Вестибюль тридцатого этажа был пуст. Леонид посмотрел на закрытую белую дверь рабочего зала, пересек вестибюль и заглянул в салон совещаний. В салоне - глубокая тишина, никого здесь не было, экраны экспресс-информаторов были зашторены. Леонид пересек вестибюль, распахнул белую дверь и еще с порога увидел Крамера. Крамер стоял к нему спиной перед пультом вспомогательного моделирования, облокотившись на спинку операторского кресла. Он что-то жевал, и у него двигались уши. На нем было темно-синее трико в обтяжку, и в этой одежде он выглядел очень тощим. Он обернулся на звук шагов, узнал Леонида, медленно выпрямился.
Они обнялись, похлопали друг друга по спинам. Крамер был буквально пропитан кофейным ароматом, и глаза у него были страшно усталые и воспаленные. Он отступил, прощупал Леонида взглядом, сказал:
- Что ж, добро пожаловать, принц Датский…
- Ты чем-то опечален, Улаф? - спросил Леонид.
- Ладно, - нехотя ответил Крамер, - не все сразу. Ты-то как?
- Я бы чего-нибудь пожевал. И заодно поговорим.
Они взобрались на высокие табуреты у откидного столика пневмораздана, и Крамер стал извлекать из цилиндра чашки, ложки, блюдца, термокофейники. Последней появилась на столе прозрачная тарелка, наполненная до краев чем-то очень похожим на ворох пожелтевших и полусвернутых листьев березы.
- Тебе с молоком или сливками? - осведомился Крамер.
- Пожалуй, я выпью черного, - сказал Леонид, разглядывая содержимое тарелки с некоторым сомнением. В каждый листочек было завернуто что-то наподобие большой розовой гусеницы.
Крамер отправил два молочника обратно, разлил по чашкам черный кофе, аккуратно взял один листочек за черенок, положил в рот. Ел он без удовольствия, нижняя челюсть и уши мерно двигались. Леонид колебался. Крамер взял с тарелки еще и, посмотрев на Леонида, сказал:
- Что, принц Датский? Размышляешь, брать или не брать? Бери, не стесняйся. Новая продукция наших изобретательных кулинаров. Необыкновенно вкусно.
Леонид осторожно попробовал. Было действительно вкусно. Он принялся за еду всерьез, ел молча, ждал, когда Крамера, наконец, прорвет, и поглядывал в зал.
Зал был большой, круглый. Посредине светился сигналами накрытый дымчатым стеклянным колпаком центральный пульт «Магистра», а вокруг - дюжина мезопультов, тоже накрытых дымчатыми колпаками, но там ничего не светилось, и колпаки казались непроницаемо-серыми. Над пультом вспомогательного моделирования голубел длинный прямоугольный экран. Вернее, сам экран был густо-фиолетового цвета, почти черный, а голубели на нем столбцы расчетных формул, таблицы и схематический чертеж - нечто вроде узорчатой трехлепестковой розы. Плоскость экрана виделась отсюда под острым углом, и Леонид не мог уловить смысл чертежа. За исключением чертежа, здесь за три месяца ничего не изменилось.
- Безлюдно сегодня.
- Я всех разогнал, - сказал Крамер.
- Конечно. Праздник.
- Не поэтому, - сказал Крамер, схватил кофейник и долил себе. Хотел долить Леониду, но чашка была полной, и он небрежно поставил кофейник. У него тряслись руки. - Я разогнал всех еще позавчера. И жалею, что не сделал этого раньше.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Леонид.
- Превосходно. Я просто немного устал.
- В это можно поверить. Иди-ка ты, наверное, спать…
- Зря, что ли, я ждал тебя? Я знал, что ты непременно примчишься сюда прямо из космопорта.
- Мог ли я догадаться, что ты, бодрствуя, ждешь меня с позавчерашнего дня?
- Много чести, экселенц. Просто обстановка такова, что до твоего приезда я не имел права чувствовать свою усталость.
- Теперь имеешь. Отправляйся-ка ты в самом дела спать, дружище.
- Для этого из меня придется выкачивать кофе.
