Кстати, мага, возглавлявшего Тайную канцелярию, и, несмотря на столь высокую должность не побрезгавшего навестить простого подневольного бойца, звали Норенус Зоркий.
«Надо же, даже погоняло у него имеется, — не без удивления отметил про себя Глеб, когда этот маг соблаговолил представиться, — ну… что-то типа этого. Хоть вроде и не по чину…»
Сей незначительный вроде бы момент прибавил Норенусу в глазах Глеба толику уважения. Каковое потом еще и усилилось во время инструктажа. Когда, едва ли не с первых слов, теперь уже бывшему аренному бойцу сделалось ясно: глава Тайной канцелярии стремится предусмотреть многое, если не все. А потому не только просчитал путь, который должен был привести Глеба к треклятому Разрушителю, но и допускал возможность отхода и маневра по мере необходимости. Ну, чтобы не держаться до последнего за некогда разработанный план, если новые, внезапно открывшиеся, обстоятельства помешают его исполнению.
Проще говоря, Норенус Зоркий не только планировал на шаг-другой вперед, но и допускал возможность импровизации. А коль так, то не имело смысла посвящать исполнителя (Глеба то бишь) сразу во все этапы. Обещанные же подсказки и советы Норенус намеревался выдавать шаг за шагом. По мере достижения очередной промежуточной цели.
При таком подходе Глебу и Норенусу… вернее ведомству, оным возглавляемому, требовалось быть на связи. Обеспечить же вышеназванную связь подвизался второй из волшебников-визитеров. Меторий Усердный, слывший в Империи не просто светилом магического искусства, но и верховным наставником Магистериума — учебного заведения, где готовили магов.
Для связи Меторий предложил использовать что-то наподобие таблетки. Шарик, величиной с леденец «Чупа-Чупс» — сладость, бывшую популярной во времена юности Глеба. Только в отличие от леденца была магическая таблетка-шарик наверняка металлической. Слишком твердой выглядела и прочной. Нечего и думать было, чтобы растворить ее, медленно рассасывая во рту. Более того, темный, будто испачканный в саже и, вдобавок, какой-то теплый наощупь — будто внутри топилась мини-печка — шарик-таблетка вообще казался несъедобным.
Однако, как назло, именно это и требовалось, дабы воспользоваться магическим устройством. Съесть его… вернее, проглотить. Можно зажмурившись, можно запив. Но в любом случае шарик-таблетка должен был оказаться внутри Глеба.
— Во-первых, средство связи должно подключиться… к вашей нервной системе, — словно оправдывая эту неприятную необходимость, пояснил Меторий Усердный, — а во-вторых, обычные амулеты… и другие устройства, не требующие помещения внутрь организма… их даже невежественные варвары легко обнаружат. Если не при обыске, то поймав на их использовании.
— А я не подавлюсь? — вопрошал Глеб, держа шарик-таблетку на ладони и все еще с опаской на нее поглядывая, — и… это… ну, если по нужде приспичит. Эта штука не выйдет?
— Выйдет, только когда получит соответствующую команду, — решил ответить Меторий почему-то не по порядку, — а насчет того, чтобы подавиться… скажу, что вы нас недооцениваете. В Магистериуме проводились испытания этого устройства. В том числе с подбором оптимальной формы и размеров — так, чтобы не застряло.
Несмотря на все уверения, глотал магическую пилюлю Глеб не без содроганья. И даже закрыл глаза, как делал еще в детстве, когда приходилось принимать горькое лекарство. А следом даже не выпил — опрокинул в себя целую кружку воды. Затем на миг призадумался… и, подойдя к крану, налил себе еще кружку.
— Пейте-пейте, — добродушно отозвался Меторий Усердный, — сколько хотите. Жидкость ей не навредит… в теле ведь человеческом… да и не только, и без того… знаете, сколько жидкостей разных?
Вопреки собственным опаскам, никаких неудобств от попадания в организм магического шарика-таблетки Глеб не ощутил. Как и не почувствовал вообще ничего особенного. Разве что подумалось ему, что с помощью волшебного шарика в Тайной канцелярии намереваются не только держать связь, но и следить за отправленным в свободное плаванье чужаком. Чтобы не сбежал, например. Или не перешел на вражью сторону. Или не захотел забить на миссию и залечь на дно. Хоть Глеб и уверял Норенуса, что никакого побега у него и в мыслях нет, но маг, по-видимому, придерживался принципа «доверяй, но проверяй». Как и все работники невидимого фронта. В любой стране и во все времена.
