В три часа дня из деревни Полуночное Гнездилово выехал красный «Запорожец». Он двигался по разбитому, давно не ремонтированному шоссе в направлении райцентра N. Крыша у «Запорожца» отсутствовала, ибо народный очумелец Панкрат, тракторист по призванию, онанист от Бога, превратил своего четырехколесного товарища в кабриолет. Спидометр неизменно показывал цифру «30». По правую руку от Панкрата сидела его сестра Зося Мудакова (фамилия изменена в лучшую сторону), доярка-ударница из колхоза «Лингам Ильича». Странники имели твердое намерение прибыть в N к вечеру, а утром следующего дня посетить тамошний рынок. Панкрат давно откладывал деньги на спортивные штаны и кеды, Зося лелеяла мечту о китайской зубной помаде и тенях для ушей. Оба пребывали в хорошем настроении и вели неприхотливый диалог:

— Ходила вчера в клуб? — Спросил Панкрат, закуривая. Непередаваемый аромат «примы» сносило ветром.

— Угу, — буркнула Зося, опохмеляясь «Речицким».

— Дятликовские прикатили, — продолжил Панкрат. — Ну, мы их и…того. Никодиму носяру расквасили. Прикинь?

— Это тому, что с Катькой Евтуховой?

— Ну.

— Правильно.

Деревня Дятлик располагалась в шести километрах к югу от Гнездилова, и между двумя населенными пунктами шла извечная, непримиримая вражда. Чаще всего она выражалась в драках под стенами клуба. Своего культурного центра Дятлик не имел — старое здание обветшало, потолок провалился, окна заросли мхом. Это служило поводом для насмешек со стороны Панкрата и его соратников.

— Степан как вчера напился. — Зося укоризненно покачала головой.

— Да, знаю. Он Степаниду отмудохал по первое число.

— И как она терпит?

— Ужас.

Панкрат снял кепку и вытер пот со лба. Солнце светило безжалостно, без скидки на отходняк. Панкрат был крепким, давно не мытым парнем, с узловатыми и крючковатыми руками. Зося, в противоположность ему — упитанная, румяная, о таких говорят: «пятый размер». «Тебя саму доить надо», — добродушно шутили деревенские мужики, пуская ее по кругу на сеновале.

Резкий гудок заставил обоих дернуться.

Их нагоняла машина «скорой помощи» с черными крестами на бортах. До слуха донеслась полузабытая мелодия:

Сердце, как хорошо, что ты такое.

Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить.

Панкрат утопил педаль газа.

«Скорая помощь» рванулась следом, толкнула «Запорожец» в задний бампер.

— Сука. — Сказал Панкрат.

Зося облилась пивом.

— Вот, урод.

«Скорая» атаковала опять. Удар швырнул Панкрата на руль. Он попробовал разглядеть в зеркальце заднего вида, кто сидит на месте водителя и не смог. Лобовое стекло было матово-непроницаемым.

Зося взвизгнула.

Панкрат прижал «Запорожец» к обочине, пропуская гребаный катафалк, затормозил. Машина с гулом промчалась мимо. Деревенцы перевели дух.

— Рожают, а нам расхлебывать, — сказал Панкрат.

— Не всех дурных война побила.

— Тише едешь — дальше будешь.

— Век живи — век учись.

«Скорая» сжалась в точку на горизонте и постепенно исчезла.

— Поехали? — Спросил Панкрат.

— Ну.

«Запорожец» тронулся.

Через несколько минут они вновь увидели черную «помощь». Водитель что-то сбрасывал в трубу колодца.

Панкрат остановился.

— Опять этот.

Зося шмыгнула носом — у нее начинался насморк. Шофер хлопнул дверцей, и катафалк умчался в светлую даль.

— Посмотрим, — предложила Зося.

— Нет. Ты что, фильмов в жанре хоррор не видела? Там трупы. Или врата в ад.

Зося решила не спорить.