- В ближайшие дни постараюсь спровадить тебя в длительный отпуск.
Крамер перестал жевать и угрюмо покосился на Леонида.
- Только попробуй.
- А что? Ты не смеешь противиться мне. Между прочим, я принял скипетр верховной власти.
- Я знаю. Следовало ожидать. Уходя, Маккоубер заявил руководству Ю-Центра, что Проект вступил в новую стадию технологической эволюции и что теперь командовать Проектом можно доверить лишь разработчикам системы «Физлер».
- Что он еще говорил?
- Когда он зашел попрощаться перед отлетом на Землю, он подергал себя за ухо и сказал… Хочешь, повторю дословно, что он сказал?
- Давай дословно.
Крамер, мастерски копируя жесты Маккоубера и его интонацию, произнес раскатистым баритоном:
- Ну что ж, дорогие мои «свистуны» [физлер - свистун (англ.); Маккоубер употребляет слово «свистуны» в значении: разработчики системы «Физлер»]. Пробил час… Да. Час пробил. Ухожу. Чувствую себя виноватым, но ухожу. Я сделал все, что должен был сделать. И даже то, чего делать был не должен. Да… Я очень устал. Очень… Мы породили Ютавра. Может быть не Ютавра… В общем, странную штуку мы породили. Вы и я. Не знаю, как вы с ней справитесь. Да. Не знаю… Но так или иначе, желаю вам успехов. Будьте мужчинами. Рад был знать вас и с вами работать. Да. Общий салют!..
Крамер умолк. Леонид смотрел на него ошарашенно, Крамер бросил пустую тарелку в раздан. Сказал:
- Представляешь себе? Он стоял вон там и все это нам говорил. А мы сидели за пультами и, открыв рты, все это слушали. И пока мы переваривали сказанное, он помахал нам рукой и вышел. Больше мы его не видели. Потом мы узнали, что Земля его отозвала и он улетел на «Анарде». Ты разминулся с ним где-то, должно быть, в районе марсианской орбиты.
Леонид заметил, что давно уже держит чашку кофе в поднятой руке, и залпом выпил крепкий напиток. Спросил:
- Что он имел в виду?
- Я бы и сам хотел это знать. Сейчас мне кажется, что он имел в виду Рой.
- Облако стержней? У тебя есть основания так думать?
Крамер сунул нос в чашку, смолчал.
Теперь Леонид был совершенно уверен: что-то произошло. Что-то такое, что угрожало разработанной системе «Физлер», нормальной работе группы, лично ему и коллективному делу. И, может быть, даже Проекту в целом. Спрашивать прямо он почему-то боялся.
- Как прошел Конгресс? - полюбопытствовал Крамер, не отрываясь от чашки.
- Довольно спокойно. За исключением того, что много шумели меркуриологи, а в стане пространственников случился крупный раскол. По Юпитеру все прошло удивительно гладко.
- Гладко было на бумаге… Еще кофе?
- Давай. Конгресс благополучно закрыли, и не успели отзвучать фанфары финального торжества, как поступило сообщение из Ю-Центра о самоотставке Маккоубера. В Управлении никто ничего не понял. Послали в Дальний запрос, требуя разъяснении… По-моему, ты злоупотребляешь крепким кофе, Улаф.
- Разве? - Крамер заглянул в пустой кофейник. Отправил его в раздан. Он явно не находил, чем бы занять свои руки. Это означало, что он напился крепкого кофе до судорог. И еще означало, что чем-то очень занята его голова. - Надеюсь, им не пришло на ум заодно потребовать разъяснении и от тебя?
- Нет. К тому времени я успел удрать в Большой сибирский заповедник. Мне уже оформили зеленый литер на любой из ближайших рейсов в сторону Дальнего, и я решил подышать таежным воздухом перед отлетом. Подышать мне не дали. Я застал Комиссию в полном составе. Никогда прежде я не встречал такого представительного скопления бывших Ю-центровцев. Не постеснялись потревожить даже старика Иванова. Когда старик узнал о самоотставке Маккоубера, ему сделалось нехорошо. Это он предложил утвердить отставку, а самого Маккоубера срочно отозвать на Землю. Потом потянулись дни бесконечных совещаний. Проект разобрали по косточкам, обсудили со всех возможных сторон, задним числом одобрили разработку нашей системы, слегка поругали систему «Магистр», предложили еще раз продумать процесс Ю-моделирования с тем, чтобы дать дорогу новым идеям по его конструктивному улучшению. Насилу я оттуда ноги унес…
- Это неважно, - рассеянно заметил Крамер.
