Когда работаешь и впереди у тебя хорошая, большая цель, время быстро летит вперед.
Отшумели в тайге метели, и снова заглянула сквозь ветви деревьев синими, еще застенчивыми глазами весна.
Днем таяли на солнцегреве снега, и быстрые ручьи, грохоча и спотыкаясь на камнях, неслись к черной, разлившейся по логам и распадкам реке.
Но зима не хотела сдаваться без боя.
Откуда ни возьмись, набегут вдруг на небо серые, тяжелые тучи, и снова сыплет в черную ледяную воду мелкий, липкий снег.
Далеко ушла от красных вагонов просека. Даже на ночь не возвращались порой лесорубы к теплому печному огоньку. Там работали, там варили сами себе похлебку и там же спали. Одни - в брезентовых палатках, другие - просто так. Бросят на землю охапку сосновых лап, разведут рядом костер и спят, не снимая валенок и полушубков.
Еще месяц-другой - и прости-прощай красные вагоны.
По Северной дороге, оглашая гудками примолкшие чащи, помчатся тяжелые товарные составы, блеснут окнами и скроются вдали быстрые пассажирские поезда.
Лесорубам попался самый последний и самый крепкий орешек. Вдоль берега тянулась стена могучих лиственниц и корабельных сосен с пересохшими до самых макушек ветками. Пока такую лиственницу или сосну свалишь, не раз умоешься соленым потом.
Глеб чуть не каждый день ходил к лесорубам.
Федосей Матвеевич раздобыл Глебу топор. Маленький, ладный, с гладким березовым топорищем.
Поработаешь часик-два - и домой.
Лука, как видно, примирился с этим
Только однажды подозрительно посмотрел на Глеба из-под густых широких бровей и сказал:
- Нахватаешь ты, Глеба, двоек в школе!
Хо-хо, «нахватаешь»!
У Глеба в дневнике сплошные пятерки.
Не только сам уроки выучит, еще и Варе поможет.
Глебу хотелось хоть разик заночевать вместе со всеми в тайге. Глеб приставал, приставал к Луке и все-таки добился своего.
- Ладно, ночуй - согласился Лука. - А только случится что, пеняй на себя.
Но разве Лука знал, что произойдет в эту ночь? Нет, этого никто не знал…
Глеб проснулся среди ночи и вдруг услышал, что где-то неподалеку тихо и вкрадчиво плещется вода.
Глеб бросил в догорающий костер несколько полешек, подумал и пошел в чащу.
В темноте все отчетливее слышался шум воды.
Этот загадочный шум доносился с той стороны, где было старое, давно пересохшее русло реки.
Неужели река снова ожила?
Глеб прошел еще немного и тут все понял.
Впереди сверкал под луной широкий речной простор.
Старое русло, кольцом огибавшее тайгу, кипело, клокотало; черная холодная вода выплеснулась из берегов и теперь, затапливая на своем пути кустарник, разливалась, будто море, по сонной ночной тайге.
- Лука-а! - крикнул Глеб. - Лука-а!
Не чувствуя под собой ног, Глеб помчался к своим.
- Лука-а! Лука-а!
Глеб растолкал Луку и рассказал ему, в чем дело.
- Буди ребят, - сказал Лука.- Только тихо. Без паники.
Дольше всех пришлось повозиться с Димкой Кучеровым. Накрыв голову полушубком, Димка вслепую лягал всех, кто осмеливался подойти к нему.
С трудом привели Лорда в чувство.
Лука подкрался к Димке, отслонил на минуту воротник полушубка и влепил ему в кончик носа увесистый щелчок.
Димка подскочил, будто мяч. Протер глаза ладонью и плачущим голосом сказал:
- Л-лорды, что же это такое? Дайте мне спокойно умереть, л-лорды…
Но волынил и вздыхал Димка не долго.
Узнав, что переполненная весенней водой река прорвалась в старое русло и теперь все они очутились на острове, Димка моментально раздумал умирать.
Равнодушный и беспечный, Димка проявил вдруг невероятную резвость. Подхватил руками полы длинного полушубка и, не сказав никому ни слова, ринулся прочь в тайгу.
- Куда ты, леший? Утонешь! - крикнул вдогонку Лука.
Но Димку будто ветром сдуло.
Лесорубы обошли вокруг весь остров.
Всюду была вода. Живое черное кольцо с каждой минутой затягивалось все уже и уже. Река наступала на остров со всех сторон.
Они вновь пришли к палатке.
Лука разгреб веткой догоревший костер. Вокруг, озарив на миг лица людей, разлилось жаркое огненно-красное сияние.
- Братцы, а где же наш Димка? - спросил Лука, прикуривая от маленького, стынувшего на глазах уголька.
Все принялись кричать, звать беспутного Димку.
- Димка-а!
- Димка-а-а!
- Димка-а-а-а!
Но тайга не откликалась. Только по-прежнему слышался глухой сдержанный плеск разгулявшейся реки.
Где же он, в самом деле?
И вдруг откуда-то с вышины донесся слабый, заикающийся голос.
- Л-лорды, я ту-ут…
Глеб задрал голову и увидел Димку.
Скрючившись в три погибели от страха и стужи, Димка сидел на верхушке толстой корявой лиственницы. Внизу валялись брошенные при отступлении валенки и полушубок.
- Слазь! - кратко крикнул беженцу Лука.
Димка опустился чуть-чуть пониже, обхватил лиственницу, будто клещами, длинными ногами.
- Л-лорды, там в-вода, я б-боюсь.
После долгих уговоров Димка сполз на землю и тотчас полез в полушубок.
- Л-лорды, я з-замерз, разведите к-костер.
