Произошли три события, на первый взгляд едва ли связанные между собой.

В одном из подгорных городов гномов на нижнем ярусе разверзлась земля. Из провала хлынули полчища тварей, столь безобразных, что место им было в дурном сне или в бреду запойного пьяницы, а уж никак не наяву, не в действительности. Расползаясь по городу, те жутчайшие существа истребляли все, что им попадалось на пути. Истребляли не с тем, чтобы утолить голод или защищаясь — просто уничтожали. Ибо никаких чувств, кроме жажды истребления и разрушения не испытывали.

Если кто-то в городе и пытался дать отпор вторжению, то попытки эти не то что не увенчались успехом — едва ли волна кошмарных тварей их даже заметила, едва ли хотя бы замедлила свое продвижение. Уж очень много существ, прозванных «хтониками», прорвалось из подземных глубин. В течение часа они заполонили город. И к исходу этого часа в городе не осталось никого живого. Если не считать самих хтоников, конечно. Но причислять эти ужасные, враждебные любой жизни, создания к живым существам едва ли было уместно.

Между тем один из предикторов Серого Ордена — звали его Ян — вернулся из таверны не на шутку встревоженным. Стоит уточнить, что посещал Ян подобные заведения не потому, что близко сроднился с зеленым змием. То есть выпить, конечно, он был не прочь. Но прекрасно владел собой и никогда не доходил до такого состояния, чтобы уснуть за… или даже под столом, а проснуться в грязи, в канаве, причем раздетым и без кошеля.

Цель походов Яна в питейные заведения города была вовсе не в поисках хмельного забытья, многими почитаемого за единственное в жизни, доступное развлечение. Нет: даже за столом и держа в руке тяжелую глиняную кружку, полную пива, Ян действовал в интересах Ордена. В отличие, скажем, от коллеги Робара, этот предиктор презирал легенды, старинные пророчества и тому подобные, как он сам выражался, «письма мертвецов». Зато жадно впитывал слухи и сплетни, распространяемые живыми — и уже на их основании выстраивал свои предположения и ценные для Ордена указания. А где легче всего разжиться слухами, как не в таверне, за пьяной болтовней.

Конечно, болтовня тоже разная бывает — в том числе совершенно пустопорожняя. Так что временами избранная Яном метода напоминала поиск иголки в стоге сена. Но бывало, что больше она походила на работу ныряльщика за жемчугом. Коему тоже нечего и думать остаться сухим, но искомую драгоценность он все-таки вылавливал.

Как вот на этот раз. Впору было радоваться… не окажись слухи, дошедшие до ушей Яна, столь пугающими. Кто-то рассказывал, что видел дракона, кружившего над городами, весями и полями-лугами. Нападать дракон не нападал, но вот обитателей одной небольшой деревушки, например, испугал до того, что они дружно покинули свои дома. И, как были налегке, поспешили в ближайший город — в надежде найти защиту за его крепкими стенами.

Еще кто-то с содроганием рассказывал о существе, отдаленно напоминавшем человека, но имевшем донельзя жуткий вид и, похоже, бессмертном… точнее, неуязвимом для оружия. А главное: это существо — рассказчик прозвал его Тварью-Без-Лица и собутыльники это прозвище дружно подхватили — стремилось убить всякого, кто встречался на пути. Жестоко убить. И без особого смысла… если, конечно, не считать таковым желание найти человека по имени Даррен. Именно про Даррена обыкновенно спрашивала Тварь-Без-Лица, прежде чем выпотрошить очередную жертву или перерезать ей горло.

Услышав знакомое имя, предиктор Ян просто не мог себе позволить счесть это простым совпадением — мигом навострил уши. И вскоре услышал от еще одного посетителя таверны, подсевшего к столу рассказчика, что впервые существо, подходящее под описание, видели в Грейпорте… точнее, в том, что от него осталось. А это значило, что движется Тварь-Без-Лица от побережья с запада на восток. И Фрейгольд рано или поздно окажется у нее на пути.

Надо ли говорить, что едва придя к последнему умозаключению, предиктор Ян залпом допил остатки пива из кружки и поспешил доложиться Магистру. Ну… то есть, как поспешил. Неровной неуверенной походкой проковылял по улице до ближайшего извозчика, чтобы тот в целости-сохранности довез предиктора до занятого Орденом особняка.

К Яну и его образу действий Даррен успел привыкнуть. Так что выслушал его и воспринял рассказанное заплетающимся языком со всей серьезностью.

А тем временем к югу от Мид-Бранга силы Белого Ордена готовились к новой большой битве. К сражению, которое после давешней победы обещало стать решающим. И собирались либо добить разбитых в том, прошлом бою орков, окончательно положив конец их вторжению, либо… Впрочем, о других возможных исходах, кроме собственной победы, в рядах Белых Рыцарей даже задумываться считалось дурным тоном.

К лагерю стекались новые толпы ополченцев… вернее, их сгоняли группы вербовщиков из рыцарей и собственных же старших товарищей. Эти, последние после недавно выигранной битвы чувствовали себя, похоже, настоящими воинами. Отчего смотрели свысока, словно на глупых избалованных детей, на всех тех, кто еще не держал в руках меча или пики. И не знал, какой запах стоит над полем боя, заваленным свежими трупами.

Именно эти, пережившее сражение, ополченцы проявляли теперь при вербовке особое рвение. Загребая в ряды воинства, похоже, всякого, кто был способен хотя бы удержать в руках оружие. В толпах новобранцев, понуро бредших к лагерю, можно было увидеть и хилых подростков, и еле переступавших согбенных стариков, и даже женщин. Ополченцы-вербовщики подгоняли новичков гневными окриками и отборными ругательствами.

Уже в лагере толпу новичков разбивали на отряды и определяли под начало ополченцев-ветеранов.

Не сидели без дела и рыцари. Кто-то с остервенением точил меч. Кто-то осматривал доспехи — все ли в порядке, не требуется ли починка? А кто-то наспех обучал ополченцев боевым приемам или освежал собственные навыки обращения с оружием.

Непрерывно стучали молоты: кузнецы прямо в поле чинили оружие или изготовляли новое — в ряды воинства Света влилось столько народу, что даже ржавых дедовских клинков уже на всех не хватало. Скрипя колесами, в лагерь въезжали вереницы телег, полных провианта и фуража. Перед группами воинов яростно витийствовали проповедники в белых хламидах — доносили до них важность предстоящей битвы.

