«…создания столь прекрасные, что мое сердце наполняется радостью и благоговением, а душу уносит в небеса от сильных взмахов великолепных голубых крыл. Два слоя лазурной чешуи: внешний и противоположно направленный внутренний защищают лучше доспехов паладина, а магическая составляющая драконьей сущности делает этих существ неуязвимыми стражами благородства и красоты Невендаара. Длинный мощный хвост играет роль балансира во время полета, но также является и опасным оружием, могущим с равной грациозностью как дробить камень, так и ломать столетние деревья. Никогда еще Империя не была так близко к пониманию древних владык небес, как сейчас, и я клянусь…»

Иссохшие пальцы ловко перевернули страницу, и Мереи пробежала взглядом по строкам, выведенным ровным, академическим почерком, — Чарльз Борей был аккуратистом. Пожилой элементалист любил свою работу как никто другой и наверняка с неподдельным энтузиазмом выполнял миссию, возложенную на него Императором: создание добрых отношений со старыми грозными соседями — драконами. В будущем, вероятно, ему бы и удалось достичь успеха, если не полного, то хотя бы частичного — его врожденный талант дипломата и бесконечная любовь к магическим существам стала бы фундаментом для крепости союза человека с драконом.

Но Чарльз Борей был мертв. Он лежал рядом, у камина, его сердце было разорвано ударом копья тамплиера, и на лице застыл последний, полный боли и безысходности крик: «Не успел!»

Потеряв интерес к чтению, Мереи вернула книгу на стеллаж к другим работам. Мысли ее устремились вдаль, представляя и анализируя силу, которой могла бы обладать Империя при поддержке владык неба. Пали бы демоны, растерзанные когтями, легко режущими оникс. Преклонили бы колени гномы, ничего не могущие противопоставить летающим рептилиям.

Сгинула бы нежить, истлев во всепожирающем буйстве магического пламени.

— Союз людей с драконами неприемлем, — словно подводя итог чужих рассуждений, прошипел Гхог. Дух выплыл из стены именно сейчас, словно долго ждал этого момента, но Мереи и бровью не повела. Поняв, что его появление не произвело никакого эффекта, Гхог продолжил, ядовито улыбаясь: — Нашла что-нибудь интересное в записях старика?

Только сейчас Мереи обратила внимание на вестника Мортис, подняв на него безучастный взгляд. Она знала, что колкости, отпускаемые духом, всего лишь обычная видимость, — Гхог был эмоционален не более чем камень. Единственным чувством, заложенным в призраке, было абсолютное и непоколебимое желание служить своей богине.

Но даже он не выдержал и стушевался, не выдержав пристального, изучающего, анализирующего взгляда бездушных черных глаз лича.

— Их познания, — начала Мереи, — оскудели. Бестиалогию ученые Империи превратили в описательную науку. Во всех этих рукописях, — она обвела рукой обширные стеллажи с работами покойного элементалиста, — точных данных не наберется и на свиток. Преобладают бессмысленные эмоции и слова, настолько красивые, насколько и бесполезные. Мы ничего не потеряем, уничтожив эту библиотеку.

Призрак язвительно зашипел в ответ, но Мереи уже не слушала его. Установив несколько сфер воды в несущих стенах башни, она спустилась по винтовой лестнице и направилась к тамплиерам. Пешие копьеносцы забили лошадь и в молчании жарили мясо на костре. Рядом стояла тяжелая баллиста, помещенная на деревянную повозку. Заметив лича, тамплиеры поднялись и почтительно склонили головы.

— Следы от костра убрать, имперцы не должны узнать о нашем пребывании здесь, — приказала Мереи одному из них и, развернувшись к башне, тремя короткими пассами активизировала сферы.

В тот же момент из бойниц повалил густой пар, зашипевший и мгновенно раскалившийся камень потек, громко лопнула одна из стен, и верхний этаж вместе с крышей, плавно набирая скорость, устремился к земле. Грохот упавшей громады и сразу же наступившая за ним тишина, прерываемая только шипением раскаленной земли, оповестили Мереи об иссякшей энергии сфер.

Башня стала похожа на оплавленный огарок свечи. Только очень придирчивый и незаурядный человек мог предположить, что когда-то эта гладкая скала была красивым высоким строением. Ничего не могло сохраниться при такой огромной температуре.

