Общеизвестно, что разведывательная работа в информационной области, как правило, складывается из трех этапов: добыча информации, оценка добываемых сведений и материалов и, наконец, реализация их. Последний этап в основном осуществляется в Центре спецслужбы, в ее информационно-аналитическом подразделении, исключение составляет оперативная информация, реализуемая как в резидентурах, так и в оперативных подразделениях Центра. Первичная оценка разведывательной информации осуществляется на месте ее добычи (в резидентуре), причем оценка оперативной информации, добываемой в агентурных операциях ТФП, может и реализоваться на месте. В то время как информация, получаемая в результате безагентурных или только частично агентурных операций ТФП, как правило, оценивается и «реализуется» только в Центре, куда она направляется без анализа, а подчас и без ознакомления с нею на месте.

Операции безагентурного ТФП являются такой областью разведывательной деятельности, в которой концентрируются усилия всех других участков работы разведслужбы.

Помимо активного и непосредственного участия технических специалистов и научно-технических подразделений, вся разведка и, если операция проводится в своей стране, контрразведка постоянно ведут сбор необходимой специфической информации, без которой ТФП оказалось бы невозможным.

Так, любой агент, имеющий хоть малейший доступ к секретам или осведомленный о системах хранения и обеспечения безопасности секретных материалов в любом учреждении или организации, представляющих интерес для разведки, используется для выяснения, где обычно сосредоточиваются самые важные секреты, как они хранятся (в делах, папках, на проявленной и непроявленной пленке, на микрофишах, электронных дисках, дискетах, в зашифрованном виде или открытым текстом и т. д.).

Разведку интересует, кто имеет доступ официально в такие места или хранилища, кто может получить такой доступ официально или неофициально; каков пропускной режим, средства защиты: замки и запоры, электронная защита, шифрокоды, специальные средства контроля (электронного, физико-биологического и иного); характеристика защитных средств (фирма-изготовитель, материал, аппаратура и принципы ее действия), образцы применяемой аппаратуры.

Например, Ким Филби представлял внешней разведке очень важную информацию об американских охранных системах, способах и приемах защиты в их спецслужбах — ЦРУ, ФБР, АНБ. В этом ему оказался полезен шеф контрразведывательной службы ЦРУ Д. Энглтон и другие его связи в этих службах, с готовностью представлявших ему интересовавшие его сведения в порядке обмена информацией с союзной британской спецслужбой.

После получения такой информации от американцев Филби представил внешней разведке подробный анализ систем защиты, применявшихся в британских спецслужбах, и дал сравнительный анализ их надежности.

Такую же информацию по ЦРУ и АНБ внешняя разведка получала от агентов Ховарда, Пелтона, Митчела и Мартина, Бойса и Ли, Гамильтона. По оборонным объектам США — от Уокера и других. По ШПС — британскому аналогу АНБ — и СИС исчерпывающую информацию давали агенты Кернкрос и Прайм, Берджес, Блейк и другие.

Самый незначительный агент внешней разведки, занимающий пост электрика, как, например, Гермес в операции «Олимп», или простой дежурный по объекту, как агент Джонсон в операции «Карфаген», может оказать неоценимую помощь по выявлению сигнализации, получению слепков с ключей от сейфа. В этом отношении наиболее показательна роль агента Джонсона.

С точки зрения эффективности самыми ценными операциями ТФП и, пожалуй, наиболее сложными являются те, в результате которых разведка получает в свое распоряжение шифрдокументы противника. Поэтому именно о шифрах и их значимости среди разведывательных целей и пойдет речь далее.

При описании операции «Олимп» уже упоминалось три вида операций ТФП с целью добычи шифрдокументов: классические операции без участия агентов, операции смешанного типа («Карфаген» или «Олимп») и чисто агентурные.

Сейчас хочу лишний раз расшифровать значение употребляемого мною определения ТФП — тайного физического проникновения в объекты, где могут находиться нужные разведке шифровальные документы.

«Тайное» потому, что ни одно учреждение ни одного государства не позволит не только оказаться вблизи их шифровальных аппаратов и документов, но даже приблизиться к хранилищу их и немедленно пресечет любые попытки явно проявить интерес к секретно-шифровальным помещениям и их защите.

«Физическое» потому, что требуется личное соприкосновение специалистов с упаковками шифров, их ключами и специальными шифровальными аппаратами, вскрытие весьма хитроумных сейфов и упаковок, снятие с документов копий и затем возвращение всех изымавшихся материалов на свои прежние места без оставления каких-либо следов знакомства с ними.

«Проникновение» потому, что все хранилища секретно-шифровальных материалов специально охраняются и защищены самым тщательным образом.

Такие проникновения, как правило, связаны с открыванием стальных дверей в хранилище и сейфов, в которых находятся шифры, оборудованных сложнейшими запорами и электронной сигнализацией. При этом весь процесс проникновения в такое помещение, так же, как и в находящиеся там сейфы, проводится таким образом, чтобы не только не оставалось следов «чужого», несанкционированного проникновения в эти помещения, но и не возникало никаких подозрений на этот счет.

Этим требованиям отвечают лишь операции ТФП «чистого», безагентурного вида, то есть такие, в которых участвуют только специалисты — кадровые сотрудники спецслужб — и никакая агентура не привлекается к их выполнению. Такие операции являются наиболее ответственными, требуют больших усилий и связаны со значительным риском. Применяются они главным образом для добывания шифров, как правило, не доступных для получения их агентурным путем.

Когда появляются возможности привлечь отдельных агентов для выполнения какого-то элемента таких операций ТФП, они значительно облегчаются. Как это было в операциях «Карфаген», «Олимп». Особый случай — исключительно благоприятные условия, позволившие в течение длительного времени агентурным путем добывать шифрдокументы, — деятельность группы Уокеров, как увидит читатель в следующей главе.

Наряду с указанными операциями, для добывания шифрматериалов в разведке применяется и метод специального внедрения подготовленных агентов в шифровальные службы. Таковыми были операции внешней разведки по внедрению членов разведывательной группы К. Филби в английский секретно-шифровальный центр (ШМС) и позже туда же агента «Прайма». Но этот метод, как правило, связан с потерей времени на внедрение агента и опасностью расшифровки такой операции ТФП в случае его провала. Одной из разновидностей операций ТФП с целью получения шифровальных секретов, как увидит читатель, является внедрение электронной техники для подслушивания или перехвата излучений шифрмашин.

 

Немного предыстории

Шифрование текстов и сообщений имеет давнюю историю. Криптография играла важную роль не только в военном и дипломатическом деле, но и в литературе и философии, причем именно там она, пожалуй, и зародилась впервые.

Зашифровкой своих сокровенных мыслей и суждений пользовались древние и средневековые философы. При этом они использовали различные системы зашифровки: буквенный шифр, картинный шифр, акроматический притч и аллегории, нумерический шифр, музыкальный, произвольный и, наконец, кодовые шифры.

Эдгар По, считавшийся среди писателей «великим криптографом», уделял внимание анализу систем зашифровки букв цифрами, например, в своей новелле «Золотой жук».

Еще во второй половине XV века по поручению Римского Папы известный деятель итальянского Возрождения Альберти написал «Трактат о криптографии».

Естественно, первые шифры были несложными. Но разработке их и расшифровке «чужих» шифров уделялось все большее внимание. Так зародилась наука криптография.

В елизаветинское правление в Англии (1570–1590) английскую разведку возглавлял главный секретарь Уолсингэм. У него имелись два специалиста: личные секретари Френсис Миллс и Томас Фелиппес, знающие несколько иностранных языков. Фелиппес был непревзойденным мастером в чтении зашифрованных текстов, а также в подделке чужих почерков, вскрытии писем без нарушения печатей. Третьим доверенным экспертом Уолсингэма был Артур Грегори, специалист по незаметному вскрытию пакетов и изготовлению поддельных печатей. Все эти мастера, естественно, участвовали в операциях ТФП в чужие секреты и, как таковые, вошли в историю британских спецслужб.

В конце 80-х — начале 90-х годов XVI века знаменитый математик Франсуа Виет помог французскому королю Генриху IV раскрыть испанский шифр, позволивший читать всю секретную испанскую корреспонденцию. А за 30 лет до этого сотрудник папской службы Джованни Батиста Арженти раскрыл тот же шифр, что позволило папе знать секреты испанского королевства.

В XVII веке при французском короле Людовике XIII, когда фактическим главой государства был кардинал Ришелье, последний успешно пользовался услугами Антуана Россиньоля, которого считают основателем современной криптографии, для расшифровки интересовавшей кардинала шифрованной корреспонденции гугенотов. Такую же службу в кромвелевской разведке в том же веке исполнял профессор геометрии в Оксфордском университете Джон Уоллис. Говорили, что не было шифра, который он не смог бы раскрыть. В частности, перед ним не могли устоять шифры роялистов (Черняк Е. Б. Пять столетий тайной войны. М., 1996. с. 47, 105, 118).

Таким образом, ставшее сейчас обычным кодирование переписки было известно и применялось на практике уже в то далекое время, при этом искусство вскрытия шифров не отставало от их совершенствования и часто становилось грозным оружием в руках противоборствующих в войне или мире сторон.

