#img_3.jpeg
#img_4.jpeg
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
А л е к с а н д р С е р г е е в и ч П у ш к и н, 37 лет.
Н а т а л ь я Н и к о л а е в н а П у ш к и н а, 24 лет.
Е к а т е р и н а Н и к о л а е в н а Г о н ч а р о в а, 27 лет.
А л е к с а н д р а Н и к о л а е в н а Г о н ч а р о в а, 25 лет.
Е к а т е р и н а И в а н о в н а З а г р я ж с к а я, 57 лет.
В а с и л и й А н д р е е в и ч Ж у к о в с к и й, 53 лет.
П е т р А л е к с а н д р о в и ч П л е т н е в, 44 лет.
В е р а Ф е д о р о в н а В я з е м с к а я, 46 лет.
П е т р А н д р е е в и ч В я з е м с к и й, 44 лет.
Е к а т е р и н а А н д р е е в н а К а р а м з и н а, 56 лет.
С о ф ь я Н и к о л а е в н а К а р а м з и н а, 34 лет.
А л е к с а н д р Н и к о л а е в и ч К а р а м з и н, 21 лет.
А р к а д и й О с и п о в и ч Р о с с е т, 24 лет.
Е л и з а в е т а М и х а й л о в н а Х и т р о в о, 53 лет.
Д а р ь я Ф е д о р о в н а Ф и к е л ь м о н, 32 лет.
В л а д и м и р А л е к с а н д р о в и ч С о л л о г у б, 23 лет.
А л е к с а н д р И в а н о в и ч Т у р г е н е в, 52 лет.
И д а л и я Г р и г о р ь е в н а П о л е т и к а, 29 лет.
И м п е р а т о р Н и к о л а й П е р в ы й, 40 лет.
Л у и Г е к к е р н, 45 лет.
Ж о р ж Д а н т е с - Г е к к е р н, 24 лет.
О г ю с т д’А р ш и а к, 25 лет.
Н и к и т а Т и м о ф е е в и ч К о з л о в, 58 лет.
М о л в а.
Д а м ы, г о с п о д а, о ф и ц е р ы, л а к е и.
Действие происходит в Петербурге осенью и зимою 1836—1837 годов.
ПРОЛОГ
Ясное бледное небо, Нева, озаренная светом неизъяснимым, в прозрачном сумраке вдалеке Медный Всадник. Беломраморные колонны уходят в глубину сцены. Перед двумя ближними колоннами сторожевые сфинксы; между колоннами, на переднем плане, статуи, скульптурные фигуры. Перед колоннадой лестница с низкими широкими ступенями, образующая с колоннадой единый ансамбль. В ближнем зале справа широкая арка между колоннами, в середине дверь на балкон; слева такая же арка, в средине открыта дверь в ярко освещенную гостиную. На красных банкетках, за небольшими столиками, возле которых, образуя полукруг, приставлены кресла, заняли места д а м ы. Около них составился кружок м у ж ч и н. По обеим сторонам лестницы в жилетах из золототканого сукна, в лиловых бархатных ливреях выстроились л а к е и. Звуки музыки невидимого оркестра. Появляется П у ш к и н, он при черном галстуке, в двубортном жилете с откидным мягким воротником, медленно проходит, приближается к ближним колоннам, останавливается возле статуи.
П у ш к и н. Сколько богов, и богинь, и героев… (После паузы.) Толпа глухая, Крылатой новизны любовница слепая, Надменных баловней меняет каждый день. И катятся, стуча, с ступени на ступень Кумиры их, вчера увенчанные ею.
Входит М о л в а в маске.
М о л в а. Вы — Пушкин… один, как прежде.
П у ш к и н. В толпе молчаливых кумиров грустен гуляю… А с кем имею честь?
М о л в а. Я — Молва. Узнать меня вам трудно, хотя я давняя ваша знакомая и совсем не переменилась. Я многолика и стоуста. Нет для меня пространства и границ. Меня больше боятся, чем любят. Такое уж время наше.
П у ш к и н. Печальный век…
М о л в а. Прошу прощения, должна я вас оставить. Мне надобно исполнить одну свою обязанность — представить и других лиц драмы. Мы снова свидимся, и вы меня узнаете. (Поднимается по лестнице, входит в круг действующих лиц.) Пусть сами назовут себя.
Н а т а л и. Пушкина Наталия Николаевна, жена поэта.
М о л в а. Первая красавица в Петербурге. Ее красота всем кружит головы. Она так молода, так невинна, а Пушкин такой ветреный, такой безнравственный… Трудная выпала ей судьба.
П у ш к и н. Дай бог не сглазить, все у нас хорошо. (Натали.) Ты умна, ты здорова — ты детей кашей кормишь… Все это меня очень радует. Не забудь сказать сестрам сердечный поклон.
Е к а т е р и н а (в руках у нее лорнетка). Екатерина Гончарова, старшая сестра.
М о л в а. Фрейлина ее величества, дева волевая, скрытная, рассудительная, иногда бывает остроумной.
А л е к с а н д р и н а. Средняя сестра Александрина.
П у ш к и н. Азя, Азинька…
М о л в а. Девушка образованная, натура неуравновешенная. Еще до женитьбы Пушкина была страстной его поклонницей.
З а г р я ж с к а я (сестрам). Поднимите меня… Мой старинный ревматизм. Екатерина Ивановна Загряжская, их тетушка. Двора ея императорского величества фрейлина.
М о л в а. Дама при дворе влиятельная. Замужем не была и всю свою привязанность перенесла на родных племянниц, их руководительница и советчица.
П у ш к и н (Натали). Благодарю мою бесценную Екатерину Ивановну, которая не дает тебе воли. Тетка меня все балует, для моего рождения прислала мне корзинку с дынями, земляникой, клубникой.
Н и к и т а. Любит мой барин еще и крыжовник да морошку… Слуга я Александра Сергеича, Никита, Тимофеев сын, а по фамилии Козлов. Помню, я его ребенком на руках нашивал. А как женился барин, приказали перевести меня в камердинеры и бакенбарды повелели отрастить.
Е к а т е р и н а. Мы здесь в большой моде. Очень приятно проводим время, то у Карамзиных, то у Вяземских.
В я з е м с к и й. Князь Петр Вяземский, один из ближайших друзей Пушкина.
М о л в а. В молодости князь Петр слыл либералом. Со временем поэт и критик наш сделался осторожнее.
П у ш к и н. Ура! Хвала и честь поэту-камергеру. Пожалуй, от меня поздравь княгиню Веру.
В я з е м с к а я. И меня не забыл.
П у ш к и н. «Княгиня-лебедушка», «княгиня Вертопрахина»… Добрая и милая баба.
Ж у к о в с к и й. Княгиня Вера тебя любит…
М о л в а. Вы не представились.
Ж у к о в с к и й. Всегдашняя моя рассеянность… Василий Андреевич Жуковский, поэт.
М о л в а. Воспитатель и наставник наследника престола, вхож к государю.
В я з е м с к и й (Карамзиной). Ты сиди, я тебя представлю. Моя единокровная сестра Екатерина Андреевна, вдова известного писателя-историографа Николая Михайловича Карамзина.
М о л в а. В молодости княгиня была необыкновенно красивой… первая и благородная привязанность Пушкина.
С о ф и. С мачехой у нас отношения самые хорошие. Я Софи Карамзина.
С а ш к а. Александр Карамзин, ее брат.
М о л в а. Офицер гвардейской артиллерии, службу свою презирает, как и светское общество.
С а ш к а. Мой близкий приятель поручик Аркадий Россет. Пушкин относится к нам дружески.
С о л л о г у б (он носит лорнет). И ко мне Пушкин благоволит, поощряет мои литературные опыты. Граф Владимир Александрович Соллогуб.
М о л в а. Чиновник и начинающий беллетрист. Граф кичится своим аристократизмом, хотя, в сущности, человек он добрый.
Входят Х и т р о в о и Д о л л и, к ним подходит Вяземский.
В я з е м с к и й. Вот и наша благоприятельница госпожа Елиз. (Целует ей руку.)
С а ш к а (в сторону). Лиза в городе жила с дочкой Долинькой. Лиза в городе слыла Лизой голенькой…
М о л в а. Ее превосходительство генерал-майорша Елизавета Михайловна Хитрово — дочь фельдмаршала Кутузова. К Пушкину относится восторженно, возымела к нему страсть и несколько лет преследовала его своей страстью.
Д о л л и. Пушкин — друг сердца маменьки.
В я з е м с к и й (целует ей руку). Вы, как всегда, прелестны и обольстительны, Долли, моя вечерняя графиня!..
П у ш к и н. Я останусь всегда самым искренним поклонником вашего очарования.
Д о л л и. И я сохранила к вам дружеское расположение.
П у ш к и н. Только дружеское?
Д о л л и. Зачем вспоминать прошлое?
К ним подходит Т у р г е н е в.
Горестно, что вы бываете в Петербурге лишь наездами.
М о л в а. Полуопальный статский советник, камергер Александр Иванович Тургенев… (Понижая голос до шепота.) Старший брат изгнанника, заговорщика… якобинца Николая Тургенева. (Громко.) Большую часть жизни провел в странствиях по Европе. Близко знаком со всеми знаменитостями.
П у ш к и н (Тургеневу). Душа моя принадлежит вам и тем, которых умел я любить.
Появляется П л е т н е в, останавливается у лестницы.
Здравствуй, любезный друг!
М о л в а. Александр Плетнев — поэт, критик и журналист, профессор российской словесности.
П л е т н е в. Я для Пушкина родственник, и друг, и издатель, и кассир. У него нет других доходов, кроме как от издания его сочинений.
П у ш к и н. У меня доход постоянный с тридцати шести букв русской азбуки.
По лестнице поднимаются Г е к к е р н — он в темном сюртуке, застегнутом наглухо, в петличке орден — с д’А р ш и а к о м, в некотором отдалении за ними Д а н т е с, обняв П о л е т и к у, склонил голову на ее плечо.
М о л в а. Голландский посланник при императорском дворе барон Луи ван Геккерн. Среди дипломатов играет видную роль. Государь относится к нему с особой благосклонностью; рядом с ним виконт Огюст д’Аршиак, атташе при посольстве французского короля, кузен и друг Дантеса. А вот и он сам… блистательный кавалергард барон Жорж Дантес, приехал в Россию искать счастья и чинов. Государь ему покровительствует, пять тысяч ассигнациями выдавал в год, пока его не усыновил голландский посланник. Таким образом барон Жорж Дантес превратился в барона Георга-Карла Геккерна. Что касается Идалии Полетики, то была она внебрачной дочерью богача графа Строганова, старого светского льва, законодателя аристократической чести. Идалия считалась воспитанницей графа, и этого она не могла простить светскому обществу.
Звучат трубы. Из глубины сцены выходит Н и к о л а й П е р в ы й, останавливается, любуясь собой.
П у ш к и н. Хорош, хорош, а на тридцать лет дураков изготовил… В нем много от прапорщика и мало от Петра Великого.
К царю подходит Жуковский.
Ж у к о в с к и й. Я обращаюсь к вашему великодушию… Вы всегда проявляли отеческую заботливость о первом поэте России… Ум его остепенился.
Н и к о л а й П е р в ы й. Ты все об нем хлопочешь… Поговорим о Пушкине в другой раз, братец. (Подходит к Натали, которая стоит возле Вяземских. Целует руки Вяземской и Натали.) Ваша красота, Наталия Николаевна, счастливый и опасный дар… Будьте осторожнее и берегите свою репутацию… Не смущайтесь, вы еще так робки…
Н а т а л и. Я буду следовать вашим советам, государь.
Н и к о л а й П е р в ы й. Сколько для себя самой, столько и для счастья вашего мужа… Что-то я здесь его не вижу.
Н а т а л и. Пушкин не знал, что нужно быть в мундире, и уехал.
Н и к о л а й П е р в ы й. Есть же определенные правила для камер-юнкеров. Надеюсь, Пушкин принял в хорошую сторону свое назначение?..
П у ш к и н. А по мне, хоть в камер-пажи, только бы не заставляли меня учиться французским вокабулам и арифметике.
Н и к о л а й П е р в ы й. Из-за каприза или же из-за пуговиц ваш муж не явился?.. Он мог бы дать труд съездить надеть мундир и возвратиться. Попеняйте же ему.
Н а т а л и (играя веером). Ваша воля будет исполнена, государь.
Продолжают тихо разговаривать.
П у ш к и н. И про тебя, душа моя, идут кой-какие толки… ты кого-то довела до такого отчаяния своим кокетством и жестокостью, что он завел себе в утешение гарем из театральных воспитанниц. Нехорошо, мой ангел: скромность есть лучшее украшение вашего пола. Мой совет тебе и сестрам быть подальше от двора…
Музыка. Полонез О. Козловского. Все устремляются в глубину сцены, в первой паре Николай Первый и Натали.
Столичный шум меня тревожит, всегда в нем грустно я живу… Злой рок мой меня преследует повсюду.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Обстановка та же, что и в прологе. Доносятся звуки танцевальной музыки. В гостиной и на банкетках и в креслах расположились В я з е м с к а я, К а р а м з и н а, Х и т р о в о; они тихо разговаривают. Музыка прекращается. Из зала входят в гостиную В я з е м с к и й под руку с Д о л л и, Ж у к о в с к и й с С о ф и, за ними С а ш к а, А р к а д и й и С о л л о г у б.
В я з е м с к а я. Общество наше скучно для тех, кто не танцует.
К а р а м з и н а. Да и разговоры всё больше о балах да раутах. В наше время было куда как интереснее.
А р к а д и й. Как любят танцевать в Петербурге!..
С а ш к а. А что остается? Люди так поглупели, что мочи нет.