Мереи придирчиво оглядела останки башни. Да, получилось именно то, что требовалось, — все выглядело так, как будто здесь поработал синий дракон. Имперцы обязательно вышлют отряд солдат, чтобы проверить, что случилось с Чарльзом Бореем и его учениками. И, когда найдут оплавленное строение, сделают нужные выводы.

Еще несколько плавных движений — и землю окутала незримая магическая нить. Мереи первая узнает о прибытии имперских воинов.

Лич отряхнула мантию от поднявшейся липкой пыли и свернула в сторону леса. Тамплиеры решительно последовали за ней, четверо из них катили баллисту, трое несли увесистые черные мешки. В них находились тела ученика элементалиста, стражника-рыцаря и его молодого сквайра.

Осталась вторая, куда более сложная часть плана.

Рядом возник Гхог и снисходительно сообщил:

— Мортис довольна тобой, Мереи. Ты безупречна в своем коварстве.

Мортис. Гхог был единственным, кто мог сообщать ее нолю, и он был приставлен к отряду как связной. И если он говорит, что богиня довольна Мереи, значит, так оно и было.

Лич никак не ответила Гхогу и вскоре вернулась к раздумьям. Ее разум подобно четкому механизму прорабатывал всевозможные алгоритмы предстоящего боя, анализировал и сопоставлял имеющиеся у нее силы с мощью соперника. Задача была крайне сложная, но разрешимая.

Мереи предстояло убить дракона.

* * *

Все силы лича уходили на то, чтобы скрыть свой отряд от спящего дракона. Огромная рептилия отложила яйца на берегу озера и спала, бережно свернувшись вокруг будущего потомства. Тамплиеры вместе с Мереи подходили со стороны леса, окружая грозного врага с разных сторон.

Когда отряд подошел на достаточно близкое расстояние, чтобы наблюдать за самкой дракона и не быть замеченным ею, Мереи отдала приказ ждать. Копьеносцы послушно замерли, слившись с лесом и став его тенью.

Тем временем лич рассматривала противника. Что прекрасного нашел в драконе мертвый элементалист? Для Мереи она была смертельно опасным зверем, бронированным воплощением смерти с когтями и бесконечно горячим дыханием. Такое существо ударом лапы может проломить крепостную стену. Сайльгрей — так, кажется, звали дракониху в записях Чарльза.

Этим утром Гхог подробно передал Мереи все, что смог узнать о драконе: местоположение кладки, как часто она летает охотиться и насколько чутко она спит. Бесплотный призрак — идеальный разведчик.

Два сопровождавших лича тамплиера заметно волновались — их лица покрылись потом, а дыхание сделалось прерывистым. Они без колебаний отдадут свои жизни по первому приказу, но не могли скрыть страха. Мереи прислушалась к себе: чувствовала ли она что-нибудь? Но внутри себя находила лишь механический расчет, уверенность в последующих действиях и безразличие к неудаче.

Чувствовала ли она вообще когда-нибудь?

Мереи помнила всю жизнь до обращения. Но ее память хранила только факты, как летопись — даты и имена. Мереи была безразлична ее жизнь до обращения: она помнила, что бегала и веселилась, когда была маленькой, что была безудержно влюблена в выдающегося воздушного мага, став юной и перспективной, — но теперь эти события стали для лича чередой не имеющих смысла картинок.

Когда слишком амбициозную Мереи чуть не сожгли на костре инквизиции за слишком дерзкие предположения и отослали в дальний уголок Империи, она поняла, что ее исследования и познание мира закончены. Она впала в отчаяние.

Но затем пришла Мортис. Она предложила волшебнице науку и бессмертие. А взамен потребовала вечную службу. И Мереи согласилась.

Разум без ограничений морали.

Выводы, свободные от чувств.

Веками лич превращала свой ум в оружие познания, сделав мысль своим главным оружием и инструментом. Она достигла неимоверных успехов, безжалостная к чувствам своих соперников и не брезгующая никакими способами достижения цели.

Ради Мортис.

Тем временем дракониха проснулась. Громко рыкнув, она потянулась, грациозно выгибая десятифутовую шею и, оглушительно хлопнув широкими крыльями, взмыла в воздух. Поднялся столб пыли и во все стороны полетели брызги.

Мереи отдала беззвучный приказ Гхогу — он знал, что надо делать. Тамплиеры скользнули ближе к гнезду и заняли нужные позиции. Лич достала мазь и приготовила свиток.

