьми, а потому сразу поняли, что в гостинице произошло что-то очень серьёзное.

— Уж не нашего ли «друга» пристрелили? Ведь Айдид приказал всем, кто его увидит, найдёт или встретит, тут же на месте убить! — с огорчением сказал Сокольников.

— Сейчас проверю, — ответил я и направился прямо к входу.

— Погоди, Савл! Это моё дело! Я предложил! Теперь ты подстрахуешь! — остановил меня Димка.

Однако заходить в отель не пришлось ни мне, ни моему другу. Полковник Халил неожиданно сам выскочил на балкон, расположенный на третьем этаже. Расстояние до него, я прикинул на глаз, было метров тридцать пять, ну, не более сорока. Предатель выглядел очень взволнованным, можно даже сказать, испуганным. Он как-то неуверенно и нервозно вёл себя. Впрочем, в этот момент не нужно было даже быть экстрасенсом или телепатом, чтобы угадать намерения Халила.

— Симон, — тихо сказал я, — нам повезло! Ведь он собирается вновь сбежать! Мы прибыли как нельзя вовремя. Ещё немного, и полковник Халил снова избежал бы справедливого возмездия.

— Азиз! — окликнул Димка предателя и, когда тот чуть перегнулся через балкон, чтобы посмотреть, кто же его позвал, получил пулю точно в лоб. Практически не целясь, Сокольников только вскинул руку и тут же выстрелил. Я был уверен, что он не промахнётся. Так и получилось. Полковник Халил взмахнул руками, чуть откинул назад голову, но навзничь не упал. Его тело перевесилось через перила балкона и с высоты пятнадцати метров рухнуло на мраморные плиты дорожки.

— Уходим! — твёрдым голосом приказал я, иначе Сокольников наверняка полез бы проверять, а вдруг предатель остался в живых. У меня не было никаких сомнений в отношении Халила. Я был уверен, что он убит.

Мы не спеша развернулись и направились к своему автомобилю. Я уже открывал дверь, чтобы сесть в кресло водителя, когда к нам на полной скорости подъехал непонятно откуда появившийся американский патруль. Большой джип, скрипя тормозами, остановился возле нашей машины. На борту «хаммера» была нарисована белая звезда и стояла надпись «военная полиция армии США». Солдаты выскочили из джипа и с криком «Руки на капот!» быстро окружили нас, приставив к нашим спинам дула автоматических винтовок.

Затем ко мне подошёл офицер. Его знаков различия я не видел, а потому не смог определить, кто он по званию.

— Господа, у вас есть документы? — вежливо, но без каких-либо эмоций спросил офицер.

— Конечно, сэр! — совершенно спокойно ответил я, хотя внутри немного волновался. За документы, которые лежали у меня в нагрудном кармане, можно было не беспокоиться, мы с ними неоднократно проезжали через блокпосты, и они ни разу не вызвали со стороны проверяющих подозрений или нареканий. Все наши бумаги были подлинными и зарегистрированными в соответствующих инстанциях. По данным документам я и мой друг являлись представителями главного координатора специальной комиссии ООН в Сомали по распределению гуманитарной помощи.

— Тогда предъявите ваши удостоверения! — всё тем же беспристрастным тоном приказал старший патруля. Я только хотел достать документы, но офицер опередил меня. Он сам достал из моего нагрудного кармана удостоверение личности и пропуск в зону расположения «голубых касок». Офицер посмотрел их на свет, потёр пальцем, видимо, проверяя подлинность, ещё совершил над ними какие-то действия, после чего передал наши бумаги одному из солдат.

— Рядовой, пробейте через наш компьютер документы этих господ! — распорядился офицер и затем вновь повернулся к нам. — Как вас зовут, господа? — после небольшой паузы спросил он. Его хитрость была понятна: если мы не те, за кого себя выдаём, то вполне можем ошибиться, называя свои имена.

— Себастьян Сократес! — практически не задумываясь, ответил я.

— Грек? — поинтересовался американец.

— Испанец!

— А как ваше имя? — обратился офицер к Сокольникову.

— Слободан Любечич, — так же быстро представился Димка.

— Русский? — от удивления у офицера даже брови взметнулись вверх.

— Нет, сэр! Я хорват!

— Не слышал о таких, — хмыкнул себе под нос американец.

— Сэр, надеюсь, после проверки документов мы можем продолжить свой путь?

Однако на мой вопрос офицер военной полиции не обратил ни малейшего внимания, как будто не услышал. Он, напротив, обернулся к своим солдатам и нарочито громко крикнул:

— Сержант, осмотрите их машину! А после произведите личный досмотр!

— Сэр, но мы представители ООН! Мы приравнены к дипломатам, — попытался я как-то повлиять на действия офицера. Но он отошёл от машины, предоставив солдатам полную свободу действий.

— Я буду вынужден жаловаться вашему командованию. Вы не имеете права устраивать обыск, — вновь начал я засыпать офицера угрозами, стараясь выиграть время. Мы не могли позволить американцам произвести личный досмотр. Складывалось катастрофическое положение, ибо мы находились на грани провала. Почему? Да по очень простой причине. Я совершенно не волновался, что в нашей машине солдаты найдут что-нибудь запрещённое, там ничего не было, но пистолет!..

У Сокольникова за поясом брюк под рубашкой находился пистолет с глушителем. В принципе, конечно, в наших действиях не было ничего особенного или преступного. Многие ооновские работники ездили по городу с оружием. И мы вполне могли сказать, мол, пистолет нам нужен для самообороны от местных бандитов, коих по вечерам действительно было много. Но только эту версию мы наверняка будем излагать уже в полицейском участке и не в местном, а на американской военной базе. А там уже для опытного военного следователя особого труда не составит определить, что из пистолета недавно стреляли.

«Начнут задавать всякие каверзные вопросы по этому поводу: когда стреляли, почему стреляли, куда стреляли, в кого стреляли и прочие. Что отвечать? Договорённости у нас с Димкой не было, значит, в наших объяснениях будет разнобой, а это уже подозрительно. Через какое-то время подоспеет и труп полковника Халила, свидетели найдутся — и пойдёт и поедет! Экспертизу проведут и конечно же очень быстро возьмут нас в оборот. А что тогда делать? Ладно, с пистолетом ещё можно мозги им запудрить на какое-то время, а как быть с ножами? Американцы, как только увидят сбрую, так сразу поймут, что к чему!» — такие невесёлые мысли носились в моей голове.

Я украдкой посмотрел на Сокольникова. Он внешне выглядел абсолютно спокойным, хотя мысли у него были примерно такими же. Мы долго работали вместе, а потому чувствовали один другого интуитивно, на подсознательном уровне, как беременная женщина улавливает мысли своего ещё не родившегося ребёнка.

Конечно, я был согласен с Димкой, начать первыми. Как и в прошлый раз, когда нас пытались задержать люди полковника Халила, на нашей стороне была внезапность. Лучше погибнуть в бою, нежели быть расстрелянными у стенки, или сгнить в тайной тюрьме ЦРУ.

Но сейчас сложилась несколько другая ситуация. Светлое время суток, американцы стоят от нас далеко. Нужно сказать, что расположились они очень правильно. Димкин пистолет не сыграл бы решающей роли, так как он не смог бы достать всех солдат, окруживших нас. Думаю, американцы успели бы нашпиговать и меня, и Димку свинцом, которого нам хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Было совершенно понятно, что это провал, причём обидный и глупый, так как совершенно случайный. В принципе я никогда не считал себя фаталистом, но после того, что произошло в следующее мгновение, невольно станешь верить в судьбу.

Неожиданно позади меня раздался весёлый голос: «Дружище, что случилось?» Этот вопрос был адресован явно мне. Я обернулся и увидел майора Хаксли, моего приятеля из штаба союзных войск. Мы с ним иногда после пресс-конференций оставались посидеть в офицерском казино. Он был большой любитель выпить на дармовщинку, и я не жалел денег на это его увлечение, надеясь, что когда-нибудь знакомство с американским офицером сослужит мне хорошую службу. Впрочем, так оно и оказалось. Майор Хаксли появился как нельзя вовремя.

