У истоков английского садоводства

Каждый народ улыбается в разных ситуациях. Конечно, есть улыбка вежливости, присущая, кстати, в большой степени английской культуре и являющаяся частью воспитания и хорошего поведения. Вошел в лифт – улыбнулся: мол, все в порядке, я свой. Задел плечом на улице – еще улыбка: не волнуйтесь, я ничего плохого не имел в виду, драки не будет. В магазине продавец улыбается покупателю: неплохо бы и купить чего-нибудь, – а покупатель продавцу: не бойся, не обману. Есть улыбка американская – крайняя степень формальности, когда в нее часто не вкалывается уже никакого смысла, ничего, кроме механического движения мышц да демонстрации работы своего дантиста. Но у каждого народа существуют моменты, когда улыбка является естественным и неудержимым выражением чувств, когда за ней стоит истинное движение души и сердца.

Особенно это заметно у народов, привыкших скрывать свои чувства. Неулыбчивые по природе финны расплываются, хотя и против воли, когда встают на лыжню, которая опутывает всю эту довольно немаленькую страну. Суровые неразговорчивые исландцы не могут сдержать радости, оказавшись в бассейнах с природной горячей водой, которые разбросаны по всему острову. Сдержанные англичане улыбаются детской чистой улыбкой в двух ситуациях: в саду и за чашкой чая. И они сделали все, чтобы доставлять себе это удовольствие как можно чаще. А в идеальном варианте еще и совместили обе радости: чай в саду – вершина английского счастья и источник знаний об англичанах для заезжего путешественника.

Английские сады являются сильнейшим национальным увлечением. Достаточно только посмотреть на лица англичан, когда они дружно гуляют по садам-музеям, деловито обсуждая свойства различных цветов и отпуская фразы типа: «Прекрасная гортензия! Немедленно посажу у крыльца такую же» или «А у меня вот такая бегония завяла. – Вы, наверное, посадили ее на солнце». Каждое поместье, открытое для посещения, непременно содержит свои неповторимые сад и парк, иначе число посетителей резко сократится. Кроме этого, поскольку англичане не любят просто отвлеченно любоваться предметами, но предпочитают жить ими, практически все, что растет в том или ином музее, там же можно и купить и посадить под своим личным окном.

В Англии даже существуют специальные «садоводческие» туры в Европу. Интереснейшее зрелище представляют собой английские бабушки в ярких светлых юбочках и кофточках, небрежно и снисходительно пробегающие мимо шедевров итальянского Возрождения к заветной цели – итальянскому саду. Вот где их чувства пробиваются даже сквозь маску сдержанности и приличий! Часами сидят они около цветочных клумб, рисуя акварельки, делая карандашные наброски или просто улыбаясь цветам как любимым внучикам (которых, кстати, они, согласно английской традиции, видят гораздо реже и с меньшим удовольствием).

Наконец, достаточно зайти в книжный магазин, в котором огромные стеллажи посвящены садам и руководствам по их выращиванию («Сад зимой», «Сад осенью», «Сад, если у вас мало времени», «Сад, если у вас много времени» и т. д.), чтобы окончательно убедиться в том, что это действительно серьезно. То же относится и к журналам, посвященным садоводству, которых выпускается великое множество, и к телепередачам, куда, в отличие от наших подобного рода, не нужно приглашать звезд, чтобы народ заодно посмотрел и как кусты сажают. Нет, здесь они имеют самостоятельную ценность: в одних подробно объясняют правила поливки и подкормки того или иного растения, а в других рекомендуют для разнообразия выращивать экзотические растения, видимо, исходя из того что за ними сложнее, а значит, и интереснее ухаживать.

Роза – королева английского сада

Хорошо известно, что Англия – родина промышленной революции. Процессы индустриализации и урбанизации здесь начались раньше, чем в других европейских странах. Несмотря на это в Англии очень тесно ощущается связь с природой, особенно с растительной ее частью. Воплощением этого единения является зеленый человек – the green man – популярный персонаж английской мифологии, дух леса, олицетворение живой природы. Его и сегодня можно нередко встретить на стенах и потолках церквей, на вывесках пабов, в сувенирных лавках. Изо рта его растут ветки, чаще всего дубовые, он и пугает, и смешит одновременно. Язычника, прославлявшегося еще древними друидами, его приняла в свое лоно английская церковь, и признали современные атеисты. Даже легендарный Робин Гуд, по мнению специалистов, не кто иной, как все тот же зеленый человек, принявший новое обличье. В образе майского короля его величают в английских деревнях первого мая. Вместе со своей подругой в более романтическом виде он празднует в июне день летнего солнцестояния. Он легкий Пак из знаменитого «Сна в летнюю ночь». У зеленого человека много обличий. Он – вне времени и пространства, он – любовь англичан к лесу, полю, клумбе, лужайке, всему зеленому и живому.