Сайльгрей вернулась с охоты спустя четверть часа. И обнаружила бесплотного духа, вольготно устроившегося в ее гнезде.

Гхог злорадно расхохотался, схватил одно из яиц и бросился к лесу.

Рассвирепевшая самка дракона издала дикий, полный ярости вопль и бросилась за призраком.

В этот момент четыре тамплиера выскочили из укрытий и бросили копья. Сайльгрей рубанула крылом и сломала три из них, но одно добралось до цели, глубоко пропоров слабо защищенную перепонку. Покачнувшись в воздухе, дракон быстро восстановил равновесие и изрыгнул на тамплиеров поток раскаленной жидкости.

Они бросились врассыпную, но даже те, кто не смог избежать смертельного дыхания синего дракона, остались невредимы — Мортис дарует защиту от стихий верным слугам.

Вторая четверка тамплиеров, замаскировавшаяся среди прибережных валунов, уже отправила в полет смертельные жала копий, когда Сайльгрей заметила опасность. Все копья попали в цель и прочно застряли в правом крыле, сильно порвав перепонку. Но взбешенный дракон, чудом восстановив равновесие, только прибавил в скорости, и испуганный Гхог, отшвырнув яйцо в сторону, устремился к Мереи.

Лич ударила.

Столб огня прочертил широкую полосу и врезался в дракона, рассыпавшись снопом горячих искр. Пламя даже не опалило лазурную чешую, да и не за этим оно было нужно. Сайльгрей заметила Мереи.

Разъяренная дракониха взяла чуть вправо и ринулась на неподвижно стоявшего лича.

Сейчас!

Тамплиеры выкатили засыпанную кустарником баллисту из укрытия и прицелились в дракона. Сайльгрей поняла, в какой опасности находится, и исторгла поток такой силы, на какой только была способна.

Копьеносцев моментально смыло — но они были в безопасности, Мортис сбережет их от этой атаки. Баллиста исходила жаром, но стояла невредимой — именно на нее Мереи потратила волшебную мазь, оберегающую от кипящей воды.

Только лич остался без защиты.

Вложив всю силу в заклинание огня, Мереи выжигала воздух перед собой, испаряя воду. Абсолютная сосредоточенность, чтобы поддерживать бушующий щит пламени перед собой, и непоколебимая концентрация, дабы сохранить связь высохшего, давно умершего тела с душой.

Поток иссяк, и Сайльгрей встретилась взглядом с бездушным личем.

Мереи спустила рычаг баллисты.

Дубовые дуги неестественно выгнулись и лопнули от высокой нагрузки, успев выстрелить окованным железом болтом, моментально загоревшимся в полете — таково было действие свитка Мереи. Болт молнией ударил в Сайльгрей, пробив грудную клетку и глубоко войдя внутрь.

Дракониха нелепо ударила крыльями, застонала и камнем упала вниз.

Никакой красоты.

— Положите трупы людей рядом с баллистой, — обратилась Мереи к тамплиерам, направившись к кладке. Мертвая дракониха ее больше не интересовала.

Лич отдавала приказы другим копьеносцам, когда ее прервал Гхог.

— Мереи, ты убила дракона, — возбужденно пролепетал он.

— Да.

— Единицы могут похвастаться подобным.

— Возможно.

Дух смолк. Спустя мгновение он спросил:

— Мереи, ты действительно думаешь, что хитрые имперцы и мудрые драконы клюнут на такую простую подставу?

— Несомненно. За нас играет разум, за них — чувства. Гнев притупляет рассудок и дает волю рукам. Для имперцев все будет выглядеть следующим образом: Чарльз Борей, помешавшийся на волшебных существах, решил украсть у синего дракона яйцо, но та опередила вора и уничтожила ученого вместе с башней. Все труды Чарльза Борея пропали. Ученик элементалиста решил отомстить, а заодно и продолжить дело учителя и организовал экспедицию к драконьей кладке. Сайльгрей ему удалось убить, но сам он вместе с товарищами погиб. Драконы же обезумеют от злости, решив, что люди убили одну из их рода. Когда кто-нибудь из них начнет понимать, какую ошибку совершил, будет пролито слишком много крови, чтобы ее можно было так просто забыть.

Гхог выслушивал молча. Затем, выдержав паузу, он кратко произнес:

— Надо довести дело до конца. Осталось немного.