— Да вот, Роберт, нас собираются обыскивать и чуть ли не арестовывать! — Я специально немного сгустил краски.

— Капитан, отпустите их! — обратился майор Хаксли к офицеру.

— Не имею права, сэр! Я выполняю приказ проверять и обыскивать машины всех гражданских лиц, — ответил капитан военной полиции.

— Хорошо! — чуть угрожающе произнёс майор и, развернувшись ко мне, тихим и спокойным голосом добавил: — Подождите немного, Дэн! Я сейчас!

Он быстрыми шагами направился к микроавтобусу, стоявшему неподалёку от нашего «форда». Боковым зрением я увидел, что внутри салона сидит какой-то офицер. Майор переговорил с ним, и тот, кивнув в ответ, вышел из машины и направился в нашу сторону.

Это оказался полковник военной полиции. Я не только узнал офицера, но даже вспомнил имя и место работы. Мне рассказывал о нём довольно подробно Сэм Вильямс, после того как я увидел его однажды разговаривающим с полковником.

Тем временем он подошёл к капитану и представился:

— Я полковник Керк Дилан, следователь Управления военной полиции. Мой друг, майор Хаксли, знает этих людей. Я тоже видел их неоднократно на нашей военной базе!

После этого полковник предъявил лейтенанту свои документы. Тот внимательно прочитал удостоверение, козырнул в ответ и приказал своему сержанту вернуть нам наши документы. Ещё не веря в удачу, мы спокойно положили их в карманы.

— Спасибо, Роберт! И вам, сэр, огромная благодарность! — улыбаясь, сказал я. Димка так же поблагодарил наших неожиданных спасителей и даже пожал каждому их них руку.

— Простите, мы спешим в миссию ООН. Очень много работы! Сегодня часиков в одиннадцать приходите в офицерское казино. Мы ваши должники, джентльмены! Выпивка за мой счёт! — Эти слова я говорил, уже сидя за рулём машины.

— Хорошо, Дэниель, договорились! — громко сказал майор и махнул нам рукой на прощание, даже не обратив внимания на удивлённое лицо, стоявшего за его спиной капитана военной полиции. Однако неадекватное поведение молодого офицера сразу же заметил полковник Дилан. Он почувствовал неладное.

— Что случилось, капитан? Вы чем-то обеспокоены? — поинтересовался полковник.

— Сэр, я что-то не понимаю! — ответил тот, пожимая плечами.

— Что вы не понимаете? — повторил военный следователь свой вопрос.

— Господин майор назвал одного из них Дэниелем, но по документам того парня зовут Себастьян, и он — испанец, сэр!

Такой ответ молодого офицера привёл в замешательство майора Хаксли, ведь он не первый раз встречался с этими парнями, и кому, как не ему знать их имена.

— Вы что-то путаете, капитан, — обиделся майор. — Этого парня я знаю уже пару месяцев. Он американец и зовут его Дэниель Браун. Он свободный журналист, сотрудничает с различными издательствами, и его, кстати, публикуют в очень даже известных наших газетах.

— Нет, сэр! Я ничего не путаю. Мне не известно, печатается ли он в газетах, но зовут его Себастьян! — настаивал на своих словах старший патруля. — Рядовой, — крикнул он одному из солдат, — вы пробили их через наш компьютер?

— Так точно, сэр! — донёсся голос изнутри джипа.

— Давайте быстро данные на них!

— Сейчас, сэр, закончу распечатку!

Не прошло и полминуты, как полковник Дилан держал в руках два листка бумаги. На них были распечатаны копии наших ооновских документов и давались краткие, естественно, вымышленные, биографические данные. Следователь военной полиции, ознакомившись с бумагами, передал их майору. Тот прочитал один раз, потом второй и только после этого сказал:

— Какая-то ерунда! Дэниеля я даже видел несколько раз с представителем ЦРУ, мистером Вильямсом, да и второго парня встречал и в казино, и в пресс-центре, и на нашей военной базе.

В этот самый момент из отеля «Плаза» выскочил швейцар. Он подбежал к офицерам. Вид у него был очень взволнованный.

— Мистар, мистар, — на ломаном английском стал лепетать он, — там убить, убить!..

При этом швейцар сильно жестикулировал руками и показывал в сторону гостиницы. Понять, что он говорит, было крайне затруднительно, поэтому офицерам и солдатам не оставалось ничего другого, как последовать в указанном направлении. Впереди них почти бежал служащий отеля, указывая дорогу. Миновав ворота гостиничного сада и пройдя ещё метров сто, полковник Дилан, майор Хаксли и капитан военной полиции подошли к бассейну. Там, на мраморных плитках, где обычно стояли шезлонги отдыхающих, они увидели труп Азиза Халила. Бывший начальник охраны генерала Айдида лежал в луже крови. На его голове зияла страшная рана. Следователь дотронулся до шеи убитого, проверяя пульс, хотя понимал, что тот мёртв, но сделал это машинально, чисто профессионально. Затем он приложил свою руку к телу, после чего принялся внимательно осматривать труп.

— А убили его недавно! Не более тридцати минут прошло, ну, от силы час назад! — констатировал полковник.

— Ты видел, старик, кто это сделал? — накинулся майор на швейцара. Но тот только отрицательно крутил головой, ибо не мог ничего понять. Он что-то говорил, но понять его было невозможно.

— Я видел, господа! Я видел стрелявших! — раздался голос сверху. На балконе второго этажа стоял человек. Он был в одних шортах. — Сейчас, господа, подождите секунду, я спущусь к вам вниз и всё расскажу.

Через полминуты постоялец отеля уже стоял в окружении офицеров и давал показания относительно того, что произошло. Видел он немного: двоих около забора гостиницы и падающего с балкона человека. Выстрела свидетель не слышал.

— Но мне показалось, что в руке одного их них был пистолет. Правда, до них было довольно далеко, метров пятьдесят, но не думаю, что я ошибся, — закончил свой короткий рассказ постоялец отеля.

— А вы полагаете, что это были именно те самые люди, которых затем задержал патруль? — спросил свидетеля полковник Дилан.

— Конечно! Они приехали на светлом «форде», поставили машину под кустами, немного постояли, а потом пошли в сторону отеля. Когда этот парень, которого убили, вышел на балкон, один из них окликнул его по имени. Это я хорошо слышал, — ответил свидетель происшествия.

— А что же вы сразу ничего не рассказали патрулю? — удивлённо и вместе с тем с лёгкими нотками огорчения в голосе спросил майор Хаксли.

— Господин майор, когда к ним подъехал патруль, вывел тех парней из их машины и офицер приказал положить им руки на капот, я предположил, что всё кончено! Мне тогда ещё пришла в голову мысль, как быстро и ловко работают наши военные. Ведь убийцы были задержаны, как говорится, по горячим следам, на месте преступления!

— Капитан, запишите данные свидетеля, — приказал Дилан к офицеру, затем он повернулся к постояльцу отеля и сказал: — Сэр, очень вас прошу никуда не выходить сегодня из отеля. Я заеду и побеседую с вами ещё раз.

— Пожалуйста, но я всё уже рассказал. Мне более добавить нечего, — ответил свидетель.

— Майор, — обратился полковник к Хаксли, — немедленно дайте указание задержать светлый «форд», — и чуть помолчав, добавил: — И не забудьте дать подробное описание ваших приятелей!

«Так и ты с ними пил!» — с неприязнью подумал майор, однако быстро побежал к автобусу, чтобы по рации вызвать с военной базы машину, забрать труп полковника Халила и отправить его в госпиталь для проведения вскрытия.

Конечно, майор Хаксли прекрасно понимал, что именно с его помощью военная полиция упустила опасных диверсантов и наверняка тех самых, о которых говорил бывший начальник охраны генерала Айдида.

Но уже было слишком поздно объявлять тревогу и передать всем патрулям наши приметы. Просто того количества времени, когда американцы осматривали труп полковника, было вполне достаточно, чтобы скрыться в трущобах и многочисленных переулках старого Могадишо. Правда, в город с того самого дня въезд нам был заказан, так как наши фотографии, которые составили в криминалистической лаборатории отделения военной полиции, раздали всем патрулям с приказом обязательно взять нас живыми.