Жив в Англии и древний культ деревьев. В общественных парках, деревнях, частных усадьбах – старым деревьям везде обеспечен уход и внимание. К ним относятся как к живым и близким существам, а иногда даже обращаются к легкомысленным посетителям от их имени как, например, в парке аббатства Лейкок, где около огромного дуба стоит табличка: «Я старое дерево. Пожалуйста, наслаждайтесь мною с безопасного расстояния». Дубы пользуются особым уважением и сохраняются особенно бережно, почитаясь с древнейших времен магическими деревьями. Еще друиды наделяли дерево волшебными свойствами, а омелу, порой произраставшую на дубе, срезали золотым серпом и считали самым важным оберегом. И сегодня ветками омелы украшают дома на рождество.

Давным-давно древнейшие племена создали на территории Англии гигантские лабиринты. Кольцевые формы – символ солнца, вечной жизни, а может быть, и еще чего-то неведомого и по сей день стоят на английской земле, вызывая много споров и догадок. Самое знаменитое из сооружений – Стоунхендж. Но есть и более древний комплекс в Авбери и многие другие. В средние века эти кольцевые формы возродились в новом садовом обличии в виде парковых лабиринтов, служивших для развлечения и удовольствия публики. Они и по сей день радуют англичан. Древнейшая близость человека к природе, утерянная многими народами в современном мире, у англичан перешла в страсть к садоводству.

История садоводства в Англии насчитывает не одно столетие. Еще римляне разводили на покоренной ими территории Альбиона классические сады. Правда, считается, что с уходом захватчиков исчезло и садовое искусство. Возродилось оно при новом покорителе Англии – Вильгельме Завоевателе, увлекавшемся охотой и строительством замков. И то, и другое напрямую было связано с устройством садов и парков.

Как это нередко случается в истории, национальное английское увлечение было начато иностранцами и стало своего рода любовью с первого взгляда. Три Элеоноры, все три чужеземные принцессы, превратили английский сад в удовольствие и манию. Элеонора Аквитанская, жена Генриха II (1154–1189), к моменту заключения брака имела не только богатое приданое, но и не менее богатый жизненный опыт. Первым ее мужем был французский король Людовик VII, и ее первое увлечение садоводством началось еще в Париже. Ее дядя, а по слухам, и любовник был правителем Антиохии, его роскошный двор славился пышностью, богатством и прекрасными висячими садами в арабском стиле. Словом, ей было где черпать вдохновение для своего английского сада, который был устроен в Винчестере – городе, который и она, и ее царственный супруг предпочитали Лондону.

С именем Генриха II связана и еще одна «цветочная» легенда, отражающая в полной мере ту романтическую роль, которую сады играли в средневековой жизни. Говорят, что он поселил свою любовницу Розамунду Клиффорд, или, как ее называли, Прекрасную Розамунду, в беседке в саду любви. Сад этот находился в центре огромного лабиринта, и дорогу по нему мог найти только сам король. Надо ли говорить, что согласно легенде хитрая и коварная Элеонора узнала дорогу, и прекрасная девушка была отравлена по ее наущению. Ученые не устают спорить о том, что здесь правда, а что вымысел, но достоверно известно: одна из самых красивых роз Англии Rosa mundi необычной пестрой окраски названа в честь прекрасной любовницы короля Розамунды.

В последующем XIII столетии Элеонора Прованская, жена Генриха III, и Элеонора Кастильская, жена его сына Эдуарда I, увеличили и переустроили королевский сад в Винчестере каждая по своему вкусу и с привнесением своих национальных мотивов. Сегодня «Сад королевы Элеоноры» (не совсем понятно, которой из трех, что, впрочем, не так и важно) восстановлен и открыт для посетителей, желающих познакомиться с этим ранним образчиком садового искусства.

Помимо королевских замков, в средние века существовали сады при монастырях и в богатых усадьбах. Предназначенные для прогулок и отдыха, они часто имели и практический смысл: кроме цветов для удовольствия, там произрастали и травы для кухни и медицинских целей. И сейчас порой встречаются сады, где капуста, петрушка и лук-порей посажены вдоль дорожек для декоративных целей.

