Мой мозг не нашел ничего умнее, чем выдать это и глубокомысленно замолчать. Я не рискнула сразу открыть глаза. Из-за толстого слоя ваты в ушах я расслышала голоса. И вот что я услышала.

— веерную. Да не мельчи ты!.. ладно, ступай отсюда наверх. Зав тебя звал. Все.

— Хорошо, мастер. Уже иду.

Из этого диалога я поняла ноль целых хрен десятых. Моя голова… У, вот когда я доберусь до этих гадов…

Я пока не придумала что я с ними сделаю. Но им это не понравится.

Больше ничего не было слышно. И я открыла глаза, не в силах притворяться обморочной.

Лучше б не открывала. Темно. Ни черта не видно. При попытке повернуть хоть единый сустав, двинуть хоть одной мышцей — липкий страх. Неужели мне сломали позвоночник и меня парализовало?!! Но мгновение спустя я успокоилась, предположив, что это всего лишь парализующее заклятие.

Что сказать про целую вечность мучительного ожидания во тьме после пробуждения… я просто изнывала от тревоги и неизвестности. Без единого звука, без зрения, без голоса и движения — эти часы были сущим адом. С ними не сравнилось даже все то, что со мной сделали после того, как это время наконец истекло. Когда я уже была близка к тому, чтобы свихнуться, в помещение где лежала парализованная я, хлынул нестерпимо яркий свет. Я зажмурила веки. И наконец, почувствовала, что могу двигаться. Меня грубо схватили поперек туловища и потащили куда-то. Судя по нестерпимо яркому свету, на выход. Тот, кто нес меня, был нечеловечески силен и пах как стадо баранов. Через минуту мои глаз привыкли к свету и я рассмотрела огромного бугая гоблина, который нес меня как ребенка, ничуть не утруждаясь. Я и не думала вырываться, потому что едва могла пальцами и шеей шевелить. Меня доставили в камеру с решеткой и металлическим стулом с множеством ремней. Гоблин свалил меня на стул как мешок с картошкой. И вышел, остановившись за решетчатой стенкой. Но откуда ни возьмись шустро присеменил крепкий мужичок с академической лысиной и взглядом ученого на пороге открытия. Мне поплохело окончательно. И меня уже не смутил тот факт, что я одета лишь в белый балахон… с аккуратными вырезами с палец размером во многих местах. Типа пары на груди и животе. И на спине. Блин. Извращенцы. Ученый смотрел на меня с таким восторгом… чуть не облизываясь. Так что мне стало страшно. Сразу вспомнилось все то, что мне говорил наставник Нельм насчет опытов над аурой… В общем, дорогая мама… Роди меня обратно.

Но со мной только начали весьма милую беседу на тему моего прошлого. Точнее попытались. Я молчала в лучших традициях пленных партизан. Но мужичок не унывал. Он только добро улыбнулся и начал привязывать меня ремнями к стулу.

Мне до сих пор снится его лицо. Хотя боль мне причиняли инструменты и машины, но я не вижу их в снах. Я больше всего ненавижу и боюсь этого фанатизма в глазах. Это — то, чего стоит бояться.

Сперва мне ввели какой-то препарат. Он заставлял меня оставаться в сознании за болевым порогом… мне не резали и не ломали конечностей, как можно было подумать. Нет. Они хотели изучить мои реакции на страх, на стресс. Для этого после первого препарата мне ввели ещё один — мощный галлюциноген. Все это мне походя обьяснил добрый доктор, прежде чем начать воздействие на ментальное поле, чтобы катализировать и провоцировать кошмар в моей голове. Чтобы заставить меня видеть и чувствовать предмет моего страха.

Я раньше думала, что мало чего боюсь. Но я открыла очень много нового в себе в тот день.

Я краем сознания понимала что то, что я вижу не реально, но сознание меня подводило. Сил воли недоставало, чтобы победить страхи. Их хватало едва на то, чтобы просто сохранить рассудок. Твари. Каких я в жизни не видела, какие вряд ли испугали бы ребенка, но размеры и формы менялись быстрее удара сердца. Это то, что делает нас — нами. Наши страхи. Мои — небыли материальны но ужасали даже не видом, а тем фактом, что они есть… Обычный образ. Но в одно и то же мгновение этот образ сжимается до атома и расширяется до вселенной… И моё сознание сжимается и расширяется вместе с ним.