И вместе с тем главе Тайной канцелярии следовало отдать должное. Из простого человеколюбия ли, или из соображений здравого смысла, но гнать Глеба немедленно на выполнение его миссии Норенус не стал. Уже теперь бывшему участнику боев на арене было дозволено остаток дня и, разумеется, ближайшую ночь отдохнуть. Отлежаться, утолить голод и лишь худо-бедно набравшись сил, отправиться на спасение Империи.
Когда же наступило утро, Глеб в смешанных чувствах понял, что имелось еще одно обстоятельство, заставившее Норенуса предоставить ему время для отдыха. Расчетливый глава Тайной канцелярии решил между делом испытать средство связи.
Состоялось это испытание в один из тех ранних и сладких часов, когда сон уже не крепок — мозг вроде бы готов пробудиться, но телу по-прежнему не хочется покидать постель. И даже шевелиться.
Вот тогда-то Глеб не услышал — скорее, почувствовал… нет, принял непосредственно в мозг поступившую команду: «Вставайте! Вставайте, Глеб! Пора!»
В отличие, например, от армейской команды «Подъем!», звучавшей громогласно и до отвращения грубо, прямолинейно, голос, велевший Глебу пробудиться, воспринимался его сознанием как тихий, мягкий и вкрадчивый. Ассоциации вызывавший не с командой, скорее, но с детскими воспоминаниями. Когда мать будила маленького Глеба то ли в школу, то ли даже в детский садик. Тому, до конца не пришедшему в сознание, едва не захотелось захныкать, умоляя: «Ну, еще минуточку!»
И все же приказ этот, настигший Глеба на границе сна и яви, не перестал оттого быть приказом. И при всей своей кажущейся мягкости в покое сонного бойца не оставлял. Повторялся раз за разом.
«А, похоже… штука та круглая — работает», — не без удовлетворения заключил Глеб, окончательно пробудившись и приподнявшись с кровати.
За подъемом последовал визит в душевую камеру. Понимая, что снова помыться, как следует, он сможет не скоро, Глеб наслаждался душем как в последний раз. Не меньше получаса простоял… пока голос в голове снова не начал допекать. Хватит, мол! И без того-де чистый.
А потом, когда уже одевшийся Глеб сидел за завтраком в столовой для бойцов арены, мысли его приняли неожиданный и нежелательный оборот. Подозрения нежданно-негаданно возникли. Такие, что, мягко говоря, не способствовали доверию к новым работодателям.
«Этот Норенус… или кого он там припахал — они с помощью волшебного шарика еще и могут видеть меня… за мной следить! Получается, подглядывали, гады, когда я под душем стоял. А если еще выяснится, что Норенус не женат… и вообще у магов жен не бывает… по известным причинам… о-хо-хо, тогда с кем я связался!..»
За подозрениями вполне закономерно последовало отвращение. На миг Глебу даже захотелось отказаться и от миссии по устранению Разрушителя, и вообще от сотрудничества с Тайной канцелярией. Как и со всей магической кодлой.
Не столько успокоился, сколько образумился он тогда благодаря собственной памяти. Когда припомнил некоторые слова Норенуса — о неведомых Текнах, о пойманном шпионе и о гарантированно незавидной его судьбе. А припомнив, решил, что лучше иметь магов все-таки в союзниках, чем во врагах. В чем бы Глеб их ни подозревал, и как бы ни довлели над ним собственные предрассудки.
«Да хрен, в конце концов, с ними, — пришла утешительная мысль, — пусть смотрят… поди, завидуют! Ха-ха… сами-то, небось, эти маги — из кого-то уже песок сыплется, а те, из кого не сыплется, тоже, поди, тяжелее волшебной палочки ничего не поднимали. Понятно, что бабам такие не нравятся!»
Мысль пришла и успокоила. Только вот Глеб не до конца уже был уверен — родилась ли оная в его мозгу… или была подкинута в него посредством шарика-таблетки. Как яйцо кукушки в чужое гнездо.