Так, перед Первой мировой войной немецкой и австрийской разведкам удалось расшифровать русский военный код. Это позволило им во время войны читать приказы и донесения царских штабов, передававшиеся по радио (Черняк Е. Б. Пять столетий тайной войны. М., 1996. с. 495).

О том, что злоупотребление в наше время не только открытой перепиской, но и тщательно шифруемой может приводить к провалам в разведывательной работе, свидетельствует такой пример.

Хотя в разведке причин возможных провалов агентов может быть много, но, очевидно, нельзя допускать таких легкомысленных ошибок, которые привели к расшифровке ценных агентов разведки ГДР Гюнтера Гийома и его жены Кристель, работавших в аппарате канцлера ФРГ Вилли Брандта.

По свидетельству американского автора Пинчера, оба агента регулярно к дням их рождений получали из своего Центра в ГДР зашифрованные поздравления. Расшифровка этих телеграмм западногерманской разведкой, наряду с другими косвенными данными, дала ей возможность установить обоих агентов.

Интересно отметить, что выдающийся английский государственный деятель У. Черчилль уделял большое внимание криптографии и организации британской службы радиоперехвата и дешифровки иностранных коммуникаций. Он был первым в Англии, кто в полной мере оценил значение этой линии разведывательной деятельности.

У. Черчилль еще в 1914 году в качестве главы британского Адмиралтейства был инициатором организации английской дешифровальной службы. Он способствовал созданию в составе военно-морских сил Британии криптоаналитической группы, которая вошла в историю радиошпионажа как «комната 40». Позже эта группа была включена в спецслужбу ВМС Британии, и добываемые ею по немецким каналам связи данные стали грозным оружием против планов противника (Сырков Б. Шпионская лихорадка. Новости разведки и контрразведки, № 23–24).

Опыт успешного радиошпионажа против Германии британской спецслужбы получил интересное развитие в 1917 году в борьбе английских вооруженных сил против Турции на Ближнем Востоке. Так, английская разведка стала использовать шифры для дезинформации противника. Когда англичане узнали о том, что один из их шифров, которым они передавали сообщения о разминировании минных полей, устанавливавшихся немецкими подлодками, попал в руки немцев, они специально сообщили по этому каналу связи о якобы разминировании одного участка моря. Немцы сразу же послали свою подлодку для установки новых мин, и подлодка подорвалась на своих же, немецких минах. В дальнейшем на Ближнем Востоке англичане развили эту практику. Они целенаправленно ознакомили турецкое командование с британскими шифрами, которыми стали передавать ложные, дезинформационные сведения. Используя намеренно скомпрометированный шифр, англичане передавали по радио наряду с маловажными достоверными сведениями специально вводящие в заблуждение турок сообщения. При этом они активно использовали сведения, получаемые английской дешифровальной службой из турецкой шифровальной переписки. Турки, в свою очередь, получая информацию из дешифруемых английских телеграмм, всецело доверяли ей и не подозревали об их дезинформационном содержании. В сочетании с другими, подкрепляющими мерами, эта операция через шифры способствовала разгрому турок.

Так зародившаяся по инициативе Черчилля криптографическая разведка получила свое дальнейшее развитие (Сырков Б. Чисто английское трюкачество. Новости разведки и контрразведки. 1995. № 5–6).

В этой связи я вспомнил недавно прочитанное об этом человеке, прожившим жизнь долгую, наполненную необыкновенной энергичной деятельностью на всех важных государственных постах, включая пост премьер-министра Британии в сложные годы Второй мировой войны.

Когда Черчилля попросили объяснить свое долголетие, он ответил так: «Я никогда не стоял, когда можно было сидеть, и никогда не сидел, когда можно было лежать».

У меня вызывают искреннее уважение к Черчиллю его прямолинейная решительность и готовность брать на себя ответственность. Ведь когда он был морским министром и 1 августа 1914 года Германия объявила войну России, Черчилль под свою ответственность, не дожидаясь согласия правительства, отдал приказ о полной мобилизации флота. Еще более показательны его действия в июне 1941 года. Получив известие 22 июня 1941 года о том, что Гитлер напал на СССР, он просто поставил всех перед свершившимся фактом, когда выступил в тот же день по радио и твердо заявил о полной поддержке России. Вот что он говорил: «За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. Я не возьму обратно ни одного слова, которые я сказал о нем. Но все это бледнеет перед разворачивающимся сейчас зрелищем. Мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только можно» (Путинцев А. Гусар в кресле премьера. Сегодня. 1994, 30 ноября).

За такие действия нельзя не уважать этого государственного деятеля, хотя тот же Черчилль в марте 1946 года в Фултоне выступил инициатором и теоретиком «холодной войны» против СССР. Но ведь он никогда и не переставал быть последовательным защитником Запада.

Так почему же главной целью безагентурных операций ТФП является добыча шифровальных документов и других секретов криптографии, а сами эти операции проводятся в дипломатические и иные представительства, а также другие иностранные объекты, где эти шифры готовятся, хранятся либо находятся на пути к потребителю?

Постараюсь показать это.

Кто из нас не увлекался в детстве занимательной игрой в «казаки-разбойники» или свирепой борьбой с пиратами, не «ходил в разведку» в «тылы» противников, изобретая при этом самые хитрющие способы условных сообщений, выдумывая коды, от простейших, с заменою букв знаками, действительно походивших на настоящие шифры, и других, успешно скрывавших содержание от наших воображаемых противников, хотя и самые наивные и легко читаемые. Но тайна расшифрования чужих посланий, загадочных надписей уже тогда постоянно манила нас.

Когда мы выросли, мы уже понимали, читая детективные истории и исторические повествования о деяниях славных разведчиков, значение зашифровки сообщаемых сведений, предназначенных только определенным людям.

О служебном предназначении шифрпереписки в разведке я лично узнал уже в самом начале своей разведывательной карьеры. В 1938 году нас, группу молодых сотрудников, отобрали для работы в нелегальной разведке. В числе обязательных предметов было умение и пользоваться кодами и шифрами. До нашего сознания доводилось, что разведчик, находясь за границей под видом иностранца, постоянно окруженный местными жителями, от которых он должен скрывать свою истинную национальность и тем более принадлежность к иностранной разведке, должен тщательно защищать содержание своих сообщений и добываемых им разведывательных материалов от окружающего мира, в котором спецслужбы и их информаторы являются самыми опасными противниками.

Одним из наиболее эффективных средств защиты сообщений и являются шифры и коды. Они могут предназначаться для текущих нужд, не требующих особой длительной «стойкости» против вскрытия их специалистами, например, для связи внутри разведывательного подразделения, такого, как резидентура. Или, например, в процессе практической разведывательной работы между разведчиком и агентом могут обусловливаться кодированные слова и фразы, простейшие зашифровки времени, дат под видом счетов, на случай условных вызовов на встречу по телефону, записок «от знакомых», передаваемых через третьи руки, например, через квартирохозяйку, клерка в гостинице, путем направления по почте открыток и так далее.

Но для разведывательных сообщений в Центр, для докладов о ходе оперативных операций и получения из Центра указаний требуются уже специально разработанные шифры.

Одним из простейших в употреблении и относительно стойким шифром является книжный, когда адресаты пользуются одной и той же книгой одного издания.

Если книга недоступна противнику, то даже специалисты высочайшего класса в области криптографии не смогут вскрыть такой шифр, особенно если им пользоваться редко. Но такой шифр уязвим из-за необходимости хранить книгу.

На смену книжному шифру в разведке пришли специальные коды и разовые таблицы шифрования (дешифрования), составляемые из набора совершенно случайных цифр. Без наличия такой таблицы никакими, даже самыми сверхсовременными средствами зашифрованные тексты прочесть нельзя. Этот принцип положен в основу всех наиболее стойких шифров, используемых в дипломатической и разведывательной переписке в наиболее развитых государствах.

Кстати, после того как в результате налета на англо-советское торговое общество «Аркос» в мае 1927 года англичанам удалось «расколоть» шифр, которым пользовалось советское посольство в Лондоне, Советский Союз ввел систему зашифровки телеграфной переписки с помощью одноразовых блокнотов (Царев О., Костелло Дж. Роковые иллюзии. М., 1995. С. 98).

Вот почему добывание таких разовых «случайных наборов» цифр в виде таблиц либо по-другому оформленных ключей для шифровальных машин, которыми пользуются дипломатические представительства, военные штабы и разведывательные заграничные точки со своими Центрами, и является главной целью безагентурных операций ТФП.

Важнейшим преимуществом таких операций ТФП является то, что они позволяют не оставлять никаких признаков того, что с шифровальными документами познакомится кто-то посторонний. В противном случае, даже самая малоквалифицированная служба немедленно выведет из действия такой скомпрометированный шифр. Следовательно, вся работа по его добыванию будет сведена на нет.

Именно из-за этого решающего преимущества операциям безагентурного ТФП придается большое значение и главной задачею ставится добывание шифрдокументов.

Это не означает, что разведки отказываются от добывания шифров через агентуру, они, например, упорно охотятся за шифровальщиками, но этот путь всегда ставит ценность добываемых шифров в зависимость от агента-исполнителя, судьба и положение которого становятся постоянным фактором риска.

Значение своевременного получения к шифрам ключей (таблиц, во многих случаях исполненных в виде сменяющихся частей шифрмашин, дисков специальных шифровальных аппаратов) постараюсь проиллюстрировать на ряде примеров.