Во времена Тюдоров большой популярностью пользовались так называемые «узловые» сады (“knot gardens”), представлявшие собой сложные узоры, сделанные из низкорослых вечнозеленых кустарников, часто в виде узлов. Иногда пространство между узорами заполняли разными цветами, так что такая «клумба» напоминала средневековые ткани с цветочным узором. «Узловые» сады являются чисто английским изобретением. Они отразили развившуюся впоследствии любовь к малым формам в садоводстве, важность сочетания цветов, место и роль дома, так как любоваться подобным садом можно только сверху из окна, а главное – слабость к сложным построениям. Многое в английском садово-парковом искусстве, похоже, имеет в своей основе принцип «чем сложнее, тем интереснее». Сегодня подобные старинные сады вновь вошли в моду, и многие парки-музеи создают целые произведения искусства из кустов и цветов.

Серьезный разговор о садоводстве

Эпоха Елизаветы – вторая половина XVI века – стала триумфом и в садово-парковом искусстве. В прямом смысле сады в Англии расцвели пышным цветом. Аристократы старались перещеголять друг друга, стремясь понравиться королеве-девственнице. Полюбившийся сад мог для некоторых стать началом неплохой карьеры. Это была эпоха интенсивного открытия и освоения мира, так что неудивительно, что экзотические растения стали (и навсегда) важной составляющей английского сада. Приручить чужое растение, вырастить его на совершенно непривычной ему почве, да так, чтобы оно цвело и размножалось, да желательно еще и лучше, чем на родной, – этот английский принцип был применен впоследствии не только к цветам.

В это же время зарождается Большое турне – познавательные поездки в Европу, и одним из немедленных следствий этого становятся итальянские сады, верность которым англичане сохранят надолго, хотя и трансформируют их на английский лад. Сама королева знала итальянский язык и была большой любительницей всего итальянского. От итальянцев пришло и стало любимой частью английского садоводства искусство фигурной стрижки деревьев (topiary). Выходили даже специальные книги, в которых предлагались различные конфигурации – шары, круги, полукруги, фигурки животных, птиц и т. п. Как занятие сложное, трудоемкое и требующее специального мастерства, оно не могло не полюбиться англичанам.

В то время многие садовники уже были людьми, занимавшими заметное место в жизни английского общества. Одним из ярких примеров является деятельность Джона Трейдсканта (John Tradescant 1570–1638), а позже и его сына и последователя Джона Трейдсканта-младшего (1608–1662). Не просто садовники, но и ученые, коллекционеры и заядлые путешественники, оба они, и отец, и сын, много потрудились для родной страны. Как было сказано выше, это было время освоения, изучения (и покорения) мира, и новые экзотические растения занимали большое место в кругу интересов ученых-садоводов. Считается, что именно Трейдскант-старший привез в Англию зеленый салат, акацию и сирень. Даже в русской истории Джон, считавшийся величайшим садовником своего времени, оставил свой след в виде популярного и крайне неприхотливого растения, носящего его имя, – «традесканция».

Кроме этого, он побывал на севере России и оставил одно из первых описаний растений североморского региона. Подлинный ученый, он интересовался и бытом, и нравами местного населения, причем, в отличие от большинства своих соотечественников, старался понять, а не осудить, чужие традиции. Русские хлеб и хмельной мед произвели на англичанина самое положительное впечатление, мясо он нашел сносным, а вот пиво невкусным. Восхищался он умением русских владеть топором и делать удивительные вещи без дополнительных инструментов. Но самое приятное впечатление на ученого произвели все-таки растения – шиповник с «великолепным ароматом», морошка, «похожая на клубнику, но янтарного цвета», смородина, «гораздо более крупная, чем наша» и многое другое. Все это было аккуратно собрано и отвезено Трейдскантом на родину, где многие из привезенных растений прижились и стали украшением английских садов, как, например, Rosa Moscovita Geranium или Moscoviticum purpureum.

Трейдскант стал одним из первых в Англии собирателем редкостей. Из своих путешествий он привозил самые разные предметы: фарфор, ткани, оружие, музыкальные инструменты, чучела животных и птиц и многое другое. Так называемый «Ковчег Трейдсканта» стал первым кабинетом древностей, открытым для посещения. Правда, после смерти Трейдсканта-младшего вокруг коллекции началось судебное разбирательство между вдовой и другом дома, претендовавшим на научную часть наследства. Элайа Эшмуол выиграл дело, и теперь в Оксфордском университете существует знаменитый музей Эшмуола (ныне Музей истории науки), в основу которого положено собрание Трейдсканта. Для усиления драматического эффекта событий скажем в довершение, что вдова Трейдсканта-младшего утопилась при невыясненных обстоятельствах.

