1

Андрей от и до знал теперь рамки должностной инструкции заместителя начальника цеха логистики «Завода стекла». Последние дни Ким ничем не выказывал неприязнь к нему, но гонял его с различными поручениями из одного конца цеха в другой.

За неделю произошло сразу два несчастных случая. По обоим отвечать в скорости пришлось бы Андрею, потому что за всю технику безопасности в цехе логистики с некоторых пор отвечал он.

С некоторых пор! С той поры, как Ким стал его начальником!

В одном несчастном случае молоденькому стропальщику придавило руку между стяжками стеклопакетов весом в семьсот килограммов каждый. Как поэтично выразился напарник стропальщика, звук был такой, «будто кто-то дриснул».

Другой случай произошёл после обеда, когда улеглись страсти — мордасти с первым. Под коммуникации участка ламинирования стекла выдолбили траншею посреди цеха и не огородили её. Девчонка стажёр видимо так увлеклась процессом обучения, что не смотрела под ноги…

Когда девчонку вытаскивали из траншеи, она орала так, что заводской медик не выдержал и сказал, что «только не сильно раненные могут так кричать». Девчонка мигом смолкла и хлопала глазками, когда её на носилках тащили к медпункту, где должны были наложить шину и отправить в городской травмпункт.

Андрей забыл про лобовые стёкла, Кима, Крайнева…

Особенно когда гружёному «Камазу» понадобилось зачем-то развернуться возле цеха, и он задел бортом фуры новенькие пластиковые ворота.

В тот момент Андрей вообще про всё забыл…

Он курил, когда по телефону Крайнев сообщил, что на столе у него лежит бумага от охранников, подтверждающих, что Андрей разбил Киму лобовое стекло «Мерседеса»… Завершил свою речь Крайнев просьбой проверить порядок на общем складе и кратко описать выявленные нарушения.

Если и можно было сделать окончание этого суматошного дня более мерзким, то Андрей даже и не знал как. Общий склад для руководства давно уже стал больной темой.

Во время установки оборудования множество запчастей стаскивалось туда и лежало вперемешку с нужным и не нужным инвентарём. Всё это было толком никем не учтено. Как это бывает в ситуациях безвластья, всем управлялись две ушлые кладовщицы. Одна из них недавно заболела, и на общем складе вообще воцарился полный хаос. Как в аду.

Андрей старался не думать о том, что с таких мелких приказаний, адресованных ему, может готовиться его понижение в должности. Честно признаться, за последнюю неделю он так вымотался, что готов был сам уволиться.

Он открыл огромную железную дверь с надписью краской, будто кровью с потёками «Склад Общ.» и вошёл внутрь. Он отыскал сбоку от двери рубильник и щёлкнул им. Пространство склада залилось мерцающим светом нескольких ламп дневного света.

Шаги Андрея по бетонному полу звучали, как если бы он шёл по сырой и промозглой пещере. За столом кладовщицы со стареньким компьютером и принтером шли ряды металлических стеллажей, толком не покрашенных, так что сквозь трупно синюю краску проглядывали всполохи чёрных опалин сварки.

Слева от стола кладовщицы светлело последними лучами заходящего солнца зарешёченное окно. За ним клок стекловаты дрожал на чёрном мёртвом дереве.

Андрей прошёлся между стеллажами. Он фиксировал взглядом самое ценное и оценивал порядок. Моток колючей проволоки лежал на самом верху ближнего к Андрею стеллажа, похожий на терновый венец Иисуса. Хлопчатобумажные и прорезиненные перчатки для необработанного стекла напомнили Андрею отрубленные кисти. В коробках с моющими средствами одна бутылка видимо прохудилась, и тёмное пятно расплывалось на картоне. В воздухе плавал терпкий аромат аммиака с отдушками.

Андрей подошёл к запасу обрабатывающих кругов для станков, и пошаркал о поверхность заусенец на ногте. Прошёл дальше и взял из ближней к нему коробки пачку бумаги формата А4 и развернулся, чтобы идти назад.

Грохот ужасающей силы заставил его присесть и закрыть голову руками.

Звук был такой, будто началось землетрясение. Андрей пришёл в себя и бросился к двери, понимая, что такой звук могла наделать только она. Вернее те, кто закрыл её с той стороны. Причём закрыли очень быстро и замок уже повесили и рубильник выключили. Андрей принялся долбиться в дверь. Звук получался громкий, но не настолько, чтобы привлечь внимание людей на проходной. Общий склад был самый дальний…

Кто-то заодно с Кимом, — прошептал Андрей. — Чёрт бы всех подрал на этом заводе. Они тут все заодно с Кимом!

Кто же так говорил? Уж не Аркаша ли?

Спокойно. У меня ведь есть мобильник.

Вот он.

Андрей достал из кармана телефон. Какое-то время он пытался включить его, безуспешно тыкая в красную кнопку. Отчаявшись, он извлёк аккумулятор, подождал и снова вставил…

Какой-то идиот сказал, что отсутствие результата тоже результат. Глядя на мёртвый телефон, Андрей так не думал.

Через пару часов Андрей сдался. Он перестал барабанить в железную дверь и сел на стол кладовщицы, устало свесив руки между колен.

Тени от стеллажей удлинились. Батареи здесь грели только для того, чтобы всё не заледенело. Речь не шла об удобстве людей. Из большого зарешеченного окна поддувало ледяным сквозняком. Андрей поёжился и сел за стол кладовщицы, осмотрел всё вокруг на предмет телефона.

Ничего похожего.

Андрей пощёлкал сетевым адаптером компьютера — снова всё то же отсутствие результата. Рубильник обесточил весь склад.

Андрей раскрыл окно и принялся орать во всю глотку. Ощущение было такое, будто случился глобальный катаклизм и он один выжил на земле. Тишина. Ветер. Холод.

Что если мне тут всю ночь придётся сидеть, а я выморожу помещение? — подумал Андрей и, после некоторого раздумья, закрыл окно…

Ночью, когда вокруг ни черта не стало видно, Андрей понял, что сейчас уже не до шуток. Холод и темнота основательно действовали на нервы.

Андрей, двигаясь медленно и выставив руки вперёд, как внезапно ослепший, дошёл до крайнего стеллажа и стал шарить на средней полке. Где-то здесь лежал рулон белого материала, похожего на простыню. На производстве его называли мадапаломом, а работяги окрестили «мандапополамом».

Руки Андрея коснулось что-то влажное и холодное, как краешек брикета с мороженым. Воображение нарисовало трепещущий нос крысы или её белый длинный хвост.

Андрей закусил губу. Не хватало ещё запаниковать от липкого страха и омерзения. Он привстал на цыпочки и увидел рулон мадапалама, тускло белевший в темноте.

Андрей обмотался белой материей, и улёгся на стол. Стало намного теплее. Всего-то и нужно, что переждать ночь, — думал Андрей, — Бедная Анастасия с Катькой. Что они только не думают…

Вот ведь какие в жизни нелепости могут приключиться!

Нет чёрт его дери! — ворочался Андрей на жёстком столе. Обмотанный белой тканью, он напоминал ожившую мумию фараона. — Нет. Со мной никогда такого не происходило.

Какой смысл подстраивать такое? Кто-то по ошибке запер меня. Это всё одно сплошное недоразумение. Это нелепые случайности…

— …Это не случайности. И ты сам это знаешь, — раздался глухой голос из-за стеллажей.

Андрей вздрогнул и мгновенно покрылся гусиной кожей от страха. Он замер и слышал сейчас только своё дыхание.

Конечно, ему показалось! На складе кроме него никого не было. Это он видел ещё при дневном свете. Потайных ходов здесь тоже не наблюдалось. Была только одна дверь и ту закрыли какие-то уроды…

Снова звук!

Это походило на шарканье человеческих ног!

Андрей сел на столе, свесив ноги.

— Кто здесь? — спросил он промозглую ночную тишину общего склада.

Снова шарканье. Кто-то шёл между стеллажей. Звук всё ближе и ближе. Рука Андрея стала шарить по карманам. Боже, надо было взять из коробки возле стены канцелярский нож. Их там целая куча, вперемешку с рулетками и надфилями. Какое — никакое оружие…

Сейчас уже поздно. Оно приближалось.

Андрей ощутил, как волосы на голове поднялись на несколько миллиметров от черепа. Показалось, что даже мозгу похолодел.

В слабом лунном свете между стеллажей возникла тень… Снова прозвучал глухой, как будто говорящего придавили подушкой, голос:

— Сынок, мне нужно прикрыть лицо. Ты можешь сильно меня испугаться.

Андрей залез на стол. Со стороны могло бы показаться, что ему вздумалось сплясать на столе.

— Кто ты?

— Я — твоя мама, — произнесло нечто и приблизилось ещё на полметра.

Андрея долбила дрожь. Он увидел щуплую фигуру, двумя руками закрывающую лицо.

Госпожа Елизавета явилась к сыну с того света…

Мать была в том же светло кремовом костюме, что и в день похорон. Андрей вспомнил, как вёз эту юбку и пиджак в морг на вешалке, закрытый целлофаном. В машине потом долго пахло нафталином.

Андрей принюхался: запах нафталина смешивался с ароматом свежей земли. Будто между складскими стеллажами объявился крот и вырыл яму.

Ног фигуры Андрей не мог различить. Но если он напрягал зрение, то видел внизу облачко пара, будто фигура зависла над открытым колодцем теплотрассы.

— Он воткнул дверной глазок мне в глаз, — сказало нечто.

— Кто убил тебя? — спросил Андрей и подумал, что явление призрака матери — типичный случай компенсации.

В реальности ведь он очень хотел узнать убийцу матери, и вот во сне явился призрак и рассказал тайну. Всё как в средневековых ужасах: убитый, явление призрака убитого, поимка убийцы…

— Он рядом с тобой. Он демон, пришедший из ада. Ты его знаешь. Это Ким. Дай мне это, — фигура отняла руку от пустой глазницы и показала на Андрея.

— Что?

— Дай мне кусок этого материла, которым ты обмотался, — усмехнулось существо. Усмешка была похожа на бульканье в торфяном болоте. — Брось это мне. Я прикрою глаз, чтобы не видел, как гниёт мой мозг.

Андрей оторвал кусок мадапалама, скомкал и бросил.

— Спасибо. Теперь слушай, — прошептала нечто, надевая на голову белую материю. В том месте где должен был находиться левый глаз, растеклось чёрное пятно, — Возьми ошейник, набрось на демона и тащи его в ад!

Андрей зажмурился и пробормотал:

— Хорошо. Только уйди. Только не подходи…

— Боишься? — фигура в белом стала приближаться. — Ты боишься меня? Свою мать?

— Не подходи ко мне! — Андрей слез со стола, попятился и упёрся спиной в сырую стену… — Ты не моя мать!

Луна выглянула из-за туч и высветила призрачную фигуру в белой материи, как в саване. Внутри оно двигало руками, тянуло их к Андрею…

— Отче наш… — зашептал Андрей. — Сущий на небесах. Да святится имя твое. Да приидет царствие твое…

— Эта молитва бесполезна! — заорало существо.

— Замолчи! — Андрей напрягал глаза в темноте, рискуя взорвать их внутричерепным давлением. — Да будет воля твоя и на земле, как и на небе…

— Ты ещё не понял, что всё это враньё? Бога нет. Есть смерть. Есть жизнь. Есть ад. Бога нет и рая нет! — фигура в замерла в паре метров от Андрея. Потом она стала передвигаться назад. Как если бы кто-то включил перемотку видеоизображения.

Это сон, — думал Андрей. — Я сплю.

Он теперь понял что такое «лихорадочно соображать»:

Призраков не бывает.

Мама погибла…

Но ведь она была экстрасенсом и вполне теперь может являться с того света?

Мать мертва! Мы похоронили её!

Она — нечистая сила…

Она пришла, чтобы навредить тебе. Во сне или нет. Мать стала нечистой силой…

Нечистая сила должна бояться «Отче наш».

Да? Ты в этом уверен? Нужно попробовать ещё раз…

— Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое, да придет… — зашептал Андрей и зловещая фигура ещё протанцевала назад.

— Молитвы не действуют, глупец! Просто время моё вышло.

— Да будет воля твоя… — Андрей замолчал.

— Бог не поможет тебе. Я всё сказала… Есть ад и это всё, что нужно знать тебе. Есть только ты и твой враг! Убей демона! Или он сожрёт тебя.

— Убирайся! Бог есть! Огради мя Господи силой животворящего твоего креста… — Андрей перекрестился.

— Я ухожу, — прошипело существо.

Андрей без остановки читал и читал «Отче наш». Казалось язык уже не может говорить ничего другого…

Призрак исчез.

Андрей лёг на стол, закопавшись в белую материю, как жук шелкопряд в белые липкие нити, и заснул…

…Когда люди утром открыли склад, Андрей долго не просыпался, и вокруг него, как возле трупа, сгрудилась толпа мастеров и рабочих. Они переговаривались, высказывая предположения, случайно или специально кто-то закрыл Андрея на складе.

Кладовщица с кудрявыми волосами нацепила на нос пенсне и потрясла Андрея за плечо. Андрей открыл глаза, и в первую секунду ему почудилось, что это Антон Павлович Чехов трясёт его.

Андрей вздрогнул всем телом. Кладовщица отпрянула от него, как от чумного…

Хуже всего было даже не его беспомощное положение, убивающее авторитет. Хуже всего, что никто сильно не удивился происшедшему. Будто Андрея только и делали все эти годы, что случайно закрывали на складе.

— У вас там моющее средство протекает в коробке, — сказал Андрей.

— Угу… Средство… Протекат… — сказала кладовщица, поджимая накрашенные ядовито красной помадой губки. Она посмотрела на Андрея так, будто знала про него всё.

Или Андрею так показалось.

В последнее время мне стало много чего казаться… Надо чаще креститься, подумал Андрей и вышел из склада.

 

2

Происходит что-то ужасное…

Всегда человеку нужно какое-то время, чтобы осознать этот факт (руководства сильнейших государств мира это поняли, когда Гитлер уже взял Польшу). Только через определённое время человек начинает действовать. Да и то, оглядываясь, не воспримут ли окружающие его действия за трусость. Хотя, что есть бездействие, как не трусость?

Андрей поднялся по лестнице офиса на второй этаж и, не отвечая на приветствия попадавшихся на пути сотрудников, (Андрей просто не видел их в этот момент, потому что в глазах стоял призрак матери), он дошёл до двери с табличкой:

Кольцов Е.Е.

заместитель директора ООО «Завод стекла»

по кадровой политике.

Андрей вошёл и плюхнулся в мягкое кресло слева от входа. Кольцов сидел с краю стола, с прямой спиной, будто рельс проглотил. Он смотрел на курительную трубку так, будто хотел заставить её исчезнуть.

Андрей коротко рассказа Кольцову про свои злоключения на складе. Потом он взял телефон и позвонил домой, повторив уже Анастасии историю своего заточения, не упоминая о привидевшемся призраке матери.

Жутко хотелось спать. Завалиться в тёплую постель и не видеть ничего и ни о чём думать. Мысли после бессонной ночи стали аморфными и размягчали мозги. В каком бы ни был Андрей сейчас состоянии, он отметил метаморфозы, происшедшие с кабинетом своего бывшего начальника.

На стене не хватало портрета вождя народов. Кольцов, как только все стали замечать его сходство со Сталиным, обзавёлся этой картинкой и горделиво повесил на стену в кабинете.

Андрей взглянул на лицо Кольцова. Тот по-прежнему не поднимал головы, словно бы медитируя на курительную трубку. Андрей подумал, что старик решил завязать с пагубной привычкой. От этого и вид такой потерянный.

Андрей мысленно загибал пальцы, подсчитывая метаморфозы, происшедшие с Кольцовым.

Кольцов остриг усы под «вождя народов». Исчезла ширма. Она тоже стала частью образа Кольцова, как и его «сталинская» внешность. За ширмой Кольцов спал в послеобеденное время. Никого это не смущало, потому что потом Кольцов мог работать как проклятый.

