Местность становилась все более голой. Нет, нет, растительность, конечно же, никуда не делась, пальмы и все прочее. Но вот бананы в этой части острова больше не попадались. Рыба не шла в руки. Кокосы находились на недосягаемой высоте, а те, что ребята находили на земле, чаще всего были уже старыми. И наученные горьким опытом, Робинзоны их не хватали, а лишь опасливо потирали животы. Надолго им запомнился один из вечеров, когда вернувшийся с очередной прогулки Шестеренка, застал друзей в, мягко говоря, неприятной ситуации. После того дня прижилась шутка Длинного: «Старый кокос вызывает понос».

— Жрать хочу, не могу уже, скоро желудок к позвоночнику прилипнет, — бурчал Вадила, трогая свой живот.

«Прилипнет он, где же. Такое пузо отрастил, хоть бы уж молчал. А ведь он действительно сбросил пару килограммов», — оглядев Вадима с ног до головы, констатировал Длинный, но вслух ничего не сказал.

— И зачем мы сюда поперлись. Все ты, Шестеренка: «Они там, они там».

— Вадила, но ты же сам кричал: «Догнать, поймать и обезвредить!» Возвращаться теперь уже поздно. Мы в пути третий день, может нам что-то дальше встретится.

— Глядите, — Длинный вытянул вперед руку, — там речка какая-то поблескивает. Побежали!

— Хорошо бы, — грузно переваливаясь с ноги на ногу, Вадила старался не отставать от товарищей. — Смотрите, там всю воду не выпейте, мне оставьте! — прокричал он вслед убегающим и остановился отдышаться.

Но они его уже не слышали. Хоть и измученные жаждой они неслись как угорелые. Первым добежал Длинный. Набрав полную пригоршню воды, он, попробовав её, поднял вверх руку с поднятым большим пальцем, а затем жадно принялся пить. Вскоре к нему присоединился Шестеренка.

Всегда считавший, что «хорошего» человека должно быть много, Вадила впервые пожалел о своей полноте. Когда он добрался до реки, Длинный и Шестеренка уже давно растянулись у воды и отдыхали. Река была неглубокая, тихая, через прозрачную воду виднелось каменистое дно.

Ночь решили провести на берегу. Разведя костер с помощью зажигалки, голодные они уселись вокруг и принялись вспоминать о домашних, стараясь не думать о еде, чтобы не бередить пустые желудки.