Я не теряю сознание. Я засыпаю, я устала бояться. Так странно…

…Амет… АМЕТ…

Этот крик так полон боли. Как если бы кто звал перед чертой. И я не имею права не крикнуть в ответ. Я зову не словом. Я зову надеждой. Я — сила. Он — тот, кому я нужна.

…Амет…

Почему же ты молчишь? Зовешь, но не ответишь…

Если так, то ответят они за твою боль… я заставлю их ответить. Жди меня.

…Амет…

Я снова брежу? Кто зовёт? Кто такая Амет? И почему мне знакомо это имя?

Я снова во тьме. И я вполне даю себе отчёт во всем что происходит. Но почему же я слышу голос магистра? Почему Я его слышу? Его нет поблизости. Но он как бы рядом, а меня не слышит…

О, черт! Как же Белка? Лемор? Где они, что с ними? На нас напали, мы были вместе, затем магистр Нельм вышел из портала…

Что теперь? — я задаю себе ненужные вопросы, чтобы хоть как то соображать. Я не знаю ни где я, ни как долго я здесь… может, пара часов, может, двое суток… но я знаю, зачем.

Семь раз меня приносили в эту камеру с металлическим стулом. Семь сеансов кошмаров. Я уже успела привыкнуть и только крепче сжимала зубы, когда тошнота подкатывала к горлу. Все ничего, но я была очень голодна. В желудке болело, но я не опустилась до того, чтобы просить пищу. Мне стало все равно. И потому, когда в восьмой раз меня усадили в стул и привязали ремнями, я с равнодушием наблюдала за тем, как ученый и по совместительству палач, раскладывает на появившемся тут в мое отсутствие столе небольшие кристаллы с шипами на одном из четырёх граней. Мне не пришлось долго гадать, для чего они. Ученый мучитель попросту не мудрствуя лукаво, воткнул кристаллы туда, где были прорези на моем балахоне.

Покой мне даже и не снился. Зачем тебе я, мясник? Что еще ты можешь сделать во имя своего безумия под грифом научного интереса? Хотя намного приятней размышлять над другим вопросом — что я могу сделать с тобой, будь у меня шанс?

Кристаллы медленно тянули из меня магию. Мне это было фиолеово по началу, потому что я помнила что говорил наставник про мой практически неисчерпаемый резерв… потом я вспомнила, при каких обстоятельствах меня похитили, и мне стало грустно. В животе непрерывно урчало, голова налилась свинцом, руки дрожали и не слушались. И я все чаще стала ловить себя на мысли, что я очевидно, не протяну долго.

И впрямь, если подумать, какие у меня были шансы выбраться самостоятельно? Да никаких.

Но наш профессор магических пыток имел глупость привести моих друзей и наставника в соседние камеры от моей. Он не знал, что я могу слышать магистра. И что Лемор с его звериным слухом может уловить один из наших условных сигналов. Я крепко помнила слова магистра о нашей главной силе — нашем единстве как команды.

Я не могла видеть моих друзей, но я сразу узнала Белку, когда та несколько раз вскрикнула и начала всхлипывать где-то справа за решетчатой стеной. Лемор держался молодцом и успел подать нам знак что знает, что мы поблизости. Он коротко тявкнул три раза и рыкнул. Это означало сигнал к готовности. Присутствие магистра я ощущала как-то как само собой разумеющееся.

