Зарево холодного ядовито-зеленого огня пульсировало в руинах Хальванморка. Его было неплохо видно снаружи: через многочисленные проемы, а тем паче проломы в матово-черных стенах. Иногда вспышки выходили особенно яркими и оттого смотрелись необычайно жутко. А на многие мили при этом раскатывался грохот, равно похожий на шум ветра в трубах, на волчий вой и на раскат грома. То был один из немногих звуков, обычно слышимых в Темной Долине… когда здесь было, кому слушать.

А случалось такое нечасто; очень уж плотно Долина пропиталась Тьмой — так, что вокруг Хальванморка не росло и травинки. Только черная, потрескавшаяся, давно бесплодная земля; безжизненная… можно даже сказать — мертвая равнина расстилалась насколько хватало глаз. А вокруг нее — скалистые горы, похожие на клыки неведомого чудища.

Не менее безрадостная картина открывалась и при взгляде вверх. Небо было сплошь затянуто густыми облаками — серыми, точно могильная плита. Из-за них даже в летний полдень в Темной Долине царили унылые сумерки. О том же, что происходит здесь после захода солнца, оставалось только догадываться… а точнее с содроганьем себе представлять.

Именно это место, некогда цветущее и доселе бесхозное, выбрал себе во владение тот, кого впоследствии нарекут Черным Магистром. Именно сюда со всей Таэраны стекались люди, желавшие приобщиться к его знаниям и великой силе; к власти над жизнью и смертью. И именно крепость Хальванморк служила оплотом первому из трех Орденов в людской истории — Черному Ордену, Ордену Некромантов.

И именно под стенами Хальванморка почти четыре века назад произошла та, решающая битва между войском молодой Империи и полчищами нежити, покорной воле некромантов. С помощью своих последователей и обуздав силу Тьмы, Черный Магистр надеялся завоевать мир… но был изгнан отовсюду, где бы ни ступали костлявые ноги его мертвых воинов.

Таэранские народы сопротивлялись изо всех сил, не желая становиться ни вечными рабами некромантов, ни пищей для их гвардии — Высшей Нежити, вынужденной есть живых, дабы сохранить разум. И даже возможность легко восполнить потери мертвого воинства ничего по большому счету не решила. Пусть мертвяков очень трудно убить окончательно, пусть твой павший товарищ немедленно ставится Темной волшбой во вражьи ряды — но зато даже мертвая плоть способна гореть. Сразу и помногу. А смерть одного некроманта мгновенно превращала подвластный ему отряд в толпу и стадо.

Так войско нежити было разгромлено и загнано обратно за Тром. Чтобы вновь вернуться, учтя прежние ошибки, лучше подготовившись и пополнив ряды. Или нет?

Роль этого «нет» суждено было сыграть Империи — недавно провозглашенной и объединившей все тогдашние земли людей. Имперское войско, предводимое рыцарями молодого же Белого Ордена, выступило в Священный Поход — и разбило последователей Тьмы, разрушило их цитадель… пускай и не до конца.

Кости тысяч людей до сих пор белеют в окрестностях Хальванморка. Кости счастливых людей… счастливых оттого, что смогли обрести покой. А не превратиться в нежить: в безвольное мясо чужого войска, в неутомимых и бессловесных рабов. Некоторым повезло меньше, и они до сих пор бродят по Темной Долине и болотам Нев-Талара. Бродят, не зная и не чувствуя ничего… ничего кроме голода, который нельзя утолить, и кроме ненависти ко всему живому.

От Хальванморка остались руины, от Черного Ордена — несколько счастливцев, что смогли избежать расправы и до сих пор живут в Темной Долине. Впрочем, слово «жизнь» едва ли уже применимо к этим людям: закончив жизнь обычную и отринув вечный покой, старожилы Долины превратились в личей. В нечто среднее между мертвяками и чародеями, использующими силу, дабы удержать душу и разум в давно истлевшем теле.