В я з е м с к и й. У нас от мысли до мысли пять тысяч верст.
С а ш к а. Не весело, ей-ей не весело.
Х и т р о в о. Что Пушкин, будет сюда?
С о л л о г у б. Обещал быть.
Х и т р о в о. Его нам всегда не хватает, его разговора, столь умного и занимательного.
Д о л л и. Остроумие Пушкина едва ли не пленительнее его стихов.
С о ф и. Он их давно уже не пишет… И справедливо разбранил Пушкина Булгарин, как светило, в полдень угасшее.
Х и т р о в о. Какой-то Булгарин посмел излить свой яд…
С а ш к а. Фаддей Фиглярин сводит с Пушкиным давние счеты.
С о ф и. Он правду сказал. Пушкин променял свою лиру на противное, скрипучее перо журналиста… Издает свой толстый и бледный журнал.
В я з е м с к и й. Все надежды Пушкина на журнал. Но он ошибся и обчелся и в литературном и в денежном отношении.
С а ш к а. Пушкин совсем упал духом, все вздыхает о потерянной фавории публики, все жалуется на ее неблагодарность.
Р о с с е т. Угождать публике не в его правилах.
К а р а м з и н а. Все находят новый том журнала лучше остальных.
С о ф и. Сам-то он ничего не сочиняет… Нет, упал, упал Пушкин. О, честолюбие и златолюбие!
Ж у к о в с к и й. Вы напрасно ему так жестоко упрекаете. Это всё врали-журналисты пишут, а вы им внемлете. Пушкин имеет гений, какие родятся редко, он мужает зрелым умом и дарованием своим.
В я з е м с к а я. И так ветрено ведет себя… Эта его злая эпиграмма на графа Уварова… Говорят, государь через графа Бенкендорфа повелел сделать Пушкину строгий выговор.
Х и т р о в о. Уваров злопамятен и мстителен.
В я з е м с к и й. От нашего министра «просвещения» все станется.
К а р а м з и н а. Зачем Пушкину так дерзко выступать противу правительства?
Ж у к о в с к и й. И какое дело правительству до сатир на лица?.. Острота ума не есть государственное преступление.
К а р а м з и н а. Я сколько люблю Пушкина и страшусь за него.
Х и т р о в о. Он совсем не бережет себя. Эти его дуэльные истории… Всем, кто без должного уважения отзывается о нем или об его жене, всем он готов послать картель.
К а р а м з и н а. Дуэли — это ужасно!..
С о л л о г у б. В Пушкине странная черта характера… необыкновенное пристрастие к светской молве, к светским отличиям, толкам и условиям.
К а р а м з и н а. Свет к нему недоброжелателен, и он вынужден оберегать свою честь.
Продолжают тихо разговаривать.
У двери на балкон появляются Д а н т е с и И д а л и я П о л е т и к а.
И д а л и я. Ваш подарок, этот дивный браслет, всегда будет напоминать о нашей любви… Я не сниму его с руки… Да вы меня совсем не слушаете и все время смотрите на дверь. Ее здесь нет.
Д а н т е с. Вы о ком?
И д а л и я. Да полно вам притворяться!.. Вы слишком афишируете свою страсть к моей кузине Пушкиной-поэтше и ведете себя крайне неосторожно.
Д а н т е с. И вы… вы теперь отвергнете меня?
И д а л и я. О, нет… Вы меня плохо знаете. Если уж я люблю, то люблю навсегда… Натали мне не соперница. Я уверена — вы вновь ко мне вернетесь.
Д а н т е с (после небольшой паузы). Вы могли бы оказать мне… небольшую услугу?.. Мне не к кому более обратиться… и я знаю, вы умеете хранить тайну. Скажите, вы согласны, только, пожалуйста, сейчас не спрашивайте.
И д а л и я. Для вас это важно?
Д а н т е с. Очень… Там должно все решиться.
И д а л и я. Хорошо, я согласна.
Д а н т е с. Благодарю вас, мерси!.. Только русские женщины способны на такое самопожертвование. (Привлекает ее к себе, целует.)
И д а л и я. Мы не одни… на нас смотрят…
Д а н т е с. Мне это совершенно безразлично.
И д а л и я. Вон ваш папа.
В зал входит Г е к к е р н в окружении офицеров. Идалия и Дантес направляются в их сторону, к ним присоединяется Соллогуб.
В я з е м с к а я. Полетика может не уважать себя сколько угодно, но свет еще не заслуживает от нее такого пренебрежения.
С о ф и. Флирт придает остроту светской жизни.
Д о л л и. Для любовных приключений петербургские зимние ночи слишком холодны, а летние слишком светлы.
К а р а м з и н а. Бог с вами… о чем вы говорите!..
В я з е м с к и й. Завидую Дантесу!.. Дамы вырывают его одна у другой.
С о ф и. Он статен, красив и очень забавен.
К а р а м з и н а. Уж больно он прыткий и болтлив, как все французы.
Д о л л и. Дантес ослепил многих. А по мне, он просто ничтожество…
Х и т р о в о. Кавалергард нравится не только женщинам. В Петербурге он… самый известный… Барон Геккерн ревнует Дантеса ко всем прочим дамам.
С о ф и. Жорж богатый жених, семьдесят тысяч ренты.
В я з е м с к и й. Он малый практичный.
В я з е м с к а я. Старик Геккерн всегда окружен молодыми людьми наглого разврата. Все они охотники до любовных сплетен и всяческих интриг.
М о л в а (входит). Это и по моей части. Послушаю, о чем здесь говорят. (Останавливается невдалеке от Геккерна.)
Д а н т е с. Петербург славится своими красавицами. Они кажутся холодными и неприступными, но это только поначалу.
Д’А р ш и а к. Они, по-моему… как это сказать… Немножко стыдливы.
П о л е т и к а (незаметно моргая Дантесу). Стыдливость надо сбрасывать вместе с платьем.
Г е к к е р н. Браво! Браво!..
Д а н т е с. О, шарман! Шарман!..
С о л л о г у б. Про вас говорят, вам очень везет…
Д а н т е с. Вот женитесь, граф, и я вам это докажу.
Один из офицеров показывает над головой Соллогуба «рога».
Не стоит обладать женщиной, если нельзя этим похвастать.
Д’А р ш и а к. Кто же все-таки в Петербурге почитается первой женщиной?
С о л л о г у б. Натали Пушкина, красота ее лучезарна! Пушкин наш первый поэт, а его жена воплощенная поэзия.
Г е к к е р н. Она холодна, как этот мрамор. И не очень-то умна. А Пушкин… Он стихотворец, ценимый преимущественно женщинами да низшими слоями общества, которые не знают иностранных писателей и, следовательно, не могут сравнивать…
Д’А р ш и а к. Пушкин очень популярен в России.
Г е к к е р н. Популярность его произошла от сатир против правительства. Пушкин отличается крайне либеральными убеждениями, любит фрондировать, дразнит своим пером имперских министров.
Д’А р ш и а к. Его цензор — сам император… Он сделал поэта своим историографом…
Г е к к е р н. Дабы связать его перо и отвратить от поэзии. У императора немало поводов быть недовольным сочинителем. Он рад бы был от него избавиться.
Продолжают тихо разговаривать.
М о л в а. Не зря сюда пришла, я многое узнала.
По лестнице поднимаются П у ш к и н и Н а т а л и, чуть опираясь на его руку. За ними на некотором расстоянии А л е к с а н д р и н а и Е к а т е р и н а.
Н а т а л и. Ты меня ревнуешь, а сам все время привлюбляешься. То посланница Долли, то «черноокая Россети»… Любезничаешь с Надиной Соллогуб, к Натали Строгановой рабское отношение… Анна Керн и до сих пор преследует тебя своими записочками…
П у ш к и н. Всякий вздор забираешь себе в голову. Я никогда не думал упрекать тебя в моей зависимости. Ты молода — и царствуй! Но не должно подавать повод к сплетням. Зависть… Злоба света… Ты у меня умная, все сама понимаешь.
Н а т а л и. Уж лучше уехать нам из Петербурга.
П у ш к и н. Рад бежать, да некуда.
Они входят в зал, с ними раскланиваются, Натали окружают молодые офицеры.
А л е к с а н д р и н а. Давно прошло то время, когда наступали нам на ноги. Светские дамы первые с нами раскланиваются. Все благодаря Пушкину и нашей дражайшей сестрице.
Е к а т е р и н а. Право, не знаю, как я смогу отблагодарить Ташу и ее мужа за все, что они для нас делают.
Входят в зал.
В я з е м с к а я. Они красивы, эти сестры, но много проигрывают рядом с Натали.
В я з е м с к и й. Пушкина разрушительно, опустошительно хороша!
Д о л л и. Хороша! Хороша! Но это страдальческое выражение ее лица похоже на предчувствие несчастья.
В я з е м с к а я. Разрешите вас покинуть, милая прорицательница.
Д о л л и. Вы гадкое чудовище, ухаживаете за всеми дамами всегда с надеждой на успех.
В я з е м с к и й. Не гневайтесь, моя графиня. (Идет к Натали, целует руку.)
Направляются в гостиную, за ними сестры; к ним подходят Аркадий и Сашка.
Д а н т е с. Вот и Пушкин — трехбунчужный паша со своим гаремом.
П у ш к и н. А что, славно! «Трехбунчужный паша»!.. (Долго нервно смеется.)
Дантес направляется в гостиную, Соллогуб к Пушкину.
С о л л о г у б. Я вас ждал.
П у ш к и н (отводит его в сторону). Я прочитал ваше письмо к Наталии Николаевне. Длинно, молодо, но, впрочем, хорошо.
С о л л о г у б. Я задал вашей жене совсем невинный вопрос. А присутствующие при этом дамы соорудили целую сплетню, будто бы я наговорил ей дерзостей. Я недостаточно безумен, чтобы сказать их женщине, особенно такой прекрасной и добродетельной. Я не виноват решительно ни в чем… А вы хотели со мною стреляться. Все равно я не стрелял бы в вас.
П у ш к и н. Ну вот и хорошо, и очень славно. Неужели вы думаете, что мне весело стреляться? Да что делать? Я имею несчастье быть общественным человеком… Это хуже, чем быть публичной женщиной. (После небольшой паузы.) Вы можете подойти к Наталии Николаевне, только, пожалуйста, ничего не говорите ей о письме.
С о л л о г у б. Конечно ж, я понимаю. (Уходит в гостиную.)
К Пушкину подходит Сашка.
С а ш к а. Здравствуй, Пушкин! Здесь такая скука! Нет ли новых каламбуров?
П у ш к и н. Есть, да нехороши. Остроумие давно у нас в опале.
К их разговору прислушиваются Геккерн, Полетика, подходят ближе. Молва плетется за ними.
И д а л и я (Пушкину). Барон Геккерн утверждает, что светские дамы без ума от ваших стихотворных посланий… У вас большие заслуги перед прекрасным полом. Вы не откажете и мне написать в альбом?
П у ш к и н. Вы ждете элегии?
И д а л и я. Лучше мадригала. А в награду мой поцелуй. (Протягивает записную книжку.) Я потом перенесу в альбом.
П у ш к и н. Вы этого очень желаете, сударыня?
И д а л и я. Вы не решитесь мне отказать. Правда, я не из тех красавиц, которыми вы были увлечены, но я все же кузина вашей жены…
П у ш к и н. Если только поэтому… Ну хорошо, я напишу.
И д а л и я (Геккерну). Я выиграла пари, готовьте штраф!
П у ш к и н (быстро пишет). Только вы сразу не читайте, потом…
Все столпились возле Идалии.
С о л л о г у б. Позвольте мне прочитать?
И д а л и я. Вы меня очень обяжете, граф.
С о л л о г у б (читает). «Говорят, что ваше сердце напитано желчью и уксусом. Хотел бы этому не верить».
Пауза. Все безмолвствуют.
И д а л и я. И как он только посмел! Такого оскорбления не прощают… никогда!… О, ужас! (Уходит в гневе.)
Молва ее догоняет, что-то зло шепчет. Звучит мазурка, все устремляются в глубину сцены. Пушкин идет в гостиную. Музыка продолжается, в глубине сцены видны танцующие пары. В зал входят А л е к с а н д р и н а и А р к а д и й.
А л е к с а н д р и н а. Бог вас вознаградит. Не скрою, мне всегда приятно ваше доверие, ваша чуткость.
А р к а д и й. Я могу надеяться?.. Скажите же мне… так трудно оставаться в неведении.
А л е к с а н д р и н а. Зачем обманываться в своих надеждах? Нам, видно, не суждено быть вместе. Я ведь бесприданница, и вы не имеете состояния, мой милый Аркадий.
А р к а д и й. Разве в этом главное…
А л е к с а н д р и н а. Не надо… прошу вас. Поверьте, и мне нелегко. Не знаю, куда бы бежала с горя!.. (Проходят.)
С другой стороны появляются Д а н т е с и Н а т а л и, идут к балкону.
Входит М о л в а, прячется за колонной.
Д а н т е с. Уехать из Петербурга… я этому не верю… вы этого не сделаете. (Пытается увлечь ее на балкон.)
Н а т а л и. Останемся здесь, там холодно.
Д а н т е с. Я люблю вас, безумно люблю! Я упал бы к вашим ногам… если бы мы были одни… Отныне вся моя жизнь к вам привязана… Скажите же, что и вы любите меня?! Я задыхаюсь от неодолимой страсти к вам, моя богиня! Когда же… когда же вы станете моей?.. Жизнь без вас… Поверьте, это пытка.
Н а т а л и. Ваша страсть потухнет, как и зажглась.