Вот значит, почему у Кольцова вид такой не выспавшийся… — подумал Андрей и взглянул на большой аквариум, встроенный в стену. Там горел яркий свет.

Яркий оттого, что пространство, которое он освещал, было пустым, как вакуум возле вольфрамовой нити в лампе накаливания.

Аквариумные рыбки появились ещё раньше ширмы. Рыбки успокаивали Кольцова. Он любил разговаривать с ними, когда его никто не видел. Андрей однажды зашёл в кабинет и услышал эти разговоры. Эти разговоры больше всего ему напомнили молитвы. Кольцов молился рыбкам.

Куда же делись маленькие плавающие божочки?

Андрей взял стул и вплотную подсел к Кольцову.

— Что с вашей ширмой, куда делся Сталин, где рыбки? Вы меняете имидж, Евгений Евгеньевич?

— Я меняюсь весь, — подтвердил Кольцов.

Андрей только сейчас до конца осознал, что Кольцову перевалило за шестой десяток. В это время люди особо не меняются. Наоборот, становятся консерваторами.

— Значит, вы меняетесь? — спросил Андрей. — А рыбки-то тут причём?

— Всё это, — Кольцов дёрнул головой в сторону пустого аквариума. — Всё это были признаки моей личной и профессиональной не эффективности.

Кольцов резко схватил Андрея за руку.

Приятно осознавать, что ты не одинок. Приятно осознавать, что вокруг тебя есть люди, которые сходят с ума ещё больше чем ты, — подумал Андрей, глядя на запястье Кольцова со старческими звёздочками на морщинистой коже.

Вслух Андрей сказал осторожно:

— Ну, в общем, это ваше дело, Евгений Евгеньевич…

— Нет, Андрюша, это и твоё дело тоже. Это и твоя неэффективность, — сказал Кольцов.

— О, — протянул Андрей, нахмурившись. — Что-то все стали так меняться вокруг… Уж не Ким ли Борисович делает из нас всех нормальных людей?

— Ким здесь не причём, — отмахнулся Кольцов. — Дело в неэффективности. Ты понимаешь, Андрюша, сколько стоит одна единственная минута твоей жизни? Как глупо тратить её на сон, на пищу?

— Вы давно не спите? — поинтересовался Андрей. — А не едите сколько? Я не шучу. Вы очень похудели, Евгений Евгеньевич.

— Не важно… Ким указывает на наши недостатки. О, Андрюша, можете не переживать, что этот малец занял ваше место. Он далеко пойдёт. Дальше нашего завода и нашего провинциального городишки. Место этому человеку в Москве! Или даже выше… — Кольцов замолк, не сказав, что может быть выше Златоглавой.

Его рука по-прежнему лежала на руке Андрея.

Что такое?

Андрей, повинуясь странному импульсу, обнажил руку Кольцова так, будто тот был наркоманом. Под рукавом пиджака был слой бинта. По краям его розовел ожог…

Андрей вскочил со стула.

— Что с вами? Откуда это у вас?!

— Обжёгся. Это тоже признак неэффективности…

— Да замолчите вы! — не выдержал Андрей. — О чём вы говорите? Какая на хрен неэффективность? Вы живой человек, Евгений Евгеньевич. Вам за шестьдесят уже. Никого не волновало, что вы тут спите после обеда полчаса. Никого! Честно. И рыбки. Куда вы дели рыбок?

— Я не желаю ничего слышать! Уходите, Андрей! Вы показали на деле, что не можете нормально работать. Вы провалили поставку в Молдавию. Это ваша личная неэффективность!

— Зато у меня нет ожогов на руках, — выпалил Андрей. — И я нормально отдохнул в выходные. Выспался. Наелся пельменей, чёрт их дери! А вы, судя по всему, вообще не отдыхали последние недели. Думаете, вам Ким памятник поставит? Если и поставит, только могильный!

— Не хочу это слышать, — сморщился Кольцов, как от надкушенного, оказавшегося червивым яблока.

Господи помоги… — думал Андрей. — Что же происходит на «Заводе стекла». Что, чёрт возьми, здесь происходит?

Ответ пришёл немедленно, и Андрей озвучил его:

— Вы боитесь, Евгений Евгеньевич. Самодисциплина, эффективность, рыбок куда-то дели, ширму… Вы боитесь. Вы все боитесь, — Андрей подошёл к двери и взялся за ручку… — Вы боитесь Кима.

— Я боюсь? — переспросил Кольцов и мерзко усмехнулся. За всё время работы с ним, Андрей не видел у него такого выражения лица. Кольцов встал и приблизился к Андрею, почёсывая ожог на руке, — Я боюсь, Андрей Иванович? Да у любого работяги спросите, кто самый главный жополиз на заводе… Он ответит, что это Андрей Иванович Трофимов.

— Вы сбрендили? — щёки Андрея зарделись.

— Я тоже открываю вам глаза, Андрей Иванович. Вы в моём глазу сучок увидели, а в своём бревна не замечаете! С самого прихода Кима, вы только и делаете, что стелетесь перед ним, как последняя шлюха!

— Вы ничего не понимаете, — опешил Андрей от такого напора Кольцова.

Ведь он не мог ему в паре слов объяснить, что хотел полюбить своего врага. Хотел стяжать благодатную христианскую теплоту для сердца и души…

Ведь это не была трусость?

Или прав Кольцов, — спросил себя Андрей, — И, прикрываясь христианской якобы добродетелью, ты как шлюха торговал уважением к себе?

— Успокойтесь, Андрей, — устало махнул рукой Кольцов. — Когда меня на «Заводе стекла» стали сравнивать со Сталиным, я начал читать исторические книги. Сколько всего было сделано в то время! Как великолепно стала работать производственная машина СССР. И я читал о жертвах сталинизма. О том, как это происходило. Как все стучали друг на друга. И знаете что, Андрей?

— Что?

— Никакой разницы между тем и нашим временем, я не увидел. — Кольцов осторожно почесал ожог на запястье. — Жертв были миллионы… Убитых по личному приказу Сталина, было не так уж много. Все остальные — жертвы рядовых людей. Таких, как мы с вами. Население строчило анонимки друг на друга, как семечки щёлкало… Русские люди во все времена пожирали сами себя изнутри. Убивали соседа анонимкой, а потом шли и сами вешались…

Кольцов безумно захохотал, будто сказанное им было свежим анекдотом.

…Андрей открыл дверь. Продолжать разговор с Кольцовым на эту тему казалось безумием. В коридоре бежала сломя голову секретарша Крайнева Щука. Она прижимала к носу окровавленный платок. На вопрос Андрея, помочь ли ей чем-нибудь, она отмахнулась, сказав, что всё нормально и у неё случаются иногда кровотечения из носа.

— Что-то происходит на «Заводе стекла», — сказал Андрей. — Что-то ужасное. И это связано с Кимом.

— Вы что ненормальный? — заорал Кольцов. — Я же только что сказал вам: это всегда происходило! Это всегда было в нас. И тогда — при Сталине тоже было! И сейчас. Мы пожираем сами себя! Ким не причём здесь.

Андрей так не думал. Он вышел из кабинета Кольцова. После бессонной ночи, после воплей старика ему стало не по себе. Он спускался по лестнице, ничего не видя перед собой.

На первом этаже под лестницей курил Ким. Он сплёвывал прямо на стену с плакатом «Не курить. Категория Б». Правила были созданы не для Кима. Он был выше их.

— Андрей Иванович, снова прогуливаем? — поинтересовался он.

— У меня случился форс — мажор. Кто-то закрыл меня вчера на складе. Я всю ночь не спал.

— Вечно с вами что-то происходит, Андрей Иванович. Иногда мне кажется, что это у вас семейное, — Ким усмехнулся.

Андрей закусил до крови губу. Солёный привкус не остужал пыл, а наоборот распалял. Хотелось ударить Кима в голову и смотреть, как его башка врежется в стену. Если повезёт, то на стене останется кровавый след. Колотить его ещё и ещё, а потом обморочное тело сползёт к твоим ногам и ты вытрешь об него ноги.

— Вы так ничему и не научитесь, Андрей Иванович, — констатировал Ким. — Сколько вас не учи дисциплине, вы будете нарушать её.

— Я не понимаю вас. Меня закрыли на складе… — пробормотал Андрей, а в сознании, как пощёчина, вспыхнули слова Кольцова: да у любого работяги спросите, кто самый главный жополиз на заводе…

— Снова оправдания? Неужели вы не понимаете, что никого вчера кроме вас не закрыли на складе.

— Я понимаю… — соврал Андрей.

Единственное, что ему хотелось сейчас, уйти подальше от Кима и всё хорошенько обдумать.

— Вот видите, — усмехнулся Ким и неожиданно смягчился — Хорошо. Я даю вам выходной.

— Спасибо, — сказал Андрей и закрыл глаза, потому что в воображении смачно ударил по лысой физиономии кулаком…

Андрей шёл к «Дэу» и размышлял, что ценой любви к врагу становится самоуважение.

Сейчас он предпочёл бы ненавидеть врага, а себя любить.

 

3

Андрей ехал домой и подпевал «финальной композиции» группы «Европа». Получалось плохо, но критиков рядом не было, поэтому казалось, что получается хорошо.

Катя была в школе. Об этом явственно свидетельствовал мощный аромат её духов в коридоре. Андрей разделся и, покачиваясь как пьяный, вошёл в кухню. Анастасия, быстро обернулась и послала воздушный поцелуй. Она немедленно потребовала объяснений «как такое могло произойти, что моего мужа закрыли на складе»?

Андрей рассказал про бессонную ночь, опустив лишь эпизод с призраком матери, в реальности которого он абсолютно не сомневался ночью, а сейчас на сто процентов был уверен в том, что это был сон на грани реальности…

Анастасия пекла блины и их аппетитная стопка, похожая на многослойное средневековое платье, притягивала голодный взгляд Андрея. Дымок от раскалённого жира на сковороде окутывал тонкие руки Анастасии и придавал её действиям магическую составляющую. Андрей понял вдруг, почему в книгах пишут «священнодействовал возле плиты».

Чайник на мраморной столешнице кухонного гарнитура булькал уже минуту, прежде чем Андрей сообразил, что тот не выключится. Видимо у бедняги сгорело реле. Андрей привстал со стула и выключил его.

Когда ты сильно не выспался, твой разум выхватывает из действительности всё, что так или иначе можно превратить в сонное ощущение. Сон окутывает мир вокруг магией Морфиуса.

Андрей слушал, как урчит, подобно домашнему толстому коту, холодильник. Как бубнит маленький телевизор, рассказывая всем и каждому о событиях происшедших в мире. Событиях, на которые не выспавшемуся человеку плевать с высокой колокольни. Тепло от печки волнами, как ласковое море, накатывало на бок Андрея. Он зевнул и, облокотившись на стол, закрыл глаза…

— Я залезла в сейф ночью, — сказала Анастасия, ставя перед Андреем тарелку с блинами. Она достала из холодильника золотистый цветочный мёд, налила две кружки чаю, поставила их на стол и села.

— Зачем? — спросил Андрей. Он никогда бы не стал оправдываться перед Настей. В сейфе он хранил не презервативы с усиками для походов на сторону, ни свидетельства о рождении внебрачных детей… Там лежала лишь записка матери и этот ошейник. Ну, не считая газового револьвера, о котором жена, конечно же, знала.

— Всякое думалось. Я позвонила Евгению Евгеньевичу, и он сказал, что ты скорей всего на работе. Что стало с вашим стариком? — спросила Анастасия.

Она свернула блин наподобие сигары и макнула его в варенье. В отличие от Андрея, она не любила мёд. Её преследовали неприятные мысли о том, что сотни пчёл топтались на этом жёлтом веществе. Андрей, когда узнал об этом долго смеялся.

— А что не так с Кольцовым? — спросил Андрей и, жуя блин, вспомнил кровавую отметину от ожога на руке бывшего шефа.

— Он сказал, что ты, наверное, решил не терять ни минуты драгоценного времени. И работаешь даже ночью! — Настя засмеялась. — Можно подумать, на работе жить надо… Ты хранишь записку матери? И этот ошейник… Я думала, ты выкинул его.

— Да, Насть. У меня не лучшие времена на работе. Чёрт подери, я весь вымотан. Мне дороги эти вещи. Поэтому я убрал их в сейф…

— И поэтому не сказал мне ничего об этом?

— Я не обязан всё говорить…

— Может быть, объяснишь, что с тобой происходит? — сказала Анастасия. — Ты стал просыпаться по ночам. С работы ты приходишь, как изнасилованный…

— Тьфу-тьфу-тьфу, — засмеялся Андрей и постучал по столу.

Изнасилованный. Что ж, Настино сравнение было не так далеко от истины. Андрей чувствовал, что Ким медленно, но верно натягивает весь завод…

— Этот Ким странный парень, скажу я тебе, Насть. Он очень жёсткий. Очень. С ним тяжело работать. Он прессингует постоянно.

— Только тебя или всех?

— Это принципиально важно? — Андрей встал из-за стола. — Да, старина Ким уделяет мне повышенное внимание. Я ведь мешаю ему. Я претендент на его место. Главный претендент. Может быть, он завидует мне. Тебе то что, Насть, до этого?

— Мне что? — Настя тоже встала. — Мне ничего! Только я не хочу, чтобы мой муж свихнулся! И спрыгнул потом с балкона.

— Насть, если скинусь даже с нашего третьего этажа, то не убьюсь, а раздавлю какую-нибудь соседскую кошку.

— Выкини записку и ошейник. Пожалуйста, — попросила Анастасия, прижимаясь к мужу.

— Это память, — сказал он.

— Память — это фотографии. Память — это сердце! А то, что ты положил под замок сейфа — паранойя! С тобой что-то происходит, Андрей. Я чувствую это, не скрывай, расскажи…

— Это порядком достало меня, — Андрей опустился на табуретку, подумав, что ещё немного и заснёт на кухне.

— Я так и знала, Андрей, — прошептала Анастасия, садясь рядом. — Я так и думала всю ночь. Всё дело в твоей вере…

— Вере? — Андрей нахмурился.

— Да, Андрей. Твоя вера делает тебя слабым. Ты верь в Христа! Я же не против. Православие оно очень доброе, как котёнок… Ему молочка своими молитвами подливай. Но не надо на работе его применять. Ведь этот Ким жёсткий руководитель? Очень, вероятно, жёсткий?

Андрей кивнул.

— Отвечай ему тем же! Не уповай на Бога, Андрей. Действуй сам. Ким ударил тебя и ты бей. А ещё лучше бей до того, как он ударил тебя!

Андрей молча ушёл с кухни. В спальне он плюхнулся на кровать, заваленную мягкими игрушками.

Всё меняется вокруг. Мир сговорился и начал сдвигаться со своей оси, и я тоже не могу удержаться на месте, — думал Андрей, — Призрак матери мне сказал, что Бога нет. Аркаша говорил то же самое. Анастасия только что говорила о том же.

Всё изменилось вокруг, говоришь? — спросил голосок в голове. — А может быть, ты меняешься? Ты подготавливаешь почву для ростка чего-то нового, что живёт в тебе?

Для силы?

Андрей сел на кровати. Ладонь сложилась в тройную щепоть и потянулась ко лбу. Он хотел перекреститься и прочитать «Отче наш». Вместо этого с каким-то животным рыком, Андрей свалил тело на пол и принялся отжиматься.

20 — 30 — 40 — 50 — 60.

Андрей перевернулся на спину, тяжело дыша. Мышцы подрагивали, шейные позвонки с остеохондрозом сдавили нервы, и голова пульсировала болью.

Лучше боль, чем слабость. Лучше боль.

Андрей вскочил и как был в семейных трусах, так и принялся боксировать с невидимым противником.

 

4

Следующие рабочие дни на «Заводе стекла» прошли для Андрея под знаком того, что он сам про себя окрестил, как «православное благословенное лицемерие». Он довольно часто пересекался с Кимом и каждый раз, когда нужно было решить производственную задачу, а Ким…

Что же делал такого Ким?

