Пролог

Эта планета называется «Бланеда», что на бланедском языке означает «планета». Недалеко уже время, когда космические корабли землян достигнут дальнего космоса, и для тех, кто полетит на Бланеду, я специально помещаю

Учебник бланедского языка.

1. Язык очень сложен, и меньше чем за три минуты его выучить трудно.

2. Краткий русско-бланедский словарь.

Апельсин – абельзин

Великан – фелиган

Дракон – трагон

Крокодил – гроготил

Крыса – грыза

Малина – малина

Портфель – бордвель

Сапог – забок

Цапля – дзабля

Шифоньер – живоньер.

3. Упражнение.

Переведите с бланедского на русский стихотворение:

Шили у папузи

Дфа фезелых кузя.

Один пелый, трукой – зерый

Тфа фезелых кузя.

4. Кто сумел перевести это стихотворение, может заполнить на своё имя удостоверение (см. ниже) и лететь на Бланеду на первом попутном сфестолёде… тьфу, простите, звездолёте.

Кто не хочет ждать звездолёта – читайте эту книгу. Все события, описанные в ней, происходили именно на Бланеде.

Удостоверение

Выдано_______________________в том, что он (или она) является специалистом по бланедскому языку.

Ну вот, пролог проложен. Начинаю повесть.

Перевод с бланедского.

 

Глава 1

Два дня короля от войны до войны.

Король Врадзии Зерёша Четвёртый вернулся с войны. Попрощался с маршалами и генералами и пошёл домой, во дворец. Во дворце на него сразу же набросились слуги: стали раздевать его, умывать его, кормить, чистить ему зубы и укладывать спать. А заснул король уж сам, слишком он устал.

Утром Зерёша Четвёртый проснулся в хорошем настроении.

– Можно к вам? – спросил, заглядывая в спальню, полководец маршал Антрюжа.

– Доброе утро, ваше величество!

– Доброе! – согласился король.

– Как дела?

Дела у маршала были не очень. Потому он и пришёл. Но не хотелось портить королю настроение прямо с самого утра. К счастью, король про дела спросил просто так и не ждал ответа.

– Ну, маршал, как вам наша вчерашняя война? – Лёжа на кровати, король подставлял слугам ноги для надевания панталон.

– Да, – осторожно ответил Антрюжа, – еще бы чуть-чуть, и тогда – всё… (В каком смысле «всё», маршал предоставил решать королю.)

– И мы бы стёрли Идалию в порошок! – подхватил Зерёша.

– Да некогда. Послезавтра кончается перемирие с Избанией. Уж эту Избанию я точно в порошок сотру!

– Вот-вот, я по поводу порошка, ваше величество. Может, отложим это дело? Может, продлим перемирие?

– Почему? – нахмурился Зерёша.

– Ну… В общем, армия у меня разваливается, – признался полководец. – Солдаты не слушаются.

– В угол ставил? – строго спросил король.

– В какой угол?! Ремнём луплю, не помогает! Платите, говорят, деньги, а то воевать не пойдём.

– А им разве не платят?

– Ни гроша уже полгода. И мне в том числе. Но мне-то ладно, я богатый.

– Так, – серьёзно сказал Зерёша Четвёртый. – Где Министр Финансов?

– А что сразу Министр Финансов? – спросил Министр Финансов, появляясь неизвестно откуда. – Нету у меня денег, нету!

– А где они?

– Девались.

– Куда девались? – не отставал от Министра король.

– Сами знаете куда. На полицию – раз?

– Раз, – согласился король и загнул палец.

– Новый дворец строится – два?

– Ну, два. Чем я хуже других королей, мне тоже нужен модный дворец!

– Ананасы на полдник – три?

– А что ананасы?

– Так ведь их с Южных островов привозят, дорогое удовольствие.

– Всё, бросаю есть ананасы. Дальше.

– Пушки новые покупали? Покупали. А порох, а лошадей, а форму для солдат?

– Ну, военные расходы – это святое. Остальное-то куда?

– Остальные деньги уходят на содержание дворца. Чуть меньше, чем на армию.

– Мама моя королева! – вскричал потрясённый король.

Впервые он попытался представить себе, сколько во дворце слуг. И не сумел! Были слуги для натирки полов, для чистки люстр, для смахивания паутины с потолка, для проветривания королевских тапочек… Буквально для каждого самого мелкого дела был заведён слуга, а кроме того, еще имелись слуги резерва, без определённых обязанностей, на всякий случай.

– Так-так, – пробормотал король Зерёша. – Ну что ж, будем сокращать штат. Увольнять лишних. С кого бы начать? – И король внимательно посмотрел на Маршала.

Маршал вытянулся в струнку. Король посмотрел на Министра Финансов.

– У меня предложение, – сказал Министр. – Увольте армию.

– А воевать кто будет?

– Никто. Вот и сэкономим.

– Шутите! Кто же нам без боя покорится? И потом, нас тогда самих кто-нибудь завоюет.

– А, ну да, правильно, как я сам не подумал. Ну, тогда увольте учителей принца Мижи.

– А мой сын будет расти неучем?

– А он, только не обижайтесь, и так растёт неучем. Двадцать педагогов день напролёт в карты режутся, а его высочество в парке гуляет.

– Да, двадцать – это многовато. Надо отыскать одного, но уж самого лучшего. А сейчас – эй, позвать сюда всех слуг дворца!

Через час просторная королевская спальня была полна народу, а слуги все прибывали и прибывали.

– Хватит, хватит, – крикнул король, влезая на кровать. – Закройте двери.

Все слуги разом бросились закрывать двери и чуть не передавили друг друга. Зерёша Четвёртый дождался порядка и сказал:

– Слуги мои верные! Из-за плохого финансового положения у нас в казне кончаются деньги. И сейчас мы кое-кого из вас уволим. Вот ты, – король показал пальцем, – ты… нет, не ты, а вот он…

Слуги стали прятаться друг за друга.

– Ты, ты, ты, еще вот ты и вы двое. Да-да, я вам, не оглядывайтесь. Вы остаётесь, остальные уволены. Дворцовую форму сдать в гардероб – и до свидания.

Уволенные слуги в голос заплакали. Когда они ушли, на полу остались лужи слез и мокрые следы. «Само высохнет», – подумал король.

Назавтра одежду, оставшуюся от слуг, продали по дешёвке на базаре и уплатили солдатам жалованье. На-послезавтра король Зерёша Четвёртый произнёс перед войсками речь:

– Солдаты! Несчастный народ Избании только и ждёт, когда же мы освободим его от тирании избанского короля. Вперёд, на Избанию!

– Да здравствует король! – гаркнули солдаты.

 

Глава 2

Три самые страшные вещи и тридцать четыре дуэли.

Есть на Бланеде город под названием Дазборг. Его основал один простуженный рыцарь. У рыцаря был сильный насморк, и из-за насморка он произносил не «назморг» (что по-бланедски означает насморк), а «дазборг». И этим звучным словом был назван город.

В те времена, о которых я пишу, Дазборг был столицей страны под названием Здрана. В Здране короля не было. Раньше был, да сплыл, спасая свою шкуру. В память об этом короле, глупом и жестоком, на главной площади Дазборга висел памятник. Раз в год в День Сплытия короля памятник спускали и торжественно вешали снова.

А на окраине города Дазборга жил старый педагог профессор Ифаноф. Когда-то он обучал наукам знатных детей. Потом преподавал в университете. Но университет закрыли, преподаватели остались без работы. Хорошо, что бывший ученик Ифанофа, глава правительства Здраны, назначил ему пенсию. И жил теперь профессор-пенсионер в маленьком доме совсем один и страдал от безделья и радикулита.

Пока профессор страдал, в Дазборге стали выпускать газету. Сначала от руки. Сидели в редакции триста переписчиков, а редактор ходил и проверял ошибки. Потом – бац! – изобрели печатный станок, и дело пошло быстрее. Газета сразу вошла в моду у всех королей и богачей. Даже те, кто не умел читать, сидели теперь по утрам с газетой в руках. Мода же! Ну, а для нормальных людей, не богачей, газета была непозволительной роскошью.

Вот что в ней писали:

«Новости политики. Позавчера возобновилась война между Врандзией и Избанией. Король Врандзии Зерёша Четвёртый громко пообещал стереть Избанию в порошок. Впрочем, то же самое обещали когда-то его отец и дед. Избанский же король Фазя Девятый заявил, что на этот раз он покажет Врандзии, где раки зимуют. Места зимовки раков и другие вести с фронтов будут печататься в нашей газете. Читайте газету!»

«Новости моды. На балу у короля Анклии герцогиня Феронига привлекла общее внимание причёской высотой три метра. В связи с этим в моду входят также дворцы с высокими дверями».

«Морские хулиганы захватили еще один анклийский корабль, груженный драгоценностями. Королевский флот Анклии не смог найти грабителей в океане. Анклийский король считает это хулиганство делом рук своего братца, короля хулиганов, за голову которого уже назначена премия миллион золотых».

«Объявление. Известный педагог профессор Ифаноф ищет учеников. Плата не нужна. Обращаться в город Дазборг».

У профессора не хватило бы денег, чтобы дать объявление в газету. Ему помог Глава Правительства. По знакомству.

На счастье, это объявление попалось на глаза Министру Финансов Врандзии. Он быстренько навёл справки и выяснил, что Ифаноф – лучший на Бланеде педагог.

И вот, в один дождливый день в дверь к Ифанофу позвонили. «Кто бы это?» – подумал профессор и впустил в дом насквозь мокрого человека. Грязная лошадь незнакомца осталась мокнуть у калитки.

– Мне нужен п-профессор Ифаноф, – сказал незнакомец.

– К вашим услугам, – поклонился Ифаноф. – Плащ сюда. Шляпу сюда. Вы издалека?

– Я из Врандзии, – сказал важно незнакомец. С усов и чубчика его капала вода. – Я п-посланец короля Зерёши Четвёртого. Ваше объявление? – Он показал газету.

– Моё, – заволновался профессор.

– Его величество приглашает вас стать учителем его высочества принца Мижи. Вы согласны?

– Еще спрашиваете! Ох! Вы даже не представляете, как вы меня обрадовали! Подождите, дайте опомниться. Хотите чаю?

И тут в дверь снова позвонили – сильно, нетерпеливо. Профессор побежал открывать. На пороге стоял еще один незнакомец. Тоже мокрый, но рыжий.

– Собирайтесь! – рявкнул он так, что профессор вздрогнул. – Вам выпадает великая честь – обучать нашего наследника, принца Фидалига! Скорее одевайтесь, у нас мало времени!

– Но позвольте…

– Как?! – воскликнул незнакомец, шевеля рыжими усами и бровями. – Вы еще сомневаетесь?!

Из комнаты вышел посланник Врандзии.

– Не слушайте его, профессор, – сказал он спокойно. – А вы, милейший, опоздали. Д-до свидания.

– Это еще кто? – взревел второй посланник. – Давно шпагой не протыкали?

– Ну что вы ревёте, как дикий осел? Я говорю, профессор с вами не поедет.

– Ну, наглец, – запыхтел второй посланник, доставая шпагу. – Ну и наглец! Профессор, одевайтесь, сейчас я с ним р-р-разберусь!

– Стойте! – воскликнул профессор Ифаноф, но было поздно. Посланники скрылись в комнате, и оттуда послышался звон шпаг, бьющейся посуды и треск мебели. Ифаноф ждал. В дверь снова позвонили. Это был третий мокрый незнакомец. Он вошёл с улыбкой и с ходу затараторил:

– Здравствуйте, здравствуйте, вы, наверное, профессор, что это я спрашиваю, сразу видно, что вы профессор, отличная погода, не правда ли, я с детства люблю дожди, а вы? – Незнакомец вдохнул побольше воздуха и продолжил: – Я посланник короля Идалии, привет вам от него, хорошая страна Идалия, наверное, слышали о такой; а что там у вас за шум?..

Посланник из Идалии заглянул в комнату и рухнул, сбитый цветочным горшком. «Пропал мой фикус», – подумал Ифаноф.

Шум стих. Из комнаты вышел, пошатываясь, один из посланников.

– Вы поедете со мной, – сказал он и мягко свалился на пол.

Снова раздался звонок. Профессор открыл.

– Посланник? – спросил он мокрого человека. Тот кивнул.

– По поводу наследника? Тот снова кивнул.

– Вы уже четвёртый, – сообщил Ифаноф. – Что мне с вами делать?

Посланник пожал плечами…

Как же случилось, что на скромное объявление Ифанофа откликнулось сразу столько королей? Оказывается, через несколько дней после объявления та же газета поместила такую заметку:

«Новости моды. В моду вошёл профессор Ифаноф. Это лучший на Бланеде воспитатель подрастающих королевичей. Король Врандзии уже отправил посланника, чтобы пригласить модного профессора в придворные учителя».

Для всех королей было три самые страшные вещи:

I- умереть,

II- потерять престол,

III- отстать от моды.

И помчались со всех концов к Дазборгу всадники с одинаковым поручением – залучить к себе профессора.

Посланники прибывали к Ифанофу до вечера и всю ночь. Они спорили до хрипоты, потом принимались драться. Ифаноф вызвал полицию, и полицейский с порога отправлял всех посланников в гостиницу. Несколько раз за ночь профессора пытались похитить. Похитители пробирались в дом, подкрадывались к постели и… находили в ней чучело. После чего им оставалось сказать «обознатки-перепрятки», поправить все, как было, и отправляться баиньки.

Профессор где-то прятался и думал. «Короли, – думал он, – народ упрямый. Друг другу не уступят. Сегодня дерутся их посланники, а завтра, глядишь, вся Бланеда передерётся, война будет…» Думал Ифаноф, думал и, наконец, придумал. Пошёл будить правительство. Правительство, узнав, в чем дело, прямо среди ночи засело и заседало до утра. А утром посланников собрали на площади, и профессор Ифаноф сказал:

– Дорогие посланники! Я очень уважаю ваших королей и никому не могу отказать. Словом, я принимаю все предложения сразу. Передайте королям, пусть привозят наследников. Мы тут с правительством Здраны решили, что обучение и воспитание и все прочее будет бесплатно, королевские условия гарантируются, нам выделят отличный дворец. Единственная просьба, чтобы со Здраной никто не воевал, пока наследники учатся. Итак, в путь, посланники, время дорого!

Посланники бросились к своим лошадям и, разделившись на две кавалькады, поскакали по дороге в разные стороны. Комья грязи после дождя летели из-под копыт.

 

Лирическое отступление.

Песня лошадей.

 

Глава 3

Дворец, проспавший триста лет.

Глава Правительства Здраны был мудрым политиком, он очень обрадовался, что можно будет поневоевать. На радостях он даже предоставил Ифанофу старый Королевский дворец, где сам хотел устроить дачу.

Дворец находился в лесу за городом и был уже триста лет как заброшен. То ли тогдашний король бросил его в связи с переменой моды, то ли оттого, что клопы завелись, Словом, бросил и запретил к нему приближаться под страхом смерти. И вот вокруг дворца вырос лес. А внутри дворца прямо-таки джунгли. Так разрослись экзотические растения, стоявшие в бочках по коридорам.

Профессору пришлось нанимать лесорубов, маляров, столяров, поваров, закупать продукты, чернила, бумагу, парты, кровати, матрасы… И, разумеется, не простые, а королевские. За всеми заботами у него не оставалось времени даже на радикулит. На счастье, нашёлся замечательный человек – по имени Гослоф, по профессии дворник, а по таланту – завхоз. Едва Гослоф взялся за дело, как суета и неразбериха исчезли. Профессор радостно вздохнул и принялся встречать королевичей.

Один королевич уже приехал. Его папа – долговязый король Доля Второй – был очень самостоятельным королём (потом я расскажу про него). И принц Доля Третий тоже был долговязый и самостоятельный. Он приехал на осле, привёз жареную курицу, ящик с инструментами и папин портрет. И всё. Дворец еще не был готов, и Доле поставили раскладушку в первой же расчищенной от джунглей комнате (вернее, палате – во дворцах ведь палаты).

После Доли несколько дней никто не приезжал, зато потом кареты потянулись караванами. Профессор сам встречал их.

– Кто это у нас приехал? – спрашивал он.

Распахивалась дверца золочёной кареты, перед нею стелилась ковровая дорожка, выстраивались коридорчиком слуги. Придворный выводил малыша в королевской одежде и громко объявлял:

– Его высочество Фофа! Наследный принц Анклии, граф Тарарамский, князь Трататамский, герцог Драмбамбамский! Полковник артиллерии, инфантерии и кавалерии, кавалер орденов Гордости, Доблести и Военной Мудрости трёх степеней! Почётный член четырёх академий…

Профессор терпеливо выслушивал титулы, недоумевая, за что малыш получил награды и когда успел дослужиться до полковника.

Перечислив титулы, придворный спрашивал:

– Куда проводить его высочество? Где будут жить слуги?

– Слуг забирайте обратно. Здесь его высочество всем обеспечат. Вот если у вас повар хороший, повара можете оставить.

– Так – что? – хлопал глазами придворный. – Нам уже уезжать?

– Да, пожалуйста. Не загораживайте дорогу.

Караван трогался в обратный путь, а принца Фофочку профессор отводил в палату, где тому предстояло жить с такими же принцами, с такими же кавалерами орденов и полковниками.

Не обходилось и без капризов. Иногда капризничали высочества, но по преимуществу – сопровождающие лица. Одно очень толстое сопровождающее лицо кричало:

– Я лично отвечаю за принца! Я никому не обязан доверять! Вы простудите ребёнка, отравите недоброкачественной пищей! Я не допущу, чтобы он здесь жил и питался! Недалеко сдаётся замок без привидений и тараканов, мы едем туда. Будь это мой ребёнок, я бы никогда…

И тут принц – звали его Гольга – не выдержал. Когда его первый раз назвали ребёнком, выдержал, а второй не выдержал.

– Насмехаться, да?! – рассердился гордый Гольга. – Раз барон, так можно над принцем насмехаться? А ну, убирайтесь! Стану королём, я вам понасмехаюсь!

Сопровождающее лицо серьёзно испугалось. Покричало еще немного и уехало.

 

Глава 4

Синий леопард, чёрный Крокодил и скатерть-самобранка.

Когда разместили высочеств по палатам, получилось шесть палат. Три палаты – мальчиков и три – девочек. Три класса: младший, старший и средний. Самые маленькие высочества были как наши первоклассники, самые старшие – как наши шестиклассники. А семиклассников на Бланеде можно было женить.

 

Лирическое отступление.

Король Мирон.

Сначала королевичи и королевны были все такие важные и надменные, сидели по палатам и молчали. Но не век же молчать! И вот один принц из младшего класса сказал:

– А мой папа – самый великий король, он одной рукой солдата поднимает!

– Ой, солдата! Да мой – двух солдат! – отозвался другой королевич.

– А мой – трёх!

– Ты же говорил одного?!

– Это правой одного, а левой – трёх или четырёх.

– А у моего зато папы армия больше всех! – раздался третий голос.

– Ну а сколько у него солдат?

– А у ваших сколько?

– Нет, а у твоего сколько?

– Миллион!

– Ха, а у моего два миллиона!

– А у моего, у моего – миллион миллионов! – А у моего – секстиллион пушек!

– А вот и врёшь ты все!

– Я – вру?! Сейчас как дам по мозгам!

– А мои слуги тебя…

– Ха-ха, нету твоих слуг!

– А я стану королём, всех вас разобью!

– А я…

Угадайте, чем закончился этот спор? Угадали, маленьким побоищем. А чем закончилось побоище? Опять угадали, синяками и шишками. Синяков хватило бы на небольшого синего леопарда. Вот так принцы младшего класса и познакомились.

Принцессы-младшеклассницы в соседней палате почему-то не дрались. А совершенно мирно играли в куклы. Водили их друг к другу в гости и устраивали балы. Куклы были тоже принцессами с белоснежно-фарфоровыми лицами в длинных платьях, парчовых и бархатных.

Королевны среднего класса были уже слишком взрослыми, чтобы так вот просто играть в куклы. Они уже и сами носили модные платья с вот такенными юбками, на головах красовались высокие причёски.

Две королевны между собой вежливо беседовали.

– Вы, наверное, приехали с юга?

– Из Избании. Я принцесса Надажа Избанская. У моего папеньки короля дворец из розового мрамора.

– Ах, что вы говорите! Как интересно! А у нас в Пуркунтии три дворца, и все из белого камня…

А рыжая принцесса Лита слушала их, слушала, и вдруг ей стало смешно. Все на неё посмотрели, а она распустила свою причёску и сказала:

– Да ну её. У нас так не носят.

– Правда? – удивилась Надажа Избанская. – А вы откуда приехали?

– Ниоткуда. Откуда надо. Секрет. Да ну, чего вы, как эти самые? Давайте лучше подушками кидаться!..

У королевичей среднего класса стоял грохот. Это длинный Доля прибивал над кроватью папин портрет. Братья-близнецы Ветя и Фидя играли на полу с котёнком. Котёнок Мурсиг изображал гигантского чёрного тигра, побеждающего войско оловянных солдат. Солдатики с криком «мамочки» разлетались по всей палате, братья хихикали, а гордый королевич Гольга сидел на кровати и злился. Он думал, хихикают над ним. Наконец, когда солдатики стали залетать уже под Гольгину кровать, он не стерпел, отчертил куском штукатурки линию на полу и сказал:

– Все. Это моя территория. Кто сюда залетит, сам виноват будет.

Тут маленький конопатый принц Журиг возмутился:

– Ничего ты себе территорию отхватил! Вот граница. – И Журиг тоже отчертил линию. – Здесь уже моя земля. Кто пройдёт без разрешения, тот на букву «л». – И пояснил: лопух.

Остаток пола разделили близнецы и длинный Доля. Еще один житель палаты Мижа (помните, сын короля Зерёши Четвёртого?) – где-то гулял, и земли ему не досталось. До своей кровати ему пришлось бы теперь прорубаться бы с боями сквозь чужие земли. Назревала война. Хитрый Журиг уже предлагал Вете и Фиде военный союз, когда пришёл завхоз Гослоф со шваброй.

– Запомните, ваши высочества, как это делается, – сказал завхоз, смывая все границы. – Король должен всё уметь, тогда будет порядок в королевстве. Хороший король – это хороший завхоз. Вот, оставляю веник, швабру, тряпку, ведро, это все теперь ваше. – И ушёл.

А через окно прямо на свою кровать залез толстяк Мижа.

– Здорово, мужики! – сказал он.

– Мы тебе не мужики, – гордо ответил Гольга.

– А чего ты сразу обижаешься? Не, мужики, я так считаю: надо жить мирно.

(Толстяк Мижа в отличие от своего папы Зерёши был очень спокойным и мирным человеком. А еще он мало ел и мало спал.)

– Можно к вам? – спросил знакомый добрый голос, и в палату вошёл профессор Ифаноф. Привёл еще одного королевича. Да не простого, а чернокожего! И на плече у королевича сидел попугай!!

– Здесь ты будешь жить, – сказал ему Ифаноф. – Вот кровать, занимай.