Д а н т е с. Вы не верите?.. Полагаете, мое легкомыслие… мне неведома сильная страсть?.. Для вас я готов на все!.. Я молю вас о свидании… нет, не здесь… Мы должны быть одни… совсем одни!..
Н а т а л и. Не просите у меня никогда большего… чем мое сердце… Все остальное мне не принадлежит. Будьте же великодушны!..
Д а н т е с. Я хочу… я сделаю все, чтобы вы были счастливы, поверьте…
Н а т а л и. Я не могу быть счастливой, не уважая свой долг… И не могу запретить вам любить меня…
Д а н т е с. Что вы сказали?.. Повторите…
Н а т а л и. Любите меня всегда так, как вы любите сейчас. Вашей наградой будет моя признательность… И ничего не требуйте более. (Увидела Карамзину, Вяземскую и Долли, выходящих из гостиной в зал.) А теперь проводите меня. И я прошу вас больше не выбирать меня в танцах. Идемте же!
Уходят в глубину сцены.
М о л в а. Какая прелестная вышла бы пара!.. Натали сама все расскажет мужу. А он ревнив как дьявол. (Исчезает.)
Д о л л и. Дантес рад возможности скомпрометировать Натали. Уж слишком открыто проявляет свою страсть к замужней женщине.
В я з е м с к а я. Натали любит своего мужа, а с Дантесом кокетирует. Я уверена, все тем и ограничивается.
К а р а м з и н а. Можно ухаживать, но никаких безумств. Пушкин ужасно ревнив.
В я з е м с к а я. Доверие его к Натали безгранично. Она ангел чистоты, и не надо быть строгими к ней.
Д о л л и. Все мы бываем неосторожны и играем с сердцем в эту ужасную и безрасчетную игру… Дантес загонит ее в силок, как птичку.
К а р а м з и н а (Вяземской). Надобно остеречь Натали. Прошу вас, княгиня, поговорить с ней, к вам она так привязана.
Проходят в глубину сцены.
Из гостиной выходят П у ш к и н, Ж у к о в с к и й и В я з е м с к и й, продолжая разговор.
Ж у к о в с к и й. Ну, Пушкин, ты так умен, что спорить с тобой, право же, невозможно. Вот чувствую, ты не прав, и, однако, с тобой соглашаюсь.
П у ш к и н. Что знание поэта? Тщеславие — вот божество, которому поклоняется столичная толпа. Они гордятся больше чинами какого-нибудь двоюродного дяди… Для них я со-чи-ни-тель, стихотворец. Публика смотрит на меня как на свою собственность.
Ж у к о в с к и й. Ты принадлежишь России и должен быть выше отношений света. У тебя такая сила духа…
П у ш к и н. Зачем об этом говорить.
В я з е м с к и й. Труд для тебя святыня… И в новом твоем романе так много движения и красоты… В тебе верное понимание истории. Ты можешь отрешать себя от присущего и воссоздавать минувшее.
П у ш к и н. Я долго не мог сладить с «Капитанской дочкой».
Ж у к о в с к и й. Сей роман достоин имени твоего.
П у ш к и н. Лучше, чтобы ценсура пока не знала о настоящем имени автора. Да и Булгарин заругает. Роман мой основан на предании: один из офицеров, изменивших своему долгу, перешел к Пугачеву и был помилован императрицей по просьбе престарелого отца его, кинувшегося ей в ноги… Как изволите видеть, роман ушел далеко от истины.
Проходят в глубину сцены к дальней колонне. Музыка.
С противоположной стороны входят Н а т а л и и В я з е м с к а я.
В я з е м с к а я. Я люблю вас как свою дочь, подумайте, чем это может кончиться?..
Н а т а л и. Мне с ним весело, он мне просто нравится. Будет то, что было и прежде.
С о л л о г у б (подходит). Разрешите… вы мне обещали.
Натали подает ему руку, они уходят.
К Вяземской подходит К а р а м з и н а, направляются в гостиную.
Появляются Д а н т е с и Г е к к е р н.
Д а н т е с. Будь снисходителен к моей новой страсти… тебя я также люблю… Но помоги мне… постарайся убедить Натали.
Г е к к е р н. Ты хочешь погубить себя? К Пушкиной благоволит император, всегда отличает ее. Нельзя же жертвовать…
Д а н т е с. Я прошу тебя… прошу как лучшего моего друга…
Г е к к е р н. Ты жертвуешь всем… своей карьерой… всем своим будущим.
Д а н т е с. Если Натали не станет моей… Клянусь, я покончу с жизнью!
Г е к к е р н. О чем ты говоришь, мой мальчик? Подумал ли ты обо мне?
Д а н т е с. Спаси меня, отец! Ты должен поговорить с ней сегодня же.
Г е к к е р н. Попробую… Не забывай, муж ее дико ревнив. Он страшен в гневе… Вот что… Делай вид, что ты усердно ухаживаешь за ее сестрой… старшей, как ее…
Д а н т е с. Катрин?.. Да разве их сравнишь?
Г е к к е р н. Но… хорошая фигурка. Займись ты с нею. Этим самым направим подозрения ревнивца мужа по ложному следу. И сможешь без опасенья встречаться чаще с Натали… Иди, иди… Катрин там одна скучает.
Расходятся.
Д о л л и. Ему ведь все равно. Он не способен к сильным чувствам. А Катрин давно уже влюбилась в Дантеса.
В я з е м с к а я. Она нарочно устраивала свидания Натали с Дантесом, чтобы только повидать предмет своей тайной страсти.
В я з е м с к и й. Гончариха так желает выйти из разряда зрелых дев. (Подзывает лакея.) Крикни мою карету, братец. (Дает ему серебряную монету.)
Л а к е й (громко). Карету князя Вяземского!
Другие лакеи подхватывают: «Карету князя Вяземского!»
Д о л л и. Завтра я вас жду к обеду, будет небольшой круг друзей.
В я з е м с к и й. Лучше быть редким гостем, чем один раз лишним. (Целует ей руку.)
Вяземский с женой идут к лестнице, Долли и Карамзина — в гостиную.
Появляются Д а н т е с и Е к а т е р и н а, направляются к балкону.
Д а н т е с. Завтра я не дежурю в казармах, устройте так, чтобы мы были одни.
Е к а т е р и н а. Я должна разыграть роль великодушной женщины. Вы ни разу ко мне не подошли!
Д а н т е с. Не сомневайтесь во мне. Если не верите моим словам, поведение мое вам докажет… моя возлюбленная.
Е к а т е р и н а. Ваш взгляд так обольстителен… Ни одна женщина не может его выдержать.
Д а н т е с (увлекая ее на балкон). Идемте же! Нам надо поговорить… о важном.
Е к а т е р и н а. Надеюсь, никаких дерзостей…
Скрываются за дверью.
Входят П у ш к и н и С о ф и.
С о ф и. Маменька мне выговаривала, что я не выбрала вас на мазурку.
П у ш к и н. На балах я давно не пляшу.
С о ф и. Полноте, Пушкин! Своей тоской вы и на меня тоску наводите. Боже мой, как все это глупо.
П у ш к и н. Я надеюсь, сударыня, мне разрешается не всегда быть умным. Позвольте вас оставить.
С о ф и. Вы проводите меня в залу?
Берет Пушкина под руку, идут в глубину сцены.
С другой стороны входят Н а т а л и и Г е к к е р н.
Г е к к е р н. Мой сын умирает от любви к вам, он страдает, мучится. А вы не внемлете его возвышенной страсти, его уверениям… холодны, как эта нимфа.
Н а т а л и. Позволить читать свои чувства мне кажется профанацией. У сердца есть своя стыдливость. Я замужем, и мой долг…
Г е к к е р н. Что долг? Скучная обязанность. Есть высшее счастье, досель вам неведомое… Измените своему долгу!
Н а т а л и. О чем вы говорите?.. Вы толкаете меня в пропасть.
Г е к к е р н. Я старше вас, гожусь и вам в отцы. Мне вы можете поверить: тайное свидание не самый тяжкий грех.
Н а т а л и. В своем ли вы уме, барон? Оставьте же меня! Оставьте!.. (Быстро уходит в глубину сцены.)
Г е к к е р н (ей вслед). Ты станешь об этом сожалеть!.. (Уходит в другую сторону.)
Из глубины сцены выходит П у ш к и н, бродит между колоннами.
П у ш к и н. Неволя, неволя… боярский двор. Стоя наешься, сидя наспишься… Ух! Кабы мне удрать на чистый воздух!.. Скучно. Тоска!.. Тоска!..
Выходит Н а т а л и, окруженная офицерами, среди них С о л л о г у б и К а р а м з и н. Увидела Пушкина, подходит к нему.
Н а т а л и. Поедем домой!
П у ш к и н. Сегодня что так рано?
Н а т а л и. Мне немного нездоровится.
П у ш к и н. Ты так бледна… Уж и вправду не заболела ли?!
Натали увидела Дантеса и Екатерину у двери на балкон.
Н а т а л и. Мне как-то не по себе.
Пушкин подзывает лакея, что-то тихо ему говорит, дает ассигнацию. Лакей, кланяясь, уходит. Пушкин и Натали идут к лестнице. Один из офицеров поднимает над головой Пушкина «рога», кивая при этом на Дантеса.
П е р в ы й л а к е й. Карету Пушкина!
В т о р о й л а к е й. Какого Пушкина?
П е р в ы й л а к е й. Сочинителя.
Другие лакеи в полный голос: «Карету Пушкина!.. Со-чи-ни-те-ля!..»
КАРТИНА ВТОРАЯ
Квартира Пушкина на Мойке. Просторный светлый кабинет с высокими окнами, в нем ничего затейливого, вдоль стен книжные полки, все ими заставлено, на стене картина, портреты А. Дельвига, Е. Баратынского, В. Жуковского. Посередине письменный стол с выдвижными досками, на них книги, ближе к окну вольтеровское кресло с подставкой для книг. В углу возле дивана — низкая конторка. В комнате несколько кресел, камин, на нем часы. Открыта дверь в гостиную, другая комната заставлена книгами.
Позднее утро. П у ш к и н в кабинете один, стоит у окна.
П у ш к и н. Два только деревца, и то из них одно Дождливой осенью совсем обнажено. И листья на другом, размокнув и желтея… (После паузы.) Дни поздней осени бранят обыкновенно. Но мне она мила красою тихою… (После паузы.) Летят за днями дни, и каждый час уносит частичку бытия…
Входит Н а т а л и в белом пеньюаре.
Ты что, Наташа?
Н а т а л и. Хотела сказать тебе. (Про себя.) Нет, не могу… не сейчас.
П у ш к и н. Ты чем-то встревожена… Здоровы ль дети?
Н а т а л и. Слава богу… Они давно уж встали, бегают, шумят. Там с ними Азя.
П у ш к и н. Вот и славно! Сердце замирает, как о них подумаешь. Кроме тебя и детей, в жизни моей утешения нет.
Н а т а л и. Всю ночь я не могла уснуть, на сердце как-то тяжело, и мысли все невеселые.
П у ш к и н. Лишь беспечальным сон сладок. Всякий ли день ты молишься? Твоя молитва лучше, чем моя…
Н а т а л и. Вечор ты был со мною резок, попрекал мне…
П у ш к и н. Уж ты прости меня, женка. Сержусь на всех и за все…
Н а т а л и. Меня ревнуешь более Отелло.
П у ш к и н. Отелло не ревнив, он доверчив… Шекспир был гениальный мужичок, он все проникнул.
Н а т а л и. За меня ты можешь быть покоен.
П у ш к и н. Женщина созданье слабое… Я прочитаю тебе из Вольтера. Вот… «…боюсь быть подобну рогатым мужьям, которые силятся уверить себя в верности своих жен. Бедняжки втайне чувствуют свое горе!»
Н а т а л и. Я перед тобою чиста душою и сердцем.
П у ш к и н. Тебе я верю, мой ангел. (Привлекает ее к себе.) У тебя до прелести чистый благородный лоб, моя мадонна. Я ничем не заслужил тебя перед богом. Ты чистое… доброе созданье.
Н а т а л и. Ты совсем переменился. Когда с другими, ты весел, а при мне скучаешь… Забываешь, что я твоя жена… моя гордость от этого страдает.
П у ш к и н. О чем ты, моя прелесть?! У меня такая пропасть дел, что голова идет кругом, кручусь, как береста на огне. Как нам дальше жить? Имения заложены, кругом долги, мы много проживаем. Непременно мне нужно иметь восемьдесят тысяч доходу, а где их взять?
Н а т а л и. Эти проклятые деньги, деньги и всегда деньги…
П у ш к и н. Они достаются мне через труды, а труды требуют уединения… Здесь я не работаю. Я не знаю, что предпринять!.. На мой товар спросу нет, перо валится из рук. Для вдохновения нужно сердечное спокойствие, а я совсем неспокоен.
Н а т а л и. Уедем из Петербурга, уедем! Хотя бы на время. Я готова ехать с детьми за тобою.
П у ш к и н. В деревне я бы много работал. Никто не мешал бы мне думать… думать до того, что голова закружится… Но как оставить Петербург?.. Как брошу я журнал, да и архивы… мой Петр.
Звонок.
Да и некуда нам ехать. Я собирался быть этой осенью в Михайловском… видно, в последний раз… Как оно мне ни дорого, придется все же его продавать. А ехать с малыми детьми в Болдино?.. Там и дома господского нет.
Н и к и т а (входит). Петр Александрович Плетнев.
П у ш к и н. Проси, проси!.. И дай, Никита, мне одеться.
Н и к и т а. Слушаюсь.
Н а т а л и. Не буду вам мешать. Дай мне, пожалуйста, ту книгу в зеленом переплете… «Опасные связи».
П у ш к и н. Шодерло де Лакло?! Зачем тебе марать воображение? У тебя и так горячая голова, а нравы в этом свинском Петербурге не из лучших. Ты скверных книг не читай!..
