– Если нужно, могу дать тебе недельку отпуска, чтобы прийти в себя, – нарочито небрежно предложила начальница нашего отдела Людмила Сергеевна, как только я утром переступила порог ее кабинета. После изматывающей и бесполезной двухнедельной командировки предложение звучало очень заманчиво. А бессонная ночь в перенаселенном душном купе поезда вызывала в теле страстное желание выспаться. Однако даже моему затуманенному усталостью мозгу показалась подозрительной такая потрясающая щедрость нашей «железной леди» в разгар проектного аврала. Причина ее беспрецедентного альтруизма, несомненно, крылась в чем-то более весомом, чем простое сочувствие к моим командировочным страданиям. Возможно, это был тест на корпоративный патриотизм? На всякий случай я решила принять половинчатое решение и сообщить, что для моего исцеления хватит и одного дня. Но озвучить свои мысли не успела.

– Не отвечай сразу. Иди и подумай, – продолжила удивлять наша гранд дама. Взгляд ее светло-серых рыбьих глаз окутал меня сочувствием. – Отчитаешься потом.

Окончательно лишившись дара речи, я просто кивнула головой в знак согласия и направилась в отдел.

Чудеса продолжались. В нашем офисе царило неестественное молчание. Никто не выказывал радости по поводу моего благополучного возвращения из Тмутаракани и не предпринимал никаких попыток поделиться последними сплетнями! Костик, молодой специалист, не мигая, таращился на экран монитора. Светик, моя девятнадцатилетняя помощница, побелев кукольным личиком, нервно шуршала бумажками на столе. Тетя Шура, наша пожилая уборщица, впервые за месяц работы в нашей организации принялась увлеченно протирать листья фикуса, давно и безнадежно пылящегося на подоконнике.

Стараясь стряхнуть с себя ощущение чего-то неотвратимого и ужасного, я бодро обратилась к склоненным головам сотрудников.

– Всем привет! Как успехи? – мои слова упали в тишину и замерли, не вызвав никаких колебаний воздуха в ответ. Только по круглой розовой щеке Светика пробежала огромная слеза и капнула на пыльный пол.

– Прости меня, Линочка, – прошептала она.

У меня горе, а я не знаю? Мое сердце пропустило несколько ударов, а вдыхаемый воздух на мгновение застрял в районе гортани.

– Да что случилось? Что со всеми вами такое? – уже по-настоящему струсила я.

– Сядь, – хмуро скомандовал Костя.

Неожиданно для себя я послушалась, даже не пытаясь поставить его на место.

– Теперь говори, – приказал Светику наш новоявленный рефери.

– Мы с Максом Завадским поженились, – судорожно глотнув, послушно выпалила Светик. Ее круглые детские глаза наполнились ужасом, будто под жестокими пытками она сознавалась в убийстве. И, скорее всего, свое «преступление» передо мной она квалифицировала именно так. Дело в том, что накануне моей командировки вышеупомянутый Макс Завадский сделал подобное предложение мне. Ритуал содержал все необходимые атрибуты: торжественное вставание на одно колено, букет алых роз и клятва в вечной любви. И все это представление разыгрывалось пред ясны очи всех сотрудников отдела. Разумеется, я не посмела сорвать представление и не стала публично провозглашать свое решение. Просто промолчала, отложив момент истины на послекомандировочное время. Однако для окружающих я автоматически превратилась в счастливую избранницу самого завидного жениха в нашем шестнадцатиэтажном офисном центре. И вот, суровая плата за публичность, за время двухнедельного отсутствия я превратилась из предмета зависти в предмет всеобщего сочувствия, а кое у кого – злорадства.

Это известие, по мнению моих защитников и противников, конечно же, должно было бы меня морально убить. Но я, совершенно неожиданно для себя, почувствовала неимоверное облегчение. Как бы красиво ни ухаживал за мной Макс, каким бы очаровательным и выгодным женихом он ни был, решиться на брак с ним мне было тяжеловато. Я всегда была индивидуалисткой в быту, и предполагаемые ужасы нашего совместного проживания снились мне по ночам и сильно портили настроение днем в течение всей командировки. Кроме того, мой предыдущий роман пару лет назад окончился полной катастрофой, и в красивые чувства противоположного пола поверить не получалось. Душа моя разрывалась между трезвыми аргументами «за» и упрямым сопротивлением всего моего существа. Ко времени завершения командировки я так и не смогла принять окончательного решения. И вдруг, такой подарок – решение приняли за меня.

