Сразу после легкого завтрака Президент поехал на Нижнюю дачу. Уже третий день стояла необыкновенно теплая для этого времени года погода, и на Президенте были только тонкий твидовый костюм и белая рубашка с серым галстуком.

Усевшись на пассажирское сиденье, он достал из портфеля файлы с личными делами членов «узкого круга» и углубился в чтение. Прочитав последний, закрыл глаза и задумался. Что сказать людям, которые ждали его на даче?

Стоя возле открытой дверцы машины, Дроздов молча ждал, когда Президент откроет глаза.

– Ждут, – сказал он. – Все девять. Как и обещал.

Президент медленно поднялся с сиденья.

– Спасибо, Андрей. Я знал, что ты сдержишь свое слово.

Они вместе прошли в здание. Дроздов чувствовал страшную усталость – он с трудом осознавал происшедшее с ним за последнее время. Всего двое суток назад скрываясь от преследования, он находился за рулем грузовика, мчавшегося через уссурийскую тайгу, а сейчас шел рядом с Президентом России.

– Мы теряем время, – резко сказал Дроздов. – Чем меньше времени, меньше возможностей.

– Что ты имеешь в виду? – спросил его Президент.

– Ты сам понимаешь, что… «Китеж» надо выручать. Я привык помогать товарищам, когда они в беде.

– Но как? – снова спросил Президент.

– Не знаю, – горячился Дроздов, – но надо что-то делать.

– Нет, ты знаешь! – резко повернулся Президент. – Но говорить не хочешь…

– Хорошо, я скажу… Надо взять оружие и защищать нашу подводную базу до последней капли крови, черт побери!

– Прекрати, – спокойно и твердо сказал Президент. – Быстро же они тебя перевербовали. Когда только успели? Пока вы летели вместе в Москву? Хороша психология – раз не понимаю, хватаюсь за пистолет. Вспомни историю наших взаимоотношений с японцами и представь, что у наших отцов не хватило бы разума и терпения.

– О каком разуме ты говоришь? – перебил Дроздов.

– Уже то, что мы пока добрососедствуем, – спокойно сказал Президент, – говорит о том, что они готовы идти на компромиссы. Мы можем договориться.

– Когда в твоем дворе лает чужая собака, единственный путь – выгнать собаку, – сказал Дроздов. В свете люстры под потолком было видно, как побледнело его лицо.

– Я верю и хочу, чтобы ты верил: речь идет не о собаках, а морское дно под проливами – пока не наш двор, – спокойно ответил Президент, – и наши выдержка и терпение – это проявление разума.

– Может быть, у меня мало понимания твоего высшего разума, – отвернувшись к окну, сказал майор, – но и запасов оружия на «Китеже» еще меньше.

– Прошу тебя, иди отдохни, Андрей, – тихо отозвался Президент. – Тебе нужно отдохнуть после всех этих волнений.

– Правильно, – злясь еще больше, заметил Дроздов. – Я буду спать, а они перебьют наших, как котят.

– Прекрати, – резко прервал его Президент. – Я не прошу, а приказываю! Впрочем, – тут же постарался он загладить свою резкость, – если хочешь, можешь пойти со мной. Посмотрим, что приготовила для нас великолепная «девятка».

При их появлении несколько пожилых седовласых мужчин поднялись со своих стульев, расставленных вокруг большого круглого стола, – кроме членов «девятки» в зале находился только генконструктор фирмы «Нептун» генерал-полковник Савицкий. Охрана осталась снаружи, потому что здесь собрались заслуженные и уважаемые люди, и в ней не было необходимости.

Президент жестом предложил присутствующим садиться.

Академик Бармин расположился с противоположной стороны стола рядом с Цвигуном. Он сидел свободно, расслабленно, как профессор в лекционном зале, и никаких признаков злости и ярости, бушевавших в нем пару дней назад, уже не было заметно на его лице.

– Здравствуйте, товарищи! – приветствовал Президент собравшихся.

– Доброе утро, товарищ Президент, – ответил за всех Бармин. – Благодарим за отличный обед.

Президент кашлянул.

– Не будем играть в конспирацию. Вы знаете, зачем я вас собрал. Начнем с главного.

– Не хотите для начала поздравить нас, Дмитрий Владимирович? – с сарказмом спросил вице-адмирал Рыбкин. – Мы все-таки кое-чего достигли.