Сомали. Могадишо.

29 августа 1993 года

Прошло несколько дней после той счастливой случайности, когда нам удалось избежать ареста. Это было везение, но должен заметить, что в нашей работе везение не последнее дело, а потому каждый армейский разведчик, уходя за линию фронта, всегда в глубине души надеется на тот самый счастливый случай, который поможет ему избежать смерти или тяжёлого ранения. Конечно, на работе мы не мыслим о гибели, ибо некогда думать о пустяках, но сидит где-то в подсознании надежда, что не отлита ещё та самая пуля, которая сразит тебя. Правда, надежда-то она у всех есть, но не все, однако, возвращаются домой — вот в чём трагедия.

Я слишком долго служил в армии, имел большой жизненный опыт, а потому мог сделать некоторые выводы для себя, анализируя пройденный путь. Вот как раз на основе этого мне было хорошо известно, что если фортуна повернулась вдруг лицом к тебе, то нужно тут же хватать её и крепко держать, не выпуская из рук.

Как я уже говорил, нам стало известно, что в первых числах августа в Сомали прибыла группа военнослужащих из отряда «Дельта». Информация, которую я получил от своего информатора, оказалась весьма полезной, так как Сэм Вильямс дал нам очень подробное сообщение, вплоть до званий и имён командиров взводов. Вообще наш агент говорил, что президент США поставил вполне конкретную задачу директору ЦРУ, уничтожить физически не только генерала Айдида. В администрации главы государства составили целый список из двух десятком лиц, которых следовало устранить, но первым среди них конечно же значился наш подопечный.

Спустя неделю после прибытия «Дельты» генерал Ричард Стоун развил особенно бурную деятельность. Если до этого мы не ощущали на себе непосредственного силового воздействия, а в основном генерал Стоун вёл разведку, собирал данные и анализировал их, то сейчас он начал активно использовать свои главные силы. За неделю бойцы «Дельты» провели два успешных рейда. Они сумели захватить нескольких полевых командиров из группировки Айдида. Кроме того, спецназовцы перехватили караван с оружием и боеприпасами, направлявшийся к повстанцам. Это был ощутимый удар.

С каждым днём обстановка накалялась. Я чувствовал, как кольцо вокруг нас сжимается. Несколько раз вертолёты ракетами класса «воздух — земля» атаковали наше место расположения, но, к счастью, делали они это с опозданием на несколько часов, и нам вовремя удавалось сменить дислокацию. Мы все пребывали в тревожном состоянии.

Нужно отдать должное командующему силами специального назначения. Его штаб умел работать. Генерал Стоун проанализировал полученные данные по передвижению Айдида, сумел вычислить основные места нашего пребывания. Да и не так их было много в разрушенном городе.

Однако и мы не сидели сложа руки. Наши наблюдатели вблизи аэродрома тут же сообщали о вылетах вертолётов. К тому же в очередной раз нам удалось подставить американцам своего человека — одного из охранников генерала. По нашей легенде он работал в городе таксистом и был весьма осведомлен о передвижения мятежного генерала. Нужно сказать, что кортеж Айдида довольно свободно передвигался по городу. Жители окраин его часто видели, так как не гнушался остановиться на улице и выйти и поговорить со своими соплеменниками. Вообще сомалийцы любили этого полевого командира и видели в нём единственного человека, способного навести и поддерживать порядок в стране. Американцам не удавалось завербовать хотя бы кого-нибудь из сторонников Айдида. «Таксист», пожалуй, был их второй удачей. Компетентные органы армии США даже не стали утруждать себя дополнительными перепроверками, а сразу плотно стали работать с нашей «подставой». Предыдущий опыт с неудачной попыткой купить генерала Айдида ничему их не научил. Но что делать, если Ричарду Стоуну, командующему специальными частями, очень хотелось побыстрее выполнить приказ президента и покончить с неудобным для США человеком.

— Послушайте, Мохаммад, — спросил я генерала, когда мы проезжали по городу к месту ночлега, — а что находится с нами по соседству? Вот в том двухэтажном доме?

— Там под охраной местной полиции проживают офицеры-наблюдатели ООН, которые следят за перемирием и отмечают нарушения, — усмехнувшись, ответил Айдид.

— Очень толково! Замечательно! — искренне восхитился я умением генерала подобрать место для ночлега. Всё было очень логично: жить рядом с теми, кто тебя контролирует или ищет.

— Вы что-то задумали, Савл? — поинтересовался Айдид.

— Да! Пусть «Таксист» наведет американцев на этот объект! Генерал Стоун наверняка не знает, кто в нём проживает. Эта неудача выведет его из себя, он начнёт нервничать, а поэтому в дальнейшем станет действовать не всегда продуманно. Ну а вторым нашим шагом будет полный разгром сил специального назначения.

— Вы в этом уверены? — посмотрел на меня удивлённо генерал.

— Я уверен, товарищ Айдид! Мы так их проучим, что они больше не захотят предпринимать попыток для вашего захвата.

* * *

Было раннее утро. Я дал команду охранникам генерала расположиться в ста метрах от ооновской гостиницы и вести наблюдение. Вертолёты подошли на малой высоте и сразу же высадили на крышу отеля десант. Буквально через минут там начался довольно интенсивный бой, вернее было бы сказать, спецоперация. Наблюдая за тем, как американцы ловко и быстро спускались по верёвкам из вертолётов, мне стало понятно, что действуют именно они, наши «старые» знакомые из «Дельты». Вся операция бойцов «Дельты» длилась минут двадцать. Они быстро захватили объект, повязали всех людей, кто там находился, и на тех же вертолётах, которые в это время ходили кругами, улетели на базу.

* * *

Командующий силами специального назначения генерал Стоун находился в оперативном отделе штаба группировки союзных войск, откуда он управлял действиями группы «Дельта» с трёх часов ночи. Операция по захвату полевого командира Айдида была назначена на раннее утро. Сведения, полученные от нового агента, полностью подтвердились. От представителя ЦРУ также накануне пришла информация, сведениям полковника Халила можно доверять, ибо они, по мнению экспертов из Лэнгли, являются достоверными.

Генерал Стоун и его заместитель, полковник Дик Строуб, весьма тщательно готовились к операции. Агентурный аппарат военной разведки работал в последние несколько недель очень активно и успешно. Майор Хаксли сутками не выходил из кабинета, стараясь реабилитировать себя за сделанную им промашку, когда невольно посодействовал освобождению русских диверсантов, когда те практически находились в руках военной полиции.

Майору Хаксли удалось, кажется, добиться невозможного. После долгого изучения и анализа сведений, полученных от бывшего начальника охраны Айдида, полковника Халила, данных радиоэлектронной разведки он пометил на карте города те места, где предположительно ночует генерал Айдид со своим штабом. Несколько раз перепроверив свои выводы и сравнив их с донесениями других агентов, офицер с замиранием сердца доложил генералу Ричарду Стоуну об этом своём открытии. Кроме этого, майор набрался смелости и развернул на столе командующего большую схему столицы Сомали.

— Что это, майор, вы хотите нам продемонстрировать? — с интересом спросил заместитель командующего, полковник Строуб.

— Господа, — ответил майор Хаксли, — это итог работы всего нашего отдела военной разведки. Прошу обратить внимание вот на эти красные кружочки.

Генерал Стоун и его заместитель подошли к столу, на котором была развёрнута оперативная карта города. Командующий и полковник внимательно просмотрели нанесённые красным карандашом в виде кружочков места, где обычно останавливался Мохаммад Айдид со своим штабом. Кружочков этих было не более двадцати.

Ричард Стоун прекрасно понимал, что для того чтобы найти все места ночлега мятежного генерала и обозначить их на карте майору Хаксли пришлось очень много работать. В помощь офицеру были приданы почти все вертолёты радиоэлектронной разведки Объединённой группировки и большое количество средств радиолокации. День и ночь радары и локаторы прощупывали радиоэфир, фиксируя все местные телефонные переговоры.