Если такие качества, как презрение, высокомерность, хамство возвести в куб, то получится манера ежедневного общения Кима.

Исключения были.

Не всех Ким гонял с одинаковой жестокостью. Не из всех он стремился сделать «настоящих нормальных людей». Кое — кто избегал его оглушительной критики не в бровь, а в глаз, после которой человек задумывался, а зачем я вообще появился на свет и как дожил до этого дня?…

Некоторые грозились написать заявления об увольнении, если Ким не прекратит нападки… В таких случаях Ким действовал и вовсе решительно. Он брал взбунтовавшегося человека за руку и насильно тащил работника в отдел кадров.

— Увольняйся! — говорил он.

Многие уволились, но не настолько много, чтобы работа в цехе логистики остановилась. Да, все на заводе превратились в издёрганных нервных волков, грызущих глотки другу другу, но стекло исправно обрабатывалось, закаливалось, вставлялось в стеклопакеты, упаковывалось и ехало к клиенту, заплатившему деньги…

«Завод стекла» работал.

Каждый раз, издалека завидев здоровенную фигуру начальника, Андрей шептал про себя молитвы, и настраивался на добрый, позитивный лад. Лучше всего помогали воспоминания о собственных пороках. К примеру, как дал от ворот поворот брату, пришедшему за помощью, а тот после этого возьми да и покончи с собой. Как возомнил о себе, что чуть ли не святой, а на самом деле — слабак. И вся история, происшедшая с Аркашей сейчас повторялась с ним самим…

Подходил Ким, унижал как обычно: «Что это у вас, Андрей Иванович, на третьем участке насрано что ли?»

Андрей улыбался и мысленно читал «отче наш», взгревал любовь к Богу и этому человеку… Ким через пять минут придирок снисходительно улыбался и даже иногда трепал Андрея за плечо.

— Вы как щенок добрый, Андрей Иванович, — говорил он, презрительно улыбаясь. — Всё стерпите! Терпила вы горемычный.

Андрей чувствовал себя так, будто его вымазали дерьмом и посыпали перьями.

Временами он стал скрежетать зубами и не всегда замечал за собой эту привычку. Однажды на него в столовой долго смотрела женщина из отдела кадров, прежде чем он понял, что буквально хрустит зубами, размышляя об очередной прилюдной выволочке, устроенной Кимом.

В кабинете всё чаще и чаще вместо молитвы, он колотил кулаками стену. На костяшках даже появились мозоли. А лучше всего стало засыпаться после того, как он представлял, как бьёт Кима или бросает его через бедро, или сталкивает с моста в бурлящую реку.

После таких мыслей Андрей не забывал попросить прощения у Бога…

…За десять минут до обеда, Андрей закрылся в кабинете, бдительно проверил замок и вставил в него ключ, чтобы никто не смог открыть его с той стороны.

Он достал из ящика стола коврик «Хоум свит хоум». Бросил на пол и после секундного раздумья, принял упор лёжа и стал отжиматься.

Потом Андрей прыгал и бегал по кабинету, боксируя с тенью.

Иногда тень, нарисованная воображением, превращалась в Кима.

 

5

Дни шли за днями.

В один из них Андрей произнёс мысленно «Отче наш» и начал есть стандартный обед из трёх блюд в заводской столовой. В него входил суп «солянка» с плавающим майонезным глазком, пюре с куском жаренного мяса, похожим на вырванный из пасти демона язык. На десерт на стакане компота лежала пухлая булочка посыпанная сахаром, как толченым стеклом.

Андрей хлебал солянку и старался не поднимать головы. Если в столовой слишком часто это делать, то можешь никогда не съесть свой обед. Есть такие люди, которые обожают решать проблемы во время еды. Это ужасные люди, считал Андрей, а потому не поднимал головы и хлебал суп.

Три места возле него были свободны. За этим столом, выделявшимся белоснежной скатертью в сравнении с остальными нейтрально зелёными, всегда сидело начальство. Рядом с Андреем лежал ноутбук и красная папка с документами.

Толстые поварихи покрикивали друг на друга, поминая какое-то мясо и какую-то Жанну. Им очень хотелось, чтобы она не спалила его как в прошлый раз. Возле мойки ковырялась жирной грязной тряпочкой в нутре посуды девушка, выражением лица похожая на страдающую от мачехи Золушку. На раздаче рябая женщина в синем халате спрашивала с занудным постоянством каждого: вам курячью или мясную? Следовал ответ и снова вопрос: Вам курячью или мясную?

Казалось всё, что есть в ассортименте этой столовой, так или иначе, состоит из курячьего и мясного.

Тётка на кассе походила на старую порочную владелицу публичного дома. Голос и манеры у неё были соответствующие…

— Ах ты, Господи, Жанна — дура! Спалила-таки мясо! — заорали из-за ширмы, и почти сразу запахло горелым мясом.

— Не орите на меня! — кричала, оправдываясь, надо думать та самая Жанна, спалившая мясо.

Андрей покачал головой и принялся есть пюре с мясом, запивая компотом с ягодками похожими на бомбошки от детской шапки. Вдруг звук «о-оу!» из ноутбука заставил его посмотреть на экран. На емейл пришло письмо.

Горелым мясом воняло как в крематории.

Андрей взглянул на отправителя и тему письма… Взглянул и понял, что аппетит пропал надолго. Он придвинул к себе ноутбук и оглянулся, не смотрит ли кто? Нет, работяги не обращали на опального начальника внимания и методично жевали пищу, как кони в стойлах…

Адресатом письма значился «Аркадий Иванович Трофимов». Тема письма была обозначена так: «В аду сейчас жарко и пахнет горелой человечиной».

Андрей подул на экран, чтобы убрать серый муар от дыма с кухни. Жирная повариха полезла на подоконник и тянулась до форточки, чтобы открыть её. Сзади уже слышались комментарии работяг в адрес её «попенгагена».

Андрей открыл письмо, мало что понимая, думая, как и всякий другой на его месте о розыгрыше. В ключе событий последних дней розыгрыша он ожидал только от Кима. Ведь это он любит пользоваться передовыми технологиями и подделывать голоса…

«Ким всё может… — Так начиналось письмо от Аркаши. Андрей вздрогнул, потому что получалось так, будто письмо прочитало его мысли. Это было абсолютно невозможно.

До Андрея медленно доходил смысл следующих строк:

«…Здравствуй, милый единственный старший брат! Это я, твой младший Аркаша. Писать очень трудно… Горят ноги. Нет — нет, не думай, я ещё не в аду. На подступах к нему, но ноги уже горят. Что будет за дверями, вообще не представляю. Сейчас так завоняло горелой человечиной, что меня вытошнило…

Кости мои в могиле почернели. Подгнивают уже. Мясо стухло и воняет. Глаза продырявили и выпили черви и копошатся теперь в черепной коробке…

Ты можешь спросить, зачем я тебе это пишу? Затем, чтобы ты начал ценить жизнь. Да, Андрей, ценить то, что бесценно! Там где я сейчас — ничего хорошего нет. Рай на земле, понимаешь? На небе — только ад. Всё, что есть у тебя: Настя, Катя, работа на „Заводе стекла“. Это и есть рай. И он не навсегда.

Ещё я хочу, чтобы ты простил меня за Анастасию.

Защити себя, Андрей. Ким — демон. Это говорю тебе я, твой младший брат Аркаша. Я могу это говорить, потому что я сам на подступах к аду.

Перестань выдумывать Бога и начни верить в себя.

Недавно видел нашу мать. Ох, и страшно ей досталось… Тоже готовится в ад… Может быть, и её отпустят на свиданку с тобой. Если увидишь мать, держись! Сразу говорю, дверной глазок в черепе выглядит жутко.

Итак, луч света в тёмном Трофимовском царстве! Тебе нужны доказательства того, что Ким демон?

Вот они:

— Любой демон пьёт сырую кровь. То есть где-то у Кима обязательно должны быть её запасы.

— Демон высасывает энергию из окружающих его людей. В его окружении учащаются случаи травматизма, самоубийств и прочих „случайных“ смертей.

— Демоны обожают гаджеты. Демоны любят пользоваться техническими новинками. Они могут за ночь написать сложнейший компьютерный вирус…

…Ещё дело такое, Андрей. Я мозгами своими пораскинул, когда приземлился на землю после полёта с балкона и вот что вспомнил: ты же не только из-за шарфика Насти завёлся.

Было ещё что-то, да?

Ты нашёл какие-то свидетельства моей моральной нечистоплотности?

Дело такое, Андрей. Нечистоплотность моя была, а вот доказательств, кроме шарфика, нет!

Клянусь тебе: был только шарфик! Ничего больше!

Ким каким-то образом стравил нас с тобой. Понимаешь, брат?

Попробуй посмотреть его компьютер.

— Теперь главное, Андрюша. Прислушивайся к своим ощущениям. Если повезёт, ты увидишь ауру Кима. Это сгусток чёрной энергии. Он выпивает её из окружающих…

Пожалуй, что всё.

PS: выдумал, пока писал письмо, стих. Вот послушай:

Я люблю тебя, Андрей. Твой брат Аркаша.

PPS: прости меня и прощай…»

*****

— Свободно, я спрашиваю?! — резкий окрик.

Андрей подскочил на месте. Он очнулся от грубого голоса Кима. Посмотрел на него снизу вверх.

В столовой остались только он, Ким и поварихи — радостные, будто им выписали премию.

— Что?

— Андрей Иванович, вы глухой или от дыма угорели? Я говорю, дайте мне сесть! Что здесь у вас такое? — Ким плюхнулся с подносом, на котором в тарелке лежала груда чёрного горелого мяса. Рядом стояли два стакана томатного сока. Ким перехватил взгляд Андрея на горелое мясо и улыбнулся. — Поварихи хотели выкинуть. Говорят, там канцерогены. Есть же дуры в русских селеньях! Да, дуры?!

Поварихи заулыбались, стали прихорашиваться. Андрей не верил своим глазам. Только и оставалось, что вспомнить слова Крайнева о харизме, которая чудеса творит. А Ким ткнул в экран ноутбука, чуть не пробив его толстым указательным пальцем. — Что это у вас? Дайте прочитать.

— Не дам. С чего бы? — пробормотал Андрей, хлопая крышкой ноутбука. — Приятного аппетита, Ким Борисович.

— Дайте сюда. Я ваш начальник. Я могу забрать у вас служебный компьютер. Давайте.

— Руки уберите, — прошипел Андрей. Он взял ноутбук двумя руками и отвёл в бок.

Ким нахмурился. Глаза его светились насмешкой.

— Если тронете компьютер, я разобью его о вашу голову, — прошептал Андрей.

— Хамите, Андрей Иванович. Не цените вы человеческого к себе отношения, — Ким с хрустом жевал мясо. Того и гляди харкнет слюной вперемешку с горелками. — Нужно из вас человека делать, пока не поздно, нужно! Пока вконец не оскотинились вконец. Ни капли смирения в вас нет, Андрей Иванович.

— Идите вы, Ким, куда подальше, — сказал Андрей, встал и вышел из столовой.

— Ну-ну, Андрей Иванович… Ну-ну, — Ким залпом выпил стакан томатного сока и вытер губы белоснежной салфеткой. Скомкал её и бросил на разнос.

Со стороны казалось, что на салфетке кровь.

 

6

Очень модно одно время стало выражение «я в шоке». Словосочетание произносилось очень эмоционально, словно бы говорящий действительно побывал в этом самом шоке и теперь хвастается. Я в шоке от вас. Я в шоке от происходящего.

Андрей шёл через цех и думал о письме Аркаши из ада.

Навстречу Андрею нёсся мастер цеха мехобработки стекла. Мастер был в шоке и показывал Андрею идти за ним.

Несчастье сближает людей молниеносно. Андрей кивнул и побежал вслед за цеховым мастером.

Станки стояли. Рабочие обедали после управленцев, уходили на обед немного раньше, если представлялась такая возможность. И уж тем более никто не хотел оставаться возле станков во время обеда. Ведь вполне могли заставить работать не за деньги, а за совесть. Это как в армии: кто курит на перекур, кто не курит — продолжает работать. Сложные современные станки молчали, похожие на мёртвых терминаторов.

Мостовой кран завис над местом трагедии. Здоровенный крюк на цепи казалось так и ждёт, чтобы на него насадили тушу мяса. Андрей подбежал к месту происшествия и увидел перевёрнутую пирамиду со стеклом. Пачка разбитого синеватого стекла была испачкана кровью. На остром не обработанном торце стекла свисал кусок кожи. Она свернулась в трубочку как бумага на солнце.

Андрей бросился к рабочему. Тот загибался от боли и держался за сплющенный носок ботинка. Парень замахал руками.

— Не мне! Не мне! Вот ему помогите! — он показал влево от себя.

Андрей взглянул в ту сторону и еле удержал солянку в желудке.

Возле колонны лежал человек.

Если бы Андрей хотел бы описать этого парнишку, он бы не стал говорить о ручейке крови, вытекающей из под него и стекающей в отстойный канал. Он не стал бы говорить про свисавшие полоски кровавой кожи. Про сплошной синяк, в который превратилось лицо и грудь рабочего. Он бы только сказал: На парня упала тонна стекла.

— Дайте мне ваш ремень, Андрей Иванович! — крикнул мастер.

Андрей ни слова ни говоря повиновался, выдёргивая ремень из штанов и отдавая его мастеру. Тот быстро отпустил палец, которым зажимал разорванную артерию на руке рабочего, и обхватил ремнём руку на пару сантиметров выше места, из которого толчками выходила синеватая кровь.

— Где же этот врач, блин! — мастер сорвался с места и показал на парнишку, казавшегося куском мяса, завёрнутого в синюю робу. — Посидите с ним, Андрей Иванович. Что-то боюсь я, врач не успеет. Эй ты, мудило грешное, идём со мной.

— Полегче, — огрызнулся работяга с передавленной стопой. — Меня тоже зацепило? Вовка рохлю вдоль пирамиды загнал. Чуть меня тоже не убил.

— Попрыгали со мной, инвалид! — мастер махнул рукой. — Я тебя с охраной отправлю в травмпункт. Где же этот сраный эскулап? Андрей Иванович, мы сейчас мигом.

Андрей кивнул. В таких случаях лучше подчиниться младшему по званию, но реально влияющему на ситуацию.

Андрей положил в сторону от крови ноутбук и присел возле раненного. Он всмотрелся в его лицо, покрытое испариной.

Это был совсем мальчишка ещё. С пухлыми щёками и мягкими волосиками над верхней губой. Под закрытыми веками дрожали и бегали зрачки. Рот парня был приоткрыт и периодически он так вздыхал, что Андрей беспокойно поглядывал, не идёт ли заводской врач или хотя бы мастер. Казалось, что рабочий умирает.

Андрей взглянул на часы. С того момента, как он вышел из столовой прошло всего пять минут. Метаморфоза времени, чёрт её дери. Почему, Господи, нельзя так же растягивать хорошие мгновения в жизни человека.

Куда ни плюнь, — пришла в голову злая мысль. — Куда ни плюнь, Господи, всё устроено, чтобы человек мучился. И не дай Бог, чуть побольше ему счастья!

Прости, Господи…

— А-а-а-а… — раздался звук из горла парнишки.

Андрей вздрогнул. Он уже слышал точно такой же звук. Один в один. Он не мог ошибиться. Такой же звук был записан на приборе матери, когда она в образе госпожи Елизаветы устраивала сеанс в семье Ахметшиных-Павленко.

— Парняга, ты держись, — Андрей облизнул губы и положил ладонь на лоб мальчишки. — Ничего, парень, выздоровеешь и уволишься с этого завода.

В это мгновение окровавленная ладонь рабочего схватила Андрея за запястье!

— Всё хорошо, всё нормально… — зашептал Андрей, поглаживая мальчишку по слипшимся от кровавого пота волосам. — Всё хорошо будет, парень. Держаться надо.