А чернокожий королевич оглядывался круглыми глазами. Он никогда ещё не видел кровать, потому что у себя на родине спал в удобном королевском гамаке. А вслух только сказал профессору:

– У вас добрый голос, как у вечерней птицы кургу.

– Ну, спасибо, – обрадовался профессор. – Ладно, знакомьтесь, я пойду, там еще кто-то подъехал.

Новенький огляделся, сияя улыбкой, и сказал громко:

– Крокодил!

– Кто крокодил?! – подскочил Гольга. Он подумал, что это про него.

– Фамилия моя Крокодил, – объяснил новенький. – Нравится?

– Хорошая фамилия, – похвалил Журиг. – А за что тебе её дали?

– А, это у нас на Южных островах сперва одни звери жили. А потом одни зверями остались, а другие в людей превратились. Мой предок был крокодилом, а стал королём. Так и осталась фамилия. Дед был Бедя Крокодил. Отец – Мидя Крокодил. А я – Крижа Крокодил. А Чим – попугай.

– Говорящий? – спросили братья Ветя и Фидя.

– Учится. О, а это кто?

– Это наш котёнок, – похвастались братья. – Зовут Мурсиг.

– Да! – сказал котёнок. (Мурсиг не умел говорить «мяу». Говорил «да».)

– На меня похож, – сказал Крижа Крокодил, – тоже чёрный. У нас есть такие же, только крупнее, пантеры называются. А ещё львы есть, бегемоты …

Раздел территории в палате отодвинулся в неопределённое будущее. До вечера королевичи слушали рассказы про львов, удавов, слонов, бегемотов… И, конечно, про крокодилов.

А Мижа спросил у Журига шёпотом: «Что такое крокодил?» И рыжий Журиг объяснил: «Это такой небольшой дракон южной породы».

Два из тех анекдотов, которые до полуночи рассказывали королевичи-старшеклассники:

– Приезжает рыцарь свататься. А король говорит: «Сначала надо убить дракона. Езжай на север и, пока не убьёшь, обратно не приезжай». Рыцарь поехал на север. Видит – огромная гора. А в ней пещера. Он туда заезжает и кричит: «Эй, дракон, выходи биться!» А дракон отвечает: «Биться – так биться. Только зачем ты со своей лошадью ко мне в ухо залез?»

И второй:

– Один королевич решил убить великана людоеда. Прилетает к нему на ковре-самолёте. «Эй, людоед, сдавайся!» А людоед спрашивает: «Принц, а принц, что это за тряпочка, на которой ты сидишь?» – «Ковёр-самолёт!» – «А мне кажется, скатерть-самобранка! Хрум-хрум-хрум!»

За полночь принцы угомонились. Анекдоты еще не кончились. Просто смеяться устали.

Только принцессы старшего класса так и промолчали весь день. До позднего вечера они сидели на своих стульях в величественных королевских позах, высоко держа головы с причёсками на стройных шеях. И зевки прикрывали веерами. Догорали свечи, гасли одна за другой, и принцессы одна за другой с независимым видом раздевались и ложились в постели. Лишь ночью, при лунном свете, две принцессы вдруг разоткровенничались. О чем они шептались? Не скажу. Секрет.

 

Глава 5

«Спасла пиковая дама».

Среднеклассницы заперлись на крючок, и сквозь дверь из палаты доносились смех и визг, скрип кроватей, топот босых ног и хлопанье подушек. Принцессы, как простые девчонки, скакали по кроватям в ночных рубашках (потому что в модном платье не особо-то побесишься!). И атаманшей у них была рыжая Лита. А когда чуть не высадили подушкой окно, тогда успокоились, и худенькая черноволосая принцесса Дамара стала рассказывать разные истории. И в самых страшных местах она таращила свои и так большие глаза.

– Давным-давно, триста лет назад, мы жили в старом замке. Мой отец был бароном, а мать – баронессой. И вот, однажды родители в золотой карете уехали на бал к королю, а в замке остались только я, сестра и слуга. Ну, мы с сестрой стали играть, будто у нас тоже бал, танцы… И вдруг, слышим, такой голос говорит: «Девочки, девочки, в ваше имение въезжает Чёрный Рыцарь». А мы думаем: «А, показалось!» – и дальше танцуем. Целый час проходит, мы уже про это забыли, и тут опять такой голос говорит: «Девочки, девочки, Чёрный Рыцарь подъезжает к вашему замку». Сестра говорит: «Ты слышала?» А я отвечаю: «Нет, ничего, это тебе показалось». А самой страшно… А голос уже говорит: «Девочки, девочки, Чёрный Рыцарь стучится в ваши ворота». И слышится такой стук. Подходит слуга и спрашивает: «Открыть?» Сестра говорит: «Не надо!» А я думаю: «Ну и что, подумаешь, черные латы. Чего мы будем бояться благородного рыцаря?» И говорю слуге: «Открывай!» Слуги опускают мост, открывают внутренние ворота, и въезжает такой рыцарь. Латы, как чёрное стекло, сверкают, сам смуглый, брови чёрные, и глаза такие чёрные, пронзительные. И перо на шлеме чёрное, и конь чёрный-пречёрный. Слезает он с коня и так изысканно кланяется. И говорит мне: «Сударыня, я странствующий рыцарь, своими подвигами я прославляю имя дамы моего сердца. Я хочу просить у вас ночлега».

А моя сестра в него влюбилась с первого взгляда, сразу про все страхи забыла. В общем, мы его пригласили в гостиную, поужинали с ним, побеседовали, а потом стали играть в карты. Хотя родители нам не разрешали, но надо же было развлекать гостя. Ну и вот, у меня карта под стол упала, дама пик. Я нагибаюсь и вижу: рыцарь под столом разулся, а у него вместо ноги – копыто. Подняла карту, он на меня так посмотрел и ничего не сказал, Ну, мы доиграли, а потом пошли по своим спальням. А сестра ничего не знала. Я у себя заперлась, всю ночь от страха дрожала. Утром просыпаюсь, а сестры нигде нет. Зову слуг – не отзываются. Захожу в сестрину спальню – она стоит такая посреди комнаты с испуганным лицом я окаменелая. Потом нашла слуг они тоже каменные. А рыцаря и след простыл. Только в гостиной к столу кинжалом приколота записка: «Вас спасла пиковая дама».

В общем, этот рыцарь был черт. Он всех превращал в камень, кроме тех, кто узнавал, что он черт…

Девочки заворожено молчали. А потом Надажа шёпотом спросила:

– А сестра так и осталась каменная?

– Нет. Она простояла так семьсот лет, вся покрылась пылью и паутиной, даже платье все истлело, а замок наполовину развалился. А потом её увидел один прекрасный принц и решил, что это статуя. Но она была такая прекрасная, что он её поцеловал, и она ожила.

– А слуги?

– А слуги так и стоят…

Когда девочки уже засыпали, вдруг раздался дикий визг!!! Все повскакали и увидели испуганную Зонечку.

– Ну, чего орёшь, как эта самая? – недовольно сказала Лита.

– Там в окне кто-то чёрный… Девочки, я боюсь…

– Да ну, – Лита подошла к окну, – тебе показалось. Никого нет.

– Нет, я видела! Кто-то заглядывал! – не соглашалась кудрявая Зонечка.

Но принцессы решили: «Показалось! Приснилось!» И легли спать. Зонечка побоялась еще немного и тоже решила: показалось. И тоже заснула.

Знали бы они, что ничего ей не показалось! Что в самом деле заглядывал в окно человек в чёрном!

 

Лирическое отступление.

(Стихи, сочинённые чернокожим королевичем Крижей)

 

Глава 6

А в это время…

В Дазборге, на площади Простуженного Рыцаря, жил Министр Войны.

Здрана, как вы помните, со всеми королями заключила мир, армию почти всю распустила, а министра хоть пока и оставили на всякий случай, но делать ему было совершенно нечего. На заседания правительства он не ходил, целыми днями валялся дома в постели и читал книжки про войну. А в перерыве между книжками пил чай с вареньем и булочками.

– Эй, кто-нибудь! Чаю! – крикнул Министр и перевернулся со спины на живот.

В спальню кто-то вошёл. «Слуга, – подумал Министр. – Сейчас скажет: «Ваш чай, господин министр». Но слуга ничего не говорил. Министр оглянулся. Посреди спальни стоял смешного вида человечек – маленький, пузатый, носатый, пучеглазый, да еще и лысый. Министр вскочил и вытянулся по стойке «смирно». Человечек усмехнулся и тихим, как будто спокойным голосом стал ругаться:

– Лежим? Книжечки почитываем? Прекрасненько!

– Господин Марг! – начал министр. – Я…

– Ты болван! – перебил господин Марг. – И больше никто. И этого болвана я учил уму-разуму! Это его я сделал из офицеришки маршалом! Членом правительства! Значительной фигурой, министром! Этот болван забыл все доброе. Забыл?

Министр еще не знал, за что его ругают, но на всякий случай покраснел.

– Ничего не забыл, – прошептал он, теребя кружева на пузе.

– И значит, в благодарность за все мои благодеяния ты позволил этому профессору – как там его? – развести какой-то Королятник! Откуда он только взялся, этот ваш профессор?

– Он не мой, он Главы Правительства знакомый, – стал оправдываться Министр. – Этот профессор всех перепугал: »Разрешайте, господа Министры, а то завтра всебланедская война будет…» А у меня, как раз, два полка на огороде работают, а если война, то я зимой без картошки останусь. Все за Королятник проголосовали, и я проголосовал». Да и что тут такого, господин Марг, ну, подумаешь, Королятник…

– Болван! – сказал Марг, – Войны он испугался! Картошка у него! Да кто ты без войны? Сегодня Министр, а завтра – кто? Да никто! Лежишь тут, дурака валяешь, а твой заводишко пороховой скоро закрывать придётся. Кому нужен порох, если мир на дворе? «Что тут такого»?!

Марг принялся по-хозяйски расхаживать по спальне.

– Ладно. Не все потеряно. Хоть ты и болван, но ты пока еще член Правительства. Значительная фигура. С этого дня будешь ходить на все заседания. Рано или поздно профессор придёт просить у правительства денег. Твоя задача – чтобы он денег не получил. Понятно?

– Понятно! – сказал министр. – А как это?

– Очень просто. Есть такой закон: пока у членов Правительства имеются вопросы, решение не принимается. Значит, придёт профессор, скажет: «Дайте денег». А ты ему – вопрос: «А зачем?» Он ответит. А ты – другой вопрос: «А почему именно столько?» Он ответит. А ты – третий вопрос, пятый, десятый. Пока профессор не поймёт, что просить бесполезно, и не уберётся. Ну, а без денег его Королятник долго не протянет.

– Понял, господин Марг! – обрадовался министр.

Господин Марг возвращался домой пешком. Был вечер, на улицах веселилась молодёжь. Но где появлялся господин Марг, песни смолкали, весёлое настроение пропадало, люди провожали его угрюмыми взглядами. Почему? Узнаете. Пока скажу, что господин Марг был самым богатым человеком во всей Здране.

 

Глава 7

Самая высокая в Здране лошадь.

Через несколько дней в Школе Мудрых Правителей (сокращённо – ШМП) начались занятия. Предметов было всего четыре. Самый главный – политику – Ифаноф преподавал сам. А ещё он пригласил в учителя трёх своих давних друзей, бывших учеников. Сухонький и очень подвижный мастер Дзаблин стал учителем техники. Добрый бородатый силач Ниголаеф – учителем природы. Изящный и лохматый маэстро Зиторенго – учителем культуры.

Вместо расписания в коридоре висела доска рекламы и объявлений.

«Темной ночью двое неизвестных зарыли в парке клад! Мне удалось заполучить план, зашифрованный математически. На поиски клада приглашаю младший класс. Итак, во вторник утром. Пароль: «Клад зарыли темной ночью». Ниголаеф».

«Небывалый номер!!! Поднятие целой лошади одной рукой! Состоится во вторник! Приглашается средний класс. Ответственный за поднятие – мастер Дзаблин».

«Для всех желающих открывается кружок фехтования. Записываться у маэстро Зиторенго».

Желающие обучаться фехтованию уже появились. Во-первых, гордый королевич Гольга – чтобы любого обидчика вызвать на дуэль. Во-вторых, мирный королевич Мижа – чтобы уметь защищаться, если вызовут на дуэль. И в третьих, завхоз Гослоф – не ради каких-то дуэлей, а для общего развития.

В нижнем углу доски скромно поместилось еще одно объявление, написанное мелом «ЛИТКА – РЫЖАЯ!» В данный момент его автор, королевич Журиг – кстати, сам не менее рыжий да еще конопатый – вдохновенно рисовал под объявлением портрет принцессы Литы, воровато при этом оглядываясь.

 

Почти секретно.

(Читать шёпотом).

Конопатый королевич Журиг был родом из хитрой страны Тании. Именно в Тании находилась лучшая в стране шпионская школа, и говорили, будто выпускники этой школы могут проходить сквозь стены и становиться невидимками.

А еще в Тании было слишком много королей, все они считали себя законными и боролись за власть. Борьба шла с переменным успехом, и случалось, менялось по три короля на дню. Дошло до того, что жителям Тании было уже почти все равно, кто там сегодня на троне.

Боролась за власть и Журигова мама: строила заговоры, плела интриги. Иногда ей удавалось покоролевствовать недельку-другую. Все это время она ничего не ела, чтобы не отравили, почти не спала, чтобы не убили, и вместо государственных дел занималась разоблачением козней соперников.

Едва Журиг родился, как его несколько раз подменили. Во дворце, где он рос, было множество закоулков, скрытых ходов, потайных комнат. За каждым углом кто-то стоял: подслушивал, подглядывал, подкарауливал. Ходили там только на цыпочках. Правду говорили редко и только шёпотом…

И вот, в очередной раз захватив престол, мама Журига отправила сына в Здрану, подальше от злых глаз. Видимо, по привычке, но Журигу и здесь казалось, что за ним кто-то следит…

Всё. Дальше можно читать вслух.

Кроме Журига, занятого рисованием, всё мужское население Школы делало перед дворцом зарядку. Командовал своим басом бородатый Ниголаеф. А ученики и учителя, не исключая завхоза и самого профессора, дружно махали ногами и руками. А маэстро Зиторенго махал и одновременно играл на виолончели марш. Девочек не было. Посмотрел бы я, как они станут махать ногами в своих неуклюжих юбках! Тем более сейчас они сооружали причёски.

Из кустов вёл наблюдение человек в чёрном. Да, тот самый, которого случайно заметила в ночном окне королева Зонечка. Нет, это был не чёрт и не призрак, а секретный агент под кодовым номером 49. Среди машущих ногами он высматривал одного-единственного принца. Но почему-то не видел.

В хозяйстве Школы Мудрых Правителей имелась специальная учебная лошадь. На ней малыши учились сидеть верхом, на ней пахали на уроках природы, её рисовали на уроках культуры. И звали её Зафразга. Сегодня Зафразге досталась роль лошади, поднимаемой одной рукой.

Механизм для подъёма был не такой уж сложный, но большой. Основой служило огромное дерево. На высоте метров пятнадцать через ветку был перекинут рычаг – ствол дерева поменьше. С короткого конца рычага свисал канат для привязывания лошади, а с длинного – верёвка. Конец этой верёвки мастер Дзаблин намотал на ворот вроде того, каким вытаскивают ведро из колодца. Внизу под деревом собралась вся школа, – все три класса и учителя. Мастер Дзаблин распоряжался:

– А ну, расступись, дайте лошади пройти! Не толкайтесь, всем видно будет! Давай-ка, Зафразга, обвяжем тебя. Не боишься высоты?

К мастеру Дзаблину протолкался учитель природы Ниголаеф:

– Мастер, можно вас на минутку?

– Извините, потом, у меня лошадь ждёт. Внимание! Начинаю!

И мастер принялся крутить ворот одной рукой. Верёвки натянулись. Наверху что-то заскрипело, посыпались крошки коры. Ствол-рычаг выгнулся дугой. Лошадь тоже… В толпе зрителей слышался напряжённый шёпот: «Хоть бы верёвка выдержала…» – «Рычаг сломается…» – «Не сломается. Спорим, поднимет». «Сил не хватит…» Но мастер все так же спокойно крутил ворот. И вот Зафразгины копыта оторвались от Бланеды!

– Ура-а-а!!! – раздался дружный крик.

– Поехала!

– Поднимается!

– А можно мне покрутить? – подскочил к мастеру Журиг.

– Держи. Не упусти.

Журиг с усилием провернул ворот и сказал:

– Легкота!

– Ну, хватит, ты, наверное, не один, – сказал Гольга. – Все хотят.

– Чур, я за Гольгой, – предупредил Мижа.

Мастер Дзаблин напомнил Ниголаефу:

– Вы что-то хотели спросить?

– Я хотел спросить, мастер, как это называется?

– Рычаг. Даёт большой выигрыш в силе, – охотно пояснил Дзаблин.

– Не прикидывайтесь! Вы переманиваете учеников – это как называется?

– А техника вообще интересная вещь. Хотите покрутить?

– Еще бы не хочу! – признался учитель природы.

А Зафразга поднялась уже высоко, смирно висела над всеми и медленно поворачивалась. Она была привычна ко всему. И лишь когда за ворот взялись девочки – первая, конечно, Лита, а потом Дамара, – Зафразга жалобно закричала по-лошадиному:

– Ну, может, хватит издеваться?!

Дамара вздрогнула и чуть не упустила ворот.

– Осторожно, лошадь уронишь! – предостерёг её мастер. – Всё, всё, животное ржёт, пора опускать.

Зафразга медленно поехала вниз и была совершенно счастлива, ощутив под копытами твёрдую опору.

Доля долговязый и Крижа Крокодил весь день обсуждали поднятие лошади. Ну не весь, но минут двадцать уж точно. И предложили свой способ. Привязать к лиане гамак. Ладно, нет лианы, посадить лошадь на длинные качели, и раскачать одной рукой до нужной высоты. Мастеру Дзаблину идея технически понравилась. «Но вдруг, – сказал он, – лошади станет плохо? Что тогда?»

Кудрявую Зонечку ело любопытство.

– Лита, Лит! Ну, я никому не скажу. Откуда ты приехала? Ну, скажи…

– Не могу, – отвечала Лита совершенно серьёзно. – Это по правде секрет.

– Ой, задавала, – сказала Зонечка. – Ну и не надо. Все равно узнаю, всем будет сказано!

Гольга с Мижей хотели первыми записаться в кружок фехтования. Но когда они нашли маэстро Зиторенго, тот уже сражался на рапирах с завхозом Гослофым.

– Даже не верится, – удивился Зиторенго, – что вы, завхоз, никогда шпагу в руках не держали. Вы ловко фехтуете.

– Зато я кочергой много лет работал! – гордо ответил Гослоф. – А если мне метлу дать, так я и вас перефехтую!

– Договорились, – сказал маэстро и изящно выбил рапиру из рук завхоза. – Я учу вас владеть шпагой, а вы меня – метлой.

И стал завхоз первым членом фехтовального кружка. А Мижа с Гольгой лишь вторым и третьим. Гордого Гольгу утешало лишь то, что скоро можно будет всех насмешников вызывать на дуэль.

 

Глава 8

Тайны над головой.

Журиг встретил в парке Гольгу и Мижу.

– Гольга, скажи «восемь», – предложил Журиг.

Гольга бы сказал «восемь», а Журиг бы добавил в рифму что-нибудь обидное, поэтому гордый Гольга не стал говорить «восемь», а сразу погнался за Журигом:

– Насмехаться?! Я вот тебе понасмехаюсь!

– Не буду, не буду! – запищал Журиг, увёртываясь от Голи. – Ну, всё, всё, Голечка, не буду!

– Смотри мне, – сказал Гольга. – Последний раз прощаю.

(А что ему оставалось делать, если зловредный Журиг бегал быстрее?)

Но от Журига не так просто было отделаться.

– Голечка, а кто у тебя на королевском гербе нарисован?

– Уйди!

– Ну, кто?

– Ну, дракон.

– Здорово! – восхитился Журиг. – А может, ты потомок дракона?

– Может быть. Тебе-то что?

– А давай проверим. Отрубим голову. Если новая вырастет, тогда потомок. А если нет – самозванец. – Журиг отодвинулся от Гольги подальше, готовясь убегать. – Боишься?

– Опять насмехаться?! – возмутился гордый Гольга и, не поймай его Мижа за шиворот, опять бы бросился за насмешником.

А тут подошли близнецы Ветя и Фидя и озабоченно сообщили:

– Мурсиг пропал. Дома не ночевал и утром не пришёл. Молоко со вчерашнего дня стоит нетронутое.

Это было посерьёзнее Журиговых шуточек. Пропал котёнок, любимый, почти родной. Который и «мяу»-то не выговаривает… Принцы-среднеклассники бросили все дела и до самого вечера искали своего Мурса по всему дворцу и парку. Потом долго не могли заснуть, думали о котёнке.

– Может, в речке утонул, – предположил Журиг. – Увидел рыбу, прыгнул за ней – и все…

– Да ну, – сказали Ветя и Фидя. – Коты еще как плавают.

– У меня когда-то слонёнок был, – со вздохом сказал Крижа Крокодил. – Так он как-то раз в джунглях заблудился.

– А точно! – осенило долговязого Долю. – В джунглях-то мы не искали! На втором этаже!

Триста лет никто не бывал на втором этаже дворца. Дверь туда заржавела и не открывалась. Казалось, положение было безвыходным, вернее, безвходным. Но уже в первый день проныра Журиг разведал, что наверх идёт еще одна лестница – винтовая, с чёрного хода.

Ранним утром, когда птицы еще молчали, и даже повариха тётя Надзя ещё спала, к чёрному входу подкрались на цыпочках семь человек. Шедший впереди распахнул дверь, махнул рукой и бесстрашно шагнул в темноту. Раздался ГРОХОТ! И из двери посыпались ведра и лопаты, которые завхоз аккуратно составил на лестнице.

Из кустов осторожно выглянуло заспанное лицо в чёрной маске – грохот разбудил агента № 49. «Чертенята! – прохрипел про себя агент. – Ни днём, ни ночью покоя нет!» И снова скрылся в кустах.

Экспедиция вступила на лестницу. Впереди хромал Гольга (его стукнуло ведром по коленке). Журиг зевал от волнения. Близнецам Вете и Фиде всю ночь снился Мурсиг, будто сидит он на ветке в джунглях, жалобно кричит «Да!», а со всех сторон к нему подкрадываются хищники. Криже Крокодилу не терпелось увидеть местные джунгли. Спокойный толстяк Мижа надёжно прикрывал экспедицию с тыла.

Свет на лестницу проникал откуда-то сверху. Висела мохнатая от пыли паутина. Пауки давно куда-то исчезли. На стене королевичи разобрали старинные буквы «Лёжа». «Дурак ты был, Лёжа», – подумали королевичи.

Дверь на втором этаже прогнила и еле держалась. И – вот они, джунгли!

– У-у-у, какие это джунгли… – разочарованно протянул Крижа Крокодил.

– А что?

– Нет, вообще-то джунгли… Но не такие джунгли.