Но какой там костер!
Вода шумела уже совсем рядом. По ложбинкам затекали на поляну юркие, как лесные ящерицы, ручейки.
Что же делать? Забраться, как Димка, на лиственницу?
Но хорошее дело - «забраться»!
А полушубок и валенки?
Разве в полушубке влезешь?
Замерзать на дереве или тонуть ни с того ни с сего в реке никто не хотел.
На поляне, не смолкая ни на минуту, стоял тревожный гул голосов.
Отогревшись в тулупе, Димка наседал на Луку:
- Л-Лука, н-надо действовать! Ты почему м-молчишь, Л-Лука!
Ну до чего все-таки глупый этот человек, Димка. «Действовать»!
Сам ничего придумать не может, а пристает. Это еще счастье, что с ними был такой решительный человек, как Лука.
Лука даже ничуть и не растерялся.
Отстранил Димку рукой и громко сказал:
- Тише, ребята, не волнуйтесь!
Лука решил все очень просто и очень быстро.
Вырубить из тонких березок жерди и привязать к двум стоящим рядом лиственницам. Одна жердь справа, а другая слева. На таких полатях не только сидеть, на таких полатях, если хочешь, танцевать можно.
На поляне закипела работа. Прошло каких-нибудь полчаса, и высотные дома были готовы. Жерди привязали к лиственницам гибкими березовыми ветками, а вместо перин постелили пышные и мягкие сосновые лапы.
Сначала они побросали в новые квартиры полушубки и валенки, а потом, подсаживая друг друга, полезли сами, В каждой квартире разместилось по четыре человека.
Но лучше всех, пожалуй, устроились Лука, Сережа Ежиков, Зина-Зинуля и Глеб.
Лука прикрепил к деревьям еще пару жердей, и теперь у них получилось что-то очень похожее на кресло или длинный диван со спинкой.
Ребята ожили. Послышались веселые шутки.
Воспрянул духом и Димка Кучеров. Беспечно болтал ногами на своем высоком насесте и, подражая индейцам, выкрикивал какую-то боевую, воинственную песню.
Горбоносый, с пучком длинных растрепавшихся волос на голове, он и в самом деле походил на вождя дикого племени из книги Фенимора Купера.
Но вот луна ушла за деревья, и от этого в тайге стало как-то сразу тихо и грустно.
Сколько сидеть им еще на деревьях - день, два, а может быть, целую неделю?
Только вчера Федосей Матвеевич привез продукты, и теперь, наверное, о лесорубах вспомнят не скоро. Пока то да се, как раз ноги от голода протянешь или бабахнешься ночью с дерева.
Вода беспрепятственно разливалась по тайге. С неба посыпал мелкий снежок. Где-то далеко, за темным гребешком леса, вспыхивали зарницы.
Глеб присмотрелся и понял, что это вовсе и не зарницы. Это вспыхивали быстрые, живые огни электрической сварки на строительстве железнодорожного моста.
Тайга жила своей новой, хорошей жизнью.
И, хотя Глеб ничего не видел из-за густых деревьев, он ясно представлял все, что тут происходило.
Лязгая гусеницами, стаскивали с просек тяжелые сосны трелевочные тракторы; в стороне бил ковшом в мерзлую землю экскаватор, а еще дальше, видимо у Трех Монахов, пыхтели маневровые паровозы.
И оттого что рядом была жизнь, рядом были свои, близкие, родные люди, у Глеба стало немного легче на душе.
Он запахнул покрепче полушубок, склонил голову на плечо Луки и незаметно уснул
Проснулся Глеб перед рассветом. Вокруг все было бело от снега. Рядом с Глебом, на том месте, где был Лука, сидела Зина-Зинуля и тихо всхлипывала.
На жердях лежала аккуратно сложенная одежда Луки и старые, подшитые войлоком валенки.
- Лука! - вскрикнул Глеб. - Лучок!
Зинуля притянула к себе Глеба, прижалась к его лицу мокрой щекой:
- Не бойся, Глеба, он там… Ты не бойся…
Глеб ни о чем не расспрашивал Зинулю.
Сидел рядом и смотрел в ту сторону, куда уплыл Лука.
Одна за другой гасли в вышине звезды. С далеких гор потянул зябкий, пронизывающий шелоник. Тихо вокруг. Только слышно, как мерно шлепаются внизу волны, сталкиваются и разбегаются по сторонам рыхлые тонкие льдинки.
Застигнутые водой, проплыли на большой черной коряжине двое серых облинявших зайчишек.
Над тайгой поднималось солнце. Зарумянились макушки сосен и лиственниц, загорелись на березках жухлые прошлогодние листья.
Грустная, примолкшая сидела Зинуля. Тревога и ожидание застыли на ее осунувшемся, усыпанном веснушками лице. Глебу было очень жаль Зинулю, хотелось сказать, что теперь он на нее не сердится. И, если Лука неравнодушен к ней, пускай так и будет. Он ничего не имеет против…
Но что это? Вдалеке, там, где сливались новое и старое русла реки, послышалось прерывистое татаканье мотора.
- Наши! - тихо вскрикнула Зинуля. - Это наши!
И тотчас на деревьях поднялся шум и гам:
- Наши!
- Наши!
- Наши!
Не находил себе места от радости Димка Кучеров. Дрыгал своими длинными ногами, воинственно размахивал над головой огромной, как сорочье гнездо, шапкой.
- Лорды, бледнолицые братья! За нами плывет пирога!
Та-та-та, - неслось в ответ. - Та-та-та, та-та-та…
Виляя меж деревьев, на помощь десятиклассникам шла моторная лодка.