Несмотря на полуживое состояние и апатию, я так рада была что они рядом. Живы. И даже относительно невредимы. Вряд ли их не трогали и не подвергали никаким пыткам, но все же…

Добрый доктор опять принялся задавать вопросы. И на сей раз его интересовали конкретные вещи. Например, кто мои родители, есть ли среди моей родни другие маги, и где конкретно рождена я. Я сказала ему то, что могло быть правдой. Я просто включила фантазию и какое-то время развлекалась вешанием лапши на уши мучителя. Пока до него не дошло, что я говорю немного не то. Тогда он поставил условие: он будет пытать одного из моих товарищей всякий раз когда я откажусь отвечать на вопросы или солгу. При этом он тщетно искал страх на моем лице. Я внутренне сжалась, мне было очень страшно… но я не сдалась, придя к мысли, что не в моей воле решать судьбу тех, кто и так пойман. Но вот безопасность моей семьи — в моих руках. Поэтому я лишь криво усмехнулась в ответ на его вопросы, и взглядом пожелала всего нехорошего чокнутому профессору, навострившему уши в ожидании вожделенной информации.

Профессор не унывал никогда. Мое молчание его сподвигло на то, чтобы приказать на моих глазах пытать Лемора.

Но тот оказался еще безбашеннее, чем я могла предположить. Когда его били плетьми с шипами, и с его спины снимали кожу по полосам, он кричал, что его отец наказывал его куда сильнее. Когда ему выкручивали суставы пальцев, он нервно выстукивал ритм и захлебываясь, пел как он сказал, песню волка перед свадьбой и шутил, что зато никогда ни одна выдра не заставит его жениться.

На любой другой палец нельзя надевать обручальное кольцо…

Но несмотря на его браваду, мне было очень плохо… дико. Нет ни слов, ни мыслей, ни сил что-либо кричать… есть лишь боль, запах крови и пота — этим был создан мой ад. Я не могла смотреть. Но знала, что должна пережить это.

Я вздохнула. И посмотрела на ученого как на больного. И проводила взглядом гоблина уносящего Лемора в клетку справа. До неё около пяти метров. А это два прыжка для здорового оборотня. Пара бесконечных мгновений. Которых у меня не будет.

Профессор уставился на меня вопросительно приподняв бровь. Я не удостоила его взгляда. Я хотела лишь одного. Чтобы следующей на пытку не… но нет, вроде пронесло. Хотя как сказать…

Я не думаю, что мне будет легче смотреть на мучения наставника, чем Белки. Но я надеялась на то, что у магистра есть план. Да и Белка… ну вот не выдержит она. А выдержу ли я, если она сдаст? О боги, я схожу с ума, кажется…

Пока эти мысли мчались в моей голове, магистр спокойно сел в стул на котором пытали Лемора, и позволил себя привязать ремнями. Он не скрывал своей вампирской сущности. От него веяло неожиданной силой и холодом. Я едва узнала его. Он посмотрел на меня и слегка кивнул, подтверждая мои мысли. И это заставило меня собраться. У него есть план. Он знает, что делать. И я буду готова. Да, на нас всех троих наверняка были антимагические артефакты. Но не на магистре. Он в отличие от нас всех был одет в целый балахон без отверстий. И не выглядел таким потрепанным как лемор. Я внезапно поняла его хитрость. Вампирская суть — вот что было сейчас в его облике, и взглянув на его ауру, я не увидела других нитей силы кроме кроваво-красных и пепельных. А они свойственны вампирам, нежити. Но не магу земли и воздуха.

— Ты слышишь меня, Амет? — спросил вампир, не разжимая губ. Его шёпот обжег мое воспаленное сознание. Я чуть кивнула.

Палач достал серебряные спицы. Но вампир не смотрел на него.

— слева. На ткани чуть ниже лопатки. Там есть нить, её вырвать… потом я скажу что делать. — снова услышала я в своей голове. Мгновение, и его зов заставил меня напрячь все мышцы, срывая ремни. Он как то умудрился усилить мое тело, и мне удалось освободить руку чтобы выдрать злосчастный артефакт из балахона. Вместе с куском материи. Чтоб наверняка. Ученый был в отключке, так же как и его гоблин, раньше, чем я успела освободиться от пут. Но к моей радости, магистр не стал убивать профессора, а взвалил его на плечо как тряпичную куклу. Это хорошо… моя прелесть, я в ярости. И я хочу отдать этому извращенцу должок за все что он сделал…

