Поздним вечером притащилась домой после очередного трудового дня. Раскидав по ходу продвижения в квартиру вещи, набрала кипяточную ванну.

Самое оно после стресса, дикой беготни, оров, проверок и судов. Сегодня была пара процессов в суде общей юрисдикции. С психами, в качестве истцов, брызжущих ядо… эм слюной в представителя ответчика (т. е. меня), судью, приставов и даже третьих лиц. Хватило всем.

В трудовом договоре моя должность скромно поименована как «юрист». На деле же возникает такое ощущение, что уважаемый работодатель просто посеснялся честно обозначить почетное звание «лошадь ломовая 1 штука». А в моих обязанностях расписать, что рядовая тягловая каурка должна и летом, и зимой «как лист перед травой». Желательно без выходных и обела. Хотя кому это интересно?

С этими печальными мыслями я двинулась в направлении ванной, и тут наступил локальный апокалипсис — отрубили свет. Чертыхаясь и, собирая загубленными конечностями углы мебели, нашла свечи и какую-то коробку.

По проверке оная оказалась с «кубинскими» сигарами дерибасовского производства, подаренные каким-то бестолковым доброжелателем. Уж лучше бы едой.

Получилось даже красиво — ванная в бликах живого огня, я в пене с сигарой и кружечкой коньяка. Совсем недавно переехала и нет у меня ни фужеров, ни рюмок, а вот коньяк с новоселья остался. Обычно я одна не пью. Но выключившийся свет развеял последние надежды счастливо уснуть под телевизор после таких нервов.

Только расслабилась и перешла к прекрасному (потянулась за мочалкой), как стена рядом вдруг засмущалась, порозовела. Глядя на такое атипичное поведение, я решила, что хватит уже, кажется, перепарилась. Это была последняя цензурная мысль.

Потом ослепил свет. Когда проморгалась, увидела зеленого двуногого ящера в… скафандре? И хором с ним помянув чью-то матушку, отрубилась.

В последующем пробуждении обнаружила себя в полупрозрачной сфере, в обнимку с самым дорогим — мочалкой. Пузырь на ощупь оказался упругим, но не настолько, чтобы вылезти, прокусить или порвать. Катиться он тоже не хотел. Внутри была достаточно приемлемая температура, но от халатика я бы не отказалась. Рядом стояла похожая сфера с кем-то внутри. Присмотрелась. Оказалось человекоподобное существо зеленоватого цвета. Черты лица или морды соседа в общем были похожи на… кошку? Больную и такую зеленую и на двух ногах…

Попробовала с ним заговорить. Кстати, пол соседа установить не особо удалось, ибо зоолог из меня еще тот, а он был замотан в какую-то ткань. Ишь уже где-то разжился. Слышимость как явение наличествовала. Но существо не реагировало и в ответ на все мои вопли и жесты лишь лениво моргнуло третьим веком.

Прильнув носом к стенке сферы, я начала исследовать окружающую меня обстановку. По общему впечатлению какая — то лаборатория.

Быть может это торговцы органами или скупщики редких мутантов, таких как мой сосед, а возможно совмещают и то и другое. Любая перспектива как-то не улыбалась. Оставалось ждать. Постелив себе мочалку вместо коврика, я уселась на пол и стала думать. Процесс как-то не задался. Незаметно для себя я уснула.

Поспать мне так и не дали. После громкого хлопка кто-то добросовестно лупил меня по щекам и орал что-то в ухо. Разлепив веки, уставилась на своего соседа, чья морда фосфорицировала в темноте нежно зеленым светом.

«А коньячок-то был паленым» — почему-то пронеслось у меня в голове.

Кошачья морда существа… улыбнулась? И оно продолжало что-то лопотать на своем стрекочущем языке. Последовали мои попытки сначала отбиться от навязчивой галлюцинации, потом объяснить, что я не шпрейхен ни разу. Последнее, как ни странно удалось. Сосед кивнул. И стал жестами приглашать меня куда-то сесть. Но, сесть, как говорит наш шеф, это мы еще всегда успеем. Видя мою несокрушимую ослиную волю, существо обиженно вздохнуло, положило когтистую лапу мне на шею, что-то нажало и слилось с окружающей темнотой.