Сегодня вокруг церкви в Лондоне, где похоронены отец и сын Трейдсканты, расположился Музей истории садов, открытый в 1977 и до сих пор являющийся единственным в своем роде. Подобного ему нет в мире. Вокруг разбит сад, в котором собраны растения, произраставшие в садах XVII века, эпохи, когда творили Трейдсканты. А в 1983 году лично королева-мать открыла «узловой» сад, созданный леди Солсбери по сохранившимся зарисовкам, – копию сада Трейдсканта в одном из английских поместий.

Садоводство не было английской привилегией, и долгие годы англичане в этом вопросе находились под влиянием итальянских, французских и некоторое время датских садовников, считавшихся непревзойденными мастерами садового дела. Однако вскоре был найден свой путь, и англичанам удалось внести свою лепту в это прекрасное занятие. К тому же в романских странах сады и парки были творениями искусства, уделом избранных художников, в Англии же они стали частью жизни, и сегодня, как и сто лет назад, каждый обладатель клочка земли является не просто владельцем, но и творцом своего, пусть маленького, но сада.

Узловой сад в замке Садлей

 

Новому времени – новый сад

В восемнадцатом веке сады и парки становятся излюбленной темой английских философов, художников и писателей. Естественность и близость к природе, свободное развитие всего живого (под строгим контролем, естественно) – вот те принципы, которые легли в основу новых творений. Порой новые веяния в садоводстве связывают с развитием английского либерализма, ростом индивидуализма, стремлением освободиться от тирании «правил» регулярного парка. Все это, может быть, и справедливо. Однако надо помнить, что «свободные» парки требовали еще больше сил, средств и контроля со стороны садовников, чем регулярные. Впрочем, может быть, именно в этом особенность английской свободы и либерализма в целом.

Переворот в английском садово-парковом деле связывают с именем Ланцелота Брауна (1716–1783), известного под прозванием «Кейпабилити» Браун (“Capability” Brown) – он часто уверял своих патронов, что у их земли большие возможности (great capabilities) для создания парков. Именно он бестрепетной рукой смел регулярные симметричные парки, сделанные по французскому образцу, и создал на их месте знаменитые английские пейзажные парки.

Естественность, как уже было отмечено, требовала кропотливой работы и активного вмешательства в природу. Но Браун был убежден, что нет ничего невозможного и природу всегда можно переделать по своему желанию (этакий ранний Мичурин, отбиравший «милости» у природы). Когда одно высокопоставленное лицо предложило ему за большие деньги поехать поработать над поместьем в Ирландии, Браун отказался, ответив: «Я еще не закончил с Англией». И действительно, его решительности не было пределов. Так, в 1763 году под его чутким руководством была «передвинута» на новое место целая деревня, поскольку она находилась там, где по проекту Брауна должно было располагаться живописное озеро.

Кстати, сегодня, когда творения Брауна реставрируются и лелеются, как подлинные творения английского искусства, некоторые все равно считают, что надо было все-таки быть поаккуратнее и не сметать с лица зеленого острова прекрасные регулярные парки. Но, конечно, это высказывается людьми, стоящими на космополитических позициях; истинные английские патриоты считают Брауна, положившего начало английской традиции, настоящим героем.

При создании пейзажных парков использовались различные новые приемы и способы садоводства, например придуманные одним из современников Брауна, «ха-ха» (именно так и по-английски: “ha-ha”), – рвы, выложенные кирпичом, позволявшие обходится без стен вокруг парков. Это, с одной стороны, давало видимость бесконечности, когда парк плавно перетекал в окружающий пейзаж и сливался с ним, а с другой – охраняло территорию от нежелательных вторжений, например овец или коров. Шли порой и на обман – так, один из владельцев не очень большого парка держал на поле специально выведенную породу коров-карликов, что зрительно увеличивало размеры пространства.

Слава Брауна не знала пределов, так же как и его работоспособность. Он сумел преобразить поместья многих знатных английских семей, например герцога Мальборо или герцога Девонширского в числе многих, стать королевским садовником при короле Георге III (например, парк в Ричмонде и Сейнт-Джеймс парк в Лондоне), разбогатеть, стать видным членом английского общества, владельцем собственного поместья (происхождения он был самого низкого), и умереть в расцвете славы. Его авторитет был столь велик, а личность такой сильной, что, когда он умер, король вызвал второго садовника и сказал: «Ну, теперь, наконец, мы сможем сделать все, что хотим, в нашем парке в Хэмптон корте».

Английским садам стали подражать в других европейских странах, они не уставали поражать и восхищать путешественников. Англофилка Е.Р. Дашкова с искренним восторгом описывает английские сады. Особое восхищение вызвали у русской путешественницы знаменитые лужайки, которыми тогда, как и сегодня, славилась Англия. В своем дневнике она записывала: «… их луга, или, так как они называют, зеленые ковры, гораздо дороже им становятся всякого регулярного сада, потому что они не только что каждую неделю траву подкошивают самыми тонкими косами, но сверх того укатывают оные превеликими досчатыми валями, от чего трава так чиста и так гладка, как настоящий ковер».