Думаю, что ясно, почему бывает важно вовремя расшифровать депешу того или иного дипломатического представительства. Это позволяет знать, какие задачи ставит и какие меры предполагает предпринять МИД иностранного государства и чем занимается его посольство, или, если читается переписка иностранной спецслужбы, то появляется возможность своевременного ограждения интересов государства от действий такой спецслужбы и раскрытия ее агентуры.

Возможность читать зашифрованную переписку противника имеет большое значение и для оперативной деятельности внешней разведки. Вот несколько примеров.

В 1921 году ИНО добыл шифры антисоветских организаций в Лондоне и Париже. Перехваченные и расшифрованные телеграммы этих центров оказали серьезную помощь в выявлении и обезвреживании врагов молодой республики (Красные и белые. Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2, с. 84).

В 30-е годы внешняя разведка на Дальнем Востоке имела ценного агента Кротова, через которого, помимо большого объема важной информации, добывала «шифровальные таблицы и кодовые книги не только японской военной разведки, но и США, Китая, Германии» (Военные планы Японии. Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. с. 259).

В плане оперативного использования информации, получаемой из дешифровки сообщений, передававшихся противником во время Второй мировой войны, представляет интерес история потопления американцами японской подлодки И-52.

Эта подлодка выполняла секретнейшее задание по транспортировке более двух тонн золота, сотни тонн других металлов (олова, молибдена и вольфрама) и сырья (54 тонны каучука-сырца и три тонны хинина) для нацистской военной машины. На ее борту находились 109 человек (в том числе 14 специалистов японских военных концернов), направлявшихся в Германию для ознакомления с немецкой технологией.

Подлодка покинула Японию в марте 1944 года. Ни Токио, ни Берлин не подозревали, что путь следования И-52 и ее груз были известны союзникам, которые дешифровали многие радиограммы держав оси, включая немецкие военные инструкции и кодированные радиограммы японских ВМС.

Заранее спланированная операция по уничтожению И-52 была успешно завершена 23 июня 1944 года потоплением подлодки в середине Атлантики (За рубежом. 1995. № 27).

Рассматривая операции ТФП в иностранные центры хранения самых важных тайн и государственных секретов, приходится учитывать, что результаты, которые они приносят, к сожалению, далеко не всегда оказываются адекватными затрачиваемым на их подготовку и осуществление усилиям, средствам и времени, не говоря уже об огромном риске, сопряженном с ними.

Размышляя на эту тему, я вспоминал обстоятельства многих оперативных дел, которые в 50-80-е годы завершились раскрытием их противником и арестами наших агентов или поспешной эвакуацией их в Советский Союз.

Ход истории, вся наша теперешняя жизнь, все взламывающее и все разоблачающее время показывает, что все более или менее значительные тайны, в том числе и в разведках, со временем становятся широко известными, ибо, как глаголет пророк Матфей: «Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, и тайного, что не было бы узнано».

 

О человеческом факторе

О средствах оперативной техники, используемой в разведке вообще и в операциях ТФП в частности, я уже высказывался. Сейчас есть необходимость вернуться к этой проблеме в связи с соотношением ее роли с ролью человека — разведчика и агента.

С первых лет моей работы во внешней разведке я проникся уважением к различным техническим средствам, способным помогать разведчику в его трудном деле. По мере освоения разведывательной профессии, я все глубже и заинтересованней постигал возможности применения в разведке достижений науки и техники, от самых простых приспособлений и устройств для сокрытия, камуфляжа и конспирации материалов и действий разведчика до самых совершенных приборов и аппаратов, без которых, в частности, в операциях ТФП нельзя обойтись. Последнее в современное время становилось все важнее, ибо компьютеризация и создание невиданных ранее хранилищ секретной информации в электронных банках создает новые возможности проникновения в них, но и требует новой сверхсовременной техники, знаний и навыков.

В американской прессе стали все чаще раздаваться голоса о том, что поскольку новейшие шифровальные технологии позволяют одинаково хорошо защищать передаваемые по информационным сетям послания друзей и расшифровывать их, на соответствующее программное обеспечение персональных компьютеров должен распространяться самый жесткий контроль. В связи с этим АНБ пытается всячески ограничить использование передовых шифровальных технологий, которые, по мнению экспертов, позволяют обратить их против безопасности секретных линий связи.

Казалось бы, человек все больше уступает место машинам, технике, науке, в том числе и в разведке, но это далеко не так.

С первых шагов в разведке я убеждался, что как бы ни были совершенны технические средства, они не способны, не могут заменить живых разведчиков, даже во второстепенных областях разведки, невозможно без участия человека решать целый ряд важных разведывательных задач. Таких, например, как выявление, что замышляет противник, какие планы вынашивает, к чему готовится, или стремление понять, какие чувства обуревают, что за тайные мысли отражаются на лице вашего собеседника.

Вспоминаю, как на одном заседании коллегии КГБ, на котором в 1971 году мне довелось присутствовать, председатель КГБ Андропов, проводивший заседание, высказал по поводу использования средств оперативной техники в работе Комитета государственной безопасности мысли, которые были так созвучны с моими.

На коллегии тогда обсуждался вопрос о положении с воспитательной работой в Высшей школе КГБ. Начальник ВШ докладывал о подготовке новых кадров для Комитета и пожаловался на недостаток современных технических средств. В школе было мало компьютеров и другой электронной аппаратуры, что, по его словам, затрудняло не только учебно-педагогическую, но и воспитательную работу с молодыми чекистами.

Я заметил, как Андропов среагировал на такую постановку вопроса. Сразу же после выступления докладчика Юрий Владимирович довольно резко сделал замечание, которое сводилось к тому, что принципиально неверно оправдывать серьезные недостатки в воспитательной работе со слушателями нехваткой средств оперативной техники. В таком важном деле, как воспитание молодых кадров, ничто не может заменить живое воздействие на воспитываемых со стороны их наставников, разговаривать со слушателями посредством бесчувственного компьютера означает только одно: отказ от личной ответственности воспитателя и превращение слушателя в такого же бесчувственного робота, как компьютер.

Любое техническое средство, продолжал председатель, может быть только инструментом в руках человека, расширяющим его личные возможности.

Эти слова полностью соответствовали моему пониманию роли средств оперативной техники в разведывательной работе.

Никакой робот не сможет заменить вербовщика, нет и не может быть такой техники, которая смогла бы заменить разведчика в работе с агентом. Разве слово, записанное на магнитофон, может заменить живое впечатление разведчика от встречи с агентом, его внимательное наблюдение за поведением агента в процессе беседы с ним, замеченные переживания и различные эмоциональные проявления, позы, жесты, интонация? Стоит только сравнить справку разведчика о беседе по памяти с «бесчувственной» записью ее магнитофоном, и разница сразу же подчеркивает слабость технического воспроизводства живой речи.

Вспоминаю, как отдельные разведчики в венской резидентуре, возвращаясь после встреч с агентом, иногда пытались отделаться распечаткой секретарем магнитофонной записи беседы с агентом, не насыщая ее своими наблюдениями и впечатлением о поведении и психологическом состоянии агента. Приходилось давать таким горе-руководителям предметный урок. Одному из них сразу после его встречи с агентом я поручил составить отчет о встрече без использования магнитофонной записи. Собрав затем совещание сотрудников резидентуры, мы рассмотрели существенные недочеты магнитофонной записи по сравнению с «живой» справкой, составленной по памяти разведчиком. Всем было ясно, что техническое воспроизведение было точным по объему, но «мертвым» изложением того, что обсуждалось на встрече, и не более. Ценность такой записи была ничтожна по сравнению с записью по памяти, хотя и страдавшей отдельными неточностями.

Это сравнение наглядно иллюстрировало, к чему может приводить как недооценка применения средств оперативной техники в разведке, так и переоценка их роли.

 

Загадочные «Дворцы криптологии»

Из приведенных ранее операций ТФП в наиболее засекреченные объекты западных спецслужб читатель уже знает о существовании АНБ в США и ШПС в Англии.

Как стало совсем недавно известно, в США с I960 года существует еще один, до последнего времени сохранявшийся в абсолютной тайне объект космической электронной разведки НРО — Национальный разведывательный офис — созданный и руководимый совместно министерством обороны и ЦРУ.

Поскольку в настоящей главе речь идет главным образом о шифрах, остановлюсь кратко на характеристике этих объектов, которые были и, полагаю, остаются главными целями операций ТФП российской внешней разведки.

Агентство национальной безопасности — АНБ — долгое время считалось самым секретным и загадочным учреждением США, о деятельности которого вообще было запрещено что-либо говорить или писать.

Но активная деятельность внешней разведки по ТФП в это учреждение, разоблачение ряда иностранных агентов, сумевших проникнуть в АНБ, бегство отдельных сотрудников этого агентства на Восток и ставшее известным американской общественности участие в этом внешней разведки способствовали тому, что об АНБ взялись писать средства массовой информации США и ряд западных авторов. Их публикации встретили резкие возражения со стороны АНБ, но в создавшихся условиях остановить появление новых книг на тему АНБ не удалось.