Под ногами лежала земля. Тонкие деревянные стволы, извиваясь петлями, тянулись под потолок. Гирлянды жёлтых листьев висели поперёк и наискосок. В беспорядке торчали цветы – огромные и маленькие, бледные и яркие…

– Вперёд! – сказал Гольга и взмахнул ножом, разрубая лиану.

Гольга был гордый. Королевство, где правил Гольгин отец, тоже было гордое, хоть и небольшое. Располагалось оно в горах, разделявших Идалию и Врандзию. И все время его кто-нибудь осаждал – то идальянцы, то врандзусы (те и другие вообще-то воевали между собой, но маленькое королевство всякий раз оказывалось на пути). А иногда Гольгин отец и сам объявлял войну и устраивал набеги в одну из соседних стран. Характер у короля был не сахар. Все во дворце его боялись. А вот Гольга почему-то вырос не запуганный, а гордый. И отец его втайне уважал.

И вот сейчас в джунглях – одним ножом работали все по очереди, а Гольга свой нож не уступал никому. Из гордости.

А в джунглях водилась живность! Зигзагами носились мелкие летучие мыши. То и дело пробегали здоровенные пауки с волосатыми полосатыми ногами. Длинный Доля уже наступил на кого-то мягкого. Этот кто-то жалобно пискнул и ушмыгнул, шурша прелыми листьями. Какое-то существо совсем рядом скрипуче произнесло «ку-ку». (Очень возможно, что «ку-ку» произнёс Журиг.)

– Смотрите! – в восторге сказал Ветя (а может, Фидя), показывая на стенку. Там висел поеденный плесенью портрет какого-то старика.

– Ну и что? – спросил Журиг.

– Да не портрет! – близнец снял с картины мохнатую чёрную бабочку величиной с ладонь. – Посмотри, правда, хорошенькая? Я назову её Ленга.

– Гадость, – сказал Журиг.

Оскорблённые близнецы, недолго думая, засунули Ленгу ему за шиворот. Журиг взвыл страшным голосом! Джунгли испуганно зашумели. А Гольга вздрогнул и за это чуть не поколотил Журига…

Долговязый Доля передал нож кому-то из близнецов и сказал:

– Надо изобрести джунглепрорубатель. На лошадином ходу.

– Тогда уж на слоновьем, – отозвался Крижа Крокодил. – Нет, у нас джунгли лучше. Там птицы поют, обезьяны кричат, тигры рычат, крокодилы зевают…

– Только крокодилов тут не хватало… – сказал Журиг. – Вот у нас в Тании раньше тоже было много крокодилов. А потом их комары закусали.

– Комары? Крокодилов? – удивился Крижа Крокодил. – Такую шкуру?

– А, ну это были не просто комары. Это была помесь комара и дятла – комары-долбоносики. Облепят крокодила и давай долбать. Так всех и задолбали.

– А людей?

– Нет. Только крокодилами питались…

– Комната, – сказал Гольга. – Зайдём!

 

Глава 9

Тайны над головой (продолжение).

Странное дело – дверь в комнату была нараспашку, но растения сюда почему-то не забрались. На столе, в раскрытом шкафу на полках стояли колбы с жидкостями, баночки с порошками. Валялись книги, битое стекло, и все припудрено пылью. Алхимическая лаборатория!

– Сейчас мы что-нибудь схимичим! – обрадовался Доля и принялся сливать в одну колбу все жидкости подряд.

Идея понравилась. Жидкость в колбе то вскипала, то дымилась, а то вдруг меняла цвет. Волшебство! Увлёкшись, королевичи подавали Доле все новые химикалии:

– А вот этого порошка сыпани, что будет? Здорово!

Мижа листал на столе алхимическую книгу. «Чтобы изготовить гомункулюса, – говорили старинные буквы, – возьми восемьсот двадцать три капли человеческой крови, вытекшей из носа в безлунную ночь, добавь туда истёртые в муку зубы тигра, сколько требуется, корня красной травы…»Далее шли еще несколько десятков разных компонентов, а потом заклинания и непонятные знаки. «Замысел свой держи в тайне, – предупреждала книга, – иначе все пропало».

– Да, умные люди эти алхимики, – сказал Мижа. – Почти как колдуны.

Журиг отыскал какое-то жёлтое вещество и едва всыпал его, как колба стала нагреваться, а из горлышка полезла пена. Доля заткнул горлышко пробкой и крикнул:

– Отходи! Сейчас лопнет!

Бабах!!! Пробка выстрелила в потолок, жижа хлынула фонтаном и залила весь стол.

– Рецепт! – спохватился Мижа.

Но было поздно. Чернила моментально размылись.

Журиг достал из шкафа еще две бутылки:

– Продолжим!

– Хватит, – сказали Ветя и Фидя. – Мы тут развлекаемся, а кот, может, уже умирает.

И они пошли дальше.

– Один алхимик, – сказал Длинный Доля, – получил в колбе сверхтяжёлое вещество. Такой маленький-маленький шарик. Так вот, этот шарик продавил в колбе дырку, пробил пол и ушёл куда-то вглубь, к центру Бланеды. Весь центр Бланеды состоит из такого вещества.

А Мижа все вздыхал о своём:

– Рецепт жалко! А то бы гомункулюса сделали.

– А что такое этот… которого ты назвал? – спросил Крижа Крокодил.

– Гомункулюс? Искусственный человечек. Химически полученный.

– А зачем?

– Для интереса.

– Знаю я эти интересы! – сказал Журиг. – У нас в Тании во дворце алхимик живёт. Яды приготавливает. Так он однажды сделал десять штук гомункулюсов. И не маленьких, а здоровых. Тупых-раступых. Отдал их в армию капралами служить, а получку за них себе брал. А еще он фальшивое золото из ртути и серы варит. И весь интерес.

– Все равно интересно сделать гомункулюса, – сказали Ветя и Фидя. – Играть с ним.

Крижа Крокодил подумал и неожиданно сообщил:

– У нас в джунглях таких полно.

– Гомункулюсов?

– Ну да, маленьких человечков. Обезьяны называются. Они шерстью покрыты, а некоторые с хвостами.

– У меня в Тании, – сказал Журиг, – было четыре верных рецепта. Два для хвостатых, два для бесхвостых. У меня один даже почти получился, только я забыл добавить молотых сапфиров, и он обратно растворился…

Гольга в разговоре не участвовал. Честно сказать, он уже замучился махать ножом, только гордость не позволяла ему сказать честно. И гордый Гольга, сжав зубы, героически работал до самого привала.

Привал устроили на подоконнике в большом зале. Крижа срезал с куста ананас, правда, такой кислый, что у всех потом болели языки. А Журигу пришла в голову идея. Он показал на толстую ветку и предложил:

– Давайте подтягиваться, кто больше.

Гольга подтянулся три раза. Повисел, подрыгал ногами и подтянулся еще раз. Спрыгнул и гордо отряхнул ладони.

– Мало, – сказал Журиг.

– А ты сам-то сколько?

– Да уж раз двадцать подтянусь, – пообещал Журиг. – Спорим? На полкоролевства? Боишься! Ладно, на три щелбана?

– Спорим!

И Журиг начал потягиваться, сладко зевая, выгибая спину и поскуливая…

А по-настоящему больше всех подтянулся (а не потянулся) королевич Мижа. Восемь раз. Вот так толстяк!

– Ну, долго мы будем приваливаться? – торопили Ветя и Фидя. – Уже ведь немного осталось. Может, Мурс там, в конце?

Но в конце этажа Мурсига не было. Там была последняя дверь, и за этой дверью кто-то тихо рычал. Порыкивал. Экспедиция замерла. Гольга решительно взял ножик наизготовку.

– Не ходи! – вцепились в Гольгу Мижа и Доля.

– А ну, пустите! – разозлился Гольга. – Я ему покажу, как рычать! Он мне порычит! Я ему порычу!

Гольга распахнул дверь ногой и вошёл. Все – за ним! И увидели: на полу, присыпанный листьями, лежит человек и храпит. Длинные волосы перепутались с лианами, одежда облохматилась. В сапогах мыши прогрызли дыры, и видны пальцы с грязными ногтями. Рука сжимает рукоятку шпаги. Клинок съела ржавчина.

– Разбудим? – спросил Гольга.

– Не надо, – сказал Мижа.

– Разбудим! – сказали все.

– Ладно, буди, – согласился со всеми Мижа.

Но разбудить человека оказалось не так просто. Его можно было дёргать за бороду, пинать ногами он не просыпался. «Заколдован», – поняли королевичи. Кто этот беспробудный соня, кто и зачем его усыпили – так и осталось тайной.

Да, но котёнка-то в комнате не было. Увы, экспедиция повернула назад. На обратном пути Ветя и Фидя поймали в джунглях паука с волосатыми полосатыми ногами и – кого бы вы думали? – гомункулюса! Никогда бы его, гомункулюса! Никогда бы его, гомункулюса, не поймать, но он сам забрался Фиде на плечо и стал выпрашивать печенье из походного запаса. Мохнатый такой, хвостатый, руки-ноги цепкие, лицом смешно гримасничает. Правда, Крижа Крокодил сказал, что это обезьяна. Но остальные королевичи решили: какая-такая обезьяна? Обыкновенный гомункулюс, из алхимической лаборатории. И назвали его Муня.

 

Лирическое отступление.

В одно прекрасное лето люди ходили в лес и говорили:

– Грибной год выдался!

А грибы ворчали:

– Год какой-то людный…

 

Глава 10

Подземелье с привидениями.

Долговязый Доля, как мог, утешал близнецов:

– Вы не переживайте… Да у Мурса и мяукатель был сломан…

– Зато какой у него мурлыкатель! – возразили Ветя и Фидя. – Сам не переживай. Мурсиг, может быть, в подвале заблудился. Оттуда мышами пахнет.

– Решено, – сказал Гольга. – После обеда идём в подвал.

Тут послышался вредненький голосок:

– Сказано, сказано!

Королевичи обернулись и увидели кудрявую принцессу Зонечку. Семь кулаков погрозили в Зонечкину сторону. Та лишь показала язык.

– Все равно всем будет сказано!.. А возьмите меня с собой, тогда не сказано.

– Ладно, приходи – серьёзно сказал Журиг. – Завтра на урок культуры.

– Только не надо, Журичек. Я все слышала про после обеда. Берете? А то – сказано!

– Тебе послышалось! – заверил Зонечку Журиг.

– Как хотите, – сказала Зонечка, по-вредному поджала губки и ушла.

«Надо будет взять с собой простыню», – подумал Журиг. (Зачем – станет ясно позднее.)

А Зонечка пришла в свою комнату и сказала:

– А что я знаю!

– А я с тобой не разговариваю! – сказала Дамара.

– А я и не тебе! – огрызнулась Зонечка. – Так вот, мальчишки после обеда идут в подвал!

– Ну, и дураки, – сказала Дамара. – Там живёт Зелёное Привидение.

– Ты же со мной не разговариваешь, Дамарочкина!

– А я и не тебе, Зонечкина!

– Да ну вас, – сказала Надажа Избанская сосновым голосом (Сосновым потому что со сна. Эта спящая красавица опять не выспалась.) – Дамара, рассказывай.

– Рассказывать?

– Рассказывай, не обращай внимания, – сказала рыжая Лита, Дамарина подруга. А Зонечка была их врагиней, потому что заглядывала в секретный Дамарин дневник.

– В общем, это был колдун и звездочёт по имени Каммаган, – начала Дамара. – Он бродил по свету и предсказывал судьбу по звёздам и по глазам. И вот, приходит он в Здрану, прямо во дворец, и говорит королю: «Ваше величество, я предсказатель судьбы Каммаган. За две тысячи золотых я расскажу вам будущее». А король на него как закричит: «Уходи прочь, мошенник! Я сам знаю своё будущее, у меня завтра свадьба». Хлопнул в ладоши, прибежали слуги и выкинули колдуна за ворота. А Каммаган – бамс! – снова появляется перед королём: «Ваше величество, всего тысяча золотых, и вы узнаете свою судьбу». Ну, король опять хлоп в ладоши и приказал старика замуровать в подвале. И вот настала свадьба. Король с невестой сидят рядом, улыбаются, у неё такое платье белое, тут такая фата… Все кричат «горько», пьют вино, танцуют. Про колдуна забыли. И вдруг ровно в полночь на столе возникает Зелёное Привидение – тот самый Каммаган. И говорит: «Слушай, король, моё предсказание. Сегодня ночью ты убьёшь свою жену, а утром умрёшь сам». Король вскочил, задрожал от злости и кричит: «Хватайте его, казните!» Слуги привидение хвать, хвать – а хватают только воздух. Тогда король взял золотой бокал и как швырнёт в колдуна! А бокал пролетел насквозь и невесту бац по балде, по голове то есть… Та – оуэ! – и умерла. А колдун расхохотался и исчез. А утром король застрелился. И с тех пор Зелёное Привидение бродит по подвалу…

– Девчат! – сказала принцесса Лита. – А идём тоже в подвал, за мальчишками следить.

– А привидение?

– Ой, ну и что, привидение. Вот у нас… ну в общем, где я жила, столько привидений. Я видела – и ничего.

– Да »ничего»?! – сказала Дамара. – Это ваши ничего, а Зелёное Привидение предсказывает всем смерть.

– А если… Ой, а если мальчики на него наткнутся?

Дамара подумала и сказала:

– А! Я против приведений заклинание знаю. Надо, входя в подвал, сказать через нос: «За водою приходило сто четыре крокодила, пропади, чужая сила, два, четыре, сто!»

– Девочки, вы уже на обед? – послышался сосновый голос Надажи Избанской. – Погодите, дайте причёску доделать…

Закопчённые своды подвала казались такими тяжёлыми, что хотелось говорить только шёпотом.

– Разве это подвал? – шептал Журиг. – Вот у нас в Тании подвалы так подвалы. Один маркиз заблудился, а на волю вышел где-то в Бордукалии…

Кто знает, не вёл ли и этот подвал куда-нибудь в Бордукалию, но пока принцы добрались лишь до ящиков с картошкой, которую хранил здесь завхоз.

– Тс-с! – сказал вдруг Журиг. – Слушаем!

Принцы замерли и услышали позади, за поворотом, какой-то шорох, коротенький смешок.

– Девчонки, – объяснил Журиг. – Следят. Зонька выдала.

И достал из-по мышки белый свёрток.

Девочки, довольные собой, дождались, когда свет Гольгиного факела удалился, подхватили юбки и двинулись следом за мальчишками. И вдруг увидели, как от стены отделилось белое бесформенное существо и с воем пошло им навстречу!.. Какой тут визг раздался! Какой писк! Как убегали принцессы из подвала! А вслед им нёсся вой и страшный многоголосый хохот!

– Трусихи, – сказала рыжая Лита, когда девчонки очутились на улице. – Обычное привидение. И даже не зелёное.

– Ужас такой… – не могла успокоиться Надажа. – Я так испугалась… А оно еще как завоет!

Все, кроме Литы, разделяли Надажины чувства. Лита смеялась.

– А пойдёмте опять? – предложила она. – Мальчишки же там.

– Да ну, – сказала Дамара. – Мы их уже спасли. Я ведь заклинание сказала.

– Иди одна, Литочкина, если хочешь, – сказала Зонечка.

Одной идти Лите было неинтересно. Тем более что единственная свечка осталась в подвале: её Лита швырнула в привидение и, кажется, попала.

– Можете мне поверить, – возбуждённо шептал Журиг, закутанный в простыню, – девчонок пугать – самое интересное занятие! Я в Тании только этим и занимался, у меня там две сестры… Идея! Давайте проведём среди них чемпионат по визгу. Напустим в палату лягушек. На спор, Зонька победит.

Подвал между тем все мрачнел и мрачнел. Все чаще коридор сворачивал. Крутая лестница увела котоискателей вниз, стены коридора стали сырыми. Гольга с факелом гордо шагал впереди. Вдруг он остановился и прошипел:

– Смотрите!

В каменной нише лежали человеческие кости. Жуть. Череп скалился и таращил пустые глазницы. Рядом к стене была привинчена ржавая цепь.

– Ой, мама, – сказал Журиг, стараясь испугаться не всерьёз.

– Боишься? – спросил Гольга.

– Нет, череп знакомый. Не твой, случайно?

А Гольга вдруг разозлился сам на себя:

– А что это мы все шепчем? Кого мы боимся?! Эге-ге-гей! Кто там, выходи!

Никто не вышел. Эхо стихло, гробовая тишина. Мижа, хорошо подумав, сказал:

– Мужики, а пойдёмте домой.

– Боишься?! – спросил Гольга подозрительно.

– Я не боюсь. Я факела запасные несу. А их половина осталась. И место тут не очень кошачье.

– Совсем не кошачье, – подтвердили братья Ветя и Фидя. – Кошачьи места мы уже давно прошли.

Минуту назад королевичи были готовы шагать по подземелью хоть до Бордукалии. Или куда оно там ведёт. А теперь каждый радовался про себя, что это не он, а Миша первым предложил возвращаться, и что есть уважительный повод.

– Ладно, – снисходительно сказал Гольга, – черт с вами. Пошли назад.

И они пошли назад, мечтая вслух, как придут сюда с запасом факелов, провиантом на неделю и уже всё обследуют до камушка… Журиг болтал больше всех, но так и чувствовал спиной, как скелет провожает его грустным взглядом…

Таким образом, и эта экспедиция в поисках котёнка закончилась неудачей. Впрочем, рано говорить «закончилась». Назад-то королевичи повернули. Но вот через несколько минут наткнулись на ржавого истукана, составленного из рыцарских лат. В прошлый раз его тут почему-то не было! А потом своды из круглых стали квадратными. Вот сбоку какая-то железная дверь. Её тоже не было. И, наконец, путешественники вышли в просторный круглый зал – ну совершенно незнакомый. В центре толстая колонна подпирала потолок. В разные стороны уходило семь коридоров. Вместо восьмого коридора в стене была ниша, а в ней каменная статуя человека, до пят закутанного в какую-то хламиду. Королевичи обошли вокруг колонны и стали спорить, из какого коридора они вышли. Гольга и Крижа показывали на один, Доля и близнецы – на другой, а Мижа – так вообще в противоположную сторону. Гольга уселся спиной к колонне и сказал мрачно:

– Все. Пришли.

 

Глава 11

Самозванец.

Доля молча принялся делать из факелов лучинки. (Не думайте, что прошло мало времени. Это в книге прошло две страницы, а в Дазборге дело шло к вечеру. Даже к ночи.) Журиг начал зябнуть, так и ходил, кутаясь в простыню, похожий на статую, которая в нише.

– Человек живёт без еды месяц, – бодро рассуждал Журиг. – Нас семеро, будем каждый месяц есть одного человека, а там, глядишь, и выблудимся отсюда. Давайте считаться, кого первым съедим. – И Журиг начал считать:

– Заткнись, – сказал Мижа. – Надо сейчас эти коридоры обследовать, дойти до скелета, а там и выход найдётся.

– А если в каждом коридоре по скелету? Еще глубже забредём.

– Все равно нас спасут, – уверенно сказали Ветя и Фидя. – Возьмут собаку-ищейку и найдут.

– Ладно, пошли, – Гольга поднялся на ноги. – Крокодилыч, тебе дело: будешь стрелками путь отмечать. Все здесь?

Оказалось, не все. Не весь был Журиг, он взял трофейную свечку, которую в него Лита кинула, и ушёл обследовать левый тоннель,

– Жди его теперь, – злился Гольга. – Если он вообще придёт.

И словно в ответ на эти слова, из правого коридора появился Журиг в костюме привидения. Вошёл и молча остановился.

– Ну как? – спросили его.

– Что «ну как»? – удивилось привидение. – Это я вас должен спрашивать «ну как». Страшно?

– Что «страшно»? – не поняли королевичи.

– Как «что»? Вы не видите разве, я Привидение Тихого Гостя. Ну, бойтесь, дрожите, убегайте!

– Хватит шутить, пошли, – сказал Мижа, хотел хлопнуть Журига по плечу, но почему-то промахнулся…

Тут из левого коридора раздался протяжный стон, и вышло второе привидение. Оно задуло свечу и сказало голосом Журига:

– О, пожалейте старое бедное привидение!

– А это еще кто? – спросило первое привидение.

– О, собрат! Разве вы не видите, я такое же бедное, несчастное привидение, как и вы!

– Вот так шуточки! – воскликнуло первое привидение. – Видали самозванца? Я – Привидение Тихого Гостя, пятьсот лет здесь живу.

– То-то я тебя тут в первый раз вижу, – отозвалось второе привидение. – Сам самозванец!

– Я самозванец?! Это ты самозванец, нахал, вор!

– Кто первый обзывается, тот так и называется.

– Грубиян, невежа!

– Рад познакомиться, а я – привидение.

И тут Привидение Тихого Гостя не выдержало, повисло в воздухе, поджав колени, и разрыдалось. Второе привидение сняло простыню и оказалось растерянным Журигом. Он-то думал, что его разыгрывают! А королевичи хоть от страха еще не смеялись, но от смеха уже не боялись. Стояли и смотрели.

– Ой, я не нарочно, – сказал Журиг смущённо. – Простите, пожалуйста. Я не знал, что вы настоящее… Ну, не расстраивайтесь! А?

Привидение уняло рыдания и махнуло рукой:

– Ладно. Прощаю, – высморкавшись в подол, вздохнуло. – Как я теперь пугать вас буду? Пропал эффект внезапности…

– Зачем пугать? – спросил Журиг, (будто сам не знал зачем).

– Так ведь это же лучшее развлечение! – объяснило привидение. – А то скучно ведь. Подвал как облупленный знаешь. Каждую крысу в лицо.

– А котёнок сюда не забредал? – спросили Ветя и Фидя.

– Нет, – покрутило головой привидение, – котят я лет триста не видел. Это такие маленькие, хорошенькие, их еще гладят? Дадите погладить?

– Сколько влезет, – пообещали Ветя и Фидя. – Вот только найдётся. Вот только выберемся отсюда.

– А! Так вы еще и заблудились?! Ха-ха! – привидение потёрло руки. – Тут вам и смерть найти!!!

А потом поникло, опустило руки и сказало тихо:

– Ладно, в другой раз. Настроения нет. Идёмте за мной, покажу выход.

Привидение прошло сквозь колонну и направилось в один из коридоров. Королевичи зашагали следом.

– Вот за этой кованной дверью, – объясняло привидение на ходу, – камера пыток. Здесь мучили ведьм. А вон туда идёт подземный ход, он кончается в лесу, в дупле старого дуба, если дуб еще не сгнил. А тут в стену замурованы кости великана, их нашли, когда дворец строили. Самая маленькая кость с меня ростом. Ну а вот здесь, – привидение показало на совершенно ровную стену, – потайной выход из подвала. Ведёт через камин в комнату, где раньше жили королевские дочери. Надо нажать на этот кирпич.

Гольга нажал.

– Сильнее, – сказало привидение. – Может, заржавело?

– Ну-ка, дай я, – сказал Мижа.

– Обойдёмся, – сказал Гольга и надавил изо всех сил.

И вот – толстенный кусок стены медленно повернулся, открывая вход. Королевичи погасили лучинки и полезли туда.

– Дверь, дверь за собой закрывайте, – зашептало привидение.