– Ты сможешь меня простить? – раздался жалобный тонкий голосок Светика рядом с моим ухом.

Я ошарашено посмотрела на нее. Девушка была влюблена в Макса давно, со щенячьей подростковой искренностью, что ни для кого не было секретом. Обижаться на этого пупса-переростка не имело никакого смысла. Но каков ловелас Макс! Чувство облегчения быстро сменилось холодной яростью, и именно это помогло мне привести в порядок растрепанные мысли.

– Мне нечего тебе прощать, – как можно добродушней ответила я – Желаю тебе счастья.

– И мне не придется уходить из твоей группы?

– Зачем? – ее вопрос был, по меньшей мере, забавным. Дочь владелицы фирмы уйдет из отдела? Да меня тут же отправят вслед за ней! А моя уютная квартирка, купленная в кредит три года назад, мне этого позволить не могла.

– Значит, мир? – боясь поверить своему счастью, неуверенно спросила Светик.

– Мир, – подтвердила я.

Светик порывисто обняла меня и вылетела из комнаты. По всей вероятности, торопилась сообщить своему новому мужу, что все уладилось. Я же, мрачно усмехнувшись, заняла свое рабочее место. Предстояло спокойно обдумать план мести господину Завадскому. В отличие от неподсудной Светки, ему своего позора я прощать не собиралась и под успокаивающее жужжанье своего компьютера углубилась в раздумья…

Планы мести быстро возникали в голове, неожиданные и экзотические, как галлюцинации у наркоманов, и так же быстро разрушались. Мне начинало надоедать бесплодно исходить злостью, и я постепенно сосредоточилась на содержимом своего монитора, автоматически вслушиваясь в тихую беседу за моей спиной.

– А она вполне нормально скрывает свои чувства, – слышался одобрительный шепот.

– Какие чувства? – хихикал ехидно Костик. – Она же биоробот. У нее не бывает чувств – только режимы. Сейчас, например, она в режиме «Stand by», а еще бывает режим «разрешения проблем», а еще – «режим уничтожения соперника»… Перечислять дальше?

– Если она не обращает на тебя внимания, это еще не значит, что она бесчувственная, – тихим голосом, но горячо заступилась за меня Светик, которая к этому времени успела возвратиться в комнату. – Просто ты никаких чувств у нее не вызываешь. Как, кстати, и у меня.

– А кто вызывает? Насколько я понял, даже твой «мистер Совершенство» особого впечатления на нее не производил. Иначе она бы сейчас не гипнотизировала экран своего монитора, как удав кролика, а разбила бы ему голову его телефонным аппаратом.

«Ну, Костик, «удава» я тебе еще припомню», – проскользнула у меня в голове ленивая мысль. Но я решила не выказывать своего внимания к разговору. Мне было интересно, что думают обо мне в офисе.

– А что, Костик, ты, действительно, неровно дышишь по ее поводу? – удивился насмешливо кто-то, чьего шепота я не узнала.

– А ты? Думаешь, я не знаю, почему ты тут каждый день перед Светкой в остроумии упражняешься? Учитывая Светкины умственные способности, это совершенно бессмысленно.

– Слушай, умник, достал! – возмутилась Светик. – Это я его вызываю. У меня все время комп ломается!

– Тебе не комп надо чинить, а голову, – вяло отбивался Костик.

Кто же говорит шепотом? Мое любопытство почти заставило меня обернуться, как вдруг мой компьютер торжественно провозгласил на всю комнату.

– Вам пришло сообщение.

За моей спиной замолкли. Вздрогнув от неожиданности, я открыла почту… и не поверила своим глазам.

«Моя дорогая девочка!

