Старик со старухой хозяйство вели: Скотину держали, ее берегли. Но с возрастом стали они уставать. «Пора нам хозяйство уже сокращать», — Подумал старик, а жене говорит: – Петух по утрам очень часто молчит. Зарежем его… Будет праздник на днях. Не нужен петух нынче нам при курьях! Старуха согласна: «Зарежь его дед! Приготовим на праздник петушиных котлет!» Петух услыхал да и в лес убежал; Наутро старик его долго искал. Под вечер старухе тогда говорит: – Петух наш пропал! (Та в расстройстве молчит.) Придётся теперь нам свинью заколоть. Кормов для неё нету сил уж молоть! Старуха согласна: «Зарежь её дед! Приготовим на праздник свиных-то котлет!» Свинья услыхала да и в лес подалась, Хоть лес-то не знала она отродясь. Старик наш наутро свинью обыскался (С досады при этом он громко ругался), Под вечер старухе тогда говорит: – Свинья убежала! (Та в расстройстве молчит.) Придётся барана зарезать тогда — Уж больно бодлив он теперь иногда! Старуха согласна: «Зарежь его дед! Приготовим на праздник бараньих котлет!» Баран всё услышал и гусю говорит: «Бежать надо в лес – тут нам смерть предстоит!» И вместе они в лес тогда убежали, Оставив хозяев без всякой печали. Старуха наутро выходит во двор: Там нет ни гуся, ни барана – лишь сор. «Вот это дела! Вся скотина пропала! Такого-то чуда отродясь не видала!» — Старуха в сердцах старику говорит, Тот тоже расстроен и очень сердит.
«Ну, что ж! Один бык вот остался у нас. Зарежем его мы немедля – сейчас!» Как только услышал слова старика, Бык в ярость пришёл: «Смерть моя здесь близка!» Рогами, копытами бык весь хлев поломал, Ограду хозяйства он враз прободал И в лес без раздумий спасаться бежит: «Кормиться на вольных хлебах предстоит!» Летом в лесу беглецам жить привольно — Тепло и кормов всем, конечно, довольно. Но вот прошло лето и осень настала — В лесу жить в то время холодно стало. «Глядишь, и зима незаметно придёт, Мороз и метели с собой принесёт», — Так думал наш бык и к барану пришёл, Его на лужайке без труда он нашёл. – Ну, братец-баран! Надо избу рубить! Студёную зиму без избы не прожить! Баран без раздумий ему отвечает: – Меня в холода моя шуба спасает. Перезимую я, бык, и так – без избы! Лишь бы найти мне под снегом травы. Тогда бык идет к подруге свинье: – Поможешь, свинья, рубить избу-то мне? Свинья, та от лени быку отвечает: – Рубить мне избу, бык, совсем не прельщает! Морозов я, бык, совсем не боюсь — Зароюсь я в землю и так перебьюсь! Ну что ж, бык гусю тогда предлагает: – Пойдём рубить избу! Зима наступает! А гусь: «Не пойду! Я крыло постелю, Другим я накроюсь и тепло сохраню». – А ты что, петух? Будешь избу рубить? Как зиму в лесу без избы-то прожить?!
Но и петух не готов строить избу… Всю зиму под елью, сказал, просижу. «Однако не буду я так рисковать», — Решил бык тогда и стал место искать, Где строить избу, где деревья рубить, И печку сложить, и ей дров нарубить. Упёрся по-бычьи и избу срубил; Кормов заготовил и печь истопил. Лежит у печи и горя не знает… Зима за окном, вьюга вьёт, завывает… Морозы ударили, холод кругом. Баран бегал, бегал. Спасёт только дом! И вот он к избе быка подбегает: Зубами стучит, блеет, даже хромает. – Бэ-э! Бэ-э! Пусти меня в избу, бык, очень прошу! Замёрзнуть в лесу я совсем не хочу! А бык отвечает: «Нет, баран, не пущу! Ты избу не строил. Про шубу – молчу». Баран опечален: «Не прав был, бык, я — От холода шуба не спасает меня! А коли не пустишь, то я разбегусь — Дверь вышибу с крючьев, с тобой подерусь!» Бык долго не думал: «Да ладно, входи! Дверь крепко закрой и меня не студи!» Баран вошёл в избу, на лавочку лёг И к печке поближе: «Ты, бык, мне помог!» Прошло меньше часа – к избушке свинья Дрожа прибежала: «Спасите меня! Пусти, бык, погреться, иначе