Первым американцем, осмелившимся взяться за тему о содержании работы АНБ, был Дэвид Кан, опубликовавший книгу «Взломщики кодов», против издания которой АНБ усиленно, но безуспешно боролось. Затем с подробным описанием и попыткой анализа деятельности АНБ выступил Джеймс Бамфорд в книге «Дворец головоломок», который прямо утверждал, что, хотя секретность этого учреждения представляется близкой к герметической, большая часть ее является не чем иным, как иллюзией.

Два сотрудника АНБ Б. Митчел и В. Мартин, работавшие на этом объекте в 1958–1960 годах, наиболее полно раскрыли деятельность АНБ по перехвату и дешифровке иностранных линий секретных коммуникаций. Они назвали более 40 «наблюдаемых и читаемых» АНБ иностранных шифров, в том числе и используемых многими союзниками США. Оба затем долгие годы были ценными консультантами для советских спецслужб по вопросам, касающимся АНБ. Периодически и на страницах американской прессы проскальзывает та или иная информация об АНБ. Так, в феврале 1981 г. интересная заметка появилась в журнале «Ньюсуик» («С» — новый супершпион. Ньюсуик. 1981, 16 февраля). В ней говорилось, что между АНБ и ЦРУ существовало сильное соперничество и неприязнь. Это находило выражение в том, что в АНБ, размещавшемся в 20 милях от штаба ЦРУ — Лэнгли, в Форт-Миде, говоря о ЦРУ, называли это ведомство TBAR, сокращенно от «Those bastards across the River», в переводе с английского звучащее как «Те ублюдки из-за реки» (ЦРУ находится на другом берегу реки Потомак).

Вероятно, высказывается предположение в статье, в целях преодоления этой отчужденности, которая только вредна взаимодействию этих разведывательных служб, бывший директор АНБ Бобби Рей Инман был назначен заместителем директора ЦРУ и стал там фактически вторым человеком.

Прежде чем говорить об АНБ, нужно кратко вспомнить о предыстории этого агентства.

В мае 1919 года в США возникла так называемая «Черная камера» — секретная организация для перехватов «чужих» зашифрованных коммуникаций и дешифрования их.

Первый успешный опыт «Черной камеры» — дешифровка шифртелеграмм японской делегации на международной конференции по военно-морским ограничениям, в ноябре 1921 года.

По состоянию на май 1929 года «Черная камера» раскрыла коды Аргентины, Бразилии, Китая, Пуэрто-Рико, Кубы, Германии, Японии, Либерии, Мексики, Никарагуа, Панамы, Перу, Эль-Сальвадора, Санто-Доминго (Доминиканской республики), Испании, Франции, Англии и даже изучала коды Ватикана. Частично был раскрыт ею код и СССР. При всем том в «Черной камере» было всего шесть сотрудников.

В октябре 1929 года «Черная камера» была закрыта, но работа по перехвату и дешифровке была продолжена в армии США в составе «Сигнального корпуса».

В апреле 1930 года в американской армии была создана новая служба Сигнал интеллидженс сервис (СИС), которая в 1935 г. раскрыла новый действовавший японский шифр, и американцы стали читать практически все японские телеграммы.

В 1939 году японцы сменили шифр на новый, который, однако, уже к 25 сентября следующего года вновь был раскрыт СИС. Именно это позволило американцам знать заранее о подготовке Японии к нападению на США.

Так, из расшифрованной за семь часов до нападения на Перл-Харбор телеграммы японскому послу в Вашингтоне американцы узнали, что в ответ на ноту США, переданную японцам в конце ноября, японцы прерывают переговоры и дают указание послу о срочной подготовке посольства к разрыву отношений и объявлению войны США.

Но из-за халатности, допущенной чиновниками министерства обороны, по словам Бамфорда, «дезорганизация и разделение ответственности стоили США очень дорого».

Эти события декабря 1941 года явились предметом специального расследования после окончания войны. Они подтолкнули американскую администрацию к созданию АНБ.

АНБ было создано 4 декабря 1952 года и довольно быстро превратилось в важнейшую службу в системе разведывательного сообщества США. Этому способствовало то, что в деятельности всех разведывательных служб организация перехвата линии коммуникаций противника — радиорелейных, космических, телеграфных и телефонных — занимает важнейшее место. В то же время дело это чрезвычайно сложное и дорогостоящее.

Действительно, АНБ тратит львиную долю всех ассигнований на разведывательные нужды. Эта служба имеет свои космические системы со спутниками-шпионами, перехватчиками линий коммуникаций, сотни перехватывающих наземных станций и пунктов по всему миру, тысячи квалифицированных специалистов-дешифровальщиков, криптоаналитиков, переводчиков.

В 1947 году американские спецслужбы, занимавшиеся радиошпионажем, заключили секретное соглашение со спецслужбами других государств, которое продолжало действовать и в 60-е годы.

Участников соглашения американская сторона разделила на три группы. К первой относились только сами Соединенные Штаты. Во вторую попали англосаксонские страны: Англия, Австралия, Канада и Новая Зеландия. Страны третьей категории — Италия, Франция, ФРГ, Япония и несколько азиатских государств — союзников США — присоединились позже. Американцы считали, что по этому соглашению страны первой и второй категории не должны были скрывать друг от друга никаких секретов, которые становились им известными в ходе их шпионской деятельности. Странам же третьей группы США предоставляли значительно меньше информации, получая от них все необходимые им сведения.

На практике США не только нарушали соглашение, но и активно шпионили за всеми без разбору его участниками. Станции перехвата АНБ в Италии, Турции, в Каире и в Западной Германии работали не только против СССР и других стран-участниц Варшавского Договора, но и против тех государств, на территории которых располагались. Не была в этом плане исключением и Англия.

Кстати, из стран-союзниц США больше всех пострадала Франция. Когда АНБ столкнулось с невозможностью вскрыть французский шифр, ему на помощь пришли ЦРУ и ФБР. ЦРУ завербовало одного ответственного сотрудника посольства Франции в Вашингтоне, и он «просто дважды повернулся спиной: один раз, когда сотрудник ФБР, тайно проникший в посольство, изымал на время посольский шифр, и другой раз, когда тот возвращал шифр на место, сняв с него копию» (Анин Б. Против своих же союзников. Новости разведки и контрразведки. 1997, № 7, со ссылкой на статью в американской газете «Перри Феллвок» середины 70-х годов).

Много интересных актов и сведений о работе АНБ содержится в книге Бамфорда. В начале 80-х годов в АНБ работали 10 тысяч гражданских сотрудников. Кроме того, использовались почти 45 тысяч солдат, матросов, летчиков, которые занимались перехватом коммуникаций по всему миру.

Из опыта АНБ, да и нашего собственного, а также других западных служб перехвата и дешифровки хорошо известно, что решить эту задачу — чтение иностранных шифров — усилиями дешифровальных служб невозможно. Поэтому все основные мировые спецслужбы занимаются добычей шифров через агентуру и путем проведения операций ТФП в тщательно охраняемые объекты их хранения и работы с ними.

Эта часть разведывательной работы относится к наиболее законспирированной и наименее афишируемой, в том числе и у нас, во внешней разведке. Но все же сведения об отдельных успешных операциях ТФП время от времени появляются в прессе. Например, в начале 80-х годов американский журнал «Ньюсуик» откликнулся пространной статьей на книгу Бамфорда, в которой упоминал о проделанной ФБР по заказу АНБ операции ТФП во французское посольство в Вашингтоне и добыче французских шифров. Кстати, «Ньюсуик» отмечает, что Бамфорд сам однажды работал клерком в группе военно-морской безопасности, которая курировала многие радиоперехватывающие посты АНБ, а также являлся информатором Сенатского комитета конгресса США по разведке в течение расследования практики подслушивания американских граждан. Это объясняет довольно заметную профессиональную компетентность автора в области разведки, о которой он пишет (Мартин Д. Раскрывая секреты АНБ. Ньюсуик. 1982, 6 сентября).

Интересно, что по моим наблюдениям и по свидетельству западных официальных и разведывательных источников, западные сверхзасекреченные учреждения типа АНБ доводят до абсурда системы пропускных режимов и ограничений допуска в них. Это весьма красочно проиллюстрировал тот же Бамфорд.

Различные многоцветные бляхи и жетоны, развешанные на груди, на шее или прикрепленные на лацкане пиджака, означают степень допуска, статус их владельца, зону здания, куда разрешен доступ. Плюс к тому нанесенные на них прорези для электронного опознавания личности и так далее, и тому подобное. Автор приводит анекдотический пример, как один сотрудник использовал цветную пачку сигарет, прицепив ее на грудь, и смог беспрепятственно пройти все пункты контроля внутри здания. Та же свистопляска имеет место с постоянной сменой кодовых обозначений степени секретности важных документов.

Читая эти описания строгих ограничений допуска даже внутри АНБ, я вспомнил, как простой курьер — сержант Данлоп — свободно бродил по всем закоулкам этого «сверхсекретного» объекта и собирал нужные для ГРУ разведывательные сведения и материалы.

Или вот очень развеселившие многих читателей в Англии сообщения о новом здании британской разведки МИ-6, переоборудование которого обошлось в 45,5 миллиона фунтов стерлингов. Вокруг этого нового штаба разведки, как сообщал лондонский «Тайм» в августе 1993 года, рьяные охранники МИ-6 соорудили два рва — один наполнили водой и частично замаскировали под фонтаны, другой — сухой. Ну прямо как феодальная крепость. Проведена экранировка помещений, чтобы защитить чувствительные компьютерные системы, содержащие данные о разведывательных и контрразведывательных операциях, от электронного шпионажа. Для доступа во внутренние помещения планируется, помимо пропусков, применять систему идентификации по отпечаткам пальцев, голосу и чертам лица. Принимаются и другие меры защиты.