Мальчишки огляделись. Вот это да! Знаете, куда они попали? В девчачью палату! Королевские дочери сладчайшим образом спали в своих кроватях под кружевными балдахинами и во сне выглядели не такими уж вредными. Возле кроватей висели на подставках их расфуфыренные платья с неуклюжими юбками. Палата у девочек была большая. Здесь стояли большие фенедзианские зеркала, маленький клавесин. Еще одна дверь вела в гардероб и умывальню. У мальчишек отдельной умывальни не было.

Ветя и Фидя о чем-то на ухо шептались. Как вдруг кто-то сказал очень знакомым голосом: «Да!» – и из-под кровати вышел, потягиваясь, чёрный котёнок. Мурсиг! Братья бросились обниматься с котёнком, а Журиг зловеще прошептал:

– Так. Всё ясно. Наша месть будет страшной.

Из стены вышло привидение.

– Вы еще здесь? – спросило оно. – Ой, котёнок! Дайте поглажу.

Ветя и Фидя отпустили Мурса и принялись ворошить девчачьи юбки.

– Что вы ищете?

– Проволочный каркас. Эта не пойдёт – из китового уса. Эта тоже…

– А зачем?

– Клетку для попугая сделать. А то кот вырастет, съест нечаянно. Он, смотри, уже немного подрос. Во! Эту возьмём. И вот эту.

– Бросьте, – сказал Мижа. – В чем они ходить будут?

– В чем хотят. Мы ведь жили без кота почти неделю.

– Правильно, – поддержал их Журиг. – Только его сейчас забирать нельзя.

– Это почему?

– Во-первых, клетка ещё не готова. Во-вторых, утром сразу догадаются: кто забрал Мурсига, тот и юбки стащил. А в-третьих, просто так забирать не интересно. Наша месть должна быть страшной.

И братья со вздохом согласились, попросили котёнка потерпеть еще немного.

На двери своей палаты королевичи увидели записку:

«Поздравляем с возвращением! Будьте так любезны, зайдите сейчас ко мне и покажитесь, что все целы. А то я не сплю, за вас волнуюсь. Пр. Ифаноф».

И еще один, по крайней мере, человек не спал в это время и волновался за королевичей. Не угадаете – кто. Агент № 49.

 

Лирическое отступление.

Королевский «хлоп».

 

Глава 12

Мода, мода, новая мода!

Утром принцесс-среднеклассниц разбудил крик:

– Ой, девочки, у меня платье пропало! Ой, не пропало! Ой, что это с ним?!

Кричала Надажа Избанская. Хоть её и называли Спящей красавицей, но сегодня она проснулась раньше всех и увидела, что её прекрасного избанского платья на подставке нет. Что оно валяется рядом на полу, и пропал каркас от юбки.

У всех девочек сны оборвались на самом интересном месте.

– Чего орёшь, как эта самая? – недовольно спросила Лита.

– У меня каркас от юбки украли! Как я теперь из комнаты выйду?

– Ой, правда, что ли? А ты попробуй так надеть.

Надажа попробовала. Юбка висела, как тряпка.

– Хи-хи, такая дура! – не удержалась Лита. – А попробуй простыню под низ запихать.

Девочки в ночных рубашках собрались вокруг Надажи и принялись давать советы. Тут в дверь постучали. Принцессы с визгом бросились по кроватям:

– Нельзя, нельзя!

– С добрым утром, ваши высочества, – раздался голос профессора. – Подъем. Сегодня на завтрак какао и булочки с сыром.

– Встаём, встаём, – крикнула Лита и вдруг обнаружила, что с её платьем та же история – нет каркаса!

Когда все девочки пошли на завтрак, вредина Зонечка показала Лите язык и сказала: «Бе!» Две бедняжки остались дома. Надажа плакала. Лита сердито сжимала губы.

– У нас, – сказала она, – вообще такой глупой моды нет. У нас что хотят, то и носят.

– Где это – у вас?

– Надо где, – ответила Лита и замолчала.

– Врёшь ты все, – сказала Надажа. – Я спать буду, – и зарылась в одеяло.

– А знаешь что? – решила вдруг Лита. – Я сейчас пойду на завтрак в халате – там какао и булочки.

– Ты что?! – ужаснулась Надажа. – Того? Совсем уж?

– А что? Подумаешь. Не съедят же меня. Будь что будет.

– Да ну. Лучше умереть.

А Лита аккуратно подпоясала домашний халатик, распустила рыжие волосы и надела свою маленькую корону.

– Пойду! – сказала она.

– Ну и иди.

– Ну и пойду.

И пошла.

Эффект её наряд произвёл потрясающий! Потом целый день и полночи у принцесс всех классов только и пересудов было, как это называть – «такая наглость» или «такая прелесть». С одной стороны, против моды. А с другой стороны, раньше так и носили, и вообще красиво… И после мучительных колебаний девочки-старшеклассницы на другое утро появились все, как одна, стройные и красивые, без пузатых юбок и трёхэтажных причёсок. (А Надажа как раз к этому времени приспособила вместо каркаса корзину!)

С того дня дамские моды в ШМП стали меняться каждую неделю, а то и чаще. Завхоз привёз из города ткани и нитки, а добрая повариха тётя Наздя учила девочек шить. И вскоре обычной девчачьей одеждой стало платьице до колен.

 

Глава 13

Министр войны задаёт вопросы.

В Здране был Барламенд. В него входило тридцать семь человек. Один глава. Шестеро – министры. Остальные тридцать – просто барламендарии. Заседали в Барламенде сплошные богачи. Глава Правительства – тот был хозяином ткацких мануфактур, а, скажем, Министр Войны владел пороховым заводом. Самый большой богач – господин Марг – в правительство не входил, зато имел там своего человека.

В прежние времена Барламенд заседал раз в месяц. Ну, два раза. А теперь стал чуть не ежедневно. Как Здрана перестала воевать, так у Министра Финансов появились лишние деньги. Как появились деньги, так остальные министры начали их выпрашивать. А тридцать барламендариев все заседания напролёт громко спорили, давать деньги или не давать. В этих спорах рождалась истина под названием «резолюция».

На одном из таких заседаний Министр Мира, который договорился с заграничными торговцами устроить ярмарку в Дазборге, просил денег на постройку прилавков. Против был один Министр Порядка, он сказал, что вместо торговцев понаедут шпионы, а ему потом ловить. Барламендарии его дружным хором переспорили и вынесли резолюцию: денег дать.

Министр Уюта и Культуры (это министерство создали только что, на днях) доказывал, что Дазборгу требуется двести один дворник и восемнадцать мусорных телег. Просил денег. Спорили долго. Решили: денег дать, но только половину, и то если останутся. И пусть министерство контроля проверит все расчёты, может, еще и не надо столько дворников.

Министр Порядка требовал денег, чтобы построить на пустыре новый полицейский участок. Потому что на этом пустыре по выходным ткачи дерутся с оружейниками.

– Они уже лет двести дерутся, – жаловался Министр Порядка. – Но теперь ткачей становится все больше, а оружейники зато с ножами приходят. А вот построим участок, драться станет негде, и будет порядочек.

– Чепуха! – возразил Глава Правительства. – Пустырей много, другой найдут. Лучше я вот что сделаю: возьму и отменю своим ткачам выходной день. Придут оружейники на пустырь – а драться не с кем. Ткачи все на работе.

– Да вы что! – замахал руками Министр Порядка. – Если рабочие без выходных останутся, они весь город разнесут, с ваших мануфактур начиная. И тогда я ни за какой порядок не ручаюсь.

Барламенд зашумел, заспорил с новой силой и спустя час пришёл к выводу: лучше пусть себе дерутся, лишь бы нас не трогали.

Когда запросы министров иссякли, когда все барламендарии уже устали и сорвали голоса, пришёл профессор Ифаноф и попросил денег – пять тысяч.

– О чем речь! – просипел Министр Финансов. – Если Барламенд не возражает, то дам, мне не жалко.

Барламендарии не возражали, только для порядку немного поспорили шёпотом.

И тут в заднем ряду поднялась значительная фигура Министра Войны. Все заседание он мирно дремал, набираясь сил для своего часа, и вот этот час настал.

– У меня будет ряд вопросов к досточтимому профессору, – произнесла значительная фигура артистическим голосом. – Прежде всего, не будет ли досточтимый профессор столь любезен дать нам разъяснения по поводу как причин, побудивших его обратиться в Барламенд с просьбой о ссужении ему упомянутой суммы, так и целей, в коих он, профессор, намерен использовать эту сумму, если таковая будет ему выделена?

– Объясняю, – сказал профессор. – Деньги нужны для хорошего дела. Принцессы у нас затеяли шить себе платья. Вот, нужно купить еще ниток, ножниц, иголок, напёрстков. И материи разной побольше. Пусть шьют.

Министр Войны выслушал ответ, поднял левую бровь, сделал паузу и сказал:

– А не будет ли досточтимый профессор столь любезен объяснить, какими такими соображениями он руководствовался и из каких посылок исходил, когда определил размер необходимой для его целей суммы, каковую он просит сегодня у Барламенда, именно в пять тысяч и ни одним грошем больше либо меньше того?

Профессор понял уже, к чему эти все вопросы. Лучше самого Министра Войны понял. Но выхода не было, пришлось ответить и на второй вопрос, и на третий, и на пятнадцатый, и на сто пятнадцатый… Сто пятнадцатый вопрос звучал так:

– А не будет ли досточтимый профессор любезен удовлетворить наш естественный интерес относительно того, каким предположительно образом повлияет выделение ему суммы в пять тысяч из государственной казны на погодные условия в западных районах Здраны?

За окном стояла ночь, барламендарии спали в креслах, каждый примостив голову на плечо соседу. Глава Правительства изо всех сил таращил усталые глаза, чтобы они не захлопнулись.

– Простите, – сказал он, – я прерву вашу интересную беседу. Заседание пора закрывать. А знаете, профессор, плюньте вы на эти пять тысяч. Пусть ваш завхоз завтра ко мне приедет с телегой на склад, я ему сколько угодно ниток и материи дам. Мне все равно девать некуда.

– Так нечестно! – возмутился Министр Войны.

– Все честно, – ответил Глава Правительства и позвонил в колокольчик.

Барламендарии заворочались, запотягивались, послышались зевки.

– Господа! Пока я не закрыл заседание, хочу предупредить, если так пойдёт, то скоро нам придётся заседать круглосуточно. Давайте лучше обсуждать только государственные вопросы. А деньгами распоряжаться – на это Министр Финансов есть.

– Правильно! – бурно поддержали главу барламендарии. – У нас горлы… горла… глотки у нас не железные! – и вынесли соответствующую резолюцию.

У Министра Войны от грусти не было сил возражать.

– Ну вот, – шепнул глава правительства профессору, когда все расходились. – Теперь если что – прямо к Министру Финансов обращайтесь.

– Спасибо, – ответил Ифаноф.

А сам подумал, что главные беды еще впереди.

 

Лирическое отступление.

Воробьи.

Сочинил Журиг, принц Татский

 

Глава 14

История хулиганского королевства.

Урок политики всегда проходил в классе. На стене висела политическая карта Бланеды. Профессор Ифаноф рассказывал:

– Пятнадцать лет назад умер великий анклийский король Яжа пятый.

– Мой дед! – шепнул на весь класс Журиг.

– Правильно. Дочь Яжи Пятого вышла замуж за короля Тании.

– Моя мама!

– Вот, а кроме Журиговой мамы, у короля были еще два сына-близнеца. Яжа Шестой и Яжа Седьмой. И когда отец их умер, то Шестому суждено было взойти на престол, а Седьмому, который был младше брата на десять минут, всю жизнь оставаться принцем.

Ветя и Фидя пересели с задней парты на переднюю, чтобы лучше слышать.

– И вот наступает день коронации, – продолжал профессор. – И тут выясняется, что оба принца Яжи – Шестые. То есть один-то, конечно, Седьмой, но не признается, и никто в целой Анклии не может его отличить. Оба рыжие и голубоглазые, каждый называет брата самозванцем. Приехала из Тании сестра, но и она руками развела. Помню, говорит, у одного должна быть родинка под мышкой, но у какого – забыла. Что делать? Отложили коронацию раз, другой. А потом один из братьев пропал неизвестно куда. Что ж, подумали придворные, пропал, так пропал, сам виноват, в другой раз пропадать не будет. И короновали того, который остался.

Проходит год. Правит король, как умеет. А умеет он, прямо скажем, не очень, крестьяне, того и гляди, забунтуют. И вдруг по стране пошёл слух: брат-то короля нашёлся! Его-то на острове в тюрьме держали, а он сбежал и теперь собирает всех, кто за справедливость, потому что он и есть настоящий Яжа Шестой. Кто его видел, говорят, точная копия короля, который на монетах отчеканен. А когда законный король займёт престол, то все крестьяне получат землю, потому что король этот знает сам, почём фунт лиха.

И пошёл народ к объявившемуся королю, и началась крестьянская война. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы вражественные Анклии страны не стали ей в этот момент дружественными и не прислали свои войска на борьбу с крестьянами. Крестьянская война – вещь заразная, это все короли знают. Победят крестьяне в Анклии, а во Врандзии на них посмотрят – и тоже захотят. И в Идалии захотят, и в Кермании. Что тогда с королями будет? А так короли прислали в Анклию войска и крестьянскую армию разгромили.

Остатки армии крестьянский король увёл на север, в Жотландию. В этой холодной скалистой стране не было людского жилья, только развалины древних крепостей. Пришельцы поселились в землянках, в пещерах. Но чем жить? Хлеб посадили – не растёт. Овец разводить – так их в пути съели. Многие крестьяне не выдержали, вернулись на милость анклийского короля. Кто выдержал, занялся хулиганством. Крестьянский король стал королём хулиганским.

Прошло с тех пор тринадцать лет. За это время обстановка с хулиганством на Бланеде сильно изменилась. В каждой стране теперь в лесах обитают хулиганские шайки, а атаманы их подчиняются жотландскому королю. Кто не подчиняется, тех выгоняют из хулиганского братства, и полиция с теми легко справляется. Записаться в хулиганы стало очень сложно, а чтобы стать атаманом, надо окончить Жотландский Институт Хулиганства, изучить там хулиганство дорожное, лесное, морское. Говорят, даже есть секретная кафедра воздушного хулиганства. А король Жотландии теперь один из самых могущественных королей, хоть другие короли и стыдятся это признавать.

– Мой дядя! – гордо сказал Журиг.

Все немножко позавидовали Журигу, и только рыжая Лита презрительно усмехнулась.

Ифаноф рассказывал про Жотландию, но ни слова не сказал о том, что вместе с королём хулиганов в полуразрушенном замке жила дочь короля. Дочь выросла без матери, среди мужчин, она ловко лазала по скалам, бегала, как ветер, скакала на любом коне… Был у неё и клавесин, но играть на нем она не умела, лишь иногда одним пальчиком выстукивала странную мелодию…

И никто почти на всей Бланеде не знал, что король хулиганов отправил свою дочь учиться в Школу Мудрых Правителей. Знал об этом профессор, да знали хулиганы из ближнего леса, которым было поручено тайно охранять принцессу.

Мудрый профессор Ифаноф умел хранить секреты, но больше всего любил делиться знаниями. По вечерам он писал книгу, которая так и называлась – «Политика» В ней были собраны рассказы не только о знаменитых и влиятельных королевствах, но и о самых маленьких, и о самых далёких. Всякому ведь интересно, как живётся хотя бы на Южных Островах, кто там король и какую он ведёт политику.

И правда, папа Крижи Крокодила был великим королём. Это он, Мидя Крокодил, еще в молодости лично объехал все Южные острова, первый сосчитал их и объединил в одно большое королевство. Но и теперь, когда молодость короля осталась далеко позади, он дальше всех кидал копье, бегом догонял хромого страуса, а речку переплывал быстрее, чем настоящий крокодил. Три сына короля были во всем под стать отцу. А четвёртый – Крижа – все больше мечтал и сочинял стихи (см. в главе 5). Бился с ним отец, бился и, ничего не добившись, отправил в учение, мудро рассудив, что хуже не будет.

У долговязого принца Доли отец тоже был долговязый и худой. И очень самостоятельный. Все королевство у них состояло из дворца, в котором постоянно шёл ремонт, и придворного участка. Король все делал сам, у него не было ни слуг, ни министров, ни подданных. Королева и та сбежала. Но все-таки это было настоящее королевство, со своим гербом и со своими законами, и король Доля Второй был в нем полным хозяином. А корона у него представляла набор гаечных ключей.

И вот долговязый Доля и Крижа Крокодил нашли общий интерес – изобретать. Изобретали они большей частью в уме.

– Давай изобретём механического человека, – предлагал Доля. – Ходячего.

– Да ну, упадёт еще, сломается. Лучше механического слона. Чтобы на нем ездить.

– А правда, почему люди на двух ногах и не падают? А деревья так вообще на одной стоят.

– А вот и нет. У деревьев ноги под землёй. Они в земле по пояс.

– Нет, слон великоват будет, давай изобретём лошадь. На пружинном заводе.

– А можно карету с ногами.

– А можно карету, чтобы колеса сами крутились! Как в часах.

– Заводить только замучаешься…

 

Глава 15

А дракон гораздо лучше!

Долго Журиг ходил, хмурясь и глядя под ноги. И вдруг сразу повеселел. Стал даже попискивать и подпрыгивать от восторга! Потому что в его хитрой рыжей голове родился замечательный план, как отомстить принцессам и забрать котёнка. В таком прекрасном настроении Журиг и пришёл на урок культуры. В этот день маэстро Зиторенго собирался вести средний класс в дазборгскую обсерваторию.

– К большому сожалению, – извинился маэстро, – обсерватория закрылась на учёт, и, пока все звезды не пересчитают, она не откроется. Чтобы урок не пропадал, будем рассказывать сказки. Кто у нас лучший сказочник?

– Дамара! – сказали королевны.

– Я! Я! – закричал скромняга Журиг – Чур, я первый!

Дамара только снисходительно пожала плечами: ну, пожалуйста, рассказывай.

«У одного кузнеца был сын, – начал Журиг. – Кузнец хотел, чтобы сын стал тоже кузнецом. А сын хотел стать рыцарем. Отец сначала посмеивался, думал, это пройдёт. А оно не прошло. Сын заладил: буду рыцарем, и все тут. Отец говорит:

– Но послушай, рыцари все – дворяне, а ты – нет.

А сын:

– Ну и что, я буду странствующим рыцарем. Кто там разберёт, дворянин – не дворянин. Выкую латы и поеду.

Отец рассердился:

– Никаких тебе лат! Ни куска железа не дам!

А сын тогда облазил все помойки, нашёл там самовар да медный котелок и сделал себе панцирь и шлем. Украл у цыган лошадь и поехал.

Едет, едет. Видит: на дороге стоит старик с шахматами под мышкой.

– Рыцарь, давай тебе бесплатно погадаю.

– Ну, погадай. А на чем?

– На шахматах. Они никогда не врут, потому что среди фигур нет женщин.

Старик расставил шахматы, стал играть сам с собой. Поставил себе мат, глядел, глядел и говорит:

– Ну, все ясно, рыцарь. Все твои беды будут от женщин.

Рыцарь поехал дальше, а сам думает: «Шахматы – не карты. Игра научная. Должны правду говорить. А черт с ней, с дамой сердца, обойдусь как-нибудь. Буду бездамным рыцарем».

Приезжает в столицу, а там объявления висят, трубы трубят. Рыцарский турнир для всех желающих. А приз – золотой меч из самой прочной стали.

А на поле уже толпа рыцарей. Все дворяне. Стоят, переругиваются, злость разжигают. Один кричит:

– Моя дама сердца – самая-пресамая!

Другой кричит:

– А у меня еще самее!

Третий кричит:

– А моя дама вообще всем дамам дама!

А рыцарь в самоварных латах как гаркнет:

– Все ваши дамы не стоят моей мамы!

Сразу тишина наступила. А он говорит:

– Ну, кто на меня?

Выезжает рыцарь-верзила:

– Ну, я на тебя!

– А кто на нас двоих? Нападайте все!

Все на них как напали! И создалась теснота такая, что никто даже меча поднять не мог. А Бездамный рыцарь хоть и не дворянин, зато с детства кузнечным молотом махал. Схватит одного за ноги, раскрутит над головой и трах! – рыцари, как доминошки, падают. А верзила не отстаёт. За две минуты они всех перевалили и остались вдвоём. Начался финальный поединок.

Бездамный рыцарь говорит:

– Ну, что, сопляк, боишься нападать?

А верзила ревёт:

– Что?! В металлолом изрублю!!! – прыг на коня – и за ним.

И давай оба носиться по полю, туда-сюда, туда-сюда. Бездамный увернулся, верзила трах в дерево! Аж вороны посыпались. И – готов.

Так что Бездамный победил, получил меч и собрался уезжать. А все дамы его спрашивают:

– А почему вы без дамы? Может, еще не выбрали? А может, меня выберете?

А он говорит:

– Нет, у меня никогда не будет дамы. От них все беды. Смотрите, все, кто с дамами, – вон валяются.

И уехал. После того случая многие рыцари тоже дам побросали.

Приезжает Бездамный в один город. А город на замке. Стучится – не открывают. Он давай ногами: бам, бам! Видит – люди из-за стены высовываются. Худые-худые!

– Не стучи, – говорят, – мы уже три месяца никому не открываем, без еды сидим. Тут Дракон трёхголовый ходит, всех съедает.

– Откройте, – говорит рыцарь, – убью я вашего Дракона.

– А-а, сначала убей, – говорят, – тогда откроем.

Ладно, стал ждать Дракона. А Дракон тут как тут – бежит, хвостом по стене стучит, та аж трясётся. Сверху на него камни кидают, кипяток льют, а Дракон хохочет в три головы. Увидел рыцаря и спрашивает:

– Что? Тоже стучишься? Не откроют. Погоди, еще кипятком будут обливать. Это я их запугал!

И снова хохочет. А потом подумал и говорит:

– Слушай, давай с тобой биться. Кто проиграет, того я съем.

– Ну, давай.

Стали биться. Бездамный мечом вжик! У Дракона голова шлёп – и тут же новая вырастает, едва оглядится и снова хохочет с двумя остальными. И пламенем, пламенем поливает рыцаря. Уже лошадь изжарилась и умерла, а рыцарь и не думает сдаваться. Наконец оба устали и проголодались, у Дракона огонь кончился. Заключили, чурики, перерыв на обед. Разогнали ворон с жареной лошади, стали её есть.

– И в кого ты такой хулиганистый? – спрашивает Бездамный.

– В папу, – говорит Дракон. – Он меня так воспитал.

А рыцарь был хоть бездамный и даже бездомный, но небездумный. И думает: «Когда Дракону срубаешь головы по одной, то новые берут пример с остальных и тут же неправильно воспитываются. А срублю-ка я все три разом!» И после обеда со всех сил ка-ак рубанёт! И все три головы долой. А у самого больше сил не осталось, стал цветочки собирать. Тут у Дракона головы новые повылазили и оглядываются, с кого пример брать. Видят – рыцарь цветы собирает. И тоже давай собирать. А это доброе занятие, и стал Дракон добрым.