умру! Как я не замёрзла ещё, не пойму!» А бык отвечает: «Нет, свинья, не пущу! Ты избу не строила. Про землю – молчу». Свинья завизжала: «Не права я была! В землю зарыться я в мороз не смогла! А коли не пустишь, то рылом своим Избу я подрою, вот тогда поглядим!» Бык долго не думал: «Да ладно, входи! Заройся в подполье и меня не студи!» Свинья вошла в избу, в подполье лежит И к печке поближе – уже не дрожит. Тут гусь прилетает, в окошко стучит: – Гагак! Гагак! Я замерзаю! – кричит. — Пусти, бык, в избу – очень, очень прошу! Замёрзнуть в лесу я совсем не хочу! А бык отвечает: «Нет, гусь, не пущу! Ты избу не строил. Про крылья – молчу». Гусь раздосадован: «Не прав был, бык, я! Крылья от холода не спасают меня! А коли не пустишь, то клювом своим Весь мох из стен выну, вот тогда поглядим!» Бык долго не думал: «Да ладно, входи! Садись на шесток и меня не студи!» Гусь в избу вошёл, сразу сел на шесток, Да к печке поближе, согревшись, умолк. Вот слышат в избушке: «Ку-ка-ре-ку! Ещё не рассвет! От мороза бегу!» Петух весь продрогший к избе подбегает: – Пусти бык в избу! Голос мой замерзает! А бык отвечает: «Нет, петух, не пущу! Ты избу не строил. Про ель я – молчу». Петух огорчён: «Не прав был, бык, я! Ни ёлка, ни ель не согрели меня! А коли не пустишь, то клювом своим Я крышу попорчу, вот тогда поглядим!» Бык долго не думал: «Да ладно, входи! Садись вот на брус и меня не студи!» Петух вбежал в избу, на брус – и сидит, Да к печке поближе, молчит – не кричит. Вот так стали жить они впятером. Изба быка стала для них – общий дом. Про избу, однако, узнало лесное зверьё… Мороз, да и голод сделал дело своё. И волк сговорились с медведем: «Идём В избе всех съедим да и в ней поживём!» Решили – и в путь. Вот подходят к избе. – Ты, мишка, здоровый! Входить первым тебе! – Здоров-то здоров, но ленивый же я, Ты, волк, пошустрей – предлагаю тебя!
Волк щёлкнул зубами и в избу вошёл, Бык сходу рогами его к стенке припёр; Баран разбежался – и бац волка в бок, Назад чуть подался – и снова в бок рог, И начал осаживать волка по бокам… Бодаться бараньим полезно рогам. А тут и свинья из подполья кричит. – Хрю-хрю-хрю! – очень злобно визжит. — Ножи точу! Топоры точу, точу! Съесть живого волка я хочу! Гусь тоже в борьбе: волка щиплет за хвост И крыльями бьёт – попался прохвост! Кричит тут петух и на брус предлагает Поднять сходу волка и при этом пугает: – И ножишко здесь, и гужишко здесь. Волка за лапы на брус подвесь! Здесь волка я и зарежу! Здесь волка я и подвешу! Медведь услышал крики да и бежать! Волк рвался, рвался – еле смог он удрать. Догнал волк медведя и всё рассказал. Что было в избе, он вот так передал: – Что было?! То ужас! Все били меня… До смерти хотели…Чудом спасся вот я. Вошёл я в избу…Тут вскочил мужичище… Огромный, здоровый – в чёрном был армячище! Ухватом меня к стенке он и припёр, Второй, что поменьше, на меня тут попёр! Совсем неказистый такой мужичишка — Одет был в простой серенький армячишко — Но обухом бил всё меня по бокам… Внутри всё отбил, ребра сломаны там. А третий, поменьше, – меня всё щипал; В кафтанишке белом – хвост щипом хватал. А маленький самый – в халатишке красном — Всё бегал по брусу с криком ужасным: «И ножишко здесь, и гужишко здесь. Волка за лапы на брус подвесь! Здесь волка я и зарежу! Здесь волка я и подвешу!» А из подполья ещё кто-то визжал (Его, славу Богу, я не видал): «Ножи точу! Топоры точу, точу! Съесть живого волка я хочу!» Закончив рассказ, волк от боли завыл И впредь ту избу за версту обходил. Медведь с той поры лишь в берлоге зимой… Спит, лапу сосёт: и тепло, и покой. А бык, баран, гусь, петух и свинья (От сороки в лесу узнал как-то я) Всё в той же избушке живут-поживают, Дружны меж собой да и горя не знают.