Рад, что ты вернулась. Я страшно скучал. Даже стащил твою чашку и все эти долгие две недели пил из нее. И каждый раз, прикасаясь к ней губами, думал о тебе, чувствовал вкус твоих губ. Вот и сейчас, я пью крепкий горячий кофе и ощущаю пьянящую горечь твоего поцелуя. Пожалуйста, приходи в мой офис скорее, как только сможешь. Нам нужно поговорить. Не верь ничему, что тебе скажут. Я сам объясню это маленькое недоразумение. Поверь, все не так безнадежно, как тебе может показаться.

Я тебя люблю, люблю, люблю. Люблю впервые в жизни и навсегда.

Целую. Твой Макс».

Может, шутка и была остроумной. Только оценить ее я была не в состоянии – часть моего мозга, отвечающая за восприятие юмора, была уже полностью задействована. Меня мучило острое желание последовать совету Костика и разбить о голову бывшего жениха телефон. И только подозрение, что Макс именно этого и добивается, удерживало меня от мгновенной реакции. Он, бедняжка, выйдет из офиса с разбитой головой и моментально из жестокого предателя превратится в глазах местной публики в жертву ревнивой психопатки, то есть меня.

– Фетишист, однако! – услышала я над ухом восклицание и быстро повернула голову. Так вот, чей шепот я слышала. Мой удивленный взгляд уперся в смеющиеся серые глаза нашего сисадмина Дениса Антонова или сокращенно Дена. Нависая надо мной всем своим немаленьким ростом, он с интересом читал послание.

– Круто. Ты ответишь?

– Ты уверен, что тебя это касается? – Всю свою силу воли я вложила в холодную презрительную улыбку. Ден был насмешливо дружелюбен и обладал хорошо развитым чувством юмора. В нагрузку к этим несомненным для меня достоинствам прилагалась долговязая худая фигура и светлая голова. Мне нравились его веселые серые глаза и красивые кисти рук с длинными сильными пальцами. Однако при всей моей симпатии к Дену личная переписка оставалась моей личной перепиской.

Он внимательно всмотрелся в мое лицо и одобрительно кивнул.

– Намек понят. Классно держишься.

– Я же тебе говорил – она биоробот, – ехидно добавил со своего места Костик.

– Прости его, он молодой, глупый, – улыбнулся мне мой собеседник и обратился к Светке – Ну, юный терминатор, покажи, что ты успела сделать со своим несчастным компом на этот раз.

Я исподволь посмотрела на Дена и почему-то подумала, что немного завидую его бесспорному неравнодушию по отношению к Светику. На ее месте никогда бы не променяла Дена на Макса. Правда, усмехнулась я себе, проблема выбора никогда передо мной не стояла. Поэтому мне ничего не оставалось, как уничтожить злополучное письмо и постараться сваять хотя бы отчет по командировке.

* * *

Как я ни откладывала визит к Максу, но надвигалось время обеда, и оставить свою родную чашку во вражеских руках казалось трусостью. Эта скромная вещь была для меня такой же личной, как и моя переписка. Поэтому без пятнадцати двенадцать, сделав глубокий вдох, я двинулась по направлению к офису своего обидчика.

Соньки, его секретаря, на месте не было. Я, мысленно поблагодарив за это всевышнего, резко распахнула двери кабинета и ворвалась внутрь. Макс сидел за своим столом, подперев голову рукой и мечтательно закрыв глаза. Вторая его рука крепко сжимала мою чашку. Напротив него на столе, как всегда, стоял бюст какого-то римского мыслителя в натуральную величину и насмешливо улыбался гипсовым лицом своему владельцу. По всей вероятности, перед тем, как заснуть, Макс по привычке разговаривал с единственным собеседником, с которым бывал абсолютно откровенным.

– Отдай чашку, – громко потребовала я, умышленно опустив цивилизованное приветствие.

Макс не пошевелился. Даже глаза не открыл. Ни один мускул не дрогнул на его красивом, высокомерном лице.

– Ты слышишь? – добавила я своему голосу металлического звучания. – Если ты думаешь, что я с тобой собираюсь что-нибудь обсуждать, то ошибаешься. Я пришла за чашкой. Только.