Известно о личах немного, и уж совсем мало кто из живых может похвастаться встречей с кем-то из них. Вообще, живые обитатели Таэраны предпочитают… просто не замечать то царство Тьмы и Смерти, что осталось со времен Священного Похода. Тратить время, отлавливая некромантов-одиночек по этому малоприятному месту желающих нет; не мешают остатки Черного Ордена — ну и Тьма с ними. Ну а если же все-таки мешают, если в землях живых появляются мертвяки… не беда тоже: с ними управляются даже одиночки вроде Тадора и Даррена.

Время от времени в Темную Долину и к самим руинам Хальванморка отправляются новоявленные последователи Тьмы… а то и вовсе искатели знаний, сокровищ или приключений на разные части тела. И если первые, хоть не всегда, но сами становятся некромантами, то вторым удается найти разве что приключения. И редко когда со счастливым концом — в силу чего подобных желающих год от года становится меньше.

Что же до новоиспеченных некромантов, то и они едва ли могли поделиться приятными впечатленьями от паломничества к Хальванморку. Как правило, кроме зловещего мастерства там они обретали безумие и утрачивали даже крохотные остатки интереса к жизни.

В общем, любые проявления жизни (даже в виде захожих авантюристов) были для Темной Долины не меньшей редкостью, чем теплые дни в северных землях. И поэтому четверо путников, два человека и два эльфа, что брели прямиком к Хальванморку, со стороны выглядели почти так же непривычно, как орк, читающий стихи.

Трое из четырех, а именно Салех, Ирайа и Леандор, двигались мерно и неотвратимо; напрямик, почти не разбирая дороги. И тем сильно напоминали скот, идущий на убой. Лица двух эльфов и бывшего вора не выражали ровным счетом ничего, став похожими на каменные лики статуй. Пустые глаза тупо смотрели перед собой, а уши… уши, похоже не слышали ни слова и не звука из того, что говорил Даррен. Их спутник, единственный из четверки, кого не тянул к себе беззвучный зов Хальванморка.

Человек и два эльфа шли прямо к главным воротам крепости — точнее, к проему, ныне прикрытому лишь одной покосившейся створкой. Расстояние до него все сокращалось, и ни крики, ни даже попытки Даррена встать на пути привороженных спутников не в силах были их остановить. В последнем случае Леандор, Салех и Ирайа просто огибали незадачливого наемника; обтекали его как вода.

В отчаянии Даррен прибег к последней попытке: он схватил за плечо и рванул на себя Ирайу — надеясь остановить хотя бы эту хрупкую девушку; свою подопечную, как ни крути. Надежда в некотором смысле оправдалась: Темная Эльфийка не устояла на ногах и упала на землю… да так и осталась неподвижно лежать, глядя в небо невидящим взором. Со стороны ее нетрудно было спутать с мертвой… если бы не слеза, на мгновение блеснувшая в глазу девушки-Лаин. А может просто показалось…

Чувствуя неимоверную усталость, Даррен присел рядом с Ирайей, прямо на голую землю.

— Замечательно! — услышал он в этот момент хриплый голос, звучавший особенно громко посреди мертвой тишины, — ты просто… облегчаешь мой труд, парень!

Обернувшись, наемник увидел грязного, запыхавшегося и изможденного человека, из последних сил идущего в его сторону. Человека в рваном, некогда сером, плаще и с мечом наготове. И надо сказать, что оружие выглядело много лучше, чем его владелец.

— Двоих сразу — а двоих после, — с усмешкой прохрипел грязный человек и закашлялся, — я рад… что приходится начать именно с вас. Давно я ждал… этого…

— Серый Орден, — проговорил Даррен вполголоса, оживляясь и поднимаясь на ноги, сам берясь за меч, — ну почему же вы не оставите нас в покое? Почему даже здесь… и в такой момент?

Клинки со звоном столкнулись; несмотря на запущенный вид, соперник Даррена явно не утратил боеспособности. И даже поприветствовал начало схватки улыбкой: какой-то странной, неуместной, если не сказать — безумной.

— Я уничтожу тебя… — приговаривал он в промежутках между выпадами, — потом ее… потом тех… Сердце Таэраны… оно не должно достаться ни-ко-му! Ни Светлым… ни Темным… ни серо-буро-малиновым… Ни нашему полоумному Магистру!