Н а т а л и. Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель. (Уходит.)
П у ш к и н. О бедность! Затвердил я наконец урок твой горький! Чем я заслужил твое гоненье, властелин враждебный, суровый сна мучитель?
П л е т н е в (входит). Все ждут от него подвига, а он валяется в постели, гуляка праздный!..
П у ш к и н. Здравствуй, душа моя!
Здороваются.
Подвиг — вещь сокрытая.
П л е т н е в. Дух праздности и уныния — вот два величайших врага человека!
П у ш к и н. В тебе дух смиренномудрия. (Смеется.) Я работал до первых петухов, спасался от тоски. Когда я пишу, только тогда знаю истинное счастье.
П л е т н е в. Все про Петра Великого материал собираешь?
П у ш к и н. Я еще не могу досель постичь и обнять вдруг умом этого исполина: он слишком огромен для нас. Я пойду одеться, а ты посмотри на столе. Разного товару заготовил. (Протягивает листок бумаги.) Эту пиесу ты еще не знаешь. Я скоро. (Уходит.)
П л е т н е в (читает). «Из Пиндемонти». Опять… подражание итальянскому. Зачем это ему? (Читает.)
(После паузы.) Так досель он не писал… Зреет умом и силой выражения. (Берет со стола другой листок, читает.) «О скоро ли я перенесу мои пенаты в деревню… Поля, сад, книги, труды поэтические — семья, любовь… Религия, смерть…»
П у ш к и н (входит). Что скажешь, мой критик строгий?
П л е т н е в. Пиеса твоя прекрасна! Сила ее в достоинстве мысли.
П у ш к и н. Что же составляет достоинство человека, как не мысль? Да будет же она свободна, как должен быть свободен человек.
П л е т н е в. Зачем только сия мистификация — подражание итальянскому. В пиесе весь ты сам.
П у ш к и н. А «чуткая» ценсура? Ты еще в тисках ее не побывал! Никогда русские писатели не были столь притеснены, как нынче!.. А я более всех!.. Уваров негодяй и шарлатан. А его клеврет Дундуков преследует меня своим ценсурным комитетом.
П л е т н е в. Твой ценсор — государь.
П у ш к и н. Им одного согласия государя мало. Да и государь не жалеет красных чернил. Вспомни «Медного всадника». И хотя я совсем на мели, буквально без гроша в кармане, поэму с замечаниями его величества высочайшей ценсуры печатать не стану. Более двух лет тому прошло… Пусть полежит детям моим в наследство. «Независимость и самоуважение одни могут нас возвысить над мелочами жизни и над бурями судьбы…» Это из Вольтера.
П л е т н е в. Человек высшего назначения не ищет ничего, лишь бы ему совершить по убеждению свое призвание.
П у ш к и н. А жить на что? Я совершенно не умею писать для денег. Было время, литература была благородное аристократическое поприще. Ныне это вшивый рынок… Книгопродавцы рады меня притеснять, они хуже нежели мошенники… Мое положение ложно.
П л е т н е в. Есть средство все поправить. Взял бы да и продолжил «Онегина». Покамест твой Евгений жив, жени его.
П у ш к и н.
Поэзия, кажется, для меня иссякла. Я весь в прозе: да еще в какой! Теперь мой кумир Петр Великий.
Из глубины комнат доносится голос Александрины, она поет романс Титова «Талисман»: «Милый друг! От преступленья, От сердечных новых ран, От измены, от забвенья Сохранит мой талисман…»
П л е т н е в. Твои стихи, твоя слава! Муза венчает славу, а слава Музу.
П у ш к и н. Что слава? Яркая заплата на ветхом рубище певца.
П л е т н е в. Жуковский у нас Шиллер, а ты Гёте… Все твоему перу послушно.
П у ш к и н. Гёте понял цель жизни. А для меня… Что жизнь, если она отравлена унынием, пустыми желаниями! И что в ней, когда наслаждения ее истощены?! Судьбой отсчитанные дни… Да и сколько мне осталось этой жизни? Я говорил тебе… имею предсказание умереть на тридцать седьмом году от белого человека…
П л е т н е в. Поверил ты во всякую галиматью гадалки-немки…
П у ш к и н. Я часто думаю об этом… Вот и Байрон, Моцарт, Рафаэль расстались с жизнью в такие же лета.
П л е т н е в. А Гёте прожил долгий век. Не верю я в это роковое предопределение. И ты забудь, не вспоминай…
П у ш к и н. Я только не хотел бы, чтобы меня похоронили на тесном Петербургском кладбище. Да еще в полосатом кафтане… в камер-юнкерском мундире. (После паузы.) Ближе к милому пределу мне все б хотелось почивать. (Пауза.) Я прочитаю тебе мои стихи, ты также их еще не знаешь. (Читает.)
П л е т н е в. Ты душу мне переворачиваешь!.. (Не может унять слез, прикрывает лицо платком.)
П у ш к и н. Я назначил подле могилы матери и себе место, сделавши тут же за него вклад в кассу обители.
П л е т н е в. Черные мысли тобой овладели… Гони их прочь!..
П у ш к и н. Умри я, что с ними будет… с женою и детьми?..
П л е т н е в. Ну, хватит, хватит… Не приведи господь!.. (Посмотрел на часы.) Нам пора, уж нас заждался Вяземский. А он хитер, князь Петр, очень ему не хочется, чтобы ты был его умнее.
Уходят.
Гостиная в квартире Пушкина. Большая комната, на полу ковер, возле стены диван, к нему придвинут круглый стол, три кресла, на столе лампа со свечами, у другой стены камин, в углу фортепьяно, перед ним кресло, рядом столик. Н а т а л и устроилась на диване, А л е к с а н д р и н а у фортепьяно, Е к а т е р и н а одевается.
Здесь же З а г р я ж с к а я, она в зимней одежде, сняв головной убор, расположилась в кресле. Общий разговор заканчивается. Натали, прикрыв книгой лицо, старается скрыть волнение и тревогу.
З а г р я ж с к а я. Стало быть, Софи Карамзина впервой отроду сказывала правду… про этого красавца француза, будто на балу он все не отходил от тебя, все ухаживал… Недалеко и до греха…
Е к а т е р и н а (вспыхнув). Да что вы, тетушка?.. (Пытается уйти от разговора.) Где же мои перчатки?.. Только их видела… Нет ничего более пошлого, чем бал. Я более люблю вечера у Вяземских или у Карамзиных.
А л е к с а н д р и н а. Это потому, что там всегда бывает Дантес. Как он мне неприятен! Какой-то фат… Он ничего не станет делать даром.
Е к а т е р и н а. Лучше бы ты больше думала об Аркадии Россете, бедный поручик все вздыхает по тебе.
А л е к с а н д р и н а. Ты окажешь мне услугу, когда не будешь больше о нем говорить… Я просила… что за жестокость!..
З а г р я ж с к а я. Хватит вам точить лясы. (Екатерине.) Ты все крутишься, уж не поспеем во дворец, а тебе дежурить у императрицы. Чего стоите? Помогите мне.
Сестры поднимают ее, к ним подходит Натали.
Пошли нам бог здоровья, а женихи не уйдут. (Натали.) А ты что нынче так неважно выглядишь, моя любовь?
Н а т а л и. Я плохо спала…
З а г р я ж с к а я (смотрит на нее внимательно). Мне кажется, у тебя на сердце нехорошо. (Крестит ее.) Да сохранит тебя господь от всех печалей!.. Ты мужу не забудь сказать мой поклон. Целует Натали и Александрину, вместе с Екатериной уходят.
А л е к с а н д р и н а. Что с тобою? Вижу, ты чем-то так огорчена, тебя что-то тревожит…
Н а т а л и. Нет… ничего…
А л е к с а н д р и н а. Не хочешь мне открыться? Ты же знаешь, я все отдала бы, чтобы видеть тебя счастливой.
Звонок.
Н а т а л и. Мы в таком бедственном положении. Одних долгов по казенной ссуде пятьдесят тысяч!.. Я даже не знаю, как вести дом… Мужа не хочется беспокоить. Без того он подавлен, не спит совсем ночами. Чтобы ему сочинять, голова его должна быть свободной.
Н и к и т а (входит, подает письмо на подносе). Вам, Наталия Николаевна.
Натали нервно разрывает конверт, читает.
А л е к с а н д р и н а. От кого письмо?
Н а т а л и. От Идалии Полетики. Просит непременно сей же час приехать для важного разговору, ее карета меня ждет… Помоги мне собраться. (Быстро одевается, накидывает шубку.) Ты присмотри за детьми. (Уходит.)
Александрина садится за фортепьяно, играет.
Медленно гаснет свет.
Там же, через некоторое время. Александрина продолжает играть; неожиданно входит Н а т а л и, беспомощно останавливается в дверях.
А л е к с а н д р и н а. Что с тобой?! Тебе плохо… вся дрожишь…
Н а т а л и. Я погибла!..
А л е к с а н д р и н а. Что произошло?
Н а т а л и. Где мой муж? Я пойду к нему… О боже!.. Защити меня и помилуй!
А л е к с а н д р и н а. Александра нет дома. Да что случилось?! Говори же!..
Н а т а л и. Я скажу… я все тебе скажу!..
Появляется М о л в а.
М о л в а. Что-то здесь неладно… Мне надобно скорее разузнать, пойду к Полетике, авось сама расскажет.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Кабинет Пушкина. Утро. П у ш к и н за столом просматривает бумаги и тетради.
Звонок в дверь.
П у ш к и н (читает).
Н и к и т а (входит). Письмо… пришло по почте.
П у ш к и н. Давай его… ты иди.
Никита уходит.
Верно, кто-то из заимодавцев спешит напомнить, что срок пришел по векселям платить… (Рассматривает конверт.) Кривой лакейский почерк… «На Мойке близ Конюшенного мосту, Александру Сергеевичу Пушкину». (Разрезает конверт, читает.) «Кавалеры первой степени, командоры и рыцари светлейшего Ордена Рогоносцев, собравшись в Великий Капитул, под председательством высокопочтенного Великого Магистра Ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единогласно избрали господина Александра Пушкина заместителем великого магистра Ордена Рогоносцев и историографом Ордена. Непременный секретарь И. Борх»… Что за вздор! И при чем тут я… Историограф Ордена?! Какая-то мерзость!.. (Перечитывает письмо.) Кто клеветы про нас на сеет? Грязные наметки против чести моей… Кто мог осмелиться?.. (Звонит.) Со мной шутить накладно!..
Входит Н и к и т а.
Попроси Наталию Николаевну.
Н и к и т а. Оне позволят почивать.
П у ш к и н. Как поднимется, пусть придет.
Н и к и т а. Слушаюсь. (Уходит.)
П у ш к и н (пишет, откладывая листок, читает). «Шатобриан на старости лет перевел Мильтона для куска хлеба…»
Звонок в дверь.
«Мог спокойно пользоваться щедротами правительства, властию, почестями и богатством, предпочел им честную бедность…»
Н и к и т а (входит). Письмо от генеральши Хитровой.
П у ш к и н (берет конверт, он распечатан, читает про себя). В двойном конверте… почерк тот же самый и бумага та же… Шутить изволят!.. Если придут и другие письма по почте, не брать!
Н и к и т а. Слушаюсь… не принимать. (Уходит.)
П у ш к и н. Анонимный пасквиль… Диплом… с рогами. (Пишет письмо.)
Н а т а л и (входит, она уже одета). Ты звал меня? Я и сама хотела…
П у ш к и н (передает письма). Читай!.. Как будто мало горя мне!..
Н а т а л и (прочитала, опустилась в кресло). Я так и знала… Мне эта месть!..
П у ш к и н. За что?! Кто это мог?! Надеюсь, ты предо мной чиста?..
Н а т а л и. Я расскажу тебе… все… все!.. Вечор пополудни я получила записку от Полетики. Просила она приехать к ней немедля. Вместо нее в квартире был Жорж Дантес…
П у ш к и н. Продолжай!.. Чего же ты остановилась?
Н а т а л и. Он упал предо мной на колени… Заклинал в том, что и его отец… Предлагал оставить тебя… соединиться с ним… Потом достал пистолет, грозился застрелиться, если я не отдам ему себя… Я стала кричать… На мои крики явилась дочь Полетики… Я бросилась к ней и тут же убежала!.. Полетика змея!.. Она…
П у ш к и н. Постой… постой!.. Дантес «заклинал тебя в том, что и его отец»?!
Н а т а л и. Там на балу… когда мы уехали рано… Я отвергла признания Дантеса… его ко мне… возвышенную страсть… Тогда барон Геккерн стал уговаривать меня… Жорж умирает от любви ко мне… И чтобы спасти его, я должна нарушить свой долг жены твоей. Я ему ответила достойно!.. Барон, видно, вышел из ума… И мог себе позволить…
П у ш к и н. Отечески сводничал своему так называемому сыну. Развратник старый! Представитель коронованной особы!.. Этого нельзя так оставить!.. Не должно!..
Н а т а л и. Прости меня!
П у ш к и н. «Прости» — страшное это слово…
Н а т а л и. Нет, нет!.. Богом клянусь, я пред тобою чиста… Мне надо было сразу отвергнуть ухаживания Дантеса. Но он вел себя до этого пристойно… Мое легкомыслие тому виною…
П у ш к и н. Ты — невинное создание. И не притворщица. Я сам виноват во всем… моя глупость, простодушие… несмотря на опыты жизни…
Звонок в дверь.
И мне казалось, поведение Дантеса не выходит из границ приличия. Я молча наблюдал… Знал, насколько ты заслуживаешь моего доверия… Но все же я был не совсем спокоен…
Н а т а л и (прижалась к нему). Мне страшно!.. Я всего теперь опасаюсь!..