Тот открыл глаза и смотрел на Андрея белками с красными прожилками. Белки двигались, выискивая что-то в той реальности, которую Андрей не мог видеть.

— Вы… — выдохнул мальчишка.

Из его рта пахло сырым мясом.

Андрей попытался освободить руку. Рукава пиджака и рубашки пропитались кровью. Пальцы парня давили с нечеловеческой силой. Его губы открылись. Надулся и лопнул кровавый пузырь.

— Он шёл там… — Белки в глазницах парня бешено вращались.

— Кто там шёл? — спросил Андрей.

— Ким… — прошептали губы. — Ким Борисович шёл там. Он улыбнулся мне и подмигнул.

— Ким? — Андрей нахмурился.

— Ким. Улыбнулся и подмигнул. И пирамида свалилась на меня…

— Тебе нужно будет потом это рассказать комиссии, — начал было Андрей, но пальцы парня разжались и рука свалилась на бетонный, залитый кровью, пол.

Через полминуты подошёл доктор. Он был взмылен, как лошадь. Руки, державшие врачебный чемоданчик, подрагивали. Он надел фонендоскоп и послушал сердце и пульс раненного рабочего. Облизнул губы и переглянулся с Андреем, потиравшим влажное от крови запястье.

— Дайте фонарик из чемодана, — попросил доктор.

Андрей нашёл трубку фонарика. Доктор посветил в один зрачок парня, в другой. Снял с себя синий халат и накрыл парнишку. Халат стал пропитываться кровью.

— Всё, — произнёс заводской эскулап.

— Как всё? — опешил Андрей.

— Всё это значит всё.

— Но он говорил со мной только что, — сказал Андрей.

— Да? — доктор недоверчиво взглянул на него. — И что же он вам сказал?

— Что Ким улыбался ему и подмигнул, а потом пирамида со стеклом свалилось, — пробормотал Андрей.

— Предсмертный бред. Как и того парнишки, которого вчера хоронили.

— Вчера хоронили? — изумился Андрей. — Что была ещё одна смерть?

— Давайте отойдём от него. Сейчас подъедут врачи из городской сосудистой… Я вызвал их, хотел, чтобы сразу в больницу везли, — Врач закурил. — Вы у себя в офисе ничего не знаете. Вы, наверное, забыли, что ваши зарплаты делают вот эти мальчики. Вы думаете, им хочется здесь работать? Вы бы, Андрей Иванович, хотели одиннадцать часов подряд таскать стекло туда-сюда?

— Но это же такая работа, — Андрей избегал смотреть на труп парня.

— Вон идут медики, — сказал заводской врач. — Не знаю, Андрей Иванович, что у нас на «Заводе стекла» происходит…

— В смысле? — насторожился Андрей.

— В смысле люди на пределе, — жестко сказал врач. — В смысле они походят на выжатые лимоны. Никто же не будет им внеочередные отпуска давать. Производство не должно стоять. А то, что этот случай травматизма седьмой за пол месяца, никого не волнует…

— Седьмой за полмесяца! — изумился Андрей и вспомнил тот день, когда его закрыли на складе. Рабочему придавило руку. Девушка стажёр упала в траншею… И ещё семь случаев…

Ким улыбнулся, подмигнул и пирамида упала, — вспомнил Андрей слова парня, труп которого лежал сейчас накрытый халатом доктора.

Звук тоже пришёл на ум: А-а-а-а-х…

Предсмертный бред?

Нет. Это я сам вложил в его уста эти слова. Я выдумал всё. Потому что как все на этом заводе, я чувствую себя выжатым лимоном.

Конечно, — невозмутимо ответил голос разума. — Выжатый лимон. По-моему именно так должны чувствовать себя живые люди, если в их компании объявился демон из ада.

Чёрная аура Кима поглощает энергию работников «Завода стекла»…

Этого не может быть.

Аркаша предупредил тебя в письме.

— Пришлите мне на мэйл информацию по несчастным случаям за последние месяцы? — попросил Андрей и заводской медик кивнул.

Парня уже упаковывали в чёрный мешок. Работяги шли из столовой, переговариваясь, смеясь. Увидев кровь, они перепрыгивали её и подбегали ко врачам, спрашивали, что случилось? Мастер показывал на груду битого стекла. На исковерканную пирамиду. Показывал на кровь, а потом на чёрный пакет, в котором лежал тот, кто так и не пошёл на обед.

— Если, кто-нибудь ещё будет разворачивать пирамиду рохлей вдоль, а не поперёк. Увольнение немедленно! Всем быть осторожней. Это хрен знает какой случай травматизма! Скоро нас на хрен позакрывают. А всё из-за вас, дурогоны! Спите за станками…

Андрей, пожалуй, один имел на происшедшее свой собственный взгляд.

Он один видел в воображении сейчас не пирамиду со стеклом, падающую на рабочего. Андрей видел Кима, идущего по цеху. Вот парень разворачивает пирамиду со стеклом на рохле.

Да он поставил её неправильно, нужно загонять её поперёк, а не вдоль. Но так быстрее и привычней. Он не раз это уже делал. Напарник по станку стоит рядом. Оба торопятся на обед. И тут идёт Ким. Он улыбается, проходя мимо них. Хотя он должен был бы остановить их…

Ведь в цехе любой начальник знает, как по правильно по технике безопасности заводить рохлю под пирамиду.

Но Ким идёт мимо. Смотрит и идёт. Идёт и смотрит. Смотрит и идёт…

Андрей знает, как может смотреть Ким. Он чувствовал этот взгляд на заводской стоянке!

Парализующий, лишающий воли взгляд.

Ким улыбается. Мальчишка замирает в изумлении. Загипнотизированный. Ким подмигивает и в эту секунду тонна стекла так разгоняет реальность, что всё происходит изумительно быстро.

На один труп на этой идиотской земле становится больше.

Вечером Андрей смотрел письмо присланное заводским медиком. Там было двенадцать фамилий с инициалами, характеристики травмы и возможные виновники её. Во всех двенадцати случаях виновниками были названы сами пострадавшие. Андрей нашёл и девушку стажёра, угодившую в траншею, сломавшую ногу. И рабочего, которому раздавило руку съехавшими стеклопакетами.

«Личная невнимательность» — была там указана причина. Андрей пробежался по другим случаям: заснул в шахте, свалился на острое ограждение, электрик перепутал плюс с минусом…

Что если всем этим несчастным Ким тоже улыбнулся и подмигнул?

 

7

Незаметно для себя Андрей поверил в реальность электронного письма брата, написанного из преддверия ада. Вечером следующего дня он раскрыл ноутбук, ещё раз перечитал письмо, и записал в екселевской таблице следующее:

1. Учащаются случаи травматизма (посмотреть статистику!)

2. Демон пьёт сырую кровь. Запасы? (не сумасшествие ли так считать?)

3. Техника? Мобильник? Ноутбук? (Что ещё?)

4. Аура. Проверить невозможно, или возможно?

Вместо вечерней молитвы Андрей изучал этот список, добавлял к нему комментарии. Он так увлёкся, что не заметил, что сзади из-за плеча в лист смотрит Анастасия. Андрей внутренне весь сжался, от нехорошего чувства появившейся тайны (в тысячу раз худшей, чем ежедневные молитвы при закрытой двери). Он быстро выключил компьютер и объяснил Насте, что составил список жизненных приоритетов.

— Да? — неуверенно спросила Анастасия.

— Да.

Андрей даже себе пока не сознавался, что медленно, но верно начинает подозревать Кима в потустороннем происхождении. Единственный демон, которого он видел за жизнь, был демон на картине Врубеля. Больше он с демонами не сталкивался. Даже в кино. Ведь Андрей на дух не переносил ужастики.

Когда ты думаешь, что ты один, то ты можешь делать абсолютно всё что захочешь. Но когда невидимый мир вокруг тебя населился призраками и ходячими мертвецами, то чувствуешь нервозность и скованность.

Ночью Андрей в темноте супружеской спальни смотрел и смотрел на дальний угол комнаты. Ему казалось, что там стоит мёртвый окровавленный парень в синей робе. Андрей даже слышал звук «а-а-а-а-х», слетающий с его губ.

Андрей тихо, стараясь не разбудить Настю, встал с кровати, прокрался к выключателю и включил свет. Андрей уставился в угол, где, казалось, стоит труп.

Ничего. Только стул с наброшенным халатом Насти. Всего лишь стул с халатом. Ха-ха, Андрей Иванович! Пейте пустырник утром и валерьянку на ночь…

Резкий свет разбудил Анастасию и вызвал бурю негодования. Андрей облегчённо вздохнул и выключил лампу. Потом уже в ванной, когда курил в открытую форточку и смотрел на распечатанный список «доказательств демонизма Кима», он ногтём поставил галочку над пунктом «учащаются случаи травматизма».

— В этом ты прав, Аркаша, — прошептал Андрей и подумал, что теперь хорошо было бы заглянуть в ноутбук Кима.

Ким редко носил его с собой. А кабинет его чаще всего был закрыт. Ким ведь как настоящий руководитель большую часть времени проводил в цехе, подпинывая (высасывая энергию?) из подчинённых.

Но было одно место, куда Ким всегда брал с собой компьютер. Утреннее совещание в кабинете у Крайнева. Вот только заглянуть в чужой компьютер не такая лёгкая задача, как кажется на первый взгляд.

Тем более надо знать, что ты ищешь. Андрей не понимал толком, что именно он там будет искать, но решил для себя: если представится возможность пошарить в ноутбуке Кима, он не откажется.

Появился даже азарт бюрократа — поставить ещё одну галочку в списке «доказательств демонизма Кима». А может быть заполнить весь список? Открыжить скотину Кима и отправить в ад? А?

Сейчас эти мысли не казались Андрею абсолютным бредом.

Даже на одиннадцатичасовом совещании у Крайнева, при свете дня эти мысли не казались ересью. Наоборот, чем дольше Андрей наблюдал за сослуживцами, тем больше находил подтверждений странным событиям, происходящим на «Заводе стекла».

За панорамным окном директорского кабинета на лесах работали штукатуры. Они делали вид, что не видят начальство, а начальство делало вид, что не видит красных лиц работяг, и не слышит звуков скребков.

Иногда какой-нибудь резкий звук за окном заставлял людей вздрогнуть, словно бы в окно ударила клювом огромная птица.

Дверь кабинета открывалась и закрывалась за входящими с мерзким звуком доводчика. Что-то с ним приключилось, возможно, попала песчинка, и каждый раз, закрываясь, доводчик издавал звук, похожий на тот, который издают двери старинных особняков в фильмах ужасов. Входившие сотрудники «Завода стекла» морщились от противного звука, как от зубной боли и занимали места.

Андрей пришёл на совещание одним из первых. Ким уже был здесь. Андрей всё время следил за его ноутбуком. Ким не оставлял компьютер без внимания ни на секунду.

Но вот Ким закурил и отошёл за пепельницей, Андрей пересел поближе к ноутбуку. Ким немедленно появился рядом и закрыл компьютер.

Андрей смотрел вскользь на крышку ноутбука и пытался понять, является ли отсутствие торговой марки подтверждением слов из Аркашиного письма? Подтверждением демонизма Кима?

Эй? — укорил Андрей себя. — Может быть, ты хотел, чтобы там значилось: мэйд ин хэлл?

Он усмехнулся и понял вдруг, что сотрудники «Завода стекла» только и делают, что пытаются не заснуть прямо в кабинете директора. То здесь, то там, раскрывались зевающие рты с трепещущими язычками гортаней.

На лицах женщин было раза в два раза больше косметики, чем нужно. Они пытались спрятать землистый цвет, тёмные круги и мешки под глазами. Получалось плохо. Красота женщин «Завода стекла» померкла и стёрлась, с тех пор как здесь появился Ким.

Мужчины пили кофе. За двадцать минут они опустошили запасы в кофемашине. И всё равно мужчины немилосердно зевали.

Секретарша Крайнева по прозвищу Щука, сидела, подперев голову рукой, и клевала «щучьим» носом.

Вошёл Евгений Евгеньевич Кольцов. Андрей показал ему на место рядом с собой, но Кольцов сел от Андрея как можно подальше. Андрей с отвращением увидел, что теперь левая рука Кольцова топорщится от бинта под рукавом.

Кажется, Евгений Евгеньевич продолжает наращивать индивидуальную эффективность, — подумал Андрей.

Неверов — начальник цеха стеклопакетов зевнул вдруг так, словно хотел съесть Андрея. Потом он полез в карман и извлёк белый флакончик с таблетками и сказал:

— Это поливитамины.

— А нет ли амфетаминов у вас? — спросил Андрей.

Неверов залился таким деланным нервным смехом, что все смолкли и какое-то время смотрели только на него.

— Вы сейчас, Неверов, на енота — смехуна походили, — сказал Ким.

Неверов вновь заржал как конь.

Андрей сидел, не шелохнувшись, и пытался сообразить, как проникнуть в тайну ноутбука Кима. Может быть, кабинет Кима ночью вскрыть?

— А сколько сейчас время? — спросил кто-то и женщина, зевнув, посмотрела на экран мобильника.

— Пятнадцать минут двенадцатого…

Крайнев опаздывал. Андрей не помнил ещё ни одного случая его опозданий. Если Крайнев считал, что не успеет провести одиннадцатичасовое совещание, он его вовсе отменял или переносил. Сегодня он никому не звонил.

— Крайнев последнее время слишком расслабился, — сказал Ким.

— Может быть у него дела? — пожал плечами Неверов.

— Дела? — задумчиво спросил Ким. — У вас, Неверов, тоже много дел? Зачем вы едите таблетки?

— Это витамины, — оправдывался Неверов.

— Эффективному человеку не нужны наркотики, — сказал Ким.

— Может быть вы, Ким Борисович, проведёте совещание? — предложил кто-то.

Андрей не поверил своим ушам.

Все начали упрашивать Кима провести совещание. Это выглядело так же, как толпа упрашивает певца спеть на бис.

— Крайнев приедет! — не выдержал Андрей. — Причём здесь, Ким Борисович? Он же начальник цеха логистики…

Ким быстро взглянул на Андрея. Прищурился.

— Это личная неэффективность! — вскочил Кольцов и вдруг схватился за нос.

На полировку директорского стола брызнула кровь.

— Что это с ним? — взвизгнула женщина.

— Старый он уже, — заявил кто-то. Казалось, всех этот ответ вполне удовлетворил.

Андрей разглядывал сослуживцев, будто впервые их увидев. Что стало с ними? Как они могли измениться так быстро?

— Дайте платок ему кто-нибудь, — брезгливо сказал Ким.

Кольцову дали платок. Он выскочил ненадолго в коридор, ровно настолько, чтобы остановить кровь. Вернулся и сел на место, глядя на Кима как преданная собака.

— Я сейчас приду, — сказал Ким. — Узнаю всё точно насчёт Крайнева. Если меня не будет десять минут, можете расходиться по рабочим местам.

— Спасибо, Ким Борисович, — послышалось со всех сторон.

Ким вышел. Неверов слопал ещё одну витаминку. Люди тихо переговаривались, обсуждая, куда мог запропаститься Крайнев.

Андрей пересел ближе к ноутбуку Кима.

Вот он перед ним! На экране даже отсюда видно заставку. Плавают рыбки: что-то среднее между телескопами и пиявками.

Андрей сравнил ощущения, испытываемые сейчас, с теми, когда первый раз украл. Это случилось в детстве на шумной ярмарке. Толпа стояла возле прилавка. Андрей просунул руку сквозь неё и своровал деревянные прищепки на верёвке. Зачем они нужны были ему, он так и не понял. Но он помнил мощный выброс адреналина в кровь.

Некоторые люди из толпы, точно так же как и он, хотели украсть что-нибудь. Кое-кто даже улыбался Андрею.

Он всегда вспоминал этот случай из детства с примесью жалости к самому себе маленькому. Это было как падение невинности.