Не все русские путешественники приходили в одинаковый восторг от английских лужаек. Некоторые, подобно И.А. Гончарову, видели в этой чрезмерной естественности насилие над природой. «Про природу Англии я ничего не говорю: какая там природа! – писал будущий автор «Обломова», – ее нет, она возделана до того, что всё растет и живет по программе. Люди овладели ею и сглаживают ее вольные следы. Поля здесь – как расписные паркеты. С деревьями, с травой сделано то же, что с лошадьми и с быками. Траве дается вид, цвет и мягкость бархата. В поле не найдешь праздного клочка земли; в парке нет самородного куста».

В XVIII веке создаются Ботанические сады в Англии и на освоенных ею территориях (например, в Калькутте). В них свозятся образцы растительности со всего мира и делаются попытки перенести их на английскую почву. Джозеф Бэнкс (1743–1820), первый (неофициальный) директор знаменитого Ботанического сада в Кью, сам начинал как «охотник» за растениями – из кругосветного путешествия с капитаном Куком он вывез огромное количество новых растений. Позже под его руководством в саду Кью были посажены растения со всего мира, в том числе чайное дерево из Китая, хлебное дерево из Таити (особенно Бэнкс интересовался экономически выгодными растениями), всего же, считается, благодаря его неутомимой деятельности в Англии появилось более 7 000 новых видов растений. Энтузиасты-натуралисты, исследователи далеких земель, присылали Бэнксу семена и ростки со всех концов земного шара.

Сад роз под Лондоном. Также как чай для англичан не просто напиток, так и сад – не собрание растений. Иногда сады называют сильнейшей английской страстью, превосходящей чувства, испытываемые к живым существам

Их экспедиции были смесью подвига с безумством, они рисковали жизнью каждый день, но упорно продвигались вперед. Для некоторых, как, например, для Дэвида Дугласа, путешествия заканчивались трагически. В 1834 году он погиб на Гавайских островах (где, по его мнению, «один проведенный день стоит обычного года»), попав в устроенную местными жителями для диких животных ловушку. К сожалению, там уже находился провалившийся туда ранее дикий буйвол.

Сады Кью в девятнадцатом веке продолжали успешно справляться с государственной задачей, возложенной на них их первым директором. Они стали подлинными центрами того, что можно было бы назвать «экономической ботаникой». Через них шел активный процесс пересадки экономически выгодных (для Англии) растений из одних стран в страны-колонии, где их успешно выращивали на благо Британской империи. Большая часть этих ценных с коммерческой точки зрения растений была вывезена нелегально, контрабандным путем. Так, хинное дерево (а хинин в то время был единственным способом борьбы с малярией, изводившей колонистов во многих частях империи) было тайно вывезено из Южной Америки и успешно посажено на плантациях в Индии, а каучуковое дерево, из которого изготавливали резину, было пересажено из лесов Амазонки в Малайю. Хлопок был перевезен в Индию, чай – в Индию и Африку, бананы, сахарный тростник и ананасы – на Ямайку.

Подлинная садовая лихорадка охватила английское общество в викторианскую эпоху. Именно в это время главной героиней английского сада становится роза, в это время возникают многочисленные общества, часть которых дожила до сегодняшнего дня, например Национальное общество хризантем, или Общество нарциссов, или Национальное общество роз. Именно в это время сады стали достоянием широких масс, и каждый маленький коттедж теперь имел пышный и уютный садик. В соответствии с имперскими настроениями эпохи на английскую почву в это время проникло множество экзотических цветов и растений, таких как хризантемы, рододендроны, азалии, бамбук и множество других.

В самом начале правления королевы Виктории вошли в моду знаменитые английские цветочные клумбы, и по сей день считающиеся непревзойденными по своему художественному исполнению и многочисленности. Они были незаменимы в городах, особенно в Лондоне, печально знаменитом своей плохой экологией и смогом. Яркие цветы, многие из которых были привезены из далеких стран – Мексики, Южной Америки и Южной Африки, высаживали на клумбы, создавая из них самые разные по цвету и форме узоры. Некоторым образом они были схожи со средневековыми «узловыми» садами, только эти были «одноразовые»: как только цветы начинали вянуть, их заменяли на новые. Одиночные клумбы превратились в бордюры, а иногда и целые цветочные ковры, сложными узорами украшавшие лужайки.