И вот после стольких суток кропотливой работы майор Хаксли завершил её с хорошими результатами. Теперь у оперативной группы «Дельта Форс» появились в распоряжении вполне конкретные данные о местонахождении генерала Айдида. Такого успеха командующий Стоун не ожидал. Теперь, захватив лидера мятежников, он одним ударом мог обезглавить все повстанческие отряды, действовавшие в столице Сомали и в её пригородах.

— По некоторым сведениям, сэр, сегодняшнюю ночь генерал Айдид намеревается провести вот в этом районе, — офицер взял со стола карандаш и его остро заточенным концом обвёл один из красных кружков на карте.

— Почему? — одним словом спросил командующий Стоун.

— Перехвачены переговоры, сэр! К тому же покойный Азиз Халил указывал на то, что обычно Айдид перемещается как бы по кругу, по часовой стрелке. Если вы взглянете на карту, то увидите, что все места его пребывания расположены по кругу, причём в густонаселённых районах и обязательно недалеко от перекрёстков довольно широких улиц, по которым можно было бы легко уйти от погони на машинах.

— Хорошо, майор, оставьте карту и можете идти! — внимательно выслушав Хаксли, сухо ответил Стоун. — Этот парень очень старается, — сказал он своему заместителю.

— Он толковый офицер, Ричард! Думаю, его можно пригласить в наш аналитический отдел, — ответил полковник Строуб. Ему даже было немного жаль майора, который действительно проделал огромный объём работы.

— Подумаем о переводе майора Хаксли к нам после завершения операции, а сейчас давай ещё раз подытожим все наши данные. Всё то, что доложил майор, интересно. Но у нас есть более точные сведения. Недавно завербованный агент сообщил, что сегодня Айдид будет ночевать в этом районе и за небольшую сумму он готов вывести наших парней точно на объект.

— А если это дезинформация? — осторожно возразил полковник.

— Не думаю! Эти обезьяны за тысячу долларов продадут кого угодно! — самодовольно заявил генерал Стоун.

В течение ещё почти двух часов они разрабатывали план захвата лидера мятежников. Затем командующий силами специального назначения лично провёл инструктаж командиров рот элитного подразделения «Дельта». Он собрал всех офицеров в семь часов вечера 28 августа. Командующий поздоровался с каждым за руку, пригасил сесть и, прикурив толстую сигару, стал ходить по своему кабинету. Молчание длилось недолго.

— Джентльмены, на всю операцию отводится пятнадцать минут, — начал постановку боевой задачи своим подчинённым генерал Стоун. — Действуем обычно, как на тренировке, в три этапа. То есть что я имею в виду. Это — высадка на крышу здания, захват мятежников и отход. Источник сегодня ночью точно укажет места ночлега мятежников. Операцию проводим утром. Полная боевая готовность! Успехов вам, парни! Да поможет нам Бог и Америка!

Операция развивалась как по нотам. Когда генералу доложили, что бойцы группы «Дельта» успешно высадились на крышу объекта, он невольно взглянул на часы. Было ровно четыре утра. Ричард Стоун ходил по большому залу, где была установленная необходимая теле- и радиоаппаратура, и слушал переговоры своих солдат. Он снял наушники переговорного устройства и приказал вывести связь между бойцами на внешнюю линию, чтобы быть в курсе действий каждого из них. Его парни из «Дельты» работали быстро и слаженно, словно находились на полигоне, а не на выполнении боевого задания. Они так внезапно появились и так чётко ворвались внутрь здания, что никто не смог им оказать сколь какого-нибудь серьёзного сопротивления.

— На пол! На пол! На пол! — ежесекундно доносились из динамика грозные крики его солдат. Генерал вновь взглянул на часы. Минутная стрелка приближалась к цифре десять. Командующий Стоун хотел уже было отдать приказ отходить, но не успел, потому как командир группы опередил его.

— Сэр, — коротко отрапортовал он, — задание выполнение! Объект захвачен!

— Блестяще, капитан! — не удержался от похвалы своего офицера генерал Стоун, и затем уже только после этого он дал общую команду для бойцов группы: «Отход!»

Командующий довольно улыбнулся всем присутствовавшим в зале офицерам оперативного отдела.

— Всё, господа! Операция успешно закончена! Вы слышали сами!

— Браво, сэр! Браво! — крикнул кто-то из офицеров. И после этих слов все дружно встали со своих мест и зааплодировали. Генералу не оставалось ничего другого, как только принять эти поздравления.

— Джентльмены, сегодня прошу всех в казино! — радостно прокричал он офицерам, чем ещё больше усилил их овации, к которым прибавились вновь крики восторга.

Настроение Ричарда Стоуна было прекрасным, тем большим стало разочарование и обида, когда он узнал, как жестоко прокололась его боевая группа «Дельта».

Только по прибытии подразделения на базу выяснилось, что среди захваченных спецназовцами пленников нет ни одного, который имел хотя бы какое-нибудь отношение к мятежникам и террористам, напротив, все арестанты являлись наблюдателями ООН, представлявшими различные африканские страны — Египет, Марокко, Иордания и Зимбабве.

Генерал Стоун был в ярости. Такого позора он, как командующий войсками специального назначения армии США, не испытывал со времени последней операции в Турции, когда там ловили русских диверсантов и которых так и не удалось взять в плен. Но более всего генерала расстроил даже не тот факт, что его парни так опозорились на глазах офицеров Объединённой группировки, его даже не волновало, что теперь слухи и сплетни об этом деле расползутся по всей армии и наверняка достигнут Белого дома. Нет, к таким разговорам генерал давно привык, ведь среди подчинённых всегда есть те, кто завидует своему начальнику и радуется провалам, чтобы потом на волне скандала занять его место. Даже понимание такой перспективы не очень волновало Ричарда Стоуна, ибо он сильнее всего был расстроен тем, что был уверен в одной мысли: эту ловушку вновь подстроили русские спецназовцы, и переубедить его в этом никто не мог, да он, собственно, никому и не говорил о своих размышлениях. Ведь командующий просто не знал и не догадывался, что нынешняя его ошибка — это просто невинные шалости судьбы по сравнению с тем, что задумали осуществить мы. Наша ловушка только начала открываться для самого секретного подразделения армии США.

Сомали. Могадишо.

3 октября 1993 года

В первых числах сентября мы начали против подразделения «Дельта» весьма сложную оперативную игру. В предстоящую операцию было вовлечено большое количество людей, даже не подозревавших, что они выполняют чью-то постороннюю волю в чужих интересах.

Около трёх недель, что минули после 29 августа, группа генерала Стоуна не могла никак выйти на след лидера повстанцев, генерала Мохаммада Айдида. Командующий силами специального назначения был в ярости, так как после неудачной попытки «Дельты» на него обрушился вал критики со стороны президентской администрации, да и его непосредственный босс, министр обороны, как-то намекнул Стоуну об отставке. Генерал рвал и метал, чтобы реабилитировать себя в глазах главы Белого дома. Для командующего силами спецназа США начались не очень приятные дни. Его бойцы день и ночь прочёсывали на вертолётах квартал за кварталом столицы, они буквально сбивались с ног в поисках генерала Айдида, но он словно канул в небытие, пропал, сгинул, будто испарился. Армейская разведка и ЦРУ даже чуть запаниковали. Они активизировали действие своей местной агентуры, бросили все силы на то, чтобы найти внезапно исчезнувшего генерала.

— Простите, сэр, — обратился к командующему Стоуну один из офицеров разведотдела, оторвав его от раздумий, — а что, если Айдид убежал за границу?

— Может быть, может быть… — еле слышно, словно во сне, ответил генерал.

Он сам никак не мог понять, что же случилось. До 29 августа служба радиоперехвата в течение дня фиксировала десятки переговоров мятежников из группировки Айдида, но уже с 30 числа всякие разговоры вдруг прекратились. Ну откуда американцам было знать, что генерал по нашему совету приказал своим людям отключить все телефоны и радиостанции. В эфире наступила тишина, которая жутко нервировала противника. Конечно, командующий Стоун догадывался, что радиомолчание это начало какой-то игры, но вот каков был её смысл, разобраться не мог.

«Что это? Очередная хитрость его русских советников? Для чего? С какой целью? Или действительно генерал убежал из страны?» — размышлял Ричард Стоун.