Очнулась в мягком необычном свете, укрытая чем-то вроде халата. В помещении было два непонятных объекта — что-то среднее между гамаком и креслом, на одном из которых сидела я. Между «креслами» стояла полусфера с чем-то студенистым и полупрозрачным. В стенах были окна, хотя они были ближе к иллюминаторам. Одев «халат» я пошла осматриваться. А в окнах на меня смотрели звезды. Их бескрайнее множество и сверху и снизу.

Дошло не сразу. Я В КОСМОСЕ!!! Есть смысл поменять фамилию на Терешкову. Ночное небо всегда меня завораживало и заставляло грустить о том, что невозможно вспомнить. Будто там среди этих мерцающих далеких звезд я забыла часть себя. А в далеком детстве после многочасвого разгядывания неба иногда казалось, что достаточно хорошень оттокнуться, расправить несуществующие крылья, взмахнуть ими, поймать поток и, поджав ноги, устремиться вверх. Сейчас это ощущение накатило особой тоскливо-сладкой волной.

Стояла, долго, прилипнув носом к иллюминатору. Когда надоело, пошла осматривать остальное предоставленное мне пространство. Ничего интересного. Застыла только над той полусферой. Она мягко светилась и мерцала. Протянув к ней руку, я почувствовала приятное тепло и легкое покалывание. Для эксперимента решилась потрогать пальцем — один палец не вся рука. На крайний случай есть еще девятнадцать… И в этот момент стена напротив раздвинулась, сюда влетел мой зеленый кот-сосед. В один прыжок перехватил мою руку, поцокал языком и погрозил пальцем. Ну, прямо, как ребенку какому-то. Скорчив презрительную мину, я проворчала: «Да не больно-то и хотелось».

— Раз не хотелось, так бы и не трогала, вот вмажемся в астероид, будешь знать, — выдал кот.

Я аж села.

— Это что значит вообще? То курлы-курлы, а то прям и чешешь как по писанному?!!! — очнулась я.

— Это не я «курлы-курлы», — задумчиво смакуя новое слово, выдал кот, — это ты начала понимать мой язык и говорить на нем, причем не понятно почему, — заявила наглая зеленая морда.

— Эмм… а ви таки кто? И что я здесь делаю и по какому праву вообще и кудаааааа, — не успела разогнаться я, как нас начало ощутимо трясти, полусфера налилась красным.

Кот стрелой кинулся в кресло, запустил лапу в красное месиво полусферы, последняя с тихим чавком сомкнулась на запястье и по руке зеленого кота побежали тонкие красные ленты.

Трясти перестало. Впереди забрезжил свет. Затем что-то неясно голубое, похожее на Землю.

Немного трясло, покачивало, но в целом было сносно. После посадки в тишине мы еще долго переводили дух. Потом полусфера потухла, ленточки исчезли, а кот освободил кисть, схватил меня в охапку и вытащил наружу.

Судя по окружающему миру это было что угодно, но не Земля. Купоросноподобная почва, странные растения. Сели мы на небольшой площадке в лесу. Кот вытащил что-то похожее на вещь-мешок и протянул мне красноватую горошину.

— Ешь. Тебе надо восстановить силы. Потом задашь все свои вопросы, — и как-то уж больно нежно улыбнулся.

Улыбка впечатляла. У кисы были немаленькие клыки хищника.

— А синенькой не будет? — спросила я, разглядывая красный шарик на зеленой ладони.

— Синеньким, Нео, будешь только ты, если не поешь. Не бойся, это пищевой концентрат для таких, как ты. Заменяет завтрак, обед и ужин.

— Синенькая, не синенькая, сам вообще как жертва ветрянки, — проворчала я, но таблетку съела.