В общем, все были при делах, каждый — занят. И никому даже в голову не пришло обратить внимание на одного лишнего ополченца. В самом-то деле, чего обращать? Раз человек, значит свой, беспокоиться не о чем. Не орк же и не эльф. А раз не о чем беспокоиться, раз опасности никакой нет, то и внимания к себе этот человек особого не притягивал.

Выглядел он примерно как большинство ополченцев первого набора, полагавших теперь себя матерыми вояками. Ржавая кольчуга на плечах, небольшой топорик… явно когда-то использовавшийся для колки дров — на поясе. В руке ополченец нес трофейную орочью палицу, закинув ее на плечо. А смуглое — непривычно смуглое для этих мест — лицо прятал отчасти под трофейным же рогатым шлемом, отчасти под тряпкой, обмотанной вокруг шеи и головы до самого носа и только рот оставлявшей открытым. Тряпка тоже не вызывала подозрений — после битвы многие ее участники щеголяли повязанной головой, рукой или плечом, пострадавшими в сече.

И невдомек было тем, кому этот ополченец попадался на глаза, что на лицо он на самом деле не жаловался, как и на здоровье. Что повязка нужна ему только для маскировки. А оружие, кольчуга и шлем были отобраны у одного ротозея, ныне лежавшего где-то в кустах с перерезанным горлом.

Роль, которую в своем замысле Эдгар предложил Салеху, узнав что тот является вором, последнего более чем устраивала. Да, с Посохом Огня и Мечом Льда пришлось расстаться, дабы посланник Серого Ордена передал их оркам. Зато Салех мог рассчитывать на утешительный приз… до которого, правда, ему предстояло добраться самому. Впрочем, и этому вор не огорчился — не впервой.

Разумеется, речь шла о Рассеивающем Скипетре — реликвии Белого Ордена. Эдгар счел, что магическое оружие, даже попав в зеленые руки орков может оказаться бесполезным против Белых Рыцарей, защищенных силой Скипетра. Зато если Салеху удастся умыкнуть реликвию, будет убито два зайца сразу. С одной стороны исчезнет защита от магии; с другой вору будет, что предложить покупателям… щедрым покупателям вместо Меча и Посоха. Оружие, конечно, дело хорошее, но и защита лишней не будет. Ведь и богатому купцу, и не менее богатому землевладельцу угрожают не только клинки врагов. Но и проклятья колдунов да злокозненная волшба чародеев-Лаин, теми же врагами науськанных. Возможность не опасаться хотя бы этих супостатов, особенно гнусных в своей неуловимости, должно, как надеялся Салех, заставить любого богатея раскрыть ему навстречу сердце… и, разумеется, кошелек.

Только это от вора и требовалось: стянуть Рассеивающий Скипетр, после чего улизнуть живым, ну и найти покупателя, конечно. А главное — иметь больше дела с посланцем Серого Ордена Салеху не грозило. Что тоже было кстати. Потому как сотрудничать с человеком, едва его не прикончившим, вора не прельщало.

Лагерь Белого Ордена занимал много места и был целым городом из шатров и палаток — со своими улицами, кварталами и площадями. Заблудиться можно… только если переплетение городских улиц не успело стать для тебя таким же привычным местом обитания и поживы, как лес для волка. Да и без того разыскать шатер Великого Магистра труда не составило. Располагался он в самом центре лагеря и был самым большим среди этих временных сооружений. А еще — и это не могло не броситься Салеху в глаза — был сделан из просто-таки вызывающе-белой ткани. Чью белизну не нарушали ни пятна крови, ни нанесенная ветром пыль, ни грязь.

«Чистят его что ли каждый день?» — с удивлением задавался вопросом Салех.

Хоть до шатра он добрался сравнительно легко, но когда добрался и присмотрелся к обители Великого Магистра, сразу понял: начинаются трудности. Во-первых, у самого входа в шатер дежурили два рыцаря, опиравшиеся на двуручные мечи. А во-вторых, другой возможности, кроме как через вход, проникнуть внутрь, похоже, не было.

Натянут шатер был туго — снизу не подлезть. Особенно в рогатом шлеме и при оружии. А белоснежная ткань оказалась на удивление крепкой. Ножу, который Салех носил в сапоге, она, во всяком случае, не поддалась. Правда, поддалась топорику, однако и с его помощью дыру удалось проделать совсем маленькую — добро, если рука пролезет.

Мало того! Вдобавок за этим занятием вора застал проходивший мимо ополченец.

— Эй! Ты что это делаешь? — недовольно вопрошал он.

Салех резко повернулся, едва удерживая во рту поток ругательств. Но увидел, что окликнувший его ополченец юн, безус, одет в обычную для крестьян одежду, без доспехов, а из оружия таскает с собой какую-то дубину. И вмиг приободрился — даже как будто выше ростом сделался.

— Ты, молокосос, — начал вор, подпуская в голос грубого презрения в духе уличной шпаны, — небось, с пастбища только. Орков хорошо, если на картинках видел. А за меч, если и брался, то разок и сразу порезался. У тебя, сопля, даже шрама ни одного нет… хотя один вроде есть. Небось, девка ногтями царапнула, когда ты ей под юбку полез.

— Э… нет, — попробовал возражать, но как-то неопределенно и нерешительно, юнец.

— Конечно, нет. Это я так, пошутил, — продолжал напирать Салех, а голос его из-за стесненных повязкой носа и рта звучал особенно неприятно, — конечно, какая к Тьме девка. Разве что в твоих мечтах. Но ты мне зубы-то не заговаривай. Смотри, что я обнаружил… направляясь… с донесением.

И вор беззастенчиво указал на собственноручно проделанную дыру в шатре.

— И как ты это объяснишь? — недовольно вопрошал он, — это безобразие — на шатре самого Великого Магистра! Как тебе повезло, что он не вышел сейчас да не увидел этого непотребства. А рядом ты…

— Но… это не я… я ничего не делал, — лепетал новобранец.

— Правда? — грубый нахрап в голосе Салеха уступил место показной подозрительности, — Светом клянешься? Да не кивай, а говори прямо.

— Св-ветом к-клянусь, — пробормотал юнец, не желавший в то мгновение ничего больше, чем оказаться как можно дальше и от шатра, и от сурового сослуживца. И Салех не стал отказывать ему в исполнении этого желания.

— Ну так вали отсюда! — рявкнул он, — пока я твоего десятника не навестил и про тебя не рассказал. А то десятник твой — мужик правильный, мы с ним плечом к плечу столько орков положили… Видишь эту палицу? Ее я из рук такого зеленокожего бугая вытащил! Мертвого зеленокожего бугая!

Но юнец уже дал стрекача, увещеваний ветерана с изуродованным и замотанным лицом не дослушав. И тем более не поинтересовавшись, откуда Салех знает именно его командира.