— А вот это вы зря, стратег Томас, — прозвучал поблизости еще один голос, спокойный и строгий, — если хотите видеть… даже не полоумного, а полного безумца — вам лучше посмотреть в зеркало.

Голос принадлежал Магистру Ольгерду, даже в походе выглядевшему все так же внушительно и солидно. Глава Серого Ордена вышагивал по мертвой земле в компании какого-то хлыща — моложавого, кучерявого и с аккуратно подстриженной бородкой.

— Вы! Ты! — крикнул разгневанный Томас, направляя в сторону Ольгерда меч, — предатель! Долабелла сказала, что ты спутался с Хаосом!

— Вот как? — Магистр остался невозмутимым и даже усмехнулся, — теперь понятно, откуда ноги растут… А больше ничего вам Долабелла не говорила? А, стратег? Например, кто она есть на самом деле? Возможно, вас это не слишком интересует, но… смею напомнить: служение одновременно Тьме и равновесию…

Последнюю фразу Ольгерд не договорил, а точнее, стратег Томас не успел дослушать. Отвлекшись на ненавистного Магистра, он забыл про схватку… чем не преминул воспользоваться его соперник. Единственный выпад — и Томас рухнул на землю, насквозь пронзенный мечом Даррена.

* * *

Карету с нанятым извозчиком Ольгерду с Тадором пришлось оставить по ту сторону Трома. Оставить вынужденно: едва ли какой-то извозчик мог согласиться продолжать путь уже по землям нежити. Причем щедрость нанимателей не играла в данном случае никакой роли; все-таки жизнь — слишком дорогая штука, чтобы пытаться перевесить ее золотом.

Да что извозчик — даже мужики с переправы вначале струхнули, когда Ольгерд попросил их перевезти на правый берег Трома. Изрядно поторговавшись, но все-таки выполнив, как им казалось, безумный заказ, паромщики спешно вернулись обратно. «Как будто в Изначальную Бездну заглянули», — подумалось при этом беглому Магистру.

А вот он сам и его спутник нежити не боялись. Во всяком случае, не цепенели при виде ходячих трупов, не приходили от них в суеверный ужас. Потому как понимали: в любой схватке (даже с нежитью) все решает подготовка. А уж по этой части все было в порядке… по крайней мере у Тадора. Как говорил он сам: «умение не пропьешь».

Со всеми мертвяками, встретившимися на пути к Хальванморку, Летающий Кинжал разбирался в полном соответствии с прозвищем. В руках охотника на нежить мгновенно возникало сразу несколько ножей, а еще через мгновение эти ножи стаей устремлялись к цели. И отсекали мертвяку конечности, изрядно уродовали его туловище… после чего дело довершал маленький метательный топорик. Он налету срубал уже голову ходячему трупу, и после такой «обработки» тот становился уже небоеспособным.

Управлялся Тадор обычно менее, чем за минуту — за исключением разве что тех нечастых случаев, когда нападавших было более одного. Тогда конечно Летающему Кинжалу приходилось труднее… но не настолько, чтобы исход схватки был каким-то иным, кроме как успешным. Умение ведь не пропьешь, и Тадор, похоже, действительно пропил все что угодно, кроме него.

Что до Ольгерда, то ему при этом оставалось лишь наблюдать за скоротечным боем… и радоваться некоторым счастливым случаям, один из которых, собственно, и даровал ему такого помощника. Еще в молодые годы будущий Магистр Серого Ордена спас будущему Летающему Кинжалу жизнь — тогда они оба служили в грейпортской страже. И во время облавы на городских воров столкнулись как раз с метателем ножей, почти не уступавшим даже нынешнему Тадору.

Собственно, после того случая, последний и решил овладеть мастерством метания… а заодно перейти на вольные хлеба. И Тадор ушел из стражи, однако своего напарника-спасителя не забыл даже спустя много лет. И поэтому охотно ввязался в его авантюру, не слишком разбираясь в происходящем, в том, кто прав иль виноват. Долг есть долг; и теперь, стоя всего в паре сотен футов от руин Хальванморка, Ольгерд мысленно благодарил судьбу. За тогдашнее стечение обстоятельств, сделавшее Тадора его должником.