– Поздравлений не будет, – холодно сказал Президент. – Да я пока и не решил – награждать вас или наказывать, так как это зависит от ряда условий.

– Вот как? – выразил общее удивление Цвигун.

– Полагаю, – повернулся к нему генерал-полковник Нелюбов, – Президенту нужно наше согласие на капитуляцию перед японцами.

За столом, зашумев, заговорили без очереди. Затем шум стих, и взгляды всех присутствующих обратились к Президенту.

Профессор Порков, блестящий оратор, начал атаку первым.

– Вы нас в чем-то обвиняете, Дмитрий Владимирович? Почему такой резкий тон? В чем дело?

– Дело в мертвых японцах.

– Тех, которые погибли при землетрясении? – высказал предположение Бармин. – Я же говорил, что мы не имеем к этому отношения.

– Нет, – ответил Президент. – Речь о десяти японцах, погибших в батискафах.

Академик поерзал на краешке стула.

– Батискафы были без экипажей.

– Это не так, там были люди. В морге Центра медицины катастроф лежат три трупа. Кто хочет, может убедиться собственными глазами.

Никто не проронил ни слова. Они были готовы к любым осложнениям в исследованиях под водой, но известие о первых жертвах, казалось, повергло их в шок. Никто не отрывал глаз от крышки стола.

– Еесли вы примете мои условия, – продолжил Президент, – я попробую заставить себя простить вам эту авантюру под водой и начну с того, что отмечу ваши заслуги в освоении океанских глубин. Не скрою, я преклоняюсь перед вашими гением и преданностью делу. Думаю, и весь народ скоро сможет отдать вам должное. Однако вы наделали столько ошибок, что это легко может зачеркнуть даже многочисленные заслуги… В попытке прибрать морское дно к своим рукам вы проигнорировали международное право. Вы также отдали приказ на применение оружия против японских батискафов. Однако одному из них, «Юнадо-4», все-таки удалось подняться на поверхность, где он потерпел крушение в наших территориальных водах, – Президент сделал ударение на слове «удалось». – Через неделю очередной японский корабль готовится к отплытию к месту расположения подводной базы. Вы осознаете последствия, господа?

– Конечно, – это был голос вице-адмирала Рыбкина. – Если «Юнадо-4» удалось уцелеть после нашей атаки на него, он вполне мог засечь станцию и передать сведения на землю.

– Вот именно. И когда они сложат два плюс два, то мгновенно поймут, чем там занимаются наши люди и какое отношение они имеют к уничтожению их батискафов. Можно представить себе их реакцию. Полагаю, они не станут кричать на весь мир и делать нам тысячу и одно серьезное предупреждение. Может вспыхнуть кровопролитный конфликт, который распространится на весь мир. Взрослые люди, величайшие профессионалы, вы играете в серьезнейшие игры, а не просчитали все последствия.

Люди за столом встревоженно и возмущенно зашумели, задвигались. Но это не была реакция на обвинения Президента. События вышли из-под контроля – вот что взволновало их. Нужно было время, чтобы неприятное известие уложилось в их головах.

– Вы упомянули о японской реакции, господин Президент, – сказал академик Жаров. – Полагаю, у вас уже есть предположения на этот счет?

– Поставьте себя на место японских руководителей: окажись я в кресле премьер-министра, я бы приказал вооружить своих водолазов, и у меня нет сомнений, что через несколько дней, когда «Юнадо-7» погрузится, японские акванавты начнут поиски станции и, когда обнаружат, атакуют ее. Теперь ответьте мне, долго ли продержатся ее защитники?

Рыбкин посмотрел на Бармина, затем повернулся к Президенту и пожал плечами.

– Трудно сказать. Мы никогда не просчитывали возможность вооруженного нападения – проблем хватало и без этого. Насколько мне известно, у наших, кроме ПРТК, только пара подводных автоматов.

– Кстати, когда экипаж собирался вернуться домой?

– Возвращение назначено через две недели, – ответил Бармин.

– У них что, есть подлодка?

– Нет. Только батискаф.

– Тогда как они собираются пройти проливы?

Бармин усмехнулся.

– Разве вы не поможете?

Президент сделал паузу, по очереди оглядывая каждого из сидящих за столом. Неизвестность с отплытием японского корабля, отсутствие возможностей помочь подводным обитателям станции – все это создавало предельно напряженную атмосферу.