Итак, одна проблема… мелкая была решена, но крупная никуда не делась. «Эх, не люблю действовать грубо, — подумал вор, — но иначе, похоже, не получится».

Придя к такому малоутешительному выводу, Салех обошел шатер, вернувшись к входу. И разумеется, попал в поле зрения рыцарей караула — отчего сразу оказался на оправдывающейся стороне, как давеча юный ополченец.

— Ты, деревенщина, — обратился к нему один из рыцарей с подчеркнутой холодностью и надменностью, — ты чего шляешься тут без дела?

— Так я с донесением, — молвил Салех скромно, но с достоинством, — к Великому Магистру Галарду.

О том, как зовут главу Белого Ордена, вор узнал от посланца другого Ордена — Серого. Даже будучи противниками Белые Рыцари и тайное общество из Мирха временами были вынуждены сотрудничать.

— Великого Магистра нет на месте, — заявил второй рыцарь, — говори, что хотел — я передам.

— Вот как, — Салех вздохнул словно бы с грустью, — ну ладно… слушай. Значит, так…

С этими словами вор крепче ухватил палицу, покоившуюся у него на плече. А затем, коротко размахнувшись, обрушил ее на шлем не ожидавшего такой напасти рыцаря.

— Примерно так, — молвил он все тем же тихим грустным голосом, — именно это я и хотел ему передать.

Крутнувшись на одном месте, сраженный рыцарь рухнул на землю.

— Ты! — гаркнул его напарник, вскидывая удерживаемый обеими руками меч, — что за Тьма с тобой?

Нечего было и думать, чтобы биться палицей против тяжелого меча. И особенно меча в руке опытного воина, до которого Салеху было ох, как далеко. Но это… если драться честно. Как привыкли сами Белые Рыцари. Однако Салех не собирался играть по их правилам.

— Да! Тьма! — вскричал он и бросив палицу бухнулся на колени, — Тьма овладела мной и помутила рассудок! Тьма заставила напасть на Светлого воина. Но я прогнал Тьму… и теперь молю… об одном. Позвольте мне собственной кровью искупить свою вину в грядущей битве.

Обескураженный, даже растерянный, рыцарь-караульный опустил меч.

И в тот же миг Салех, дотянувшись до спрятанного в сапоге ножа, метнул его рыцарю в лицо. Благо, в карауле оба рыцаря стояли с поднятыми забралами.

Может, бойцом рыцарь был умелым, но похоже, не подозревал, что противник бросивший оружие, не обязательно останется полностью безоружным. Еще, возможно, этот рыцарь был достаточно силен и вынослив, чтобы хорошо управляться даже с двуручным мечом. Зато Салех умел бросать ножи, почти всегда попадая в цель. Не промахнулся он и на этот раз — нож угодил прямо в глаз караульному.

— И это тоже я охотно бы передал Великому Магистру, — сказал ему вор напоследок, — а то чего он, свинья неблагодарная, от безвозмездной помощи отказывается, да еще расправой грозит.

Поднявшись с колен, Салех подошел к входу. И, отогнув полог шатра да заглянув внутрь, убедился что там действительно нет ни Великого Магистра, ни вообще никого. А затем осторожно перетащил в шатер обоих рыцарей — что оглушенного, что получившего нож в глаз.

Вор понимал, что времени у него так и так немного. Очень скоро происходящее у шатра Великого Магистра должно было привлечь внимание хоть всего лагеря. Но он здраво рассудил, что тела караульных, лежащие у шатра, привлекут это нежелательное внимание быстрее, чем просто отсутствие караула.

В шатре оказалось весьма просторно… не только из-за больших его размеров, но и из-за скудной обстановки. Походная постель, аккуратно застеленная, низенький стол с разложенной на нем картой и маленькими деревянными фигурками воинов — вот и все. Даже трапезничал Великий Магистр, как видно, из общего котла с рыцарями. А… хм, нужду справлял, не иначе, просто на травку за шатром.

Понятно, что прятать Рассеивающий Скипетр в этом почти пустом помещении было негде. И Салех почти сразу заметил шкатулку из белого мрамора, лежащую у постели. Не иначе, Великий Магистр держал ее там на случай ночного нападения. Так, чтобы, едва проснувшись, сразу воздвигнуть защиту от волшбы.

«А тогда что ж ты, родной, против нас с Леандором-то его не использовал? — вопрошал Салех, мысленно обращаясь к хозяину шатра, сообразив, что именно он во главе группы рыцарей давеча пожаловал к холму после битвы, — неужели так редко колдуны в эти края забредают, что ты и думать про них забыл… и про защиту от них? Или думал, что заклинания творить — до того долгое дело, что сто раз успеешь мечом колдуна зарубить в случае чего? А может, рассчитывал, что мы испугаемся одного вида ваших мечей и белых доспехов, да сразу на колени бухнемся, о пощаде моля. Ну так вот: лично я не испугался, не бухнулся, и на заклинания времени не потратил… потому как не знаю ни одного. А ты огреб, отважный воин Света. Хоть и не смертельно. Зато в штаны, похоже, наложил после этого не скупясь. И теперь даже ночью, окруженный оравой вояк, ты трясешься и чахнешь над своим Скипетром в ожидании… моего… да, именно так: моего нападения».

Последняя мысль придала Салеху гордости. Навести страху на командира одного из сильнейших воинств Таэраны — это дорогого стоило.

Но каковыми бы мотивами ни руководствовался глава Белого Ордена, ночуя с Рассеивающим Скипетром под боком, однако вероломства своих же… или кого-то, кто притворяется своим, он, увы, не предусмотрел.

Открыв шкатулку, Салех понял, что не ошибся: сделанный из сплава серебра и золота да с набалдашником, украшенным драгоценными камнями — Скипетр действительно был там. Достав легендарную реликвию, вор поспешно засунул ее под кольчугу, за пазуху. После чего поставил шкатулку на прежнее место, выбрался из шатра наружу и… нет, не бросился наутек. Поскольку понимал: в военном лагере подобное поведение не только заметят. Но в лучшем случае оно вызовет подозрения, в худшем может посеять панику, а тогда тем более все войско встанет на уши. И Салеху, что так, что эдак будет не избежать внимания, в котором он нуждался как птица в проливном дожде.

И потому вор напротив выбирался из лагеря нарочито медленно, осторожно, петляя между палатками да обмениваясь с каждым встречным ни к чему не обязывающими репликами. А еще не забывал локтем одной руки прижимать спрятанный за пазуху Рассеивающий Скипетр. Саму руку Салех прислонял к своему замотанному, якобы израненному лицу — вроде как от боли.