Садоводы увлекались и сложными цветочными сочетаниями. В моде, например, были так называемые цветочные часы – на клумбу высаживались цветы, открывавшиеся поочередно, строго в определенное время дня. Для того чтобы не ошибиться, выпускались разнообразные справочники, указывающие названия растений и время, когда они открываются и закрываются. Простые и сложные, цветочные клумбы были доступны самым разным слоям населения и стали повсеместно принятым украшением английских домов. И сегодня достаточно весенним днем прогуляться по Лондонским центральным паркам, чтобы убедиться, что клумбовое искусство живо и процветает в стране.

В девятнадцатом веке не только вводят новое, но и сохраняют старое. С особым трепетом относились англичане к старинным паркам-лесам, посаженным их предками. Начинался культ «старой доброй Англии». Славянофил А.С. Хомяков с большим уважением относился ко всему увиденному в Англии, в частности ему очень импонировало бережное отношение англичан к старине и традициям. Многое в англичанах, считал он, напоминало русских (точка зрения, вряд ли бы нашедшая много последователей в самой Англии), в том числе и любовь к родной природе. Но англичане, по его мнению, превзошли всех в этом вопросе: «Я знаю, что и другие народы стали с недавнего времени перенимать у них и парки, и сады; но далеко, далеко подражателям до оригинала своего, и знаешь ли почему? По весьма простой причине. Зелень и лес – давнишняя любовь английского народа. Жизнь историческая заключила его в большие города; но в душе он и теперь житель села и страстный любитель древесных теней. … За то и деревья, которые полюбил англичанин, полюбили его, разрослись у него великолепными парками и рощами, дали ему густую тень и наслали чудесные вдохновения на его поэтов, от старика Шекспира до наших дней».

Викторианские сады стали символом английского уюта. В эту эпоху на первое место в системе ценностей выдвигались семейные ценности. Сама королева подавала пример своим подданным. Счастливая в браке, она была большая любительница садоводства, и эту любовь, как и многие другие, разделял с нею ее супруг принц Альберт, хотя вкусы у них и различались. Принц любил художественные итальянские сады, а королева предпочитала дикую природу Шотландии, тем не менее в семье царили мир и согласие. Королевские дети получали в подарок стандартный набор – ведерко с граблями и лопатками, чтобы с детства вписываться в семейную садовую идиллию. После смерти мужа королева забросила садоводство в знак отказа от всех земных удовольствий. Она вообще полностью отошла от дел и предавалась скорби в кругу самых близких людей. И только через двадцать лет, когда боль поутихла, состоялось возвращение к жизни. Символично, что первыми возобновились традиционные королевские приемы в саду.

XX век укрепил любовь англичан к саду и садоводству. В нестабильном и разваливающимся на куски мире сады были оазисами тишины и стабильности. Чем больше в жизнь проникала искусственность – в еду, одежду, быт, тем к большей естественности в садоводстве стремились английские садовники. Конечно, размаха XVIII века с его природными ландшафтами было достичь трудно, но маленькие садики, искусно воспроизводившие дикую природу, на клумбах которых переплетались в пестром узоре садовые, полевые и лесные растения, получили широкое распространение.

Зеленый человек – символ единения англичан с природой

Наступила и усталость от экзотики – свои, родные, пусть и неяркие цветы и растения вошли в моду и заняли свое законное место на клумбах перед домами. Одним из главных авторитетов этого нового, а точнее, хорошо забытого старого стиля стала Гертруда Джекилл. Профессиональная художница, она была вынуждена оставить живопись в связи со стремительно наступавшей слепотой. Всю свою страсть (она никогда не была замужем), все свои чувства и веру она перенесла на создание садов. Особое внимание Гертруда уделяла сочетанию цветов. Оно должно было быть мягким, не резать глаз, передавать настроение. С ее подачи дикие цветы Англии занимают свое почетное место на лужайках и клумбах. Садовым растениям, притом что роза оставалась королевой английского сада, было также дано больше свободы. Вьющиеся розы, оплетавшие беседки, арки, создававшие целые аллеи, – вот как выглядел традиционный сад в интерпретации Джекилл.

 

Английские сады сегодня

В современной Англии в вопросах садоводства заметно преобладание традиционализма и консерватизма. Культивирование истории и традиций естественным образом привело к тому, что в английских садах не только успешно сохраняют старое, но и воссоздают многое из ушедшего. В Уорике был восстановлен викторианский розовый сад, в замке Садлей (Sudley Castle) – узловой средневековый, в поместье Лонглит – ландшафтный парк «Умелого» Брауна. И таких примеров множество, и число их растет. Большим энтузиастом исторического садоводства является Национальный Фонд. Не только в своих садах, но и в старинных поместьях, принадлежащих фонду, армия профессионалов-садовников под контролем специалистов-историков и искусствоведов занимаются восстановлением старых форм, характерных для различных эпох.