Сейчас Андрею никто не улыбался. Адреналин в крови зашкаливал. Мысли и ощущения были свежие, вольные.

В голове немедленно вызрел план. Андрей встал, прошёлся по кабинету и спросил неожиданно у Неверова:

— Насколько в прошлом месяце упал объём сырых стеклопакетов?

— А что он разве упал? — отозвался Неверов, выпучивая глаза в тёмных полукружиях.

— Конечно. Вы что не видели статистику? — спросил Андрей.

— Я не видел, Андрей Иванович? О чём вы говорите вообще? Я начальник цеха стеклопакетов! — Неверов поморщился.

— Кто-то недорабатывает! — вскрикнул вдруг Кольцов, почёсывая ожоги на руках.

Старик невольно помог Андрею.

— Я тоже так думаю, Евгений Евгеньевич! — поддержал Кольцова Андрей. — Я думаю, что показатели по стеклопакетам из сырого стекла — это очень весомый аргумент в пользу… В пользу… Сейчас.

Андрей как бы между делом подошёл к ноутбуку Кима. Провёл пальцем по сенсору и рыбки исчезли. Появился рабочий стол с изображением красно-синего пламени, как в адской печи.

Это был маленький успех! Ведь выход из заставки на некоторых компьютерах защищён паролем.

— Эй, вы что делаете? Это же компьютер Кима Борисовича? — округлила глазки начальница отдела кадров Дарья Ивановна. Женщина с почти идеальной фигурой, но не идеальным возрастом в шестьдесят лет.

— Ничего, — отмахнулся Андрей, стараясь, чтобы голос звучал как можно беззаботней. — Неужели вы думаете, что у Кима Борисовича и меня — его заместителя могут быть секреты?

— Конечно, — сказала со вздохом Дарья Ивановна. — Как я вам завидую, Андрей Иванович. Непосредственно работать с таким человеком!

— Я ценю это счастье, которым наградил меня Бог, — сказал Андрей и пожалел об этой насмешке.

Чёрт меня за язык тянул, — корил себя Андрей, наблюдая за реакцией сослуживцев.

Ничего не случилось. Все приняли его слова за чистую монету.

— Ну и что? Нашли показатели по отгрузкам? — Спросил, зевая, Неверов.

— Сейчас, — Андрей лихорадочно раскрывал на рабочем столе ноутбука Кима все папки подряд. — Сейчас. Здесь у нас сентябрь, тут октябрь… Вот то… Нет это не то…

Андрей опешил вдруг! На диске «С» нашёлся каталог с файлами, озаглавленный «Трофимовы». Он раскрыл его и ужаснулся.

Там было множество фотографий. Его — начиная с годовалого возраста, Аркаши, Анастасии и даже Кати! Фотографии были отличного качества.

Откуда у Кима это всё?

В подкаталоге «Клубничка» Андрей увидел тот самый мерзкий фотомонтаж с лицом Анастасии и телами красоток из мужских журналов, который висел на стенках вещевого ящика Аркаши.

Вот значит что…

Как такое могло произойти? Как бороться с этим? Что всё это значит? Кто это Ким такой и что ему от нас, Трофимовых надо?

— Андрей Иванович, вы заснули? Может быть, подождём Кима Борисовича? Он кажется уже в приёмной…

Андрей знал, что если он не выйдет из состояния оторопи, будет большой скандал. Будет очень больно, потому что он не только фотографии Насти увидел сейчас.

Он раскрыл тайну Кима!

Раскрыл ли? — спрашивал внутренний голос. — Если раскрыл, то скажи, зачем Ким всё это делает?

А вот и мп3 файлы: «мат Андрея Трофимова на завод». А вот текстовый файл с таким же именем! Андрей раскрыл его и стал читать: так и есть. Один в один здесь была речь, которую Ким давал слушать Крайневу на диктофоне мобильника.

Андрей вернулся на своё место. Ноги казались ватными. Сердце ухало в груди, как филин.

— Я был не прав, — сказал он Неверову. — Нормальные показатели по сырым стеклопакетам. Даже чуть выше, чем я ожидал…

— Теряете профессионализм! — воскликнул Кольцов, держа платок у носа. — Надо работать над личной эффективностью!

— Куда уж мне до вашей эффективности, — усмехнулся Андрей и кивнул на окровавленный платок. — Вы, Евгений Евгеньевич, на провинившегося члена якудзы походите. Будто палец себе оттяпали.

Сотрудники «Завода стекла» замолчали и уставились вдруг все как один на Андрея. А тот почувствовал себя единственным человеком в компании оборотней ровно в двенадцать часов ночи, когда на небе взошла полная луна. Работники «Завода стекла» смотрели на него слезящимися от усталости глазами.

Но помимо усталости было в их глазах ещё кое-что…

Ненависть.

— Итак! — ворвался Крайнев в кабинет. Следом за ним вошёл спокойно Ким и похлопал директора по плечу: всё нормально, мол, не нервничай. — Итак. Ваши, господа, версии по поводу травматизма на «Заводе стекла»?

Начальники принялись объяснять друг другу глупость рабочих. Они приводили примеры, обвиняя во всём мастеров и бригадиров.

— А вы, Андрей Иванович, что думаете? — спросил Крайнев.

Андрей ответил на поставленный Крайневым вопрос насколько мог честно:

— Я думаю, Сергей Владимирович, виновата плохая энергетика на заводе… Люди походят на выжатые лимоны.

Все залились громким смехом. Слишком громким, чтобы он был естественным.

— Вы скоро местным клоуном, Андрей Иванович, станете, — покачал головой Крайнев. — То на коленях перед шведами бога молите. То на складе обмотанный тряпками спите. Об энергетике какой-то заговорили… Что будет дальше, Андрей Иванович?

— Там посмотрим, Сергей Владимирович, — сказал Андрей. Он не чувствовал сейчас ни капли смущения. Он теперь точно знал, кто на «Заводе стекла» больной, а кто здоровый.

Андрей взглянул на Кима. Тот задумчиво постукивал пальцами по крышке своего ноутбука…

 

8

Андрей стал невидимкой. Он приспособился. Чтобы не возникало трений с Кимом, он делал всю полагавшуюся ему часть работы безупречно. Но всегда оставлял небольшую недоработку, чтобы Ким просто обязан был отреагировать на неё.

Что Ким и делал. Андрей с улыбкой пожимал плечами, притворно обзывал себя неумехой и доделывал дело.

Ему нравилось вновь появившееся ощущение контроля над своей жизнью. Свободное время Андрей не тратил теперь на молитвы. Молитвослов с иконками он увёз домой.

Когда возникало острое чувство любви к Богу, Андрей сжимал в ладони нательный крест и шептал «Отче наш». Он почти со смехом вспоминал, как ревностно относился к утренним и вечерним молитвам. Как порой испытывал неловкость перед Иисусом, что прочитал не все каноны и молитвы…

…Ещё Андрей отслеживал всё новые и новые случаи травматизма на «Заводе стекла». Казалось невероятным, что завод ещё не закрыли органы трудового надзора.

Не закрывали, потому что вина рабочих в случаях травматизма всегда была явно доказуема.

Вот так, к примеру, звучала формулировка последнего несчастного случая на производстве: «фатальная невнимательность привела к тому, что двадцатипятилетний стропальщик Петров И.И. поставил себе на ногу груз весом в полторы тонны…»

У Андрея были свои мысли насчёт фатальной невнимательности.

Вполне возможно, что некто Ким Борисович Коорд стоял неподалёку, улыбался и подмигивал стропальщику Петрову И.И., пока тот ставил груз весом в полторы тонны себе на ногу.

Даже в столовой завода что-то изменилось.

Андрей увидел за кассой новое лицо. Раньше здесь бессменно восседала пожилая женщина с порочным лицом хозяйки публичного дома. Андрей покрутил головой и с изумлением увидел её рядом с девушкой с лицом Золушки, загнанной мачехой непосильными заданиями. Обе они ковырялись тряпочками в грязной посуде. На раздаче стояла женщина, говорившая с каким-то магнетизмом: курячью или мясную… курячью или мясную… курячью или мясную?

За кассой сидела та самая Жанна, что спалила мясо в тот день, когда Андрею на е мэйл пришло письмо от Аркаши.

Ким подошёл к раздаче с подносом, показал на мясо, на макароны, а потом многозначительно, как старой знакомой, кивнул Жанне за кассой.

Та вскочила и бросилась в подсобку.

— Томатного сока, Жанночка, налейте, — крикнул Ким ей вслед.

Никто в очереди не стал напоминать авторитетному начальнику, что в холодильнике рядом с ним уже имеются стаканы с соком.

Андрей заинтересованно слушал, как две женщины из рабочих, стоявшие сзади и выбиравшие салаты, говорили друг дружке:

— Вот, Жанна! Вот ведь девка даёт!

— Что ты так? — шептала другая. — Что она тебе сделала?

— С Кимом Жанка спелась. Влюбилась в него дурёха.

Андрей задумчиво смотрел, как эта самая Жанна наливает алую бархатистую жидкость томатного сока в два стакана.

Что если это человеческая кровь?

Андрей сам себе не поверил. Он бы, наверное, не стал бы ничего затевать, если бы не качество бюрократа, сидевшее в нём занозой. Уж очень хотелось открыжить Кима по списку.

Кровь. Человеческая кровь. Можно ли её замаскировать под томатный сок? Можно. Особенно если договориться с Жанной и сделать её доверенной в своих делах.

Ким подходил к кассе, куда вернулась запыхавшаяся Жанна. Её щёчки горели, а большие глаза с длинными ресницами, покрылись дымкой, как кипяченое молоко пенкой. Я влюблена, — было написано у девушки на лбу.

Ким, как ни в чём не бывало, расплатился и пошёл садиться за столик. Работяги расступались перед ним, как армия муравьёв, перед слоном. Они опускали головы вниз, якобы изучая пол, а на самом деле смущаясь смотреть Киму в глаза. Кое-кто даже выскочил из столовой, решив зайти, когда Ким уже отобедает.

В голове Андрея появился дерзкий замысел.

— Хочу томатного сока! — громко возвестил он.

Никто ему не ответил. Потому что ответ заключался в невысоком холодильнике, который стоял рядом с ним. Там краснели запотевшие стаканы с соком.

— Хочу томатного сока! Налейте мне! — повторил Андрей.

— Вот и бери, чего орать-то? — сказал сварливый голос сзади.

Кто-то даже милостиво полез в холодильник за стаканом с красной жидкостью.

— Я хочу сока оттуда! — сказал Андрей и показал на глубину столовой.

— Андрей Иванович, это неэффективно! Мы теряем время! — взвизгнул из хвоста очереди Кольцов.

На этот раз у старика была забинтована голова. Никто уже не обращал на ранения Кольцова ровным счётом никакого внимания.

— Я подожду, когда мне нальют оттуда! — сказал Андрей и стал смотреть на Жанну за кассой.

Девушка медленно побледнела. Так мог выглядеть только человек, безнадёжно виноватый, запуганный и влюблённый.

— Я жду, — сказал Андрей и добавил ещё решительней. — Я жду, Жанна!

Девушка начала вставать. И тут раздался спокойный голос Кима. Не поднимая головы от тарелки, где лежал кусок мяса, он произнёс:

— Вы так и будете, как стадо ждать, когда этот пижон нальёт себе сока? Андрей Иванович, вы теперь даже пообедать без эксцессов не можете? Вы не забыли помолиться, Андрей Иванович?

— Не ваше дело, Ким Борисович, — ответил Андрей.

Он больше не настаивал, чтобы ему принесли томатный сок из подсобки. Лицо молоденькой девушки за кассой сказало Андрею о тайне, существующей между ней и Кимом.

Эту тайну Андрей решил проверить сегодня же вечером.

*****

Поздно вечером, когда все руководящие работники «Завода стекла» разъехались по домам, Андрей шёл к столовой по тёмному проходу. Он крался, незаметно скользил в темноте. Где-то бродили охранники и, пожалуй, поймай они его сейчас, они не посмотрят, что он заместитель начальника цеха логистики.

В руке Андрей сжимал ключик от навесного замка бытовок столовой. Совершенно случайно, судьба подбросила Андрею подарок в виде слесаря, похвалившегося, что все навесные замки в бытовках открываются одним и тем же ключиком. Стащить его, особенно, когда этих ключиков была целая связка, не составило для Андрея труда.

Андрей открыл замок и, подсвечивая себе фонариком, вошёл в бытовку столовой. Крыса, метнувшаяся из под ног, до смерти напугала его. Потом было ещё что-то сбоку… Там будто шаркнули ногами. Кружок света фонарика заплясал по огромной плите с баками и сковородами.

Там никого не было. Воображение Андрея представило там мать, тянувшую к нему руки.

Андрей положил фонарик на пол, открыл большой холодильник с царапиной посредине, похожей на молнию. Ничто там не напоминало о запасах человеческой крови. Голова сыра с белёсой плесенью. Пластиковые контейнеры с полуфабрикатами. Недоеденные пироги с дневной кормёжки. Штук пять коробок с томатным соком. Одна из них была открыта, и Андрей понюхал её. Запах помидор и никакого криминала.

Большую часть продуктов привозили утром и готовили тоже утром. В холодильнике хранились только остатки. Андрей закрыл холодильник и вновь открыл его. А что делает здесь коробка из под обойного клея?

Он взял коробку и разрезал её канцелярским ножом. Раскрыл её как устрицу и посветил фонариком внутрь.

— Контейнер для человеческой крови, — прошептал Андрей в темноте и потрогал холодный полиэтилен с красной жидкостью с несколькими раскатившимися пузырями внутри.

Вдруг сзади раздался мужской голос:

— Кто не спрятался, я не виноват. Я иду искать…

Андрей задвинул коробку на место и юркнул в сторону.

Охранник не различил его фигуру в темноте. Он шарил по стеллажам, по печке и полкам лучом мощного фонаря. Когда он приблизился, Андрей, не дыша, совершил то, чем имел право гордиться, пожалуй, больше чем красным инженерским дипломом.

Он прошёл за спиной охранника и тот ничего не заметил!

Охранник оглянулся и прошёлся лучом фонаря по двери в тот момент, когда Андрей уже спокойно шёл по направлению к выходу из здания.

Охранников на проходной нисколько не удивил поздний уход Андрея.

Итак, — прошептал Андрей, заводя мотор «Дэу», — Ким выпивает на обед два стакана человеческой крови. Третий пункт сошёлся? Ты был прав брат.

 

9

Андрей только что помолился в домашнем кабинете. Теперь он, когда читал «Отче наш», не вставал на колени. Больше всего ему нравилось подходить к окну рано утром, приоткрывать форточку и с высоты третьего этажа обозревать узкую улочку посёлка и шептать «Отче наш».

Сейчас Андрей лежал и разглядывал лист с нумерованным списком «доказательств демонизма Кима», на которых на трёх уже стояли галочки.

— Итак, — пробормотал Андрей…

…Вдруг весь смысл недавних открытий дошёл до него. Так уже бывало с ним. Он знал это свойство собственного мозга: порой не видеть леса, а видеть отдельные деревья. Временами это было полезно. К примеру, когда нужно было сосредоточиться на деталях. Но иногда неспособность видеть картинку целиком, приводила к неприятным результатам. Как это произошло сейчас.

Андрей стоял на коленях на коврике. Он сжал кулаки и ударил, что было сил в пол. Снизу долетел крик Кати:

— Кто там, папочка? Дятлы?

Андрею было не до шуток. Он провёл черту под списком и печатным буквами написал: «Ким — убил их!». Вот что было тем лесом, той общей картинкой, которую не желал видеть его мозг.

Андрей понимал почему. Ведь легче было закрываться в кабинете и молиться, чем идти на баррикады. Как он сделал это вчера вечером, проникнув ночью в столовую.

Мозг ищет лёгких путей. Для разума самый короткий путь — правильный. Но для полноценной личности порой самый правильный путь — путь, ведущий к смерти.