На самом краю лагеря, наткнувшись на ополченца-дозорного, вор не растерялся. Но обратился к нему вот с какой просьбой:

— Хочу ненадолго в деревню наведаться. Перед бабенкой одной боевыми ранами покрасоваться. К вечеру вернусь… а как сам в дозор заступлю, могу и тебя пропустить… если так же захочешь.

А припустил Салех со Скипетром за пазухой только когда дозорный вместе со всем лагерем остался далеко позади.

* * *

Еще три события имели место — и связать их между собой уже можно было. По крайней мере, посвященным.

Привезенный в Сойхольм, Леандор был брошен в темницу, прорубленную прямо в горе под твердыней Белого Ордена — и носящей одно с ней имя. И теперь, в нетерпении меряя шагами тесную темную камеру, похожую на склеп, бывший эльфийский принц ждал одного: когда же Хаос придет на помощь своему верному слуге. Да, все пошло наперекосяк, да, свою миссию он провалил. Но Леандор продолжал надеяться — вопреки всему, включая даже доводы разума. Впрочем, разум как раз он в последнее время почти не слушал.

«Хаос, не оставляй меня, — шептал эльф, шагая из угла в угол, — я не справился… но еще не все потеряно. Я не хочу умирать!»

На что он рассчитывал — Леандор не знал и сам. И едва ли смог бы уточнить, что он имел в виду, говоря «еще не все потеряно». Ничего, никакой здравой основы за отчаянными его словами не стояло. Бывший принц просто не мог смириться с мыслью, что обречен.

А когда в темноте зазвучал наконец знакомый глухой голос, словно из трубы доносящийся, Леандор не сдержал радостного вскрика.

Только вот то, что он услышал, радости отнюдь не добавило.

— Хаос не какой-нибудь купчина, — вещал в темноте голос безглазого червя, — он никому ничего не должен. И Хаос не нянька, не пастух, чтобы кого-то оставлять или не оставлять. Смертные вправе служить проводниками Хаоса в своем мире… но вправе и не служить. Но в последнем случае такие смертные Хаосу не нужны. Даже не интересны.

— Я умру здесь с голода! — вскричал в отчаянии Леандор.

— Не беда, — отвечал глухой голос, — в этом мире у Хаоса есть и другой проводник. И уж он… точнее, она справится со своей миссией лучше.

— Ну а что будет со мной? — не унимался эльф.

— Если тебя это так гнетет, — проговорил червь в ответ, — тогда… могу обещать: смерть… от голода тебе не грозит.

Леандор уже собирался поблагодарить своего невидимого в кромешной темноте собеседника… но вместо слов благодарности из глотки эльфа вырвался крик боли. Кожа на груди разошлась, словно прорезанная невидимым клинком. Пятно крови стремительно расплылось по одежде.

Пару мгновений спустя вопль сменился судорожным кровавым кашлем — это невидимое оружие нанесло новую рану, пронзив живот. Хотя причем здесь невидимое оружие? Возможно когда-то оружие было вполне осязаемым и ранило бы Леандора, если б не защита Хаоса. Однако теперь этой защиты не стало, и раны, коих бывший эльфийский принц благодаря ей некогда избежал, к нему возвращались.

Потом и кровавый кашель сменился предсмертным хрипом — кровавая полоса пересекла горло Леандора.

А тем временем Эдгар добрался до лагеря зеленокожих. И сразу понял, что правильнее будет называть его не лагерем, а становищем или даже поселением. Насколько хватало глаз, лепились выстроенные наспех землянки. А зоркий глаз посланника Серого Ордена различил среди орков, снующих между этими аляповатыми постройками, не только воинов-мужчин, но и женщин, и даже детей.

Вокруг этого сборища землянок — очевидно, для защиты от конных атак — возводились, хоть и с изрядными прорехами заграждения в виде баррикад с торчащими из них острыми кольями. Глядя на то, как пленники-люди под командой орков-надсмотрщиков возводят очередную такую баррикаду, силясь охватить защитным барьером все поселение, Эдгар помимо воли вспомнил то ли пословицу, то ли чью-то крылатую фразу: «нельзя объять необъятное».

Не с первого, так с второго-третьего взгляда было ясно, что на сей раз орки явились на левобережье Трома не просто для набегов — они явно намерились остаться здесь жить. В этом одаренном природой краю, который рядом с их собственной родиной, за века вконец разграбленной и истощенной, вообще казался особым миром для праведников.

В этом свете отношение Белых Рыцарей к происходящему как к войне или к очередному набегу, который следовало отразить, казалось теперь Эдгару верхом наивности. Какой уж там набег — и даже какая, Свет и Тьма, война! Разве может быть война… к примеру, между комаром и медведем? А теперешние усилия Белого Ордена напоминали не что иное как писк и кружение комара возле медвежьего носа. Комар мог бесноваться сколько угодно, мог даже укусить, считая это великой победой. Но сладить с медведем он был не в силах. Так не в силах и Белый Орден был помешать оркам сменить место обитания.

Исход этого противостояния для Эдгара сделался очевиден, стоило ему увидеть поселение… нет, даже, скорее, плацдарм орков. Даже если бы расчет посланца Серого Ордена не оправдался, и Белые Рыцари приняли от Салеха и его компаньона-эльфа помощь в виде магического оружия, решающего значения это бы не имело. Разве только агонию могло продлить. Ну так не лучше ли, не милосерднее вместо агонии подарить Белому Ордену быструю смерть?

До границы поселения, обозначенной баррикадами, осталась от силы пара сотен шагов, когда Эдгара заметили. Сразу два орка-дозорных, распознав в нем человека, то есть чужака, но по какому-то странному недоразумению еще не убитого или не взятого в плен, устремились навстречу посланцу Серого Ордена. Эдгара еще позабавило, как эти два кряжистых здоровяка ростом под семь футов умудряются бежать, да еще вприпрыжку.

Пару-тройку мгновений Эдгар выждал, чтобы похмыкать над таким несуразным зрелищем. А затем рявкнул во все горло: «А ну стоять!» и выставил перед собой Посох Огня.

Насколько было известно посланцу Серого Ордена, орки уважали только силу. Причем чем грубее и бесшабашнее, тем лучше. А потому переговоры с зеленокожими следовало начинать отнюдь не с расшаркиваний и уверений в дружбе, в мирных намерениях.

Окрик Эдгара орки-дозорные восприняли правильно — остановились в нескольких шагах от человека, поняв главное с их точки зрения: незваный гость держит наготове… явно какое-то оружие. Ну или нечто, оружие напоминающее. Орки переглянулись в нерешительности… а посланник Серого Ордена уже взмахнул Посохом, вычерчивая его вершиной в воздухе огненную закорючку.