Сегодня в стране существует огромное количество различных садоводческих обществ и добровольных объединений. Самое известное из них – Королевское общество садоводов (Royal Horticultural Society), основанное еще в 1804 году и с тех пор неутомимо пропагандирующее это прекрасное занятие в Англии. Именно по его инициативе было еще в середине XIX века организовано первое цветочное шоу, с 1913 года переехавшее в Челси и ставшее одной из важных составляющих общественной жизни страны. Оно не прекращалось в годы первой мировой войны как символ сопротивления злу, оно было приостановлено в годы второй мировой как знак скорби, оно, наконец, вылилось в роскошный праздник в честь золотого юбилея королевы Елизаветы II в 2002 году, подчеркнув тем самым свою приверженность монархии и доброй старой Англии.

Страсть к садоводству охватывает все слои английского общества. Можно даже не платить денег за посещение музея, чтобы оценить чудеса сочетания цвета, формы и запаха английских садов. Достаточно просто пройтись по какой-нибудь небольшой деревушке, все равно где, чтобы полюбоваться изощренными и неповторимыми частными садиками. Правда, при этом святая святых – задний сад, в который есть выход через заднюю дверь и нередко украшен и вьющимися розами, и прудиками с рыбками, и маленьким фонтанчиком (большой не влезает), – остается скрытым от посторонних глаз. Сады здесь сажают для души, а не для хвастовства.

Увлекается цветами и высшее общество: упомянутая выше знаменитая ежегодная выставка цветов в Челси – одна из самых значительных светских тусовок Англии. И приезжают туда не только продемонстрировать новые шляпки, хотя это и немаловажно, но и, главное, оценить новинки садоводства. Не случайно наследник престола принц Чарльз является одним из активнейших участников конкурса садов, каждый год представляя что-нибудь новенькое. Как-то он даже занял, совершенно заслуженно, а не по блату, первое место. За любовь к цветам англичане ему многое простили.

Забавно описал свой личный опыт в этом вопросе известный американский журналист, автор многочисленных книг о своих путешествиях по разным странам Билл Брайсон. Он родился в Америке, в молодости женился на англичанке и много лет провел в Англии, которую в конце концов оставил, решив вернуться с семьей на родину. Таким образом, он накопил личный богатый опыт проживания в обеих странах. В своей книге об Америке он описывает разницу в подходах к своим садам у англичан и американцев. В Америке все довольно просто: то, что находится рядом с домом, – это не сад, а двор, и основной уход за ним заключается в сгребании листьев осенью и стрижке травы летом. Для англичан же это всегда именно сад, за которым надо много и очень старательно ухаживать, применяя различные средства и инструменты. Здесь нельзя просто прополоть сорняки, а надо делать это по-научному. Во всяком случае, пишет Брайсон, он никогда не мог понять и половины тех указаний, который давала ему его английская жена, когда она священнодействовала в саду.

Неповторимы и незабываемы английские парки. Идеально ухоженные даже в центре Лондона, они не случайно являются предметом национальной гордости. Все старинные деревья любовно охраняются и сохраняются, что придает таким местам атмосферу какой-то особой величественности и настраивает на размышления о вечном. Известный славянофил А.С. Хомяков, большой любитель и ценитель всего английского, в своих письмах домой восторженно писал об английских «парках, замках и садах, которым вся Европа подражает и подражать не умеет, об изумрудной зелени лугов, о красоте вековых деревьев, и особенно дубов, которым ничего подобного я в Европе не видал». И действительно, долгое время находясь под итальянским и французским влиянием в вопросах садоводства, англичане смогли создать нечто свое, неповторимое и уникальное, что теперь, в свою очередь, является предметом для подражания. В симметрию итальянских и вычурность французских парков они привнесли искусственно созданную естественность и хорошо продуманную простоту.

Парк в Вилтон хаус

Еще большее впечатление производят на ценителей прекрасного и природы одновременно современные английские сады. Про их удивительные клумбы можно писать поэмы. Смело сочетая не только цвета, но и формы, они создают неповторимые произведения искусства. Только англичане могут создать шедевр, посадив на клумбу чертополох, укроп и какие-нибудь лопухи. Созерцание их одновременно всегда не только наслаждение, но и удивление: да ведь это же обыкновенный тысячелистник (или лесной колокольчик, или маргаритка), а какая красота!