И с той поры Бездамный рыцарь с Драконом ходили по Бланеде и совершали подвиги. Вдвоём им некого было бояться. А даму себе рыцарь так и не завёл. Зачем ему дама, если у него есть Дракон».

Королевичам сказка Журига очень понравилась, а королевнам почему-то не очень.

Пока Журиг досказывал сказку, принцесса Лита тихонько ушла. Бывало с ней иногда такое – нападала грусть, и Лита убегала ото всех куда-нибудь в дальний уголок парка и грустила там, сидя на дереве. Или шла в конюшню к своей любимой лошади Пурге и что-то шептала ей на ухо.

А сейчас она оседлала Пургу и, никому ничего не сказав, ускакала куда-то в поле. Профессор Ифаноф встревожился и поскакал её искать, а Лита уже ехала ему навстречу. Профессор покачал головой, а Лита чуть виновато улыбнулась.

Ифаноф один знал тайну Литы. Больше никто.

 

Глава 16

План страшной мести.

– Знаете, почему люди по ночам спят? – спросил Журиг.

– Почему?

– От страха! Ночью все гораздо страшнее.

И Журиг рассказал королевичам свой замечательный план. Вот он:

1. Однажды ночью девчонки, ничего не подозревая, ложатся спать.

2. Вдруг в тишине звучит таинственный вой. Они – ды-ды-ды! – дрожат!

3. Тут раздаётся жуткий хохот, и сразу

4. Из камина вылетает стая летучих мышей!

5. А дверь заперта снаружи!

6. Зато окно со скрипом отворяется, и медленно поднимается белая фигура. А вместо головы – череп! И глазищи – светятся!

7. Девчонки – в панике!

8. Королевичи забирают котёнка и злорадно смеются!

А все это мероприятие называется «Ночка маленьких ужасов». Сокращённо «НМУ».

Королевичам понравилось. Стали готовиться.

Гольга сел вырезать из бумаги череп. Хотел было притащить тот, из подвала, потом передумал. Ветя с Фидей предложили для девчонкопугания применить своего Паукана с волосатыми полосатыми ногами. И гомункулюса Муню применить. А летучих мышей отменить. (Про Паукана и Муню до сих пор ни одна посторонняя душа не знала. Муня от чужих прятался в шкаф. А Паукан вообще целыми днями спал у Вети под кроватью в шерстяном носке. А по ночам ловил мышей.) А попугай Чим сам напросился участвовать. Журиг долго репетировал жуткий хохот. Говорил «попались!» и начинал хохотать. Получалось не очень. И вот после очередного «попались!» из-под потолка раздался очень талантливый смех – хриплый, ехидный, страшный! Это смеялся Чим. (А вообще Чим принадлежал к той породе попугаев, которые запоминают слова отправителя и пересказывают их получателю. Такого попугая нужно обучать восемьдесят лет, зато потом он будет вам верно служить лет сто пятьдесят, а то и двести. А Чим по возрасту был почти цыплёночек, ему только исполнилось двенадцать лет.) Мижа, как самый сильный, взял на себя подъем белой фигуры. За таинственный вой отвечали долговязый Доля и Крижа Крокодил. Они изобрели хитрое воющее устройство. И теперь в палате принцесс по ночам что-то тихо и таинственно выло. Жаль только, принцессы ночами спали и ничего не слышали…

 

Лирическое отступление.

Утренняя колыбельная.

 

Глава 17

Потусторонним вход воспрещён!

До Ночи Маленьких Ужасов (сокращённо НМУ) оставалось ровно сутки. Королевичи мирно спали, кроме Мижи, который, как обычно, засыпал последним. Ветя похрапывал. Фидя посапывал. Журиг спал под одеялом с головой. Остальные – без головы. Под кроватью шуршал чем-то Паукан. Гольга что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок.

– Гольга, ты спишь? – спросил Мижа.

– Сплю, – отвечал Гольга.

– Ничего ты не спишь.

– Кто не спит?! – возмутился Гольга. – Это я не сплю?

– Не спишь, – подтвердил Мижа.

– Насмехаться, да? Я тебе понасмехаюсь! – И гордый Гольга бросился на Мижу.

От шума попросыпались другие королевичи:

– Что такое? Что случилось?

Мижа держал Гольгу за руки, тот вырывался и кричал:

– Пусти! Я тебе покажу, как я не сплю!

– Не, мужики, – сказал Мижа. – Я так считаю: спишь, так спи себе. Драться-то чего?

Журиг сонно махнул на них рукой и вышел в коридор. Но вскоре влетел обратно и в восторге пропищал:

– Что сейчас будет! Все по местам, притворяемся, будто спим!

Через полторы секунды все королевичи дружно храпели (Нет, Доля не храпел. Потому, что он спал по-настоящему).

И вот дверь приотворилась, и в палату тихонько прокрались несколько фигур, завёрнутых в простыни.

– Храпят, – прошептала одна.

– Хи-хи! – не удержалась другая.

– Да тише ты, дура!

– Сама ты!..

– А где у них рыжий спит? Рыжего надо намазать!

– Наверное, за камином.

Кто-то из королевичей нечаянно хрюкнул носом. Момент настал! Журиг вскочил и запер дверь на швабру.

– Ага! – закричал он. – Попались!

И тут же из-под потолка раздался жуткий хриплый смех!

– Ой, мамочки! – испугались девчонки, сбиваясь в кучу.

Мальчишки повскакивали, зажгли свет и злорадствовали. Гольга надел на голову рогатый череп и замогильным голосом провыл:

– Где котёнок?!

Губы у девчонок уже дрожали. Еще чуть-чуть – и разревутся (ну, кроме Литки).

Но тут проснулся Крижа Крокодил… То есть, что за ерунда?! Крижа ведь давно уже не спал! А проснулся это перемазанный сажею Доля. Ничего не соображая, он сел на кровати и, растирая по лицу сажу, спросил:

– Что тут происходит?

И все! Сразу девчонки передумали разрёвываться и сразу рассмеялись! А Литка хохотала громче всех.

– Рано смеётесь, – зловеще сказал Журиг. – Мы сейчас на вас черта напустим. Лучше признавайтесь, где котёнок?

– Нету! – нахально ответила Лита.

– Как хотите, – сказал Журиг. – Так, где у нас черт? Доставайте черта, я к ним за Мурсом.

И выскользнул за дверь.

Фидя распахнул шкаф. «Черт» прятался в углу, на верхней полке. Как он ни пищал и ни упирался, Фидя вытащил его за ногу и бросил на девчонок.

– Куси их, чёртик!

Муня упал на Литку, вцепился в простыню, в один момент вскарабкался принцессе на голову, потом подпрыгнул и исчез в темноте под потолком!

Девчонки ахнули от ужаса. А Лита? Только разочек вздрогнула.

– Ой, ой, больно напугали, – сказала она презрительно, – прям это самое.

И, глядя на Литу, девчонки тоже собрали всю свою вредность и на этой вредности держались. Дамара даже сказала:

– Ну и что, что черт! Вот и целуйтесь с вашим чёртом, а котёнка не отдадим.

– Ваш, что ли, котёнок?

– И не ваш. Он сам свой. А вы его мучить будете.

Тем временем Ветя вылез из-под кровати с шерстяным носком в руке. Догадываетесь, что было в носке? Вернее – кто? Ветя вынул оттуда огромного страшного Паукана!

Когда вернулся Журиг, в комнате стоял визг, по всем кроватям за девчонками гонялся Ветя с пауком. А паук шевелил растопыренными волосатыми полосатыми ногами!

Даже бесстрашная Лита сперва испугалась! А потом схватила подушку – и по пауку, по пауку!

– Ну, ты, осторожней! – закричал Ветя, убирая Паукана. – Ему же больно!

– А нечего лезть! – торжествующе крикнула Лита, размахивая подушкой и пробиваясь к двери. – За мной, девочки!

– Можете идти! – сказал Журиг. – Скатертью дорожка.

А принцессы уже бежали по коридору в свою палату.

– У-лю-лю! – кричали принцы им вслед.

– Догоним.

– Спокойной ночи, девочки!

И хохотали. Только Журиг был обескуражен. Не потому, что получил по голове подушкой. А потому, что котёнка в девчачьей комнате не оказалось. Вместо котёнка там оказались Спящая красавица Надажа и Привидение Тихого Гостя. Привидение сослепу приняло Журига за девчонку и спросила:

– Ну как? Ой, пардон…

– Все ясно, – сказал Журиг. – Предатель! А мы ему еще котёнка давали гладить. Больше не дадим, понял?

– Ну и не надо, – ответило привидение из стены. – Мне девочки дадут.

– И запомни – в нашу палату потусторонним вход воспрещается. Ясно?

– Не очень-то и хотелось, – буркнуло привидение.

На прощанье Журиг макнул палец в румяна и подрисовал Спящей красавице Надаже усы.

Королевичи с чувством победителей легли спать. А принцессы еще долго пели под клавесин бодрые песни. Кроме Литы, все они немного играли на клавесине, а лучше всех играла Надажа. И здесь самое время сделать очередное

 

Лирическое отступление.

Сонный рыцарь.

(Баллада, которую пела принцесса Надажа Избанская, смыв нарисованные Журигом усы)

А тем временем у агента № 49 кончалась выдержка. Сколько можно? Все нормальные шпионы уже передали добытые сведения и украденные документы, уже повесили в шкаф шпионские плащи и маски и уже спокойно спят, засунув под подушку кинжал. А он, один из лучших шпионов Бланеды, не знает в этом королятнике ни сна, ни отдыха, ни дня, ни ночи. Уже сколько раз шпион откладывал главное дело, ради которого он сидел здесь уже второй месяц. А теперь выдержка была на исходе, и заказчики торопят. Значит, во что бы то ни стало – на этой неделе. Или на той. Или никогда! И еще агент подумал: «Мама! Как хорошо, что ты отдала меня учиться на шпиона! А не на учителя».

 

Глава 18

Часовой бьёт тревогу.

По небу летали чулки.

 

Инструкция.

Чулкам не нравилось, что их крутят за хвост, и они то и дело нарочно застревали на деревьях. Все деревья уже были увешаны чулками, а все младшеклассники ходили с голыми ногами и приставали к старшим:

– Журиг, а Журиг! Подари чулок!

– Отвяжись.

– Ну, Журиг, ну, подари! У тебя все равно один.

– Ладно, отгадаешь, как подзывают детёнышей цапли, тогда подарю.

– Не знаю. А как? Жур, ну как?

– Цыплят как подзывают? «Цып-цып!» А цаплят – «Цап-цап!» Все, иди, не мешай думать.

– А о чем думать?

– Отстань.

– Жур, ну о чем?

– Ладно, забирай чулок, только отвяжись!

А думал Журиг, как ему выручить котёнка. Можно, думал он, затеять хитрую интригу с переодеванием и фальшивыми записками. Но на это нужно время, а Мурс и так уже настрадался…

В парке резвились девчонки. Они играли в прятки и в «Сорок восемь – сорок два». Это игра вся из беготни, прыготни и визготни, не поддающаяся описанию. А что такое прятки, вы знаете. Зато не знаете вот такую бланедскую считалку:

Старший класс сидел на деревьях. Принцессы на одном дубу, принцы на другом. Каждый на своей законной ветке. Раньше они только кидались желудями да хором обзывались, а теперь протянули нитку и по этой нитке переправляли с дуба на дуб записки. Вроде вот этой: «Мне нужен труп одной девицы. До скорой встречи. Чёрный рыцарь».

Долговязый Доля теперь плохо спал по ночам, все не мог забыть, как принцессы его сажей намазали. И вот решил он вместе с Крижей Крокодилом изобрести механизм, который бы охранял палату от посторонних. Как часовой. Так и назвали – «часовой-механизм». Соорудили его из швабры, ведра и верёвки. Сначала испытали на себе. Три раза Доля входил в дверь, и три раза швабра стукала его по голове, а ведро поднимало страшный гром. Потом испытали на Журиге и на близнецах. Срабатывало безотказно. На Голые решили не испытывать, а Мижа где-то гулял.

– Ну, теперь поспим! – радовался Доля, щупая свои шишки на голове.

В десять часов принцы поставили «часового» на боевой взвод и улеглись спать. А в половине одиннадцатого вернулся Мижа. И механизм честно сработал!

Ну, ничего, посмеялись, снова завели «часового» и легли спать дальше. Мижа только проворчал, зачем, мол, ставить механизм, если не все дома. Заснули. Час спят. Два спят.

А потом Журиг спросонья побрёл в туалет, и «часовой» опять всех разбудил! Тут уж было не до смеху. Спать хотелось. А Гольга так прямо и сказал: «В следующий раз кто разбудит, убью».

В эту ночь Агент № 49 вышел на дело. Никем не видимый, он проник во дворец. Тихо, как тень, прошёл по коридору. Не дыша остановился напротив нужной двери. Прислушался. Все спокойно. Бесшумно приотворил дверь…

– Ай!!! Бах-таррарах-громых-грямс!!!

– Кто опять?! Убью! – закричал Гольга, бросаясь к двери с кулаками.

Но убивать было некого. Виновник тревоги уже исчез.

И разобрали королевичи механизм обратно на швабру, ведро и верёвку.

А Доля, засыпая, подумал, что в механизме еще нужна четвертая деталь, которая отличала бы посторонних от своих и думала, когда греметь, а когда не надо.

 

Глава 19

Агент № 49 действует.

Журиг все-таки утащил Мурса! Утащил прямо из-под носа у девчонок.

Королевны сидели в гостях у доброй поварихи тёти Назди. Там же и котёнок томился в неволе. Принцессы его даже погулять не выпускали. Единственной радостью для Мурсига оставалось глядеть в окно. Так вот, хитрый Журиг выбрал момент, распахнул снаружи раму, схватил котёнка и – бежать! А девчонки злые-презлые – за ним! А он – от них! А на выручку ему бегут Гольга и близнецы!

И вдруг – этого никто не ожидал! – вдруг с дерева спрыгнул какой-то дядька, накинул на Журига мешок и пронзительно свистнул. Совсем рядом поросшая травой кочка зашевелилась, поднялась на ноги, и оказалось, что это переодетая лошадь. Дядька положил на лошадь мешок с Журигом, вскочил сам и – только его и видели…

Перепуганные девчонки побежали искать взрослых. Лита осталась стоять, закусив губу. А Гольга не медля побежал на конюшню, взял без спросу коня маэстро Зиторенго и поскакал в погоню за похитителем.

Профессор Ифаноф срочно отправил почтовых голубей в полицию. Вскоре прибыл толстенький полицейский начальник и весело сказал, что это ничего страшного, что это проделка Агента № 49, ловкого шпиона из Тании, что полиция давным-давно за ним следит и что целое полицейское подразделение уже поехало его ловить.

– Я тоже поеду, – сказал профессор. – Маэстро Зиторенго останется.

– Лошадей нет, профессор, – сообщил завхоз Гослоф. – Ниголаеф и Дзаблин на выходные уехали в город. А Пургу только что Лита оседлала и ускакала, пыль столбом. Одна Зафразга осталась и еще ослик.

– Не извольте беспокоиться, – заверил Ифанофа весёлый полицейский начальник, – мои ребятки всех найдут!

Но Ифаноф очень беспокоился. И за Журига, и за Гольгу, и за всю Школу. Что за Школа такая, где ученики пропадают?

Гольга даже не видел, за кем гонится. Пока он бегал в конюшню, похититель скрылся из виду. Но там, где проскакала переодетая лошадь, еще висели клубы пыли. По этому следу Гольга приехал в лес. Другой бы человек подумал: лес большой, незнакомый, следа никакого, искать бесполезно. Но Гольга был гордый и упрямый. Раз приехал, надо искать, решил он.

Шпион привёз Журига в потайное жилище.

– Вот и приехали, – сказал он, вытряхивая Журига из мешка. – Что, укачало? Хе-хе! Привыкай. Ты теперь заложник. Если мама тебя любит, пускай навсегда отречётся от престола. Это что у тебя? Котёнок? Вот посидите-ка оба в чулане. Мышей половите. А завтра мы за границу поедем.

Журиг хмуро молчал. «Убегу», – думал он.

– Что, думаешь, убежишь? – догадался Агент № 49. – Думай, думай. До окошка в чулане тебе не достать, а если бы и достать, так не пролезть. Ну, спокойной ночи, Журиг, – и Агент запер Журига в чулане.

– Эй, откройте! – застучал Журиг.

– Что еще?

– Вы сказали – Журиг? Я не Журиг!

– Как не Журиг?

– Журиг – это тот, рыжий! А я Фаня!

– Да ты ведь и есть рыжий!

– Да нет, это Журиг рыжий, а я Фаня, я белый!

Шпион вообще-то никому не доверял. А тут что-то засомневался: а вдруг ошибся? Бессонные ночи, трудные дни, нервы.… А ведь это ж не просто дитё, это ж королевское дитё. Ошибочка дорого обойдётся.

– Э! Журиг! Или как там тебя? Фаня! А ты не путаешь?

– Ничего я не путаю! – И Журиг для убедительности очень натурально заревел.

Шпион приоткрыл дверь чулана.

– А ну, иди сюда.

В ответ Журиг заревел громче.

– Тьфу! – сказал Агент и сам шагнул в чулан. В тот же миг Журиг выскользнул за дверь и запер её на крючок.

– Э! Журиг! Ты что же это делаешь? Попробуй, скажи теперь, что ты не Журиг. Такие хитрецы только у нас в Тании водятся…

– Сами ловите мышей! – сказал Журиг. – А я пошёл за полицией.

– Ну, вот что, если не откроешь сейчас же, я твоего котёнка задушу. Считаю до трёх. Раз-два-три – уже душу.

Журиг откинул крючок и бросился наутёк. Но далеко не убежал. Ноги у шпиона оказались быстрее.

– Запомни, – гордо сказал Агент № 49, – никто еще меня не обхитрил. Ладно, кошки-мышки закончены. Больше не убежишь.

И вот Журик с Мурсом снова сидят в чулане. А шпион с удовольствием разлёгся на кровати и стал размышлять. «Трудный выдался заказ. Но и деньги двойные: пять тысяч мне платит Марг, да семь тысяч заплатят в Тании. Как же я тебя вывезу за границу, драгоценный мой? Если будешь смирным, замаскирую под свою дочку. А можно приклеить тебе бороду, надеть кандалы, а пограничникам сказать, будто везу бешеного старика. А будешь упрямиться, вообще напою сонным зельем и повезу в гробу, как мертвеца. Ладно, утро вечера мудрёнее. Наконец-то и я высплюсь». И Агент заснул шпионским сном – без храпа, без сопения.

А Журиг в чулане прошептал на ухо котёнку: «Чего тебе-то пропадать? Иди домой, Мурсичек». И осторожно забросил его на окошко. Но Мурсиг, верный кот, никуда не пошёл. Тихо улёгся там, на окошке, и любовался природой.

Гольга еще часа три ездил по лесу, изодрал все чулки и ноги, но никого так и не нашёл. Коню уже надоело лазать по кустам, она остановилась и стала собирать зубами ягоды с веток. Гольга тоже съел ягодку и вздохнул: «Да…» И кто-то ответил ему знакомым голосом: «Да!» Гольга оглянулся. Никого. Еще раз огляделся. Опять никого. А лошадь почему-то удивлённо смотрит на куст. Посмотрел и Гольга – и вдруг увидел, что это не просто куст, а замаскированный дом! А высоко над землёй – прикрытое ветками окошко, а в окошке сидит чёрный котёнок.

Гольга влез на лошадь ногами и заглянул внутрь.

– Журиг!

– Тс-с!

– Держи уздечку! Скорее.

– Ой, застрял…

– Пролезешь. Голова пролезла – весь пролезешь.

И вот Журиг на свободе! Но тут Мурсиг взял да спрыгнул с подоконника вниз. Не на улицу, а в чулан. Журиг хотел лезть обратно, да Гольга не пустил.

– Пускай подождёт, ничего не будет. Мы за ним с полицией вернёмся.

И вот Журиг с Гольгой поехали домой.

Агент № 49, услышав какой-то шорох, подошёл к двери чулана и спросил:

– Э! Ты здесь ещё?

– Да! – ответил котёнок.

– Ну, правильно, куда ты денешься? Есть, наверно, хочешь?

– Да!

– Конечно, как не хотеть. Ну, хоти дальше.

– Да.

Шпион заподозрил что-то неладное и открыл дверь. Но увидел только маленького котёнка, который смотрел на него и говорил «Да». Агент хотел пнуть Мурса, но было некогда, он выскочил из дома, прыгнул на лошадь и помчался догонять беглеца.

 

Глава 20

Тайна принцессы Литы.

Едва шпион ускакал, как дом окружили лесные хулиганы на конях. С ними была рыжая принцесса Лита! Атаман с пистолетом в руке ворвался в хижину и крикнул:

– Черт возьми! Мы опоздали! Он уже смылся!

– В погоню! – приказала Лита.

Журиг с Гольгой мчались на Зиторенговой лошади по лесной дороге. Шпион нагонял их. Журиг сорвал гроздь желудей и одним попал переодетой лошади в глаз. Лошадь затормозила, завертелась на месте, но, получив сапогом по животу, поскакала дальше с зажмуренным глазом. Расстояние сокращалось. Желудей больше не было.

– Я задержу его, – сказал Гольга и на всем ходу соскочил с лошади. Не удержался на ногах, упал. Шпион только хлестнул его плёткой и пронёсся мимо…

И вдруг в воздухе просвистел аркан, шпион вылетел из седла, трахнулся об землю и потерял сознание.

Журиг плохо ездил верхом. А если бы и хорошо, разве мог бы он спасти свою шкуру и бросить шкуру друга? Журиг развернул коня и увидел, что Агент лежит на дороге, рядом отряхивается Гольга, а вокруг сидят на лошадях хулиганы, у атамана в волосах – чёрное перо. И тут же красуется на Пурге принцесса Лита, и у неё такое же вороново перо – знак хулиганской власти! Журиг аж рот открыл.

– Привяжите этого к ветке за руки, за ноги, – приказала Лита, кивнув на шпиона.

Хулиганы ловко выполнили приказание.

– Ваше высочество, – сказал атаман, – рядом полиция. Нам пора уходить.

– Уходите, – сказала Лита. – Спасибо вам.

– Не за что, – сказал атаман. – Мы благородные хулиганы, всегда рады помочь. А этот гад нам давно мешал, – атаман показал на шпиона, висящего в позе ленивца.

Хулиганы вскочили на лошадей и бесшумно ускакали. (Хулиганские лошади не топают, потому что носят специальные мягкие тапочки. Искусством шить такие тапочки владеют только хулиганы.)

– Вы умеете хранить тайны? – спросила Лита.

– Умеем, – признались королевичи.

– Клянитесь.

– Клянусь, – сказал Гольга.

– Молчу до гроба, – поклялся Журиг.

– Я – дочь Короля хулиганов, твоя, Журичег, двоюродная сестра.

У Журига от потрясения все слова из головы вылетели. Только одна фраза крутилась: «Мама моя королева!». Лита выпутала из волос перо и спрятала в рукаве.

– Кто проболтается – смерть, – сказала она.