Никакой реакции. Он явно намеревался вывести меня из равновесия. Однако я не собиралась срываться. Зажав волю в кулак, протянула руку и попыталась освободить чашку из его руки. Чашка, будто прилипла к его ладони, а прохладные пальцы не разжимались. Зато от легкого толчка мой неверный жених вдруг сложился тряпичной куклой и с громко стукнулся головой о край стола. Из рассеченного лба скатилась густая черная капля крови. Он был мертв?!! Как я сразу не заметила?!! Об этом кричала его неестественная голубоватая бледность и мертвая хватка руки, и многие другие мелочи, которые обычно помогают нам отличить живое от неживого… Крик застрял у меня в горле вместе с дыханием. Тысячи мелких бессмысленных деталей подробно отпечатывались в мозгу: шум холодного ноябрьского дождя, барабанящего в окно; побелевшие косточки пальцев на моей чашке; застегнутая доверху безупречно белая рубашка Макса; черная капля крови на столе… Казалось, мне суждено умереть от удушья, неподвижно стоя перед трупом своего бывшего жениха, и я почти смирилась с неизбежным. Не знаю, сколько времени мое замершее тело изображало статую, но внезапный резкий хлопок распахнутой порывом ветра форточки вывел меня из ступора. Я вылетела из кабинета и помчалась по коридору с максимальной скоростью, на которую были способны непослушные ноги. Мыслей в голове не было, существовало только всепоглощающее желание добраться до своего рабочего места и закопаться в бумаги, чтобы хотя бы приблизительно успокоиться. Однако значительно удалиться от страшного места мне не удалось. Рядом с выходом на лестничную клетку я неожиданно наткнулась на чье-то тело. К счастью, тело было живым и находилось в вертикальном положении.

– Чшш… – прошептало тело, и теплые сильные руки взяли меня за плечи. Я вздрогнула и подняла голову. Сверху на меня с улыбкой сочувствия смотрел Ден.

– Ты чего такая зеленая? – его сочувствие меня доконало окончательно, и я хрипло пробормотала.

– Макс…умер.

Его глаза перестали улыбаться.

– Пошли! Быстро, – он схватил меня за руку и потащил в закуток коридора, который обычно служил моим сотрудникам курилкой, но во время обеда являлся самым уединенным уголком офисного центра.

– Говори, – потребовал Ден.

– Я только хотела забрать чашку, – почему-то начала оправдываться я. – А он упал и… оказался мертвым…

Зубы у меня начали стучать.

– Бедная глупая девочка, – покачал головой мой слушатель – Тебя никто не видел?

– Нет, – покачала я головой, еще не понимая, к чему он клонит.

– Чем ты его ударила?

– Ударила?!! – он считает, что это я убила Макса? Мысль показалась моему воспаленному сознанию настолько смешной, что я начала хохотать. Тело мое сотрясалось, на глаза наворачивались слезы, а в боку покалывало, как от быстрого бега, но остановиться я не могла. Ден некоторое время смотрел на меня задумчиво, потом неуверенно поднял руку и неловко мазнул ладонью по лицу.

От такой наглости я моментально отрезвела. После, не задумываясь ни на секунду, отвесила Дену оглушительную пощечину, вложив в нее весь испуг и раздражение последних часов.

– Как ты мог подумать, что я могла его убить!

– А что я еще мог подумать, если ты вела себя неадекватно! – совершенно спокойно парировал Ден, ощупывая свою челюсть. – Кстати, я тебя шлепнул исключительно в медицинских целях и с максимальной осторожностью, только чтобы в чувство привести, а ты мне, кажется, челюсть сломала. Откуда только в таком хрупком создании столько грубой физической силы!

– Прости, – угораздило же меня отыграться на единственном человеке, который имел неосторожность посочувствовать мне. – Если хочешь, в качестве компенсации могу тебя накормить обедом. В кафе.

– Заметано. Заодно и обсудим, как будем тебя спасать.

Странно, но не его гомеопатическая пощечина, а именно моя, неадекватная, оказала отрезвляющее воздействие на мое затуманенное эмоциями сознание. Меня еще трясло, но голова прояснилась настолько, что я была в состоянии сформулировать вопрос.

