1

Президент России шел по лыжне. Он шел размеренным ходом, не пытаясь ускориться. Ему просто хотелось побыть одному, послушать пение мартовского снега под лыжами и до конца пропитаться сознанием, что тяжкий предвыборный марафон остался позади и ему больше не придется сутки напролет проводить на борту самолета, мотаясь по всей стране.

Ветки сосен, как хоругви, повисли над лыжней, изредка хлеща по лицу, но Президент не замечал этого.

Неожиданно из-за поворота навстречу ему выскочил лыжник в желтом спортивном костюме и в серой вязаной шапочке. Он шел легким коньковым ходом, ломая лыжню. Президент узнал своего первого помощника Глеба Шкаликова.

– Дмитрий Владимирович, – тяжело дыша, Глеб затормозил. В правой руке у него был зажат мобильный телефон. – Вас… срочно…

Брови Президента недовольно взметнулись вверх. Сколько ни говори этим ретивым помощникам оставить его в покое хотя бы здесь, на лыжне, в редкие минуты отдыха – не понимают! Разве не может руководитель крупнейшей в мире страны позволить себе два часа одиночества на ее бескрайних просторах?! Оказывается – нет, не может. Один из самых могущественных людей на планете беззащитен перед лицом своих многочисленных помощников, охранников, секретарей…

– Сын, – заметив гримасу Президента, улыбнулся Шкаликов.

С лица Дмитрия Владимировича мгновенно исчезло недовольное выражение – ведь для сына он всегда был свободен.

– Привет, Илья, – сказал он в трубку.

– Папа, папа, – затараторил мальчик, – у нас есть орфографи… – он запнулся, – орфо…эпический словарь?

Президент невольно улыбнулся. Есть ли у него орфоэпический, орфографический или какой там еще словарь? Да стоит ему только мигнуть, как тысячи курьеров, связистов, расталкивая друг друга, бросятся разыскивать нужную вещь по всему свету, и не пройдет и двенадцати часов с момента отдачи приказа (время полета реактивного лайнера до Москвы из самой удаленной точки планеты), как эта вещь будет лежать у него на столе, если, конечно, она на самом деле где-то существует.

– Ты смотрел в книжном шкафу? На верхней полке?

– Да, папа, да, – капризно ответил мальчик, видимо, раздосадованный долгим молчанием отца. – Смотрел, там нету…

«Так…» – подумал Дмитрий Владимирович. Он, конечно, мог решить любой вопрос, с которым к нему обращался ребенок, но ведь надо готовить сына к реальной жизни, где ему придется сталкиваться и не с такими проблемами. Как бы не вырастить пай-мальчика, привыкшего к тому, что кто-то, как на подносе, представит тебе в нужный момент все, что ни попросишь.

– У мамы смотрел?

– Ну ты же знаешь, – заканючил мальчик, – она не разрешает рыться в ее книгах!

– А ты ей не говори…

– А если узнает?

– Скажи: папа… – Дмитрий Владимирович улыбнулся и, солидно прокашлявшись, продолжил: – Нет… Скажи: Президент разрешил… А теперь, Глеб, – он предостерегающе поднял руку, – если не разразится третья мировая, земля не столкнется с кометой или не позвонит мой заклятый друг Олабама, я хотел бы с часок побыть один… – и, не дожидаясь ответа, Дмитрий Владимирович крупным ровным шагом заскользил по направлению к темнеющей впереди чаще.

Проводив его растерянным взглядом, помощник недовольно покачал головой. С этими президентами просто беда. Бывший отдавал предпочтение горным лыжам, и не менее сотни бойцов спецназа срочно обучили вести прицельный огонь с бедра при спусках по горным кручам. А теперь, оказывается, это умение никому не нужно, потому что новый Президент предпочитает равнинный бег по зимнему лесу. А здесь чуть завернул за сосну и – пропал из виду. Начальник Девятого управления ФСО генерал-лейтенант Петров сбился с ног, пытаясь организовать охрану «объекта». Сначала он под видом обычных лыжников пускал вслед за ним курсантов пограничной школы ФСБ, но Президент, обратив внимание на их одинаковый наряд – синие трико и красные джемперы, распорядился убрать незваных гостей с лыжни. И самое неприятное – он ни в какую не соглашался заранее сообщать о времени выезда, хотя бы за пару часов, чтобы можно было успеть быстренько накрыть предполагаемый район прогулки в радиусе 10–15 километров и хорошенько его прочесать. Единственное, на что удалось уговорить Президента, – посадить на макушках самых высоких сосен снайперов, которые высматривали через лазерные прицелы подозрительных граждан. Но много ли увидишь в лесу?

Когда Президент отошел на пару десятков метров, помощник быстро достал мобильный и тихо сообщил кому-то:

– Первый – в тринадцатом, идет к Синичке.

Дмитрий Владимирович продолжал бег. Ему нравился сегодняшний морозный денек, может быть, последний настоящий зимний день в нынешнем году, и этот густой подмосковный лес возле Красногорска. Дела и заботы, от которых зависела жизнь миллионов людей, постепенно отступали.

Неожиданно лес расступился, и Президент увидел впереди широкую речную долину с темнеющим внизу берегом Синички, поросшим высокими ивами. Он невольно остановился.

Места, открывшиеся перед ним, нельзя было назвать живописными. До самого небосклона тянулись заснеженные поля, на которых кое-где виднелись небольшие рощи. Картина была хмурой, мрачной и однообразной. Лишь из-за низких туч иногда выглядывало одинокое око солнца, и сердце Дмитрия Владимировича сжималось от восторга…

Вдруг позади снова раздался шорох и поскрипывание снега под полозьями лыж. Президент резко обернулся. Знакомый желтый силуэт помощника в надвинутой на глаза серой шапочке мелькнул среди деревьев.

– Какого черта?! – негромко выругавшись, Дмитрий Владимирович резко оттолкнулся палками и заскользил вниз по склону.

Когда-то в студенчестве у него был первый разряд по лыжам. Авось ноги-то помнят…

Пробежав метров двести, он снова оглянулся. Помощник не отставал. Глеб был моложе на двадцать лет, и, конечно, его подгонял приказ начальника охраны не упускать шефа из вида. Президента внезапно охватил азарт. Это чувство было знакомо еще с детства, но всякий раз оно приходило как будто впервые. Тяжкий груз ответственности, давивший на плечи, был мгновенно забыт, чувство всепоглощающего мальчишеского задора нахлынуло на него. Сейчас Дмитрий Владимирович знал только одно: надо не дать себя догнать. Он хохотал, перепрыгивая через коряги, пересекавшие лыжню, радостно орал, когда ветки деревьев бросали в глаза комья рыхлого снега…

Конечно, его преследователю было легче бежать по пробитой лыжне, и Президент уже слышал за спиной близкое шуршание лыж, но не собирался сдаваться. Он знал, что скоро впереди должен начаться крутой обрыв к руслу реки, которое можно будет условно принять за импровизированный финиш. Кто первым доберется туда – того и взяла! Конечно, ему уже далеко за сорок, и дыхалка уже не та, и сердечко пошаливает, но где наша не пропадала!

И вот он уже на берегу. Дмитрий Владимирович добрался до откоса, ведущего к береговому урезу, и, с силой оттолкнувшись палками, полетел вниз. Он слышал сзади тяжелое дыхание, но теперь ивы стояли одна к другой, мешая преследователю обойти его.

Наконец лыжи замедлили бег и остановились прямо на середине замерзшей реки. Опершись обеими руками на палки, Президент с трудом переводил дух. Помощник, ломая ветви, еще только пробирался сквозь кусты. От навалившейся усталости в глазах у Президента рябило, но он чувствовал полное удовлетворение – есть еще порох в пороховницах!

Но вот преследователь продрался через заросли и теперь направлялся прямо к нему. Переложил обе палки в левую руку и, не доезжая полуметра до шефа, остановился, тяжело дыша. В правой руке у него был зажат телефон.

– Сын? – спросил Президент, принимая аппарат.

– Это не мобильник, Дмитрий Владимирович…

– Не понял…

– Это взрывчатка.

Брови Президента недоуменно поползли вверх.

– Плохие шутки, Глеб…

Помощник сдвинул серую шапочку на затылок, и Дмитрий Владимирович неожиданно замолчал, почувствовав на себе немигающий взгляд стальных глаз.

 

2

Неизвестный стоял рядом, грузно опираясь на палки. Дыхание с шумом вырывалось у него из груди.

– Пожалуйста… – с трудом выговорил он, – не бросайте ее… И не надо… предпринимать… никаких необдуманных действий… Мы в курсе того, как вы подаете сигнал охране…

Президент продолжал молча стоять, не в силах поверить в реальность происходящего. Скорее озадаченный, чем испуганный, он с удивлением обнаружил, что ему трудно говорить. Пожалуй, впервые в своей жизни, во всяком случае за последний отрезок времени, он не мог подобрать нужные слова, так легко приходящие к нему в другой, более привычной обстановке где-нибудь на приеме у его святейшества папы или у ее величества королевы.

И он продолжал молча стоять, глядя на неизвестного.

– Твою ж мать… – наконец вымолвил он. – Кто вы такой?

Незнакомец проигнорировал вопрос.

– Это глупо, – продолжил Дмитрий Владимирович, раздраженный его молчанием. – Вам все равно не уйти. Стоит мне шевельнуть пальцем…

– Успокойтесь, это не покушение, – наконец заговорил незнакомец. – Мы не собираемся причинять вам вреда. Конечно, только в том случае, если вы будете выполнять наши инструкции.

– Инструкции? Я – ваши?! – Как ни была тревожна ситуация, в которой Президент оказался, он не мог не улыбнуться. – Да вы отдаете себе отчет в том, что говорите?!

– Вполне.

– Бред какой-то!..

Неизвестный, не реагируя на замечание, продолжал говорить глубоким внушительным голосом, как школьный учитель, распекающий нашкодившего ученика.

– Это гексоген. Если разожмете пальцы, от нас с вами ничего не останется. То же самое произойдет, если вы попытаетесь поднять тревогу. В этом случае я сам приведу взрыватель в действие вот этим дистанционным пультом… – Он кинул взгляд на свою левую руку с зажатым в кулаке блестящим металлическим предметом. Удостоверившись, что все спокойно, поднял правую ногу и несколько раз провел лыжей по насту, сбивая прилипший к полозьям снег.

– Что за ерунду вы плетете? – придав голосу уверенность, сказал Дмитрий Владимирович. – Здесь на каждом дереве «кукушки»…

Неизвестный, задрав голову, посмотрел на макушку ближайшего дерева и кивнул, будто приветствуя сидевшего там человека.

– Тогда продолжим пробежку, чтобы не вызвать у них подозрений.

Президент внимательно посмотрел на незнакомца, изучая его лицо. Несколько седых прядей, выбивающихся из-под серой шапочки, свидетельствовали, что тот далеко не молод. И сеть морщинок, расходившихся веером от глаз, подтверждала это. Рост около метра восьмидесяти, такой же как у Шкаликова, может быть, сантиметра на три пониже, такой же желтый лыжный костюм… Издали вполне можно принять за помощника. Только голос выдавал в нем человека, привыкшего отдавать команды. Пока ясно одно: это не террорист и не киллер.

– Предупреждаю, – спокойно сказал Президент, – это вторжение вам дорого обойдется.

– Не преувеличивайте, Дмитрий Владимирович… Хотя, признаться, мы и не ожидали другого поведения от человека, наделенного большой властью.

Президент еще раз взглянул на незнакомца. Глаза неизвестного полностью соответствовали жесткому уверенному голосу, и взгляд их казался твердым как броня.

– Кто вы, черт возьми?

– Человек, проголосовавший за вас на выборах, – ответил незнакомец. – Зовите меня Олегом Львовичем. И, предупреждая ваш следующий вопрос, скажу, что узнаете все, как только войдем в лес.

Когда лыжники углубились в чащу, Олег Львович достал из кармана небольшое устройство.

– Возьмите и, не останавливаясь, начните знакомиться с содержанием, – сказал он, протягивая его Президенту. – У нас не более восьми минут. За это время мы должны выйти к Земляничной поляне. Думаю, нет нужды говорить о возможных последствиях.

– Ладно, – кивнул Дмитрий Владимирович, беря гаджет левой рукой. – Командуете парадом вы. А… куда ее? – он взглядом указал на взрывчатку.

– Куда хотите. Только не бросайте.

Президент осторожно положил похожий на мобильник брикет взрывчатки в карман куртки. Они медленно двинулись по лыжне. Чтобы удобнее было держать устройство в руке, Президент сунул обе палки под мышку и, щелкнув клавишей, стал смотреть на экран. Ровно через восемь минут с изменившимся лицом он оторвал взгляд от экрана.

– Это что, компьютерный трюк? Или объемная анимация?

– Ни то ни другое. Ни один компьютер не способен на такое.

– Тогда что же? Фэнтези? Новый триллер?.. Учтите, я не смотрю ужастики.

– Я тоже…

– Обитатели бездны? Или постояльцы подводного отеля?

– Подводная геотектоническая лаборатория действительно существует.

– Да, конечно. И они разрушили Японию.

– По ошибке. Но не всю…

– Слава богу!..

Олег Львович снисходительно улыбнулся.

– Вы только что узнали о самом крупном достижении советской науки после атомной бомбы. Вы – единственный высший руководитель страны, кому довелось увидеть эти кадры. А теперь добавьте пару, и я буду вводить вас в курс дела по ходу, чтобы не вызвать беспокойства у ваших многочисленных «пернатых» друзей. У нас слишком мало времени. Придется пренебречь деталями.

– Сначала один вопрос. Где Глеб?

– Спит под сосной и видит глубокие сны.

– Он не пострадал?

– Если не считать небольшой шишки на затылке и слабой головной боли после пробуждения… А через двадцать минут вы сами отдадите приказ найти его.

– Смотрите, если с ним что-то…

– Не будем терять время на пустые угрозы.

– Не дай бог…

– По какой лыжне?

Впереди трасса разветвлялась на две: одна тонкой полоской шла вправо под гору, другая вела по просеке к ближайшей деревне. Оттуда вдруг потянуло печным дымком, смешанным с теплым домашним запахом скота.

Они свернули на правую.

– Так вот, – продолжил Олег Львович, – впервые мысль создать геотектоническое оружие возникла сразу после Второй мировой войны одновременно с созданием атомной бомбы. Ведь если есть возможность в результате атомного взрыва сдвинуть с места тысячи тонн земляной массы, то почему бы с помощью этих же сил не привести в движение тектонические плиты, образующие целые континенты? Для реализации этого замысла предполагалось пробурить на морском дне возле территории вероятного противника скважины с последующей закладкой туда ядерных зарядов. В 1960 году Хрущев подписал постановление по подводной программе. Планировалось устроить три глубоководные базы: Калифорнийскую – вблизи побережья Северной Америки, Средиземноморскую и Тихоокеанскую – возле Японии. Но в 1969 году по состоянию дел стало ясно, что возвести все намеченные базы не удастся. Пришлось ограничиться только одной – Тихоокеанской. У нас было все: и замечательные подлодки проекта «Тайфун», и глубоководные батискафы «Мир», но со скрытностью оставались проблемы, ведь любое сопровождение работ с поверхности моря не могло пройти незамеченным. И тогда мы пошли на риск, за один раз доставив на место все необходимые материалы и оставив их там вместе с людьми. Добровольцы, конечно, сразу нашлись. Генсек, а к этому времени им уже стал Брежнев, дал добро и распорядился финансировать проект не по линии Министерства обороны, а по линии КГБ, где легче было обеспечить секретность. Проект получил название УР-700, а первая подводная база – «Китеж». К апрелю 1985 года завершилось сооружение подводной станции, а к началу девяностых были пробурены скважины и заложены заряды. Оставалось только ждать подходящего момента, но создавшаяся к тому времени ситуация не давала оснований для применения оружия. И только когда в Японии после вашего посещения Курильских островов начались антироссийские выступления, мы решили поставить зарвавшихся националистов на место.

Президент молчал, отказываясь верить в свалившуюся на него информацию. Уж не снится ли ему все это? Но нет. Незнакомец находился рядом с ним.

– Почему высшее руководство страны оказалось не в курсе? – наконец спросил Дмитрий Владимирович.

Олег Львович усмехнулся.

– По разным причинам. Одни, например, просто не успевали – старцы умирали тотчас после воцарения. Когда же к власти пришел Горбачев, мы сначала насторожились и немного притормозили с его ознакомлением, а затем убедились, что были правы. В конце концов он бы сдал нашим противникам всё. Ну а кто пришел после него, вам, конечно, не нужно объяснять. Вот мы и решили затаиться.

Хотя ответ незнакомца не удовлетворил Президента, но он решил, что развивать эту тему бессмысленно.

– Кто входит в руководство проекта? – спросил Дмитрий Владимирович.

– Всего восемнадцать человек – девять на берегу и девять под водой. Смена происходит один раз в пять лет.

– Как вам удалось все это сохранить в секрете? Ведь в проекте, должно быть, задействованы тысячи людей?

Олег Львович пожал плечами.

– Уж что-что, а секреты в СССР хранить умели. И, как я уже говорил, только девять человек в стране были в курсе. В соответствии с разработанной легендой выделенные деньги шли на оборонные предприятия Министерства общего машиностроения. Никто не знал о разработках соседа. Все нити тянулись только к этой девятке, являющейся своеобразным мозгом организации. Именно там все сводилось воедино, планировалось, давались указания по выпуску того или иного изделия и его отправке на дно. Только спецсектор ЦК КПСС был в курсе дела, но и там был наш человек, который нейтрализовал любую утечку информации.

– А потом, когда СССР развалился?

– К тому времени у нас уже было разработано фактически все для существования на дне в автономном режиме – опытные установки по производству воздуха, шахты для добычи полезных ископаемых. Появилась возможность сократить финансирование, и неурядицы девяностых практически не ударили по проекту.

– Вы сказали, что никто даже в Минобороны об этом не знал? – усомнился Дмитрий Владимирович.

– Так точно, – по-армейски коротко ответил Олег Львович.

– И в КГБ тоже?

При спуске с горки незнакомец сделал небольшую паузу. Здесь параллельная лыжня исчезла, и он пошел рядом с Президентом.

– Один из членов девятки – высокопоставленный офицер госбезопасности. У него нет проблем с прикрытием.

Почувствовав, что ему необходимо перевести дыхание, Дмитрий Владимирович остановился и оглянулся по сторонам. Уж не чудится ли все ему? Но кружившиеся в воздухе снежинки и гудящий где-то высоко над головами в верхушках вековых сосен ветер напомнили ему о действительности.

– А американцы? Невероятно! Как они не пронюхали?! Ведь Бакатин в девяносто первом сдал им всё!

Олег Львович усмехнулся.

– Всё, да не всё. Предатели сдали на Запад только наши так и неосуществленные планы по Калифорнийской и Средиземноморской базам. Американцы не верили к этому времени в наши возможности, так что проглотили наживку как миленькие.

Президент тяжело вздохнул:

– Признаюсь, это не укладывается в голове…

Он остановился. Ноги его не держали, и он знал, что это не от усталости. Наклонившись, Дмитрий Владимирович зачерпнул горсть снега и отправил в рот.

– Вы верите в Бога? – неожиданно спросил он.

– Не будем вдаваться в метафизику, Дмитрий Владимирович. Пока мы тут рассуждаем, люди живут и трудятся во враждебных всему живому условиях на полукилометровой глубине. – Незнакомец тоже взглянул на свои часы. – Нам уже пора. Охрана вот-вот спохватится. Теперь, пожалуйста, коротко ваши вопросы.

Несколько секунд Президент продолжал молча идти по лыжне.

– Господи Иисусе! – наконец простонал он. – До сих пор не могу поверить…

– А придется, – твердо произнес Олег Львович. – Извините, что пришлось сразу вывалить на вас всю информацию, но так уж получилось.

– И вы в марте применили геотектонику?

– Это была только проверка. После вашего посещения Курил Япония стала активно демонстрировать враждебное отношение к России. Они устраивали демонстрации вокруг нашего посольства, сжигали российские флаги, пробирались к нам на острова. Дело шло к битве за Курилы. Вот мы и решили продемонстрировать им наши возможности. Похоже, нам это удалось, и они притихли…

– На время, пожалуй, да, – согласился Дмитрий Владимирович. – И эти, как их, экипаж… Вы сказали, что их девять?

Олег Львович невесело улыбнулся.

– Было… Двое умерли.

– Одни мужчины?

– Это – мужская работа.

– И они по пять лет без женщин?

– Только мужики…

– Там же столько атмосфер… – Президент на секунду задумался.

Олег Львович снова улыбнулся.

– Давление – ерунда. Мы создали глубоководные жесткие скафандры, с помощью которых возможно передвигаться на глубине до шестисот метров. Другое дело – холод. Там постоянно чуть выше нуля, но наши приспособились.

– И они… Они живут без замены?

– Точно.

– У них есть семьи?

– Все добровольцы. Они знали, на что идут.

– Вы сказали, – недовольно заметил Дмитрий Владимирович, – что только Брежнев был в курсе? Мне кажется, для любого первого руководителя страны оскорбительно узнать, что от него скрывают какие-либо государственные секреты. Более того, на мой взгляд, это преступление.

Олег Львович с осуждением посмотрел на него.

– Ну, знаете… Генсеки и президенты приходят и уходят, а Россия остается. Вы бы предпочли, чтобы Горбачев растрезвонил о нас американцам? Или Ельцин проболтался по пьяной лавочке? Президенты такие же люди, как и все, со свойственными им слабостями. Мы не могли идти даже на малейший риск. Неизвестно, что более преступно – угробить все дело на корню или скрыть его от власти. Как всякий настоящий русский, я являюсь патриотом своей страны и, извините, как русский же, не доверяю своему правительству.

– Вы же тратили народные деньги?

– Уверяю вас, все пошло на проект, – стальные глаза Олега Львовича потемнели от гнева. – Ни одна копейка не пристала к нашим рукам. Поищите денежки у других, вам лучше известно – у кого.

Президент предпочел проглотить обвинение. Оттолкнувшись палками, он заскользил по склону. Собеседник направился следом.

– Если вы не доверяли моим предшественникам, – сказал Дмитрий Владимирович немного погодя, когда лыжня вновь выровнялась, и испытующе посмотрел на него, – тогда что же толкнуло вас на сегодняшнее признание?

Какое-то время Олег Львович продолжал молча идти по лыжне.

– У нас возникли серьезные проблемы, – наконец произнес он и, вытащив из-за пазухи фотографию, протянул ее Президенту. – Я получил его только что по своим каналам. Это снимок японского батискафа, затонувшего в Японском море.

– Да, я в курсе. Но как фото попало к вам?

– Вы обратили внимание на окружающую обстановку? – не отвечая, спросил Олег Львович.

Дмитрий Владимирович вытащил из нагрудного кармана очки и водрузил их на нос.

– Какой-то скалистый берег… Корея, полагаю?

– Нет, Сахалин. Японцы объявили, что их «Юнадо-4» затонул возле Чемульпо. На самом деле он лежит гораздо ближе к нашему, чем к корейскому берегу.

– Но согласно сообщениям их информационных агентств…

– Брешут. Они даже пустили дымовую завесу, изобразив некое подобие поисковых работ на месте предполагаемого затопления. На самом деле батискаф отнесло подводным течением прямо в наши территориальные воды, и поэтому они не могут поднять его.

– А вы, значит, знаете, где он?

– У нас точные данные.

– Так что вы хотите?

– Поднять самим…

– Зачем?

Олег Львович немного задержался с ответом.

– Есть подозрения, что японцы обнаружили наше присутствие на дне.

Президент понял без пояснений.

– Через тридцать дней они собираются отправить новую экспедицию, – продолжил собеседник. – В их планах – погружение в районе хребта Хабомаи, а это в двух километрах от «Китежа».

– Достаточно далеко…

– Они смогут легко преодолеть это расстояние. Тогда возникнет угроза для станции. Если они обнаружат ее, то могут попытаться захватить обитателей вооруженным путем.

– Какие у вас основания так думать? Японцы не станут делать того, что вызовет негативную реакцию в мире.

– Вы забыли, что наш подводный проект засекречен. Никто не сможет обвинить их в уничтожении того, что для всего остального мира просто не существует.

– Вы играете в опасные игры, – осуждающе сказал Президент.

Глаза незнакомца сверкнули.

– Мы первыми освоили Курилы. Они принадлежат России, ее флаг развевается над островами, и мы будем бороться с любым иностранным вторжением.

– Вы не можете прибегать к оружию всякий раз, когда кто-то захочет погрузиться на дно Курильского пролива! – резко сказал Президент, снова начиная нервничать. – Проливы не принадлежат никому.

– Да бросьте, Дмитрий Владимирович! Они-то уверяют обратное. Стали бы японцы придерживаться этой конвенции, окажись на нашем месте? Уверен, что нет.

Президент снова молча продолжил движение по лыжне.

– В таком случае мне придется остановить вас, – наконец произнес он холодно.

Собеседник тоже держал ровный темп, не отставая.

– Вот как? – Он улыбнулся с иронией в голосе.

– Я не могу стоять в стороне, когда кто-то пытается развязать подводную войну.

– Предупреждаю: вы ограничены в свободе действий, – напомнил Олег Львович.

– Вы можете ошибаться насчет японцев.

– Будем надеяться… Но наша обязанность – рассказать вам все как есть. Как говорится, предупрежден – значит вооружен. И если произойдет наихудшее, не говорите, что вас не предупреждали. Еще не поздно принять упреждающие меры.

– Вот именно! Предположим, я прикажу своей охране арестовать вас, а затем покончу с вашей подводной авантюрой?

– Тогда ваш Глеб умрет… Кроме того, учтите, что, уничтожив наш проект и все, что сделано нами за тридцать лет, вы только навредите себе. Представляете, что вас ждет, когда об этом узнает народ? Второй срок вам уж точно не грозит.

– Это шантаж? – Президент постарался унять гнев, чувствуя, как он переполняет его.

– Четыре недели – и тогда вы сможете с триумфом объявить о существовании «Китежа»! Месяц – и вы получите свидетельства величайшего достижения двадцать первого века.

– Почему – месяц?

– Потому, что в этот срок мы планируем возвращение экипажа базы на берег – вместе с подводными пробами грунта, картами залежей полезных ископаемых, результатами многочисленных биологических опытов, анализами химического состава грунта и многими другими данными. Первая фаза проекта закончена, и через месяц подводный «Китеж» будет законсервирован. К сожалению, при последнем взрыве станция получила существенные повреждения.

Президент вновь остановился в раздумье. Затем негромко спросил:

– Кто же вы все-таки такой?..

– Поройтесь в своей памяти, – с усмешкой ответил собеседник. – Лет двадцать назад мы встречались…

– Хорошо. Как связаться с вами, если в этом возникнет необходимость?

– Я сам назначу встречу, если она потребуется. – Олег Львович поправил перчатку на руке и пошел, ускоряясь, по лыжне. – Постарайтесь найти японский корабль, и, если на нем найдутся доказательства того, что они видели нас, сообщите об этом всему миру.

Неожиданно, не пройдя и десятка метров, он остановился и обернулся.

– Кстати, я солгал. В вашем кармане не взрывчатка…

– А что?!

– Просто подарок.

– Подарок?

– Да. Кусок хозяйственного мыла. Авось пригодится…

Дмитрий Владимирович гневно посмотрел на собеседника.

– Черт бы вас побрал!..

– И примите мои поздравления, господин Президент.

– С чем?

– Я еле догнал вас. А у меня звание мастера спорта по лыжам. – И Олег Львович резко ускорился по лыжне прочь.

 

3

К удивлению охраны, сразу после прибытия в Кремль Президент, минуя собственные апартаменты на третьем этаже Алексеевского дворца, направился прямо в небольшой кабинет, располагавшийся сбоку от центрального холла. Стены кабинета, обшитые темным дубом, воплощали незыблемость кремлевских устоев. Зеленая лампа на большом, заваленном бумагами столе была из тех времен, когда ее зажигала сухая, но властная рука величайшего гения двадцатого века.

Крупный вальяжный мужчина с мясистым лицом, изрытым оспинами, в сиреневом мундире генерал-лейтенанта юстиции поднялся при появлении Президента.

– Здравия желаю, господин Президент! – приветствовал он.

Не отвечая, Дмитрий Владимирович молча прошел в кабинет. Формально, будучи главнокомандующим Вооруженными силами страны, он являлся начальником генерала Петрова, руководителя Девятого управления Федеральной службы охраны, но старался не вмешиваться в его дела, зная, что это – человек из номенклатуры прежнего президента. Петров тоже знал, что Президент сторонится его, и это вполне устраивало генерала. На этот раз все еще красное от мороза, как отметил Петров, лицо начальника было озабочено. Дмитрий Владимирович кивнул на кресло.

– Садитесь, генерал.

Петров сел.

– Выпить найдется? – Президент тяжело опустился в соседнее кресло.

Генерал с готовностью вскочил и бросился к секретеру, распахнул барное отделение. Наполнив рюмку «Наполеоном», протянул ее начальнику.

– Есть одно дело, о котором я хочу поговорить с вами. – Дмитрий Владимирович умолк, чтобы сделать хороший глоток. – Я собираюсь подписать приказ о присвоении вам очередного звания. Довольны?

– Так точно! – снова вытянулся генерал.

– Но и вы должны кое в чем мне помочь, – продолжил Президент.

– О чем разговор, Дмитрий Владимирович, – торопливо произнес Петров. – Конечно, сделаем. Что вам нужно?

– Я сам еще точно не знаю… – Президент нагнулся, чтобы поставить рюмку на стол. – Я просто хотел убедиться, могу ли рассчитывать на вас.

– Не сомневайтесь, Дмитрий Владимирович! Но обрисуйте хотя бы в общих чертах…

– Не могу. Задание весьма ответственное. Позже я, возможно, сообщу вам обо всем более конкретно. Успех дела будет зависеть от человека, который должен провернуть его. Если им окажется способный парень с крепкими нервами, то через месяц вы наденете новые погоны, но если этот парень проколется…

Генерал кивнул.

– И какой же человек вам требуется, господин Президент?

– Самое главное – он не должен быть связан ни с ФСБ, ни с СВР, ни с другими спецорганами. Нужен человек, имеющий опыт разыскной работы. Он должен быть не только отважным, но и ловким парнем, хладнокровным, способным действовать в условиях крайнего риска. – Дмитрий Владимирович заметил, что при последних его словах генерал невольно сглотнул. – На этого человека ляжет вся ответственность за успех операции.

– Господин Президент. Заверяю вас, наши люди…

Дмитрий Владимирович покачал головой.

– Не тратьте своего красноречия, Виктор Георгиевич. Число посвященных должно быть минимальным. Чем больше людей будет вовлечено в решение моей проблемы, тем больше вероятность, что она не будет решена никогда. Мне нужен всего лишь один. И чем дальше он от органов, тем лучше.

Генерал на минуту задумался. Конечно, он знал многих спецов, способных выполнить любое задание, но все они были так или иначе связаны с органами. А как по-другому? Система государственного управления всегда устроена так, что все более-менее способные люди в стране рано или поздно попадают в поле зрения органов и, в конечном счете, или привлекаются для совместной работы, или, наоборот, изолируются этими же органами от общества. Третьего не дано!

Генерал застыл, не зная, что ответить на молчаливый взгляд Президента.

– Признаться, вы меня озадачили, Дмитрий Владимирович, – наконец промолвил он. – Я знаю десятки, сотни способных ребят, но все они входят в номенклатуру. Конечно, мы найдем, не сомневайтесь, человека со стороны, но для этого нужно время.

– Сколько? – с досадой спросил Президент.

– Думаю, дня два-три…

– Не пойдет! – Дмитрий Владимирович встал и заходил по кабинету. – У меня нет столько времени. – Внезапно он резко остановился. – Черт возьми! – На его озабоченном лице заиграла осторожная улыбка. – Как же я забыл?!

Петров с любопытством посмотрел на него.

– Да, это именно тот человек, который мне нужен! – просиял Президент. – Вот что, Виктор Георгиевич, я облегчу вашу задачу. От вас потребуется лишь доставить человека, которого я назову, в Кремль. Он мой бывший однокашник… – Генерал записал продиктованную фамилию в блокнот. – Сейчас он, скорее всего, где-то под Петербургом. Точно не знаю. Так вот, не позднее завтрашнего утра он должен быть у меня.

– Слушаюсь, господин Президент! – Петров почтительно склонил голову. – Я лично займусь этим делом. Но… в чем же состоит его задача?

– Извините, даже вам не могу сказать. Сначала я должен поговорить с ним. Найдите и доставьте в Кремль. Но так, чтобы никто не знал. Понятно?

С этими словами Дмитрий Владимирович встал и задумчиво посмотрел на портрет Дзержинского на стене, оставшийся здесь с прежних времен, и ему вдруг явно почудилось, как под этим портретом проходят люди в длинных зеленых френчах и с красными кубарями в петлицах…

 

4

Стоя перед зеркалом в ванной, генерал Петров осторожно вел бритвой по щеке. Привычку рано ложиться и бриться перед сном он приобрел еще в далекой деревенской юности. Эта привычка здорово поддерживала его, давая заряд бодрости на весь следующий день. Может, поэтому, считал он, ему, простому деревенского пареньку, удалось добиться многого, став руководителем одной из самых могущественных в государстве организаций. Эта мысль постоянно грела ему душу.

Но сегодня на душе у генерала было довольно прохладно. «Чем же так взволнован хозяин?»

По лицу Президента Петров догадывался, что тот довольно сильно встревожен. Пройдя по долгим коридорам власти, генерал настолько привык угадывать выражение лица своего хозяина, что понимал: произошло нечто неординарное.

Почему Президент не доверился ему, начальнику охраны? Опасается?.. Чего?.. В любом случае весьма прискорбно, если не сказать больше. Петров уже выяснил, кто такой тот однокашник, о котором упомянул Президент. За ним выслан личный самолет генерала. «Зачем понадобился этот человек президенту? Проследить бы… Но опасно – можно получить нагоняй. Здесь надо быть очень и очень осторожным. Иначе вместо очередной звезды на погоны потеряешь те, что есть», – пытался оценить ситуацию генерал.

Он уже заканчивал бритье, когда раздался телефонный звонок.

– Снять? – сонным голосом спросила из спальни жена Наташа.

– Обожди, я сам. – Виктор Георгиевич быстро прошел в комнату, вытирая на ходу полотенцем мыло с чисто выбритых щек, но жена уже сняла трубку с аппарата правительственной связи.

– Это Шкаликов, будешь говорить? – спросила она, лежа в постели и протягивая ему трубку, казавшуюся игрушечной в ее полной руке.

Генерал тяжелым шагом пересек комнату и резко выхватил у нее трубку.

– Я же просил…

Он не любил, когда жена лезла в его дела. Раз звонит помощник Президента – значит, это важно.

– Что случилось, Глеб Павлович?

– Здравствуйте, Виктор Георгиевич, я могу говорить? – голос помощника был непривычно сух.

«Дело непростое», – подумал Петров, включая защиту от прослушки. Он перешел в гостиную и закрыл за собой дверь.

– Сегодня во время лыжной прогулки, – торопливо сообщил Шкаликов, – на меня свалилось дерево…

– Что за чушь?! Говори по существу!

– Прямо на голову. Огромный сук! Словно дубиной огрели.

– «Кажется», «словно»… – передразнил генерал. – А тебе самому не кажется, Глеб Палыч, что сотруднику госбезопасности следовало быть немного точнее.

– Вас бы самого треснуть по голове дубиной! – с непонятной резкостью ответил помощник, и Петров понял, что сук действительно оказался тяжелым.

– С чего это он обломился? – Он сделал вид, что не заметил дерзости подчиненного.

– Подгнил, наверное…

– Может, не случайно?

– Да нет. Придя в себя, я осмотрел место скола. Все натурально.

Петров колебался, лихорадочно соображая.

– А что Хозяин? Он в курсе?

– Даже не заметил моего отсутствия. Наверно, еще и обрадовался, что не путаюсь у него под ногами. Вышел из леса и уехал, не дожидаясь меня.

– Вот как? И на сколько же ты отключился?

– Четырнадцать минут. Я проверил по часам…

Лицо Петрова невольно вытянулось. «Сукин сын! Он не контролировал ситуацию в течение почти четверти часа! Неслыханно! Четверть часа высшее лицо государства находилось без присмотра. Что же могло произойти за это время?!»

– Как только очухался, принял пенталгин и поехал домой. Голова до сих пор раскалывается.

Повисла длительная пауза.

– Хорошо, – наконец сказал Петров. – Спасибо за информацию. Если что вспомнишь, звони. – И, прервав разговор, заходил по гостиной из угла в угол.

Телефонный звонок растревожил его. «Значит, во время прогулки на помощника упал сук. Интересно… Часто ли на головы людей, имеющих отношение к Президенту, падают сучья? И вообще, насколько подобная ситуация естественна для того, чтобы не принять ее за весьма подозрительную? А внезапное поручение Хозяина?.. Не связано ли оно с этим инцидентом? Вдруг сук не случайность, а целенаправленно подготовленная провокация? Может, кому-то специально понадобилось, чтобы Президент остался на какое-то время один? Нет, это уж ни в какие ворота!.. Придется разбираться. Органы на то и органы, чтобы держать руку на пульсе страны».

Снова сняв трубку, генерал попросил прислать рапорт начальника внешнего оцепления. Петрова заинтересовал список лиц, находившихся в том же районе, где прогуливался Президент. Взгляд генерала наткнулся на фамилию корреспондента Первого канала телевидения Александра Трошкина, обязанного постоянно сопровождать Президента при его перемещениях по стране. Не заметил ли тот чего-нибудь подозрительного? Позвонив по телефону, Петров приказал срочно найти Трошкина. Затем лег в постель и постарался выбросить беспокойные мысли из головы.

 

5

Телефон зазвонил снова, спустя десять минут после того, как Петров заснул.

– Что случилось? – едва продрав глаза, раздраженно спросил генерал.

Это был полковник Смирнов, который доложил, что при разговоре с Трошкиным выяснилась любопытная деталь. Корреспонденту, производившему постоянную видеосъемку, удалось запечатлеть на одном из кадров незнакомого человека, одетого абсолютно так же, как Шкаликов.

– Это точно? – встревожился Петров. – Ошибки не может быть?

– Исключено. Может, поговорить с Трошкиным поплотнее?

Петров задумался. Связываться с представителями СМИ себе дороже. Тем не менее собрать дополнительную информацию не помешает.

– Действуйте, но аккуратно. В случае чего, меня не вмешивайте. Если что – скажете, что действовали по собственной инициативе. Понятно?

– Так точно, господин генерал.

Петров положил трубку и затянулся сигаретой. Полковник слыл головастым работником, и ему не приходилось растолковывать дважды. «Значит, с Президентом действительно кто-то встречался. И это был человек, способный на многое… Во всяком случае, он проник сквозь кольцо охраны, как лиса через флажки».

Генерал докурил сигарету, потом, словно кивнув в ответ на какие-то свои мысли, протянул руку к телефонной трубке.

– Шкаликова ко мне! Завтра к девяти ноль-ноль. И Сашку.

Отдав приказ, он наконец выключил свет и вытянулся на постели.

 

6

На следующий день Президент поднялся на полчаса раньше обычного. Быстро вскочив с кровати, он сделал пятиминутную зарядку, облился холодной водой из-под крана, побрился и выпил чашку кофе. Жена сонно заворочалась в постели. Она была «совой», и ее даже силой нельзя было поднять с постели раньше девяти.

Облачившись в легкий спортивный костюм, Дмитрий Владимирович достал из-под кровати маленький серый дипломат, поцеловал в щеку слегка похрапывающую жену и, пройдя длинным безлюдным коридором, толкнул дверь в спортзал.

Огромное помещение, сплошь заставленное всевозможным спортивным оборудованием, было безлюдно, если не считать здоровяка под два метра ростом в джинсах и майке, лежавшего на стенде для тяжелых атлетических упражнений. Могучие покатые плечи придавали его фигуре почти коническую форму, да на таком медведе плохо сидел бы даже хорошо отутюженный пиджак. При каждом подъеме штанги с несколькими пудовыми блинами на концах похожий на Валуева человек издавал шумный выдох.

– Здорово, Андрей, – сказал Президент, подходя к стенду. – Спасибо, что приехал.

Здоровяк поставил штангу, приподнялся на кушетке и протянул короткопалую лапищу.

– Привет, Диман! – В его лице было что-то мефистофелевское: длинный костлявый заостренный подбородок, глубокий треугольный вырез ноздрей и клинышек светло-русых волос между огромными залысинами.

Президент усмехнулся. Никаких тебе официальных: «товарищ Президент», «господин Президент» или «уважаемый Дмитрий Владимирович». Просто «Диман» – старый надежный друг, никогда не заискивающий ни перед кем и поныне не ищущий расположения вышестоящих.

– Что, не ожидал оказаться в Кремле, Дрозд?

Андрей Дроздов с шумом выдохнул «ха», и глухое эхо от этого выдоха пронеслось по пустому помещению.

– Бывало и хуже…

– Как твой бизнес?

Дроздов усмехнулся.

– Цвел и пахнул, пока не разразился кризис. Пришлось переквалифицироваться в частные детективы. Покуда выкручиваюсь, но жуть как хочется послать правительство по матери.

– И заодно Президента, ты хочешь сказать?.. Что, кстати, говорят обо мне?

– Прости, слухами не интересуюсь.

– Тебе не интересно узнавать новости о своем старом друге? Помнишь, как куролесили в университете? – Первые минуты разговора Президент старался занять чем-нибудь незначительным веселым, желая скрыть за этой мишурой свою озабоченность и одновременно пытаясь понять, в каком состоянии находится его собеседник. – Ты был лучшим на факультете… Да и потом делал большие успехи в разведке. Дослужился до майора, кажется?.. Если бы не смерть Маши…

– Дело не в этом. Я ушел из ГРУ сразу после распада СССР. Разведка развалилась вместе со всей страной. Не хотелось оставаться на ее гниющих остатках. Все спецы ушли, а я – что?