Одним из любимых украшений английских садов является лаванда. Самых разных оттенков нежного фиолетового цвета, она чаще всего используется в качестве бордюров для клумб и дорожек. В магазинах Национального фонда ее можно купить во всех видах (мыло, свечи, ароматизаторы для белья или комнаты); ее холодновато-спокойный цвет и аромат как нельзя лучше гармонируют с английским настроением. На востоке страны, где ее произрастает великое множество, можно посетить специальный заповедник «Норфолькская лаванда», где представлены для обозрения (и покупки) различные сорта этого прекрасного растения, которое, взятое поодиночке, не слишком яркое и интересное, но, соединившись на грядке, создает неповторимые нежные облака лавандового цвета. И конечно же, на каждом флаконе шампуня или геля для душа сообщается, что английская лаванда признана самой лучшей лавандой в мире.

Но королевой английского сада, безусловно, является роза. Роза считается цветочным символом Англии, подобно тому как лук-порей – символом Уэльса, а колючка – Шотландии. «Моя прекрасная английская роза» – много веков обращались к любимым в этой стране. Война алой и белой розы стала важнейшей вехой в английской истории (не так часто войны называют цветочными именами!). По ее окончании Генрих VII Тюдор взял красную розу Ланкастеров и соединил ее с белой розой Йорков, женившись в 1486 году на Елизавете Йоркской. В результате получилась двуцветная роза Тюдоров, ставшая эмблемой этого королевского дома, украсившая много домов в стране, и особенно во времена Генриха VIII. Знаменитый английский фарфор викторианской эпохи, производящийся и пользующийся спросом и по сей день, называется Королевский фарфор Альберта и украшается изображением старинных сортов английских роз. Шекспировская Джульетта произносит знаменитый монолог: «Что в имени? То, что зовем мы розой, / И под другим названьем сохраняло б / Свой сладкий запах!». Соловей в сказке Оскара Уайлда отдает свою жизнь за красную розу – вечный символ любви. Список можно продолжать долго. Роза – королева цветов, любимица англичан, так же как лев, царь зверей, – еще один символ страны. На меньшее англичане не согласны.

Под Лондоном существует Сад роз, находящийся в ведении Национального королевского общества роз, основанного еще в 1876 году. Здесь собрано более 30000 розовых кустов, представляющих все исторически известные с XV века виды этого благородного растения. Путеводители по саду пишут, что подобного размаха нет нигде в мире. Сад не только предназначен для прогулок и приятного времяпрепровождения, но и представляет собой своего рода учебное пособие для садоводов любителей. Здесь розы показаны во всей их красе и в самых разных вариантах – вьющиеся образуют туннели, низкорослые – клумбы, высокие – колючие ограды. Здесь рай для любителей роз, а тот, кто к ним равнодушен, можно сидеть в тени розового куста и рассматривать лица проходящих англичан. Это зрелище, достойное потраченного времени.

Существует и множество других розовых садов, как, например, очаровательный «Викторианский сад» в замке Уорик. Посаженный в XIX веке, он до сих пор любовно сохраняет и передает атмосферу того времени. Розами увиты тенистые дорожки, из вьющихся же роз сделаны уютные беседки над скамейками, розы на клумбах, розы на бордюрах, розы на лужайках. Их великое множество, и они не только радуют глаз, но и создают в саду непередаваемый аромат. Очень приятно посидеть на скамеечке, полюбоваться возвышающимся немного сбоку замком, понаблюдать англичан, умильно прохаживающихся по дорожкам. Действительно хочется, как и они, блаженно и расслабленно улыбаться.

Сады в Англии – это постоянная игра с пространством и природой. Это возможность сделать маленькое большим, дикое домашним, однообразное сложным. В каждом маленьком садике около дома воссоздаются разнообразные природные миры, и вот уже и садик не кажется маленьким, и холмы, в которые он перетекает, становятся бесконечными, и весь остров – огромным пространством.

Также как чай для англичан не просто напиток, так и сад – не собрание растений. Иногда сады называют сильнейшей английской страстью, превосходящей чувства, испытываемые к живым существам. Здесь сошлась воедино любовь англичан и к сельской местности, и времяпрепровождению на природе, и к дому (ведь сад всегда продолжение дома), и к истории и сохранению традиций (не случайно сейчас в моде старые традиционные сады, которые повсеместно восстанавливаются), и даже к чаепитию (нигде не пьется чай с таким чувством, как в саду). Как и чай, сад не имеет ни сословных, ни возрастных границ. От наследного принца до вышедшей на пенсию пожилой пары – все повсеместно увлекаются созданием своих садовых шедевров.

Розы и павлины – гордость замка Уорик