— Ну а ты что молчишь? — спросил он своего заместителя Строуба. Тот пожал плечами и после небольшой паузы ответил:

— Сомнительно, конечно, чтобы Айдид убежал, но и телефоны, и прочая связь у них не могла же выйти сразу вся из строя?

— И?.. — нетерпеливо спросил генерал.

— Надо разбираться. Что-то хитрит Айдид. Не нравится мне это молчание.

Командующий силами специального назначения повернулся к представителю ЦРУ. После внезапной гибели Сэма Вильямса вместо него из Вашингтона прибыл другой высокопоставленный сотрудник этого ведомства.

— Каково мнение ЦРУ? — поинтересовался генерал Стоун у представителя Лэнгли.

— Сэр, думаю, даже уверен, что Айдид остаётся в стране. Он никуда не выезжал, — твёрдо, без тени какого-либо сомнения в своих словах, заявил сотрудник ЦРУ.

— Откуда такая уверенность?

— Наша агентура в соседних странах работает в режиме чрезвычайной активности. Если бы Айдид уехал, ну, скажем, в одну из арабских или других ближневосточных стран, я уже не говорю о Европе, то нам стало бы известно об этом ровно через час.

— Согласен с вашими доводами, мистер Крафт! Но что вы предлагаете?

— Искать, сэр! Рано или поздно, но генерал себя проявит.

— А если это какая-то хитрость? Полковник Строуб, например, считает, что такой вариант вполне возможен. Заманят нас в ловушку, а? Вы не принимаете в расчет, что у него русские советники? Мне приходилось два года назад сталкиваться с парнями из советской разведки Министерства обороны.

— У нас нет достоверных данных относительно пребывания русских на территории Сомали!

— А как вы объясните случай у гостиницы «Плаза»?

— Ваши люди допустили оплошность, генерал. Вот если бы они взяли тех двоих, то тогда можно было бы конкретно что-то говорить. Журналисты — народ дошлый, чего только не придумают, чтобы добыть сенсацию. Мне известны такие случаи, когда они изготавливали себе фальшивые документы. Несерьёзно!

— Но сейчас же этих людей нет в пресс-центре! — не унимался командующий. Ему не нравилось упрямство представителя ЦРУ, с которым тот отметал все доводы относительно участия на стороне генерала Айдида бывших советских специалистов. Стоун считал, что упрямство — это первый признак глупости.

— А убийство вашего предшественника? Вы нашли убийц?

— Нашего представителя застрелили люди генерала Айдида! Обычные террористы! Поэтому с этим бандитом надо покончить любыми средствами. У вас, генерал, для захвата мятежника есть всё! Работайте!

— А если Айдид всё-таки бежал? — вновь спросил командующий войсками спецназначения.

— Не думаю! — последовал короткий ответ.

— А радиомолчание в эфире?

— Айдид сильно напуган. Ведь он случайно тогда избежал ареста, правильно? Вот и боится выходить в эфир. Патрулирование города ведётся постоянно, поэтому он и бегает от ваших бойцов как заяц от гончих собак. Забился в какую-нибудь нору и отсиживается там. Найдём, сэр! Моё ведомство обладает колоссальными возможностями, не волнуйтесь! Ведь долго руководить лично своими отрядами без рации он не сможет. Айдиду придётся выйти в эфир. Дайте только время!

— Сколько? — чуть скривив губы, усмехнулся командующий.

— Две-три недели! — ответил представитель ЦРУ.

— И так уже прошло три недели! Вы говорите о ещё трёх! — обескураженно спросил генерал Стоун.

— Если армейская разведка будет нам помогать более активно, то мы быстрее сможем найти генерала Айдида. Но в одном я уверен, что он здесь, в городе! — спокойно ответил мистер Крафт, и его слова оказались правдой.

* * *

Представитель ЦРУ действительно был прав относительно генерала Мохаммада Айдида. Он действительно никуда не убегал и не собирался этого делать, а спокойно со своим штабом передвигался по городу и через помощников руководил действиями отрядов повстанцев. Его даже не пугали постоянно висевшие в воздухе американские вертолёты, день и ночь патрулировавшие сомалийскую столицу.

Мы прекрасно понимали, что ЦРУ и командование силами специального назначения в запале желания поскорее забыть об августовской неудаче и отмыть свою запачканную репутацию постараются в кратчайшие сроки исправить ошибку. А в том, что попытка захвата нашего подопечного будет повторена, сомнений ни у кого не было. Нам теперь оставалось не только упредить действия подразделения «Дельты», но и было необходимо заставить американцев думать и поступать так, как это было нужно нам.

Во всей нашей задуманной игре я очень сильно полагался на одно качество американских военных. Мне уже доводилось встречаться с ними. Когда-то мой отряд специального назначения, в котором я начинал службу и которым затем командовал, побывал во многих горячих точках нашей планеты, и везде нам приходилось сталкиваться или заочно, или лично в открытом бою с нашими «друзьями» из-за океана. Поэтому у меня имелись кое-какие представления об их характере. Я, например, прекрасно знал, что американцы иногда очень хотят верить в то, то сами же виртуально сконструировали у себя в голове. Они очень любят мифы, которые сами придумывают. Если, скажем, у них есть легенда о том, что подразделение «Дельта» лучшее в мире, то спорить здесь не о чем, и вера в это сильнее всяких критических замечаний. У меня не было никаких сомнений в том, что августовский день 29 числа для солдат отряда «Дельта» был не самым удачным. Я понимал, что первая та неудача обязательно раззадорит американских спецназовцев, заденет их самолюбие как профессионалов, ведь на них обрушится град критики. Однако желание реабилитироваться любой ценой не всегда может сослужить хорошую службу. Обычно в таких случаях всегда делаются ошибки и, как правило, роковые. Стремление загладить свою прошлую вину, скорее забыть о ней, заставляет людей порой действовать безрассудно, а это можно и нужно использовать.

* * *

Первое, что мы сделали в рамках нашей игры, так это специально устроили так называемый месячник радиотишины. По нашей просьбе генерал Айдид и его подчинённые не выходили в эфир, не пользовались телефонами, а вся связь в тот период осуществлялась только с помощью посыльных. Мне хотелось немного понервировать американцев, и это, кажется, был вполне удачный шаг.

— Савл, а как там наш друг из ЦРУ? Надо бы с ним связаться. Он может дать нам полезную информацию, — сказал Сокольников, — город буквально окружён блокпостами. Мобильные патрули на всех улицах. Кольцо стягивается!

Конечно, нужно было отдать должное специалистам из Лэнгли, работали они толково. Видимо, по агентурным данным им стало известно, что генерал Айдид находится в городе. Нам стоило поторапливаться, так как ситуация в любой момент могла выйти из-под контроля, ведь мы совершенно не знали, какой информацией обладает генерал Стоун. Никто не мог дать гарантии, что завтра утром или сегодня ночью «Дельта» не проведёт операцию по захвату генерала Айдида.

Я набрал номер телефона Сэма Вильямса. Долгий гудок, и затем приятный женский голос сообщил мне, что абонент отключён или находится вне зоны действия. Попытки в течение всего дня связаться с нашим человеком в ЦРУ не имели успеха.

— Думаешь, он сбежал? — озабоченно спросил Сокольников.

— Нет! Что-то серьёзное случилось! — ответил я, и мой ответ был близок от истины, ведь мы тогда ещё не знали, что Сэм уже убит своими же помощниками по приказу из Вашингтона.

— Ну что будем делать? — поинтересовался Димка.

— Надо начинать операцию «Западня». Чего тянуть? — предложил я, и мой друг кивнул в знак согласия.

— Думаешь, мы сможем одурачить американцев? Ведь на них будет работать всё Лэнгли, военная разведка, Агентство национальной безопасности и прочие спецслужбы. Ты представляешь, какие это возможности? А тут мы с тобой, два бывших советских офицера! У нас ни средств, ни возможностей!

— Посмотрим! Как говорится: гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Мощь у них большая, но воевать-то будут на земле. У Айдида ребята есть толковые, справимся! По крайней мере постараемся. На нашей стороне правда и внезапность, а это уже двукратное преимущество! Поэтому начинаем операцию!