- Не понял, - сказал Леонид. - Что неважно?
- Все неважно. Комиссия, «Магистр» и ноги. Хорошо, что ты унес оттуда голову. Твоя голова нам еще пригодится. Мне, ребятам, Проекту. Это просто очень кстати, что ты унес свою голову…
- Бред собачий, - сказал Леонид. - Иди и проспись.
- Если б ты знал, как не хочется мне портить тебе настроение в праздник… - Крамер поморщился. Занятие для рук он нашел, пытаясь завязать ложку узлом. - Ты только не очень волнуйся.
- Выкладывай, - сказал Леонид, отобрал у Крамера ложку и зашвырнул ее в раздан.
- Не вели казнить…
- Выкладывай, - повторил Леонид. Крамер все еще колебался, и Леонид тихо добавил: - Я сейчас так тряхну тебя, ходячий кофейник…
- Не надо, - серьезно сказал Крамер. - Ты сделаешь это после… После того, как узнаешь, что система «Физлер» не работает…
Леонид взялся руками за край стола и медленно стал подниматься. Стол затрещал.
- Ты только не волнуйся, - быстро заговорил Крамер. - Ну что ты, в самом деле!.. Ну временно не работает. Все наладится, ты только не волнуйся!.. - Он суетливо убирал посуду. - Система будет работать. Мы заставим ее работать…
- Давно не работает?
- Кто не работает? Система?
- Да, система.
Крамер опустил руки.
- Давно.
- Почему не сообщил? Я бросил бы все и вернулся.
- Там с тебя сняли бы голову, и ты вернулся бы к нам без головы. А руководителем Проекта был бы назначен кто-нибудь посторонний. С головой или без, но суть даже не в этом. Зачем нам нужен руководитель, который не смыслит в Проекте ни уха, ни рыла?
Леонид сел.
- Стратег, - сказал он. - Ну, допустим, ты прав. Но почему не работают «Физлеры»?
- Не знаю. - Крамер устало провел ладонью по лицу. - То есть, я знаю, почему не работают «Физлеры». Потому что Рой нестабилен, в нем все время идет какая-то странная перегруппировка масс и геометрических объемов. Но я не знаю, почему это происходит и, главное, как. Я пытался выяснить причину странного явления, уловить его закономерность. Я работал, как лошадь, надеясь, что к твоему прибытию успею построить его логическую модель… Ничего я не успел. Совершенно запутался и ничего больше не понимаю. В голове манная каша и ни одной дельной мысли…
- Конечно. Ты утопил свои мысли в кофейной цистерне. Так говоришь, внутри «камбалы» происходит смещение масс и объемов?
- «Камбалы»?.. - Крамер присвистнул. - Да, ведь ты же ничего еще не знаешь…
- Ты уже забыл, по чьей это милости? - Леонид поднялся. - Стратег.
- Виноват, - сказал Крамер. Кивнул на экран. - Можешь ознакомиться. Там схема одной из стадий перегруппировки Роя.
Леонид пошел к экрану знакомиться.
Он бегло оглядел экран и посмотрел на Крамера. Крамер кивнул.
- Не сомневайся, - сказал он и постучал себя пальцем в лоб. - Здесь у меня все в порядке. Что делать, если Рой действительно имеет такую форму? Есть и другие, более интересные, но эта форма самая характерная. Форма номер один.
Леонид пробежал глазами ряды математических выкладок, опять уставился на схему Роя. «Камбалы» больше не существовало. На схеме были три группы сгустков. Группы расположены по правилу трехосной симметрии. В каждой группе по три сгустка…
- На выкладки не обращай внимания, - посоветовал Крамер и тоже поднялся. - Это частные случаи перегруппировок Роя. Общую формулу я не…
- Улаф, - глухо проговорил Леонид. - Трижды три… Сколько это будет?