Затем короткий взмах — и закорючка, оторвавшись от Посоха Огня, устремилась… нет, не к парочке орков. Но, пролетев над их головами, провожаемая зачарованными взглядами этих двух дозорных, она спикировала на ближайшую из уже достроенных баррикад.

Выглядело это так, будто по ней ударили исполинским кулаком. Баррикада разлетелась в щепки; в страхе попятились от нее, закрываясь руками, находившиеся поблизости пленники. Затем щепки как одна занялись — целая россыпь крохотных костерков.

Надсмотрщики-орки щелкали бичами, пытаясь восстановить порядок среди пленников-людей.

— Ты чего это делаешь, человечек? — гневно взревел один из дозорных. И, вскинув боевой топор, сделал шаг вперед… не очень, правда, решительно.

— Еще шаг — и то же самое сделаю с тобой, — сообщил не дрогнув Эдгар, кивнув головой в сторону разрушенной баррикады, — но лично я предпочел бы поговорить.

Дозорные снова переглянулись, и один из них изрек:

— Ну, говори.

— Я принес этот волшебный посох… и не менее волшебный меч в дар вашему… вождю… или верховному шаману…

— У нас король, — бесцеремонно перебил один из орков, — хотя шаманы тоже есть.

— …чтобы помочь вам в войне, — продолжал Эдгар, реплику дозорного игнорируя, однако осекся на миг, дабы вспомнить принятые у орков прозвища себе подобных, — с Белыми Железными Людьми, да. Согласитесь, всяко лучше, если такая разрушительная мощь падет на них, чем на вас.

И он еще раз повел головой в сторону злополучной баррикады — в порядке напоминания.

— Какие же вы, людишки, мерзкие, — проговорил один из дозорных, — жалкие трусы. Откупиться пытаетесь… своих предать-погубить готовы. Лишь бы вас самих пощадили.

— Каких же «своих»? Видите? — Эдгар распахнул серый плащ, — белых доспехов на мне нет. И вас я не боюсь… иначе бы не сунулся сюда. Неужели непонятно?

— Ладно. Что ты хочешь, человек? — со вздохом поинтересовался один из орков.

— Только одного, — было ему ответом, — дар есть дар, и никакой платы взамен мне не надо. Да вы и не настолько богаты, положа руку на сердце. Не думаю, что вам есть, чего предложить… из того, что могло бы заинтересовать меня. Так что хочу я одно: лично вручить эти подарки вашему… ну ладно, королю. Ничего личного, но доверить такую честь вам, простым воякам не могу. Во-первых, вы можете мои дары захапать себе, а во-вторых, даже если вы проявите честность, научить-то вашего короля… или шамана верховного пользоваться Посохом и Мечом смогу только я. А еще я могу подсказать вашему… хм, королю план, как с помощью Меча и Посоха одержать победу как можно быстрее. Ну так что? Вы согласны? Учтите, больше предложений не будет.

Орки-дозорные снова переглянулись. И кажется оба составили благодаря этой речи новое представление о людях. Как о настырных болтливых сороках.

— Проводим его к Дибладрону? — спросил один из дозорных у своего напарника.

— А что больше делать-то? — вместо ответа вопрошал другой.

После чего все трое направились к заграждению из баррикад. А затем, через кривые улочки, без всякого плана возникшие в зазорах между землянками — к самому большому строению в новоиспеченном поселении. Назвать его землянкой уже не поворачивался язык. Скорее, это было грубое подобие замка или крепости. Бревенчатая громадина, вроде складских сараев в порту, только углов в ней было заметно больше четырех. А из стен торчали многочисленные заостренные колья.

Наконец ту, которую уже успели прозвать Тварью-Без-Лица, дорога от Грейпорта привела к другому городу — Фрейгольду.

— Смотри, что за чучело, — хмыкнул один из стражников, когда она подошла к воротам, и легонько толкнул локтем напарника, лениво привалившегося спиной к стене, — как будто мертвячка из могилы откопалась.

— Угу, — отозвался напарник, — или утопленница всплыла.

Он и представить не мог, насколько был близок к истине.

— Эй, вы, — меж тем обратилась тварь к обоим стражникам, — мне нужен Даррен. Знаете такого? Есть такой в этом городе?

— А я почем знаю, — небрежно бросил тот из стражей, который привалился к стене, — знаешь, сколько народу в этом городе живет… и сколько еще взад-вперед шастает. Так что, если есть тут какие дела — плати и проходи. А нет…

— Нет! — выкрикнул, повторяя за ним, напарник. Куда более бдительный, он успел повнимательнее приглядеться к пришелице. Оценив и синюшную кожу, какой не бывает у людей… по крайней мере, живых людей, и копну волос, напрочь закрывавшую лицо — но этим странной путнице ничуть, похоже, не досаждавшую. А главное: огромные кривые когти, венчавшие пальцы рук.

Существо, пожаловавшее к воротам Фрейгольда, не принадлежало к числу известных по крайней мере этому стражнику разумных обитателей Таэраны — ни к одному из ее народов. Что вкупе с устрашающим видом этой твари явно не сулило городу, в который она направлялась, ничего хорошего.

Поняв это, стражник вскинул алебарду, нацелив ее (впрочем, довольно неуклюже) на Тварь-Без-Лица.

— Проваливай-ка лучше, — молвил он, нахмурившись, — не то…

Договорить существо не дало. Мгновенным, едва уловимым движением, оно подалось в сторону, уходя от направленной на нее алебарды. Стражник попробовал двинуть свое оружие следом… но не успел — тварь снова ушла в сторону. А в следующее мгновение оказалась совсем рядом, почти вплотную к стражнику.

— Помоги, чего застыл? — окликнул тот своего вальяжного напарника… и на большее отпущенного ему времени не хватило. Когтистая пятерня Твари-Без-Лица вонзилась в живот стражнику, прорывая форменное одеяние, затем кожу и, наконец, добираясь до внутренностей.

С коротким ревом, переходящим в хрип, стражник осел на землю и больше не поднялся. Тем временем его напарник успел не только подобраться, стряхнув ленивую беспечность, но и, размахнувшись алебардой, огреть ею тварь.

Попал он не абы чем, а лезвием, да еще и по голове. Вот только ужасное существо не просто устояло, не просто пережило эту атаку — оно ее едва заметило. Только что оглянулось, повернув голову в сторону ударившего стражника. И тот сразу понял две важные для себя истины. Во-первых, против некоторых тварей оружие бессильно, и одна из них как раз находится от него на расстоянии удара алебардой. Ну а во-вторых, если он и дальше будет зевать и хлопать ушами, его ждет участь распростертого на земле напарника.