Вечером того же дня отряды генерала Айдида дружно вошли в радиоэфир. Магнитофон с записанным на плёнку голосом генерала мы каждый час перевозили на машине с одного места на другое. Нам надо было убедить американцев, что Айдид собирает полевых командиров своих вооружённых формирований на совещание в одной из гостиниц в районе старого города.

Чтобы приказ генерала выглядел более убедительно, мы специально организовали «утечку» информации из штаба Айдида. Однако я не был настолько наивным человеком, чтобы не предположить, что полученная офицерами американской военной разведки информация будет проверяться. С этой целью все наши переговоры по радиотелефонам начали вестись открыто, но мы старались это делать так, чтобы не вызвать подозрений у американцев, что с ними ведётся какая-то хитрая игра.

Продолжалось всё это приблизительно до конца сентября. А два дня назад нам удалось подсунуть агентуре военной разведки США ещё одну фальшивую шифровку, в которой вновь говорилось о совещании, проводимом лично генералом Айдидом. В тексте даже указывалась дата и время сбора, а также название гостиницы.

Не знаю, удалась ли нам тогда наша оперативная игра, поверили ли нам американцы, но мы стали готовиться к 3 октября, на которое был назначен сбор, то есть операция «Западня». Именно тот октябрьский день должен был дать ответ на все так мучавшие нас вопросы.

* * *

Вертолёты на малой высоте, почти задевая крыши домов, появились неожиданно, хотя их ждали. Но вначале вдали в безоблачном синем небе показались чёрные дымы. Их было много, очень много. Это местные жители по просьбе своего генерала жгли старые автомобильные покрышки, тем самым, подавая нам сигнал о приближении противника.

Винтокрылые машины, ещё со времён Вьетнама называемые американцами «лёгкой кавалерией», пронеслись над гостиницей, в которой располагался я со своим отрядом. Со мной находилось чуть более ста человек. Я взглянул на часы. Было около пяти вечера. Основные силы генерала Айдида в это время занимали позиции в окрестностях аэропорта, где находился штаб Объединённой группировки. Около центральной части столицы в городских кварталах разместился отряд, командовал мой друг, Димка Сокольников.

Нам пришлось тогда разделиться. Мы долго очень совещались в штабе, мы — это четыре человека: Сокольников, генерал Айдид, начальник разведки генерала Ахмед Назири и я, полковник запаса Павлов. По всем признакам и по данным, полученным от нашей агентуры и местных жителей, работавших на военной базе, американцы начали активно готовиться к действиям. Ведь подготовку, как бы скрытно она ни велась, очень трудно утаить от посторонних глаз, особенно когда для проведения операции привлекается большое количество солдат.

— Я думаю, менее роты спецназа из «Дельты» для захвата нашего генерала, они не пошлют, — уважительно кивнул в сторону Айдида мой напарник. — А для этого им понадобится не менее пяти-шести транспортных вертолётов и столько же для их сопровождения, — продолжил Димка.

— А как они собираются меня вывезти после захвата? — поинтересовался генерал.

— Вопрос интересный, — начал Сокольников, — вполне вероятно, на тех же вертолётах?

— Необязательно! — вступил я в разговор.

— Почему? — воскликнули почти одновременно все присутствовавшие в комнате.

— Они надеются вместе с вами, генерал, захватить ещё пару десятков человек. Правильно? Ведь мы дали информацию о совещании командиров ваших отрядов? — спросил я своих собеседников и, получив от них в знак согласия молчание, продолжил свои рассуждения: — Вывезти такое большое количество пленников — двадцать или более того человек — под интенсивным огнём, на вертолётах, очень сложно. В том, что генерала Айдида будут защищать, никто из руководителей операции не сомневается. Погрузка займёт много времени, обстрел, лишние потери, да и вертолёты могут сбить. Короче говоря, американцы эти трудности предполагают. Стало быть, у них, вполне вероятно, предусмотрен какой-то ещё вариант вывоза пленников.

— В ваших рассуждениях, товарищ Савл, есть логика. Пожалуй, с ней нельзя не согласиться, — сказал генерал. — Ну и что же вы предполагаете?

— Они могут пустить мобильную колонну численностью до батальона своим ходом через город, — коротко заявил я. — «Дельта» будет действовать в гостинице, а морские пехотинцы и рейнджеры двинутся по земле на машинах, причём выберут самый короткий и удобный для этого маршрут до нужного отеля! А какой у нас самый короткий путь?

Начальник разведки, майор Назири, с полминуты смотрел на схему города и потом простым карандашом осторожно прочертил по ней предполагаемый маршрут движения.

— Этот путь, конечно, не самый короткий, но зато улицы самые широкие, — уверенно сказал он, — если пробиваться к гостинице, то только этим маршрутом. Мои ребята сообщали, что американские патрули уже целую неделю крутятся здесь, и вертолёты чаще всего пролетали именно через этот район.

— Хорошо! Встретим их там! Генерал, у вас на данный момент сколько бойцов? — повернулся я к Айдиду.

— Больше трёх с половиной тысяч в городе и в два с половиной раза больше в окрестных деревнях!

— Партизаны, товарищ генерал, мне не нужны. Сколько у вас подготовленных солдат, прошедших военную службу или спецподготовку?

— Человек триста пятьдесят-четыреста наберётся.

— Мне дадите полторы сотни. Симону — всех остальных. Сами же с партизанами и прочими ополченцами ровно в тот момент, когда первый американский спецназовец высадится на крышу гостиницы, атакуйте их военную базу. Обстреляйте всеми видами оружия, что у вас имеется. Добро?

Генерал улыбнулся, ибо последнее слово я сказал по-русски. Он посмотрел на меня и так же ответил на русском языке, даже поставив ударение, куда следует: «Дóбре, командир!»

* * *

В ночь со второго на третье октября мы, каждый со своим отрядом, разошлись на позиции. Прежде чем расстаться я подошёл к Димке.

— Держись там! Какими силами они пойдут, нам неизвестно. Как всегда бей первую и последнюю машину, позиции занимай на втором-третьем этажах. Да, и береги себя! Мне бы не хотелось, чтобы с тобой случилась даже какая-то маленькая неприятность. Ты ведь мне, как брат родной, Димыч!

У разведчиков и бойцов спецназа не принято говорить о смерти и о ранениях накануне работы, этих слов всегда стараются избежать, заменяя их любыми другими. Уж такие мы суеверные люди. Сокольников обнял меня и шепнул:

— И ты береги себя, Саня!

Я вспоминал те недавние события и одновременно следил за действиями противника. Ничего нового в тактике бойцов «Дельты» не обнаружилось. Они работали как всегда, словно по шаблону. Вертолёты поддержки встали в круг и вслед за ними на бреющем полёте подошли «транспортники». Это были шесть современных транспортных вертолёта типа «Блэк Хок». Они зависли над площадью перед гостиницей, а один из них — над крышей отеля. Операция началась…

* * *

Генерал Ричард Стоун находился в крайне возбуждённом состоянии. Правда, была у генерала Стоуна одна мысль, которая удручала его более всего. За пару дней до операции он сделал попытку запросить у Вашингтона санкцию на применение бронетранспортёров и тяжёлых вертолётов огневой поддержки, но получил отказ. Администрация Белого дома после долгих колебаний и раздумий дала разрешение использовать только транспортные вертолёты, недавно поступившие на вооружение и считавшиеся самыми современными машинами в своём классе.

План захвата главарей мятежников и террористов, разработанный генералом Стоуном, казался безукоризненным. Сто десять бойцов группы «Дельта» во главе с майором Карлом Фишером должны были высадиться на крышу отеля, где по агентурным данным должны были собраться на совещание все полевые командиры вместе с генералом Айдидом. Так же десантирование предусматривалось и на площадь перед гостиницей. Одним броском с двух направлений спецназовцам следовало захватить отель и пленить всех, кто в нём будет находиться.

На сей раз ошибки быть не должно, ибо проводник из местных жителей, работавший таксистом, должен был довести вертолёты до самого объекта. Над городом, как раз в районе проведения операции, с этой целью дежурили два вертолёта-корректировщика. На их борту была установлена специальная видеоаппаратура с большими разрешающими возможностями, с помощью которой генерал Стоун мог наблюдать на мониторах действие своих солдат в режиме реального времени. На проведение всей операции по замыслу командующего отводился ровно один час.