Андрей позвонил в милицию. У него был записан телефон нужного оперуполномоченного, ведущего дело «госпожи Елизаветы».

Бесполезно.

Милиция ничего не нашла. Они не говорили это прямо, но это звучало в каждом их ответе: любой мог убить вашу маму. Любой мог подойти к глазку, приставить к нему что-нибудь и ударить что есть сил. А старушке много ли надо?

Андрей начал было говорить про то, что с ним работает человек… Его зовут Ким. Услышав хмурое «Ну и что?» оперуполномоченного, Андрей осёкся и положил трубку.

Милиция здесь не поможет. Милиции нужны иные доказательства, нежели чем статистика несчастных случаев на «заводе стекла», человеческая кровь в холодильнике столовой и странный компьютер Кима с очень интересными фотографиями и аудиозаписями.

Андрей минут пять изучал последний пункт списка: «Аура». Проверить невозможно. Андрей поставил напротив строчки знак вопроса. Подумал и зачеркал знак вопроса, превратив его в толстый восклицательный знак.

Ещё через несколько минут Андрей написал: «невозможное — возможно».

Он спустился в детскую, где потеснил Катю от компьютера. В интернете он накопал как минимум двадцать способов увидеть ауры людей и предметов… Распечатал список и через полчаса раздумий выбрал один, полностью понятный и внушавший, в сравнении с другими методами, некоторое доверие.

За поздним ужином Андрей сказал Анастасии:

— С завтрашнего дня думаю голодать начать. А то отъелся в последнее время.

Анастасия как-то слишком внимательно посмотрела на него.

— Попробуй творожную диету, а? Зачем голодать?

— Я за кардинальные изменения, — сказал Андрей и припомнил рецепт по лицезрению аур:

«Три дня голодать. Два дня совсем ничего не есть, на третий — немного воды. В третью ночь не спать и ходить весь день пешком. Если ауры не появились — выспаться и снова попробовать весь цикл сначала».

Мысли Андрея путались. Не заснуть в последнюю ночь голодовки было отчаянно непросто. Настя заприметила, что он не спит и всеми силами старалась помочь ему заснуть.

Она долго гладила его по волосам, и Андрей, чтобы не уснуть, до крови кусал губы. Потом Настя как младенцу принялась петь мужу колыбельную. Андрей несколько раз чуть не поздоровался с Морфиусом, но каждый раз выручали зубы, впившиеся в губы и мысль: Ким убил их!

Стоило подумать так и сонные глаза раскрывались. Пустой слипшийся желудок наполнялся невидимой пищей. Стоило так подумать и казалось, что можешь не спать ещё неделю кряду…

*****

Во вторник утром Андрей приехал на работу не как обычно на «Дэу», а на служебном автобусе. Андрей клевал носом в спинку переднего сидения. Три дня он провёл на голодном пайке. Затея с голодовкой, казалась теперь опасной. Ещё немного и он бухнется в обморок. Мешало бросить эту идею только мощное чувство. Это не было чувство удовлетворения бюрократа от лишней галочки напротив списка.

Хотелось отомстить Киму. Месть. Блюдо, которое подавать лучше холодным. Око за око. Зуб за зуб. Дверной глазок в глаз, за дверной глазок в глаз…

Андрей вылез из служебного автобуса и понял, что мир вокруг изменился.

Галлюцинации, — решил он. Снег был чёрный, будто его присыпали землёй.

Андрей отошёл от толпы, спешившей по рабочим местам. Он набрал в ладонь снега — в руках снег был белый, а на земле — тёмный. Будто над пространством вокруг «Завода стекла» нависло нечто, отбрасывающее тень. Всходило солнце, но чёрный слой со снега не исчезал. Это походило на плесень, появившуюся ни с того ни с сего на свежем хлебе.

Андрей протёр лицо ледяными от снега руками. Ауры это или галлюцинаторный бред голодающего, не спавшего ночь человека?

Реальность это или кажется?

Кажется? Крестись! — посоветовал внутренний голос.

Андрей вошёл в цех и, чуть было не вскрикнул! Он смотрел, как его туфли погружаются в болотную жижу, разлитую по полу. Но в ботинках не чувствовалось влаги.

Эта жижа… Чёрная аура?

Вот значит она какая?

Болезненная слабость появилась в теле. Андрей еле передвигал ноги. Быть может, если бы он не видел этой мерзости под ногами, то идти было бы легче.

Андрей видел «Завод стекла» будто в первый раз и чёрная аура многое, что объясняла теперь. Рабочие были окутаны её паутиной. Станки скрывал почти полностью чёрный вьюнок. Он ветвился и уходил под крышу, где пробивал её и возвращался к земле, чтобы напитаться чёрной болотистой жижей. В воздухе кружилась чёрная пыль, как если бы внутри здания спалили бы пару колёс.

Андрей наклонился и под видом того, что завязывает шнурки, дотронулся до мерзкой жидкости. Она прилипала к рукам, поползла по рукаву. Андрей заскрипел зубами и еле сдержался, чтобы не запрыгать с воплями: «Снимите это с меня!»

Почему так всё мерзко на «Заводе стекла»? Это что самое плохое место вселенной? Дырка в заднице мироздания? — размышлял Андрей, когда зазвонил мобильник.

Из динамика телефона вылетала тонкая струйка чёрного дыма, как из пистолета после выстрела.

Звонил Ким и звал немедленно в кабинет.

Как пьяный пытается скрыть хмель, так и Андрей пытался скрыть свою трёхдневную голодовку и бессонницу последней ночи. Он протёр глаза и попытался идти так, будто не свисают сверху мерзкой чёрной паутины. Будто под ногами не плещется жижа, а мерзкий вьюнок не цепляет за ноги.

Андрей видел, как тяжело приходится рабочим. Каждое движение давалось им с трудом. А ведь никто в цехе даже не догадывался о реальной причине недомоганий сотрудников.

— Ты что не поел? — слышались крики мастеров на работяг. — Вы что как мухи сонные сегодня? Да и вчера! Что с вами такое приключилось?

Но и сами мастера при этом тоже чуть не падали от усталости!

…Андрей поднимался по лестнице административного здания. Лестница походила на ниагарский водопад нечистот мерзкой ауры.

Слава Богу, подумал Андрей, — Эта гадость не воняет.

Только отзвучала эта мысль в голове, как кто-то невидимый будто достал из носа Андрея заглушки. В ноздри ударила безумно сильная вонь! Словно бы «Завод стекла» скупил по дешёвке весь мировой запас тухлых яиц, а потом каток наехал на них, раздавив все разом.

Андрей остановился. Телефон снова звонил. И снова из динамика, будто джинн вылетал. Андрей дунул на него и дымок растворился.

— Вы что беременный? Так долго идёте? — кричал Ким.

— Может, сами ко мне тогда подойдёте, если вы такой умный? — поинтересовался Андрей.

Ким бросил трубку. Андрей победно улыбнулся. Он уже подошёл к дверям кабинета Кима. Нечистоты чёрной ауры кишели здесь. Дерматин на двери кабинета двигался так, будто под ним ползали змеи.

Андрей, сдерживая возглас омерзения, открыл дверь и вошёл внутрь. В эту секунду на него набросились. Андрей ударил назад. Его крепко держали, а потом под нос кто-то сунул вату или тряпку.

В мозг ударил запах аммиака!

Андрей вырвался из рук державшего его. Обернулся. Конечно же, это был Ким! Он скверно улыбался, когда говорил:

— У вас же обморок, Андрей Иванович. Судя по всему голодный. Как вы в таком состоянии на работу припёрлись? Я вас в чувство немного привёл. Видите? Вам же лучше?

Андрей видел. Ауры медленно пропадали! Но прежде чем исчезнуть, Андрей увидел огромный чёрный сгусток пульсирующей энергии над Кимом.

Это было…

Ужасно?

Да, пожалуй, что. Андрей вспомнил записки Аркаши, адресованные Киму: Твоя аура сгусток чёрной энергии…

Значит всё это правда.

— Шли бы вы домой, Андрей Иванович, — говорил Ким, медленно приближаясь к Андрею. — В таком виде — да на работу.

— Ты… — прошептал Андрей.

Ему хотелось драться. В памяти появились лица матери, брата и… Покрытое стрелами трещин стекло «Дэу». Сейчас это казалось далёким временем. Так взрослому волку кажется далёким то время, когда он был беспомощным щенком. Волки начисто забывают детство.

Волки — хищники.

Андрей зарычал. Это было неожиданностью для Кима. Он попятился в коридор.

Андрей надвигался на него, приподняв верхнюю губу…

— Р-р-р-р-р…

— Помогите. Что это с ним? — губы Кима тряслись. — Андрей Иванович, вы ведь адекватный человек? Вы ведь христианин, в конце концов?

— Ты всё здесь заразил своей чёрной аурой. Ты убиваешь людей. Ты убил брата и мать. Ты выпиваешь из людей энергию! Ты — демон, Ким…

— Андрей Иванович, что за бред вы несёте? — спросил Ким голосом настолько испуганным, что Андрей задумался вдруг…

А если я сошёл с ума? Если я от голодовки окончательно свихнулся? Если у меня сейчас шарики с роликами в башке сошлись в непримиримой схватке. Что если я спятил? Сбрендил? Крыша съехала…

Пошёл ты! — взорвался внутри головы внутренний голос и предъявил сомнениям в качестве доказательств лист с четырьмя открыженными позициями по проблеме «демонизма Кима».

— Я видел твою ауру, ублюдок, — сказал Андрей, надвигаясь на Кима.

— Нет, Андрей Иванович, одумайтесь…

Слишком театрально всё звучало, чтобы быть правдой. Андрей это понял в ту секунду, когда цепкие пальцы схватили его за одежду. Сейчас его держали трое, а то и четверо.

— Пустите! — Андрей вырвался и в бешенстве разглядел обидчиков.

Это были Крайнев, Неверов и Кольцов. В отдалении маячила с раскрытым ртом начальница отдела кадров.

— Звать охрану, Сергей Владимирович? — долетел её вопль.

Крайнев покачал головой и спросил Андрея:

— Я требую объяснений, Андрей Иванович.

— Мне кажется, Трофимов чокнулся, — предположил Неверов.

— Уволить за личную неэффективность, — порекомендовал Кольцов. Андрей заметил, что замотанный бинтом палец на его левой руке подозрительно короткий.

— Спасибо, друзья, что спасли меня, — улыбнулся Ким. — Андрей Иванович, вы, вероятно, не выспались?

Когда рот Андрея раскрылся, чтобы рассказать миру весть о том, что Ким — демон, пришедший из ада. О том, что его аура чёрная, как сгусток нечистот… О том, что травматизм и смерти на «Заводе стекла» напрямую связаны с этим…

В эту секунду он увидел подозрительно короткий палец Кольцова. Потом Андрей оценил безумный блеск в глазах Неверова и совершенно потерянный вид Крайнева. Вид человека, который не контролирует ситуацию.

Что толку, если я им скажу это? Они не смогут поверить в это! — подумал Андрей, вздохнул и сказал вслух:

— Простите меня, грешного. Сам не знаю, что творится со мной, — он повернулся к Киму, ещё не вышедшему из образа напуганного клерка, и протянул руку. — Ким Борисович, мои искренние извинения. Примите. С головой что-то…

— Андрей Иванович, в следующий раз я, — Крайнев не договорил, что он сделает, развернулся и ушёл.

— Посоветовали диету. Я голодал три дня и, с головой что-то стало… — сказал Андрей.

— Завязывайте с такими диетами! — расплылся в улыбке Ким. Обернулся к Неверову и Кольцову. — Всё, господа, за работу! Хватит болтать об эффективности, Евгений Евгеньевич! Нужно делать! А Андрей Иванович, у нас тот ещё шутник. В своём репертуаре. Да?

— Да, Ким Борисович. Мне сейчас намного легче, — улыбнулся Андрей. — От вашего аммиака у меня даже чёрные круги из глаз исчезли. Вся чернота из глаз исчезла. Вот спасибо вам, Ким Борисович!

— Рад за вас, Андрей Иванович, — сказал Ким, и посмотрел на Андрея долгим взглядом.

 

10

В жизни каждого мужчины рано или поздно происходит момент, когда он приносит в свой дом новость.

Весть.

Много торжественных слов на разных языках были произнесены мужчинами своим жёнам и матерям во все времена. Всё можно упростить и свести к нескольким словам: я — не такой как вы думали, мои милые женщины, а потому простите меня, мне нужно идти!

Сколько слёз было пролито. Сколько тарелок — стеклянных, фарфоровых и глиняных было разбито об полы, а порой и об головы несчастных мужчин. Не могли женщины понять, с чего это именно сегодня мужу приспичило спасать мир.

Андрей, когда ехал с «Завода стекла» домой положил на приборную панель «Дэу» сверху иконок старенькую семейную фотографию. Аркаше там было лет двенадцать, Андрею почти семнадцать. Мать работала в то время на заводе бригадиром и ей выделили путёвку на озеро. Они отдыхали там целый месяц. Это было чудесное воспоминание из детства.

Ким убил это всё…

В голове путалось. Молитвы не помогали. Аутотренинг тоже: я спокоен, я совершенно спокоен… А что толку, что ты спокоен, если час назад ты видел ауры? Если час назад ты понял, кто причина несчастий твоей семьи.

Ауры кстати на секунду появились в тот момент, когда Андрей оглянулся на здание завода, залезая в машину. Память запечатлела огромный квадрат бархатистой гнили, с торчащими в разные стороны стеблями мерзких вьюнков.

А потом всё исчезло, будто выключили определённый канал передачи информации. Вокруг здания «Завода стекла» лежал только белый снег и всё…

Внутри Андрея зрело и ширилось чувство необратимости происходящего. Ауры существуют и у Кима она мерзкая и чёрная. Она заполнила весь завод. Ким распустил её там, как паук паутину и пожирал энергию работников.

Значит ли это что он демон? Что он пришёл из ада?

Андрей так не думал. В ауры было поверить легче, чем в существование ада. Это казалось выдумкой…

Андрей замер в раздумье посреди коридора с ботинком в руках. Он хотел поставить его на батарею сушиться, как сразу несколько противоречивых мыслей соединились с последствиями трёхдневной голодовки и бессонной ночью. Всё это перегрузило его мысленный компьютер, и он завис.

— Привет. Ты так рано, — Анастасия сжимала в руке кухонное полотенце. За её спиной маячила Катя.

— Привет, солнышко, — Андрей поцеловал Настю и тяжело вздохнул. Знание об аурах переполняло его и просилось, чтобы он хоть кому-нибудь поведал о нём. Андрей улыбнулся Кате. — Как успехи в школе, принцесса?

— Классно, пап. У нас в школе воду отключили, мы сегодня не учимся. У нас к тебе с мамой созрело деловое предложение.

— Какое же? — Андрей сел на пуфик и ему почему-то вспомнилось, как Аркаша здесь сидел избитый в тот вечер, когда поведал ему о Киме. На душе стало тяжело. Если бы я поверил тогда брату, — подумал Андрей, — Изменилось бы что-нибудь или нет?

Возможно, Аркаша и мать были бы живы?

— Значит так, папочка, — Анастасия села Андрею на колени. — Мы тут с Катей подумали и решили… Раз наш папочка самый лучший и красивый… То…

— Ну, не томите. Что вы там удумали? — Андрей поморщился, усмехнувшись про себя: знали бы вы, милые мои девочки, какой ваш папочка самый лучший. Слава Богу, что хоть ещё не уволили с работы…

— Тебе нужно купить новую машину. Новую! Абсолютно новую, — торжественно сказала Анастасия, обвила шею Андрея руками и звонко чмокнула в лоб.

Андрей осторожно освободился от объятий жены. Ты открыл для себя другую пространственную и временную реальность, будешь ли ты думать сейчас о новой машине? — поинтересовался голосок в голове Андрея.

— У тебя, папочка, такой взгляд сейчас, — Катя усмехнулась. — Ты прям на Льва Толстого походишь.