Стражник понял — и швырнув напоследок алебарду в Тварь-Без-Лица, бросился в ворота.

— Помогите! — орал он, несясь по улице с такой прытью, будто за ним гналась стая хтоников. Хотя что такое хтоники? Хтоников хотя бы убить можно.

Но никто ему не помог… и ничто, включая его бегство.

Не бегом, но, скорее, скользнув следом, Тварь-Без-Лица мгновенно преодолела разделявшее их расстояние. Последним, что почувствовал беглый стражник, была боль от вонзившихся в спину когтей.

* * *

О Даррене Тварь-Без-Лица успела спросить не меньше, чем у десяти прохожих — оставив после себя не менее десятка прирезанных и выпотрошенных трупов. И лишь один из горожан на ее вопрос ответил следующее: «Знаю я одного Даррена… большая шишка, судя по всему. Во-о-он там живет… на той улице. Такой домина большой, а вокруг ограда каменная. Не перепутаешь. Еще шпана всякая к нему частит, я заметил…»

К этому словоохотливому рхавану тварь проявила непривычное для себя милосердие. Поговорив с ней, горожанин ушел живым.

И в то же самое время дракон Фулгоран, уже уставший кружить над теплыми… неприятно-теплыми на его взгляд землями Мирха, почувствовал наконец Отмеченную Хаосом. Не слухом ощутил и не увидел глазами. Просто почуял незаметный другим зов. Так лесные звери чувствуют приближение лесного пожара, а корабельные крысы — скорое крушение их плавучего дома.

Зов Отмеченной Хаосом словно протянулся к Фулгорану невидимой нитью. И вела эта нить в направлении человеческого города под названием Фрейгольд.

А в южных землях к западу от Трома два войска сходились для решающей битвы. Под грохот барабанов шагали полчища орков, казавшиеся бесчисленными. Зеленокожие потрясали палицами и боевыми топорами, порыкивая в предвкушении.

Им навстречу двигалась другая рать — не столь несметная, но тоже многочисленная. Впереди шествовала конница Белых Рыцарей, уже выстроенная в клинья. А следом семенила толпа пеших ополченцев: вчерашние землепашцы и пастухи под командованием тех, кто пережил предыдущую битву. Пострадавших, но не сломленных.

Протяжные звуки горна разнеслись над войском Белого Ордена, призывая готовиться к бою.

Найти дом, указанный словоохотливым прохожим, Твари-Без-Лица, она же Отмеченная Хаосом, труда не составило. Не была для нее препятствием и ограда, окружавшая особняк. Подпрыгнув и перекувырнувшись в воздухе, тварь перемахнула каменную стену, казавшуюся почти неприступной, и приземлилась на утрамбованную почву двора. Несколько новичков, лениво, без энтузиазма размахивавших деревянными мечами, обмениваясь ударами, немедленно забыли про свое занятие, отвлекшись на незваную гостью.

— У-у-у… вот ни фига себе! — воскликнул один из них, — это как это ты так?

— Где Даррен? — выкрикнула тварь, не удостоив его ответом, — я пришла к Даррену.

— К Магистру что ли? — хмыкнул другой новичок, одновременно толстый, но кряжистый, медлительный, но стойкий как стена, — так он слишком важный, чтоб такую голодранку принимать.

— И зря ты без спросу заскочила. Как воровка, — вторил третий из тренировавшихся новичков — дылда, не в меру гордящийся своей проклевывающейся бородой, — мы теперь тебя за это можем…

— Мне нужен Даррен! — заверещала тварь голосом, недоступным человеческому горлу и нестерпимым для ушей человека. После чего три раза смачно хлопнула в ладоши.

Новички как один присели, обхватывая руками головы и зажимая уши. Дом содрогнулся, с крыши упало несколько кусков черепицы.

Два войска остановились одно напротив другого. И ни та, ни другая сторона не решалась атаковать первой. Несметность зеленокожих полчищ внушала если не страх, то что-то вроде почтения. Их противникам было ясно, что над врагом, столь многочисленным, даже победа не может быть легкой. Было чему опасаться и оркам. Тех же конных клиньев, легко прорезавших любой пеший строй, словно острие ножа — беззащитную кожу.

Обе рати замерли в ожидании команды атаковать. Но неожиданно грохот орочьих барабанов стих. Затем нестройные ряды орков расступились… пропуская особенно крупного орка — сущего великана. То был король зеленокожих Дибладрон.

В этот раз король двигался сам, пускай и с трудом, опираясь на древко любимой секиры как на трость. Другой рукой Дибладрон сжимал меч… в котором едва ли многие из пришедших на битву могли опознать Меч Льда.

— Железные Люди! — взревел орочий король, выходя на пятачок, разделявший два войска и потрясая мечом, казавшимся забавной игрушкой в его могучей ручище, — вы видите мое войско? Нас больше, и наши воины сильнее всех! Стоит мне только приказать, и мы просто втопчем вас в эту землю, которая будет нашей…

Дверь дома распахнулась, и на пороге показался не кто иной как Магистр Даррен. В недовольстве и недоумении он оглядел двор, переведя взгляд с кучки новичков… на ту, которую драконы назвали Отмеченной Хаосом, посетители таверны, навещенной предиктором Яном — Тварью-Без-Лица. Но лично Даррену она была известна под именем…

— Ирайа?! — удивленно воскликнул он, не без труда, но узнав девушку-Лаин, которую считал погибшей, в лучшем случае — пропавшей без вести, — но как?..

— Даррен, — хотя глаза ее были застланы волосами, Ирайа смогла увидеть человека на пороге и узнать в нем своего старого знакомца-наемника, — Даррен, почему ты бросил меня… на гибель?..

— Но… ты же сама, — пролепетал Магистр, вспоминая полет своей подопечной над площадью, с Лийнарой в объятьях; полет — и последовавшее за ним падение. Падение не только этих двух чародеек-Лаин, но целого великого города.

— И почему теперь ты с ними? — все так же вкрадчиво вопрошала та, что когда-то была Ирайей, и медленно, но неотступно, кошачьей поступью направилась к Даррену, — с рхаванами, которые пытались меня убить. Меня… и тебя тоже. Они и теперь желают мне смерти. Они… неужели, и ты тоже?