– Слушай, а почему ты мне помогаешь?

– Тебя бросил жених, меня подружка. Нам, покинутым, надо помогать и поддерживать друг друга, – назидательно заметил он и засмеялся своим легким заразительным смехом. Потом нахально схватил меня за руку и бесцеремонно потащил к лифту.

Однако благополучно добраться до кафе, которое находилось на первом этаже, нам не удалось. Как только дверь лифта отворилась, из него вывалилась Светик. Зеленовато-серым цветом лица и отрешенным выражением глаз она очень напоминала потустороннее существо, и только ярко-розовая помада на губах выдавала ее земное происхождение. Она схватила нас за руки, затащила в лифт и нажала кнопку восьмого этажа.

– Быстрее! Там… Макс!

Мы с Денном переглянулись. Поговорить нам уже не удастся. Лавина покатилась…

Вход в кабинет Макса нам преградила своим анорексичным тельцем Сонька, секретарь Макса. На ее бледном узком лице праведным гневом сверкали маленькие черные глазки.

– Все подозреваемые в сборе! – злорадно сообщила она, тряхнув мелкими черными кудряшками.

– Только уничтожить улики я вам не позволю! – помахала она перед моим носом тонким узловатым пальчиком с французским маникюром. – У вас у всех были мотивы убить его!

– Она мне то же самое говорила! Совсем свихнулась! – жалобно пропищала перепуганная Светланка. – Никто его не убивал! Лучше бы скорую вызвала!

– Не волнуйся, я все сделала правильно, – прошипела в ответ Сонька. – Сейчас сюда приедет милиция и «скорая». А у тебя, дорогая, самый веский мотив был! Он тебя никогда не любил, только использовал…

Я не вслушивалась в перепалку. За щуплым Сонькиным плечом была хорошо видна голова Макса и его правая рука. Положение головы изменилось. Мой бывший жених лежал на столе не лбом, а щекой. Над бровью ясно просматривалась темная ссадина, но не это доказательство моей неловкости заставило меня замереть. В его правой руке больше не было моей чашки!

– Ты тоже не прикидывайся святой! – разозлилась на мое молчание Сонька – Он тебя опозорил перед всеми. Ты не можешь быть настолько отмороженной, чтобы тебя это не задевало.

– Тебя же предупреждали, что она биоробот. Костик должен был сообщить. Он всем этот секрет выдает, – попытался снять напряжение Ден.

– У тебя тоже было основание его ненавидеть! Он у тебя девушку увел!

– Боже мой, не офисный центр, а клуб убийц, – вздохнул Ден. – Ты мне лучше скажи, ты уверена, что он мертв?

– Он уже начал… остывать, – внезапно охрипла Сонька. Потом всхлипнула и зарылась лицом в джемпер Дена.

– А кто его нашел?

– Я, – на этот раз всхлипнула Светик – Я хотела пообедать с ним, а он… лежит. А я…

– Заорала она, как будто это ее убивают, – шмыгнув, пробормотала в джемпер Сонька. – Я бросилась этой идиотке на помощь.

Светик зарыдала и тоже уткнулась в джемпер Дена.

Ден неподвижно стоял, пока его использовали в качестве большого носового платка, и растерянно смотрел на меня. Но его спасение пока не входило в мои планы.

– А вы там ничего не трогали? – осторожно поинтересовалась я. Сонька рьяно затрясла своей прической а ля Александр Сергеевич Пушкин, Светик всхлипнула, на секунду оторвавшись от Дена.

– Да я смотреть на него боюсь!

Значит, кто-то заходил к нему до Светика. Кто? И зачем этому кому-то моя чашка? Я подняла голову, чтобы сказать это Дену, но заметила за его спиной одетую в черное грузную фигуру Татьяны Викторовны, владелицы нашего офисного центра, приближающуюся к офису Макса со скоростью снаряда огромной разрушительной силы. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

– Что здесь происходит? – прогрохотала она, грозно нахмурив свои густые черные брови. И я в очередной раз удивилась, как у такой громоздкой, мужеподобной женщины могло родиться такое трепетное создание как Светик.

– Мама! – пискнула Светик, меняя уже влажный джемпер Дена на шелковую блузку матери.