Спрашивается: неужели руководители МИ-6 полагают, что, отгораживая себя феодальными крепостными укреплениями, они гарантируют сохранность своих секретов?

Опыт показывает, что на любое новое средство защиты почти одновременно придумываются новые средства их преодоления. Так что и этот «Замок на Темзе», как его окрестил «Тайм», как и любая другая крепость, может быть атакован негласно и все его водяные и сухие рвы преодолены.

Думаю, что при всех современных и будущих, еще более изощренных средствах защиты и нападения главным всегда остается человеческий фактор. Именно при помощи его были достигнуты нужные результаты в операциях, о которых еще пойдет речь.

Вернемся к главным объектам интереса внешней разведки с позиций добычи криптологической информации — АНБ в США и ШПС в Англии.

Проникновение в АНБ, хотя и было делом сложным, но как показали результаты в период начала 60-х годов по середину 80-х, вполне реальным.

С помощью своих агентов-сотрудников АНБ Митчела и Мартина, Пелтона и Гамильтона внешняя разведка получила богатые материалы о деятельности этой спецслужбы, оказавшие большое влияние на организацию успешного перехвата и дешифровки специальной службой КГБ западных коммуникаций, в том числе и тех, что использовались АНБ.

Кроме того, сотрудничество указанных агентов облегчило дальнейшие операции ТФП внешней разведки в АНБ и аналогичные ей другие западные спецслужбы.

Совсем недавно еще одна американская спецслужба, занимавшаяся перехватом, на этот раз космическим, выступила из-под покрова таинственности на поверхность, причем вынужденно.

В августе 1994 года в средствах массовой информации США вспыхнула широкая кампания возмущения огромными тратами денег налогоплательщиков на сооружение центра для Национального разведывательного офиса (НРО), который под совместным руководством сразу двух спецслужб — АНБ и ЦРУ — ведет космический перехват линий коммуникаций. Скандал возник вокруг строительства под Вашингтоном начиная с 1990 года нового комплекса НРО, стоимостью в 300 миллионов долларов. Толчком к тому, что об этой сверхсекретной спецслужбе заговорили вслух, явилось убийство в ноябре 1993 года на стройке охранника. В связи с началом следствия все и всплыло на поверхность. Большой стоимостью нового комплекса возмутились и в конгрессе США, обманутые неверной, заведомо заниженной почти в два раза сметой стоимости, на которую были санкционированы ассигнования. Конгрессмены направили гневное письмо тогдашнему директору ЦРУ Джеймсу Вулси и министру обороны США Уильяму Перри, которые совместно ведают НРО. Как следует из сообщений американской прессы, НРО был создан в 1960 году, он строит и запускает спутники-шпионы, которые способны регистрировать на земле мельчайшие объекты, вплоть до номера автомашины, осуществляют перехват линий коммуникаций по заказам АНБ и ЦРУ. Объем разведывательных операций из космоса характеризуется огромным бюджетом в 6 миллиардов долларов из общего разведывательного бюджета в 28 миллиардов долларов. Например, ЦРУ отпускается в два раза меньше средств.

НРО оставался до сих пор глубокой тайной для всех, кроме министерства обороны, АНБ и ЦРУ. Даже в конгрессе, санкционировавшем огромные суммы на содержание этой спецслужбы, о ней был осведомлен лишь узкий круг конгрессменов.

Этот пример показывает, что все меньше в мире остается совершенно тайных организаций, спецслужб и других учреждений, проводящих разведывательную деятельность. В условиях, когда технические средства позволяют устанавливать с огромной космической высоты любые новые объекты, как это делает НРО, а агентурная разведка выясняет цель и предназначение их существования, очевидно, теряет смысл чисто внешнее засекречивание. Другое дело — внутренняя охрана секретов всеми возможными средствами. Но и здесь, как я уже пытался показать, агентурные и безагентурные ТФП могут преодолевать практически любые преграды.

Очевидно, поэтому даже славящиеся своей секретностью британские спецслужбы начинают все громче заявлять о себе в средствах массовой информации. То же самое можно сказать и об израильской спецслужбе «Моссад».

Уже позже, в 1993 году, в США появилась книга изменника В. Шеймова об аналоге АНБ у нас в КГБ, о 8-м Главном управлении, сотрудником которого он был до 1980 года. Правда, книга Шеймова не содержит какой-либо существенной информации из области криптологии. Она является скорее саморекламой автора, в которую втиснуты антисоветские и антирусские аспекты, носящие, как правило, голословный и клеветнический характер.

Но и этот автор на отдельных примерах из практики КГБ пытается утверждать об особом режиме засекречивания этой спецслужбы, из которой он явился для США как дар божий, нашпигованный этими «особыми» секретами.

Наивно выглядит приводимый Шеймовым пример о якобы изощренности 8-го ГУ в защите своих сейфов. По его описанию, ключ от рабочих сейфов сотрудников этого управления изготовлен из очень тонкой специальной стальной пластинки и имеет две бородки. Сделан так, что его якобы невозможно подделать, с деликатными бородками толщиной около 0,5 миллиметра, причем на одной из них нанесена едва заметная щербинка сверху. В остальном обе бородки одинаково симметричны. Указанная щербинка — показатель того, как следует вставлять ключ в замок. В случае неверной позиции ключ застревает в замке, и его невозможно изъять. Тогда требуется заменять замок, что является очень дорогостоящим удовольствием из-за сложности замка.

Замечу на эту фантастику автора, что едва ли такой замок не поддастся искусству мастеров ТФП, даже без наличия ключа. Но конечно же, самое верное средство проникновения в такой сейф — через агента из числа сотрудников, работающих в учреждении. Ведь тот же Шеймов, если бы он стал «кротом» ЦРУ в КГБ, мог бы либо сам лазить в нужные ЦРУ сейфы, либо содействовал бы в этом специалистам ЦРУ.

То же самое соображение относительно так называемой «разгороженности» внутри спецслужбы, не позволяющей якобы посещать одному сотруднику рабочие места других. Один пример агента ГРУ в АНБ сержанта Данлопа показывает, что всегда можно найти способы преодоления агентом таких преград. Агент-«крот» в таких случаях является тем «сезамом», с помощью которого открываются двери и доступ ко всем секретам.

Конечно же, не любой агент может решать такие задачи. Не случайно Ле Карре высказывается в пользу французских спецслужб в противовес американским. Французы предпочитают, говорил Ле Карре, иметь агентов-секретарей или помощников больших начальников, тогда как ЦРУ гонится за крупными деятелями, занимающими видное место, ведь то, что сподручно делать мелкому клерку, не всегда удобно и даже доступно для руководящего чиновника. Недаром разведка ГДР добилась больших успехов в добыче важнейших разведывательных материалов в ФРГ и НАТО, действуя именно через дюжину секретарш, завербовав их из числа тех, кто обслуживал видных чиновников различных государственных ведомств ФРГ.

Английским аналогом АНБ на британских островах является не менее, если не более законспирированная спецслужба — Штаб Правительственной Связи (ШПС). Выйти из подполья в смысле гласности этой службе опять же «помогла» внешняя разведка, успешно проникнув в нее во время Второй мировой войны через агента Кернкросса и других членов агентурной группы «пятерки» Кима Филби, а затем — в 60—80-е годы — через агента Прайма.

Естественно, агенты внешней разведки самым подробным образом вскрыли внутреннее содержание АНБ как в части структуры, так и выполняемых функций различными секторами и подразделениями. Так же, как сбежавший на Запад изменник В. Шеймов наверняка подробно рассказал американцам о структуре и функциях 8-го ГУ КГБ.

Кроме того, на Западе в послевоенный период оказались еще ряд изменников, рядовых шифровальщиков, начиная с И. Гузенко, сбежавшего в Канаде в 1945 году. Однако эти последние могли раскрыть противнику лишь сведения о своих конкретных рабочих местах. Думаю, что, поскольку 8-го ГУ теперь уже нет, оно превратилось в Федеральное агентство правительственной связи и информации (ФАПСИ), старая структура этой службы подверглась существенному изменению так же, как и многие функции, в связи с выходом ее из состава КГБ. В этой части сведения Шеймова во многом потеряли свое значение.

Сложнее обстоит дело с защитой заграничных шифровальных служб в представительствах России. Правда, за прошедшее с измены Шеймова время, без сомнения, многое удалось пересмотреть и в этом плане. Но дело в том, что этот изменник работал в 8-м ГУ как раз на участке защиты шифровальных секретов, и я не исключаю, что американские спецслужбы могли воспользоваться его сведениями во вред нашей Родине.

Итак, не будем говорить о структуре, а лишь о главном: чем ШПС был и может дальше быть интересен внешней разведке в части криптографических секретов?

Это действительно самая засекреченная британская спецслужба, решающая такие же задачи, что и АНБ в США.