Мереи вернулась к инсценировке нападения. Последние штрихи, завершающие работу, должны быть выполнены идеально. После того как яйца были переложены ближе к разломанной баллисте, лич активировала неподалеку от тел последнюю сферу воды. Теперь в запекшихся кусках мяса никто не отыщет ран, полученных от копий. Тамплиеры всячески заметали следы своего присутствия.

Гхог склонился над каждым яйцом и выпил жизни так и не успевших вылупиться дракончиков.

Приготовления закончились уже тогда, когда небо устилало звездное покрывало и полумесяц луны отражался в темной глади озера. Мереи отдала тамплиерам приказ покинуть лес и ожидать ее возле опушки. Копьеносцы повиновались беспрекословно — в их действиях появилось еще больше почтения. Тамплиеры отдавали должное убийце драконов.

Остаться в одиночестве ей не дал Гхог. В руках дух держал продолговатый сверток.

— Мортис велела передать тебе вот это по окончании задания.

Колдунья аккуратно развернула сверток. Внутри оказался тонкий темный жезл с зеленым набалдашником. Символ власти.

— Теперь ты королева личей, Мереи.

Королева Личей. Маг, которому даже смерть не преграда на его дороге к могуществу. Правая рука Мортис в Невендааре.

— Мне надо осмыслить это, Гхог, — тихо произнесла она.

— Конечно, конечно, — заухмылялся дух и, исчезая в ночи, добавил: — Я буду ждать тебя на опушке вместе с тамплиерами. Не затягивай.

Колдунья кивнула.

Жезл был легким и излучал слабый зеленый свет. Артефакт работал как усилитель — плетения, пропущенные через него, становились гораздо мощнее. С ним было бы значительно проще выполнить задачу, но Мортис мыслит иначе — право на обладание жезлом королевы личей нужно было еще доказать. Быстро утратив интерес к артефакту, Мереи направилась к мертвой драконихе.

Сайльгрей лежала с широко распахнутыми от ужаса глазами, впившись когтями в грудь — перед тем как умереть, она все еще пыталась избавиться от смертельного жала копья. Мереи заколдовала снаряд так, что, воткнувшись, он начал выпускать струи огня, выжигая внутренности дракона. Это была жуткая, мучительная смерть.

Если бы дракониха не бросилась сломя голову за единственным яйцом. Если бы она не потеряла рассудок из-за гнева. Весь расчет Мереи строился на том, что она не потратит больше чем одну атаку на каждый из ее отрядов. Достаточно было методично и неторопливо уничтожить беспомощных без своих копий тамплиеров, облететь по периметру баллисту и испепелить орудие вместе с Мереи.

Сайльгрей была молода — короткие рожки на высоком лбу свидетельствовали об этом. Сколько ей было лет? Тридцать? Сорок?

— Я бесконечно тебя старше, — тихо произнесла Королева Личей.

Больше ей здесь делать нечего. Мереи развернулась и зашагала в сторону леса. Предстояла долгая дорога в Алкмаар.

Что-то в траве привлекло ее внимание. Какое-то мелкое движение, еле заметный блеск. Мереи насторожилась и приблизилась на несколько шагов, приготовив жезл.

Беспокоилась она зря — среди густой травы лежало драконье яйцо. Судя по всему, то самое, которое уронил Гхог, когда убегал от Сайльгрей. Похоже, дух забыл его осушить.

Скрип на пределе слышимости — и ощущение живого существа внутри яйца. Колдунья подошла ближе и склонилась над яйцом. Лазурная скорлупа искрилась в мягком лунном свете. Быть может, именно такие вещи называл прекрасными мертвый элементалист?

Еще один скрип. Показалось, или за твердой скорлупой действительно кто-то дышит?

Поддавшись неожиданному порыву, королева личей положила руки на яйцо. Яркое, светлое чувство захлестнуло Мереи — и вот уже не иссохшие костлявые пальцы царапают лазурную поверхность, а нежные теплые ладони ласкают округлый живот беременной женщины. Бесконечно искренняя любовь, бескорыстная забота о ребенке…

Мереи вскрикнула и отпрянула от яйца, в ужасе уставившись на свои руки. Иллюзия исчезла, как потухший огонек в ночи, — потрепанная кожа обтягивала старые кости, скрюченные, неестественно тонкие пальцы походили на лапу терновника. Колдунья беспомощно потрогала живот — и чуть не продавила его до хребта. Но даже если бы внешне он выглядел нормально, давно истлевшие и превратившиеся в пыль органы никогда не позволили бы зачать Королеве Личей.