— Андрей, что-то не так? — насторожилась Анастасия.

— Я три дня голодал, а эту ночь почти не спал, — сказал Андрей. — Мне нужно отдохнуть. Я рад, что вы заботитесь обо мне.

В спальне Андрей плюхнулся на кровать, даже не раздеваясь. Анастасия тихо вошла и стояла возле двери, наблюдая. По тому, что она не делала Андрею замечаний, было понятно, что её тревожат вещи куда более серьёзные, нежели чем лежание мужа в одежде на разобранной кровати.

— В коридоре ты выглядел так, будто привидение увидел, — сказала она. — После голодных диет такое случается. Я в журнале читала.

Андрей сел на кровати, вытянул руки между колен и покачал головой. Рассказать — не рассказать ей обо всём?

В религиозных и духовных делах женщины редко мужчинам помощники. Андрей вспомнил слова из христианской агитки «женатый более думает о том, как угодить жене, а не Богу…»

Будет ли польза от того если ты ей сейчас всё расскажешь?

Будет, — решил Андрей. — Обязательно будет.

Как у Аркаши всё сложилось бы иначе, и, возможно, он остался жив, если бы я поверил ему. Если бы Ким не прочитал его тайные мысли и не заставил покончить с собой.

Картинка происходивших событий вырисовывалась перед Андреем такая яркая, что хотелось немедленно бежать в милицию и писать заявление на начальника, который пьёт человеческую кровь на обед, который своей чёрной аурой затопил весь «Завод стекла», высосал из людей энергию и теперь там каждый день происходят несчастные случаи.

Желание бежать затухло и навалилась, как медведь, сонливость.

— Ты не хочешь, мне ничего рассказать? — Анастасия присела на краешек дивана.

— Сегодня я увидел ауры, — сказал Андрей. И будто в холодную воду бросаясь, добавил. — У Кима — она чёрная. И весь «Завод стекла» утонул в ней. Он выпивает энергию из всех. А ещё…

Андрей замолчал, решив не рассказывать про человеческую кровь в столовском холодильнике. Ему не хотелось, рассказывать, как он лазил в столовой. Так «самый лучший папочка» не должен поступать.

Анастасия болезненно дёрнулась.

— Ты шутишь, — произнесла она.

— Нет, не шучу.

— Стоп, — Анастасия сделала движение рукой.

Из детской донеслась громкая музыка. Катя слушала своих любимых «Крэнберис», певших про «зомби в голове».

— Ещё не поздно, Андрей. Я могу всё это списать на стресс, на голодовку. Я могу забыть о твоих словах…

— А я не отчитываюсь перед тобой. Понимаешь? Я говорю правду! — Андрей облизнул губы. Он подумал, что сейчас они сидят друг против друга, похожие на детей, собравшихся сыграть в ладушки. Андрей прокашлялся и продолжил. — Всё как говорили мать и брат. Аура Кима — сгусток чёрной энергии. Настя, всё сходится! На заводе участились случаи травматизма. Все бледные, уставшие, ты бы только видела, Настя… Они все изменились!

— Им просто нужно высыпаться. И поверить в себя. Как и тебе! — сказала Анастасия. Её щёки покраснели. С глаз слетела слезинка и шлёпнулась на запястье. — Ты понимаешь, Андрей, что ты наделал? Ты ведь в себе это взрастил. Этими записочками, ошейником… Молитвами своими ночными! Ты что думаешь. Андрей? Ведь это нужно лечить!

— Не нужно никого лечить, Насть, — Андрей тоже встал с кровати. Он попытался обнять Анастасию, но та оттолкнула его. Было видно, что ещё чуть — чуть и Настя разрыдается, — Ты хоть немного веришь мне?

— Я верю в то, что мой муж Андрей вернётся когда-нибудь, — Анастасия говорила сквозь слёзы. — Я верю, что когда я вышла за тебя замуж, и считала тебя настоящим мужчиной. Верю, что я не ошибалась в тебе…

Анастасия схватила плюшевую черепаху и неподвижно сидела с ней, уставившись в одну точку. По щекам женщины катились слёзы.

— Может быть, сейчас ты мне поверишь? — Андрей начал рассказывать, — Я чувствовал присутствие чего — то высшего рядом с собой постоянно! Понимаешь? Это было в квартире того больного мальчика…

— Елизавета Сергеевна запудрила всем мозги! — вскрикнула Анастасия.

— Запудрила, — согласился Андрей. — Не без этого. Но там было что-то ещё! Рядом с нами, рядом с этим несчастным мальчиком. А потом… Приход этого Кима. Как, скажи мне, Настя, мы могли пересечься с ним? Почему такое совпадение, а?

— Сам же себе отвечаешь, — покачала головой Анастасия. — Это совпадение. Странное, да. Учитывая историю с твоим братом. Но только лишь совпадение! Разве не мог Ким просто захотеть работать у вас? Почему нужно думать, что мир вертится вокруг тебя, Андрей? У этого Кима, я уверена, дел невпроворот, чтобы донимать тебя…

О, Господи, — думал Андрей лихорадочно, — Я говорю те же вещи, что и Аркаша. А Настя разговаривает со мной так же, как я в тот вечер, когда брат пришёл ко мне за помощью.

— Ты не представляешь, во что Ким превратил мою жизнь на заводе. Он… Он не совсем человек, Настя.

— Как тебе вообще такое могло в голову прийти?

— Я проверил. Мне брат описал, что происходит, если появляется демон.

— Демон? Брат? Аркаша? — вскрикнула Анастасия. — Что ты городишь, Андрей?!

И враги человеку домашние его! — раздражённо подумал Андрей и тоже почти крикнул:

— Это правда. Ким — демон. Он пьёт человеческую кровь. У него чёрная аура. И он убил Аркашу и мать!

— А ещё, — горько усмехнулась Анастасия. — Ещё, наверное, Ким пришёл, чтобы навредить пупу вселенной Андрею Ивановичу Трофимову!

— Перестань, Настя!

Анастасия вскинула вверх руки и с пафосом воскликнула:

— Склоните головы все! Аллилуйя! Осанну Андрею Ивановичу, освободителю человечества от адского демона!

— Прекрати, — тихо попросил Андрей. — Ты не веришь ни единому моему слову.

— Нет, — Анастасия достала из кармана платок и вытерла слёзы. — Когда брат тебе это сказал, Андрей? Ведь Аркаша с ума сходил. Помнишь, как он сидел на кухне, а ты сам же мне в этой спальне говорил о его сумасшествии. О его трусости. Что он вместо того чтобы смотреть проблемам в лицо, выдумал себе демона на работе? Помнишь?

— Помню. Только Аркаша рассказал мне всё это после смерти, — сказал Андрей и лёг на кровать.

— Как это после смерти?

— Он прислал письмо на емейл, — сказал Андрей и закрыл уши подушкой.

— Я надеюсь, всё это шутка, — сказала Анастасия. Она приподняла край подушки, которой закрывался муж. — Зачем тебе это всё? Если ты не сошёл с ума, то зачем это тебе?

— Ким убил их.

— Аркаша сам себя довёл до такого! — воскликнула Анастасия. — Ты это знаешь. И ты тоже решил довести себя.

— Насть, всё сложнее…

— Нет, всё проще Андрей. Кима ставят на место начальника цеха логистики. Ты растерян. Вместо того, чтобы активно защищаться и отвоёвывать это место, ты начинаешь оправдывать себя. Я недостоин. Я — раб Божий! Думаешь, что Бог послал тебе какое-то испытание. На самом деле знаешь что?

— Ну и что? — Андрей усмехнулся, потому что знал, что скажет сейчас Анастасия.

— Ты струсил, — сказала она. — Встать на колени перед врагом легче, чем бороться с ним и победить.

— Я это и без тебя знаю, Насть, — сказал Андрей. — Но ты частично права. Я трусил и оправдывал свою слабость тем, что это угодно Богу. Так было какое-то время, но сейчас всё по-другому. Теперь я буду догонять Кима, а он убегать, понимаешь? Я всё видел, всё знаю. У меня есть доказательства. Я видел ауры…

— Твой мозг подбросил тебе галлюцинации, чтобы не свихнуться от оправданий. — Настаивала Анастасия. Голос Насти изменился вдруг, стал обиженным, — А как же твоя вера православная, Андрей? Крестики, иконки… Давайте молиться перед едой… Бог то, Бог сё! Где твоя вера, Андрей?

— Перестань! — крикнул Андрей, откидывая подушку. Катя, сунувшаяся было в спальню родителей, немедленно ретировалась. — Ты никогда и ни во что не верила. Потому что ты не можешь! Ты не слышишь, Бога, Настя, а я его слышу!

— Замолчи, Андрей. Если я ещё раз услышу от тебя этот бред, я вызову «скорую помощь»… — Анастасия встала с кровати, сгребла в охапку мягкие игрушки и вышла из спальни.

Чёрт возьми, сукин ты сын! — думал Андрей, зажимая голову подушкой. Ведь ты же, мать твою сумасшедший! Ты самый сумасшедший сукин сын в мире. Куда там до тебя матери и Аркаше!

Ты всех переплюнул. Чтобы ты не делал, надо это делать лучше других, да? И с ума сходить тоже?!

Нет, — твердил Андрей сам себе, засыпая. — Я действительно видел ауры своими глазами. Я видел контейнеры с человеческой кровью.

Я не сумасшедший!

Всё. Хватит сомнений. Совпадение четырёх пунктов из четырёх возможных — это результат!

Ким — демон.

Господи, помоги мне вынести это всё…

 

11

Кто же мне поможет, Господи, если не ты, — так закончил Андрей молитву накануне рабочего понедельника. На календаре стояло двадцатое декабря.

Письмо Аркаши и составленный потом Андреем список запустили в его мозгах особенный механизм. Его мозг привыкший мыслить логично, даже в иррациональной ситуации требовал последовательности и порядка.

Поэтому, в молитве, Андрей просил у Бога защиты. Кто же мне поможет, Господи, если не ты?

Сомнения были. Андрей уже понял, куда может завести лицемерие с самим собой. Он вспоминал и ужасался тому, как лизоблюдствовал перед Кимом, лицемерно считая, что смиряет тем самым собственную гордыню и спесь. А стоило Киму чуть смягчиться, как он ликовал, полагая, что снискал себе дары небесные в виде душевной теплоты и спокойствия.

Андрей поехал в церковь. Здесь он купил средних размеров крест, бутылку со святой водой и молитвослов на отогнание злых духов. Со всем этим арсеналом он приехал домой, где закрылся в домашнем кабинете и долго лазил по всемирной паутине, ища собратьев по несчастью.

Ничего путного Андрей не нашёл, кроме художественной книжки «Изгоняющий дьявола». Раньше он даже не раскрыл бы её, поскольку старался эффективно (не так как Кольцов, но всё же) использовать своё личное время. Сегодня он целый вечер просидел, уставившись в экран, читая про злоключения экзорциста.

На работе Андрей старался быть вежливым со всеми, чтобы не возбуждать подозрений. Теперь, даже идеально и быстро выполненная работа не мешала сослуживцам смотреть на Андрея с подозрением.

Андрей начал свою атаку на позиции Кима со столовой. Он проник туда перед обедом, улучив момент, когда поварихи щебечущей стайкой спорхнули на нижний этаж покурить. Андрей вошёл внутрь столовской бытовки. Первое, что он заметил, это несколько пустых коробок из под томатного сока. Он взял одну из них, понюхал. Запах скисшего сока. Всё нормально…

Андрей взял последнюю коробку. Судя по сроку годности, её вскрыли очень давно. Возле горлышка с пластиковой крышечкой виднелись красный полукруг высохшей субстанции. Андрей поднёс коробку к носу…

Мерзкий запах тухлятины!

Андрей прошёл к холодильнику и раскрыл его настежь. Вот она — в сторонке, заботливо отодвинутая коробка с томатным соком. Андрей взял её холодную, с жидкой чужой жизнью внутри и понюхал…

Запах сырого мяса и крови.

Интересно, чёрт его дери, как Ким объяснил Жанне, что ему необходимо пить человеческую кровь? Андрею вспомнился Григорий Распутин. В чём только тот не убеждал людей…

Нужно было спешить.

Андрей вылил кровь в раковину. Смыл её холодной водой, нервничая, что остаются красные потёки, и запах распространился вокруг, будто разморозили целую тушу. Андрей потёр бока раковины тряпкой. Андрей почувствовал себя убийцей, скрывающим следы преступления.

Потом он залил внутрь коробки настоящий томатный сок из трёхлитровой банки. Андрей выскочил из столовой, только сейчас оценив степень риска. Он рисковал намного-намного большим, чем положение…

Жизнью?

Ещё больше.

Душой?

…Всё было как обычно в столовой в обед. Очередь на раздаче. Люди с подносами в руках. Ким, близко к которому никто не вставал. В глаза, которому никто не смотрел…

Кроме Андрея, пожалуй. Он смотрел в спину убийцы брата и матери, и вспоминал, как боялся эту огромной фигуры в чёрном рабочем халате с необычной красной подбивкой. Андрею подумалось, что на лысой голове Кима не хватает чего-то… Рогов! Да, приделай их возле этих заострённых ушей и всё встанет на свои места.

Ким попросил у поварих отбивную и салат. Андрей знал уже его рацион, как свой. Мясо, салат и томатный сок лично из рук Жанны. Ким съедал только мясо и запивал его соком. Всё остальное было прикрытием его оригинальных гастрономических предпочтений.

Ким выпивал один стакан (крови?) томатного сока до мяса, другой — после. Пил всегда залпом и демонстративно. Долго потом вытирал губы салфеткой, комкал её и бросал на край стола. Потом Ким вставал и относил поднос. По пути он кивал Жанне. Девушка улыбалась и рдела как ранняя розочка на грядке солнечным утром.

Сегодня привычный ход событий изменился. Ким залпом выпил первый стакан. Минуту он сидел неподвижно, с отсутствующим выражением на лице, а потом схватился за горло и повернулся к Андрею!

Глаза Кима были пусты и ничего не выражали. Мозг или нечто управлявшее ими не удосужилось дать команду: «изобразить изумление, гнев или ярость». Ким просто смотрел, как мог бы смотреть вытащенный из воды утопленник.

Ким понял всё! Он встал, взял салфетку, прижал её к губам и быстро вышел из столовой.

Андрей выскочил следом. Под пиджаком он поправил, как пистолеты в кобурах, крест и молитвослов. За поясным ремнём у Андрея, как бутылка с зажигательной смесью лежала святая вода.

Через пять минут поисков и расспросов, Андрей нашёл Кима. Тот закрылся в туалетной кабинке и, судя по звукам, ему было архи плохо. Ким Борисович блевал! Его буквально выворачивало наизнанку.

Андрей замер, чтобы насладиться этими звуками. Потом он закрыл дверь туалета на замок, предварительно вывесив на ручке табличку «Идёт уборка».

Андрей подпёр дверцу кабинки, где сидел Ким, шваброй. Ким вдруг всполошился:

— Кто здесь?!

— Уборка нечистот, — Андрей откупорил бутылку со святой водой, и подумал лихорадочно: «Господи помилуй, ибавь от страха. А если не избавишь, Господи, я сам от него избавлюсь!»

— Привет тебе, Ким, от моего брата, — сказал Андрей. — Тебя ждут в аду!

— Какой ещё ад? Андрей Иванович, вы снова за свои штучки? Чёрт вас дери, нужно было… Нужно было в психушку вас сдавать!

— Говори, говори, — прошептал Андрей и начал читать оградительную молитву, — Господи, силой животворящего твоего креста…

Он достал крест и прислонил его к дверце туалета.

— Силой животворящего твоего креста помоги мне избавиться от демона, пришедшего из ада. Помоги мне Господи! Ну, пожалуйста. Только по настоящему, Господи, помоги!

— А-а-а-а!!! — заорал вдруг Ким во всю глотку.

Андрей оглянулся на двери и продолжил читать молитвы.