– Как дочь?

– Растет потихоньку.

– Где она?

– На юридическом.

– ЛГУ, надеюсь? – Президент помолчал. – Значит, пошла по твоим стопам. Это хорошо. Жаль, Маша не видит. На курсе она была самой красивой, я и сам заглядывался…

– Ты вытащил меня из моей дыры, чтобы поговорить о прошлом? – нетерпеливо спросил здоровяк, сердито взглянув на него. – Или есть что-то поважнее?

– Слушай, у меня есть бутылочка бордо. – Дмитрий Владимирович выдержал этот взгляд. – Прямо от Саркози… Сейчас посидим, разопьем. Как два старых хрыча.

– Спасибо, не пью.

– Надеюсь, не потерял прежние навыки?

– А ты не забыл, как кататься на велосипеде?

– Глупый вопрос.

– Вот именно. Рефлексы, конечно, не те, но мозги, хоть и со скрипом, крутятся.

Президент открыл серый дипломат и протянул другу находившийся там ноутбук.

– Вот, посмотри… А я пока сделаю свои километры на велосипеде.

Дроздов разложил ноутбук на кушетке и не отрывался от него в течение всех десяти минут, пока Дмитрий Владимирович усердно крутил педали. Счетчик на приборе показывал пятый километр, когда Дроздов поднял потрясенный взгляд на Президента.

– Ну, что скажешь? – довольно усмехаясь, спросил тот.

Здоровяк пробормотал:

– Прямо полеты во сне и наяву. Закрытое финансирование, секретные исследования, подводная база, геотектоническое оружие… Рэй Брэдбери отдыхает.

– Тебе это кажется выдумкой?

– Хотелось бы верить.

– Нет, похоже, это реальность. Во всяком случае, пол-Японии, как они утверждают, им удалось снести.

– Чего они хотят от тебя?

– Шантаж, полагаю. Других причин не вижу.

– Позволь мне досмотреть. Осталось немного…

Через две минуты Дроздов закрыл ноутбук и сел на кушетке, пристально глядя на Президента.

– Ты никому не рассказал об этом? Даже своей охране?

– Возможно, я чересчур перестраховываюсь, но этот человек прошел через мою охрану, как нож сквозь масло. И он упомянул еще про девятерых, внедренных во все властные органы страны. Это показывает, насколько близко они подобрались ко мне. Если я начну действовать официально и секрет выйдет наружу, представляешь, какой вой поднимется в мире? «Русские идут…»

Дроздов кивнул, сочувственно нахмурился и сжал губы.

– Поэтому ты и решил вызвать меня? – Он откинулся огромным телом на сиденье. Теперь, когда он узнал, что от него требуется, почувствовал себя немного легче.

– Здесь изображен человек, который идет рядом с тобой на лыжах. Это тот самый?

– Да. Когда я возвратился в охотничий домик, там находился фотокорреспондент, который снимал меня на лыжне. Я попросил его показать снимки. И он сделал дубликаты в обмен на мой автограф.

– Так что же ты хочешь от меня?

– Узнать, кто входит в девятку.

– И только? – у Дроздова загорелись глаза. – Никакой информации насчет подводной станции?

– Когда они будут у меня в руках, – сжав ладони в кулаки, сказал Дмитрий Владимирович глухим голосом, – я вытрясу из них все, что мне нужно. Выложат как на блюдечке!

– Хочешь знать мое мнение? – негромко сказал Дроздов. – Я бы каждому дал Героя.

– Возможно, я так и сделаю, – ответил Президент с холодной усмешкой, – но не раньше, чем они окажутся в моих руках.

– И к какому сроку?

– Японцы отправляются в Курильский пролив через двадцать девять дней. Наша экспедиция запланирована на день позже. К этому времени девятка должна быть нейтрализована. Они обязаны быть у меня в кулаке по крайней мере за двадцать четыре часа до нашего соприкосновения с японцами!

– Месяц – не так уж и много, чтобы найти девять человек. По трое суток на брата…

Президент слабо улыбнулся.

– Ничто на этом свете не дается легко. Лучше скажи, что тебе потребуется?

Дроздов на секунду задумался.

– Во-первых, документ, дающий возможность прохода в любые двери.

– Тебе выдадут удостоверение сотрудника ФСБ.

– Не годится.

– Вот как? – удивился Президент. – ФСБ для тебя ничего не значит?

– Конечно, прикрытие по их линии желательно, но хотелось бы чего-нибудь более существенного. Что, если я назовусь твоим двоюродным братом? В нашей стране родство ценится гораздо больше.

Президент помедлил, потом кивнул головой.

– Что ж, согласен. Породнимся, на короткое время, естественно. Что во-вторых?

– Кредитная карта с неограниченной суммой.

– Любой банк. Расходы не ограничиваются. И третье условие?

– Постоянный доступ к твоему телу.

– Я прикажу освободить для тебя личную линию. Сможешь докладывать в любое время, днем и ночью. Еще вопросы?

– Да, есть. Один. Как их брать, живыми или… – Дроздов не закончил.

Президент небрежно отмахнулся.

– Оставляю на твое усмотрение.

Андрей усмехнулся.

– Итак, осталось восемь…

– Восемь? – Дмитрий Владимирович удивленно поднял брови. – Я не ослышался? Ты сказал «восемь»?

– Да. Один, полагаю, уже есть.

– Разве? Почему ты так считаешь?

– Он же оставил тебе «взрывчатку»?

– Понимаю, – кивнул Президент. – Экспертиза, к сожалению, никаких следов не обнаружила. Ни отпечатков, ни ДНК.

– Это неважно, – Дроздов протянул ему фотографию. – Если у вас есть снимок человека, значит, у вас есть и сам человек.

– Не понял…

– Система СТОРМ…

– Что?

– Система тактико-оперативных, разыскных и информационных мероприятий. Сокращенно – СТОРМ. Регистрирует любую персональную информацию. Я знаком с ней еще по ГРУ. Достаточно пробить по ней снимок человека, и она идентифицирует его, если только он когда-либо попадал на камеру видеонаблюдения.

– Черт возьми! – воскликнул Дмитрий Владимирович. В его голосе появились нетерпеливые нотки. – Чувствую, ты именно тот человек, который мне нужен! – Он взволнованно заходил по комнате. – Как все просто. Я хочу проверить немедленно!

– Пожалуйста. Где у тебя компьютер?

Президент задумался.

– Ближайший – в комнате сына.

– Он подключен к Сети?

– Пойдем посмотрим! – Президенту не хотелось признаваться, что он еще слабо разбирается в компьютерах.

* * *

– И все равно – девять! – с досадой воскликнул Дроздов, глядя на мужское лицо, появившееся на экране.

– Девять? – переспросил Дмитрий Владимирович.

Он уставился в экран. Оттуда на него смотрел улыбающийся молодой мужчина с русыми волосами и голубыми глазами. Хотя фотография была сделана много лет назад, явное сходство с человеком, встреченным на лыжне, бросалось в глаза – тот же высокий лоб, упрямо сдвинутые к переносице брови и плотно сжатый рот.

Текст под снимком гласил: «Академик АН СССР Олег Львович Бармин. Родился в 1940 году в Москве. В 1961 году окончил МФТИ. Работал в НПО “Нептун”, заместителем главного конструктора КБ подводной техники “Борей”. Погиб в 1982 году в авиакатастрофе».

– Сукин сын! – выругался Дмитрий Владимирович. – Он инсценировал свою смерть, чтобы развязать себе руки для работы над проектом.

– Отличная идея, – одобрил Дроздов. – Никто не будет искать погибшего человека. Порвав со своим прошлым, он мог рассчитывать на полную свободу.

– Это так. Но в таком случае тебе все равно придется искать девятерых. Мертвец не в счет. С чего думаешь начать?

– Полагаю, с семьи. Кто-то же у него должен остаться?

Президент протянул ему руку.

– Главарь мне нужен живым. Возьми его, Андрей. Он – ключ к остальным. Найди и приведи этого сукина сына ко мне, прежде чем он поставит на уши весь мир…

 

7

Подводные горы Хабомаи и тени от них были видны как на ладони, словно находились в нескольких метрах от акванавта-исследователя Седьмой глубоководной экспедиции майора Содзи Накамуры, а не на глубине более трехсот метров. Содзи подкрутил верньеры стереопроектора. Перед глазами майора проплыл подводный ландшафт грязного серо-коричневого цвета, расчерченный по всем направлениям темными бороздами тектонических разломов. Поверхность морского дна под сильным увеличением мощного лазерного объектива казалась изрытой трещинами, словно старческая кожа. Такой подробной многозональной топографической съемки дна Большого Курильского пролива до сих пор не проводил никто. В последнее время дно Японского моря и прилегающих проливов было изучено японскими учеными едва ли не лучше, чем сами острова.

Накамура наклонился над стереоскопом, изучая пленку, которая длинной лентой выплывала из раструба. Прибор был похож на детский диапроектор, только разрешающая способность его была в сотни раз выше.

Майор изучал ландшафт с четко поставленной перед собой целью. Через восемь дней ему предстояло ступить своими ногами на морское дно в том самом месте, что было изображено на пленке. Вот почему он решил досконально изучить местность, прежде чем самому оказаться там. Так он делал всегда, когда готовился к операциям на земле, и не видел причин, почему должен отказаться от этого на морском дне.

Майор Содзи Накамура долгое время служил в морском спецназе Армии самообороны Японии и был зачислен в состав отряда акванавтов благодаря своим выдающимся умственным способностям и физическим данным. Он был решителен, смел и ловок. Несмотря на молодость, успел поучаствовать в ряде ответственных операций японского морского спецназа в разных районах мира, начиная с Персидского залива и кончая Средиземным морем.

Это был довольно крупный для японца мускулистый мужчина лет тридцати – тридцати пяти, одетый в серые армейские брюки и светлую рубашку с короткими рукавами. У него были коротко стриженные прямые волосы цвета воронова крыла, квадратное скуластое лицо и яркие миндалевидные глаза.

Пленка, вставленная в стоящий перед ним стереопроектор, была записана японским батискафом «Юнадо-4», исчезнувшим под водой три дня назад. Видеокамеры, установленные на батискафе, успели передать изображение на корабль сопровождения, а затем сеанс связи неожиданно прервался.

Содзи снял стереоскопические очки и протер пальцами слезящиеся глаза. Затем взглянул на часы. Они показывали 2.34. Он занимался анализом подводного ландшафта с шести часов вечера, и теперь его неумолимо клонило ко сну. Водрузив очки на место, Накамура энергично растер себе уши, прогоняя сонливость, и вспомнил, что не ужинал с момента начала работы. Однако все же решил довести дело до конца и снова вернулся к стереоскопу.

Его внимание привлек небольшой фриз радиусом около километра в районе восточного склона. Рука майора повернула винт, замедляющий скорость протяжки ленты, чтобы более пристально изучить местность. Только несколько кадров прошло перед его глазами прежде, чем он остановил проектор. Что-то там было, в дальнем углу изображения. Усталый мозг сначала чуть не проигнорировал информацию, но потом вовремя спохватился. Что именно, Содзи не мог точно сказать, но был убежден: что-то есть. Какое-то странное мерцание. Снятые на глубине пятисот метров под острым углом к поверхности детали рельефа были необычайно ярки. Различались даже отдельные камни, слегка погруженные в тонкий слой донного ила. Взгляд сконцентрировался в углу изображения, Накамура добавил яркости…

В то, что увидел, было трудно поверить. На краю фриза светилось яркое пятно! Содзи открутил пленку назад и сделал глубокий вдох, старясь разогнать туман, наплывавший на глаза. Справившись с охватившим его волнением, он снова прильнул к экрану.

Он был все еще там – этот непонятно откуда взявшийся свет, таинственно мерцающий на пятисотметровой глубине.

Сбитый с толку, майор встал и прошелся по комнате. Его руки слегка дрожали, он не знал, что с ними делать. Чувствуя себя так, словно его ударили под дых, Накамура подошел к окну и приоткрыл его. Слегка посвежевший от холодного утреннего воздуха Содзи подошел к телефону и набрал номер. Длинный протяжный гудок прозвучал четырежды, прежде чем на другом конце провода сняли трубку.

– Слушаю…

– Господин генерал?..

– Да, кто это?

– Майор Содзи Накамура.

Командир Седьмой глубоководной экспедиции генерал-лейтенант Ямамото не скрывал своего недовольства тем, что его разбудили.

– В чем дело? Какого черта вы звоните мне в такой час?

Содзи вдруг представил, что ждет его в случае ложной тревоги. Но он не колебался.

– При анализе видеозаписи, полученной с «Юнадо-4», я обнаружил нечто подозрительное. Трудно даже представить. Полагаю, вам надо посмотреть самому.

– Ты случайно не хлебнул саке, Содзи?

– Нет, господин генерал. Только немного устал.

– Тем не менее ты полный болван. Догадываешься, что тебя ждет, если ты разбудил меня напрасно?

– Дело слишком важное, чтобы вводить в курс дела кого-либо другого, не пользующегося вашими полномочиями.

– Что, настолько важное, что нельзя оставить до утра? – В голосе генерала звучала издевка.

– Нет, – Содзи сглотнул и откашлялся, прочищая горло, – если вы не отреагируете на мой звонок, мне придется обратиться к генерал-полковнику Минадзи.

Заявление Содзи было встречено ледяным молчанием. Наконец Ямамото сказал:

– С чего вы решили, что глава нацбезопасности в три часа ночи станет слушать непроспавшегося майора? Учтите, хоть вы и зачислены в отряд акванавтов, это еще никогда не поздно исправить.

– Если вы проверите мое личное дело, то убедитесь, что я никогда не давал повода усомниться в своей компетентности.

– Вот как? – Ямамото насторожился и подумал, что, может, все-таки следует выслушать упрямца. – Ладно. Говорите. Так что же случилось такого, что не может подождать до утра?

– Мне кажется, на морском дне в Курильском проливе, – начал Содзи спокойным голосом, – в точке с координатами 147 градусов 27 минут восточной долготы и 43 градуса 51 минута северной широты, есть источник света неизвестного происхождения.

 

8

Стоя перед обшарпанной дверью подъезда типовой хрущевки в Бутово, Дроздов с интересом осматривал дом с огромными, толщиной в палец, трещинами между панелями.

«Ну и хрущоба, – подумал он, переведя взгляд на дверь. – Вдова академика могла бы позволить себе жилье и получше»

Огромный, мускулистый, с энергичным подбородком и спокойным взглядом серых глаз, бывший майор ГРУ Андрей Викторович Дроздов пользовался уважением не только коллег по частно-разыскной деятельности в своем родном Колпине, но и представителей правоохранительных органов и даже криминальных авторитетов, в среде которых заслужил почетную кличку Дрозд.

Когда-то давным-давно он занимал ответственную должность во внешней разведке. Работал в Анголе, Заире, Афганистане… Теперь же, после катастрофы, превратившей страну в руины, все прежние его действия потеряли смысл: отряды, с которыми он воевал, были давно разбиты, операции, которые разрабатывал, оказались бессмысленными, режимы, которым помогал, канули в вечность.

Он уже не чувствовал себя членом разведывательного сообщества, не чувствовал себя посвященным. Их «монашеский орден» распался, выродился в департамент бездеятельных малооплачиваемых чиновников, которые были не нужны государству и только имитировали какую-то деятельность. Последние несколько лет Дроздов занимался частным предпринимательством и, стараясь в своей работе не отставать от последних достижений в области высоких технологий, никогда не расставался с ноутбуком.

Вот и сейчас маленький серый чемоданчик с оперативной памятью на два гигабайта находился в его огромной руке. Дроздов был в темной кожаной куртке и серых брюках. Единственным его украшением были массивные «Ролекс» на толстом золотом браслете. Он никогда не придавал большого значения своему внешнему виду. Главным делом для него всегда была работа. Его бывшие и нынешние коллеги считали, что он слишком часто погружается в себя, и тогда его лицо становилось застывшим, взгляд устремлялся в одну точку, а движения и жесты замедлялись, словно он внутри включал кнопку автопилота. Все знали, что в такие моменты мозг Дроздова работает над решением важной проблемы и ему лучше не мешать. Среди тех немногих, в ком он нуждался, были в основном коллеги по работе. Вместе с ними он изощрялся в решении интеллектуальных задач – от криминологических проблем до математических головоломок. Единственное, что не принимал его мозг, это глупейшие сканворды и кроссворды, где от человека не требуется ничего, кроме памяти, да и то в ограниченной области модных словечек.

Вдова академика Бармина, Надежда Сергеевна, жила в двухкомнатной квартире на третьем этаже. Как выяснил ранее Дроздов, дочь Ольга с ней не проживала, хотя и была прописана в той же квартире.

Дроздов поднялся на третий этаж и постучал в дверь шестнадцатой квартиры. Женщина – на вид лет сорока пяти – открыла ему. В ее длинных иссиня-черных волосах блестела седина, две почти белые пряди свесились на левый глаз с небольшим шрамом у виска. Некоторое время она настороженно глядела на майора, потом шагнула назад, приглашая войти. На руках у нее сидел пудель. Его выпученные черные глазки злобно осматривали гостя.

Сунув руку за пазуху, Дроздов предъявил удостоверение инспектора ГИБДД.

Слабый проблеск удивления промелькнул у нее на лице.

– Проходите.

– Извините, что потревожил, – сказал он, входя в темную прихожую, заставленную старой мебелью, – но мне надо задать несколько вопросов вашей дочери.

– Ее нет, – она явно встревожилась, – а что случилось?

– Ничего особенного. Она проходит у нас как свидетель ДТП.

– Странно, мне Оля ничего не говорила.

Бармина взглянула на него испуганно еще раз, но, ничего не сказав, спустила пуделя с рук и жестом пригласила пройти в небольшую, скромно обставленную гостиную.

– Чай будете? – спросила и, не ожидая ответа, загремела посудой на кухне.

Дроздов присел на деревянный стул, затрещавший под ним, как старый парусник под порывом ветра. В комнате стояли старомодный полированный сервант, два кресла и стол, накрытый потертой скатертью. Судя по обстановке, вдова ученого жила небогато. Дроздов подумал об академике. Каким фанатически увлеченным своей идеей человеком надо быть, чтобы ради претворения ее в жизнь бросить семью? Но стоят ли все достижения под водой, вместе взятые, одной сединки в волосах этой еще нестарой женщины?

Через несколько минут Бармина внесла на подносе чашку горячего чая и сахарницу с серебряной ложечкой. Сделав из вежливости один глоток, Дроздов поставил чашку на стол.

– Где сейчас Ольга?

– Она фактически не живет со мной, – ответила вдова. – Так, иногда позванивает… В основном чтобы сообщить, что все в порядке.

– А вы знаете номер ее мобильного телефона?

– Где-то должен быть… – Бармина стала листать блокнот, лежащий на столе. Набрав названный ею номер и услышав традиционное: «Абонент недоступен», Дроздов решил зайти с другого конца.

– Поймите, Надежда Сергеевна, дело серьезное. Погиб человек, а Ольга видела, как это произошло. Мы не остановимся, пока не найдем ее.

Покачав головой, женщина уставилась в свою чашку.

– Оля не считает нужным ставить меня в известность о своих делах. Говорит, это ее жизнь. – Рука у вдовы слегка дрожала, когда она поднесла чашку ко рту.

– У вас есть ее фотография?

Рыжая, с огромными зелеными глазами девушка смотрела на Дроздова со снимка, который Надежда Сергеевна вынесла из соседней комнаты.

– Скажите, где бывает Ольга? – спросил Дроздов. – Мне нужно собрать как можно больше сведений о ней.

– Что рассказывать? – В глазах Барминой не было ничего, кроме желания помочь. Она тревожилась о дочери, это было очевидно, но она знала мало, а возможно, и ничего.

– Кто ее друзья?

– Разве она скажет? – беспомощно развела женщина руками. – Понимаете, я воспитывала ее одна, и в результате дочь выросла слишком самостоятельной. Слишком… Даже иногда упрекала меня в том, что я осталась одна и не вышла снова замуж. Как будто я виновата в этом!.. Мне жалко ее, а еще больше жалко себя. В последнее время Оля очень изменилась…

Голос ее прервался, лицо скривилось, женщина словно собиралась заплакать.

– А почему вы одна растили ее?

Бармина снова подхватила собачку на руки.

– А как же? Муж ведь погиб в авиакатастрофе.

– И никто не помогал? Даже с прежней работы мужа?

Надежда Сергеевна вздохнула, ее брови изогнулись в печальную линию.

– Нет, что вы, помогали!.. Даже иногда приходили домой. Они и сейчас кое-что… подбрасывают.

– Кто приходил регулярно?

– Например, профессор Минин. Очень хороший человек. Потом еще академик Огибайлов… Многие приходили. – В голосе женщины послышалась искренняя благодарность. – Помогли Ольге поступить в МГУ, но она не захотела учиться…

– Скажите честно, Надежда Сергеевна, дочь ушла или сбежала от вас? – в лоб решил спросить Дроздов.

– Разве это не одно и то же? – вопросом на вопрос ответила вдова.

– Но с кем-то все-таки она поддерживает отношения?

Лицо Барминой мгновенно состарилось – морщины покрыли лоб и щеки, сделав резче шрам у виска.

– Да… Связалась тут с одной компанией. Плохой, очень плохой компанией!

– Что вы имеете в виду?

– Наркотики, конечно.

– Вот как? Легкие или тяжелые?

– Те, что курят…

– А-а-а, травка. Это не так страшно. А что за компания?

– Рок-музыканты! Эти ужасные… панки? Даже название себе взяли мерзкое – «Сыновья волка»!

Женщина, не сдержавшись, зарыдала. Наклонившись к пуделю, она стала гладить его, словно ища утешения. Пес заскулил и рванулся к хозяйке, стараясь лизнуть.

– Бедный песик! – сказала она сквозь слезы. – Единственный, кому жаль свою хозяйку.

Дроздов глубоко вздохнул и посмотрел в потолок.

– Спасибо, Надежда Сергеевна. Если Ольга появится, сообщите, что мы ищем ее.

Бармина вяло взмахнула рукой. Другая безвольно свесилась с края стола.

– Оля ушла. Бросила. Так же, как и муж…

– Муж-то здесь при чем? – сочувственно произнес Дроздов. – Он ведь погиб, вы сказали?

Женщина пристально посмотрела на него.

– Олег жив! – вдруг вырвалось у нее.

– Вы не верите в его смерть?

– Нет и никогда не верила… Я чувствую: он жив. Просто не может вернуться ко мне…

* * *

Усевшись за руль, Дроздов вставил ключ в замок зажигания и на минуту задумался, положив руки на руль и уткнувшись в них лбом. Прикрыл глаза и вызвал из памяти образ Барминой. Некое несоответствие, деталь, нарушающая общее впечатление, не давали покоя мыслям.

«Может быть, шрам у виска?.. Не результат ли неудачной операции по подтяжке лица?.. И замеченная в прихожей модная сумка от Версаче. Кажется, хозяйка этого дома слишком хотела подчеркнуть свою бедность в глазах незваного гостя? Неужели у Бармина, если он остался жив, за все это время не появлялось желания хоть раз взглянуть на семью? Нет, судя по всему, академик не из тех, кто бросает жену и дочь на произвол судьбы. Он наверняка сам должен был хоть изредка навещать их, пусть даже и инкогнито. Он может появиться и сейчас, поэтому надо организовать наблюдение за домом. Девушка тоже может в любую минуту вернуться к матери», – рассуждал Дроздов.

Он нажал кнопку на мобильнике.

– Да, – ответил знакомый голос с властными нотками.

– Мне нужен напарник, – сказал Дроздов.

– Это нежелательно, я полагал, что ты справишься сам.

– Я тоже. Но у нашего «друга» есть дочь, так что придется следить сразу за обеими.

– Хорошо, – после паузы ответил Дмитрий Владимирович. – Попробую что-нибудь придумать.

Через полчаса раздался телефонный звонок. Дроздов взял трубку.

– Подъезжай, – сказал Президент. – Шкаликов будет ждать тебя.

– Тот, что прокололся на лыжной прогулке?

Дмитрий Владимирович предпочел проигнорировать явную подначку, прозвучавшую в словах майора.

– По крайней мере, я уверен, что он не входит в состав «узкого круга». Он – бывший оперативник, а значит, в случае необходимости сможет проследить за каплей, выпавшей в истоках Волги, до впадения ее в Каспийское море. Надеюсь, вы сработаетесь.

Дроздов поморщился. Его не привлекала работа с человеком, который уже однажды показал себя не с лучшей стороны.

– Догадываюсь, что ты не в восторге от такого помощника, – продолжил Дмитрий Владимирович, – но больше никого предложить не могу. Да и этого старайся использовать только на подхвате. И как можно меньше информации. Даже ему.

 

9

Начальник Седьмой глубоководной экспедиции генерал-полковник Юкио Ямамото лежал в кровати. Это был крепкий, рано облысевший мужчина с узкими жесткими глазами, толстыми губами и большими оттопыренными ушами. Уже шесть лет он властно руководил всеми морскими операциями ВМФ Японии. Под его руководством военно-морские силы Японии значительно упрочились. Однако неудача с последним подводным погружением в районе Курильского пролива несколько пошатнула под ним кресло.

Рано утром Ямамото был разбужен звонком встревоженного Содзи Накамуры. Выслушав майора, генерал согласился принять его, отметив про себя, что если прыткий офицер побеспокоил его напрасно, то быстро пожалеет о своей поспешности. Генерал продолжал лежать в постели с открытыми глазами, пока ему не доложили, что майор прибыл и ждет в кабинете.

Выкарабкавшись из простыней, генерал натянул шелковое черное кимоно с вышитым на спине золотым драконом и босиком прошел в кабинет. Пока адъютант генерала, капитан Ёсики Хитанава, не подал стакан чая, генерал не обращал внимания на майора, неподвижно стоявшего перед большим, украшенным резьбой столом.

Наконец узкие черные глаза генерала остановились на лице майора.

– Так что такого случилось, что вы подняли меня ни свет ни заря?

Содзи прокашлялся.

– Разрешите, господин генерал, – подойдя к стоящему на столе компьютеру, Накамура сунул флешку в разъем. – Пожалуйста, посмотрите сами.

На экране возник пустынный участок подводной поверхности. Ямамото бросил короткий взгляд на него и с желчным сарказмом спросил:

– Ну и каких амфибий я здесь увижу?

– Сфокусируйтесь на маленьком участке, который я обвел кружочком, – ответил Содзи.

Генерал с каменным лицом уставился на экран. Прошло около минуты, прежде чем он, оторвавшись от монитора, посмотрел на Содзи и вновь перевел взгляд на экран. Затем медленно поднялся.

– А мне говорили, что вы не занимаетесь пустяками.

– Посмотрите внимательнее, господин генерал, – настойчиво повторил Содзи. – Это снимки, сделанные «Юнадо-4» за считаные секунды до исчезновения.

Генерал снова развернулся к экрану.

– Боюсь, это не представляет для нас интереса, – через некоторое время сказал он. – Любопытно, конечно, но при чем здесь я? Может, ты, Хитанава, что-то увидишь? – Он повернулся к адъютанту, который стоял сбоку от генеральского стола. – Твои глаза помоложе.

Капитан с круглым загорелым лицом и коротко подстриженными волосами носил погоны ведомства безопасности и был достаточно сообразителен, чтобы до сих пор не произнести ни слова.

Он всмотрелся в экран, затем прокашлялся.

– Да, кажется, что-то есть, – наконец согласился он. – Какое-то светящееся пятно…

– Откуда на такой глубине свет? – недовольно спросил Ямамото.

Нагнувшись к экрану, он еще раз рассмотрел изображение, потом неторопливо почесал мочку уха.

– Наверное, солнечный блик?..

– На такую глубину солнечный свет не проходит, – возразил Содзи. – В этом случае луч не должен быть концентрированным, свет в воде рассеивается. Исключительная концентрация луча говорит о другом. Смотрите: граница освещенной зоны резко очерчена, переход от неосвещенной зоны в освещенную составляет несколько миллиметров, и при этом пятно изменяет цвет от оранжевого до почти белого.

– Тогда, может, это водоросли? – попытался выгородить Хитанава своего шефа.

– На такой глубине водоросли не растут, – настойчиво повторил Содзи голосом школьного учителя. – И заметьте: батискаф зафиксировал вспышку ровно за три секунды до своей гибели. Почти одновременно пропала связь с «Юнадо-5» и «Юнадо-6».

– Какое отношение вспышка могла иметь к их гибели? – раздраженно произнес генерал. Затем повернулся к Хитанаве. – Проверьте, были ли зафиксированы случаи кораблекрушений в это время?

– Сейчас выясним, господин генерал. – Капитан встал и вышел из комнаты.

Ямамото вновь наклонился к экрану.

– И что же, по-вашему, мы должны предпринять? – наконец спросил он.

Содзи прочистил горло.

– Полагаю, было бы целесообразно пропустить пленку через электронный наносветотомограф.

Ямамото заколебался. Электронно-оптический наносветотомограф – последняя разработка японских ученых – был способен улавливать малейшие световые излучения, где бы они ни возникали. Он существенно облегчал дешифрирование видеоинформации, позволял увидеть то, чего не различал человеческий глаз. Если на пленке действительно что-то было зафиксировано, томограф должен был дать точный ответ. Но обе имеющиеся в наличии экспериментальные установки не входили в ведомство генерала. Одна принадлежала Минобороны, другая – Академии наук.

– Это нереально, – возразил Ямамото. – Томографы заняты обработкой более важной информации. – Он прошелся по комнате. – Боюсь, зря вы меня потревожили, майор. Не вижу тут ничего, заслуживающего внимания. Эта задача скорее для специалистов по оптическим эффектам.

В этот момент дверь открылась, и в кабинете появился Хитанава.

– В районе залива Шибай приблизительно в указанное время в шторме утонул рыбацкий сейнер, – доложил он, обращаясь к генералу.

Ямамото повернулся к Содзи.

– Ну вот видите, я так и знал! Что-то могло взорваться на сейнере. Не ставить же всех на уши из-за оптической иллюзии? – Он поднялся. – Возвращайтесь на работу, майор. Пожалуй, я не стану наказывать вас за мой ранний подъем. Вы поступили правильно. Свет на затонувшей лодке действительно есть. Я даже покажу ваши снимки экспертам, а вы продолжайте подготовку к экспедиции…

 

10

Было около шести часов вечера. Темное, ноздреватое небо источало не то снег, не то дождь. Глеб Шкаликов, помощник Президента и одновременно подполковник госбезопасности, засунув руки в глубокие карманы плаща и надвинув на глаза шляпу, не спеша прогуливался по Советской улице; бутовские кварталы были безлюдны, зарядивший с вечера мокрый снег согнал с тротуаров обычных гуляк.

На углу Советской и Ленинской подполковник остановился, чтобы закурить сигарету. Загораживая пламя спички от ветра, он прислушался – не раздастся ли где подозрительный звук, стук закрываемой двери или шум подъехавшего автомобиля, но кругом было тихо. Кинув быстрый взгляд через плечо, подполковник увидел лишь пустынную улицу, унылую и мокрую. Бросив спичку в водосток, Шкаликов отпер дверцу автомобиля и плюхнулся на водительское сиденье.

Ему уже осточертело следить за этой хрущевкой, расположенной в конце улицы. Дом с тремя обшарпанными подъездами серой, мрачной крепостью возвышался над частными постройками.

Подполковник взглянул в боковое окно – мокрый снег лежал на тротуарах.

Скучно и тоскливо…

Ему приказали следить за домом, где проживала Надежда Бармина, вдова погибшего в 1982 году академика, и ее двадцатисемилетняя дочь. Вдова работала в старинном антикварном магазинчике неподалеку и сейчас находилась там. Новенький «Форд Эксплорер» подполковника стоял в ста метрах от дома. Кроме худенькой почтальонши с огромной сумкой, набитой газетами, никто не входил и не выходил из подъезда в течение последнего часа.

Полистав модный, гламурный журнал, подполковник бросил его на заднее сиденье, достал из бардачка пачку сигарет, вытащил одну и, закурив, посмотрел на часы. Бармина должна была вот-вот подойти с работы. Вторую ночь, не меняясь, Шкаликов дежурил у квартиры жены человека, рухнувшего четверть века назад вместе с самолетом в море.

«Зачем меня поставили сюда?» – думал он со скрытым недовольством. Ему ли, первому помощнику высшего лица государства, заниматься этим делом? Его задача – официально быть рядом с Президентом, там его место. Зачем Хозяину понадобилось следить за этой женщиной? А если уж такая необходимость возникла, то почему он не обратился к Петрову? У генерала есть множество специалистов по такого рода делам. А тут какой-то бывший майор ГРУ отдает ему, подполковнику, дурацкие приказы. Да кто он такой?!

С водительского сиденья Шкаликов мог наблюдать за обстановкой на улице по крайней мере на полквартала и в оба конца. Любой автомобиль, остановившийся возле подъезда, был виден как на ладони.

Он еще раз освежил в памяти все, что было ему известно про девушку. Она дважды поступала на филфак МГУ, но неудачно, пока кто-то из бывших сотрудников ее отца не помог с поступлением. Но там девица надолго не задержалась – стала баловаться травкой и вскоре исчезла. Ну и что? Вполне взрослый человек, способный отвечать за свои поступки. На фото выглядит довольно эффектно. Шкаликов еще раз глянул на ее снимок. Да, привлекательная.

На мгновение он прикрыл глаза, а когда открыл, то увидел, как из первого подъезда показалась девушка в коротком сером плаще, с длинными волосами медного цвета и упрямым наклоном головы. Что-то в облике неизвестной встревожило подполковника. Быстро достав из кармана фотографию, он посмотрел на снимок. Так и есть – она! И когда ей удалось проникнуть в дом?

Озадаченный этим фактом подполковник не обратил внимания на машину, неслышно притормозившую в пяти метрах сзади.

Повернув влево от подъезда, девушка пошла по тротуару. Она уже прошла метров двадцать, но, увидев выходящего из машины не знакомого ей человека, ускорила шаг.

Шкаликов хотел окликнуть девушку и уже открыл было рот, но, передумав, сунул руку в карман за мобильником.

В этот момент из остановившегося сзади «Мерседеса» вышел крупный мужчина и, подойдя сзади к машине подполковника, остановился. Еще один, модно одетый и коренастый, следовал за ним. Оба подошли к багажнику, но Шкаликов, увлеченный наблюдением за девушкой, не заметил их. Когда он наконец обернулся на шум шагов, то незнакомцы были уже совсем рядом. Их появление было так неожиданно, что Шкаликов растерялся.

Здоровяк поднял руку с бейсбольной битой.

– И-эх!

Подполковник успел прикрыться рукой, и бита, скользнув по уху, опустилась ему на плечо. С громким стоном Шкаликов упал на колени.

– Позаботься о ней, – услышал он.

Уже на земле, откатившись в сторону, Шкаликов увидел размеренные движения черных ботинок коренастого – расстояние между ним и девушкой стремительно сокращалось.

Здоровенная бита снова опустилась, на этот раз подполковнику на голову. Шкаликов упал на асфальт, глухо ударившись головой о бордюр. На этот звук девушка встревоженно обернулась и, увидев бегущего за ней человека, бросилась к автобусной остановке.

Превозмогая боль, подполковник приподнял голову и увидел, что ей удалось вскочить в подошедший автобус. Над головой Шкаликова завис шнурованный ботинок – здоровяк поднял ногу. Уже теряя сознание, подполковник нащупал в кармане мобильник и, собрав последние силы, нажал на кнопку тревоги.

 

11

– Неужели, Дмитрий Владимирович, вы мне не доверяете? – ворчливо произнес директор ФСБ генерал армии Иван Васильевич Сатаров. Одетый в строгий серый костюм, с черной папкой под мышкой, он сидел за длинным полированным столом в кремлевском кабинете главы государства.

Президент задумчиво посмотрел на него через стол.

– С чего ты взял, Иван?

– Ваши люди орудуют у меня за спиной.

– А-а-а, это, – Президент усмехнулся. – Тут ты абсолютно прав, орудуют.

– Но почему вы не поставили меня в известность?

– Я что – должен? Разве это не твоя обязанность: быть в курсе всего, что происходит в стране?

– Но я полагал, что мои функции ограничиваются этими стенами. Мне казалось, вы сами сообщите мне то, что требуется, если посчитаете нужным. Или я не прав?

– Не волнуйся, Иван Васильевич. То, что я делаю, ни в коем случае не направлено против тебя.

– Странно, что вы не хотите рассказать мне все как есть, – с упреком сказал Сатаров, поправив папку под мышкой.

– Пока… Пока не хочу, – согласился Президент.

– Но почему?

– Ну, во-первых, вы проморгали человека на лыжне. Сквозь ваше заграждение сумел пройти посторонний.

– Признаю… – Сатаров выжидающе уставился на хозяина. – Ну а во-вторых?

Дмитрий Владимирович был готов к этому вопросу.

– Во-вторых, это мое личное дело.

Сатаров ухмыльнулся.

– Петров в курсе?

– Да. Это именно его люди, как ты выразился, орудуют за твоей спиной.

Сатаров недовольно поморщился – любимая Президентом система издержек и противовесов!

– Если вам что-то потребуется…

– Спасибо, ничего не нужно, – быстро прервал его Дмитрий Владимирович. – Не сомневайся. Я ценю твою преданность и готовность помочь. Но у тебя достаточно своей работы. Впрочем, если желаешь, можешь заняться этим делом самостоятельно. Я не удерживаю. Иди впереди, и тебе не придется упрекать меня в недоверии.

– Мне кажется, вы меня все-таки упрекаете, Дмитрий Владимирович.

– Не торопись с выводами, Иван Васильевич. Давай не будем говорить о том, о чем сами потом пожалеем. Я не собираюсь ставить под вопрос твою лояльность – речь не об этом. Просто это дело не связано напрямую с ФСБ. Потерпи. В ближайшее время – через неделю крайний срок – я полностью введу тебя в курс дела.

Сатаров засопел, почесался, затем произнес:

– Ладно, договорились. Статус-кво. Действуйте без меня, если считаете, что так правильнее.

Президент тяжело вздохнул.

– Обещаю, как только появится возможность, я сообщу все, Иван Васильевич.

– Будем надеяться.

– Хорошо. Теперь давай с самого начала. – Президент указал на папку. – Что там у тебя?

Сатаров заметно расслабился. С его лица ушло напряженное выражение.

– На берегу Кунашира обнаружены три трупа, – бодро доложил он.

Какое-то время Дмитрий Владимирович недоуменно смотрел на генерала.

– Не понял! – воскликнул он. – При чем здесь я? Я что, по-вашему, должен заниматься трупами? Может, мне бросить свою работу и перейти к вам?

На лице председателя ФСБ не дрогнул ни один мускул.

– Трупы принадлежат японцам.

– Так вот в чем дело! – раздражение Президента росло. – На берегу Курильского пролива обнаружено три мертвых японца… Да, конечно, японцами у нас должен заниматься непременно глава государства!

– Не иронизируйте, Дмитрий Владимирович. Проверка показала, что это не совсем обычные японцы и в море они оказались не случайно.

– Что вы говорите?! – голос Президента почти сорвался на крик. – Какие-то «необычные» японцы нелегально пытались пробраться на острова! Интересно, сколько еще подобных случаев происходит в эту самую минуту на нашей границе? Готов биться об заклад – немало.

– Господи, вы все шутите… – Сатаров открыл папку и протянул Президенту лист бумаги. – Это отчет судмедэкспертизы. Из него следует, что трупы японцев долгое время находились глубоко под водой.

Вот это действительно была новость! Дмитрий Владимирович с удивлением посмотрел на бумагу.

– Под водой?! Как это определили?

– В крови погибших обнаружено много растворенного углекислого газа. Так происходит, когда трупы долгое время находятся под водой.

– Ну и что? Три японца утонули при подводной охоте. Из-за этого ставить на уши всю страну?

– Углекислый газ при небольшом погружении успевает удалиться из крови. Тут глубины гораздо больше, порядка нескольких сот метров.

– Но как эти трупы попали к нам?

Сатаров согласно кивнул.

– Я бы отдал годовую зарплату, чтобы узнать – как? Но боюсь, скорей всего, мы никогда не узнаем ответа. По нашим данным, в последнее время японцы вели интенсивные подводные исследования вблизи Кунашира.

Президент кивнул.

– Вы полагаете, эти трое задохнулись под водой?

– Нет. Они были убиты.

Президент поднял бровь.

– Откуда это известно?

– На телах остались ранения от металлических осколков. – Сатаров начал укладывать бумаги в папку.

– А как они оказались в наших водах?

– Я кое-что проверил в штабе ВМФ. Только один японский батискаф мог быть использован для погружения – «Юнадо-4». Тот, который брал пробы грунта и который недавно затонул в Японском море. Эта информация возвращает нас снова к трем мертвым японцам.

При слове «Юнадо» Президент насторожился.

– Что вы там сказали насчет подводного грунта?

– Как вы знаете, японцы последние три года занимаются детальной съемкой подводной поверхности Японского и Охотского морей и прилегающих проливов Лаперуза и Большого Курильского. Кроме того, – продолжил Сатаров, – месяц назад три «Юнадо» спускались на морское дно, все – в разных районах. Взяли пробы, но ни один не вернулся на базу. В ВМФ считают невероятным, чтобы скрупулезные японцы потеряли почти одновременно три своих батискафа по каким-то техническим причинам.

– Но ведь батискафы были беспилотными?

– Так было объявлено. На самом деле, похоже, у них были экипажи.

