Падалица. Падаль. Каша-размазня. Может быть, не надо воскрешать меня? Кой-кого просила, что греха таить, чтобы дал мне силы больше не просить, но просила больше: Дай быть собой. Но вскрикивала: Боже! вместо нет и ой.

Этот крест мне велик: слишком длинны рукава, слишком высок воротник, правда слишком права. Ради цветистых осанн чувство рассудку лжёт. Уксус течёт по усам, не попадая в рот — слишком длинно копьё, жажда слишком сильна. Отче, сомненье моё дай мне выпеть до дна!

Использованный презерватив на ветке березы в лютый мороз. Генофонд.

Могла ли Биче, словно Дант, творить, как желтый одуванчик у забора? Я научила женщин говорить. Когда б вы знали, из какого сора.

Оцененный=уцененный. И только недооцененный поэт вполне оценен. А значит, и он уценен.

Стоматология без боли. Шампунь без слёз. Покой без воли. Земля без нас. Любовь без блядства. Познание без святотатства.

Считайте — я же не против! — сорок пять, пятьдесят… Чем больше свечек на торте, тем ярче они горят, тем лучше они освещают лежащий скатертью путь, тем проще прощают, тем их труднее задуть.

Зачатая за полярным кругом, выношенная полярной ночью назло чёрным вьюгам, рвущим дыхание в клочья, я родилась в столице — не к славе ея вожделея, но чтобы на свет появиться там, где немного светлее.

Так солнечно, что уши заложило, и я легла к ногам цветущих трав и приоткрыла золотую жилу покоя и восторга. Счастлив — прав, несчастлив — виноват перед весною. Но как сказать страдальцу-бунтарю, что невоспитанно стоять спиною к её сияющему алтарю? Как-то слишком словесно, будто придумано кем-то. Боюсь, что моё детство — всего лишь шпионская легенда. Но сколько бы ни пытали, каких бы благ ни сулили, главное — точность детали и верность высокому стилю.