Еще беглый Магистр чувствовал облегчение — когда глядел на бездыханное, павшее на землю, тело стратега Томаса. «Ну вот, — думал он, — по крайней мере, одной бедой меньше».

— Благодарю вас, почтенный сударь, — молвил Ольгерд, обращаясь к Даррену, — с этими ублюдками Лаин просто беда. Проникают куда угодно: даже в наши ряды.

— Не знаю, — устало проговорил наемник, — как по мне, среди людей не меньше… ублюдков.

— Может быть, — Магистр пожал плечами, вроде бы соглашаясь, — кстати, простите, что не представился. Я Ольгерд, Магистр Серого Ордена. А это мой товарищ, Тадор Летающий Кинжал.

Охотник на нежить молчаливо кивнул.

— Серый Орден, — проговорил Даррен с ненавистью и горечью, — опять… Могли бы не представляться… коли уж убивать собрались.

— А вот здесь вы ошибаетесь, почтенный сударь, — просто ответил Ольгерд, — уничтожить вас — эта идея принадлежала нашим предателям. Тому недоумку, которого вы убили… да еще лаинской шпионке Долабелле. Изначально она хотела, чтобы Сердце Таэраны досталось ее ублюдочному племени — и потому взялась мешать именно принцу Леандору. Сопернику для посланца Темных. Ну а теперь, да: Сердце сменило вместилище… оно перешло в вас, почтенный сударь. И в трех ваших спутников. А раз так, эта полукровка-Лаин возжелала его уничтожить… вас уничтожить, если так понятнее. Чтоб коли не своим, так никому бы не досталось.

— А вы? — счел необходимым уточнить Даррен.

— А что я? Я с самого начала намеревался поставить Сердце Таэраны на службу делу. Полезному делу. Делу поддержанию равновесия в мире. Так, чтобы не могли победить и возобладать в мире ни Тьма, ни Свет. Можно спорить сколь угодно, что из этих двоих лучше, но я все же посмею утверждать: лучше бы как раз обойтись без того и другого. По крайней мере без их особо активных последователей — тех, кто предпринимает авантюры или даже развязывает войны. Вы согласны, сударь?

При этих словах в глубине души Ольгерда расхохотался исполинский безглазый червь Советник. Магистр никогда не видел, чтоб тот смеялся или вообще хоть как-то выражал чувства… однако по крайней мере смех этой твари он представлял именно так.

— И в конце концов это просто глупость, — подытоживал Ольгерд все тем же спокойным и обстоятельным тоном, — швыряться такой силой, уничтожать ее носителей. И держать ее под замком, по прихоти старого волшебника — тоже, по меньшей мере, неразумно.

— Что ж, — Даррен развел руками, — может вы и правы… почтенный сударь. Если знаете, как остановить их… если сможете поднять ее — тогда я полностью с вами.

Наемник поочередно указал на Леандора и Салеха, которым осталось уже совсем немного идти до ворот, а затем на девушку-Лаин, все еще беспомощно лежащую на земле.

…А в это время присланные Лийнарой Темные Эльфы, затаившиеся в развалинах какой-то пристройки у крепостной стены, донесли предводительнице об этом разговоре. О переговорах Ольгерда с одним из четырех вместилищ Сердца Таэраны. Лийнара передала эти сведения сводной сестре — и та срочно потребовала атаковать. Всех.

Четыре гибкие фигуры в черных одеяниях, сверкая лезвиями мечей, выскользнули из развалин. Тьма, заразившая это место, нимало им не мешала; напротив, невдалеке от Хальванморка Лаин даже чувствовали себя лучше. Как-то бодрее. И с полной бодрости прытью они устремились к трем переговаривавшимся людям.

Тадор был начеку и встретил Темных роем ножей… только, увы: в полете они словно натолкнулись на невидимую стену. Пятый из Лаин оказался чародеем и не преминул пустить в ход чары Замедления — этот простой, но действенный способ обезопасить сородичей. А вот топорика, шедшего обычно «на десерт», тот, не особо опытный, чародей почему-то не предвидел. И просчет этот стоил жизни одному из Лаин; обезглавленный, он повалился на землю, все еще сжимая в руках меч.