– То есть, – прервал Президент, – если согласиться с твоей гипотезой, то три тела прибыли к нам из сначала взорванного, а потом затонувшего батискафа?!

– Вполне вероятно…

Дмитрий Владимирович встал и в волнении заходил по кабинету.

– Знаешь что… – Генерал насторожился. – По этому поводу стоит выпить. Без ста граммов тут не разберешься!..

Подойдя к секретеру, Президент открыл дверцу и достал бутылку «Столичной».

– Ты считаешь, что мы должны молчать? – Он протянул наполненную рюмку Сатарову.

– Да, пожалуй, это совсем не тот случай, о котором нужно кричать, – ответил тот, принимая рюмку.

– Надо срочно приступить к поиску батискафа!

– Сделаем, – пообещал Сатаров, опрокидывая рюмку.

– Только учти, что пилоты могли катапультироваться раньше и погибнуть уже вне корабля. Судно может лежать совсем в другом месте.

Поставив опорожненную рюмку на стол, Сатаров захлопнул кейс и поднялся.

– Можно один личный вопрос, господин Президент?

– Попробуй…

– Теперь, когда мы связали все это вместе, объясните мне, почему глава государства запрещает вмешиваться спецслужбам в проблемы государственной важности?

– Хороший вопрос, Иван Васильевич. Возможно, через несколько дней мы будем знать на него ответ. Но в целом я не запрещаю. Я, кажется, ясно сказал: действуйте, и никто вас не упрекнет ни в чем.

После того как Сатаров покинул кабинет, Президент повернулся в кресле и уставился в окно – во рту было сухо, пот выступил на ладонях. Он мог держать пари, что между мертвыми японцами, подводным «Китежем», о котором сообщил незнакомец, и затонувшим «Юнадо-4» есть тесная причинно-следственная связь.

* * *

– Не понимаю. – Дроздов недовольно прокашлялся. – Как можно было упустить ее?

Он повернулся к стоявшему возле стола подполковнику. Голова Шкаликова была забинтована, и из-под бинта выглядывал клок черных волос. Разговор происходил в служебном помещении Бутовского РОВД.

– Главное, что ей удалось убежать, – сквозь плотно сжатые губы произнес Шкаликов. Его злили вопросы майора, это было очевидно. – Значит, ее можно найти.

– Вы хоть запомнили их? – пробурчал Дроздов.

Шкаликов выругался про себя. Что себе позволяет этот громила?

– Я все изложил в рапорте, – процедил он.

Дроздов с досадой махнул рукой.

– Что толку? Вам еще повезло, что не проломили голову. Это, если не ошибаюсь, у вас уже второй такой случай. Похоже, кто-то всерьез решил проверить ваш череп на прочность. Почему вы вызвали милицию?

– А кого же?

– Я же просил звонить только мне!

Бледный и растерянный подполковник стоял перед майором, не в силах ничего придумать в свое оправдание.

Выйдя из здания РОВД, бледный от ярости Дроздов направился к своей машине. Этот болван все-таки упустил девчонку, подумал он. Придется заняться этим делом самому. И начать надо с прежней работы Бармина.

 

12

Дроздов остановил машину возле высоких чугунных ворот и предъявил стоявшему возле сторожевой будки охраннику удостоверение. Тот внимательно сличил фамилию в удостоверении со списком, лежащим у него в папке, и кивнул другому охраннику. Железные створки ворот с лязгом раздвинулись, и Дроздов въехал на территорию ФИАНа им. Лебедева – головного института Научно-производственного объединения «Нептун».

По заасфальтированной дорожке, обсаженной низкими можжевеловыми кустами, он проехал к стоянке, на которой припарковались с десяток потрепанных иномарок. Двухэтажный центральный корпус не выделялся среди множества таких же типовых зданий.

Когда Дроздов отворил дверь, ему улыбнулась молодая худенькая девушка с погонами прапорщика внутренних войск, сидящая за столом на входе в корпус.

– Вы к Александру Аркадьевичу?

– Точно.

Она что-то набрала на клавиатуре и, взглянув на экран монитора, кивнула.

– Пройдите, пожалуйста, сюда.

Когда он прошел за стойку, она вежливо попросила открыть кейс, внимательно осмотрела содержимое, предложив расписаться в журнале, и выдала ему пластиковую карточку.

– Профессор ждет вас, Андрей Викторович. Второй этаж, комната 112.

Дроздов замялся.

– Извините, где у вас туалет?

– В конце коридора.

Поблагодарив, он пошел по коридору, в который выходило множество дверей. Войдя в кабину туалета и достав из кейса блокнотик, Дроздов быстро нанес на него схему комнат и расположение замеченных им по дороге видеокамер. Конечно, хороший оперативник никогда не доверил бы такие сведения бумаге, но сейчас он мог позволить себе это, так как через несколько дней добытая им информация все равно теряла смысл.

Выйдя из туалета, Дроздов поднялся на второй этаж. Прямо на лестничной площадке висели две бронзовые таблички. На одной из них перечислялись заслуги В.А. Глушкова в области проектирования подводных аппаратов, на другой был выгравирован текст: «Академик О.Л. Бармин (1940–1982) – основоположник советской гидрофизики».

Довольно лаконично, но надо отдать должное Бармину – сценарий, где ему отводилась роль покойника, был прописан до мелочей, – подумал Дроздов.

Профессор Минин выглядел гораздо моложе, чем можно было ожидать, знакомясь с его личным делом. Это был типичный физик – толстый и небрежно одетый. Его биография была похожа на биографию Бармина: те же блестящие успехи по физике в столичной спецшколе, несколько побед на международных олимпиадах, даже вуз они закончили один и тот же – Московский физтех, только с интервалом в два десятилетия.

– Кто? Кто рашпорядилша о проверке? – глядя поверх очков и немилосердно шепелявя, свирепо спросил он.

Дроздов неторопливо опустился в кресло. Кажется, ему здесь не рады. Что ж, это неудивительно. Кому нравится, когда его проверяют? Физики такие же люди, как все.

– Как я уже сообщил вам по телефону, мы проводим контрольную проверку, – деловито начал майор. – Степашин лично дал мне задание со сроком до конца недели проверить бухгалтерию за последний год.

При упоминании фамилии Степашин шепелявый физик выпучил глаза.

– Пожвольте ужнать, что жа шпешка такая?

– Извините, у нас есть план. Ваша контора – очередная по списку среди федеральных унитарных предприятий.

– Надеюшь, вы не думаете, что мы ждешь химичим ш финаншами. Химия не по нашей чашти.

– Ну что вы – просто аудит, обыкновенная рутина… Однако все процедуры придется исполнить.

Минин брызнул слюной.

– Черт вожьми, нам, окажываетша, еще нужно перед кем-то отчитыватьша. Нам не доверяют? Так и шкажите…

– Извините, но таков порядок. Все государственные учреждения должны следовать ему.

– Да! Да! Понимаю, – воскликнул ученый. – Но нет, шовершенно нет никаких ошнований подожревать наш. Шовершенно никаких, шовершенно!

– Может быть, и так, – Дроздов повернулся к телефону. – Давайте для подтверждения позвоним Степашину.

– Подождите, подождите, – Минин вскочил с кресла и, обежав вокруг стола, приблизился к Дроздову. – Не шпешите. Вы понимаете, что наша деятельношть швяжана ш гошударштвенными шекретами?

– Проектирование ядерных двигателей для подлодок, полагаю?

Минин замер, и голос у него сделался менее сварливым.

– Вы неплохо информированы. Интерешуетешь фижикой?

Дроздов пожал плечами.

– Только в самых общих чертах: я – аудитор. Моя задача – выяснить, куда идут бюджетные деньги.

– Вам прежде приходилошь работать ш шекретными документами?

– Конечно. Наш отдел проверяет только режимные объекты, и у меня есть допуск второй степени. Я был бы миллионером, если б мне платили хотя бы тысячу за каждый час, проведенный в системе Минобороны.

Профессор поворошил бумаги на столе, словно отыскивая какой-то документ.

– В чем конкретно будет жаключатьшя проверка?

– Для начала, полагаю, придется переговорить с вашим главным бухгалтером. Согласовать с ним наши планы. Затем через пару дней прибудут мои сотрудники, и они займутся бумагами. Уверяю вас, мы сделаем все возможное, чтобы не мешать вам. Ну, пару замечаний по итогам проверки вкатить, конечно, придется.

– Ну что ж, – более миролюбиво сказал Минин. – В швою очередь, поштараемшя предштавить вше, что нужно.

– Благодарю, – сказал Дроздов. – Еще один вопрос: у вас практикуются сверхурочные работы?

– Да, конечно, – ответил Минин. Теперь это был совершенно вменяемый человек. – Мы привыкли жадерживаться пошле работы. Работаем даже по выходным. Вдохновение, жнаете ли, не приходит по рашпишанию. Иногда мне приходитша не покидать этот кабинет в течение нешкольких шуток.

– Тогда, может быть, и мне будет позволено задержаться сегодня часиков до десяти?

– Пожалуйшта, – согласился Минин совсем уже по-дружески. – На первом этаже – круглошуточное кафе, а охрану мы предупредим.

– И не допускайте меня к вашим секретам, – улыбнулся Дроздов.

– Ну что ж, – профессор встал с кресла, – пойдемте, я провожу ваш.

– Еще один вопрос, – сказал Дроздов, оставаясь в кресле, – в холле висит памятная доска. Это тот Бармин, что работал еще с Королевым?

– Да, – Минин подозрительно взглянул на майора, – академик Бармин работал ш ним над проектом УР-700.

– Не слышал о таком.

– Чрежвычайно талантливый ученый, – сказал Минин. – Шамый молодой дейштвительный член Академии наук эШэШэШэР. Мы идем по проложенной им дороге, так что ешли бы не шмерть…

– Отчего он умер?

– Авиакаташтрофа над Черным морем. Летел на конференцию вмеште ш Цвигуном. Шамолет взорвалша и упал в море.

– А кто такой этот Цвигун?

– О-о-о, тоже крупный ученый.

Дроздов встревожился, но уже не мог остановиться.

– В какой области?

Минин снова подозрительно посмотрел на него.

– Гидроакваэтологии.

– Не переведете на общечеловеческий?

Глаза толстого физика подернулись туманной мглой.

– Он был одержим идеей штроительштва подводных штанций.

 

13

Олег Львович Бармин лежал на кушетке в своем кабинете, находящемся на третьем этаже центра управления подводным проектом. Центр располагался на территории войсковой части пограничной службы Дальневосточного военного округа возле города Освея. Этот уединенный городишко, отгороженный от остальной части страны горами, как нельзя лучше подходил для исследовательских целей. Он был выбран для этого благодаря своему удобному местонахождению – рядом море и всего одна дорога, которая связывает город с материком. Мрачное серое сооружение на окраине города было приспособлено в качестве резервного пункта управления. В связи с этим с целью конспирации половина городка была отведена под обычную войсковую часть, а вторая, большая, – предназначена для центра. Даже командир части не был в курсе того, что творится за кирпичной перегородкой, отделяющей его учреждение от остальных помещений, – все подъезды к объекту находились под усиленным контролем.

Согласно специально разработанной легенде, Бармин числился начальником спецчасти, занимающейся вопросами наблюдения за государственной границей. Глубоко под землей были оборудованы помещения, где и сходились линии связи и управления подводным проектом. Отгороженность сооружения от внешнего мира, удаленность от больших городов, близость к морю и содействие местного руководства создавали отличные условия для управления проектом.

Закрыв глаза, Бармин попытался освежить в памяти весь ход беседы с Президентом.

Президент, черт его дери, не станет сидеть сложа руки в ожидании нового сюрприза. А академик никогда не позволял себе пускать дела на самотек. Несмотря на то что надежный его источник из Кремля сообщал об отсутствии подозрительных движений со стороны Хозяина, Бармин был убежден, что тот примет все возможные меры для выяснения состава «узкого круга».

Он почти физически ощущал дыхание Президента рядом с собой, словно снова бежал с ним по одной лыжне.

Его помощник и верный друг, полковник Михаил Васильевич Цвигун, высокий лысый мужчина, тихо постучал в дверь и открыл ее.

– Извини, Олег, «Китеж» на связи.

– Сейчас буду.

Пока Бармин надевал туфли, он обдумывал детали предстоящего разговора с руководителем подводной станции. В целях конспирации при всех разговорах его именовали не иначе как Руководитель. Бармин так привык к общепринятому обращению, что зачастую и сам называл его так же.

Раньше Руководитель служил на подводной лодке и теперь сам вызвался возглавить подводную экспедицию. Когда ему деликатно дали понять, что это все-таки риск и он должен остаться, то Руководитель, привыкший всегда и везде быть первым, решительно заявил, что его никто и ничто не остановит – он первым будет руководить возведением подводных сооружений. За него беспокоились, старались удержать, но он, как всегда, настоял на своем.

Кроме Руководителя, в состав первой тройки вошли инженер-энергетик и специалист по управлению роботами. Позже к ним присоединились строитель, врач и геофизик. Другие ученые и специалисты-техники, в которых обнаружилась необходимость, прибыли позже.

К тому времени как проект утвердили, Руководителю стукнуло тридцать четыре – хотя это и слишком много для подводника, но послали его, и Бармин не пожалел об этом.

Сидя перед видеокамерой, Бармин в упор глядел на своего собеседника, который держал в руках обычную пластиковую бутылку с какой-то мутной жидкостью. Академик не собирался делиться своими проблемами с человеком, который находился за триста километров от него и на глубине пятисот метров. В отличие от других членов экипажа, Руководитель не носил бороды и был гладко выбрит.

– Крепкая, черт! – Руководитель указал на бутылку.

– Что это? – поинтересовался Бармин.

– Тут за углом дают, – широко улыбнулся Руководитель. – Шучу, конечно, – Руководитель указал глазами на бутылку. – Собственного приготовления, выгнали почти четверть.

– Значит, дрожжи выжили на дне? – оживился Бармин.

Руководитель сидел за маленьким столом в центре небольшого помещения, напоминающего пещеру с низко нависшим потолком и неровными стенами. Он всегда требовал от своих сотрудников не столько безусловного подчинения, сколько всеобъемлющей компетенции. Несмотря на это, все признавали, что работать с ним легко. Руководитель был работяга, тянущий огромный воз управления подводным проектом. Круглое бледное лицо и выцветшие глаза говорили о том, что большую часть своей жизни он провел под водой.

– Выглядишь неплохо, – соврал Бармин.

– Наша единственная привилегия, – ответил с горькой усмешкой Руководитель. – Похоже, здесь время течет медленнее. Не забыл еще теорию относительности?

– Скорее это связано с повышенным давлением.

– Без давления невозможно – сплошные утечки. Ты даже не представляешь, как хочется вдохнуть настоящего воздуха, пусть даже с Садового.

– Мне передали, что у вас повысилась температура. Наверное, последствия толчка. Может, добавить воды в систему?

– Подумаем…

Бармин сделал паузу.

– Держись, Юра, осталось немного.

– Что там на берегу?

– Все то же самое. Весь мир помогает японцам ликвидировать последствия землетрясения…

– Ты говорил с Президентом?

– Говорил. – Бармину вдруг захотелось поделиться с Руководителем своими соображениями по поводу холодного приема, оказанного ему, но он вовремя передумал. – Осторожничает. Пока не убедится, что вы действительно существуете, ничего не хочет предпринимать. Возможно, план вашего возвращения придется немного подкорректировать.

Руководитель усмехнулся.

– Хочешь, чтобы мы задержались? К сожалению, дембель неизбежен. Мы подошли к пределу – люди очень устали. Я не могу приказать им ждать, пока вы там договоритесь. Да я и не вижу особой необходимости оставаться здесь. Но если нужно…

– И не мечтай – тебе здесь готовят торжественный прием. Но на «Юрия Долгорукого» пока надежд мало. Придется задействовать план Б – использовать подлодку К-129. Не хотелось бы полагаться на старушку, но, видно, придется. Главное – закончить дело.

– Да, дело превыше всего. Могу доложить – геотектоника сработала отлично.

– Сам видел. И весь мир тоже.

– Немножко, конечно, переборщили, – сказал Руководитель. – Будем учитывать это в дальнейших расчетах.

– Что с японским батискафом? – перебил его ученый.

– Были проблемы, но мы их решили, – коротко ответил Руководитель. – Вряд ли сунутся снова.

– И все-таки что, если они все же заявятся?

– Даже не знаю… – заколебался Руководитель.

– Зато знаю я, – перебил его Бармин. – Придется применить оружие, ведь наш секрет не должен выйти наружу.

– Мы готовы к обороне, но, конечно, не настолько, чтобы стрелять в безоружных людей.

– Слушай меня, Юра, – сказал Бармин. – Если японцы обнаружат станцию, они вполне могут послать батискаф с экипажем и попытаться захватить ее. Если они захватят ваши разработки, ты представляешь, чем это грозит?

– Представляю, – глухо сказал Руководитель, – но уничтожать людей…

– Давай не будем дискутировать по этому вопросу сейчас. Перенесем спор на берег.

– Если вообще останется с кем дискутировать…

– Вы не должны сдаваться, – с гневом произнес Бармин. – Мы же были первыми, кто освоил Курилы. Ради бога, Юра, не отдавай станцию никому. Мужик ты или нет? Мы решились на большое ответственное дело.

– И это говоришь ты мне? Я что, здесь с девочками прохлаждался? Ты думаешь, у нас тут бар за каждым углом? Извини, Олег, я сыт морским дном по горло – здесь точно не райские кущи. Снаружи 2 градуса. Все наши знания увезем с собой. То, что останется, разрушим.

– Не вздумай. Станция должна остаться.

Направив камеру прямо на себя, Руководитель предоставил возможность собеседнику увидеть свое вспотевшее лицо.

– Я хочу, чтобы ты знал мою позицию, Олег. Если придется, мы будем защищаться, но я не собираюсь убивать невинных людей. Одно дело – уничтожить беспилотный батискаф, но совершенно другое – убить человека только за то, что он решил прогуляться рядом с твоим «домом».

В эфире повисло тяжелое молчание. Бармин знал, что ничего другого от Руководителя он не услышит, так как этот человек оторван от реальных условий жизни на земле. Немного понизив голос, Бармин продолжил разговор:

– Предположим, японцы опустятся рядом с вами. Разве это не сигнал, что они собираются напасть на вас? Что, и в этом случае будешь сидеть и ждать?

Руководитель пошевелился всем телом.

– Мы примем меры. Однако первыми не начнем.

– Никто еще не выигрывал сражения, отсиживаясь в окопах, – резко возразил собеседник Руководителю. – Если они окажутся в радиусе поражения, вы должны атаковать первыми.

Руководитель опустил голову.

– Ты не оставляешь мне выбора.

– Сейчас слишком высоки ставки, Юра, – убежденно сказал Бармин, – ты правильно сказал – у тебя нет выбора.

 

14

Дроздов сделал восемь телефонных звонков и провел шесть переговоров из своего кабинета. В его распоряжение было предоставлено несколько толстых бухгалтерских книг со счетами, накладными и ордерами. Эти бумаги заполняли весь стол. Если бы кому-то пришла в голову мысль заглянуть в кабинет, то он увидел бы только склонившуюся над бумагами старую конторскую крысу.

Но наш герой не собирался изучать бумаги. Скользнув по ним беглым взглядом, он сконцентрировался на фотографиях, висящих по стенам и запечатлевших лица сотрудников, ранее работавших в институте, и снял их на скрытую в зажигалке мини-видеокамеру.

После этого он сел за компьютер и, войдя в систему, набрал в поисковой строке текст «Вечный ключ к Фэйрплэй». Щелкнул кнопкой «Найти», стал, размышляя, ждать.

Кажется, пока все идет по плану. Никаких подозрений у старой толстой тетки – главбуха – его требование предоставить ему распечатку телефонных звонков сотрудников за последние три года не вызвало. Он знал жаргон, на котором следовало разговаривать с бухгалтерами.

Число записей в его блокноте увеличилось: теперь к фамилии Бармин добавилась еще одна – Цвигун.

Майор был уверен, что Цвигун имитировал свою смерть так же, как и Бармин, чтобы продолжить работу над подводным проектом. При этом Дроздов не сомневался, что Бармин и Цвигун до сих пор не порывали своих связей с НПО «Нептун». В такой области, как освоение подводного пространства, они просто не могли игнорировать те достижения в области высоких технологий, которые были сделаны учеными объединения. Дроздов чувствовал, что здесь, именно здесь находился фундамент «узкого круга».

Бумаги с распечатками записей телефонных разговоров (более чем три тысячи клиентов) заняли несколько картонных коробок. Контроль за звонками, как установил Дроздов, велся довольно строго. Все звонки дублировались в специальном журнале. У майора не было возможности просмотреть все записи, но он и не собирался это делать. Предстояло обратить внимание только на те звонки, которые производились чаще всего, и особенно на междугородние.

Дроздов не был физиком, но у него было цепкое чутье оперативника.

Он зафиксировал шесть номеров, по которым Минин звонил более чем по одному разу в течение последних трех месяцев. В его короткий лист вошли два личных звонка и четыре – на телефоны организаций. Любой из них мог оказаться той ниточкой, которая вела к списку «узкого круга».

Решив играть по установленным правилам, он позвонил оператору телефонной линии и попросил раскрыть фамилии и адреса абонентов, которым звонил Минин. После получения нужной информации Дроздов посмотрел на часы. Было близко к полночи, но ряд звонков в регионы Дальнего Востока и Сибири, где уже наступило утро, следовало сделать. Может, кто-то уже появился на работе?

Он стал набирать первый номер.

– Дальневосточный филиал АН СССР, – ответил ему мужской голос. – Институт физики атмосферы.

– Здравствуйте, есть кто-нибудь из руководства?

– Пока нет, еще не подошли.

– Я звоню из Москвы, из Счетной палаты, – сказал Дроздов, – мы проводим аудит НПО «Нептун» и…

– Позвоните попозже, пожалуйста, когда институт откроется.

– Хорошо. Но не подскажете, у вас есть опытное производство? Что вы производите?

– Замкнутые системы обеспечения жизнедеятельности… Впрочем, точно не знаю… Я технический секретарь.

– В вашем ведомстве большой объем выпуска?

– Нет, пока только для экспериментальных целей.

– Спасибо за информацию, – сказал Дроздов. – И позвольте еще один вопрос. Вы получали заказы от НПО «Нептун»?

– Немного. Пару месяцев назад модифицировали их системы.

– До свидания.

Дроздов набрал следующие два номера и прослушал стандартные записи на автоответчиках. Один был из химлаборатории Новосибирского университета Сибирского отделения АН РФ, другой – из неизвестного завода в «Арзамасе-16». Он решил заняться ими попозже, а сейчас позвонить по домашним телефонам.

– Алло?

Дроздов посмотрел на фамилию в журнале.

– Профессор Фрязин?

– Да.

Дроздов откашлялся и затем представился.

– Что вы хотели, Андрей Викторович? – в голосе Фрязина звучали недовольные нотки.

– Я из Счетной палаты, проверяю междугородние звонки из НПО «Нептун». Кто-нибудь оттуда звонил вам за последние три месяца? – Дроздов еще раз посмотрел на список.

– Да, конечно. Профессор Минин – мы постоянно созваниваемся, еще со времен окончания физтеха.

– А извините, не учился ли с вами некто Бармин?

– Бармин, – повторил Фрязин, как будто пытаясь вспомнить. – Кажется, был какой-то Бармин… Баркин… Точно не помню.

– Спасибо, профессор. Не буду вас больше тревожить.

– Ничего. Рад был помочь.

Часы пробили два часа ночи. Следующим именем из списка был Антон Трошкин. Дроздов набрал его номер, чувствуя себя уверенным в удаче.

– Алло?

– Антон Владимирович? Дроздов Андрей Викторович.

– Кто?

– Это неважно. Я из Счетной палаты, мы проводим проверку НПО «Нептун».

– При чем здесь я? Я никого не знаю. Вы, должно быть, ошиблись?

– А профессора Минина вы знаете?

– Не слышал о таком…

– Он звонил вам три раза за последнее время.

– Должно быть, ошибся.

– Ваш номер?.. – Дроздов назвал цифры.

– Ну да… Но я не…

– Прежде чем повесить трубку, примите сообщение.

– Какое сообщение? Что за…

Дроздов сделал паузу и затем внушительным голосом произнес:

– Передайте Олегу Львовичу, что я хочу с ним встретиться. Запомнили?

На другом конце провода помолчали, затем тот же голос произнес:

– Вы ошиблись.

– До свидания, Антон Владимирович.

В ответ на это в трубке раздались короткие гудки.

Восторг, вот что он чувствовал. Минин не состоял в «узком круге», но он был связан с ними – один из рядовых сотрудников, выполняющих приказы руководства.

Он набрал новый номер, теперь уже в Красноярске, и стал ждать. После четырех гудков приветливый женский голос ответил:

– Гостиница «Байкал» слушает.

– Мне нужно забронировать номер на завтра.

– Одну секунду, я свяжу вас с администратором.

Дроздов повторил свою просьбу. Когда администратор спросил номер его телефона, он в ответ продиктовал номер телефона Антона Трошкина.

– Номер вам забронирован. Подъезжайте.

– Спасибо.

Взглянув на часы, он увидел – полпервого ночи – и, закрыв журнал, набросил куртку. Затем открыл кейс и, вытащив гибкий металлический стержень с маленьким зеркальцем на конце, просунул его в щель между дверью и косяком. Коридор был пуст. Дроздов поворачивал зеркальце, пока в дальнем углу коридора не увидел проходную, освещенную мертвенно-синим светом экранов телевизоров. Затем он вытащил зажигалку и нажал на рычаг…

Сидящий за столом на проходной охранник неожиданно заметил, как один из экранов заволокло «снежными хлопьями». Охранник встревоженно щелкнул кнопкой связи с начальником.

– Помехи на двенадцатом, – сообщил он.

Из боковой двери вышел начальник охраны – худой длинный прапорщик – и уставился на монитор.

– Интерференция? Опять эти яйцеголовые из электролаборатории запустили свой генератор?

Неожиданно мелькание прекратилось, чтоб тут же начаться на другом экране.

– Странно, – недоуменно сказал начальник. – Такое, кажется, впервые…

После нескольких секунд, прошедших в полном молчании, замелькал экран видеокамеры, установленной в коридоре. Оба охранника стояли и удивленно смотрели на экран…

К этому времени Дроздов уже был в кабинете Минина. Закрыв за собой дверь, он выключил миниатюрный электрогенератор помех, вставленный в зажигалку, и неслышно прошел до окна. Закрыв жалюзи, включил свет.

Обыск… Он был профессионалом в этом деле. Его не интересовали бумаги, забытые на столе, поэтому Дроздов прошел сразу к книжным полкам и в течение пяти минут нашел то, что требовалось.

Возможно, профессор Минин был действительно крупным физиком, может быть, даже лучшим в своей области. Но в области конспирации он был явным профаном, не представлявшим загадки для специалиста. Минин, видимо, плохо помнил номера телефонов, поэтому доверял только своей записной книжке, которая имела рельефное изображение Кремля на красной обложке и была спрятана внутри толстенной «Гидравлики» академика Струве. Естественно, содержание книжки было зашифровано, но для Дроздова эта любительская криптограмма не представляла трудностей. Конечно, окажись он здесь в другое время, он был бы вынужден сфотографировать все страницы и потом положить обратно, но сейчас такие предосторожности его не интересовали. Он просто положил блокнот в карман, уверенный, что пропажа даже если и будет обнаружена, то только через несколько дней.

Охранники на выходе все еще возились с монитором, когда неожиданно перед ними выросла крепкая фигура утреннего посетителя.

– Где расписаться? – с усмешкой спросил Дроздов.

Обернувшись, начальник охраны кинул подозрительный взгляд на посетителя. На его лице застыло недоумение.

– Вы откуда, из бухгалтерии?

– Да, пришлось немного задержаться.

– Но мы не видели вас на мониторе!

– Ничем не могу помочь, – невинно сказал Дроздов. – Ведь как-то я добрался до вас? Уверяю вас, летать я не умею.

– Вы ничего не заметили? – все еще подозрительно спросил охранник. – Что-нибудь необычное?

– Да нет… Вроде ничего. Правда, свет в конце коридора мелькнул пару раз.

Охранник удовлетворенно кивнул.

– Точно. Интерференция. Я так и думал.

Расписавшись в журнале, довольный собой Дроздов вышел в темную ночь.

 

15

Майор Содзи Накамура сидел за большим полированным столом из мореного дуба, глядел в окно на молодой месяц и пел песню «Алеет восток». Его голова напряженно работала, и песня помогала процессу. Что может быть лучше народной песни для упорной плодотворной работы представителя самой трудолюбивой нации на земле?

– Чертов генерал, – размышлял Содзи. – Надо же, не поверил очевидному. Эти тупые старперы могут загубить любое дело, только занимают своим толстым задом руководящие места. Ведь совершенно ясно, что на дне есть источник света неизвестного происхождения, и никого это не интересует.

Содзи вырос на морском побережье острова Хонсю в районе залива Осада – самого густозаселенного района на земле. Людей там было так много, что земли для всех не хватало, и многим пришлось перебираться на воду. Майор появился на свет на деревянных помостах, уложенных поверх вбитых в морской берег свай. И это еще ничего – многие родились и провели всю жизнь в покачивающихся на воде джонках. Рано овдовевшая мать сделала все, чтобы выучить своего единственного сына и дать ему достойное образование. Окончив после школы военное училище, Содзи впервые почувствовал твердую почву под ногами и дал себе слово, что сделает все возможное, чтобы не возвращаться больше в места его детства.

Мысли майора снова вернулись к морскому дну. Содзи порывисто вспомнил все, что знал о морских глубинах. Там была абсолютная темнота. Откуда же появился этот очаг необычайного свечения? Может, действительно, как говорит генерал, – кораблекрушение? Источник способен взорваться, подняв температуру грунта до нескольких тысяч градусов, а накал частиц мог проявить себя свечением. Однако тогда… Тогда это была бы мгновенная короткая вспышка! Нет!.. Если это был взрыв, он не мог вызвать интенсивный и концентрированный в виде цилиндрического луча свет…

Мысли терялись в догадках, и майор затянул новую песню…

В тот момент, когда Содзи взял самую высокую ноту, раздался телефонный звонок. Майор недовольно поморщился – всякий раз, когда он позволял себе немного расслабиться, ему мешали.

– Кто это?

– Здравствуйте, господин майор. Это капитан Хитанава. У вас есть пара минут? – голос Хитанавы звучал взволнованно.

Содзи подобрался. Раз звонит адъютант генерала Ямамото – это серьезно.

– Да, конечно.

– Я все время думаю о ваших последних сведениях, – торопливо произнес Хитанава. – Вы уверены, что на пленке есть информация, представляющая интерес?

– Разве я стал бы тревожить господина генерала, если бы сомневался в этом? – тон голоса майора остался неизменным, но на лице появилась тревога.

– Я бы хотел поговорить с вами. Конечно же, не по телефону…

– Поговорить? – майор немного расслабился. – Пожалуйста, всегда к вашим услугам!

Какое-то время трубка молчала.

– Давайте встретимся в неофициальной обстановке. Скажем, сегодня, в двенадцать часов дня, в ресторане «Нихон» на улице Вэншу. Вас это устроит?

Содзи заколебался, лихорадочно соображая. Стоит ли вообще встречаться с капитаном? Поговаривали, Хитанава связан со спецорганами. Но что ему, собственно говоря, терять?

– Договорились, – сказал он немного погодя.

Как только майор вошел в «Нихон», метрдотель сообщил, что капитан уже здесь. Содзи прошел в зал. Несколько официантов подавали обеды завсегдатаям, которые сидели за высокими шелковыми ширмами, окружавшими столы. Щелканье костяшек для игры в маджонг, громкие резкие голоса и звуки джаза создавали непривычную для уха Содзи атмосферу.

– Будете суп? – спросил его Хитанава, уже сидевший там, когда майор вошел в помещение, отделенное тяжелыми портьерами от остального зала.

Вошел официант с полной чашкой жареного риса, смешанного с мелко нарезанной ветчиной, креветками и кусочками яйца. Хитанава наполнил свою чашку и быстро заработал палочками.

– Вы действительно считаете, что на дне есть нечто необычное? – спросил он, когда собеседники выпили по стаканчику саке.

– Абсолютно, – ответил Содзи. Палочки в его руках мелькали над тарелкой. – Странно, что генерал не заинтересовался моей информацией, ведь я думал, что это произведет эффект разорвавшейся бомбы.

Капитан замешкался с ответом. Сведения майора действительно впечатлили его, а этот тупица Ямамото даже не среагировал.

В Управлении госбезопасности Японии, где Хитанава служил в чине подполковника, ему приказали надеть погоны капитана морского ведомства, чтобы вовремя информировать органы безопасности обо всем, что происходит там.

Хитанаве нравился этот майор. Парень взял на себя ответственность и не побоялся потревожить генерала. Гораздо чаще можно встретить майоров, у которых прямо-таки врожденная тяга подчиняться чужому мнению. К тому же Содзи Накамура, как видно, наблюдателен и умен – умеет за деревьями увидеть лес. Он сумел разглядеть нечто на дне. Хитанава знал, что такие способности – редкость, хотя и считал, что подобными талантами теоретически должен обладать каждый офицер армии самообороны Японии.

– Вы должны понять генерала, – осторожно ответил Хитанава. – Он вынужден быть осторожным. Возможно, ваша информация и заинтересовала его, но, чтобы убедить окончательно такого человека, как он, нужны непреложные факты, а не подозрения, какими бы основательными они ни были.

– Не принимайте меня за дурака, – усмехнулся Содзи. – Я же видел его реакцию – он совсем не заинтересовался.

Хитанава не ответил. Зато креветки и большая половина риса исчезли.

– Я бы не стал так ставить вопрос, – заметил он, тщательно подбирая слова, – давайте будем откровенны друг с другом. Генерал явно не горит желанием заняться этим вопросом, потому что некоторые хотят выставить его ответственным за гибель по непонятным причинам трех наших подводных батискафов.

– Вот именно, – Содзи бросил палочки на стол и нахмурился. – А моя информация как раз и могла бы помочь найти ответ на этот вопрос.

– Но она звучит слишком фантастично. Если генерал начнет оправдываться, ссылаясь на каких-то подводных обитателей, это только осложнит его положение.

Официант принес мужчинам огромную миску акульего супа.

– Но почему он не хочет воспользоваться светотомографами? – спросил Содзи, наливая себе суп в чашку.

– Потому что не генерал распоряжается ими – установки весьма дорогие, и их всего две. Ему придется обращаться в Минобороны или в Академию наук, а кому хочется быть в роли просителя?

– Скорее, он просто боится стать козлом отпущения.

Кадык у Хитанавы задвигался, но лицо осталось непроницаемым.

– Не стоит употреблять столь сильных выражений. Понимаете, причин появления света может быть много. Это может быть даже дефект пленки.

– На цифровом изображении также заметен свет, – сердито ответил Содзи. – Так что же мне делать? Вы же тоже заметили мерцание?

– Но почему все-таки это не взрыв дизеля на сейнере?

– Потому, – ответил Содзи, уже начиная раздражаться, – что взрыв силовой установки мог поднять тучу ила, которая тут же заволокла бы источник света.

– Позвольте, – возразил Хитанава. – Это как раз объяснить просто – на дне могло и не быть ила.

– Вы, капитан, кажется, неплохо знакомы с морской дендрологией, но я все же рискну возразить: не все так просто. Если не ил, то хотя бы песок там есть.

– Значит, вы действительно уверены, что источник света искусственного происхождения?

– Абсолютно.

Встав из-за стола, Хитанава сказал:

– Попробую помочь вам. Мы, патриоты, должны выручать друг друга в трудных ситуациях. В Академии наук у меня есть хороший знакомый, профессор Даноси. Я попрошу его принять вас. Ждите моего звонка, а пока угощайтесь – я заплатил за обед. – Он поклонился майору в традиционном приветствии и вышел из ресторана.

 

16

Из ФИАНа Дроздов поехал сразу в аэропорт. Надо было срочно «делать ноги», прежде чем там поднимут тревогу и местная милиция объявит план «перехват».

После полуночи пошел мокрый снег: сначала он таял на земле, затем по мере понижения температуры образовалась ледяная корка, которая толстым слоем прикрыла землю. Вылеты задерживались.

Внутри небольшого зала ожидания местного аэропорта, кроме время от времени прохаживающегося милиционера в красной фуражке, не было никого. Дроздов приступил к изучению записной книжки. Большинство записей касалось повседневной работы профессора Минина. На первых страницах было несколько строк, касающихся предстоящего погружения «Мир-2» на дно Байкала. Дроздов продолжал листать блокнот, и вот оно – то, что нужно. В конце книжки он нашел страницу со списком из тридцати девяти имен, разбитых на три колонки. В первой – 14, во второй – 17 и в третьей – 8. Большинство из них ничего не говорило Дроздову, но два имени в начале третьего списка выбили почву у него из-под ног.

«Бармин и Цвигун», – Дроздов почувствовал, как буквы заплясали в его глазах. Озадаченный, потрясенный, он стал лихорадочно читать дальше:

«Нелюбов… Гуревич… Поркин… Сахаров… Рыбкин… Грубозабойщиков…»

Восемь имен из девяти! Вот это да! Но почему только восемь? Может, Минин не внес свое имя? Нет, Дроздов покачал головой, рассеянный профессор не мог быть в списке. Или все-таки мог?

В этот момент по внутреннему громкоговорителю объявили посадку на рейс Калуга – Москва. Дроздов не сразу пошел к регистрационной стойке – взбудораженный этим открытием мозг не давал ему покоя. Вместо одного имени у Дроздова в руках оказался почти весь список того самого «узкого круга».

Значит, он зря звонил в гостиницу «Байкал». Мужчина хотел всего лишь спугнуть их, заставить сделать несколько неверных шагов. Теперь они точно насторожатся. Ладно, не страшно. Выбросить это из головы. Только в будущем надо постараться больше так не шутить. Теперь можно позволить себе сто граммов коньяка и – на регистрацию.

Его очередь уже подходила к стойке, когда раздалось новое объявление по громкоговорителю.

– Вниманию пассажиров рейса номер 455! По погодным условиям рейс задерживается! Желающие могут воспользоваться служебной гостиницей аэропорта.

– Хотите сдать билет? – Регистратор за стойкой с легкой улыбкой посмотрела на него.

– Нет, пожалуй, лучше пережду в гостинице.

Дроздов вышел из аэровокзала на привокзальную площадь. В дальнем конце площади слабо светились ночные зеленые огоньки. Он подошел к стоящей в очереди «Волге» с дремавшим за рулем водителем.

– Командир, едем в Москву. Плачу вдвойне.

– Деньги вперед, – равнодушно сказал водитель. – И пристегнитесь.

Дроздов сунул ему пачку банкнот, и шофер тут же рванул с места. Майор уже крепко спал, когда машина достигла МКАД.

 

17

Ровно в 9 часов утра майор Содзи, одетый в светлые брюки и сорочку, вошел в здание Института оптической техники АН Японии, находившееся на улице Субару.

Пройдя проверку на КПП, он направился прямо к девятиэтажному зданию исследовательского центра. Офис профессора Даноси занимал три секции на верхнем этаже здания. Окна в коридоре выходили на заросшую вековыми ивами долину Хутохэ. У Содзи была возможность взглянуть на нее, пока охранник на входе проверял его документы.

– Здравствуйте, господин майор, – симпатичная секретарша с любопытством посмотрела на него. – Проходите. Нам уже сообщили о вашем прибытии.

– Многих лет жизни, госпожа Йоко, – Содзи прочел фамилию секретарши у нее на столе.

Йоко Есико работала в Институте оптической техники уже двадцать лет, начиная со времен Юкагавы, заслужив свое место не столько служебными способностями, сколько своей внешностью. Ей хотелось поговорить с гостем, но, зная, что такие разговоры не приветствуются, какое-то время Есико молчала.

– Вы из Госаквагеологии? – наконец не выдержала она. – Что нового? Я слышала, «Юнадо-4» утонул?

– Да, – односложно ответил Содзи – ему не хотелось ввязываться в разговор.

– Это ужасно, – сказала Йоко. – Как же это произошло?

– Бывает… Неспокойное погружение.

Она бросила на Содзи явно не удовлетворенный его ответом взгляд, но в этот момент зажглась зеленая лампочка на ее столе.

– Проходите. Профессор ждет вас.

– Спасибо, госпожа Йоко, – японец приблизил зрачок к сканеру иридодиагностического контроля, расположенному на двери на уровне его глаз. Замок щелкнул, и Содзи вошел внутрь.

Профессор оптико-волоконного центра Даисиро Даноси, человек-гора, как прозвали его сотрудники, сидел в своем кресле с высокой спинкой и читал какую-то бумагу, отодвинув ее как можно дальше от глаз. Он старался не носить очки, чтобы никто не посчитал это свидетельством его приближающейся старости. Огромный полированный стол из красного дерева был завален пластиковыми папками с блестящими металлическими замками, помеченными иероглифами «совершенно секретно». Начищенный до блеска пол сиял так, что в него можно было смотреться как в зеркало.

– Приветствую вас, господин майор, – профессор встал со стула и с широкой улыбкой оглядел его. – Моряка видно издалека. Хотите кофе?

Содзи удивился умению этих гражданских держаться раскованно в любых ситуациях. Разве стал бы генерал Ямамото общаться в подобной манере с майором?

– Да, спасибо.

Даноси был требовательным, но заботливым шефом, особенно по отношению к тем, кого он уважал. Новоиспеченный капитан Хитанава относился к последним. Профессор решил незамедлительно выполнить просьбу капитана принять майора и помочь ему со светотомографом.

