— Ляхи, — уверенно констатировал Руальд. — Никаких сомнений, ляхи. По одеже, да и по оружию видать. Две лодьи, стало быть, всего десятков семь-восемь будет.

— Пусть себе плывут, — Тороп, полулежавший на травянистом пригорке, перевернулся на спину, широко раскинув руки, и уперся взором в бездонную синь неба. — Эх, лепота! Так бы лежал и лежал, да вот только дела, будь они неладны…

— А ляхи нас здесь нипочем не найдут, — немного погодя продолжал он, — даже если специально искать будут. Потому мы Коробий остров с Ольгимунтом и выбрали.

— Если я правильно считаю, то до встречи с Маргером два дня осталось, — подошедший Снорри был на удивление хмур, что, впрочем, имело свое прозаическое объяснение. — А пива уже НИ КАПЛИ НЕТ!!! И жрачка…

— Коль тебе обед не по нраву, то сготовь сам, а мы поглядим, насколько еда с приправой висами вкуснее обычной будет, — привыкший к терпеливому ожиданию в засадах Руальд слегка потешался над запальчивостью скальда. Не слишком, конечно, чтобы обидчивый Снорри не принял добродушные подначки за оскорбление, чреватое вызовом на поединок.

— А что? И сготовлю! Настоящему хирдманну все по плечу!

— Сготовь, сготовь! Тогда и поверим, что ты не только слова в пряди связывать мастак!

— Я же сказал — сготовлю! Давай сюда дрова и припасы! И двух помощников! Я в одиночку кормить такую ораву — не нанимался!

— Руальд, выдели ему двух человек, — Тороп с усмешкой взглянул на расходившегося Снорри. — А ты бы, сладкоголосый наш скальд, устроил поединок на котлах и вертелах со своим собратом, что у Чупры в ватаге обретается. Кто сготовит вкуснее, да кто висой приправит позатейливее.

— А что победитель получит, о хитромудрейший из хевдингов?

— Ладно, по такому случаю выставлю заветную баклажку румского. Для особого дня берег, но…

— Так то ж совсем другое дело… И что я сразу стал в тебе такой влюбленный? — всю хмурость Снорри мгновенно как ветром сдуло. — Руальд, где там мои помощники?

***

Зародился в дальнем краю Е ршишко-плутишко, Худая головишко, Шиловатый хвост, Слюноватый нос, Киловатая брюшина, Лихая образина.

Предстоящая "битва на котлах и вертелах", как сразу окрестил состязание скальд, вызвала немалый ажиотаж среди зрителей. Многие вызвались помогать двум сказителям-"кашеварам" в их хлопотах.

Первым предстояло показать свое искусство противнику Снорри — тому самому, встреченному в городской корчме. Которого никто не звал по имени, а исключительно по прозвищу — Смыком. Что, впрочем, было неудивительно — тот почти никогда не расставался со своим трехструнным товарищем. Вот и сейчас, пока добровольные подручные потрошили пойманную на утренней зорьке рыбу, он развлекал слушателей негромкой мелодией, сопровождаемой размеренным речитативом.

Долго ли, коротко, надоело Ершишку-плутишку В своем мелком домишке, Собрался с женою и детишками, Поехал в озеро Ростовское, "Здравствуйте, лещи, Ростовские жильцы! Пустите ерша пообедать Хлеба-соли вашего отведать". Лещи судили-рядили, И все ж е рша к ночи пустили. Ерш, где ночь ночевал, Тут и год годовал; Сыновей поженил, А дочерей замуж повыдал, Про гнал лещов, Ростовских жильцов, Во мхи и болота, Пропасти земные.

Кухонная работа на поляне спорилась, а вездесущий Смык успевал не только давать короткие указания помощникам — разжигать посильнее костер, тащить котел, да чистить улов, но и удерживать внимание слушателей, привлеченных невиданным доселе зрелищем "поварского сказа". Хохот стоял на весь островок. Да и как было не потешаться над изображаемыми в лицах судьями-щуками и толстым брюхатым княжьим советником "рыбой Сом с большим усом". Еще больший восторг у собравшихся вызывали плутни маленького ерша, успешно улизнувшего от неприятелей:

Отвечал тут Ёрш таковы слова: "Ах ты, рыба-семга, бока твои сальны! И ты, рыба-сом, бока твои кислы! Вас едят князья и бояра, Меня мелкие людишки — — Бабы щей наварят И блинов напекут, Щи хлебают, похваливают: Рыба костлива, да уха хороша!" Говорит Белуга-рыба: "Окунь-рассыльный, Карась-пятисотский, Семь молей, поняты?х людей! Возьмите ерша". А ерш никаких рыб не боится, Ото всех рыб боронится, Да наутек пускается, Из Днепра в Припять-реку, А из Припяти в Горынь. А вся рыба за ним бежала Да нам в сеть попала. Лишь Ерш один мал был — Потому и проскочил. Назад оглянулся, Сам себе усмехнулся: "Вчера рыба-семга На ерша злым голосом кричала, А сегодня вон в уху попала".