— Парни, — обратился генерал к бойцам спецназа перед их отправкой, — вам следует работать быстро! Колонна в составе усиленного батальона пойдёт вам навстречу. Вы, после того как захватите главарей террористов, отходите вот в этом направлении. Здесь, в этой точке, место встречи с батальоном, — командующий направил лучик лазерной указки в нужную точку на карте и продолжил свою речь: — Сюда подойдёт батальон морской пехоты, усиленный рейнджерами. Ясно?

— Ясно, сэр! — дружно и весело ответили бойцы.

— Тогда за дело! Вы все герои, а потому сделаете это!

— Мы лучшие, мы сделаем это! — прокричали хором солдаты.

Перед вылетом американские спецназовцы ещё раз проверили друг у друга экипировку и вышли из ангара. Вертолёты с запущенными двигателями стояли уже наготове на взлётной полосе. Солдаты быстро загрузились, после чего винтокрылые машины взмыли в воздух.

Прошло тридцать минут, как началась боевая операция. Группа на шести вертолётах при поддержке лёгких двухместных машин, которые были вооружены одним пулемётом каждый, а потому назвать их «боевыми» не поворачивался язык, вышли в намеченный район. Майор Фишер надел переговорное устройство и доложил по рации: «Сэр, находимся в точке!» Генерал Стоун довольно потёр руки.

— Работаем! — сказал командующий всего лишь одно слово.

— Первый пошёл! — тут же, словно эхо, раздался в усилителе голос майора.

На экране монитора было хорошо видно, как с вертолётов начали выбрасывать верёвки, по которым бойцы группы «Дельта» намеревались десантироваться на крышу отеля и на площадь перед ним. Вот уже первый солдат схватился за трос, чтобы спускаться вниз, но неожиданно сорвался и мешком рухнул на землю. Остаться в живых, упав с высоты тридцати метров, было нереально. Генерал вначале подумал, что это просто несчастный случай, но уже то, что он увидел в следующую секунду, повергло его в дикий ужас. Он даже на какое-то мгновение лишился дара речи. События же тем временем развивались молниеносно…

* * *

Вертолёты дважды облетели район, где находился отель. Я нажал на радиотелефоне кнопку вызова и, когда Димка ответил, коротко сказал:

— Они заглотили нашу приманку!

— Вижу! — коротко ответил Сокольников. — Держись, Саня!

— Тебе тоже успехов!

В это время вертолёты зависли в воздухе, и с них выбросили верёвки. Я понял, что готовится высадка, а потому дал команду своим бойцам открывать огонь сразу, как только американские солдаты начнут десантироваться. По моему опыту мне было хорошо известно, что всё внимание спецназовцев обычно в такой момент концентрируется на процессе удачной высадки, и потому они в первые секунды не увидят вспышки выстрелов, а тем паче не услышат их из-за шума двигателей и свиста винтов. Так оно и произошло.

Первым в перекрестье оптического прицела СВД я взял лётчика вертолёта, который завис практически передо мной. С такого близкого расстояния промазать было невозможно. Я, как в тире, спокойно, затаив дыхание, нажал на спусковой крючок. Волнения никакого не было, и страх также отсутствовал, ибо начиналась стихия боя, когда на чаше весов лежала твоя жизнь или жизнь твоего противника.

Мой выстрел был точен. Лётчик немного откинулся назад, и вертолёт резко закрутился на месте. Правда, второй пилот успел взять на себя управление машиной, но всё равно вертолёт сильно тряхнуло, и в тот же момент из его транспортного отсека сорвался один боец. Он неловко взмахнул руками и полетел вниз. Однако живым до земли сорвавшийся боец не долетел, так как я успел всадить ему пулю точно в грудь.

Оставшиеся в вертолёте солдаты даже не поняли, что их сослуживец убит, а потому что-то начали ему кричать, хотя их голоса совершенно не были слышны. Тем временем с других машин спецназовцы по верёвкам один за другим быстро спустились на землю. Часть из них стала разбегаться по улице и окружать гостиницу, а остальные высадившиеся на крышу бойцы начали спускаться на балконы отеля и через чердачное окно устремились внутрь отеля.

«Жаль, что взрывчатки у нас не осталось, — подумал я, — а то сейчас всех бы отправили на встречу к чёрту!»

Почти весь запас мин и толовых шашек, что имелся, был отдан Сокольникову, себе я оставил только ручные гранаты. Моих бойцов внутри здания не было, поэтому мы установили там несколько растяжек и заминировали пару лестничных пролётов. О том, что американцы нарвались на наши ловушки, известили взрывы, раздавшиеся внутри отеля.

Из близлежащих к гостинице домов по спецназовцам открыли ураганный огонь из автоматов. Бой начал разгораться с каждой секундой. Бойцы из «Дельты» быстро догадались, что попали в засаду. Нужно отдать им должное, но ребята из этой элитной группы не потеряли присутствия духа, они умели воевать. Спецназовцы не стали занимать круговую оборону в здании гостиницы, ибо понимали, что в такой ситуации их всех перебьют в течение пары часов, а поэтому они стали пробиваться в том направлении, откуда к ним продвигалась колонна.

Тем временем один вертолёт задержался, высаживая солдат, и я двумя выстрелами поразил лётчиков, а лежавший рядом со мной молодой сомалиец из обычного ручного гранатомёта РПГ-7 успел ещё влепить кумулятивный снаряд в борт падавшему вертолёту. Тот заполыхал, словно факел, и весь объятый пламенем рухнул на землю.

Из отеля выскочила небольшая группа спецназовцев. Она в беспорядке отступала, отстреливаясь от нападавших, но наносила больше вреда обычным мирным гражданам, которые в панике бежали в места боя. Мои бойцы вели прицельный огонь по американским солдатам и не давали им поднять головы, прижимая к земле. Наконец старший группы, видимо, понял, что по ним стреляют с крыш соседних домов, а потому приказал своим подчинённым покинуть улицу, то есть открытое пространство, и отходить, используя здания, перебираясь из одного в другое через окна и прикрывая друг друга. Эта тактика американцам удалась, но и мы не собирались отпускать их, а стали преследовать, ибо нам было легче перебегать с крыши на крышу домов, которые находились один от другого так близко, что не составляло особого труда перепрыгнуть на плоскую кровлю соседнего здания.

Потери и у нас были довольно большие, но сейчас они никого не интересовали. Шёл бой, главной целью которого считалась победа, полная и безоговорочная. Перед нами, впрочем, как и перед нашим противником, был враг, которого следовало уничтожить.

Бойцам «Дельты» удалось минут через двадцать сорганизоваться. Они укрылись за стенами домов и стали вести оттуда прицельный огонь по моим бойцам, при этом медленно отступая к центру Могадишо. Вначале, правда, американцы пытались забирать тела своих убитых с собой, но погибших становилось с каждой минутой боя всё больше и больше. И вот, когда количество потерь стало превышать число живых, способных тащить на себе тела погибших, убитых стали бросать на поле боя. Мы даже потом нашли пару тел с огнестрельными ранами в затылок. Их, видимо, тяжело раненных, добивали свои же. Видеть такое было жутко, но я нисколько не осуждал тот, казалось бы, дикий поступок цивилизованных людей. Однако не осудить — не значит согласиться. Ну что поделать, коли такой уж менталитет был у наших «друзей» из-за океана.

Американцы упорно рвались к городской площади, расположенной от гостиницы в чётырёхстах-пятистах метрах. Расстояние было небольшое, но бойцы «Дельты», прежде чем его пройти, обильно полили эти почти полкилометра своей кровью.

Моему отряду удалось блокировать большее количество американских солдат на подступах к площади, до которой им оставался всего лишь один короткий бросок. Но путь к спасению пролегал через открытое пространство. Наши автоматы и пулемёты простреливали каждый его участок, не давая спецназовцам из «Дельты» даже высунуть носа из-за стен здания, в котором они укрылись.