Обещанный кофе оказался всего лишь кофейным напитком, к тому же с сильной примесью соли, которую профессор специально добавлял в воду для вкуса. Даисиро Даноси сам наполнил чашки. Кофе и кофемолка стояли сзади него на старинном резном серванте эпохи Цзянь, до которого профессор мог легко достать, просто повернувшись в кресле.

– Вы голодны, господин майор? – Даноси открыл верхний ящик стола. – Посмотрим, что тут нам приготовила моя старушка Йоко.

Он достал два бутерброда с креветками и протянул один майору.

– Большое спасибо, но не хотелось бы терять время, – Содзи сделал отрицательный жест рукой.

Даноси с чашкой в руке опустился в кресло напротив Содзи.

– Итак, что вы хотели?

Содзи вытащил из портфеля кассету с видеопленкой и протянул ее Даноси. Профессор вопросительно посмотрел на майора.

– Здесь находятся кадры, полученные с полукилометровой глубины. Надо проверить на вашем устройстве.

– А что же тогда взамен? – произнес профессор, потягивая мелкими глотками кофе и с усмешкой глядя на него.

Содзи тоже усмехнулся – капитан Хитанава уже предупредил его о своеобразных деловых качествах профессора, и он был готов к подобному торгу.

– Кое-что есть, – сказал он с улыбкой, вытащив маленький пластиковый пакетик. – Я подумал, что вам это может пригодиться.

Он протянул его Даноси. Профессор с интересом повертел пакетик в руках и положил сзади себя на сервант.

– Что здесь?

– Образцы подводного грунта.

Профессор удивленно поднял брови.

– Образцы? Как вы узнали, что я в них заинтересован?

– Перед прибытием сюда я изучил ваши публикации, – улыбнулся Содзи.

– Майор, – воскликнул профессор, – не слишком ли много вы знаете?

– Может, я ошибся?

По выражению лица Даноси Содзи понял, что он не ошибается.

– И как же вы получили эти образцы? – воскликнул профессор. – Прямо от генерала Ямамото?

– Вы абсолютно правы, профессор. Как только я заикнулся об этом, он, не спрашивая, достал их с полки своего сейфа и сам протянул мне. Даже не пришлось его упрашивать.

– Черт! Интересно, сколько еще людей знает о том, что я интересуюсь подводным грунтом?

Даноси откинулся в кресле.

– Такая жара, – он указал рукой на окно, сквозь прикрытые жалюзи которого пробивались солнечные лучи, – давно такой не было.

Содзи усмехнулся. Что-то было в профессоре от типичного японца, никогда не унывающего и любящего пошутить.

– Итак, Содзи, за такой подарок можно многое сделать.

– Ну так в чем дело? Где томограф?

– Вы толкаете меня к нарушению правил, – усмехнулся профессор.

– И желательно как можно быстрее.

Профессор расхохотался.

– Пойдемте!

Выйдя в коридор, они направились к лестничной площадке и вскоре оказались перед дверью ярко освещенного лифта. Молодой лейтенант молча вытянулся около стены, затем открыл дверцу лифта и вошел в кабину вслед за майором и ученым. Захлопнув дверцу, он вопросительно посмотрел на Даноси, и тогда тот сам нажал на нижнюю кнопку.

– Советую вам сесть, Содзи.

– Нас ожидает долгое путешествие?

– Почти сто метров.

Кабина лифта стала быстро набирать скорость – стремительно промелькнула площадка нижнего этажа, а замедление и мягкий толчок известили о конце длинного пути.

Наконец офицер открыл дверцу лифта. Тяжелая бронированная дверь, находящаяся напротив них, плавно ушла в сторону, и они пошли по короткому коридору, стены и потолок которого представляли собой трубу, сплюснутую с боков. В конце коридора плавно открылась вторая дверь.

Даноси и Содзи очутились в обширном зале – высокий потолок опирался на правильные ряды металлических колонн, и границы зала исчезали в полумраке.

– Наше хозяйство…

Это был светотомограф – святая святых Института оптической техники. Необычайно большая длина томографа, достигающая почти ста метров, и его гигантский диаметр сочетались с огромными линзами, напоминая своим видом колоссальный циклотрон. Он вызывался к действию последовательным возбуждением и включением нескольких тысяч магнитных полей, так что подхватываемые ими фотоны приобретали скорости, близкие к скорости света. Пройдя систему линз, фотоны образовывали поток. Система постепенного включения этих гигантских линз позволяла учитывать малейшие энергии светового потока и стремительно увеличивать изображение.

– Невероятно!

– За дело, Содзи! Если на вашу пленку попал хотя бы один фотон света, мы отыщем его.

Они уселись в легкие жесткие кресла напротив большого жидкокристаллического экрана. Содзи смотрел прямо перед собой. На экране появились очертания кратера Цибайши. Сейчас кратер был виден таким же, как и в перископ средней силы с глубины ста метров. Рука сотрудника Хирохито щелкала мышкой управления экраном. Содзи показалось, что изображение несется на него с огромной скоростью. Только привычка майора к чрезвычайным ситуациям удержала его на месте – челюсти его плотно сжались, пальцы крепко обхватили ручки кресла. Границы кратера мгновенно расширились и вдруг выскочили за пределы экрана. У майора даже немного закружилась голова. Поверхность морского дна была видна так же, как был бы виден ярко освещенный двор с балкона пятого этажа – можно было сосчитать все трещины каменной плиты.

Чувствуя, как у него сжимается сердце, Содзи на мгновение закрыл глаза, а когда их открыл, то перед ним на экране стояли два человека в скафандрах. Один из них держал в руках длинную металлическую трубу, направленную прямо на майора.

 

18

Олег Львович Бармин вышел из лифта, который опустил его в самое сердце центра управления подводным проектом. У него в руках был маленький черный дипломат и зонтик, ведь снаружи лил дождь.

Не глядя по сторонам коридора, вдоль стен которого вытянулись в струнку охранники, он на автомате махал им рукой в ответ на приветствия. Олег Львович был встревожен. Информация, поступившая от Минина, насторожила его, так как было ясно, что кто-то пытался проникнуть в «узкий круг». Сначала этот человек крутился вокруг его семьи, а затем переключился на других, и ему даже удалось похитить записную книжку профессора. Дурак этот Минин, полный дурак! Надо же доверить такую информацию бумаге, а блокнот с секретными записями оставить на полке книжного шкафа! И теперь тщательно спланированный и долгие годы всеми ими продвигаемый проект находился под угрозой срыва…

Он вошел в свой небольшой уютный кабинет, где его ждал Цвигун.

Тот сидел в кресле, потягивая горячий кофе. Его округлое лицо имело озадаченное выражение, а глаза были чуть прикрыты.

– Ты говорил с Мининым? – спросил Бармин, вешая зонтик на крючок.

– Да!

– Идиот! Так просто дать обвести себя вокруг пальца!

– Перестань, Олег. Что толку махать кулаками после драки?

– Кто бы это мог быть? – усевшись на диван рядом с Цвигуном, Олег Львович тоже взял себе чашку с напитком.

– Как тут узнаешь. Он не оставил никаких следов.

– Странно, что вся информация с видеокамер исчезла.

– Скорей всего, у него был излучатель электронных помех.

– Значит, это не любитель, – подвел итог Бармин, – а профессионал с солидным прикрытием.

– Да, дело он знает, а главное – предусматривает все возможные меры защиты. История, которую он придумал для Минина, чистой воды блеф. А как ловко он ушел от нас из аэропорта!

– Ты что, в чем-то меня упрекаешь?

– Не тебя, себя. Я сам должен был подумать об этом.

– И что, у нас ничего нет на него?

– Только устные описания, которые ни в чем не сходятся, кроме разве что его комплекции. Все говорят, что это был громила.

– Но странно, почему он начал прямо с Минина? Как он вышел на него? Может ли это быть личным поручением Президента?

– Эта мысль и мне приходила в голову, но она кажется нереальной. Наш кремлевский друг крепко зажат в собственном кабинете, все его связи контролируются, и каждый, кто звонит ему или встречается с ним, у нас на виду. Конечно, у Президента есть личная связь, но не думаю, что такого рода задание он мог доверить телефону.

– Интересно, – сказал Цвигун. – Этот парень в первую очередь поинтересовался у Минина насчет тебя.

– Очевидное недоверие к факту моей смерти, – задумчиво сказал Бармин. – Об этом же говорят и его вопросы к моей жене. Значит, он уверен в нашем здравии. Мысль о том, что этот человек где-то рядом и идет по следу, мне не нравится. Придется на время затаиться.

Цвигун стряхнул пепел с сигареты.

– И все-таки странно, что он начал прямо с семьи.

– Он все рассчитал. Сначала семья, потом Минин. Хорошо, что мне удалось увести дочь прямо у него из-под носа. Не представляю, что бы я стал делать, окажись она в их руках.

– То есть ты даже готов был бы в этом случае согласиться на переговоры с ними?

– А ты как думал? Это же моя дочь… Я и так мучил ее все эти годы. Поверь, больше этого не вынесу. Я уже подумываю, а не забрать ли ее сюда.

– Она не поедет, ведь у нее своя жизнь.

– Ты так думаешь? – Бармин недовольно посмотрел на собеседника.

– И все-таки, – Цвигун решил сменить тему, – неужели Президент натравил на нас ФСБ?

– Если бы это было так, – задумчиво сказал Бармин, делая глоток кофе, – то нам бы пришлось столкнуться с целой армией профессионалов, а этот, похоже, работает один.

– Может, так и было задумано? Послать одного, чтобы мы не думали на ФСБ?

– Определенно, нет, – сказал Бармин. – Те не шутят, а этот явный шутник. Как ловко он забронировал нам номер по телефону!

– Шутник, а работает серьезно. И похоже, он спешит.

– Японцы назначили отплытие через двадцать семь дней, наши – на день позже. Вот, видимо, почему он спешит. Именно на этот срок нам и нужно затаиться.

– Хочется, чтобы ты оказался прав, – сказал Олег Львович.

Цвигун перевел внимательный взгляд на него.

– Ты считаешь, что Президент пойдет нам навстречу с «Бураном»? – спокойно спросил он.

Бармин пожал плечами.

– Пытаюсь убедить себя в этом, – сказал он глухим голосом, – я думаю, что он понимает, как важно спасти наших от японцев.

– Ты же говорил, его пугает конфронтация с ними?

– Что меня тревожит, – сказал Бармин, – так это то, что, если мы примем помощь Президента, у нас будут связаны руки. Да и странно, почему он не воспользовался всеми имеющимися у него средствами, а применил только этого силача?

– По-моему, это значит, что он не хочет, чтобы данная история вылезла наружу. Хитрец наш Президент – он планирует зайти с фланга прежде, чем мы поймем, в чем дело.

– Может, послать его по ложному пути?

– Поздно, ведь у этого парня есть записная книжка Минина, – сказал Цвигун. – Он знает, кто мы, и только пока не знает, где нас искать. Этот детина, несмотря на свои размеры, чрезвычайно ловок, и, ухватившись за нитку, он размотает весь клубок. Я не удивлюсь даже, когда увижу его входящим в эту дверь.

– Не слишком ли пессимистично? – возразил ему Бармин. – Ты явно переоцениваешь его возможности.

– Нет, – ответил Цвигун, – и вообще, может, лучше не продолжать конфронтацию с Президентом? Он все равно рано или поздно выйдет на нас.

– Что тогда конкретно ты предлагаешь? – спросил Бармин. – Еще раз предстать пред его светлые очи? Я как раз собираюсь это сделать.

Цвигун затянулся сигаретой.

– Может, для начала отключить его личную линию?

– Это не рискованно? Ведь они смогут вычислить нашего человека, ответственного за связь.

– Лучше потерять одного, чем всех. Зато мы гарантированно выйдем на этого самого Дроздова.

– Я подумаю об этом, – Бармин нажал на кнопку в столе. – Жаль, что меня не будет здесь, когда мы возьмем стервеца.

 

19

Не веря собственным глазам, Содзи с трудом воспринимал обрушившуюся на него информацию, но и на профессора, видимо, изображение произвело даже большее впечатление.

– Этого не может быть! – Даноси вскочил с кресла. – Откуда?! Откуда они объявились там?

Едва сдерживая волнение, он взглянул на Содзи, но темное бесстрастное лицо японца ничего ему не говорило.

Майор развел руками.

– Не знаю… Хотя, говоря откровенно, я предполагал нечто подобное.

– Но кто это?

– Если не американцы и не русские, тогда русалки, – с усмешкой ответил Содзи.

– Не говорите ерунды, – рассердился профессор. – Скорее всего, это американцы, но как они могли оставить нас в неведении?

Майор долго и задумчиво смотрел на профессора. На его губах играла улыбка, обнажавшая ровный ряд белых зубов.

– Предположим, они могут остаться там на долгое время. Такой вариант не приходил вам в голову?

Профессор оцепенел, затем медленно опустился в кресло и вытащил пачку сигарет.

– Вы хотите сказать… – он вытащил сигарету. – Никогда не поверю, что на такой глубине мог кто-то выжить.

– И все-таки если они и правда находятся там… Глубоководные скафандры позволяют опускаться и на шестьсот метров.

Последовало длительное молчание.

– Скорее, это русские, – Содзи первым прервал молчание. – Только русские могут выжить в таких условиях.

Профессор какое-то время рассматривал изображение на экране.

– Майор, посмотрите, пожалуйста, на трубу в их руках – она направлена прямо на «Юнадо-4». Кажется, это похоже на видеокамеру с длиннофокусным объективом?

Содзи погладил свои аккуратно выбритые щеки. Его лицо расплылось в улыбке.

– Нет, – сказал он, – тут вы, профессор, влезаете на мою территорию. Это не камера, а оружие. Сдается мне, что это обычный ПЗТК – подводный зенитно-торпедный комплекс. Из него вполне могли сбить батискаф.

– А что это за надпись у них на гермошлемах?

– Что-то не разберу. Точно не «Россия», и явно и не «США»…

– Вам не кажется, надпись похожа на «СССР»?

– Да вы что? – изумился майор. – Советский Союз приказал долго жить еще двадцать лет назад.

Профессор насупился. Какое-то время он молчал, погрузившись в раздумья.

– Надо доложить руководству, – наконец, произнес ученый и, отложив сигарету, потянулся к телефонной трубке.

«Посмотрим, что теперь скажет генерал Ямамото», – злорадно подумал Содзи, глядя, как профессор набирает номер генерала.

 

20

Ветер, поднявшийся к утру, немного разогнал сгустившийся за ночь туман. Сквозь разводы серых клубов понемногу стала просматриваться толпа человек в сто, собравшаяся на Лубянке вокруг завернутого в белую ткань массивного памятника. Несмотря на присутствие Президента, людей было мало, лишь несколько центральных каналов прислали своих корреспондентов. Толпа сгрудилась вокруг наспех сколоченной трибуны, на которой стоял сам Президент в окружении личных телохранителей.

– Мы открываем этот монумент там, где он стоял до 1991 года, не для того, чтобы напомнить противникам о нашей окончательной победе. Нет, этот памятник – символ того, что отныне раз и навсегда раскол в обществе ликвидирован и что страна выбирает нормальный, эволюционный путь развития.

Сделав паузу, Президент повернулся к памятнику – белая ткань упала, обнажив всем знакомую фигуру в серой длиннополой шинели. После реставрации памятник выглядел как новый, не был даже заметен сварочный шов, которым прихватили голову Железного Феликса, оторвавшуюся при незапланированном демонтаже. Холодный ветер обдувал суровое бронзовое лицо главного чекиста страны.

После коротких и довольно жидких аплодисментов Президент спустился с трибуны и двинулся к ожидавшей его машине. Впереди, прокладывая ему путь, суетилась дюжина рослых телохранителей. По ходу движения Президент пожимал руки собравшимся, в основном ветеранам органов. Неожиданно его руку задержали в твердом рукопожатии.

– Отличная речь, господин Президент, – послышался знакомый голос. – Можно с вами поговорить?

На губах Олега Львовича Бармина застыла ироническая усмешка. Он стоял в ряду таких же пожилых людей, как и он сам, ничем не выделяясь среди них: седые волосы аккуратно зачесаны назад, под плащом видны старомодные белая рубашка и галстук. Он выглядел так, словно сошел с обложки модного журнала 1970-х годов.

Президент повернулся к стоявшему рядом телохранителю.

– Этот со мной.

– Благодарю, – с легкой усмешкой сказал Бармин. – Такая честь…

Президент изобразил на лице непроницаемую улыбку.

– Как откажешь ветерану?

Президентский кортеж помчался к Кремлю. Ни один из сидящих в салоне не спешил начать разговор. Наконец Бармин первым нарушил молчание.

– Помните меня?

– Нет, – солгал Дмитрий Владимирович, – мы, кажется, незнакомы.

– Конечно, вокруг вас крутится так много всяких… – Бармин не договорил.

– Да, народу хватает…

Видя нежелание Президента проявлять инициативу, академик решил идти напролом.

– Не хотите арестовать меня?

– Что вам надо?

– Вы не паук, господин Президент, а я не муха. Возможно, кому-то кажется, что я попал в расставленную сеть, но это не так. На самом деле моя неприкосновенность гарантирована.

– Что на сей раз? Опять повторите тот трюк с куском мыла?

– Нет, на этот раз взрывчатка укреплена под крышкой стола в одном из престижнейших ресторанов Москвы. Полчаса назад там началось шоу, и народу набилось под завязку – в основном звезды телеэкрана и эстрады…

– Вы блефуете.

– Возможно, но если вы ошибетесь и вздумаете задержать меня, звезды отправятся к звездам.

– Что вы хотите?

– Уберите свою ищейку.

– Не понял.

– Уберите майора Дроздова с моего пути, или мы уберем его сами.

– Дроздов? Так вы его назвали? Кто такой этот Дроздов?

– Бросьте, вы его отлично знаете – человек, который идет по моему следу и досаждает моей дочери.

Дмитрий Владимирович отвернулся к окну, словно стараясь вспомнить, о ком идет речь.

– Не знаю никакого такого Дроздова…

– Зачем же врать, господин Президент. Несолидно в вашем положении. Хотя политик, наверное, обманет даже, если спросить его, что он ел на завтрак? Речь о человеке, которому вы приказали найти меня.

– Кто? Я?! – Дмитрий Владимирович постарался изобразить на лице как можно больше удивления, вложив в свой притворный возглас все мастерство, выработанное за годы политического лицедейства. – Не забывайте, с кем вы имеете дело. Стоит мне открыть рот – и целая свора из ФСБ, МВД, СВР и десятков других организаций, о которых вы даже не имеете понятия, пойдут по вашему следу.

– Ну так в чем дело? Где ваша команда «Ату!»?

– Дело в том, что я советовался со знающими людьми из Академии наук и еще кое с кем из Морфлота. Их мнения совпадают… Подводная станция – полная чушь! Выдумка! Тем более какое-то геотектоническое оружие… Наши сейсмические станции обязательно бы зафиксировали первичный взрыв, а его ведь не было. У вас богатая фантазия, Олег Львович, вам бы писателем стать, цены б не было…

Целую минуту Бармин молчал – новость застала его врасплох.

– Согласен, кое-что об оружии я преувеличил, – растерянно сказал он. – Мы его не применяли, но оно есть и дожидается своей очереди на подводной базе.

– Да, и генетическое оружие тоже…

– Клянусь, Дмитрий Владимирович, когда наши люди вернутся на берег с результатами своих исследований, это перевернет мир – в нашу пользу, естественно… Но произойдет это только в том случае, если вы не будете мешать нам. Более того, сейчас нам нужна ваша помощь.

Президент проигнорировал возбужденную речь собеседника и спокойно сказал:

– Вы говорили о возможном начале русско-японской войны за Курилы. Я поручил нашему послу в Японии прояснить этот вопрос. К счастью, сейчас наши отношения более дружественные, чем когда-либо. Мы активно помогаем нашим японским друзьям справиться с последствиями катастрофического землетрясения.

Бармин не смог сдержать вспышку гнева.

– Черт вас возьми! – почти прорычал он. – Вы понимаете, что говорите? Вы им поможете, а они тогда в благодарность потребуют у России возврата Курил и Сахалина!

– Я-то – да, а вот вы… – Президент наклонился к укрепленному на спинке переднего сиденья микрофону и щелкнул кнопкой. – Николай, притормози. Мой гость выходит.

С другой стороны пуленепробиваемого стекла водитель кивнул и продублировал приказ Президента по рации. Минутой позже весь кортеж остановился возле тротуара.

Дмитрий Владимирович потянулся к ручке дверцы.

– Ваше время истекло, Олег Львович, и благодарите Бога, что мне не хочется связываться с вами. Но если я услышу, что хоть с одним моим майором по фамилии Дроздов что-то случится, то клянусь, вы пожалеете об этом! Раздавлю и не замечу. Хотя я все-таки думаю, что он – очередная выдумка вашей нездоровой фантазии.

Охваченный гневом, Бармин медленно выставил одну ногу в дверной проем. Секунду он колебался, прежде чем поставить вторую на асфальт.

– Вы делаете глубочайшую ошибку, Дмитрий Владимирович, – сказал он глухо, наполовину высунувшись из машины.

– Не ищите новых встреч, – ответил Президент, закрывая за ним дверцу. – Их не будет.

Когда машина, набирая скорость, помчалась дальше, он облегченно откинулся на спинку сиденья. Кажется, сыграно неплохо, ведь теперь Бармин сбит с толку. Время для открытия памятника Дзержинскому было специально подобрано таким образом, чтобы попытаться вытянуть академика из его укрытия, – так все и произошло.

 

21

Стоя на тротуаре, злой и растерянный Бармин молча наблюдал за правительственным кортежем, который, набирая скорость, помчался дальше.

– Козел! – он раздраженно сплюнул на тротуар. – Чертов упрямец!

Прогуливающаяся по тротуару с собачкой женщина с неприязнью взглянула на него, потянув поводок на себя.

В этот момент к бордюру подъехал незаметный старенький «Форд». Его передняя дверца открылась, и Бармин занял место на пассажирском месте. Сзади сидели трое мужчин. Они вопросительно смотрели на него, пока он устраивался в кресле.

– Ну что? – спросил один.

– Сукин сын. Он выставил меня за дверь, как мальчишку. Сказал, что не знает никакого Дроздова и якобы ему все равно – уберем ли мы его.

– Я так и думал, – сказал крупный мужчина с багровым лицом. – Этим политиканам вечно плевать на всех.

– Что еще? – спросил Цвигун, сидевший слева с сигаретой, зажатой в уголке рта.

– Подводной станции не существует. Так ему сообщили уроды из Академии.

– А он хоть узнал тебя?

– Конечно. Он называл меня Олегом.

– Может, притворялся?

– Не похоже, он же пригласил меня в машину!

Цвигун повернулся к мужчине, сидевшему с другого края сиденья.

– Что скажешь, Петр?

– Этот Дроздов прямо-таки загадочная личность… Я контролирую все контакты Хозяина, но ни разу не засек их переговоров. Где он только мог его откопать?

– А может, он из ФСБ или ФСО? – спросил Цвигун.

– Мы уже это обсуждали. Хозяин встречался с Сатаровым, но фамилии Дроздов при разговоре не всплывало. Во всяком случае, судя по магнитофонным записям.

– Но в чем тогда его цель, если он не выдвигает никаких требований?

Бармин покачал головой.

– Это меня и тревожит. Что он задумал? Полагаю, в первую очередь надо вырубить его личную линию связи с Президентом.

 

22

– Это не коллаж? – спросил генерал Ямамото, оторвавшись от экрана.

Содзи наклонил голову.

– Нет, господин генерал. То, что вы видите, реальность. Два похожих на людей существа в скафандрах стоят на морском дне на глубине пятисот метров.

– Откуда они там объявились?

Содзи развел руками.

– Этого мы еще не выяснили.

Генерал повернулся к экрану и снова принялся внимательно изучать человеческие фигуры, стоящие на подводном склоне: их скафандры были белого цвета, и он мог различить даже красные полоски на шлемах с какими-то буквами, но дизайн шлемов был незнаком ему. Так кто же это? Американцы? Или русские? Ямамото мог ясно различить следы в иле, ведущие в тень пещеры.

– Понимаю, о чем вы думаете, – сказал майор Содзи. – Мы уже изучили ландшафт на дне, но не обнаружили ничего похожего на батискаф.

– Может, он скрыт за скалами?

– Там ведь почти вертикальные откосы.

– Они не могли срыть их?

– Вряд ли…

– А оружие в их руках тогда чьего производства?

– Конструкция, похоже, русская, но такие ПРТК сейчас производят все кому не лень – от индусов до евреев.

Генерал вздохнул.

– Но какая необходимость тащить с собою на дно оружие?

– Они знали зачем, – Содзи почесал нос. – И теперь я уверен – их целью был «Юнадо-4».

– Так вот почему, – сказал генерал, обращаясь в основном к самому себе. – Конечно, а американцы… Это объясняет, почему наши камеры прекратили работу несколькими секундами позже, – их просто сбили…

– Выстрелом из ПРТК, – дополнил его майор. – Нам повезло, что камеры засекли их и передали изображение на землю.

– Жаль, что команда батискафа была не столь везуча, – ухмыльнулся генерал.

Содзи пораженно уставился на него, будучи уверен, что ослышался.

– «Юнадо-4», извините, работал в беспилотном режиме.

Ямамото вытащил толстый золотой портсигар из кармана, достал сигарету и щелкнул зажигалкой.

– Да, конечно, «Юнадо-4» был без экипажа.

– Но вы только что сказали…

Ямамото холодно улыбнулся.

– Разве? Кажется, я ничего не говорил.

Намек был понят, и Содзи не стал продолжать, а только кивнул в ответ на слова генерала.

– Вам нужен письменный рапорт? – спросил он.

– Только в одном экземпляре. Никаких копий. Лично мне в руки! И считайте, майор, это государственным секретом колоссальной важности.

– Слушаюсь.

– Император оценит ваши заслуги.

Содзи задержал дыхание.

– А сейчас едем в министерство, – сняв трубку, генерал попросил соединить его с министром обороны.

 

23

Дроздов не принадлежал к легко возбудимому типу людей, но и он разнервничался, когда обнаружил, что не может связаться с Президентом. Он предпринял три попытки, но все было бесполезно. Почему их личная линия блокирована? Неужели кто-то пытается помешать ему?

Не сумев дозвониться до своего начальника, Дроздов решил попробовать пробиться к Президенту через генерала Петрова. Позвонив, договорился о встрече и через полчаса прибыл в бюро пропусков Спасской башни. Кремль вызвал в его груди привычное с детства чувство восторга и гордости за свою страну. На двери бюро на русском и английском языках было написано только одно слово – «Вход».

Дроздов толкнул дверь, но она оказалась запертой. Он постучал настойчивей, и дверь слегка приоткрылась.

– Фамилия! – раздался громкий и суровый голос.

– Дроздов.

– Имя? Отчество?

Дроздов назвал себя.

– Проходите, – строго сказал мужчина в камуфляже, появившийся в дверях. – Вот пропуск…

По длинному коридору, вдоль стен которого были установлены государственные флаги России, Дроздов прошел в кабинет Петрова.

– Разве он не выделил вам «личку»? – спросил Петров, когда Дроздов объяснил ему цель своего визита.

– Линия блокирована, – коротко ответил Дроздов.

– Как так?

– Это вы у меня спрашиваете? Спросите у своих людей из ФАПСИ.

Генерал встал и зашагал по кабинету.

– Если вы думаете, что я здесь самый главный после Президента, то вы ошибаетесь. Есть здесь люди и поважней… Все личные встречи Президента организует руководитель его администрации, а я занимаюсь только охраной, – развел он руками. – Но если вы раскроете мне все подробности и убедите, что это важно, я постараюсь довести это до Президента.

Дроздов усмехнулся.

– Господин генерал, в ваших же интересах не знать об этом. Да и какой смысл мне ставить вас в известность? Вы же сами сказали, что не имеете прямого доступа к Президенту.

– Я могу передать вашу просьбу с одним из моих охранников. Пересменка – через три часа.

– Это слишком поздно. Мне нужно сейчас.

Петров встал.

– Ну что ж, пойдемте…

По стеклянной эстакаде, соединяющей Спасскую башню с Алексеевским дворцом, они направились в приемную Администрации Президента РФ. Шубин, руководитель администрации, как объяснял по дороге генерал, самый влиятельный человек в Кремле. Любой документ, прежде чем попасть к Президенту, проходит через его руки. И никто, включая министров и руководителей думских комитетов, не может войти в кабинет высшего главы государства, минуя Шубина.

– Этот Шубин – обычная канцелярская крыса… – генерал жестом пригласил Дроздова в приемную.

Шубин, низкорослый мужчина, знакомый майору по телеэкрану, вопросительно посмотрел на Дроздова, когда тот в сопровождении Петрова вошел в приемную. Он никак не мог вспомнить, где мог видеть спутника генерала, этого здоровяка, выглядевшего столь решительно. Бросив взгляд на Петрова, Шубин поднялся.

– Этот человек хотел бы встретиться с Президентом, – без обиняков заявил Петров, обменявшись с Шубиным коротким рукопожатием. – Он майор ГРУ.

– Вы, генерал, тут не оригинальны, – улыбнулся Шубин. – По крайней мере, не меньше миллиона граждан в эту самую минуту хотят того же, что и вы. Но, к сожалению, господин майор, – он повернулся в сторону Дроздова, – это невозможно. Президент не сможет с вами встретиться.

– Слушай, Борис, не кипятись, – примирительно сказал Петров, – дай мне самому поговорить с Президентом.

– Невозможно, – Шубин отрицательно покачал головой.

Встав с кресла, Дроздов подошел к его столу.

– Мне необходима эта встреча, – произнес он сквозь плотно сжатые губы.

Шубин еще раз окинул взглядом странного посетителя: решительность сквозила во всех его движениях, и, несмотря на усталый вид, глаза посетителя лихорадочно блестели.

– Невозможно, – твердо повторил Шубин.

– В таком случае передайте ему обо мне. Моя фамилия Дроздов.

Шубин улыбнулся.

– Поверьте, мил человек, если бы я сообщал Президенту о всех Дроздовых, желающих с ним встретиться, мне не хватило бы 24 часов в сутки.

Положив обе руки на стол, майор медленно наклонился вперед, чуть ли не касаясь покатым лбом лица Шубина.

– Ты! – угрожающе процедил он. – У меня нет времени на пустые разговоры. Или ты сейчас же сообщишь Президенту обо мне, или…

Шубин поднял на него округлившиеся глаза.

– Или что?

Встревоженный неблагоприятным развитием ситуации, Петров слегка потянул Дроздова за рукав, но тот отвел его руку.

– …или обещаю тебе массу неприятностей.

– Вы мне угрожаете? – взвился Шубин. – Еще одно слово – и неприятности будут у вас.

– Мне плевать. Мне нужно срочно связаться с Президентом.

– Почему это должно его заботить?

– У него и узнайте.

– У меня другое мнение, и я не собираюсь тревожить Президента по пустякам.

Дроздов еще больше надвинулся на руководителя администрации.

– Через три недели японцы будут на дне!

Лицо чиновника было так близко к Дроздову, что тот чувствовал неприятный запах изо рта собеседника.

– Японцы? – удивленно переспросил Шубин. – Что вы несете? При чем здесь японцы?

– Ладно, Борис, – снова встрял генерал. – Не заводись. Этот человек выполняет личное поручение Президента. Мне-то ты веришь?

Шубин поднялся со стула. От его былой уверенности не осталось и следа.

– Ну, я попробую, – неуверенно сказал он, снимая трубку. – Подождите…

Назвав фамилию Дроздова и выслушав ответ, Шубин осторожно положил трубку, а затем встал и пошел к двери.

– Следуйте за мной, Андрей Викторович.

 

24

Президент ждал Дроздова, сидя в своем кабинете под большой картой России.

– Выглядишь усталым, Андрей…

Несмотря на злость, прямо-таки клокочущую в венах Дроздова, майор попытался выдавить из себя улыбку.

– Еще бы! Я чуть не лопаюсь от избытка информации, а меня мурыжат на проходной…

– Извини, кто-то отключил мою личную линию. Это еще раз говорит о том, насколько близко они подобрались ко мне. Что нового?

– Я вычислил всех. Семерых можно брать.

– Вовремя, – не в силах удержаться от волнения, Президент встал и заходил по комнате. – Японское исследовательское судно стоит под парами на стапеле. Через три недели они будут на дне, а мне не нужны никакие конфликты. Приказ на задержание будет отдан немедленно. Возьмем их тепленькими. – Президент остановился и посмотрел на Дроздова. – Но ты сказал, что вычислил всех… Тогда почему ты упомянул только семерых?

Будто не слыша его слов, Дроздов порылся в своем пиджаке и вытащил свернутый лист бумаги.

– Я оставил двух последних для себя. Честно говоря, я еще и сам точно не знаю, где они.

Президент взял листок, развернул его и увидел список из девяти написанных от руки фамилий. Он надел очки и, низко нагнувшись, как будто не доверяя своим глазам, перечитал список, а затем сунул бумагу в нагрудный карман пиджака.

– Я думал, что знаю всех сколь-нибудь значимых людей в своем государстве, вплоть до главарей чеченских бандформирований. Но даже и не предполагал, что столкнусь с подобной компанией. Как будто мало мне ваххабитов и террористов…

– Не суди их строго, Диман, это никакие не террористы. Их единственный проступок – молчание. Не такой уж страшный грех в свете того, что им пришлось преодолеть. Возьмем, к примеру, Бармина и Цвигуна. Им пришлось бросить свои семьи. Только подумай о горе, которое испытали их родные и близкие, и все ради того, чтобы Россия процветала! Это настоящие русские люди. Среди всеобщей апатии и свинства – такой вот сгусток энергии и воли, это же русские пассионарии, если хочешь. Да за это Героев надо давать!

Дроздов остановился после этой непривычно долгой для него речи. Президент с любопытством взглянул на него.

– Будешь меня учить жить, Андрюха?

– Извини, Диман. Я привык говорить, что думаю. Ты никогда не сможешь компенсировать понесенные этими людьми потери и оценить их заслуги по достоинству.

Президент вдруг осознал, какая жестокая внутренняя борьба идет в душе этого человека. Только умом он находится на стороне Президента, но его чувства и сердце принадлежат незримому противнику. Не стоит сильно давить на него – лояльность майора балансирует на лезвии бритвы.

– Ты со мной, Андрей?

– Честно, Дмитрий?

– Честно.

– Не совсем…

– Значит, ты знаешь, где скрывается Бармин?

– Скажем так, у меня есть чертовски сильные подозрения, и только… Но я знаю, где скрывается его дочь. Когда она будет у меня в руках, я доберусь и до отца.

– Ты сам доставишь его мне?

– Да. Но мне снова нужны люди.

– Я же дал тебе Шкаликова.

– Этого недостаточно.

Президент короткое время размышлял.

– Хорошо. Я подумаю, чем тебе можно помочь…

– В таком случае куда его доставить и в какое время?

– Ближняя дача, – ответил Президент. – И не позднее понедельника.

– Я буду там.

– Я имел в виду не только тебя.

– Вместе с Барминым.

Президент улыбнулся.

– Это самое лучшее, что ты можешь сделать для меня. И, пожалуй, – для себя тоже.

– Ты мне угрожаешь?

Президента выдал короткий смешок.

– Скажем так – ты, брат, не прав. И это самое большее, что я могу сказать тебе.

 

25

Кабинет министра обороны Японии Кадзуто Минадзи находился на первом этаже кольца Е – крайнего из пяти концентрических колец, вложенных друг в друга и таким образом образовывавших здание Министерства самообороны. В отличие от окон остальных четырех колец, выходивших внутрь «каменного мешка» и никогда не видевших света, из окон кольца Е открывался чудесный вид на широкую долину Ясико, заросшую вековыми ивами, спускающими свои ветви почти до самой воды, и на заснеженную вершину Фудзиямы. Именно поэтому в кольце Е находились кабинеты высшего командования АСОЯ, в том числе военного министра.

Офис министра располагался на двух уровнях: на верхнем уровне находился непосредственно кабинет с помещением для секретаря, а в подвале было устроено бронированное убежище. Его стены, выполненные из брони толщиной в сто миллиметров, были способны защитить от ударной волны ядерного взрыва, а в мирное время – от электронного прослушивания.

Министр обороны ходил, поскрипывая каблуками, из угла в угол своего просторного кабинета, изредка останавливаясь у окна, чтобы посмотреть на сверкающую гладь Ясико, по которой сновали прогулочные лодочки. Это был самый красивый вид во всей Фурикаси, но сегодня министр не замечал этой красоты. У него болело в боку. Не рак ли это? – с тоской думал министр. Доктора говорят, что не рак, но ведь это не у них болит.

В его голове то и дело всплывали сведения, полученные из России. Русские приступили к поискам затонувшего «Юнадо-4». Это серьезно волновало министра. Если они найдут батискаф, то с ними будет много проблем. Батискаф работал в зоне, пограничной с русскими территориальными водами.

Про козни русских он знал не понаслышке: эти ребята умеют доставлять неприятности, упертые и настойчивые люди. Какая разница, как называется страна – Россия или СССР, главное – люди остались те же. К тому же, не будь перестройки, до сих пор бы были достойными противниками Западу.

Его размышления прервал стук в кабинет. Министр произнес: «Войдите!» – и в помещение вошел полковник Кабаяси.

– Господин генерал, – доложил полковник, – только что звонил генерал Ямамото.

– Что там еще? – мысли генерала с трудом возвращались к текущим проблемам.

– Кажется, обнаружены причины исчезновения «Юнадо-4».

– Вот как? – министр задумался. – Интересно. Как же это им удалось?

– Расшифрованы снимки, полученные с «Юнадо», – на глубине пятисот метров видны какие-то люди с оружием.

– Что? – поднял брови Минадзи.

Кабаяси пожал плечами.

– Так утверждает генерал. Через полчаса он будет здесь.

Министр повернулся к окну.

– Полагаете, этот человек хочет списать потерю наших батискафов на каких-то таинственных обитателей бездны?

– Нет, думаю, это серьезно.

– Что ж, тогда надо его принять.

Когда полковник вышел, министр снял трубку аппарата правительственной связи.

– Значит, битва за Курилы уже началась, – пробурчал он сам себе под нос, щелкнув кнопкой связи с премьер-министром. – И наш противник нанес первый удар.

 

26

Смеркалось, когда красный «форд» Дроздова затормозил возле главного входа на арену спорткомплекса «Олимпийский». Он вошел в здание в сопровождении Шкаликова.

– Возьмете под охрану запасной выход, – ни слова больше не говоря, Шкаликов развернулся и, дойдя до двери, остановился возле нее. Его крупная фигура уперлась в дверной косяк.

Оставшись один, Дроздов прошел билетный контроль на входе и, войдя в зал, битком набитый орущей публикой, остановился в проходе: зал стонал от восторга, так что рев толпы перекрывал истошные звуки музыки, вырывающиеся из колонок, установленных по всему периметру зала. Дав глазам время привыкнуть к свету софитов, Дроздов стал наблюдать за сценой – разгоряченные выступлением «Сыновья волка» в темных, облегающих фигуру трико прыгали, как оглашенные, с гитарами по сцене. Рослые, розовощекие и бородатые – они составляли резкий контраст с анемичными девочками и мальчиками, истошно вопящими из последних сил: «Хэлп ми он май найт». Цепь охранников с трудом удерживала напирающую толпу.

При первом взгляде на сцену Дроздов убедился, что дочери Бармина среди выступавших нет. Появилось ощущение напрасно потерянного времени, неужели он зря пришел сюда?

Но она оказалась здесь. Одетая в эффектную черную блузку и прозрачную юбку, она неожиданно выскочила из-за кулис. Высокая, рыжая, с огромными зелеными глазами, она, казалось, привлекла к себе всеобщее внимание. Сделав несколько эффектных па, сопровождаемых взрывом аплодисментов, она снова скрылась за кулисами.

– Кажется, это она.

Постепенно шум и гам на сцене стихли. Когда последний аккорд улетел к потолку, ревущая толпа потянулась к выходу из зала в фойе. Дождавшись, когда музыканты скроются за кулисами, Дроздов пересек пространство, отделяющее его от цепи охранников, и, показав свое удостоверение, прошел к служебному входу, расположенному слева от сцены.

– Где у них раздевалка? – спросил он у милицейского сержанта, стоящего с той стороны двери.

– По коридору налево.

Поблагодарив его, Дроздов пошел в указанном направлении. Как только он завернул за угол, в глаза снова ударил сноп света – в коридоре толпились журналисты и пробившиеся сквозь оцепление фанаты. Поискав глазами раздевалку, Дроздов пролез через толпу и приблизился к двум здоровенным охранникам, стоящим возле двери.

Вид у них был воинственный. Показавшаяся из-за их спин молодая курносая девушка, по всей видимости пресс-секретарь, объявила, что с музыкантами можно будет пообщаться, как только они немного отдохнут. Ее объявление было встречено недовольными возгласами собравшихся. Дроздов показал свое удостоверение стоявшему слева плечистому охраннику с наколкой в виде паука на голом плече.

– Чего вам? – спросил тот, даже не обратив внимания на столь видное удостоверение.

– Хочу поговорить с ребятами.

– Насчет автографа?

– Я похож на сумасшедшего?

Охранник, казалось, не знал, что делать.

– Вы что, не слышали – отдыхают.

– Дело срочное.

Охранник окинул незнакомца подозрительным взглядом.

– Хорошо, я спрошу, – он открыл дверь, явно собираясь тут же захлопнуть ее перед носом у Дроздова.

Дроздов почувствовал, что его здесь не ждали.

– Не беспокойтесь, – он быстро сунул ногу в дверной проем. – Я сам.

Майор двинулся в дверь, но охранник положил ему на плечо толстую руку.