В это время из-за кустов раздался голос:

– Агент № 49, ты окружён! Сдавайся! – кричал кто-то в рупор. – Сопротивление бесполезно!

Из кустов со всех сторон вышли полицейские.

– А где Агент? – удивился толстенький начальник. – Он не мог никуда уйти.

– Вот он висит, – показал Журиг. – Мы его привязали.

Агент как раз очнулся и ничего не понимал. А Журиг с увлечением рассказывал, как соскочил с коня, залез на дерево, как Агент полез следом, как Гольга привязал шпиону сначала ноги, а потом и руки. А уж потом, по его словам, подъехала Лита. (В этом месте Журиг посмотрел на сестру, и она тихонько кивнула.)

Журиг хотел вернуться в агентову хижину за котёнком, но начальник полиции весело сказал:

– Никаких котят! В школе, наверное, с ума посходили от волнения.

– Не поеду без котёнка! – заупрямился Журиг. Но тут увидел, что по дороге бежит котёнок. Чёрный! Родной! Мурсиг.

Пока происходили эти события, Доля и Крижа Крокодил изобрели (в уме) систему «тили-бом». Надо, придумали они, провести от ШМП до отделения полиции трубу, а в этой трубе протянуть струну. В школе за струну подёргаешь, в полиции зазвонит колокольчик. Специальным кодом можно передавать все, что угодно. Надёжнее и быстрее, чем почтовые голуби. И даже чем почтовые попугаи.

Дазборгский богач господин Марг – маленький, пузатый, носатый, пучеглазый да еще и лысый – очень надеялся на Агента № 49. Марг надеялся, что вот украдёт Агент Журига, все короли испугаются и заберут своих детей из Школы. И Здрана станет снова воевать, чего Маргу и надо. А тут ему донесли, что Агенту пришёл каюк.

– Хорошо же, – прошептал зловеще господин Марг. Очень зловеще.

И стал готовить заговор.

 

Лирическое отступление.

(Кусок из бесконечной песенки не очень благородных морских хулиганов.)

 

Глава 21

Родительский день.

И вот наступил долгожданный родительский день. С раннего утра вся Школа Мудрых Правителей была взволнована. Волновался профессор Ифаноф, волновались учителя, волновались принцы и принцессы. Самые нетерпеливые сидели на заборе и смотрели на дорогу. Завидев издали карету, кричали: «Едут, едут!» – и все сразу бросали свои дела и бежали смотреть, кто там приехал.

Карета подъезжала, из неё выходила величественная королева и немного растерянно смотрела на толпу встречающих, выискивая глазами своего ребёнка. Вся толпа разочарованно гудела «У-у-у…», и лишь один принц с радостным криком бросался маме на шею, а потом хватал её за руку и уводил в укромный уголок парка.

(Нет, конечно же, по правилам королевских приличий принц должен был отдать королеве поклон, а потом поцеловать ей руку. А уж целоваться и вовсе не должен был. Но какие могут быть приличия, когда приехала твоя мама, а ты по ней страшно соскучился?!!)

В укромном уголке величественная королева могла быть просто мамой.

– Ну, как ты тут? – спрашивала она, присев осторожно на край скамейки.

– Да ничего, нормально, – отвечал принц.

– Кормят-то хорошо? А я вот привезла тебе ананасное желе, твоё любимое… На-ка вот, поешь…

И принц, конечно, ел ананасное желе и рассказывал маме о здешней жизни. А мама не могла налюбоваться на сына, вздыхая про себя, что вот он вроде бы загорел, да вроде бы подрос, да как будто окреп, что у него страшная царапина на руке, а ноги в синяках, как побитые яблоки…

– Чулки не носишь. Порвал, небось?

– Ага, – соглашался сын, не уточняя, сколько раз порвал и куда потом девал.

– Значит, не скучно тут у вас? А то я хотела уж карлика-шута прислать.

– Да ну, не надо!

– А у нас заговор недавно раскрыли. Отец наш первого министра казнил. Да вот с Керманией воюем потихоньку. А так все по-старому живём…

Кареты все прибывали и прибывали. К Миже приехал из Врандзии Зерёша Четвёртый. К принцу Доле приехал верхом его самостоятельный папа Доля Второй. Приехал гордый отец гордого Гольги.

К принцессе Дамаре Пуркунтской родители не приехали, зато приехала бабушка-колдунья. Эту бабушку все придворные в Пуркундии боялись, она ходила по дворцу с клюкой и говорила всем правду. Увидит Министра Финансов, уставится на него правым глазом (на левом у неё было бельмо) и грозит клюкой: «Обкрадываешь казну, мошенник! Жди, повесят тебя ногами книзу!» И придворные старались не попадаться ей на глаза. А вот Дамара бабушку любила, бабушка ей песни старинные пела, и сказки рассказывала, и гаданья-заклинанья разные. Если верить Дамаре, то даже колдовать немного научила и подарила волшебное кольцо. (Кто знает, может, и правда. Кольцо Дамара всем показывала.) А в этот раз бабушка привезла Дамарочке старинный портрет, у которого была своя таинственная история.

К близнецам Вете и Фиде приехала мама из Коллантии. Привезла волка.

– Вот. Привезла. Не ест без вас ничего, лежит и смотрит. А ночью воет на весь дворец, просто жуть… Совсем ослаб, уже и стоять не может.

Ветя и Фидя обнимались с тощим волком, а он поскуливал, вилял хвостом и все хотел облизать братьям щеки. Ветя поцеловал его в нос.

– Тьфу! – сказала королева. – Целуется еще с ним.

– Да он чистый! – в один голос сказали братья. Волка звали Шарик. (По-бланедски Жариг, а по-нашему Шарик.) Он был совсем ручной волк, почти собака. Только умнее. Собаки ведь чем умнее, тем меньше лают. А Шарик вообще не умел лаять, такой был умный.

Дома, в Коллантии, братья оставили целый зверинец. Сколько слез было при расставании! А теперь у них и в Школе зверинец собрался: Мурсиг, Паукан, Чим и вот еще Шарик.

К Журигу никто не приехал. Напрасно он просидел целый день на заборе. К чернокожему Криже Крокодилу тоже не приехали, зато пришло по почте письмо, написанное на листе какого-то растения. Крижа сразу стал счастливым.

– Дай почитать, – попросил завистливо Журиг.

Крижа дал. Журиг смотрел на письмо, смотрел, ничего не понял. Какие-то закорючки.

– А что тут написано?

– Ничего! – ответил с улыбкой Крижа. – Мой отец писать не умеет.

– А зачем же тогда письмо?

– Чтобы мне приятно было!

И к рыжей принцессе Лите тоже не приехали. Зато сама Лита с утра куда-то запропала, а к вечеру вернулась, и совсем не грустная. А девчонки в суматохе и не заметили её отсутствия.

Девчонкам понапривозили всяких обновок и украшений, и еще долго потом слышались аханья:

– Ах, какая прелесть! Тебе так идёт! Дай померить! А мне идёт? А дашь поносить?

Женщины, хоть и королевы, – чего вы от них хотите?

Вечером в здании Барламенда состоялось родительское собрание на высшем уровне.

Профессор Ифаноф никогда раньше не думал, что бывает столько королей и королев сразу. Думал, не бывает. А оказалось – бывает. Профессор стоял на трибуне и рассказывал, какие хорошие у него ученики, а в глазах профессора рябило от горностаевых мантий и короны сливались в один сплошной частокол.

Тут из частокола вынырнул какой-то недоверчивый король.

– Не может быть, – сказал он, – чтобы все ученики были хорошими. Плохие обязательно тоже бывают. Вы, наверное, обманываете.

– Я не обманываю, – сказал Ифаноф. – Плохие ученики бывают, когда учиться неинтересно. А у нас интересно.

– А если ученик дурак? – не сдавался недоверчивый король.

– Ваши величества, – обратился Ифаноф к залу, – у кого из вас дети дураки, прошу поднять руку. Вот видите, дураков нет.

Недоверчивый король сел.

– А денег хватает? – спросил кто-то.

– Хватает, – ответил Иваноф.

– Не может быть! – снова поднялся недоверчивый король. – Так не бывает, чтобы денег хватало.

– Можно я о деньгах? – вмешался Глава Правительства Здраны. – Если хотите знать, ваши величества, денег у нас полно. Всего два месяца мы ни с кем не воюем, а со всеми торгуем. И уже так разбогатели, что улицы булыжником вымостили, дворников завели, а по ночам на площади фонари зажигаем. А скоро вообще больницу бесплатную откроем, вот такушки!

Короли сразу зашумели, запереговаривались. (В результате переговоров некоторые страны тут же заключили перемирие!) А король Врандзии Зерёша Четвёртый воскликнул:

– Слушайте, как вас там, вам все равно деньги девать некуда, займите мне десять миллионов! Я потом хоть двадцать отдам, позарез деньги нужны.

– Извините, ваше величество, – сказал Глава Правительства Здраны, – у нас такой закон, воюющим странам денег не занимать.

– Да я скоро уже бросаю воевать, слово короля. С Избанией довоюю и брошу!

– Нет, ваше величество, вы уж сначала бросьте.

Делать нечего, нашёл Зерёша в зале Избанского короля Фазю Девятого, подали они друг другу мизинцы и сказали: «Мирись, мирись и больше не дерись». Неприятели стали приятелями.

Как назло, пока Зерёша Четвёртый мирился, король Идалии нечаянно толкнул гордого Гольгиного отца. И Гольгин отец не стал слушать извинений, сразу объявил Идалии войну. А Зерёша Четвёртый был Гольгиному отцу союзник, и теперь он, хочешь – не хочешь, тоже втягивался в войну с Идалией.

– Ладно, – махнул рукой король Врандзии. – Шут с ними, с десятью миллионами. Зачем мне деньги, если не воевать. А Идалию я и так в порошок сотру.

– Это еще вопрос, кто кого во что сотрёт! – вскочил король Идалии и кинул Зерёше через весь зал перчатку – вызов на дуэль. Зерёша перчатку поймал, и оба пошли на улицу драться на шпагах.

Собрание продолжалось. Стали выступать разные короли. Одни говорили коротко, другие длинно, одни умно, другие не очень. Некоторые вообще по бумажке читали. А под конец взял слово рыжий король Анклии. Он многозначительно всех оглядел и сказал:

– А известно ли вам, коллеги, что сегодня в Дазборге видели хулиганского короля?

Зал ахнул.

– Как?!

– Кто?!

– Где?!

– Видели, – продолжал анклийский король, – но не обращали внимания, потому что принимали его за меня. Хулиган допустил только одну ошибку, он попался мне на глаза. Иду я сегодня мимо парикмахерской, гляжу через витрину, а там – он! Точная моя копия и одет так же, негодяй! Куда глядит полиция?

Глава Правительства Здраны закашлялся. Вернее, притворился, что закашлялся, потому что смеяться над королями недипломатично.

– Я хочу утешить ваше величество, – сказал он, прокашлявшись. – Полиция смотрит куда надо. А в витрине парикмахерской стоит большое зеркало, в котором каждый видит своё отражение…

– Ничего смешного! – сказал обиженно анклийский король. – Вам тут смешно, а меня, может, подменить хотят. Меня, может быть, уже подменили! Вы уверены, коллеги, что перед вами – это я, а не проклятый хулиган комедию ломает? Я лично уже ни в чем не уверен и больше из Анклии ни ногой!

После собрания короли стали разъезжаться, всех ждали государственные дела. Лишь Гольгин отец заехал к сыну в Школу и сказал ему:

– Ты вот что, сын, ты с Фалеригом, который из Идалии, не играй. И вообще, можешь ему морду набить, я его отцу сегодня войну объявил. А с Мижей играй. У нас с ними военный союз.

А Гольга гордо ответил, что будет дружить, с кем хочет, и что пусть отец сам за свои ссоры отвечает. Отец дал сыну крепкого подзатыльника, сказал: «Весь в меня!» – и уехал.

А буквально через несколько дней у знатных дам всей Бланеды вышли из моды высокие причёски. А вошли просто длинные волосы с чёлкой.

 

Глава 22

Заговор.

Когда-то города Дазборга вообще не было. Люди жили, а города не было. А потом мимо проезжал Простуженный Рыцарь и сказал: «Чего вы ждёте? Вокруг враги шастают! Давайте построим крепость, место самое подходящее!» И люди построили себе маленькую крепость из серого камня.

Когда стало тесно, построили вокруг еще одну стену, из белого камня. Стал Дазборг большой крепостью. Время идёт – город растёт. Третью стену построили из красных кирпичей. Еще сто лет проходит – четвертую надо строить. «Нет уж, хватит, – решили горожане. – Так никаких стен не напасёшься. Пускай смотрят, будем привыкать без стен».

И в самом деле, привыкли. Стал город расти вширь, а все три стены Серая, Белая и Красная – внутри остались.

Теперь, если я скажу, что оружейные мастерские в Дазборге располагались под Белой Стеной, вам сразу будет ясно, где это.

Так вот, на втором этаже одной из оружейных мастерских было открыто окно. У окна, подперев кучерявую голову кучерявыми руками, сидел хозяин, глядел на улицу и лениво думал.

Проехала телега с толстой грязью на колёсах. «Угольщик», – подумал хозяин мастерской. Пробежала компания мальчишек. «Пороть их надо», – подумал хозяин мастерской. Донёсся запах свежих булочек. «Скоро ужин», – подумал хозяин мастерской.

И тут он разглядел низенькую такую пузатую фигуру. В тот же миг хозяин мастерской, гремя башмаками, слетел по лестнице на первый этаж, раздвинул пошире шторы на окне, разогнал подзатыльниками попавшихся подмастерьев, глянул на себя в зеркало – хороша ли улыбка – и вышел на крыльцо. Встречать.

Тот, ради кого он так суетился, был еще за полквартала. Зубастая улыбка хозяина светила этому человеку как путеводная звезда.

– Добро пожаловать, господин Марг! – пропел хозяин нежным голосом, неожиданным для такого большого человека, и скрючился так, что пузатый коротышка смог глядеть на него сверху вниз. – Милости прошу!

Господин Марг вошёл. Будь у хозяина хвост, он завилял бы перед посетителем по-собачьи.

– Хотите заказать что-нибудь? Или выбрать из готового? Есть кинжалы тамазской стали. Желаете шпагу по руке? Лёгкую и острую, как рыбья косточка…

Не слушая хозяина, господин Марг остановился у витрины с подсвечниками и самоварами.

– Не стыдно? – спросил он. – Лучшая оружейная мастерская превратилась в хозтоварный магазин!

Хозяин запнулся, подыскивая ответ. Дело в том, что, когда Здрана перестала воевать, спрос на оружие упал. Пришлось перейти частью на мирную продукцию – не закрывать же мастерскую.

– Господин Марг, это подмастерья набивают руку. А для вас лучшие мастера готовы превзойти себя! Вам угодно охотничье ружье? Пару пистолетов?

– Что ж, – усмехнулся господин Марг, озираясь выпученными глазами, – детали заказа обсудим без свидетелей.

Хозяин повёл выгодного заказчика на второй этаж, в свою гостиную. От волнения хозяин совсем забыл, что в гостиной натирает паркет младший подмастерье по имени Нигида. Когда обсуждались «детали заказа», Нигида находился под диваном, куда полез доставать щётку. Там, под диваном, он и узнал впервые о заговоре.

 

Глава 23

В которой ничего не случается.

Уж кто умеет спать, так это коты. Уж что-что, а спать они мастера. И чёрный Мурсиг, несмотря на молодость, тоже был мастер по этому делу. Уляжется удобненько, завернётся сам в себя – и пока. Хоть день напролёт, с перерывом только на обед. Еще и улыбается во сне.

Правда, проявить полностью своё спательское дарование у Мурсу не давал Муня. Гомункулюс считал, что спящие коты затем и существуют, чтобы их дразнить. Для начала можно подкрасться и дёрнуть за усы. Или свистнуть в ухо. Или укусить за хвост. Или спрятаться. А потом снова подкрасться… И так, покуда кот в гневе не вскочит и не погонится за гомункулюсом. А Муня, довольный, наутёк: с кровати на кровать, потом на стол, на полку, на камин! А кот мчится за ним, как прицеп: вихрем по тумбочкам, на шкаф, на подоконник! Все гремит, все падает, Муня в восторге визжит и кидает в кота чем попало. А когда Мурсиг его вот-вот настигнет, гомункулюс взбирается по верёвке под потолок и корчит оттуда обидные рожи. Кот по верёвке лазать еще не умеет, сидит внизу, переминаясь с лапы на лапу, и от злости машет хвостом. Но вредный Муня спускаться не собирается, и Мурсиг, махнув хвостом в последний раз, снова отправляется спать.

Зато ночью у котёнка случалась бессонница, и тогда он играл с пауком в «кошки-паукашки». Что это за игра, никто не знал, потому что никогда не видел. Мижа только слышал как-то раз: по его предположению кот и паук что кот и паук ловили мышей наперегонки. Может быть. Не знаю.

Попугай Чим ни во что не играл. Он вообще улетел. Потому что Ветя и Фидя сделали ему клетку, а он обиделся, перегрыз прутья и улетел.

– Может, еще вернётся? – надеялись опечаленные близнецы.

– На Южные острова может вернуться, – ответил им Крижа Крокодил. – Если орёл в дороге не съест.

В старшем классе изящный и лохматый маэстро Зиторенго проводил урок культуры только для девочек. Мальчишки подглядывали в окна.

Маэстро снял с плеч накидку и повязал на бедра, будто юбку.

– В руке у меня, сударыни, избанский веер. Каждая дама должна с ним ловко обращаться, не только обмахиваться и отгонять мух. С помощью веера дамы разговаривают, и мужчинам этот тайный язык знать не положено.

Принцессы захихикали. Маэстро улыбнулся:

– Как-то в молодости мне довелось скрываться при избанском дворе под видом приезжей герцогини. Королевская полиция искала меня как сочинителя вредных песенок по всей стране, а я жил у короля под носом и, как-то раз, даже танцевал с ним менуэт… – Маэстро сделал несколько танцевальных шагов. – Ладно, менуэт мы разучим в другой раз, а сейчас не будем отвлекаться.

И маэстро изящно обмахнулся веером.

У среднего класса шёл урок техники. В мастерской стоял железный визг и лязг, и для королевичей не было музыки приятнее. А вот королевны, к великому огорчению мастера Дзаблина, вместо урока ушли: сказать куда? В гости к тёте Назде.

Тётя Наздя, добрая повариха, была женой Гослофа. Вечно занятого завхоза никогда не было дома, и тёти-наздина комнатка превратилась в какой-то девчачий клуб. Сюда девчонки прибегали за всеми советами, со всеми секретами, а то и просто так, на диване посидеть.

Сидят обычно штук восемь девчонок на диване, а тётя Наздя вяжет что-нибудь и рассказывает.

– Был у нас барон – ух, злющий, ух, вредный. Как-то раз он ножик потерял, так со злости пятерых велел казнить. А потом ножик-то и нашёлся, барон на радостях одного из пятерых помиловал. И вот этот барон – а рожа у него была страхолюдная! – решил на мне жениться. А мне было шестнадцать лет, я замуж за барона не хотела, мне Гослоф нравился. Гослоф красавец был, жил по соседству. Все говорил: «Ты, Назденька, не бойся, я не отдам тебя барону. Я сам на тебе женюсь». Я хохочу, а он грозится: «Да я его, этого барона! Да пусть только тронет!»

А барон что придумал? – взял и Гослофа в солдаты отдал. А через месяц говорит: «Все, убили на войне твоего Гослофа. Радуйся теперь, баронессой станешь». А ничего-то у него не вышло. Оказалось: нельзя барону на простой девке жениться. Тогда он разозлился и меня ведьмой объявил.

И вот посадили меня под замок, а на другой день сжечь должны были. Уже и столб поставили, костёр сложили. Ночью гроза разыгралась. Сижу я в сарае, реву и думаю: «Хоть хворост у вас промокнет, помучаетесь еще со мной». И вдруг гром как бабахнет! И дверь распахивается, и вбегает – батюшки! – мой Гослоф, мокрый, живой и невредимый. Ни на какой войне его не убивали, из армии он убежал, и замок на сарае порохом взорвал.

Вот. Сарай мы подожгли, будто от молнии загорелся, – и бежать. Барон с собаками поискал, поискал да и бросил. А мы все лесами да лесами в Здрану пробрались. Здесь как раз король сплыл, и закон ввели хороший: если год проживёшь, уже их Здраны не выгонят. Целый год в лесу жили, в землянке, а потом в Дазборг переселились… Вы не смотрите, что Гослоф ворчливый, он внутри добрый… У меня там суп варится, пойду посмотрю.

 

Глава 24

Корона – в чемодане, а черт-те-что – в ведре.

Однажды в Школу Мудрых Правителей пришли в гости городские. Дазборгские мальчишки с улицы оружейников. Можно спросить, чего это они раньше не приходили, не приходили, а теперь вдруг пришли? И можно ответить: дело в том, что Школу ведь тайно охраняла полиция и никого из посторонних не пускала. А теперь их один полицейский пропустил. По знакомству. По важному делу.

Перелезли городские через ограду и пошли искать принцев, для пущей уверенности засунув руки в карманы. (Когда уверенности не хватает, надо держать руки в карманах – помогает.) Самый уверенный и главный – Нигида шагал впереди. А самый маленький – Икорёжа – плелся сзади. Он держал в кармане только одну руку. В другой было ведро.

– Эй, парень! – крикнул Нигида какому-то мальчишке. – Иди-ка сюда. Где тут у вас принцы?

– Ну, я принц, – с вызовом ответил мальчишка.

Нигида сделал критическое лицо и сказал:

– Ври.

– Кто врёт? Я вру? Насмехаться?! Я тебе понасмехаюсь!!

И не успел Нигида удивиться, как покатился по земле в обнимку с самым настоящим принцем!

Вокруг стали собираться болельщики. Все давали полезные советы:

– Давай его!

– На лопатки его!

Разнимать борющихся никто не пытался, было опасно. Потому что руки и ноги их так перепутались – не разобрать, где чья. Разнимешь, а потом окажется у одного две левых ноги, а у другого две правые. Пусть сами разбираются.

Слышалось пыхтенье:

– Это я-то не принц?! Я тебе покажу, какой я не принц!

Угадайте, как звали того, кто это пыхтел? А вот и не угадали. Его звали Гольга!

Боролись Гольга с Нигидой, боролись, наконец, устали. Прямо так, не расцепляясь, стали отдыхать.

– Слышь, Нигида, – сказали городские. – Тут говорят, он, и правда, принц.

– А корона у него есть? – ответил Нигида.

– Есть, – ответил Гольга, сердито шмыгая носом. – В чемодане лежит.

– Покажешь?

– Пошли.

И они встали и пошли во дворец. И вся толпа болельщиков за ними смотреть, как Гольга будет корону показывать.

Городские все оглядывались по сторонам.

– А ничего тут у вас. Парк хороший. Ручей есть, можно запруду сделать.

– Не успели еще, – ответили королевичи.

– А конный турнир играете?

– Лошадей мало.

– Да не на лошадях, друг на друге. Нет? Научим.

