ели бы это! письмо попало на стол Виктора Григорьевича Ребрйва, он, конечно бы, рассмеялся, как и все остальные… Он, Ребров, как и они нее, — романтик, и неважно, что он сидит за письменным столом. И если он вызвал к сэбе Пашкова, то это просто необходимость. Ведь еще один ригнал получен: заболел серьезно один член отряда Коля Архипов. Тяжелое нервное расстройство. Потом какое‑то весьма сомнительное плаванье. Дали ли согласие родители? Потом ведь вода, вдруг несчастный случай. А Пашков продолжает твердить про какие‑то ненайденные острова. Абсурд!

— Послушай, Александр Иванович, неужели вы сами верите в какие‑то там ненайденные острова? Я не хочу вас обидеть, но когда человеку больше тридцати…

Александр Иванович слушал Реброва, а сам посматривал на часы: у него не было времени — завтра отплывать. Его раздражал бархатный голос Реброва. Прощаясь, уже у самой двери, он сказал:

— Что, Витька, по асфальту ходить удобней?

И уже закрывая дверь, Александр Иванович вновь открыл ее и, чему‑то улыбаясь, добавил:

— Вот ты недоволен, говоришь, что есть жалобы на отряд «Искатель», — то да се, а между прочим, сам товарищ Юрасов одобрил.

Правая бровь Реброва медленно поползла вверх.

— Да!.. Я ведь тоже не против отряда. Мы, можно сказать, с тобой вроде даже ветераны…

— Я пошутил, — улыбнулся Пашков и почтительно прикрыл дверь.