Родилась она в современном виде в самом начале Второй мировой войны. Но еще раньше, как я отмечал, функции перехвата и дешифрования иностранных коммуникаций выполняла так называемая «комната 40». К ее возникновению имел непосредственное отношение тогдашний министр ВМС будущий премьер-министр Великобритании Черчилль.

Наша внешняя разведка вплотную познакомилась с ШПС с началом Великой Отечественной войны, когда внедренный туда агент Кернкросс добывал информацию о дешифровке англичанами немецких линий связи, в том числе и о конкретных военных действиях германских вооруженных сил на Восточном фронте, о перебросках конкретных воинских подразделений, подготовке наступательных операций. Ценность этих материалов ШПС была тем более велика, что передававшиеся нам официально британским правительством отдельные из указанных материалов были максимально обезличены и настолько обобщены, что вполне могли быть дезинформацией.

В послевоенное время ШПС предстал перед внешней разведкой в полном объеме, благодаря приобретению, затем внедрению туда агента Прайма, который в течение 14 долгих лет, с 1968 по 1982 год, исключительно добросовестно сотрудничал с внешней разведкой. Можно сказать, что он не оставил ни одного, даже маленького уголка этой спецслужбы темным для нас. Прайм помог досконально изучить ШПС и роль этой британской спецслужбы в системе британских правительственных органов.

ШПС и в настоящее время остается одной из глубочайших тайн Великобритании. Как космическая «черная дыра», ШПС впитывает все в себя, выпуская наружу лишь бесценные кусочки информации для весьма узкого круга руководителей страны.

Лишь ряд успешных ТФП внешней разведки в тайны ШПС позволили нам быть в курсе деятельности не только британских, но и американских спецслужб, поскольку АНБ и ШПС работали в тесном взаимодействии.

Естественно, о Прайме узнали и англичане, и американцы и смогли оценить нанесенный этим агентом вред достаточно полно. Но было бы наивно с их стороны полагать, что внешняя разведка не имеет и другие источники по этим спецслужбам и их деятельности.

Как и в АНБ, положение с пропускным режимом в ШПС, по словам Бамфорда, походило на анекдот. Вход в это учреждение был огражден целой серией преград, преодолеть которые ловкому человеку не представляло труда. В то же время территория ШПС была окружена забором из колючей проволоки, сигнализацией и стальными «рогами». Внутрь пропускали только тех, кто имел висящие на шеях жетоны с указанием, куда они имеют доступ, и имена лиц, к кому идет их владелец. На жетонах имелись фотографии их владельцев.

Но все это, по словам Бамфорда, скорее было рекламой прежней секретности, чем реальными мерами защиты. Сами сотрудники ШПС считали пропускную систему сплошным анекдотом. В книге Бамфорда приводится пример, как один сотрудник прогуливался по ШПС с чужим жетоном и никто его не остановил. В другом случае сотрудник поместил на жетоне картинку с Микки Маусом вместо своей фотографии и прошел беспрепятственно контроль. Автор заключает, что если войти в ШПС не представляло труда, то выйти было еще легче, причем можно было вынести с собой самые секретные материалы.

 

Примеры добычи шифров

Интерес к зашифровке текстов в истории прослеживается издревле. Такая защита содержания документов развивалась вместе с развитием государственности и институтами человеческого общества.

Особое значение шифры приобрели в жизни современных государств в связи с невиданным размахом использования таких средств коммуникации, как телефон, телеграф и радио, легко подверженных перехвату и контролю со стороны любых иностранных служб и организаций. Соответственно развивалась и криптология.

Однако, несмотря на такое широкое применение шифров и кодов, тема этих областей деятельности человека не нашла адекватного отражения ни в литературе о разведке, ни в средствах массовой информации. Даже в близкой к разведывательной деятельности детективной литературе можно лишь изредка встретить упоминание о шифре как средстве сокрытия информации.

То, что в разведывательной литературе, в мемуарах разведчиков и агентов мало внимания уделяется криптографии, можно, очевидно, объяснить той секретностью, с которой связана практика работы с шифрами, а также отчасти со сложностью понимания принципов зашифровки и особенно расшифровки, разгадывания чужих шифров и кодов. Играет роль и исключительная сдержанность самих пользователей шифров — спецслужб — и, особенно, их изготовителей, таких организации, как АНБ, ШПС, ФАПСИ, которые не заинтересованы в распространении знаний и информации в этой области. Свидетельством тому упорное сохранение в тайне учреждений, занимающихся работой в этой области, и строжайшее засекречивание фактов чтения ими чужих шифров.

Поэтому не так легко найти сообщения о фактах похищения иностранных шифровальных документов и секретов, расшифровывания спецслужбами добытых документов.

Вот несколько сообщений из того, что удалось автору найти в литературе.

В XVIII веке в большинстве ведущих европейских держав, включая Россию, имелись так называемые «черные кабинеты», занимавшиеся перехватом и дешифровкой частной и дипломатической корреспонденции. В то время как в других государствах деятельность этих кабинетов в XIX веке ограничивали под воздействием общественного мнения, например, в Англии они были даже полностью закрыты в 1844 году, в России «черные кабинеты» действовали беспрепятственно как в «охранке», так и в Министерстве иностранных дел. Причем «охранка» стала первой спецслужбой, поставившей и решавшей задачу выкрадывания иностранных кодов и шифров.

Использование телеграфа для дипломатической переписки в конце XIX века способствовало развитию деятельности «черных кабинетов» по перехвату и дешифровке ее. Известен выдающийся криптолог-аналитик «охранки» Иван Зыбин, работавший в ее московском отделении. В области перехвата и дешифровки дипломатических сообщений российская «охранка» на всем протяжении царствования Николая II занимала лидирующее положение в мире, в то время как в Германии, США, Великобритании и ряде других ведущих государств вплоть до Первой мировой войны не было таких служб.

Службы Франции, ее Сюртэ и МИД, также находились на высоком уровне активности. Они успешно работали над дешифровкой дипломатических кодов и шифров других крупных государств. Интересно, что, несмотря на это, французским криптологам не удалось раскрыть российские коды и шифры, тогда как русским удалось взломать некоторые французские шифры.

Известно, что русским и французским дешифровальщикам удавалось читать немецкий и японский шифры. Практически для русских спецслужб были доступны шифры всех других ведущих государств в два предшествующих первой мировой войне года, за исключением Германии из-за смены всех немецких кодов и шифров.

Только с началом Первой мировой войны британская служба дешифровки, ее «комната 40», возобновила свою деятельность и добилась успехов в чтении германских шифртелеграмм.

Из архивных материалов Великобритании известно, что в феврале 1906 года английское посольство в России жаловалось в свой МИД на то, что русские спецслужбы имели доступ к их сейфам и документам. Несмотря на смену замков и другие меры защиты, из посольства продолжалась утечка секретных материалов. Это подтверждает мнение историков о том, что российские спецслужбы были первыми в мире в этой области, успешно перехватывали и дешифровывали, оказывали помощь своим дешифровальщикам путем агентурной добычи вспомогательных материалов в виде оригиналов телеграмм, открытых текстов, кодов и шифров (Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. М., 1990).

Вот еще несколько исторических эпизодов, связанных с шифрами, из истории Первой мировой войны.

Английским криптологам удалось раскрыть германский шифр, и они могли читать многие немецкие телеграммы, перехватываемые их службой, упомянутой «комнатой 40». С этим успехом связан ряд эпизодов.

Первый эпизод. В самый разгар войны английский агент Флора, свободно разъезжавшая по всей Германии с голландским паспортом, сумела, заведя любовную связь с несколькими морскими немецкими офицерами, похитить у одного из них секретный код ВМС Германии, причем ее незадачливый любовник побоялся сообщить об этом своему начальству.

Этот немецкий военно-морской код сыграл, однако, негативную роль для англичан на завершающей стадии известного Ютландского сражения в конце мая — начале июня 1916 года из-за возникшего недоразумения с расшифровкой немецких сообщений. Криптологи из «комнаты 40» располагали правильной информацией о местонахождении немецкого флота. Из перехваченных ими и расшифрованных шестнадцати немецких депеш, имевших отношение к Ютландскому сражению, о трех было доложено командованию британским флотом. Но одно из них содержало очевидную ошибку, хотя и не имевшую существенного значения, но командующий не поверил и двум другим расшифровкам. В результате английский флот не смог завершить победой это сражение.

Второй эпизод. Читая немецкие шифры в начале войны и знакомясь со всеми телеграммами германского министра иностранных дел Циммермана, англичане обратили внимание на указание немецкому посланнику в Мексике. Ему предписывалось сделать предложение Мексике выступить на стороне Германии против США и воздействовать через японское представительство на Японию с тем, чтобы она покинула Антанту и вступила в Тройственный союз. Это позволило союзникам предпринять профилактические меры.

Кстати, в добыче для англичан указанного немецкого шифра участвовали русские водолазы, извлекшие книгу кодов и другие криптографические документы из затопленного в Балтийском море германского крейсера «Магдебург» 25 августа 1914 года. Переданный Англии код помог в расшифровке немецких телеграмм.

Третий эпизод. В начале 1916 года германские учреждения, в том числе МИД Германии, обменялись с германским дипломатическим представительством в США серией шифрованных телеграмм, которые были прочитаны в «комнате 40». В одной из них настоятельно предлагалось оказывать всемерную поддержку всеми возможными для Германии средствами бывшему британскому консулу Роджеру Кейсменту, который намеревался поднять восстание в Ирландии. В другой телеграмме сообщалось о намечавшейся переброске Кейсмента в Ирландию на подводной лодке.