Мереи издала пронзительный, полный боли вопль, насколько ей позволяли ее сгнившие связки, — так мычит умирающий зверь с перебитым горлом. Она хотела заплакать, но у нее не было слезных желез, и, неспособная даже выплеснуть свое горе, Мереи обессилено упала на колени.

Что такое могущество убивать по сравнению с возможностью дарить жизнь? Что такое бессмертие, заключенное в гниющем костяке, по сравнению с бессмертием семьи и рода?

Королева Личей. Что еще может ей дать Мортис? Назначить хранителем столицы? Сделать ее воплощением смерти? Но может ли богиня подарить Мереи то мимолетное чувство, которое она испытала мгновение назад?

Колдунья встала. В ее прежде холодных глазах поселилась нерешительность. Сняв с себя мантию, Королева Личей бережно укутала в ткань лазурное яйцо. Несколько пассов и тихий шепот — теперь никто не учует жизнь за скорлупой, кроме нее.

Мереи направилась к опушке — там ее поджидал отряд.

Первым заметил Гхог.

— Зачем тебе мертворожденный дракончик? — с ухмылкой поинтересовался он.

— Я не обязана отчитываться перед тобой.

— Хочешь взрастить драколича?

— Может быть.

— Ну ладно же тебе. Скажи, — засуетился призрак, но Мереи проигнорировала его, обратившись к тамплиерам:

— Выходим через четверть часа. Идти будем окружным путем, через лес, это займет дня три.

— Королева Мереи, это опасно близко к эльфийским землям, — позволил себе заметить глава отряда тамплиеров.

— Эльфы никогда не заходят так далеко. И даже если мы повстречаем их — вы сомневаетесь в могуществе, дарованном мне Мортис?

Копьеносец склонил голову.

Мереи вела отряд весь день, все глубже и глубже забираясь в лес, с каждым шагом отдаляясь от Алкмаара. Гхог был крайне недоволен, но ничего не мог противопоставить воле Королевы Личей.

Вечером колдунья приказала разбить лагерь. Когда тамплиеры забылись сном, а Гхог улетел куда-то прочь, Мереи аккуратно развернула ткань и погладила драконье яйцо.

— Еще один день, — шепнула она. — Я оставлю тебя в лесу, подальше от мертвой почвы Алкмаара. Там ты вырастешь и вскоре встретишь сородичей, которые охранят тебя от опасностей.

Пускай она не может дарить жизнь. Зато одну может спасти. Затем вернется в столицу, к исследованиям и богине. У Мереи не было выбора — свой она уже сделала давным-давно, когда согласилась служить Мортис. Так она сидела и тихо нашептывала что-то успокаивающее до самого утра, считая, что одно доброе дело хотя бы немного приглушит ее бесчисленные грехи.

Скрипнуло. Затем еще раз. Мереи встрепенулась.

Скрип становился все назойливее, и вскоре раздались отчетливые щелчки.

— Нет, нет, только не сейчас. Ты же погубишь себя, подожди еще один день!..

Лазурное яйцо треснуло. Миг — и ловкая когтистая лапка пробила путь на свободу. Дракончику понадобилось совсем небольшое отверстие, чтобы выбраться наружу. Глотнув свежего воздуха, он радостно пискнул и прижался к Мереи. Затем сделал несколько неуклюжих шагов, чуть не упал, но вовремя зацепился за одежду и просяще заурчал.

Дракончик оказался совсем маленьким. Кожа его была светло-голубой, без намека на чешую. Тонкие крылышки сложены за спиной — он еще не скоро научится летать. Крохотные острые рожки проклевывались на голове. Дракончик еще раз пискнул и устремил на Мереи жалобный, просящий взгляд.

— Ящерка, — прошептала Мереи, погладив его. Дракончик жалобно пищал. — Хочешь есть?

Он был совсем слаб. Еще день — и умрет от голода, поняла колдунья.

— Подожди здесь. Я скоро приду.

Мереи укутала дракончика в мантию и отправилась к тамплиерам. Они уже проснулись, разожгли костер и готовили какую-то похлебку в чугунном котле. При появлении королевы личей все копьеносцы с уважением встали.

