Если когда-нибудь появится книга, исследующая пути обращения того или иного писателя к научной фантастике, мы не раз удивимся тому, сколь причудливы и неожиданны эти пути для судьбы отдельно взятого человека, в творческой и жизненной биографии которого, вероятно, неизбежны моменты или факты, формирующие душу будущего художника-фантаста и неумолимо влекущие его в Страну Фантазию.

В самом деле, что заставляет людей, долгое время занимавшихся, скажем, поэзией или веселыми детскими книгами, вдруг обратить свое внимание на научную фантастику? Или ученого, свято верящего в непогрешимость добытого знания, обращаться неожиданно к написанию научно-фантастических романов, для большей части которых характерно смещение привычных строго научных рамок?

Опыт прошлого и настоящего показывает, что научная фантастика является одним из методов художественного исследования действительности, а культура вообще и современная культура в частности поднимается навстречу непредвиденному, неизвестному, фантастическому… Фантастика же в разных формах, в разном качестве, но с все большей интенсивностью проникает в современную культуру, постоянно обогащая различные виды искусства новым содержанием и арсеналом средств художественной выразительности.

И научно-технический прогресс так или иначе определяет ныне генеральные направления литературы, ибо жизнь человека и общества самым тесным образом связана с последующим характером развития науки и техники в современном мире.

Возвращаясь к теме судеб писательских, заметим, что среди писателей-фантастов немало ученых и техников, людей, знающих науку не по книгам, а по ежедневным экспериментам и изысканиям, по бессонным мучительным ночам поисков алгоритма открытий и изобретений.

Сергей Павлов, с книгой которого познакомился читатель, относится именно к такому разряду писателей. Геофизик по профессии, он увлекался, как и многие его коллеги, не только наукой, научно-популярной литературой, но и фантастикой. Да и выбор будущей профессии, как это было со многими (вспомним, к примеру, Высказывания К. Э. Циолковского или академика Обручева о той роли, которую сыграли в их жизни прочитанные в детстве романы Ж. Верна), так или иначе определился влиянием научной фантастики, насыщенной не только романтикой новых дорог, но и извечной тягой человека к Неизвестному.

Сохранив с детских лет способность ежедневно удивляться увиденному и пережитому, С. Павлов постоянно обогащал эту способность новыми впечатлениями. Работая в разных уголках нашей страны, будущий фантаст не раз оказывался в острых ситуациях, сталкивался с самобытной и суровой природой. Месяцами находился в раскаленных песках пустыни, где днем жара достигала 40°, а по ночам песчаное пространство вдруг вспыхивало мириадами огоньков - фосфоресцирующих глаз жителей пустыни. Ему приходилось укрощать фонтаны огня взрывавшихся буровых, быть на передовом крае геофизических изысканий…

И еще хочется отметить, что С. Павлов пришел в литературу, имея за плечами богатый жизненный опыт, чего, к сожалению, нет у многих молодых фантастов 60-х и 70-х годов, публикующих рассказы, едва переступив порог школы… Это замечание не может вызывать возражений, ибо в научной фантастике, как ни в каком другом виде литературы, важен опыт, важны знания, способность широко мыслить, объективно оценивать явления, а все это складывается в душе художника со временем.

Все жизненные впечатления вряд ли могли не возбудить творческую фантазию человека. И как это часто бывает, рано или поздно Сергей Павлов неизбежно, думается, должен был обратиться к фантастике, но уже в качестве автора научно-фантастических произведений.

Случилось это в 1962 году, когда журнал «Техника - молодежи» совместно с аналогичными журналами социалистических стран объявил конкурс на лучший научно-фантастический рассказ. Тогда-то и пришла мысль испробовать свои способности в жанре фантастики. Первый рассказ «Банка фруктового сока» хотя и не оказался в числе лидеров, но самобытностью своей все-таки выделился и был удостоен поощрительной премии на вышеупомянутом конкурсе.

С этого рассказа и началась творческая биография писателя-фантаста… За ним последовали фантастические повести «Ангелы моря» (1965), «Корона Солнца» (1967), «Акванавты» (1968), «Чердак Вселенной» (1971), «Неуловимый прайд» (19?5) и другие произведения, сразу же обратившие внимание критики и читательской аудитории на творчество оригинального художника. Ныне Сергей Павлов - профессиональный писатель, навсегда связавший свою судьбу с научной фантастикой, автор семи повестей, составивших содержание четырех книг, которые выходили в Красноярском издательстве, в московском издательстве «Молодая гвардия», переводились на другие языки, публиковались в коллективных сборниках, вызывали дискуссии. И о его творчестве можно говорить как о явлении в современной научно-фантастической литературе, исходя из особенностей самобытной художественной фантазии и глубокой идейной содержательности его книг, обусловливающих характер творческой манеры автора как писателя-мыслителя, писателя-исследователя.