Крамер подошел ближе.
- Трижды три будет девять, - сказал он и почесал за ухом.
Леонид молча разглядывал схему. Крамер тоже уставился на экран. Они постояли рядом. Потом Крамеру надоело, и он сказал:
- Модель кинематическая.
Леонид не ответил.
- Модель кинематическая, - повторил Крамер. Пожал плечами и склонился над пультом.
Сгустки на схеме плавно перегруппировались, и схема приняла новую форму. Затем эту форму сменила другая; схема все время менялась с калейдоскопической быстротой, но плавно; формы иногда повторялись, и чаще других на экране мелькала форма номер один. Как только новая форма входила в стадию завершения, Рой выглядел симметричным, и в нем было непременно девять сгустков…
- Вот видишь, - сказал Крамер. - Разве «Физлеры» могут нормально работать в таких условиях? Это не «камбала».
- Вижу, - сказал Леонид.
- Я не мог найти общую закономерность перегруппировок масс и объемов. Пока не будет «Физлерам» новой программы, нам не угнаться за текучестью форм. Как было все просто, когда была «камбала»!..
- Понятно, - сказал Леонид.
- Ты думаешь, я не пробовал сбить Рой в однородную кучу «Слонами»? Пробовал. После этого Рой научился переливаться из одной точки пространства в другую.
- Научился?.. - спросил Леонид.
Крамер пристально посмотрел на него. Леонид следил за игрой схематических форм. Крамер сказал:
- Я промоделировал всего лишь несколько стадий. Это уже идет повторение. А вообще-то нет им числа… - Он потянулся к пульту.
- Пусть идет, - остановил его Леонид. - Каков временной интервал изменения форм?
- Около двенадцати часов. За каждый оборот вокруг планеты - новая форма. Или мы научимся предсказывать форму Роя хотя бы на один оборот вперед, или…
- Да, - сказал Леонид. - Хорошая была система «Физлер». Жаль…
- Ты что!.. - ошарашенно выдохнул Крамер. - Хочешь так просто отказаться от родного детища?!
- Отчего же «просто»? С глубочайшим прискорбием.
Леонид побрел к противоположной стене зала, широкая стеклянная площадь которой была частью прозрачного фасада здания, и посмотрел на город с высоты тридцатого этажа. Искусственные солнца были погашены, и город утопал в разноцветном море огней праздничной иллюминации. Сегодня даже купола энергетических станций, видневшиеся за вершинами хребта, были разукрашены ярко-зелеными полосами. На вершине здания Администрации пылала огромная пурпурная цифра 20.
Леонид услышал рядом шумное дыхание Крамера.
- Значит, так… - проговорил Крамер. - Значит, вся моя трехмесячная работа Юпитеру под хвост? Так понимать?
- Нет. Понимать так, что поработал ты очень полезно. Спасая систему «Физлер», ты доказал ее нежизнеспособность. Маккоубер прав: Проект вступил в какую-то новую, неожиданную для нас стадию своей технологической эволюции. Мы рассчитывали, что дело закончится сравнительно стабильной «камбалой», и придумали для нее «Физлеры». Дело закончилось Роем и этой вот калейдоскопной свистопляской… - Леонид, не оглядываясь, показал через плечо в сторону экрана. - А может быть, даже еще не закончилось. Будем мужчинами, Улаф. Очевидно, от нежизнеспособной системы надо отказываться и немедленно браться за поиски чего-то принципиально нового. Давай трезво оценивать ситуацию. «Камбалы» больше нет, «Физлеров» нет. Есть Рой и есть общечеловеческая потребность успешно развить Ю-Проект. Нужны идеи.
- Нет у меня идей! Понимаешь? Стал бы я спасать систему «Физлер», если бы у меня была хоть одна самая малюсенькая идейка!.. Нет их у меня!
- Идеи будут, - спокойно сказал Леонид.
- А, - сказал Крамер. - Ну это другое дело.