Но потом. Сейчас в глубине коридора уже раздавались гортанные крики других охранников, гремящих своим металлическим обмундированием как кучей консервных банок. Лемор уже добивал своего конвоира, одной лапой ковыряясь в замке ключом. Затем все происходило очень быстро. Ворвались гоблины и маги. Мы встали в связку и задали жару. Белка хромала, но держала щит, я позволила себе использовать самые бесчеловечные заклятья из тех, которых нахваталась в закрытой секции. И пользовалась в основном силой элементаля смерти, который не требовал расхода магического резерва, а напротив, даже немного наполнял его за счет отнятых жизней. Плевать на этику. То, что творится здесь не может быть прощено.

Мы шли. Медленно. А перед нами треть всех врагов брал на себя вампир. Он двигался слишком быстро, чтобы разглядеть отдельные движения. Голыми руками убив двоих, он позаимствовал кинжал и нарезал аккуратный винегрет из плоти врага, пока мы трое глушили магов. Но после вспышки первого возбуждения и свершенной мести, Лемор и Белка совсем скисли и еле волокли ноги. Я окликнула магистра. Впервые по имени.

— Нельм!

Мой щит не годился на троих. И меня мутило от разбушевавшегося демона моего элементаля смерти. Её запах бил в ноздри. Бежать надо. От себя самой? Смешно, если бы не так страшно.

— Я здесь, Амет.

Магистр кивнул на друзей.

— Их нужно подкормить.

Я кивнула. Но им это не придется по вкусу.

Я передала им часть наворованной у мертвых энергии. И мы уже быстрее продолжили путь по коридорам и пролетам. Мы поднимались очень долго. Но чутье вампира нас вело безошибочно на поверхность. Мы не наткнулись ни на одну живую душу вплоть до выхода из западни. Залы из красноватого камня освещенные серебряными канделябрами сменились жилыми комнатами по сторонам коридора без дверей. Под ноги стлался легкий туман. И пахло химией. Видимо, мы стали причиной преванного экспериманта и зелье расползлось этим легким смогом по всему зданию. Профессор всё это время болтался на плече у магистра. Я мимоходом удивилась легкости с которой вампир бился с этой ношей на плече. Для смертного это было бы отнюдь не легким делом.

Мы подошли к массивной входной двери и вампир взял на себя всех охранников. Шесть трупов. А скольких мы убили всего? Нет. Не думать. Иначе начну истерить… нельзя. Нужно вернуться. Или хоть найти безопасное место. А там хоть в истерику удариться.

— Нам нужно уходить. Я накину иллюзию одежды на нас. Но держаться она будет на твоем резерве, Сандра. — сказал магистр. Затем он огляделся вокруг. Стены глухого тупика и гнилые крыши домов вокруг не могли дать ясного представления о нашей дислокации. Но магистр потянул носом воздух и его лицо просветлело. Он решительно начал создавать плетение портала. Но придержал неактивированное заклятие до того, пока не была завершена иллюзия. Мы вошли в зев портала и вышли на широкой улице перед трактиром. Магистр тяжело ступил на порог постоялого двора и харчевни, пояснив нам, что не может пока переместить нас ближе к школе. Мы были согласны на что угодно. Лишь бы поесть и отдохнуть. Мы договорились с трактирщиком о смене одежды, питании и ночлеге. Был вечер. Где-то около звона до заката. Мы решили переночевать в трактире.

Магистр отдал расписку о долге владельцу харчевни. Тот принял её, поскольку один из нанятых им магов узнал Директора не последней из магических школ города.

Мы с жадностью набросились на ужин, доставленный в комнату на верхнем этаже харчевни. Только магистр не притронулся к своей порции. Он задремал в кресле у камина.

Я навесила охранные заклятия на все окна и двери, присовокупив к ним немало сигнальных нитей. И после этого меня еще долго мандражило. Оставшись бодрствовать среди спящих товарищей, я поняла что немного боюсь кошмаров, которые неизбежно придут ко мне во сне. Я задумавшись, остановила свой взгляд на лице магистра. Нет. Все таки никого из нас не оставили в покое. Они вывернули на изнанку каждого. Я никогда не спрошу как пытали их. И никогда не буду упоминать об этом аде. Я не смогу. Забыть это.