12 апреля англичане расшифровали телеграмму с кодовым сообщением об отправке Кейсмента, и к моменту его высадки в Ирландии он был там арестован. 3 августа он был повешен как немецкий шпион.

Другим активным немецким разведчиком, проходившим по расшифрованным сообщениям, был капитан германского флота Франц Ринтелен, являвшийся организатором знаменитой диверсионной атаки Германии против США в ходе Первой мировой войны. Эта атака состояла из ударов по судам любой государственной принадлежности, перевозившим грузы, предназначенные на военные нужды. Ринтелен был захвачен англичанами, благодаря прочитанным ими сообщениям германского военного атташе в Вашингтоне фон Папена, извещавшего о том, под какой «нейтральной» личиной и каким путем он возвращается домой в Германию.

Между прочим, Ринтелен получил от своей американской агентуры сведения о том, что англичане читают немецкие шифры, и просил принять срочные меры. Однако этому сообщению, на беду Ринтелена, в Берлине не придали значения.

После окончания Второй мировой войны установлено, что немцы частично читали шифрпереписку США и Англии, а также знали шифры Испании, Франции (Виши), Ирландии, Египта, Ирана, Швеции, Швейцарии, Португалии и эмигрантского польского правительства в Лондоне. Из подслушанного ими разговора Черчилля с Рузвельтом немцам стало известно о готовящейся капитуляции Италии. Это позволило им своевременно подтянуть войска для оккупации большей части Италии (Ирвинг Д. Разглашение тайны. Советское досье немецкой разведки о событиях, ведущих ко Второй мировой войне. Лондон, Кимер, 1968).

Но не всегда действенность информации, полученной дешифровальщиками, зависит только от своевременной дешифровки. Как видно из примера по Фолклендскому сражению, неправильное отношение к такой сверхсекретной информации может свести на нет всю сложную работу криптографов.

Разительный пример этому — нападение японцев на Перл-Харбор. В тот период американские криптологи читали японские шифры. Когда японское командование приняло решение начать войну против США, в дипломатическое представительство Японии в США было направлено соответствующее указание о необходимости срочно подготовить посольство к эвакуации. Из прочитанной японской телеграммы американцы узнали о грядущем внезапном нападении японских вооруженных сил, в том числе и на самую крупную военно-морскую базу Перл-Харбор на Гавайских островах.

Время для предупреждения командования базы в Перл-Харборе и приведения американских сил там в боевую готовность было, но из-за бюрократических неувязок предупреждение поступило к командующему базой в Перл-Харборе тогда, когда уже рвались японские бомбы и многие грозные американские боевые корабли были потоплены или выведены из строя.

В итоге могучая военно-морская база не только не смогла отразить атаку японских кораблей и авиации и нанести им сокрушительный удар, на что имелись все средства, а оказалась выведенной из строя на долгое время. Это поражение американцев в самом начале войны в Тихом океане обусловило другие неудачи американских вооруженных сил и, безусловно, сказалось на сроках достижения победы.

После создания АНБ в декабре 1952 года эта служба достигла многих успехов. Во время Фолклендской войны с Аргентиной в 1982 году АНБ раскрыло аргентинский код, что позволило снабжать Англию важной актуальной военной информацией.

Однако в борьбе с советскими шифрами, по свидетельству агентов внешней разведки из числа сотрудников этой спецслужбы, американцы потерпели полное фиаско, только после войны им удалось достичь некоторых позитивных результатов.

В конце Второй мировой войны американским криптологам повезло с советским шифром. В их распоряжение попала обгоревшая кодовая книга советского посольства в Финляндии. Используя эту книгу, американцы на основе агентурно добытых из Амторга документов, среди которых оказались оригиналы телеграмм этого советского торгового представительства по ошибке зашифрованных теми же индивидуальными таблицами, которые использовались в шифрпереписке нью-йоркской резидентуры, приступили к расшифровке нескольких шифртелеграмм, направлявшихся из посольства СССР в Москву в годы войны. Этот строго засекреченный проект, получивший кодовое имя «Венона», позволил американским спецслужбам через несколько лет, к 1948 году, частично расшифровать отдельные сообщения из нью-йоркской резидентуры внешней разведки. Из отрывочных расшифровок американская контрразведка сделала некоторые выводы о значительном количестве имевшейся в годы войны у внешней разведки в США агентуры. Она попыталась разыскивать тех из этих агентов, псевдонимы которых могли фигурировать в расшифрованном частично тексте. Так, например, американцам удалось определить, что якобы четырнадцать наших агентов работали в американском Управлении стратегических служб (УСС), предшественнице ЦРУ, а пять якобы имели доступ к Белому дому (Надеин В. Даже разгадав советские шифры, США не уберегли свой атом от шпионов. Известия. 1995, 13 июня).

Американцы также смогли прочесть содержание телеграммы, посланной резидентурой внешней разведки на основании важного информационного сообщения агента Маклина. Результат этого успеха американских дешифровальщиков для внешней разведки был печальным. Маклину и другому агенту группы Филби Берджесу пришлось спасаться бегством в Москву, а позже, через десять лет, и самому Филби покинуть Англию.

Частичная расшифровка другой телеграммы той же резидентуры внешней разведки помогла американской контрразведке установить причастность к атомному шпионажу другого ценного агента, Фукса, арестовать его и ряд агентов, бывших у него на связи.

Таким образом, в результате ошибочного использования дважды разовых шифртаблиц был нанесен удар сразу по двум важнейшим агентурным группам внешней разведки, что подчеркивает важность строгого обращения с шифрами (Лебедев И. «Досье «Веноны». Новости разведки и контрразведки. 1996, № 8).

Как пишет английский контрразведчик Питер Райт в своих мемуарах, американцы считали наиболее опасными агентов советской внешней разведки, занимавшихся атомным шпионажем. В общем, как заявляли американцы, им удалось раскрыть около 1200 кличек, из которых около 700 относились, по их оценкам, к низким уровням контактов с американцами, что естественно для любой разведки — это массовая, первичная база.

Полагаю, что американские криптологи сознательно создавали впечатление успешности своей работы. Тем более что это касалось советских шифров, никогда ранее не поддававшихся вскрытию.

Но в известной мере уже в первые послевоенные годы им все же удалось получить информацию, опасную для положения и деятельности резидентуры внешней разведки в США, однако многого они не могли добиться.

Еще в самом начале работы американцев над советскими шифрами, в 1950 году, находившийся в США в качестве представителя СИС при ЦРУ и ФБР Ким Филби получил от американцев подробную информацию по проекту «Венона». Его даже ознакомили с расшифровками отдельных кусочков советских телеграмм.

Кроме того, агент внешней разведки Руперт, работавший в американской службе криптографов, еще раньше, в 1945 году, предупредил нас о том, что американцы пытались решить задачу разгадки советского шифра, используя добытый код. Как сообщал Руперт, еще в феврале 1945 года американцы бросили большие силы на расшифровку советских шифрованных телеграмм периода 1941–1942 годов, когда им удалось добыть одну незашифрованную телеграмму Амторга. Тогда же Руперт сообщил, что США были в курсе всех сообщений японского военно-морского флота, читая японские шифры. Благодаря этому их флоту своевременно становилось известно о планах и перемещениях японского флота и удавалось добиваться победы во всех последних сражениях на море с японцами. Кроме того, читая все телеграммы японского посла в Москве, они могли лишний раз убедиться в том, что Москва вела с ними честную игру, что касалось ее отношений с Японией (Феклисов А. За океаном и на острове. М.: ДЭМ, 1994).

Об этой истории с нашей кодовой книгой писали и другие бывшие сотрудники американских спецслужб в своих мемуарах (Райт П., Грингласс П. Ловец шпионов. Нью-Йорк, 1987).

Могу отметить, что, как только поступили первые сигналы о наличии в распоряжении американцев советской кодовой книги, все такие книги были заменены в советских учреждениях на новые. Что касается самих шифров, то, поскольку используются так называемые разовые таблицы, им никакой опасности не грозило. Только попадание отдельных разовых таблиц, которыми зашифрована какая-то телеграмма, в руки противника могло бы дать ему возможность прочитать опять же только такую отдельную телеграмму. Код же, являясь чисто техническим инструментом, не дает сам по себе никаких возможностей для чтения зашифрованных текстов, хотя и значительно облегчает задачи расшифровки.

Как сообщали агенты внешней разведки Мартин и Митчел на пресс-конференции в Москве в 1960 году, АНБ добилось успехов в раскрытии шифров многих стран мира. Агентство читало шифрпереписку более 50 государств, в том числе и ряда своих союзников, что облегчало США ведение переговоров по политическим, экономическим, военным и другим проблемам. Мартин назвал Италию, Турцию, Францию, Югославию, Египет, Индонезию, Уругвай.