Подождав немного, ощутила какой-то прилив сил.

— Ну, так начнем? — сверкнула я глазами, как КГБ-шник лампой.

Кот вздохнул, но отказываться от показаний не стал, да и бежать ему некуда.

— По-видимому, тот чешуйчатый идиот открыл двусторонний портал между измерениями, который не задумывался таковым и был бесконтрольным. В результате чего произошел обмен материальными объектами, находящимися в непосредственной близости, по обе стороны портала. То существо, c которым он начинал эксперимент, попало в твой мир, а ты сюда, — закончил кот и прикрыл глаза в ожидании лавины вопросов.

— То есть какой-то [цензура] перебросил ко мне домой в уютную ванную местную чупакабру, а я буду прозябать тут. Да я… да мне… — я просто задыхалась от возмущения, — да у меня же там кот остался, — грустно всхлипнула я, — Барсииик.

— Ну, кот, допустим, не остался, однако нарушение правил тут строго карается законом. Все переходы между изменениями должны быть санкционированы, а переходы во временных потоках запрещены. И я, ни разу ни Барсик, меня Клесс зовут.

— Чвооо?? Так ты теперь еще и под моего кота мимикрировать пытаешься? — выпалила я.

— Мне это абсолютно незачем. Я и так он… то есть он и так я… Барсик, только Клесс, — раздраженно застриг ушами кот.

— И как же так вот? Был маленький кот черный и пушистый, а стал огромный зеленый человекоподобный кот или котоподобный человек? — не унималась я, — ты мне зубы не заговаривай.

— Я и был таким. Ну не совсем таким зеленым и не таким «котоподобным». Мою трансформацию запускает, по-видимому, переход в разрывах материи. Эта трансформация сейчас в процессе перехода и еще не завершена. Когда завершится еще не известно.

— Так стоп. То есть ты вообще не кот. А как ты вообще на Землю попал и котом стал? — осенило меня.

— Я не кот. Мой род довольно древний и к котам никакого отношения не имеет. На Землю попал после неудачного эксперимента с разрывом материи измерений, так и остался. Мои подумали, что погиб.

— А как ты сюда со мной-то попал? Ты что сидел в ванной и подглядывал? — проклюнулась моя женская сущность.

— И вовсе не подглядывал. Марго, ты сама пришла такая разбитая и расстроенная. Я переживал. Вот и присматривал, — смутился зеленый кот.

— Допустим, но кроме мочалки, тебя и меня ничего не засосало — ни шампунь там, ни ванную, — вздох сожаления, — а мочалка была у меня в руке, а ты нет. И, тем не менее, ты тут. А ванная и шампунь там.

Кот настороженно на меня посмотрел.

— Да, а я-то откуда знаю. Может, засасывало только живые объекты и масса того, кто был по ту сторону, была больше твоей. Вот меня и прихватило, — как то неубедительно выпалил Клесс, косясь на меня.

— И чооо терь дееелаааать?? — истерика набирала обороты.

— Вот только не надо этого. Я и так еле унес ноги с тобой от этого ящера. А мог и не брать тебя с собой! — наставительно задавил в зародыше истерику Клесс.

Я как-то притихла. Подумала. Ну и действительно, что такого-то? Жива и ладно. Подумаешь, с котом разговариваю. Подумаешь, на синей землице сижу. Тоже мне невидаль. Нашли чем юриста удивить.

— Так что дальше будем делать? — более спокойно озвучила я свой вопрос.

— В нашей капсуле разрядились аккумуляторы. Поэтому мы, дотянув до первой кислородной планеты, останемся тут до их полной зарядки. Еда у нас пока есть. Дальше попробуем вырваться поближе к цивилизации. Обратно дороги уже нет. И даже если мы, нарушив закон, найдем возможность и прыгнем обратно, не факт, что перемещение удастся и нас не вышвырнет возле звезды, где мы сгорим заживо. Вероятность положительного исхода подобной попытки очень мала, — поучительно закончил Клесс.