Еще один Темный Эльф схлестнулся с Ольгердом; последний неплохо владел мечом и, уж во всяком случае, не стал мальчиком для битья даже для воина Лаин. Тем более не был таким мальчиком Даррен — так что атаковали его сразу двое.

Впрочем, в последнем случае численный перевес очень скоро был нейтрализован — благодаря, как водится, стечению обстоятельств. Невзначай бросив взгляд на свою соплеменницу, распростертую на мертвой земле, один из Лаин не просто замешкался; он узнал лежащую — и разом потерял весь боевой настрой.

Всего лишь на мгновение — однако Даррену хватило и этого.

— Да это ж Ирайа! — воскликнул Темный Эльф, указывая рукой на девушку, — да она… да что ты с ней сделал, грязный рхаван?

Вместо ответа «грязный рхаван» одним навесным ударом разрубил его надвое. И мгновенно развернулся, встречая атаку второго противника.

…А Салех и Леандор, о которых все вроде бы забыли, тем временем преодолели остаток пути до главных ворот. И переступили порог, скрывшись за черными стенами Хальванморка.

* * *

Зеленый огонь вспыхнул с яркостью молнии. Огромный светящий столб рванулся к серому небу, озаряя окрестности и заставляя всех участников схватки замереть в благоговении. А тем временем по другую сторону стен, в одном из залов цитадели, вспыхивали и окрашивались в такой же ядовито-зеленый цвет буквы, выдолбленные прямо в каменной стене.

Буквы складывались в слова:

«Когда сойдутся противоположности, когда соберутся вместе Тьма, Свет, Порядок и Хаос; когда Смерть и Кровь станут им проводниками, когда сила их напитает Кладезь Тьмы — тогда явится в мир Он, Жнец Душ. И избавит мир от бремени Жизни».

Как только последняя буква наполнилась зеленым сиянием, зашуршали на полу цитадели кости давно погибших, закрутился вихрь, стягивая их к себе, оплетая и перемешивая. Словно чудовищный ткач плел из Тьмы, силы и смерти нечто, досель невиданное для этого мира. Нечто такое, что ныне живущим дано будет увидеть единственный раз… причем, последний раз в своей жизни.

Засверкали молнии вокруг столба холодного огня. Облака сгустились настолько, что небо казалось черным. «Опоздали…» — прошептал Магистр Ольгерд, стоя неподвижно напротив соперника-Лаин. И, словно в подтверждение его слов, из дверей цитадели вырвалась фигура, вдвое выше человеческого роста. Призрачная, сверкающая мертвенным сиянием фигура, словно укутанная в балахон из темного дыма. В костлявых руках она несла что-то вроде гигантской косы, а глаза… точнее, пустые глазницы горели все тем же холодным зеленым огнем.

Первыми фигуру Жнеца увидели, разумеется, Леандор и Салех. И, разом придя в себя, едва сообразив где они, человек и эльф с воплями ужаса ринулись наутек. Забыв про новые свои возможности… да и об обычном оружии даже не вспомнив. За ними рванулась Ирайа — мгновенно ожив и подскочив как ошпаренная.

Побежали и другие Темные Эльфы — уже когда Жнец показался в проеме главных ворот… и, плавно, но неотвратимо, как сама судьба, двинулся в сторону сражающихся. Два уцелевших воина-Лаин разом побросали бесполезные уже мечи, а молодой чародей и думать забыл про свою волшбу.

Жнец гнал впереди себя волны страха, давящего и парализующего; посланцы Лийнары бежали… и в то же время понимали: спастись от Него невозможно. Можно лишь вырвать еще немного времени для своего пребывания в мире живых. В мире, который так неожиданно оказался прекрасным и желанным. Так неожиданно… и так поздно.

