Джеффри Тейтум садится в машину ночью, в баре виски предусмотрительно накатив. Чувство вины разрывает беднягу в клочья: эта девочка бьётся в нем, как дрянной мотив. «Завести машину и запереться; поливальный шланг прикрутить к выхлопной трубе, Протащить в салон. Я не знаю другого средства, чтоб не думать о ней, о смерти и о тебе». Джеффри нет, не слабохарактерная бабёнка, чтоб найти себе горе и захлебнуться в нём. Просто у него есть жена, она ждёт от него ребёнка, целовал в живот их перед уходом сегодня днём. А теперь эта девочка – сработанная так тонко, что вот хоть гори оно все огнём. Его даже потряхивает легонько — так, что он тянется за ремнём. «Бэйби-бэйб, что мне делать с тобой такой, скольких ты еще приводила в дом, скольких стоила горьких слез им. Просто чувствовать сладкий ужас и непокой, приезжать к себе, забываться сном, лихорадочным и белёсым, Просто думать ты – первой, я – следующей строкой, просто об одном, льнуть асфальтом мокрым к твоим колёсам, Испариться, течь за тобой рекой, золотистым прозрачным дном, перекатом, плёсом, Задевать тебя в баре случайной курткой или рукой, ты бы не подавала виду ведь. Видишь, у меня слова уже хлещут носом — Так, что приходится голову запрокидывать». «Бэйби-бэйб, по чьему ты создана чертежу, где учёный взял столько красоты, где живёт этот паразит? Объясни мне, ну почему я с ума схожу, если есть в мире свет – то ты, если праздник – то твой визит? Бэйби-бэйб, я сейчас приеду и все скажу, — я ей всё скажу — и она мне не возразит». Джеффри Тейтум паркуется во дворе, ищет в куртке свои ключи и отыскивает – не те; Он вернулся домой в глубокой уже ночи, он наощупь передвигается в темноте, Входит в спальню и видит тапки – понятно чьи; Джейни крепко спит, держит руку на животе. Джеффри Тейтум думает – получи, и бредет на кухню, и видит там свою порцию ужина на плите. Джеффри думает: «Бэйб, дай пройти еще октябрю или ноябрю. Вот она родит – я с ней непременно поговорю. Я тебе клянусь, что поговорю». Джеффри курит и курит в кухне, стоит и щурится на зарю.