Н и к и т а (входит). Граф Владимир Александрович Соллогуб по срочному делу.
П у ш к и н. Пусть войдет.
Никита уходит.
Я просил тебя не ездить туда, где я сам не бываю. А ты все радовалась своими победами на балах… из гордости, тщеславия…
Н а т а л и. Его у меня нет, разве только чуточку.
П у ш к и н. Знаешь, как в песне поется: «Не дай бог хорошей жены. Хорошу жену часто в пир зовут»… Вот тебе и мораль…
С о л л о г у б (входит, раскланивается, целует руку Натали). Я не помешал?
П у ш к и н. Располагайтесь, граф. (Натали.) Иди к детям, не тревожься… Меня не так-то легко с ног свалить.
Н а т а л и (в дверях). Господи, не допусти до беды!..
С о л л о г у б (передает двойной конверт). Когда я получил сей конверт, мне тотчас пришло в голову, что в нем что-нибудь о нашей дуэльной истории, следовательно, уничтожить письмо я не должен, а распечатать не вправе.
П у ш к и н (распечатал конверт, бросил на стол). Я уже знаю. Такое письмо я получил сегодня же от Елисаветы Михайловны Хитровой. Это мерзость против жены моей… Безыменным письмом я обижаться не могу. Если кто-нибудь сзади плюнет на мое платье, так это дело моего камердинера вычистить платье, а не мое… Жена моя ангел, никакое подозрение коснуться ее не может. Я по сему предмету пишу госпоже Хитровой…
С о л л о г у б. Ее знает весь Петербург. Пойдет молва…
П у ш к и н. Думаю, она никому не станет передавать… в ее дружбе ко мне я уверен, хотя тайна всегда тягостна женскому сердцу.
С о л л о г у б. Кто же мог написать эти подметные письма?..
П у ш к и н. Пока не ведаю… Подозреваю одного человека… Но надо разузнать все доподлинно.
С о л л о г у б. Я понимаю, из-за безыменных писем не вызывают к барьеру. Но если вам нужен секундант — располагайте мною.
П у ш к и н. Я ценю ваш благородный порыв… Дуэли никакой не будет, но я, возможно, попрошу вас быть свидетелем одного объяснения. Присутствие светского человека мне желательно для надлежащего заявления в случае надобности.
С о л л о г у б. Разрешите мне откланяться. Служба…
П у ш к и н. Ну что же, до свидания, когда у вас дела.
Соллогуб уходит.
Защити меня, господи, от моих друзей, а врагов я беру на себя сам… (Садится за стол, пишет.)
Доносится голос Александрины, она поет романс А. Есаулова на стихи Пушкина «Прощанье»: «Бегут, меняясь, наши лета, Меняя все, меняя нас, Уж ты для своего поэта Могильным сумраком одета, И для тебя твой друг угас…»
Бегут лета… бегут!.. (Рассматривает полученные письма.) Бумага не нашего производства… слог и как они составлены скорее выдают иностранца… Натали его отвергла… Но с какою целью письма?.. Месть Натали! Хотят поссорить нас… Они прислали диплом… Посланник хитрая бестия… он на все способен. Есть от чего потерять мне голову… Свет жаден до всяких скандалов, щедр на обидные сплетни!.. Злая шутка судьбы?.. Но ведь клевета уничтожается перед лицом истины…
А л е к с а н д р и н а (входит). Пришла вас проведать, вы все пишете… И ночью в окне горели свечи долго. Зачем так изнурять себя?.. Лицо ваше в морщинах… следы тревожных дум и забот.
П у ш к и н. Хочешь, я прочитаю тебе стихи?
А л е к с а н д р и н а. Давно уж вы мне не читали.
П у ш к и н. Тогда слушай. (Читает.)
Пауза.
Ты что молчишь, не понравились стихи?
А л е к с а н д р и н а. Уж больно грустные, раньше вы писали совсем иные…
П у ш к и н. Жизнь переменяется, и мы вместе с нею также переменяемся.
А л е к с а н д р и н а. Сочиняли бы более стихов, как прежде…
П у ш к и н. Я очень занят Петром, прикован к этому государю. Вот послушай, что я ночью написал. Случилось это пятого ноября семьсот двадцать четвертого года. Петр спасал бот с солдатами, шел по пояс в воде. От этого болезнь его возобновилась. Петр возвратился в Петербург и слег в постель… (Читает.) «В сие время камергер Монс де ла Кроа и сестра его Балк были казнены. Монс потерял голову; сестра его высечена кнутом… Императрица, бывшая в тайной связи с Монсом, не смела за него просить, она просила за его сестру. Петр был неумолим… Оправдалась ли Екатерина в глазах грозного супруга? По крайней мере ревность и подозрение терзали его…»
Пауза.
А л е к с а н д р и н а. Как все это жестоко!.. Зачем вы мне прочитали? Вы хотели сказать…
П у ш к и н (неожиданно). Какое нынче число?
А л е к с а н д р и н а. Четвертый день ноября, середа.
П у ш к и н. Странные бывают сближения. А там случилось пятого ноября. Монс также был француз, любовник императрицы…
А л е к с а н д р и н а. Вольно вам думать… Таша ни в чем не виновата. Все Полетика подстроила… Фурия адова… Сестра моя угнетена безмерно, все плачет и молится.
П у ш к и н. Иди к ней и успокой мою жену.
Александрина уходит.
И меня мучает сомнение… Мне кажется, он между нами сам третий стоит, модный француз. Что за наваждение?.. И шепот света… хохотня глупцов. Нет, это уж слишком… (Быстро пишет, вкладывает листок в конверт, звонит.) Мое намерение не посылать картель отправилось в ад. Что он ответит на оскорбление чести моей и имени моего?..
Н и к и т а (входит). Вы звали меня, Александр Сергеич?
П у ш к и н. Снеси это письмо на почту, сей же час… сам отнеси немедля!
Н и к и т а. Самолично снесу, понимаю. (Уходит.)
П у ш к и н (садится за стол). А между тем Петр не прерывал обыкновенных своих занятий.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Кабинет Пушкина. Полдень. П у ш к и н и Ж у к о в с к и й.
П у ш к и н. Вечор был у меня старик Геккерн. Он «по ошибке» прочитал мое письмо Дантесу… тот был на дежурстве. Барон просил отсрочки на 24 часа… Я согласился… Но своего решения не переменю!
Ж у к о в с к и й. Обсудим все спокойно. За что ты его вызвал?
П у ш к и н. Он вел себя по отношению к моей жене так, как мне не подобает допускать…
Н и к и т а (входит). Посланник голландского короля.
П у ш к и н. Пусть войдет.
Н и к и т а. Слушаюсь. (Уходит.)
Часы бьют два удара.
П у ш к и н. Ровно сутки пробежали.
Ж у к о в с к и й. Пожалуй, лучше будет оставить вас одних. Прошу тебя — не горячись. Спокойно выслушай барона, все может повернуться к мирному исходу. (Уходит.)
П у ш к и н. Что нынче он мне скажет, сей дипломат?..
Г е к к е р н (входит, раскланивается). Сын мой в карауле, возвратится только завтра.
П у ш к и н. Снова на дежурстве?!
Г е к к е р н. За какую-то ошибку в службе Жоржу полагается дежурить три дня сряду. О вызове он ничего не знает… Я принял ваш картель от имени сына… Вы были столь благородны дать мне возможность… Я не оставляю надежды…
П у ш к и н. Нет, нет!.. Вызов я не возьму обратно!
Г е к к е р н. По крайней мере вам надо объяснить мотивы…
П у ш к и н. Ваш сын знает.
Г е к к е р н. Поединок этот не должен быть. Я говорю с вами как отец… (В глазах его слезы.) Сын мой — единственное мое счастье, ему я посвятил свою жизнь… обеспечил положение в обществе, благосостояние, карьеру… Здание моих надежд рушится до основания. По законам империи дуэль карается смертной казнью для обоих противников. При благоприятном исходе… и то по милости его величества государя… казнь могут заменить ссылкой в Сибирь или на Кавказ! Я этого не вынесу!.. Дайте мне возможность приготовиться ко всему, могущему случиться… Прошу вас все отложить… хотя бы на неделю.
Пауза.
П у ш к и н. Если так… Даю вам две недели.
Г е к к е р н. И ничего не станете предпринимать?..
П у ш к и н. Обязуюсь честным словом не давать никакого движения этому делу до назначенного срока!
Звонок в дверь.
Г е к к е р н. В вашем великодушии и благородстве я не сомневался.
П у ш к и н. Прощайте, господин барон.
Г е к к е р н. Честь имею! (Уходит.)
Н и к и т а (входит). Письмо вам.
П у ш к и н. Я говорил, по почте не принимать.
Н и к и т а. Принесли от генеральши Хитровой.
П у ш к и н (взял письмо). Можешь идти. (Читает, бросает письмо на стол.)
Ж у к о в с к и й (входит). Ну, чем кончилась тревога?
П у ш к и н (передает письмо). Читай! В голос читай!
Ж у к о в с к и й. «Нет, дорогой друг мой, для меня это настоящий п о з о р… Мне казалось, что я достаточно сделала добра в жизни, чтобы не быть впутанной в столь ужасную к л е в е т у!.. Я поражена, что у меня нашелся столь жестокий враг… Что до вашей жены… то она ангел, и на нее напали лишь для того, чтобы заставить меня сыграть роль посредника и этим ранить меня в самое сердце! Элиза». Никак не возьму себе в толк… И ее впутали в эту историю?
П у ш к и н. Елисавета Михайловна Хитрово также получила конверт с дипломом, отослала мне, я написал ей письмо, что я обо всем этом думаю. И вот ее ответ… Ах, эти мне друзья, друзья!.. Я разузнал: такие же безыменные письма получили семь или восемь человек.
Ж у к о в с к и й. Худо будет, когда это дело станет сказкой города, пойдут всяческие толки.
П у ш к и н. Они все мои близкие приятели, не думаю, чтобы стали разглашать. Это касается чести моей и моей жены. Двойной удар мне в сердце нанесен.
Ж у к о в с к и й. Важно избежать огласки.
П у ш к и н. Я опасаюсь, что могут вмешаться жандармские власти, дойдет до Бенкендорфа, а там и государь узнает.
Ж у к о в с к и й. Не приведи господь! Чем кончился разговор с посланником?
П у ш к и н. Просил еще отсрочки, я дал две недели, но картель мой не забрал.
Ж у к о в с к и й. А если ты тем самым наносишь обиду чести и имени безвинного человека?
П у ш к и н. Диплом от них! Я убедился.
Ж у к о в с к и й. Ты мог и ошибиться. Тебе следует повидать молодого Геккерна и от него узнать…
П у ш к и н. До истечения срока я не желаю никаких объяснений с Дантесом.
Ж у к о в с к и й. В этом, пожалуй, ты и прав… твоя горячность, вспыльчивость… Все можешь лишь испортить. За две недели есть еще возможность все остановить! Дай мне счастия избавить тебя от безумного злодейства, а жену твою от посрамления. Жди скорых от меня вестей. (Уходит.)
Пушкин садится за стол, пишет.
Просцениум. Ж у к о в с к и й и Г е к к е р н продолжают разговор.
Появляется М о л в а, молча слушает.
Г е к к е р н. Я приговорен к гильотине, если мне не удастся остановить дуэль. Придется взойти на гильотину. И я взойду!.. Я дорожу честью моего сына, его жизнью.
М о л в а (в сторону). Совсем как благородный отец.
Ж у к о в с к и й. Пушкин убежден: диплом прислан из посольства…
М о л в а (в сторону). С «золотыми рогами», он первый после Нарышкина рогоносец.
Ж у к о в с к и й. Я не очень в это верю.
Г е к к е р н. А где же доказательства? Их нет и быть не может!.. И с какою целью? Разве для того, чтобы заставить Натали броситься в объятия Жоржа, погибнуть в глазах света, отвергнутой мужем?
М о л в а (в сторону). О чем он? Так можно и проговориться.
Ж у к о в с к и й. Искать надо выход, чтобы чести их обоих не нанести урону.
Г е к к е р н. Мне представляется необходимым свидание между ними. Вас я прошу быть посредником. Вы один из тех людей, к которым я особливо питаю чувства уважения и величайшего почтения. Ваш авторитет… полное беспристрастие. Вам удалось бы открыть глаза Пушкину.
Ж у к о в с к и й. На свидание он не согласен, и мое посредство ни к чему не послужит. Искать надо иной способ.
Г е к к е р н. Одно ожидание сводит меня с ума! (После паузы.) Ну что же… придется мне исполнить и другую обязанность отца. Вам я откроюсь: Пушкин ошибается, мой сын влюблен не в жену его, а в свояченицу.
Ж у к о в с к и й. В Александрину?
Г е к к е р н. В старшую… Катрин.
Ж у к о в с к и й. Быть того не может.
Г е к к е р н. Давно уже Жорж умоляет меня дать согласие на этот брак. Я не соглашался, все надеялся на лучшую партию для сына. Теперь я вижу: мое упорство привело к печальному заблуждению. Я вынужден теперь дать мое согласие.
М о л в а. Браво! Браво!.. Дипломат!
Ж у к о в с к и й. Так можно поединка избежать! Пусть сын ваш немедля сделает предложение.
Г е к к е р н. Этому мешает вызов Пушкина. В свете пойдут толки, что угроза поединка заставила Жоржа жениться на Катрин. А такое мнение оскорбительно, и мы не можем этого допустить. Пушкин должен забрать свой вызов на ином основании, без упоминания об этом браке.
Ж у к о в с к и й. Дуэль теперь нелепа.