А вот Тадор Летающий Кинжал не стал позорно удирать. Нет: вместо этого он в отчаянии метнул в Жнеца Душ свой последний оставшийся нож. Метнул без тени надежды; охотник на нежить сразу понял, что не всякая нежить ему по зубам. А то, что когда-нибудь всякий охотник превращается в дичь, Тадор знал уже давно. Равно как и сам тот малоприятный факт, что жизнь-то его на самом деле не вечна. Летающий Кинжал знал об этом; знал, что все равно погибнет — и желал лишь одного. Чтоб неизбежный конец настиг его в бою, а не в постели или подворотне.

Его желание осуществилось…

В отличие от напарника, Ольгерд даже не пробовал сопротивляться. Не помышлял он и о бегстве — ибо трезво оценивал свои силы шансы. Во всем. Так он привык. И поэтому беглый Магистр лишь молча и неподвижно стоял, опустив меч и ожидая, пока огромная коса не пронзит его. Покорно… а может и с достоинством. Как бы то ни было, а предпочитал Ольгерд именно второй вариант.

Раздался звук рвущейся ткани, хруст — и все было кончено. Пронзенное тело Магистра Серого Ордена рухнуло, глухо ударившись о землю.

И только Даррен не побежал… и не стал покорно дожидаться гибели. Равно как и совершать бестолковые действия для успокоения воинского самолюбия. Нет: матерый наемник, выросший в трущобах, был не таков. Слишком много раз доводилось ему сражаться за свою жизнь; слишком много — и Даррен в последнюю очередь хотел бы обесценить все эти разы. Так что верный клинок против жуткого орудия Жнеца наемник поднял ни больше ни меньше, а с намерением победить. И со знанием одной простой истины: все, что разит — твердое, а все, что твердое, можно отбить.

Простая истина — без которой нечего и делать на воинской стезе.

Со зловещим свистом исполинская коса устремилась к Даррену… чтобы со стуком и звоном столкнуться с его мечом. Сила этого столкновения была чудовищной, наемник едва устоял на ногах. Однако устоял — и, главное, не дал вражескому оружию достать себя. Даром что врага такого он встретил впервые.

Жнец отпрянул назад; Даррену в тот момент показалось, что исчадье Хальванморка обескуражено неожиданным сопротивлением. Причем сопротивлением действенным. «Ну-ну, — с насмешкой подумал наемник, — ты-то, небось только беззащитных рубить привык».

Но иронизировать было некогда: опомнившись, Жнец Душ предпринял новую атаку… и все с тем же, безуспешным для себя, результатом. И лишь после третьей попытки Даррен не устоял на ногах; упал на землю, плашмя держа меч перед собой. Прикрываясь им.

И когда Жнец был уже близок к тому, чтобы нанести последний удар, когда роковая коса уже неслась на отважного наемника — тогда его меч неожиданно вспыхнул и засверкал. Но не холодным пламенем Хальванморка; свет, исходящий от клинка Даррена, был ярким, теплым, даже каким-то жизнерадостным. Словно маленькое солнце вспыхнуло в руке наемника; во мраке Темной Долины, посреди безраздельного царства Смерти, такое зрелище смотрелось совсем уж чужеродно.

Коса Жнеца со всей силы врезалась в солнечный клинок… и мгновенно вспыхнула и обуглилась, рассыпалась золой и прахом. Жнец Душа заверещал; кто знает, что именно выражал этот неестественный, не принадлежащий миру живых, звук? Страх? Отчаяние? А может — разочарование? Оттого, что проиграл битву простому смертному?

Вот только Даррену на все это было плевать. Он рывком поднялся с земли, держа перед собой светящийся меч; готовый уже не защищаться, а нападать. С немалым удовольствием наемник наблюдал за Жнецом, как тот медленно отступает, пугаясь солнечного клинка. Но любое удовольствие быстро заканчивается; не желая больше давать врагу передышку, Даррен наконец вонзил меч в огромную призрачную фигуру.

Несколько мгновений наемник смотрел, как Жнеца Душ охватывает огонь, как исчадье Хальванморка разваливается на части. А затем Даррен торжествующе вознес меч над головой… и не удержался, чтобы не прокричать при этом что-то неприличное.

А затем… затем черные облака, сгустившиеся над Долиной, начали расходиться. Совсем. Открывая синее небо и пропуская к мертвой земле солнечные лучи. Сперва светлое пятно, дыра в куполе из облаков, образовалась лишь над головой Даррена. Однако расширялась эта дыра необычайно быстро: налетевший ветер рвал облака в клочья, разметал их, сталкивая меж собой.

