Субботний вечер в деревне Полуночное Гнездилово обычно начинался со злоупотреблений.

Степан пинком распахнул дверь бара «Грустные ягодички» и хозяйским взглядом осмотрел помещение. Несколько посетителей уныло поглощали ядерные жидкости, намешанные в Адском блендере. Посреди зала стоял бильярдный стол, вокруг коего расхаживали снаряженные киями Дормидонт и Евхим. Поскольку на столе вместо шаров были разложены закуска и выпивка, Степан решительно отказывался понимать смысл происходящего. Дормидонт, лаборант с фермы, был плюгавым приземистым старичком, отменно разбирающимся в доильных аппаратах. В свободное время он сочинял поэмы, и вроде бы где-то публиковался…Евхим, напротив, был высок и широкоплеч, никогда не брился, ходил в ушанке и валенках (даже летом), за пазухой держал камень, а изо рта у него воняло луком. Часто сельчане видели Евхима с бензопилой «Дружба» режущим дрова очередной немощной старушке, ибо Евхим — потомственный лесник, а лесники пьют много, а получают не очень. С Дормидонтом его связывали давние дружеские отношения.

Обогнув стол, Степан направился к барной стойке. Сегодня работал Чанга — афроамериканец, невесть как заброшенный в Гнездилово. Степан подозревал, что Чанга шпион, но доказать этого не мог.

— Эй, ниггер! — Вежливо обратился Степан к шпиону. — В рот тебя и в ухо!

— Тебя также, — добродушно отозвался Чанга. — Мать твою, снежок.

— Имел я твою мамочку.

— А я тебя.

Традиционное приветствие.

— Как обычно? — Спросил Чанга.

— Да. Сэм с содовой. И не смешивай.

— Как скажешь.

В руках бармена замелькали стаканы. К стойке нетвердой походкой приблизился председатель колхоза «Лингам Ильича», сын покойного Захара Захар.

— Здорово, Захар. Как удои?

— Нормально. — Захар устало прислонился к стойке. — Процесс доения организован по европейскому стандарту, а это главное. Скоро уборочная, Степан.

— Жито ядреное.

— Колхоз на тебя рассчитывает. Убрать зерно — стратегическая государственная задача.

— Конечно, Захар.

— Смотри мне.

— Угу.

— То-то.

Председатель щелкнул пальцами, и бармен подал ему кружку пива. Высокие думы одолевали государственного мужа. О плане по мясу, об инновационных методах выращивания брюквы, о покосах и электродоильных аппаратах…С неприязнью он покосился на пьяного Дормидонта, чья смена начиналась завтра в шесть утра.

— Говорят, с кукурузой неладно, — нарушил молчание Степан. Просто так, из вредности, чтобы нарушить молчание.

— А что? — насторожился председатель.

— Люди пропадают в кукурузе.

— Это там, где хлебозавод?

— Там.

— Проклятие. — Захар глубокомысленно хлебнул пива. — Места те прокляты, всякий знает.

— Мужики, — встрял Чанга. — слышали про движущийся умывальник?

— Чего? — Не догнал Степан.

— Люди видели, как от Лимонова выходил умывальник с печатной машинкой.

— Умывальник умывальником, — буркнул Захар. — А Панкрат с Зоськой как поехали в город, так и нет их.

— Как нет? — Удивился Степан. На доярку Мудакову у него были сегодня определенные планы.

— А вот так, — отрезал Захар.

Двери бара распахнулись, впуская Степаниду. Просканировав пространство и безошибочно выбрав верное направление, она двинулась к барной стойке.

— Степан!

Случайно подвернувшийся Дормидонт получил буфером по носу. Где-то в глубине зала, в синем тумане, мелькнула фигура в кожаной куртке и с ирокезом на голове…

Ни слова не говоря, Степан мощным левым хуком отправил жену в нокаут. Степанида рухнула на доски.

— Слонопотам херов, — сказал механизатор, дуя на костяшки пальцев. — Еще сэма.

Бармен поспешно выполнил заказ.

Из толпы вынырнул дилер, осенезатор Григорий. Предложил Степану пачку «Беломора». Механизатор расплатился и закурил. За стеной грохотала музыка, Верка Сердючка пела про горилку.

Оживали танцполы.