— …но мы оценили вашу храбрость по достоинству, — продолжал вещать Дибладрон, — вы вышли на бой, находясь в меньшинстве. Не имея ни шанса на победу. Даже не всякий орк способен на такое! Поэтому мы готовы дать вам шанс. Я вызываю на поединок вашего предводителя. Победит он — и мы уходим. Но если я сумею его сразить… тогда, уверен, вы побежите сами. Но клянусь: вас это не спасет.

— Поединок! Поединок! — с рычанием и ревом затянул хор орочьих глоток.

И предложение, похоже, было принято. Теперь расступилась и рать Белого Ордена, выпуская на пятачок против короля зеленокожих Великого Магистра Галарда.

Потеря Рассеивающего Скипетра его, конечно, не порадовала, даже разозлила. Но духом Галард не пал, ибо не очень-то опасался потуг на волшбу, на которые только и способны были в большинстве своем орочьи шаманы. Так что в битве против орков реликвия, защищающая от чар, в любом случае не обещала быть серьезным подспорьем. В предыдущем сражении, например, она не пригодилась.

А вызов на поединок, так и вовсе Великого Магистра воодушевил. Как ни старался, не получилось у него забыть, что прошлый бой был выигран лишь благодаря вмешательству парочки светопротивных колдунов. Теперь на их помощь рассчитывать по понятным причинам не приходилось. И потому шансы победить Галард не переоценивал, как бы ни храбрился на людях.

Но вот нежданно-негаданно появилась возможность одержать победу столь малой ценой, как бой один на один королем орков. И Великий Магистр решил без раздумий: он будет круглым дураком, если ею пренебрежет.

Навстречу пешему Дибладрону, Галард выехал на коне. Но он не обольщался: глядя на здоровенного как медведь предводителя зеленокожих, Великий Магистр понимал — тому хватит сил сожрать его живьем да с конем в придачу. Оставалось рассчитывать на подвижность, быстроту и маневренность. Ибо орочий король при всех своих богатырских статях выглядел неуклюжим.

— …в этом все дело, — голос Ирайи из вкрадчивого понемногу делался горьким и злым, — эта ваша шайка в серых плащах… в этом мире вы главная помеха… той силе, которая только и удерживает меня в живых.

На последних словах изменилась и походка той, что родилась Лаин, а стала Тварью-Без-Лица. На смену плавности пришла стремительность. Одним рывком Ирайа пересекла двор и остановилась напротив Даррена — в шаге от него.

— Так что не держи зла: либо ты — либо я.

Но в то же мгновение, когда она уже подняла руку с кривыми когтями, готовая вспороть живот Даррену, один из новичков со всего маху врезал по голове твари деревянным мечом.

— Отвали от Магистра! — выкрикнул он при этом.

Пришпорив коня, Галард погнал его на стоявшего в ожидании орочьего короля. Почти поравнявшись с ним, Великий Магистр приготовился было ударить мечом на полном скаку… но Дибладрон атаковал первым. Взмахнул секирой, явно намереваясь вышибить своего противника из седла. Однако и Галард не сплоховал — успел резко развернуться, так что секира налетела на щит.

Даже будь меч, обрушившийся на голову Ирайи, железным, а не деревянным, Тварь-Без-Лица все равно осталась бы в живых. А деревяшка и подавно не причинила ей вреда — Ирайа только отвлеклась. Всего на мгновение отвлеклась: когтистая пятерня, предназначавшаяся Даррену, одним ударом перерезала шею и снесла голову не в меру ретивого новичка.

Но и этого мгновения Магистру Серого Ордена хватило, чтобы выхватить из ножен меч. Да одновременно выкрикнуть, обращаясь к другим новичкам, все еще торчавшим во дворе:

— Чего встали? Бегите, Бездна вас поглоти! За ворота! И не лезьте! Не то будет… как с этим.

Галард вновь развернул коня в направлении предводителя орков. Снова сблизившись, глава Белого Ордена успел-таки ударить первым. Но головы Дибладрона его клинок не достал — здоровенный орк парировал атаку своим мечом, своевременно выставленным навстречу оружию противника.

Обычный меч — обычная железка — столкнулась с Мечом Льда. И оружие Великого Магистра вмиг покрылось изморозью, а рука, даже сквозь перчатку, ощутила нестерпимый холод, буквально пропитавший рукоять. Как будто в ледяную воду руку засунул!

Коротко вскрикнув, Галард не удержал — выпустил меч из рук. С приглушенным позвякиванием клинок упал на землю под хор горестных вздохов, стонов и возмущенных выкриков за спиной Великого Магистра. Слыханное ли дело: чтобы кто-то из Белых Рыцарей, тем более предводитель бросал оружие в разгар боя. Что это как не проявление слабости, трусости? В войске Ордена не знали всей правды, и увиденное стало мощным ударом по его боевому духу.

Меч в руке Даррена рванулся навстречу Ирайе. Острие ударило Тварь-Без-Лица в живот… но клинок не пронзил ее — словно в камень уперся. Тем не менее, удар был мощный, Даррен вложил в него всю силу. Так что даже существу, которое не горело в огне, не тонуло в море и было почти неуязвимым для оружия, не удалось устоять на ногах.

От полученного толчка Ирайа подалась на шаг назад и опрокинувшись, упала спиной на землю. Но уже миг спустя снова поднялась на ноги.

Даже оставшись без меча, Галард предпринял третий заход. У Великого Магистра осталось не так много способов исправить положение, но они все же были. Можно было попытаться оглушить Дибладрона ударом щита — соответствующая тяжесть в нем имелась. Да и… конские копыта, например, при должной сноровке могли послужить оружием.

Яростно взвизгнув, Ирайа бросилась к Даррену, но когти, устремившиеся было к животу бывшего наемника, натолкнулись на выставленный плашмя клинок. И… бессильно соскользнули. Сколь бы ни были они крепкими и смертоносными, а сравниться по твердости с железом не могли. Ирайа взмахнула второй рукой… однако и теперь Даррен опередил ее — пинком оттолкнув от себя, заставив на шаг, но попятиться.

Внизу взгляду Фулгорана открылся город Фрейгольд: россыпь домов, оплетенных узором улиц в окружении каменной стены. И в это мгновение невидимая нить, протянувшаяся между драконом и Отмеченной Хаосом сменилась вспышкой — столь же незаметной постороннему взгляду. Никогда еще Фулгоран не чувствовал присутствия Хаоса так близко. Дракон сбавил ход, готовясь к снижению.

Когда, резко остановившись, конь Галарда встал на дыбы, сам Великий Магистр едва удержался в седле. А вот Дибладрону не удалось устоять на ногах. Перед вскинутыми и занесенными над ним копытами он поневоле попятился. И, споткнувшись, рухнул на землю.