Г е к к е р н. А иначе… Дантес исполнит то, что велит ему долг… Он принял вызов, примет и поединок и после дуэля объявит о сватовстве. Все это надо хранить в строжайшей тайне!
М о л в а. К-хе… К-хе!..
Ж у к о в с к и й. Сей же час нам надобно сказать все тетушке сестриц фрейлине Загряжской, полечить ее благословение.
Г е к к е р н. Да, пожалуй, я объявлю свое согласие на брак.
Ж у к о в с к и й. Нам надобно поспешить.
Уходят.
Кабинет Пушкина. Ж у к о в с к и й и П у ш к и н. Утро.
Ж у к о в с к и й. Ты поступаешь весьма неосторожно, невеликодушно и даже против меня несправедливо…
П у ш к и н. В чем ты меня упрекаешь?
Ж у к о в с к и й. Зачем ты рассказал обо всем Карамзиным? И княгине Вяземской… Что знаешь автора анонимных писем… что скоро станут говорить о мести твоей… «единственной в своем роде… полной… совершенной»… и она «бросит того человека в грязь»!.. Вот что ты сказал. Чего ты хочешь? Если все это станет известно Геккернам, они откажутся от брака, и тогда дуэля не миновать.
П у ш к и н. Дантес не женится на Катрин. Нет!.. Все это делается, чтобы избежать дуэли. Дантес презренный трус!..
Ж у к о в с к и й. Женитьба Дантеса затеяна гораздо прежде вызова. Это открытие будет и репарациею того, что было сделано против твоей чести перед светом… Он также готов драться с тобою, как и ты с ним. Он также боится, чтобы тайна не была нарушена.
П у ш к и н. Быстро же сей рыцарь отрекся от «великой» любви к Натали. Жена мне все пересказывала.
Ж у к о в с к и й. Для отвращения драки Дантес нимало не участвовал. Все это дело его отца. Он на все решился, чтобы отвратить свое несчастие. Молодой совершенно в стороне.
П у ш к и н. Брак для них невыгоден. Я не верю, что Дантес влюблен в Екатерину… Свадьбы не бывать!..
Ж у к о в с к и й. Брак сей состоится. Но после дуэля. Зачем же допускать злодейство? Ты должен подтвердить свой отказ от вызова официальным письмом, не указывая в нем о сватовстве.
П у ш к и н. Такого письма я не напишу!
Ж у к о в с к и й. Тогда делай, что хочешь! Не желаю быть зрителем или актером в трагедии!.. Я предложил свое посредство. Теперь я от него отказываюсь. Я в это дело замешан невольно и не хочу, чтобы оно оставило мне нарекание… Булавочку свою беру из игры вашей. С твоей стороны жестоко, она мне не нравится. Вот тебе сказка: жил-был пастух, этот пастух был и забубенный стрелок. У этого пастуха были прекрасные овечки. Вот повадился серый волк ходить около его овчарни. И думает серый волк: дай-ка съем я у пастуха его любимую овечку; думая это, серый волк поглядывает и на других овечек, да и облизывается. Но вот узнал прожора, что стрелок его стережет и хочет застрелить… Он начал делать разные предложения пастуху, на которые пастух и согласился. Но он думал про себя: как бы мне доконать этого долгохвостого хахаля… И вот пастух сказал своему куму: кум Василий, сделай мне одолжение, стань на минуту свиньею и хрюканьем своим вымани серого волка из лесу в чистое поле. Я соберу соседей, и мы накинем на волка аркан. — Послушай, братец, — сказал кум Василий, — ловить волка ты волен, да на что же мне быть свиньею. Ведь я у тебя крестил. Добрые люди скажут тебе: свинья-де крестила у тебя сына. Да и мне самому будет невыгодно. Пойду ли к обедне, сяду ли с людьми обедать, сложу ли про красных девиц стихи — добрые люди скажут: свинья пошла к обедне, свинья сидит за столом, свинья стихи пишет. Неловко. Пастух, услышав такой ответ, призадумался, а что он сделал, право, не знаю… (После паузы.) Моя роль, весьма жалко и неудачно сыгранная, оканчивается. Прости… (Уходит.)
Медленно гаснет свет.
Там же вечером. П у ш к и н и д’А р ш и а к.
П у ш к и н. Письмо господина Дантеса я прочитал. В нем ничего не говорится о его сватовстве…
Д’А р ш и а к. Значит, жениться или драться? Вы так ставите вопрос… Фраза о сватовстве поставила бы моего кузена в печальную необходимость принять решение стреляться!.. Он сделает предложение мадемуазель Екатерине, но не в качестве сатисфакции, а только потому, что она ему нравится. Такова его воля.
П у ш к и н. Я смогу забрать свой картель лишь при одном условии: Дантес женится на Катрин. И об его намерении будет указано как о главном мотиве моего отказа от поединка.
Д’А р ш и а к. На это он не согласится.
П у ш к и н. Иного быть не должно.
Пауза.
Д’А р ш и а к. Ввиду окончания отсрочки Жорж готов к вашим услугам.
П у ш к и н. Вы, французы, вы очень любезны. Все вы знаете латынь, но когда вы стреляетесь, вы становитесь в 30 шагах. У нас, русских, иначе: чем меньше объяснений, тем поединок беспощаднее… Завтра я пришлю к вам моего секунданта.
Просцениум. Д а н т е с и С о л л о г у б.
Д а н т е с. Не понимаю, чего Пушкин от меня хочет. Я поневоле должен с ним стреляться, если буду к этому принужден… Чувствую, я убью Пушкина. А со мною могут делать, что хотят: на Кавказ, в крепость — куда угодно.
С о л л о г у б. Бедная Натали! Что с нею будет?!
Д а н т е с. Мой милый граф, жена его… жеманница. Об условиях дуэли договоритесь с виконтом д’Аршиаком.
Кабинет Пушкина. Полдень. П у ш к и н и С о л л о г у б.
П у ш к и н. Дантес ничтожество… Я просил вас разговаривать не с ним, а с его секундантом… Условиться только насчет материальной стороны дуэли. Чем кровавее, тем лучше… И не вступать ни в какие объяснения. Не хотите быть моим секундантом? Я возьму другого. Ступайте к д’Аршиаку.
Соллогуб уходит.
А если граф не справится?.. Должно мне иметь другого секунданта, чтобы был он рядом.
Просцениум. П у ш к и н и А р к а д и й Р о с с е т.
А р к а д и й. Дело секундантов вначале стараться примирить противников. Этого я не могу сделать. Я не терплю Дантеса и буду рад, если вы избавите от него петербургское общество… Потом, я недостаточно хорошо пишу по-французски — переписка в этом случае должна быть ведена крайне осмотрительно. Но быть вашим секундантом на самом месте поединка, когда уже все будет условлено, я готов. Благодарю вас за доверие и честь, оказанную мне.
П у ш к и н. Я заберу вас, пойдемте ко мне.
Кабинет Пушкина. П у ш к и н, Р о с с е т, С о л л о г у б, д’А р ш и а к. Вечереет.
С о л л о г у б. Мы остановились на субботе… в стороне Парголова, рано поутру… на дистанции в десять шагов.
Д’А р ш и а к. Барон Геккерн окончательно решил объявить свои намерения относительно женитьбы. Но опасается, как бы этого не приписали желанию уклониться от дуэли. По совести он может сделать это тогда, когда все будет покончено между вами и вы засвидетельствуете, что не приписываете его брака соображениям, недостойным благородного человека.
С о л л о г у б. Я прошу вас… во имя вашей семьи… согласитесь! Господин д’Аршиак и я, мы служим порукой Геккерна.
П у ш к и н. Должно так понимать, что он отказывается от своих условий?..
Д’А р ш и а к. Можно их оставить в стороне. Я всю ночь не спал, и хотя я не русский, но понимаю, какое вы имеете значение для ваших соотечественников. Главное, избежать поединка.
Пушкин садится за стол, пишет, передает листок Соллогубу.
С о л л о г у б (читает). «Я не колеблюсь написать то, что могу заявить словесно. Я вызвал господина Ж. Геккерна на дуэль, и он принял вызов, не входя ни в какие объяснения. И я же прошу теперь господ свидетелей этого дела соблаговолить считать этот вызов как бы не имевшим места, узнав из толков в обществе, что господин Жорж Геккерн решил объявить о своем намерении жениться на мадемуазель Гончаровой после дуэли. У меня нет никаких оснований приписывать его решение соображениям, недостойным благородного человека».
Д’А р ш и а к. Этого достаточно.
С о л л о г у б. Я позволил себе обещать, что вы будете обходиться со своим зятем как со знакомым.
П у ш к и н. Напрасно! Никогда этого не будет! Никогда между домом Пушкина и домом Дантеса ничего общего быть не может… Впрочем, я признал и готов признать, что господин Дантес действовал как честный человек.
Д’А р ш и а к. Больше мне и не нужно. Пожалуйте письмо.
П у ш к и н (передает конверт). Можете им воспользоваться так, как вы сочтете уместным.
Д’А р ш и а к. Честь имею. (Раскланивается, уходит.)
Пушкин, Россет, Соллогуб направляются в гостиную. Там Н а т а л и и Е к а т е р и н а, ближе к двери, пытаясь хоть что-нибудь услышать; обе нервничают.
П у ш к и н (входя). Поздравляю, вы невеста! Дантес просит вашей руки.
Екатерина выбегает из гостиной, за ней Натали.
(Россету.) А Дантес-то каков!
КАРТИНА ПЯТАЯ
Просцениум. Выходят К а р а м з и н ы и В я з е м с к и й, с другой стороны Г е к к е р н в окружении н е с к о л ь к и х о ф и ц е р о в и д а м. Появляется М о л в а.
М о л в а. Я вся как на иголках… Никогда еще, с тех пор как стоит свет, не подымалось такого шума… Содрогается воздух во всех петербургских гостиных — Геккерн-Дантес женится!.. От этой вести меня даже жжет в груди… Мне нужны подробности! Ну, сделайте дружбу, подробности?..
С о ф и. Кто смотрит на посредственную живопись, если рядом — мадонна Рафаэля! А вот нашелся охотник до этой живописи… ее дешевле можно приобрести.
К а р а м з и н а. Прямо невероятно!.. Жениться на старой деве, бесприданнице и к тому же не очень-то красивой?!
В глубине сцены появляется П у ш к и н, медленно прохаживается.
С а ш к а. Катрин так долго играла роль посредницы, стала, в свою очередь, возлюбленной, а теперь будет и супругой.
С о ф и. Она не смеет и поверить, что все это не сон… Бедный Дантес!
В я з е м с к и й. Сей брак по рассудку, а не по любви и довольно двусмысленный. Пушкин выглядит обиженным за жену — Дантес больше за ней не ухаживает.
С о ф и. И Натали стала ужасно нервной. Когда говорит о замужестве сестры, даже голос у нее прерывается.
К а р а м з и н а. Нам известны все обстоятельства… как можно обливать грязью Натали?
П у ш к и н. Врагов имеет в мире всяк, но от друзей спаси нас, боже!.. (Проходит.)
М о л в а (Геккерну). Прошу и вас, господин Геккерн, мне рассказать…
Г е к к е р н. Мой сын закабалил себя на всю жизнь, чтобы спасти репутацию любимой женщины. Он предпочел безвозвратно связать себя с единственной целью — не компрометировать госпожу Пушкину… Великое самопожертвование!
М о л в а. Как благородный рыцарь… приносит в жертву своей любви счастье своей жизни… Это какая-то тайна любви, это Бальзак, это Виктор Гюго… Это возвышенно! «Великое самопожертвование!..» Эту легенду мне надобно скорее распространить в обществе.
Д а н т е с. Мерси! (Идет к Карамзиным.) Я дружен с вашим семейством. В вашем доме мне всегда было так легко и приятно. Прошу Александра оказать мне честь — быть моим шафером на свадьбе.
С а ш к а. Ну что же… Я согласен.
Обмениваются рукопожатием.
Г е к к е р н. Во вторник на бале у графа Салтыкова я объявлю о свадьбе моего сына.
Кабинет поэта. П у ш к и н и Ж у к о в с к и й.
Вечер.
Ж у к о в с к и й. К тебе я ненадолго, принес письмо от Екатерины Ивановны. Прочитай. (Передает письмо.)
П у ш к и н (читает). «Слава богу, кажется, все кончено… И так все концы в воду… Позвольте мне от всего моего сердца принести вам мою благодарность, и простите все мучения, которые вы претерпели во все сие бурное время…»
Ж у к о в с к и й. Благодари тетушку, и ее хлопоты помогли все уладить… Хоть ты и рассердил и даже обидел меня, но все же меня к тебе тянет… сердцем тянет.
Пушкин неожиданно засмеялся.
Отчего тебе так весело?
П у ш к и н. Я заставил Дантеса сделать предложение… Жалкий трус!
Ж у к о в с к и й. Стоит ли о том вспоминать?.. Слава богу, все уладилось… Мне надобно поспешить во дворец. (Уходит.)
П у ш к и н (садится за стол, пишет, после небольшой паузы). Конечно, презирать не трудно Отдельно каждого глупца, Сердиться так же безрассудно И на отдельного страмца… (После паузы.) Не должно мне о них думать! А Жуковский доверчив, наивен как дитя… Так лучше ему, спокойнее… Воды глубокие Плавно текут. Люди премудрые Тихо живут…
Н а т а л и (входит). Нет!.. Я больше не могу… Если так будет продолжаться, я не выдержу!.. Старик Геккерн преследует меня… он передал мне письмо Дантеса… (Отдает письмо.)
П у ш к и н (читает). «Отказывается от каких-либо видов» на тебя! (Долго и нервно смеется, комкает письмо, бросает на пол.) Какая мерзость!.. Презренный негодник! Не должно так это оставить!..