Они помолчали. Стоя рядом, почти касаясь друг друга, смотрели на город. Леонид спросил:
- Скажи мне, Улаф… Ты когда-нибудь видел необычные «космические» сны? Будто ты на незнакомой планете и будто это очень реально?..
- И будто я в плену у трехголовых аборигенов, и будто прекрасная дочь вождя этого племени освобождает меня, и будто мы влюбляемся друг в друга с первого взгляда, и я теряюсь, не зная, в какую голову мне ее целовать. Ты мне зубы не заговаривай. Что будем дальше делать с Проектом?
- Прежде всего нужно выяснить, что по этому поводу думал сам Маккоубер. О состоянии Проекта он знает нечто такое, чего пока не знаем мы.
- Один момент!
Крамер сбегал к своему рабочему столу и быстро вернулся, протягивая Леониду ключ. Леонид взял.
- От сейфа Маккоубера, - пояснил Крамер и демонстративно отряхнул руки ладонь о ладонь. - Покопайся в его отчетных бумагах и увидишь, что он знал, а чего не знал.
- Ты копался?
- Я слишком ценю свое время. Меня больше интересует сам Рой, чем то, что думает о нем Маккоубер.
- А я думаю… Пока ты изучал динамику Роя, Маккоубер заглянул глубже, в самую суть проблемы. И то, что он там увидел, заставило его принять решение уйти из Проекта. Ты хорошо знаешь, что значит для Маккоубера уйти из Проекта. И если он не мог не уйти… - Леонид повертел ключ и спрятал в карман. - Ладно. Бумаги я, разумеется, посмотрю, но потом - это долгая песня. Мне кажется, есть более короткий путь.
- Не обольщайся. Рой - крепкий орешек.
- Рой - бренное тело Проекта. Душа Проекта - Маккоубер.
- К черту Маккоубера! - взорвался Крамер. - Душа Проекта ни разу даже не полюбопытствовал, чем мы тут занимаемся без тебя! Неужели ты близорук и не видишь, что Маккоубер выдохся?!
- Прекрати. Это был крупный ученый.
- Вот именно - был! Последнее время мы работали, в сущности, без его руководства. Это я никому не в упрек, но объективности ради. Мне неприятно говорить такое за спиной Маккоубера, но ты меня вынудил на откровенность.
- Другими словами, ты думаешь, что причина теперешних затруднений…
- Нет уж, уволь, - перебил Крамер. - Я не обязан думать об этом. Ты обязан, ты у нас теперь Маккоубер. Вот ты и думай.
По вершинам хребта прошелся прожекторный луч. Очевидно, прожектор направили с осветительной башни главного космодрома. На вершинах искрился лед, и это было как напоминание о том, что за пределами городской атмосферы царит лютый космический холод. Крамер посмотрел на Леонида сбоку, подышал на стекло и потер его рукавом, хотя стекло было чистым.
- Думай, пожалуйста вслух, - сказал он. - Мне тоже будет небезынтересно.
- Да, - сказал Леонид, - Маккоубер не очень-то благосклонно воспринял нашу идею собрать стержни в единое облако…
- Почему ты вспомнил об этом?
- Я, видишь ли, думаю вслух, если угодно.
- Виноват, - извинился Крамер. - Продолжай. Сейчас ты чем-то похож на Маккоубера.
- Вероятно, уже тогда он опасался, что огромная масса стержневых носителей информации, приобретая компактность, может в один прекрасный момент изменить свои качества. Он одобрил нашу систему не раньше, чем у него появилась обоснованная надежда, что условий для перехода Количества в новое Качество быть не должно.
- Его успокоил мой подсчет расстояний между стержнями в будущем облаке.
- Да. Расстояния были солидные, и Маккоубер дал нам зеленую улицу. А потом… Потом я заметил, какой у него был испуганный вид, когда он разглядывал записи «гравитационных мерцаний» только что созданной «камбалы».
- «Мерцания»? - удивился Крамер. - Ты меня развеселил. При чем здесь «мерцания»?..