– А по шее… – щеки охранника побагровели от злости.

– Не дури, – твердо сказал Дроздов.

– Что? – угрожающе надвинулся охранник.

– Что слышал, убери…

Переглянувшись с напарником, охранник медленно убрал руку, и Дроздов вошел в комнату. На стук повернулась девушка, сидевшая на огромном кожаном диване. Тонкая, нервная, напряженная… Казалось, она догадывается, что привело майора сюда. Крупный волосатый парень, по всей видимости лидер группы, лежал рядом с ней на диване, лениво перебирая струны гитары. В самом углу дивана сидел еще один долговязый в спортивном костюме, куривший сигарету.

– Вы кто? – произнес лидер, откладывая гитару. В его голосе чувствовалась тревога. – Что вам надо?

– Ольга Олеговна, кто же еще?

Девушка не отрывала взгляда от Дроздова. Он прикрыл за собой дверь.

– Какая Ольга Олеговна? – лидер встал с дивана и посмотрел на красную корочку в руках Дроздова.

Майор не ответил. Лицо девушки побледнело и стало одного цвета с белым воротничком ее блузки.

– А-а-а, понятно, – произнес долговязый в углу, демонстративно затянувшись сигаретой. – Наркотики?

– Нет, парень, – Дроздов ухмыльнулся. – Можешь продолжать в том же духе. У меня дело посерьезнее.

– Она останется здесь, – заявил лидер, подходя вплотную к нему.

– Выйди на секунду. Мне нужно с ней поговорить.

– Если она захочет, – парень остался стоять рядом с Дроздовым.

– Перестань, Шурик, – попросила девушка. – Это плохо кончится. Выйди.

– Правильный совет, – кивнул Дроздов.

– Ну ладно, – парень оказался на редкость сообразительным, – если что – крикни, я буду за дверью, – в сопровождении долговязого он вышел наружу.

– Что вам нужно? – спросила девушка, когда они остались они.

– Где он, Ольга?

– Кто?

– Ваш отец. Скажите мне.

– Зачем вам?

– Не хотите говорить? В таком случае вы должны пойти со мной.

Страх блеснул в ее глазах.

– В прошлый раз тоже были вы?

– Нет, не я. Вы идете?

Она отрицательно покачала головой. Медные волосы рассыпались по плечам.

– Поймите, я не могу рисковать. Мне придется заставить вас.

– Нет…

Слово прозвучало как сигнал.

В сопровождении охранника в комнату ворвался волосатый с резиновой дубинкой в руках. Дубинка опустилась на голову Дроздова. Отлетев в сторону, майор потерял равновесие и упал. Пока он поднимался на ноги, девушка была уже у двери. Схватившись за ушибленный локоть, он бросился к ней.

– Эй! – воскликнул он, оказавшись в коридоре. – Ты куда?

Пробежав по коридору, он выскочил на сцену и остановился, чтобы перевести дух. Здесь уже приступили к разборке оборудования. Неожиданно почти у самого выхода из зала, где еще толпился народ, он увидел ее. «Чертова дура», – прохрипел он сквозь плотно стиснутые зубы. Перепрыгивая через сложенные на сцене бухты кабелей и проводов, Дроздов помчался к выходу. Толпа сплошной массой запрудила выход в фойе. Расталкивая локтями окружающих, Ольга отчаянно прокладывала себе путь и через секунду уже скрылась за дверью.

Майору нужно было пройти еще метров пятнадцать, чтобы добраться до дверей. Он усиленно работал локтями, поминутно трогая ноющее плечо. Добравшись до двери, Дроздов выглянул в фойе, – девушка исчезла.

 

27

Задвигав стульями, Петров, Шубин и начальник ГРУ генерал-лейтенант Медведев поднялись со своих мест, когда Президент вошел в свой кремлевский кабинет.

– Садитесь, господа, – предложил Дмитрий Владимирович. – Заседание Совета безопасности объявляю открытым.

Коротко обсудив последние международные новости, они перешли к внутренним делам. В этот момент в кабинет вошел Сатаров.

– Извините за опоздание, – сказал директор ФСБ, усаживаясь в кресло. – Очень спешил. Не было даже времени придумать оправдание.

– Честный парень, – сказал Петров, ухмыльнувшись. – Такой же, как и я.

Президент достал листок бумаги.

– Это список людей, которых я хотел бы пригласить к себе в гости. – Он перевел взгляд на Сатарова. – Предупреждаю – в гости, а не арестовать. Предупредите своих костоломов – с гостями обращаться почтительно.

Сатаров молча глядел непонимающими глазами на Хозяина.

– Иван Васильевич, вы слышите меня? – переспросил Президент. – Я поручаю это дело вам.

Сатаров вздрогнул, словно очнулся от минутного забытья.

– Да, Дмитрий Владимирович, – сказал он. – «Альфа» и «Беркут» готовы.

– Только «Рысь», – заявил Президент. – Я доверяю исключительно кошкам.

Присутствующие замерли и вопросительно посмотрели на него.

– Кроме того, надо найти еще этих двух, – Президент назвал фамилии Бармина и Цвигуна. Теперь, когда имена членов «узкого круга» стали известны, дальнейшей необходимости скрывать их от остальных не было. – Это руководители, с ними сложнее. По официальной версии, оба погибли более тридцати лет назад в авиакатастрофе, но на самом деле все это время занимались антигосударственной деятельностью. Что об этом известно Девятому управлению?

Президент перевел взгляд на генерала Петрова.

– У нас нет никаких сведений на этот счет, – заявил тот, вставая.

– А у вас, Виктор Владимирович? – Президент повернулся к Медведеву.

– Все это чепуха. Академик Бармин мертв. Я помню это дело – мы занимались им, – уверенным голосом сказал начальник ГРУ.

Президент в сердцах ударил по коленке.

– Каково, Иван Васильевич? – повернулся он к Сатарову. – Мой друг, бывший майор ГРУ, обнаружил целую группу террористов, а наши спецслужбы ничего не знают об этом. Может, этот майор брешет? А, Васильич? Что скажете вы?

Сатаров встал, держа перед собой какую-то бумагу.

– Господин Президент, – высокопарно начал он. – Кто-то в этом зале должен поддержать майора, – он торжествующе обвел глазами присутствующих. – Позвольте примерить эту роль мне.

Дмитрий Владимирович вопросительно посмотрел на него.

– Вам что-то известно?

– Так точно. Мы знаем, где скрывается Бармин.

– И где же? – недоверчиво спросил Президент.

– На границе с Кореей, в районе озер Хасан и Ханко.

Повисла напряженная тишина. Насладившись эффектом, генерал продолжил:

– Освея – город в сопках почти на границе с Кореей, самое глухое место. В 1970-х годах там был оборудован резервный пункт для ЦУПа, после распада СССР законсервированный.

Президент, казалось, был поражен до глубины души.

– Иван Васильевич! – воскликнул он. – Значит, вы занимались этим делом? Но как вы узнали, что я интересуюсь Барминым?

Генерал довольно усмехнулся.

– На следующий день после лыжной прогулки Шкаликов появился с забинтованной головой. Я спросил, в чем дело, и он доложил мне об инциденте на лыжне.

– Проклятый Глеб! – воскликнул Президент. – Слишком много болтает.

– Не судите его строго. Ведь он обязан докладывать мне по должности. К тому же вы воспользовались компьютером вашего сына.

– Черт! Интересно, сколько еще людей знают, что я интересуюсь Барминым? Я позабочусь, чтобы Глебу укоротили язык. Ну да ладно… Я злюсь только потому, что упущенные сведения распространяются в геометрической прогрессии. Сколько вам надо времени, чтобы доставить Бармина сюда?

– Думаю, дня два-три, если местные органы окажут содействие, – быстро ответил Сатаров. – И недели две, если они станут нам мешать.

– Доставьте мне этого Бармина, – воскликнул Президент. – До выхода японского военного корабля в море осталось восемь дней.

 

28

Вместе с генералом Ямамото майор Содзи направился к машине. Начальник личной охраны генерала полковник Бодэ, опередив всех, первым оказался у черного лимузина. По его знаку сидевший за рулем капитан мгновенно включил двигатель.

Ямамото расположился в салоне по ходу движения, а напротив него занял свое место Содзи. Бодэ, захлопнув за ними дверь, сел рядом с водителем, положив себе на колени маленький хромированный УЗИ.

Машина, мгновенно набрав скорость, помчалась к мосту, отделявшему здание штаба ВМФ от площади Тайома, на которой располагался комплекс правительственных зданий. За нею следовала другая, той же марки и того же цвета, – в ней расположилась охрана.

Вскоре вся кавалькада, свернув с улицы Цицика вправо, остановилась возле ажурной решетки ограды Дома Правительства. Морской пехотинец обошел машину по кругу, проверяя у каждого документы. Он тщательно посмотрел в пропуск, затем сверил его с каким-то списком, потом несколько раз придирчиво взглянул на Содзи, будто стараясь выявить в его облике не схожие с фотокарточкой черты.

Майор заметил, что, когда охранник внимательно смотрел на Ямамото, тот подбирался и принимал беззаботный и непринужденный вид, что, кажется, плохо ему удавалось под пристальным взглядом охранника, из чего Содзи сделал вывод, что генерал не так уж часто бывал в Доме Правительства.

После проверки документов машины проследовали через ворота и направились к ВИП-стоянке.

Водитель мягко подвел машину к бордюру. Бодэ тут же выскочил, чтобы открыть дверь для Ямамото, а в это время Содзи с интересом оглядывал окрестности.

Прямо перед собой на небольшом зеленом холме он увидел портик Дома Правительства с загнутой вверх крышей в окружении аккуратно подстриженных газонов и сверкающих на солнце фонтанов. Своим обликом здание повторяло старинное здание императоров эпохи Цзянь.

Ямамото вышел первым и зашагал по асфальтовой дорожке, усаженной по краям низкорослым кустарником, к зданию. Содзи, чуть приотстав, занял место слева от него. Сзади них поторапливался Бодэ.

– Были здесь, господин майор? – спросил генерал.

– Нет, не приходилось.

Ямамото, казалось, ожидал такого ответа.

– Многие посчитали бы за честь побывать здесь, но не многим это удается.

– Вы, я вижу, тоже нервничаете, господин генерал?

– Не скрою, волнуюсь. Это же сенсация. Представляю, какой ажиотаж поднимется…

У входа в здание их остановил охранник и еще раз проверил пропуска с такой тщательностью, будто его жизнь зависела от того, сможет ли он найти в них какое-то отличие от оригинала.

Войдя в здание, мужчины очутились в широком коридоре, залитом электрическим светом: свет лился из громадной хрустальной люстры, подвешенной к лепному потолку, и вдоль стен коридора через равные промежутки стояли государственные флаги Японии, возле которых застыли навытяжку офицеры охраны. Ямамото повел майора вдоль коридора, и в какую-то минуту Содзи показалось, что он попал на демонстрацию вокруг российского посольства.

– Нам на третий этаж, – пояснил Ямамото.

Содзи кивнул.

– Все нормально, майор. В этой стране еще есть люди, способные рассуждать, так что я думаю, вы найдете с министром общий язык. Но все-таки готовьтесь к его вопросам.

Генерал направился к лестнице. Они прошли три пролета вверх, повернули направо и очутились прямо напротив белой резной двери с табличкой «Министр обороны». Генерал осторожно постучал в нее и вошел. Через несколько секунд он вышел наружу.

– Господин Минадзи ждет нас, – сказал он.

Едва сдерживая волнение, Содзи шагнул в кабинет.

 

29

– Да, господа офицеры, это самое неблагоприятное для нас развитие событий, – генерал Петров говорил злым хриплым голосом. Он ходил, сцепив руки за спиной из угла в угол своего кабинета. На стульях возле стола, покрытого зеленым сукном, сидели Дроздов и Шкаликов. – Я жду объяснений. Как могло такое случиться?

– В чем наша вина, товарищ генерал? – хмуро спросил Шкаликов. – Ей кто-то помог.

Он, казалось, искренне переживал за неудачу операции. Девушка словно испарилась из фойе, где он стоял возле запасного выхода, и, хотя никто прямо не упрекал его, он чувствовал свою вину и поэтому нервничал.

– Я дал вам простую работенку, – продолжил генерал, не обращая на его слова никакого внимания, – но вы умудрились завалить и ее.

– Там было полно народу, – вмешался Дроздов. – Нас было только двое. Какие к нам претензии?

Генерал достал пачку сигарет и закурил.

– Ладно, – сердито махнул он рукой. – Разберемся позже. Сейчас надо думать, что делать дальше. – Он выпустил клубы дыма к потолку. – Мне бы хотелось дать вам шанс проявить себя еще раз. Бармин должен оказаться в наших руках.

Шкаликов выжидающе уставился на Петрова. Дроздов безо всякого выражения смотрел на свои ноги. Создавалось впечатление, что он никак не отреагировал на слова генерала.

– Где же его искать, товарищ генерал? – спросил Шкаликов, облизав сухие губы.

Петров обвел взглядом сидящих.

– Вам не надо его искать, – сказал он. – Где он – известно. Ваша задача доставить его сюда.

Дроздов ровным голосом спросил:

– Откуда? – Задание показалось ему рискованным, но выполнимым.

– Освея, – генерал ткнул указкой в карту. – Город в сопках на стыке Кореи, Китая и России. На его окраине в труднодоступном месте на берегу моря расположен Резервный центр подводных исследований, замаскированный под войсковую часть пограничной службы, – он обвел глазами сидящих, словно ожидая смешка, но его не последовало, и он продолжил. – Центр хорошо охраняется. Я дам вам план местности и некоторые рекомендации. Вы прибудете туда под видом рыбаков, желающих порыбачить вдали от цивилизации. Поселитесь в местной гостинице. – Генерал выпустил сигаретный дым. – Конкретный план проникновения внутрь разработаете на месте. Но нужно действовать очень аккуратно. Понятно, Бармин не захочет идти с вами, и с этим фактом связано немало хлопот. Но даже если он начнет сопротивляться, ему не должно быть причинено никакого вреда. – Он окинул присутствующих внимательным взглядом и продолжил. – Повторюсь: мы собираемся не помочь ему бежать, а выкрасть его оттуда помимо его воли.

Взгляд Шкаликова метнулся в сторону майора. Дроздов внимательно слушал.

– Дело очень трудное, я не скрываю, – продолжал генерал. – Но сделать все это просто необходимо.

Шкаликов стряхнул пепел сигареты на пол. Подполковник не любил лишнего риска. Он был захвачен врасплох, хотя и не показывал этого. Дело вырисовывалось слишком опасное, поэтому он яростно старался отыскать в нем какую-нибудь зацепку, чтобы имелся повод отказаться.

– А местные власти? – спросил он. – С их стороны может быть оказано противодействие?

– Да, и с этим фактом имеется много проблем.

Дроздов хмуро затянулся. Перспектива не радовала его.

– Для начала мне надо ознакомиться с местом, – он поглубже сел в кресло. – Тогда будет ясно, что делать.

– Операция непростая, но вы должны преодолеть все препятствия, – сухо сказал генерал. – Не стоит забывать, что Бармин находится на нашей же территории. Поэтому надо сделать все без шума. Оружие применять только в крайнем случае. Ясно?

– Понятно…

– Старшим группы назначается полковник Рогов.

По знаку генерала в кабинет вошел и остановился возле стола высокий плотный мужчина в мундире офицера госбезопасности.

– Прошел Чечню и Абхазию, участвовал в захвате Закаева.

По лицу Дроздова трудно было понять, как он относится к этому назначению. Шкаликов тоже промолчал.

Генерал встал.

– Более плотно познакомитесь позже. Вопросы есть? Нет? Тогда свободны. Идите готовьтесь. Возьмите все – оружие, документы, машину. Вылетаете вечером. Детали обговорите в дороге.

Офицеры молча направились к двери.

– Господин майор, прошу вас задержаться, – остановил Дроздова голос генерала.

– Я заметил вашу реакцию на назначение полковника старшим, – сказал генерал, когда они остались одни. – Похоже, вы не испытываете к нему теплых чувств. Тем не менее это наш проверенный специалист, которому мы доверяем. Сейчас мы не располагаем временем для поиска вариантов. Надо спешить – у вас в запасе всего неделя. К этому сроку академик должен быть в наших руках.

– Понятно, – хмуро отозвался Дроздов. Он задумался – незнакомая обстановка и двое малоизвестных ему напарников осложняли дело. – Но если от меня так много зависит, то как насчет премии?

– Поговорим об этом после, когда Бармин будет в наших руках, – уклонился от прямого ответа Петров. – Вы свободны, майор.

Дроздов взглянул на генерала, но тот уже потянулся к телефону.

 

30

Бармин подошел к окну и раздвинул жалюзи: открылись поросшие чахлыми деревцами бескрайние сопки с озерками голубой воды между ними, а над ними летели подернутые червонным золотом низкие облака, и Бармин решил, что дождь не заставит себя ждать.

Академик был спокоен. Пока все идет неплохо. Ему удалось вырвать дочь из рук людей Президента и укрыть ее здесь, в Резервном центре. Ей отведен отдельный номер в жилом блоке, выделена надежная охрана. Никто бесконтрольно не сможет проникнуть сюда. Более надежного места не найти. Да, все идет хорошо.

Он выпил кофе, закурил и снова уставился в окно.

– Позовите ко мне Цвигуна, – приказал Бармин секретарше.

Через короткое время в кабинет просунулась лысая голова Цвигуна.

– Разрешите?

– Входи, Михаил. Садись. Что нового?

– Несколько часов назад трое неизвестных остановились в местной гостинице.

– Кто они?

– Якобы рыболовы. Документы в полном порядке. В гостинице их сфотографировали, – на стол Бармина лег пухлый конверт.

Мельком взглянув на фотографии Шкаликова и Рогова, академик довольно долго изучал фотографию Дроздова. Этот третий… Судя по размерам, тот самый, что охотился за его дочерью в «Олимпийском».

– Срочно отправьте фотографию профессору, если опознает – пусть сообщит. Чем сейчас занимается эта троица?

– Двое в номере, третий в городе…

– Что им нужно? – задумчиво проговорил Бармин. – Неужели по нашу душу? Значит, Президент не оставляет меня в покое и здесь.

– Думаешь, стоит усилить охрану?

Бармин задумался.

– Пока нет. Не надо привлекать лишнего внимания. Необходимо выяснить, что у них на уме.

После ухода помощника ученый снова взял фото. Да, третий весьма похож на небезызвестного майора Дроздова. Он отложил снимки в сторону. Что им надо? Неужели хотят проникнуть на территорию центра? Но ведь это невозможно!

Убрав фотографии в конверт, Бармин закурил. Может, все-таки усилить охрану?

* * *

Полковник Рогов вышел из душевой, вытирая мокрое тело полотенцем. Второй день они жили в этой дрянной местной гостинице. Освея производила впечатление убогой дыры, разве что военный городок, расположившийся на его окраине, говорил о значимости города.

Уже сутки прошли с того времени, как Дроздов отправился в город на разведку. Отсутствие вестей от майора нервировало полковника. По мере того как закипала вода в чайнике, он стал предаваться пасмурным мыслям. Смогут ли они вытащить академика из центра?

Он прошел на кухню и поставил воду, чтобы заварить чай. Внезапно Рогов замер в ожидании – хлопнула входная дверь. Через несколько секунд в номере появился Шкаликов.

– Ну, господин подполковник, – придав голосу бодрость, воскликнул полковник Рогов – как прогулялись?

Одетый в темно-серый костюм, Шкаликов прошел в гостиную.

– Такая слякоть. Здесь уже весна.

Увидев по лицу Шкаликова, что тот не в духе, Рогов закрыл входную дверь и прошел следом за ним в гостиную.

– Хотите чаю? – спросил он. – Сейчас будет готов.

– А ну его, ваш чай! – подполковник рухнул в кресло и вытащил очередную пачку сигарет.

– Что случилось? – поинтересовался Рогов.

– Вы мне скажите, как долго это будет продолжаться? – воскликнул Шкаликов, в упор глядя на полковника. – Мы сидим в этой дыре вторые сутки, а что толку?

Рогов молча повернулся и пошел на кухню. Через несколько минут он вернулся с подносом в руках, на котором стояли чашки с чаем, и очень спокойно сказал:

– Все идет своим чередом. Этот Дроздов толковый парень. Думаю, он выяснит все, что нам нужно. Что будете есть, Глеб?

– Ничего, – недовольно буркнул тот, затянувшись сигаретой. – Где он хоть шляется?

Какое-то время они молчали. Шкаликов курил.

– Не переживайте, подполковник, – сказал Рогов. – Он скоро заявится. Был бы здесь приличный роуминг, давно бы позвонил. Вы же сами понимаете, без разведки сделать дело невозможно. Вы-то что предлагаете?

– Заявиться к ним и потребовать отдать Бармина!

– А если они ответят, что его у них нет?

Шкаликов задумчиво посмотрел на Рогова и встал.

– Пойду отдохну, – вздохнул Глеб Шкаликов и направился в спальню.

Рогов долго смотрел ему в спину, а затем вошел на кухню и закрыл за собой дверь.

* * *

В прихожей резко зазвонил звонок, и Рогов пошел открывать. Открыв дверь, он отступил назад, пропуская вперед посетителя.

– Я все узнал, – сказал Дроздов, снимая и вешая мокрый плащ.

Из спальни вышел Шкаликов, услышавший шум, и привалился спиной к дверному косяку. Дроздов опустился в кресло. Он очень устал – и морально, и физически. Сутки, которые он провел, пытаясь выведать какую-либо информацию о секретном центре, утомили его.

Рогов с любопытством посмотрел на него.

– Говорите…

Кивком головы Дроздов пригласил офицеров к столу, а сам, взяв в руки ручку, принялся задумчиво чертить что-то на расстеленной на столе бумаге. Несколько раз он исправлял чертеж и наконец обратился к собеседникам:

– На территории части два блока: в одном располагается центр подводных исследований, а в другом – охрана из пограничных войск. Но главное – я узнал, что Бармин вместе с дочерью находится там.

Шкаликов глубоко вздохнул и вдруг, весело рассмеявшись, стал хлопать в ладоши и прыгать по комнате. Это продолжалось до тех пор, пока Рогов не толкнул его обратно в кресло.

– Заткнитесь! – рявкнул он. – Хотите привлечь внимание?

Он повернулся к Дроздову.

– Как вам это удалось? К тому же так быстро!

– Это было довольно просто, – устало объяснил майор. – Пришлось подружиться с одним из охранников. Он-то и рассказал про пожилого мужчину с девушкой, которые живут в общежитии и к которым никого не допускают. Администрация очень заботится о них – еду им приносят из столовой для персонала, часто выводят на прогулки, а в их комнате установили телевизор и компьютер.

Рогов подошел и стукнул его по плечу.

– Молодец!

– Что толку, что нам известно, где он, – недовольно пробормотал Шкаликов. – Нужно еще вытащить его оттуда.

Не обращая на его слова никакого внимания, Рогов осторожно задал еще несколько вопросов, прежде чем убедился окончательно, что майор говорит дело.

– Отлично, майор, – сказал он. Тон его был примирительным. – В каком номере они находятся?

– Вот смотрите, – карандаш майора заскользил по бумаге, – жилой блок в левом крыле здания. В нем три этажа по десять номеров на каждом. Номер академика расположен на втором этаже. Дверь с автоматическим замком и объемным датчиком. Снаружи и внутри – видеонаблюдение.

Рогов протянул руку, взял бумагу, поднес ее к глазам и несколько минут изучал план.

– Где их номер?

– Отмечен крестиком. Доступ на этаж разрешен только администратору блока и дежурному по этажу.

Шкаликов вскочил и швырнул сигарету в угол.

– Я так и знал, что это безумство. Мы только зря теряем время.

Рогов не обратил на него никакого внимания.

– Продолжайте, – он еще раз взглянул на чертеж.

– Въезд на территорию центра происходит через охраняемые ворота. Кроме того, в гостинице есть охрана с оружием. Сигнализация (и наружная, и внутренняя) остается включенной круглые сутки. Внутри центра охрана стреляет без предупреждения. Мимо них невозможно пройти. А если кто-нибудь все же проникнет, то будет заперт в блоке автоматикой до прихода туда охраны.

– Черт, я и не думал, что все так сложно, – заявил Шкаликов.

Рогов удовлетворенно потер руки.

– Да, они все предусмотрели. А теперь вот что – кто имеет допуск в центр?

– Кроме охраны – только сотрудники, – ответил Дроздов.

– Больше никого?

Дроздов усмехнулся.

– Кажется, и вы начинаете думать, как я? – сказал он. – Обслуга и водители служебных машин также располагают допуском.

Рогов на мгновение задумался, хотел что-то сказать, но Дроздов опередил его.

– Я предлагаю использовать мусоровоз, – сказал он.

Рогов разинул рот.

– Ну и ну! – воскликнул он. – Это мысль.

– Главное, чтобы никто не заметил, что мусорный бак с двойным дном, – продолжил Дроздов. – Но это несложно, если немного увеличить размеры по ширине и высоте, будет вполне достаточно, чтобы уложить туда человека.

Рогов внимательно взглянул на него.

– И вы знаете, кто из водителей мусоровозов может проехать внутрь?

– Да. Он местный, живет на окраине города, – Дроздов пустил струю дыма.

– Да ты просто ненормальный, – сказал Шкаликов. – С чего это он вдруг захочет работать на нас?

– А кто говорит, что он захочет? – возразил Дроздов. – Нет, конечно… Заставим…

– Каким образом?

– У него есть дочь. Мы просто похитим ее.

На этот раз Шкаликов не нашелся, что возразить.

– Когда он обычно ездит туда? – спросил Рогов, повернувшись к Дроздову.

– Через два дня на третий. Очередной рейс – послезавтра.

Рогов взволнованно произнес:

– Прекрасно.

– Да пошли вы, – неожиданно снова вмешался Шкаликов. – Ведь это же чушь собачья. Ну, проедете вы туда с мусоровозом, а дальше? Академик под постоянным надзором. Его охраняют как зеницу ока. Как вытащить его из номера? Это невозможно.

– Вы так думаете? – спросил Дроздов.

– Я не думаю, а знаю, – лицо помощника покраснело.

– Вы уверены в этом? – снова спросил Андрей Дроздов столь язвительно, что Шкаликову захотелось его ударить.

– Уверен, и, что бы вы ни говорили, разубедить меня невозможно.

– Ну, если так, – развел руками Дроздов и продолжил: – А если мы станем действовать официально?

– Как это официально?! – взорвался Шкаликов.

Майор поднял на подполковника светлые проницательные глаза, под пристальным взглядом которых тому расхотелось возражать.

– У нас удостоверения сотрудников КГБ. Как вы думаете, если два представителя КГБ потребуют свидания с академиком, удовлетворят их требование или нет?

Шкаликов поерзал на стуле, а потом сказал:

– Удовлетворят, я думаю.

– А ваше мнение? – обратился Дроздов к Рогову.

– Согласен.

– Видите, и я так думаю. Вот мы и выйдем на него. Остается только вывести его из номера.

– И что это даст? – спросил хмуро Шкаликов. – Он же не захочет добровольно лечь в мусорный бак.

Дроздов с торжеством пустил тонкую струйку дыма к потолку. С лица Рогова исчезло напряженное выражение, а Шкаликов перестал кочевряжиться.

– Вы что-нибудь слышали про хлороформ? Усыпим и положим в бак. Они уверены, что система охраны настолько совершенная, что ее невозможно преодолеть. А если человек что-то вобьет себе в голову, он становится беззаботным – тут-то мы и нагрянем им как снег на голову.

Подполковник начал было снова возражать, но, увидев, что Рогов внимательно наблюдает за ним холодными внимательными глазами, вскочил на ноги и стал ходить из угла в угол комнаты.

– Ну что ж, – нехотя согласился он, – попробовать можно.

– Отлично, – заявил Дроздов. – Едем к шоферу. – Он повернулся к Рогову. – А вы пока подыщите помещение, где мы могли бы оставить его дочь, и подумайте, как будем переходить к своим.

 

31

Академик Бармин закурил и нажал на зеленую кнопку. Тотчас в кабинете появился полковник Цвигун.

– Чем сейчас занимается эта троица? – спросил у него Бармин.

– Двое сидят в гостинице, а третий целый день крутился вокруг центра.

– Выяснили, с какой целью?

– Ходит, вынюхивает, – доложил полковник. – Познакомился с одним из охранников. Мы взяли охранника. Как и предполагалось, речь шла о планировке центра и системе его охраны. Теперь окончательно ясно, что эта троица прибыла по нашу душу. Может, выдворить их восвояси?

Бармин пустил клубы дыма к потолку.

– Нет.

Он встал с кресла и прошелся по кабинету.

– Пожалуй, надо их принять, – хмыкнул он, изучая заместителя. – Я хочу наказать этого майора за наглость. На этот раз он так просто не уйдет.

Полковник промолчал, не понимая, к чему клонит начальник.

– Но трем любителям авантюр придется попотеть, если они хотят добраться до меня. Надо их поощрить для начала.

– Хочешь, чтобы они вошли в центр, Олег?

– Войти им будет легко, а вот выйти… – Бармин взглянул на помощника. – Понимаешь?

Глаза Цвигуна сузились.

– Хочешь взять их с поличным?

– Да, устроим им крупный скандал. Это будет для них хорошим уроком, – он потер подбородок. – Когда станет ясно, что они задумали, и троица приступит к осуществлению своего плана – мы возьмем их. А потом я позвоню Президенту… – на его губах возникла злорадная ухмылка. – Ты обожаешь хитроумные ходы, не так ли, Михаил?

– Так точно.

– Такая игра позабавит и меня. Каковы их шансы против наших?

– Равны нулю, Олег.

– Я тоже так думаю. Но все же – что они замышляют?

Цвигун задумчиво чертил пальцем по полированной поверхности стола.

– А если они потребуют дочь?

Бармин задумался.

– Да, пожалуй, такое возможно. Стоит подумать о ее безопасности.

– Не исключен ведь и силовой вариант с их стороны.

– И все-таки у них мало шансов.

– Что-нибудь еще, Олег? – Цвигун замер у стола.

– Итак, мы пустим их внутрь, но воспрепятствуем их уходу, – Бармин снова уселся в кресло. – Их надо взять, когда они перейдут к решительным действиям. Сколько людей охраняют дочь?

– Охранник на входе, еще двое на этаже.

– Не маловато?

– Не хотим спугнуть гостей.

– Хорошо. Присматривайте за ними. Если сунутся, надо их принять.

Бармин откинулся в кресле. Странные люди. Надо же додуматься похитить человека из тщательно охраняемого объекта! Это же глупость. Он глубоко затянулся. Но все-таки интересно, как они собираются сделать это?

* * *

Через полчаса после разговора УАЗ, за рулем которого сидел Шкаликов, подъехал к низкому одноэтажному дому на окраине Освеи, где жил водитель мусоровоза.

– Это здесь, – сказал сидевший на пассажирском сиденье Дроздов, наклоняясь к окну.

Шкаликов остановил машину у тротуара. На металлической табличке на стене можно было прочитать – «Гнедичев А.Т.».

– Спокойно, – сказал Дроздов, берясь за ручку дверцы. – Интересно, он живет один?

Они направились к двери, позвонили и стали ждать.

Через некоторое время послышались чьи-то шаги в коридоре. Дверь открылась, и на пороге появилась худенькая девушка с узенькими плечами.

– Здравствуйте! Хозяин дома? – спросил Дроздов.

Она с удивлением посмотрела на них.

– Уже поздно. А что такое? Может, придете завтра?

– Нет.

Она поколебалась, затем уступила.

– А вы кто?

– Мое имя вам ничего не скажет.

– Обождите, – она снова посмотрела на Дроздова и прикрыла дверь.

– Видно, дочь, – сказал Шкаликов.

Дверь отворилась, и появился пожилой мужчина – худой и сутулый.

– Добрый вечер. Что вам нужно?

– Здравствуйте, – сказал Дроздов, рассматривая его.

Он был плешив, с большим лбом, маленькими глазками, очень близко посаженными к переносице.

– Можно войти? – спросил Дроздов.

– Ну, заходите, раз пришли, – с некоторым колебанием проговорил водитель. – Хотя сейчас слишком поздно, чтобы говорить о делах, – добавил он.

– Лучше поздно, чем никогда, – заметил Шкаликов, чтобы хоть что-то сказать.

Они вошли в коридор и последовали за Гнедичевым в гостиную, украшенную зеленым ковром.

Гнедичев включил свет и встал около стола.

– Итак, – проговорил он, нервно теребя полы пиджака, – в чем дело?

– Вас, извините, как по имени-отчеству? – уточнил Дроздов.

– Андрей Трофимович…

– Так вот, Трофимыч. Я – майор ГРУ…

Услышав это, Гнедичев резко отступил назад и закрыл рот рукой. Его лицо побледнело, а в глазах застыл страх.

– Не пугайся, Трофимыч, – проговорил Дроздов, – мы по делу.

Водитель стал стучать зубами.

– Я вас прошу, – проблеял он, – что вам надо?

Дроздов пододвинул ему стул.

– Сядь! Нравится тебе это или нет, но мы заключим сделку. Я задам несколько вопросов, и, если у тебя есть хоть немного здравого смысла, ты на них ответишь. Завтра ты будешь в войсковой части. Верно?

Он весь дрожал, но упрямо покачал головой.

– Мне нечего вам сказать, – пробормотал он. – Я давал подписку, и если я нарушу ее…

– Ты будешь говорить, – возразил Дроздов, возвышаясь над ним во весь свой огромный рост, – или мне придется…

Он достал пистолет и приставил его к груди Гнедичева. Водитель побледнел, но не сказал ни слова. На одну секунду Дроздову показалось, что тот теряет сознание, но водителю удалось взять себя в руки.

– Нет, нет, – начал он умоляющим шепотом.

– Будешь говорить?

Он слабо кивнул головой.

Дроздов убрал пистолет.

– На этот раз постарайся ответить быстро.

Гнедичев снова кивнул, дыша как астматик.

– Завтра утром ты направляешься в войсковую часть. Так?

– Да.

– В котором часу?

– В девять.

– В котором часу ты должен прибыть туда?

– Без четверти десять.

– И что дальше?

Его веки дрожали.

– Забираю мусорные баки.

– Один?

– У меня есть помощник.

– Кто-то из обслуги столовой помогает вам?

– Нет. Обходимся сами.

Дроздов улыбнулся, – это облегчало дело.

– Во дворе стоит железный бак. Это такой же, как там?

– Да.

– Пойдем посмотрим…

В тот момент, когда он встал, в доме раздался слабый звук. С быстротой молнии Дроздов бросился к двери.

– Проследи за ним, – бросил он Шкаликову, вынимая пистолет.

Выбежав в коридор, он услышал писк телефона и, подскочив к двери в спальню, резко распахнул ее.

Маленькая дочь водителя судорожно набирала номер на мобильнике. Увидев его, она подняла голову и закричала. Он пересек комнату и, взяв из ее рук телефон, сунул себе в карман.

– Про вас-то я и забыл, – сказал он ей с улыбкой. – Вы звонили в милицию?

Она прислонилась к стене, ужас исказил ее бледное лицо. Прижав руки к груди, она раскрыла рот, готовясь завопить.

– Тсс, – сказал он, – мне нужно с вами поговорить.

Ее губы дрожали, и она осталась стоять, устремив на него испуганный взгляд.

– Вы слышали, кто я такой, не правда ли?

Ей удалось сделать головой утвердительный знак.

– Я не хочу причинять вам зло, но если придется… Я только хочу вас попросить. Вы должны нам помочь…

Она судорожно хватала ртом воздух.

– Как?

– Оставайтесь спокойной. Я сейчас объясню, в чем дело. Сожалею, но я вынужден сделать это. Мы увезем вас и будем держать до той поры, пока не сделаем свое дело. Это единственная возможность заставить вашего отца нам помочь. Даю вам слово, что с вами ничего не случится и что вы завтра же вернетесь домой.

Она подпрыгнула.

– О нет! – воскликнула она. – Я вас прошу, не увозите меня.

Он подошел к ней и приподнял ее подбородок.

– Вы боитесь меня?

Она посмотрела на его огромные плечи.

– Да-а-а… Не-е-ет…

– Отлично, – сказал он. – Пойдемте, мне нужно поговорить с вашим отцом. Я уверен, что вы мне поможете.

Они вернулись в гостиную. Гнедичев злобно смотрел на Шкаликова, который небрежно поигрывал пистолетом.

– У тебя умная дочь, – сказал ему Дроздов. – Теперь покажи мне бак.

Мусорщик проводил Дроздова во двор. В глубине двора стоял металлический ящик в виде большого правильного куба со стороной метр на метр.

– Вот, – Гнедичев указал на него. – В кузове шесть таких же.

Дроздов поднял крышку. Ящик был загружен садовым инструментом – лопаты, грабли, мотыги.

– Довольно уютно, – сказал он. – Давай-ка разгрузи его.

Когда бак был освобожден от утвари, Дроздов измерил его глубину. Наморщив лоб, стал рассчитывать параметры.

– Ты мог бы сделать двойное дно? – спросил он Гнедичева.

Тот раскрыл глаза от удивления.

– Какое?

– Не сделаете ли вы кое-что для меня? – Дроздов повернулся к девочке, похлопывая по баку. – Залезьте в него.

– О нет! – воскликнула она, дрожа всем телом. – Я… я… не могу!

– Я вас очень прошу, – сказал майор.

Гнедичев сделал шаг вперед, но Дроздов поднял пистолет, и старик остановился как вкопанный.

– Не двигайся, Лора! – приказал Гнедичев.

Она поколебалась, посмотрела на Дроздова, потом быстро направилась к баку. Он помог ей залезть внутрь.

– Ложитесь, – сказал он.

Свернувшись калачиком, она растянулась на полу, и он снова сделал необходимые замеры.

– Отлично! – проговорил он, помогая ей выбраться из бака.

Дроздов повернулся к Гнедичеву.

– Я хотел убедиться, что ящик достаточно глубок, чтобы там поместиться человеку. Это вполне возможно. Завтра мы используем его по назначению – для этого сделайте в стенке несколько дырок для вентиляции.

 

32

Было уже утро, когда они добрались до одинокого домика на окраине, где их ждал Рогов. Девушку поместили в одной из внутренних комнат, откуда она не могла подать сигнал наружу.

– Вы думали, откуда будем уходить? – спросил Дроздов Рогова, когда они вернулись в гостиницу.

Полковник достал из кармана карту и расправил ее на сгибах.

– Здесь нас будут ждать пограничники, – он ткнул пальцем в точку на карте, где река делала крутой поворот. – Надо только дождаться темноты.

– Ладно, – сказал Дроздов, присаживаясь на кровать, – все вроде должно удасться, план хороший.

– Я тоже уверен, что академик будет у нас в руках, – ухмыльнулся Рогов. – Но имей в виду, что он может взбрыкнуть. Ты справишься с ним?

Дроздов уже лежал на кровати с закрытыми глазами.

– Я доставлю его, даже если придется тащить академика на себе. А теперь надо пару часов поспать.

* * *

Утром, в 7 часов, Дроздов уже был возле дома мусорщика. Грузовой ЗИЛ с двумя рядами баков в кузове стоял у тротуара.

Дроздов посмотрел на него краешком глаза и толкнул дверь в дом. Трофимыч ждал его, сидя за столом. Он был облачен в джинсы и черную кожаную куртку. При ярком свете было хорошо заметно, как он взволнован – щеки его заметно вздрагивали.

– Как она? – спросил он.

Дроздов догадался, что вопрос о дочери.

– Нормально, – майор похлопал его по плечу, – если все пойдет хорошо, с ней все будет в порядке.

Губы Гнедичева задрожали, и он отвел взгляд. Дроздову было жаль этого бедного водилу, но другого выхода не было.

– Вы освободились от помощника? – спросил Дроздов.

Кивнув, Гнедичев сообщил, что дал помощнику отгул.

– Машина готова? Пойдем посмотрим.

Бак, подготовленный для перевозки девушки, стоял в середине левого ряда. По внешнему виду он ничем не отличался от остальных. Дроздов поднял крышку и посмотрел внутрь – дно бака было заполнено опилками. Сдвинув их, Дроздов обнаружил второе дно, которое он тщательно обследовал.

– Не задохнется? – спросил майор.

Гнедичев указал на несколько небольших отверстий в стенке.

– Надо сделать их шире, – приказал Дроздов.

– Это опасно, – возразил Гнедичев. – Могут заметить.

– Замаскируйте. Неизвестно, сколько времени ей придется находиться внутри.

Пока мусорщик делал отверстия, Дроздов раскрыл маленький чемодан, который привез с собой, и достал оттуда форму охранника. Он заранее позаботился о ней, и теперь был уверен, что предусмотрел абсолютно все.

Надев форму, он долго рассматривал себя в зеркало. Затем сверху надел черный кожаный плащ, висящий на стене. Воротник застегивался очень плотно, так что формы не было видно.

– Что вы скажете о своем новом помощнике? – спросил он у Гнедичева, повернувшись к нему.

Тот вытаращил глаза.

– Я бы вас ни за что не узнал, – искренне проговорил он.

– Отлично, – сказал Дроздов, приблизившись к нему. – Дела могут принять любой оборот, но, что бы ни случилось, не забывайте, чем вы рискуете, и не теряйтесь. В случае чего запомните – прежний помощник в отпуске, а я – ваш новый помощник. Не думаю, что они станут задавать слишком много вопросов. Но если это случится, нужно отвечать без запинки. Если меня схватят, для вашей дочери это плохо, понятно?

Гнедичев облизал губы и утвердительно кивнул.

– Ладно, – проговорил Дроздов, надевая на голову серую кепку. – Поехали.