– Что у вас за ведро? – поинтересовался любопытный Журиг.

– Это мы вам что-то принесли, – сказал маленький Икорёжа.

– А что там?

– Птичка.

– А ведро зачем?

– Кусается! Вчера как цапнула, до крови. – Икорёжа вынул из кармана перевязанный палец и показал всем.

– А давай откроем, – предложил Журиг.

– А-а, улетит.

– Тогда в палате.

Журиг забежал вперёд и сделал изысканный жест:

– Милости просим во дворец!

Городских еще никогда не приглашали во дворцы, но они засунули руки поглубже в карманы и уверенно вошли.

В палате Гольга принялся распоряжаться:

– Ведро сюда! Окно закрыть! Малышня, брысь отсюда!

– У-у, нам тоже интересно, – запротестовали младшеклассники.

– Пусть смотрят, – вступился Мижа.

Девчонок Гольга тоже хотел выгнать, но их, к сожалению, и так никого не было. Кроме Литы, а ей было можно.

– Внимание!

Журиг шваброй по столу изобразил барабанную дробь.

– Приготовились… Открывай!

Икорёжа снял крышку с ведра, оттуда под крики восторга вылетело пёстрое черт-те-что и вразмашку залетало по комнате. А потом взмыло под потолок и по-хозяйски уселось в висевшее там кольцо. Королевичи хором воскликнули:

– Чим! Это же Чим! Где вы его нашли?

– Да на помойке, – сказал Икорёжа. – Иду вчера, вижу – вороны кого-то бьют. Я в них – кирпичом, они – в стороны, а там это чучело валяется. Я его домой принёс, а оно меня укусило. А Нигида говорит, это, наверное, из Королятника. Ну и вот.

Попугай Чим был общипан до безобразия. Он поправлял клювом оставшиеся перья и жалел в этот момент, что еще не умеет говорить. А то бы он все сказал, что у него на душе накопилось…

Городские гостили до вечера. Рассказывали про свою улицу Оружейников, про игры свои, про работу. Про то, как с ткачами враждуют.

Гольга достал из чемодана свою корону и отковырял один рубин Нигиде на память. А Нигида подарил Гольге маленький кинжал по имени Кенжик, который сам выковал.

Нигида вообще был очень талантливым человеком. Он даже умел шевелить одним ухом, одной бровью и одним глазом. И сочинял песни. Вот эту, например:

Уже перед уходом городские сказали, наконец, самое главное. То, для чего пришли.

– В общем, это… Там против вас заговор затевают. Ну, против вашей Школы.

– Какой заговор? Кто? Зачем?

– Точно сами пока не знаем. Решили предупредить на всякий случай. Ну, мы пошли. Если что узнаем, дадим знать. Мы еще придём.

А сами не пришли. Полицейский, который их тогда пропустил по знакомству, это был Нигидин старший брат. Его за тот случай из полиции выгнали.

Инструкция. Как научиться шевелить левым глазом по способу Нигиды. Берёшь свой палец. Ставишь его напротив правого глаза. Потом, глядя на палец, то подносишь его поближе к глазу, то отодвигаешь подальше. Немного тренировки, и можно обходиться без пальца.

 

Глава 25

На разведку в пыльный шкаф.

В среду вечером Нигида зашёл в аптеку будто бы по делу. То есть по делу, но будто бы по другому делу.

– Господин аптекарь, а господин аптекарь! А сколько стоит бальзам от бородавок?

– Два золотых флакон, – ответил аптекарь. – Хочешь купить?

– Да не, я только спросить. А то мачеху бородавки заели, совсем жаба стала, – объяснил Нигида, для убедительности двигая глазом.

– Папа! – раздался крик из подсобной комнаты. – А где у нас сулема?

Это сын аптекаря, Глим, по плану отвлекал отца.

– На полке! – крикнул аптекарь. – В зелёной склянке!

– На какой, они тут все зелёные!

– На крайней, балбес! Ладно, не трогай ничего, сейчас сам приду.

– Значит, два золотых, спасибо, господин аптекарь, до свидания, – сказал Нигида и направился к двери.

Аптекарь пошёл давать подзатыльники сыну, а Нигида, хлопнув для отвода ушей дверью, тихо спрятался в шкаф. Теперь оставалось ждать. В шкафу было пыльно. Наверное, Нигида не дышал. Если бы дышал, то расчихался бы. Вот уже колокол прозвонил девять часов, и аптекарь пошёл закрывать ставни.

– Аптека закрыта, – сказал он какому-то запоздалому посетителю. – За ночные услуги плата двойная.

– Тысячекратная, – сказал посетитель, бесцеремонно входя. – Тысяча золотых за маленькую ночную услугу.

– Какую услугу? – спросил аптекарь совсем другим тоном. Он узнал посетителя.

(Нигида у себя в шкафу тоже его узнал. По голосу.)

– Есть что-нибудь от живота? – спросил посетитель.

– Есть пилюли. Больной живот через день поправится.

– Болван! Мне надо наоборот, чтобы не поправлялся, чтобы похудел!

– О, простите, господин Марг. Тогда вот эти пилюли. По одной каждый вечер вместо ужина.

– Давайте. Теперь о деле. Кто в доме посторонний?

– Никого. Только сын…

– Отошлите его куда-нибудь. Чтобы ушёл подальше и гулял подольше.

– Глим!!! Э-э… Возьми-ка ушные капли да снеси их по адресу… э-э… Далёкая, девять.

– Сейчас, что ли? – ужаснулся Глим. – Через весь город идти? Я спать хочу!

– Ничего, не маленький. Фонарь возьми.

Глим ушёл.

– Чего же изволит господин Марг?

– Пустяков. Сейчас сюда будут приходить люди, и называть пароль: «Моя прабабушка болеет». Мы с ними кое о чем побеседуем в вашей подсобной комнате и тихо разойдёмся. Тысяча – как обещано. Ага?

– Ага, – ответил аптекарь, заколдованный словом «тысяча».

В дверь постучались.

– Кто там? – спросил аптекарь.

– Откройте. Моя прабабушка болеет…

За полчаса еще человек восемь пришли пожаловаться на больных прабабушек. Голоса их – не прабабушек, а «правнуков» – были Нигиде хорошо знакомы, особенно один – голос Нигидиного хозяина. Другие принадлежали соседям – тоже хозяевам оружейных мастерских.

– Все в сборе, – сказал, наконец, господин Марг.

Нигида чуть-чуть приотворил дверцу шкафа и прислушался.

– Итак, господа, нас с вами постигла тяжёлая катастрофа под названием «МИР». Здрана не воюет. Никому не нужны ваши замечательные ружья и сабли. И вы сами тоже никому не нужны. Доходы ваши уменьшаются и скоро уменьшатся до сплошных убытков. Как выкручиваться? Некоторые тут уже выпускают самовары и подсвечники. Во-первых, позор, а во-вторых, это не выход. Ну, в каждом доме по самовару будет. А потом что? Ничего. Голодная жизнь, если не голодная смерть. Подмастерья скоро начнут разбегаться…

– Уже разбегаются, – уныло подтвердил кто-то. – Уходят в ткачи. А что делать?

– Действовать, – сказал Марг. – Устранять причину.

– Какую?

– Не догадываетесь? – усмехнулся Марг. – Мир-то этот на чем держится? На Королятнике! Если с Королятником что-то случится, – ну, беда какая-нибудь, – что будет?

– Что?

– Тьфу! Война будет, милые! Война со всеми сразу! И тогда правительство, подлые мануфактурщики, по-другому запоют! Оружия запросят, пороха. А мы всегда пожалуйста, только денежки давай. Ха-ха!

Марг сделал паузу, и стало слышно, как звенят бутылки на полках. Это заговорщики дрожали от волнения.

– Да, но если Здрану завоюют? – спросил чей-то пересохший голос.

– Ну и что? Боитесь? Смешно! Покуда Бланеда воюет, наши профессии везде в большом почёте!

Пора сказать, что господин Марг – этот пузатенький носатый коротышка с покатой лысиной и глазами навыпучку – не делал оружия, не торговал порохом. Он был владельцем всех кладбищ и похоронных бюро, на его фабрике изготовляли гробы. Ходили слухи, что он помогает умирать некоторым своим клиентам. Он сказочно богател во время войны или эпидемии чумы.

Перейдя почти на шёпот, господин Марг посвятил оружейников в детали своего плана. Чтобы расслышать детали, Нигида совсем вылез из шкафа и все равно всего не расслышал…

– Что же, господа, сдавайте деньги на общее дело. Вот аптекарю заплатить надо, он даст нам яду.

– Я ни при чем! – запротестовал аптекарь. – Я с вами не заговаривался! Я не участвую!

– Участвуете, участвуете! Куда вы денетесь. Вам прямая выгода: на войне много лекарства требуется. Ага?

И аптекарь понял, что никуда он не денется…

Заговорщики выходили из аптеки поодиночке с промежутком в несколько минут. Пристроившись в темноте за одним из них, выскользнул и Нигида. И со всех ног побежал в полицейский участок. Там дежурил молодой полицейский, он Нигидиному рассказу сразу поверил и послал к аптеке оперативную команду. Господина Марга арестовали на улице и привезли в полицию.

Гробовщик ничуть не испугался, с дежурным полицейским и разговаривать не стал, пришлось вызывать начальника. А начальник как пришёл, так сразу принялся извиняться перед Маргом,

– Что вы извиняетесь? – удивился дежурный, – Он же преступник! Он же Здрану предаёт! От него аптекой пахнет!

– Вас не спрашивают. Чем хочу, тем и пахну, – высокомерно сказал Марг. – Не знаю никаких заговоров, зашёл лекарство от живота купить, вдруг хватают! Меня – хватают!

– Конечно, господин Марг, это ошибка! – сказал начальник. – Примите наши извинения, сейчас мы доставим вас домой. Виновного накажем. Молод еще, усерден… не понимает, какая это беда когда живот болит.

– Не болит, а растёт, – поправил Марг. – А вы, усердный юноша, когда без работы останетесь, приходите – возьму могилы копать. Мне нужны усердные. Что касается мальчика, – Марг посмотрел на Нигиду, выкатив свои глаза дальше, чем наполовину, – я на него не сержусь. Детская фантазия. Пусть идёт домой…

Нигида выскочил из полиции, но домой не пошёл. Он вообще не знал, куда идти.

 

Глава 26

Профессор Ифаноф колдует.

А в Школе Мудрых Правителей все пока было спокойно и безмятежно, за исключением маленькой беды.

Близнецы Ветя и Фидя научили Паукана танцевать на столе. Ветя барабанил по столу пальцами, а Фидя бринькал на губе. И паук, если был в настроении, начинал крутиться и подпрыгивать. Ну, а если не в настроении, то просто сидел, нахохлившись и подобрав ноги.

Как раз в тот день, когда Нигида собирался на разведку в шкаф, Паукан был не в настроении. А королевич Кена из старшего класса все пихал его пальцем и приставал:

– Пляши! Ну, ты, Паукашка! Букашка! Пляши, кому говорю! Ну! Таракашка!

Паукан терпел, терпел, а потом взял и цапнул Кену за палец. Кена заорал не своим голосом, а Паукан соскочил на пол и убежал под тумбочку.

– Додразнился! – сердито сказали Ветя и Фидя.

– Ерунда, уже проходит, – мужественно ответил Кена и с пальцем во рту пошёл на улицу.

А едва вышел из дворца, как у него пропали силы, заболел живот и началась лихорадка. Прибежал взволнованный профессор, унёс Кену в медпункт и не приносил оттуда до следующего утра. Все это время у дверей медпункта дежурил завхоз с метлой и отгонял, чтобы не подслушивали. И все-таки некоторым слышалось оттуда бульканье, неясное бормотанье… и все решили, что профессор лечит Кену колдовством.

Вся Школа переживала. Говорили, что профессор лечит Кену колдовством, потому что наука не нашла еще лекарства от пауканьего яда. Наука не знала даже, что пауканы кусаются. И что они вообще бывают…

– Говорят, от всех ядов бивень единорога помогает, – сказал Мижа.

– Много чего говорят, – махнул рукой Журиг. – И что китовый зуб помогает, и что чёрный жемчуг. Все ерунда. У нас в Тании так только от яда умирают, все средства без толку. Например, приходит к тебе злейший враг, давай, говорит, мириться. Берет яблоко, разрезает, тебе половину, себе половину… Хрум, хрум – съели. Ему хоть бы что, а ты умираешь. Оказывается, у него нож был с одного бока ядом намазан…

Паукана пришлось отпустить в джунгли. Напрасно Ветя и Фидя уверяли, что Паукан не виноват, что Кена сам. Все равно пришлось. Вдруг ему кусать понравилось. Наступишь ему в темноте на лапу, он и цапнет…

А Кена на другой день поправился. Только пауков с тех пор жуть боялся. Его даже девчонки крестовиками пугали.

 

Глава 27

Раннее утро, час пополудни и поздняя ночь.

Раннее-раннее утро. Лес и туман – еще неизвестно, что гуще. Сквозь лес и туман пробирается холодный от росы Нигида.

– Ты куда? – вдруг спросил чей-то невыспавшийся голос, и чья-то рука взяла Нигиду за штаны.

– За грибами, – соврал Нигида.

– А лукошко? – не поверил невыспавшийся голос.

– А я сразу ем, – сказал Нигида. Но понял, что заврался и сказал правду: – Я, дяденька, в Королятник – друзей спасаю.

Полицейский опять не поверил и рассердился:

– Какие тут тебе друзья?! Проваливай, проваливай! – и надрал Нигиде левое ухо.

Ухо сразу распухло и перестало шевелиться. Нигида «провалил» и решил пробраться к Школе в другом месте. Там его поймал другой полицейский.

– А, это опять ты?! – узнал он Нигиду. – Из-за тебя моего напарника из полиции выгнали? А ну, катись отсюда! – и надрал Нигиде правое ухо.

Что делать, Нигида «покатился». С больными красными ушами, но, не теряя надежды, он выбрался из леса и попытался пройти прямо через ворота. Но ворота тайно стерегли от посторонних сразу ТРОЕ полицейских. Они тоже не выспались, и раз ушей у Нигиды здоровых больше не было, надавали ему пинков и подзатыльников. Полиция в этот день хорошо работала.

Нигида засунул руки в карманы и хмуро побрёл по дороге прочь. Ему было очень плохо. Вдруг прямо перед ним из тумана явилась лошадь. На ногах у лошади были тапочки, а на спине – рыжая девчонка, которая смотрела на Нигиду сердито. А Нигида её узнал и обрадовался.

– Ты принцесса?! Тревога! – и рассказал все, как было, и как есть.

– Иди в город и никому больше ни слова, – сказала принцесса.

– Эй, ты куда? – крикнул Нигида.

Принцесса свернула с дороги и скрылась в лесу…

Самое страшное происходило в час дня на дазборгском базаре. Там завхоз Гослоф покупал капусту. И не заметил, что какой-то нищий насыпал в бочку горсть порошка. (Нищий этот был вовсе не нищий. У него было целых сто золотых, полученных за это гнусное дело, и еще двести ему обещали.)

Но по дороге в Школу на телегу с завхозом вдруг напали хулиганы и всю капусту отобрали. Вместе с бочкой. Завхоз был очень недоволен, профессор же, узнав о возмутительном происшествии, только улыбнулся:

– Ну и шут с той капустой.

– Как же так? – удивился завхоз.

– А вот так, – прошептал Ифаноф. – По секретным данным сегодня борщ варить не рекомендуется. Будем есть гречку.

А ночью в город Дазборг въехала группа всадников. Как тёмные бесшумные призраки, неслись они по безлюдным мостовым. Одинокий полицейский, завидев их, в ужасе бросился бежать.

– Стой! – приказал ему властный голос.

Огромные фигуры всадников окружили полицейского.

– Где дом гробовщика Марга?

– За углом налево… Второй дом…

Так же бесшумно всадники исчезли за углом.

…И больше страшного гробовщика никто не видел.

Стыдно признаться, но это уже конец. Конец заговора. А сказку еще можно читать дальше. Когда будет все, я скажу.

 

Глава 28

Кое-что из жизни привидений и русалок.

Девочки спросили маэстро Зиторенго, бывают ли привидения?

– Портреты, – сказал маэстро. – Портреты – разве это не призраки? Холст, покрытый тонким слоем красок. А посмотришь – живой человек, прямо в глаза глядит и о чем-то думает. Грустит про себя. А на самом деле, может, умер давно…

Маэстро и сам рисовал портреты. Приведёт кого-нибудь в свою комнату, усадит в кресло и рисует. Час рисует, два рисует… Глаза у маэстро блестят, щеки горят, волосы лохмаче обычного… Это вдохновение! Уже натурщик устанет сидеть, а Зиторенго готов рисовать хоть всю ночь! С трудом успокоившись, он отложит кисти. Придёт в палату девочек и долго смотрит на портрет Дамариной прапрабабушки. А насмотревшись, возвращается к себе и все, что нарисовал, соскабливает ножом. И потом полночи играет что-то тихое на своей виолончели. Что было у него на холсте, никто не видел. А ведь рисовал маэстро Зиторенго здорово. Особенно лошадей.

Может быть, это портрет Дамариной прапрабабушки так на него действовал? Очень может быть. Как-то вечером Дамара рассказала историю этого портрета.

– В общем, моя прапрабабушка была колдунья и красавица. Многие знаменитые художники пробовали нарисовать её портрет, и ничего не выходило. Двое даже утопились с отчаяния. Тогда она говорит: «Не надо мне никакого портрета. Надоели художники. Пускай последний попытается, и все». А последний художник сам был немного колдун. Ну и вот. Приготовил он специальные заколдованные краски и стал рисовать. Рисует и смотрит на неё серьёзно так и пристально. Колдунья говорит ему:

«Ты медленно рисуешь, художник. Я успею состариться». А художник ничего не отвечал. Он тайно любил колдунью, но не выдавал себя ни одним словом. Лишь когда портрет был закончен, он сказала: «Госпожа моя! Смотритесь, как в зеркало, в этот портрет». И ушёл, не взяв денег, и больше никогда ничего не рисовал. Только вот этот портрет остался. Иногда колдунья надевала белое платье и вплетала в волосы цветы, как на портрете. Сядет перед ним и смотрит так пристально, и не мигая. И портрет, правда, становится её отражением. Она улыбается, портрет улыбается. Она подмигнёт, портрет подмигнёт. Потом портрет начинает шевелить губами, и колдунья шепчет следом… Так несколько часов глядят они друг другу в глаза, потом колдунья со стоном отходит, падает на кровать и засыпает… И вот, прошло много лет. И когда охотились на ведьм, колдунью сожгли на костре, хоть она и была королевской крови. Её выдали придворные старухи за то, что она не стареет и красота её не проходит. Ну, заодно хотели сжечь и портрет. А он не горит. Хотели изрезать в клочки, тоже не вышло. Нож краску только сверху царапает, а потом царапины заживают. Хотели закрасить лицо колдуньи, но свежая краска высыхает и отваливается, а портрету – хоть бы что. Ладно, думают, закопаем в землю. А моя бабушка, только она тогда еще маленькая была, украла у них портрет и в чулане спрятала. Прошло семьдесят лет, все про портрет забыли. А недавно мы в новый дворец переезжали, вещи собирали, я и нашла его. Весь пыльный, в паутине… Во дворце увидели, стали ахать, какая красота. А бабушка мне все про него по секрету рассказала. Только, девочки, я вам тоже по секрету…

Девочки пообещали хранить тайну. Они тоже попробовали смотреться в портрет. Все сразу. Прекрасная девушка смотрела на них своими колдовскими глазами. И казалось, в глазах её отражается трепет свечей, а уголки губ чуть шевелятся. Вот-вот улыбнётся!

Однажды портрет стащили из девчачьей палаты мальчишки, хотели вызвать ведьму. (Про ведьму они сами догадались, никто им не говорил!) В полночь поставили перед портретом кружку с водой, положили кусок хлеба и соль.

«Хлеб, соль, вода, ведьма, иди сюда!!»

Открывается дверь, входит ведьма… В белом платье, цветы в волосах… И начинает ругаться! К огорчению, это оказалась просто Дамара. Она ведь, и вправду, была похожа на свою прапрабабушку. (Только в волосах были не цветы, а папильотки. Бумажки такие, вместо бигуди.)

А еще как-то раз девочки спросили про привидения у профессора Ифанофа. Бывают они или нет. (Будто не знали, что еще как бывают!)

– Похоже, что бывают, – ответил профессор. – Был у меня один граф знакомый. Однорукий, другую руку ему в битве отрубили. И вот как-то раз мы с ним прятались в подвале замка от врагов, вижу, а у него рука на месте отрубленной появилась. Только не настоящая, полупрозрачная. Шевелить он ей мог, а вот шпагу взять – нет. Зато мог через стену просовывать. Когда мы выбрались на волю, рука исчезла. А года граф умер, пошли слухи, что по замку бродит его приведение. Я не видел, но, наверное, и вправду, бродит. Раз может быть рука, то бывают и целые привидения. Вроде как человек, только вместо тела – скопление частиц света. Думаю в будущем, когда у науки будет время, она разберётся подробнее. И тогда всякий желающий сможет стать привидением.

Через несколько дней после этого разговора Привидение Тихого Гостя объявило девочкам, что уходит.

– Почему? – спросили девочки.

– Потому. Я было привидением, таинственным страхом. А теперь я – что? Облако частиц? Дурак он, ваш профессор. Я ухожу, я так больше не могу. Не отговаривайте.

– Но куда?

– На север. В Жотландию. Там, говорят, много привидений.

– Много, – подтвердила Лита, – говорят…

– Вот. Заведу себе привиденческого котёнка. А может, женюсь на привиденихе. И будут у нас привиденята.

И оно ушло.

Однажды известные изобретатели Крижа Крокодил и долговязый Доля изобрели летающую пушку. А рыжий Журиг взялся нарисовать для них чертёж. Нарисовал! И тогда произошёл вот такой разговор. В стихах:

Но самое лучшее изобретение Крижи и Доли – запруда. Безо всяких чертежей королевичи перегородили ручей, вода поднялась, разлилась, и получилось небольшое Море (по-русски и по-бланедски одинаково).

Чтобы в Море никто не утонул, долговязый Доля и Крижа Крокодил придумали систему »Антиутопия». Постелить на дно Моря сетку, которая по тревоге поднималась бы вверх вместе с рыбами, лягушками и утопающими. Но «Антиутопия» не понадобилась. В старшем классе горбоносый королевич Зажа родом с острова Грид. Зажа плавал лучше даже, чем дельфины. Потому что дельфины не умеют ногами вперёд, а Зажа умел. Вот Зажа и научил всех принцев плавать.

А принцессы в Море не купались. На Бланеде в то время еще купальники не изобрели.

Зато в Море водились русалки. Их как-то Мижа видел. Идёт это он тёплой лунной ночью по тропинке. Насекомые какие-то в траве попискивают. Вдруг слышит: с Моря плеск доносится и тонкий смех. Мижа пробрался сквозь кусты и видит: в Море, прямо посередь лунной дорожки, плещутся две русалки. Мокрые такие, некрупные, величиной с девчонку…

– Эй! – окликнул их Мижа.