- Весело, не правда ли? Никому, кроме Маккоубера, и в голову не пришло, что эти «мерцания» - первые признаки возможной самоорганизации облака. Он похолодел от ужаса, когда узнал о «мерцаниях», а нам очень весело. Ну разве не весело, что его опасения блистательно оправдались и мы получили себе а назидание великолепный образец самоорганизующейся системы, в просторечии - Рой? И надо полагать, основное веселье еще впереди. Судя по всему, эта система обладает немалым запасом технологической свободы самостоятельных действий. Самостоятельных и, видимо, теперь уже непредсказуемых…
- Ладно, спрячь когти, сын льва, - я имею в виду когти твоего убийственного сарказма. Я, например, сделал все, чтобы найти возможность предсказывать поведение Роя.
- Если Крамер такой возможности не нашел, значит ее попросту не существует. Я неплохо осведомлен о математико-аналитических способностях Крамера. - Леонид побарабанил пальцами в стекло. Спросил: - Маккоубер предпринимал попытки повлиять на Рой?
- Ключ от сейфа у тебя в кармане.
- В отчетах будем копаться потом. Можешь не сомневаться, как только выспишься, я тут же усажу тебя за пульт аналитической машины. А сейчас изволь ответить на мой вопрос.
- Ну как он мог влиять на Рой? А главное - чем? Едва появились первые сгустки, он приказал нам распылить их «Слонами» в однородное облако. И уж если «Слоны» оказались бессильны… - Крамер развел руками. - А ты говоришь «повлиять». Скорее эта неудачная попытка повлияла на наши с Маккоубером отношения. Он словно забыл дорогу в этот зал, а нас вообще перестал замечать. Два раза летал он с Дэном Фростом непосредственно к месту событий, и каждый раз возвращался еще угрюмее, чем улетал. По-моему, он решил, что мы загубили Проект, и подал в отставку.
- Это по-твоему. Если бы он так решил на самом деле, он спустил бы с нас шкуру - с меня и с тебя в первую очередь - и заставил бы исправить положение. Чужие ошибки всегда кажутся исправимыми. Я думаю, Улаф, когда Маккоубер произносил слово «Ютавр», он довольно отчетливо представлял себе его смысл…
- Кентавр, Минотавр, - рассеянно дополнил Крамер. - Если произнести мою фамилию наоборот, получится Ремарк. Магия слов или словесная эквилибристика, и сколько угодно скрытого смысла… Чем тебя насторожило слово «Ютавр»?
- Маккоубер мог подать в отставку только в одном случае, Улаф… Если был убежден, что допустил ошибку сам.
Леонид взглянул в ошеломленные глаза Крамера и добавил:
- Или еще хуже… Если был убежден, что погубил Проект собственными руками.
Крамер судорожным движением расстегнул ворот рубахи.
- Но как бы там ни было, Улаф, Рой все-таки существует, и надо искать способ заставить его отдать нам Ю-информацию. Точка.
Крамер шумно перевел дыхание.
- Ну почему я так люблю оптимистов?.. - с грустным недоумением вопросил он пространство.
Белая дверь открылась, и в зал вошла Надия. Леонид увидел ее и ощутил, что вместе с ней в зал вошел праздник, о котором они тут с Крамером позабыли. Во всем ее облике была какая-то неузнаваемая новизна, и Леонид, поспешивший навстречу, не сразу понял, в чем дело, и только когда они встретились в центре зала, он осознал, что дело не в новой прическе и даже не в новомодном светящемся платье, а в том, что трехмесячный срок без нее - это слишком жестокая и совершенно несправедливая штука…
Она первая вспомнила, что здесь они не одни, посмотрела в ту сторону, где стоял Крамер, глядя сверху на город, и сказала ему: «Здравствуй, Улаф!» - и когда он обернулся, она помахала рукой, добавила: «С праздником!» - и Крамер церемонно ей поклонился.
Крамер проводил их взглядом. У двери Леонид задержался и виновато на него посмотрел. Надия крикнула: «Мы будем в Зимней Пирамиде, Улаф! Приходи побыстрее!» Крамер пожал плечами и сделал в воздухе неопределенный жест.