Магистр открылся мне с иной стороны. Он не был так сух и так высокомерен, как могло показаться. Маска строгости спала, и я вижу, как ему трудно.

Отблески огня не оживляли бледного заострившегося лица, иногда по нему пробегала болезненная судорога. Мне трудно было не смотреть на лежащего в беспамятстве связанного ученого. Я была измотана но мне до зуда в пальцах хотелось причинить этому извращенцу боль. Но я решила подождать утра. Завтра мы доберемся до универа и там я покажу этому монстру. С этой мыслью меня вырубило. Сквозь сон саднили порезы на месте шипов кристаллов, но мне не снились убитые маги, не снилось вообще ничего.

Мне показалось, что я выспалась, несмотря на ночь за окном. Магистр все так же сидел в своем кресле, но он успел сменить балахон на чёрный костюм и сбросить ненужную иллюзию. Он словно почувствовал мой взгляд на себе, и открыл глаза, посмотрев на меня. Затем он подал мне стопку одежды и деликатно развернул свое кресло к огню, сев спиной ко мне. Я поблагодарила его и переодевшись, присела на корточки у огня. Я любила просто сидеть у огня. И до сих пор люблю. Я могу всю жизнь наблюдать танец огненных искр, извивы пламени и тени среди ярких переливов. Но куда больше почему то меня занимало отражение мира на человеческих лицах. Моя слабость. Эмоции и чувства. Хотя я человек очень сдержанный.

И как книги, разные лица могут рассказать о столь многом, зачастую о том, для чего нет слов ни в одном языке. И именно это притягивает меня. Что может быть заманчивее, чем возможность открыть для себя особую тайну чужой души… может, разве что тайны ушедших легенд и героев… не знаю. Но магистр притягивал к себе. У меня было слегка печальное ощущение, что я видела его задолго до того, как переместилась сюда. Да… едва ли я могла с кем либо его спутать. Может, спросить? О чем… сказать. Что то вертится на языке, что то важное…

— Все в порядке? — тихо спросил магистр.

— Я не знаю. — честно ответила я.

— Ты помнишь что было? — магистр не сводил неподвижного взгляда с огня.

— Да. Конечно, я все помню. Но так хочется забыть.

— Амет…

— Что?

— ты помнишь.

Я не могла сказать, что понимаю о чем бредит магистр.

Он посмотрел на меня. Мне показалось, что он будто все еще испытывает боль. И что ему до того больно, что он не может скрыть это от меня. Хоть и напрягает все силы на это. И мне стало страшно. Я ведь не знаю, что с ним сделали. Вдруг что то непоправимое. Но через секунду он вздохнул и снова вперил немигающий взгляд в огонь. И снова вроде как он казался просто сильно уставшим. Мы не произнесли ни слова до самого рассвета. Так и просидели у огня.

Как только рассвело, мы заказали завтрак и вскоре уже, выйдя из портала, шли к воротам универа. Там уже все гудело как улей. И десятки адептов вышли на площадку перед зданием замка чтобы увидеть нас, вернувшихся из плена после внезапного исчезновения. Их возвестили о том, что мы живы всего пару часов назад, так что все были на ушах.

Магистр Сибилла встретила нас у самых ворот. На ней лица не было. Видно, она провела немало бессонных часов, пытаясь нащупать нас поисковым заклятием. Мы вошли в замок, сопровождаемые сотнями взволнованных взглядов. И любопытных: ведь за нами вели связанного ученого. Моего заклятого врага. Нашу нить к заказчикам. Ведь ему явно кто-то нас заказал. Дал наводку. И этот кто-то, возможно, сейчас находится снаружи в толпе адептов.

Преподаватели ждали в полном составе в кабинете директора. Мы расселись на диване в приемной, директор же на минуту зашел в боковую комнату и отдал распоряжения преподавателям, препоручив им заодно и ученого. Я возмущенно сопела.