А они взвизгнули и унырнули.

Потом Миже кто верил, кто не верил. Журиг говорил, что это у Мижи был лунный удар. Вроде солнечного, только хуже. А принцессы вообще над Мижиным рассказом смеялись…

 

Глава 29

Страшные истории.

Как-то раз на улице шёл дождь. Принцы сидели дома. У Журига мёрзли ноги. Волк Жарик тоже был тут, лежал, опустив голову на лапы, и грустно моргал. Мурсиг спал, завернувшись сам в себя, и даже Муня его не тревожил. И вообще была осень.

– Удава, что ли, девчонкам через трубу запустить? – подумал Журиг.

(Это Журиг недавно простукивал стенки, искал клад, а нашёл переговорную трубу, ведущую в палату принцесс.)

– Да где его взять, удава…

– Я могу привезти с каникул, – отозвался Крижа Крокодил.

– А сейчас что делать? – сказали Ветя и Фидя. – Давай мы ужей в лесу наловим!

– Эй, мужчины! – раздался голос из трубы.

– Чего?

– Хи-хи! Ничего! Проверка связи.

– Устарело, – сказал в трубу Журиг. И, подумав, добавил: – Рыжая!

– Сам рыжий! – ответила труба. – Приходите сейчас к нам!

– А что делать?

– Истории рассказывать. У нас камин горит…

Хорошо сидеть в тепле и уюте, глядеть на огонь и слушать истории. Особенно если за окном темно, дождливо и холодно.

…История первая, рассказанная Надажей Избанской.

«У одного старика была прирученная змея. И вот старик умер, родственники его похоронили, а змею отдали в зоопарк. Приходят на могилу на поминки. Видят – в земле дырка. Думают, что такое? Копнули лопатой – и глубже дырка. Раскопали землю – в гробу дырка. Открывают гроб – лежит мертвец, а у него на груди дохлая змея свернулась…»

…История вторая, рассказанная Журигом.

«В старом доме на чердаке жили девочка и мама. А из пола у них торчал чёрный крюк. Девочка об него все время спотыкалась и говорила: «Мама, давай выкрутим чёрный крюк!» А мама отвечала: «Нет, дочка, нельзя». Однажды мама собралась на базар и говорит: «Дочка, играй, во что хочешь, только не выкручивай из пола чёрный крюк». И ушла. А девочка стала играть в куклы, танцевать, ну и запнулась об этот крюк. Так больно-больно! Рассердилась, взяла и выкрутила… И тут раздался страшный гром, весь дом задрожал, а потом все стихло, только шаги тяжёлые по лестнице: «Топ! Топ! Топ!» И к девочкиной двери подходят. И страшный-страшный голос говорит: «Девочка, девочка! Это ты выкрутила чёрный крюк?» – «Я…» – «А у нас люстра обвалилась!»

…История третья, рассказанная опять Журигом.

«У нас в Тании как-то было два переворота за ночь. Вечером короля Гарла свергли враги, но он спасся, собрал верных людей и под утро снова захватил власть. Утром смотрит – а его сын куда-то пропал. Король еще один переворот устроил – все перевернул, весь дворец – нигде нету. Послал на поиски полицию.

А принц со слугою сбежали на лодке на остров. Там у нас много островов, все нормальные, а один – Проклятый. На нем люди пропадают. Туда они и приплыли. Лодку привязали и пошли в лес. Погода такая хорошая. Ягоды, грибы. Вороны чирикают. Идут они, идут и выходят на поляну. Посередине поляны бугор, а в бугре – пещера. Принц говорит:

– Все. В этой пещере будем жить.

– А вдруг там медведи?

Принц говорит:

– А я им в глаз ножом, они и разбегутся.

Ну, ладно, полезли в пещеру. И вдруг дикий крик:

– А-а-а-а!!! – вылетели из пещеры. – Шмяк! Шмяк! – как из пушки и в дерево впечатались. И в лепёшку.

А полицейские сыщики с собаками уже все острова обшарили и добрались до Проклятого. А там лодка привязана… Собаки сразу носы в землю и по следу в лес. Сыщики – за ними. Прибегают на поляну с пещерой. Валяется нож принца, а на деревьях отпечатки нашлёпаны – много старых и два свежих. Что делать? В пещеру лезть никто не хочет. Собаки тоже не идут, скулят и упираются. Тогда поставил министр полиции вокруг часовых, а сам поехал королю Гарлу докладывать.

– Ваше величество, принц расшибся в лепёшку по неизвестным причинам.

А король ему:

– Раз так, хоть сам расшибись в лепёшку, но пока все не узнаешь, чтоб я тебя больше не видел! А то казню.

Стал министр думать, Время идёт, толку нет. Часовые поляну стерегут, никто из пещеры не вылазят. Только под землёю иногда такое будто урчание слышится: «У-у-у…» Наконец пришёл к министру один алхимик и говорит:

– Я могу узнать, что там, в пещере. Мне только живая крыса нужна.

Министр обрадовался, привёз алхимика на остров и приказал ему крысу выдать. Алхимик взял крысу за хвост, покрутил и закинул в пещеру. Потом такой свист: «Фиуу-шлёп!» – крыса в дерево влипла. Тогда алхимик от дерева крысиный глаз отковырял и положил в раствор.

– В этом глазу, – говорит, – сохранилось изображение, которое крыса видела перед смертью.

Прополоскал он глаз специальным веществом, вынул из него то-о-о-ненькую плёночку, сунул её под микроскоп и стал смотреть. Все ждут. Как вдруг у алхимика волосы зашевелились и прямо на глазах поседели. Все на него уставились, а он молча медленно встал, плёночку из-под микроскопа вынул и бросил в огонь. Тут министр опомнился и кричит:

– Что?! Что ты там видел?

Алхимик вылил свои растворы и хрипло отвечает:

– Человечество не должно этого знать…

…История четвертая. Рассказал чернокожий королевич Крижа.

«Тоже про остров. Только всё это правда было. Могу Крокодилом поклясться. Когда мой отец был молодым королём, он решил узнать, сколько же всего у нас Южных островов. Взял топор, копье, нож, сел в лодку и отправился считать. На каждом острове отец ставил столб с деревянным крокодильчиком наверху – наш родовой знак, В пути были разные приключения. Однажды на отца ночью напали хулиганы, хотели топор отобрать. Но отец их всех одной левой. Другой раз на него набросился леопард. Отец одной рукой поймал леопарда на копье, а другой рукой его топором по голове. На некоторых островах люди не знали, что они наши подданные. Отец тогда вызывал их на соревнование, всех побеждал, и они сразу верили, что он король.

Путешествовал он два года. И вот на одном из последних островов решил покататься на слоне. А слон рассердился, сбросил отца и чуть не растоптал. Отец вскочил – и бежать. Слон – за ним, и все стадо слонов за ними. Отец со всех ног – к морю. Слоны – за ним. Он поплыл, и слоны за ним. Целый день плыли вдогонку, грозили хоботами и трубили и только вечером повернули назад. А отец поплыл дальше, не захотел возвращаться. У него на поясе был мешочек с травой, которая акул отгоняет. Топор пришлось на дно бросить.

Плывёт день, два плывёт, а на третий увидел сушу. Все, думает, домой приплыл. А оказалось – другой остров, незнакомый. На острове – гора, вся джунглями обросла. А на морском берегу живут люди, питаются рыбой и черепахами.

Отец спрашивает:

– А почему вы не охотитесь в джунглях?

– Нельзя, – отвечают рыбаки. – Там растёт дьявольский орех и живут длиннорукие.

– Какой орех? Какие длиннорукие?

А рыбаки говорят:

– Живи с нами, только больше не спрашивай. Поселился отец в хижине у старого рыбака, стал помогать ему ловить. А у рыбака была дочь, и мой отец её полюбил, и она его тоже. Отец сделал топор и говорит:

– Пойду в джунгли, срублю дерево, сделаю лодку и уплывём к нам. А она испугалась:

– Не ходи в джунгли. Там растёт дьявольский орех и живут длиннорукие. Только не спрашивай. А отец говорит:

– Нет, пойду. Завтра на рассвете.

А ночью отец проснулся от шума. Выскакивает из хижины, а темнота – не поймёшь, где верх, где низ. Стал ориентироваться по звуку и схватил двух борющихся людей. Втащил их в хижину и обоих связал сетью. Утром оказалось, что один – рыбак, а другой – рыжий обезьян ростом с человека – длиннорукий. И что полдеревни народу пропало, и та девушка тоже. Длиннорукий сначала только таращил глаза и скалил зубы, а потом начал выть, кататься по полу и к вечеру умер.

На другой день отец взял топор и ушёл в джунгли. Шёл, шёл, добрался до вершины горы. А там – пропасть, и на дне – пленные люди, выбраться не могут. Обезьяны их своими объедками кормят, а воды совсем не дают. Вокруг пропасти ореховые пальмы растут; спелые орехи длиннорукие собирают и складывают в кучу. Эту кучу стережёт самый большой обезьян. На ночь и по утрам он выдаёт каждому длиннорукому по одному ореху, они пьют ореховый сок и сразу веселеют. А потом главный обезьян кидает несколько орехов людям. Люди напиваются соку и сходят с ума: начинают плясать, орать песни, визжать, хохотать, кувыркаться… А длиннорукие сидят по краям пропасти, смотрят на них и рады. И так каждый день. А когда люди умрут, они новых наловят.

Несколько дней отец наблюдал за длиннорукими, потом начал действовать. После обеда длиннорукие отдыхали, отец убил главного обезьяна и переколотил все орехи. И весь сок в землю ушёл. А длиннорукие без сока не могли. До вечера они гонялись за отцом, а потом у них все заболело, они завыли, попадали на землю и один за другим умерли. Тогда отец срубил все ореховые пальмы, и самую большую опустил в пропасть. И люди вылезли. Которые сидели уже долго, те тоже не могли без сока и потом болели, пока не выздоровели.

Теперь рыбаки могли жить спокойно, охотиться в джунглях, и в благодарность они выбрали отца своим королём. А отец тогда признался, что он и так их король. Поставил на острове знак Крокодила, сделал лодку и вместе с дочерью рыбака уплыл на свой остров. Так он сдержал своё слово, и теперь он знает, сколько в королевстве Южных островов».

Принцесса Дамара спросила Крижу Крокодила:

– А та девушка, дочь рыбака, – это твоя мама?

– Нет, – ответил Крижа. – Моя мама из рода Обезьяны. А ту девушку отец разлюбил.

– Фи… – сказала Дамара. Она считала, что все истории должны заканчиваться свадьбами.

Кроме Дамары, всем Крижина история очень понравилась. Только красавица Надажа Избанская не дослушала, заснула. «Пускай спит», – решили все и потихоньку укрыли Спящую красавицу одеялом. Потом пришили одеяло к матрасу (чтобы не сползало) и так же тихонько вынесли кровать с Надажей в коридор. А Надажа так и не проснулась. То есть утром проснулась, но это уж я не буду описывать.

Всего ведь не опишешь.

Как, например, Журиг эксперимент проводил по кверхупяточному загоранию. Если пятки загорят, мечтал Журиг, на них будет грязи не видно.

Как на уроке политики правили выдуманным государством. И хорошо, что государство было выдуманное, потому что начинающие правители то и дело доводили его до беды.

Как сплетница и ябеда Зонечка нашла у Литы под матрасом чёрное перо и как Лита, Гольга и Журиг заставили её держать язык за зубами.

Как девчонки устраивали у себя в палате демонстрацию моделей одежды, а завхоз Гослоф думал, куда это девались его болотные сапоги?

Как девчонки, наконец, услышали в камине тихий таинственный вой и две ночи дрожали от страха, а потом мастер Бодабоф вытащил из дымохода бутылочное горлышко – хитрое воющее устройство Длинного Доли и Крижи Крокодила.

Как в Школу приезжал бродячий театр.

Как вся Школа ходила в поход на все лето. Изучали географию.

Как Доля и Крижа Крокодил изобрели рогатку с пружиной из конского волоса и как потом королевичи учились вставлять стекла, а все лошади ходили без хвостов, и Литина Пурга тоже. Лита хотела всех поубивать, а потом привязала к огрызку хвоста пучок разноцветных шёлковых лент, и Пурга долго разглядывала хвост и удивлялась.

Как в Школе разыгралась война из-за молочного киселя (одни его любили, а другие ненавидели) и какие кипели бои на суше и на Море. И как кисельники выкрали у врагов близнеца Ветю, а подсунули своего разведчика близнеца Фидю. Как в решающем сражении кисельников разгромили, и лишь Журиг со знаменем взобрался по водосточной трубе на самую крышу, и никто не мог его достать… А он смотрел, как по небу плывут простоквашные облака, видел вдали колючие башни Дазборга и думал, что это защита от драконов…

Кстати, о драконах.

Как известно, драконы – эти огнедышащие чудеса-юдеса – часто неосторожны с огнём, и возникают пожары. Известные изобретатели в уме Долговязый Доля и Крижа Крокодил предложили для борьбы с пожарами вывести чудо-юдо огнедышащее. И назвать его Огнедушитель.

Драконы вылупляются из каменных яиц. Высиживает яйцо папа. Мам у них не бывает. Свежевылупившиеся дракончики очень милы: чешуя серебрится, а перепончатые крылышки похожи на прозрачный зонтик.

 

Лирическое отступление.

Песня, которую пел один трёхголовый дракон (на три голоса)

 

Глава последняя 30,

переходящая в Эпилог.

Большие события начинаются с маленьких событий. В Тании случился очередной переворот. Событие маленькое. Но к власти на этот раз пришёл маршал, который раньше верно служил всем королям, а теперь сам решил покоролевствовать.

– Уж я наведу порядок в Тании! – грозился он.

И начал с того, что все каменные дома переоборудовал в тюрьмы, чтобы сажать недовольных. Очень скоро все недовольные сидели по тюрьмам, а которые не сидели – притворялись довольными.

– Я навёл порядок в Тании! – хвастался маршал. – И на всей Бланеде наведу! И начну со Здраны! Мы тут нищенствуем, а они там второй год в мире да покое богатеют! По какому праву?!

И объявил Здране войну.

Здрана давно следила за маршалом и к войне была готова, да уж больно не хотелось воевать. Но напрасно Министр Мира и сам Глава Правительства пытались договориться с королём-маршалом, предлагали ему большой откуп, только бы отложить войну.

– Я не дипломат, я военный, – отрубил маршал. – Сказал «война», значит, война! Все ваши богатства скоро и так будут моими.

Профессору Ифанофу приснился страшный сон. Ему снилось, что понаехали короли и разобрали своих детей. И дворец снова оказался заброшен. И вода ручья понемногу размывает запруду, и дорожки парка зарастают травой и кустами, и джунгли постепенно переползают со второго этажа на первый. И среди этой заброшенности бродит плачущее привидение – сам Ифаноф… Профессор проснулся с болью в сердце и сказал:

– Ну, ладно, сон. А если вещий?

А короли действительно съезжались в Дазборг. Их сразу принимал Глава Правительства Здраны.

– Я бы вам помог, о чем разговор, – сказал король Избании Фазя Девятый, стесняясь посмотреть Главе Правительства в глаза. – Да только я сам с Врандзией воюю. Я приехал Надаженьку из Школы забрать. Временно, пока вы с Танией не справитесь…

– Я бы, конечно, за вас заступился, – заверил Главу Правительства король Врандзии Зерёша Четвёртый. – Но, сами видите, третий год с Избанией сражаюсь. Все войска заняты, ни полка свободного…

– Да, да, я понимаю, – кивал Глава Правительства. – Если вы за принцем Мижей, так не стесняйтесь. Не один вы, все принцев забирают…

В школьном дворце стоял необыкновенный шум: по палатам с ремнём в руке гонялся за сыном Гольгин отец.

– Не поеду! – кричал Гольга, кидая в отца стулья, загораживаясь кроватями. (Нехорошо в отца кидаться стульями, так ведь и за принцем неприлично с ремнём гоняться.)

– Поедешь! – кричал отец, отбивая стулья ремнём и расшвыривая кровати.

– Не поеду никуда! – кричал Гольга, обрушивая на папу шкаф.

– Куда ты денешься! – кричал отец, уклоняясь от шкафа и хватая Гольгин башмак.

– Не поеду! – крикнул Гольга и в одном башмаке вылетел в окно.

– Поедешь! – взревел король, вылетая следом.

– Здравствуйте, дорогой союзник! – поприветствовал его Зерёша Четвёртый.

– Привет, – буркнул Гольгин отец и погрозил сыну ремнём: – А ну, слезай с дерева, паршивец! Не хочет ехать домой, – пожаловался он Зерёше. – Прижился тут. Упрямый – весь в меня.

– Я вот тоже за своим, – сказал Зерёша. – Что-то не встречает. Ваш-то здоровый лоб вымахал, почти с отца! А по деревьям лазит.

Гольга как раз соскочил с дерева и бросился во дворец. Отец махнул рукой, надел свой ремень.

– Вот еще за тобой гоняться. Поедешь, как миленький!

– Фигушки! – послышался Гольгин голос, и во дворце стали захлопываться двери и ставни.

Из Дазборга подъезжали кареты с остальными королями. Но дворец стал неприступной крепостью.

Короли стучались и звали, сложив ладоши рупором:

– Мижа!

– Дамара!

– Кена!

– Фофочка! Это же я, твой папочка!

Открылось окно на втором этаже, и на фоне пальмовой зелени показался Мижа. Он приветливо помахал отцу рукой.

– Мижа! – закричал Зерёша Четвёртый. – Поехали домой, её величество мама ждёт!

– Не могу, – ответил Мижа. – В другой раз!

– Какой другой раз?! Война же! А в плен попадёшь – ты же за всю Врандзию заложник!

В это время король Избании Фазя Девятый кричал своей дочери, которую увидел в другом окне:

– Надаженька! Ты с ума сошла! Здрана в опасности!

– Значит, надо заступиться, – отвечала из окна Надажа.

– Я же занят! Я с Врандзией воюю! – объяснял Фазя.

– Я же с Избанией воюю, – оправдывался перед сыном Зерёша, кивая на Фазю. – Вон с ним.

– Значит, не надо воевать, – отвечали дети.

– Ну, знаешь ли! – рассердился Зерёша. – Он, во-первых, первый полез. А во-вторых, это пока не твоё дело. Вырастешь – сам будешь воевать.

– Не буду! – сказал Мижа.

– Это ты сейчас так говоришь. И чему вас только в Школе учат! Ну, хватит, поехали. Ты меня любишь?

– Очень люблю, но не поеду!

Переговоры до вечера не привели ни к чему. Королевичи не хотели предавать свою Школу, своего профессора, всю Здрану. И Журига. Журигу-то некуда было ехать, его мама сидела в тюрьме.

Гольгин отец предлагал штурмовать дворец. Вышибить дверь, и дело с концом. Но дверь была еще очень крепкая, а двероломной машины никто из королей с собой не захватил. Зерёша Четвёртый с Фазей Девятым, наплевав на свою войну, вместе приволокли из-за сараев длинную пожарную лестницу и приставили к окну второго этажа.

И… замешкались. Было от чего: на лужайку перед дворцом рысью вбежало чудо невиданное – зверь-гора на четырёх ногах-колоннах, о двух больших ушах лопухами, с двумя огромными зубами и длинным толстым хоботом! Земля гудела и подпрыгивала при каждом шаге чудища. Видели короли слонов на картинках, но что они так велики и ужасны, не могли и представить. На загривке слона, в бамбуковом теремке восседал чернокожий мужчина, седой и мускулистый, с копьём в руке. Без сомнения, это пожаловал сам властитель Южных остовов Мидя Крокодил.

– Вот это да! – дрогнувшим голосом восхитился Зерёша. – Мне бы таких чудовищ эскадрон. Мы бы всех в порошок…

Он не договорил. Слон поднял хобот кверху и оглушительно затрубил! Короли закрыли уши ладонями, во дворце зазвенели стёкла, а с ветвей окрестного леса поднялись толпы испуганных ворон.

И в окне второго этажа появился… Нет, не Крижа, а заспанный человек в старинных лохмотьях. Заросший клокастой бородой, перепутанной обрывками лиан и бурыми листьями.

– Ну, вы, расшумелись тут! – гаркнул он сердито на весь двор. – Поспать человеку не дают!

Пробудившийся сноровисто ухватил прислонённую лестницу, втащил её в окно и накрепко захлопнул раму. Можно догадаться, что он сделал потом. Правильно – завалился спать дальше!

– Лестница! – запоздало спохватился Фазя Девятый.

– Пустяки, – отмахнулся Зерёша. – теперь с нами слон, он любую дверь сломает.

– Тумпо не будет ломать дверь, – возразил король Мидя Крокодил, спускаясь со слона и разгружая вещи. – Завтра мы с ним пойдём записываться в армию на защиту Здраны.

И Мидя повёл могучего друга на берег Моря пастись в сочной зелени.

Никто из королей не поехал ночевать в гостиницу, расположились вокруг дворца лагерем, жгли костры. Король Анклии пожертвовал в общий котёл здоровенного кабана.

– Сам добыл на охоте, – похвастался он. (Хотя, по правде, купил кабана на базаре в Дазборге и вёз домой.)

Самостоятельный долговязый король Доля Второй сделал из кабанятины замечательный шашлык. Гольгин отец, когда ел, чуть не откусил себе палец.

Ночь была тёплая, звёздная и историческая. В кустах чавкал слон Тумпо. Во дворце совещались королевичи. Под стеной у костра – короли. Пример чернокожего Миди тревожил их совесть.

– Вообще, конечно, жалко эту Здрану, – рассуждали короли, глядя на огонь и вороша угли. – Поэты у них расплодились, художники. Дороги хорошие. Торговать, переговоры вести удобно. Кабаны вкусные. Одна такая страна, конечно, нужна. А этот солдафон из Тании Здрану захватит – и ведь не остановится, за нас возьмётся…

Словом, ближе к рассвету короли сдались. Решили оказать Здране военную помощь. Фазя и Зерёша помирились. (Не обещаю, что навсегда, но помирились.) По этому случаю все короли хлебнули малость пуркунтского вина. Вино было такое хорошее, что за бокалом Зерёша Четвёртый в ту ночь подружился с королём Пуркунтии.

– Нравится мне ваша Врандзия, – признался король Пуркунтии. – Хочешь за наследника твоего свою Дамарку выдам? Она красивая! А в приданое – два графства…

– Да с радостью! – ответил Зерёша. – Вот еще сына спрошу. Сейчас такое время – надо спрашивать.

– И я уважаю сына, – вмешался Гольгин отец. – Вот, уже не он меня, а я его слушаюсь. Такому можно доверить королевство. Таким и Бланеду можно доверить!

И все с ним согласились. «Пусть доучиваются, и доверим».

Верьте, читатели, мне без опаски,

Не было в мире правдивее сказки.

В ней нету почти что ни слова вранья,

Все так и было, как выдумал я.

Кто может – поверьте, а кто не поверит,

Пускай на Бланеду летит и проверит.

Кстати, вернётся – расскажет о том,

Как же и что же там было потом.

А у меня – всё!