Идейно-тематический диапазон произведений Сергея Павлова даже в рамках созданных им повестей необычайно широк. Писатель то отправляет своих героев в глубины океана, раскрывая захватывающие дух перспективы неиспользованных возможностей человека как биологического вида, ищущего единения с окружающей средой, то сталкивает их с различными проявлениями инопланетного разума, экзаменуя на гибкость мышления и гуманизм, то ставит перед решением сложных проблем познания…

Но гораздо важнее другое. Все это далеко не ординарная иллюстрация темы «человек в необычных обстоятельствах», а постановка важных и актуальных проблем, продиктованных новой эпохой, в которой научно-технический прогресс ставит перед человечеством лавину вопросов, где самым удивительным образом наука и техника переплетены с психологией, моралью, вообще с философией и человековедением, определяющими содержание и характер любых начинаний. Конечно, проблемы науки (в перспективе ее гипотетического развития) занимают в творчестве С. Павлова не последнее место. Но разве решишь научные проблемы в литературе (а фантастика-полноправный раздел большой литературы) в отрыве от человековедения!? Вот и получается, что фантаст почти всегда занимается не наукой, не ее прогнозами (эта точка зрения долгое время мешала фантастике влиться в поток художественной литературы), а исследованием человеческих судеб на этом фоне.

В произведениях Сергея Павлова в центре почти всегда ученые, исследователи, люди науки. Сталкивая героев с необычным, неизведанным, писатель пытается выявить психологические, этические и прочие резервы человеческих возможностей, поставить проблемы не отвлеченные, а созвучные нашей эпохе. При этом поражает умение автора передать достоверно и взволнованно мировосприятие геро-ев, всю гамму их чувств. Самобытность фантаста проявляется еще и в том, что он мастер детали. Мир его произведений настолько зримо и выпукло подан в каждом конкретном случае, что читатель верит художнику именно потому, что талант фантаста создает ощущение реальности описываемых событий, где каждый штрих, каждое слово, сказанное героем, глубоко прочувствованы самим писателем.

Вспомним, к примеру, насколько сильно переданы автором отдельные внутренние монологи героя в повести «Акванавты», какими мучительными и неподдельно человеческими путями идут изыскатели и экспериментаторы в коллизиях повести «Чердак Вселенной»… Вероятно, это и есть те редкие для современной фантастики качества, получившие в фантастиковедческом обиходе название «фантастический реализм»?

Особенности творческой манеры хорошо прослеживаются и в двух повестях настоящей книги. Повесть «Акванавты», увидевшая свет в 1968 году, а ныне переизданная, посвящена увлекательной и актуальной теме еще неиспользованных возможностей человеческого организма. С одной стороны, ее можно отнести к немногочисленной, к сожалению, разновидности фантастических произведений о море, имея в виду прежде всего перспективы освоения человеком «голубого континента». Актуальность произведения подчеркивается многими реальными факторами. Ведь проблема освоения человеком подводного мира вмещает в себя множество других, тесно переплетенных между собой вопросов. Тут и социальные вопросы (частично связанные с существующей угрозой перенаселения планеты и нехваткой пищевых продуктов), и психологические (новая среда неизбежно диктует перестройку психологической структуры человека), и, конечно же, чисто технические…

Фантасты часто обращались к этой теме. Еще в начале нынешнего столетия, когда и подводные лодки-то не были еще обычным явлением, вышел в свет фантастический роман французского писателя Жана Деляира «Человек, который мог жить в воде», повествовавший о судьбе мальчика, которому ради спасения от неизлечимой болезни легких монахи пересадили жабры акулы. На этом, правда, и кончалась фантастика данного произведения: далее следовали авантюры и погони, изредка разбавленные слащавым сиропом мелодраматических сцен. Позднее ту же идею, но уже более детально разработав фантастическую посылку, сюжет, образы героев, социально-критическую направленность, использовал Александр Беляев в известном романе «Человек-амфибия». С момента появления этих книг прошло несколько десятилетий. За это время техника заметно шагнула вперед. Были созданы акваланги, различного рода подводные аппараты, началась активная борьба Человека за вторжение в «мир безмолвия».

Но мы постоянно осознаем, что техника не может заменить полностью тех возможностей, что дает природа. Мы ищем единения с окружающей средой, мы начинаем понимать, что высшее проявление разума не в том, чтобы подчинить себе природу, а в умении приспособить себя к ее условиям. Разве не заманчиво войти в подводное царство вот так, запросто, без резиновой маски и довольно неудобных кислородных баллонов за спиной, как Ихтиандр, чувствовавший себя в стихии, как дома…

К этой идее обратился и Сергей Павлов в повести «Акванавты», посвященной будням и праздникам рыбо-людей недалекого будущего. Недалекого потому, что современная наука уже делает первые шаги к осуществлению заветной мечты: жизни под водой без помощи техники.