Вернувшись, он мягко обьяснил мне, что это не самая лучшая идея — брать на себя ответственность за смерть этого человека.

— Он того не стоит. И если убьешь его сейчас — будешь жалеть. Сейчас лучше попробовать отдохнуть и оправиться от всего этого. — магистр взял меня за плечи. И посмотрел в глаза. — Я понимаю. Я знаю, что ты чувствуешь. Но я не могу позволить ни себе, ни тебе замарать себя об это существо. Не сейчас.

От его жеста мне стало немного полегче. Я кивнула.

— Спасибо. Без вас мы бы не вышли оттуда. — С благодарностью произнесла я. И чуть сжала его руку своей. Он улыбнулся. Но покачал головой.

— нет. Не слушаешь ты меня. Но повторю ещё раз. Если хоть один из связки боевых магов даст слабину, то не выживет никто. Мы выбрались вместе. И я горжусь вами: вы не оплошали. И еще кое что: зачеты по некоторым дисциплинам вы трое сдавать не обязаны. Я распоряжусь об исключительном праве.

— Спасибо, сэр! — воскликнул Лемор.

Затем Белка и Лемор вышли из кабинета, причем оборотень практически нес подругу на себе. я сказала им, что приду позже. Преподаватели вышли и увели профессора. Так что стало очень тихо. И мы могли поговорить с магистром наедине. Меня снова мучала неизвестность. Я чувствовала себя уязвимой и слабой после плена и пыток, а ещё больше — от того, что некто знал все обо мне, а я нет. Я надеялась найти ответы если не на все, то хотя бы на часть вопросов. Магистр усадил меня в кресло, в котором я обычно сидела во время наших занятий артефактной магией. Затем он порылся в глубинах своего шкафа с утварью, и выпив из какого-то сосуда, вернулся к столу с большим подносом шоколада.

Я привычно слопала здоровенный кусок и успокоилась. Меня всегда успокаивала привычная обстановка.

Я подумала с минуту. Голова гудела ощутимо мешая мыслительному процессу.

— Что с нами будет? — задала я вопрос, не особо надеясь на ответ.

— У нас есть пленный. Он расскажет всё. И мы решим, что делать. Но одно мне ясно: игра зашла за границы дозволенного, а этот факт развязывает мне руки. Теперь я не буду ограничивать себя в средствах. Я использую влияние дружественных кланов, магов при наместнике и собственное оружие врага — услуги гильдии наемников.

— Ясно. Но где, где мы сможем быть в безопасности?

— Нигде, пока враг не побежден. — Не стал скрывать магистр. — никакие стены не дадут безопасного приюта. Вы и я в связке. И так будет, пока… Пока все не кончится.

Я обхватила плечи руками. Да. Тут нужно что-то посильнее шоколада, чтобы не впасть в депрессию.

Магистр избегал смотреть мне в глаза. И мне не удавалось поймать его взгляд. И я заговорила, чтобы нарушить неприятную тишину.

— Вы тогда сказали кое-что… Вы называли меня Амет. Что это значит? Вы что, дали мне что-то вроде боевого прозвища?

— Прозвище… Да. Так и есть. Ты ведь не против? — изменившимся голосом ответил магистр.

— Ну… Э… Обычай, да? Ну я не против.

Магистр встал с кресла и, откатив стол в сторону, придвинул свое кресло напротив моего. Затем он сел и взял мою руку в свои. Я не успела удивиться, как поняла, что он передает часть своей энергии. Я запротестовала.

— Вы не должны. Вы потратили столько сил, чтоб доставить нас сюда… Я в порядке, не нужно! — я выдернула свою руку из его, хотя мне и не хотелось этого делать. Я была истощена и очень нуждалась в пополнении резерва. К тому же его прикосновения приносили чувство защищенности и покоя. А их так не хватало мне сейчас…

Магистр вздохнул. — Амет, я хочу попросить тебя простить меня за то, что позволил этому случиться. Я обещал защиту. И подвел. Прости.

По его взгляду я поняла, что это действительно очень мучает магистра.