Разъяренная и неутомимая, Ирайа снова бросилась в атаку. Она с остервенением полосовала воздух перед собой когтями обеих рук, силясь достать Даррена. Тот едва успевал прикрываться мечом. И, медленно, но верно, отступал в дом.

Мгновение отделяло Галарда от того, чтобы войти в историю Белого Ордена. Войти легендарным Великим Магистром, без меча сокрушившим в поединке предводителя орков.

Наконец один из выпадов Ирайи достиг цели. Когти полоснули по груди Даррена, прорывая рубаху и оставляя под ней кровавые полосы. Магистр отшатнулся, закрывая рану свободной от меча рукой.

Да, Галард мог бы стать легендой… не встреть и не задень поверженный Дибладрон одно из обрушившихся на него конских копыт Мечом Льда. Едва задел — но острием. И следующие мгновения одно войско с ужасом, а другое с торжеством наблюдали, как конь и сам Великий Магистр стремительно покрываются ледяной пленкой и превращаются в статую изо льда.

— А-а-а! — вдруг заверещала Ирайа, обхватив голову обеими руками, и закружилась на месте. Про атаку она как будто забыла. И Даррен, даже раненый, не мог этим не воспользоваться.

Взмах меча — и к немалой радости своей бывший наемник увидел, что удар достиг цели, отрубив по локоть одну из когтистых рук. Обрубок упал на пол и выглядел теперь безжизненно-сухим, как вяленая рыба; нелепым и хрупким.

Поднявшись на ноги, Дибладрон вскинул секиру и Меч Льда над головой и торжествующе взревел. Ответный рев множества орочьих глоток вторил ему — зеленокожие поздравляли своего короля с победой.

Совсем другие настроения царили в войске Белого Ордена. Во всяком случае, ополченцы были готовы немедленно удирать с поля боя. Не на высоте был и боевой дух рыцарей… пока вдруг один из них не выкрикнул:

— Колдовство! Орк победил бесчестно!

— Подлые орки! Мы не признаем эту победу! — подхватили остальные, — в атаку! Убить их главного!

Под протяжное пение горна, воодушевленные рыцари снова выстраивались клиньями, готовые рвать и резать орочьи полчища, как когти — живую плоть.

Так же внезапно, как она давеча впала в оцепенение, Ирайа остановилась. Затем пошевелила культей… и обрубок, сам собой взлетев с пола, прирос на прежнее место.

— Ну все, — грудным голосом протянула, чуть ли не прорычала Тварь-Без-Лица, разминая когтистые пальцы, — игры кончились… дружище.

Она хлопнула в ладоши — и порыв сильнейшего ветра, невесть откуда взявшегося в доме, отшвырнул Даррена, сбивая с ног, и протащил по паркету холла. Магистр не успел подняться на ноги, как Ирайа взмахнула головой. Грива черных волос взметнулась… и потолок прорезала трещина. Огромная люстра сорвалась вниз, рухнув в дюйме от Даррена. А тот еще порадовался, что свечи на ней не горели.

— Дракон! Дракон! — со смесью страха и удивления закричали прохожие на улицах, заметив кружащегося над городом Фулгорана.

Войско Белого Ордена двинулось навстречу оркам. Дибладрон как мог поспешно отступал под прикрытие своих воинов. В какой-то миг он сообразил снова вскинуть Меч Льда и несколькими взмахами перечеркнул воздух между собой и ближайшим из стремительно надвигавшихся рыцарских клиньев. Откуда ни возьмись, налетел пронизывающий ветер, раскидывая снег, тоже возникший словно бы ниоткуда. Хлеща в лицо, ветер и снег вынуждали рыцарей и ополченцев замедлить наступление. Позволяя тем самым Дибладрону выиграть время. И скрыться среди полчищ своих подданных.

А потом пришел черед Посоха Огня, который уже держал наготове Кхудран, занимавший позицию на одном из холмов под прикрытием сотни орков-воинов. Ах, с какой жадностью горбатый шаман потянул руки к Посоху, принесенному посланцем «серых» Эдгаром! У него чуть ли слюнки не текли, стоило Кхудрану увидеть магические предметы.

И теперь шаман охотно воспользовался одним из них. Он вращал и вращал Посох над головой, и над ним, застя небо, разрастался, вращаясь, огненный вихрь. Все больше, больше и больше…

Силясь подняться, Даррен одновременно тянул руку к мечу, отброшенному в сторону. Но не дотягивался. И понимал, что не успеет. А Тварь-Без-Лица подходила к нему с подчеркнутой неспешностью, словно прогуливаясь.

Наконец огненный вихрь оторвался от Посоха. И покатился по небу в сторону войска Белого Ордена. На миг он завис над растерянно замершей ратью. А затем обрушился вниз, в самую гущу войска, поднимая в воздух и раскидывая вокруг себя обгорелые тела людей и лошадей, обломки доспехов, почерневшее от копоти оружие.

В паре шагов от все еще безоружного Даррена, Ирайа остановилась… точнее, замерла на месте, словно окаменела. Затем ее насквозь прорезал свет, словно шедший изнутри — сияние, с каждым мгновением делающееся все ярче. Даррен судорожно заслонил глаза рукой, боясь ослепнуть. А когда отвел руку, когда сияние погасло, ничего больше не напоминало о Твари-Без-Лица. Ничего… кроме изломанного, обгоревшего до черноты, скелета, на котором не осталось ни крошечки плоти. Скелета, валяющегося на полу.

Вспышка погасла… да и нить прервалась тоже. Неожиданно Фулгоран перестал чувствовать присутствие Отмеченной Хаосом. Вообще, все, что ощущал он теперь — это жуткую пустоту в голове… вернее, опустошенность напополам с чисто телесной усталостью. На несколько мгновений дракон замешкался, не вполне понимая, что он вообще здесь делает. И едва не спикировал вниз, едва не расшибся.

Впрочем, быстро собравшись с духом, Фулгоран снова набрал высоту. И, войдя в крутой вираж, устремился обратно на север, к родным Дунским горам.

А те из рыцарей и ополченцев, что пережили атаку огненного смерча, без памяти разбегались кто куда. За ними шествовали полчища орков, истребляя тех из воинов Белого Ордена, кого удалось настичь. С последним, впрочем, зеленокожие не спешили. Им вообще-то уже некуда было спешить. Земли к западу от Трома теперь были в полном их распоряжении, никто больше не препятствовал Большому Благраку.

Орки шли и шли. И едва ли догадывались, что с каждым шагом их победной поступи в мир Таэраны возвращается равновесие.

24 сентября — 22 октября 2018 г.