Я поднялся на крышу соседнего дома. С высоты третьего этажа мне было хорошо видно, как Сокольников ведёт бой с колонной батальона морской пехоты.

* * *

Колонна усиленного батальона вышла с военной базы в точно назначенное время и прошла почти через весь город, не встречая сопротивления. До условленного места батальон дошёл спокойно и стал ждать. Правда, наблюдатели докладывали, что на боковых улицах от маршрута их следования вверх поднимется густой чёрный дым. Не увидеть его было невозможно.

— Сэр, — встревоженным голосом доложил командир батальона на пункт управления генералу Стоуну, — вижу чёрный дым по обеим сторонам моего движения.

— Не волнуйтесь, майор, — получил он ответ командующего, — это мятежники жгут покрышки от автомобилей. Хотят, наверное, сбить вас с пути!

— Глупости какие! Это, по всей видимости, они отмечают наше прибытие и указывают кому-то маршрут движения. Не нравится мне что-то, — тихо, еле слышно, отключив микрофон, прошептал майор. Он только хотел подняться со своего кресла и осмотреться, как машина, двигавшаяся впереди, подлетела в воздух метра на четыре, перевернулась и, объятая огнём, рухнула вверх колёсами на землю.

Майор, моментально открыл дверь и вывалился на дорогу. Он сделал это как нельзя вовремя, ибо его командирский джип был в ту же секунду практически разрезан пополам, разорван на части очередью из спаренной крупнокалиберной зенитной установки.

Позади колонны также раздался сильный взрыв, и потом сразу же дружно ударили пулемёты. По звуку выстрелов майор узнал шестиствольные авиационные пулемёты, и затем уже со всех сторон начался шквальный огонь из автоматов. Майор вскочил на ноги, но в ту же секунду упал на землю. Можно было смело назвать чудом тот факт, что командир батальона остался жив.

Всё пространство над площадью и улицей, где повстанцы заблокировали колонну, находилось под их плотным огнём. Пули с лёгким свистом пролетали над головами лежавших на земле американских солдат и мечтавших, наверное, в этот момент оказаться не на ровной её поверхности, а зарыться поглубже, метра на полтора, чтобы даже случайная пуля не смогла бы достать кого-нибудь из них.

— Из машин! — во всё горло закричал комбат и замахал руками, будто его кто-то мог услышать в шуме начавшегося боя. Впрочем, морпехи и без его приказа выскакивали из боевых машин, прятались за их колёса, под днища, укрывались под стенами домов, заползали за камни или обломки.

Буквально через несколько минут над полем боя появились американские боевые вертолёты. Винтокрылые машины пронеслись на самой малой высоте, не сделав ни единого выстрела. Лётчики просто не знали и не понимали, кого бомбить, куда стрелять. Всё перемешалось. Над площадью, где усиленный батальон морской пехоты попал в засаду, поднималась огромная туча чёрного дыма от горевших машин, количество которых перевалило за десяток и неуклонно приближалось ко второму. Потери росли в геометрической прогрессии. Вертолёты вновь на малой высоте прошли вдоль улицы. Лётчики тщетно старались определить местонахождение противника. Они никак не могли разглядеть, где внизу были свои, а где — чужие. Чёрный дым с копотью, перемешиваясь с поднявшейся от винтов вертолётов пылью, плотно укрыл поле боя.

— Сэр, — доложил командир вертолётного звена в оперативный отдел штаба, откуда генерал Стоун руководил операцией, — мы не можем работать! Ничего не видно, сэр!

Что сказал ему в ответ командующий, лётчик не услышал. Его вертолёт вдруг сильно тряхнуло. Оглянувшись из кабины в грузовой отсек, командир звена увидел, как отваливается хвост у его вертолёта и падает на землю. Неуправляемая машина ещё пролетела по инерции несколько десятков метров и упала прямо на городскую улицу. Вертолёт проскользил по асфальту, словно по льду, до конца дороги и там, на перекрёстке, врезался в забор из железной сетки. Раненые лётчики попытались покинуть разбитую машину, но увидели, как к ним с шумом, криками и гамом, размахивая автоматами и палками, бегут кто во что одетые, а в большинстве своём в оборванной одежде люди. Буквально через пару минут американцев грубо вытащили из кабины упавшего вертолёта и принялись жестоко избивать. Прошло ещё минут пять, прежде чем морским пехотинцам удалось отбить у озверевшей толпы своих истерзанных лётчиков, но было слишком поздно, так как те уже были убиты.

В это время командир батальона просил помощи у генерала Стоуна. Майор, стараясь перекричать грохот боя, докладывал обстановку.

— Сэр, — кричал он охрипшим голосом, — мы попали в настоящую мясорубку! Мятежники повсюду! Они расстреливают нас с крыш домов, а нам негде укрыться! Пришлите нам подмогу, сэр, и авиацию! Иначе мы не сможем пробиться к бойцам «Дельты»!

Командир батальона, напрасно просил поддержку, ибо он не знал, что генерал Айдид со своими отрядами полчаса назад нанёс массированный миномётный удар по американской военной базе, а также по районам дислокации войск ООН. Офицер даже не мог предположить, что сейчас бои идут практически по всему городу. Он также не знал, что его усиленный батальон морской пехоты на площади надёжно блокирован отрядом, которым командует мой друг, бывший спецназовец, Дмитрий Сокольников. Это именно он, Димыч, не дал морским пехотинцам дойти почти полкилометра до гостиницы, где попали в искусно расставленную западню бойцы группы «Дельта».

* * *

На командном пункте царила полная паника. Когда операция только начиналась, ничто не предвещало столь печального её продолжения. Генералу Ричарду Стоуну даже в самом жутком ночном кошмаре не могло привидеться, что его парни столкнутся со столь серьёзным сопротивлением. Вертолёты-корректировщики продолжали давать реальную картину боя. На мониторах было хорошо видно, как перебегают с крыши на крышу сомалийцы, преследуя отступавших спецназовцев. Генералу даже в какой-то момент показалось, что он заметил среди воюющих повстанцев двух белых, но они мелькнули на экране столь быстро, что командующий засомневался.

— Сэр, надо срочно отводить людей! Требуется эвакуация! — твердил, как заведённый, стоявший рядом полковник Строуб.

— Как эвакуировать? На чём? — закричал генерал. — Ты видишь, Дик, вертолёты не могут работать на малой высоте. Мы и так потеряли уже две новейшие машины. А сколько убитых и раненых, нам даже не известно! По докладам ничего нельзя понять. У них там паника. Их убивают, как скот, как баранов на бойне, а они ничего не могут поделать!

— Сэр, им надо выслать подмогу! — вновь сказал полковник.

— Где её взять? Там и так действует усиленный батальон морской пехоты. Это всё, что я смог получить у командующего Объединённой группировкой. У него нет ничего. Понял? Мы не можем им помочь! Они должны теперь выбираться сами!

Генерал Стоун опустился в кресло. Он прекрасно понимал, что после завершения нынешней операции его в лучшем случае отправят в отставку, а в худшем… но об этом думать не хотелось.

Полковник Строуб решил сам позвонить командующему Объединённой группировкой союзных войск. Он даже снял трубку, но не успел набрать номер, как снаружи раздалась целая серия сильных взрывов.

— Господа офицеры, прошу пройти в укрытие! Нападение! — громко крикнул вбежавший офицер, дежурный по штабу. Полковник Строуб повесил телефонную трубку. Вот сейчас, именно в этот момент, когда дежурный офицер сообщил о нападении на базу, он понял, что это заранее подготовленная ловушка, которую специально организовали, чтобы заманить в неё бойцов группы «Дельта».

* * *

Я не знаю, кто руководил американскими спецназовцами через час после начала боя, но парни вели себя похвально. Паника, которая поначалу возникла в их рядах, потихоньку ушла, ибо они поняли, что, если суждено умереть, то лучше это сделать, прихватив с собой как можно больше врагов. Осознав, по-видимому, бесперспективность проведения дальнейшей операции и безнадёжность сложившейся ситуации, они, не считаясь с потерями, стали рваться к колонне. Бойцы «Дельты» ещё надеялись на помощь батальона морской пехоты, не зная, что он сам попал в засаду и погибает в полукилометре от них.