Ким теперь подпрыгивал. Его лысая голова смешно подскакивала над перегородками.

— Перестань, Трофимов! Я уволю тебя. Это переходит всякие границы.

— Границу перешёл ты, демон, а не я! — Андрей закончил читать молитву.

Ким сидел теперь в туалетной кабинке тихо. Андрей привстал на цыпочки, и стал поливать его святой водой, приговаривая:

— Кто же, Господи, мне поможет сейчас если не ты? Вот повод для тебя применить божью силу. Уничтожь демона, Господи!

Ким по-прежнему не шевелился. В дверь барабанили. Андрей присел на корточки и заглянул под дверь туалетной кабинки. Ким исчез! Испарился? Отдал Богу душу? Улетел домой в ад? Это было бы здорово…

Ты же не верил всему что читал? — спросил Андрея вдруг внутренний голос. — Да ты подменил кровь на сок. Ты по четырём пунктам установил, что Ким нечто особенное (Андрей всё ещё избегал называть его демоном)… А ведь в молитвы ты не веришь? И в святую воду тоже. Это просто вода.

Дверь кабинки распахнулась от мощнейшего удара изнутри. Дверь слетела с петель, Андрей вместе с ней врезался в стену. Кафель треснул до потолка. Андрей не мог вздохнуть, и на мгновение ему показалось, что он умер.

Ким прошёлся по валявшейся двери кабинки и взял валявшуюся на полу бутылку с остатками святой воды. Демонстративно выпил, икнул. Потом он наступил на крест, а молитвослов поднял над головой и выкинул в писсуар.

— Чудес значит, захотелось, Андрей Иванович? — спросил Ким, высушивая голову под феном. — Идём за мной. Я покажу тебе чудеса!

Он схватил Андрея за руку мёртвой хваткой и вытащил из туалета.

В туалет забежали работяги, и с изумлением смотрели на разрушения. Сказать они ничего не посмели, ведь Ким и Андрей были начальством. Рабочие пожали плечами и заняли уцелевшие кабинки.

Ким тащил Андрея, сжимая его запястье ледяными пальцами. Андрей пытался собраться с силами и мыслями. Былой энтузиазм испарился без следа. Андрей чувствовал себя военнопленным, которого ведут на бойню…

Мимо проходили охранники. Ким бесцеремонно схапал одного из них за рукав и сказал:

— Там рабочие туалет разгромили. Составьте акт. Всё как полагается и бумаги в бухгалтерию. На увольнение. Нам на «Заводе стекла» такие работники не нужны.

— Хорошо, Ким Борисович. А с этим что? — спросили охранники.

— А этот со мной идёт, — сказал Ким.

Охранники убежали выполнять приказание.

Ким и Андрей остановились. Наверху электрик — бородатый татарин Алик, прозванный за бороду и кепку афганку — «моджахедом», чинил мостовой кран. Он смело ходил по платформе без страховки. После армии, Алик даже на гражданке всегда искал риск и романтику. Каждый день он просыпался с мыслью о подвигах. Он всё делал красиво: проводил ли временный свет, чинил ли мостовой кран как сейчас.

Умер Алик тоже красиво. Он подошёл к краю платформы и посмотрел вниз.

Андрей хотел заорать ему: держись! Но то была лишь мысль, бившаяся в мозге. Крика не получилось, только звук «А-а-а-а-х».

— Давай, — сказал Ким, дёргая Андрея за руку. — Давай молись своему Богу. Пусть он снизойдёт сюда. Пусть нарушит свой царственный покой и спасёт этого чернобородого. Пусть это татарин, но Бог же един. Ну? Молись, Андрей Иванович! Что? Коврика не хватает? Принести, может быть?

Это бесполезно! Это глупо молиться! Чтобы спасти электрика нужно забраться на кран, схватить человека за пояс и держать. Не давать ему смотреть Киму в глаза. Причём здесь молитвы?

Господи, да что же ты такой неумелый, а?!

Андрей не мог пошевелиться. А может быть получится? Может быть сработает?

Андрей облизнул губы и начал читать, сбиваясь, с одной молитвы на другую.

— Господи Иисусе Христе, молитв ради пречистая твоея матери… Отче наш, сущий на небесах, да святиться имя твое, да приидит царствие твое, да будет воля твоя и на земле как и на небе, хлеб наш насущный даждь нам днесь и прости нам долги наша как и мы прощаем…

— Аминь, — закончил за Андрея Ким и кивнул Алику, как если бы сказал, давай, всё готово.

Алик согласно кивнул в ответ начальнику, сделал шаг и полетел вниз, как летят спортсмены парашютисты. Иногда они даже берутся за руки и парят в воздухе. Алику некого было взять за руки. В руках он сжимал кусачки и плоскогубцы.

Брызги крови от разбившегося тела попали Андрею на лицо. Он долго стоял неподвижно, пока не понял, что кто-то кричит ему в самое ухо и тормошит за плечо. Это был заводской медик:

— Что я вам говорил, Андрей Иванович! Это ужас какой, что творится. Вам может быть продолжение статистики несчастных случаев распечатать?

— Нет, — разлепил Андрей губы. — Не надо.

— Как нас только надзор не закрывает. — Вы куда?

— Я сейчас, — сказал Андрей, пошёл, покачиваясь, по цеху, глядя, как бегут со всех сторон люди к месту трагедии. Люди выглядели смертельно уставшими, измотанными. Они оглядываи стены ненавистного завода, пытаясь понять причину творившегося с ними.

Они не видели чёрной ауры, как грозовое облако, нависшей над ними. Не видели тёмной воды… Чёрной слизи под ногами. И уж тем более они не знали, где притаился источник этих астральных нечистот.

Андрей знал. Но что было ему делать с этим знанием?

Заявить в милицию? И что? Ведь по каждому несчастному случаю работает целая комиссия, результатам которой можно доверять: фатальная неосторожность привела к тому, что…

Андрей вышел из здания «Завода стекла», залез в машину, завёл её и поехал домой. Только подъезжая к дому, он понял, что никому не доложился о своём уходе.

Плевать на всё. Нужно собраться с мыслями. Нужно что-то делать.

Зазвонил мобильник. Это был Крайнев. Андрей нажал на приём и, отстранив телефон от уха, слушал вопли генерального директора.

— Это ни в какие рамки не укладывается. Это беспредел. Я всё знаю, что вы вытворили с Кимом в туалете! Это агрессия! Вы достали нас всех уже! Вы позорите «Завод стекла»! Вы портите кровь уважаемому человеку!..

Крайнев ещё что-то говорил, но Андрей захлопнул мобильник и прошептал:

— Порчу кровь… Ну дай-то Бог, если это так.

Андрей взялся за иконостас на приборной панели машины, и отодрал его. Взглянул на высушенные постами лица святых и прошептал:

— Извините, но от вас толку никакого.

Он тяжело вздохнул и засунул иконки в бардачок. А на то место, где виднелся пыльный след от иконок, Андрей бросил пачку сигарет и зажигалку.

 

12

Весь вечер воскресенья Андрей провёл, закрывшись в домашнем кабинете и репетируя нападение на Кима с ошейником госпожи Елизаветы. Нужно было быть молниеносным, пока Ким не загипнотизировал его или…

Вариантов было много. Один был связан с болью в груди, куда пришелся удар дверью заводской туалетной кабинки.

Ким силён, как дьявол. Или он и есть дьявол?

Андрей перевернул стул вверх тормашками, поставил на стол. Стал набрасывать ошейник то на одну, то на другую ножку, подобно лассо. Так вот накинул, — думал Андрей, — А потом нужно тянуть Кима на верёвке, как строптивого телка. Или скорей уж мустанга!

Вот только куда тянуть?

Место демона в аду.

А где ад? На земле или на небе? Есть ли дверь, в него ведущая? — вопросы, вопросы…

Всеведущие поисковики с завидным единодушием давали следующий результат поиска по запросу «Как открыть дверь в ад?»: Не открывать её!

Это показалось Андрею логичным, но не применимым в его конкретном случае. Поэтому он стал искать дальше.

Советов было много. Среди них попадались даже такие забавные, как «смешай колу и ментос и дай выпить хомячку». Или, «скажи своей тёще, что любишь её, а не дочку»…

Единственный ответ, показавшийся Андрею очень даже разумным, дал некто под ником «Воланд — сын Вандеморта». Вот что он написал:

«Если к тебе пришёл гость с той стороны, не отчаивайся, когда будешь бороться с ним. Где-то рядом обязательно будет дверь, чтобы он мог уйти обратно».

— На том и порешим… — прошептал Андрей и вновь приступил к тренировкам с ошейником для демона…

…Утром Анастасия поняла, что у Андрея какой-то особенный день. Муж сбрил бородку и красовался возле зеркала, поблёскивая белой кожей подбородка.

— Мне кажется, ты, Андрей, сходишь с ума, — сказала Анастасия. — Я не могу к этому относиться иначе. Но ты мне нравишься без бороды.

— Ага, — сказал Андрей и подхватил жену на руки, закружил по гостиной.

На счастливые крики выбежала из детской Катя. Она хмуро и сонно смотрела на родителей, потом усмехнулась чему-то многозначительно и вернулась в комнату. Обернулась только на пороге и сказала:

— Папочка, у тебя подбородок похож на пломбир.

— Спасибо, Кать, — сказал Андрей, не представляя, как подбородок может походить на мороженное.

Андрей нарядился в самый лучший костюм. Поверх он надел зимнюю куртку с изображением выставленного среднего пальца на спине и надписью «Всё мимо меня!».

Он заехал на мойку и «Дэу» теперь сверкала, как танк, сошедший с конвейера.

Подъезжая к проходной, Андрей успокоился. Раньше, ожидая въезда на завод в очереди машин, он смотрел на иконы и молился. Теперь он достал семейную фотографию и смотрел на мать, на Аркашу… Губы Андрея шептали то, что меньше всего можно было назвать молитвой, но это помогало. На душе становилось теплее, мысли становились смелыми, а в руках появлялась сила…

— Если вы меня слышите, — шептал Андрей. — Если вы где-то там, а я здесь. Помогите мне мама, Аркаша. Я люблю вас. Я так бы хотел сейчас быть рядом с вами. Но не там, а здесь. Помогите мне, если можете, затащить ублюдка прямо в ад.

Сослуживцы не обращали внимания на странный ошейник с поводком в руках Андрея. Андрей Иванович Трофимов — заместитель начальника цеха логистики превратился для них из человека в повод для сплетен и домыслов. Кое-кто даже, завидев Андрея, посмеивался. Незаметно для него, конечно. Ведь по «Заводу стекла» уже разошлись слухи об их потасовке с Кимом.

Андрею было плевать на мнения окружающих, и зимняя куртка с изображением выставленного вперёд среднего пальца всем это демонстрировала.

Если вдруг Ким попался бы сейчас Андрею на пути, он бы действовал без промедления. Без тормозов, без молитв, без раздумий!

Андрей поднялся на третий этаж офиса… И уже на лестнице понял — что-то изменилось. Изменилось кардинально. Исчезла тяжесть, давившая на плечи с того самого момента, когда Ким объявился на «Заводе стекла».

Так и есть!

Андрей взбежал по ступеням. Да. Идти стало легче. Давно забытое ощущение полёта над ступеньками, когда выспался и зарядился утренним позитивом.

Но почему?

Где чёрная аура, где сгусток мерзкой энергии?…

Худшее случилось. Андрей стоял возле кабинета Кима, куда не только он, но и все здесь собравшиеся заходили по десять раз за день. Дверь и место возле кабинета были покрыты пылью и грязью, словно бы сюда не заходили как минимум полгода!

Крайнев выглядел так, будто ему заехали кувалдой в нос. Кольцов со своими обмотанными бинтами головой и руками прислонился к стене и держался за сердце. Неверов, которого Ким последнее время очень выделял среди других начальников, выглядел ребёнком, от которого отказались любящие родители и сдали в интернат.

Ким исчез.

Не уехал, не убежал, не уволился. Исчез!

Слесари взломали дверь кабинета Кима и распахнули её настежь. Внутри на стульях, столах лежал слой пыли, равный почти трём месяцам, что Ким находился на «Заводе стекла». Начальники переглядывались, проводили по пыли пальцами и рассматривали её. Неверов даже понюхал, отряхнул пальцы и схватился забинтованной рукой за сердце.

— Кто-то мне напишет рапорт, — неопределённо сказал Крайнев.

— Кто? — хмуро отозвался Неверов. — Может быть Ким? Эй, Ким Борисович, вы где?! На кого вы нас оставили?

— Нет, не надо! — вскрикнул вдруг Кольцов. — Не зовите его. Я прошу вас, не надо!

Крайнев задрал жалюзи на окнах и мощный солнечный свет пропитал тёмный уголки в кабинете.

— Андрей Иванович, что скажете? — спросил генеральный директор. — Вы ведь что-то знаете об этом Киме Борисовиче?…

— Сергей Владимирович! Сергей Владимирович! — вбежала начальница отдела кадров. — Посмотрите! Это так мерзко!

Женщина, которая в свои шестьдесят выглядела до неприличия хорошо, протянула Крайневу нечто, что Андрей идентифицировал, как «кожа, покрытая кровью».

— Что вы мне даёте, Дарья Ивановна? Вы все с ума сошли? Что это?

— Это документы Кима Борисовича, — пробормотала Дарья Ивановна. — То во что они превратились. Я в папку залезла. А там, Господь Вседержитель, там белые такие… Шевелятся. Черви! И вот это…

— Зачем вы принесли это сюда?

— Боялась, что мне не поверите. Это так ужасно. Походит на свиную кожу. Её будто только что ободрали, — прошептала женщина.

— Закройте двери. Немедленно, — скомандовал Крайнев.

Андрей стоял возле окна, сложив руки на груди. Он не радовался лёгкости от того, что не давила на психику аура Кима. От того, что враг исчез… Андрей думал и думал, похлёстывая себя по бедру ошейником.

Крайнев опёрся на стол и тихо произнёс.

— Случилось непонятное, господа. Думаю, что Андрей Иванович, обо всём этом знает больше нас… Может быть, Евгений Евгеньевич, вы тоже знаете?

— Нет. Я не знаю ничего, — сказал Кольцов, держась за сердце.

— А как же личная эффективность, Евгений Евгеньевич? — усмехнулся Андрей. — Признайтесь, что вы были болваном? Что вы с собой сотворили в очередной раз?

— Хватит эффективности. Кажется, я просто хочу жить, — пробормотал Кольцов, пошёл к выходу из кабинета, обернулся на пороге и сказал смущённо. — Ну, или доживать.

— Андрей Иванович, кто он? Кто, чёрт возьми, этот Ким Борисович Коорд? — спросил Крайнев, взяв окровавленные шкурки, в которых можно было даже различить волосяные луковицы.

— Он демон. Пришёл из ада, — пожал плечами Андрей. — Больше пока ничего не знаю.

— Демон. Из ада, — эхом повторил Крайнев. Голос его был серьёзен. — Но зачем демон из ада явился на «Завод стекла»?

— Толком я и сам ничего не понимаю, — сказал Андрей.

— Андрей Иванович, вы займёте должность начальника цеха логистики? — спросил Крайнев и немедленно оговорился. — Я думаю, что должен принести извинения… И не только я.

— Нет, Сергей Владимирович, я не принимаю извинений. Знаете, Кольцов мне говорил, что Сталин по личному приказу убил не так уж много людей. Остальных убивали простые люди, такие как мы с вами. Сами убивали друг друга, прикрываясь диктатурой.

— На что вы намекаете? Вы отказываетесь от должности?

— Я ухожу с «Завода стекла». Увольняюсь, — сказал Андрей. Повернулся и пошёл к двери.

— Классная куртка, Андрей Иванович. Стильная и со значением. Где купили? — услышал он вслед бодрый голос Крайнева.

— В «Кибер Сити», — ответил Андрей, выходя из кабинета Кима. — Но это была последняя. Больше таких нет.