АНБ, как и аналогичные спецслужбы в других странах, активно пользовалось помощью других специальных служб, в частности ЦРУ и ФБР, в тех случаях, когда оно сталкивалось с незнакомым шифром, вводимым заново в каких-либо государствах. Так, по сообщению Леруа-Фэнвилля, повторенном в американском журнале «Ньюсуик» в 1982 году, когда АНБ потребовалось добыть французские шифры, ЦРУ завербовало французского разведчика, работавшего в посольстве Франции в Вашингтоне, и с его помощью агенты ФБР провели операцию ТФП в это посольство, изъяли и скопировали все шифровальные документы и затем возвратили их на место, не оставив никаких следов. АНБ получило таким образом ключи к французским шифрам (Ньюсуик. 1982, 6 сентября). В том же журнале со ссылкой на Леруа-Фэнвилля сообщалось, что французская разведка осуществляла операции ТФП в американские посольства в Африке, вскрывая их сейфы, и, надо полагать, добывала, в свою очередь, американские криптографические документы.

В своей книге Леруа-Фэнвилль утверждает, что задачи специалистов «Службы 7» французской разведки состояли в проведении операций ТФП, постоянными объектами которых были иностранные посольства. «Мы, — писал автор, — пытались проникать в них, перехватывать их курьеров, их секреты и другие секреты. Рутинной обязанностью «Службы 7» являлась незаметная проверка содержания дипломатических почт» (Леруа-Фэнвилль М. СДЕСЕ. Служба 7. Париж, 1980).

Помимо тех кратких эпизодов, связанных с добычей иностранных шифров нашими спецслужбами, которые приводят западные авторы со ссылками на изменников, небольших заметок о подобных же операциях западных спецслужб, в том числе наиболее подробных и содержательных описаний в указанной книге Леруа-Финвилля, наиболее откровенным рассказом деятельности британских спецслужб в области добычи и вскрытия чужих шифров явились откровения бывшего английского контрразведчика Питера Райта.

Он рассказывает в своих мемуарах, как британские спецслужбы и он лично с несколькими агентами контрразведки, работавшими в чехословацком посольстве, осуществляли операции ТФП в шифровальное бюро этого посольства и изымали оттуда шифрдокументы. Слепки с ключей от сейфов они получали через своих агентов. Это изъятие шифров позволило ШПС читать чехословацкую шифрованную переписку, однако только 6 месяцев, после чего шифры были заменены, а английские агенты уволены из посольства. В связи с этим можно предположить, что чехословацким спецслужбам стало известно о компрометации чехословацких шифров.

Райт приводит и другой пример того, как британским спецслужбам, также с его участием, удалось провести аналогичную операцию в египетском посольстве. Это произошло как раз перед Суэцкой войной Франции, Англии и Израиля против Египта, что позволило британским спецслужбам в период войны своевременно добывать информацию из шифрпереписки египтян, которая оказалась очень актуальной для указанных стран-противников Египта.

При этом англичане читали не только переписку Египта с посольством в Лондоне, но и с посольством в Москве и других странах. Это позволило им быть в курсе советско-египетских отношений в этот критический период.

Наиболее важным успехом британских спецслужб, по словам П. Райта, было вскрытие французских шифров, благодаря разработанному новому методу перехвата линий коммуникаций, получившему кодовое название «Стокэйд», то есть по-русски что-то вроде «перехватчик». Этот метод позволял раскрывать шифр по перехваченным излучениям шифровальных машин при зашифровке или расшифровке телеграфных сообщений. Используя метод «Стокэйд», англичане успешно читали шифрованную переписку французского посольства в Лондоне в течение трех лет — с 1960 по 1963 год. С их же подачи этот метод применило АНБ и также получило доступ к чтению шифртелеграмм французского посольства в Вашингтоне. Так продолжалось до тех пор, пока французы не обнаружили слабую защищенность своих шифрмашин и не усилили экранизацию их излучения. Рассказывает Райт и о том, как английские спецслужбы, используя «Стокэйд», добывали секреты шифров многих других государств, чьи шифровальные машины не были защищены надежными экранами. В том числе они читали шифрпереписку Греции, позволившую англичанам быть в курсе греческой политики в период обострения греко-турецких отношений из-за Кипра.

Подобного рода сообщения о получении чужих шифровальных секретов имеются и у других авторов книг на темы о разведке. Хотя они и не отличаются такими подробностями, как у Леруа-Фэнвилля или П. Райта, по ним можно составить представление о том большом значении, которое все спецслужбы придают этой области разведывательной деятельности. При этом делаются попытки «разоблачений» внешней разведки и КГБ как чуть ли не единственных спецслужб, которые занимаются операциями ТФП, хотя, как видно из представленных примеров, западные спецслужбы, и американские, и британские, и французские, теперь не скрывают, что этот вид разведки давно и активно взят ими на вооружение и успешно используется.

Например, два автора одной книги — К. Эндрю и О. Гордиевский в основном пишут только о КГБ, распространяясь о том, что и как совершал Комитет в этой области. При этом, явно с подачи изменника Гордиевского, сообщается все то, о чем твердили в разное время другие изменники. Ведь сам-то Гордиевский был не особенно осведомлен в этой области разведывательной деятельности. Наиболее часто в их книге фигурируют изменники Ю. Носенко и П. Дерябин, причем по большей части их «позиции» в изложении этих двух авторов представлены неточно и в основном являются пересказом давно прошедших и недостоверных событий, ничем другим, кроме доносов указанных изменников, не подтвержденных.

Так, утверждается, что КГБ широко проводил операции ТФП почти во все иностранные посольства в Москве. Наиболее часто и успешно добывались японские шифры из посольства Японии, где якобы шифровальщиком работал агент КГБ, который имел возможность делать слепки с ключей от всех посольских сейфов. Имея ключи, специалисты КГБ получали доступ к японским шифрдокументам, копии которых затем передавались в 8-е ГУ для чтения всей закрытой переписки японского посольства.

В книге пересказывается также сообщение Носенко о том, как КГБ осуществлял операцию ТФП в шведское посольство — также с целью добычи шифров. Об этом более подробно было сообщено еще в 1974 году в книге Д. Баррона с описанием того, как КГБ смог преодолеть преграду в лице охранника и его злобной сторожевой собаки, отвлекая их внимание от охраняемого объекта с помощью любовницы и большого куска мяса, скормленного, пока шло проникновение в здание посольства.

Ссылаясь на другого изменника, Илью Джерквелова, сбежавшего на Запад в 50-е годы, авторы констатируют, что КГБ проникал в посольства Турции, Ирана, Сирии, Египта и других ближневосточных государств.

Конечно, надо полагать, что этого «дыма» не могло быть «без огня», о чем был осведомлен Ю. Носенко, будучи руководящим работником 2-го Главного управления КГБ, ведавшего такими операциями. Чего-либо более определенного сказать не могу, так как в те годы не имел никакого отношения к операциям ТФП и ничего о них не знал.

Одно могу утверждать: иностранные шифры советская внешняя разведка умела добывать и добывала успешно, о чем свидетельствуют операции «Олимп» и, конечно же, «Карфаген». Видно это будет и на других примерах, которые смогу описать с большей определенностью дальше.

Подытоживая сказанное об АНБ, еще несколько слов об этой самой мощной западной спецслужбе, занимающейся раскрытием шифров. Ее штаб расположен в Форт-Миде и представляет собой большое 9-этажное здание, окруженное трехэтажными строениями, в которых идет гигантская по объему и сложности компьютерная и аналитическая обработка перехватываемых по всему миру материалов. Математики и лингвисты с помощью грандиозных компьютерных систем, включающих два суперкомпьютера «Карилльон» и «Лоадстоун», размещенных в подземной части здания, выпускают до 40 тонн секретной бумажной продукции в день. Когда не удается «раздеть» перехваченные шифрованные сообщения и извлечь содержащиеся в них секреты при помощи компьютеров, совершающих миллиарды комбинаций, АНБ обращается, как уже упоминалось, к помощи других спецслужб, чтобы они своими средствами попытались добыть нужные шифры.

Что касается советских шифров, то после удачи с кодовой книгой, добытой в Финляндии, АНБ никаких успехов не имело. И это не только сведения Бамфорда, но и многочисленные свидетельства агентов внешней разведки, работавших в АНБ. Кроме того, как говорили ответственные сотрудники этой службы, она испытывала и другие большие затруднения с перехватом и незашифрованных линий связи Советского Союза. По их словам, до 75 % советских линий связи хорошо защищены и замаскированы и не поддаются перехвату. Остальные же советское руководство не считало нужным защищать из-за их малой значимости. Действительно, как свидетельствует американская пресса, тот же журнал «Ньюсуик», операции АНБ в этой области были чрезвычайно малоэффективными и не оправдывали большие затраты на них.

В этой связи хочу напомнить операцию «Берлинский тоннель», когда в течение нескольких лет АНБ впустую работало по перехвату советских линий коммуникаций, по которым вся активная секретная связь была прекращена. Это стоило АНБ многих десятков миллионов долларов, затраченных на перевод и анализ по существу бумажной макулатуры. Очевидно, трудно ожидать эффекта от таких перехватов. Другие аналогичные трудности АНБ проистекали также из-за успешной работы советской разведки по агентурному ТФП в эту службу. Так, Бамфорд сетует на то, что два агента внешней разведки — Д. Бойс и X. Ли — информировали внешнюю разведку о перехватах американцами советских космических линий связи. В результате коммуникации советских спутников были переведены на слаботочную аппаратуру, которая перестала поддаваться перехвату.