Н а т а л и. Только не дуэль, о боже праведный! Подумай обо мне и детях… ты же сам велел все передавать тебе.
П у ш к и н. И хорошо, что не скрываешь… Иди к себе и успокойся, иди, Наташа.
Н а т а л и (уходя). Господи, не допусти и помилуй!..
П у ш к и н. Развратник, радуясь, клевещет, соблазн по городу гремит, А он, хохоча, рукоплещет… Нет, поединка мне уже недостаточно!.. (Пишет письмо.)
Н и к и т а (входит). Граф Владимир Александрович Соллогуб.
П у ш к и н. Проси графа. (Продолжает писать.)
С о л л о г у б (раскланиваясь). Я пришел принести свои поздравления, помолвка объявлена…
П у ш к и н. Никаких поздравлений я не принимаю!.. Вы были более секундантом Дантеса, чем моим, однако я не хочу ничего делать без вашего ведома. (Закрывает дверь на ключ.) Я прочитаю вам мое письмо к старику Геккерну. С сыном уже покончено… Вы мне теперь старичка подавайте!.. Вот что я ему пишу: «Вы, барон… Вы, представитель коронованной особы, Вы отечески сводничали вашему незаконнорожденному или так называемому сыну; всем поведением этого юнца руководили вы… второго ноября вы имели с вашим сыном совещание, на котором вы положили нанести удар, казавшийся решительным. Анонимное письмо было составлено вами… Я уже знал положительно, как мне поступить. Если дипломатия есть лишь искусство узнавать, что делается у других и расстраивать их планы, вы отдадите мне справедливость и признаете, что были побиты по всем пунктам. Теперь я подхожу к цели моего письма… Я, как видите, добр, бесхитростен, но сердце мое чувствительно… Дуэли мне уже недостаточно… нет, и каков бы ни был ее исход, я не сочту себя достаточно отомщенным… Ни женитьбой, которая совсем походила бы на веселый фарс… ни, наконец, письмом, которое я имею честь писать вам и которого копию я сохраню для моего личного употребления. Я хочу, чтобы вы дали себе труд и сами нашли основания, которые были бы достаточны для того, чтобы побудить меня не плюнуть вам в лицо и уничтожить самый след этого жалкого дела, из которого мне легко будет сделать отличную главу в м о е й истории рогоносцев. Имею честь быть».
Небольшая пауза.
С о л л о г у б. Я лучше пойду…
П у ш к и н. Вы что так испугались?.. (Поворачивает ключ в двери.) Не смею вас задерживать, граф.
С о л л о г у б. Честь имею! (У двери.) Скорее упредить!.. (Быстро уходит.)
П у ш к и н. Напишу еще одно письмо… на имя графа Бенкендорфа, через него оно попадет государю… Нет, пожалуй, сейчас его не должно отсылать. (Пишет письмо.) «Считаю своим долгом довести до сведения правительства и общества…»
Медленно гаснет свет.
Просцениум. Ж у к о в с к и й и С о л л о г у б.
С о л л о г у б. Если Пушкин успел отправить письмо Геккерну, быть смертному поединку. Только вы можете удержать Пушкина от рокового шага.
Ж у к о в с к и й. Пойду сей же час, остановить… Боюсь, не удержать мне Пушкина. Придется мне тогда обратиться к государю.
Уходят.
Кабинет поэта. Зажжены свечи. П у ш к и н прилег на диван, листок бумаги выпал из рук. Часы отсчитали полночь. Пушкин засыпает, бой часов переходит в музыкальную мелодию, ее продолжает, приближаясь, церковное песнопение. Медленно гаснет свет.
На сцене — справа — массивный стол, на нем возле папок с бумагами игрушечные солдатики. За столом Н и к о л а й П е р в ы й перелистывает бумаги. К столу приставлены большие кресла в позолоте — детали царского кабинета во дворце. Слева аналой, на нем Евангелие и крест. Н а т а л и в свадебном платье и П у ш к и н во фраке обходят вокруг аналоя, в руках у них зажженные свечи.
П у ш к и н. Я должен был на тебе жениться… Всю жизнь был бы без тебя несчастлив… С твоим лицом ничего нельзя сравнить на свете, а душу твою люблю я еще более твоего лица… Я тебя ничем не заслужил перед богом.
Н а т а л и. Мне как-то не по себе…
П у ш к и н. Ты в большой моде… Все это требует денег… Счастье твое и детей священная, единственная моя цель.
Н а т а л и. Ты меня ревнуешь…
П у ш к и н. Я вовсе не ревнив… И Отелло доверчив… Свет — мерзкая куча грязи…
Н а т а л и. Я не выдержу… Уедем в деревню.
П у ш к и н. Плюнуть на Петербург, да подать в отставку, да удрать в Болдино, да жить барином…
Н а т а л и. Там нет дома…
П у ш к и н. Мое положение ложно и сомнительно. Я пожалован в камер-юнкеры… что неприлично моим летам… Двору хотелось, чтобы ты танцевала в Аничковом дворце…
Свеча в руке Пушкина гаснет, падают крест и Евангелие.
Н а т а л и. Какой же ты неловкий. Подай мне ту книгу… в зеленом переплете.
П у ш к и н (поднимает их с пола). Все это дурные предзнаменования.
Натали медленно удаляется.
Куда же ты?.. Не кокетничай с царем!
Н и к о л а й П е р в ы й. Ты дал мне слово вести себя благородно и пристойно.
П у ш к и н (направляется к нему). Государь?!
Н и к о л а й П е р в ы й. Мне известно все твое дело. Репутация твоей жены в моих глазах безупречна… И во мнении света… Для дуэли нет повода.
П у ш к и н. Я единственный судья и хранитель моей чести и чести моей жены… Не требую ни правосудия, ни мщения… Я не могу и не хочу представлять кому бы то ни было доказательства того, что утверждаю… я сам по себе.
Н и к о л а й П е р в ы й. Обещай мне не доводить дело до дуэля. Я советовал твоей жене быть сколь можно осторожнее. Красота Наталии Николаевны подвергает ее комеражам в обществе.
П у ш к и н. Благодарю вас, государь. Жена мне обо всем говорит…
Н и к о л а й П е р в ы й. Разве ты мог ожидать от меня другого?
П у ш к и н. Я и вас подозревал в ухаживании за моей женой… монаршья милость…
Н и к о л а й П е р в ы й. Милости мои к тебе безграничны… Ты — мой Пушкин.
П у ш к и н. Милостью окован… Прусский король не надел бы на Вольтера, первого из французских поэтов, шутовского кафтана, не предал бы его на посмеяние света.
Н и к о л а й П е р в ы й. Я хотел отличить тебя, а не сделать смешным.
П у ш к и н (с иронией). Я всегда радуюсь, когда ваше величество поступает у м н о и п о - ц а р с к и… Но не хочу быть шутом ниже у господа бога. Единственно, чего я жажду, — это независимости.
Н и к о л а й П е р в ы й. Ты неблагодарен, нет, неблагодарен… Я дал тебе жалование, открыл архивы для составления истории Петра Первого.
П у ш к и н. Писать ее нельзя, не будут печатать.
Н и к о л а й П е р в ы й. Отчего же?
П у ш к и н. Позвольте просто вам сказать: не продается вдохновенье… Строгость цензуры… Какая глубокая безнравственность в привычках нашего правительства.
Н и к о л а й П е р в ы й. О чем ты, Пушкин?
П у ш к и н. Полиция распечатывает письма мужа к жене и приносит их читать вашему величеству… человеку благовоспитанному и честному. И вы не стыдитесь в том признаться… Мудрено быть самодержавным…
Н и к о л а й П е р в ы й. Я не могу переменить законного порядка…
П у ш к и н. Закон не вмешивается в привычки частного человека, не требует отчета о его обеде, о его прогулках… В каком веке мы живем!
Н и к о л а й П е р в ы й (после паузы). Я думал, ты переменился…
П у ш к и н. Отказываться от образа мнений моих я ничуть не намерен.
Н и к о л а й П е р в ы й. Скажи, Пушкин, если бы ты был в Петербурге… тогда… 14 декабря… принял бы ты участие в бунте мятежников?
П у ш к и н. Неизбежно, государь…
Н и к о л а й П е р в ы й. Да, да… такое ты мне говорил еще тогда в Первопрестольной. Не побоялся.
П у ш к и н. И я, таинственный певец, пловцам я пел… (После паузы.) Я должен блюсти мою честь и то имя, которое оставлю моим детям…
Н и к о л а й П е р в ы й. О детях твоих я буду пещись, возьму под свое покровительство. А ты обещай мне не драться с Геккерном ни под каким предлогом… Если история возобновится, обращайся ко мне через графа Бенкендорфа.
П у ш к и н. Это будет очень натурально.
Н и к о л а й П е р в ы й. Дай мне честное слово дворянина…
П у ш к и н. Я обещаю!
Н и к о л а й П е р в ы й. Твоему слову я верю.
П у ш к и н. Будь я только уверен, что не навлек на себя ваше неудовольствие… (Уходит.)
Н и к о л а й П е р в ы й. Давно уже дуэля ожидать должно от их неловкого положения.
И снова кабинет поэта.
П у ш к и н (просыпаясь). Странный сон мне приснился… Ай да царь!..
Медленно гаснет свет.
Там же. Утро. П у ш к и н и Т у р г е н е в.
Т у р г е н е в. Ты не отправил свое письмо Чаадаеву?
П у ш к и н. Намеревался послать, но теперь не пошлю. Мои опровержения могли бы его оскорбить, а он и так уже испытал гнев государя. Как он там?
Т у р г е н е в. Тяжко ему очень… Пришел в какую-то робость… По воле государя московскому генерал-губернатору предписано ежедневно наведываться о состоянии здоровья головы Чаадаева, он отдан под присмотр Бенкендорфа.
П у ш к и н. Следовало этого ожидать. У Чаадаева блестящий ум. Хотя я решительно не во всем с ним согласен… что касается нашей исторической ничтожности. Я не хотел бы переменить отечество, иметь другую историю, кроме истории наших предков… Что же касается до иного… Нужно сознаться, наша общественная жизнь — грустная вещь. Отсутствие мнения, равнодушие ко всякому долгу, справедливости, истине… Это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству поистине могут привести в отчаяние. Чаадаев хорошо сделал, что сказал это громко.
Т у р г е н е в. Как могла пропустить цензура?
П у ш к и н. Я сам очень удивился… Он сказал истину… а истина сильнее царя, говорит священное писание.
Т у р г е н е в. При обыске у Чаадаева изъяли портрет мой работы Брюллова с надписью «Без боязни обличаху» — старинный девиз нашего рода.
П у ш к и н. Род ваш знатен.
Т у р г е н е в. Да и твой… род Пушкиных мятежный…
П у ш к и н. Я горжусь, что принадлежу к нашему древнему и подлинному дворянству… Это иностранцы утверждают, что в древнем нашем дворянстве не существовало даже понятия о чести. Они ошибаются. Вы извлекаете из парижских архивов документы по истории России и знаете, какими были предки наши… Какое поле для писателей русская история!.. Вовсе оно еще не обработано… История долга, жизнь коротка… А мы ленивы и нелюбопытны.
Т у р г е н е в. О тебе этого не сказал бы. Я прочитал твои записи о Петре Первом. Ты выработал совершенно новые, особенные взгляды на этого великого человека.
П у ш к и н. Он один есть целая всемирная история… Да, жаль, что политика для меня, увы, запретная область… Боже, как грустна наша Россия!
Т у р г е н е в. Твоя пиеса «Памятник» — подражание Державину, просто прекрасна! Литература и должна пробуждать в народе добрые чувства… в этом и есть назначение поэта, его счастье.
П у ш к и н. В молчании добро должно твориться. А счастье… это великое «быть может», как говорил Рабле о рае или вечности…
Т у р г е н е в. Нашим разговорам несть конца… Мне еще к Вяземскому надо поспешить. Вечером мы свидимся. (Уходит.)
П у ш к и н. Счастье не для меня, я для него не создан… В уме, подавленном тоской, Теснится тяжких дум избыток…
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Просцениум. Из левой кулисы выходят В я з е м с к и й и К а р а м з и н ы, направляются в глубину сцены.
Вбегает М о л в а.
М о л в а. Стойте! Стойте! Не уходите, я так спешила… Свадьба состоялась?!
С о ф и. Выла, была свадьба, в воскресенье.
С а ш к а. Пушкин проиграл несколько пари, он считал эту свадьбу одним обманом.
М о л в а. Как же прошла свадьба? Как выглядели жених с невестой?
С о ф и. Все очень странно. У Дантеса вид совсем не влюбленный. Катрин более счастлива…
М о л в а. Она многое скрывает. Ее вуаль прячет слезы, их хватило бы, чтобы заполнить Балтийское море…
Из правой кулисы выходят Г е к к е р н и Д а н т е с.
Послушаю и их беседу.
Г е к к е р н. Императору стало все известно, он дал Пушкину аудиенцию, а тот всю вину свалил на нас.
Д а н т е с. Зачем ты заставил написать ему эти унизительные письма? Он вернул их обратно, не хочет мириться, мне отказано от их дома. Я не смогу больше видеть Натали!..
Г е к к е р н. Ты должен был ему написать, мой мальчик, так надо. Это будет нашим оправданием в случае чего… Следует быть предусмотрительным, не забывай о моем положении в обществе. А с Натали ты будешь встречаться в свете по-прежнему… и не опасаться гнева Пушкина.
Д а н т е с. Что ты хочешь этим сказать?