Мысль о возможности дышать без приборов, используя растворенный в воде кислород, долгое время действительно многим казалась ошибочной. Но в 1962 году профессор Лейденского университета Иоханесс Кильстра поставил уникальные опыты, во время которых животные (ими оказались мыши и собаки) дышали водой, насыщенной кислородом. В последние годы исследуются и другие пути «амфибизации»: предварительное насыщение организма кислородом, извлечение из воды кислорода с помощью специальных синтетических пленок (так называемых «искусственных жабер») и некоторые другие методы. Разрабатываются генеральные планы исследования и «эксплуатации» океанских богатств, изучения загадок, снаряжаются все новые и новые экспедиции энтузиастов подводного «переселения человечества». В 1962 году на Втором Международном конгрессе по подводным исследованиям известный французский «акванавт» Жак-Ив Кусто заявил, что через 50 лет сформируются, по его убеждению, новые люди приспособленные к жизни под водой. По мнению Кусто, это будет достигнуто с помощью хирургии: человека снабдят миниатюрными легочно-сердечными аппаратами, вводящими кислород непосредственно в кровь и удаляющими из нее углекислый газ. При этом легкие и все полости костей будут заполняться нейтральной несжимаемой жидкостью, а нервные дыхательные центры будут заторможены.

Вот этой исходной посылкой и воспользовался Сергей Павлов в повести «Акванавты». Если авторы ранних произведений о людях-рыбах писали об этом как о явлении исключительном, противопоставляя объекты исключительного реалистическому окружению, то Павлов рисует мир, в котором люди-рыбы давно уже стали повседневностью. Для писателя важно не удивить, не проиллюстрировать, а выявить новые проблемы, которые могут встать (и уже встают) на пути человечества, мечтающего о возвращении в стихию, некогда подарившую нам жизнь.

А проблемы эти не отвлеченные, не надуманные, а реально предопределенные практикой человеческих экспериментов в сфере научно-технической революции. Как изменится психология человека в новой среде, где господствуют рыбья «этика и мораль»? Чем измерить ответственность ученого за последствия тех или иных осуществленных им экспериментов? Неизбежен ли двойственный характер НТР? Эти и многие другие вопросы волнуют автора повести, насыщенной к тому же богатым познавательным материалом, яркими картинами научной фантастики, увлекательным сюжетом.

Воспитательное значение повести «Акванавты» проявляется многосторонне. Произведение увлекает читателя прекрасной научной мечтой, способно зажечь в мечтательной душе огонь желания осуществить самые дерзновенные идеи. В то же время повесть наглядно показывает, сколь важно в борьбе со стихией чувство товарищества, подлинного гуманизма, что один человек может очень мало, а два - это уже коллектив, способный устоять перед любыми трудностями и испытаниями.

Вторая повесть книги - «Неуловимый прайд», менее традиционна для современной научной фантастики. Но в том-то и проявляется новаторство писателя-фантаста, что в рамках необычного по композиции произведения ему удается снова рассказать читателю не об отвлеченных (как это может показаться при беглом взгляде) вещах, а о явлениях вполне реальных, заключающих в себе актуальные мысли. Многотрудны пути познания. И на этих путях могут Возникнуть самые исключительные, непредвиденные ситуации, проверяющие гибкость мышления человека, способность его противостоять неизвестному до поры до времени явлению. В этом произведении подкупают опять достоверность, детально переданные нюансы ощущений и предметов. Здесь же заметна эволюция писателя-фантаста: от традиционных приключений людей к приключениям мысли, усложняется логика повествования, углубляется философское осмысление процесса познания, неоднозначны образы героев.

Что же роднит эти две повести, посвященные, казалось бы, разным темам? Прежде всего, присутствующее в каждом произведении осознание автором высокой ответственности фантаста перед современным читателем. Абстрактно-умозрительные эксперименты, не имеющие выхода на современность и столь характерные для многих произведений фантастики второй половины XX века, никогда не соблазняли писателя. Следуя славным традициям многонациональной советской фантастики, заложенным еще А. Беляевым, А. Толстым,

И. Ефремовым, Сергей Павлов видит свое творческое кредо в том, чтобы мечта была ясной, светлой, окрыленной историческим оптимизмом и материалистическим мировосприятием. И поэтому в его фантастических повестях нет места для псевдонаучных измышлений, уводящих читателя в сферу нового мифотворчества и неорелигиозных концепций.

Роднят эти повести и герои, люди увлеченные познанием, верящие в могущество человеческого разума, стойко встречающие неудачи и временные поражения, люди в общем-то простые, умеющие любить и ненавидеть, иногда проявляющие слабость, но - вне сомнения!- ни при каких обстоятельствах не теряющие качества Человека с большой буквы.

Фантастика Сергея Павлова выдержала самый трудный экзамен. За прошедшие со времени первых произведений годы она осталась подлинно новаторской и самобытной, светлой и зовущей современника в будущее. Среди десятков и сотен произведений вторичной фантастики, невольно способствующих инфляции жанра в глазах общественности, на фоне прочих явлений недавних разговоров о «кризисе» фантастики и т. п. научно-фантастические произведения Сергея Павлова демонстрируют яркий пример творчества, основанного на единстве научного и художественного методов познания, и с успехом выдерживают экзамен не только на зрелость, но и актуальность, масштабность мысли, действенность научной фантастики как подлинно интеллектуального богатства современного читателя, повседневным трудом преобразующего мир, самого себя, вероятно, не без влияния перспективнейшего жанра научной фантастики.

Александр ОСИПОВ