Полюбуйся, мать, как тебя накрывает медь, вместо крови густая ртуть, и она заполняет плоть; приходилось тебе когда-нибудь так неметь, так не спать, не верить, взглянуть не сметь на кого-нибудь? глянь-ка, волчья сыть, ты едва ли жива на треть, ты распорота, словно сеть, вся за нитью нить; приходилось тебе о ком-нибудь так гореть, по кому-то гнить? ну какая суть, ну какая божия благодать? ты свинцовая гладь, висишь на хребте, как плеть; был ли кто-нибудь, кем хотелось так обладать или отболеть? время крепко взялось калечить, а не лечить — ты не лучше ничуть, чем рухнувшая мечеть. был ли кто-то, чтоб ладно выключить – исключить, даже не встречать?.. был ли кто, чтоб болела память, преснела снедь, ты ходила, как тать, и не различала путь — ни врагу пожелать, ни близкому объяснить — и молиться больше так не суметь никогда-нибудь.