— Проведите разведку в радиусе мили. Я чувствую опасность, — солгала она.

Спустя некоторое время все тамплиеры скрылись в лесу, растворившись в нем невидимыми тенями. Мереи подошла к котлу и начала вылавливать кусочки мяса. Набрав полную пригоршню, она сделала короткий пасс над котлом и отправилась к дракончику.

Он радостно заверещал, увидев Мереи, но, попробовав мясо, тут же начал плеваться и кашлять.

— Ну что же ты? Давай, ешь, хоть чуть-чуть…

Все ее попытки оканчивались ничем. Что за гадость употребляют в пищу молчаливые копьеносцы? Вскоре дракончик окончательно ослаб и лишь тихо стонал, свернувшись клубочком в мантии колдуньи.

Он умрет. Нужно двигаться прямо к эльфийским землям, найти там чистой, родниковой воды, ягод, пчелиного меда…

Королева Личей встала во весь рост, бережно прижимая дракончика к себе, и направилась к стоянке тамплиеров. Они уже вернулись, поели и свернули лагерь, готовые идти. Рядом нетерпеливо парил Гхог.

— Мы меняем курс. Сегодняшний день будем двигаться прямо на север, — произнесла Мереи.

— Что? Ты в своем уме, зачем, — затараторил дух, но тут он заметил дракончика в руках колдуньи. — Живой? Ты оставила одного из детенышей Сайльгрей живым?

Мереи молчала. Тамплиеры крепко сжали копья, прислушиваясь к спору.

— Мортис дала четкие указания на этот счет. Синий дракон и ее потомство должны умереть, — ядовито прошипел Гхог. Затем он вытянул руки и продолжил: — Отдай его мне и…

— Мне плевать на указания Мортис, — прервала духа Мереи.

Дух смолк. Тамплиеры напряглись и подошли чуть ближе: каким бы великим авторитетом ни обладала в их глазах королева личей, богиня смерти была выше, а ведь именно устами Гхога она высказывала свою волю. Дух сменил тактику:

— Неужели ты думаешь, что справишься с десятком отлично обученных тамплиеров? Или считаешь, что Мортис прощает предателей? — мерзко улыбнувшись, проговорил Гхог.

Мереи посмотрела на копьеносцев. Их стихийная защита выдержит только одну атаку, но дадут ли тамплиеры ей шанс на вторую? Она знала ответ: нет, не дадут, как не дали его погибшему элементалисту Чарльзу Борею. На таком близком расстоянии она не может полагаться даже на удачу.

— Нет, — устало ответила королева личей. Дух улыбнулся еще шире, воины слегка расслабились.

Мереи посмотрела на небо. Солнце уже подходило к зениту. Сколько времени прошло с утренней трапезы?

Один из копьеносцев закашлялся.

— Нет, я не рассчитывала справиться с тамплиерами, — повторила Мереи.

Воин упал и скорчился в приступе тошноты.

— Именно поэтому я их отравила.

Второй тамплиер упал на землю. Глаза Гхога округлились, и он, дрожащим пальцем указывая на королеву личей, прокричал:

— Убейте предательницу! Мортис велит…

Мереи не дала ему договорить и ударила столпом огня из жезла. Пламя моментально поглотило духа и развоплотило его мерзкую душу. Тамплиеры падали один за другим, некоторые пытались добраться до колдуньи, но делали не больше двух шагов и погибали, захлебываясь собственными внутренностями. Она убила их всех. Пути назад нет.

Трепетно погладив дракончика, королева личей зашагала мимо трупов туда, где найдется еда, — на север. Не успела она отойти и на полсотни шагов, как сработала магическая сеть: Мереи почувствовала появление имперцев.

Они прибыли гораздо быстрее, чем предполагалось. И вместе с отрядом рыцарей прискакали двое паладинов и инквизитор. Он все время что-то кричал, спорил с рыцарями, показывая на разрушенную башню. Колдунья не могла разобрать слов. Плюнув, инквизитор вскочил на лошадь и пустил ее галопом, вслед за ним устремились паладины.

Но он поскакал не в сторону озера, где жила дракониха. Он поскакал на север, туда, куда ушел отряд нежити.

Мереи впервые просчиталась. Имперцы перестраховались и кроме рыцарей прислали слышащего инквизитора. Он почует нежить на расстоянии дневного перехода. Пешей колдунье нет шансов уйти от конной тройки.

