В это утро Павлик долго свистел под петькиным окном, вызывая его, чтобы вместе пойти в школу. Наконец Петька показался. Он торопливо дожевывал на ходу пирожок с капустой.

— Что так долго? — спросил Павлик.

— Да вчера мать опять в школу вызывали. Когда она пришла, я уже спал. Так она мне сегодня утром мораль читала. Только что закончила. Она бы и еще говорила, но сама на работу опоздать боится.

Они постояли немного, подождали Борьку и пошли в школу.

До начала уроков оставалось еще минут пятнадцать. Настроение у Петьки было испорчено из-за разговора с матерью, и Павлик думал — чем бы развеселить приятеля? Предложил поиграть в «казаки-разбойники» — Петька отказался. Что бы еще такое придумать? Тут Борька заметил большого рыжего кота, перебегавшего школьный двор, и мгновенно у него возник целый план. За котом гонялись минут десять. Наконец изловили, загнав его между крыльцом школы и постаментом, на котором стояла бронзовая статуя пионера. Настроение у Петьки несколько поднялось. Окончательно он развеселился тогда, когда Валя Шилова, нащупав рукой в парте что-то мягкое и шевелящееся, завизжала так, что девочки, тихо сидевшие в ожидании прихода учительницы, повскакивали с мест. «Мушкетеры» же, как ни в чем не бывало, сидели, уткнув носы в тетради, и только трясущиеся от смеха плечи выдавали их.

Когда вошла Ольга Ивановна, в классе уже всё успокоилось.

Первым уроком была арифметика. Ольга Ивановна велела ребятам открыть домашние тетради и начала проверять решение заданных на дом задач. У Мити Щеглова и у «трех мушкетеров» оказались одни и те же ошибки. Ольга Ивановна попросила встать всех четырех.

— Теперь скажите, кто из вас решал, а кто списывал? — спросила учительница.

— Никто не списывал, — за всех ответил Петька.

— Почему же ошибки у вас у всех одинаковые?

Борька исподтишка показал Мите Щеглову кулак — «смотри, мол, не выдавай, что у тебя списали». Тот понимающе кивнул головой.

— Мы все вместе решали. Собрались вечером и решали, — не смутившись, соврал Петька.

— Хорошо. Иди, Озорников, к доске и расскажи, как ты решал эту задачу, — сказала Ольга Ивановна, раскрывая классный журнал.

Петька стоял у доски, а глаза его были устремлены на Митю Щеглова. Тот шевелил губами, стараясь подсказать Петьке ход решения, но Петька ничего не мог разобрать. Против его фамилии в классном журнале прибавилась еще одна двойка.

В перемену Петька твердо решил отомстить Ольге Ивановне. Следующим уроком должен был быть русский язык. Петька знал, что Ольга Ивановна будет писать на доске. И он придумал. Взяв тряпку, которой стирали с доски, и выбрав момент, когда все ученики вышли из класса, он вылил на тряпку чернила из чернильницы, стоявшей на учительском столе.

Во время урока Петька не отрывал глаз от Ольги Ивановны, рассказывающей о порядке слов в предложении. Вот она берет мел, пишет на доске несколько предложений, объясняет их, затем берет тряпку… Когда Ольга Ивановна, стерев с доски написанное, положила тряпку на место, ладонь ее правой руки оказалась вся в чернилах. Класс замер. Ольга Ивановна побледнела от обиды.

— Кто это сделал? — спросила она чуть слышно, но в классе было так тихо, что ее вопрос услышали даже сидящие на задних партах.

Класс молчал. Ольга Ивановна громче повторила вопрос. В классе стояла все та же тишина.

— Стыдно, значит, признаться? А делать гадости своей учительнице не стыдно? — дрогнувшим голосом произнесла Ольга Ивановна.

Тогда Генька Егоров, или как его называли ребята «профессор», за то, что он всегда все знал и учился только на «пятерки», повернулся и пристально посмотрел на Петьку. Тот преспокойно сидел за своей партой и не моргая смотрел на Ольгу Ивановну. Геньке показалось даже, что он чуть-чуть усмехается. Тогда Генька поднялся и громко сказал:

— Это сделал Петя Озорников.

Сорок пар глаз, за исключением двух пар — «мушкетерских» — впились в Петьку.

— Он врет! — вскочил Петька.

— Ты хорошо знаешь, что это сделал именно Петя Озорников? — спросила Ольга Ивановна Геньку.

— Да, — утвердительно кивнул головой тот. — Я зашел в класс во время перемены взять книгу и увидал, как Озорников положил тряпку на доску. Я не знал, что он вымазал ее чернилами.

— Хорошо, садись. А теперь продолжим урок, — уже совершенно спокойно сказала Ольга Ивановна.

В перемену Петька подошел к «профессору».

— Я тебе покажу — ябедничать!

«Профессор» с ног до головы смерил Петьку презрительным взглядом и не сказал ни слова. Это еще больше разозлило Петьку. Да тут вдобавок подскочил Борька:

— Что ты с ним возишься? Дай ему как следует!

Петька заколебался. Связываться с Генькой было опасно. Он еще с прошлого года состоял в боксерском кружке и успел хорошо натренироваться. В это время зазвенел звонок. Ребята гурьбой повалили в класс. И тут Петька не выдержал: он подскочил к «профессору» и под шумок ударил его кулаком в бок так, что у того книжка выпала из рук, а лицо слегка побледнело. Быстро оглянувшись и увидев Петьку, Генька грозно ринулся было на него, но в этот момент в класс вошла учительница. Генька подобрал книгу и направился к своему месту, тихо сказав Петьке:

— Трус ты! И драться-то как следует не умеешь? Погоди вот! Я тебе покажу.

Слова Геньки задели Петьку за живое, и он весь урок просидел насупившись.

В конце третьей перемены к Петьке подбежал Павлик Соловьев. Отозвав его в дальний угол коридора, он таинственно оглянулся по сторонам и шёпотом сказал:

— Плохи дела, Петька! Я только что подслушал, как говорила пионервожатая с Ольгой Ивановной. Ох, и влетит тебе!

— За «профессора»? — спросил Петька.

— За все: и за «профессора», и за тряпку, и за двойку. Завтра после уроков тебя будут обсуждать на пионерском сборе, а вечером педсовет заседать будет. Как бы из школы не исключили! — с ноткой участия закончил свое сообщение Павлик.

— Кого? — недоуменно спросил Петька.

— Кого? Тебя, конечно.

— Да ну! Неужели исключат?

— Не знаю я. Уж очень злая на тебя Ольга Ивановна. Ты только никому не говори, что я подслушивал. Она так сказала: «Трудно мне с ним, очень трудно. Тяжелый он мальчик». Я сам слышал.

— Ну, это не про меня, значит. Какой же я тяжелый! Это, наверное, про Борьку.

— Не про Борьку, а про тебя! И Лида ей поддакнула: «Да, — говорит, — Озорников плохой пионер. Вместо того, чтобы другим пример подавать, сам плохо учится да еще и безобразничает». Так и сказала — «безобразничает». А то, что ты «тяжелый», так это Ольга Ивановна, наверно, не про вес твой говорила, а про… — Павлик замялся. — Да ты у мамы своей спроси, она, может, лучше объяснит тебе, что это значит «тяжелый», когда не про вес говорят.

— Моя мама все знает, — не без гордости сказал Петька. — Только у нее я спрашивать не стану. Я лучше у тети Маши спрошу. Она рядом живет.