— Прощаю. Но, учитывая, что именно я — причина всего, то…

— Не ты. Твоя сила. Твой дар — причина всего. Но кто-то должен был стать его носителем и властелином. И я очень рад, что это ты. Я никогда не обучал более талантливого и упертого адепта чем ты. Но нужно помнить, что человек — не приложение к таланту, а совсем наоборот.

— Я это запомню. — сказала я.

Магистр снова взял мою руку. — Я могу угадать, о чем ты сейчас думаешь: тишина приносит боль. В тишине приходят мысли и воспоминания.

Я недоверчиво покосилась на него и кивнула. Нетрудно догадаться.

— И поверишь ли, я не хочу оставаться один сейчас. — сказал он, задумчиво чуть сжимая мои пальцы в своей руке. Он беспомощно взглянул мне в глаза. И что-то вдруг щелкнуло в моём мозгу. Я вспомнила, где я видела его ещё до первой нашей встречи в универе.

Два года назад. Постановка пьесы Ноэля Кауарда. Магистр был в главной роли. «Частные жизни». Весь спектакль я следила, как помню, в основном за его игрой.

Я треснула свободной рукой себе по лбу.

— Вот дырявая голова! Вы же были в «Частных жизнях». Я видела вас на подмостках. — радостно выдала я. В голову полезла мысль попросить у него автограф. Но потом я вспомнила, что у меня есть копия договора с его подписью. Смешно…

Магистр был удивлен не меньше моего. — у вас отличная память на лица…

— Но как вас занесло на сцену, магистр?

— Я бываю в вашем мире так часто, как могу. Он очень интересен. И я неплохо провел время среди труппы актеров играя в той пьесе. Всего было семь сеансов, потом я вынужден был возвращаться. Но какое удивительное совпадение, мда…

— Мне показалось, что та роль написана для вас. Даже трудно представить кого-либо другого. Фантастика.

— Я рад, что вам понравилось. Что ж, теперь по крайней мере я знаю, почему вы так пристально изучали меня при первой встрече здесь. Хм…

Мы помолчали. За окном ливанул дождь. Первый зимний дождь. Магистр грел мои замерзающие руки в своих ладонях и молчал, хотя на его лице все ещё отражалось беспокойство.

— Я не могу больше избегать этого, знаешь, Амет… — сказал он. Но прозвучало это странно. Мне стало ясно, что сейчас будет что-то… такое. А я любопытна. И я ждала пояснений. Магистр поднял взгляд и вперил его в моё лицо. Его глаза при этом медленно сменили цвет с зеленого на серый, с серого — на карий. У меня вырвался нервный смешок.

Не успела появиться на пороге универа, как на балу меня пригласил на танец сам директор. Я слегка покраснела, судя по ощущениям. Вот влипла. Но я ещё не подозревала, насколько сильно я влипла.

— Я хочу, чтоб ты мне сказала кое-что, Амет. Ты ничего не хочешь мне сказать? — Спросил магистр, не сводя с меня горящего взгляда.

— Мы были вместе на том балу. Я узнала вас сейчас. — ответила я смущенно.

— Верно. И ничего больше?.. — тихо спросил он. Его пальцы провели по моему запястью. Я вздрогнула, а он лишь крепче сжал мои руки. Я вопросительно посмотрела на него. Но он не дал пояснений, вместо этого неумолимо прожигая меня взглядом, от которого мне стало не по себе.

— … Ничего больше?.. — вновь спросил он, а его ладони легли на мои плечи. Прикосновение словно электрический разряд отозвалось диким зудом в моей голове и сердце.

— … Ничего?.. — обжег меня его голос. Боль. Страсть. Надежда. В звуках голоса зовущего вампира… Я как наяву услышала его голос со сцены. Он бил по нервам как никакой другой. Приказывая, подчиняя, внушая жажду подчиниться. Как сейчас. Но всего в одном слове.

…Ничего?..

Я не удержалась.

…Мир исчез?.. А что такое мир?