Он сел за руль ЗИЛа, у которого был затрапезный вид, но двигатель работал хорошо. Он имел достаточный запас скорости, в чем Дроздов убедился, когда быстро помчался по разбитым мостовым Освеи. За сто метров от мрачного кирпичного здания, окруженного стеной, он замедлил ход. Возле внешней ограды из колючей проволоки стоял вооруженный солдат.

– Поговори с ним, – прошептал Дроздов Гнедичеву. – И смотри у меня!

Охранник подошел к ЗИЛу.

– Пропуск, – потребовал он.

Гнедичев протянул пропуск. Охранник просмотрел бумаги и вернул их.

Было видно, что подозрений у охранника не возникло.

– Можете проезжать, – произнес он с важным видом. – Внутри остановитесь для личного досмотра.

Гнедичев поблагодарил его, и они проехали в ворота. За воротами Дроздов снова остановился. Двое охранников вышли из будки и встали по обе стороны машины, а третий остался сидеть в будке.

– Эй, Трофимыч, – крикнул один из них Гнедичеву. – Я никогда не видел этого парня. – Он указал на майора. – Кто это?

– Николай Валуев, не видишь, что ли? – довольно хладнокровно пошутил Гнедичев. – Сейчас двинет.

– А где Генка?

– В отгулах.

Охранник присвистнул.

– Позавидуешь, – он сплюнул на землю и повернулся к Дроздову. – Кто-то гуляет, а тут торчи целый день. Выходите, я обыщу вас.

Дроздов спрыгнул на землю. Охранник обшарил его карманы. Предложи он снять плащ, Дроздов пропал бы, но это не пришло охраннику в голову.

– Проезжайте, – сказал он.

Дроздов влез в фургон, захлопнул дверь и, вытащив из-под сиденья пистолет, положил его в карман. Он включил скорость, не взглянув на охранника. Дальше были собаки. При виде машины огромные псы стали рваться с цепи и скалить зубы. Их злобное рычание наполнило воздух. Проехав «запретку», они остановились во внутреннем дворике. Знакомый УАЗ стоял возле входной двери. Значит, Рогов и Шкаликов уже здесь. Удастся ли осуществить задуманное?

 

33

Бармин включил электробритву – «Ремингтон» сердито зажужжал. Академик подпер языком левую щеку – он всегда начинал бритье с левой половины лица – и поморщился. Уже давно он так скверно не выглядел: пухлые мешочки под глазами, сетка красных прожилок на белках глаз. Неужели это последние события так повлияли на него?

Раздался стук в дверь, и вошла секретарша с карандашом и блокнотом.

– Добрый вечер, – она посмотрела поверх головы начальника.

– Добрый, Лиза, – отставив бритву от щеки, академик посмотрел на секретаршу. – Что нового?

– Двое прошли внутрь здания. Сейчас сидят у Цвигуна.

– Ладно. Пусть пока поболтают. Где третий?

– Пока неизвестно, – секретарша вышла.

– Вот как? – задумался Бармин. – Это осложняет дело. Что они задумали?

Он добрил вторую щеку, прошел в кабинет и уселся в кресло, собираясь ждать.

 

34

В столовой при служебной гостинице с ее белыми облицованными кафелем стенами было чисто и прохладно. Когда Дроздов с Гнедичевым вошли внутрь, в ноздри ударил специфический кухонный запах. Посреди большой комнаты стояли металлические плиты, а в углу были свалены черные полиэтиленовые пакеты с мусором.

Дроздов смотрел то на Гнедичева, то на мешки. Мусорщик был абсолютно спокоен, хотя по спине майора пробежал холодок.

Тучный комендант гостиницы, светловолосый и розовощекий, мыл руки. Пар от горячей воды покрыл испариной стекла его очков.

– Можете забирать, – сказал он. – Полны под завязку. Осталось от завтрака. Даже жалко выбрасывать.

Гнедичев и Дроздов взяли по мешку и, выйдя наружу, бросили их в баки. Майор поднял глаза. Комендант стоял на крыльце, внимательно наблюдая за ними.

– Заберите и это, – он указал рукой на два полиэтиленовых мешка, стоящие возле крыльца.

Дроздов взял один и закинул в бак.

– Погодите, в зале осталось еще…

В сопровождении Гнедичева комендант ушел внутрь, даже не взглянув на Дроздова.

Выждав минуту после их ухода, Дроздов открыл дверь в коридор, окинул его взглядом. В коридоре тускло горел свет, поблескивала зеленая линолеумная дорожка, ведущая к лестнице. Всюду была казарменная чистота, царила тишина. Сняв плащ, Дроздов спрятал его в выгородке за батарею, оставшись в сером мундире охранника.

Он вышел в коридор и по лестнице поднялся на второй этаж. Звук его шагов по ступенькам гулким эхом раздавался под сводами здания. Поднявшись, он подошел к двери нужного номера и остановился, глядя на металлическую табличку с цифрами 22.

– Что вы хотели? – раздался голос у него над ухом.

Дроздов оглянулся. Рядом с ним стоял здоровенный охранник. У него был встревоженный вид. Дроздов не знал, откуда он появился, но, увидев боковой коридор, решил, что охранник вышел из него.

– Ищу туалет, – нашелся он.

– По коридору направо, – сказал охранник.

Дроздов пошел по коридору, глядя на таблички с номерами. Нервы были напряжены до предела. Он пытался успокоиться, убеждая себя, что все пойдет гладко как по маслу, но мысль об охраннике не давала Дроздову покоя. Если этот крепыш окажет сопротивление, его придется… Он пытался отогнать мысль о том, что придется сделать с ним в этом случае.

Возможно, его придется убрать… Дроздов достал носовой платок, вытер влажные ладони. Где же напарники?

 

35

Дроздов стоял на лестничной площадке, спрятавшись за колонной, и наблюдал за коридором.

Дверь в коридор со стороны входа открылась, и на площадку вышел Рогов. Он остановился, закурил и стал подробно рассматривать гостиницу, его жесткие маленькие глазки не упускали, казалось, ни малейшей детали.

Дроздов вышел из-за колонны, взглянул на Рогова – тот ответил пустым, ничего не выражающим взглядом – и направился к нему.

– Ну что? – спросил его Дроздов.

– Сорвалось, – негромко сказал Рогов, когда поравнялся с майором. – Сказали, что его здесь нет.

Сердце Дроздова упало. Это неожиданность, причем более чем неприятная. На секунду он задумался. Но только на секунду…

– Где Шкаликов?

– Ждет в машине…

– Идем в номер, – он понял, что пришло время действовать. – Мы возьмем его дочь.

– Дочь? – переспросил Рогов. – А охранник?

– Что он будет делать, если ему приставить пистолет к затылку? Станет разыгрывать из себя героя?

– Вполне возможно, – сказал Рогов, – он может оказать сопротивление.

– Что-то я не очень верю в героизм, – возразил Дроздов. – Допустим, он герой. Но он же не сумасшедший. Пообещаем сохранить ему жизнь.

Наступило короткое молчание, потом Рогов тихим голосом сказал:

– А что, если он не сдастся?

Дроздов взглянул на него, глаза его сверкнули.

– Не сдастся – придется прикончить. Речь о выполнении приказа…

Снова наступило молчание. Затем Рогов сказал:

– Мне эта затея не по душе.

– Идите и постарайтесь заговорить с ним. Остальное я беру на себя.

Укрывшись за колонной, Дроздов наблюдал, как Рогов пошел по коридору. Охранник, стоявший возле двери нужного им номера, не отрывал от полковника взгляда.

– Что вам надо? – в его голосе звучали подозрительные нотки. – Кто вы такой?

Не торопясь, Рогов сунул руку во внутренний карман мундира. Воспользовавшись этим Дроздов, вышел из выгородки и подошел к ним.

– Молчать, – жестко сказал он и, вытащив пистолет, ткнул им охранника в бок. – Не то схлопочешь пулю.

От неожиданности охранник вдруг потерял равновесие и чуть ли не упал, если бы Рогов не поддержал его.

– Открывай дверь, – приказал Дроздов. – Скажешь, ее вызывает отец.

Дуло револьвера сильнее вонзилось в рыхлое тело охранника. Голос Дроздова нагнал на него страху. Он обернулся и, убедившись, что неизвестный не шутит, завозился с ключами. Через некоторое время замок щелкнул, дверь распахнулась. При стуке открываемой двери девушка, лежавшая на кровати, приподнялась и села, свесив ноги с кровати. Ее зеленые глаза пристально изучали вошедших. Она изменилась – похудела, лицо побледнело, рыжие волосы рассыпаны по подушке. Дроздов надеялся, что она не узнает его.

– Ольга Олеговна, это за вами, – сказал охранник.

Встав с кровати, она послушно последовала к двери, но затем словно что-то толкнуло ее, и девушка внезапно остановилась.

– Кто это? – резко спросила она.

– Э-э-э, – заблеял охранник. – Эти люди… Они…

– А вот соображать надо бы побыстрее, – Дроздов ударил его кулаком под дых, охранник, согнувшись, ввалился в номер. Захлопнув дверь, Дроздов повернулся к Ольге.

– Вперед! – приказал он

Его голос нагнал страха на девушку. Она обернулась и, посмотрев в его лицо, убедилась, что это тот самый человек, который разыскивал ее. Едва она осознала это, как молниеносно рванулась и со всех ног бросилась бежать по коридору.

– Спасите! – закричала она.

 

36

Послышался сигнал тревоги. Металлический звонок смешался с криками охраны.

Стоявший возле двери Рогов застыл на месте и, растерявшись, какое-то время явно не понимал, что произошло. Потом, сообразив, что девушка удирает, он бросился за ней, стараясь поймать ее до того, как она скроется за поворотом.

Настигнув беглянку, Рогов схватился за ее плечо. Та сумела увернуться, но, к своему несчастью, натолкнулась прямо на Дроздова, подоспевшего к месту схватки.

– Что за шутки? – взревел майор, схватив бешено вырывающуюся девушку.

– Держи ее вторую руку! – крикнул Рогов, закрывая ей рот рукой. – Сейчас здесь будет охрана.

Девушка поняла, что ей не вырваться и, укусив Рогова за руку, закричала. Голос, исходивший из ее глотки, был сильным и пронзительным, как крик зверя, попавшего в капкан. Этот полный отчаяния крик ударил по нервам Дроздова. Еще сильнее он подействовал на Рогова, который с испугу вдруг отпустил рот девушки и отпрянул в сторону. Воспользовавшись этим, она бросилась на Дроздова, последний с трудом увернулся от рук, нацеленных на глаза. Острые ногти скользнули по шее, оставив на ней глубокие борозды. От боли Дроздов, схвативший было девушку за пояс во время этого неожиданного броска, отпустил ее всего-то на мгновение, но этого было достаточно, Ольга не упустила шанса и рванула по коридору. Дроздов прыгнул за убегающей узницей и опять настиг ее.

– Огрей ее по башке! Дай ей! – нервно кричал Рогов. – Успокой!

Дроздов мгновение колебался. Он и сам был в таком состоянии, что готов был ударить девушку. Стоило ему отпустить на секунду руки, как она вновь вскочила и проворно бросилась бежать. Тремя огромными прыжками Дроздов настиг свою пленницу, заставив повернуть обратно. Девушка с ужасом смотрела на своего мучителя.

– Уходите! – закричал Дроздов полковнику. – Теперь я справлюсь сам.

Убедившись, что майор схватил девушку, Рогов что есть духу помчался к проходной.

Дроздов подхватил девушку на руки, закинул на правое плечо и помчался по коридору. Когда они достигли поворота, раздался стук дверей – охранники выскакивали из дежурки.

 

37

В два ночи по токийскому времени в Закрытом дворце в небольшой уютной гостиной собрались четыре человека. Они расположились вокруг камина. Комната была слабо освещена каминным огнем, окна плотно зашторены. В воздухе стоял запах крепкого тайваньского табака.

Хозяин дачи, премьер-министр Амаси Ватанабэ, сидя в мягком кресле, задумчиво смотрел на отблески пламени, отражавшиеся на стенках камина. После легкого ужина он переоделся в темное кимоно, его ноги в белых носках покоились на тахте.

Рядом с ним, в таких же мягких креслах, сидели: Кобаяси – глава Комитета национальной безопасности Японии, крупный вальяжный мужчина с мясистым носом, и Минадзи – министр обороны. Оба были в легких светлых рубашках и таких же брюках, в то время как генерал Ямамото, стоявший возле камина, выглядел вполне официально в защитного цвета мундире с орденскими колодками на груди.

Минадзи положил папку со снимками морского дна на стол и задумчиво покачал головой.

– Не пойму, как они смогли провернуть такое втайне от нас?

– Да, – согласился глава Комитета нацбезопасности, – кажется невероятным. Лично я не поверю, пока не получу дополнительных доказательств.

– Доказательства на снимках, – сказал Ямамото, указывая на папку. – Фотографии не оставляют места для сомнений. Два человека на дне – реальность. Это не фантомы и не компьютерная анимация.

Встав со своего кресла, Минадзи подошел к папке и принялся рассматривать ее содержимое.

– Скафандры вроде американские, – заметил он. – И шлемы похожи.

– Возможно, – заявил Ямамото, – но оружие в их руках явно русское. Это переносной ручной торпедный комплекс, снабженный снарядами, способными передвигаться внутри водной толщи.

– Тогда где батискаф? – продолжал сопротивляться Кобаяси. – Должен же быть спускаемый батискаф? Они не могли материализоваться прямо из воды.

Он резко выпрямился в кресле.

– Я абсолютно исключаю возможность появления там людей независимо от того, кто это, – китайцы, американцы или русские. Еще на подходе к этому месту их корабль должен был засечь наши радиолокационные средства. Проморгать такую громадину? Да с помощью радаров сейчас можно засечь взлет мухи с аэродрома!

– Если только корабль не изготовили по технологии «Стеллс», – заметил Минадзи.

– Что еще мне кажется странным, – задумчиво сказал глава морского ведомства, – так это то, почему они не кричат на весь белый свет о своих достижениях? Откуда такая секретность? Это не похоже на европейцев.

– Вот именно, – кивнул Кобаяси, – еще одно доказательство невозможности существования подводной базы.

– Мы не учитываем тот факт, – генерал Ямамото придал голосу убедительности, – что «Юнадо-4» исчез сразу после того, как зафиксировал людей с наведением ПРТК. Я утверждаю, наш батискаф был уничтожен торпедами – пилоты погибли.

Кобаяси озадаченно посмотрел на него.

– Какие пилоты?

Ямамото и Ватанабэ обменялись быстрыми понимающими взглядами.

– Есть вещи, – негромко сказал Ватанабэ, – которые не входят в компетенцию госбезопасности.

Кобаяси удивленно перевел взгляд на премьер-министра.

– Что? Не входят? Да вы что? Как вы могли скрыть от меня, что на четвертом «Юнадо» были люди?

– Так же, как и на пятом и на шестом. Всего – девять человек.

Кобаяси повернулся к Минадзи, который спокойно курил сигарету.

– Ты знал?

Минадзи молча кивнул.

– Не обижайся, Хвэй, – веско сказал Ватанабэ. – Ты должен понять – чем меньше людей посвящено в данные секреты, тем гарантированнее их сохранность.

– И никто из вас даже не удосужился поставить меня в известность? – почти простонал Кобаяси. – Так что же на самом деле произошло с «Юнадо-4»?

– Сначала мы потеряли с ним связь, – с невозмутимым видом стал объяснять Ямамото. – Инженеры решили, что это временные неполадки. Батискаф мог попасть в мертвую зону. После повторной попытки связь была налажена, но не с экипажем, а с бортовым компьютером в автоматическом режиме. Он принял нашу команду на возвращение, и батискаф стал подниматься, однако маневр удался только частично. «Юнадо-4» потерял сорок метров высоты, войдя под слишком пологим углом, и оказался вместо попадания в намеченную точку отнесен северным течением к русскому берегу возле Сахалина.

– Это, наверно, не первый случай, который вы скрыли от меня? – ворчливо произнес Кобаяси. – Интересно, сколько всего людей мы потеряли под водой?

– Столько, сколько нужно, чтобы выполнить задачу, поставленную перед ними партией, – жестко ответил Ватанабэ. – Они погибли как герои. «Юнадо-4» передал нам все, что от него требовалось, прежде чем исчезнуть в Тихом океане.

– Где его все-таки обнаружили русские, – злорадно добавил Кобаяси.

– Ничего страшного, – сказал Ватанабэ. – Им пока не удалось поднять батискаф.

– А если удастся?

– Конечно, какая-то вероятность этого остается, – согласился Ватанабэ. – Они знают примерное место его падения. Но найти что-то на трехкилометровой глубине будет довольно сложно, им придется попотеть. Да и времени осталось маловато.

– Русские сделают все, чтобы найти его, – сказал Минадзи. – Они уже усилили активность в этом районе.

– Что им удастся обнаружить на борту, кроме трех трупов? И даже в этом случае они все равно будут молчать, потому что, если поселение на дне – дело их рук, это не в их интересах. Сейчас ясно только одно. – Ватанабэ остановился, чтобы выпустить клубы дыма к потолку. – «Юнадо-4» и его обитатели покоятся где-то на дне океана. Остается один вопрос – есть ли у кого-то из наших вероятных противников – русских или китайцев – база на дне Курильского пролива, и если есть, то что тогда мы должны предпринять?

– Думаю, есть, – убежденно сказал Ямамото, – и те и другие давно мечтают об этом, и, возможно, кому-то из них это удалось.

– Не исключаю такой возможности, хотя и сильно сомневаюсь, – пробурчал Кобаяси.

Ватанабэ уставился на Минадзи.

– А ты, Танако?

– Через неделю запланировано отплытие нашего корабля к Курилам, – медленно ответил тот. – До сих пор мы хранили эту информацию в строжайшем секрете, и это было правильно. Не стоит научные цели ставить выше политических. Теперь у нас есть мощный спускаемый аппарат, способный доставить сразу семь человек на километровую глубину. Я предлагаю опуститься рядом с кратером, который виден на снимке, и…

– Полностью согласен, – не дал ему договорить Ямамото. – Факты говорят сами за себя. Эти подводные жители, кем бы они ни были, ведут себя агрессивно, ведь именно они уничтожили наш батискаф, и я уверен, «Юнадо-5» и «Юнадо-6» постигла та же судьба. Они действуют на нашем дне как хозяева. Пора их поставить на место.

Наступило продолжительное молчание. Никто не спешил заговорить.

Кобаяси первым нарушил тишину.

– Так вы предлагаете атаковать их первыми и захватить станцию?

– Да, – сказал Ямамото, повернувшись к нему. – Не решимся сейчас – позже пожалеем. Если мы капитулируем перед ними под водой, мы проиграем и здесь, на земле.

– Представляю, какой вой поднимется в мире, – запротестовал Кобаяси.

– Они будут молчать, – возразил Ямамото, – как они объявят о том, чего не существует?

– Генерал прав, – добавил Минадзи.

– Вы представляете, что нас могут объявить виновниками развязывания войны? – продолжал сопротивляться Кобаяси, – мы нарушим конвенцию ООН.

– Эта конвенция запрещает кому бы то ни было осваивать морское пространство за пределами своих территориальных вод. Они уже наглым образом нарушили ее, ударив первыми. Мы же только защищаемся, – Ямамото повернулся к Ватанабэ. – Что скажете, господин премьер-министр?

Премьер-министр повернулся к огню. Затем он положил сигару в пепельницу и скрестил перед собой пальцы в воздухе, посмотрел на руки. Его желтое лицо стало бледным. Никто не знал, что он скажет, но все знали – скажет красиво. Наконец он повернул лицо к соратникам.

– Вооружите акванавтов. В первый день седьмой луны мы атакуем подводных жителей.

* * *

Выскочив во двор, Рогов с ужасом обнаружил, что напарника в УАЗе нет. «Где же этот придурок?» – со злостью думал он, крутя головой в поисках подполковника.

В это время Шкаликов, застегивая на ходу ремень, выбежал из боковой двери здания.

– Уходим! – крикнул полковник, хватаясь за дверную ручку машины.

Подполковник оторопело остановился.

– Садись! – закричал Рогов, бросаясь на сиденье.

– Что, черт возьми, произошло? – спросил Шкаликов, усаживаясь рядом.

Рогов повернул ключ зажигания и, услышав, как заработал мотор, включил скорость.

– Готовь пропуск, – проговорил он возбужденным голосом. – Ну и дела!

* * *

Как бомба выскочил Дроздов с девушкой на плече на крыльцо гостиницы. Бледный от страха Гнедичев стоял возле кабины ЗИЛа. Дроздов заметил в его руках тряпку и пузырек с хлороформом.

Он задыхался и ничего не слышал, кроме стука собственного сердца и того, что Ольга кричала ему в ухо. Только бы не упасть, думал Дроздов.

Он подбежал к раскрытому кузову и одним движением усадил девушку на него. Та села на борт, и ее глаза с ужасом уставились на майора.

– Что вы делаете? – вырвалось у нее. – Нет, нет… ни за что…

В этот момент Гнедичев, стоявший сбоку, обхватил девушку за плечи и приложил намоченную хлороформом тряпку к ее рту. Тело девушки несколько раз дернулось, затем глаза затуманились, и она упала бы на спину, если бы Гнедичев не поддержал ее. Вдвоем с Дроздовым они подняли Ольгу и уложили внутрь бака.

Гнедичев стал лихорадочно устраивать ее в нем. Затем вставил в пазы второе дно и закрепил его. Тем временем Дроздов быстро надел свой черный плащ. Гнедичев поторопился закрыть бак крышкой. Это было как раз кстати, потому что в это время распахнулась дверь и оттуда вышел комендант в сопровождении еще одного охранника, высокого худого мужчины с пистолетом в руке.

Дроздов притворился испуганным и поднял руки вверх. Гнедичев не стал играть комедию. Привалившись к кабине, он действительно думал, что наступил его последний час.

Комендант, весь в поту, бросил на них быстрый взгляд и начал обшаривать глазами кузов.

– Никого не было? – спросил он, угрожающе глядя на Гнедичева.

Тот покачал головой. Он был слишком напуган, чтобы открыть рот.

– Ладно, пошли, – бросил комендант, обращаясь к охраннику.

Он повернулся к двери. Внезапно замыкавший шествие охранник остановился, вернулся назад и, подойдя к крайнему баку, приподнял крышку. Увидев там черные полиэтиленовые мешки, он постоял, пристально рассматривая их.

– В чем дело? – недовольно спросил, обернувшись, комендант.

– Мне послышался какой-то звук.

– Почудилось.

– Я уверен – что-то звякнуло, – охранник всматривался в мешок, словно хотел прожечь в нем дырку.

– Какого черта? – разозлился комендант. – Мусор и есть мусор. У нас хватает проблем и без этого. Пошли!

Не оглядываясь на охранника, он вернулся в здание. Охранник нахмурился и вошел вслед за ним, злобно посмотрев напоследок на Дроздова.

Майор вытер лоб и постарался вернуть себе нормальное дыхание.

– Спокойнее, – сказал он Гнедичеву, – мы еще не кончили.

Схватив проволоку, он закрутил крышку на баке. Как только закончил, сразу закурил сигарету. Ему хотелось бы знать, сколько времени девушка пролежит без сознания. А придя в себя, не начнет ли орать? При мысли об этом его лоб покрылся холодным потом.

Они подождали с минуту. Снова послышался топот ног по железным решеткам.

– Вы еще здесь? – закричал выбежавший комендант. – Быстро отсюда!

Вдвоем с Гнедичевом Дроздов занял место в кабине. В этот момент из-за угла здания вышел новый охранник. Увидев их, он поднял автомат.

– Все в порядке, – задыхаясь, проговорил Дроздов. – У нас есть разрешение на выезд. Сейчас я покажу его.

Он вышел из кабины и захлопнул дверцу. Охранник не спускал с него глаз. Его толстое красное лицо выражало недоверие.

– Напрасно спешите, – проворчал он. – Вы не покинете территорию.

– Но почему? – воскликнул Гнедичев.

– Бесполезно настаивать.

– А кто вам сказал, что мы будем настаивать? – не размахиваясь, Дроздов ударил его кулаком в лицо. Тот завалился на капот. Дроздов вырвал у него автомат и оглушил ударом приклада по голове.

– Заводи! – крикнул он Гнедичеву, толкая его к фургону.

Завернув за угол, они проехали через двор и остановились перед запертыми воротами.

Из-за будки появился еще один охранник и посмотрел на машину.

– Загрузились? – с усмешкой спросил он.

– И не говорите, – ответил Дроздов. – Под завязку.

Охранник пожал плечами.

– Ну с Богом, – он открыл ворота. – Счастливо!

Дроздов помахал ему рукой в ответ. Они проехали ворота. Из жилого блока доносились шум и крики. Майор нажал на газ. Он и не предполагал, что все произойдет так легко.

 

38

– Что нового? – спросил Бармин, позвонив Цвигуну.

– Двое пытались настоять на свидании с вами, но я отказал, – ответил Цвигун. – Они только что уехали, а третий пока не обнаружен.

– Смотрите – не пропустите, – Бармин поудобнее расположился в кресле.

«Хотели принюхаться к обстановке, но ничего у них не получилось… – он затянулся. – Конечно, им надо приглядеться. Просто так ко мне не подберешься. Но куда все-таки пропал третий?»

Сигарета погасла, а академику не хотелось вставать, чтобы протянуть руку за зажигалкой, так что он с отвращением бросил окурок в угол.

Его продолжала волновать мысль об отсутствующем третьем незнакомце. Внезапно со стороны внутреннего дворика раздались крики и металлический лязг.

В тот же момент дверь открылась и в кабинете показалась лысая голова Цвигуна. Его лицо было бледным.

– Что там? – сдерживая дрожь в голосе, спросил Бармин.

– Какая-то заваруха, – ответил Цвигун. – Похоже, кто-то пытался вырваться наружу.

– Никто, кроме этих двоих, не покидал центра?

– Никто… – замялся Цвигун.

– Что такое? – встревожился Бармин.

– Мусоровоз… – робко сказал Цвигун.

Бармин смял сигарету в руке.

– Что за мусоровоз? – холодея от мрачного предчувствия, спросил он. – Ты мне о нем не говорил.

– Только что выехал за ворота.

– Поднимай всех! – стиснув зубы, приказал Бармин, поворачиваясь к телефону. – Живо! Чтобы через пять минут все были на ногах.

Через десять секунд на территории центра пронзительно завыли сирены.

* * *

Проскочили, подумал Дроздов, когда машина выехала за ворота. Он нажал на газ, далеко позади выли сирены, а рядом тихонько поскуливал Гнедичев.

Выехав за шлагбаум, Дроздов направил ЗИЛ к городу. Проехав с километр, они въехали на окраину Освеи. Заранее объехав эти места, Дроздов знал, что здесь начиналась улочка, по которой можно было напрямик проскочить через город к границе. Это была узкая улица, и на ней с трудом могли бы разминуться две машины, но Дроздов надеялся, что ему удастся проскочить без помех.

Он посмотрел назад, погони, кажется, не было. Пронесло, снова мелькнула мысль. Дроздов расслабился и, вытащив пачку сигарет, закурил.

В этот момент навстречу из-за угла двухэтажного дома выехал грузовик. Он шел прямо по середине улочки. Похоже, водитель не собирался уступать дорогу. В последний момент Дроздов резко бросил руль влево и, выскочив на тротуар, объехал его.

Посмотрев в зеркало, Дроздов увидел, как грузовик разворачивается. Гнедичев тоже оглянулся.

– Нас преследуют, – выдавил он.

Вскоре грузовик настиг их. Это был трехосный КамАЗ с эмблемой «МВД» на борту. Дроздов видел через зеркало лицо водителя.

Пользуясь преимуществом в скорости, КамАЗ стал обходить ЗИЛ с правого бока и попытался перерезать дорогу. Теперь Дроздов был уверен, что его хотят остановить. Значит, скрытно добраться до места, где был спрятан плот, не удастся – придется двигаться к границе.

Он крутил руль, уворачиваясь от встречных автомобилей. Сзади громыхали о борт баки с мусором.

Когда задний борт КамАЗа появился перед его глазами, он резко бросил руль вправо. ЗИЛ занесло, и он выскочил на тротуар, сбив правым колесом рекламный щит.

– Осторожно! – закричал Гнедичев.

Дроздов снизил скорость, успев взять контроль над машиной, так что теперь они ехали по центральной улице города, которая вела прямо к окраине. К счастью, людей на тротуарах было мало. Грузовик продолжал идти параллельным курсом, ожидая шанса ударить мусоровоз в левый бок.

Повернувшись налево, Дроздов увидел, как боковое стекло пассажирской двери кабины опустилось и в окне появился ствол пистолета. Увидев его, майор на мгновение почувствовал страх: его ЗИЛ был зажат с одной стороны грузовиком, а с другой – домами, и у него был только один пистолет

Намерения противников были ясны – они настойчиво собирались остановить его. Он резко нажал на сигнал, и этот звук на секунду пересилил рев мотора. Пассажир грузовика выстрелил, но в этот момент Дроздов резко наклонился, и пуля прошла мимо, разбив переднее стекло и засыпав находившихся в машине людей осколками.

Только за счет скорости не уйти, понял Дроздов. Надо петлять. Узкие улочки затруднят преследование.

ЗИЛ и КамАЗ шли под сто градусов, как будто связанные друг с другом. И все-таки нервишки у водителя грузовика оказались слабее – иногда он тормозил перед препятствиями, а мусорка как будто летела над дорогой и влетала на тротуар, когда на проезжей части не хватало места. Длилось все это минуты две-три.

Холодный пот тек у Дроздова между лопатками, но тут он увидел впереди перекресток, и у него забрезжила надежда. Сжав руль до белизны в пальцах, Дроздов добавил газу.

– Посмотрим, как ты справишься с поворотом, – произнес он, обращаясь к противнику.

До перекрестка оставались считаные метры. Набрав в легкие воздуха, Дроздов тщательно вымерил дистанцию – когда ЗИЛ достиг центра перекрестка, он со всей силой ударил по тормозам, одновременно резко крутанул руль вправо и со скрежетом перевел рукоятку коробки передач на низшую передачу. Машину занесло, и она, развернувшись на девяносто градусов, помчалась по поперечной дороге. У майора была только секунда, чтобы обернуться и посмотреть на преследователей. Он увидел, как грузовик по инерции пролетел перекресток и скрылся за краем углового дома.

Тяжело дыша, Дроздов отпустил педаль газа. Теперь можно было ехать помедленнее. Через пару кварталов он снова повернул и на этот раз выехал на относительно оживленную улицу. Здесь можно было легче скрыться из вида. Он двинул к окраине и, убедившись, что за ними никто не едет, немного расслабился.

Когда Дроздов вывел наконец машину за город, Гнедичев с бледным лицом все еще смотрел в зеркало заднего вида.

– Кажется, оторвались?

– Кажется, да… – Дроздов сбросил газ.

Как только звук мотора немного стих, сзади послышался какой-то подозрительный стук. Дроздов оглянулся – некоторые из баков опрокинулись, другие стояли, накренившись. В пылу погони он совсем забыл про девушку. Каково там бедняге?

* * *

Рогов остановил УАЗ возле реки и выглянул в окно.

– Кажется, приехали, – сказал он Шкаликову. – Никого. Выходи и бери только самое необходимое.

Прихватив надувной резиновый плот, кое-что из еды и забросав УАЗ ветками, они направились к берегу. Рогов шел первым, вслед за ним – подполковник.

Вскоре они вышли к реке: широкий поток медленно струился между зарослями ивняка и камыша, от воды тянуло холодом, кругом стояла тишина, и единственным звуком, доносившимся издалека, был далекий мерный рокот моторов.

Шкаликов вытер пот. Мысль о том, что придется на плоту добираться до другого берега, вызывала у него спазмы в желудке.

– Ты слышишь? – неожиданно спросил у него Рогов. – Это мост. Он на самом деле дальше, чем кажется, но вода хорошо разносит звук.

Он повел Шкаликова по берегу.

Подполковник плелся вслед за Роговым по тропинке, едва вьющейся между деревьями. Теперь звуки на мосту стали совершенно отчетливыми, словно он находился рядом. Некоторое время спустя они вышли к повороту реки.

– Здесь обождем, – сказал Рогов, опускаясь на землю.

– А нас не найдут? – обеспокоенно спросил Шкаликов.

– Нет! Откуда им знать, где мы.

Они быстро накачали плот и спустили его на воду. Затем Рогов навалил на землю веток и упал на них.

– Будем ждать.

Подполковник тоже набросал веток и сел рядом с Роговым. Костер разводить было нельзя, и они долго лежали без движения. Рогов тут же задремал, а Шкаликов так и не смог сомкнуть глаз. Он лежал на боку, равномерно пережевывая жевательную резинку. Сколько он ни всматривался в береговые заросли, признаков приближения Дроздова не было. Постепенно стало смеркаться. Шкаликов уже был готов разбудить Рогова, когда в зарослях ему послышался какой-то шорох. Неужели Дроздов? Он перестал жевать, приподнялся на локте и впился взглядом в сгустившийся к вечеру туман.

Надо бы разбудить Рогова, но подполковник боялся, что тот будет недоволен.

Внезапно издалека донесся какой-то гул. Шкаликов задержал дыхание и прислушался – услышанный им звук был похож на приглушенный гул мотора.

Далеко впереди в свете заходящего солнца он увидел, как над горизонтом появилась темная точка, и одновременно ветер донес до него все усиливающийся грохот мотора. Точка, приближаясь, приняла форму вертолета.

Разбуженный шумом, проснулся Рогов.

– Разделимся, – принял он мгновенное решение. – Иди влево. Если понадобится, стреляй.

Согнувшись, он первым побежал к тому месту, где был плот. Шкаликов был слишком труслив, чтобы сразу двигаться, поэтому он упал в высокую траву и лежал, прикрыв голову руками.

Луч прожектора скользнул по берегу, прошел по плоту и перекинулся дальше. Рогов подумал, что с вертолета их все же не заметили, и, успокоившись, остановился. Но вертолет замедлил ход, оттуда послышался крик. И тут же прожектор повернул назад и уперся в брошенный беглецами плот. Крылатая машина разворачивалась, делая дугу по реке. Рогов не стал дожидаться, пока летчики начнут атаку. Выхватив пистолет и на ходу стреляя, он бросился дальше к лесу.

Только деревья спасли его. Пули свистели в воздухе, падали срезанные ими ветки и листья деревьев – только щепки летели во все стороны. Рогов продолжал неподвижно сидеть под деревом, ожидая удобного случая, чтоб ответить на этот ураганный пулеметный огонь.

А Шкаликов, услышав свист пуль, попытался поглубже зарыться в болотистый грунт. Пули падали совсем близко, и на него летели брызги и дождь с листьев. Нервы этого лишенного всякого мужества человека не выдержали, он совсем ошалел от страха: не отдавая себе отчета в том, что он делает, подполковник вскочил и изо всех сил бросился бежать в заросли, подальше от берега. Не сделав и нескольких шагов, он почувствовал, как что-то ударило его по спине несколько раз, а рот наполнился чем-то горячим. Он увидел какие-то фантастические пейзажи, возникшие и тут же исчезнувшие у него перед глазами. Еще пара шагов были сделаны по инерции уже мертвым человеком. Упав и конвульсивно вздрогнув в последний раз, подполковник Шкаликов застыл в неподвижности навсегда.

Рогов видел все это и зло выругался. Дурак! Никому, кроме него, и в голову бы не пришло приподнять голову под этим ливнем свинца, не то что бежать. Но подполковник поступил иначе. Этот жалкий трус не был способен трезво оценить обстановку.

 

39

Через пять минут после того, как был объявлен план «Перехват», Бармину сообщили, что мусоровоз обнаружен. Минута триумфа оборвалась, когда стало известно, что на окраине города его снова упустили.

Бармин был вне себя от ярости.

– Соедините меня с командующим, – приказал он.

– Александр Григорьевич, – закричал он в трубку, услышав сочный баритон командующего пограничными войсками Дальневосточного военного округа, – нужна ваша помощь.

– Говорите, Олег Львович, я слушаю.

Торопясь и захлебываясь, Бармин доложил о произошедшем.

– Не надо вам переживать, – сказал обладатель сочного баритона, выслушав академика. – Я приму меры.

– Я попросил бы вас задействовать вертолеты…

– Сделаем.

Пока поднимали крылатые машины с площадки соседнего вертолетного полка, Бармин не прекращал своих бессильных метаний по кабинету, не зная, что еще предпринять.

– Ну?! – зловеще произнес он, обращаясь к Цвигуну. – Что будем делать?

– Ладно, Олег, не переживай, – попробовал успокоить его Цвигун. – Это ж не бандиты. Ну отвезут ее в Москву…

– Да ты понимаешь, что говоришь? – заорал на него Бармин. – Ведь в таком случае я становлюсь игрушкой в их руках!

* * *

После того как Минадзи вместе с Ямамото покинули помещение, Кобаяси завозился с сигаретами.

– Я все-таки не понимаю, – недоуменно сказал он, закуривая. – Вы же сами говорили о важности нашего мирного имиджа?

Премьер-министр Ватанабэ молча рассматривал ногти. Маленькие черные глаза неотрывно следили за постукивающими друг о друга кончиками пальцев.

– А кто сказал, что мы разрушим наш мирный имидж? – тихо сказал он.

Кобаяси будто бы хотел что-то сказать, но потом раздумал. Рука с сигаретой застыла на пути ко рту.

– Представь себе, что будет, если мы полностью уничтожим их станцию вместе с ее обитателями? – продолжил Ватанабэ, смыкая пальцы одновременно с резким хлопком ладоней. – Ведь об этом никто, кроме тех, кто создал эту станцию, никогда не узнает? Как можно упрекать в разрушении того, чего не существует?

Кобаяси испуганно посмотрел на него.

– Но ведь это же равносильно объявлению войны России!

– Война неизбежна, – досадливо отмахнулся Ватанабэ. – Когда-то нам все равно придется сразиться с русскими из-за Курил.

Кобаяси поразила перемена в настроении Ватанабэ.

– О какой войне вы говорите? – черные глаза удивленно увеличились, как у пойманной на гарпун рыбы.

Ватанабэ пристально посмотрел на него.

– Я говорю вам о последней войне с русскими, – он встал и заходил по кабинету, – о войне, в результате которой мы вернем свои северные территории…

Как ни был взволнован Кобаяси, он не мог не подумать о последствиях.

– Но ведь может возникнуть крупномасштабный конфликт? – неуверенно возразил он.

– А что делать? Мы обязаны вернуть Курилы…

Кобаяси молчал. Его лицо перекосилось от страха.

– Да-а-а, – наконец протянул он, не отрывая глаз от окна. – Вот дела…

– Война неизбежна, Хвэй, – повторил Ватанабэ, подойдя к нему и кладя руки на плечи. – Чем раньше начнем, тем лучше. Сейчас самое подходящее время – Америка увязла в Ираке и Ливии, русские – в Чечне и Грузии. Они не осмелятся в открытую схватиться с нами. Какая разница, кто первым применит оружие, если главное – кто победит?

Кобаяси молчал. Мысль о большой войне страшила его, так как со времен последнего землетрясения у них не было крупных военных действий.

– Хвэй, – как будто угадав его мысли, тихо сказал Ватанабэ, – мы играем в большую игру. Курилы будут только началом, а дальше пойдут Сахалин, Маршалловы острова, Окинава… Давно пора подумать, как вернуть в материнское лоно Тайвань, да и Корею тоже. Да, война за Великую Японию неизбежна.

Кобаяси положил в пепельницу потухшую сигарету, взял новую, стал крутить в руках.

– Именно поэтому надо все обдумать, Ханако. Меня беспокоят Китай и Индия. Как на это посмотрят данные страны?

– Да какая, к черту, разница? – вспылил Ватанабэ. – Будем оглядываться на всех – Великой Японии не построишь. Пойми, у нас нет выбора. Не решимся – век будем жалеть.

Хищное, будто высеченное из камня лицо премьер-министра пересекла гримаса недовольств.

– Генерал ты или нет? Какой генерал отказывается от войны?

Он придвинулся вплотную к собеседнику, зашептал:

– Думаешь, мне самому легко принять такое решение? Но сейчас тот момент, который нельзя упустить. Я уже вижу новую карту мира! – Он сжал кулак и поднес его к лицу Кобаяси. – Страна… – он запнулся, но тут же с пафосом продолжил: – народ нам не простит. Когда-то все равно придется брать мир в свои руки. Без единой власти скоро на планете не будет свободного места.

Черные глаза Кобаяси упорно продолжали изучать ландшафт за окном.

– И все-таки не хотелось бы начинать первыми, – помолчав, осторожно сказал он. – Нам не простят нового Перл-Харбора…

Маленькие колючие глазки Ватанабэ вспыхнули.

– А придется, – жестко сказал он. – Пойми, это единственное решение.

И опять наступило молчание. Кобаяси продолжал смотреть в окно, не в силах пошевелиться.

– Разве нельзя продумать другой вариант? – спросил он, набрав в легкие воздуха.

– Нет, – жестко отрезал Ватанабэ. – Никаких вариантов. – Он заставил себя улыбнуться. – Я еще должен тебя уговаривать.

– Но мы даже не знаем, кто они! – выдвинул последний аргумент Кобаяси.

– Нутром чувствую, что русские, – веско сказал Ватанабэ. – Только они могли выжить в таких условиях. Поступим так. Наши акванавты спускаются на дно и атакуют подводных жителей. Но так, чтобы если там русские, то пусть они думают, что их атакуют американцы. А если это китайцы, то надо их убедить, что они подверглись нападению русских. Для этого вооружите наших водолазов и русским, и американским оружием.

 

40

Проскочив мост, ЗИЛ помчался по направлению к границе. В свете фар Дроздов увидел барьерное ограждение, установленное прямо поперек дороги. К нему бежали пограничники. Время от времени Дроздов жал на клаксон, подавая резкие сигналы.