— Вот в эту самую уху и попала, — под общее дружное одобрение заключил Смык, орудуя в котле большой поварешкой, — а теперь братцы, подставляйте мисы, мы сейчас всех ершовых супротивников и попробуем!

Впервые Снорри не знал, как ему ответить столь достойному сопернику. Конечно, сготовленная им каша с мясом, упревавшая на медленном огне, не уступала по вкусу смыковой ухе. Но вот ничего похожего на сказку про ерша у него в запасе не было. Но не зря говорится — сильный с достоинством не только побеждает, но и проигрывает! Скальд одобрительно похлопал Смыка по плечу, признавая чужое первенство:

— Леса еле лезла, Ловля длилась долго, Сам я еле сладил С рыбой — жирной семгой. Прежде же я — помню — — Плавал не бесславно, Копья в кровь макая На пиру, на навьем.

Громкий крик одного из ратников, оставленных в дозоре на оконечности острова, прервал "состязание". По его взволнованному докладу выходило, что три лодьи уверенно идут по протоке в сторону острова. Точного числа плывущих дозорный назвать не мог, но что они вооружены разглядел неплохо. Опас, во всяком случае, поиметь следовало.

Это хорошо понимал и Тороп, и Руальд, и Чупра. Несколько коротких команд, и спустя малое время вместо расслабленной беззаботной толпы на поляне стоял готовый к бою отряд. Лучники, в их числе Снорри разглядел и своего недавнего соперника по кулинарному искусству, рассыпались вдоль берега, беря под контроль места возможной высадки. А латники, среди которых выделялся могучим ростом здоровяк Хагни, наоборот, сомкнулись в единый кулак, готовые всей силой ударить по врагу.

Несколько минут длилось напряженное ожидание. В тревожной тишине слышался лишь плеск воды да скрип уключин. Казалось, само время остановило свой бег, готовое в любой момент рвануться вперед, подгоняемое яростным звоном стали.

Но сражаться не пришлось. Шедшая первой лодья ткнулась в песчаный берег. И первое, что бросилось скальду в глаза — знакомая фигура в доспехе работы журавлевых оружейников. Маргер! Ятвяжский вождь, демонстрируя силу и ловкость, как был — в полном доспехе — одним прыжком преодолел оставшуюся полосу воды. Едва он утвердился на твердой земле, как Тороп с Руальдом поспешили ему на встречу:

— С благополучным прибытием. На Припяти сейчас неспокойно и мы опасались твоей задержки.

— Но ты, побратим, прибыл на два дня раньше, — Руальд в свою очередь обнял прибывшего. — И как раз к обеду.

Десятки ратных единым духом вытянули лодьи на светлый песок. Второй котел, до которого, наконец-то, дошла очередь, быстро опустел. Пока вновь прибывшие сосредоточенно подкреплялись, Снорри, перекинувшись парой слов с Маргером, вытащил на поляну пузатый бочонок. Чем вызвал радостное оживление собравшихся. Пиво!

Ковши с пенным напитком заходили вкругорядь. Сам же скальд, махнувший чару стоялого меда, кивком подозвал своего недавнего соперника. Тот, понятливо кивнул и, единым духом осушив протянутый кубок, взял в руки свой инструмент, приготовившись подхватить мотив.

Много песен знаем мы со Смыком. (Да-да!) Все они поются с громким криком. (Да-да!) Но расскажем вам, ребята, Во боярских, во палатах, — Вот какие были там дела.

За стуком ложек да шумом разговоров немудрящая песенка Снорри не сразу привлекла внимание. Но постепенно установилась напряженная тишина, прерываемая лишь звоном струн, голосом скальда, да взрывами хохота, сопровождавшими особо ядреные выражения. И певцы стали специально повторять каждый куплет, поддерживаемые все большим и большим числом подпевающих голосов.

Раз пришёл к нам Корзень-воевода С шайкой татей и лихого сброда. "Вы отдайте Погорину, Так угодно господ ину, Так вам князь и передать велел!" Прибыл от Нинеи к нам посол, Глупый и упрямый, как осёл. Говорил, что Лисовиньи Будут земли Погорынья, Лис уж разговор об этом вёл. Приходил к нам грек Илларион. "Отдай свою землю, — молвил он. А не то отцы святые До поганых шибко злые, Превратят всю Журь в один костер!"

Как-то само собой получилось, что конец песенки все встретили на ногах. И над неприметным островом, затерявшемся среди множества похожих островков на Припяти, слитный хор десятков мужских голосов грянул:

Корзню Журавля ответ таков: "Фига с маслом, дырка от портков! Мы сломали греку шею Х … забили на Нинею! Сунулись — и вас мы о…ем!"