В некогда Темной Долине становилось с каждой минутой все светлее. Под солнечными лучами, словно весенний снег, плавились черные стены Хальванморка, и зловещие руины стремительно таяли, уменьшались. А потом остатки облаков — уже серые и не такие устрашающие, пролились дождем. Дождь вышел короткий: всего на несколько минут; Даррена не стал никуда прятаться, да и как следует промокнуть не успел.

— Э-эй! — окликнул наемника голос Салеха.

Даррен обернулся и увидел, что бывший вор в компании двух эльфов бежит к нему. Оказывается, все трое даже забыли о бегстве — когда с замиранием сердца смотрели на схватку своего товарища со Жнецом Душ.

Также от наемника не укрылось, что Ирайа больше не прятала лицо под капюшоном плаща; очевидно, солнечный свет уже не страшил ее. А это означало, что проклятье, наложенное на Лаин, больше не действовало… по крайней мере, на эту девушку.

— Что это было, Даррен? — спросила Ирайа непривычно приветливым, даже каким-то жизнерадостным тоном.

— Видимо… последний подарок Черного Магистра, — устало и вполголоса, словно бы нехотя, отвечал наемник, — прощальный подарок…

Он опустил меч, который уже не сиял как солнце, став обычным куском железа. Затем Даррен подошел к телу Магистра Ольгерда, распростертому на земле; к бывшему врагу и несостоявшемуся союзнику. Наклонившись, наемник поднял с земли хрустальный шар — реликвию Серого Ордена. Похоже, незадолго до смерти Ольгерд обронил ее: Всевидящее Око сиротливо лежало рядом, словно ожидая своего нового владельца.

Как оказалось, ждать ему пришлось недолго.

* * *

Облегченно вздохнув, Архимаг Рах-Наваза отошел наконец от Магического Зеркала, перед которым с недавних пор он просиживал часами. И немудрено: слишком уж многое было поставлено на карту, очень уж грандиозен был замысел — и за саму возможность его воплощения Архимаг переживал без всякой меры. И едва ли простил бы себе, если б не воспользовался шансом, выпадающим раз в несколько веков.

Но теперь — все: дело сделано, и увиденное в Магическом Зеркале говорило само за себя. Сами того не подозревая, случайно или нет — но эти четверо все-таки сделали именно то, что от них требовалось. И хотя в бывшей Темной Долине еще не зеленеет трава и не растут цветы, но главное — все это теперь лишь вопрос времени. Скорее всего, следующей весны. Дождаться которой легко… особенно с сознанием того, что, к примеру, недобиткам-некромантам ждать уже нечего. Сгореть быстро, подобно Жнецу Душ или долго умирать в мучениях — личи Темной Долины имели теперь только такую альтернативу. И лично Архимага устраивали оба варианта.

Испытывал ли он еще какие-то чувства, кроме удовлетворения и торжества? Возможно… но одного не ощущал точно: стыда или угрызений совести. Да, он использовал четырех легковерных чужаков, поставил на кон их жизни; обманул, наконец. Превратил в ходячие орудия исполнения своей воли. Поступил почти так же, как антиподы-некроманты.

Однако… не все ли равно? Тем более что и в обычной жизни многие (люди ли, эльфы иль гномы) постоянно вынуждены использовать друг друга. Просто потому, что добиться чего-то в одиночку очень и очень трудно — а уж совершить что-то по-настоящему великое так и вовсе невозможно. Результат же… по крайней мере, в случае с Архимагом он оправдывал его, относительно мелкие, прегрешения.

Ведь сказал же кто-то отнюдь не глупый… кажется, первый людской Император: «лес рубят — щепки летят». И имел он в виду отнюдь не только труд лесорубов.

Облегченно вздохнув, Архимаг направился к выходу из дворца. Он хотел лично встретить гномьих мастеров, что приехали договариваться об изготовлении новой скорлупы для Сердца Таэраны.

12 января — 24 февраля 2012 г.