– Куда? – заорал Гнедичев.

Не отвечая, Дроздов направил машину прямо на заграждение. Пробив его бампером, машина остановилась.

Чьи-то крепкие руки ухватили Дроздова за рукав и вытащили из кабины. Пограничники окружили его.

– Не шевелиться, – приказал один из них с погонами лейтенанта. – Вы арестованы.

– Полегче, полегче, – Дроздов вытащил из кармана мобильник. Нажав на кнопку связи с Президентом, он протянул мобильник лейтенанту. – Это, кажется, вас, – и без сил опустился на землю.

 

41

«Блэк-Хоуп» премьер-министра Японии оторвался от бетонного покрытия международного аэропорта Токио и взял курс на портовый причал. Обычно премьер-министр любил летать, особенно американскими вертолетами. Его убаюкивал мерный рокот моторов, под который так сладко спалось, но сегодня отдыха не получалось. Премьер-министр беспокойно ворочался в кресле. Он вспоминал все цвета радуги, считал до тысячи, переворачивался с одного бока на другой, но возбужденный мозг не давал покоя.

Не слишком ли много он берет на себя? Ведь при штурме подводной крепости погибнут люди! Сколько? Десяток-другой? Мелочь! Сущая мелочь! Десяток мужчин – не слишком большая цена за землю отцов.

Он вздохнул, вдруг на секунду пожелав, чтобы премьер-министром был кто-то другой. Но он мог позволить себе эту слабость только на секунду…

Ничего, – утешил он себя. – Все должно получиться. Пора, пора вернуть северные территории.

Надо только продумать все детали. Он увидел пересекающие темную водяную муть яркие лазерные лучи. Это будет красиво.

 

42

Сразу после легкого завтрака Президент поехал на Нижнюю дачу. Уже третий день стояла необыкновенно теплая для этого времени года погода, и на Президенте были только тонкий твидовый костюм и белая рубашка с серым галстуком.

Усевшись на пассажирское сиденье, он достал из портфеля файлы с личными делами членов «узкого круга» и углубился в чтение. Прочитав последний, закрыл глаза и задумался. Что сказать людям, которые ждали его на даче?

Стоя возле открытой дверцы машины, Дроздов молча ждал, когда Президент откроет глаза.

– Ждут, – сказал он. – Все девять. Как и обещал.

Президент медленно поднялся с сиденья.

– Спасибо, Андрей. Я знал, что ты сдержишь свое слово.

Они вместе прошли в здание. Дроздов чувствовал страшную усталость – он с трудом осознавал происшедшее с ним за последнее время. Всего двое суток назад скрываясь от преследования, он находился за рулем грузовика, мчавшегося через уссурийскую тайгу, а сейчас шел рядом с Президентом России.

– Мы теряем время, – резко сказал Дроздов. – Чем меньше времени, меньше возможностей.

– Что ты имеешь в виду? – спросил его Президент.

– Ты сам понимаешь, что… «Китеж» надо выручать. Я привык помогать товарищам, когда они в беде.

– Но как? – снова спросил Президент.

– Не знаю, – горячился Дроздов, – но надо что-то делать.

– Нет, ты знаешь! – резко повернулся Президент. – Но говорить не хочешь…

– Хорошо, я скажу… Надо взять оружие и защищать нашу подводную базу до последней капли крови, черт побери!

– Прекрати, – спокойно и твердо сказал Президент. – Быстро же они тебя перевербовали. Когда только успели? Пока вы летели вместе в Москву? Хороша психология – раз не понимаю, хватаюсь за пистолет. Вспомни историю наших взаимоотношений с японцами и представь, что у наших отцов не хватило бы разума и терпения.

– О каком разуме ты говоришь? – перебил Дроздов.

– Уже то, что мы пока добрососедствуем, – спокойно сказал Президент, – говорит о том, что они готовы идти на компромиссы. Мы можем договориться.

– Когда в твоем дворе лает чужая собака, единственный путь – выгнать собаку, – сказал Дроздов. В свете люстры под потолком было видно, как побледнело его лицо.

– Я верю и хочу, чтобы ты верил: речь идет не о собаках, а морское дно под проливами – пока не наш двор, – спокойно ответил Президент, – и наши выдержка и терпение – это проявление разума.

– Может быть, у меня мало понимания твоего высшего разума, – отвернувшись к окну, сказал майор, – но и запасов оружия на «Китеже» еще меньше.

– Прошу тебя, иди отдохни, Андрей, – тихо отозвался Президент. – Тебе нужно отдохнуть после всех этих волнений.

– Правильно, – злясь еще больше, заметил Дроздов. – Я буду спать, а они перебьют наших, как котят.

– Прекрати, – резко прервал его Президент. – Я не прошу, а приказываю! Впрочем, – тут же постарался он загладить свою резкость, – если хочешь, можешь пойти со мной. Посмотрим, что приготовила для нас великолепная «девятка».

При их появлении несколько пожилых седовласых мужчин поднялись со своих стульев, расставленных вокруг большого круглого стола, – кроме членов «девятки» в зале находился только генконструктор фирмы «Нептун» генерал-полковник Савицкий. Охрана осталась снаружи, потому что здесь собрались заслуженные и уважаемые люди, и в ней не было необходимости.

Президент жестом предложил присутствующим садиться.

Академик Бармин расположился с противоположной стороны стола рядом с Цвигуном. Он сидел свободно, расслабленно, как профессор в лекционном зале, и никаких признаков злости и ярости, бушевавших в нем пару дней назад, уже не было заметно на его лице.

– Здравствуйте, товарищи! – приветствовал Президент собравшихся.

– Доброе утро, товарищ Президент, – ответил за всех Бармин. – Благодарим за отличный обед.

Президент кашлянул.

– Не будем играть в конспирацию. Вы знаете, зачем я вас собрал. Начнем с главного.

– Не хотите для начала поздравить нас, Дмитрий Владимирович? – с сарказмом спросил вице-адмирал Рыбкин. – Мы все-таки кое-чего достигли.

– Поздравлений не будет, – холодно сказал Президент. – Да я пока и не решил – награждать вас или наказывать, так как это зависит от ряда условий.

– Вот как? – выразил общее удивление Цвигун.

– Полагаю, – повернулся к нему генерал-полковник Нелюбов, – Президенту нужно наше согласие на капитуляцию перед японцами.

За столом, зашумев, заговорили без очереди. Затем шум стих, и взгляды всех присутствующих обратились к Президенту.

Профессор Порков, блестящий оратор, начал атаку первым.

– Вы нас в чем-то обвиняете, Дмитрий Владимирович? Почему такой резкий тон? В чем дело?

– Дело в мертвых японцах.

– Тех, которые погибли при землетрясении? – высказал предположение Бармин. – Я же говорил, что мы не имеем к этому отношения.

– Нет, – ответил Президент. – Речь о десяти японцах, погибших в батискафах.

Академик поерзал на краешке стула.

– Батискафы были без экипажей.

– Это не так, там были люди. В морге Центра медицины катастроф лежат три трупа. Кто хочет, может убедиться собственными глазами.

Никто не проронил ни слова. Они были готовы к любым осложнениям в исследованиях под водой, но известие о первых жертвах, казалось, повергло их в шок. Никто не отрывал глаз от крышки стола.

– Еесли вы примете мои условия, – продолжил Президент, – я попробую заставить себя простить вам эту авантюру под водой и начну с того, что отмечу ваши заслуги в освоении океанских глубин. Не скрою, я преклоняюсь перед вашими гением и преданностью делу. Думаю, и весь народ скоро сможет отдать вам должное. Однако вы наделали столько ошибок, что это легко может зачеркнуть даже многочисленные заслуги… В попытке прибрать морское дно к своим рукам вы проигнорировали международное право. Вы также отдали приказ на применение оружия против японских батискафов. Однако одному из них, «Юнадо-4», все-таки удалось подняться на поверхность, где он потерпел крушение в наших территориальных водах, – Президент сделал ударение на слове «удалось». – Через неделю очередной японский корабль готовится к отплытию к месту расположения подводной базы. Вы осознаете последствия, господа?

– Конечно, – это был голос вице-адмирала Рыбкина. – Если «Юнадо-4» удалось уцелеть после нашей атаки на него, он вполне мог засечь станцию и передать сведения на землю.

– Вот именно. И когда они сложат два плюс два, то мгновенно поймут, чем там занимаются наши люди и какое отношение они имеют к уничтожению их батискафов. Можно представить себе их реакцию. Полагаю, они не станут кричать на весь мир и делать нам тысячу и одно серьезное предупреждение. Может вспыхнуть кровопролитный конфликт, который распространится на весь мир. Взрослые люди, величайшие профессионалы, вы играете в серьезнейшие игры, а не просчитали все последствия.

Люди за столом встревоженно и возмущенно зашумели, задвигались. Но это не была реакция на обвинения Президента. События вышли из-под контроля – вот что взволновало их. Нужно было время, чтобы неприятное известие уложилось в их головах.

– Вы упомянули о японской реакции, господин Президент, – сказал академик Жаров. – Полагаю, у вас уже есть предположения на этот счет?

– Поставьте себя на место японских руководителей: окажись я в кресле премьер-министра, я бы приказал вооружить своих водолазов, и у меня нет сомнений, что через несколько дней, когда «Юнадо-7» погрузится, японские акванавты начнут поиски станции и, когда обнаружат, атакуют ее. Теперь ответьте мне, долго ли продержатся ее защитники?

Рыбкин посмотрел на Бармина, затем повернулся к Президенту и пожал плечами.

– Трудно сказать. Мы никогда не просчитывали возможность вооруженного нападения – проблем хватало и без этого. Насколько мне известно, у наших, кроме ПРТК, только пара подводных автоматов.

– Кстати, когда экипаж собирался вернуться домой?

– Возвращение назначено через две недели, – ответил Бармин.

– У них что, есть подлодка?

– Нет. Только батискаф.

– Тогда как они собираются пройти проливы?

Бармин усмехнулся.

– Разве вы не поможете?

Президент сделал паузу, по очереди оглядывая каждого из сидящих за столом. Неизвестность с отплытием японского корабля, отсутствие возможностей помочь подводным обитателям станции – все это создавало предельно напряженную атмосферу.

 

43

– Что вы предлагаете? – после паузы спросил Президент, повернувшись к академику.

– Надо послать подкрепление, – ответил тот.

– А это возможно? – Президент повернулся теперь уже к Савицкому.

– В принципе, да, – неуверенно ответил тот. – У нас на стапелях стоит «Мир-3», но…

– Надо его использовать.

– Но, позвольте, – попытался было возразить генконструктор. – Мы не можем менять наши планы. В состав экспедиции входят только специалисты. Мы готовились к этому проекту три года…

– Придется менять планы, – сказал Президент. – Сейчас под водой нужны не специалисты, а солдаты. Сколько потребуется времени, чтобы подготовить батискаф?

– По плану – двенадцать дней, – ответил Савицкий.

– Не годится, – сказал Президент. – «Мир» должен быть готов через неделю, максимум – полторы. Японцам понадобится столько же, чтобы добраться до пролива, и какое-то время, чтобы найти «Китеж». За это время мы должны подготовить экипаж. Какие рекомендации по его составу? Насколько я знаю, на «Мире» есть места для двоих. Смогут ли люди из запланированного экипажа помочь колонистам?

– Нет, конечно, – быстро ответил Савицкий. – Мы не готовили их к войне.

– Тогда кто готов на это?

На дальнем конце стола послышался шум отодвигаемого кресла.

– Если позволите, – встал Бармин, – первой кандидатурой я хотел бы предложить свою…

В зале мгновенно наступила мертвая тишина. Глаза всех устремились на академика.

– Объясню почему: в свое время я проходил спецподготовку в составе отряда водолазов и, кроме того, все последнее время работал над подводным проектом и знаю подводную станцию как свои пять пальцев…

– Но, позвольте, – возмущенно вмешался Савицкий, – вам же под семьдесят! Я признаю ваши заслуги, глубоко уважаю вас, но при всем уважении к вашим сединам не могу пустить вас на борт – глубина не простит.

– Бросьте, – отмахнулся Бармин. – Сейчас под воду вы берете каждого, у кого найдутся баксы, чтобы вам заплатить.

Савицкий открыл было рот, собираясь что-то возразить, но Президент поспешил вмешаться.

– Сейчас нам всем не до соблюдения инструкций, – сказал он. – Добро! Считаем, что первый есть. Кто второй?

Бармин посмотрел на Дроздова. Тот выдержал этот взгляд.

– Позвольте продолжить, – академик вышел из-за стола. – Теперь, когда первая кандидатура утверждена, на первый план выходят вопросы психологической совместимости. Значит, я сам должен подобрать себе компаньона, и, поскольку время не ждет, я хочу предложить кандидатуру вот этого господина, – Бармин подошел к Дроздову. В зале зашумели. Дождавшись, когда шум затихнет, он продолжил: – Майор показал свои способности здесь, на земле. Он умеет владеть собой, обладает огромной физической силой и отличной реакцией, к тому же сумел перехитрить нас всех и вытянуть меня из моего убежища. Посмотрим, на что он способен под водой.

На лице Президента возникла недовольная гримаса.

– Там не место для сведения личных счетов, – недовольно сказал он. – Вы хотите продолжить соревнование под водой?

– Ничего личного – только дело, – возразил академик. – Поверьте, я не испытываю к майору никакой неприязни. Наоборот, имея в виду сенсорную депривацию, то есть способность резко переходить из одного состояния в другое, я хочу сказать, что этот человек обладает такими качествами. Похоже, привычка к рисковым ситуациям у него в крови. Это именно то, что нам нужно.

– Вы что, шутите, Олег Львович? – нетерпеливо вмешался генконструктор. – Нужна многодневная подготовка…

– Я не шучу, Константин Петрович, – отмахнулся Бармин. – Я знаю, что говорю. Сейчас в батискафе все автоматизировано, и он управляется с помощью средств телеметрии с корабля сопровождения. Единственное, что от нас с майором потребуется, – научиться работать в скафандре на морском дне. На это у нас есть неделя… Мы приступим немедленно.

– Но вы даже не прошли медицинскую комиссию, – продолжал упорствовать Савицкий.

Президент перевел взгляд на Дроздова, который сидел, не отрывая взгляда от стола. Его глаза с упорством рассматривали рисунок на полированной поверхности дерева.

– Что скажете, господин майор? – спросил его Президент. – Как насчет того, чтобы заскочить на недельку на Курилы?

Взгляды всех присутствующих обратились к Дроздову. Майор встал со своего места. Он еще не отошел от усталости, тело просило об отдыхе, но он не собирался отказываться от предложения. Когда еще представится такая возможность?

– Спасибо, господин Президент, – негромко, но с твердыми нотками в голосе ответил он. – Всегда мечтал посидеть в батискафе.

– Другого ответа я не ожидал, – одобрительно сказал, вставая со своего кресла, Президент. – Что ж, контингент вполне подходящий. Пройдете медкомиссию – и вперед…

– Черт, – не выдержав, выругался Савицкий. – При его массе мы могли бы вместо него послать двоих.

Президент успокаивающе положил ему руку на плечо.

– Что поделать, Константин Петрович. Его параметры могут пригодиться под водой.

 

44

Все разошлись, и в комнате вместе с Президентом остался один Бармин.

– У вас есть связь с «Китежем»? – спросил Президент

– Одну минуту, господин Президент, – кивнул Бармин, доставая из-под стола ноутбук. Он поставил его на стол и развернул крышку, – мы уже подумали об этом.

Запустив процессор, он настроил четкость изображения и через короткое время кивнул, приветствуя мужчину в скафандре, появившегося на экране.

– Юра, тут один человек хотел бы переговорить с тобой.

– Всегда рад новому лицу, – ответил Руководитель.

Президент шагнул вперед и остановился перед видеокамерой, встроенной в ноутбук. Несколько секунд он молчал, собираясь с мыслями.

– Вы действительно… э-э-э… под водой? – наконец спросил он.

– Нет, это шоу такое, – Руководитель слегка улыбнулся. Отойдя в сторону, он позволил камере обозреть подводный ландшафт за спиной. – Извините, не могу показать рыбок, на такой глубине они не водятся.

– Верю и так…

Руководитель снова сменил позицию, встав перед камерой. Он наклонился вперед, вперившись взглядом в монитор, словно хотел дотронуться до человека с той стороны экрана. По мере того как его улыбка медленно исчезала, глаза принимали удивленное выражение.

– Это… вы? Неужели?

– Я…

– Дмитрий Владимирович! Даже не верится…

– А придется, Олег Львович объяснит вам все. Не будем терять время. Возможно, мы могли даже встречаться.

– Возможно… Когда-то я бывал в Ленинграде.

– Санкт-Петербурге, вы хотели сказать?

– Да, многое изменилось с тех пор там у вас, – кивнул Руководитель. – Но и мы здесь не сидели сложа руки. Вы бы только видели, что нам удалось тут нагородить.

– Преклоняюсь перед вашим мужеством. Мы в долгу перед вами.

– Спасибо, господин Президент, хотя, если честно, мне непонятно, почему Олег решил прибегнуть к вашей помощи. Мы не собирались делать этого.

– Успокойтесь. Кроме нас, о вашем существовании никто на земле пока не догадывается, – сказал Президент, мгновенно становясь серьезным. – За исключением, возможно, японцев.

В спокойных синих глазах Руководителя вспыхнул васильковый огонек. Даже за 10 тысяч километров было видно, что он озадачен.

– Японцам что-то известно? Откуда?

Президент сделал паузу, чтобы взглянуть на Бармина, который стоял сбоку от него. Тот как бы в смущении развел руками.

– Одному из уничтоженных вами японских батискафов удалось подняться и сообщить о вашем существовании, то есть ваш секрет теперь уже для японцев не является таковым. У нас также есть все основания думать, что они собираются нанести ответный удар.

Недоумение в глазах Руководителя сменилось тревогой.

– Полагаете, их надо ждать в гости?

– Да, Юрий Алексеевич, – мрачно сказал Президент. – Как мне сообщили, отплытие их крейсера «Мицубиси» запланировано через неделю. Еще через три дня они подойдут к станции. Вся подготовка к плаванию и сам поход осуществляются скрытно в условиях полной секретности. На борту батискафа будут семь человек – одного оставят в подводном модуле, итого шестеро, и все вооружены.

– Здесь нас тоже семеро, – ответил Руководитель. – То есть баш на баш… Неплохой в общем-то расклад.

– Если не считать того, что у них лазеры, подводные автоматы и у всех опыт боевых действий под водой.

– Вы сгущаете краски, господин Президент, – спокойно сказал Руководитель. – У нас обязательно найдется, чем ответить. Пожалуй, наше оружие будет покруче. Гарантирую, они не уйдут отсюда живыми.

Президент некоторое время молчал.

– Решайте сами, как поступить, – в конце концов сказал он. – Вы располагаете гораздо большей информацией, чем я. Но положение складывается не из легких. Полагаю, лучше разрушить станцию и убраться подобру-поздорову, прежде чем прольется кровь. Поймите, я хочу, чтобы вы вернулись с почетом, которого заслужили.

– Похоже, вы не совсем представляете себе, чего нам стоило создать эту станцию.

– Чего бы это ни стоило, она не стоит ваших жизней.

– Нет, господин Президент, – твердо возразил Руководитель. – Мы ежедневно рисковали здесь жизнью в течение тридцати лет, теряли своих товарищей не для того, чтобы спасовать при первой же реальной опасности. Я, конечно, мог бы развести здесь демократию, предложив вам проголосовать, но, уверен, никто из моих ребят не пойдет на капитуляцию. Мы останемся и будем сражаться.

Президент почувствовал и гордость, и сожаление одновременно.

– Ну что ж… Впрочем, не все еще потеряно. Скоро у вас будет подкрепление. К вам выходит «Гепард» с «Мир-3» на борту. Из него к вам спустятся двое: Бармин и его напарник. Мы вооружим их оружием, способным вести огонь под водой. Больше, к сожалению, ничего сделать не смогу.

– Когда они прибудут?

– Думаю, в течение следующей недели.

– Через неделю может быть поздно.

– Это самое быстрое, на что мы способны, а вы пока тщательно замаскируйтесь и сидите тише воды ниже травы.

– Вот травы-то у нас как раз и нет. Хотя воды хоть залейся, – пошутил Руководитель.

– Вся надежда на то, что они вас сразу не найдут и им придется какое-то время провести наверху, а вы за это время сможете усилить оборону. Что у вас за арсенал?

– ПРТК, мы его однажды использовали, и два подводных автомата.

– Да, с этим оружием долго не протянешь против вооруженных до зубов профессионалов, – с отчаянием в голосе сказал Президент.

– Нет, Дмитрий Владимирович, – спокойно ответил Руководитель. – Я вообще не ставлю на оружие…

– Вот как? Тогда на что же?

– На силу духа. Японцы захватчики, а мы всего лишь защищаемся… Тот, кто защищает свою землю от врага, всегда имеет преимущество.

 

45

Огромная рука портального крана с подвешенным к ней батискафом зависла над темными неспокойными волнами Курильского пролива. Цепь загремела, разматываясь, и вскоре округлый, похожий на огромное белое яйцо корпус «Юнадо-7» закачался на поверхности воды.

Премьер-министр Ватанабэ наблюдал за спуском батискафа, стоя на борту крейсера «Мицубиси». Кобаяси, Минадзи и Ямамото стояли позади него, прислушиваясь к отрывистым репликам, которыми акванавты обменивались со специалистами из центра связи.

– Отлично, – кивнул Кобаяси. – Через 4 минуты они включат насосы.

– Все по плану?

– Так точно, господин премьер-министр, системы работают в заданном режиме.

Батискаф медленно погрузился в воду. Ватанабэ смотрел на круги на воде, оставшиеся после его погружения… Наконец исчезли и они. Вздохнув, Премьер-министр отошел от борта.

– Надеюсь, мы правильно поступили, взяв на борт «Юнадо» оружие. – сказал Минадзи. – Когда наши специалисты узнали, что им придется выбросить часть оборудования, они пришли в ужас. Пришлось работать круглосуточно, чтобы внести необходимую корректировку, учитывая жесткие ограничения по объему и весу.

– Кто командует группой? – спросил Ватанабэ.

– Майор Содзи Накамура, – ответил Ямамото. – Тот самый, который обнаружил присутствие людей под водой. Принимал участие во многих операциях на земле, теперь пришло время показать себя в глубине. На него можно положиться.

Ватанабэ задумчиво кивнул.

– Хороший выбор, генерал, согласен.

– Не сомневайтесь, господин премьер-министр, – вытянулся Ямамото, – майор Накамура и его люди выполнят задание. Если потребуется, они смогут выжить там и без скафандров.

– Не забывайте про подводных жителей, генерал, – вставил Кобаяси. – Они могут оказать сопротивление, так как у них тоже есть оружие. Молитесь Богу, чтобы они не подготовили для нас сюрприз.

Ямамото снисходительно улыбнулся.

– Молиться Богу, Джанго? Бог им не поможет, когда наши люди пойдут в атаку. Русский медведь или китайский дракон – они все по зубам красному тигру.

– Не надо недооценивать противника, – продолжал настаивать на своем Кобаяси. – Вот все, что я хотел сказать.

– Хватит! – Ватанабэ гулко шлепнул ладонью по подзорной трубе. – Что за пораженческие настроения? У нас двойное преимущество – во внезапности и в вооружении. У наших людей подводные пулеметы. Кто сможет устоять против свинцового дождя? До первой битвы за Курилы остались считаные дни, и я вовсе не думаю, что мы проиграем ее.

* * *

– Что это за новое оружие, о котором сказал Юрий Алексеевич? – спросил Президент у Бармина, когда связь со станцией закончилась. – О чем речь?

– Я уже говорил, – попытался уклониться от прямого ответа академик.

– Ну хотя бы в двух словах, – продолжил настаивать Президент. – Я должен знать.

Тон его голоса был суровым, и Бармин почувствовал, что сейчас должен подчиниться.

Он подошел к ноутбуку и щелкнул мышкой. На экране появилось изображение небольшого черного чемоданчика с встроенным пультом.

– Это переносной пульт управления ядерными зарядами, составляющими основу геотектонического оружия. С него можно подать радиосигнал к зарядам, установленным в местах наибольших геотектонических разломов. Суммарная мощность зарядов – восемь мегатонн. Этого достаточно, чтобы вызвать землетрясение мощностью до двенадцати баллов и сместить все Японские острова на десятки метров в сторону от своего теперешнего положения, и это не считая гигантского цунами.

Президент почувствовал, что силы покидают его. За время своей деятельности он неоднократно попадал в разные критические ситуации, но то, что произошло с ним за один сегодняшний день, было выше пределов его возможностей.

– Да вы с ума сошли! – с гневом воскликнул он. – Вы понимаете, чем это цунами грозит нашему Дальнему Востоку, Курилам, Сахалину?

– Успокойтесь. До нас дойдет только сглаженная волна.

– Неужели такое действительно возможно? – с тревогой спросил Президент. – Но тогда это по зубам и нашим врагам?

– Вот именно, – согласился Бармин. – Но пока это оружие есть только у нас. До сих пор у нас не было возможности проверить его на людях. Теперь будет…

Какое-то время оба молчали.

– Знаете что? – нарушил паузу Президент. – Что-то мне не нравится эта ваша новая этика.

– Наша логика вам понравится больше, – иронически ответил Бармин. – А она заключается в том, что если мы уступим сейчас, то уступим и потом. На нашу территорию кто только не заглядывается – от Финляндии до Китая. Не знаю как вам, а я не намерен отдавать кому бы то ни было ни пяди родной земли. И, учтите, вы уже никак не можете помешать осуществлению данного проекта. Решение о его использовании будет принимать только Руководитель.

– Надеюсь на его разум, – мрачно ответил Президент. – А также на разум японцев.

– Ах, вы верите в их разум! – воскликнул Бармин. – Да, мы с ними граничим, соседями живем, а с каким трудом верить в японский разум научились. Вспомните их реакцию на ваше посещение Курильских островов. Они собираются диктовать российскому Президенту, что он может и что не может посещать в своей стране. Они к нам относятся как к неудачникам, проср… свою страну. Так что не будем о разуме.

Они снова замолчали. Президент с тревогой осознал, что контроль над ситуацией вновь ускользает у него из рук, но ничего противопоставить вышесказаному он не мог.

 

46

Бармин и Дроздов молча сидели в кабинете главного терапевта страны Зорькина. Бармин сосредоточенно смотрел в пол, вертя в руках линейку. Дроздов осматривал обстановку – в кабинете все было выкрашено в белый свет. В этой светлой стерильной обстановке единственным темным пятном был академик Савицкий, сидевший рядом с Зорькиным.

– Новости неважные, Олег Львович, – сказал Зорькин, перебирая бумаги на столе. – К вашему молодому коллеге, – он повернулся к Дроздову, – вопросов нет, а вот в ваших анализах кое-что смущает…

– Кое-что! – взорвался Бармин. – Что именно?

– Ну вот давленьице высоковато… Кажется, и сердечко пошаливает…

– По-вашему, 130 на 80 – это много?

– Олег Львович, – поспешно вмешался Савицкий, – медики знают, что говорят…

– Тебе, Константин Петрович, тоже, наверно, не дает покоя, что мне уже не двадцать, а на мне еще воду можно возить… – повернулся к нему Бармин. – Мы же вместе ведь начинали когда-то, а вот ты сдал всерьез…

– Вот видите, и нервишки у вас ни к черту… – заметил Савицкий, оставаясь на «вы».

– Послушай, да это же смешно! – не выдержал Бармин. – Мы вместе с майором прошли центрифугу, сурдокамеру, погружались три раза на глубину двести метров… Что еще нужно? Зачем нужна такая перестраховка?

– Я не желаю говорить с вами в таком тоне, Олег Львович, – перебил Савицкий. После этой минутной вспышки гнева повисла неловкая пауза. – Пойми, – спокойно, почти ласково продолжил он, – что никто из нас, увы, не становится с годами здоровее. Мы не можем игнорировать результаты медицинской комиссии.

– Запомни, Константин, – со вздохом сказал Бармин, – у меня здоровья хватит еще на десять, а может, и на двадцать ваших медкомиссий.

– Это ваши субъективные ощущения, а вот объективные результаты исследований, – Зорькин поднял со стола листки. – И если оснований для паники нет, все же еще раз подстраховаться мы должны. Подводное погружение – это вам не дайвинг. А уж с такими показателями…

Бармин сжал линейку так, что побелели суставы пальцев.

– Вы верите анализам мочи больше, чем живым людям? Поймите, я должен плыть, без меня там не обойдутся. А здоров я как бык… Я что, не заслужил этого?

– Ты, Олег Львович, в свои шестьдесят девять успел предостаточно, что говорить… – иронически улыбнулся Савицкий.

– Но подлечить вас мы обязаны, – подхватил его слова Зорькин. – Только для дела, так будет полезнее…

– Легко сказать, подлечить, – проворчал Бармин, – сколько для этого потребуется времени?

– Ну, недельку-другую, – встрепенулся Зорькин. – Здоровье у вас действительно неплохое, но в условиях невесомости…

– Столько времени у нас нет, – прервал его Бармин. – Три дня – и мы должны быть на месте.

 

47

– Они достигли дна, – объявил Кобаяси, комкая в руках сигарету. – «Юнадо-7» на дне.

Несколько десятков инженеров, техников и военных, находящихся на центральном борту «Мицубиси», в едином порыве встав со своих мест, зааплодировали. Поднялся шум. Обычно сдержанные японцы на этот раз дали волю своим эмоциям.

– Слава императору! – пересиливая гул голосов, выкрикнул Кобаяси.

Все повернулись к Ватанабэ. Премьер-министр стоял, немного утомленный, задумчивый и величественный. Он поднял бокал с шампанским.

– За нашу победу под водой!

Выпив за победу, тост повторили – на этот раз за победоносную Армию самообороны Японии, за великий японский народ. Собравшиеся офицеры приветствовали тост дружными выкриками.

– За возвращение наших северных территорий! – предложил генерал Ямамото. – За Кунашир, Уруп, Итуруп и Хабомаи!

– Да, да, – подхватил хор голосов, – за Курилы!

Ватанабэ поставил пустой стакан на стол и повернулся к Ямамото. Его лицо стало серьезным.

– Когда они доберутся до подводной станции? – спросил он.

– Все зависит от того, как скоро ее удастся обнаружить. Пока неизвестно, сколько времени на это придется потратить. Думаю, часов десять-двенадцать. Но рано или поздно мы найдем их. Лазерная пеленгация начнется на первых метрах погружения, а потом спуск на дно, рекогносцировка и атака.

– Не слишком ли долго? – недовольно заметил Ватанабэ. – Если подводные обитатели станции, не дай бог, обнаружат нас, мы потеряем эффект внезапности, а они смогут запросить подкрепление.

– Вряд ли подводные обитатели даже в мыслях смогут предположить, что на нашем батискафе есть люди. – Ямамото был похож на бультерьера, рвавшегося в бой. – Хотя даже когда об этом станет известно, это им не поможет.

– Вы так уверены? – спросил Ватанабэ, внимательно наблюдая за собеседником.

– Наше преимущество – профессионализм и вооружение, господин премьер-министр, – на лице Ямамото возникло выражение свирепой гордости за свою профессию. – Кто бы это ни был – русские, китайцы или американцы, – они обречены.

 

48

Майор Содзи Накамура шел по морскому дну, вернее не шел, а медленно раздвигал водяные толщи, потому что тяжелый защитный скафандр тянул его тело ко дну. Сильное течение немного сносило его в сторону. Огромный прожектор «Юнадо-7» завис вдалеке, пробивая темную воду на сотни метров и высвечивая ущелье между двумя отвесными скалами.

Майор до сих пор не мог поверить, что он и его люди на дне. Целый день ушло у них на то, чтобы обнаружить подводную станцию. Сразу после этого он отдал команду на выход из батискафа. Оставив одного человека внутри, шестеро акванавтов двинулись к подводной крепости.

Руки майора вспотели от волнения, так что ему приходилось ежеминутно вытирать их о внутреннюю поверхность глубоководного скафандра. Тем не менее настроение майора было превосходным – он пришел побеждать.

Открывающийся перед ним подводный ландшафт напоминал пустыню, и хотя очертания подводных скал были размыты, затрудняя оценку расстояния до них, это не мешало майору неплохо ориентироваться на дне.

Обрывистые откосы подводного ущелья внезапно оборвались. Впереди, на склоне высокого, но пологого хребта обрисовалось множество кратеров. Горы стояли сумрачные, молчаливые, и только их вершины освещались светом прожектора.

– Мы у цели, – негромко сказал Содзи в микрофон.

Когда глаза привыкли к яркому ослепляющему свету, он сумел разглядеть на склоне несколько черных пещер. Некоторое время майор продолжал рассматривать окрестности, но добавить к первому впечатлению пока что ничего не мог.

Содзи не был трусом, да и те, кто окружал его, не были малодушными паникерами, и все-таки все они почувствовали какое-то волнение при виде пещер. Где-то внутри одной из них должно было находиться жилище подводных обитателей. Содзи понимал – подобраться к нему, напасть, не имея никакого опыта боевых действий на глубине, не так-то просто. Впервые за последние дни чувство неуверенности овладело майором.

Добравшись до подножия откоса, Содзи упал на грунт, погрузившись по плечи в серый ил, и стал осматривать склон.

Внезапно он почувствовал на своем плече чью-то руку и, не оборачиваясь, прохрипел в микрофон.

– Ну что?

Лейтенант Атаито указал рукой в направлении пологой террасы, видневшейся на откосе в километре от них к юго-востоку.

– Следы… Ведут к порталу, который загораживает зев крайней от нас пещеры. Возле – три или четыре небольших бетонных стены. Похоже, подводный док…

Содзи, повернувшись в указанную сторону, тут же обнаружил сооружения, о которых говорил Атаито.

– Да, теперь вижу, – сказал он. – Точно, док… Устроились основательно…

– Кажется, террасу специально уложили…

Содзи помолчал, наводя фокус четко на портал.

– Уклон не больше 25 градусов. И никаких признаков присутствия людей. Внешний периметр, похоже, тоже не охраняется.

– Может, сидят в укрытиях? – заметил Атаито.

– Вряд ли, – бросил Содзи, ведя головой по кругу. – У них не было времени, и следов каких-либо работ тоже нет. За обломками не спрячешься – слишком малы. Нет, скорее всего, они забаррикадировались внутри.

– Да, похоже, заранее подготовленных позиций у них нет, – согласился Атаито. – Что ж, это нам на руку, – только не стоит забывать про ПРТК.

– Вряд ли у них осталось много снарядов к ним. К тому же мы практически не заметны в воде, а бить из ПРТК по площадям – все равно что молотком по комарам.

– Да, но у них может быть и другое оружие.

– Полная концентрация огня на вход в пещеру – и они не смогут воспользоваться им.

– Может, используем торпедные аппараты?

– У нас был приказ – без лишних разрушений, – напомнил Содзи, – мы войдем и…

– Что-то движется! – внезапно воскликнул Атаито. – Из портала!

Содзи приник к окулярам. Черный зев портала внезапно осветился, и в нем показался странный предмет. Набирая скорость, он направился вниз. По мере приближения он принимал очертания глубоководного скафандра с ранцевым двигателем за спиной. Подводный обитатель приближался. Содзи не шевелился, пока гидронавт не остановился в десяти метрах от него. В левой руке неизвестный держал белый флаг.

– Это что, парламентер?

– Осторожно, возможна ловушка, – заметил Атаито, во всем видевший подвох.

– Не думаю. Тогда при чем здесь белый флаг? Они не собираются воевать… Скорей всего, хотят договориться.

– Сам пойдешь? – спросил Атаито.

– Почему бы и нет? Он, кажется, не вооружен. Возможно, удастся убедить их сдаться…

– А приказ? – напомнил Атаито. – Пленных не брать!

– Я помню, – с усмешкой ответил Содзи. – Это мы всегда успеем. Предупреди остальных, чтобы держали нас на мушке. Если что – стреляйте!

Оставив свой автомат Атаито, Содзи легко вскочил на ноги. Его тяжелый подводный скафандр и баллоны с воздухом на спине добавляли к 80 килограммам майора еще 170, но подводный вес Содзи составлял не более сорока.

Не торопясь, он направился к человеку в белом скафандре и, приблизившись, остановился в пяти метрах от него.

 

49

В командном отсеке батискафа было довольно тесно. Перед большим пультом стояло два кресла, на которых сидели Бармин и слева от него – Дроздов. Офицер глядел на луч прожектора, перечеркивающий темную бездну, выхватывая из темноты стайки серебристых рыбок.

Бармин, ноги которого удерживались стременами на полу, был сосредоточен и несколько раз выразил досаду на холод внутри – термометр показывал семнадцать градусов. Академику пришлось натянуть на себя все, что оказалось под руками, – годы давали о себе знать.

– Тебе не холодно? – спросил он у Дроздова.

– Нормально.

– А я что-то чувствую себя неважно, – он вытащил пару таблеток и отправил их в рот.

Мысли Дроздова были не здесь, а там, внизу, на дне. Радость, даже восторг от подводного путешествия сдерживались тревогой за судьбу жителей подводной станции. Пять минут назад состоялся очередной сеанс связи с сушей, который не принес ничего обнадеживающего.

Майор глянул на часы. В синих подсветах чуть мерцающих панелей аппаратуры его лицо казалось мертвенно-бледным.

– Через пару часов будем на месте.

Дроздов медленно поплыл к шлюзовому отсеку.

* * *

Обитатель подводной станции стоял неподвижно, держа в руках какой-то железный прут, напоминающий трость. Дождавшись, когда Содзи подойдет ближе, он наклонился и написал ею две цифры на поверхности серого ила.

Посветив туда и кивнув, Содзи настроил свой передатчик на указанную частоту.

– Слышите меня? – спросил подводный житель на плохом английском.

Сильный акцент выдавал в нем человека, слабо знающего английский язык.

– Слышу, – ответил Содзи. – Но, похоже, вы предпочли бы русский? Я неплохо говорю на нем.

– Отлично, – по-русски ответил обитатель. – Это исключит недопонимание.

Значит, это русские, с облегчением подумал Содзи. Ну что ж, это уже неплохо. Он ощутил некоторое облегчение, потому что непроизвольно боялся встретить китайцев – извечных противников японской науки.

– Как вас зовут? – спросил Содзи.

Руководитель назвал себя, и Содзи понял, что его хотят провести.

– В таком случае я – премьер-министр, – засмеялся он, но быстро прекратил смех. – Но это сейчас не важно. Итак, вы старший?

– Да, я возглавляю подводную станцию.

– Майор Армии самообороны Японии Содзи Накамура.

Руководитель подошел ближе, и они слегка коснулись друг друга броневыми перчатками.

– И что же вы собираетесь освобождать?

– Вас!

– Да? А мы и не догадывались, что нуждаемся в этом. Поэтому, пока не поздно, советую вам убраться.

– Сожалею, но у меня другой приказ, – сказал Содзи, придав голосу твердость.

– Вы будете атаковать?

– Да.

Русский рассмеялся.

– Как типично для человека земной цивилизации! Первый в истории контакт представителей двух народов под водой, и тут же – война. И что, никак нельзя предотвратить кровопролитие?

– Вам лучше знать. Я впервые здесь. Предлагаю сдаться.

– Прекрасно, – сказал Руководитель, – то же самое я хотел предложить и вам.

Содзи был убежден, что русский блефует, но его нервы напряглись. Гермошлем собеседника, освещенный маленькой лампочкой, скрывал выражение его лица. Содзи мог видеть только свое собственное отражение на толстом матовом стекле.

– Вы отдаете себе отчет, что окружены? Сопротивление бесполезно.

– Только на первый взгляд, – возразил Руководитель. – Наше положение гораздо предпочтительнее. У вас осталось мало воздуха, через час-полтора вам придется вернуться к батискафу для замены кислородных баллонов. По моим расчетам, вы уже использовали половину запаса.

– У нас достаточно воздуха и всего остального, чтобы завершить дело, – твердо сказал Содзи. – А через час мы уже будем внутри станции.

– Предупреждаю, майор, – вы смертельно рискуете. У нас достаточно сил, чтобы не только дать вам достойный отпор, но и уничтожить вас.

– Вы блефуете, господин Руководитель. – грубо оборвал русского Содзи. Разговор разозлил его. Как военный человек он предпочитал действовать, а не болтать. – На вашем месте я придумал бы что-нибудь более убедительное. Еще раз советую вам все обдумать и сдаться. Гарантирую вам жизнь – во всяком случае, до возвращения на землю.

– Вы лжете, майор. У вас на корабле нет для нас места, и вы уверены в своей безнаказанности, потому что надеетесь, что никто в мире не узнает о том, что случилось здесь. Это и развязывает вам руки.

– Ошибаетесь, господин Руководитель. Сдавайтесь, и мы вместе подумаем, как в безопасности доставить вас на берег.

– Разговор окончен. Вы не представляете, насколько мы тут наловчились за годы подводной вахты, даже научились регенерировать мочу и экскременты, а уж с таким дерьмом, как вы, как-нибудь управимся, – отрезал Руководитель.

– Ну что ж, значит, первая подводная война началась… В таком случае – не ждите пощады.

– Я не ожидал от вас ничего другого, – крайне жестко заметил Руководитель. – И учтите, вы начали первыми, так что на вас ляжет вся ответственность за пролитую кровь.

Внутри Содзи поднялась волна гнева.

– Для человека, виновного в смерти девяти японских акванавтов, господин Руководитель, вы слишком много разглагольствуете.

Содзи не мог сказать точно, но ему показалось, что при этих словах лицо русского исказилось. Казалось, тот был взволнован. Не отвечая, он повернулся и направился по склону вверх. Содзи остался стоять на месте. Он видел, как Руководитель задержался возле валуна, постоял несколько секунд, потом одним прыжком перепрыгнул валун и медленно двинулся в сторону портала.