Что они сделают с дракончиком? Ящерица на руках у нежити — примут за ядовитого змея и убьют. Но, даже если пощадят, он умрет от голода вдали от материнской груди.

Королева Личей вернулась на поляну и достала ритуальный нож. Единственный шанс выжить — атаковать первым. Убаюкав дракончика и спрятав его в кустах, Мереи склонилась над мертвым тамплиером и сделала несколько аккуратных разрезов. У нее еще есть время. Она справится.

Когда все было готово, Мереи достала жезл и спокойно встала посередине поляны, ожидая.

Ей удалось застать инквизитора врасплох. В последний момент он почувствовал что-то неладное, но было уже поздно. Со всех сторон на воинов напали зомби, вгрызаясь в ноги и стаскивая с лошадей. Инквизитор и один из паладинов упали и начали ожесточенно сражаться с нежитью за жизнь, но второй паладин обрубил тянущиеся к нему руки широким мечом, стеганул коня и бросился прямо на Мереи.

Королева Личей выпустила струю пламени прямо в грудь нападавшему, мгновенно раскалившиеся доспехи изжарили ветерана до костей но, уже мертвый, он успел достать колдунью мечом. Мереи нелепо вскинула жезл в попытке защититься, и лишь это ее спасло — клинок разрубил жезл и отскочил в сторону, а сгоревшая лошадь проскакала по инерции еще несколько секунд и тяжело упала, придавив всадника.

Тем временем инквизитор разбросал мертвых тамплиеров булавой и побежал в сторону колдуньи. Мереи, отбросив бесполезный обрубок жезла, ударила потоком огня, но священнослужитель развеял ее заклинание на бегу, плеснув каким-то настоем. Королева Личей готовила вторую атаку, когда инквизитор оказался слишком близко и опустил на ее плечо тяжелую булаву.

Шипастый шар проломил ключицу, разворотил ребра и размолол всю правую руку королеве личей. Обессиленным мешком костей она упала на колени и затихла.

— До чего живучая тварь, — сплюнул инквизитор, вынимая булаву.

Мереи дернулась и бросилась вперед со всей скоростью, на какую только была способна. Ее левая ладонь полностью накрыла лицо инквизитора и, когда она начала раскаляться до огромной температуры, королева личей шепнула на ухо заживо сгорающему священнослужителю:

— Ты даже не представляешь, насколько.

Отбросив обгоревший труп, Мереи отыскала глазами второго паладина — но он уже был мертв, зомби-тамплиеры повалили воина и достали через щели доспехов его уязвимую плоть. Колдунья упокоила их, развоплотив поселившихся в их телах духов. Затем она забрала флягу с трупа инквизитора и поковыляла к дракончику. Он испуганно верещал и начал ластиться к Мереи, когда та подняла его единственной рукой.

Королева Личей упрямо зашагала на север, спокойным шепотом убаюкивая синего дракончика и поя его водой из инквизиторской фляги. Удар булавы не прошел для нее даром: с каждым шагом нить, связующая тело и душу Мереи, становилась все тоньше и слабее. Раньше колдунья легко восстановилась бы с поддержкой Мортис, но не теперь, когда она отвернулась от богини смерти.

Надо идти, дальше, вперед — лишь эта мысль поддерживала еле тлеющую жизнь в королеве личей. Она шагала весь вечер и всю ночь и не теряла надежды даже тогда, когда начали разрушаться ее старые кости.

Дракончик тяжело дышал и беззвучно смотрел на Мереи, когда она, наконец, вышла на ягодную поляну. Солнечные лучи купались в зеленой траве, радужными бликами отражаясь в утренней росе. Королева Личей присела у первого куста и, срывая спелые плоды с отяжелевших ветвей, осторожно скармливала их дракончику. С каждой ягодой ему становилось все лучше, и уже через пять минут он вскочил и самостоятельно направился за лакомством, оставив Мереи наедине с собой.

Впереди раскинулись плодородные эльфийские леса, наполненные жизнью и светом. Дракончик выживет здесь, по крайней мере, до того момента, пока его не найдут эльфы или драконы. И тогда он окажется в надежных руках, думала Мереи, глядя на маленькое грациозное создание.

Улыбка тлела на губах королевы личей, когда погасли ее глаза.