Татьяна Викторовна брезгливо отстранила дочь.

– Ты же знаешь, пока ты замужем за этим…человеком, нам с тобой не о чем говорить.

– Уже можете общаться, – выпалила Сонька – Он умер. И, между прочим, ваша дочь его нашла.

Глаза Татьяны Викторовны невольно обратились в сторону открытой двери в кабинет Макса. Она вздрогнула.

– Как это произошло?

Пока Светик сбивчиво, надолго прерывая свой рассказ рыданиями, излагала события, я смотрела на Дена, силой своей мысли пытаясь привлечь его внимание. Однако он не поддавался моим телепатическим пасам, а бессмысленно таращился куда-то за спину Татьяны Викторовны и подозрительно напоминал пациента гипнотизера во время гипнотического транса. Достаточно было одного взгляда через плечо рыдающей Светланы, и все мгновенно стало понято. По нашему прозаическому и далеко не стерильному коридору к нам приближалась самая безупречная копия того самого эталона женской привлекательности, оригинал которого закодирован в ДНК каждого мужчины. Эталон легко преодолел разделявшее нас расстояние, и вскоре влажные газельи глаза орехового цвета вопросительно разглядывали нашу живописную группу.

– А что тут происходит? – прозвучал голос, от тембра которого у среднестатистического мужчины должна была начаться тахикардия. У нас же с Сонькой перехватило горло от внезапно острого приступа чувства неполноценности, ранее ни меня, ни Соньку не посещавшего. И только нашу Татьяну Викторовну явление чуда народу не впечатлило. Она молча кивнула в сторону открытой двери в кабинет Макса. Прекрасная головка повернулась в указанном направлении и по идеальной коже лица разлилась бледность. Можно было подумать, что новоявленная Галатея возвращается в свое нормальное состояние статуи, если бы не искренний ужас, застывший в прекрасных глазах. Неужели мой бывший жених умудрился очаровать еще и эту нимфу? И все это за те жалкие две недели, пока я отсутствовала?

– Боже мой! – прошептала, тем временем нимфа, закрыла глаза и пошатнулась. Ден с невероятной скоростью вырвался из нашего окружения и быстро поддержал ее за талию. Однако на девушку его галантность впечатления не произвела. Она мгновенно взяла себя в руки и грациозно выскользнула из заботливых рук Дена. Ее лицо приобрело выражение отрешенной задумчивости.

– Спасибо, со мной все в порядке, – ровным голосом поблагодарила она. – Может, все-таки, он еще жив? Вызвать скорую помощь?

Мы переглянулись и помолчали в надежде, что кто-нибудь возьмет на себя неприятное объяснение. Однако наше молчание длилось недолго.

Будто в ответ на ее вопрос двери лифта отворились, и к нашей компании присоединилась группа из двух мужчин в штатской одежде и женщины, облаченной в белый халат.

– Наконец! – торжествующе воскликнула Сонька. – Это я вас вызывала.

Судя по мрачным взглядам новоприбывших, они Сонькиного торжества не разделяли. Полная женщина в белом халате молча прошла в кабинет Макса, один из мужчин последовал за ней.

– У меня просьба ко всем! – обратился к нам второй из группы, пожилой, грузный мужчина с усталым лицом. – Остаться только тем, кто что-нибудь знает о происшествии.

– Давайте, идите работать, – густым басом приказала Татьяна Викторовна, прижимая к внушительной груди Светика.

Прекрасная незнакомка молча повернулась и двинулась в сторону лифта. Зачарованно, как крысиный король за дудочкой Нильса, вслед за ней последовал Ден. Окликать его не имело смысла. Мне хотелось с ним поговорить о таинственном исчезновении моей чашки, но, вероятно, придется подождать. Когда в мужчине начинают говорить гормоны, ждать от него трезвых мыслей не приходится. Мне оставалось вернуться на свое рабочее место и попытаться осознать хотя бы часть того, что произошло в этот день. А если повезет, еще и составить отчет по командировке, который упрямо отторгался моим сознанием.