Г е к к е р н. Император взял с него слово не драться с тобою, не доводить дело до дуэли, — слово русского дворянина, а Пушкин кичится сим званием и своего слова не нарушит! Надеюсь, ты все уяснил…
Д а н т е с. О да, отец! Пушкин еще пожалеет, что заставил меня жениться на Катрин!
Г е к к е р н. Поверг тебя в вечную кабалу!.. Этого не прощают.
Проходят.
В глубине сцены появляется Е к а т е р и н а, на лицо опущена вуаль.
М о л в а. А вы довольны? В обществе ходят всяческие толки…
Е к а т е р и н а. Я счастлива… Но признаюсь откровенно, это счастье меня пугает, оно не может долго длиться, я это чувствую. (Уходит.)
В я з е м с к и й. Согласие старшей Гончаровой на брак с Дантесом и все ее поведение непонятны, если только эта загадка не объясняется просто ее желанием не остаться старой девой.
В глубине сцены проходят А л е к с а н д р и н а и А р к а д и й.
А р к а д и й. Я не могу смириться с вашим отказом. Ну почему?… Я люблю вас… И так надеялся…
А л е к с а н д р и н а. Не надо больше об этом. Зачем сыпать соль на рану? (После паузы.) Катя у нас не бывает, она видится с Ташей у тетушки и в свете. Я иногда хожу к ней. Бываю там с тягостным чувством, мои отношения с Геккернами не из близких…
Проходят.
С о ф и. Пушкины и Геккерны продолжают разыгрывать свою сентиментальную комедию к удовольствию общества. Пушкин скрежещет зубами и принимает свое всегдашнее выражение тигра, Натали опускает глаза и краснеет под жарким и долгим взглядом своего зятя. Это больше обыкновенной безнравственности… Катрин направляет на них обоих ревнивый свой лорнет. А чтобы ни одной из них не оставаться без своей роли в драме, Александрина по всем правилам кокетничает с Пушкиным… Ангелы небесные!
М о л в а. Да у Пушкина давно уже роман со свояченицей, поэтому она и отказала Россету. Бедный поручик!
В я з е м с к и й. Я закрываю свое лицо и отвращаю его от дома Пушкиных.
Все уходят, на сцене одна Молва.
М о л в а. Какие комеражи! Хватит их до конца моему веку! Господа Геккерны даже после свадьбы не перестают дерзким обращением с женою Пушкина, дают повод к усилению мнения, поносительного для его чести и чести его жены. Пушкин сам во всем виноват… Я не стану здесь задерживаться, поспешу вслед за ними на бал.
Та же обстановка, что и в картине первой. Несколько изменены декорации: расположение банкеток в зале, столиков, кресел возле них, нет и широкой лестницы перед колоннами. Из глубины сцены доносится танцевальная музыка — вальс Вебера.
На сцене П у ш к и н, Ж у к о в с к и й, В я з е м с к и й, П л е т н е в продолжают общий разговор.
П л е т н е в. Не жизнь драгоценна, а ее атмосфера. Если бы не страсти, как бы можно было быть счастливым…
В я з е м с к и й. Жить есть грешить, и один бог безгрешен.
П у ш к и н. На свете счастья нет… есть покой и воля.
Ж у к о в с к и й. Каждый сам про себя чувствует: когда соберут со стола, уж другого ему не накроют. Гораций воскликнул посреди этой суматохи мира: «Лови, лови летящий час! Он, улетев, не возвратится…» В молодости мы думаем о славе и верим славе. В зрелые дни, поняв более жизнь, мы трудимся для прелести труда… «Миг вожделенный настал!» — твои стихи. Ждем от тебя Петра Великого… Плыви, силач!
Проходят.
С другой стороны выходят Г е к к е р н, С а ш к а и А р к а д и й.
Г е к к е р н. Я далек от признания столь больших литературных заслуг Пушкина.
С а ш к а. Вы никогда не сможете понять нашего первого поэта. Я прочитал его новый роман «Капитанскую дочку», это выше всей современной литературы! Как просто и как хорошо.
А р к а д и й. Вы бросаете грязью в того, кто является славой России. Пушкин признан всеми.
Г е к к е р н. Вольно же вам так думать.
А р к а д и й. Никто вам не позволит позорить имя Пушкина.
С а ш к а. Я не подам более вам руки!
Расходятся.
Пушкин медленно проходит между колоннами. Из гостиной выходит Д а н т е с, в руках у него ваза с фруктами. У двери в гостиную сталкивается с С а ш к о й и А р к а д и е м. Появляется М о л в а.
С а ш к а. Куда так много яблок?
Д а н т е с (увидел Пушкина). Для моей… законной.
Расходятся.
П у ш к и н. Какой же он подлец!
Дантес уходит.
М о л в а. Значит, есть и н е з а к о н н а я!.. (Проходит в гостиную.)
Здесь также произошла некоторая перемена интерьера. Х и т р о в о устроилась на банкетке, в других креслах расположились К а р а м з и н а, В я з е м с к а я, Д о л л и. Они продолжают разговор.
В я з е м с к а я. На Пушкина тяжело смотреть. И мне за него больно. Он виделся со своими соседками из Тригорского, с баронессой Вревской и Аннетой Вульф. Должно быть, он спрашивал их, что говорят в провинции об его истории…
Х и т р о в о. Пушкин каждого расспрашивает, первого встречного…
В я з е м с к а я. И верно, вести были для него неутешительные. С тех пор Пушкин стал более раздражительным и тревожным.
Х и т р о в о. Стоит ли так ему мучиться, он же совершенно уверен в невинности Натали.
М о л в а (в сторону). Ей очень льстит видеть Дантеса всегда у своих ног.
Д о л л и. Натали не очень искусна, чтобы скрывать свое кокетство, ей не хватает воображения… Не понимаю, зачем Пушкин всюду вывозит ее?
К а р а м з и н а. Не сидеть же ей одной дома? Когда же не выезжать в свет, как в ее годы?! Натали, к сожалению, мало предусмотрительна, слишком чистосердечна.
Д о л л и. Она виновата в глазах общества, Пушкина это особенно тревожит.
Х и т р о в о. В свете столько раздражительного для его самолюбия, для его чести.
К а р а м з и н а. Характер Пушкина слишком впечатлительный. Недалеко и до беды!..
Продолжают разговаривать.
М о л в а. Теперь уж, видно, скоро драма сия закончится. И я в ней сыграла свою роль, молва всего страшнее. (Уходит.)
В глубине сцены вальсируют Н а т а л и и Д а н т е с. Их разговор слышит Пушкин, стоящий за колонной.
Н а т а л и. Скучать не в моем характере, но в душе у меня такая печаль.
Д а н т е с. Чем могу вам помочь, чтобы рассеять вашу грусть?.. Вы северная Психея, первая по красоте… А ваши божественные ножки доходят почти до вашей шеи…
Н а т а л и. Вы позволяете себе говорить мне глупости и пошлости.
Д а н т е с. Я просто пошутил.
Н а т а л и. Подобные шутки отдают казармой. Оставьте меня!.. (В гневе уходит в гостиную.)
Д а н т е с. Ну что же… Пойду к своей законной! (Уходит.)
П у ш к и н. И небо может все это терпеть?! Ты еще не знаешь, что ждет тебя завтра!
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Кабинет поэта. П у ш к и н за столом пишет. Полдень.
На просцениуме Д а н т е с и Г е к к е р н, в руках у него письмо.
Их лица крупным планом выхватывает прожектор.
Г е к к е р н (читает). «26 января 1837 года. Петербург… Вы хорошо понимаете, барон, что после всего этого я не могу терпеть, чтобы моя семья имела какие бы то ни было сношения с вашей. Только на этом условии согласился я не давать хода этому грязному делу и не обесчестить вас в глазах дворов нашего и вашего, к чему я имел возможность и намерение. Я не желаю, чтобы моя жена выслушивала впредь ваши отеческие увещания. Я не могу позволить, чтобы ваш сын, после своего мерзкого поведения, смел разговаривать с моей женой, и еще того менее — чтобы он отпускал ей казарменные каламбуры и разыгрывал преданность и несчастную любовь, тогда как он просто плут и подлец. Итак, я вынужден обратиться к вам, чтобы просить вас положить конец всем этим проискам, если вы хотите избежать нового скандала, перед которым, конечно, я не остановлюсь.
Имею честь быть, барон, ваш нижайший и покорнейший слуга Александр Пушкин».
П у ш к и н (читает письмо). «Милостивый государь. Мне остается только предупредить вас, что господин виконт д’Аршиак отправляется к вам, чтобы условиться относительно места, где вы встретитесь с бароном Жоржем Геккерном, и предупредить вас, что эта встреча не терпит никакой отсрочки. Я сумею впоследствии, милостивый государь, заставить вас оценить по достоинству звание, которым я облечен и которого никакая выходка с вашей стороны запятнать не может.
Остаюсь, милостивый государь, Ваш покорнейший слуга
Барон де Геккерн.
Прочтено и одобрено мною.
Барон Жорж де Геккерн».
(Комкает письмо, бросает в корзину.)
Постепенно темнеет.
(У двери, разрывает конверт, читает.) «26 января, Петербург. Прошу господина Пушкина оказать мне честь сообщением, может ли он меня принять. Или, если не может сейчас, то в котором часу это будет возможно.
Виконт д’Аршиак, состоящий при французском посольстве».
(Бросает письмо на стол, зажигает свечи, затем продолжает за столом работать.)
Уже совсем стемнело, поднялась метель.
(Разрывает конверт, читает.) «…Нижеподписавшийся извещает господина Пушкина, что он будет ожидать лицо, уполномоченное на переговоры о деле, которое должно быть закончено завтра. В ожидании он просит господина Пушкина принять уверение в своем совершенном уважении.
Виконт д’Аршиак».
(Подходит к окну, после паузы.) Забыв и рощу и свободу, Невольный чижик надо мной Зерно клюет и брызжет воду, И песнью тешится живой… (После молчания.) Я — жертва клеветы и мстительных невежд… невольник чести беспощадной… Ужель все это важно?! Смешно же, чтобы сей вздор меня пересилил. Мне жизнь не надоела, я жить хочу…
Постепенно гаснет свет.
Там же. Утро. П у ш к и н, не раздеваясь, прилег на диване.
Звонок в дверь.
П у ш к и н (просыпаясь). Я видел смерть… Она в молчанье села… У мирного порогу моего…
Н и к и т а (входит). А вы совсем не почивали!.. Разве так можно? Себя бы вам поберечь!.. Письмо вот принесли.
П у ш к и н. Давай его… а сам иди.
Никита уходит.
(Разрывает конверт, читает.) «9 часов утра, 27 января 1837, Петербург… Я настаиваю и сегодня утром на просьбе, с которой имел честь обратиться к вам вчера вечером. Необходимо, чтобы я переговорил с секундантом, выбранным вами, и притом в кратчайший срок. До полудня я останусь у себя на квартире; надеюсь ранее этого часа принять лицо, которое вам угодно будет прислать ко мне. Примите, милостивый государь, уверение в моем глубочайшем уважении.
Виконт д’Аршиак».
(Бросает письмо на стол.)
Просцениум. В утренней мгле высвечивается прожектором лицо д’Аршиака, он читает ответ Пушкина.
Д’А р ш и а к. «Между 9 ч. 30 м. и 10 ч. утра 27 января 1837 г. Петербург. Виконт, я не имею ни малейшего желания посвящать петербургских зевак в мои семейные дела; поэтому я не согласен ни на какие переговоры между секундантами. Я привезу моего лишь на место встречи. Так как вызывает меня и является оскорбленным г-н Геккерн, то он может, если ему угодно, выбрать мне секунданта; я заранее его принимаю, будь то хотя бы его ливрейный лакей. Что же касается часа и места, то я всецело к его услугам. По нашим, по русским, обычаям этого достаточно. Прошу вас поверить, виконт, что это мое последнее слово и что более мне нечего прибавить относительно этого дела; и что я тронусь из дому лишь для того, чтобы ехать на место.
Благоволите принять уверение в моем совершенном уважении.
А. Пушкин».
Кабинет поэта. П у ш к и н надевает белую рубашку. Доносится голос Александрины, она поет романс А. Есаулова на слова Пушкина «Прощанье»: «В последний раз твой образ милый Дерзаю мысленно ласкать…»
П у ш к и н (берет со стола небольшой портрет Натали, долго всматривается). Я готов умереть за тебя… Но не оставить тебя блестящей вдовой, вольной на другой день выбрать себе нового мужа… Эта мысль для меня ад! (Ставит портрет на прежнее место, звонит.)
В дверях Н и к и т а.
Дай мне одеться и бекешь принеси.
Н и к и т а. Слушаюсь. (Уходит.)
П у ш к и н (снова берет портрет Натали, всматривается в ее черты). Прощай, жизнь моя, люблю тебя!.. Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай… (Ставит портрет.)
Входит Н и к и т а, помогает Пушкину одеться.
Н и к и т а. Куда как нужно выходить из дому… сидели бы в тепле.
П у ш к и н. Надо, Никитушка… Надо…
Они идут к двери, впереди Пушкин. Некоторое время кабинет пустой.
Неожиданно П у ш к и н возвращается, за ним Н и к и т а.
Дай мне шубу.
Н и к и т а. Слушаюсь. (Уходит.)
П у ш к и н. Плохая примета!.. Чему быть, того не миновать… (Подходит к полкам, берет томик «Евгения Онегина», обращаясь к книгам.) Прощайте, друзья!
Входит Н и к и т а, помогает Пушкину накинуть шубу, оба выходят.
Просцениум. П у ш к и н медленно уходит в глубину сцены. Метель утихла. Некоторое время сцена пустая. Бьют часы, три удара. Бой часов сменяет реквием Моцарта — хор и орган. Музыка заполняет все пространство зрительного зала.