Итак, вся полученная информация за день качественно вытекала кашей из ушей. Кроме того, выяснила, что тот, к кому я попала, еще и редкостный мерзавец, поскольку не гнушается экспериментами над разумными существами без их согласия и работорговлей в мирах, где это не запрещено. Так что мне в принципе крупно повезло и все такое прочее. По факту же имеет колтун волос вперемешку с голубоватой пылью и халат вместо одежды. Многострадальная мочалка с далекой родины играла роль пояса. Не женщина — мечта! Кикиморы бы просто удавились от зависти.

Капсула, на которой мы прилетели, стала будто прозрачной — одного цвета с окружающей средой. Клесс сказал, что аккумуляторы уже частично зарядились и включил режим маскировки. Запасов должно хватить надолго. И уходить пока некуда.

— Слушай Клесс, а ты сам откуда? У тебя есть дом, родные, тот, кто может просто ждать тебя? — спросила я.

— Дома никогда не было. Сколько я себя помню я жил и рос на транспортнике, занимались грузоперевозками. Была команда. Но кто остался я не знаю. Даже не знаю сколько здесь времени прошло. При разрыве материи и переходе между измерениями никогда не знаешь куда выбросит и в какой временной промежуток. В этом-то и главная опасность.

— И у меня вот никого нет.

— Ну, так хватит киснуть, будем решать проблемы по мере поступления. Сначала зарядим аккумуляторы, а потом уже будем узнавать куда попали, где будем жить и на что.

Но было все равно если не грустно, то безрадостно. С тяжелой головой присела на голубоватую почву, вытянула ноги и погрузилась в созерцание пустоты. В такие моменты я вроде бы здесь и где-то там одновременно. Когда мыслями переносишься в другое место. В данный момент этим местом была моя родная Земля, дом и даже местами работа.

Внезапно перед глазами замелькала совсем не картинка воспоминаний. Открылся вид с воздуха, внизу были мы. Вдали стелился шлейф голубоватой пыли. Неосознанно потянулась в ту сторону, чтобы лучше рассмотреть причину поднявшейся пыли, словно приблизила картинку. Удалось рассмотреть силуэты всадников. Затем последовала ослепившая вспышка.

— Клесс, там кто-то едет, — пытаясь проморгаться, прохрипела я.

Кот резко дернулся к капсуле, влез в нее, безуспешно произведя манипуляции, нажал какую-то комбинацию кнопок и вышел.

— Бежать нет смысла, наверное, это местные аборигены. Лучше попробовать договориться или убедительно наврать, — сказал он, совсем по-кошачьи фыркнув.

Вскоре пред нами нарисовалась внушительная толпа аборигенов, прибывших верхом на птицах. Транспорт был страусообразным только побольше и повместительнее. Корабли голубой пустыни. На самой большой пернатой представительнице восседал, наверное, лидер. В целом прибывшая делегация была похожа на людей со смуглой кожей. Нас взяли в плотное кольцо. Вождь темнокожих ткнул в меня и кота пальцем и что-то прокричал на гортанном языке.

— Судя по всему, нас приглашают следовать за ними, — прошептал мне кот, — ты главное не дергайся.

— Да я вообще само спокойствие, — прошипела в ответ.

— Тогда нефиг на него так злобно смотреть, дырку ведь дяденьке на лбу протрешь — приглушенно сквозь зубы промурлыкал Клесс, не переставая мило улыбаться «вождю».

И то ли последнему улыбка Клесса не понравилась, то ли пылкий взгляд девушки, подпоясанной мочалкой, но он отдал какую-то команду и на нас накинули пару арканов.

Глядя на такое мастерство и легкость, с коей мы перекочевали на загривок птиц — поперек седла, мне даже возмущаться не захотелось. О конвенции о правах человека здесь, по-моему, не слышали. Хотя зря. С этой светлой мыслью разум, кажется уже по привычке, погрузился во тьму.