Магистр ответил на поцелуй с жадностью умирающего у источника. В этом мы с ним похожи. Я совершенно потеряла голову, я не верила… А как поверить? Возможно ли, чтобы кто-то так сходил с ума по тебе? И чем я заслужила этот дар?

«Моя… Амет…» — сказал он, прижимая меня к себе так, будто боялся что могут отнять.

«Моя…»

— Как быстро все изменилось… И я рад, что не один. Больше ни минуты прежней жизни! Я так хочу.

— Вы, мужчины, любите говорить очевидные вещи.

— А вам, женщинам, необходимо их время от времени слышать. — улыбнулся Нельм.

— Верю. Даже если никогда снова не услышу те же слова.

— Я должен сказать, мне скоро придется оставить пост главы и скрыться. Уверен, скоро наместнику станет известно, что я вампир и он не замедлит прислать сюда своих людей. Я узнаю об этом заранее и у меня будет время уйти, но Амет, ты должна обещать, что останешься здесь. О тебе позаботится магистр Сибилла и остальные.

Я посмотрела на магистра.

— Это обязательно? Могу я, чисто теоретически, пойти с тобой?

— Ты должна закончить обучение, поэтому останься, Амет. Обещаю, мы сможем видеться. Мой друг Эд будет нашим связным.

— Это ведь еще не скоро? — безнадежно спросила я.

— У нас есть время… На что-то хватит. — Лукаво прищурясь, произнес Нельм и одним стремительным слитным движением преодолел разделявшее нас пространство гостиной и обнял меня, уткнув лицо в мои волосы.

— Я уже не помню мир до того, как в нем появилась ты. Словно вообще ничего не происходило. Ничего, о чем стоило бы помнить. Может, так оно и есть.

— К черту мир. Мне это не ново, я с рождения привыкла плевать на все, что не касается меня, на все, в чем я не могу принять участие. Просто шлю к черту.

— Амет, Амет… Мне трудно это понять. И я понимаю лишь то, что я так мало знаю о тебе. Всю жизнь постигая себя и мир, я так и не смог раскрыть главных тайн. А теперь, когда ты здесь, я больше не нуждаюсь в них. Я нашел то, что искал раньше, чем осознал, что именно ищу. Глупо, правда?

— Подтверждаю, как эксперт по глупостям. — Съехидничала я. Но мне было все равно о чем он говорит, я воспринимала его голос как умиротворяющее мурлыканье большого кота… И почему такое сравнение?

Держите меня в охапке и говорите чушь — я всем довольна, только держите и говорите.

— Это был риторический вопрос, Сандра! — возмутился Нельм, отстраняясь на расстояние вытянутых рук. — Но ты никогда не упускаешь случая поддеть, так? Давно ли ты была со мной на вы? Я все еще твой директор. — заявил магистр, улыбаясь.

Я покраснела: действительно, не так давно. Мягко говоря.

— Не бери в голову. Это был мой ответ на твою колкость. Считай, что то время выканий прошло. А каким будет наш новый мир — решать нам. — пафосно произнес последнюю фразу Нельм и снова привлек меня к себе.

— Не переигрывайте, магистр. — Муркнула я.

Его дыхание обожгло мою шею, я непроизвольно вздрогнула. Он уловил эту дрожь и глухо рыкнул, как большой довольный кот.

Этот звук отозвался новой дрожью в коленках и волной возбуждения. Я крепче прижалась к его груди и, не удержавшись, потерлась щекой о ткань его рубашки. И от меня не скрылось, что у него участилось дыхание и пульс.

— «С-ссандра…» — в свойственной ему манере иногда несколько растягивать звуки, произнес Нельм.

Губы на ключице, шее, за ухом, слабеньким таким электрошоком по коже.

Он позволил мне осесть на ковер перед камином и, урча как огромный кот, устроился рядом. «Я не буду тебя торопить.» — сказал он. С видимым сожалением. Я с трудом собрала мысли в кучу. Большинство из них можно было охарактеризовать фразой «Почему бы и нет.»

— А если я попрошу?

— То напросишься. — Сказал Нельм, не отрывая голодного взгляда от моего лица.