* * *

Рабочий день никак не хотел заканчиваться. Серый депрессивный дождь за окном усугублял и без того мрачное настроение, а странное предчувствие чего-то ужасного полностью выбивало из колеи. За восемь бесплодных часов за компьютером я сумела сваять только полстранички отчета по командировке. И сейчас просто сидела, тупо уставившись в экран монитора, и ждала каких-нибудь известий. Однако ни Светик, ни Ден не объявлялись. Только Костик, как всегда, пытался привлечь к себе внимание глупыми насмешками на мой счет, да Наталья Сергеевна, тяжело вздыхая, периодически заглядывала в комнату и сочувственно смотрела на меня своими светло-серыми рыбьими глазами. Когда мои нервы окончательно превратились в туго свернутые пружинки, в комнату влетела Светик. Лицо у нее было заплаканным, но на щеках уже играл румянец, а глаза блестели.

– У него случился инсульт! Никакого убийства не было! – почти радостно сообщила она. Боязнь быть обвиненной в убийстве угнетала ее больше, чем утрата любимого супруга. Гораздо комфортнее было скорбеть о нем, не опасаясь оказаться за решеткой. – Так врач сказала. Сонька сразу заткнулась.

– У кого это инсульт? – поинтересовалась тетя Шура, закатывая в комнату ведро с водой и швабру.

– У Макса, – откликнулась я, с наслаждением ощущая, как мои нервы-пружинки медленно возвращаются в нормальное состояние.

– Никак бог наказал, – удивилась тетя Шура, покачав седоватой головой в черном платке. Она была полной, довольно неуклюжей женщиной, а торчащие из-под старушечьей косынки седые вихры старили ее и настойчиво просились к парикмахеру.

– Очень оперативно в нашем случае, – съязвил Костик, прервав мой поток сознания. – Тебя опасно обижать, Линка. Наказание неотвратимо и мгновенно.

– Делай выводы, – лениво парировала я. После бурных событий выпады Костика, как раздражитель, мной не воспринимались. По мере того, как напряжение этого дня, похожего на восьмичасовый фильм ужасов, уходило, меня охватывала усталость. Вопросы о таких мелочах как исчезнувшая чашка и личность прекрасной незнакомки как-то естественно отодвигались на задворки сознания, а их место начало заполнять непреодолимое желание добраться поскорей домой и поспать. Рабочий день закончился, и никаких препятствий этому страстному стремлению не предвиделось. Поэтому я торопливо сорвала с вешалки свой плащ и поспешила к выходу. Однако у самого выхода мне в рукав мертвой хваткой вцепилась Светик.

– Линочка, пожалуйста, не бросай меня! – заныла она своим детским тоненьким голоском, совершенно не соответствующим ее довольно крупному телу. – Я не хочу идти одна к Максу домой. Мне страшно.

– Переночуй у родителей, – резонно предложила я. Меня поход к Максу домой тоже совершенно не вдохновлял, а идея пригласить Светика к себе домой даже не возникала в моем утомленном мозгу. Я была слишком измучена, чтобы выслушивать стенания моей юной сотрудницы в свободное от работы время. Вполне достаточно было сегодняшнего трудового дня.

– Не могу. Мама терпеть не могла Макса. Она меня до утра запилит до смерти своими поучениями. А мне и без них тошно. Ну, хотя бы проводи меня. Пожалуйста.

– Может, пусть тебя лучше Ден проведет? – с надеждой спросила я.

– Ты, прямо, как Костик. С чего бы ему меня провожать? Мы просто друзья! – возмутилась Светик.

– А я ничего другого не имею в виду. Ты же ему не замужество предложишь, а просто по-дружески провести тебя домой.

– Его уже на месте нет, – неохотно призналась Светик. – Наверное, с этой звездой ушел.

Ого! Ден времени не теряет! Мысль об этом была почему-то неприятной. Я тоскливо посмотрела на Светика и вдруг подумала, что сейчас могла бы находиться на ее месте. Могла бы чувствовать себя обманутой, осиротевшей и никому ненужной. Эта мысль меня впечатлила. Все-таки, проводить Светика придется.

– Ладно. Пошли.

Я вздохнула и взяла ее под руку.