Бурболки малиновые, — как груши апельсиновые. Листья их зеленые, корешки ядреные! Пусть говорят: «Ботва». Я не согласен с ними. Стихи мои гениальные не втискиваются в рифму! О жизни размышляю, Меня не понимают. Дураки, кретины, мозги из глины. (…)И думаю я: взять бы ее, да… И тут являются маниакальные фантазии о всяческом безобразии: сюрреализм и анатомия, и всякая аллегория. Стойте, однако: не нанять ли профессионального маньяка? В баню иду заброшенную, снегом красным припорошенную. Как известно она — пристанище железного ведуна. Мойдодыр был ржав и стар. Скрипнув краном, он сказал: «Пахнет русским духом, и аппетитным ухом». Ухо кепкой я прикрыл, а тогда заговорил: «Ты послушал бы меня. Есть мне дело до тебя». Подобрел Мойдодыр, и меня угостил: болтами, гайками, вкусненькими Ваньками. Едва узнал я в блюде друга — голова, два зуба. Пиджак в крови, носки в пыли. Как сюда он угодил? Видно, мимо проходил. Эх, бедняжка! Лишняя фляжка… Волосы рыжие — в супе, пальцы — в кетчу пе. Больно видеть… Но и хозяина не обидеть Садимся за стол: хлеб-соль… Пробую ухо, почку из брюха. Сок пьем томатный, глаз едим ароматный: с укропом, чесночком, перчиком да лучком. Уши недосолены, но зато — румяные! Какая вкуснятина! Слов нет и рифмы тоже… И вновь возвращаясь к теме винегрета. Лучше ли компота рыбная котлета? Это — как посмотреть. А лучше — съесть. И то и другое, как первое так и второе. Сага о Мойдодыре — самая известная в мире, и при этом актуальна, потому что события реальны. Даже Бармалей с Лимпопо знает его. Кто он таков? — Друг Колобков.