Содзи ухмыльнулся. Через час, максимум – два, все закончится. Он развернулся и пошел к своим бойцам, которые лежали в иле, развернувшись в цепь. Добравшись до них, он снова включил видеокамеру. Убедившись, что перед ним нет никаких укреплений, он отдал приказ начинать. Элитные японские коммандос двинулись вверх по склону, не представляя, что ждет их впереди.

 

50

Пока Руководитель двигался обратно к доку, он буквально кожей чувствовал на своей спине взгляд японца. Как только складки грунта скрыли его от постороннего взора, Руководитель быстро направился к скрытому в скалах пандусу у входа в пещеру и, войдя туда, двинулся по вырубленному в скалах туннелю. Его путь закончился в небольшом помещении с низким потолком и неровными стенами. В одной из стен была прорублена амбразура. Возле нее лежал человек в белом скафандре, всматриваясь в темную толщу воды.

Ахмат Закиров, геофизик, заметил присутствие Руководителя, только когда тот прилег рядом и снял с плеч ранцевый двигатель.

– Похоже, ты нэ произвел на них впечатления, – сказал он с легким кавказским акцентом, неистребимым за долгие годы подводной эпопеи. – Они нэ собираются уходить.

Выглянув в амбразуру, Руководитель увидел серые скафандры, медленно ползущие вверх по склону. Они двигались осторожно, как охотники, сходящиеся к зверю. Скатившиеся с откоса камни затрудняли их движение, и людям приходилось перебираться через камни, но это не доставляло им неприятностей.

– С Барминым связывался? – спросил Руководитель.

– Задерживается, – не отрываясь от прицела, ответил Закиров. – Движутся сюда, но опуститься пока нэ могут.

– Почему?

– Подводное течение. Их сносит. Будут здесь не раньше чем через два часа.

– Через два часа он рискует нарваться здесь только на японцев, – недовольно пробурчал Руководитель, опускаясь рядом. Какое-то время мужчина молча смотрел в окно.

– Соедини меня с ним.

* * *

Бармин крепко держал в правой руке штурвал, похожий на рубильник, и медленно вел его от себя. В иллюминаторах виднелся край подводной скалы. Из динамика, незаметного среди множества приборов на пульте, доносился спокойный голос Савицкого.

– Я двадцатый. Мягко, плавно… Третий не включайте, а не то он своей струей может развернуть вас вокруг оси. В общем, все по штату.

– Вас понял, двадцатый, – ответил Бармин. – Угол 60 градусов. Начнем его выбирать при подходе на двадцать метров. У нас все в порядке, параметры в норме… Вот это машина, – добавил он восхищенно. – Такая громадина, а как слушается!

– А кто делал? – задиристо сказал Савицкий.

В принципе, все системы батискафа были автоматизированы и могли управляться с берега или автопилотом, но Бармин сам вызвался опустить батискаф на дно.

– Видишь, майор? – спросил он у Дроздова, когда до дна оставалось не более десяти метров.

Дроздов пригляделся. Внизу – серая поверхность и два кратера, между откосами которых неясно темнели контуры чего-то несомненно искусственного происхождения. Причальный док! От волнения у него взмокли ладони.

Бармин нажал несколько кнопок на своем пульте и сказал торопливо и озабоченно:

– Вызываю «Китеж».

Когда на пульте зажегся транспарант: «Говорите», тон Олега Львовича стал совсем иным – бодрым, даже веселым.

– Юрий! Ты что такой озабоченный? – Он знал, как тяжело сейчас Руководителю, и своим бодрым голосом и этой столь обыденной фразой старался успокоить его. – Мы уже почти на месте.

– А что веселиться? – хмуро ответил динамик. – Дело предстоит нешуточное. Пока доберетесь, можете здесь никого не застать… Они уже здесь.

Повисла пауза: ответ прозвучал неожиданно для академика. Потом Бармин сказал уже не тем веселым тоном, а медленно и с твердой убежденностью в голосе:

– Держитесь, мы будем через пару часов, – он выключил связь и повернулся к Дроздову. – Этот скафандр – вещь совершенно новая. Проверим, Андрей…

Дроздов проверил показатели на маленьких нагрудных щитках баллонов перед тем, как положить их в мягкие ложа заплечных рюкзаков. Щелкнули застежки удерживающих ремней.

Он снова выглянул в иллюминатор. Теперь – швартовка к доку. Вроде бы все должно быть хорошо. И все-таки… И все-таки главное, конечно, не посадка – это они выдержат, а успеют ли… Эх, если бы вместо недели на тренировки у них был бы хотя бы месяц…

Батискаф мягко ткнулся в стыковочный узел. Двигатели продолжали крутиться, корпус дрожал. Амортизаторы противоперегрузочных кресел просели до упора.

– Андрей! – крикнул Бармин. – Мы на месте.

 

51

Руководитель положил микрофон дальней связи на пульт.

– Первый прошел внутренний круг, – доложил Закиров, сидящий возле наружной амбразуры. – Видите? Я сниму его.

– Стой, не стреляй, – приказал Руководитель. – Бей метрах в трех впереди.

– Зачем?

– Посмотрим, что он сделает.

– Они же насторожатся, – запротестовал Закиров. – К черту вся маскировка!

– Надо предупредить, что мы не шутим. Ты знаешь, какое оружие у нас. Я должен быть абсолютно уверен, что сделал все возможное, прежде чем применить его.

Руководитель говорил о своем плане с уверенностью. Закиров слушал, не произнося ни слова, однако не все в этом плане было для него ясно и понятно. Зачем предупреждать японцев, если главное – победа, а не то, какой ценой она будет достигнута?

– Стреляй, не задев его. Сможешь?

Для Закирова такого вопроса не существовало.

Пошевелившись внутри скафандра, он высунул из амбразуры подводный автомат с реактивными пулями. Устроился поудобнее, убедился, что хорошо видит цель, и взял на мушку идущего первым высокого и быстрого в движениях японца. Сняв с предохранителя автомат, он сделал глубокий вдох и с сожалением отвел мушку от человека. Следовало спокойно и особенно тщательно подготовиться к выстрелу, чтобы не попасть в высокого. Он нервно потрогал спусковой крючок, правая рука лежала на ложе автомата, левая – на подствольнике. Тем временем высокий японец осторожно пробирался вперед.

Медленно, но решительно Закиров нажал на спуск. В подводном пространстве выстрел прозвучал почти беззвучно.

* * *

Фонтанчик ила, поднявшийся впереди Содзи, заставил его броситься на дно. Идущие за ним последовали примеру своего командира. Упав, майор уставился в объектив лазерного прицела, ожидая новых выстрелов, но их не последовало.

– Предупреждают, командир, – сказал лейтенант Атаито.

– Дураки, – ответил Содзи, почувствовав, как взмокли его ладони. – Русские – дураки… Уж если ввязались в драку, надо драться. Кто-нибудь заметил, откуда велся огонь?

– Кажется, стреляли под большим углом сверху, – доложил Атаито.

– Сейчас мы для них как лисы на снегу, – высказал предположение капитан Хироси, коренастый мужчина, лежащий слева от Содзи. Он протянул палец, указывая на светлое пятно в россыпи камней метрах в двухстах впереди себя. – Что вы думаете об этой оранжевой скале, господин майор?

Содзи взглянул на скалу.

– Сомневаюсь, чтобы за ней можно было укрыться, – сказал он.

Укрепив видеокамеру на кронштейне гермошлема, Содзи внимательно осмотрел склоны и верхушку скалы. Ему чудились тени за глыбами и в расщелинах скал. Сказать точно, скрываются ли там подводные жители, было невозможно.

– Ничего не вижу, – сказал он наконец. – Черт, здесь очень трудно оценивать расстояние.

– Да, придется туго, – ворчливо сказал Атаито. – Им хватит одного ПРТК, чтобы все было как в тире.

– Узнаем через триста метров, – пробормотал Содзи. – Надо добраться до дока – там можно укрыться.

Он поднялся на одно колено и махнул рукой.

– Вперед! Осторожно!

Пять отборных японских бойцов поднялись и двинулись вверх по склону. Когда они достигли оранжевой скалы, последовал еще один выстрел, поднявший фонтанчик ила прямо перед передним бойцом. Акванавты снова попадали в иль, образовав почти прямую линию из серых скафандров.

Теперь только сто метров отделяли их от подводного дока. Японцы были самыми тренированными бойцами в мире, но сейчас эти люди воевали с бездной. Содзи знал, насколько ограничены их возможности: если они в течение следующего часа не смогут проложить путь в безопасную атмосферу подводной станции, то у них останется мало шансов вернуться к батискафу. Слишком мало, почти никаких! Он дал своим бойцам минуту передохнуть, в то время как сам, не переставая, думал о том, что предпринять дальше.

Майор считал себя хитрой лисой – ему удавалось выскальзывать из всяких ловушек, но на этот раз что-то было не так. Избыточное давление внутри костюма раздражало его. Он привык вести бой в земных условиях. Сейчас было иначе. Минимум в четвертый раз из его груди вырвался тяжелый вздох.

Дурацкая ситуация, со злостью думал он. Все не так, как планировалось. Сейчас мы на открытой местности и беззащитны под огнем русских. Если те откроют автоматный огонь реактивными пулями, нас сметут как детей. А ПРТК? Почему они не используют его? Чего ждут?

Это больше всего злило его – почему русские медлят?

– Пока не стреляйте, – приказал он – Надо выяснить – где они? Как только достигнем шахт, перегруппируемся и штурмуем главный вход в пещеру. Приготовиться!

Содзи подождал, пока его люди усвоят приказ, затем махнул рукой.

– Вперед!

* * *

Со скрытым удовлетворением Руководитель следил со своего наблюдательного пункта в пещере за передвижениями японцев. Обменявшись серией коротких реплик с Закировым, он щелкнул микрофоном.

– Ну что ж! – сказал он. – Мы их предупредили. Теперь моя совесть чиста. Пришло время начать разговор по-другому. Виктор Палыч, – обратился он к инженеру Митяеву, лежавшему снаружи, – ваш человек в 19 метрах слева и восьми метрах впереди. Дмитрий, твой – в 29 метрах справа, движется навстречу. Осторожно, видишь… он обернулся… На нашей стороне то, что они пока плохо оценивают расстояния… Отлично… бей его в спину. Поехали!

Сержант Такидзе Го, идущий сзади цепи акванавтов, повернул голову и увидел, как из ила, словно из пустоты, материализовались два человека в скафандрах и атаковали его. Он так и не понял, что случилось. Такидзе инстинктивно поднял автомат и в ту же секунду почувствовал адскую боль в груди. Жуткий холод мгновенно сковал все тело. Небольшое рваное отверстие в скафандре показывало место, куда вошла пуля.

– Два влево, три вперед, – негромко сказал Руководитель в микрофон. – Крайний левый…

– Вижу, – донесся из микрофона голос Виктора Митяева, – сейчас он умрет.

– Не спеши. Постарайся подобраться к нему как можно ближе и после этого бери на мушку. Если шевельнется, стреляй. Заморин! Косенко! Ваш человек на входе в пещеру в 20 метрах справа. Поехали!

Он сделал паузу, чтобы оценить расстояние до одного из пятерых оставшихся в живых японцев.

– Этот идет к Галахову, 90 метров впереди. Действуй, Иван!

Еще один акванавт ткнулся шлемом в серый ил.

Взгляд Содзи был направлен вперед. Он не догадывался, что кто-то идет за ним, пока не услышал хрипы в микрофоне, которые издавал умирающий Го. Он обернулся и остановился в шоке – сзади стояли двое русских. Повинуясь выработанной многими годами сражений привычке, он вскинул лазерный пистолет и, нажав на спуск, повел лазером по кругу.

Видевший все это Руководитель похолодел. Темную толщу воды прорезал яркий луч света, и фигуры двух гидронавтов в белых скафандрах внезапно сплющились, словно резиновые.

 

52

– Вы видели? – еще не отойдя от горячки прошедшего боя, возбужденно спросил Атаито, останавливаясь возле места, где только что стояли русские. – Прямо как консервные банки!

– Что ты хочешь? – удовлетворенно ответил Содзи. – За бортом – давление пятьсот атмосфер. А луч лазера прошил защитный корпус.

– Сколько ж их осталось? – спросил Атаито, считая цепочки следов, оставленные гидронавтами. – Двух сделали вы, я одного… Тосибаро и Вэй еще по одному… Похоже, их было пятеро.

– Значит, внутри осталось двое. Придется выкуривать. Нас четверо. Что ж, расклад, в общем-то, неплохой… По двое на одного… Вы, – майор повернулся к капитану Ямамото и капралу Цзинго, – идете первыми, – он указал на верхнюю площадку скалы. – Ты, – он повернулся к Атаито, – за ними. В случае чего, я прикрою…

Атаито повесил карабин на плечо и двинулся вслед за Цзинго и Ямамото. На середине склона они остановились. Атаито с быстротой молнии спрыгнул на площадку и юркнул за кучу камней за секунду до того, как из амбразуры хлестнула бесшумная автоматная очередь, выдающая себя турбулентным завихрением воды вслед за реактивными пулями.

Содзи выругался. Теперь ему надо было спешить к своим на помощь. С лазером наготове он поспешно съехал на заду с откоса, хотя и знал, что представляет отличную мишень и его легко можно убрать.

Как только он это подумал, скала впереди него взлетела вверх и рассыпалась на отдельные куски. ПРТК, – понял Содзи. Близкий разрыв оглушил его. Майор пробежал несколько метров и упал на грунт, почувствовав сзади нарастающий гул. Торпеда разорвалась сзади, и Содзи, оглянувшись, увидел темное облачко ила. Вскочив, он устремился к невысокой рыжей кочке, возле которой снова упал. «Вовремя», – подумал он, чувствуя на лице прохладный ветерок от вентилятора и обрадовавшись так, будто удалось обмануть кого-то, гнавшегося за ним. Согнувшись, он вновь помчался к светлому пятну шагах в двадцати от себя и рухнул за ним. Пятно оказалось камнем из обломков песчаника, усыпавших дно. В темноте камни казались светлее, чем грунт.

Торпеды ложились довольно часто по всему склону, и вновь, как всегда в минуту опасности, азартное упоение охватило его.

«Правее… пригнись… быстрее… стоп!» – орал он, испытывая при этом обжигающее удовольствие. Казалось, он играет с могучим, ослепленным от бешенства противником, промахи которого веселили тем сильнее, чем чаще повторялись. Мысли так слились с телом, что воплощались сейчас не в словах, а в быстрых и точных движениях.

Чувство легкости несло его вперед. Позабыв обо всем на свете, повинуясь только инстинкту тела, он спустился вниз, словно спланировал на крыльях. По всему откосу пробежала цепь странно беззвучных разрывов, однако, здесь, внизу, в непростреливаемой зоне, Содзи уже был недоступен для ПРТК.

Добравшись до пещеры, он упал рядом с Атаито, уткнувшись носом в ил. В безжалостном свете прожектора они чувствовали себя как мыши на сковородке. Реактивные пули рикошетили от скал, клевали камень, откалывая его по кусочку, не давая поднять головы даже для того, чтобы оглядеться.

– Черт, – крикнул Атаито. – Они запросто нас сметут вниз.

Он поднялся и, несмотря на непрекращающийся огонь, побежал к порталу и бросил в него глубинную гранату. Она была еще в полете, когда он упал на дно. Приблизившись к нему метров на пять, Содзи выпустил полную очередь из автомата. В воде взлетели осколки скалы. Взрыв был настолько силен, что в голове у Содзи помутилось.

Когда он выглянул из-за скалы, ворота, преграждающие вход в пещеру, висели на одной петле. Скала за воротами покрылась сеткой трещин.

Петляя и на ходу стреляя, Содзи в сопровождении оставшихся трех бойцов бросился к воротам. От них внутрь скалы вела протянувшаяся кишкой штольня с низким сводчатым потолком. По длинному темному коридору они проникли в штольню, скользя подобно теням, в любую минуту готовые исчезнуть, распластаться и слиться с подводной мутью. Слева и справа от них шли неровные стены, едва различимые в лучах неизвестно откуда льющегося света.

Неожиданно шедший сзади Атаито споткнулся и неловко боком свалился в ил.

На несколько секунд Содзи замер, словно окаменел. После тревожного мгновения понадобилось время, чтобы взгляд снова привык к темноте. Тревога словно ослепила.

Из микрофона слышалось учащенное дыхание Атаито. Содзи улавливал эти звуки, но своего дыхания не слышал. Он осторожно поставил на грунт онемевшую ногу, которую до сих пор держал на весу.

 

53

Закиров стрелял, пока приклад автомата не прирос к плечу. После короткого затишья он повернулся к Руководителю.

– Последняя обойма, – сказал он, указывая на автомат.

– И у меня…

Они посмотрели друг на друга.

– Пульт…

Не сговариваясь, оба одновременно бросились к небольшому чемоданчику, стоявшему в углу помещения. Нагнувшись, Руководитель поднял его и раскрыл. На пульте засветились несколько лампочек, освещая тумблер со шкалой. Руководитель защелкал тумблером, устанавливая стрелку на нужное деление.

Несколько секунд прошло в полном молчании.

– Все, – сказал наконец Бармин. – Через пять минут система придет в готовность.

– Сработает ли? – недоверчиво спросил Закиров.

– Не переживай, – успокоил его Руководитель. – Хватит на все шестьсот японских островов.

Вдруг Закиров вздрогнул.

– Слышите?

Руководитель оторвался от амбразуры и прислушался. В датчиках, регистрирующих шумы из тоннеля, раздавались звуки, похожие на шаги.

– Они?

– Сейчас посмотрим…

Они привстали, напряженно прислушиваясь. Руководитель узнал шум. Это были удары резино-металлических подошв по каменистому полу. И этот шум приближался.

– Надо загородить вход камнями.

Они начали выстраивать из камней баррикаду. Первые два ряда были уже готовы, когда в неясном сумраке коридора появились колеблющиеся фигуры акванавтов. Те с ходу отрыли шквальный огонь из автоматов, но камни спасали русских от пуль. Их ответные выстрелы оказались результативнее – один из нападавших упал, остальные скрылись в темноте.

Переведя дыхание, Руководитель прислушался. Японцы что-то подозрительно затихли.

– Притихли, собаки, – решил Закиров. – Скоро нэ сунутся.

– Черт! – выругался Руководитель, повернувшись к чемоданчику.

– В чем дело?

– Крышка…

Он попробовал открыть захлопнувшуюся крышку чемоданчика, но она, видимо, была повреждена при обстреле и не поддавалась.

Он начал судорожно шарить руками по полу в надежде отыскать что-нибудь похожее на лом. Под руку попалась железная трость. Вставив один ее конец в щель между пультом и крышкой, он нажал на другой.

В этот момент из внутришлемного микрофона послышался стон. Руководитель обернулся. Он увидел, что Закиров лежит в углу, прижимая руки к горлу. Подбежав к нему, Руководитель наклонился над геофизиком и слегка приподнял его. Тот лежал на спине, держась за грудь с черным дымящимся отверстием, из которого текла алая струйка крови. В скафандре прямо напротив ключицы виднелось сквозное отверстие от пули.

– Хана… – сделав знак рукой, произнес Закиров.

Руководитель хотел опустить тело Закирова на дно, но почувствовал резкий удар в спину. Пуля угодила в бронежилет, но не пробила его, а только повредила теплоизоляцию. Руководитель понял это по тому, как быстро уходило тепло из скафандра. Черт, надо как можно быстрее открыть крышку! Заскрежетав зубами, он снова вставил трость между крышкой и основанием и нажал на нее. В ушах стучало.

«Н-ну, суки, – билась в голове единственная мысль, – вы пожалеете, что пришли сюда!»

Внезапно его охватило отчаяние – ему не справиться. Воздуха не хватало, изо всех сил он нажал на трость. Непривычное движение вызвало боль в спине, и он закричал. В этом крике было все: и жалость о преждевременно пресекшейся жизни, и сожаление, что не сможет довести дело до конца.

В этот момент крышка вдруг поддалась. Он услышал щелчок, приводящий боевую систему в действие.

В ту же секунду его тело обмякло, и он тяжело свалился на пол.

* * *

По узкому темному тоннелю идут люди в скафандрах. Их двое. Они идут осторожно, проверяя по ходу все повороты и ответвления. Их гермошлемы запотели, к их стеклу пристал ил, и им приходится все время протирать стекло.

Вокруг полная темнота, и только лучи электрических фонариков перечеркивают ее.

Идущий впереди Атаито непрерывно высвечивает лучом все закоулки. В темноте он похож на огромного робота, методически обследующего препятствия.

– Смотри не поскользнись, – слышится громкий шепот Цзинго в микрофоне.

– А то что?

– А то тебя не подымешь.

Сдержанный смех. У них было прекрасное настроение. Несмотря на то что их осталось только трое, включая оставшегося у входа майора Содзи, они чувствуют себя победителями. Приказ выполнен – они нашли подводную крепость. Осталось только попасть внутрь.

Пониженное давление в баллонах с кислородом заставляет японцев дышать несколько учащенно, в горле першит. Но они знают – скоро в безопасной атмосфере станции можно будет вдохнуть свежего воздуха.

Вдруг в луче фонарика блеснул металлический лист на стене. Тут же луч другого акванавта высветил массивные створки герметичных дверей, преграждающие путь. Это то, что они искали, – вход в подводную крепость. Вот и пульт управления, всего несколько кнопок. Даже не зная русского языка, можно догадаться об их назначении – вход, выход и связь с оператором внутри станции. Зеленый огонек над дверью указывал, что внутрь можно входить без опаски.

Атаито торопливо нажимает на первую кнопку. Опытный профессионал, он нутром чувствует, что это кнопка «Вход». Какое-то время они молчат, потом зеленый огонек мигает и створки дверей, дернувшись, начинают медленно, словно нехотя, сдвигаться в сторону.

Прижимаясь друг к другу, двое медленно входят внутрь тамбура, освещенного мертвенным светом неона. Надо быть особенно осторожными – тут легко наскочить на ловушку, приготовленную для них бывшими хозяевами станции.

Прямо напротив, на стене, виден еще один пульт, почти такой же, как снаружи, только кнопок на нем побольше. Атаито начинает изучать их. Где-то тут должна быть кнопка управления удалением воды и пуском воздуха. Он щелкает всеми по очереди, пока не находит нужную. Уровень воды постепенно снижается. Воздух пошел!

Тем временем Цзинго смотрит на стрелку газоанализатора, ожидая, когда давление в тамбуре достигнет нормы.

– Отлично, – он поднимает большой палец левой руки вверх.

Атаито кивает – можно начинать. Тут же Цзинго поспешно отвинчивает крепление своего гермошлема. Атаито уверенно помогает ему. Последний поворот, и гермошлем отделен от скафандра. Какое-то время Цзинго стоит, потом делает два коротких судорожных вдоха. Атаито напряженно следит за ним. Надышавшись, капрал поднимает большой палец правой руки кверху. Мгновение – и снят уже другой гермошлем. Как дети, они, взявшись за руки, начинают прыгать по тамбуру.

– Господин майор, – через минуту докладывает командиру Атаито. – Мы внутри, мы дышим!

– Сейчас буду, – говорит Содзи.

Несколько секунд они ждут, изредка поглядывая по сторонам.

Внезапно Атаито падает, вскидывая руки. Подбежав к нему, Цзинго наклоняется над ним и слегка приподнимает его. Тот лежит на спине, держась за грудь с черным дымящимся отверстием, из которого течет алая струйка крови. В скафандре прямо напротив ключицы виднеется сквозное отверстие от пули.

 

54

– Все мертвы, – сказал Бармин. – Мы опоздали.

Вместе с Дроздовым они стояли внутри переходного тамбура, глядя на два трупа в серых скафандрах, скорчившиеся на полу. Мертвенный неоновый свет наполнял помещение.

Полчаса назад они пришвартовали «Мир-3» к подводному доку и по соединительному шлюзу перешли в помещение станции.

Чувство отчаяния овладело Дроздовым. Надо же, столько преодолеть, и все напрасно…

Академик посмотрел на стрелку газоанализатора.

– Здесь, кажется, безопасно.

Они помогли друг другу снять шлемы. Вдохнув свежего воздуха, слегка пахнущего ржавой окалиной, Дроздов почувствовал себя гораздо лучше.

– Что теперь?

– Осмотрим все здесь.

Академик нажал на кнопку в стене. Герметичные двери бесшумно сдвинулись в сторону. Открывшаяся перед ними картина напоминала кадры из научно-фантастического фильма. Огромное помещение походило на внутренности скорлупы гигантского яйца. Купол, слегка закругляясь и сужаясь, уходил вверх. Снизу поднимались стеллажи, заставленные приборами и оборудованием. Пол был покрыт металлическими рифлеными листами, на которых закреплены в два ряда компрессоры высокого давления.

Все это было плотно обвито сложной системой труб самых различных диаметров и сплетено металлическими кабелями.

Точно притягиваемый магнитом академик последовал внутрь.

– Вот это работа! – восхитился он. – Ребята совершили подвиг, Андрей. Да, подвиг, – он говорил, не оборачиваясь. – Они сделали все, что могли…

От компрессоров шел непрерывный утробный гул. Казалось, обитатели станции в спешке покинули помещение, чтобы через полчаса вернуться на свое место.

Вдруг Дроздов напрягся. Ему послышался какой-то стук в глубине помещения.

– Что это? – автоматически спросил он.

– Где? – Бармин удивленно посмотрел на него. – Я ничего не слышал.

– Я слышал стук.

Бармин сделал по инерции несколько шагов вперед, затем остановился.

– Послышалось.

Дроздов остановился.

– Может, и так, но звук я ясно слышал, – он сделал рукой движение к пистолету.

В дальнем углу помещения мерцал неясный электрический свет. Вдруг свет пришел в колебание, и на стене возникла чья-то тень. Похоже, кто-то там был.

– Черт, – выдохнул Дроздов, указав на свет. – Что это?

– Показалось, – повторил академик.

Дроздов провел рукой по стене в поисках выключателя.

– Нет, что-то там есть.

Осторожно подняв ногу, он медленно шагнул через ступеньку.

Вновь в дальнем конце мелькнула тень. Дроздов так и застыл с поднятой для шага ногой. Сердце колотилось в гортани. Все его существо напряглось в ожидании – не возникнет ли в ответ на шум подозрительное движение.

Прошла минута, показавшаяся ему вечностью.

Свет, идущий с дальнего конца помещения, бросал тень от компрессоров на пол. Дроздов прислушался, но ничего не услышал.

Им предстояло пройти десяток компрессоров по проходу, прежде чем они доберутся до источника света, это 30 метров открытого пространства. Правда, в промежутках можно укрываться за компрессорами.

Затаив дыхание, майор направился к выемке в стене справа от него и пошел по ней, вжимаясь в стену и оглядываясь.

Обогнув первый компрессор и держа направленный вперед пистолет в правой руке на уровне груди, он левой придержался за холодную металлическую поверхность компрессора. Ладонь с пистолетом вспотела, но насечки на рукоятке позволяли руке удерживать оружие. Одним прыжком, пролетев не менее трех метров, он пересек промежуток между первым и вторым компрессорами и посмотрел вперед. Не уверенный в том, что там кто-то есть, Дроздов все равно был готов выстрелить при первом признаке опасности.

Металлические пластины тихонько позвякивали под его ногами. Было непривычно идти по ним. Он двигался медленно и внимательно следил за светом.

Внезапно чья-то рука опустилась на его плечо. Майор резко оглянулся. Рядом стоял Бармин, кривя губы в беззвучном шепоте. Академик хотел что-то сказать, но Дроздов предупредил его, приложив палец к губам и отрицательно покачав головой.

Сердце билось неровно, и он мог слышать собственное дыхание, но почему то не слышал слов Бармина.

Подняв пистолет, он жестом показал ему, что хочет обогнуть следующий компрессор. Бармин кивнул.

Еще шаг.

Краешком глаза он увидел надпись, выбитую на блестящей металлической пластине: «Не кантовать». Майор видел и слышал все с большей ясностью, как будто кто приставил к его глазам увеличительное стекло и сделал его сверхчувствительным к внешним воздействиям. В таком состоянии он дошел до края следующего компрессора.

Пальцы осторожно обхватили металлический гофр, и прикосновение к твердой поверхности металла несколько успокоило нервы. Он провел рукой с пистолетом по лбу, стирая пот. За компрессором ничего не было видно – его противоположный край терялся в темноте. Немного переждав, он двинулся дальше.

Не менее пяти минут ушло на то, чтобы пройти половину расстояния между шестым и седьмым аппаратами. Свет впереди становился все четче и явно перемещался. Едва заметно тени от компрессоров колебались. Это мог быть фонарь на стене, качнувшийся при неосторожном движении человека. Если это так, то кто это? Как он там мог оказаться?

Осталось шесть компрессоров.

Крупная тень Бармина неслышно проплыла мимо.

Обогнув следующий аппарат, академик знаками показывал майору, что в дальнем конце помещения, вероятно, есть люди.

Дроздов кивнул, соглашаясь, он уже давно и сам пришел к такому выводу. Бармин поднял ногу, чтобы переступить неровность на полу, но неожиданно задел за металлический лист. Стук прозвучал как удар грома. Дроздов застыл на открытом месте, затем быстро юркнул в промежуток между двумя компрессорами. Он увидел широко раскрытые глаза Бармина и укоризненно покачал головой.

В этот момент в дальнем конце прохода мелькнула чья-то тень, и одновременно с этим прозвучал выстрел. Майор бросился на пол.

Пуля чиркнула по полу в полуметре от него, выбив искры из металлического листа. Дроздов тут же укрылся за бетонным фундаментом компрессора. Переведя дыхание, он повернулся к Бармину.

– Что? – прошептал академик.

– По моей команде, – Дроздов придержал его за плечо и, поднявшись, бросился вперед с пистолетом в руке. Внезапно он увидел возле стены чье-то лицо и на этот раз выстрелил первым. В тот же момент Бармин прыгнул за ним. Перелетев пространство прохода, он растянулся возле стены.

Дроздов не двинулся с места, а продолжал, нагнувшись, стоять возле фундамента, слегка опираясь левой рукой на уступ. В правой руке он по-прежнему держал пистолет. Глаза напряглись в тщетной попытке уловить колебание света и сориентироваться. Темнота и тишина создавали гнетущую атмосферу. Не решаясь выстрелить, чтобы не обнаружить себя, майор ждал, обливаясь холодным потом, напряженно вглядываясь в полумрак.

– Сдавайся, – громко сказал он по-русски, не будучи уверен, что его поймут. – Ты в ловушке.

– Японские солдаты не сдаются, – хрипло ответил ему тоже по-русски голос с небольшим акцентом.

– Тогда ты умрешь, – сказал Дроздов.

– Да, я умру, – согласился обладатель хриплого голоса. Теперь он звучал немногим более уверенно. – И ты вместе со мною.

Свет качнулся. Выстрелив дважды, Дроздов укрылся за следующим фундаментом, и теперь их разделяло только три ряда компрессоров. Пули японца запоздало защелкали по бетонному фундаменту. Майор посмотрел налево и увидел, что Бармину тоже удалось приблизиться, но в руках у академика он не заметил оружия. Выронил?

Дроздов сделал глубокий вдох и бросился к следующему компрессору. Японец, видимо, ждал этого. Он выстрелил. Дроздов прыгнул влево, и пуля прошла мимо.

– Ты кто? – спросил Дроздов, поднимаясь на колени и прислушиваясь в попытке уловить дыхание противника.

– Майор Армии самообороны Японии. Вы не уйдете отсюда. Я взорву и вас, и себя…

Слишком много говорит, подумал Дроздов. Это хорошо.

– Как тебя зовут?

– Не имеет значения. Народ будет гордиться мною.

Фанатик? Он сказал, что собирается взорвать здесь все. Врет или правда? Есть ли у него взрывчатка?

И все-таки стоит попытаться остановить его. Надо потянуть время, чтобы Бармин зашел слева. Подойдя к правому краю компрессора, Дроздов осторожно выглянул. В конце помещения свет уже не горел – японец предусмотрительно выключил его, но все-таки Дроздов видел в темноте его силуэт даже более ясно, чем фигуру академика.

– Зачем тебе умирать? Сдавайся.

Свет снова зажегся. Как долго это будет продолжаться?

– Вы здесь, Олег Львович? – шепотом позвал Дроздов.

– Да, – слабо отозвался невидимый в темноте Бармин.

Значит, появился шанс огорчить японца. Дроздов надеялся на помощь академика. Он медленно двинулся вперед, Бармин последовал за ним. Только два компрессора было между ними. Раздался новый выстрел. По злой ругани академика Дроздов понял, что японец промахнулся.

Надо остановиться и передохнуть. Он уже тяжело дышал, пот лил со лба. Необходимо что-то придумать!

– Почему бы нам не договориться? – продолжил Дроздов разговор, вклиниваясь в проход в ожидании ответа. – Я тоже майор…

– Можно, майор… В какое ухо тебе выстрелить?

Дроздов двинулся снова. Японец, вероятно, держит в руках гранату и готовится разнести все здесь в клочья.

– Давай, давай, русский, умрем вместе.

Теперь только один компрессор разделял их.

Дроздов лихорадочно соображал. Он на миг вспомнил про оставшиеся патроны в обойме и подумал, что патроны должны остаться – их было шесть, а он выстрелил трижды. У него к тому же есть сигнальная ракетница. Что, если использовать ее?

Переместив пистолет в левую руку, майор сунул правую в карман, где лежала ракетница. Достав, он зажал ее в зубах, пока вновь перекладывал пистолет в правую руку. Затем взял ракетницу левой. Если прижать ее к телу, то можно будет попытаться одним рывком вытащить шнур.

Настало время действовать. Он подготовился к броску, но оказалось, что Бармин опередил его, бросившись первым. Краешком глаза Дроздов заметил его рывок и, не раздумывая, ринулся следом. Японец дернулся налево к Бармину, но пистолет оставил направленным вправо на Дроздова.

Пуля просвистела мимо головы, задев плечо.

Не обращая на это внимания, майор прыгнул в направлении звука. Он врезался в кого-то плечом, и оба покатились по полу. Дроздов увидел лицо своего врага – и тут же лязгнул зубами, получив сильный удар в челюсть, а потом согнулся пополам – в солнечное сплетение угодило колено. Ему удалось, извернувшись, вцепиться в ноги и повалить противника на пол.

Удерживая его одной рукой, он вырвал шнур, направив ракетницу на противника. Раздалось шипение, затем темноту залил ослепительный свет. Тень японца на стене дернулась.

Дроздов, оглушенный падением, не смог сразу встать. Пистолет все еще был зажат в его руке и направлен в грудь противника. Майор тяжело дышал, сердце билось неистово. Левой рукой он достал фонарик и включил его. Вытянувшись на спине и задыхаясь от ярости, на него злобно смотрел узкоглазый мужчина. Он тяжело дышал, пытаясь сказать что-то. Но только хрип вырвался из его глотки, а лицо скорчилось от боли. Ракета только слегка обожгла ему щеку. Дроздов наклонился и забрал у него пистолет, после чего достал из аптечки бинт.

Майор уже заканчивал перевязку, когда из прохода до него донесся тихий звук, похожий на стон. Дроздов посмотрел в ту сторону. Несколько секунд он глядел в темноту и наконец увидел Бармина. Академик, раскинув руки, лежал на полу.

– Олег Львович, – Дроздов бросился к нему. – Что с вами?

Бармин не ответил. Дроздов, присев рядом на одно колено, не понимал, что произошло.

– Андрей, – шепот Бармина бы таким тихим, что едва был слышен. – Слышишь меня?

– Вы ранены?

Стальные глаза Бармина смотрели прямо в лицо майора, а по лицу прошли судороги. Он пытался заговорить. Дроздов наклонился ниже.

– Как глупо… – слабо произнес академик. Пена собралась в уголках его рта. – Всю жизнь потратить… и умереть… здесь…

Эти слова потребовали от него слишком много сил. Он обливался потом, с трудом дышал. Вдруг его рука коснулась майора:

– Позаботься о ней, – ритм дыхания Бармина изменился.

Дроздов понял, что академик говорит о дочери.

– Обещаю…

Внезапно Бармин захрипел. Академик схватился за горло, в котором у него что-то захрипело и забулькало. Потом он разжал руки, и кровь фонтаном пошла наружу.

Его маленькое тело дернулось и обмякло.

Дроздов стоял и неподвижно смотрел на тело. «Все мертвы!» – думал он. Его пальцы обхватили ручку пистолета. Он повернулся к лежащему на полу японцу.

Тот увидел это движение и сразу все понял, но не сделал никакой попытки спастись. Только слегка приподнялся на полу.

 

55

Аэродромная полоса быстро приближалась. Колеса самолета коснулись бетона, застучав по стыкам… Через минуту они замедлили свой бег, и самолет остановился.

Дроздов смотрел в иллюминатор, прижавшись щекой к холодной пластиковой обшивке самолета.

Встречающих было мало. Из-за принятых мер безопасности встречу постарались обставить как можно скрытнее. Только несколько человек стояли на сером бетонном поле военного аэродрома в Кубинке. По рулевой дорожке к самолету спешил кортеж президента. Ветер гонял по бетону обрывки пластиковых пакетов и бумагу.

– Как долетел, Андрей? – спросил Президент, когда Дроздов с маленьким черным чемоданчиком в руке спустился по трапу.

– Нормально, – ответил майор, пожимая Президенту руку.

– И чем пахнет на дне?

– Ржавым железом…

Кивнув, Президент взял майора за локоть и повел в сторону аэропорта. Соблюдая дистанцию, за ними тронулась свита.

– Жа-а-аль… – протянул Президент. Его лицо было печальным, глаза – нет. – Жаль терять таких людей…

Майор задумчиво шел рядом.

– Ты все еще там? – заметив это, спросил Президент.

Какое-то время глаза Дроздова непонимающе смотрели на Президента, затем он кивнул.

– Виноват, я действительно думал о своем.

– О «Китеже»?

– Да, – ответил майор, отворачиваясь от встречного ветра.

– Подводные исследования будем продолжать… – уверенно сказал Президент. – А что с японцем?

– Передали японской стороне. Наверно, пьет сейчас чай где-нибудь на окраине Токио…

– Он обещал молчать?

– Это было главным условием нашего договора. Японцы не заинтересованы в огласке конфликта так же, как и мы.

Какое-то время они шли молча, думая каждый о своем.

– Что будем делать с этим? – прервал молчание Президент, указав глазами на чемоданчик.

– Решать тебе, – коротко ответил Дроздов, передавая чемоданчик Президенту. – Они там набурили скважин, на три Японии хватит. В две из них уложены заряды, но они почему-то не сработали.

– Понятно, – Президент, обернувшись, посмотрел в сторону аэропорта, где группа дорожных рабочих в ярких оранжевых жилетах возилась возле асфальтоукладчика. Заметив этот взгляд, к нему с подобострастием подбежал начальник аэропорта.

– Это что? – наклонившись к нему, негромко спросил Президент.

– Ремонт рулежки, товарищ Президент, – почтительно сказал начальник, вытянувшись.

– Пойдем посмотрим.

Озадаченный услышанным – подобная прогулка не предусматривалась протоколом, – начальник развернулся и, на ходу придерживая синюю летчицкую фуражку, побежал вперед, указывая путь.

Президент остановился рядом с рабочими и стал смотреть на тонкий слой дымящегося асфальта, ровной полосой выползающего из выгрузного бункера асфальтоукладчика. Свита с почтительным видом стояла в метре от него. Сквозь мутные стекла кабины дорожного катка, движущегося вслед за асфальтоукладчиком, было видно лицо машиниста, настороженно косившего глаза на неожиданных визитеров.

– Как? Сюда? – удивленно спросил Дроздов, глядя на струйку сизого дыма, выбивающегося из-под переднего вальца катка. – Ты хорошо подумал?

– Всю дорогу, пока ты летел сюда, – спокойным голосом ответил Президент. – И теперь уверен, что это самое верное решение, которое я принимал в своей жизни.

– А как же приоритет российской науки?

– К черту приоритет! Ты же знаешь качество наших разработок. Щелкнешь тумблером не на то деление, и вместо землетрясения в Японии случится обвал где-нибудь на Урале…

– Но ведь наши противники все равно рано или поздно создадут точно такое же. При их возможностях и амбициях это вполне реально. Не лучше ли иметь под рукой что-то асимметричное?

Президент открыл крышку чемоданчика и некоторое время смотрел на содержимое.

– Вряд ли им удастся создать нечто похожее в ближайшее время, – помедлив, сказал он. – Пусть посидят с наше под водой, покумекают, может, что-то у них и получится. Но, думаю, к этому времени человечество поумнеет и поймет, что осваивать новые технологии надо только всем вместе.

– А если этого не случится?

– Что ж, – с грустью ответил Президент. – Это будут уже не наши проблемы. Мой долг – поступить именно так.

Неожиданно размахнувшись, он ловко метнул чемоданчик прямо под вальцы катка. Металлическое колесо со скрипом наехало на чемодан. Раздался треск ломающейся пластмассы. Каток проехал полметра и остановился. Из него выскочил испуганный машинист, который остановился возле вальца и, нагнувшись, посмотрел на остатки чемоданчика с блестящими деталями микросхем. Потом повернул бледное лицо к Президенту.

– Дмитрий Владимирович… – его голос звучал с хриплыми нотками. – Неужели тот самый?

Президент усмехнулся.

– Вы имеете в виду с красной кнопкой?

– Да.

– К сожалению, пока нет. Но надеюсь, что такая же судьба ждет и тот самый.

Он развернулся и, не оборачиваясь, пошел к зданию аэропорта.